Жизнь и смерть.

Смерть Владыки.

«Когда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы. Тогда лишь мы сможем жить и умирать спокойно, ибо то, что дает смысл жизни, дает смысл и смерти…» Антуан де Сент-Экзюпери


…К Владыке в хоспис, зашёл один из его почитателей - прихожан. Он испуганно озирался на белые халаты медсестёр и нянечек, подозрительно принюхивался, словно хотел найти доказательства, что в этом здании и в этом помещении люди умирают заживо и могут сделать это прямо в его присутствии...

Владыка, поздоровавшись с ним, пригласил сесть за маленький столик в палате, а сам запахнувшись в халат сел напротив, тяжело дыша и промокая холодный пот со лба бумажной салфеткой. Он старался не делать этого громко – его морозило, у него был постоянный озноб часто переходящий в жар и потому, он то не мог согреться даже под толстым одеялом, а временами потел и хотел холода и одиночества...

Посетитель, его звали Илья Иванович, с тревогой вглядывался в лицо Владыки Серафима, и вздрагивал при малейшем постороннем звуке. Из дальней палаты, вдруг раздались гортанные крики и потом раздался сумасшедший хохот. Василий, чуть не вскочил со стула, но Владыка, успокаивая его, улыбнувшись впалым ртом с тёмными, потрескавшимися губами проговорил: - Тут иногда, люди страдают не сдерживаясь...

Илья Иванович глянул на него с надеждой и немного успокоившись, стал расспрашивать, как Владыке тут живётся. Владыка, не вдаваясь в подробности стал рассказывать, что уход за пациентами хороший, хотя иногда, в самый неподходящий момент бывает шумно – например среди ночи, когда беспокойная пациентка из соседней палаты начинает буйствовать и звать нянечку электрическим звонком...

- Я почему вас об этом спрашиваю – Илья Иванович решился посоветоваться с Митрополитом - вполне возможно, что мне тоже придётся доживать свои дни в подобном заведении... Василий тяжело вздохнул и продолжил, просящим взглядом посматривая в глаза измождённому Владыке:
- У меня дома неприятности... Меня очень редко посещает моя бывшая жена и наши взрослые дети. А когда они приходят, то рассказывают только о себе и никто не спросит меня, как я сам себя чувствую последнее время... Илья Иванович надолго замолк, погрузился в воспоминания. Руки его дрожали и непроизвольно шарили по коленям, словно ощупывая ткань брюк и решая какого качества эта материя...
- Они, моя жена и взрослые дети посещая меня, даже говорят со мной о каких- то пустяках, а сами словно оценивают, как долго я ещё проживу и передам ли им в наследство то, что я успел заработать за всю мою жизнь... Мне вдруг становится понятно, что за их формальными вопросами, скрывается очевидное равнодушие к моей судьбе и моим чувствам и мыслям...
- Я только за последний год с очевидностью понял, что они меня не любят и никогда не любили...

Посетитель, вдруг отвернулся и его плечи затряслись от сдерживаемых рыданий...
- Конечно – продолжил он немного успокоившись, - они долгое время во всем от меня зависели, начиная с денег и заканчивая распоряжениями по нашей квартире...
- Не скрою, что я надеялся на их признательность и немного пользовался их подчинённым положением...
- Иногда, эту зависимость я использовал как рычаг, чтобы заставить их делать, так как я хотел...
Илья Иванович всхлипнул, дрожащей рукой нервно зашарил по груди, словно хотел расстегнуть тугой ворот рубашки. Потом вдруг резко приблизил лицо к Владыке и прошептал: - - А сегодня, я вдруг понял, что они меня боятся и презирают за мою болезнь и делают это невольно, словно боясь заразится от меня..! Они, похоже, с нетерпением ждут, когда я умру, потому что... потому что им хочется жить независимо, хочется пользоваться благами жизни, а я, - он вновь всхлипнул и утер лицо рукавом пиджака.... – Кажется, что я им мешаю! Я для них, сегодня существую, как унылое напоминание о их будущем... Я и о детях это говорю... Но главное – это конечно жена...

... Владыке было жаль этого человека с его горькими безысходными подозрениями, но в душе он понимал, что этот человек заслужил такое к себе отношение, потому что сам был эгоистом и был той «ролевой моделью», как говорят англичане, с которого и его жена и его дети, вольно и невольно брали пример. Дети на этом выросли и теперь, уже не могли изменить себя и своего отношения к человеческим немощам. В том числе к жалкому состоянию своего отца и мужа...

- Успокойтесь – проговорил Владыка и худой, старческой, в пигментных пятнах рукой погладил плачущего по плечу. – Вам надо поменьше думать о себе как о жертве. Ведь вы прожили большую жизнь. Вы любили и были любимы. Попробуйте вспоминать эти моменты и радоваться пережитому...

Владыка помолчал собираясь с силами, а Илья Иванович, вдруг стал перед ним на колени и сжав ладони лодочкой, волнуясь проговорил, попросил: - Говорите! Говорите! Я вам полностью верю и даже ваш голос меня успокаивает!
Владыка ещё раз погладил его по плечу и продолжил: - Я хочу говорить с вами правдиво и потому буду упоминать , иногда слова и вещи невежливые. Но если вы меня поймёте, почему я буду это говорить, тогда мои слова вам помогут...
Илья Иванович снова попросил дрожащим голосом: - Говорите! Говорите пожалуйста! Ведь со мной, нормально уже давно никто не разговаривает. Всё какие-то вежливости – неискренности. А я от этого уже устал...

…Владыка отпил несколько глотков из стакана стоящего на тумбочке и продолжил: - Мне кажется, что подготовку себя к уходу из жизни надо начинать задолго до того момента, когда нас полностью захватит смертельная болезнь. Ведь дело всё в том, что мы рано или поздно умрём – таков удел человечества и таковы законы природы...
- И совсем кажется не так важно, умрём ли мы от смертельной болезни в семьдесят лет или от смертельного удара в автомобильной катастрофе в сорок, или в девяносто лет от сердечного приступа, после сильных переживаний по совершенно пустяшному поводу...
Очень важно поняв это, научится не бояться смерти, а даже желать её и главное, конечно не боятся. Ведь вам думаю, известен этот силлогизм, по которому доказывается, что смерть не страшна сама по себе, а страшны представления о ней, вполне инстинктивные... Надо понять, что когда мы чувствуем – мы ещё живём, а когда умрём, то уже ничего не чувствуем...

Илья Иванович слушая, с напряжением следил как движутся губы Владыки в разговоре и похоже, вовсе не понимал того, о чём говорил престарелый богослов и философ. Но его успокаивал сам голос и неспешное течение этой беседы...
- Одной из главных мыслей нашего поколения – собравшись с силами после небольшой паузы, продолжил Владыка – выросшего в России в двадцатом веке, было осознание неважности комфортных условий жизни или её продолжительности. Мы жили с мыслями о Родине и потому, как мне кажется, наши жизни были цельными и наполненными понятным смыслом. Мы были душевно здоровыми людьми, делая что-то для других: одни больше, другие меньше, но делали для других - а значит жили исполняя Заветы Иисуса Христа... Мы строили будущее и верили, а это самое важное!

Он вновь прервался, продышался и уже тихим, усталым голосом закончил: - В обычной жизни сегодня, в обстановке эгоистичной сытости, нам надо чаще думать о том, что останется после нас для жизни наших детей и внуков...
Ведь жизнь, должна обязательно меняться в сторону добра и любви, и прежде всего благодаря вам, мне и другим людям нас окружающим. Мы этого часто не чувствуем и не понимаем, но дела которые мы делали в нашей жизни будучи врачами, строителями, рабочими или служащими, меняли мир в лучшую или худшую сторону. Если мы делали что-то для других, тогда рано или поздно и нам кто-то делал нужное и полезное... А ели были эгоистами, то и с нами поступали так же.

... Но всё это в прошлом - мы состарились и по закону природы нам надо умереть. И потому, я призываю вас закончить жизнь достойно, как и подобает нормальному человеку. А это значит встречать страдания, боль и одиночество как высокое испытание, которое посылает нам Бог, в качестве очищения от суеты и страстей наполнявших наши жизни, когда мы были молоды...
Что же касается впечатлений от посещений ваших родственников, вы можете их попросить не ходить к вам так часто, отчего и происходят все неискренности и заминки в беседах, когда кажется, что и говорить-то больше не о чем...

Владыка ещё передохнул, на какое –то время замолчал и становилось понятно, что у него большие проблемы с лёгкими: - Я помню своего отца, который последние годы свои работал рабочим на заводе, потому что считал и себя виновным в революции, произошедшей, как он говорил в России, по вине класса богатых – он был дипломатом и сторонником Льва Толстого...
Так вот он, когда долго болел и даже, когда надорвавшись на работе, стал умирать, то просто не принимал посетителей, не открывал им двери. Я вам хочу рассказать, что он тоже натерпелся от праздных и «вежливых» посетителей и потому, поступал очень жестоко, когда просто не впускал внутрь никого, вывесив снаружи табличку: «Меня нет дома».

- Но есть подобные истории и о святых отшельниках. Святого Арсения например, очень мучила одна богатая дама, требуя от него одну, но главную заповедь для её пустой и праздной жизни. Она так извела Старца, что тот ей в конце концов сказал: - Вот тебе заповедь! Как только узнаешь, что я Арсений в одном месте, то сразу отправляйся в другую сторону!»

Владыка засмеялся дробным весёлым смешком и Василий, не удержавшись, тоже захихикал и сквозь неудержимый смех даже погрозил пальчиком Владыке. Он уже забыл о своих страхах и страданиях и глядя на Владыку, вдруг неловко подумал, что этот беззаботный человек скоро умрёт...

«А я останусь жить и проживу ещё долго, сколько смогу» — мелькнуло у него в голове.
Илья Иванович, виновато нахмурившись постарался отогнать от себя эти, невольно возникшие мысли...

2012 год. Лондон. Владимир Кабаков


Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте «Русский Альбион»: http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal