Probatum est, или По милости Епископа Майнцского. (Часть 3, 1)

Часть 3
"Lucifer" значит "Солнце"
Qui nos rodunt, confudantur
Et cum iustis non scribantur.
Старинная студенческая песня
Рассказ 1
Кристоф
Тот день в 1501 году не был последним, когда Фауст видел Килиана. Уже постигнув (насколько это можно было) магию, отбывши в неизвестный, к сожалению, город с частью библиотеки учителя и доучиваясь уже на медицинском факультете, уже молодым врачом, судьба привела его в город, который он когда-то покинул безо всякого зазрения совести.
Первым знакомым, кого он там увидел, был Килиан. Он узнал Иоганна, подошел к нему, Фауст же не сразу понял, кто это. А когда понял, то ужаснулся: это ли его друг? Как он мог превратиться в такую очевидную серость?
Как так случилось, что Килиан, когда то чуть не такой же "мудрствующий" как и он сам, превратился в человека излишне осторожного, а значит тоже не осознающего свои границы возможного, робкого, напоминающего набожную старушку? Иоганн говорил с ним, слушал его хзамечания, и он казался ему таким же, как и его дядя, только Килиан был, разве что, более вежливым - только и всего. Килиан, тот самы Килиан, которого святые отцы отчитывали разве что только реже самого Иоганна, говорил ему о праведной жизни, и это заставила Фауста задуматься о бренности бытия и о том, как иногда не в лучшую сторону меняются люди.
Он посмотрел на младшего брата Килиана - Кристофа и дал себе мысленное обещание, что этот Вагнер не пропаде. Он этого не допустит.
-----
- Он обещает ему хорошее образование и вряд ли будет с ним плохо обрпащаться.
- Лизелотта, душенька, ты разве не знаешь, что говорят об этом человеке во многих городах?
- "Знается с дьяволом" отнюдь не значит "убивает детей", - беспечно парировала вдове Килиана Лизелотта. Мыслями она была далеко, в прошлом, когда Иоганн отпускал ей, да и Анне тоже, но ей - особенно такие комплименты, что поневоле закраснеешься. Когда они все были молоды, когда она ждала старшего брата с пирушки и могла быть уверенна, что Иоганн, хоть и пил он завсегда больше Килиана, будет лучше владеть с собой, и братец уж точно не пропадет.
- Я тебе удивляюсь, милая, - Собеседница не уступала, - как ты можешь так спокойно об этом говорить?!
- А ты разве хорошо относилась к Кристофу все это время?- сказала Лизелотта то, что уже давно выводило ее из себя, - я удивляюсь тебе не меньше. Тебе ли не все равно? "Перебраться бы только до осени", "перебраться бы только до осени", а как доходит дело...
Кристоф отскочил от замочной скважины и попытался осмыслить всё, что только что услышать. Итак, доктор Фауст знается с дьяволом, но в то же время человек вовсе нестрашный. И как это уместить в голове, если тебя с пелегнок пугали чертями? Хорошенькое дельце, и это он еще не самый пугливый , по сравнению с детьми Анны, Лизелотты и Марии он еще смельчак. Уже зимой он бы сказал "маленький Геракл", ведь этот самый Геракл в детстве задушил двоих змей, но он пока что не знает, кто это такой и в мыслях своих использовал простое слово "смельчак".
- Кристоф! Кристоф! Ты знаешь, что тебя всё-таки отдают на воспитание тому дьявольскому господину? - маленькая Элиза, дочь его сестры, выглядела испуганно.
- И ничего не господину, - баском заметила Катрина, ее кузина, - говорят, что он по происхождению ниже нашего, к тому же, раз он знается с господинчиком, как говорят, он не заслуживает такого обращения.
- А вот и неправда! Неправда! Он ученей всех в... Ученей всех! Вот!
- А сам с сатаной болтает, с са-та-ной! Каждый день, люди говорят. Его конь - сатана и есть, он и в человека обернуться может, и вообще - во все, что захочет! Вот! А ты, Кристоф, что молчишь?
- А что я могу сказать? - Кристоф не понимал смысла этого спора, - господин как господин, как и все не очень молодые господа, что вы еще хотите?
- А как же то, что он колдун?- Элиза не хотела униматься.
- Выдумки, - бросил Кристоф авторитетным тоном, - говорят же, что выдумки?- поинтересовался он у Катрины, которая, кажется, была в курсе всех сплетен.
- Нет, не говорят.
- Колдун! Колдун, -запрыгала на месте Элиза, - говорила же - колдун! Вот! Как тебе такое?
- Никак, - ответил Кристоф, к разочарованию девочек, - если колдун, пусть им и остается на здоровье, я что, ругаться с ним буду? А если он меня в комара превратит, а потом прихлопнет, если буду спорить?
- Прихлопнет! Прихлопнет и дальше пойдет, да.
- А всё потому, что чер-но-книж-ник! Вот! Слышишь, Кристоф? Чер-но-книж-ник!
Лизелотта в этот самый момент ввела в комнату Иоганна Фауста, а Элиза, как будто ничего не замечала, всё еще продолжала твердить "Чернокнижник!", хоть на нее уже и шикала Катрина. Кристоф стоял с безучастным видом, который посчитал самым подходящим. Лизелотта вся покраснела, но Фауст лишь ухмыльнулся, посмотрел пристально на Элизу и всё.
-----
"Интересно, часто у него бывают гости, - подумал Кристоф, рассматривая комнату, в которую его привели, - и если бывают, то зачем?" Этот, без сомнений, очень важный вопрос как-то сам собой снял запах еды. Весь день мальчик весь день храбрился и не проглотил ни крошки, просто наблюдал за все, что только не попадется на глаза, и задавал вопросы, которые непонятно как появлялись у него в голове.
Странно, ни на один вопрос он не получил ответа "не говори глупостей", "вот сам и подумай, раз умный такой", "так с начала времен повелось" или какого-нибудь похожего. Ответы были даны понятные, ясные, и Кристоф поверил словам Элизы "Он ученей всех, вот!". Это наверняка была чистая правда, никакого другого варианта он придумать не мог и не хотел. Он хотел продолжить сыпать вопросами и за едой, но отказался от этого желания. А в вопросах недостатка не было, и самым главным был тот, который он бы точно не задал: "А вы колдун, профессор?" Нет, об этом можно забыть.
Вскоре вопросы перестали придумываться, есть расхотелось, зато захотелось спать.
-----
Кристоф спокойно пришел из школы, сел и задумался. Вернее он сделал вид, что задумался. На улице прошли студенты. Интересно, а они слушают лекции Фауста? Если слушают, то какие же они счастливцы. Да что там - все студенты наверняка счастливцы. Им не дерут уши, как надрали ему сегодня и не заставляют произносить, какие они ужасные люди. А ведь его, Кристофа, заставили это сделать. Не хотелось ничего делать вовсе. Почему, почему? Кто вообще придумал эти латинские переводы? Зачем? Зачем всюду приплетать чертей. Ему захотелось сказать "Солнце", так что же в этом плохого? "Солнце" - это ведь хорошее слово, ничуть не хуже, чем какой-то непонятный "Люцифер". Профессор говорил, что вообще Люцифер этот скорее всего выдумка, перевели неправильно просто. И вообще - был такой епископ даже по имени Люцифер.
Это Фауст говорил не лично Кристофу, а какому-то студенту, он просто подслушал. Но ведь это ничего не значит! Он, Кристоф, не глухой, а профессор - вовсе не дурак, даже совсем наоборот. Нет, с латинскими переводами явно что-то не так. Он почти что ненавидел этот мёртвый язык, терпеть его не мог, не понимал, почему им дают такие фразы, почему заставляют заучивать всё это. Зачем? Почему никто не может объяснить это? Интересно, а профессор может? Даже он, наверное не может. Он, поди, эту латынь учил не с десяти лет!
- Кристоф, в чем дело?
- Всё хорошо.
- Не надо мне врать, я всегда знаю, что из того, что ты говоришь - правда, а что - нет.
Кристоф хотел объяснить все по порядку, но вместо этого разревелся. При профессоре. Это была катострофа, но нужно было говорить, сказать все, что нужно:
- Я... сказ-з-а-л про с-солнце, куд-д-да ты з-ак-ик-катил...катилось, светлое с-с-оооолнцеееее... А он... а мне... что к-кааак ниизко т-ты пал (всхлип), Л-л-ююуууцифеер, вр-р-аггг (еще всхлип) чел-л-овееч...естваа! А Л-люуууциф-ф-ф-еер эт-этотт (несколько всхлипов подряд) в-выыыдумкааа! К-какой-то дурааак перевеооооол, а м-мы - отдув-аайся! (еще пара всхлипов) и еп-пии-ик-скоп быыыл - Луюююцифеер по прозваанию! А ооон... а мне... (неопределяемое число всхлипов).
Фауст сделал усилие, чтобы не рассмеяться, но все же сдержаться не смог.
- В-вы смеетесь?
- Нет, ну святой отец тот, конечно, тот еще умник. С этим не поспоришь. Но ты-то понял теперь, что ему надо?
- Ч-чертей! И п-побольше, - вытер глаза Кристоф, кажется, уже немного успокоившийся.
- Вот и не поспоришь ведь... Как я сам до этого не додумался, - и Фауст рассмеялся снова. Теперь уже с Кристофом.