Рыбак и мальчик.

Сложив удочки и улов, старик присел, чтобы полюбоваться монастырским прудом. Он словно что-то пристально высматривал в глубине острова, возвышающегося посередине водоема. Будто пытался нащупать нечто своим взглядом. Бросив взор на пологий берег, почти у своих ног старик увидел много мелкой рыбы. Достав подсохший белый хлеб, он отломил два небольших куска, один положил рядом с собой, а другой мелко раскрошил на ладони и принялся кидать крошки рыбкам. Мальки тут же начали жадно хватать их. «Словно хотят вырасти быстрее», – произнес вслух старик.
Воздух наполнился знакомым шумом. Подняв глаза, он увидел застывшую у его седой бороды стрекозу, только резкие движения ее крыльев создавали этот приятный звук. Вдруг, будто сговорившись, и рыбки, и стрекоза оживились и исчезли.
– Добрый день, дедушка, – раздался знакомый мальчишеский голос.
– Привет, Николай.
– Вы знаете мое имя?
– Конечно, знаю. Я тебя постоянно вижу в нашем монастыре. Крутишься там целыми днями. Любишь Бога, Николай?
– И Бога, и Богородицу, и святых всех люблю. А матушка меня гонит после службы. Почему она не разрешает мне находиться в монастыре? Мне нравится бывать там, помогать монашкам и священникам, а она мне запрещает. Почему? Вот и сейчас после службы матушка подошла к детям и попросила помочь сестрам с уборкой, а меня поцеловала и велела идти из монастыря к людям. Так и сказала: «Иди, Николай, в мир, там твоя жизнь и опыт твой там».
– Подожди, Николай! Матушка же не гонит тебя из монастыря совсем. Она не запрещает тебе бывать там и молиться. На службу ходить вряд ли кто тебе запретит. Ходи в храм и в другие места, но для этого не надо сутками торчать в монастыре. Если матушка сказала, что твой опыт там, среди людей, значит, надо спешить. Значит, твоя жизнь будет насыщена людьми и знаниями о них, тем, как устроен мир, в котором они живут. Что еще сказала матушка? Все ли ты мне рассказал?
– Еще она сказала, чтобы я сходил к пруду и нашел там самого седого рыбака.
– Нашел?
– Я подошел к рыбакам и рассказал им про матушку и о том, как она меня отправила на пруд. Они направили меня к вам.
– Ну тогда садись рядом, будем с тобой чай пить да заветы матушки выполнять. Но для начала возьми хлеб, – старик поднял с земли кусочек хлеба и протянул мальчику. – Покроши в воду и сядь рядом, успокойся. Рыбки приплывут, покушают – и тебе хорошо будет, и природа успокоится после твоего резкого появления.
Смотри, какая погода сегодня стоит прекрасная, Николай. Ветра почти нет, солнышко пригревает совсем по-летнему.
– А почему вы тут сидите так часто, дедушка?
– Да потому, Николай, что здесь хорошо. Воздух напитан кислородом.
– Как в лесу?
– Да, как в лесу. Только лес – это легкие планеты. В лесу грязный воздух становится чистым, а вода – это источник кислорода. Вода производит кислород. Поэтому у воды всегда свежо. И полезно для здоровья. Вот тебе чай, Николай, садись рядом и пей.
– А что это за чай, дедушка?
– Да обычный чай, из трав разных. Очень полезный для здоровья. Чтобы многое в жизни успеть, нужно беречь здоровье смолоду.
– А как он называется, дедушка?
– Да никак, Николай, просто чай.
– Дедушка, скажите, а почему матушка говорит, чтобы я больше бывал в миру и там учился жизни?
– Да все просто, Николай. Матушка у нас прозорливая, она увидела твое будущее. Твое ремесло может быть разным. Опыт, полученный при мытье полов в храме после службы, недостаточен для реализации себя. Конечно, нужно и с полами помогать, и мусор вынести, и грязную воду вылить, и чистую воду налить, но увидела матушка, что ты должен иметь смолоду совсем другой опыт. Вот она тебя и прислала. Чтобы не испортил себе жизнь, а нашел свое ремесло и реализовал себя в жизни максимально. Монастырь-то женский, Николай, а ты мужчина. К монашкам нужно идти, когда ты уже определился и выбрал свой путь в жизни. Они лучше, чем монахи, знают, как пройти путь и быть успешным, не свернуть где не надо. Но когда нужен опыт, связанный с выбором пути, – это мужское. Нужно, Николай, не ошибиться с выбором ремесла.
– Но как же это сделать, дедушка? Как выбрать профессию и не допустить ошибку?
– Знаешь, понять-то просто. Нужно с детства объяснять народившемуся поколению прописные истины. Объяснять детям, что есть Бог и у него есть свои планы. Он делает что-то конкретное.
– Божий промысел, дедушка? – воскликнул Николай.
– Да, он самый. Если ребенок начинает выбирать богоугодное ремесло, то и ошибиться сложно. Главное – правильно выбрать то, чем ты займешься в жизни. Ребенок должен понять, что профессия, погруженная в промысел Бога, и будет самой эффективной с духовной точки зрения. Давай посмотрим на примере. Возьмем три профессии. Ну, скажем, учитель, священник и крупье в казино. Знаешь, кто такой крупье?
– Да, видел в кино, они рулетку крутят.
– Да, он самый. Ты чай-то пей, а то остынет. Давай подолью погорячее. Вот, Николай, даже невооруженным глазом видно, что профессия крупье выделяется среди остальных. Если божий промысел сравнить с рекой, то профессия крупье не участвует в промысле божьем. Погружение в русло промысла божьего отсутствует. Обрати внимание, Николай. Учитель – он работает с детьми. Учит детей. Отвечает на их вопросы. Сам при этом учится и учит других. Вникает в жизнь каждого ребенка. Если есть классное руководство, то вникает в жизнь семьи: как ребенок живет в семье, достаточно ли у него одежды и еды, как его воспитывают родители и прочее. Проводятся родительские собрания, изучаются родители. Учителю приходится самому развиваться. Развитие идет естественным путем во время работы. Развитие учителя, Николай, идет в русле божьего промысла прямо во время выполнения им его служебных обязанностей.
– Дедушка, а священник?
– Тут, Николай, все еще проще. Священник – это и есть часть промысла Бога. Развитие не имеет границ как таковых. Река промысла божьего может вынести куда угодно. Сама жизнь наполнена людьми и их проблемами. Прихожане идут со своими неразрешенными делами. Во все нужно вникнуть, разобраться. Исповедать и дать нужный совет. Священник как никто должен стоять на пути самопреображения. Самопреображая себя, человек преображает все вокруг. Погружение в промысел Бога через свое ремесло – это и есть правильный и безошибочный путь. Просто выбираешь богоугодную профессию и идешь по этому пути. Развитие, Николай, будет идти естественным путем.
– Дедушка, ну а как же крупье? Мне понятно, что профессия эта не совсем подходит под промысел Бога.
– Правильно, Николай. Крупье – профессия не богоугодная. Значит, он часть своей жизни будет проводить бесполезно. Жизнь его будет наполнена суетой и хождением по кругу. Он будет раз за разом возвращаться к тому месту, откуда начал свое движение. Озлобится и станет несчастным человеком.
– Но, дедушка, ведь он может заняться саморазвитием. Ну если его профессия не богоугодная, то он может восполнить это саморазвитием? – Николай внимательно посмотрел на старика.
– Видишь ли, Николай, ты уже, наверное, замечал, сколько времени взрослые проводят на работе. Ты живешь в селе, где до работы минут десять – пятнадцать ходу. А кто-то живет в городе. На работу добираются час, а то и больше. Туда – час, обратно – час, работа у кого восемь часов, а у кого и гораздо больше. Как ни крути, Николай, а половина жизни у взрослого человека уходит на работу. Сон тоже возьмет свое. Кто-то спит шесть часов, а кто-то – десять. Даже если возьмем среднее – восемь часов. Подготовка ко сну и пробуждение тоже заберут часик. У мальчиков это меньше, у девочек – больше. Ты чего смеешься, Николай?
– У меня, дедушка, семь старших сестер.
Старик и мальчик вместе рассмеялись.
– Ну тогда, Николай, ты понимаешь, о чем я говорю. Вот так и выходит, что если ко сну прибавить подготовку ко сну и к работе, то часов десять возьми да выкинь. А есть еще завтрак, обед и ужин. Выходит, что времени на саморазвитие кот наплакал. У многих людей, Николай, саморазвитие остается лишь несбыточной мечтой. Много разговоров о развитии и самопреображении, а на деле часик времени и все. А бытовые вопросы, родня и друзья? Время у взрослых людей протекает немного по-другому, очень быстро, Николай. Это ты в свои годы еще каждый день пробуешь что-то новое. А взрослые просто берут то, что они уже делали когда-то. Просто пользуются протоптанными тропами. Богоугодная профессия дает человеку шанс для развития. Уж как человек этим воспользуется, это уже зависит от него самого.
Так и выходит, что если человек выбрал богоугодное ремесло, то он имеет всё для того, чтобы не ошибиться. Если же человек ошибся с выбором, то он, скорее всего, не испытает счастья от своего ремесла. А что нужно, Николай, чтобы быть счастливым?
– Я пока не знаю, дедушка.
– А я тебе расскажу. Чтобы стать счастливым, нужно найти свое место в этой жизни. И просто жить, Николай. Когда ребенок задумывается над выбором своего ремесла с детства, он меньше допускает ошибок. Ребенок, который пускает этот вопрос на самотек, скорее всего, допустит ошибку и не испытает счастья от ремесла. Так что, Николай, задумывайся смолоду о своей будущей профессии, а то пополнишь армию несчастных людей.
– Спасибо, дедушка, за ответ. Почему мы сидим, а рыбу вы так и не ловите?
– Да поймал я себе на жарешку-то. Хватит мне покушать, а излишек ни к чему. Хочешь, тебе наловим? Столько, сколько захочешь. Накормишь сестер своих.
– Хочу, дедушка!
Николай принялся помогать старику забрасывать удочки. Через часик ведро наполнилось карасиками.
– Дедушка, а как мне объяснить своей сестре, в чем смысл жизни? Она постоянно мне говорит, что я в своем интернете смысла жизни не найду.
– А ты, Николай, сначала сам пойми, в чем он, а вот потом и людям будешь объяснять. Мне в юности объяснили примерно так. Вот ты, Николай, православный, а значит, у тебя у сердца чудо живет, а чудо так устроено, что оно обязано становиться чудеснее. В жизни должно присутствовать чудесное развитие. Ты не спеши объяснять-то, сам разберись в этом.
– Хорошо, дедушка.
– Ну, Николай, расскажи мне про свой интернет.
– А вы знаете, что это?
– Конечно, знаю и пользуюсь им. Бывает, захожу туда почитать и собрать нужную информацию. Понимаешь, Николай, я хоть и дедушка, но вполне себе современный. Вот сегодня с утра читал, как растут кувшинки и что для этого нужно. Климат и многое другое нужно учитывать. Сидел и собирал знания по этому вопросу. А ты, Николай, что в последний раз искал в интернете?
– Да искал ответ на вопрос один. Как сделать подарок своими руками, для сестры.
– А что она любит делать больше всего?
– Она фотографировать любит. Учится делать хорошие фотографии. Почему, дедушка, многие говорят, что интернет – это плохо?
– По нескольким причинам, Николай. Интернет имеет две стороны. Там можно найти как плохую, так и хорошую реализацию. Так как он для всех людей, каждый человек реализует себя по-разному. Плохое дается быстрее, быстрее получаешь результат. Идя по пути зла, человек быстрее приходит к финишу и только потом понимает, что это не финиш, а дорога по кругу. Повторения с этим подходом гарантированы. Только путь любви и добра выводит человека на противоположную сторону – к безграничной любви. Ну и, конечно же, опыт другого порядка. По-моему, интернет – это десятина. Ну, от силы процентов двадцать из ста. В интернете люди пропадают годами. Там учатся и даже дружат. Но когда возвращаются в реальный мир, то возвращаются в то же место, откуда начали. Неполноценный опыт, Николай. В реальной жизни люди получают более полноценный опыт. Знаешь писателя Льва Николаевича Толстого?
– Конечно. Его и в школе преподают, он очень известный писатель.
– Так вот, как-то Лев Николаевич зачастил к своей соседке. Она умирала, кажется, от чахотки. Приезжали к ней люди из соседних поместий, чтобы поддержать умирающую. Кто службу закажет, кто цветы пришлет. Нужный знак внимания. А вот Толстой приехал лично, и не раз. После нескольких таких посещений она пожаловалась своему мужу на Льва Николаевича, что он к ней с такими непростыми вопросами обращается. После этого состоялся разговор писателя с мужем этой женщины. Льву Николаевичу был необходим этот опыт, причем не какой-то виртуальный, а непосредственно от самой умирающей, с посуточными изменениями. Потом он получил свое продолжение: герой одного из рассказов Толстого действительно умирал от чахотки.
А вот сейчас, Николай, в интернете можно найти все. Можно сделать подборку смертей чуть ли не в прямом эфире. Люди снимают, как им врач сообщает о том, что им жить осталось десять дней. Вот родня пришла навестить, а вот друзья проведали. Врач на осмотр пришел и обнадежил, что, возможно, жить осталось не три дня, а четыре. Все можно найти в интернете. Проблема в том, что Толстых нет и Пушкина с Достоевским нет. Все можно найти в интернете, а вот гениев нет. Не тот опыт, Николай. Интернет прекрасен, но нужно знать меру. В этом вопросе точно мера нужна. Ну а мера, Николай, это закон божий.
Давай потихоньку собираться. Провожу тебя, а то ты рыбу-то не донесешь. Да поговорим по пути. Скоро вон к вечерней звать будут. Пойдем, причастимся.
Дедушка с удочками, а Николай с ведром, полным еще живой рыбы, двинулись в сторону села и монастыря.
– Ты ведь, Николай, у монастыря живешь?
– Да, совсем рядом, дедушка. Скажите, а почему вы идете в сторону монастыря и не сворачиваете, продолжаете идти вдоль берега? Нам пора уже свернуть.
– Да жду, Николай. Мы так и пруд с тобой обойдем.
– Но почему?
– А ты подумай да помолись.
Старик остановился и повернулся к отставшему мальчику. Николай тоже остановился и смотрел то на старика, то на монастырь. Поставил ведро с рыбой на землю. Старик присел на совсем еще молодую траву. Чтобы не смущать мальчика, он повернулся в сторону пруда и принялся рассматривать остров. Вечернее солнце светило со стороны монастыря, рисуя на воде очертания колокольни и храмов. Воздух был напитан присутствием. Как он любил дом Богородицы именно за это. Нигде на земле он не испытывал подобного. Как не любил он надолго уезжать из этих мест. Воспоминания о прошлом плыли у него в голове, но уже без подробностей и личностей.
Буль-Буль-Буль. Старик открыл глаза и улыбнулся, глядя на Николая. Мальчик выпустил часть рыбы и был готов к продолжению пути. Они не спеша пошли в сторону Дивеевского монастыря, задрав головы, смотрели на его величественные соборы и храмы.
– Дедушка, а вот как быть с богатыми? Говорят, что богатому сложно попасть в царствие небесное. Но богатых меньше не становится. Это хорошо или плохо?
– Это, Николай, очень непростое испытание – быть богатым. Человек ведь не просто так богатеет. На него работают люди. Порой много простых людей. Бывает, что тысячи и даже миллионы. Они работают, и он, руководя ими, богатеет. Жизнь у богатых людей очень непростая. Работа у них занимает до восемнадцати часов в день. Выходные как таковые отсутствуют. Телефон не умолкает, постоянные звонки и встречи. Это только в кино они на яхтах отдыхают, а в жизни – пашут сутками напролет. За каждым человеком, который работает на богатого, стоит испытание для него. Столько решений, сколько принимает богатый человек каждый день, другому хватило бы на целую жизнь. Вот так и выходит, Николай, что сложна у богатого дорога в царствие небесное. Но он может туда попасть за один день, а вот кому-то и жизни не хватит. Чем больше человек проходит испытаний, тем ближе он к царствию небесному. Кто-то прячется всю жизнь от испытаний, пытается ускользнуть, сделать вид, что этого не существует. А результат нулевой. Сложна дорога в царствие небесное, но идущий по ней обязательно дойдет. То же самое, Николай, касается и чиновников, и даже настоятелей и игумений в монастырях. Чем больше сан, тем больше испытаний, но и больше возможностей стать богаче духом своим.
Ну вот, Николай, и пришли. Так что увидимся на службе.
Распрощавшись, каждый пошел по своим делам. Договорились, что вечером после службы встретятся и вместе прогуляются на источник матушки Александры – основательницы.
Вечером после службы старик и мальчик прошлись с молитвой по канавке, как завещал отец Серафим. Дедушка внимательно посмотрел на Николая и сказал:
– Ну, погодка стоит прекрасная, а не окунуться ли нам в источнике матушке Александры – основательницы?
– Я только за, дедушка.
На том и порешили. После источника старик и мальчик, разместившись у дамбы монастырского пруда, продолжили созерцать величие природы и вести беседы.
– Как вам, дедушка, сегодняшняя служба?
– Прекрасно, Николай. Хорошая служба у нас в Дивеево.
– А вы, дедушка, что чувствуете во время службы?
– Да по-разному, Николай. Сегодня в Троицком соборе было прекрасно. Людей много, хорошо. Батюшка Серафим, Богородица, святые. Словно сама любовь присутствовала на службе. Любовь, которая наполняла присутствующих женщин и формировала присутствующих мужчин.
А ты как, Николай? Как служба прошла? О чем думал? Что тебя беспокоило?
– Да вопросы, дедушка, лезут в голову, а ответов нет. Бога прошу, а ответы не приходят.
– Ну расскажи мне о своих размышлениях, если сочтешь нужным.
– Знаете, дедушка, есть у меня мечта. Мечтаю, а мечта из раза в раз не сбывается. Бога прошу и Богородицу, а мечта все не приходит. Святых прошу, а она все не сбывается.
– Неизбывная мечта, выходит, Николай.
– А разве, дедушка, бывает такое, чтобы мечта совсем не сбывалась?
– Бывает и так, Николай. Но совсем не потому, что Бог не проявил милость свою. Причина может оказаться совсем в другом.
– В чем же?
– Я тебе сейчас все расскажу и объясню. – Дедушка поднял с земли палку и, зажав ее между пальцев, стал покачивать. – Вот представь себе, что это не палка, а качели. Катался же, наверное, на качелях, когда ты сидишь на одной стороне, а кто-нибудь другой – напротив тебя?
– Качался, конечно. У нас во дворе такие качели стоят. Я со всеми сестрами своими качаюсь.
– Вот и хорошо. – Старик вновь изобразил качели. – Вот тут, Николай, с одной стороны сидишь ты, а с другой, напротив тебя – твоя мечта. Представил?
– Да, представил.
– Вообрази, что мечта тяжелее тебя и ты всегда сидишь напротив. Ты сидишь сверху и смотришь на нее. Пытаешься перевесить ее, но ничего из этого не выходит. Что же нужно, чтобы перевесить свою мечту?
– Стать тяжелее ее, дедушка?
– Да, мой хороший, нужно стать тяжелее ее. Мечта всегда получает свою реализацию, как только образуется баланс. Когда мечтающий весит столько же, сколько и мечта его. Ну а если ты стал тяжелее своей мечты, то она просто свалится на тебя.
Николай заулыбался, глядя на дедушку.
– Ты не смейся, Николай, порой мечта так и падает на человека, резко и неожиданно. Просто нужно стать тяжелее ее. Вот когда тебе взрослые в школе и дома говорят: «Учись, Николай, больше читай», порой запрещают гулять и встречаться с друзьями, это все не от злости их происходит. Просто взрослые знают, что нужно становиться тяжелее. Только этот путь приведет человека к мечте. Открываешь дневник школьный – и сразу видно, в чем ты легкий. Видно предметы, в которых у тебя слабые знания. Ну а дальше, Николай, все просто. Становись тяжелее в этих предметах. Не сиди целыми днями в телефоне, за какой-нибудь игрушкой, а смотри тематическую передачу в том же интернете. Есть у тебя плохая оценка по истории – открой интернет и посмотри несколько передач на эту тему. Там куча передач и больших, и малых по истории для всех возрастов. Ну а если будет тяжело, знай, что там, где тяжело, очень быстро становишься тяжелее. Многие дети пытаются ускользнуть от тех мест и дел, где тяжело, не понимая, что именно это и делает их тяжелее. Спрятаться от испытаний, Николай, не самый лучший путь в жизни, скорее худший. Здесь ускользнул, там спрятался, сделал вид, что проблемы не существует. Жизнь пролетела, а результата нет. Как был легким, так и остался. Можно жизнь себе искалечить. Николай, тяжелым хорошо и легко становиться в молодые годы. Детство и юность – лучшее время для роста. Когда взрослый человек начинает понимать, почему в его жизни все так нескладно, уже поздно. Взрослому приходится ломать себя, порой через колено, чтобы изменить себя и свою жизнь. С каждым годом все труднее и труднее.
– Какая красота-то, дедушка! Какой сегодня красивый закат.
– Да, Николай, красота-то у нас божественная.
– Дедушка, а красота спасет этот мир?
– Ну, конечно, спасет, только для этого красота должна набрать достаточное количество своих поборников. Поэтому у монашек очень много работы. Да и нам, Николай, с тобой нельзя отставать. На, держи.
– Что это?
– Это, мешки для мусора, тебе один и мне один. Пройдем вдоль берега и соберем. Сегодня пакет и завтра пакет – смотришь, и жизнь станет лучше и чище. А то стыдно, Николай, перед Богом на коленях стоять. Люди набросали, нужно помочь им и убрать за ними мусор.
Ну, Николай, давай провожу тебя, а то мамка-то с сестрами заискались тебя уже.
– Дедушка, а давайте завтра погуляем вместе.
– Давай погуляем.
– Куда пойдем?
– Да поедем на остров на пруду монастырском. Я вот все хочу посмотреть на монастырь наш в Дивеево с этого острова. Годы идут, а я ни разу не видел его именно с этого места. Накачаем лодку и поплывем. Чаю из термоса выпьем и полюбуемся на Дивеево с острова.
– Побудем, дедушка, островитянами?
– Да, Николай, побудем островитянами. Я все раньше мечтал там себе келью соорудить и жить в ней. Молиться да молчать почаще. Знаешь, иногда взгляд со стороны или взгляд на то же место, но немного под другим углом дает неплохой результат. Вот и посмотрим на наше село и монастырь с острова. Может, матушка когда-нибудь поставит на острове несколько келий да будет туда монашек отправлять для молитв и работы над собой. На лодках или мостки появятся. Представь, Николай, что на острове стоят кельи, а в них монашки молятся. Каждая монашка дня по три, а то и по неделе сидит в молитвенной практике. Может, кто-нибудь из сестер получит откровение и не захочет уходить с острова. Засядет на месяц, а потом, если благословение получит, сядет в молитве на год. Поизучаем его, остров наш.
– Ну тогда до завтра, дедушка?
– До завтра, Николай.
Дойдя до дома, старик и мальчик, обнявшись напоследок, распрощались.

Небольшая волна, накатывала на берег и уносила с собой частички земли и семена растений, которые обильно произрастали вдоль берега монастырского пруда. Бабочки со стрекозами рассекали своими крыльями теплый полуденный воздух. Ящерицы размахивали хитрыми хвостами, распугивая разных насекомых.
– Здравствуйте, дедушка!
– Николай! Привет, мой хороший. Ну ты, брат, здоров молиться-то. В храме был так долго?
– Да нет. Если бы в храме… Сестры меня с утра загоняли. Пришел вчера домой и как всыпал им. Сказал, что они совсем ничего не понимают в красоте. Лег спать. И что вы думаете? Они меня в шесть утра разбудили и заставили убрать все бычки с нашей улицы. Курильщики набросали, а сестры меня погнали собирать все это.
– Ну и хорошо, – старик показал на лодку рукой, – корабль готов к плаванию. Садись, Николай, на весла и слушай команду.
Усевшись на весла, Николай, улыбаясь, воскликнул:
– Я готов!
– Ну тогда, юнга, руль лево на борт, циркуляция влево, курс на остров.
Улыбаясь и радуясь встрече, путешественники отправились на остров в монастырском пруду.
– Давай, Николай, вот тут посидим. Смотри, какой прекрасный вид на монастырь.
Спокойное созерцание прервала отбивка времени на монастырской колокольне.
– Дедушка, я сегодня утром видел монашек, и они были какими-то грустными и унылыми, что ли. Разве батюшка Серафим не завещал не унывать?
– Конечно, завещал, и этот завет очень хороший и полезный для всех.
– Тогда почему они унывают?
– Может, Николай, ты путаешь уныние со спокойствием? Монашки не унывают, они просто живут духовной жизнью. Стоят на пути духовной реализации. Монах, как и мирянин, духовно растет только после практики. Духовные практики приводят к преображению души, к ее наполнению. У монашек есть молитвенные практики, которые занимают много времени. В таких вопросах нужно спокойное состояние, сосредоточение. Может, все-таки ты неправильно понял? Возможно, это не уныние, а спокойное состояние монаха, который стоит на пути своего преображения. Уныние, Николай, приводит в твой дом страх, усталость и еще большее уныние.
– А какие духовные практики существуют, дедушка?
– Да разные, Николай. У нас, в православии, есть целые учения по духовным практикам. Просто о них мало кто знает. Все знают о молитвенных практиках и правилах, а их много. Самое великое в мире учение о преображении духа именно в православии. Многие зациклились на молитвах, но учение большое, и каждый должен найти свою практику. Будущие поколения пойдут за теми, кто предложит духовное преображение в практике и поступки. Возможно, и уроки в школе появятся по духовным практикам. Учитель будет помогать найти себя и открывать ребенка для будущих духовных дел.
– Дедушка, а как еще можно себя преобразить?
– Если ты считаешь, что с молитвенными правилами у тебя все хорошо, то можно и еще что-нибудь попробовать. Ну, к примеру, давай возьмем монашеский подвиг молчания. Батюшка Серафим Саровский в пример нам. Многие люди думают о том, как себя духовно вспенить, а сами так и стоят на месте. Вот ты, Николай, смог бы молчать хотя бы час?
– Конечно, смог бы, – мальчик аж подпрыгнул на месте. – Да это легко. Один час-то.
– Ты, Николай, не горячись. Возьми хлеб и покорми рыбку, вон, видишь, плавает у берега.
Николай взял сухой хлеб и спустился пару метров к берегу. Разбрасывая крошки маленьким рыбкам, он повернулся к старику.
– И все же мне кажется, дедушка, что я бы с легкостью смог молчать и час, и два, и даже один день без труда. Ну что в этом сложного?
– Ну ты, Николай, веселишь и радуешь меня. Сутки молчать смог бы?
– Думаю, да!
– Я тебе не верю.
Николай нахмурился и присел на бревно.
– И все-таки мне кажется, что это нетрудно. Или я, дедушка, что-то не понимаю?
– Во всем нужна практика. Мне кажется, чтобы научиться молчать хотя бы час, нужны месяцы и, возможно, годы. Нужно не просто молчать, Николай, нужно полностью исключить любой диалог с миром. Как внутренний, так и внешний. Чтобы не осталось никаких желаний в этот момент. Возможна молитва, но не размышления о молитве. Если бы люди научились молчать как внутри себя, так и снаружи, то молиться после этого они бы стали совсем по-другому. Мне кажется, Николай, людей нужно учить не молитве, а молчанию. Когда человек научится молчать, его молитва приобретет совсем иной характер. И на службе в храме был бы совсем другой результат. Ну, Николай, ты по-прежнему воспринимаешь молчание как закрытый рот?
– Нет, я не думал, что можно молчать внутренне.
– Можно. Давай пробовать, Николай. Вон колокольня скоро будет отбивать время. Давай учиться молчать. И я с тобой. Буду смотреть на Троицкий собор и молчать. Садись и молчи. Учись, Николай. И не бойся ошибиться, пробуй. Тут, на острове, это будет проще. И птички отвлекают, и насекомые, и виды прекрасные – все есть для практики. В меру отвлекают, в меру мало людей.
После пары часов занятий и работы над собой старик и мальчик поплыли обратно.
– Какие мы с тобой молодцы, Николай!
– Да, дедушка, мне кажется, я уловил суть этой практики.
– Дай бог, Николай, дай бог. Если у тебя получится молчать хотя бы час в неделю, это будет хорошо. Молитва твоя будет плыть к Богу, а не скакать, словно после кашля. Лодку оставим тут, если захочешь побыть на острове, то смелее плыви и практикуйся.
Старик достал два пакета для мусора и протянул один из них мальчику со словами:
– Люди несут мусор к пруду, а мы, Николай, будем уносить и выкидывать там, где положено.
Мальчик воскликнул, что видел в той стороне пакеты с бутылками. Николай и старик унесли их с собой в село.

– Дедушка, добрый день!
– Привет, Николай! Ты куда это бежишь-то?
– Уже не бегу, отводил паломников в Дом паломника. Приехали, пошли к утренней да растаяли там, а разместиться-то и не успели. Дедушка, сегодня так много людей. Все едут к батюшке Серафиму и в четвертый удел к Богородице. А вы куда идете?
– Да масло для лампадки взял. Зашел к матушкам святым дивеевским, приложился. Да извинился перед Марией Ивановной и Матроной Дивеевской. Хочу маслице отнести старушке одной. Ходить-то она уже не может, помогать ей надо – воды с колонки натаскать. А ты прям весь в делах? Пойдем, проводишь меня до ворот монастырских.
– Да, дедушка, столько людей. Все хотят попасть к матушке Богородице домой. Дивное наше Дивеево, вот и едут сюда тысячами. Как матушка Богородица все устроила-то.
– Да, Николай, Богородица да матушки с монашками. Монашки – руки Богородицы в монастыре. Сколько трудов переделано за эти годы. Каждый год все меняется. Смотришь: старый дом стоял, а сейчас уже новое здание. Матушка знает тайну одну.
– Какую, дедушка? – Николай внимательно посмотрел на старика.
– Как какую?! Обновляйся и обновляй все вокруг себя. Золотое правило, Николай, для любой матушки. Работают и молятся за нас всех и паломников, жизни свои посвящают этому. Вот такая она, монастырская правда-то, Николай.
– Почему, дедушка, монастырская? Все молятся в Дивеево. Выходит, что дивеевская правда?
– Ну, Николай, мы сейчас с тобой точно название придумаем для шоколада или чая. – Он повернулся к мальчику. – Спасибо, что проводил. Беги, сестры заждались, наверное. Ну и до встречи.
– До встречи, дедушка.
Николай пошел было по своим делам, но, остановившись, обратился к старику:
– А когда и где мы увидимся?
– Если ты не будешь против, я хотел бы сходить в лес за грибами. Давно я, Николай, белых грибов не ел. Только нужно недалеко, а то там медведи расплодились.
– Я с удовольствием составлю вам компанию. А медведи нам не страшны, дедушка. Мы зайдем в Троицкий собор к мощам батюшки Серафима и попросим его уберечь. Он с медведями нашел общий язык и нам поможет.
– Так и поступим, Николай.
Выгадав погоду и договорившись о месте сбора грибов и встрече через недельку, старик и мальчик расстались.

– Ну, Николай, мы и махнули с тобой.
– Неплохое место для сбора грибов, дедушка.
– Да, начнем с источника батюшки Серафима Саровского. Я подготовил карту. За источником и будем собирать грибы. Вот полукруг с центром у источника батюшки. Семьсот семьдесят семь метров. Будем идти рядом да беседовать. Вот тебе лукошко, Николай. Сплел его для тебя.
– Я только за, дедушка, – мальчик радостно проверял палку на прочность. – Я решил взять эту – она и легкая, и крепкая.
– Ну и хорошо. А я возьму вот эту, – дедушка схватил сухую увесистую ветку. – Пойдем, напьемся из источника и в путь.
– Дедушка, а давайте мы на обратном пути в купели окунемся.
– А давай, Николай. Погода прекрасная, настроение отличное, зайдем и совершим омовение у батюшки Серафима.
Поднявшись на несколько метров выше по склону, грибники принялись за тихую охоту.
Старик ходил размеренно и смотрел под каждое дерево. Николай в это время бегал от дерева к дереву, что-то постоянно складывая в свое лукошко. Старик окликнул его.
– Николай, постой. Подойди, я взгляну, что ты там нюхаешь да в корзину складываешь.
Мальчик подошел к старику со словами:
– Дедушка, вот посмотрите, сколько разных грибов я набрал. Какие они красивые, разных размеров и цветов. – Николай поставил лукошко перед стариком. – Красота-то какая. И рыжие, и алые, и красные, и белые цвета. Вот даже коричневые с зеленым присутствуют.
Дедушка улыбался, глядя на мальчика.
– Ну, Николай, ты свой юношеский задор на грибах проявил. Но это же не гербарий. Вот если бы это был гербарий, то тогда ты бы точно пятерку в школе получил. Это, Николай, грибы, а при сборе грибов нужно сразу брать то, что съедобное. Садись рядом на пень, будем разбираться. Вот это, Николай, мухомор, вон его из лукошка. А вот этот гриб называется саркосцифа алая, растет исключительно в экологически чистом месте.
– Какое красивое название, дедушка. Саркосцифа Алла.
– Да нет, не Алла, а алая, – старик, улыбаясь, смотрел на Николая. – Даже не знаю, стоит ее брать или нет. Давай, Николай, оставим Аллу в лесу.
– Хорошо, дедушка, пусть в лесу остается. – Николай взял гриб и со словами «Не лежать там Алле», разломав его, раскидал по сторонам. – Может, вырастет, дедушка?
– Может, и вырастет. Давай дальше. Вот это белый гриб. Смотри, какой он крепкий и большой. Вот их только я и буду собирать.
– Тогда и я буду брать только их, дедушка.
– Набери, Николай, белых полное лукошко да сестре подари, она у тебя фотографировать любит. Грибы в лукошке неплохо для фотографа.
– Я так и сделаю. Только это ведь не подарок, сделанный своими руками.
– Ну почему же. Грибы ты собрал сам, а лукошко я тебя научу плести. Будем у пруда сидеть, корзины с лукошками плести да беседы вести.
Старик и мальчик, набрав грибов, выдвинулись к источнику Серафима Саровского. Совершив омовение в купели, они присели в сторонке, чтобы не отвлекать паломников, которых на источнике всегда много.
– Дедушка, а когда в монастырь приходит послушник, как его воспитывают отцы настоятели? Я понимаю, что молитвы и труд, но, может, еще что-то делает послушник?
– Все просто, Николай. Объясняют, что он должен работать над собой. Вот, к примеру, осуждение. Когда человек осуждает других людей, это плохое, но исправимое качество. Ведь осуждение – это всегда внутренняя слабость того, кто осуждает. За этим стоит то, от чего монах хочет и должен избавиться. Если начинает лезть изнутри желчь, нужно помолиться, и станет легче. Со временем задача усложнится. Как только человек скажет, что он избавился от осуждения, тут же господь подкинет ему такую жизненную ситуацию, что он поймет: рано ему еще думать об избавлении. Не избавившись от слабости осуждения, монах не сможет развиваться в других вопросах. Всегда ему его слабость будет мешать, словно гиря на ноге. Сложно, Николай, воспарить духовно, пока есть такие слабости внутри.
– А как же, дедушка, быть с критикой? Критика – это плохо или хорошо?
– Да смотря какая. Вот, например, посмотри на мое лукошко.
Николай повернулся и стал рассматривать лукошко дедушки.
– Видишь, такой узор плетения не подходит для этой формы лукошка. А на твоем лукошке подходит. У тебя оно красивее получилось. Вот так и с критикой, Николай. Можно критиковать, но при этом говорить, что нужно для исправления положения. А можно просто критиковать направо и налево, но это часто граничит с осуждением. Порой это и есть осуждение. Можно всю жизнь обманывать и себя, и окружающих, называя себя критиком, а на деле это просто слабый человек. Нужно во что бы то ни стало избавляться от этой слабости. Увидеть в себе и исправить. Не будет никакого преображения духа, пока есть такая слабость. Как говорил батюшка Серафим: «Стяжание духа святого». Вот избавление от осуждения и есть стяжание духа святого, большая работа над собой.
– Дедушка, а я вчера стал свидетелем неприятной истории.
– Расскажи, Николай, мне интересно тебя послушать.
– Вчера в монастыре было, как всегда, людно. Приехали паломники со всей страны. У меня были дела, я не стал обходить монастырь, а пошел напрямик. Остановившись, чтобы полюбоваться Благовещенским собором, я невольно подслушал разговор. Один мужчина говорил другому про зажравшихся священников, что живут они за счет людей. Сосед у него в городе, откуда он приехал, священник, и он видит его машину. Это тоже, дедушка, осуждение?
– Да, Николай, это оно и есть. Это не простое место. Четвертый удел Богородицы – это святое место. Оно по-разному действует на людей. Кто-то сталкивается с тем, что из него начинает лезть желчь разная. Как раз то осуждение, о котором мы говорили. Стяжать дух святой – это сложное дело. Самая непростая работа в жизни – это как раз работа над собой. Нет в жизни человека трудов более тяжелых. Увы, Николай, бывают в жизни человека непростые ситуации, когда он начинает искать оправдание. И поиск оправдания приводит человека именно к этому. То пузо большое у священника, то машина дорогая. В этом есть слабость, лишь бы не работать над собой. Всегда проще осудить другого в том, что ты слабый. Батюшка Серафим нам сильно помог, рассказав про стяжание духа святого. Но это невозможно, если человек не разгонит муть, которая скапливается у сердца. Муть, которую нужно непременно разогнать и открыть возможность для развития. Вот так и выходит, Николай, что, осуждая, мы удаляемся от преображения в себе духа своего. Муть накапливается у сердца и не дает человеку увидеть свои слабые места. Святое место разгоняет муть эту, и человек, приехавший к нам в Дивеево, вдруг понимает, как ему тут хорошо. Муть от сердца отошла, и человек и дышит легче, и чувствует иначе. Нужно, чтобы люди приезжали и чистились святым местом, увозили с собой эту благодать.
– А мы, дедушка, тут живем. Выходит, нам это в помощь просто так? Даже ехать не надо.
– Понимаешь, любой аванс имеет границы. Спрос-то с нас будет больше, чем с других.
– Дедушка, а как дух святой попадает в человека?
– Да очень просто. Во время крещения. Когда священник крестит человека и мы присутствуем на этом обряде, что мы видим и слышим? Там присутствуют конкретные люди, конкретные книги. Произносятся конкретные слова. Идет крещение человека. Но есть, Николай, еще и то, что мы не видим и не слышим. Но если бы мы могли это увидеть и услышать, то стали бы свидетелями того, как в человеке размещают семя духа святого.
– Семя?
– Да, именно семя. Это еще не дух святой, это всего лишь возможность, и возможность эта не гарантирована. Нужно, чтобы произошел важный момент, чтобы из семени появился росток духа святого. Росток, который потом человек и стяжает всю свою жизнь. Росток должен превратиться в прекрасное дерево.
– Но как человек из семени получит росток, над которым он и будет работать?
Воцерковление, Николай. Именно в этот момент из семени появляется росток. Вот, к примеру, возьми семя подсолнуха и брось его в почву. Будет оно там лежать, пока не наступит благоприятный момент. Снег растает, и солнышко напитает своим теплом почву. Теплая и влажная земля даст возможность прорасти из семени ростку. И если за ростком ухаживать, то он вырастет в прекрасное растение. Вот так и с семенем духа святого. Семя размещают в плохо подготовленного человека. Но если человек будет работать над собой, то произойдет именно это – семя даст росток. Твори добро, помогай людям. Не делай вид, что природа сама себя уберет. Не делай вид, что тебе не задали в школе задания. Молись и работай над собой. Помогай старикам и больным, все это приведет к тому, что семя прорастет. Прорастет росток духа святого, который и нужно стяжать в прекрасное растение.
– Дедушка, а как в других религиях?
– Все одинаково у всех. По-разному называется и по-разному проходит сам обряд. В разный временной отрезок жизни человека происходит обряд посвящения. Есть, правда, одно лишь различие.
– Какое?
– Место, Николай. Место размещения семени духа святого разное. Вот, к примеру, иудеи и буддисты размещают семя духа святого в основании позвоночника. Если быть точнее, в районе копчика. В этом случае, если семя даст росток, они должны его стяжать. С каждым добрым делом по мере духовного развития росток растет к сердцу. В сердце и происходит рождение нового человека. Еще апостол Павел предупреждал, что придет время и народится новый человек. Но в мире, в котором мы живем, все сложно. Кругом блуд и разврат. Многие люди не успевают даже получить этот росток. Семя так и остается лежать в человеке всю жизнь непроросшим. Часто господь приводит человека к этому через страдание и боль. Многим это становится полезным. Наверное, это обидно, Николай: жизнь прожил, а росток не поднялся даже к пупку.
– А у нас как, дедушка?
– У нас, Николай, все по-другому. Мы имеем дело с иной степенью посвящения человека. Во время крещения в православного христианина семя духа святого размещается сразу в сердце. Это совсем другая ответственность. Православный имеет то, к чему всему человечеству только предстоит прийти.
– К сердцу, дедушка?
– Да, мой хороший, к сердцу. Там рождается новый человек. Но там и ответственность иная. Когда иудей предстанет пред Богом, то скажет ему: «Прости, господи! Блуд кругом, засосало». Православного даже и спрашивать не будут. Православный имеет это по крещению своему. Христос приходил и для этого. Взял нас всех, на земле разорванных, живших каждый по своим правилам и законам, и стал поднимать. Взял и поднял от копчика к сердцу. Но одни сказали, что это был не он. Другие сказали, что это он, но они еще посмотрят. Третьи утверждали, что им и так хорошо, они все имеют и живут в достатке, все контролируют. Четвертые сказали, что нужно признать сексуальные меньшинства и даже женить их и венчать в церкви. Пятые сказали: «А давайте мы отделимся от православных в России и будем сами по себе». Все, Николай, попадали, как яблоки на закате. Потеряли сердце свое.
– Дедушка, а вы ждете второго пришествия? Все в мире только и говорят, что Христос должен прийти еще раз.
– Раньше не ждал, когда был помоложе, а сейчас жду. Кто-то должен поднять все человечество. Заблудших и упавших поднять к сердцу и новому человеку. Вот и выходит, Николай, что поднимать придется нам, православным. Именно России в лице православия и придется всему миру пример подавать, куда ему нужно двигаться. К новому человеку, Николай. Но являемся ли мы хорошим примером? Большой вопрос. Очень большой и непростой вопрос. Жду ли я второго пришествия? Конечно, жду. Жду и надеюсь, что обретут свое сердце все люди на земле. Мы и сами стоим на месте, не можем двигаться вперед, ибо за нами – целое человечество.
– За нами, дедушка?
– Да, Николай, за нами. Нужно стяжать дух святой, и не когда-то, а прямо сейчас. Новый Израиль он не где-то, а вон там, за стенами нашего православного монастыря. Новый человек должен родиться свыше.
Ну давай потихоньку пойдем в сторону дома, что-то мы засиделись. Мне еще нужно грибов старушкам занести.
– А давайте пойдем вон через тот лесок и наберем еще. У меня пакет есть, а вы отдадите это бабушкам.
– Хорошо, Николай, так и поступим.
Старик и мальчик двинулись в сторону любимого села и монастыря, без которого они не представляли свою жизнь. По пути они занесли грибы знакомой старушке.
– Вот и хорошо, Николай, и грибов занесли, и воду натаскали. Пойдем, провожу тебя до дома твоего.
– Пойдемте, дедушка.

– Дедушка, здравствуйте!
– Привет, Николай. Приехал?
– Да, сегодня. А вы куда идете?
– На пруд иду, буду лукошко плести. Давай тебя научу.
– Давайте, я научусь и буду сестрам дарить.
– Ну тогда пошли, погода теплая и вода прекрасная.
Разместившись на берегу монастырского пруда, старик и мальчик принялись вязать лукошко. Дедушка объяснял, как нужно плести правильно и красиво. Мальчик учился и переделывал, если что-то шло не так.
– Ну, рассказывай, Николай, куда ездил? Неделю пропадал где-то.
– Ездили по патриотической путевке, дедушка.
– Это как так?
– Кто-то придумал в правительстве такие путевки. Как детей прививают от гриппа и всяких зараз, так же нужно прививать от алкоголе- и наркозависимости. Наладили поездки в Санкт-Петербург для культурной прививки и в Волгоград – для патриотической. Сталинградская битва и рассказы о тех ужасах, которые там творились, должны привить детям и подросткам нужную защиту. Сказали, что, когда придет время выбирать: украсть или нет, принять наркотик или нет, курить и пить или нет, эти «прививки» должны сыграть свою роль.
– Очень интересно, Николай. Мне кажется, это правильное решение. А это все дети в стране так ездят?
– Нет, дедушка, это только пилотный проект. Они пробуют, налаживают перевозку детей и гостиницы. Чтобы всех возить, нужна инфраструктура. Поезда, скоростные ветки по всей стране на новых дорогах.
– Ну и как тебе, Николай? Привился?
– Мне кажется, да. Столько всего увидел и узнал нового.
– А что больше всего запомнилось?
– Много было всего. Я попал в группу, которая поехала в Волгоград. Сталинградская битва и ужасы войны – все это запомнилось.
– Ну а больше всего?
– В музее Сталинградской битвы я увидел рисунок Богородицы. Немецкий военный врач Курт Ройбер нарисовал ее на обороте советской карты. Нарисовал углем на католическое Рождество. Больные и раненые попросили нарисовать им открытку, а он изобразил Богородицу. Им там было тяжко совсем. Каждый день умирала тысяча, а то и две от голода и холода. Тиф и утрата смысла жизни. Полный упадок сил. Им предложили сдаться, а командование не разрешило. Небоевые потери росли. Наша армия была на подъеме, а немцы наоборот. Когда он ее нарисовал, слух об этом разлетелся по всему окруженному войску немецкому. Больные и раненые потянулись вереницей к этому рисунку. Кто еще вчера кричал «Хайль Гитлер!» и прочую ересь, теперь полз к Богородице. Многих так и находили замерших: в одной руке фотография жены или мамы, а другой цеплялись за обмороженную землю. Многих несли ходячие солдаты на одеялах. Люди молили, хотели перед смертью увидеть Богородицу. Я теперь, дедушка, когда слышу, что кто-то рассуждает о Боге и доказывает, что его нет, вспоминаю Сталинградскую мадонну и немцев. Когда жить остается пару дней, все встает на свое место. Фото семьи и Богородица.
– Может, Николай, так и появляются иконы?
– А она вроде так и появилась. После войны этот рисунок оказался в Германии, и с него то ли католики, то ли православные нарисовали икону. Дальше дело не пошло. А если ее нарисовать в иконе, где можно будет повесить?
– А кто главный святой в Сталинграде?
– Александр Невский, дедушка.
– Ну, наверное, у него и надо вешать, чтобы все видели, чтобы эти ужасы с несколькими миллионами погибших не повторились.
– А вы, дедушка, как поживаете? Что видели и узнали нового?
– Да все, Николай, по-прежнему. Жив, хоть малость и запылился. Тоже вот соприкоснулся с темой войны. Посмотрел, как немцы на нашу землю пришли. И сразу в лавру. Пришел главный у немцев по забору реликвий и ценностей разных, ну и святынь, конечно. Очень ему понравилось, как они хранятся. Особенно приглянулись хрустальные ларцы. А так все хорошо, Николай. Лето прекрасное, солнечное. Ох уж эти войны... А ты что не вяжешь лукошко? Учись слушать и работать одновременно. Да под молитву, Николай. Под молитву дело не просто вяжется, а связывается.
– Дедушка, а можно я потрогаю вашу бороду?
– Потрогай, если хочется.
Николай принялся рассматривать бороду старика.
– Когда я повзрослею и у меня начнет расти борода, нужно ли ее растить? Для чего она нужна? Сейчас мне кажется, что это не для меня.
– Ну как тебе сказать, Николай. Волосы на теле человека растут не просто так. Борода – это предки. Каждый волосок, как антенна, усиливает сигнал связи с предками нашими. Посмотри на бородатых, они все почитают родителей и предков. Бородатых сложно увести в сторону. А вот когда хотят изменить что-то, то бороды сбривают. Безбородых, Николай, легче переустроить. Нарушена связь с прошлым, и люди охотнее принимают новое.
– Это что, дедушка, выходит, что Петр I рубил бороды не просто так?
– Именно для этого и рубил, чтобы переустроить. Переустраивал страну: из России – Орды в Россию – Рим. Вот так, Николай, Россия наша православная и мается между этими двумя жерновами. То мы Орда, то Рим.
– Дедушка, а жернова перемелют Россию рано или поздно?
– Правильно мыслишь, Николай. Конечно, перемелют. Вот если найдем свой цивилизационный путь и встанем на него, то тогда, и выживем. Многое у нас есть для этого. И богатства, и территории, и языки, и главное – это сердце наше православное. Нужно остановить это падение. Сберечь сердце и господа нашего в наших сердцах. Только, Николай, это совсем не просто. Гадить будут еще больше. Пойдет отстранение от всего, что только возможно. И войны, и гонения с болезнями. Нужно быть готовым именно к этому. С одной стороны, мне нравится, что на теле вашего поколения меньше шрамов, с другой – это пугает. Готовы ли вы к такому натиску, Николай?
– Подготовимся, дедушка. А когда воин погибает на поле брани, что с ним происходит?
– Да все то же самое, что и со всеми остальными. Только самое важное начинаешь понимать – все в этой жизни было справедливо. Все от начала до конца. Вопросов к Богу не остается. Все то, что многие копят в себе, как некий список с вопросами Богу, испарится. Не получится, Николай, оправдаться. И начнет рушиться сознание. Все было справедливо. Останется только сказать: «Прости, господи, и сохрани». Но лучше не ждать, а обращаться к господу еще при жизни.
Зайдем, Николай, в храм?
– Пойдем, дедушка.


Николаю Александровичу Мотовилову посвящаю.
Дивеево. Рождество. 2020 год