Капли мочи на Президенте

Кот Мурз отличался необычайными размерами и сообразительностью. Что касается размера, то в вертикальном положении он, держась лапами за край стола, свободно обозревал расставленные на столе продукты. Что касается сообразительности, то мы с женой беседовали с ним, как с членом семьи. Соседи и знакомые были в восторге от кота. Незнакомые люди испытывали шок, услышав, как мы общаемся с Мурзом. Нечего говорить, что все свои кошачьи дела он справлял в унитаз, а затем лапой давил на кнопку и наблюдал за каскадом льющейся воды. Двери в туалет и ванную комнату он открывал сам. Вставал на задние лапы во весь свой немалый рост, нажимал на ручку замка, и, когда дверь немного приоткрывалась, спокойно проходил внутрь.

Мурз был домашним котом, на улицу выходил неохотно и редко. В квартире у него были свои места для сна и для отдыха. Спал он на моем диване, не возражая против соседства со мной. Он ложился на бок, вытягивал лапы, и мне приходилось сдвигаться на свою половину дивана. Мест для отдыха имелось несколько. Конечно все высокие шкафы, откуда можно было, свесив голову, наблюдать за населением своей квартиры. Было и одно любопытное место: дверь в гостиную имела узкий верхний карниз. Мурз умудрялся забраться на него и спокойно отдыхать, лежа отчасти на карнизе, отчасти на верхнем торце двери. Когда кто-либо из нас входил или выходил из гостиной Мурз даже не делал попыток спрыгнуть. Он просто растягивался, держась когтями задних лап за карниз, а передних - за дверь. А потом возвращался в первоначальное положение, работая доводчиком двери. Я многократно измерял проекцию растянутого кота на пол. Выходило много больше метра. Поэтому говорить о размере кота некорректно. Ленивое растягивание Мурза на двери необычайно забавляло наших гостей. Они могли открывать дверь несколько раз, пока Мурз не спрыгивал на пол и не уходил, всем своим телом показывая, что он не предполагал, что гости окажутся такими идиотами.

К моей жене Мурз относился покровительственно. Он позволял ей кормить себя, высказывая иногда неудовольствие качеством пищи. Позволял он также мыть и расчесывать свою шикарную трехцветную шубку. Но когда он сердился, жена старалась удрать от него подальше и спрятаться в комнате, чтобы переждать приступ его гнева. Надо сказать, что Мурз был отходчив. Что касается пищи, то кот Мурз был ужасный привереда. Морковка должна была быть отварена до его любимой консистенции. Это же относилось и к рыбе. Мясо он изволил есть только в щах, с небольшим количеством капусты и картошки. Предлагать ему вчерашнюю еду было недопустимо. Мурз поднимал голову, мяукал, показывая, что еда это вам не шуточки. После чего поворачивался и уходил. Чтобы вновь позвать его к миске со свежей едой надо было извиняться и заискивать.

Ко мне он относился доброжелательно, позволяя спать на его диване. Если днем я ложился отдохнуть, Мурз немедленно появлялся с коротким мяуканьем, означающим, что он здесь и мне не о чем беспокоиться. С пола в прыжке он мягко ложился на мою грудь и растягивался во всю длину. Морду клал мне под подбородок и начинал мерно и громко урчать, выражая одобрение моему желанию отдохнуть. Иногда убаюканный этим урчанием я мог даже подремать. Так что ко мне Мурз относился как к любимому и младшему родственнику в прайде. Но к нашим гостям отношение было весьма придирчивым.

К гостям он ревновал. И мог вымести на них свою ревность самым ужасным способом, используя свою недюжинную сообразительность. Если наш гость заглянул на часок прямо перед самолетом, увозящим его куда-то к морю, он притворялся ласковым котенком и мурлыкал на коленях очарованного им гостя. Если гость заскочил на секунду, поставил сумку и принялся обсуждать горячие новости, кот Мурз, почти не задерживаясь, проходил мимо сумки и удалялся на отдых. Если же гость все-таки снимал обувь и проходил в комнату, приговаривая, что он только на минуту, то Мурз тоже ненадолго появлялся в прихожей и задерживался, разглядывая обувь гостя.

А теперь несколько слов на совершенно неаппетитную, но крайне важную тему. О котовской моче. Многие любители кошек знают свойство этого субстрата. Его невозможно вымыть. Нет таких химикатов. Можно использовать супер дезодорант, но все равно через некоторое время возвращается сногсшибательный запах мочи. Помню такой эпизод; на крупных купюрах оказались капли мочи. Что только мы не делали, - мыли ее мылом, опрыскивали. Все было бесполезно. Пришлось срочно бежать в магазин и срочно, пока купюры еще сильно пахли одеколоном, покупать какие-то вещи для хозяйства. Мы еще долго не заходили в этот магазин, надеясь, что память о таких покупателях все-таки выветрится. А история о том, как котовская моча оказалась на купюре, будет поведана чуть ниже.

Итак, возвращаюсь к рассказу о ревности кота Мурза.
Гость, ласкавший кота у себя на коленях, чувствует аварию и катастрофу. Он замывает в ванной ширинку своих брюк, он спрыскивает их дезодорантом, он едва успевает на самолет. И буквально в самом начале полета к нему подходит стюардесса с корректным, но холодным вопросом о причине этого ужасающего амбре, от которого задыхаются окружающие пассажиры. После униженных извинений и объяснений неудачливый гость проводит весь полет в тамбуре за кабиной пилотов. И испытывает невыносимые страдания, когда кто-либо из экипажа проходит мимо него, пытаясь сдержать рвотные позывы. Автобус от аэропорта до отеля становится для этого гостя новым испытанием, а последний удар наносит ему портье, который просит немедленно покинуть лобби отеля.

Гость, заскочивший на секундочку обсудить, что они себе думают, когда лифт уже вторую неделю на ремонте, уходит к себе в квартиру. Через некоторое время в этой квартире начинается переполох. Все домочадцы ищут источник невыносимой вони, и находят этот источник в сумке, которую гость поставил в нашей прихожей всего на пару секунд. Он возвращался из магазина и нес хлеб, пельмени и пачку творога. Все эти припасы выбрасываются в мусоропровод. Туда же после длительного и бесполезного мытья следует прекрасная кожаная сумка, гордость хозяина. Сумка забивает мусоропровод, начинается соседская ругань, осложненная тем, что соседи, пытаясь найти виноватого в порче мусоропровода, открывают его люк, и немедленно прекращают поиски, адресуя свое возмущение в пространство. Нечего и говорить, что виноватые соседи больше к нам не заходят, предпочитая разговаривать в коридоре.

Что касается гостя, получившего домашние тапочки, то по окончанию визита он обнаруживает, что Мурз напрудил в обе его итальянские туфли. Причем напрудил поровну. Я так и вижу кота, повернувшего свою лобастую голову в сторону туфли, и оценивающего есть ли уже половина содержимого его мочевого пузыря. Человек не может оценить объем наполнения своего мочевого пузыря, а коты вероятно делают это с очень высокой точностью. Разъяренный гость уходит. Некоторые заикаются о компенсации, то есть о покупке новых итальянских туфель. Я не отказываюсь, но предлагаю найти сейчас Мурза и спросить с него самым строгим образом, в том числе потребовать с него новые итальянские туфли. Гость почему-то принимает мои слова за издевательство. И мы теряем еще одного знакомого.

Теперь я хочу вернуться к той истории с денежными купюрами. В сущности, кот ревновал меня не только к гостям, но и к моим занятиям. Вероятно, я уделял ему мало внимания, мало, по мнению кота. Поэтому он находил удобную для себя минутку и наказывал меня. Однажды, когда мне вернули долг, я оставил купюры на столе. Всего на секунду. Пошел за бумажником и обнаружил, что кот успел сикнуть на деньги. Кот был выпорот, а деньги истрачены. Если я долго работал за письменным столом, не обращая на Мурза внимания, я мог быть уверен, что этот мерзавец сделает лужу прямо на столе. Поэтому все нужные бумаги я либо убирал со стола, либо прикреплял их кнопками к стене над столом. Этот подлец умудрялся как-то так вставать и брызгать, что стена над столом оказывалась в подтеках. Учитывая это, я укреплял нужные бумаги как можно выше. И однажды я укрепил нужную мне квитанцию так высоко, что мог не опасаться проделок Мурза. Закрепил кнопкой и ушел по своим делам. Когда я вернулся, то обнаружил стекающие с квитанции по стене струйки котовской мочи. Я не мог поверить своим глазам. После долгих розысков я вытащил Мурза из-под шкафа и даже не стал его наказывать. Я притащил его к своему столу и спросил, как ему удалось так поступить с квитанцией. Вместо ответа Мурз царапался, отчаянно пытаясь вырваться из моих рук. Но вырваться ему не удалось. Я начал мерить кота: приставил его к стене на задних лапах - до квитанции не дотягивались даже вытянутые передние лапы. Тогда я перевернул кота, поставил его на передние лапы и попытался определить, смог ли Мурз сикнуть на квитанцию из этого положения. Я тянул его вверх за задние лапы, придерживая передние на столе, и понял, что такая задача является для кота физиологически невыполнимой. Пришлось кота отпустить. Сколько мы с женой не размышляли, тайна поступка Мурза осталась неразгаданной.

Конечно, мы хорошо к нему относились, мы любили Мурза. Но его ревность становилась невыносимой. Пришлось, скрипя сердцем, сослать кота в деревню знакомой бабушке. Мурз бабушке понравился, она ему тоже приглянулась, и мы уехали домой со спокойным сердцем. И однажды, когда мы навестили Мурза, его новая хозяйка рассказала, что жизнь ее изменилась. Теперь ни с соседями, ни со своей собакой она не общается. Мурз очень ее ревнует к окружающим. Взял моду метить всех гостей. А с собакой что придумал. Близко подходить боится, так он сикает на нее в прыжке. Вот ведь какой хитрец.

Вот так нечаянно мы узнали тайну поведения нашего кота.