16+
Лайт-версия сайта

Владек Шейбал

Литература / Романы / Владек Шейбал
Просмотр работы:
21 мая ’2020   00:34
Просмотров: 7068

Глава двадцать седьмая
Через неделю весь производственный офис перебрался на юг в маленький город Овасе, где планировалось завершить съемки сериала среди живописного пейзажа. В то время Владислав не снимался ни в одном из эпизодов, у него по крайней мере было в запасе четыре недели безмятежного существования в роскошных апартаментах императорского отеля, а в кошельке хранилась сумма денег на карманные расходы.
Оставшись один, Влад решил не терять зря времени в пустой праздности кафе и ресторанов, а изучить Токио изнутри его вековых традиций, окунуться в неизведанный японский мир, сокрытый за ширмой небоскребов и освещенных бутиков. Просыпаясь, когда захочется, он первым делом, приняв душ, спускался в ресторан к завтраку, а после шел длинными извилистыми коридорами первого этажа, где было все, что душе угодно: маленькие художественные галереи неизвестных мастеров, ряды парикмахерский, кафе, бутиков одежды и обуви, антикварные лавки и магазинчики сувениров. Когда Владислав изо дня в день проходил по одному и тому же маршруту торговых лабиринтов, продавцы и хозяева лавочек приветливо махали ему рукой, а он широко улыбался и отвечал по-японски с польским акцентом.
Однажды Влад посетил японскую баню - разве можно оставаться долгое время в Японии и при этом ни разу не попариться в офуро? В центре Токио располагалось множество таких и саун, ибо желающих очистить свое тело да и просто весело провести время каждый день было очень много. Офуро располагались в больших помещениях в несколько этажей, на которые следует подниматься по зигзагообразным лестницам. Влад - единственный на тот момент иностранец, резко выделился из толпы лицом, однако ростом оказался ниже большинства японцев. Смотритель бани поклонился гостю и галантным жестом пригласил следовать за ним. Она поднялись на третий этаж, прошли длинный лабиринт коридоров. По пути встречались мужчины и женщины - все обнаженные, распаренные и - самое удивительное, японцы не стыдились своей наготы, не прикрывались полотенцами при посторонних.
Владислава ввели в маленькую комнатку, велев раздеться донага. Ему пришлось приложить множество усилий, дабы окончательно не смутиться, так как работник офуро все время поглядывал на него. Когда Влад скинул одеяния, японец подал ему широкое хлопковое полотенце и поманил за собой в соседнюю комнату. Та оказалась много просторнее и пахла благовониями. Японец что-то проговорил на своем, указывая то на ведро с горячей водой, то на табурет. Не зря долгое время Владислав проводил за чтением книг о культуре Японии, ныне он без труда понял, что следует делать. Первое: тщательно вымыться горячей водой, очистить тело губкой и мылом - мыться следует дважды, пока тело не станет красным. После в отдельно стоящую ванную с горячей водой круглой формы человек окунается с головой, возлежа в ней не менее часа, с упоительным чувством ощущая, как все поры каждого уголка тела очищаются от грязи, жиров. Блаженствуя в офуро, вдыхая сладкий аромат мускуса и ванили, Владислав прикрыл глаза, слыша отдаленно лишь биение собственного сердца. Он уже было заснул, но смотритель растормошил его, указав на часы. Влад удивился: неужели минул целый час? А казалось, не прошло и пяти минут. Чистый, отдохнувший душой и телом, он счастливый вернулся в отель, как раз наступило время ужина. По дороге он заглянул в кондитерскую лавку, на витрине которой красовались необычной красоты и причудливых форм печенья, шоколад, пирожные, торты. Еще с первых дней в Токио у него закрадывались мысли побаловать себя сладостями, но лишь теперь, полный свободы, он сделал шаг навстречу своим желаниям. Юная девушка в алом фартуке поклонилась, с улыбкой, смешивая английские и японские слова, поинтересовалась у покупателя, чего он желает приобрести. Владислав не сразу ответил: его глаза, прикованные к красным полкам, разбегались от такого разнообразия: все продукты являлись произведением искусств, которые и есть было жалко - только любоваться.
- Пожалуй, вот этот тортик, - он указал пальцем на прилавок в сторону небольшого торта, состоявшего из нескольких коржей, самый верхний был полит карамелью и украшен шоколадными розами.
Девушка аккуратно уложила торт в круглую коробку, а затем с уточненной фантазией завернула в красочную бумагу с мелкими цветочками, а в довершении украсила упаковку алой лентой.
Как сокровище нес Владислав торт на вытянутых руках до своего номера. В комнате он поставил коробку на стол, но так и не решился раскрыть ее, боясь нарушить художественную композицию, сотворенную нежными девичьими руками - лишь ради него одного. Разве смел он, будучи художником, порвать эту целостную красоту - совершить столь варварский поступок, оправив после это все в мусорный бак? Нет, и торт, и упаковка слишком хороши для простого человека - для такого, как он - шутка, просто шутка. Ненароком вспомнились маленькие лавчонки за углом отеля, там прямо на витринах красовались под яркими фонарями картины японских художников 17 века - Хоку Сая и Хиро Шия. Отец часто упоминал о них, когда заводил разговор с детьми о мировом искусстве. Отдаленные воспоминания из детства вновь окутали его тоскливо-сладостной пеленой. Подняв взор вверх, словно видя там кого-то или что-то невидимое, непонятое, он мысленно обратился к нему: ах, отец, как жаль, что ты ушел раньше моей поездки в Японию, о который ты так мечтал и которую знал лишь по книгам; будь ты сейчас жив, я сделал бы все возможное, чтобы исполнить свою мечту. По щекам потекли слезы, но в предночной тишине все пространство хранило тайное, лишь ей одной понятное молчание.
Последующие дни - а их оставалось десять, Владислав решил посвятить посещению токийских храмов, следуя по стопам стекающихся паломников. Он видел толпы мужчин, женщин и детей - все одеты в традиционные кимоно, спешащих на молитвенную службу под черепичными изогнутыми крышами. Из самих храмов доносились монотонные молитвы на древнем языке, запах воскуряющихся благовоний и редкий удар гонга. Перед входом в круглом "барабане" горел постоянный огонь, чье змееподобное пламя было заметно даже снаружи невооруженным взглядом. Подле воскуряющихся жертвенников - дары небесным духам,люди бросали кусочки бумаги с написанными пожеланиями и ждали до тех пор, пока бумажный сверток не превратится полностью в золу.
Влад не смел входить внутрь храма, однако остался наблюдать за церемонией с крыльца через открытые двери в виде ширм. Два бритых монаха сидели на ступенях, собирали милостыню. Влад бросил одну монету в соломенную шляпу более старшего и направился к ряду лавочек, что стояли неподалеку под сенью деревьев. Как было хорошо, спокойно сидеть вот так просто в густой тени, укрывший от полуденного зноя! До ушей долетали молитвенные слова, смешанные с журчанием бегущего неподалеку ручейка, в брызгах которого поблескивали солнечные блики. Стайки белых голубей то и дело перелетали с места на место, спокойно шагали по земле, не чураясь десятков людей. Владислав вспомнил слова бабушки Вильгельмины - потомственной армянской дворянки, о том, что белоснежные голуби обитают лишь в намоленных святых местах, где нет ни порока, ни греха. Может, потому этих птиц так много возле церквей в Падуе и Риме, у Стены Плача в Иерусалиме и в Мекке? Проникнутый до глубины сердца молитвами и памятью о святом городе с его древними, уходящими вглубь веков улицами и площадью, Влад решил не терять попусту оставшиеся выходные, а отправиться в Киото - город японских паломников. Рано утром он сел на скоростной поезд, мчащийся со скорость 160 км в час, дабы в теплых солнечных лучах насладиться красотой японского пейзажа. Из окна мелькали широкие рисовые поля - бледно-зеленые, обильно политые водой. Крестьяне в широкополых соломенных шляпах без устали работали на земле - босые, почерневшие от солнца и труда, и как в былые времена из руки держали примитивные серпы. Вскоре бескрайние поля сменились холмами, местность пошла вверх, а на горизонте - надо всей землей, всем видимым миром в гордом одиночестве возвышалась священная гора Фудзияма, с середины и до вершины покрытая вечным снегом, блестевшего желтовато-розовым цветом в лучах летнего солнца.
Восторженный незабвенной дикой красотой, будучи художником в душе и по призванию, Владислав принялся рисовать видимый мир в блокноте простым карандашом, то и дело бросая взгляд в окно. К нему с полным бесстрашием подсел мальчик лет четырех-пяти и, вытянув шею, стал наблюдать за работой артиста. Влад улыбнулся малышу, показал картину и спросил:
- Тебе нравится?
Мальчик не понял английскую речь, но продолжил не мигая глядеть на мужчину снизу вверх.
- Ты хочешь, чтобы я подарил тебе мой рисунок? - Владислав изобразил жестами сказанные слова.
Малыш радостно закивал головой, проговорив дважды "хай", что означало "да". Испытывая теплые чувства к детям, о которых мечтал всю жизнь, художник протянул лист бумаги в детские руки, что приняли его сокровенный дар, детский взор жадно всматривался в рисунок - на нем была изображена гора Фудзияма над раскинувшимися полями с маленькими фигурками крестьян.
- Домо, домо - спасибо, спасибо, - затараторил мальчик, в знак почтения склонив голову.
- Тебе спасибо - домо, - проговорил в ответ Владислав, чувствуя, как тугой комок сжимает сердце.






Голосование:

Суммарный балл: 0
Проголосовало пользователей: 0

Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0

Голосовать могут только зарегистрированные пользователи

Вас также могут заинтересовать работы:



Отзывы:



Нет отзывов

Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Логин
Пароль

Регистрация
Забыли пароль?


Трибуна сайта

Сказочный лес

Присоединяйтесь 




Наш рупор







© 2009 - 2024 www.neizvestniy-geniy.ru         Карта сайта

Яндекс.Метрика
Реклама на нашем сайте

Мы в соц. сетях —  ВКонтакте Одноклассники Livejournal

Разработка web-сайта — Веб-студия BondSoft