Белая стая (главы из романа)

БЕЛАЯ СТАЯ
П Р О Л О Г

Хрип коней.
Волчий вой.
Хромой не ждал атаки, он сам готовился нанести удар, полагаясь на неожиданность. И у него были на это причины.
Воины Хромого считались лучшими, когда дело доходило до засад или стремительных ночных рейдов. Правда, ни-кто из аармагов никогда не сталкивался с Меняющими Обличье*, но теперь это случилось, и Хромой понял: боевая удача отвернулась от него…
Смерть обнажила клыки.
Враги – везде.
Это их лес и их горы.
Они стремительно появлялись среди воинов орды и растворялись во мраке ночи, оставляя после себя тела людей и коней.
Воины в тусклых латах с тяжёлыми двуручными палицами в руках…
Матёрые волки…
Исполинские птицы…
Исчадия ночи, псы войны…
Не увидеть возлюбленной молодому воину.
Не насладиться стремительным полётом ловчего сокола в привольной степи, не укрощать диких коней ветерану…
Смерть уравняла всех.
Воины Хромого не выстояли.
Уцелевшие варвары сбились в кулак, вырываясь из смертельной западни.
Люди отступали, не теряя порядка, не поддаваясь панике. Им пришлось научиться отступать, остывающее тело во-ждя не должно достаться врагу, это закон племени. Об остальных позаботятся вороны.
Пронзительный вой преследовал за уцелевшую часть орды Хромого, возвещая победу Меняющих Обличье.

Эйджары* седьмого колена не покинули урочище после ночного боя, из которого вышли победителями.
Здесь начинались их охотничьи угодья.
Здесь следовало остановить орду северных варваров.
Они знали – ночная схватка только проба сил.
Опыт подсказывал: северные варвары не остановятся, поражение передового отряда только раззадорит их.
Ждали молча.
Безлунная ночь канула в муть рассвета.
Ночь принесла первую победу соплеменникам. Это хорошо, однако людей всё ещё слишком много. Вожак племен-ной орды слайхиллии не поддался искушению расправиться с эйджарами одним ударом, как рассчитывал Уэйк, послал только часть своей орды.
«Уйти в горы или остаться ?» - Уэйк, младший сын Эйла Двуликого, лидайяр* седьмого колена, сомневался, немно-гие из соплеменников откликнулись на его зов, чтобы встретить врага.
Минувшей ночью вожаку тоже пришлось выдержать битву и противники лидайяра оказались намного сильнее и опаснее северных варваров. Правда, об этом лучше не знать никому из соплеменников.

Ждали молча.
« Слишком мало…» – тоскливо думал вожак седьмого колена, глядя на соплеменников.
Привёл своих сородичей Эрхоот – это его бойцы, закованные в сталь, взяли первые жизни у племенной орды север-ных варваров. Они устали, однако одержанная победа придаст им сил.
Пришёл Орхаа, его воины перекрыли щитами и копьями распадок, чтобы, встретив конную лаву варваров, погасить первый, самый яростный натиск древнего врага.
Полторы сотни волчиц, не пожелавших расставаться с мужьями, отцами и братьями, укрылись на сопках, среди со-сен и валунов, чтобы обрушить на головы врагов смертоносный ливень стрел и камней.
Были и те, кто предпочёл встретить врага в привычном облике убийц-одиночек. Когда единственное оружие – побу-ревшие от крови клыки и когти. Когда единственное спасение – быстрые ноги…
Мясо войны.…В лобовой сшибке с вооружённым противником они гибнут первыми, такие хороши для ночных вы-лазок и внезапных ударов…
Всего шесть с половиной сотен, хотя могло быть раз в пять больше.
Шагах в десяти от общего строя встал Этлуай – Атт* с ватагой вольных охотников, прикрывая левый фланг фалан-ги.
Уэйк искоса поглядывал в сторону дерзкого воина, в свой последний час он меньше всего желал бы видеть их по-близости.
Они нюхом чувствовали беду и всегда оказывались поблизости. Они жили от боя до боя.…Доходило до того, что кланы эйджаров, между которыми легла кровь, призывали Этлуай-Атта и его свору, что бы решить спор в свою пользу..
Лидайяр не доверял этой своре.
Это его, Этлуай-Атта, прапредок Хаанк*, возглавлял племена первых эйджаров в войнах с людьми пятнадцать поколений назад.
Это его прадед Арроу*, будучи другом и сподвижником Уэйка, отрёкся от старой дружбы, став зачинщиком раскола племени, когда старшие дети Уэйка, его Первое Семя*, отреклись от своего отца, позволившего людям вольготно кочевать в северных степях.
Этлуай – Атт, в отличие от своих гордых предков, хранил верность младшему сыну Эйла Двуликого. По крайней мере, до сегодняшнего дня…И этот воин был единственным из всех тех, кто достоин и способен занять место Уэйка в случае его гибели.
Казалось, молодой воин бросает вызов ветеранам, упрекая их в излишней осторожности.
«Ждать удара – это для слабых. Упредить удар – вот что должен делать воин, чтобы не казаться врагу заманчивой добычей.» – так говорил потомок Хаанка.
В чём-то он был прав, в чём-то нет.
Мало кто из эйджаров понимал очень простую вещь. А именно то, что Этлуай – Атт ищет смерти.
У него не было семьи, его считали безродным. Как ещё доказать соплеменникам, что ты достоин большего чем име-ешь? Доказательство одно, пасть в схватке с противником, превосходящим тебя числом и умением, прихватив с собой деся-ток другой врагов…
Воин, почувствовав неприязненный взгляд своего вождя, бестрепетно оглянулся.
«Почему ты медлишь? – Вопрошали его глаза. – Где твоя сила? Почему ты, могучий, не пожелал истребить варваров прежде, чем они пришли к нам? Почему ты медлишь сейчас, когда ещё есть возможность одержать победу без кро-ви?»
Уэйк невольно содрогнулся от этого пронизывающего, всепонимающего, всезнающего взгляда. Он не смог бы от-крыть истину никому. Не потому, что он дал жизнь уже трём поколениям, заплатив своим могуществом. И не в том, что пу-стующие Чертоги Высоких* ему удалось бы занять лишь при поддержке многочисленной дружины, а значит, посмертие должны принять все, кто пришёл остановить племенную орду северных варваров в чёрный для племени час. И даже не в том, что настало время умирать…
Долги нужно отдавать.
Когда-то он, Уэйк, предал собственного отца, лишив его посмертия, которое тот готовил себе, и овладел Талисма-ном Миров*.
Минувшей ночью посланцы Предначальной Тьмы*, чьей помощью он воспользовался для достижения цели, напом-нили лидайяру о давнем предательстве и потребовали платы.
Вожаку удалось выстоять.
Не Имеющие Тени попытались овладеть волей лидайяра, а через него и той частью Талисмана Миров, которая при-надлежала седьмому колену.
Не вышло.
А в полночь пришла весть – люди у границ охотничьих угодий племени….
Сын Эйла содрогнулся. Ему было холодно.
Руки предательски ослабли, тело налилось тяжестью. Вождя одолевал сон.
Слабость накатывалась волна за волной - он не мог собраться с силами и воззвать к Черепу, источнику могущества и проклятию племени, находившемуся поблизости, под защитой Второго Семени*.
Лица соплеменников, склоны ущелья в щетине сосняка, камни, скалы – всё скрылось в мутной пелене, оставив его один на один с собой и своим выбором.
Тысячи голосов тянули на одной ноте и той же заунывный напев – Не Имеющие Тени* не оставили своих попыток, хотя должны были покинуть ущелье вместе с ночным мраком.
Лидайяр задыхался от ярости и бессилия.
« Прочь… - Зарычал он про себя. – Убирайтесь прочь.»
Голоса не умолкали, однако в их напеве послышались неуверенность и страх.
Внезапно вождь почувствовал, как где-то внутри потеплело – словно рядом кто-то развёл костёр, опасаясь за жизнь сына Эйла Двуликого. Волны жара неторопливо расползались по телу, как от брошенного камня по воде расходятся круги, отгоняя холод и наполняя живительной силой. Это тепло не было его собственным, эта сила не могла принадлежать отцу, который проклял своего младшего сына…Она вливалась в вождя извне, от кого-то из своих, хотя никто из стоящих рядом не мог знать ничего о незримом поединке лидайяра…
« Значит, кто-то знает…» – решил он про себя и позволил огню вырваться на волю.
Он не видел, с какой стороны Не Имеющие Тени нанесли удар, не успел. Он разбрасывал потоки пламени во все стороны, смутно надеясь, что хотя бы один из них достигнет цели.
Воины, стоявшие поблизости, невольно расступались в стороны, незримое пламя прожигало сталь доспехов и тол-стую кожу подкольчужных рубах.
Огонь не иссякал – неведомый помощник решил спалить себя без остатка, только бы вернуть вожаку силу. Уэйк не смог отказаться от этой помощи. Воля дарителя превозмогла волю сына Эйла, надломленную ночным поединком.
Лидайяр на мгновение прикрыл глаза.
Мутная пелена расползлась в стороны, не выдержав жара.
Над сворой Этлуай – Атта поднималось слабое свечение, остальные соплеменники казались серыми тенями. Свече-ние тянулось в сторону вождя десятками, сотнями тонких лучиков – потомок легендарного Хаанка сделал свою ставку в чужой игре.

Мастер не покинул урочище, пока ещё безымянное, с наступлением дня. Пусть Аллат выжигает глаза. Пусть ропщут соплеменники. Здесь должна пролиться кровь, а значит и место третьего владыки мрака тоже здесь.
Его не удивила ночная неудача, лидайяр седьмого колена достаточно силён. И он принадлежит свету. Правда, в свете кроется малая доля предначальной тьмы, а значит, всегда есть шанс перетянуть своего врага на свою сторону. В своё время первый Владыка Мрака почти добился такого развития событий, но не довёл дело до конца, подвела гордыня.
Он не рассчитывал на удачу и сейчас, при свете дня. Просто следовало напомнить о себе. Врага следует держать в напряжении, если не хочешь проблем. А они будут. Причём в самом скором времени. Уэйк вот-вот займёт Чертоги Владык света, пока ещё пустующие. Всё указывает именно на такое развитие событий.

День медленно вступал в свои права.
Голоса Не Имеющих Тени затихли, затаились, ожидая дальнейшего развития событий.
Нахлынула волна звуков.
Сын Эйла глубоко вздохнул: он одержал победу во второй раз за последние сутки, это многое значило.
Вдали послышался гул сотен копыт: северные варвары приближались к ущелью.
Бойцы Орхаа сомкнули щиты. В лучах Аллата засверкали обнаженные наконечники длинных копий. Воины Эрхота расступились, выпуская из строя стрелков – им начинать, им встречать первый удар конной орды.
Гул приближался.
Вскоре показались и сами всадники.
Они ехали не спеша, сберегая коней для единственной, решающей атаки, которая должна сломить строй эйджаров.
В тылу орды завыли трубы.
Передовые сотни колено к колену, копьё к копью, сорвались в бешеный галоп, стремительно покрывая расстояние между фалангой Меняющих Обличье и ордой.
Варваров встретил плотный ливень стрел.
Стрелы выбивали всадников из сёдел, калечили коней. Варвары пытались ответить, однако их стрелы не причиняли строю эйджаров заметного вреда.
Волна схлынула, оставив на поле десятки поверженных тел. Раненые кони жалобно ржали, раненые варвары пыта-лись отползти, чтобы не попасть под копыта своих.
Вторая и третья атака орды не увенчались успехом: стрелки продолжали сеять смерть в рядах варваров, с флангов летели камни и брёвна.
Рёв рогов, крики, звон стали, многократно усиленные горным эхом, казались концом мира.
Стрелки, истратив запас стрел, отступили в глубину строя.
Перед стеной щитов опустился частокол копий.
Атаки конных варваров потеряли стремительность: разбегу коней мешали тела павших. Однако враг по-прежнему оставался смертельно опасным. Задние напирали на передних, оставляя им только один путь – по опущенным копьям и те-лам соплеменников вломиться в строй Меняющих Обличье.
Уэйк бился в первых рядах, заменив одного из своих бойцов. Он раз за разом выбрасывал вперёд копьё, поражая врагов. Щит лидайяра тяжелел от вонзившихся стрел, трещал под ударами копий, мечей, топоров…
Враги наседали, напились напитка бесстрашия перед боем, не иначе, как это водится среди воинов северной степи, что бы не чувствовать боли и усталости.
Удар, удар, ещё удар…
Древко копья обломилось, оставив зазубренный наконечник в чьём-то теле.
Его сменил кто-то из второго ряда.
Он тревожно огляделся.
Орда уже проломила строй не в одном месте. Бойцы сменили копья на двуручные мечи, дубины, боевые топоры.
Под натиском северных варваров устояла лишь свора Этлуай – Атта, хотя как им это удалось, ведомо только Дву-ликому…
Пели птицы, птицы славили
Новый день.
Мы сражались, умирали мы
В этот день.
Уходили мы без устали
В мир иной,
В мир без боли и горечи,
В мир без войн.
Как расскажут о нас, как поведают
Вдовам белых снегов,
Те, кто выжил и с победою
Воротился домой…*

Атаки прекратились.
Отрезвевшие всадники поворачивали коней, осторожно пробираясь меж павших, они отступали.
Лидайяр не торжествовал победу.
Он кожей чувствовал приближение новой угрозы. То, что не вышло у людей могло получиться у иных, куда более могучих сил. Видимо, крови пролилось достаточно, чтобы шаман северных варваров смог призвать своих покровителей.
Эйджаров осталось немного, едва ли не пятая часть от общего числа. Они стягивались к вожаку и его сыновьям, окружая их плотным кольцом.
Лидайяр кивком подозвал одного из своих сыновей, державшего в руках нечто, покрытое куском грубой ткани.
Тот, повинуясь невысказанной мысли отца, сдёрнул холстину и передал вождю предмет, отдалённо напоминающий череп волка. Лица многих бойцов, серые от усталости и потери крови, оживились.
Сын Эйла, сжав Череп в ладонях, поднял его высоко над головой.
Послышался отдалённый рокот. В начале тихий и невнятный, он усиливался, с каждым мгновением приближаясь к урочищу.
Мир вокруг лидайяра обрёл неестественную чёткость, потом стал чёрно-белым.
Вождь закрыл глаза, сосредотачиваясь.
Перед внутренним взглядом постепенно проявился странный узор ломаных линий и языков пламени с преобладани-ем багрово-чёрного – шаман аармагов* плёл заклятья, подчиняя себе силы мира. Уэйк не слышал слов, зато усилиями соб-ственной воли, подкреплёнными мощью Черепа, мог вносить отдельные штрихи, изменяя смысл заклинаний врага.
« Наконец-то…» - рассмеялся про себя Этлуай – Атт, предугадав намерения Уэйка.
Что из того, что уцелевшие в битве воины сейчас обессилят окончательно и если лидайяр проиграет шаману север-ных варваров и аармагам уже не придётся платить кровью за кровь, что бы одержать окончательную победу? В конце кон-цов, боевая удача изменчива, место павших займут другие и никто не останется не отмщенным.
Небо потемнело от гнева.
Почву под ногами основательно тряхнуло.
Кто-то упал на колени, кто-то распластался по камням, зажимая уши ладонями.
Выжившие волки тоскливо выли, задрав окровавленные морды к небу.
Судороги повторялись одна за другой.
Рокот перерос в оглушительный рёв.
Над одной из дальних гор поднялся столб дыма. Прошло совсем немного времени и с неба обрушился дождь огнен-ных капель и горячего пепла.
Дождь не задел эйджаров, избрав поле между ними и варварами, усеянное телами.
Сын Эйла не позволил разгореться пожару: по его безмолвному приказу из-под камней навстречу огню вырвалось десятка два водяных столбов.
К рёву прибавился грохот падающих камней: один из утёсов раскололся на части и рухнул туда, где столпились степняки.
Поднялся ветер.
Его порывы крепчали: воины с трудом держались на ногах. Тот, кто не смог устоять, цеплялся за малейшие неров-ности каменистого дна урочища.
Уэйк что-то надсадно прокричал и порывы ураганного ветра затихли, потом обернулись воронками смерчей.
Воронки поднимались всё выше и выше, постепенно сливались в единое целое, подхватывая камни, пепел, уголья, пар от водяных столбов и двигаясь в сторону от соплеменников.
Ответный удар лидайяра эйджаров оказался последним.
Уцелевшие аармаги бежали с поля битвы.
Вожак обессилено опустился на камни и выронил Череп из рук.
Лицо Уэйка заметно изменилось. Теперь он казался древним, измождённым долгой и тяжёлой болезнью, стариком.
« Всё. – Равнодушно подумал Этлуай – Атт. – Конец вожаку».
Он оглянулся вокруг.
Гибель вождя означала, что и ему нужно готовиться к смерти, если только.… Если не удастся овладеть святыней седьмого колена в обход законных наследников лидайяра. Овладеть здесь и сейчас, пока соплеменники потрясены потерей. Он не потерял никого из своих воинов, значит, есть шанс исполнить задуманное… Потомок Хаанка Неистового выпрямился, расправив плечи. Хрипло рассмеялся. Умирающий вождь опередил соплеменника.
Лидайяр нашёл в себе силы приподняться и жестом подозвал к себе воина.
Этлуай-Атт нехотя подчинился.
Я умираю. – Тихо прошептал Уэйк. – Мои дети ещё щенки, что бы занять моё место по праву. Ты единственный из всех, кто достоин встать во главе племени. – Он закашлялся, выплюнул сгусток крови. – Подними Череп, пусть все видят мою волю…
Минуло три века…

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ОХОТА

Короткая летняя ночь близилась к концу.
Матёрый волк очнулся от дремоты, провожая взглядом Луну, медленно отползавшую за горизонт.
Зверь с трудом сдержался – желание проводить ночной Аллат* пронзительным воем становилось нестерпимым.
Луна покинула небо раньше, чем иссякло терпение волка.
Он поднялся, потягиваясь и зевая.
Его младшие братья, более осторожные и недоверчивые, когда дело касалось кровников, не торопились возвращаться к условленному месту.
Волк не опасался внезапного удара. Мстить за старые обиды можно где угодно, когда угодно и как угодно, но не во время загонной охоты. Этот обычай оставался неизменным. Единственный способ обойти закон предков – найти такую дичь, которая оказалась бы не по зубам врагу. А это уже не будет считаться преступлением, ибо нет чести выше, чем поеди-нок с противником, превосходящим тебя.
Зверь снова улёгся, предварительно примяв вокруг себя высокую траву.
Узкая лощина, выходившая к единственной тропе в этой части ущелья, идеально подходила для засады.
От тропы тянуло прохладой и свежестью.
Стебельки трав тихонько покачивались в дыхании ветра.
Вокруг деловито сновали полёвки, собирая упавшие семена.
Волк терпеливо ждал рассвета.
Где-то в противоположной части ущелья уже собирались загонщики, и теперь он желал одного, что бы подручные зачинщиков охоты подняли дичь, достойную высокого гостя.
Небо на востоке заметно посерело. Теперь оно было одного цвета с шерстью волка.
Звёзды гасли одна за другой.
Он снова зевнул.
Братья не возвращались.
« Где их ветер носит? – Из глотки волка вырвалось приглушённое ворчание. – Если не вернутся к рассвету, обоим глотки вырву.»
Им вновь овладела дремота.
Рвать глотки не потребовалось, братья успели вернуться до назначенного срока.
Первым явился Ярроу*.
Он спустился от скал на западном склоне ущелья.
В единственном, правом, глазе брата читалось жестокое разочарование. Он был лучшего мнения о зачинщиках охо-ты. Ярроу надеялся поохотиться на охотников, но его лишили этого удовольствия.
Левый глаз Одноглазый потерял ещё в юности, в одной из потасовок за волчицу. Потеря оказалась невосполнимой – волчица предпочла другого, более матёрого.
Серебристо – серый волчина встрепенулся.
«Стой, где стоишь и отвечай, кто ты есть. – Шерсть на загривке старшего брата встала дыбом. – Если ты мертвяк, вали, откуда пришёл.»
«Так я это…живой ещё». – Ярроу нерешительно поджал хвост, не понимая, какая муха укусила брата.
«Чем докажешь?» – зверь недоверчиво оскалился.
«Н-н-не знаю…» - одноглазый неуверенно фыркнул.
Эотли, а именно так звали серебристо-серого волка, рывком поднялся. Встряхнувшись, он обошёл вокруг одноглазого, принюхиваясь и приглядываясь.
Ярроу невольно поворачивался на месте, стараясь не выпустить брата из поля зрения.
«И в самом деле, живой… - Удивился Эотли. – А я почему-то решил, что ты уже…у отца.»
Их отец, Лианн, сын Этлуай-Атта, уже давно покинул мир, – постарались потомки Уэйка, бешенство на их головы.
«Вот ещё.» – Одноглазый волк оскорблённо оскалился.
«Вы, однако, оба свихнулись.» – Эотли и Ярроу не заметили, как и откуда появился Лайхат, третий из братьев, чёр-ный, как ночь или подгорный мрак, последний из уцелевших сыновей Лианна.
Лайхат* невозмутимо улёгся, вытянувшись на траве во весь рост, и принялся вылизывать подушечки лап.
Ярроу, последовав его примеру, тоже лёг. Потом передумал, перекатился на спину, заелозил по траве, пытаясь избавиться от блох там, куда не достают ни зубы, ни лапы. Наконец, он замер, улёгшись на боку и по щенячьи вытянув лапы. Морда одноглазого излучала блаженство.
« Дурные ноги голове покоя не дали…» – Эотли тихонько фыркнул и свернулся клубком, уткнувши морду в пуши-стый хвост.
Братья промолчали в ответ…

За плотно прикрытыми створками дверей началось движение.
Этлуай – Атт, лидайяр седьмого колена эйджаров, сменивший Уэйка Великого, павшего в битве с племенной ордой аармагов в урочище Тысячи Умолкших Криков* три века назад, тихонько рассмеялся.
« Наконец-то…» – подумал он.
Сторонники противоборствующего клана удачно выбрали время. Воины лидайяра, почувствовав слабость вожака, покинули преемника Уэйка, приняв руку Эотли Лианната. Даже если подручные сыновей Уэйка потерпят поражение, ни-кто не сможет доказать, что у истоков нового мятежа стоят давние противники Этлуай – Атта.
Потомки Уэйка стали сильнее и мудрее прежнего. Теперь они обладали не только правом первородства. Теперь у них была сила, способная подтвердить это право.
Лидайяр сохранял спокойствие.
Он не нарушил клятвы, которую в своё время дал первому вождю седьмого колена. Он не стремился сохранить до-стигнутое, ожидая, когда Третье Семя Уэйка станет достаточно сильным и мудрым, что бы занять его место…
Движение за пределами алтарного зала усилилось.
Старый воин невозмутимо восседал на низкой каменной скамье у алтаря.
На алтаре, в потоках света от трёх десятков светильников, покоился волчий череп, часть Талисмана Миров, принадлежащая седьмому колену. Держать Череп на свету лидайяру заповедал сам Уэйк, опасавшийся, что иначе им овладеют Не Имеющие Тени.
Рядом с Этлуай – Аттом, прислонённый к алтарю, изнывал от скуки двуручный меч.
-Сегодня для тебя найдётся работа. – Прошептал старый вождь, глядя на оружие. – Сегодня ты напьешься крови досыта.
Створки дверей бесшумно распахнулись.
Без шума, без разговоров, без суеты в покой потекли две шеренги воинов. Не торопясь, они окружили лидайяра и алтарь и застыли в напряжённом молчании.
Ни одна стрела не легла на тетиву, ни один меч не покинул ножен.
Таков закон.
Старый вожак все равно обречён, так пусть же насладится последней битвой с каждым из вошедших, один на один. Место погибшего бойца займёт другой. Потом ещё и ещё. Пока у старого вожака не иссякнут силы и он не погибнет сам. Почему так? Потому что это нужно и мёртвым и живым. Чем выше цена заплачена преемником за место вождя, тем крепче власть над соплеменниками. Чем больше воинов возьмет с собой старый вождь в Запределье, тем ближе он будет к Влады-кам. И никто не посмеет обвинить преемника в трусости.
То, что соратники третьего семени Уэйка все, как один, избрали для ритуального поединка оружие вожака и его клана, отказавшись от излюбленных двуручных палиц, усеянных бронзовыми шипами, только подтверждало их намерение исполнить древний обычай. Хотя бы, потому что против палицы старый вождь продержался бы недолго, а вот с мечом про-тив меча он, пожалуй, поспорит.
Этлуай – Атт стремительно поднялся. Под сводами покоя прокатился торжествующий смех.
Меч взметнулся, радостно рассекая воздух, так, словно не было в его жизни трёх сотен лет покоя. Чёрные ножны с глухим стуком упали на каменный пол.
Лидайяр снова рассмеялся, он по-прежнему оставался опасным противником, хотя былая сила уже начала покидать его.
В алтарном зале, впервые со дня основания цитадели эйджаров в Заповедном урочище, зазвенела сталь.
Когда в покой ворвался Ассар, единственный из всех, кто остался верным псом лидайяра, всё было кончено. Старый вожак был уже мёртв и пять десятков воинов враждебного клана, павших в ритуальном поединке, сопровождали его посмер-тие.
Ассар вложил в ножны меч, воины врага не нарушили обычай, а значит он не мог требовать отмщения. Таков обы-чай предков. Это мог сделать только Эотли Лианнат.
Он склонил голову, прощаясь с вожаком.
Один из тех, кто по приказу старшего в Третьем Семени Уэйка готовил посмертие вождю, заметил вошедшего.
-Лидайяр эйджаров Седьмого Колена ушёл в Чертоги Высоких. – Торжественно провозгласил он, обращаясь к Ассару. – Я узнал тебя. Я сожалею, что ты не успел поддержать своего повелителя в его последний час. Теперь всё кончено. Не держи на нас зла, мы исполняли волю нашего вождя. Ты видишь сам, обычаи племени не были нарушены. Исполни же, что должен исполнить…
Он вынул из простых чёрных ножен двуручный меч, покрытый каплями крови. Ассар узнал оружие того, кому так долго служил и скрипнул зубами от ярости.
-Я, Эстахар из клана Коэйл-Сахта и его ахтиллар, от имени своего вождя прошу передать этот меч внуку Этлуай – Атта, Эотли Лианнату как единственному законному наследнику своего деда. Клянусь Двуликим мы не питали к нему нена-висти и рады, что воины нашего клана сопровождают потомка Хаанка в Чертоги Высоких. Для нас это великая честь, ибо твой повелитель был могучим воином и останется им.
Ассар с поклоном принял оружие.
В глубине души он надеялся, что Эотли Лианнат или кто-нибудь из его братьев не вложат этот меч в ножны, пока его повелитель не будет отмщён, пока кровь не будет смыта кровью.
За окнами-бойницами Алтарного Покоя заметно посветлело.
Над горами занимался рассвет…

Их по-прежнему было трое.
Матёрые волки, казалось, безмятежно дремали среди травы, но это только казалось. То один, то другой зверь под-нимал тяжёлую голову, заслышав подозрительный звук.
Туман, заполнивший ущелье за час до рассвета, рассеялся, оставив после себя капли росы на траве и камнях. Аллат успел подняться высоко над горизонтом, когда безмятежную тишину ущелья разорвал пронзительный вой. Вой постепенно приближался к лощине, где скрывались звери.
«Слишком медленно.» – подумал Эотли и снова почувствовал желание ответить на вой.
Он искоса взглянул в сторону братьев и сдержался.
Одноглазый тоже вскочил…и, тихонько взвизгнув, улёгся.
« Ещё рано. – Решил он, прислушиваясь. – Можно подремать.»

-Твой сын доказал своё право первородства, мой враг, нужно отдать ему должное – Вкрадчивый шёпот нарушил глубокую тишину.
Над миром прокатился рокот грома.
Эотли недоумённо поднял глаза. В небе не было ни единого облачка, но это ни о чём не говорило.
«Не было б грозы.» – подумал он, справедливо опасаясь, что охота сорвётся. Гроза в горах страшная штука. Особенно в том случае, когда над головой нет надёжного укрытия.
Потом он заметил, что братья никак не отреагировали на звуки грома. Так, словно они ничего не слышали. Это казалось странным. Это говорило лишь об одном, о том, что сыну Лианна довелось услышать голос одного из повелителей мира. Далеко не самое приятное чувство.
-Я знаю, враг мой. – Ответил кто-то, в чьём голосе, при желании, можно было различить дыхание холода.
Порыв ветра взъерошил шерсть на загривке серебристо-серого волка. Зверь поднял тяжёлую голову и принюхался.
-Внук Этлуай-Атта слишком горд, чтобы повиноваться новому лидайяру, мой враг.- Вновь подал голос тот, кто заговорил первым. – Отдай его жизнь мне.
-Он уйдёт в свой срок, повелитель слайхиллии. Или тебе не достаточно воинов своего народа? Кровь волка принад-лежит волку.
-Пусть так. – С неожиданной лёгкостью согласился тот, кого только что назвали Владыкой людей. – Но не имеет ли смысл столкнуть потомка Хаанка с Бхарадхаддаром, Первым Владыкой Мрака?
-Разве старейший из порождений предначального мрака вернулся? Это поистине плохая весть, мой враг. Когда возвращаются старые враги, жди беды…

Их заметили.
Стая ворон, летевших на кормёжку после ночного сна, изменила намерения, разглядев в траве зверей. Видимо, склочных птиц привлекло неосторожное движение одноглазого волка. Они кружили над лощиной, оглашая окрестности хриплым карканьем. Проклятые птицы могли сорвать всю охоту.
Серебристо-серый волчина присел на задние лапы и оскалился, наблюдая за вороньём. Нужно было разогнать чёр-ных бестий пока не поздно.
Он не успел принять решение, его опередили.
Помощь пришла сверху.
Один из снежных орлов, паривших над ущельем, спикировал вниз, прямо на стаю. Ему удалось сбить четверых, прежде чем вороны разлетелись в стороны, что бы уже не показываться над лощиной. Снежный орёл опустился на землю, но это была уже не исполинская птица, а высокий смуглый воин. Воина звали Ассар, он был правой рукой Этлуай-Атта, несмотря на молодость.
Вокруг Ассара чёрным облаком кружились вороньи перья.
«Что-то случилось.» – подумал волк.
«Я пришёл с вестью, сын Лианна.» – Глухо сказал Ассар. Голос воина заметно дрожал.
Эотли тяжело вздохнул. Охота охотой, однако, вестника было необходимо выслушать.
Волк чихнул. Привычная боль сковала тело.
Ассар и братья тактично отвернулись.
Мощное тело волка неуловимо изменялось. Мгновение спустя, на месте матёрого зверя появился человек. Он стоял на четвереньках и тряс головой – нельзя менять обличье слишком резко.
Сын Лианна поднялся и заставил себя шагнуть навстречу вестнику.
-Да будет твоя охота удачной, сын Лианна. – Выдавил он из себя, приветствуя воина. – Чего хочет лидайяр седьмого колена, дед мой Этлуай – Атт?
-Лидайяр седьмого колена ушёл в Чертоги Владык, сын Лианна.- Ассар склонил голову, скорбя о гибели вожака. – Воины Коэйл-Сахта воздали ему последние почести в ритуальном поединке. Я не могу отомстить им, ибо между нами нет крови, они не нарушили законов племени. Я не могу отомстить и самому Коэйлу, чумка на его голову, пока живы сыны Ли-анна. Я надеюсь, что мой вождь, ваш родич, будет отмщён… Скажи своё слово и верные услышат тебя…Кровь должна быть оплачена кровью.
-В тебе говорит скорбь, Ассар. – Прервал его Эотли. – Закон на стороне потомков Уэйка, что бы ты ни думал. Я не могу поднять оружие мести. Между мной и моим родичем кровь моего отца… Или ты забыл об этом, предавшись гневу и скорби?
-Ты.… Отказываешься? – В голосе Ассара лязгнул металл. – Но…
-Не стоит убеждать меня в том, что чёрное это белое, а не наоборот. – Эотли криво усмехнулся. – Я сказал всё, что был должен и что хотел сказать. Ничего другого ты от меня не услышишь.
-Ты обрекаешь себя на изгнание и ненависть соплеменников. – Ассар смерил Эотли презрительным взглядом.
-Разве? – Внук павшего лидайяра только покачал головой. – Я ищу воли…и вот ещё что…- Сын Лианна положил руку на плечо вестника смерти в примирительном жесте. - Я понимаю твои чувства и ни на чём не настаиваю…Но послушай меня… Этлуай – Атт был обречён. Так или иначе, но сыновья Уэйка добились бы своего. Моему деду уже ничем не помочь… никто из стоящих пред тобой не вернётся в Заповедное Урочище… Всех, кто решит покинуть земли племени, мы будем ждать у ворот Хаань – Литты. Приходи и ты…-Эотли не успел договорить.
Ассар стремительно покинул лощину.
«Ещё один враг.» – устало подумал внук Этлуай – Атта.
«Ты умрёшь. – Гнев душил Ассара. – Я ещё не знаю, как мне это удастся, но ты будешь мёртв, клянусь.»

Вой приближался.
Эотли поспешил снова стать волком. Не потому что этого требовал обычай, просто воин предпочитал честную бит-ву. Клык против клыка, коготь против когтя. Ему нравился вкус свежей крови.
Серебристо-серый волк застыл среди травы, слившись с ней. Вначале ему хотелось узнать: с кем предстоит сражаться.
Зверь принюхался.
Запах будущей добычи зверю понравился.
Пусть одноглазый дыбит шерсть на загривке, а чёрный неуверенно поджимает хвост, понимая, какой поединок им предстоит.
Славный враг.
Сильный враг.
Его время – ночь.
Его брат – мрак.
Он умеет быть бесшумным и бесплотным, когда идёт по следу.
Он умеет быть беспощадным и нечувствительным к боли, когда сражается с врагом… А врагов у него только двое – зверь его породы, да эйджар. Человек не в счёт, немногие из людей могут гордиться победой над ним.
Ужас ночей.
Высокую честь оказали хозяева своим гостям. Можно сказать – наивысшую из возможных.
Каким-то образом загонщикам удалось поднять с дневной лёжки горного тигра.
Братья с надеждой оглядывались на старшего – взять такую дичь сложно. В волчьем же обличье шансов на победу почти нет. Гость может поступать, как сочтёт необходимым, его никто не осудит.
Грозный рык, подхваченный эхом, прокатился над скалами.
Эотли встряхнулся.
Он уже не думал о гибели родича.
Ему не было дела до Ассара, хотя сын Лианна и чувствовал, что ослеплённый гневом вестник затаился где-то поблизости.
Зверь глухо заворчал.
Братья, повинуясь вожаку, бесшумно скрылись в траве, только качнулись стебли, роняя на землю капли росы.
Серебристо – серый волк, не таясь, вышел на тропу, навстречу тигру.
Вскоре он увидел своего противника.
Тигр, как и большинство кошек не выносивший воды, старался держаться в стороне от мокрых кустов и росистой травы.
Сын Лианна завыл, предупреждая противника о своём присутствии.
Загонщики ответили ему таким же пронзительным воем, давая понять гостю, что он услышан, и что они прекраща-ют преследование.
Тигр, заметив волка, остановился, окинув его внимательным взглядом, и презрительно фыркнул. Глаза зверя блес-нули – будет на ком выместить раздражение и злобу.
Эотли не торопился.
Казалось, он ждёт, когда враг нанесёт удар первым. На самом деле его ноздри уловили знакомый запах, идущий от одной из скал на восточной стороне ущелья.
«Линнара… - Подумал он. – Она решила разделить со мной опасность и славу. Счастлив будет тот, кто сможет назвать её своею волчицей.»
Он любил эту девушку, хотя она и принадлежала враждебному клану…
Ассар выжидал.
Внук Этлуай – Атта не ошибся. Верный слуга лидайяра действительно не покинул ущелье.
«Между нами кровь, сын Лианна. – Рычал он сквозь зубы. – Клянусь Двуликим, я достану тебя..»
Эотли оскалился, припал на передние лапы, повиливая хвостом от возбуждения – чем выше риск, тем слаще по-беда.
Ответный прыжок горного тигра был стремителен, однако волк успел увернуться.
Мгновение спустя Ярроу вынырнул из зарослей кустарника и вцепился в тигра сбоку, а Лайхат повис на задней лапе противника, пытаясь перегрызть сухожилия.
Зверь отмахнулся.
Одноглазый, взвизгнув от ярости и боли, откатился в сторону. Когти пробороздили его морду, едва не лишив един-ственного глаза.
Отбросить второго волка тигр не успел – серебристо – серый волчина, прикрывая младшего брата, ввязался в поединок.
Бой разгорелся с новой силой.
Волки атаковали, с трудом уворачиваясь от ответных ударов – противник ни в чём не уступал им.
Схватка постепенно переместилась вверх по склону, к скалам. То один, то другой зверь отскакивали в сторону, что-бы отдышаться и никто не обращал внимания на раны.
Они остановились только тогда, когда загнали опасную добычу под один из утёсов на восточной стороне ущелья, чего и добивался вожак.
Противник прижался вплотную к скале, настороженно поглядывая на своих врагов. Ему не раз приходилось стал-киваться с волками и они всегда уступали дорогу. Однако сегодня всё вышло иначе, такие ему ещё не встречались.
Тигр глухо заворчал от ярости и лизнул правую переднюю лапу; рана на ней оказалась слишком глубокой, чтобы не обращать на неё внимания.
Волки застыли.
Все трое тяжело дышали, но только один из зверей, одноглазый, выбыл из строя всерьёз и надолго.
Ни Лайхат, ни Ярроу не понимали, что задумал старший брат, почему он медлит, но не торопили его – всё-таки Эотли был старше и опытнее.
Горный тигр шевельнул кончиком хвоста. Он ещё не отдохнул, но приходилось торопиться, проклятые волки и не думали отступать.
Внезапно с вершины утёса в длинном прыжке сорвалось чьё-то гибкое тело и на загривок зверя обрушился снежный леопард, довольно крупная кошка, отличавшаяся от своих собратьев отчаянной смелостью.
Тигр хрипло зарычал. И, не устояв на лапах, покатился вниз по склону. Левый глаз гордого зверя, задетый когтями леопарда, превратился в кровавое месиво.
Леопард успел отскочить.
Эотли и Лайхат, не сговариваясь, помчались за врагом.
Ужас ночей, оглушённый падением, не смог подняться сразу. Очевидно, удар повредил ему хребёт.
Волки воспользовались неожиданной слабостью своего противника. Мгновение спустя всё было кончено.
Эотли, опираясь передними лапами на тушу поверженного зверя, торжествующе завыл. Далёкий лай загонщиков был ему ответом. Теперь хозяева, извещённые об успешном окончании охоты, займутся вечерней трапезой, и гости будут в полной безопасности до тех пор, пока не покинут охотничьи угодья хозяев – таков закон. Хвала Владыкам, ни один из эй-джаров ещё не уподобился слайхиллии, почитая обычаи гостеприимства превыше всего.
Снежный леопард невозмутимо вылизывал передние лапы, лукаво поглядывая на победителя.
Лайхат глухо заворчал, шерсть на загривке младшего брата поднялась дыбом от ярости: никто не имеет права вставать на пути охотника. Ответный рык серебристо-серого заставил его замолчать.
На месте леопарда застыла стройная высокая девушка, облачённая в короткое облегающее платье. Девушка, мягко улыбаясь, смотрела на победителя.
Ярроу и Лайхат, понимающе ухмыляясь, приняли человеческое обличье и отошли в сторону – пусть вожак разбира-ется сам.
Эотли стал человеком немного раньше.
-Я прошу прощения за то, что помешала твоей охоте, сын Лианна. – Тихо сказала девушка, так мурлыкает кошка, когда у неё хорошее настроение и сытый желудок. – Я не смогла.… Удержаться.
Она порывисто прижалась к Эотли.
-Ты не должна просить прощения. – Ласково прошептал он, целуя волосы Линнары.
-Я пришла не для того, что бы разделить твою охоту и твою удачу, любимый. – Девушка отстранилась и посмотрела в его глаза. – Мои братья замыслили недоброе. Пока ты в охотничьих угодьях нашего клана, тебе ничто не грозит, но…
-Я знаю. – Он улыбнулся. – Я даже знаю, почему…Мой дед, лидайяр седьмого колена, принял посмертие по воле твоих братьев. Между нами нет крови, но пожелают ли они принять это…Я не знаю.
-Тогда…Оставайся. – Голос Линнары дрогнул.
-Не могу, родная…- Эотли тяжело вздохнул. – Не получится. Я не могу уподобиться моему деду, не хватит сил… Мстить, как того требует закон, я тоже не могу. И…Не хочу. Если мы пойдём друг против друга, не уцелеет никто...
-Плохо…Знаешь, я… - Линнара замялась, глотая слёзы. – Ты скоро станешь отцом.
Сын Лианна ничего не ответил, только крепче обнял любимую.
-Братья знают? – спросил он немного погодя.
-Только… - Линнара с трудом перевела дыхание после долгого поцелуя. – Только Коэйл. И он на нашей стороне.
-Коэйл-Сатх будет хорошим вождём. – Глухо промолвил внук Этлуай-Аттара. – Он не опустится до мелочной мести. Но остальные…Может, будет лучше, если ты уйдёшь со мной?
-Нет. – Прошептала девушка, целуя Эотли. – В Заповедном Урочище твои дети будут в большей безопасности, чем где-либо ещё. Никто не станет предъявлять им долг крови, а мой старший брат укротит ненависть остальных…Тебе придёт-ся жить там, где законы эйджаров ничего не значат. Ты сильный, ты сможешь. Но…Твои дети будут любить и почитать тебя, где бы ты ни находился, я постараюсь…И Коэйл ничего не имеет против….Он же просил передать тебе, что будет рад, если ты останешься в его клане…- Глаза Линнары лукаво блеснули. – Надеюсь, твои братья нам не помешают?

Ассар отложил в сторону оружие.
Появление снежного леопарда нарушило все его планы. То, что случилось после удачного завершения охоты, заставило воина окончательно отказаться от исполнения задуманного сегодня. Он не торопился, у него ещё оставалось время.
«Значит, Хаань – Литта… - Подумал он. – Что ж…Я приду…»

Аллат перевалил за полдень, когда неподалёку от скал, где нашёл своё последнее пристанище горный тигр, послы-шался призывный клич.
-Это мои братья. – Линнара отпрянула от Эотли - Я не хочу, что бы они видели меня здесь.
Она, подхватив платье, скрылась среди скал.
Сын Лианна только вздохнул. Он не любил, когда ему мешали. Братья Линнары приволоклись в самый неподходя-щий момент, чумку на их головы.
Он нехотя поднялся, приводя себя в порядок. Ярроу и Лайхат не заставили себя ждать. В их глазах разгорался бой-цовский огонь, однако, сейчас подобное было ни к чему.
-Спокойно. - Коротко сказал им Эотли. – Ещё не время.
Внизу у скал показалась торжественная процессия. Впереди важно вышагивал Син – Дхарк, второй по старшинству в третьем семени Уэйка после Коэйл – Сатха. Его сопровождали десятков пять воинов в полном боевом облачении.
«Придурок. – Подумал внук лидайяра. – Неужели он рассчитывал, что я приведу с собой всех своих бойцов, что бы разделаться с ним и его родичами?»
Ярроу и Лайхат насторожились, ожидая решения старшего брата.
-Ждите. – Повелел он и направился вниз.
По закону зачинщики охоты должны были предложить победителю отпраздновать удачное окончание охоты и по-родниться с кланом. На последнее сын Лианна, зная бешеный норов потомков Уэйка, не рассчитывал, однако от праздника не собирался отказываться.
« Коэйл – Сахт поступил мудро, направив вместо себя своего брата, каждый должен знать своё место.» - усмехнулся он про себя.
Против старшего в третьем семени Уэйка Эотли ничего не имел.
Син – Дхарк подал своим бойцам знак остановиться, и шагнул навстречу своему врагу. Было видно – он надеется, что внуки лидайяра встретят его с оружием в руках и тогда необходимость поступать по обычаям предков отпадёт сама собой. Однако ожидания потомка Уэйка не оправдались.
«Ничего, переживёшь.» – Мысленно оскалился внук лидайяра…и содрогнулся, почувствовав присутствие посторон-ней силы. Это означало, что кроме эйджаров в ущелье появился некто, несущий угрозу существованию потомков Этлуай – Атта.
«Однако…» – удивился он, не понимая, откуда исходит опасность.
Син – Дхарк поднял правую руку, привлекая внимание и одновременно приветствуя Эотли и его братьев.
-Мы желаем видеть тебя и твоих родичей в нашем лагере, дабы воздать почести победителям. – Он задыхался, вы-давливая из себя слова и забывая о том, что его выдают глаза, говоря, что за учтивыми словами кроется ненависть. Будь его воля, ни один из этих троих никогда больше не увидел бы света.
-Я приду. – Сын Лианна кивнул головой, подтверждая согласие. Мысль о возможности ещё раз встретиться с Лин-нарой пересилила осторожность.
Ярроу презрительно фыркнул, но не стал перечить брату.
Лайхат удивлённо посмотрел на Эотли и пожал плечами, мол, гулять так, гулять.
Син – Дхарк скрипнул зубами. Брат Коэйла намеренно не сообщил о посмертии, принятом Этлуай – Аттом, явно рассчитывая, что кто-нибудь из этой троицы пойдёт на поводу гнева и развяжет руки его ненависти. Это был сильный ход и опасная игра, однако её никто не принял.
Брат Коэйл – Сахта умел проигрывать.