Жертва

{Очень тёмное и тяжелое произведение. Людям, не стойким к депрессивным и суицидальным веяниям или насилию, читать не рекомендую; НЕ ЗАВЕРШЕНО}

*Конец беззаботного*
-....таша! Наташа! Просыпайся!
Надо мной склонилось доброе усталое лицо. Моя подруга Марина улыбалась как-то задорно и грустно одновременно. Сзади нее в море плескались и весело смеялись дети.
Видимо, я заснула часа два назад - кожа немного обгорела, хотя солнце уже садилось. Многие собирали вещи и покидали пляж, но большинство оставалось, чтобы насладиться последними солнечными лучами уходящего дня.
-Пошли купаться! - Марина, казалось, говорила это уже не в первый раз. А я, как всегда, задумалась и все прослушала...
-Марин, айда завтра на джипах по горам кататься?!
Я сама удивилась своей идее и той задорной веселости, с которой ее предложила. Хотя мысль мне понравилась. Горы я люблю с детства, они опьяняют, дурманят меня своим невозмутимым величием.
-Конечно, подруга! Мы же отдыхаем! - крикнула Марина с пирса и нырнула. Я прыгнула следом.
В этот момент я, казалось, поняла, почему у нее было такое грустное лицо. Прошло уже почти две недели, а я вышла-то на пляж второй раз. Все время что-то мешало, останавливало... Я судорожно пыталась вспомнить, что именно мешало мне отдохнуть, но не могла.
Я как всегда ничего не успела. Почти нигде не покаталась, не побывала. Целых полторы недели я провалялась дома с ноутбуком. Блин... А я так давно мечтала об этом отдыхе!.. От обиды даже плакать захотелось.
-Акула!
Голос Марины вырвал меня из тяжелых мыслей. Но.. почему-то за этим её словом не последовал, как это обычно бывало, задорный смех. Я резко обернулась - насколько это можно было сделать в воде.
...Её глаза были полны ужаса. Гигантские, ясные, казалось, они готовы отразить абсолютно весь страх всех людей мира. А через секунду...
Марина кричала. Истошно, громко. Вода окрасилась в красный цвет. А через мгновение Марины уже не было над водой.
До пирса было метров десять - слишком далеко, чтобы успеть... Маринина рука всплыла из под воды прямо возле моего лица. Точнее, только часть руки, по локоть. В месте разрыва - белый осколок кости, обмотанный чем-то красным, как тряпкой... Я закричала. Потом меня стошнило.
Я плыла к пирсу что было сил. А акула, видимо, расправившись с моей подругой, уже настигла мою ногу. Страшное жжение прокушенной кожи и мышц, тупая боль поцарапанной кости. Как ни странно, боль исходила не из ноги. Может, она была слишком сильной, но болел почему-то мозг. "Как странно", - пронеслось в голове, - "в момент травмы я не должна чувствовать боль!"
Казалось, это длилось вечно. Однако мне каким-то чудом удалось освободиться.. но уже без ноги. Я кое как доплыла до пирса, хотя глаза уже не различали ни цветов, ни контуров... Я тянула руки вверх, пытаясь ухватиться, но вдруг люди (оказалось, на пирсе их было достаточно много) начали бить меня палками, швырять камни. От очередного удара рука хрустнула, обнажая кости запястья, погружая мой мозг в мучительную агонию. Кровь была повсюду. Мыслей в голове уже не было. Осталось только всепоглощающее страдание.
Акула таскала меня за оставшуюся ногу по всему дну. Она разбила мне голову о сваю пирса, кости черепа захрустели, и я почти потеряла сознание. Последнее, что я помню - огромная пасть, полная острых, как бритва, зубов... Вот один из них вонзается в мой правый глаз...

...Постель вся была мокрая от пота. Начав осознавать окружающий мир, я поняла, что нахожусь в темном огороженном с трех сторон углу. Меня ужасно трясло. Осмотрела ноги - вроде, на месте. Даже двигаются. Минут через десять дрожь удалось унять, и у меня появилась возможность обдумать произошедшее.
Это было что-то новенькое. Этот сон - он всегда снится мне в разных вариациях, я могу быть где угодно в пределах курорта и делать что угодно, но суть одна: я не успеваю ничего сделать и снова должна лететь на север, домой, готовясь к следующей суровой зиме... Я боюсь этих снов. Темнота и холод Сибири угнетает. Эти сны давят на больное. Что они хотят сказать мне? Что я неправильно живу? Что я не умею наслаждаться жизнью?..
Но никогда еще в них не было акул! Не было крови. Откуда вообще в моей голове такие картины?!

*Что может быть хуже*
День проходил неплохо. Я уже закончила свои дела и теперь прогуливалась по парку. Ночной кошмар лишь слегка напоминал о себе неприятным и непонятным ощущением под ложечкой, но в целом настроение моё было солнечным и радостным. Птички, как водится, исполняли прекрасные летние трели, деревья шумели от легкого ветра, то ли дирижируя, то ли аккомпанируя светлым и чистым композициям маленьких певцов. А я сейчас направлялась на свидание с самым лучшим человеком в мире!
Ах, Вася... Он так мне нравится! Мы встречаемся уже второй месяц. Кажется, что это очень мало, но мне в жизни как-то всегда не везло с сильным полом, в чём я не уставала себя винить, поэтому, когда в моей жизни появился милый и заботливый Васенька, я была на седьмом небе от счастья.
Правда, в последнее время я стала замечать в нем что-то, чего я не видела раньше... Мне это что-то не нравилось. Он как будто стал более отстраненным, меньше рассказывал мне о себе, даже замкнулся. Однако чем дальше разговор уходил от него самого, тем доброжелательнее и радостнее он становился. Наверное, у него что-то случилось. Как мне хочется поддержать его, помочь ему разобраться! Но он всегда отвергает мои попытки, по нему видно, что он не хочет говорить об этом. Может, во мне что-то не так? Может, я плохо его знаю или он боится мне довериться?..
За этими мыслями я и дошла до скамеек в центре парка и наконец-то увидела Васеньку. При виде него у меня, как всегда, закопошились бабочки в животе, однако мне это не помешало, а, казалось, даже возбудило меня. Стройное, накачанное тело, едва прикрытое легкой летней маечкой, волосы, "зализанные" назад... Правда, образ портила банка пива в руке, но я уже привыкла, что Вася научился каким-то волшебным образом сочетать алкоголь и спорт и его совсем не смущало казавшееся мне очевидным противоречие.
-Привет, любимый! - Слова рождались легко и непринужденно. Впрочем, разве как-то иначе должно быть между людьми, которые любят друг друга? - Прости, что опоздала.
-Привет, Ната. - Мне показалось, или какая-то злость мелькнула в его глазах? Да что сегодня со мной такое?! Какие-то тянущие ощущения, не проходящие с того момента, когда я, дрожащая, очнулась в том углу...
Он смотрел на меня как будто устало.. Лицо его было похоже на лицо Марины из сна. Вообще, ее сейчас не было в городе - она еще в июне уехала на какие-то курсы и обещала вернуться только в сентябре.

Мы гуляли по городу уже несколько часов, разговаривали, смеялись. С Васей я чувствовала себя такой счастливой, он как по мановению волшебной палочки снимал с меня и моё обычное чувство неуверенности, и все мои неприятные переживания. Всё-таки он самый лучший!
В какой-то момент Вася зашел в магазин посмотреть на новые модели катеров. Он очень любил собирать уменьшенные модели техники. Я осталась снаружи, стала у витрины-зеркала и решила полюбоваться собой.
Длинные светло-каштановые волосы прикрывали шею, ненавязчивый пирсинг в нижней губе придавал, как мне казалось, моему лицу милый оттенок таинственности, синий свитер и обтягивающие светлые джинсы скрывали недостатки, которые, впрочем, никто кроме меня не замечал,. Мне абсолютно не нравились мои бёдра, я считала их слишком большими, но все, и знакомые, и незнакомые люди говорили, что такой вид джинсов мне очень идет. Я как-то даже измерила обхват ног - восемьдесят восемь сантиметров. Просто ужас! А говорят, что это модельные параметры...
Я машинально засунула руку в карман, проверяя, на месте ли ключи. Внезапно телефон, лежавший в том же кармане, завибрировал. Я вздрогнула от неожиданности.
...Доставать телефон очень не хотелось. Вибрация в моих обтягивающих джинсах отчетливо передавалась туда, где весь вечер порхали эти надоедливые бабочки. Как приятно! Как будто легкий разряд тока, постепенно нарастающий, приятно щекотал мои ноги, окутывал разум туманом, шевелил всё моё естество, ... В определенный момент я поняла, что пора бы уже ответить на звонок, иначе собраться с мыслями будет довольно сложно.
-Алло? - Мой обычно тихий и застенчивый голос сейчас показался мне каким-то слишком томным.
-Здравствуйте. Это Наталья Викторовна? - незнакомый мужской голос был каким-то сдержанно грустным. Только сейчас я поняла, что, углубившись в свои ощущения, я совершенно не подумала посмотреть на номер звонившего.
-Да, это я. А кто вы?
-Зайцев Роман, старший майор полиции города Челябинска, - как-то чересчур отстранённо отрапортовал голос, - Светлана Игоревна приходилась вам матерью?
-Да...
"Приходилась?! Она и сейчас моя мама!" - ветром пронеслось в голове. - "И откуда опять это странное чувство, как будто сейчас я обернусь и увижу огромные Маринины глаза?.."
Секунды тянулись слишком долго. Я чувствовала себя не больше чем марионеткой в руках кукловода. Вот, сейчас он дёрнет за ниточку...
-Она погибла в аварии, - мужской голос внезапно сорвался. Сквозь туман я, казалось, услышала плач, за ним почему-то последовали маты. И короткие гудки.
...Невозможно описать чувство, сопровождающее осознание того, что твоего родителя больше нет. Те, кто испытывал его, поймут сразу - животный неукротимый ужас, неконтролируемая дрожь и ощущение абсолютной нереальности происходящего. Всё, что было дорого, уходит глубоко за границы сознания, оставляя лишь открытый рот, широко распахнутые глаза, в которых неоткуда появиться даже слезам.
Через какое-то время, показавшееся мне вечностью, я начала различать контуры мыслей, пока бесцветных. Глубочайшее потрясение, с которым еще предстоит как-то смириться и жить.
Сейчас я чувствовала себя маленькой, слабой и беззащитной как никогда. Так, собраться! Ехать домой. Найти адрес, куда поехала мама (она уехала в какую-то командировку пару дней назад и должна была вернуться через неделю). Нет, сначала перезвонить этому мужчине.
Я не понимала, что время моих решительных действий строго ограничено и очень скоро начнется паника и горе, как не понимала и того, что никакие решительные или не очень действия ничего не изменят; наоборот, почему-то казалось, что сейчас от меня зависит всё. Я повторила в голове разговор и все свои ощущения, сопровождавшие меня в секунды молчания, и неожиданно мыслями вспомнила про Васю.
Вася! Васенька мой любимый, теперь ты всё, что у меня осталось. Как же я сразу не подумала! Пойдем, любимый, пойдем вместе. Теперь мы в этой жизни остались вдвоём...
Но я искала Васю везде и никак не могла найти. Его нигде не было.
Как же так? Куда он мог исчезнуть в такой ужасный момент? Не важно. Нужно бежать домой. Скорее! Пока у меня еще остаются эти последние минуты перед тем цунами, которое уже видно на горизонте, которое гулким и тяжелым эхом откликается в отключенной части разума, отвечающей за чувства...

Трубку никто не брал. Адреса тоже нигде не было. Что за бред? Моя мама погибла, а я не могу ничего о ней узнать? Так же не бывает! Так не должно быть!
...Я наконец дала волю своим слезам. Я плакала долго, навзрыд, несколько часов. Я ползала по полу в агонии, омывала слезами свою ничего не понимающую удивлённую кошку... Этого не должно быть! Это всё - ещё один кошмарный сон!
...Очередная пустая бутылка пива осколками разлетелась во все стороны. Казалось, прошла уже целая вечность, хотя часы беспристрастно сообщали, что прошло только четыре бесполезных часа в пустоте вечности. Я рыдала безостановочно, но уже почти без слёз, почти беззвучно, и от этого было ещё больнее - когда пытаешься кричать, но звука не получается, и лишь страдание, растапливая котёл, по-адски злобно сверлит голову изнутри. Кошка давно забилась в дальний угол и не показывалась мне на глаза - неужели она сумела почувствовать трагедию? Разум находился в ужасном агонизирующем состоянии. В глубине сознания, правда, уже начали зарождаться мысли о том, что надо же как-то дальше жить, но думать было тяжело.
Окружающий меня мир, который крайне медленно вырисовывался в моем пьяном измученном мозгу, был холоден, хмур, без всякой надежды согреть. Я не могла смотреть на эту серую картинку, меня тошнило, шатало, я была совершенно одна.
Внезапно туман мыслей нарушил откуда-то издалека тихий-тихий телефонный звонок. Казалось, вечность, как в тумане, я искала телефон.
-Алло, Наташ, мне нужно тебе кое что сказать
-Вася, милый... - я глотала слезы, язык мой, наверное, заплетался, но разум вдруг обеспечил мне достаточную для разговора ясность. - Васенька. У меня... ум..
-Да хватит ныть! - грубость и резкость Васи ввергла меня в шок, дальнейшие его слова были окутаны едким кислотным дымом, в котором всё отчётливее просвечивали нотки безысходности. - Слушай, Нат. - голос чуть смягчился. - Я не знаю, зачем ты напилась. Но это не важно. Я хотел сказать тебе: мы расстаёмся. Я не люблю тебя. Слышишь, я люблю другую. Может, даже, ты её знаешь, но это не важно. Прощай...

Ну почему так всегда бывает? Всё сваливается в один момент. Я даже не знала, что было для меня больнее - потеря мамы или любимого. Мамочка, прости меня, пожалуйста, за такие слова. Но я его тоже очень люблю.
Как он мог разлюбить? Все же было так хорошо, так прекрасно. Я чувствовала себя ничтожной, униженной, раздавленной. И в этом бессильном и безнадежном состоянии теперь мне предстояло жить еще очень и очень долго.
Агония сменилась нездоровым безразличием абсолютно ко всему. Несмотря на стресс и обилие выпитого, в сон не клонило. Ощущение собственной ненужности, и, что важнее, неспособности противостоять абсолютно ничему было главным и единственным из того, что я ощущала.
...И в этот момент что-то переключилось в моей голове. Я решила, что знаю, как доказать себе свою силу. А если не получится - мне это было уже не страшно.
Всё вокруг плыло. Объекты постепенно перетекали один в другой, двигались, подчёркивая тем самым несовершенство линий, которыми должны ограничиваться... Я, почти не различая цветов и контуров, шатаясь, но со всё возрастающей решимостью вошла в ванную. Взяла женскую бритву для ног. Кое-как разобрала, вынула лезвие...
Вдруг все ощущения разом накалились до предела. Нанизанные на тонкую нить страдания звуки моего сердцебиения и сбитого, неровного дыхания пересекались с непревзойдённой чёткостью зрительных контуров.

...В этом есть что-то особенное. Блеск лезвия, с которого капает красная кровь, похожая почему-то на клюквенный мус... Нет, я не слабая. Я не боюсь. Я не собиралась сдаваться. И я не пыталась убить себя. Я увечила себя, как изувечена была моя душа.
Первый разрез дался мне с трудом. Я делала его медленно, применяясь. Резала обратные стороны ладоней. Боль была не сильной, но неприятной, жгущей. Каждый миллиметр раны давался мне трудно, но...
Казалось, каждый миллиметр облегчал мою душевную боль. И понимание этого стало роковой ошибкой. Ничто уже не могло заставить меня остановиться.
"Не жалей себя!" - Размашистыми, резкими движениями я увечила свою руку, - "Раз! - это тебе за Васю, получи, Наташа! Два! - это тебе за маму. А что уж терять - мучайся!"... "Пять - это тебе за то, что всю жизнь была такой слабой и покладистой! Шесть! - а это за то, что боишься противостоять проблемам!" - Порезы складывались в какие-то знаки у меня на руке. "Не жалей себя! Твоя кровь - томатный сок! Будь жестока! Вырежи страдание у себя на руке! И ещё! Ещё! Это же так облегчает боль душевную!.."
..."Да почему же сам процесс доставляет мне удовольствие?!" - Последняя здравая мысль, казалось, пожалела, что высунулась из норки, - "Это ведь неправильно! Да что я вообще делаю?! Господи, что со мной? Неужели всё это - не сон?!" - Беспомощно осмотревшись, мысль поспешила исчезнуть обратно за границу сознания.

...Обе руки были вдоль и поперек, от локтей и до кистей, испещрены порезами. Раны кровоточили и ужасно горели, но я этого уже не чувствовала. "Мне не холодно, я не боюсь..." Алкогольный угар, стресс, возможно, потеря крови полностью лишили меня сил, и я уснула прямо здесь, на кафеле, испачканном кровью. Темнота скрыла от моих глаз ужасную картину, тишина избавила мои уши от последнего звучавшего эхом "Прощай"...

*Реальность и сны*
...Длинный коридор с мерцающим светом, пустой, с какими-то старыми обоями из прошлого века, серым бетонным полом.. потолок... окрашен кровью?! Вместо ламп дыры в потолоке, черные, круглые, из которых пробивается свет.. как будто, факельный. Слева и справа.. камеры? Кельи? какие-то зарешёченные комнаты, такие маленькие, а еще обитые мягкими подушками - или чем?.. Сзади запертая дверь - железная, проржавевшая. Я медленно передвигаю ватные ноги, пытаясь не прислушиваться к доносящемуся издалека плачу.. Разглядеть, куда же я иду, невозможно. Шаг, второй. Десять. Тридцать.. Кажется, впереди тупик?.. Стена! Я взаперти! Нужно попробовать ту дверь позади еще раз и по пути присмотреться к камерам повнимательнее... Детский плач, который я слышала всю дорогу, не становился громче или тише, как будто я к нему не приближалась; казалось, ребёнок в бреду просил о помощи.
Выбора у меня не оставалось. Я развернулась.. Идти было всё так же тяжело, будто что-то замедляло меня. Шаг.. Второй.. В камерах пусто. Ничего, кроме обитых чем-то мягким стен. Десять.. Детский плач стал громче. На стенах камер можно было разглядеть какие-то надписи, сделанные кровью и чем-то черным.. Пятнадцать.. На стене коридора, между дверьми, было написано следующее:
"Сегодня наш порочный круг замкнётся.
Моё лицо - кошмар в твоей ночи;
В твоих глазах душа трепещет, рвётся.
Не бойся, крошка. Только не кричи."
Этой надписи не было, когда я шла в первый раз!
Двадцать.. Мне кажется, или я вижу впереди стену?! Двадцать два.. Руки и глаза не подводят меня. Передо мной стена. Никакой двери нет и в помине. Детский плач стал ещё несколько громче, различалось какое-то ритмичное бормотание..
В панике я снова двинулась назад. Шаг.. Пять.. Из камер слышался невнятный шёпот. Надпись на стене исчезла, на её месте отпечатался кровавый след правой ладони.. с неестественно длинными и худыми пальцами. На десятом шаге в камере слева я увидела человека - очень худого, с длинными, как нитки, руками, с пустым лицом без глаза, носа и рта. В ужасе я побежала вперед и через пять шагов наткнулась на стену. Обернулась, вжалась в неё и зарыдала. Хотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю, всё что угодно кроме обратной дороги.
Детское бормотание стало ниже, грубее, часть его переросла в гудящий давящий шум на фоне второй, явно ритмично бормочущей части.. Вслушиваться не хотелось. Шаг.. Два.. На пятом вместо камеры, где стояло чудовище, я увидела голую стену. Кровь с потолка стекала вниз, оставляя потёки на стенах и лужи на полу.. Камер вообще не было. На десятом шаге я снова упёрлась в стену. Развернулась... Противоположная стена уже была видна. А около неё.. стояла я. В синем свитере, узких джинсах. Она стояла, не двигаясь, но казалось, что пространство преломляет свет подобно жидкости, в которой она как будто плавала. Гудение уже заглушало мой плач, уступая лишь кричащему грубому голосу:
"..А сколько среди вас тех, кто, выделяясь из толпы по своему собственному, замечу, желанию, позже натыкаются грудью на шипы непонимания со стороны всё той же толпы?! Сколько из вас, зализывая раны в берлоге, сумели сосчитать толпу?! А тех, кто через эту толпу рвался, желая помочь вам?! А сколько из вас, осматривая всё те же шрамы на груди, заряжаются местью и набрасываются на любого, кто выходит из толпы, не замечая, что выходят из неё лишь те, кто рвался?!!.."

Первой мыслью после пробуждения была благодарность радио, вытащившему меня из моего кошмара. Диктор извинялся, сообщая о постороннем сигнале, посланном, как он выразился, "надоедливыми псевдофилософами с целью нелегальной трансляции некорректных пропагандистских идей".
Второй мыслью нахлынули события вчерашнего дня, оставляя в голове тяжелое депрессивное гнетущее состояние, впрочем, отнюдь не заставляющее меня обо всём этом думать. Фаза, когда я должна была смириться с неизбежным, настала, оставляя все потуги мозга по решению проблем на будущее.
А третьей мыслью стало осознание состояния места, в котором я находилась...
Кровь. На полу, на одежде, на теле. На руках, один только вид которых многократно усугубил давящее болезненное чувство, которое, кажется, ещё долго будет держать меня в заточении..
Я немного прибралась, вымыла следи крови, убрала осколки, закинула одежду в ванну.. Из заточения нужно было выбираться. Телефон я выключила и спрятала, решив выйти на улицу. Дома делать было нечего, полиция отдаст тело мамы ещё не скоро.. От меня сейчас ничего не требовалось, да я бы ничего и не смогла.
Случайно, собираясь, я натолкнулась на лезвие. У меня не было отвращения, был лишь страх... Но было во всём этом что-то манящее. Так легко становилось в моменты порезов, так хорошо душевная боль уходила в жжение рук, что почему-то хотелось вернуть, повторить это.. И это пугало больше всего. Впрочем, эта мысль жила где-то в самом тёмном уголке сознания и объяснить, равно как и проанализировать её я не могла.
Руки бинтовать не стала. Они горели, но после того, как я их помыла, порезы не смотрелись столь ужасающе. Решила одеть майку с коротким рукавом.. Я не видела смысла скрывать свою боль. Обычно люди, занимающиеся самоповреждением, следы скрывают. Я не видела с этом никакого смысла. Зачем прятать то, что так наглядно иллюстрирует состояние моей души?..
Солнечный свет, как ни странно, слегка развеял окутавшую меня тоску. Было ещё утро, людей было мало, им было явно не до девушки с порезами на руках. Я боялась их реакции, но при этом надеялась на понимание.. Ближе к полудню я устроилась на скамейке в каком-то небольшом парке и задремала.

-Не майся, не мучься, я не одинока. Ты будешь со мной, кучкой пепла у ног.
...Это говорила она. Вторая Я. Слова не связывались вместе.
Мы стояли на коленях на холодном каменном полу друг напротив друга. На ней был всё тот же синий свитер, на мне - испачконное кровью свадебное платье. Затем она встала.
-Ты можешь связать меня, можешь убить, - с этими словами она достала из-за спины верёвку и крепко накрепко перетянула мои руки, привязав их сзади к ногам.
-Не жалей меня, делай всё, что хочешь. Я может быть даже не стану кричать, - она подошла к стене с какими-то ужасными средневековыми инструментами пыток. Окровавленные, острые.. Мы находились в замке.
-Почему ты делаешь то, что говоришь сделать мне с тобой? - дрожащим голосом спросила я.
-Глупышка, ты ещё не поняла? - рассмеялась она. Голос её звучал как мой, но очень надменно и абсолютно спокойно. - Теперь я - это ты, а ты - это я, - с этими словами она резко повернулась и вонзила мне что-то в правый бок. Я закричала и заплакала.
Вторая Я продолжала:
-Она не вернётся. Её разорвали собаки, или избили бандиты, или она провалилась под лёд.. Это не важно. Я теперь буду вместо неё.
-К-кого н-неё? - борясь с жгучей болью меджу рёбер, простонала я.
-Тебя, конечно! - Расхохоталась она, опуская рычаг. С потолка медленно-медленно начала опускаться конструкция из острых лезвий в виде какого-то сектантского знака.
-Нравится гвоздь под ребрами? Я вырежу знак у тебя на спине! Ты никогда не сможешь вернуться!
-Нет! Зачем ты это делаешь?! - Закричала я, слыша, как лезвия всё ближе подбираются к моим лопаткам.
-Потому что ты слабее. Ты недостойна быть собой. На твою долю выпали испытания. И ты не прошла их.
Адская боль в спине заглушила последнии слова. Сквозь слёзы я выдавила:
-Куда мне нельзя возвращаться? И почему?
-В реальность, - неожиданно серьёзно и откровенно ответила она. - Ты погубишь нас.

*Так будет лучше*
-Девушка, вам помочь? - Голос вывел меня из кошмара.
-Ч-что? - Тягостная боль снова навалилась на меня, не оставляя шанса увидеть просвет.
-У вас порезаны руки. Вызвать скорую? - Молодой человек в костюме и галстуке склонился надо мной.
-Нет, спасибо. Все хорошо, - пролепетала я, пытаясь собраться с мыслями.
-Да нет же, вам определенно нужна помощь доктора, - чрезмерная доброжелательность в его голосе вызывала подозрительность...
Ну конечно! Только сейчас я поняла весь ужас ситуации, в которой оказалась.
Вокруг меня стояла толпа людей. Все они смотрели на меня. Но почти ни в чьих глазах я не увидела сожаления. В них было презрение. В некоторых - страх. И ещё.. что-то, от чего хотелось сжаться в комочек.
И этот молодой человек, уже разговаривающий по мобильному телефону с психиатрической больницой...
Сильный приступ страха захлестнул меня, подавляя даже боль. Я прекрасно представляла себе, что со мной произойдет, если я окажусь в психбольнице с наркоманами, шизофрениками и маньяками.
Оттолкнув юношу, я бросилась бежать прочь из парка. Оглядываться я даже не пыталась. Весь путь слился в один сплошной мелькающий холст с размытыми красками. Точнее, так он отпечатался в моей памяти. Ближайшим ясным воспоминанием было уже то, когда я подходила к своему дому. За мной никто не бежал, но у меня в любом случае уже не было сил прятаться или бояться.
В голове помимо боли маячила та фраза, которую я услышала по радио.
"..А сколько среди вас тех, кто, выделяясь из толпы по своему собственному, замечу, желанию, позже натыкаются грудью на шипы непонимания со стороны всё той же толпы?! Сколько из вас, зализывая раны в берлоге, сумели сосчитать толпу?! А тех, кто через эту толпу рвался, желая помочь вам?! ..."
Что этот человек хотел донести другим? Ведь это бред! В жизни всё бывает иначе! Я не выделялась из толпы со своему желанию - неужели я могла бы желать смерти собственном мамы?! Порезы были необходимы, иначе я бы просто сошла с ума или сделала бы с собой что-нибудь страшное. А та толпа действительно безумна, раз лучшим оказанием помощи считает психиатрическую больницу. Или таковым стоит считать именно того, кто вышел из толпы? Неужели это - и есть помощь? Да это безумие! Люди бездушны! Все они абсолютно лишены сострадания! Да зачем мне вообще продолжать быть в этом мире, если здесь лучшее, что могут дать человеку с ужасной дипрессией - смирительную рубашку?!
Решение, разумеется, пришло мгновенно. Оно казалось мне абсолютно логичным и обоснованным. В том, что я делала вчера, было что-то тайное. Захватывающее. Когда ты доводишь душевную боль до пика, апогея, и вкладываешь всё это в порез - это приносит непонятное, пугающее удовольствие. Я не могла объяснить природу этого удовольствия. И его причин - тоже. Всё это таилось в самом тёмном и недоступном уголке моего сознания.
Но на этот раз я намеревалась уйти навсегда. Потому что вид порезов пугал и угнетал ещё больше, почти сводя на нет то облегчение. Отношение людей было банально, предсказуемо и настолько жестоко, что все мечты и надежды разбивались в пух и прах.
Существовать дальше не было смысла. Не было больше надежды на понимание.
Осталось только одно, последнее удовольствие.. Так будет лучше.
Я не колебалась. Зашла в ванную. Мутным от слёз взглядом взяла лезвие. Села в ванну. Пустила воду. Быстрым движением перерезала себе вену. Затем другую - резать приходилось глубже, чем вчера. Ощущения были те же - сначала тепло, потом жжение, затем боль. А после неё.. Облегчение. Что решение принято. Что есть последние минуты всё обдумать. Мозг прояснился настолко, насколько это было возможно. Была радость, что не придётся больше страдать. Не нужно будет бояться.

-Нас прервали, крошка. Ну ничего. Ты только не кричи. - Она резко ударила меня рукой об косяк - той самой, в которой я минуту назад держала лезвие. Хруст костей, дикая боль, затмевающая глаза.
А она уже поливала меня бензином.
-Как прозаично - сгореть в свадебном платье, не правда ли? - Голос её был механически безучастным.
-Н-нет! Не надо!
Я хочу жить! - Я внезапно осознала, что это действително так. Сейчас, когда душевной боли не было, той частью мозга, которая не воспринимала сигналы бедствия от ребер, спины и руки, я могла чётко и ясно думать. И я понимала с математической точностью, что пусть бы даже я прожила в депрессии несколько лет, я бы потом сумела вернуться к нормальной жизни. Я бы снова смогла слушать пение птиц, вбирать тёплые солнечные лучи, заниматься тем прекрасным, что дала нам природа, даже, возможно, смогла бы полюбить. А может, и стать любимой.
И сейчас всё это умирало в огоньке, который так и норовил спрыгнуть с разгоревшейся спички...

Я стояла и смотрела на неё. Мне было искренне и очень её жаль. Она всегда была доброй, такой наивной и милой, что, казалось, сам бог был слеп, раз не наградил её счастьем. Ей столько пришлось пережить за последние дни.. Но её нужно было уничтожить. Хотя бы на время. Так будет лучше. Она и так чуть себя не погубила.
Теперь буду я. Я из более прочного теста, я достойна занять это место, и я многое делаю лучше.

*Цена победы*
Было темно и дождливо. Я шла по улице и кушала мороженное. Прохладный сладкий вкус приятно разливался внутри рта, отгоняя мысли о серых буднях и пасмурной погоде. Сейчас я направлялась домой с работы, которая уже стала мне привычной. Бухгалтер - неплохая проффессия, но очень скучная. Конечно, когда я устраивалась на работу, пришлось проявить хороший актерский талант, чтобы избежать ненужных вопросов по поводу моих рук, но раны уже почти зажили и напоминали скорее следы какой-то автомобильной аварии. Улыбаясь немного странно, я всегда говорила, что попала в автокатастрофу со своей мамой, которая находилась теперь на городском кладбище. Отчасти это было правдой.
Похороны прошли тихо и незаметно. Без слез, родственников и друзей. Чинно, благородно и.. безжизненно. Впрочем, меня это мало волновало. Важнее всего было то, что Она была взаперти, и, плавая в формалине закрытой части сознания, никак не могла влиять на мои поступки. Спокойная жизнь после тяжелой борьбы за нее была теперь серой и обыденной, но безболезненной и безопасной.
За этими мыслями я добралась до Моста Выбора - одного из красивейших мест нашего города. Неспешная широкая река, казалось, всегда была готова поддержать разговор.
А на перилах моста.. стоял человек. Я остановилась из чистого интереса.
Это был молодой парень крепкого телосложения в джинсах, кожаной куртке и с рюкзаком, не подходившим к общему стилю. Он стоял ко мне спиной, раскинув руки в стороны, балансируя на краю моста, от которого до реки падать было не то чтобы и высоко, вот только внизу под ним находилась бетонная платформа...
Мне не было до этого дела.
Незнакомец в это время, казалось, цитировал какого-то неизвестного мне автора:
"И стоя на краю перил моста,
Расставив руки в стороны, я слушал,
Как ливень, заглушая все цвета,
Ревёт - все рамки он уже разрушил.
Всё прошлое вдруг стало мне ненужным,
И будущее потеряло грань.
А дождь всё плакал, очищая душу
Себе и мне; забыта вся мораль,
Порезы на руках кровоточили,
И дождь смывал всю кровь туда, к воде;
Невозмутимая река мне всё простила;
Я прыгнул в никуда; я был нигде."
Затем он обернулся ко мне, лицо его исказилось. Туристкие солнечные очки, закрывавшие его глаза, не сумели скрыть от меня его слёз.
-А, и вы туда же. Ли ж бы посмотреть, да? - Голос его издевался. Он повернулся на сто восемьдесят градусов, продолжая стоять на перилах, - Я знаю, вы не станете меня жалеть. Всем плевать. Когда я показал это врачу с надеждой на помощь, - с этими словами он обнажил рукава... На руках его виднелись следы от недавних порезов - не так много, как у меня, но и не слишком мало, чтобы счесть их случайными, - они направили меня в психушку, - он рассмеялся. - Я, конечно, отыграл роль здорового, вот только проблема от этого не исчезла.
Я стояла и слушала, не в силах ничего сказать. Я понимала, что должна помочь ему, но любым возможным образом отгоняла от себя эти ужасные мысли - ведь это непременно слышала и Она.
Если я сделаю хоть что-нибудь из того, что подтолкнет Её к возвращению... Я не знаю, что тогда будет. Вернее, я прекрасно понимаю, но нельзя же допустить, чтобы Она вернулась!
Я сделала свой выбор...
-Прощайте, - не дождавшись ответа, грустно сказал человек в кожаной куртке, и прыгнул спиной вперёд туда, вниз...

Я бежала прочь. Как можно дальше.
Я не стала смотреть вниз, потому что знала - шанса выжить у него не было. Я не стала вызывать экстренные службы - мне было не до этого. Я просто бежала со всех ног подальше от этого места - не важно куда. Я боялась осознать, что оказалась хуже. Что не смогла помочь. Что Она теперь вернётся.
Я бежала от самой себя.

Всё было в тумане. Я снова шла по этому мосту.. Со мной что-то было не так. Какая-то неестественная старость. Незнакомая мне боль.
Так вот значит, как это! Вот, значит, как чувствуют себя старики. Или это что-то ещё? Всё расплывалось.. Я поняла, что сплю.
Вот я уже дома. Мне понадобилось вдвое больше времени, чем обычно, чтобы вернуться. В голове витала безысходность - но не такая, как раньше. Здесь было что-то ещё.. Я смутно помнила, что, чтобы понять это новое ощущение, мне нужно было.. зеркало! Однако хотела ли я этого?..
Мне придётся. Я должна вспомнить.

С той стороны стекла на меня смотрело обезжизненное лицо сгорбленной старухи. Абсолютно белое и сморщенное. Левая часть. А правую я не видела вовсе. Всё плыло передо мной, приглядеться не было никакой возможности.
Я вспомнила. Но лучше бы не вспоминала.
..Вот я стою перед мамой и плачу, а она говорит мне, что это лечится, что со мной всё будет хорошо. Но я-то знала, что это не так...
..И вот мамы уже нет, а я всё брожу бесцельно по городу, бегаю от себя, мечусь от безысходности.. И понимаю, что не должна жить. Нет смысла. Неизлечимо. ..А люди смотрят на меня, как на урода.. Боже, что эта болезнь сделала с моим телом?..
..И вот я снова стою перед мамой, с языка уже готовы сорваться слова прощания...
..А в следующую секунду я оказываюсь в каком-то замке. Сером и плохо освещённом. Из-за угла мне видно, как две абсолютно одинаковые девушки, стоя на коленях друг перед другом, о чём-то спорят. Причём одна из них плачет, - на ней одето белое платье со следами крови, - а другая, грубая и спокойная, молча смотрит на неё.
Наконец первая девушка говорит:
-Я хочу жить. Выпусти меня. Пожалуйста. Я сделаю всё, как надо, - в её голосе слышно сомнение.
-Ты не справишься, - с наигранным безразличием отвечает вторая.
-Ты не можешь знать!
-Как раз-таки я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой.
-Это моя жизнь! Я должна была спасти его! - Сквозь слёзы отчаяния на лице говорившей можно было увидеть огромную, нечеловеческую решимость.
Вторая девушка, наоборот, поникла. Казалось, она очень хотела что-то сказать, оправдаться, но не могла.
-Тогда тебе придётся убить меня, - наконец молвила она.
-Я.. Я не могу убивать.
-Ты видела себя? Кем ты стала? Твоё лицо изуродовано, твоё тело проживёт от силы несколько лет.
-Ты запуталась, - с неожиданным спокойствием сказала девушка в платье. - Изуродована моя душа. Моё тело в порядке.
-И ты готова так жить?.. - вторая девушка выглядела жалко; она была побеждена.
-Я должна спасти этого парня, - слова звучали чётко и раздельно. - Если мне придётся убить тебя.. Я буду бороться.
..Уже обволакиваемая липким туманом, я слышала женский крик - чей именно, я различить не могла, - их голоса были одинаковы, - сопровождаемый каким-то металлическим лязгом...