М А Х А О Н

Первые впечатления детства остаются с человеком навсегда.

Мне семь лет.Южные склоны гор Малого Кавказа.. Советский дом отдыха недалеко от Гянджи.
У деревянного финскрго домика о чем-то тихо переговариваются две женщины. Одна из них - моя мать. Я гуляю рядом.
Весь косогор в мелкой густой траве и маргаритках.Солнечный , тихий послеполуденный час
.Вдруг на лужайку садится большая расписная бабочка.Нижние крылышки заканчиваются бархатным шлейфом.Словно с крыльев стекла длинная капля густой синевы.
Осторожно крадусь, медленно заношу руку с разведенными пальцами...Раз! Поймала!.
Она такая большая!С мою ладонь!Желтый цвет из-за густой пыльцы такой насыщеный. А темно-темно синий!В нем таинственная ультромариновая глубина.
Бабочка прекрасна! Она должна летать. Купаться в этом чистейшем горном воздухе,пронизанном ласковым солнцем.
Я разжимаю пальцы...
Через много лет я узнала,что поймала и отпустила махаона.А недавно в Википедии хотела взглянуть на эту бабочку, полюбоваться...
Нет.Фотографии не дают представления о ней. Все равно,что показать фотографию Муслима Магомаева человеку,никогда не видевшему этого певца.Даже телевидение бессильно. Кто не видел Магомаева воочию,а тем более вблизи, не поймет его магии.
... Это было в Гяндже на Празднике песни(были такие) в ознаменование Победы .
Большой новый стадион полон народом.Для прессы - местной, республиканской и даже союзной- где-то здесь отведена комната.В темносинем английском платье с ромашками по подолу иду, открываю одну дверь, вторую,третью.И вдруг!
В пустой комнате у небольшого зеркала стоит высокий мужчина.На звук открывшейся двери он оборачивается... Магомаев!
Белый мраморный лоб,черные блестящие волосы ,нежная,как у многих бакинцев, выглаженная морским ветром кожа,царственная осанка.
Он прекрасен! Но он весь уже там,в своем мире музыки, он уже готов петь.

Я тихонько прикрыла дверь.
А полчаса спустя Магомаев уже пел "Бухенвальский набат" И весь стадион подпевал ему!
Кто не в курсе,хочу ввести: азербайджанцы - не грузины. Заставить гянджинцев петь хором в многовековой истории этого города ни до, ни после не удавалось больше никому.