О любви иногда говорят громко шёпотом

О любви иногда говорят громко шепотом

«Я уеду, уеду, уеду,
Не держи ради бога меня.
По гусарскому звонкому следу,
Оседлав вороного коня,...»
И. Фарбаржевич

Было обычное июньское утро. Я состоял в очереди, нервно сдавливая ручку чемодана на колёсиках. Я стоял на вход, в зону досмотра, на рейс Уральских авиалиний по маршруту до Мюнхена. Я сваливал на ПМЖ. Подошла моя очередь. Меня пригласили. Нужно было просто шагнуть, а я стоял и думал.
В моих глазах пронеслась целая вечность. Нужно было просто шагнуть, а я не мог. Ноги не слушались. Я потерял реальность.....

«Ах, какие белые на синем
Пароходы уходили в даль,
Увозили на борту Россию,
Ах, поручик, как Вам было жаль.»
О. Павлова

Я отчётливо увидел себя 14 ноября 1920-го года, в выгоревшем от солнца, пота и соли мундире, в затёртой до дыр, полевой форме в звании штабс-ротмистра. В Крыму, на причале. Люди ломились на борт. Это был для них последний шанс. Это была последняя возможность спастись. Мужчины и женщины с детьми, держа над головой свои чемоданы, лихорадочно поднимались на борт уже переполненного судна. Позабыв о своём дворянском происхождении и воспитании, кричали, толкались и лезли наверх. Людей гнал страх. Была паника.
Я стоял и думал. Я был спокоен. Я ещё не принял решения. Меня никто туда не звал. Может быть мне не надо было думать, нужно было просто шагнуть, рефлекторно?! И всё! И ты уже там, наверху. А я стоял. Мне не страшно было остаться. Я догадывался, что меня здесь ждёт. Но, нет, страха не было. Была опустошённость. Я стоял над пропастью. Шаг или одно отработанное до автоматизма движение и всё!...
Нужно было расставаться. Оставить Дом в котором я родился. Забыть свою первую любовь, мою Софьюшку. Оставить здесь всё святое, на чём держится моя душа. Мою Россию, со всей её болью и страданием.

«Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые,-
Как слезы первые любви!»
А. Блок

Пройти через весь этот ад и так бездарно и позорно бежать к людям, которые тебе чужды по вере, по образу жизни, по менталитету.
Выбор есть всегда! Я молча смотрел на происходящее. Я был до жути спокоен. Машинально, на автомате, отстегнул кнопку кобуры и в тысячный раз ощутил всё великолепие револьвера калибра 7,62 мм, чудо техники бельгийских промышленников Наганов. Мозоль указательного пальца привычно легла на курок. Для того чтобы достать ствол нужна доля секунды. Геометрия рукоятки выполнена так, что наган сам залетает в ладонь, хочешь ты этого или нет. И нужно только своевременно принять решение на его применение. Жизнь научила меня делать это первым, и поэтому, я стоял здесь, на причале, и смотрел на этот, для меня бессмысленный хаос погрузки на корабль. Нужно было только принять правильное решение. Я медлил...
В очередной раз я потерял чувство реальности.
Я вспомнил сон, который уже давно снился мне и и никак не мог меня отпустить, я никак не мог с ним расстаться. Он мне нравился, но пугал своей безысходностью.
Это было тёплым летним днём. Нищие у церкви просили: «Подайте Христа ради!» Колокольный звон местного храма был слышен на всю округу и Софья Павловна, словно Ангел спустившись на землю, шла после службы. Она как всегда выглядела безупречно. Милое, уже не молодое, удивительно красивое лицо. Интригующий взгляд и обворожительная улыбка. Увидев меня, она разулыбалась пролепетала своим нежным голоском: « Мой милый друг, как я Вас ждала, как я соскучилась! Давай те, пойдём те ко мне. Попьём чай. Папиньки дома нет, и никто не будет нам мешать. И Вы расскажите мне, где Вы были. Я буду слушать Вас и любоваться Вами.»
Ту фразу и те чувства, которые она мне подарила, не давали мне покоя ни днем, ни ночью. Где она? Что с ней? Я писал ей. Нетерпеливо ждал ответ. Она мне не отвечала. Я извёл себя ожиданием. Но чуда не случилась. Всё кануло в лету. Я отчаялся. Я просил её придти, я ждал её во сне, чтобы увидеть её и услышать её голос, как будто она мне пела:
«О любви иногда говорят громко шепотом,
О любви говорят иногда тихо в крик.
Отпустила весна любовь с горьким опытом,
Я пытался любовь уберечь – и душою охрип»

Я очнулся от гудка . Вахтенный на мостике подал сигнал отплытия. Машинально, на автомате, я отстегнул кнопку кобуры....
... и в тысячный раз ощутил удобную по геометрии, ручку чемодана европейской фирмы Samsonite. Я очнулся. Какая то, очень вежливая дама, нервно тыкала меня своим паспортом. Я безучастно посмотрел на неё и не думая, шагнул.
Решение уже было принято. Чемоданы были собраны, визы стояли, в отличии от того, что было в двадцатом, меня там ждали. Не уеду – буду всю жизнь жалеть, что не использовал это шанс. Попробовать и попытаться понять что-то новое, незнакомее меня всегда вдохновляло. Мне нужно было уехать, и такова была воля Господа Бога.
В первый раз, тогда в Крыму, он пожалел меня, он нажал на курок и забрал меня к себе. Он эвакуировал меня. Освободив моё место для другого на корабле и моё место в жизни.
Во второй раз, он отпустил ситуацию. Он видимо подумал: «Ну что ты там забыл? Что ты рвёшься? Тебе там будет плохо. Не твой это мир! Хочешь, морально помучаться! Твоё дело! Да, как хочешь! Не ноябрь 20-го года. Вернуться успеешь всегда!». И закрыл за мной двери в самолёте.
Взлёт. Переход в параллельный мир другого государства. Посадка. И знакомая до боли песня, из динамиков салона лайнера, из фильма Покровские ворота. Бухенького и приплясывающего с аккордеоном Савы Игнатьевича:

«Розамунда, путь подытожили весь,
Розамунда, делать нам нечего здесь,
Розамунда, ждёт меня город родной,
Час прощанья Розамунда,
Уезжайте мы домой!»