16+
Лайт-версия сайта

Русский Робин Гуд

Просмотр работы:
11 декабря ’2019   21:26
Просмотров: 8475

Глава первая

Давно-давно, еще в то время,
Когда Прибалтика несла
Датчан и немцев мощи бремя
И в рабстве тягостном была,
Когда ливонец жадным взглядом
С бессильной злобою глядел
На русский край, лежавший рядом,
Где власти был его предел,
Тогда, соседа устрашая,
Границу нашу защищая,
Боярин жил один с сестрой.
Застава-крепость их стояла
В лесу над тихою рекой,
Холма вершину окружала
Своей бревенчатой стеной.
Всеславом тот боярин звался.
Огромной силы витязь был,
За Русь с врагами храбро дрался
И славу в битвах заслужил.

Его сестрицу звали Радой.
По дому все она дела
С большим старанием вела.
Опорой в жизни и отрадой
Сестра боярину была.
Лелеял он свою сестрицу
И честь ее оберегал
С таким усердьем, что границу,
Наверно, так не охранял.
Она была собой прекрасна,
Добра, приветлива, умна,
Однако, бедная, несчастна –
Хотелось очень под венец
Девице, только молодец,
Который с ней бы обвенчался,
Никак в глуши не появлялся.
Откуда взяться женихам
Богатой, знатной деве там,
Где только с дюжину богатых
Ее сословия мужей
И то давно уже женатых?
Одно еще вредило ей:
Была огромна ростом Рада,
Совсем немного ниже брата, –
Дитя семьи богатырей.
Проходят дни ее с тоскою,
Тревожа быстрой чередою.
Но вот однажды в город брат
Ее на рынок взял с собою
(Потом и сам он был не рад
И в том покаялся душою).

Ходил боярин молодой
С своей красавицей сестрой
По шумным улочкам базара
Среди рядов и куч товара,
Стесненный суетной толпой,
Нарядной, праздной, многоликой,
Веселой и разноязыкой.
Толпились русские и леты,
Датчане, немцы, поляки
В разгар жары под солнцем лета,
Под градом Псковом у реки.
Повсюду Рада восхищает
Мужчин своею красотой
И взоры пылкие встречает,
И, хоть смущается душой,
Но радость в сердце ощущает.
Глаза ж ее не веселы,
Напротив, даже все грустнее.
Девица видит: перед нею
Мужчины ростом все малы.
Но вот встречается детина
Такой огромный – просто страх.
Она глядит на исполина
С не скрытой радостью в глазах.
Мужчина этот был германец,
Одет, как рыцарь, а в плечах –
Косая сажень, и румянец
Играл здоровый на щеках.
И с Рады рыцарь взор не сводит,
Стоит и мимо не проходит.
Девицу взгляд его смутил –
Румянец щеки ей залил.
Всеслав вспылил, за меч схватился,
Однако все ж остановился,
Припомнив о законе том,
Не мог не помнить о каком,
Чинить обиды запрещавшем
Гостям на рынок приезжавшим.
Сдержаться силы он нашел
И с Радой далее пошел.

Когда домой они скакали,
Она вопрос вдруг задает:
«Скажи, Всеслав, узнать нельзя ли,
Кто этот рыцарь? Где живет?»
«Георг Кунхофер, – брат ответил, –
Барон немецкий, наш сосед.
Чинит он летам много бед.
Однажды я его «приветил»,
Когда с войною к нам полез.
С тех пор надолго он исчез.
Тебе неужто приглянулся?»
Смутилась Рада: «Что ты, нет».
Но был нетверд ее ответ.
Всеслав невольно чертыхнулся
И больше с ней не говорил
И всю дорогу хмурым был.
Сестра и брат домой вернулись.
И снова будни потянулись.
Тоскливо Раде жить в глуши,
В делах докучных и в тиши.
Нежданно счастье ей блеснуло,
Однако тут же обмануло.

Георг Кунхофер сватов к ней
Прислал, желая поскорей
Супругой сделать, вместе с Радой
Ее владенье получить
И так, что было за оградой
Крепчайшей, просто захватить.
Всеслав, конечно, разозлился,
За меч чуть было не схватился.
Немецких сватов он прогнал
И так вдогонку им сказал:
«Пускай барон ваш не мечтает –
Ему сестру я не отдам!
Она сама не пожелает
Принять такой на душу срам
И нашей Вере не изменит,
И крест латинский не наденет,
Чтоб в брак с Кунхофером вступить
И грех преступный совершить».

Домой вернувшись, передали
Барону сваты что сказал
Боярин им и рассказали
С каким позором их прогнал.
Георг Кунхофер разъярился,
Дружину на ноги поднял,
К границе с нею устремился –
Отмстить Всеславу он желал.

Гонцы с дозора сообщают
Тому, что немцы наступают.
Всеслав деревню ополчил,
Хозяином которой был,
Врагам навстречу поспешил.

И рати встретились в долине.
Они все ближе. В середине
Рядов ливонских сам барон.
В броню до пят закован он.
Коню дал шпоры, подъезжает
К дружине русской исполин,
И он Всеслава вызывает
Один сражаться на один.
Застыли рати в ожиданье.
Примерно метров пятьдесят
Всего меж ними расстоянья.
Помчались витязи, булат
Направив острый друг на друга.
Удар – и падает барон,
Его конь мчится от испуга
Среди враждующих сторон.
Могучий рыцарь побежден.
Но жив ли он, пока неясно.
К нему боярин подскакал,
Увидел – рана не опасна
Для жизни. Рыцарь застонал,
Моля Всеслава о пощаде.
Ответил русский: «Бога ради,
Но рать свою ты уводи
И больше к нам не приходи».
Ушли ливонцы без сраженья,
Свое признавши пораженье,
Ушли с понурой головой.
Напротив, с радостью большой
Славян вернулось ополченье
С своим боярином домой.

            Глава вторая

И снова в крае порубежном
Желанный мир войну сменил,
И смерд с усилием прилежным
Свои труды возобновил.
Привычный долг отдав отчизне,
Всеслав вернулся к прежней жизни:
Стреляет дичь и зверя бьет,
Пирует – весело живет.
Его сестрица, как обычно,
Дела домашние ведет.
Нетрудно это ей, привычно,
Но счастья деве не дает.
Теченье дней однообразных
Однажды скрасил ей гусляр,
Знаток сказаний, песен разных.
В его душе чудесный дар
В годах преклонных проявился,
Когда, дружинник княжий, он
С занятьем воинским простился
И был от Неба вдохновлен
Бродить по свету, восхищая
Своими песнями людей,
Деянья, славу воспевая
Родной земли богатырей.
Его боярин угощает,
За стол богатый усадив,
И скоро своды оглашает
Чудесный гусельный мотив.

           Песнь гусляра.

Город прекрасный был русский
В летском краю небольшой,
Но, к сожалению, прусский
Рок одолел его злой.

(Примечание: имеется в виду прибалтийский народ пруссы, полностью истребленный немецкими рыцарями).

Вторглись немецкие орды.
Край покорен ими был,
Но головы своей гордой
Русичей град не склонил.
Под городскою оградой
Толпы ливонцев легли.
Немцы лишь долгой осадой
Город осилить смогли.
Звери не знали пощады:
Женщин, детей, стариков –
Всех уничтожили, гады:
Знаете, немец каков.

Доблестно русские бились.
Каждый был лучше двоих,
Силы хотя истощились
От голоданья у них.
Только враги многократно
Их превышали числом.
Город исчез безвозвратно –
Сгублен мечом и огнем.
Трупы повсюду валялись.
Кучи и дым пепелищ,
Остовы домов остались
После побоища лишь.

Леты из ближних селений
В город погибший пришли.
Средь обгорелых строений
В грудах убитых нашли
Несколько раненых, даже
Князя той славной земли,
В латах изрубленных, в саже,
В луже обильной крови.
Леты забрали в селенья
Раненых, стали лечить.
Хоть затянулись раненья,
Русским не хочется жить.
В памяти, в душах несчастных
Муки, кошмары одни.
В горестных думах всечасных
Время проводят они.
Только одно в них желанье –
Мстить крестоносцам и мстить,
Вражеской кровью страданье
В сердце своем утолить.

Князь Будимир собирает
Из уцелевших отряд.
Правда, теперь возглавляет
Ратников лишь пятьдесят.
Все же огромная сила
В этой дружине была,
Славно ливонцев громила,
Многих в могилы свела.
Множество летов пристало
К русским удалым бойцам.
Вовсе кошмарною стала
Жизнь для захватчиков там,
Где Будимира дружина
Мстила за горе страны,
Где раскрутилась пружина
Мощной народной войны.
Было героев не мало
В воинстве мстителей, но
Мужество князя снискало
Большую славу, оно
Равных себе не имело.
В крае повсюду молва
О Будимире гремела.
Будет вовеки жива.
Подвигов много прекрасных
Князь Будимир совершил,
За прибалтийцев несчастных
Крепко врагам отомстил.
Много чудесных сказаний
Ходит в народе о нем,
Из беспримерных деяний
Я расскажу об одном.

Немцы турнир проводили
Около замка Гросвер.
В поле скамьи сколотили,
А посредине – барьер.
Зрители плотно уселись
Пестрой толпой на скамьях,
Рыцари в латы оделись,
Строятся в ряд на конях.
Рог протрубил – выезжает
Первая пара бойцов.
Каждый копье опускает –
Броситься в схватку готов.
Снова сигнал раздается –
Громко герольд протрубил.
Каждый противник несется,
С пикою пику скрестил.
Сшиблись бойцы – вылетает
Сразу один из седла.
Твердо другой восседает,
Мощный, как будто скала.
Черной с крестами накидкой
Рыцарь могучий покрыт.
Конь его сильный и прыткий,
Сдержан уздою, храпит.
Ярко доспехами блещет,
Грозен боец и красив.
Громко толпа рукоплещет,
Ловкий удар оценив.
Третий к барьеру явился
Всадник, едва протрубил
Снова герольд, и сразился
С всадником черным и был
Тоже повержен умело.
Воин на смену ему
Едет к барьеру не смело.
Больше уже никому
Биться не хочется с черным
Рыцарем сильным таким –
Только исходом позорным
Схватка кончается с ним.
Но с победителем биться
Витязям нужно другим:
Иль с пораженьем смириться,
С полным позором своим,
Даже не давши начаться
Бою и трусом прослыть.
Новые всадники мчатся,
Тщась незнакомца сразить.
Но бесполезны старанья –
«Черный» никем не сражен,
Признан героем ристанья,
Стал победителем он.
Рыцаря все поздравляют,
Силу и ловкость его
Громко они восхваляют.
Дам и мужчин большинство,
От любопытства сгорая
И поскорее узнать
Кто победитель желая,
Просят шелом его снять.
Вдруг из-под шлема раздался
Хохот, похожий на рев.
Некоторым он показался
Шквалом ругательских слов.
Рыцарь шелом оперенный
Снял с головы, и застыл
Каждый в толпе, пораженный,
Словно язык проглотил.
Сразу же немцы узнали
В этом мужчине того,
Все перед кем трепетали,
В войске славянском кого
Видели часто в сраженье.
Русский проник на турнир!
Страшный позор, униженье –
Всех победил Будимир.
Витязь шелом надевает,
На окружавших его
Зрителей он направляет
Прямо коня своего.
Те расступились невольно,
Хмуря досадливо лбы.
Было им стыдно и больно.
Выехал князь из толпы,
Но не проехал, пожалуй,
Даже и сотни шагов,
Как позади завизжало
Множество злых голосов.
Крики раздались: «По коням!
Гада поймаем, казним!»
Русский увидел погоню –
Немцы помчались за ним.
Витязь, неспешно скакавший,
Сразу быстрей поскакал.
Конь, его сильно уставший,
Более все уставал.
Князя враги догоняли.
Даже из луков стрелять
И арбалетов не стали,
Чтобы живым его взять.
Немцы уже предвкушали,
Как Будимира казнить
Будут они, и желали
Князю за все отомстить.
Всадники вражьи настолько
Близко уже от него,
Что разделяет их только
Метров пятнадцать всего.
Стрелам настигнуть не проще
Даже героя, но он,
Въехав в дубовую рощу,
Сразу удачно спасен
Силой повстанцев отряда.
Здесь по приказу его
Сделана ими засада.
Вот Будимир для чего
В логово вражье пробрался,
Сильно сумел оскорбить
Рыцарей – просто старался
Немцев сюда заманить.
Следом за князем въезжают
В рощу ливонцы, и вдруг
Все в западню попадают –
Русские, леты вокруг.
Стрелами те поражают,
Рубят и колют врагов,
Яростно всех истребляют
Пришлых они чужаков.
Лучшие рыцари пали
В этой ужасной резне.
После, наверное, стали
Немцы слабее вдвойне.

Множество подвигов дивных
Князь Будимир совершил.
Ратников он супротивных
Много в боях уложил.
Русскую силу прославил,
Гробя ливонцев лихих,
Память в народе оставил
Он о деяньях своих.

Всеслава, Раду восхитили
Дела великого бойца,
Живые образы пленили
И пенье чудное певца.
Всеслав просил его поведать
О том, где ныне Будимир.
«Ушел в иной и лучший мир, –
Сказал гусляр. – Пришлось изведать
Ему и сладкий вкус побед,
А также горечь тяжких бед –
И гибель города родного,
И после всех удач разгром
От войска вражьего большого
Дружины новой, но о том
Молчит народное преданье.
Известно только, что разбит
Герой могучего восстанья
В неравной сече и убит».
Гусляр для Рады и Всеслава
Еще не раз былины пел
О людях мужества и славы,
Героях тяжких бранных дел.
Певец гостил три дня, в четвертый,
Надев суму и плащ потертый,
Опять отправился бродить,
Былины людям говорить.

Затем прошло еще полгода.
Тоскливый сумрак на дворе,
Осенний холод, непогода.
Однажды ночью в ноябре
К Всеславу в замок приезжает
Гонец от летов, сообщает,
Что он посланник тех крестьян,
Георг которыми владеет,
И что просить наказ имеет
Подмоги дружеской славян,
Что леты приняли решенье
Барона сбросить тяжкий гнет,
Но что без русских их селенье
Восстанье все же не начнет.
Всеслав недолго колебался,
Подмогу летам обещал,
В поход немедленно собрался,
И час войны опять настал.

Ливонцев в битве одолели
Повстанцы с русскими, и те
Едва-едва спастись сумели
В числе двухсот на высоте
Горы огромной, на которой
Георга замок грозный был.
Он стал последней их опорой
И их надежно защитил.
Они отбили нападавших,
Всю мощность замка испытавших,
Большой урон им нанесли
В унынье этим привели.
С досадой злобной те смотрели
На стен и башен высоту
И лезть уж больше не хотели
На крепость гибельную ту.
Всеслав дружину, ополченье
В селенье ближнее отвел,
И так закончилось сраженье.
Хотя боярин отошел,
Однако замок взять стремленье,
Конечно, он не потерял
И что предпринять думать стал.

         Глава третья

Холодной ночью небо ясно,
Сверкает круглая луна.
В ее сиянии прекрасна
Природа, спящая, – она
Картин таинственных полна.
На фоне неба над горою
Чернеет замка силуэт.
Над этой дивной красотою
Уже стоит он много лет
И страх округе всей внушает,
И будто грозный часовой
Ее сурово попирает
Ливонской тяжкою пятой.

Раздался топот – кто-то мчится
Дорогой к замку на коне.
И вот в ворота он стучится.
Немецкий воин на стене
Его сердито вопрошает
Зачем явился, кто такой?
И после всадника впускает,
Открыв ворота, часовой.
Приезжий – русский. Молодецки
В седле привычно он сидит,
Довольно сносно по-немецки
С ливонской стражей говорит.
Сказал – к барону он спешит,
Желает встретиться с ним лично,
Пускай Кунхофер даже спит.
Не знает русский, что обычно
Того бессонница томит,
И изверг ищет развлеченья
В жестоких пытках по ночам,
Причем пытает пленных сам,
И вид ужасного мученья
Приятен злым его глазам.
Начало этой ночи тоже
Георг в застенке проводил,
Поскольку отдыха на ложе
И сна опять не находил.

Приезжий слез с коня, и стража
Его к Кунхоферу ведет.
Ввела в узилище, и даже
Его, отважного, берет
Сильнейший ужас и идет
Уже не той походкой прыткой,
С какой шагал вначале он.
Здесь видит мучеников пытки
И слышит вопли, слышит стон.
А вот ужасный сам барон.
Ему письмо вручает русский.
Кунхофер свиток развернул –
Пергамента листочек хрусткий,
На текст внимательно взглянул,
Затем гонцу его вернул,
Ему прочесть повелевая.
И пальцем начал тот водить
По строчкам – стал переводить:
«Кунхофер, милый, изнываю!
Не в силах я тебя забыть.
Я злого брата проклинаю:
Зачем посмел за нас решить
Вопрос судьбы и нас лишить
Счастливой жизни вместе! Милый,
Меня разлука истомила.
К тебе бежать готова я.
И если ты желаешь, лада,
Два дня пройдет – и я твоя!
Твоей навеки будет Рада!»
С минуту, может быть, молчал
Барон, известьем пораженный.
Такой удачи он не ждал.
Врагом почти что побежденный,
К победе ключ он получал.
«Ее в заложницах оставлю.
Боярин русских уведет.
Повстанцев так я обезглавлю
И меч потом на них направлю
И плач, поверженный народ!» –
Подумав так, ответ дает:
«Скажи, жених невесту ждет».

Глаза все немцы проглядели,
Смотря далеко, – так хотели
Увидеть Раду поскорей.
Когда минула пара дней,
Она явилась в самом деле.
Ее толмач сопровождал,
Письмо который доставлял.
Безумно рады немцы были.
Хотя стояла ночь давно,
И крепко спал Кунхофер, но
Его сейчас же разбудили,
Как тот велел, и сообщили,
Что Рада прибыла, и он,
Известьем этим окрылен,
Оделся быстро, вниз помчался
Стремглав по лестнице крутой,
А сам все больше распалялся
Своею гнусною душой,
Обнять красавицу желая.
В нее влюблен Кунхофер был,
Однако твердо он решил,
Над нею власть приобретая,
Себе сестру врага не брать
Женой законной, а познать
Заставить грех, позор наложниц
И участь тяжкую заложниц.
Барон по лестнице бежит,
Спустился вниз и видит Раду.
Она, потупив взор, стоит.
Злодей уверен: дева рада
И только для приличья вид
Невинной робости хранит.
Хотел Кунхофер, как супругу,
Ее обнять и взять под руку.
Однако Рада не далась,
И он подумал: «Вот нашлась
Еще какая недотрога!
Наверно, хочет показать,
Что честь блюдет девичью строго.
Ну что ж, не стоит мне мешать
Невесту ей изображать.
Забавно даже подыграть:
Пока идем к опочивальне,
Не буду к ней я приставать.
Но лишь окажемся мы в спальне,
Тогда поймет, что не женой
Она мне будет, а рабой».
Теперь подчеркнуто учтиво
Себя с приезжей он ведет –
Такой галантный, просто диво!
И волю страсти не дает.
Нарочно эту роль играет,
Чтоб было девушке больней,
Когда, несчастная, узнает,
Что он не будет мужем ей.
Ведет чертогами своими
Ее расчетливый палач.
С тревогой следует за ними
Прибывший с Радою томач.
«Куда ведешь, барон, девицу?» –
Вопрос Георгу задает.
«В ее роскошную светлицу –
Пускай до свадьбы там живет», –
Ответил тот со скрытой злостью,
С ухмылкой дьявольской почти.
Слова свои молчавшей гостье
Ему веля перевести.
Ответ Георга переводит
Толмач боярыне. Барон
К двери какой-то их приводит.
В нее проходит с Радой он.
Толмач хотел пойти за ними,
Однако грозный часовой
Руками мощными своими
Его толкнул, воскликнув: «Стой!
Не надо, парень, горячиться –
Плохого с нею не случится,
Свои сомненья успокой!
Ступай-ка лучше ты на кухню –
Велел Кунхофер поварам
Тебя уважить славно там.
Пяточек кружек эля ухни,
Побольше мяса наверни
И прочь сомнения гони».
Уйти, однако, не желает,
Стоит, набычившись, толмач.
В тревоге сильной восклицает:
«Похоже, слышен Рады плач!»
«Когда мерещится, креститься
Всегда положено, дурак.
Насколько мне известно, так
В твоем народе говорится», –
Немецкий стражник возразил.
Толмач с мечом булатным был.
Его мгновенно обнажил,
Напал на немца яро, смело.
Но встретил выпад тот умело
И натиск твердо отразил.
Не сразу схватка показала
Какой дерущийся сильней.
Удары русского сначала
Казались несколько мощней.
Однако тоже был удалым
Противник нашего, бывалым
Бойцом, нисколько не слабей.
Поскольку звонко раздавались
Удары сильные мечей,
Сюда из ближних галерей
Другие воины сбежались.
Помочь хотели своему,
Толпою всей нагрянув дружно.
Спешили очень потому.
Однако было уж не нужно:
К тому моменту толмача
Солдат оставил без меча
Ударом ловким и умелым.
Его бы мог уже сразить,
Но надо было слишком смелым,
К тому же глупым очень быть,
Чтоб гостя нужного убить.
С ударом медлит победитель,
Не зная, станет ли барон
Доволен, если их спаситель
Смертельно будет поражен.

Нежданно рядом дверь открылась.
В ее проеме появилась
Фигура грозная. Она
Стальной броней облачена.
Застыли немцы в изумленье:
Зачем оделся так барон?
Как будто вышел на сраженье?
Неужто снова пьяный он?
Спьяна куражиться он любит.
Такое может отчудить:
Всегда кого-нибудь погубит –
Не любит жертв забав щадить.
Подходит он походкой скорой
К тому охраннику, который
Приставил к русскому клинок.
Мгновенно латник сшиблен с ног
Ударом кованой перчатки,
Тяжелой, словно со свинчаткой.
Не дышит стражник – он убит:
Недвижно взор его глядит.
Небрежным жестом и брезгливым
Велит Кунхофер труп убрать.
Солдаты с рвеньем торопливым
Приказ пустились исполнять.
Одни убитого убрали,
Другие с ними прочь ушли,
Поскольку быть скорей желали
Сейчас от рыцаря вдали.
Они, конечно, знать не знали,
Что бронь и мрак врага скрывали.
А чтоб узнать кто он такой
К тому вернуться надо месту,
Где рыцарь мнимую невесту
Заводит в спальный свой покой.

Едва Кунхофер дверь за нею,
Недобро радуясь, закрыл,
Как деву грубо обхватил
Рукой нахальною своею,
И в тот же миг он ощутил
Под платьем мускулы большие,
К тому же твердые такие,
Каких и сам он не имел.
Насильник так и обомлел.
И взор Кунхофер устремляет
В ее лицо. Огонь пылает
В камине ярко и оно
Как днем сейчас освещено.
Лицо мужское это! Боже!
Лицо Всеслава! Как похоже
Лицо на сестрино его!
Случилось будто волшебство!
О, эти хитрые славяне!
Предела нет коварству их!
Предвидеть можно ли заране
Расчет противников таких?!
Барон стоит, оцепеневши,
Не в силах что-нибудь сказать,
Хотя бы просто закричать.
Затем собою овладевши,
На помощь хочет он позвать,
Однако рот лишь открывает,
Как в челюсть сразу получает
Удар тяжелый кулаком
И в миг сознание теряет.
Всеслав сидит уже на нем,
Его кинжалом добивает.
Затем встает, глядит кругом
И сразу в комнате находит
Оружье рыцаря, доспех,
Надев которые наспех,
За дверь на лестницу выходит.
А что затем там происходит,
Уже рассказано о том.
Теперь узнайте, что потом
Герои в замке совершили.

Когда успешно завершили
Начало дела своего,
Всеслав сказал: «Чуть не убили
Собаки друга моего!
Теперь держи удачи птицу –
Веди, Семен, меня в темницу,
В которой ты уж побывал,
Когда проклятого убийцу
Письмом в ловушку завлекал!

         Глава четвертая

Они спустились в подземелье.
Сидят два стража у дверей,
Играют в кости от безделья
При свете факельных огней.
По стойке «смирно» те вскочили –
Они, конечно же, решили,
Что рыцарь их пришел опять
От скуки узников пытать.
И оба сразу получили
Удары страшные и дух
В одно мгновенье испустили –
Сразил боярин сразу двух.
«Умрите ж, псы, умрите звери!» –
Не может он без бранных слов. –
«А где ключи от этой двери?
А где ключи от кандалов?» –
Всеслав Семена вопрошает,
Вокруг растерянно глядит,
А тот с усмешкой отвечает:
«Не знаю я где что лежит –
С тобою все-таки мы гости».
«А вот какой-то ларь стоит –
Они на нем играли в кости», –
Всеслав с волненьем говорит.
Ларец с надеждой открывают
И видят связку в нем ключей,
Слегка которые блистают
В сиянье факельных лучей.
Замок герои отпирают
И в мрак узилища вступают.
Мгновенно света полоса
Пронзила недра заточенья.
Раздались сразу голоса
Испуга, боли, возмущенья.
Метнулись тени по углам,
Зловеще цепи зазвучали,
И тут же стих тревоги гам –
Теперь все в ужасе молчали.
Желая страха не внушать,
Боярин шлем скорей снимает
И людям бедным сообщает,
Что он пришел их не пытать,
А счастье им свободы дать.
В восторге руссы закричали,
Лицо знакомое узнав,
И летам сразу же сказали,
Что это доблестный Всеслав.
Большую радость, изумленье
Людей, не смевших о спасенье
Уже и думать, и мечтать
Перо не в силах описать.
Гремят упавшие оковы,
Страдальцы волю обрели.
Они от счастия такого
Почти в безумие пришли.
А было их почти что двести,
Желаньем полных правой мести,
Врагов стремящихся убить,
Сполна за муки отомстить.
Они к Всеславу обратились,
Прося вести скорее в бой.
И он повел их за собой.
Им залы, комнаты открылись.
Везде оружье на стенах.
Его восставшие хватают
И немцев в башне повергают
Они в безумный, дикий страх
Своим внезапным нападеньем
И рубят их с остервененьем.
Не могут те отпора дать,
Такого натиска сдержать.

Не сразу в замке догадались,
Что в главной башне бой идет.
Когда же крики там раздались,
Солдаты даже посмеялись,
Решив, что пьяный там орет.
Но крики делались сильнее,
Звучали чаще и страшнее.
«Какой же там, однако, пир?! –
Воскликнул стражи командир. –
На шум сраженья то походит».
Солдата шлет скорее он
Узнать, что в башне происходит.
И тот торопится в донжон.

(Примечание: донжон – главная башня замка, как правило, самая большая и находящаяся внутри окружных стен)

Но плотно дверь его закрыта,
Как будто в стену башни влита.
Посыльный просит дверь открыть,
Его немедленно впустить,
Но в грудь внезапно у ключицы
Ему вонзается стрела –
Она из прорези бойницы
В него направлена была.

Всеслав, умело рассчитавший
Построить как разумней бой,
Вначале с частью небольшой
Своей оравушки восставшей
Пробился к башенной двери
И запер башню изнутри.
Ничто восставшим не мешало
Теперь в донжоне бить врага,
И всюду немцев настигала
Возмездья грозная рука.

Поднялась в крепости тревога,
Сошлось к донжону кнехтов много,
Из бывших в замке большинство.
Ломиться стали в дверь его.
Как раз Всеславу-то и нужно
Такое было – чтобы дружно
Ливонцы бросились сюда.
На крышу башни он тогда
Поднялся с факелом, три раза
Махнул огнем своим, и сразу
Из балок темных и кустов
Славяне к замку устремились.
Полночи там они таились,
Не знали устали и снов,
За крышей башни наблюдая
И знак условный ожидая.
К минуте этой на стенах
Немного воинов уж было.
И немцев то еще сгубило,
Что поздно стражники впотьмах
Бегущих к замку разглядели
И дать отпор им не сумели.
Пока ливонцы свой донжон
С большим усердьем штурмовали,
Славяне стены замка взяли.
Потом внутри со всех сторон
Давить на немцев мощно стали.
С трудом держась, те понимали,
Что ход сраженья предрешен.
Их стойкость вовсе пошатнулась,
Когда вдруг кованая дверь
Донжона с лязгом распахнулась,
И, словно дикий страшный зверь,
На них Всеслав напал могучий,
И с ним ударила им в тыл
Толпа со злобою кипучей,
И скоро бой закончен был.
Ливонцы начали сдаваться,
Пощады начали просить.
Желая злу не поддаваться,
Всеслав велел их пощадить.
И стяг поднялся православный
Над грозным замком, освятив
Людей бесстрашных подвиг славный
И бой жестокий завершив.

          Глава пятая

Победу празднуя, пируют
В огромном замке храбрецы.
Повстанцы гордые ликуют
И с ними русские бойцы.
Хмельные крики раздаются,
Бокалов полных перезвон
И плясок шум со всех сторон.
И песни бранные поются.
Стола большого во главе
Всеслав могучий восседает.
Копейный след на голове
Его повязка покрывает.
Гордясь победою большой,
Устав от бранных дел тяжелых,
Глядит на воинов веселых
Боярин с радостной душой.
Среди недавно заключенных
В темнице, им освобожденных,
Гиганта видит одного,
Повыше роста своего.
Боярин выпить с ним желает,
Позвать к себе повелевает
Его скорее, и слуга
Приказ хозяина исполнил,
Который уж бокал наполнил.
«Прости, боярин, дурака, –
Сказал слуга, когда вернулся. –
Похоже, он совсем рехнулся,
Иль может, слишком перебрал.
Безумец этот мне сказал,
Что он не смерд совсем». «А кто же?»
«А русский князь. И потому
Ему идти к тебе не гоже,
И лучше будет самому
Тебе пожаловать к нему».
Всеслав ничуть не рассердился,
А очень долго хохотал.
«И правда, дурень, как напился, –
Давясь от смеха, он сказал. –
Когда безродный забывает
Какое место занимает,
Его не грешно поучить –
Ударом память освежить».
Боярин к дерзкому подходит
И уж кулак назад заводит,
Удар готовя, но застыл –
Настолько сильно поразил
Его осанкой незнакомец –
Такою гордой, словно был
Семейства знатного питомец.
В чертах лица его была
Видна высокая порода.
Всеслав подумал: «Вот дела!
А вдруг он княжеского рода…»
Боярин темя почесал.
«Неужто князь ты полоненный?» –
Вопрос растерянно задал.
«В застенок здешний заключенный
И чудом только не казненный,
Четыре года я страдал. –
Недавний узник отвечал. –
Когда-то княжеством я правил,
И город мой красою цвел.
Его во прахе я оставил,
Когда ливонец к нам пришел.
Тогда повстанцев я возглавил
И мстить за Родину повел».
«Да ты, да ты, – Всеслав воскликнул. –
Да ты не князь ли Будимир?!»
И каждый, кто пришел на пир,
Дивясь, в порыве общем вскрикнул.
«Конечно, он перед тобой», –
Сказал прославленный герой.
«Неужто жив?!» – вокруг вскричали.
К нему отвсюду подбегали
И, взяв на руки, понесли,
Над всей толпою вознесли.
Восторга возгласы звучали,
Хвала победам удалым,
В народной памяти живым.

Боярин князю уступает
Георга кресло за столом,
И в честь героя поднимает
Большую чашу он с вином.
Едва участники все пира
За здравье князя Будимира
Успели чаши осушить,
Как сразу начали просить
Его о том скорей поведать,
Как в плен германский привелось
Ему попасть и что изведать
В плену Кунхофера пришлось.
И начал витязь: «В окруженье
С своим отрядом я попал.
Бесстрашно бились мы. В сраженье
Я всю дружину потерял.
Однако с горстью уцелевших
Моих израненных бойцов,
Заслон германцев одолевших
Пробился в глубь густых лесов.
Тогда к границе мы решили
Руси Великой путь держать.
И уж вблизи нее мы были,
Но в здешнем крае нас опять
Внезапно немцы окружили –
Кунхофера Георга рать.
Сдаваться мы не помышляли,
Хотя числом и уступали
Врагу во много-много раз.
Почти что все тогда из нас
В бою неравном славно пали.
Сумели выжить только те,
Что в плен к противнику попали,
Оставшись жить на той черте,
Что жизнь от смерти отделяет:
Когда сознание теряет
В бою израненный боец,
Нередко в плен он попадает,
Хотя сражался как храбрец.
Хотел с моими молодцами
Удар смертельный я принять
И пал, изрубленный мечами,
Но волю судеб не понять.

В подвале замка я очнулся.
О том, что выжил, пожалел.
Когда же на бок повернулся,
Немного все ж повеселел,
Увидев рядышком со мною
На сене грязном под стеною
Моих соратников троих,
Подобно мне едва живых.
Узнал я с ними все мученья,
Какие могут только быть
В злодейских узах заточенья.
До гроба мне их не забыть.

Всеслав воскликнул, удивленный:
«Германский мир весь, озлобленный,
Давно мечтал тебя убить!
И как Георг мог пощадить?!»
«Когда бы знал барон какую
Добычу он заполучил,
Меня бы сразу же казнил.
При этом самую бы злую
Ко мне жестокость применил.
Однако нам не приходилось
Встречаться раньше и его
Солдатам тоже не случилось
Лица увидеть моего.
И я, неведомый Георгу,
В подвале темном пропадал,
Его свирепому восторгу
Поживой все-таки не стал».
Боярин молвил: «Просто диво –
Великий витязь предо мной,
О ком народ красноречиво
Слагает сказ прекрасный свой!
Послушай, князь, живи со мною –
Свое имение с тобою
Готов я с радостью делить.
Поверь, не будешь ты тужить –
Работы много здесь булату.
С тобою вместе супостату
Мы будем головы крушить».
«Твое приму я предложенье, –
Герой ответил – Ни к чему,
Однако, мне твое именье.
Останусь здесь я потому,
Что русский край тут пограничный,
Который нужно охранять
И люд славянский горемычный
От немцев надо защищать.

Боярин с князем поселились
В огромном замке этом жить,
И скоро так они сдружились –
Водой их было не разлить.
Они повсюду вместе были –
В забавах праздных и делах,
Невзгоды, радости делили
И славу в яростных боях.

         Глава шестая

Земля, наверно, замирала,
Когда ливонцев рать шагала,
Звеня доспехами, по ней
Могучей поступью своей.
Увидев рати приближенье,
Бежали леты прочь скорей
С дворов селений и полей.
Смятенье, ужас, напряженье
Повсюду были перед ней.
В бронях тяжелых грузно скачут
На конях рыцари и стяг
Над их султанами маячит –
Союза рыцарского знак.
За ними кнехты-копьеносцы
Колонной движутся густой –
Идут и скачут крестоносцы
Блестящей массою сплошной.
Куда же движется такое
Большое чудище стальное?
К границе русской рать идет,
И сам магистр ее ведет.
Стремленьем немцы одержимы
Славянам дерзким отомстить,
Желаньем яростным движимы
Георга замок возвратить.
Однако хмур магистр суровый:
Ему совсем не по душе
Поход на русских этот новый.
Его смущает, что уже
Ливонцы падать стали духом:
Они объяты страшным слухом,
Что жив проклятый Будимир –
Славян ужасный командир.
Рассудку то непостижимо,
Какой судьбою гибель мимо
Него проходит часто так –
Его убить нельзя никак.
Не есть ли это верный знак
Небес к нему благоволенья,
Могучей Воли Провиденья?!
Такие мысли и тоска
Тревоги жуткой угнетали
Ливонцев многих, но пока
Они молве не доверяли
И слухи эти принимали
За хитрый умысел врага.

Ливонцев рать готовясь встретить,
Отпором мощным ей ответить,
Всеслав послал скорей гонцов
Позвать соседских молодцов.
С людьми своими к замку скоро
Бояре прибыли и споро
Взялись готовиться к войне.

Недолго в мирной тишине
Они заботам предавались –
Ливонцы скоро показались.
Среди полей, холмов в дали
Колонной длинной они шли.
А с замка русские глядели,
Дивясь количеству врагов.
И лица многих помрачнели.
«Позвать бы надо было Псков! –
Всеслав воскликнул с огорченьем. –
Помог бы город ополченьем.
Но кто же мог предполагать,
Что к нам придет такая рать?
Враги давно не приходили
В таком количестве сюда».
Иные воины тогда
Вполне разумно предложили
Сраженье в поле не давать,
А в замке немцев отражать.
Ответил князь: «Они не станут
Такую крепость штурмовать,
А будут только осаждать
И лишь тогда сюда нагрянут,
Когда от голода у нас
Не будет сил сопротивляться.
В позорный страшный этот час
Мы будем хилые валяться,
А немцы будут забавляться,
Жестокой смертью нас казня.
Такой конец не для меня.
Друзья мои, сразимся в поле
С врагом проклятым! Пусть умрем,
Зато урона нанесем
Ему не меньше, может боле,
Чем сами в битве понесем!»
В поддержку князя Будимира
Раздалось много голосов.
Теперь с войсками всего мира
Сразиться каждый был готов.

И вышли русские на битву
Из замка ратью небольшой,
Твердя заветную молитву,
И стяг над ними был святой!
За ними летские повстанцы,
Окрестных хуторов посланцы,
Пошли, врага не устрашась
И выйти с русскими решась.

Когда ливонцы увидали
На сколько рать не велика
На них идущего врага,
Они с презреньем хохотали,
Решили сразу в бой вступить,
Чтоб русских с ходу раздавить.

От строя наших отделился
Какой-то витязь на коне,
К рядам ливонским устремился,
И рога звук тогда разлился
Над полем битвы в вышине,
И немцы поняли, что воин
Зовет сразиться с ним того,
Который выйти в бой достоин
За славу ордена всего.
К ливонцам витязь приближался.
Уж герб был виден на щите.
«Неужто он?! Откуда взялся? –
Его узнав, вскричали те. –
Конечно, он! О нет, едва ли –
Не мог он выжить!» – Но за тем
Они лицо того узнали,
Давно робели перед кем.
Выходит, слухи оправдались!
Но как же можно биться с ним?!
И снова немцы испугались,
Что Волей Бога он храним.
Несется витязь перед строем,
Везде встречаем злобным воем,
Сразиться рыцарей зовет.
Никто, однако, не идет.
Какой для них позорный случай!
Но вдруг огромный и могучий
Пред князем всадник предстает.
Не ведал князь, что Вольф Железный,
Известный рыцарь перед ним.
Считалось, подвиг бесполезный
Сражаться с воином таким –
Легко справлялся он с любым.

Недавно прибыл в эти земли
Железный Вольф, призывам внемля
Свирепых рыцарских вождей
И страстной алчности своей.
Искусно очень, храбро бился
Германский страшный удалец,
Во многих битвах отличился,
Везде первейший был боец.
При этом он большую славу
Не только в битвах заслужил:
Турниры – рыцарей забаву –
С не меньшей страстью Вольф любил.
В роскошных этих состязаньях
Он также был непобедим,
И только в рыцарских сказаньях
Герой могучий самый с ним
В какой-то мере был сравним.
Всегда к барьеру он являлся
Подобно рыцарям баллад –
Без герба, скрытно, и сражался,
С коней сбивая всех подряд.
Ему вокруг рукоплескали,
И все узнать скорей желали,
Кто рыцарь этот удалой,
С огромной силою такой.
Турнир победно завершая,
Всеобщим просьбам уступая,
Могучий воин шлем снимал.
Его известное прозванье
Герольд народу возглашал.
Тогда не только ликованье
Отвсюду рыцарь злой встречал,
Но также шум негодованья
В нестройном хоре различал.

Спокойно выехал из строя
Ливонский славный удалец.
Герой помчался на героя.
Кого-то ждет из них конец.
Раздался лязг, сверкнули блики
На бронях их. Сломались пики,
И щит столкнулся со щитом.
Из ножен выхватив потом,
Мечи противники скрестили,
Раздался стали перезвон.
Встречаясь, лезвия искрили.
Немецкий рыцарь изумлен,
Поняв, насколько враг силен.
Бойцов не мало с Вольфом билось,
Способных силой поражать,
Но вот такого повстречать
Ему еще не доводилось.
С огромной мощью наносил
Мечом двуручным тот удары,
Как будто силой грозной кары
Его Всевышний наделил.
И, словно молния блеснула,
Сверкнул карающий клинок
И немца надвое рассек
И даже лошадь сталь резнула –
Настолько сильный пал удар.

Для немцев это был кошмар –
Такую видеть смерть кумира,
Кого считали всех сильней.
Ужасный образ Будимира
В глазах их сделался страшней.
И духом рать ливонцев пала.
Славян же дух возрос вдвойне,
Что очень важно на войне.
И рать славян атаковала
Ряды ливонцев и погнала,
Едва начавши только бой.
Безумной жалкою толпой
Бежали в панике слепой
Дружины славных крестоносцев,
Кровавых грозных бедоносцев.
Славяне долго гнали их,
Заклятых недругов своих.
Догнали многих и убили,
Других настигнутых пленили.

          Глава седьмая

В огромном замке пир великий,
Победный праздник вновь шумит,
Разгула снова ветер дикий
Хмельные головы кружит.
Вином со складов подземелья,
Хранил которое барон,
Отрадой дружного веселья,
И лет, и русский опьянен.
Косматы, мощны, как медведи,
Они из чарок крупных пьют
И, вместе радуясь победе,
Опять и пляшут, и поют.
Всеслава с князем восхваляют
Они на разные лады,
В своих беседах вспоминают
Героев славные труды.
В разгар гулянья удалого
Сказал Всеславу Будимир:
«Среди веселия такого
Душою я подавлен, сир.
Гнетет меня тоска-кручина –
Давно не ведал я такой».
«Признайся, в чем ее причина,
Откройся, княже дорогой».
«Меня судьба жестоко била.
Проклятой, ей угодно было
Меня к войне лишь приобщить,
А счастья личного лишить.
Она жестоко погубила,
Мою жену, моих детей
И только меч взамен вручила
Рубить непрошенных гостей.
Я много лет с врагами дрался,
О счастье вовсе позабыл:
В красавиц даже не влюблялся
И только меч один любил.
И я не ждал уже, не чаял,
Что сердцем снова полюблю,
Однако вновь душой растаял
И чувствам трепетно внемлю.
И право, есть чему дивиться –
Повсюду, даже средь мечей,
Одна прекрасная девица
Душою властвует моей.
Ко мне приходит, как виденье,
Все время образ дорогой.
И это просто наважденье.
Совсем утратил я покой». –
«Однако что же тут плохого?
Не дело ль это женихово?
С своим вдовством скорей простись –
На этой девушке женись.
Не вижу повода крушиться».
«Не в силах я, поверь, решиться
Свои намеренья открыть,
К девице сватов нарядить».
«Такого я еще не слышал!
Храбрейший, мощный исполин,
Который даже бы один
Сражаться с целым войском вышел,
Боится сделать первый шаг –
В своей любви признаться милой?
Того, чего ни разу враг
Не мог добиться грозной силой –
Тебя, героя, устрашить –
Смогла девица совершить?!»
«Имел бы только я надежду
Любезным деве этой стать,
Тогда б не мучился я между
Желаньем сватов к ней послать
И страхом горечь испытать,
Когда отказом мне ответит».
«А может быть, она приветит
С большою радостью тебя,
С не меньшей силою любя?» –
«Да ты смеешься?! Мне за сорок
И весь я шрамами покрыт!»
«Такой ты больше милой дорог –
Она сама мне говорит,
Что чувства нежные внушаешь
Ее душе, поверь, такой,
Какой ты есть». «Постой-постой,
А ты откуда, братец, знаешь,
О ком тебе я говорю?!»
«Да я давно уже смотрю
Какой румянец заливает
При встрече каждого из вас.
Такое, знаю я, как раз
Всегда с влюбленными бывает.
Недавно мне сестра моя
В своей любви к тебе призналась,
От брата чувства не тая.
Сказала вдруг и испугалась.
И стыд совсем ее заел.
Она, бедняжка, так страдает, –
Потупясь, ходит и вздыхает.
С тобою я уже хотел
Вести серьезно речь об этом,
Однако сам перед ответом
Твоим, признаюсь, чуть робел».
«Неужто правда?! Бога ради,
Всеслав, признайся, ты не врешь?!
И правда, я любезен Раде?!»
«Помилуй, князь, какая ложь?!
Она тебя безумно любит.
Любовь бедняжку просто губит.
И как ты это не поймешь?
Теперь тебе одно осталось –
Мою сестрицу замуж взять,
Иначе нам врагами стать:
Она в любви своей призналась –
Нельзя девицу обижать».
«Не в блуде жить я с ней желаю –
Противен мне разврата грех.
На ней жениться я мечтаю!
Тогда счастливей буду всех!»
«Судил Создатель быть вам вместе!
Сыграем свадьбу честь по чести,
Когда пришел желанный мир.
Закатим славный брачный пир!
Даю в приданое за Радой
Огромный замок этот я.
Земля за замковой оградой
Пусть будет вотчина твоя».

Они на этом порешили.
Недолги сборы к свадьбе были.
С прекрасной Радой славный князь
Желанным браком сочетался.
К семейным узам приобщась,
С вдовством мучительным расстался
И с нею счастливо зажил.
Хорошим мужем Раде был.
Любовью пылкой и безмерной
Ее до гроба он любил.
И с ней, супругой своей верной,
Немало детушек родил.
Они отца достойны стали
И в частых битвах доказали,
Что равны храбростью ему,
А также дяде своему.

Всеслав, судьбу сестры устроив,
Сторонник дедовских устоев,
Себе позволил наконец
Пойти с невестой под венец.
Узнал боярин, что не столько
Рожден хорошим он бойцом –
Могучим, храбрым, стойким, – сколько
Хорошим мужем и отцом.
Остыл не только он к сраженьям,
Но также к прежним развлеченьям,
Любимым очень. К одному
Теперь душою он стремился –
К мирку уютному тому,
Который дома появился,
Когда жену привел туда.
Она детей ему родила
И крепко мужа приобщила
К семейным радостям тогда.
Всеславу не было охоты
Уют домашний покидать.
Всегда любимую охоту,
И ту он начал забывать.
Старался меньше пировать.
Хотя был чужд теперь стремленью
Искать сраженья, к сожаленью,
Не стал он меньше воевать.
Войну, непрошенную гостью,
Не мог забыть он и теперь.
Нередко вновь с кровавой злостью
Она стучалась к руссам в дверь.
Опять в доспехи облачался
И брал оружие Всеслав,
С семьею плачущей прощался,
Слезу невольную прогнав,
Творя привычную молитву,
И вновь дружину уводил
Бойцов, испытанных, на битву
Туда, откуда враг грозил.
На сечу руссы уходили,
Отвагой, мужеством полны,
Поскольку матерями были
В стране несчастной рождены,
Всегда терзаемой врагами,
В сраженьях все закалены,
Могучи духом и телами,
Любовью к Родине сильны.
Они себя не посрамили
И Русь от множества врагов
С великой славой защитили,
Спасли от смерти и оков.






Голосование:

Суммарный балл: 10
Проголосовало пользователей: 1

Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0

Голосовать могут только зарегистрированные пользователи

Вас также могут заинтересовать работы:



Отзывы:


Оставлен: 16 декабря ’2019   09:53
     

Оставлен: 21 декабря ’2019   22:00
     


Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Логин
Пароль

Регистрация
Забыли пароль?


Трибуна сайта

Сказочный лес

Присоединяйтесь 




Наш рупор

 
Из одних и тех же слов✨ Саша Майский🎶


https://www.neizvestniy-geniy.ru/cat/playcasts/playcast1/2541117.html?author

🌹

927

Присоединяйтесь 





© 2009 - 2024 www.neizvestniy-geniy.ru         Карта сайта

Яндекс.Метрика
Реклама на нашем сайте

Мы в соц. сетях —  ВКонтакте Одноклассники Livejournal

Разработка web-сайта — Веб-студия BondSoft