БИЧИКУ́ЕВ НЕ КУКУ́ЕВ, НЕ КУКУЕВ БИЧИКУЕВ

_____________________________

БИЧИКУ́ЕВ НЕ КУКУ́ЕВ, НЕ КУКУЕВ БИЧИКУЕВ



Когда в семидесятых годах я учился в Одессе, то у нас на военной кафедре в институте был очень интересный начальник военной кафедры полковник Бровенник.Очень оригинальный человек, и, несмотря на все его строгости, и дал таки нам чертей, он вспоминается теперь, честно говоря, с очень хорошей, положительной стороны.

Он иногда любил самолично проводить внеплановые проверки личного состава, и, выстроив нас всех в строй, делал перекличку.

...

На первой же перекличке он уже заканчивал повзводно, но вдруг на одной фамилии споткнулся и остолбенело выпучил на листочек глаза, успев только сказать: "Бичиху..." Потом повторил: "Бичиху..." и ещё более остолбенел.
Он весь побагровел, и пот выступил у него на лице.
Он внимательнее всмотрелся в листочек и потом облегчённо вздохнул и даже улыбнулся, что было вно́ве - улыбку на его лице никто никогда ещё не видел.
- Ах, вот оно что!
Бичикуев!
А я то уж грешным делом подумал...
Показалось.
А то уже чуть было сходу матерное слово не сказал. А этого нельзя. Запомните все и зарубите себе на носу, что здесь на вверенной мне кафедре матерщину я сторго-настрого запрещаю. Это вы потом в частях, где служить будете, материтесь себе на здоровье в своё удовольствие сколько душе угодно на простых солдат, особенно зычным командирским голосом, они это любят. Тогда они будут вас лучше слушать и понимать и даже уважать. А здесь - ни-ни! Не потерплю.

А вы, товарищ студент Бичиху... , Бичикуев, - выйти из строя!

Тот вышел.

Бровенник внимательно, строго, молча посмотрел на него и обошёл вокруг него, разглядывая со всех сторон.

- Эк вас угораздило так, товарищ студент , что же вы так?! Как вас угораздило заиметь такую фамилию? Это ж надо такое - Бичику́ев! И что, так вот спокойно и ходите с ней, и мысли не возникает, чтобы сменить её? Ведь сейчас это просто - заходишь в ЗАГС и всё. Помимо того, что вас никто уважать не будет за такую фамилию, так вы же ещё и другим доставляете неудобства. Я вот, грешным делом, чуть не матюкнулся, произнося её. А вам, я вижу, хоть бы хны!
Два наряда вне очереди!

Что же это вы, мил друг человек, меня так сильно расстроили, зацепили меня основательно, так, что аж за́ душу взяло?!

Студент не знал, что ответить и молча стоял.

- Объявляю вам ещё два наряда вне очереди, - и не плац мести и не на кухне, а туалеты чистить, которые, как вы знаете, очень грязные - это вон те деревянные будки в конце территории. А ротному проследить и доложить мне лично о исполнении.

Он ещё раз внимательно, строго посмотрел на него, ещё раз обошёл вокруг него, разглядывая со всех сторон - с головы до ног, - что за чудо такое! - и тихо по себя, но мы услышали, всё повторял и повторял: "Бичику́ев не Куку́ев, не Куку́ев Бичику́ев..."

Лёгкий смешок пронёсся над строем.

Смешок превратился в ржачку.
Всё повторяли и повторяли, как автоматы - Бичикуев не Кукуев, не Кукуев Бичикуев.
Слова эти накрепко прилипли к языку, на́прочь, навсегда, как детские считалки - эни бэни раба, квинтэр минтэр жаба, и теперь почти каждый студент, когда на его пути встречался Бичикуев, не со зла, а автоматически, непроизвольно повторял и повторял про себя, а иногда даже и громко - "Бичикуев не Кукуев, не Кукуев Бичикуев".
Для студента Бичикуева это стало настоящей пыткой, он не смог это выдержать и перевёлся в другой институт, и его следы затерялись. Никто не знает теперь про него ничего, но когда вспоминается этот случай, то всё повторяется и повторяется и повторяется само́ собой - "Бичикуев не Кукуев, не Кукуев Бичикуев".