Картошка

Теплым вечером последнего военного лета я прибежала с улицы домой. Во дворе бабушка Анна Афанасьевна мыла в ведре молодую картошку. Картофелины были крупные, белые. При их виде у меня засосало под ложечкой.
- Бабушка, есть хочу, - захныкала я.
- Потерпи, потерпи немного, - она погладила меня по голове. – Видишь, какая картошка ладненькая уродилась. Второй хлебушек, - бабушка вздохнула. – Ты иди-ка щепки собирай для костра.
Бабушка всегда варила молодую картошку во дворе. Сначала она отгребала подальше все, что могло бы затлеть, ставила таган. А на него – чугунок с картошкой. Моя старшая сестра Элла разжигала костер под чугунком. А мне разрешалось подкладывать щепки. Я прислушивалась, когда забулькает в чугунке. Так хотелось есть!
В доме не было ни муки, ни крупы. О хлебе мы тогда имели весьма призрачное представление. Иногда маме удавалось поменять какую-то вещь на немного муки. Тогда бабушка тут же пекла хлеб. Но в нем основу составляла все та же картошка.
Есть в природе необъяснимая прелесть летних вечеров, когда солнце уже почти закатилось за горизонт, но сумерки еще не охватили всю округу. В эти мгновения природа затихает, как бы готовится к ночному покою.
Из сада потянуло прохладой. Я прижалась к бабушке. Она прикрыла меня краем шерстяной кофты. Мы сидели и ждали, когда сварится картошка. К нашему костру пришла соседка тетя Шура и стала жаловаться на своего сына Вальку.
- Совсем от рук отбился, - вздохнула она. – Мотается днями где-то.
- Вот вернется Николай с фронта, тогда легче станет, - поддакивала ей бабушка.
Посидели, помолчали.
- А я, Шур, за своего младшенького, Алешу, тревожусь. Писем нет уже два месяца. Последний раз из Белоруссии писал. Ох, не ранен ли он?! – бабушка вытерла слезы кончиком головного платка.
Я подбросила в костер больше щепок. Пламя ярко вспыхнуло, в чугунке забулькало так, что вода стала выплескиваться. По двору поплыл непередаваемый запах молодой картошки. Вдруг из-за сарая выскочил брат Володя. Подбежав к нам, он схватил стоящее с водой ведро и залил костер. Угли зашипели и погасли. В чугунке перестало булькать. Брат ногой повалил таган. Чугунок покатился по земле, разбрасывая картошку.
- Володька, ты что делаешь?! – опомнилась бабушка.
Я и Элла кинулись собирать картошку. Она была еще полусырая. Отряхивая с картофелин мусор, я заплакала.
- На вот, съешь, - сестра подала мне маленькую картофелину. – Она уже сварилась.
Брат зашептал что-то бабушке на ухо. Она, раскидав потухшие угли, быстро разгребла землю. Мы испугались, когда бабушка вытащила зенитный снаряд. Она быстро отнесла его в большую яму за огородом. Вернувшись, отобрала у брата патроны и выбросила в ту же яму.
Из кустов появился Валька. Он шел странной походкой, неестественно прямо, придерживая оттопыренные карманы брюк.
- Валька, а ну-ка, что там у тебя набито в карманах?! – строго спросила тетя Шура. – Снова у бабы Даши груш без спросу нарвал?!
- Не-е-е, - протянул он плачущим голосом. – Как мне к ней через улицу идти было, если ты отобрала у меня брючный ремень?! Это я штаны так держу. Видишь? – он потряс штанами.
И в этот момент все увидели, как у него из штанин посыпались патроны.
- Ах ты, негодник! – тетя Шура сломала ивовый прут.
Валька попытался убежать. Но спадавшие брюки мешали ему. Мы от души смеялись, наблюдая, как тетя Шура догнала и вытрусила из его карманов остальные патроны. Наказать Вальку она не успела, потому что бабушка сказала:
- Давайте-ка все вместе поужинаем!
Она постелила на стол под яблоней скатерку, принесла солонку, тарелку со свежими огурцами, пучок зеленого лука. Чугунок поставила на середину стола. И все, очищая кожуру с картошки, принялись за еду.