Под черным крылом Горюна. Часть 1. Главы 15-16

15
В доме было тихо. Новицкий не встретил ни Аленки, ни Лукерьи. Не было и Гордея. Он заглянул в комнату кухарки. Пусто. Прошел в гостиную, оттуда в кабинет. На маленькой софе увидел Лодыгина. Мужик крепко спал, поджав ноги к животу. Его голова покоилась на сложенных вместе ладонях. Новицкий громко кашлянул. Мужик подпрыгнул, плохо понимая со сна, где он находится. Наконец до него дошло, что происходит.
— Простите, барин, с духоты сомлел.
— Ничего, — устало произнес Новицкий. — Мог бы и не ждать меня сегодня, дело не срочное.
— Никак нельзя, служба есть служба.
— Ну, коли ты такой исполнительный, что можешь мне сказать по поводу просмотренных бумаг?
— Дело, как мне мыслится, такое, — Лодыгин почесал в затылке, — негоже ваше хозяйство ведется, в убыток.
— А как надо? — Новицкий взял стул и сел.
Он приготовился внимательно слушать мужика.
—Вот, смотрите, по бумагам выходит, что большая часть земли сдается в аренду мелкими участками. Под сев пошли даже выпасы. При этом в условиях оплаты значатся отработки.
— И что это значит? — спросил Новицкий.
— Почти никто из местных землевладельцев уже не использует подобное. Невыгодное дело. Ведь что такое отработка? У вас есть две части земли, одна сдается в аренду местным крестьянам, другая обрабатывается ими же за то, что они пользуются вашей землей. Крестьянин не заинтересован в урожайности чужих полей, она серьезно сбивает цену на рынке. И если урожай озимых или яровых, не дай бог, не уродился, вы в полном прогаре.
— Мудрено все как-то, — Новицкий встал со стула, подошел к столу, взял первую попавшуюся под руку бумагу.
— Тут указана урожайность ржи тридцать два пуда с десятины. Это как? Много или мало?
— Крайне низкая урожайность. Представьте себе, что с каждой десятины мы оставляем за минусом восемь пудов под будущий сев, и что у нас в итоге? Шиш! К тому же в вашем хозяйстве год от года идет убывание плодородия землицы. Это подтверждается низкими урожаями.
Новицкий, заложив руки за спину, стал прохаживаться по кабинету, осмысливая сказанное мужиком. Лодыгин терпеливо ждал, пока он что-нибудь еще спросит.
— Почему так происходит? — обратился к мужику Новицкий.
— Я, барин, университетов не кончал, но кое-что из умных книжек почерпнул. Многие ученые мужи считают, что виной всему установившийся в наших хозяйствах исстари севооборот. Говорят, что нельзя сеять по старинке. Ведь у нас как делают: год земля под паром, отдыхает, значит, потом год сеют озимые, то есть рожь, следующий год яровые: овес или горох. Нельзя так, считают ученые головы и предлагают вести хозяйство иначе.
— Твой отец по-новому хозяйство ведет? Или как встарь?
— Да ежели бы он продолжал работать по старинке, разве бы разбогател? А так капиталец нажил, конезавод открыть хочет по выведению першеронов (1).
— Першеронов, говоришь? — Новицкий хотел было спросить, что за лошадь такая, но постеснялся выявить перед мужиком свое дремучее невежество и осекся.
— Все ясно, надо менять методы, иначе крах. Эх, матушка-матушка, ну и задала ты мне задачу! — Новицкий снова сел. — Ты уже придумал, что надо сделать для исправления ситуации?
— Конечно, слушайте, барин, сюда. Вам не нужна масса мелких аренд, проку никакого, одна морока. Остановитесь на нескольких крупных. Сейчас в деревнях появляются состоятельные мужики, вот с ними и имейте дело. Придет время, я подскажу с кем. Далее – давайте аренду на длительный срок. Первое время прибыли не будет, затем все окупится сторицей. Условия могут быть следующими: первые годы арендного содержания в землю вкладываются труд и капитал. Восстанавливается плодородие земли. За это вы не получаете ни копейки, арендатору тоже трудно добиться большого барыша. Но в дальнейшем он возвращает себе издержки и заодно расплачивается с вами по твердой, заранее оговоренной цене. Все остаются в выигрыше.
— Заманчиво, но что делать с той землей, которая не сдается? — Новицкий встал, подошел к столу, на листе бумаги карандашом стал записывать предложения Лодыгина.
— Я думаю, надо сделать следующее. Нанять батраков, эти покладистые, много за свой труд не берут. Лучше нанимать на сезон пришлых, со стороны. Засеять все клевером. Развести коров. Сейчас стада обновляют холмогорками – дельная корова, при хорошем питании более двухсот ведер дает. В дальнейшем часть земли оставлять под клевером. На остальной же использовать такой севооборот: второй год – рожь, на третий – овес, затем – лен, потом – пар.
— Лен? — оторвался от записей Новицкий. — Но это потребует определенных издержек. Ведь его обработка, насколько мне известно, процесс довольно трудоемкий.
— Для начала можно продавать льняное семя. На рынках Германии за него хорошие деньги дают. В дальнейшем, если размахнуться, можно подумать и о рынках Востока. Я слышал, наш лен в Персии охотно покупают.
— Вижу, что не ошибся с выбором помощника, — сказал удовлетворенно Новицкий.
— Так я, барин, пойду, поздно уже, — Лодыгин поклонился.
Новицкий посмотрел на настенные часы. Стрелки показывали четверть девятого.
Он вышел из кабинета. Хотелось есть. Ужин, который он приказал Лукерье подать к восьми часам, явно запаздывал. Это не на шутку разозлило Новицкого.
— Гордей! — позвал он громко.
Гордей не отозвался.
— Гордей! — начал терять терпение Новицкий.
Вместо Гордея на звон колокольчика появилась Аленка. Она жевала на ходу и вытирала мокрые руки о край фартука.
— Где твоя бабка? — грозно прикрикнул на девочку Новицкий.
Аленка растерялась, захлопала глазами. Вот-вот расплачется.
— Приболела, — сказала тихо и опустила голову.
— Приболела, говоришь? Почему ужин не готов? Где она?
— К колдовке пошла за травой от головной боли.
— К колдовке? Может, еще куда? Чего молчишь?
— К колдовке пошла. Барин, после падения у нее голова нестерпимо болит, аж мочи нет. Насчет ужина не беспокойтесь, я вам его сейчас подам.
— Ох, не нравится мне все это! — проворчал Новицкий. — Ладно, подавай ужин.
Он и не думал скрывать неудовольствие. Смотрел на девочку исподлобья, хмурился. Аленка старалась, как могла, но угодить барину ей не удавалось. Посуда оказалась плохо вымытой, еда пересоленной. Новицкий молча ковырял вилкой в тарелке кусок горохового киселя. Постная еда его раздражала.
— Иное, более съедобное блюдо приготовить было нельзя? Это же явная отрава!
— Бабушка так велела, — шмыгнула носом Аленка.
Новицкий внимательно посмотрел на девочку. Резко отодвинул от себя тарелку.
— Где твои родители? Почему с бабкой живешь? — прямо спросил он.
— Померли, — Аленка вытерла нос краем фартука и испуганно посмотрела на хозяина.
— Оба?
Аленка молчала, словно онемела от заданного ей вопроса, только худенькие плечи едва заметно подрагивали.
— Я спрашиваю: оба умерли?
— Нет у нее никого, окромя бабки, — раздался голос Гордея.
Старый слуга подошел к Аленке и погладил ее по русой голове.
— Иди, детонька, я сам за всем послежу.
— Матка померла, а батьку по белу свету нелегкая носит, поди знай, где он, — проводив Аленку взглядом, произнес Гордей. — Вы, Митрий Федорович, не обижайте сироту, она душа чистая, ангельская, только судьба у нее тяжелая.
— Кто ее обижает? — подернул плечами Новицкий. — Я только хотел знать, почему она с бабкой живет. А ну вас всех! — сказал раздраженно и встал из-за стола. — Пойду прогуляюсь.

Примечания

21. Першерон – тяжеловоз, выведен в начале 19 в. во французской провинции Ла Перш.

16
Вечер выдался теплым. В воздухе, предвещая назавтра хорошую погоду, кружились стайки мошкары. Новицкий медленно поднялся на песчаную кручу. Прислонился спиной к гладкому стволу сосны и устремил взгляд на темную воду стремительной Пуссы, сравнивая ее бег с плавным течением Невы. На середине реки можно было заметить редкие всплески: играла крупная рыба. Недалеко от берега, на пойме, паслись лошади. Новицкий вдохнул полной грудью наполненный хвойным запахом сосны воздух, присел на корточки. По руке, перебирая тонкими ножками, ползла зеленая букашка. Он с отвращением раздавил ее между пальцами, затем пожалел о своем жестоком поступке. Отчего-то стало жалко невинную козявку, ведь она была такой беспомощной, а он, в отличие от нее – сильным. Но вскоре забыл о раздавленной букашке в тревожном и сладостном ожидании предстоящего свидания с Василиной. Время шло. Уже была выкурена не одна папироса. Василины все не было. Это стало тревожить Новицкого. На светлом небе показалась луна, с реки повеяло холодом. Он стал нетерпеливо прохаживаться взад-вперед, порывался несколько раз уйти, но что-то удерживало на месте, возможно, смутная надежда, что девушка придет. И когда терпение окончательно иссякло, его тихо окликнули. Новицкий обернулся. Василина стояла чуть поодаль и лукаво смотрела на него. На ее голове красовался большой венок из полевых цветов, делавший крестьянку похожей на сказочную фею.
—Ты думал, я не приду?
Она легко сбежала с кручи к самой воде. Новицкий поспешил следом, боясь, что видение вот-вот исчезнет. Но Василина никуда не исчезла. Наоборот, подошла вплотную и прижалась к нему. Новицкий обнял девушку за плечи, одновременно радуясь и удивляясь ее смелости. Он был наслышан о строгости нравов в деревне, о недоступности местных дев, но Василина, судя по всему, являла собой их полную противоположность. Он взял ее за подбородок и впился губами в пухлые губы крестьянки. Василина напряглась, но не отстранилась.
— Думал, не приду? — склонила голову на плечо Новицкому Василина. — Вот, видишь, пришла.
— Я очень рад, — с жаром целуя ее в шею, произнес Новицкий.
Василина тихо засмеялась и отстранила его от себя.
—Щекотно.
Девушка подошла к самой реке, сняла с головы венок и бросила его в воду.
—Владыка речной, старик водяной, возьми мой венок, даю зарок, что быть любви, венок плыви.
Венок качнулся на волне и стремительно стал удаляться, подхваченный быстрым течением.
—Что ты сейчас говорила? — полюбопытствовал подошедший сзади Новицкий.
Василина звонко рассмеялась. Но вдруг стала серьезной.
—Ты меня любишь? — глядя в глаза Новицкому, прямо спросила девушка.
Новицкий растерялся.
—Видишь ли, Василина, я только недавно узнал тебя. Ты красивая, загадочная и очень нравишься мне. Но сказать, что люблю, значило бы обмануть тебя. Я этого не хочу.
—Хорошо, что честно признался. Ну-ка, дай мне свою ладонь!
Он с улыбкой протянул ей руку. Василина тонкими пальцами провела по его мягкой ладони.
— Не пройдет и года, как женишься. Жену возьмешь богатую, но счастлива она с тобой не будет. Все, больше ни о чем не скажу.
—Ты будешь в моей жизни? — продолжая улыбаться, спросил Новицкий.
Василина посмотрела на свою ладонь, на ладонь Новицкого, вздохнула.
—И да, и нет. От судьбы не уйдешь, — она решительно отбросила его руку. — Никогда больше не спрашивай меня об этом, ладно?
—Василина, — Новицкий с интересом посмотрел на девушку, — что за чушь про тебя говорят в деревне? Будто ты водишься с нечистой силой. Оттого тебя все сторонятся.
Василина с тяжелым вздохом опустилась на землю. Новицкий сел рядом. Обнял девушку за плечи.
— Холодно? Вон как дрожишь!
—Ты не веришь молве? — глухо спросила Василина.
—Не верю, — мотнул головой Новицкий и тесно прижался к ней.
Близость молодого девичьего тела сводила с ума. Он еле сдерживал себя. Василина почувствовала его возбуждение, отстранилась.
— Не сейчас.
Она поднялась с земли и медленно побрела вдоль берега. Новицкий покорно пошел следом.
Вблизи раздался то ли вой, то ли собачий лай. Василина встрепенулась.
—Полай! — громко крикнула она. — Полай, ко мне!
На ее зов из кустов выскочила огромная серая собака.
—Знакомься, Полай, это наш барин. Как он тебе?
Василина потрепала собаку за холку.
Полай посмотрел в сторону Новицкого, его верхняя губа угрожающе поднялась кверху, обнажив желтые клыки. Новицкому стало не по себе от грозного вида собаки.
— Уж не про эту ли псину говорят, что она оборотень, волкодлак? — подавив страх, криво усмехнулся Новицкий.
—Слышишь, Полай, что про тебя говорят? — продолжая играть с собакой, со смехом произнесла Василина. — Конечно, Полай – оборотень. Сейчас перекинется через осиновый пень и станет добрым молодцем.
Василина вплотную подошла к Новицкому, заглянула ему в глаза, провела рукой по лицу. Новицкий отстранился. Увиденное повергло его в шок: собака приняла облик кривобокого мужичка. Мужичок ехидно улыбнулся, поклонился в пояс Новицкому.
—Здорово, барин!
И подмигнул лукаво.
Новицкий протер глаза. Собака смотрела на него, по-прежнему угрожающе задрав верхнюю губу. Никакого мужичка не было и в помине. Новицкий облегченно вздохнул.
Василина обняла собаку.
— Такие штучки гипнозом называются, я в Петербурге слышал о подобных сеансах.
Новицкий сделал шаг в сторону Василины.
Полай угрожающе зарычал.
—Твоя собака? — спрятав за непринужденной интонацией страх, просил Новицкий.
Василина отрицательно мотнула головой.
— Нет, он на кладбище живет. Полай – помесь волка и собаки, вырос в лесу и сторонится людей. Я единственная, кому он доверяет.
— Теперь ясно, кто вокруг склепа ночью шатался. Крестьяне считают, что он трупами питается. Вот смех!
Новицкий натянуто улыбнулся. Но Василина оставалась серьезной.
— Как же он мертвяка из могилы достать может? Сам посуди. Нет. Полай тут ни при чем. Они сами встают.
— Кто встает? — не понял Новицкий.
—Мертвяки! Какой непонятливый! — Василина посмотрела на него широко открытыми глазами. — Но об этом ты никому не говори.
И она приложила палец к губам.
— Шутишь? — Новицкий с опаской посмотрел на собаку, — пожалуй, пойдем отсюда.
— Не веришь! — с жаром воскликнула девушка. — Жаль. Приходи завтра, как станет сумеречно, на наше место, я тебе такое покажу, что ты сразу во все поверишь. Теперь уходи. Да уходи же! — Василина тряхнула головой. — Полая я придержу.
— Шутница. Сами встают. Придумает же такое!
Новицкий, оглядываясь на девушку и Полая, пошел в сторону усадьбы. Василина крепко держала за шею собаку, которая рычала и рвалась в сторону Новицкого. «Вырвется, мне конец», — подумал Новицкий и прибавил шаг. Шел и нещадно ругал себя за трусость.
Еще долго над притихшей рекой был слышен лай собаки. Ночью на кладбище, как потом рассказывали, видели две тени: молодой женщины и большой собаки. Женщина собирала траву на могилах, собака протяжно выла на желтую луну.