КЛУБНИКА С ГРИБАМИ

КЛУБНИКА С ГРИБАМИ

Михаил Белый с виду человек очень серьезный, уже на пенсии. За плечами его — работа в кузнице, тяжелый изнурительный труд. Но сейчас он продолжает работать, на одну пенсию фактически не проживешь. Да еще и внучок растет, и ему помочь надо, вот и работает он на насосной станции машинистом.
Я тоже работал в кузнице, на одном предприятии, но в разное время, и с Михаилом мы не встречались раньше. А тут, на насосной станции, и свидеться пришлось. А когда разговорились, то оказалось, что знакомых у нас — через край

Вот Толик Березовский, у него тридцать лет горячего стажа, а надо всего десять. Он — друг Михаила и мой друг. Сколько вместе железа мы перекидали горячего — не сосчитать, хотя у меня всего четыре года горячего стажа. Но так уж заведено у кузнецов, что помогают все друг другу и интересуются жизнью. А если надо — в любой момент придут на помощь.
Спасибо, ребята-кузнецы, а проще — кузнечики, и мне помогли в начале моей работы в качестве машиниста насосных установок. Так и познакомился я с Михаилом через Толика, чему я, конечно, рад.
Если Толик человек веселый и открытый, то Михаил — полная ему противоположность. Он может пошутить так, что иногда до человека долго не доходит, что это была шутка: все сказано с таким серьезным выражением лица, что человек сразу верит Михаилу, не подозревая о розыгрыше. Лицо его — маска, там ничего не прочтешь, и все принимается за чистую монету.
Рассказывает мне Толик, а сам посмеивается, не может иначе. Весь на виду он. Михаил — другое дело.
— Поехали раз мы с Мишей на его дачу, попросил он меня помочь ему; оба уже в годах, оба на пенсии. Только стали клубнику собирать с той грядки, которая целой осталась; другую уже кто-то обобрал дочиста, а в это время подходит один мужик. Долго стоял он и молча смотрел на нашу работу, а затем и говорит хозяину дачи, Михаилу, значит;
— Что-то я тебя, не помню совсем, — и внимательно рассматривает его.
Тот ему, не моргнув, и отвечает;
— Ну, как же не помнишь, если мы сидели в тюрьме вместе? — и работает дальше.
— Хочется мне рассмеяться, — говорит Толик, — но я терплю. Стоял тот мужик долго и думал. Лицо его было очень напряжено, мозг работал на пределе, он все старался вспомнить, где они сидели с Михаилом, но так и не вспомнил. Разочарованно он тряхнул головой;
— Не помню! — и ни слова больше не говоря, пошел прочь от участка.
С тех пор ничего не стало пропадать с грядок дачи Михаила, как обрезало воровство. А Михаил просто-напросто
пошутил и только. А было как? То там обобрано, то в другом месте. И брал, наверное, тот, кто знает, что и где находится. А тот мужик и жил на дачах, и орудовал там потихоньку. Да еще друзья его к нему наезжали, а тут тихо стало, — и смеется Толик.
И мне однажды Михаил говорит;
— Григорий, хочешь похудеть?
— А кто же не хочет, — отвечаю, — если толстым я стал, как кот домашний.
— Ешь, Григорий, сало с чесноком: очень и очень оно помогает против ожирения. Никогда толстым не будешь! — и не дрогнул ни один мускул на лице Михаила. Мне уже смешно, и смеюсь я. Видит напарник мой по работе, что номер не проходит, и продолжает дальше.
— Посоветовал я так одному другу — похудеть, тот и принял все за чистую монету.
Через месяц встречаемся мы, тот и жалуется, что по-прежнему поправляется. Я его спрашиваю:
— Ты сало с хлебом ешь?
Тот изумился:
— Конечно, с хлебом!
— А что раньше ты кусаешь: хлеб или сало? — задаю я вопрос. Тот задумался, а затем говорит:
— Вроде сало, а затем — хлеб.
— А ты наоборот попробуй: сначала хлеб, а затем — сало.
Через некоторое время опять встречаемся, жалуется этот
товарищ:
— И так я пробовал, есть сало и этак — ничего не помо-гает.
— А без хлеба пробовал, есть сало?
— Пробовал, — отвечает друг, — организм не принимает.
— Вот это верная примета: значит, ты уже наелся досыта, а теперь и худеть будешь.
Обрадовался товарищ и домой трусцой побежал. Значит, по верному пути он идет.
— А через месяц, — продолжает Михаил, — этот колобок, вообще разговаривать со мною не хочет и вместо приветствия спрашивает:
— А отчего ты, Миша, сам такой худой, а?
Отвечаю я ему;
— Да печень у меня ядовитая, захочешь, но не поправишься.
— Махнул колобок рукой и покатился по своим делам, обиделся на меня...
Смеюсь я. А Михаилу — хоть бы что, и он мне тут же вопрос задает:
— Гриша, а ты хохол чистокровный или нет?
Знаю я, что тут подвох где-то есть, но играю дальше: интересно, что придумал напарник?
— Часть украинской крови есть, часть русской, — отвечаю я ему. А он мне вполне серьезно говорит:
— Что же ты, Гриша, не постарался? Убывает число россиян наших.
— Что же я могу сделать? — смеюсь я. — Ведь поздно пить боржоми, когда легкие уже отвалились, — кажется так, в народе говорят?
А он дальше продолжает:
— Я тут бухгалтерией занимался, дебет-кредит подбивал, и пришел к выводу, что наши хохлы все в Израиль за салом уехали, а оставшихся хохлов в городе, скоро в Красную книгу занесут.
Ну, как здесь не смеяться? А он дальше продолжает:
— Я тебе, Гриша, невесту нашел, для дальнейшего выезда в Израиль. Ты ведь друг мне, я и о тебе позаботился. А этой красавице надо, чтобы мужик настоящим был: плечи такие, глаза такие, волосы такие. Вот я и пришел к выводу, что она твой портрет нарисовала, ей хохол нужен, как и ты, холостой.
Молодец, Миша! Ему бы артистом работать — любого разыграет, если захочет, таким уж он уродился, и скучать с ним не будешь ни одной минуты.
Я другу своему однажды говорю:
— Что ты стоишь и скучаешь возле гаража? Поехали за грибами! Тот глаза свои вытаращил:
— Помилуй, Миша, какие грибы в декабре?
А я ему:
— Что здесь такого? Я в эту пору все время грибы собираю. Подходишь к дереву, а их там, опенков, видимо- невидимо растет! Ножом их настрогаю в ведерко и домой на жареху тащу. Тот глазами хлопает, не верит, а потом мне проходу не давал: когда за грибами поедем, у меня все готово, и жена ждет не дождется зимнего деликатеса.
Долго я выкручивался, что только не придумывал, чтобы за грибами не ехать: то машина сломалась, то времени нет, и так далее. А потом уже и говорю, что пошутил я и что про опят я всё придумал. А тот мне не верит! Говорит, что он в газете читал, что грибы такие очень полезны, и от склероза лечат, и от болезней печени, и камни выводят и так далее.
Короче обиделся друг и говорит мне очень серьезно:
— Так товарищи не поступают! Сначала ты мне пообещал, а теперь жаба тебя задавила, место грибное пожалел показать!
Вот и объясни ему, что это все шутка, что розыгрыш все это — не верит! — закончил байку Михаил.
Вот тут-то меня и осенила прекрасная мысль: «Ох, Мишенька, и попался же ты, дружище!
но ничего ему не говорю, под занавес все берегу, как говорится, к финалу!
А Миша мне уже рассказывает, как подшутил он, в старые еще времена над студентом одним. Их тогда много на заводе практиковалось. Околачивается один такой студент по цеху кузнечному, и всем мешает работать. А время уже к обеду было, и говорю я ему:
— Бери «турбинку» и зачищай заусенцы на готовых деталях, нечего зря шарахаться!
А «турбинка» — это такая маленькая машинка с наждачным кругом на конце, ее можно и в руках держать, и удобно детали обрабатывать — куда хочешь подлезешь. Работает она от пневматики среднего давления, и кнопочка есть, которыми она включается и выключается.
Взял я эту машину в руки и говорю:
— Смотри, студент.
И одной рукой наждачный круг резко крутану, а в это время — второй рукой незаметно кнопочку пуска нажимаю. И так несколько раз: крутану и кнопочку незаметно нажимаю — работает машинка!
А студент этот экономику изучал, ему до этой машинки дела нет. Взял он «турбинку» в руки: крутанет наждачный камень, а машинка не заводится. Стоит и на меня смотрит. Опять крутанет — и опять машинка не заводится. А рабочие от смеха закатываются. Минут сорок так крутил, все уже пообедать успели, а тот ничего понять не может. Тут я показал ему кнопочку и говорю:
— Если пришел учиться на завод, то учись, милый, а не шарахайся по цеху, в жизни не только экономика нужна.
Непроницаемо лицо Михаила, умеет он, и рассказывать так, и пошутить тоже.
Вот тут-то и выложил я свой козырь, что заранее припас и берег для финала беседы:
— Михаил, пошли ко мне домой, грибы будем жарить!
А зима на дворе стоит самая настоящая.
Тут у Михаила челюсть и отвалилась;
— Какие грибы, Григорий, шутишь, наверное?
А я ему весело и говорю:
— Настоящие грибы, которые на деревьях растут!
А тот и рот закрыть не может:
— Грибы?! Зимой?!
— Ходил я за зайцами на охоту, перед Новым годом — вот и настрогал по дороге, — продолжаю я весело.
Никак не может понять Михаил, розыгрыш это или нет? И совсем растерялся, весь важный вид потерял.
— Шутишь ты или нет? — спросил Миша. — Честно скажи?
— Какие шутки, все, правда! — закатываюсь я от смеха. — Опята, которые на деревьях растут!
Так и не пошел Михаил грибы жарить, не поверил мне, а зря. Лежат грибочки и дожидаются добрых людей в гости, и им тоже весело, ведь никто не верит, что такое бывает. Пока бывает...