Швайбович

Швайбович. Это моя фамилия. Я - еврейская девочка 14 -и лет, попавшая в круговорот второй мировой войны. Как моё имя? Зачем вам его знать? Я - лишь одна из многих.
Я не хотела этого. У меня были вполне привычные желания - бегать на свидания и на танцы, ухаживать за маленьким братом, секретничать с нашей кошкой, и купаться с подружками в пруду, зная, что за нами подглядывают парни из нашего села.
Но нет. Счастье не может длиться вечно, тем более, если ты не знешь что это - счастье.
1939 год, 1-е сентября. На нас напали немцы. Всегда не любила немцев. Каркающий язык, высокомерие и надменность... Ублюдки. Они нас победили нас довольно быстро.
Все наши самодовольные кавалеристы и прочие военные оказалились пустым местом, способным лишь на пустые разговоры... мужчины...они ни на что они не способны. Тоько гонор и пустые разговры. Бесконечные. Пустые. Разговоры.
Вскоре я оказалась в концлагере. Через какое-то время меня там купила фрау Хаусман для использования в сельхозработах.
Долгих 4 года я работала на ферме. Коровы, свиньи, козы. Из развлечений - слухи и обрывки газет Völkischer Beobachter. Я повзрослела и постарела за это бесконечное время рабства.
Но это не могло продолжаться вечно. Красная армия наступала. Наши "Хозяйки" начали проявлять нервозность в поведении. Откровенная жестокость стала соседствовать с заискиванием. Мрачные ухмылки и каменные выражения лиц были им ответом.
1945 год. Освобождение Польши. Они до последнего верили, что русские не придут. Но они пришли. И не с востока.
Что это было - промысел господень, подарок судьбы, или просто совпадение - никто не знает...
Мы стояли на дороге в ожидании повозки, которая должна была отвезти нас в имение господ Хаусманнов после инспекции хозяев по полям и пастбищам. Неподалёку располагался то ли танковый полигон, то ли ремонтный танковый завод. Мы не должны были об этом знать, ибо это была яко бы секретная информация.
Но... что случилось - то случилось. Со Стороны танкового объекта раздался шум и выстрелы. В клубах пыли на высокой скорости к нам приближался сухопутный броненосец. Я почувствовала, что это не обычное движение бронетанковых войск вермахта. Слишком быстро, слишком разухабисто. Не по-немецки. Сердце сжалось в ожидании чего-то неожиданного...
Танк подъехал к нам, лихо затормозил, как мне показалось. Немки застыли в удивлении, равно как и я...
Скрипнул люк командирской башенки, и словно лик святого, оттуда вынырнула милая сердцу чумазая русская рожа в танковом шлеме, и я услышала, словно голос ангела - "Ну что, сестрёнка? Поедешь с нами?"
Есть моменты, когда решение принимают чувства, а не разум. Это был как раз он. Я уже почти залезла на броню и готова была нырнуть в люк башни, когда дьявол шепнул мне - "Погоди".
Я серьёзно посмотрела в глаза моего спасителя с спросила - "Есть пистолет?"
Он кивнул.
- Дай.
Он дал. Без вопросов. Трофейный Walther PPK. Отлично. То, что нужно для казни.
Я спрыгнула с брони. Животный ужас и осознание неизбежного в глазах моих мучительниц запомнились мне навсегда.
Марта Хаусман. Два выстрела в живот. Визг раненой свиньи. Вспомни всех, кого ты засекла кнутом до смерти, сука...
Дитлинд Вайсхофер. Выстрел в печень. Вой смертельно раненой волчицы. Вспомни славянских детей, которых ты отправила в газовую камеру, а потом хохотала, попивая шнапс в окружении офицеров СС.
А теперь ты, Эльза Ратке. Ты ничем не успела запятнать себя, но но это не значит, что ты не виновна. Выстрел в лоб. На траву брызнули осколки костей черепа, мозг и кровь. Я обещала, что убью тебя последней. Ты смеялась надо мной... Больше не смеёшься. Ты больше никогда не будешь смеяться, потому что так решила я.
Я!
Польская еврейка Сара Швайбович!
Когда я забиралась на броню и залезала внутрь танка, никто не сказал мне ни слова.
Впереди была неизвестность.