История моих ошибок. Продолжение

16 «Чти отца твоего и матерь твою, да благо тибудет,
и да долголетен будеши на земли (Пятая заповедь)»

Во всех мировых религиях присутствует одна общая мысль: порядочный человек должен с уважением относиться к тем, кто подарил ему жизнь — к родителям и бабушкам с дедами. Разумному человеку понятно, что нужно вложить много труда для того, чтобы вырастить что-то красивое и полезное: растения ли это, или животные и птицы: не будешь кормить и лелеять — урожая не получишь. Любой трудящийся человек заслуживает уважения. Но ведь вырастить достойного человека гораздо труднее, чем заниматься разведением овец или кур — и времени, и сил, и ресурсов потребуетсянамного больше. Правда, раньше жизнь человеческая была коротка — детям приходилось рано взрослеть и включаться в трудовой ритм своего племени. внося посильный вклад в жизнь рода. Даже в прошлом веке дети начинали работать с малолетства и только с наступлением нынешнего столетия молодежь решила затянуть процесс взросления практически до пенсии — причем своей, а не родительской! Вместо того, чтобы стать полезными членами общества, создающими новые ценности для своей страны, современные представители непоротого поколения потребителей капризно надувают губы и обиженно отворачиваются от своих стариков, не обеспечивших тридцати- а то и сорокалетних отпрысков ни яхтами, ни лимузинами, ни виллами, ни крупными банковскими счетами. Молодежь презирает «совок» - честных тружеников, отпахавших всю свою жизнь и ограбленных собственным правительством в 90-е годы. Стариков унижают и оплевывают еще не создавшие абсолютно ничего поколения, пользующиеся тем, что построили, вырастили и сохранили их нищие родители и деды, низведенные правящим в стране олигархатом до уровня полуголодных рабов. Казалось бы, кто как не дети поддержит, утешит и накормят обобранных стариков — кто оплатит почему-то вдруг ставшее дорогим лечение в больнице, обеспечит необходимыми лекарствами по баснословной цене, отремонтирует разваливающуюся хрущевку, заработанную дедом или отцом? Но что-то не видно желающих среди молодых и пока здоровых сделать то, что велит им долг — ведь им из всех утюгов внушали: «Ты никому ничего не должен!» Они свято верят в ублюдочные лозунги: «Ты этого достоин!», «Ты достоин лучшего!», «Здесь и сейчас!» и даже не задумываются о том, в чем состоит их мнимая заслуга — в том, что недавно вылупились и своим появлением осчастливили весь белый свет?
Вот и мои дети, наслушавшись этих лукавых речей, возомнили себя принцами -на белых-конях и принцессами-на-горошинах, относящимися к вырастившей их матери, как к прислуге, которую они вынуждены терпеть в их квартире. Да еще перед глазами был пример бездельника-отца, годами не работавшего, а лежавшего на диване и в сотый раз просматривавшего выученный наизусть мультик. Плохая мать требовала учиться, готовиться к поступлению на бюджетное место в институт, заставляла поддерживать порядок в своих спальнях и не мусорить в остальных комнатах, помогать по хозяйству, а хороший отец хранил молчание после принятия на грудь очередной рюмки водки или бутылки пива — ему семья была по фигу! Пока его ровесники с научными степенями объединялись в строительные бригады и шли ремонтировать дачи, стеклить балконы, возводить коровники и первые коттеджные поселки, хороший отец не заморачивался ничем — мало того, он исподтишка поддерживал в них развращающую подростковые души лень и безответственность!
Напрасно, я поверила в исправление мужа и позволила ему вернуться жить к нам: я надеялась, что он и поможет сыну в решении задач по программированию, и поддержит меня в требовании не прогуливать институт и в срок сдавать курсовые и лабораторные работы, чтобы мне не приходилось каждую сессию обходить кафедру за кафедрой и бегать в деканат, униженно умоляя позволить сыну досдать бесконечные семестровые «хвосты», чтобы быть допущенным к зачетам и экзаменам. Ни разу муж меня не поддержал! Помню вопиющий случай: я пришла в комнату сына, чтобы разбудить его: первой парой в расписании у их группы стоял семинар заведующего кафедрой, который никак нельзя было пропускать. Сын, как всегда, не подготовился и ехать не хотел. Я отобрала у него одеяло и он полез в драку: разбил стеклянный плафон, свисавший с потолка, и толкнул меня так, что я упала, ударившись затылком о батарею, и потеряла сознание. Муж находился в смежной комнате, но даже не попытался урезонить молодого хама — услышав шум, проснулась дочь, прибежала из своей комнаты и стала меня тормошить и поднимать. Когда она меня выводила из спальни сына, которого как ветром сдуло, когда он понял, что натворил, я увидела мужа, сидевшего на диване с торжествующей и злорадной улыбкой на устах: это ничтожество не переживало, что сына отчислят из вуза — оно торжествовало, что я потерпела крах! Это — только один эпизод из множества подобных частиц нашей семейной мозаики. Дочь скандалила редко: она пакостила исподтишка — копировала отца.
Наверное, я поступала неправильно, изо всех сил пытаясь поддержать авторитет отца в глазах детей: они ведь прекрасно видели, как он себя ведет, а я с ним не ругаюсь и все время стараюсь найти какое-то оправдание его безделью и равнодушию. Он же за моей спиной жаловался на меня и знакомым, и детям, внушая им мысль, что я ко всем придираюсь, требуя невозможного, а на самом деле — и так сойдет, даже если халтурить. Не сошло: сына из института отчислили — три года моих усилий и немалых средств вылетели в трубу! А дочь завалила вступительные экзамены во все второсортные вузы — об элитных разговор даже не шел. Пусть благодарят своего папочку за то, что остались с некачественным образованием и теперь пашут даже по выходным, чтобы заработать на свои высокие запросы, страшно устают — а виноват, догадайтесь, кто? Конечно, я!
Сын после свадьбы, устроенной, как и регистрация брака, в Москве — чтобы избежать моего присутствия: после операции я уже не могла доехпть до МКАД, остался нами недоволен: его избалованная родителями-нефтяниками жена, привыкшая жить на широкую ногу, упрекала его в том, что мы оплатили только ее наряд, часть банкета в ресторане — всего на 70 человек — и подкинули им всю остававшуюся в доме валюту на свадебное путешествие в Греции. Свое недовольство сын высказал мне: «Почему ты не заставила меня учиться и допустила, чтобы меня отчислили из МИФИ?!» Это после всех моих унижений, пережитых из-за него в моем родном институте!
К отцу претензий не было! Как, впрочем, и. еще в одном вопиющем случае: институт мужа — режимное предприятие, дающее призывникам освобождение от армии. Честно говоря, не помню, кто мне это сказал, но после отчисления из вуза сына с явно поехавшей крышей нужно было держать подальше от армии. Я попросила мужа разузнать все детали и устроить отпрыска лаборантом в свой отдел. Он сообщил, что поговорил с руководством и знающими людьми — сын может не опасаться призыва: бронь есть! В весеннюю кампанию нас ждал сюрприз — повестка в военкомат на комиссию! Причем он должен был явиться вместе с другими одногодками во главе с начальником военного стола на институтском автобусе — организованным порядком. Его не забрали в армию только потому, что психиатр обнаружил какие-то отклонения — правда даме из военного стола он сказал, что парня грамотно научили симулировать заболевание. В общем в тот раз обошлось, но скандал мне отпрыск устроил, обвинив меня в том, что я его специально устроила туда, где невозможно откосить — организация очень серьезная. Оказывается, бронь была положена только выпускникам вузов — просто заботливый папаша никуда не сходил и ничего не узнал прежде, чем устроить ребенка в свою фирму. После этого сын перестал ходить на работу и разговаривать со мной.
Почему я об этом рассказываю в данной главе? Да чтобы читатели поняли, что такого папашу и отцом-то можно назвать с большой натяжкой: просто донор третьесортного биологического материала — не более того! О его равнодушии к когда-то любимой дочери я уже рассказывала. Правда требует поделиться и одним положительным эпизодом.
Дочери было лет 8, когда она с братом и его знакомыми мальчишками играла в баскетбол на школьном стадионе. Я вышла на балкон и увидела, как кто-то поставил ей подножку и она кубарем покатилась по площадке — у меня все внутри оборвалось. Но она встала и пошла, прихрамывая — даже еще поиграла и вернулась домой с братом. Я хотела ее сразу отвезти в больницу — вызвать «скорую»: у нас в городе тогда еще не было ни муниципальных автобусов, ни маршруток, ни такси — выручали знакомые, имевшие автомобиль. Дочка запротестовала — боялась, что увезут в соседний райцентр и там будут лечить в стационаре: так уже было однажды. Я сделала дочери повязку, приложила лед — утром проверила — опухоль спала. Прошла неделя: нога выглядела нормально, но дочь прихрамывала: боль стала усиливаться. Я попросила мужа договориться со знакомыми автомобилистами, но он не захотел — повторилась история, когда я рожала сына и муж не стал никого просить отвезти меня в 25-й роддом, в котором я договорилась о платных родах через сотрудницу своего института. Муж настолько привык, что только я всегда таскаю детей по врачам, что не собирался никого просить о помощи — жена сама справится! Но этот номер не прошел: дочь уже не могла идти и папаше пришлось посадить ее на закорки и так донести до поликлиники, откуда ее тут же направили в хорошую ведомственную больницу, где она пролежала около месяца, пока не зажила надорванная связка. Этот единственный героический поступок нерадивого папаши достоин упоминания!
О себе могу сказать только одно: я так хотела детей, так ждала их рождения, что их появление на свет полностью перевернуло мою жизнь: я целиком посвятила себя детям, жила ради них, упиваясь счастьем материнства — мне ничего было не нужно: лишь бы моим детям было хорошо. Прекрасно помня свое несчастное и даже трагическое детство, я сдержала все данные мной тогда обеты и обеспечила своим чадам радостное и светлое детство, наполненное материнской любовью и заботой. Я не жертвовала собой — я была счастлива, что могу им подарить столько нежности, тепла и чувства безопасности и поддержки. Точно так же я обожаю свою долгожданную внучку Танечку, которой на днях исполнится два года — два отнятых у меня года радости и любви, два года издевательств моих детей над тяжело больной и совершенно беспомощной матерью. Внучку привезли в мой дом только раз — показать умиравшему от рака деду. Мне в руки кроху невестка давать не хотела — брезгливо морщила нос и поджимала губы. Через год она заявила, что я — плохая мать, а вот муж мой был настоящим ангелом — и пообещала открыть всем знакомым глаза на меня, настоящую ведьму. Мои знакомые почти все умерли, а живые наблюдали мою жизнь почти полвека: я — человек открытый и искренний, всю жизнь верящий в Бога. А моя невестка, как и сын, даже не сочли нужным окрестить своего ребенка - по-моему, это о многом говорит.
И все равно я их люблю и молюсь об их здравии и вразумлении! И, конечно, я их прощу, если они успеют прозреть, осознать, глубину своего падения и попросить у меня прощения. Только бы не опоздали....
Продолжение следует