Враг возлюбленный

Солнечное майское утро 1965 года. Поезд «Берлин - Москва» точно по расписанию бесшумно подкатывает к перрону Белорусского вокзала.

Из сверкающего лаком вагона-люкс выходит элегантный мужчина в светлом дорожном костюме. В кармане его пиджака лежат паспорт на имя Рихарда Старка и членский билет ответственного секретаря Общества дружбы «ФРГ — СССР».

Расписание дня весьма напряженное, поэтому герр Старк стремительной походкой направляется к площади, где его ожидает посольский «Опель-Адмирал». Следом за ним едва поспевают носильщик с чемоданами и двое крепышей в штатском с военной выправкой.

Без трех минут десять Рихард Старк занимает место на гостевой трибуне Красной площади. Во время напыщенных пустых речей коммунистических лидеров немец в цейсовский бинокль рассматривает приглашенных. Он ищет человека, ради которого приехал в эту чужую непонятную страну. Его глаз за многие годы привык из тысяч объектов отбирать лишь необходимое. Нет, его здесь нет: Рихард бы непременно увидел.

Начинается военный парад, первый после 1945 года. Трибуны оживают, все до одного прилипают к биноклям. Не мудрено: большая часть иностранных гостей в той или иной мере связана с разведками стран потенциальных противников СССР. Только Рихард Старк техникой не интересуется. Он как действующий профессиональный военный и без того осведомлен о ней предостаточно. Жадно рассматривает он живые лица русских военных.

Какие вы сегодня, дети вчерашних врагов? Лица ваших фанатичных отцов в большинстве своем были грубы и неотесанны. Сегодняшние лица солдат удивляют приятностью. Многие даже по-арийски красивы. В глазах читаются разум, мужество, спокойствие уверенных в себе мужчин. Будто прошли они сквозь очистительный огонь, и отцовская грубость отслоилась окалиной. А под ней оказались нормальные человеческие лица. Да, красивое поколение вырастает. И если их неотесанных папаш, «выродков коммунизма» победить не удалось - этих парней тем более не сломить.

Что ж, значит, он был прав, когда еще десять лет назад утверждал в докладе Бундесверу: рассматривать русских в качестве противников крайне нежелательно; в отношении с ними нужно искать мир. В кулуарах он услышал тогда за спиной: «Это тебя сибирские морозы испугали?» Никто не решился бы сказать ему это в глаза. Его везде и все уважали. Авторитет его был несокрушим. Слава неслась впереди него по всем странам, где он воевал. Наградной лист походил на список орденов, медалей и всех знаков отличия Германии. Бойскауты дрались за честь помыть пол в кабинете Рихарда Старка, почистить его сапоги.

Действительно, моложавый немец, стоящий на Красной площади, - никто иной, как человек-легенда, супер-ас фашистского «Люфтваффе», сбивший во время войны более трехсот советских самолетов. Прибыл же он в Советскую Россию с одной лишь целью: встретиться со своим другом-врагом, коллегой, которому удалось сбить его самого - Иваном.

Тот роковой для себя бой Рихард вспоминает до сих пор со смешанным чувством восторженного трагизма. Ни до, ни после не удалось ему встретить достойного соперника в небе. Словно невидимая могучая сила помогала Ивану в том бою. Изощренная беспроигрышная тактика, отточенные приемы боя, гениальное чутье потомственного охотника Старка в том бою оказались бесполезны.

Не он, увенчанный славой на лучшем истребителе «Мессершмитт Bf-109», а русский соперник на фанерном ЯК-3 стал «охотником за дичью». Единственный раз за всю блестящую карьеру Рихард Старк почувствовал себя беспомощной перепелкой, с которой играет свирепый ястреб, прежде нанесения смертельного удара железным клювом в мягкую беззащитную холку.

По всем законам воздушного боя машину Рихарда после изящного удара должно было разнести в клочья. Много раз он сам проделывал этот трюк: пикируешь с высоты сзади на жертву, прикрываясь солнцем, сближаешься до 50-70 метров, держишь центр машины в перекрестии прицела, - и ба-бах! - корпус самолета противника разлетается в мелкие осколки.

И этот русский Иван с лицом конюха повторяет его коронный удар. По кому! По легендарному Рихарду Старку. Всего секунду проходит Рихард сквозь кучевое облако. Всего на миг теряет Ивана из виду, а тот уже сверху-сзади несется на него, выплескивая экономную порцию свинца. Немного позже Рихард понял, что спасло ему жизнь. Этот русский медведь ударом одной лапы убил двух зайцев.

Во-первых, он разнес хвост, изрисованный черными ромбами, по числу сбитых русских самолетов. Во-вторых, оставил Старка живым для последующей встречи. И эта встреча состоялась.

Рихард сумел выпрыгнуть из обрубка машины и успешно приземлился на территории врага. Разумеется, его взяли в плен. А позже сбили Ивана над оккупированной немцами Польшей. Лесами добирался он «до своих» и попал в «гостеприимные» руки «особистов». Свиделись же два соперника в камере Бутырской тюрьмы. Иван встретил его как долгожданного гостя. Рихард еще во время войны неплохо изучил русский язык, а уж во время допросов освоил его, со всеми «тонкостями» тюремного «диалекта».

Сначала в Бутырке, потом в Магаданском лагере в течение десяти лет они держались вместе. В сознании Рихарда до встречи с Иваном сложился такой портрет единственного достойного соперника в небе: человек-машина с каменным лицом и беспощадными глазами. На поверку Иван оказался улыбчивым добродушным парнем, скорее флегматичным, нежели боевым.

Рихарда более всего интересовало, где и как он выучился такой виртуозной тактике воздушного боя.
- Нас обучали летать всего два часа, - огорошил его Иван. - Чему за это время можно научиться? Разве только рычагами двигать.
- Как два? - не поверил Рихард.
- Так…
- Да у нас до полетов триста часов учебного летного времени! А потом ведомым, под прикрытие аса, пока самостоятельным не станешь.
- А у нас два часа - и сразу в бой.
- Да это же все равно, что ребенка - прямиком в мясорубку!
- Как видишь, в небе я тебя побил, - Иван хмыкнул. - И на свой кукан подвесил.
- Какой еще кукан?
- Охотничий… на которых подбитых птичек и зверьков нанизывают.

Рихард, открыв рот, глядел на Ивана и думал, что тот — или большой ребенок, или талантливый актер. Но дальше тот рассказал вообще немыслимое.

По количеству ромбов на хвосте «Мессера» Иван узнал, кто перед ним, и доложил командованию. Ему напомнили, что за голову Старка назначена огромная награда в десять тысяч рублей и звание Дважды героя. Так что ты, Ваня, постарайся! А уж Родина тебя в лице командования не забудет! А когда Иван после поражения фашистского аса напомнил командирам о награде, те про обещанное «забыли». Ивану же заниматься доказательствами было недосуг: он воевал.

В советском лагере Рихард выжил благодаря стальной воле и непреклонному духу потомственного воина. Иван же во всех конфликтах одерживал верх добродушием и спокойным терпением. Например, после драки с каким-нибудь звероподобным уркой Иван нес поверженного до нар на собственных руках. И ухаживал за ним, как мать за ребенком, пока тот не поправится.

Смерти они оба не боялись. У Рихарда это в крови, родовое, воинственное. Его храбрость и роковое отчаяние сплетены с генами, подобно кожаным лентам бича. Для мужчины его рода самое главное - в час смерти знать, что он не сдался, не струсил, но сделал все возможное для уничтожения врага. Дальше: смерть, провал в ничто.

Иван как-то удивил Рихарда в который раз:
- Знаешь, смерти вообще нет, - сказал он как всегда спокойно, с доброй улыбкой. - Там, после смертного часа, начнется новая жизнь, только гораздо лучше: в светлом, красивом, богатом саду.
- Ерунда все это! - взорвался Рихард. - Сказки для глупых детей.
- А я в это верю, - невозмутимо произнес Иван. - Мне бабушка в детстве об этом рассказывала. А потом на сороковой день после ее смерти, я сам видел бабушку в том саду. Она стояла на пороге большого красивого дома и мне улыбалась. Она меня там ждет.
- Да галлюцинации это, понимаешь? Мираж!
- Что это ты так волнуешься? - пожал Иван плечами. - Не хочешь, не верь. Я тебя не заставляю. Только жизнь без этой веры ничего не стоит.

…И вот генерал Старк в «Опель-Адмирале» едет в сторону бывшего предместья Москвы - Елохова. Шофер останавливает лимузин напротив двухэтажного особняка с лепными белыми кариатидами и балкончиками на аккуратном бирюзовом фасаде. Конечно, это не старинный родовой замок Старка на берегу горного озера… Но, во всяком случае, кажется, величайшего летчика полковника Куканова хоть сейчас признали и отметили его заслуги перед отечеством.

Слышал Старк, что после смены советского руководства отношение власти к ветеранам и к истории войны изменилось. Вот и первый парад состоялся после двадцати лет полного забвения, фильмы о войне стали снимать, историю войны преподавать начинают. А то ведь молчали о своей победе, как о чем-то позорном… Таинственная страна, непонятная…

Рихард Старк с шофером подходят к парадному подъезду, шофер пытается открыть дверь - она заколочена. Они обходят дом и оказываются во дворе. С этой стороны особняк обшарпан, в потеках. Во дворе всюду грязь, в воздухе висит кисло-горький смрад. Вверх по лестнице, пропахшей керосином, с закопченными стенами и потолком, поднимаются они на второй этаж. Дверь квартиры номер два облеплена десятком разномастных звонков с табличками. Генерал с трудом разглядывает фамилию друга и брезгливо давит кнопку звонка. Дверь открывается почти сразу, и на пороге замирает мальчик лет десяти. По длинному коридору, завешанному тазами и одеждой он ведет гостей на кухню. Здесь за одним из десяти фанерных столов худющий мужчина в шароварах и синей майке разжигает примус.

- Дядя Ваня, к тебе пришли! - звонко кричит мальчуган и остается стоять в дверях.
- Нет у меня денег, мужики, - бурчит Иван, не оглядываясь. - Пустой я сегодня.
- А я в гости со своим харчем, Иван, - звучит за его спиной голос с легким немецким акцентом. Потом по-немецки: - Курт, поставьте корзину на стол и можете идти.

… Спустя несколько часов, Рихард встает из-за стола и прощается. Он обнимает костлявую спину Ивана и незаметно сует в карман сатиновых шаровар тугую пачку советских сотенных купюр: десять тысяч рублей - огромные деньги! Как раз неполученная премия за сбитого немецкого аса. Затем резко отворачивается и быстро выходит.

- Дикая страна! - шепчет взбешенный Рихард, спускаясь по лестнице. - Несчастный народ. Бедный, бедный Иван. Так опуститься!.. И самое страшное - ему ничего не надо. Унтерменшен… Прочь отсюда, прочь!

Спустя некоторое время из дому выходит Иван в сильно поношенном, но аккуратно выглаженном костюме и чистой белой рубашке. К нему под ноги подкатывает человек. Задумавшись, Иван чуть не сбивает человека, точнее, половину человека: над тележкой возвышается верхняя часть туловища. Инвалид, брызжа слюной, хрипит:
- Что, гад, в День Победы ветерана войны задавить хочешь?
- Прости, брат, - Иван в засаленную шапку кладет сотенную купюру.
- Зажирел, крыса тыловая, - не унимается человеческий обрубок, - какие деньжищи на нашей кровушке заработал!
- С праздником Победы, солдат, - дружелюбно улыбается Иван и идет дальше.
- Крыса тыловая!.. Во, карманы набил! - слышится за спиной.

Иван стоит в Богоявленском Соборе. Такой маленький человек — в огромном кафедральном соборе. Его толкают прихожане. Перед вечерней службой все спешат приложиться к знаменитой иконе Казанской Богородицы. Вот она: маленькая, неброская по сравнению с огромным величественным иконостасом. Но именно к ней идут и едут со всей Москвы, со всей России. Это Она спасла Россию от врагов, в который раз.

Маленький человек в темном неприглядном костюмчике стоит перед маленькой темненькой иконкой.

- Ну вот, Матушка моя, снова в гости к Тебе пришел. А к кому мне еще? Был у меня сегодня дома враг мой… друг мой… Очень хороший и добрый человек. Только жалко мне его, ох, как жалко! Все чего-то колготит, да суетится… Слава, почести, деньги все какие-то - смешно прям. А впереди у него - пустота. Не верят они там у себя в Царство Небесное, Ты представляешь?.. Да как это?.. Как жить без этого? Для чего тогда? Ты мне помоги, Матушка Владычица. Я не знаю как. Правда не знаю. Но Ты Сама сделай, как лучше. Только молю, спаси его, неразумного. Он хороший, только родился не там. Но ведь не зря же он сюда приехал - в такую даль. Что в России еще делать, как не душу спасать? Вот и спаси его. Матушка Богородица, спаси его, а?..

Иван рассеянно шарит по карманам, достает пачку денег и неловко сует в ящик для пожертвований.

- Вот он тут оставил… Прими, Матушка, во спасение души его. Прости меня, ежели что…