Пигмалион

Вместо эпиграфа:

слышишь моя не любимая
как я спокойно сплю
ночи тоской не длю
будто все лето длинное
винное и безвиное
брел через поле минное
к виселице октябрю
слышишь как не люблю

слышишь моя не любимая
что я не говорю
просто в себе храню
будто бы эхо долгое
с дона да по над волгою
сумрачное и волглое
слышишь как не люблю
молча боготворю

Когда эта странная пара появилась в нашем доме я точно не помню. Кажется лет пять или шесть назад. Я почему то сразу ещё до знакомства окрестил их Пигмалионом и Галатеей. Почему? Не знаю.
Она - обычная девчонка из какой то северной станицы, лет восемнадцати, рыженькая, ничего особенного в её внешности не было. Разве что глаза... разного цвета. Темно-карий и... второй постоянно менял свой оттенок от зеленоватого цвета морской волны до прозрачно голубого. Но это я заметил гораздо позже.
Он - старше ее вдвое, мужчина ростом под два метра, богатырского телосложения, когда он протягивал руку при встрече моя ладонь просто исчезала в его ладони. Он мог бы своим видом внушить опаску любому, если бы не взгляд. Заискивающий взгляд ребёнка которому не досталось любви от своих родителей и он непроизвольно ищет и ждёт её от любого другого человека. Взгляд в котором отчаянная надежда смешана с боязнью и болью получить отказ. Такой взгляд невозможно долго выдержать, так смотрят бездомные голодные щенки, но уже столкнувшиеся с человеческой жестокостью и несправедливостью. Я старался не смотреть ему в глаза и не только я. Отводил взгляд в сторону, под ноги.. в телефон .. куда угодно, а он наоборот старался заглянуть в глаза собеседнику. Принимая во внимание его рост это выглядело со стороны комично, ведь при разговоре ему приходилось складываться чуть ли не пополам. Не может быть такого взгляда у взрослого мужика! Не должно быть! Это неправильно! Вскоре все жильцы нашего подъезда под тем или иным предлогом сократили общение с ним до минимума.
Привет, привет... и скорей вниз по лестнице, чувствуя спиной его потерянный, собачий взгляд тебе вслед и ощущая себя последней сволочью.
Поскольку мы были соседями по лестничной клетке мне это не добавляло хорошего настроения по утрам. Я изменил время выхода, стал выходить пораньше минут на десять.. чтоб избежать встречи с ним, и кажется он все понял. Потом у меня был трудный год, я практически не бывал дома и совсем потерял из виду эту странную пару. До того самого воскресного утра.
Звонок в дверь, долгий, настойчивый...
- привет сосед! На пороге стояла незнакомая ослепительно красивая молодая женщина в домашнем халате, но в полной боевой раскраске... и с незажженной сигаретой в руке. От неё пахло духами и алкоголем.
- Чо так зыришь? Не признал что ли? Зажигалкой даму угостишь? Зелёный глаз смотрел насмешливо, а темно карий изучающе и оценивающе.
Бог мой это же та самая девчонка... дошло наконец до меня..
- да конечно.. извини...те.. не проснулся до конца ещё, проходите на кухню, я сейчас.. у меня тут бардак не обращай внимания.. бормотал я ошарашенный этим утренним визитом.
- да не суетись.. я никуда не спешу.. можешь умыться пока...и подмыться заодно! Она вульгарно расхохоталась...
И хотя меня передернуло от этой шутки как от зубной боли, я послушно направился умываться.
- выпьешь со мной ? Одной стремно, поговорить не с кем..
На столе стояла невесть откуда взявшаяся початая бутылка Лезгинки.
- это я из дома принесла пока ты умывался.. плохо мне... поговори со мной, а? Как тебя зовут? Я забыла... блин.. надо же не помню... Витя?
Она снова расхохоталась закинув назад голову, табуретка качнулась и мне пришлось подхватить её на руки, чтоб она не упала. Небрежно затянутый поясок на её халате соскользнул вниз, обнажая плотно слитые бёдра молочного цвета и упругие груди с алыми остро торчащими сосками. Я хотел было поставить её на ноги, но она обхватив мою шею руками все усиливала хватку, прижимаясь ко мне и шепча какой то горячий, влажный вздор прямо в ухо.
- люби меня, миленький.. люби.. не так как он.. по настоящему люби.. давай же.. чего ты ждёшь... давай. Только не плачь, прошу тебя не плачь.. не надо... не надо... не надо...
- что молчишь? Она лежала на моей руке спиной ко мне... у неё было очень белая и тонкая кожа, такая обычно бывает только у рыжих. Она чуть повернула голову в мою сторону... на ее виске под завитком волос стремительной птицей забилась синяя жилка. От нахлынувшей вдруг нежности мне захотелось поцеловать её в этот упрямый завиток...
- А? Что молчишь? Одним неуловимым движением она перевернулась на другой бок , и положив голову на мою грудь, в упор расстреливала меня своими ведьминскими зрачками. Холодным голубым и непроницаемо чёрным...
- А что говорить? Я пока не знаю, что сказать.
- Тебе понравилось трахать меня?
- Что ты кривишься? Слово не нравится? А? Трахать нравится, а слово нет?! Тоже из чистоплюев?!! Как вы мне все надоели!!!
- Эй..эй.. ты чего завелась?
- Интеллигенты херовы!!! Жопы лицемерные!!! Да идите вы накуй со своими стишками и приличиями!!! Я его люблю! Его понимаешь! Но не могу быть с ним! Не могу! Он любить не умеет, только боготворить! Я не могу так больше! Не могу! Ааа.. да идите вы все! Она ураганом сорвалась с постели, оглушительно хлопнула входная дверь. В наступившей мертвой тишине слышно было как идут настенные часы. В два часа ночи раздался стук в дверь.. робкий и еле слышный... кто это может быть? Да ну их.. завтра на работу .. выспаться надо... Стук повторился уже немного настойчивей и громче.
- Ааа .. это наверное эта сумасшедшая опять заявилась, подумал я направляясь к двери нетвердой походкой ( после ее ухода я здорово употребил от злости)...Ну сейчас я тебе все выскажу!
- Виталь, привет. Прости пожалуйста, но я с ума схожу... Ты не знаешь где Аня? Соседка сказала, что видела как она к тебе заходила сегодня. С высоты двух метров на меня смотрели с надеждой и мольбой два щенячьих глаза. Я молча пригласил его пройти на кухню. Молча плеснул коньяка ему и себе. Он молча поднял с пола голубой поясок от её халата и молча засунул его в карман. Мы молча выпили не глядя друг на друга.
- Я не могу без неё жить. Он поднял голову и посмотрел на меня человеческим взглядом. Заискивающие щенки исчезли. Напротив меня сидел нормальный, трезвый мужик.
- Я не могу жить без неё.. повторил он. Просто незачем. И мне неважно любит она меня или нет, мне достаточно того, что я её люблю. Вот так. Я все знаю про неё. Она сирота, дочь погибшего друга моего отца. Когда это случилось мои родители забрали её к нам. Она выросла на моих глазах, а я ждал пока она вырастет, я полюбил её ещё когда она в школу ходила с бантиками и косичками. Я знал, что это она.. та самая единственная.. моя суженная и ждал. А потом как только ей исполнилось восемнадцать мы поженились... и я увёз её подальше грязных сплетен в родной деревне. До меня она не знала других мужчин, она не гуляла с подругами( я ограждал ее как мог от их дурного как мне казалось влияния), не целовалась с другими парнями, не ходила на танцульки. Все её свободное время занимал я. Я читал ей сказки, помогал делать уроки. Я учи её всему, что знал сам.. и специально много читал, чтоб ей было интересно со мной. Я сотворил её. Я стал для неё и отцом и старшим братом. Я стал ей всем и когда не стало моих родителей у нас не осталось никого кроме друг друга. Но вот знаешь о чем я в последнее время все думаю? А не убил ли я настоящую Аню этим? Я ведь не дал ей ни малейшего шанса на другую жизнь. Которая могла быть яркой и насыщенной, может наоборот трудной и полной лишений, но другой... настоящей! Оберегая её от всего и всех и заменяя собой целый мир я просто украл у неё эту настоящую жизнь. Мне кажется она меня возненавидела за это. А ты и другие до тебя это её месть. Давай выпьем...
- Ты ошибаешься... друг... хмель ударил мне в голову развязывая язык.. я хотел ему рассказать о том, что она сказала сегодня... На самом деле она...
- Если ты скажешь, что она просто шлюха... я тебя убью. Он сказал это таким будничным, спокойным тоном, что я сразу поверил ему безоговорочно.
- Да нет.. я хотел сказать.. впрочем неважно... я не стал ничего ему говорить, просто понял, что он сейчас меня все равно не услышит.
- Ладно.. засиделся я у тебя.. пора мне... прощай...
- Ты не переживай так... она обязательно вернётся.. вот увидишь... с трудом выдавил я на прощание из себя эту пошлую фразу..
- Нет.. уже нет.. светает... раньше она всегда возвращалась домой до полуночи... это у неё пункт такой... всегда... Прощай. На следующий день встретив его в магазине возле дома, я с трудом узнал его. Он состарился за одну ночь! Как будто вынули стержень из человека и он стал сгорбленным стариком с потухшим взглядом. Он прожил ещё год. Агония была недолгой и неопрятной... его квартиру заполонили какие то маргинальные личности... а порой и откровенные бомжи. Вонь, пьяные выкрики, жалобы соседей. Иногда он заходил попросить денег на опохмелку.. я всегда молча давал отворачиваясь в сторону... я не мог видеть его глаза... потухшие глаза мертвой собаки.

За три дня до своей смерти он зашёл ко мне вечерком... и протянул руку... я молча полез в карман плаща за деньгами...
- Нет, Борисыч. Не надо! Вот возьми. Я включил свет в прихожей. Он был абсолютно трезв. И взгляд... взгляд живого человека... совсем как тогда... на кухне. Он протягивал мне объемную аккуратно перевязанную стопку листов формата А4.
- Пусть у тебя пока побудет хорошо? Спасибо. У своей двери он замешкался и обернулся... на секунду на меня опять посмотрели щенячьи глаза полные мольбы и надежды...
- Вдруг она вернётся? Передай ей. Это мои письма к ней. Прощай.
Я не верил, что она когда нибудь вернётся и поэтому после его кончины я без всяких угрызений совести поинтересовался что там он ей оставил. Это были не письма, это была его история любви написанная в форме коротких миниатюр. Без имён, дат.
Вот, что было в последнем:

«Я полюбил её ещё в карьере, где выбирал подходящий по размерам материал. Я полюбил её ещё не осознавая этого сам.. полюбил в виде куска бесформенного мрамора. И по мере продвижения работы я убеждался в этом все больше и больше. Отдавая работе всего себя, все своё умение и знания, всю красоту на которую были способны мои руки и глаза. Я её создал и поместил в пантеон для одной единственной богини. Её личный пантеон. И она ожила. Я знаю это. Мне ли не знать? Ведь я ее создатель. Вся моя жизнь с тех пор это преклонение, восхищение и преклонение и ничего больше. Вру. И липкий неотвязчивый страх её потерять.
Иногда по ночам она покидает пантеон. Я никогда не видел как она уходит и приходит... наоборот сам опасался, что невзначай застану момент
как она сходит с постамента, торопливо надевает шпильки, достает из укромного места сумочку, подкрашивается и простучав каблучками по мраморным плитам растворяется в густой тишине... или наоборот когда приходит...
Но видимо все таки несколько раз я заставал ее врасплох, не оставляя ей достаточно времени привести себя в порядок.
Это были мелочи незаметные чужому глазу, но конечно не для меня...
оставшаяся в уголках губ помада... прилипший к ноге осенний листок...
пару раз запах вина и дорогих сигар...
А в последний раз от нее пахло морским бризом и сохнущими на берегу рыбацкими сетями...она даже немножко загорела... у нее изменился взгляд... это уже не взгляд богини смотрящей поверх твоей головы, привыкшей к обожанию и восхищению... нет. Теперь это взгляд земной женщины, счастливой женщины... принимающей трудное решение...
Сегодня она снова ушла.
Я знаю, что на этот раз она не вернется.
А кто я без неё? Зачем? Просто эхо чужих взглядов...»

Я оказался неправ. Она вернулась сегодня. Вечером выйдя покурить на балконе, я увидел её выходящей из машины с девочкой лет пяти... мужчина привезший их сел на скамеечку ждать. Наверное муж. А они направились к подъездной двери. По дороге она подняла голову и увидев меня на балконе второго этажа, молча кивнула... я кивнул в ответ.
Она наверное ничего не знает. Я сижу не зажигая света уже час. Жду звонка в дверь. И не знаю, что мне делать. Отдать? Промолчать?