Старая церковь

От автора. Рассказ написан давно, когда было мне всего 17-18 лет. Сейчас тема, затронутая в произведении, не нова. Даже, можно сказать, набила оскомину. Но что сподвигло пацана «развитого социализма» написать такое – не пойму… Сам себя, похоже, не понимаю… На эту тему,очевидно, пора писать продолжение. Уже в современных красках… Многое в тех местах, которые описываются, изменилось… И церковь восстановлена…


Утро. Свежо и солнечно. Тихая прозрачная даль, а под ногами росистая трава. Вот сонная пчела… Бабочка расправляет крылья, муравей торопится перебежать тропинку. Да, для него она кажется огромной дорогой: в длину – бесконечной, в ширину – безграничной… Так же как нам, людям, кажется жизнь наша, наша дорога,- нескончаемой, неизвестной и загадочной…
А тропинка бежит, бежит мимо маленьких сельских домиков. Поют петухи, собаки чихают, сонно ворчат и гремят цепями; коровы мычат, сопят и, высовывая головы из сараев, смотрят ласковыми глазами.
Под ноги выкатывается из-под ветхих ворот рыжий пушистый щенок, ловит ногу лапами, молочными зубами хватается за штанину.
- Что ты делаешь, дурачок! Перестань! Ах, безобразник!..
Ну как не погладить маленького разбойника!
- Ну что, рыженький? Хорошо тебе? Солнышко… Тепло… Маленький…

Поднимаю глаза – от чьего-то пристального взгляда жжёт лицо.

- О, да это твоя сама, рыжий, мама пожаловала. Всё, до свидания!
Не буду разжигать страсти и ревность. Пойду своей человечьей тропой…

А тропинка бежит, и вот она пошла под гору. Потом опять в гору.
После - я знаю – будет поворот налево. Но я пойду вправо, туда, где видны старые церковные купола. Туда, где потускневшие от времени кресты говорят о чём-то старом: может, забытом, может, неизвестном…
Множество тропинок бегут к этому холму, где возвышается церковь. Они сливаются в одну большую дорогу, запылённую, заросшую разнотравьем и забытую. Когда-то сюда под звон колоколов стекался народ…
Сюда шли молиться, крестить, хоронить. Теперь это место в запустении. Кладбищенская дорога заросла бурьяном. И напоминает о ней лишь еле заметная тропинка.
Как нищая попрошайка стоит одиноко церковь. Чёрный проём двери – вход в колокольню, и окна тёмными глазницами встречают горьким безмолвием.
Нехорошее, тоскливое, забытое место. А мне нравится. Не раз я уже прихожу сюда, к этим тёмным, источенным временем и в то же время непоколебимым стенам. Здесь возрождается моё русское существо, здесь я чувствую необъятное раздолье родной земли. И, когда иду среди могил старого кладбища, во мне словно оживают те далёкие люди, предки, что лежат под этими почти вековыми плитами…
…С этого святого бугра видно всё. Там, внизу голубеет лента близкой сердцу реки Воронеж. А на том берегу реки – заповедные леса, луга, болота…
Тонкая берёзка, что растёт рядом со старым надгробным камнем, трепещет листьями. Это не берёзка – это я стою средь могильной тишины и шепчу, вторя природному шелесту, повторяя этот непонятный, но родной язык…
… Старая церковь молчит. Она молчит, когда никто не слушает её… Она молчит,- ведь никто не хочет выслушать её печаль…
Здесь, на холме, очень ветрено. Самое высокое место в округе… Вороны парят над огромным церковным крестом… Голуби ютятся под куполом и на колокольне…
Земля, родная земля! Как ты велика, нежна и… вечна! Кружится голова. Дышится легко, видится далеко, и всё так прекрасно и приятно сознанию, что хочется закричать что-то, неизвестное самому себе и в то же время не нарушать эту древнюю, забытую всеми тишину.
Не знаю, бывает ли когда-нибудь ещё такое в жизни, когда вдруг всё вокруг становится тебе ближе, ещё дороже: и эта река, и эти рощи, и трава… Нет нигде резких движений… Всё плавно, словно в замедленном кадре, и слышно, как поёт церковный хор…
Волнующее многоголосие хора растёт, заполняя постепенно это необозримое пространство. И невольно говоришь: «Родная моя, живая моя, святая моя Русь!» И так спокойно тебе и трепетно, что вспоминаешь всю свою жизнь…

… И когда уже солнце наливается пурпуром на западе. вдруг вновь возвращаешься сюда, на этот холм, под старые стены церкви…
Опять всё вокруг обычно и близко сердцу. Деревья силуэтами темнеют вдали… Слышно завывание ветра в пустых залах церкви… Изредка встрепенутся голуби под куполом, зашуршат, заворкуют, осыпая известь, и притихнут…
И, словно отдаляются, а затем стихают в ночном сумраке звуки хора,- всё погружается в покой… Порывы ли ветра, завывая в сводах пустых залов, возродили старину?
А, может, это роща берёзок пела, что растёт на том берегу?
Кто знает… А мне кажется – это голос земли, старинной русской земли…
1980 год.