Пусть будет так

Пусть будет так

       Поздно вечером, листая пультом многочисленные каналы интернет ТV, в надежде нескучно завершить очередной день, я случайно наткнулся на концерт The Beatles.  Концерт был записан в конце января 1969 года и состоялся на крыше офисного пяти этажного здания в Лондоне. Это был последний совместный публичный концерт группы, и это было их первое выступление на крыше дома. Перед выступлением рассматривались и другие варианты места проведения концерта: Эверест, пустыня Сахара, пирамиды Гизы, римские амфитеатры, парламенты, приюты. После долгого обсуждения и проведения несложных экономических расчётов остановились на собственной крыше. И Джон в тишине сказал: «К чёрту! Давайте сделаем это“.

       Моё прослушивание началось с самой «тяжелой», впечатляющей композиции I’ve Got a Feeling — «У меня есть чувство». I’ve Got a Feeling была последней песней, где в соавторстве были указаны Леннон и  Маккартни.
На крыше было сыро и неуютно: около +7 градусов, дул холодный  северный ветер. Джон одолжил у Йоко коричневую женскую шубу и с трудом брал замерзшими руками аккорды. Харрисон в перерывах согревал зажжённой сигаретой кончики пальцев и красовался в чёрной короткой шубе, салатовых брюках, красной рубашке и в кедах. Старр был вынужден для тепла надеть глянцевый красный плащ своей жены Морин. Маккартни оделся в тёмный костюм поверх полосатой рубашки. И ещё, его согревала чёрная борода, которая делала его мало узнаваемым.

     Студийные микрофоны были очень чувствительны к порывам ветра, поэтому были завёрнуты в женские колготки. 
   Было холодно. Это очевидно видно по бледным посиневшим лицам и покрасневшим носам исполнителей. Пытаясь согреться, музыканты выбрали агрессивный стиль исполнения этой песни.

  «О, душа! Так трудно...
  Во мне есть чувство, оно меня гнетёт,
  Во мне есть чувство, укрыться не даёт,
  Во мне есть чувство.
  Поверь, я поезд не в силах упускать,
  Пусть даже бросишь, не стану отставать».

    Чувствуется полная уверенность, быть может, был даже надрыв в исполнении. В этом зрелом возрасте по-другому не получится. Они уже поют не в вельветовых в ёлочку одинаковых костюмчиках для 13-16 летних девочек, а для слушателей старшего возраста, которых не обманешь нежным голосом и наигранными приличными манерами воспитанных мальчиков. Грубые голоса, резкость в интонациях - просто работа. Не надо нравиться, надо быть самими собой, исполнить и прожить песню, как в детстве - уличными хулиганами. Они предполагали, что за громкое выступление на улице, без разрешения, их могут отвести в полицейский участок и наказать, но сознательно не стали отказываться от съёмок фильма. Для битлов всё закончилось благополучно. А вот полицейские, которые пришли их «брать» - вошли в историю и стали знамениты благодаря своими добрым комментариям и многочисленным интервью происшедшего в тот день.
Добиваться битлам славы и популярности не надо - всё уже есть. Им хочется сделать и показать то, на что они способны. Чтобы это творчество и исполнение звучало безупречно. Это не самоутверждение - это лишнее! Не ради денег - они есть. Они хотели, чтобы каждый видел, слышал и не сомневался в том, что они лучшие, что они короли рока и делают свою работу на сцене честно и с удовольствием.

Прослушав всю песню, на меня нахлынули юношеские воспоминания. «Картинки», с разными песнями в исполнении Битлз. Память перебирала эпизоды где, когда и с кем мы прослушивали ту или иную композицию.
     После уроков в школе мы приходили к однокласснику, школьному приятелю. По случаю  16- летия он получил скромное наследство, заботливо оставленное родной бабушкой. Большую часть денег он потратил на вертушку Аккорд 001 с усилителем НЧ и ЭПУ и двумя акустическими колонками. По тем временам, среди непрофессиональной аппаратуры - этот вертак винила был высшего класса и первым в СССР. Друг детства из Мурманска, наездами, привозил пластинки из своей коллекции. А мама нашего друга, побывав в зарубежной командировке в странах Бенилюкс, привезла адресок местного меломана, который изучал русский язык и был в восторге от Булата Окуджавы, Владимира Высоцкого, Песняров. По почте проходил обмен пластинок, волнующее вскрытие музыкальных конвертов и бесконечное прослушивание.
     Мы учились в школе с математическим уклоном в центре города. Учительница очень хотела, чтобы мы полюбили и знали математику также как и она. И поэтому отрывалась на нас как могла. Над несогласными с её методикой обучения - она устраивала постоянные репрессии.
     После её уроков, мы выходили из школы и радовались жизни и свободе.

Для нас текст песни:
Here comes the sun! And I say it's all right Little darling!
(А вот и солнце! И скажу, это класс! Малышка!)  был криком и отдыхом души.

     Переведя текст песни: Can't buy me love,  мы наивно считали, что любовь нельзя купить за деньги. Мы верили в это и доверяли Битлз.
Can't buy me love, oh, love, oh
Can't buy me love, oh

    Нам очень нравилась песня Yellow Submarine простотой текста: про жёлтую подводную лодку, зелёное море, что мы все вместе, что мы живём легко и весело. Мы подпевали музыкантам своим переводом:

« Я вчера, поймал жучка!
   Без капкана и сачка!
   А теперь моя рука!
   Чем-то пахнет от жучка!»
   Yellow !Yellow ! Yellow Submarine!

Слушая песню: Ticket to Ride - мы тоже хотели купить билет до города Райд. В этом городе жила двоюродная сестра Маккартни. Джон и Пол в начале 60-х добирались туда автостопом. Мы молча слушали эту песню, и самым интересным для нас был финал песни, мы пели хором вместе с Полом и Джоном: My baby don't care (Моей малышке все равно). Правда нам нравился другой, придуманный нами перевод этой песни. Смысл заключался в том, что Пол зашёл в автобус и увидел очень красивую девушку и сразу влюбился в неё. Он с ней познакомился, и они полюбили друг друга. И поэтому, когда они вместе куда-нибудь едут, то его подруга не покупает билет. Его покупает Пол. Поэтому перевод последней фразы надо было понимать как: «Моя девушка не заботится!» My baby don't care!

     Ни с чем не сравнится начало и завершение песни: Back in the USSR («Снова в СССР») — песня группы из «Белого альбома». Мы представляли громадный самолёт, наверное, Боинг и слушали рёв реактивных двигателей самолёта. И мы как битлы счастливые выбегали из самолёта и спускались по трапу. Мы вернулись домой: в СССР.

I'm back in the U.S.S.R
You don't know how lucky you are boys
Back in the U.S.S.R    (Я вернулся назад в СССР. Ты не представляешь, как тебе повезло, малыш. Назад в СССР.)
Мы танцевали, прыгали под эту песню и пели: I'm back in the U.S.S.R.  Мы никогда и никуда не летали на самолётах, не было такой возможности. Но мы хотели вместе с битлами лететь на самолёте да хоть бы и с гигиеническим пакетом в руках и с радостью вернуться домой в СССР. Это были мечты.
      Прошло время, и мечты начали частично сбываться. Мы летаем на самолётах, ходим по тем улицам, где ходили, жили, пели и живут оставшиеся участники группы Битлз. Слушаем новые песни в исполнении Пола и Ринго.

А тогда в Свердловске, в конце 70-х годов прошлого века, была целая жизнь, которую мы прожили на одном дыхании. Что бы было понятно, подробно, без эмоций, как это всё было - я предлагаю почитать «Пластоманские истории» моего друга и одноклассника Дмитрия Р.

«Места сборов пластоманов в разные времена были различны вот адреса по мере их возникновения: Уктус, конечная, 35-го автобуса; парк Вайнера за Филармонией; Вознесенскя горка; рынок на ВИЗе; Шувакиш; у фонтана перед ГлавСредУралСтроем, сейчас площадь у «Черного тюльпана». Постоянно в будни у Граммофона (магазин «Мелодия»); на «сапоге» (памятник Кирову в УПИ) в лучшие времена собиралось до нескольких сотен, хотя и в других ВУЗах тоже были некие мелкие собрания.
Для настоящего пластомана деньги играли роль только как средство обмена на другую пластинку. Пластоманы не были спекулянтами в общепринятом понимании этого термина, и считались особенной кастой на Шувакише, где собирались все сословия тогдашнего теневого бизнеса. Показательно то, что при решении спорных с этической точки зрения вопросов представители других «экономических сообществ» как к третейским судьям обращались именно к пластоманам.
Много сил отдавалось реставрации пластинок. Конверты подклевали, подкрашивали, заправляли в полиэтиленовые кульки, края которых затем заправлялись внутрь конверта. Исправлялись так же и «скачки» на диске. Были специалисты, к которым специально обращались для исправления этого дефекта. Под увеличительным стеклом скальпелем или похожим инструментом, часто просто иголкой звуковая дорожка выравнивалась. Конечно, некий звуковой дефект оставался, но диск уже не «скакал».
Был обычай на внутренней стороне конверта оставлять свой экслибрис. На конвертах «заслуженных» пластов можно было обнаружить до десятка знаков принадлежности этого диска различным людям. Один мой приятель запомнил надпись «Фирма по борьбе с пидорасами, пишущими на конвертах».
Существовали жульнические приемы. Переклеивание «пятаков» (круглых этикеток на пластинке) был одним из самых распространенных видов жульничества в пластоманской среде. Суть заключалась в том, чтобы аккуратно отклеить «пятак» от фирменного диска, приклеить его на какую-нибудь отечественную пластинку, засунуть в соответствующий пятаку конверт, а затем продукцию фирмы «Мелодия» выдать за альбом западной группы. Фирменные пластинки заигрывались до ужасающего состояния, слушать их было уже не возможно, однако конверт сохранялся и тогда «пятак» переклеивался. Пластинка выглядела новой и вполне могла быть обменена на что-то настоящее или продана. Вырученные деньги, однако, всегда тратились опять же на покупку другой пластинки. Обычно «пятаки» отпаривали, но существовал и более прогрессивный метод. «Пятак» отмачивался ацетоном. Как это ни удивительно, но они (пятаки) не линяли, а винил плавился и можно было очень аккуратно снять, а затем приклеить пятак, причем он имел более товарный вид, нежели при отпаривании. Пластинка «реципиент» при этом подбиралась очень тщательно. Количество песен, и соответственно количество треков на сторонах в идеале должно было совпадать с оригиналом.
Другой вид жульничества – замена пластинки в конверте с последующим заклеиванием конверта в целлофан. Создавалось впечатление, что это не вскрытый новехонький «пласт» в «сопле». Понятно, что на «туче» никто не позволит просто так, для проверки распечатывать пластинку. Вскрытый и не вскрытый пласт имеют разную ценность. Поэтому либо бери запечатанным, либо отваливай. Казалось бы, риск велик. Ну, купил или выменял человек запечатанный диск, тут же распечатал, понял, что его обманули, и соответственно потребовал сатисфакции. Но нет, распечатывание диска прямо на «туче» практически никогда не происходило. Распечатывание диска – это священнодействие, которое совершалось в соответствующей обстановке дома, очень аккуратно, в предвкушении прослушивания, как правило в компании, потому что это редкое и значимое событие. 
Надо сказать, обманутые в этой тусовке люди не всегда держали какую-то глубокую и личную обиду. Это принималось как некое правило игры. Принцип «сам дурак» диктовал необходимость приобретения опыта. Зачастую завсегдатаи тучи, встречаясь (иной раз, пропустив рюмочку для «сугреву») с удовольствием вспоминали, как  друг друга когда-то облапошили.
Были, конечно, и явно криминальные действия – грабеж. Это называлось «грохнуть». Людей поджидали на выходе с тучи и предъявляли «аргументы, от которых невозможно отказаться». Либо били, либо под угрозой избиения отбирали пласты. Но эти гопники не имели отношения к сообществу, они просто пользовались тем, что само коллекционирование и обмен пластов в то время были вне закона. Облавы на пластоманов проходили с участием милиции и дружинников. Иногда эти облавы были весьма изобретательно спланированы. Однажды органами правопорядка использовалась то ли веревка, то ли какой-то трос для того, чтобы окружить людей и создать такой своеобразный загон. Было это на Вознесенской горке. Вот воспоминания очевидца: «Ночью, или рано утром дружинники привязали металлический трос к ограде церкви на Вознесенской горке, и оставили его лежать на дороге, другой конец запрятав в противоположные кусты. Где-то в середине тучи, когда собралась огромная толпа, пара дружинников схватив свободный конец троса, начала прижимать тех, кто попал в окружение к ограде церкви. Тут же, со всех сторон поналетели «коробки». Улов правоохранителей был не очень большим – пара десятков человек, не успевших слинять; больше товару погубили: все пространство тучи было усеяно обломками пластов, выпавших из рук и растоптанных ногами, рассыпанными жвачками и другими предметами «джентльменского набора».
Особое внимание уделялось приданию дискам товарного вида. Самый распространенный – это аккуратное мытье пластинки мыльным раствором и (или) протирка спиртосодержащими жидкостями для придания блеска. Оптимально было бы протирать пластинку раствором чистого спирта, но где было его взять? Поэтому использовались различные парфюмы того времени, попросту одеколон. Протертые одеколоном пласты назывались «мазанными». И первое, что делалось после визуального осмотра пластинки – ее нюхали. «Мазанные» пластинки не считались большим грехом, но это был аргумент в торговле за понижение заявленной ценности.
«Альбомные» конверты иногда «резали». Классический пример – битловский «Сержант». Разворот конверта вырезался, оставшиеся части склеивались, а разворот либо вешался на стену, либо отправлялся на обмен, как самостоятельная часть пластоманского товарооборота. Понятно, что не «резанный» пласт имел гораздо большую ценность.
Существовало понятие «добить». То есть что-то добавить к менее ценной пластинке при обмене на более ценную. Добивали деньгами, жвачкой, фирменными сигаретами и  «демократами «Демократы» – это группы и солисты из соцлагеря, такие как «Пудис», Чеслав Немен, «Червоны гитары» и т.д. Вообще «демократы» имели и своих «адептов» и свой рынок. Особое место занимали венгерские группы Хунгария (Hungaria) и Omega. Больше Омегу ценили. Они и в Европе котировались и у нас их любили. Формально они были «демократами», но стиль, исполнение и специфика венгерского языка очень приближали ее по ценности к англоязычным авторам и значительно поднимали ее, как бы сейчас сказали «рейтинг»».

Для каждого поколения своя эпоха, своя судьба и своя жизнь. Нам действительно повезло. Мы их застали. Они жили и создавали свои музыкальные шедевры в некоторых случаях при нас, а в некоторых случаях мы слушали и слушаем их вместе со всеми первыми. Это и Битлз и Роллинг Стоунз и Лед Зеппелин и прочие, прочие... Но тогда мы жили в СССР,  поэтому получали эту музыку и культуру в целом с некоторым отставанием. Когда нам было по 15 лет битлы уже распались, и мы не могли сходить на их концерт, пойти в магазин и купить пластинку. Но мы всё-таки застали "золотой" период рока. Пинк Флойд, Дип Пёрпл, Глэм-рок со всеми представителями. Перечислять можно  очень, очень долго.

Звонок старинному другу - это радость общения, напоминание о себе, что жив. Что ещё можешь видеть фильмы и клипы, слушать музыку своих кумиров. Сейчас мы делаем другу приятное, пересылая не прослушанные, любимые или новые песни найденые в интернете.

    То беззаботное время ушло, но не стёрто в памяти. Была молодость. И мы были счастливы. Была надежда изменить мир под себя, и мы верили, что он прогнётся под нас. Но он не прогнулся… Остались только добрые воспоминания и иллюзия полезности нашей движухи в этом мире.