2. Тебе о Тебе!

ВТОРАЯ ЧАСТЬ.


Однажды я гостил у бабушки по отцовской линии, вместе с родителями. Это была вымершая деревня с населением в пять человек. Находилась она в тайге. Когда-то процветала. Здесь добывали золото. Сейчас зачахла.
Я сидел на большом валуне. Прогретый терпимо, камень был гладок, с незначительным возвышением у одного края, будто специально отёсан для сидения. Я развлекался: бросал натасканные мною камешки в воду, стараясь попасть в шныряющую там рыбёшку. Как я ни старался - это не удавалось. Но я не злился, я даже был доволен.
Бабушка несколько раз уходила в дом, потом возвращалась. Она поставила чугунок с картошкой на невдалеке сооружённую времянку-печку и теперь полоскала какое-то бельишко. В конце концов мне надоело моё занятие и я по озирался в надежде найти новое развлечение. Ничего стоящего не найдя, я углубился в изучение рельефа.
Деревня, кругом поляны, на склонах деревья, речушка. А вот отчего на всём видимом протяжении ручья столь много камней, да таких гладких и разного размера.
- Баба, - меня настолько это заинтересовало, что не стал и мямлить, - баба, а почему здесь так много камней?
Бабушка, помогая спине рукой, выпрямилась.
- Золотишко тут было.
- Золото? - поразился я. - Настоящее? - Ни отец, ни мать как-то об этом мне не говорили.
- Оно.
- А сейчас его можно найти? - загорелся я.
- Кто знает, да на что оно тебе? - бабушка опять полоскала.
- Так просто, - действительно, зачем?
- Скверный металл, - она вновь выпрямилась и кажется затаила какую-то мысль.
- Золото что ль?
- Да, оно.
- А нам говорили: благородный металл.
Но бабушка вдруг помрачнела.
- Не верь этому. В нём благородства ровно столько, сколько в дьяволе порядочности.
- Баба, да оно же дорогое и красивое, - не унимался я.
- Дьявольский металл, - упорствовала бабушка. - Эта красота столько душ сгубила - не подсчитать.
И так не к стати она просветлела.
- А ты постой тут. Дождись. Я счас.
Легко пружиня походку, она кинулась в дом. Тем же манером и вернулась, держа в руке старинной расшивки мешочек.
- Твово деда, Царствия ему Небесного.
Она долго распутывала узел, применяя и зубы, а когда развязала, то на ладошку ссыпала какие-то блестящие камешки.
"Золото", - догадался я.
- Оно, оно, - угадала мысли бабушка и руку мою, потянувшуюся было за ним, отстранила. - Не бери никогда и ничего сверх меры, - и вправду, я решил захватить горсточку. - Ты его разглядеть хочешь - возьми щепотку. Хватит. Этот металл имеет довольно поганое свойство: чем больше его возлюбишь, тем явственнее твоя погибель.
От удивления я широко раскрыл глаза.
- Помрёшь?
- Это полбеды было бы. Не успел бы вконец испоганить душу.
Я всё также смотрел на бабушку.
"Темнота!" - мне стало всё ясно: я ни в какую не собирался соглашаться с тем, что золото плохой металл.
Я держал крупинки, я восхищался цветом этих крупинок. И вдруг я слышу.
- Ну хватит, давай сюда.
Пришлось подчиниться.
- Сторонись его, - получил я напутствие и бабушка всё содержимое мешочка распылила по руслу ручья.
- Спасибо тебе, - мягким доброжелательным голосом поблагодарила она остолбеневшего меня. - Забыла про него. Если бы не ты!.. - она ужаснулась. - Не дай Бог на похороны приехали бы да нашли! Нельзя делать зло на этом свете - Господь за всё спросит, - она встала лицом на восток и, три раза поклонившись, перекрестилась.
- Фу-у, - с облегчением выпустила воздух бабушка, - камень с души сняла, - она подошла и нежно поцеловала моё нежное личико.
Вот тогда-то впервые и случилось со мною что называется раздвоение личности. Мне стало понятно - да не темнота она вовсе: она глупа, да дура она! Я обозлился. Но с тем, я почувствовал непонятную притягательную силу исходящую от этого божественного человека. Я видел, как она искренне радовалась своему действу. Со мною началось необъяснимое - я, злясь, стремился в её объятия. Мне невыразимо хорошо сделалось, хотя, глаза бы мои не смотрели на родственницу.
Я стоял в одиночестве, а нахлынувшее противоречие не покидало. И в какой-то момент перевес оказался на стороне жестокости. Я потерял серёдку благодаря которой сохранялось равновесие чувств.
- Ой и дура, - возмутился я и невольно потащился к месту, где успокоилась совесть бабушки.
Ручей не всё успел спрятать. На дне, в закутке я чётко различил несколько крупинок золота. Оно, увеличенное слоем кристально чистой воды, туманило воображение. На миг мне показалось - нет в мире разума. Я кинулся в ручей. Ил, поднятый мною, загадил слезу гор, скрыв и от меня мои устремления. И я шарил, шарил, шарил и шарил рукою по дну. Но нет: камешек, ещё попался, ещё. Следующий - нет, этот великоват и вот что-то... Оно!
Да, это была крупинка. Ах, как обнадёжило! А ещё нельзя ли найти? Нашёл. И третья попалась в мои руки.
Зубом на зуб не попадая вылазил я с речушки. Кулачок мой посинел не только от холодной воды. Я силился его разжать, но замкнулся он. Что же делать, куда идти? Однако, прежде надо насытить скотские страсти. И я разжимаю-таки кулак. И о, Бог мой!..
- Брось сейчас же, - слышу строгий бабушкин голос.
Я вздрагиваю и бессознательно подаю руку вперёд. "Тюк, тюк, тюк", - прошлось по воде. А я оглядываюсь и вижу бабушку, но она там, вдалеке, в огороде. И стоит-то ко мне спиной. И занята-то не понятно чем. И дел-то до меня ей никаких нет. Ну, не обидно ли?
Вот написал и думаю: к чему? Нужно ли это вам, моим читателям? Впрочем, можете эту главу пропустить, не читая.


2.