Последний из демонов. Книга 1 (4/7)

Полная темнота с назойливым свечением снизу. Чувство опустошения и беспомощности было знакомо каждому местному обитателю. Их чуткие к темноте глаза могли разглядеть над глубокими колодцами крепкие решётки, преграждающие путь к свободе.
— Я чувствую, как ты пытаешься до меня добраться, — прошипел один из пленников, скрючившись в своей темнице. Его тело было покрыто шрамами и руническими символами, голова увенчана изгибающимися рогами, на пальцах — длинные изогнутые когти, местами на тёмной коже образовались роговидные наросты. Его глаза горели красно-оранжевым свечением. Он был одним из тех, кого в этом мире зовут демонами.
— Я слышал, как они умирали, но я так просто не сдамся. Ты думаешь, что ты сильнее нас? Из этой тюрьмы нет выхода. Эта руда с каждым днём высасывает из нас силы. Ты зря тратишь их на пленников. Не важно, в какой последовательности, но мы все сгинем здесь.
Ответом ему была тишина. Он скривился, обхватив тело руками, дыхание тревожно участилось.
— Напрасная надежда, — нервно рассмеялся он. — Тебе не выбраться отсюда. Зачем убивать пленников? Желаешь остаться последним из демонов? Ты ещё так юн и наивен. Все, кто попал сюда, больше не нужны Тёмным богам.
Он прижался к холодным камням за спиной, его лицо искажала боль.
— Или ты слышишь их шёпот? Нет, это не может быть правдой! Все мы разочаровали их и обречены на погибель! Смирись! Это и твоя судьба!
Он оторвался от стены и нервно закачался взад-вперёд.
— Ну скажи же что-нибудь, — прошептал он отчаянно. — Давай! Где же твой вездесущий голос?
Затем он внезапно залился диким хохотом.
— Иссяк? Эти камни забрали и твои силы? Теперь ты такое же ничтожество, как и мы все! Нет! Нет! Ты умрёшь здесь! Как все мы! Сдохнешь! Сдохнешь! О, да! Я покажу тебе! Это будет и с тобой! И с тобой!
Он продолжал хохотать, а его когти впились в грудь, пронзая столь неподатливую кожу. Резкими движениями он рвал самого себя, сжимал дрожащими пальцами окровавленные куски собственного мяса. Когти неистово скребли о грудную клетку, а он продолжал хохотать, тяжело ловя ртом воздух. Свечение под его ногами меркло, густо орошаясь кровью. Резким рывком он пробил надоедливую преграду и стиснул в своей руке долгожданную добычу. С триумфальным возгласом он вырвал из своей груди сердце и тут же застекленел. Демонический огонь в его глазах окончательно погас, и он бесформенной грудой упал на дно своей темницы.
В полной тишине раздался смешок молчаливого собеседника. Теперь здесь, кроме него, были лишь трупы.
— Это и есть то, чего ты добивался? — внезапно жёстким тоном произнёс женский голос. — Вечная жизнь в плену?
Он вскинул голову вверх, но не мог видеть свою собеседницу, так как его глазницы чернели пустотой.
— Таяндрис, — прошептал он с наслаждением, и его губы растянулись в улыбке. — Я так давно не слышал тебя.
— И не услышишь больше. Все твои слова — лишь ложь. Но теперь я, наконец-то могу быть спокойна, что весь этот кошмар окончен.
— Нет, Таяндрис, всё только начинается.
Она была с ним, его вечный страж, его воинственная богиня. И она ещё увидит его триумф.

Глава 1. Начало пути.
Огромные лиственные леса Фаргорн раскинулись в самом сердце эльфийских южных земель. Сокрытые от остального мира, они спокойно встречали не один век. Из года в год здесь особо ничего не менялось. Маленькие деревушки эльфов, словно затерявшиеся островки среди этого зелёного моря, не разрастались. Их жители со временем переезжали в более крупные города, возвращались лишь в пожилом возрасте, желая найти здесь покой и умиротворение. Но, как диктует судьба, далеко не все.
Жизнь эльфов была давно предрешена их происхождением. Бедняки занимались рыбалкой и ремеслом, семьи среднего достатка — преимущественно это были удачливые и талантливые ремесленники — перебирались в более крупные поселения, чтобы там обеспечить дальнейшее процветание своего рода. Богатые же, состояние которых в большинстве своём представляло накопленное их предками богатство и авторитет, пользовались уважением и вершили свои порядки, представляя собой тот необходимый орган правосудия, незаменимый для любой общины. Кроме того, в их поместьях талантливые и трудолюбивые бедняки могли найти себе работу.
Каста военных, защитников своего народа, называлась кланом “Преследователей” что поклялись посвятить свою жизнь выслеживанию врагов и защите родных земель. Их, как блюстителей порядка и общего благополучия, обеспечивали в зависимости от того, сколько лет они прослужили на благо народу и сколько подвигов совершили на своём веку.
Всегда было кого искать и с кем бороться. Из года в год по многочисленным речным переправам к каждой деревне причаливали корабли с посланниками клана, пришедшими, чтобы забрать на обучение всех желающих юношей и девушек. Хотя, может быть, дело было не в желании, а в том, что иной возможности вырваться из этой глуши ни у одного эльфа не было. Служба стала единственным способом относительно быстро поправить положение своей семьи. Но в ней же таилась опасность навсегда его лишиться. Правила клана были суровы, с каждым годом порядки становились всё жёстче и жёстче, и за отступление от них можно было лишиться не только положения, но и жизни.
И всё же желающие всегда находились, и каждый год корабли с учениками отплывали из деревень. Обучались они по нескольким направлениям. Кто-то становился воином, способным бросаться в самую гущу врагов и разить одного за другим. Другой же мог стать охотником, бесшумным и незаметным, чьи стрелы были куда смертоноснее бравых звенящих клинков. Третьи становились друидами, приверженцами природы, тонко чувствующими её, которым она платила тем же, наделяя их властью над ней. Другие могли выбрать путь колдунов, плести заклинания из таинственной силы, невидимой взгляду и опутывающей всё сущее, рисовать руны и зачаровывать камни. И, наконец, последними были жрецы, отдавшие предпочтение силе жизни, не самой природе, а тому, что двигало ею.
Закончив своё обучение, эльфы возвращались домой, где ожидали нового корабля от клана. Следующей ступенью было первое в их жизни задание в сопровождении учителя, опытного последователя эльфийской организации. Впоследствии, хорошо себя проявив, ученик выполнял поручения уже без надзора со стороны. Однако для начала каждому требовался хороший наставник, способный поддержать новичка в любой тяжёлой для него ситуации.
И вот, к берегам небольшой деревушки Занто в густых и тихих лесах Фаргорн, причалил величественный корабль клана. Он был небольшим, что позволяло ему маневрировать по узким лесным рекам, изящным, выполненным из светлого дерева, выкрашенным в нежный салатовый цвет. Не было видно швов, отчего он казался единым целым, бортики были вырезаны в виде живописных природных пейзажей, они плавно переходили в палубу, сохраняя ощущение единства, а на невысокой мачте был закреплён треугольный парус, развёрнутый к носу. Его можно было направить перпендикулярно, чтобы ветер толкал корабль по волнам, но в этом не было необходимости. Сейчас судно двигалось благодаря течению реки, это понадобилось бы лишь в открытом море.
На палубу вышел эльф в камзоле и обтягивающих штанах тёмно-зелёного, почти чёрного цвета. Он бросил массивный канат одному из стоящих на шатком причале рыбаков, и тот послушно помог пришвартовать судно. Началась суета. С корабля опустился деревянный трап, прокладывая дорогу посланникам клана, их отличали от матросов только накинутые на плечи светло-зелёные плащи. Сегодня уже прошедшие обучение эльфы должны были отправиться на свои задания, кто с учителями, кто нет. Со всего поселения к причалу стеклись юноши и девушки, отправляющиеся по поручениям клана, их родственники и просто зеваки, желающие хоть как-то разбавить однообразие будней. Один из посланников остался на корабле, достав из внутреннего кармана камзола длинный кусок пергамента и внимательно читая длинный список имён в нём. Другие же растворились в толпе. Им легко было найти тех, кто был им нужен — те единственные были в одеждах клана, остальные выглядели торжественно, но просто.
Среди этой копошащейся толпы, множества голосов и эмоций затерялся эльф, внешне отчуждённый от всего происходящего. На нём был коричневый облегающий костюм и камзол без рукавов длинной по колено с цветочными узорами, а на груди мутно поблёскивал бледно-зелёный камень. Этот аксессуар, зачарованный колдунами, показывал, чего добился каждый член клана. Когда юноша или девушка совершали какой-то полезный поступок, по камню проходила трещина, её размер зависел от значимости этого свершения. Со временем камень распадался и заменялся новым, более тёмным, так же зачарованным. Таким образом соблюдалась некоторая справедливость и непредвзятость, а уважаемых членов клана действительно можно было чтить за их действия. Аксессуар скрывался под накинутым на плечи тёмно-зелёным плащом, застёгивающимся на груди.
Длинные волосы юноши цвета зрелой пшеницы плавно лежали на его плечах, тёмно-зелёные глубокие глаза смотрели куда-то вдаль, он размышлял о чём то, и отпечаток мрачных раздумий лежал на его лице, словно тенью накрывая его молочно-белую кожу. У него было острое лицо, прямой нос, мужественно выступающие скулы и тонкие губы. Он был привлекателен, но его мрачность и отчуждённость отталкивала от него других. Его звали Шейрату, и каждый в деревушке знал его имя, его семью и то, чем она известна в местных краях и в самом клане.
Его отца звали Бурат, мать — Мори, и они были почётными членами клана, удостоившимися звания Хранителей лесов, за все годы, проведённые ими на передовой. Но даже этого было недостаточно. Традициями было предрешено, что каждый эльфийский род воинов должен отслужить определённое количество лет, чтобы получать причитающиеся блага. Бурат и Мори родились в обычных семьях крестьян и рыбаков, а потому, несмотря на все свои заслуги, вынуждены были жить здесь. И даже их сын должен будет мириться с покоем этих мест вне службы, если не найдёт себе достойную партию. Что будет сложно, учитывая его дурную славу и вздорный характер.
— С этого момента ты войдёшь в большую жизнь, займёшь своё место в ней, — произнёс Бурат, глядя ему в спину. В его голосе звенели едва уловимые нотки волнения и тревоги. — У тебя есть шанс показать себя и смыть пятно позора с семьи.
— Пятно позора? — переспросил юноша, повернувшись к отцу и одарив его уязвлённым взглядом. — Разве наша семья не служила клану верой и правдой? Разве вы не служили ему более века каждый?
— Ты знаешь, о чём я говорю, — жёстко надавил тот в ответ.
— О моём личном позоре, — сощурился Шейрату. — Из-за которого ты всё это время держал меня поодаль от остальных. И так ждал этого письма. Но разве этот позор лежит на мне? Ведь они не доказали мою вину!
— Эльфийская молва сильнее. Со временем ты поймёшь это и примешь. Осознаешь, что я пытался тебя защитить.
— А ты веришь, что я мог убить одного из нас? — приблизившись, гневно прошипел юноша.
— Вы опять ссоритесь? — осторожно вмешалась Мори, отвлекшись от беседы с одной из местных женщин. Её появление мгновенно подавило агрессию обоих эльфов. — Это не самый лучший способ попрощаться.
Укор в её глазах в большей степени был направлен на мужа, потому ему и пришлось сделать первый шаг к примирению.
— Прости, Шейрату Я верю в тебя. Ты, наконец, покажешь себя по достоинству. И никто больше не посмеет сказать ничего подобного.
Юноша благодарно, пусть и немного натянуто, улыбнулся, но из головы не выходила мысль: когда он задал вопрос, в глазах отца на мгновение проскользнула тень сомнения.
— Господа, нам пора отправляться в путь, — подошла к ним посланница клана, поклонилась старшим и пошла дальше. Готовый последовать за ней, юноша повторил её прощальный жест и двинулся в сторону корабля. По щекам Мори текли слёзы, а на губах застыла радостная улыбка. Бурат же оставался мрачен, обдумывая, какое же будущее будет ждать его отпрыска, если тот не будет придерживаться правильного пути. И содрогался от мысли об этом, всеми силами убеждая себя, что воспитал сына правильно.
В душе молодой друид был даже немного рад тому, что наконец-то отделался от родительской опеки, что теперь он будет предоставлен сам себе, и что все его решения будут его решениями, а ответственность за них будет ложиться только на его плечи. Но он понимал, что впереди его ожидал ещё больший контроль, но уже со стороны клана.
Он размеренными шагами поднялся на палубу вместе с остальными. Кто-то выглядел обеспокоенным, кто-то хмурился, размышляя о чём-то своём. Посланник с листом пергамента продолжал напряжённо изучать написанный там текст, другие его собратья суетливо сновали по кораблю, моряки периодически пробегали по палубе, управляя судном.
Шейрату глубоко вздохнул и бросил последний взгляд на Занто. Корабль тронулся, и деревня медленно двинулась, удаляясь по левому борту. В толпе провожающих юноша заметил улыбающихся родителей и изо всех сил выдавил из себя улыбку. Не то чтобы он не любил их, он был во многом благодарен им за то, что они ему дали. Но этого было недостаточно. Они могли бы добиться гораздо большего, но вместо этого укрылись где-то в глуши, сбежав от всего. Это казалось юному друиду неправильным. Этот мир необходимо было изменить. Любой ценой.

Корабль то стремительно мчался по бурным лесным речкам, то впадал в тихие спокойные устья и шёл настолько неспешно, что животные, выходившие на водопой, не замечали этот медленно скользящий по водной глади объект. Лишь в последний момент они вскидывали головы, словно поражаясь, как из ниоткуда могло возникнуть это нечто, а в следующую секунду уже в спешке скрывались в лесу. Шейрату с усмешкой наблюдал за ними. Он любил зверей, как друид, был связан с ними и чувствовал их.
Пейзажи проносились мимо, бесконечные леса сменялись огромными лугами, каменистыми берегами, природа была восхитительной, бурной, сочной, неповторимо живой и прекрасной. Но даже она со временем наскучила. Они плыли уже четыре дня, и смотреть за борт Шейрату порядком поднадоело. Но ютиться в небольших узких каютах с пятью новичками не казалось ему хорошей идеей. Он даже спал на палубе, обдуваемый свежим прохладным влажным воздухом. Ему снились сны без сновидений, пустые и тёмные, словно ничего не было вокруг, как в настоящем, так и в будущем. Но это не тревожило его. Напротив, он уже давно был к этому готов.
Периодически корабль всё-таки причаливал в портах, представлявших собой небольшие речные стоянки. Там моряки пополняли запасы. Эльф, который до этого тщательно изучал пергамент с именами, в последнее время значительно оживился. Он сообщал пассажирам, когда будет их следующая остановка, суетливо организовывал этот процесс, наставляя моряков и посланников клана. Шейрату с интересом наблюдал за этим. Когда же уже наступит его очередь?
Время шло, пассажиры постепенно покидали корабль. Юный друид начал чувствовать себя пленником на этом судне, совершенно не знающим, куда его везут и зачем. И вот, наконец, на одиннадцатый день пути к нему подошёл напряжённый эльф-посланник.
— Господин Шейрату, через несколько минут мы прибудем в порт Верал в лесах Мизидо. Там Вас уже ждёт Ваш учитель, — сказал тот хмуро, не отрываясь от своего листа.
— И какое же у меня будет задание? — усмехнулся юный друид, не отрывая взгляда от собеседника.
— Все подробности узнаете от своего наставника, — жёстко отрезал тот, продолжая игнорировать его взгляд. — Сейчас подготовьтесь покинуть корабль.
Юноша поднялся на ноги и молча занял позицию у правого борта. Брать ему с собой ничего не требовалось. Он был безумно рад, что наконец-то сойдёт на берег и вступит в новый этап своего жизненного пути.

Молодая эльфийка терпеливо стояла у небольшой речной стоянки в лесу и ожидала чего-то, поглядывая на исток реки. Она была высокой, в хорошей форме. Её тело облегал костюм воина клана, коричневый с остроугольными зеленоватыми узорами, на груди красовался тёмно-зелёный камень с трещинами. Кроваво-красные волосы были заплетены в длинную косу до пояса, на котором поблёскивал прикреплённый меч в виде буквы «S». Лицо наполовину закрывала чёрная повязка, оставляя открытыми только чистые голубые глаза.
Терпение, с которым она ждала корабль, отражалось в каждом её жесте. Лёгкая напряжённость в теле была видна, но придавала ей особый шарм. Она была настороженным хищником, поджидающим в засаде. И её добыча, наконец-то, показалась вдалеке, отчего она встрепенулась, а в глазах отразилось беспокойство.
Корабль клана медленно приближался к маленькой пристани. Моряки на нём суетливо бегали, готовясь к остановке и пополнению запасов, а на палубе стоял всего лишь один эльф, собиравшийся выходить. В её глазах отчётливо выразилось разочарование, она явно ожидала чего-то большего. Судно остановилось, и юный друид вышел ей навстречу, отчего ей пришлось взять себя в руки. Ей не стоило показывать ему ни своего настроения, ни эмоций, она должна быть для него примером и авторитетом, как истинный командир.
— С тобой больше никого? — удостоверилась она.
— Никого, — кивнул Шейрату, с интересом рассматривая молодую эльфийку. — А Вы и есть мой учитель?
— Да. Меня зовут Таяндрис. А тебя?
— Шейрату, — ответил он с поклоном.
Для такого задания требовалось несколько опытных бойцов, а не один друид-новичок. Его статус она поняла лишь с первого оценивающего взгляда по костюму и — главное — бледно-зелёному камню. Этот юнец не совершил ещё ни одного подвига, не участвовал ни в одном сражении, даже не выполнял мелких поручений, — магический аксессуар был абсолютно цел. На лбу Таяндрис пролегли морщинки, она задумчиво хмурилась.
— Отсюда нам с тобой придётся пройти ещё немного, чтобы выйти на другую пристань и отплыть к месту назначения, — сказала она твёрдо и двинулась вглубь леса. Удивлённый Шейрату поспешил за ней. Ему казалось, что она была чем-то раздражена, и ему хотелось знать, чем же.
— Кто твои родители? — спросила она напряжённо.
— Их зовут Бурат и Мори, имеют звание Хранителей лесов, — ответил он непринуждённо. Она лишь хмыкнула в ответ.
— Ты, наверное, гордишься подобным родством? — сказала она после небольшой паузы. Не каждому эльфу присваивались подобные титулы. Шейрату услышал в её голосе ноты презрения и усмехнулся, отведя взгляд в сторону.
— Чем тут гордиться? — спросил он с такой интонацией, словно это было очевидно. — К чему кичиться тем, что сделал не ты?
Она с интересом посмотрела на него.
— Мало кто так думает, — вздохнув, сказала она. — Некоторые предпочитают лёгкую службу, которая проходит довольно быстро, после которой можно спокойно уйти и пользоваться своим положением в обществе. Есть и такие, кто стремится попасть на самое сложное задание, чтобы доказать своим родителям, что они чего-то стоят без опеки и заботы сверху.
Её губы тронула едва заметная усмешка, взгляд был устремлён вперёд. Она думала, что раскусила его. Потому её удивил новый смешок, донёсшийся до её ушей.
— Мои родители живут в глуши среди рыбаков, которые нисколько не уважают их былые заслуги, — сказал Шейрату с затаённой злобой в голосе. — Отец называет это «жить в равных условиях». Он помогает местным, не требуя взамен ничего, исцеляет их от болезней. Может, когда-то они относились к нему с почётом, но теперь воспринимают его деяния как должное. Потому, о каких-то привилегиях в клане говорить неуместно.
Таяндрис нахмурилась, продолжая размышлять. Друид, который шёл позади, смотрел ей в затылок и триумфально улыбался. Как вообще столь юная и несмышлёная эльфийка могла стать его учителем? А эта повязка? Её обычно носили заклеймённые эльфы, прошедшие трибунал клана, совершившие что-то непростительное, но почему-то избежавшие смертельного приговора. Всё это казалось ему безумно ироничным. А их заданием, скорее всего, будет отлов потерявшегося домашнего скота. Как будто ей могли доверить что-то более важное? Он бесшумно усмехнулся и отвёл разочарованный взгляд в сторону. Всё это было бы забавно, если бы происходило не с ним. Неужели он действительно сгниёт на этих мелких поручениях и сам будет вынужден впоследствии уйти в запас, так ничего и не добившись?
— Кажется, нам нужно узнать друг друга получше, чтобы не делать поспешных выводов, — вдруг выдала Таяндрис, всё ещё сосредоточенно смотря вперёд, прокладывая известный только ей путь среди деревьев. — Мы не совсем удачно начали наше знакомство.
Шейрату заинтересованно посмотрел на неё. Ему казалось, что он полностью разгадал её, а потому интерес был потерян. Но великодушно дать ей шанс что-то изменить он был не прочь. Она резко остановилась и посмотрела наверх. Густые кроны деревьев скрывали светло-синие, сумеречные кусочки неба. Тени покрывали собой лес, обширные стволы один за другим начинали утопать в темноте.
— Нужно сделать привал, — сказала она. — У нас ещё достаточно времени, чтобы подготовиться к прибытию корабля. Потому завтра, пожалуй, первым делом проверим твои способности.
— Не сложно ли воину проверять способности друида? — уточнил Шейрату. Тем временем она достала закреплённый за поясом и скрытый плащом свёрток. Это оказалась палатка, которую юноша помог своему учителю расправить.
— Умение сражаться оценить не сложно, — спокойно ответила девушка, не реагируя на его провокацию. — Трудно лишь представить, сможет ли этот неопытный новичок встретить опасность и не растеряться. Не сдрейфить в самый ответственный момент и не лишиться жизни.
— А со многими это происходило? — в его голосе послышалась настороженность.
— Да. Задача учителя — уберечь своего ученика в этот момент, максимально подготовить к первой встрече с врагом. Но это практически невозможно. В первый раз шок заглушает все остальные чувства и установки.
Шейрату с сомнением посмотрел на неё. Он видел, что она напряжена. Похоже, остаток вечера пройдёт в абсолютном молчании.
— Теперь ложимся спать. Лучше всего нам будет встать на рассвете и продолжить путь, — сказала Таяндрис, когда они закончили ставить палатку, явно не рассчитывая ни на какие возражения, после чего полезла внутрь.
Он заинтересованно посмотрел ей вслед. Сомнения, смятение, неопределённость, — всё это давило на него, нарастая, словно снежный ком. Мысли о будущем, которое с каждой секундой становилось для него всё мрачнее и мрачнее. Его не ждёт ничего, лишь бесконечное служение тем, кого он в глубине души презирал и ненавидел. Они растопчут и уничтожат его волю, превратив в свою покорную пешку. Но, может быть, хотя бы на сегодня стоило расслабиться и просто перестать думать об этом?

В ночной мгле раздались первые голоса птиц. Близился рассвет. Шейрату лениво приоткрыл глаза, глядя на лежащую неподалёку Таяндрис. Её отсутствие заставило его встрепенуться и приподняться с неуютного, но всё же тёплого ложа. Он пытался осознать, что это может значить, но сонный и испуганный разум сопротивлялся какой-либо работе. Так как в компании незнакомки спать без одежды было бы моветоном, он смог без промедления метнуться прочь из палатки.
Рассвет только начинал окрашивать округу в привычные цвета, серость и мрачность ещё не отступили до конца. Облака тумана обволакивали всё вокруг молочной дымкой. Было прохладно, но юный друид не замечал этого. Он нигде не мог увидеть эльфийку.
Тогда он заметил краем глаза странное движение сбоку от себя, едва уловимое и практически бесшумное. Чёрная тень кралась неподалёку, и, судя по всему, замыслы у неё были недобрые. Каждый мускул друида напрягся. Он был совершенно безоружен. Казалось бы, безобидная цель, но ему и не нужно было оружия. Шейрату закрыл глаза. От него уже исходили потоки силы, с помощью которых он осматривал местность, видя всё вокруг себя глазами природы. Он настиг тень, видел каждое её грациозное движение, и это заставило его усмехнуться.
Вдруг резким рывком противник исчез. Юноша встрепенулся. Его враг знал о слабости друидов — слишком медлительным было зрение природы. Но в этом утреннем тумане разглядеть что-то можно было с тем же результатом. Частично отчаяние, но в большей степени злоба захлестнули его. Он не мог так просто проиграть даже в этом маленьком сражении. Изо всех сил он сжал веки и сосредоточился на поступавших в его сознание образах. Размытые очертания того, чего не должно было здесь быть, приближались к нему с правой стороны сзади. Лёгкая усмешка тронула уголок его рта. Попалась, несмышлёная эльфийка!
Словно схватив воздух и потянув наверх, Шейрату заставил вырваться из земли корни, длиннее и толще нормальных, которые потянулись к стремительно приближающейся размытой тени. Но Таяндриис резко подпрыгнула прямо перед ними, оттолкнулась одной ногой от дерева и снова побежала вперёд. Этот трюк ошеломил юного друида, но он быстро пришёл в себя. Он не должен был выставить себя самолюбивым индюком, не умеющим ничего, кроме как разбрасываться красивыми словами о своём величии. Нет, он мог то, чего не могли другие!
Она приближалась к нему решительными и быстрыми, но в то же время бесшумными шагами. Грациозная, словно дикая кошка, и столь же смертоносная. Изогнутый клинок был крепко сжат в её руке. Шейрату на мгновение стало интересно, будет ли она пускать его в ход, однако, проверять это он не горел желанием. Расстояние стремительно сокращалось, и когда оставалась всего пара шагов, он вдруг исчез, чем ошеломил эльфийку. Таяндрис резко затормозила и замерла, как статуя, лишь её глаза напряжёно рыскали по местности, мечась из стороны в сторону. Но сейчас она опиралась не на зрение, а на ощущения. Она понимала, что сделал юный друид, пусть это и был довольно искусный ход. Теперь ей нужно было ждать, когда он первым совершит следующее движение. Ногами она чувствовала едва заметную дрожь земли. Сейчас туман играл против неё, не позволяя видеть в полной мере всего, что происходило вокруг. Но это было и не нужно. У юной воительницы были прекрасно развиты инстинкты и реакция — то, что помогло ей выжить в стольких сражениях.
Земля резко дрогнула рядом с ней, заставив отскочить в сторону. Развернувшись, она увидела, как вырвавшиеся из земли корни, словно дикие щупальца, пытались схватить её в том месте, с которого она отскочила. В их центре, будто вылупившийся из кокона, стоял Шейрату. Его триумфальная усмешка сменилась разочарованием, когда он увидел свою неудачу. Эльфийка отступила назад и растаяла в тумане. Они вновь поменялись местами, он опять стал предметом охоты.
Друид лихорадочно соображал. Он понимал свою слабость в данной ситуации, ему необходимо было быть максимально сосредоточенным на поимке своей жертвы, пусть она и была столь изворотлива, чего, стоит признать, юноша от неё не ожидал. Но он не мог перед ней ударить в грязь лицом, иначе в будущем она не будет рассчитывать на его активную поддержку. Это бы замедлило продвижение Шейрату к его заветной цели – самостоятельным заданиям, где он мог бы проявить себя и заработать авторитет. Да, влияние было ему необходимо, если он действительно хотел изменить что-то в этом мире. Но сейчас он был лишь растерянным мальчишкой, неспособным придумать выход из сложившейся ситуации.
Тихие шаги Таяндрис слышались со стороны. Она медленно приближалась на расстояние, с которого могла бы обезвредить юношу, но он ничего не предпринимал. Почему? Он лишь стоял и вслушивался в окружающие его звуки, отбрасывая редкие крики птиц, извещающие о скором рассвете. Необходимо было действовать чуть быстрее, потому она прибавила шаг. Мокрые листья тихо чавкали под её ногами, погружаясь глубже в грязь. Она понимала, что Шейрату знает, где она, и то, что он пока что ничего не предпринял, было очень подозрительным.
Вдруг его рука резко дёрнулась, указав в землю. Таяндрис ошарашено застыла на месте, пока не поняла, что по её ногам что-то ползёт. Пригнувшись к земле, чтобы разглядеть происходящее через туман, она удивлённо раскрыла рот. Это были не корни, от которых она могла просто избавиться, а те самые мокрые листья. Они медленно ползли по её сапогам, словно улитки, оставляя за собой след из грязи и воды. Девушка сделала прыжок в сторону и снова приземлилась на мягкий чавкающий ковёр, который также начал переползать к её ногам. Листья увеличивали её вес, пригвождая к месту, на котором она стояла. Встряхнув ногой, она попыталась избавиться от них, но это было проблематично. Благодаря грязи, они неохотно отлеплялись от сапог, но затем, движимые силой друида, снова приставали на место.
Тут Таяндрис замерла. Она поняла, что за всей этой суматохой потеряла контроль над своим учеником. Она обернулась, но его уже не было там, где он стоял. Лёгкое чувство паники в её душе было быстро подавлено. Она не раз уже оказывалась в таких ситуациях, и всё равно выходила из них победителем. Пересиливая нарастающий вес листьев, она попыталась сдвинуться с места. Ей необходимо было избавиться от них, какой бы это не было тяжёлой задачей. Первые шаги давались с трудом, несколько секунд промедления стоили ей того, что на её сапогах скопился толстый слой природной грязи. Она уже не могла остаться незамеченной, но теперь это и не было нужно. Небо светлело, и вскоре первые утренние лучи пронзили бы туман насквозь, бесследно уничтожая его. Был и очень важный плюс для Таяндрис в этом. Шейрату наверняка думал, что с отступлением тумана она проиграет. Ведь он навряд ли имел ранее дело с опытными воинами клана. Эта утренняя завеса была лишь преимуществом, не более.
Её шаги ускорились, постепенно грязь отлипала от её сапог, а новая не успевала приставать в то мгновение, когда девушка опускалась на землю. Мощными прыжками она перемещалась по кругу, огибая деревья, мельком поглядывая по сторонам в поисках своего противника. Она заметила смутную фигуру неподалёку. Решившись подобраться поближе, она чуть замедлила шаг, чтобы быть тише. Даже если это была бы ловушка, он должен бы быть поблизости, чтобы наблюдать за происходящим. Готовая к любым неожиданностям, Таяндрис решительно двинулась вперёд. Туман рассеивался, очертания преследуемой цели вырисовывались всё чётче. Фигура стояла недвижимо, словно статуя, словно была… Разглядев в последний момент пень, чьи сколы удлинились и приняли форму, какую не могла бы сотворить природа — очертания эльфа, Таяндрис резко отскочила в сторону. За ней, словно нити, потянулись удлиняющиеся стебли травы, норовя запутать в себе эльфийку. Кого угодно, но только не её. Быстрыми скачками девушка побежала в сторону, туда, где она успела заметить размытый силуэт.
Туман рассеивался и, приближаясь, она видела, что перед ней снова возникает пень. Травяная ловушка преследовала её, желая полностью поглотить, но этому не суждено было сбыться. Таяндрис на бегу резко ухватилась за ствол дерева и по инерции крутанулась вокруг него, затем резко отпустила и побежала в противоположную сторону. Преследовавшие её стебли обмотались о ствол и затрещали, неспособные больше удлиниться. Однако новые продолжали ползти за ней из-под слоя гнилых листьев. Эльфийка же использовала ещё несколько деревьев, чтобы изменить траекторию движения. Она была стремительной и слишком быстрой. Сидящий с закрытыми глазами Шейрату и управлявший растущей травой еле успевал следить за её перемещением. Казалось, в этом не было схемы, всё было довольно хаотично, как шаги отчаяния. Он понял, что ошибся лишь когда резким рывком она оказалась слишком близко. Попытавшись среагировать, он открыл глаза, чтобы прикинуть, куда отойти. Его заставила застыть от удивления летящая на него фигура. Через мгновение Таяндрис опрокинула его на землю, приставив к горлу клинок. Сквозь её повязку он увидел, как её губы изменились в усмешке. Видимо, он всё же не справился со своей задачей впечатлить её.
Со спины девушку накрыл, словно одеялом, пласт преследовавшей её травы, теперь он уже не угрожал ей ничем. Как и листья под телом друида, постепенно пропитывающие его одежду грязью. Он смотрел в её глаза, чистые и голубые, словно небо, пытаясь понять, о чём же она думает, и что его ждёт.
— Это было восхитительно! — воскликнула она вдруг, убирая от его шеи клинок. Он ошарашено разинул рот, его глаза с непониманием уставились на неё, заставив её рассмеяться. Таяндрис поднялась на ноги и протянула руку своему ученику. С небольшой долей сомнения он всё же принял её помощь.
— Что Вы имели ввиду? — переспросил он осторожно. Она с трудом подавила новый смешок.
— Ты достойный друид, Шейрату, и я не понимаю, почему ты в этом сомневаешься, — он видел, что она улыбается, но по её глазам он понимал, что она говорит с ним искренне. Видимо, его способности всё же смогли её впечатлить, отчего на его лице не могла не появиться слабая довольная улыбка.
— Я работала со многими друидами, — продолжала она, когда они уже медленным шагом двигались в сторону палатки. — Среди самых опытных из них лишь единицы могли показать мне то, что сделал ты, да ещё с такой лёгкостью. Это совершенно необычно для новичка, который ещё ни разу не участвовал в боях. Большинство предпочитают говорить о том, что их способности довольно ограничены.
Шейрату кашлянул от внезапно охватившего его неудобства.
— Но я тоже считаю, что они ограничены, — смущённо признался он. — По сравнению с другими направлениями, друидам сражаться сложнее всех. Жрецы тоже используют энергию жизни, но другую. Они не чувствуют боли тех, кто отдаёт свою жизнь ради свершения заклинания, не чувствуют страданий природы. Они лишь используют то, что им дано. Колдуны и вовсе связаны с неживой энергией, а воины полагаются лишь на свою силу. При всём этом в их атаках намного больше разнообразия и различных приёмов. Лишь только друиды чувствуют крик природы постоянно, её страдания никогда не покидают нас. Нас учат сдерживать эмоции, но когда ты слышишь это, порой становится невыносимо.
Таяндрис вдруг остановилась и, усмехнувшись, опустила голову. Выбитый из колеи, друид замолк и неуверенно подошёл к ней. Подняв голову, эльфийка положила руку на его плечо. Их глаза снова встретились, слегка шокировав друида, он понимал, что краснеет и теряет дар речи.
— Я прекрасно понимаю, что ты имеешь ввиду, Шейрату, — сказала она практически шёпотом, так мягко и проникновенно, что он не мог ей не поверить. — Воины тоже постоянно чувствуют чужую боль. Я ощущаю своё бессилие, когда вижу, что творят на наших землях проклятые. Я понимаю, что я не смогу вернуть жизни всем убитым, не смогу обратить тех, кто предал нас, не смогу не пойти против них с клинком наготове. Наша судьба диктуется нам свыше, как и то, что мы можем сделать. Иного выбора у нас нет.
Шейрату посмотрел на неё, не в силах произнести ни слова от шока. Она была единственной, кто уловил истинную суть того, что он хотел сказать. Бессилие, граничащее с безумием, осознание собственной слабости и неспособности что-то изменить. Но всё же она не поняла до конца. Виноваты были не только проклятые. Больше всего юный друид ненавидел тех, кто причинял боль природе просто так, ради забавы. И это были не только преследуемые кланом изменники. Это были эльфы, которых он должен был защищать.
Но помимо того слова Таяндрис вызвали мимолётную тень на его лице. «Иного выбора у нас нет». Она будто вторила его мрачным мыслям, обрекая его на единственно возможный исход. Всё внутри него закипало от этих слов, выворачивало. Он не собирался сдаваться, только не теперь. Пусть его будущее ещё не было для него более ясным, он понимал, что по этому пути идти он не сможет, смириться с несправедливостью, которую он видел ранее, у него не получится. Рано или поздно он перевернёт мир! Только вот своих сил на это не хватало. Он был единственным на этом поле боя, нужно было найти какой-то способ всё изменить. С каждым годом перспектива бездумной службы клану в течение нескольких столетий становилась всё более явной. Этот путь был прямым, и если необходимо было свернуть с него, то безвозвратно.
— Шейрату? — отвлекла его от мыслей Танядрис. Он снова взглянул в её глаза и увидел в них беспокойство. Это заставило его обнадёживающе улыбнуться.
— Ничего, всё хорошо, — сказал он довольно убедительно, хотя в душе всё продолжало кипеть от едва сдерживаемых эмоций.
— Отлично, — улыбнулась она и снова направилась к палатке. — Нам нужно переодеться, позавтракать, набраться сил, после чего я буду готовить тебя к встрече с нашим главным врагом — проклятыми.
Шейрату остолбенел, глядя вслед бодро шагающей эльфийке.
— Проклятые? — выдавил он из себя. — Мы будем сражаться с проклятыми?
Не то, чтобы он не предполагал этого. Скорее всем нутром отрицал встречу со столь опасным врагом на первом же своём задании. На уроках клана учителя рассказывали о них — эльфах-предателях, отвернувшихся от своих богов и народа, поклявшихся в верности силам Богов Тьмы, могущественных потусторонних существ, несущих хаос и разрушение. Они со временем забывали родной язык и проводили жуткие ритуалы рядом с разрывами в пространстве, ведущими в мир их жутких повелителей — расщелинами, для расширения которых отступники использовали кровавые жертвоприношения, не щадя никого из своих бывших собратьев. Взамен они получали в свои руки тёмную силу, способную уничтожать их врагов, делающую их невидимыми для зрения природы, словно всё, что относилось к Тёмным Богам, выпадало из неё. За последние несколько тысячелетий проклятые оставались самым главным врагом клана, и все его силы были направлены на борьбу с ними.
Таяндрис остановилась и развернулась к своему ученику. Ему снова показалось, что она хитро улыбается.
— Мы не будем сражаться, но должны быть готовы к столкновению с ними. Потому я безумно рада, что ты обладаешь такими способностями, — сказала она оптимистично, хотя взглядом сверлила Шейрату насквозь. Он понимал: она всё равно не перестала думать, что он может подвести её в самый ответственный момент, как это случалось с другими. И он не мог сказать точно, хватит ли ему сил на подобное.

Завтрак прошёл довольно быстро и немногословно. Шейрату смотрел в спину своей наставнице. Даже здесь, в глуши, где не было никого, кроме них, она продолжала следовать строгим правилам клана. До момента полного искупления заклеймлённые не имели права никому показывать своего лица. Что же она могла сделать, чтобы заслужить такую кару от клана? Ему было безумно интересно узнать это, но он понимал, что ещё не время.
Туман рассеялся, и солнечные лучи сверкали золотыми полосами сквозь кроны деревьев. Листья желтели, повинуясь наступлению осени, опадали на землю, застилая её ковром. Было сыро от близости реки и частых дождей, отчего они быстро чернели и становились невзрачной грязной массой. Однако Шейрату радовало, что вокруг он чувствовал гармонию. Вдали от поселений эльфов, в здешних лесах были лишь заставы, которые запасали впрок лишь то, что им было нужно. Они не приносили особого ущерба, не причиняли боли природе, которую чувствовал юный эльф. Но он слышал отголоски тревоги издалека. Мир был неспокоен, он не мог быть спокоен ни в один из моментов жизни, но теперь назревало что-то более масштабное. Грядут великие перемены, и юноше хотелось занять своё заслуженное место в них, в этом пути к новому и более совершенному миру.
Однако Таяндрис удалось отвлечь его от столь глобальных мыслей. Они шли к реке, и в руках у неё была всего лишь небольшая пустая чашка для воды. Друиду оставалось лишь гадать, что задумала его наставница. Достигнув берега, она развернулась к своему спутнику с загадочным видом.
— Сила, подаренная Богами Тьмы проклятым, ими самими не развивается, — начала она своё объяснение. — Возможно от её небольшого запаса и природной ограниченности, или же наоборот от нежелания её обладателей. Вполне вероятно, что они считают, что этого достаточно для победы. Во всех сражениях, в которых я участвовала, они применяли лишь один вид заклинаний — стрелу разрушения.
Шейрату слушал её с интересом, ловя каждое слово. Ведь она была опытнее него, и столь ценные знания могли спасти его жизнь. Он прекрасно это осознавал.
— Сегодня я буду учить тебя реакции, — сказала она с лёгким сомнением в голосе. — Научить этому за день, конечно, практически невозможно, но я постараюсь. Не сомневаюсь, у тебя был опыт, были уроки в школе клана, мне нужно лишь проверить это, как и прочие полезные нам навыки.
Сомнение отразилось и на его лице. Реакция? Неужели она сомневалась в его способности предвидеть какие-либо атаки? Хотя, после своего поражения, Шейрату не стоило в этом сомневаться, потому он смиренно кивнул. Таяндрис улыбнулась и наклонилась к реке, зачерпнув в чашку воды. Снова выпрямившись, она отошла на небольшое расстояние от своего ученика.
— Стрелы разрушения невозможно отразить, и они наносят огромный урон, если достигают цели, — её тон снова стал суровым и серьёзным. — Ты должен закрыться от атаки так, чтобы ни капля воды не попала на тебя.
Его глаза расширились от удивления, но он не стал возражать. Она была его наставником, ей лучше знать, чего требовать и каким образом. Он вздохнул и сосредоточился на ней, снова ставшей его противницей.
— И ещё, — сказала она, снова привлекая его внимание. Он перевёл взгляд с её рук на лицо, и тут же она резким рывком метнула в него содержимое кружки. Ошарашенный, юный друид успел лишь закрыться внезапно выросшими стеблями травы. Тонкие листья прогнулись под струями воды, и большая её часть вылилась на разочарованного собой эльфа. Послышался смех Таяндрис, и Шейрату с некоторым раздражением заставил траву принять свой обычный размер.
— Я даже не знаю, реакция подвела тебя или неоднозначность в выборе защиты, — сказала она весело, пытаясь унять свой смех.
Вода ещё стекала струйками по волосам Шейрату, не придавая ему шарма, а смех эльфийки не только смущал, но и раздражал. Она продолжала посмеиваться, но затем вдруг снова метнула в него воду из кружки. Когда она успела её зачерпнуть, ему оставалось лишь догадываться. В этот раз он успел закрыться слоем корней, идущих в несколько рядов. Плотные переплетения сумели сдержать практически всё, лишь мелкие брызги попали на того, кто ими управлял. Но капли смешались с землёй, так что теперь он был покрыт также кусочками грязи. Краем глаза, однако, он сумел заметить медленно плывущие по реке листья. Интересно, а та, что проверяет его реакцию, сумеет ли сама отразить подобную неожиданную атаку? Незаметным жестом руки друид заставил листья погрузиться в воду.
— Уже лучше, но я всё равно вижу, что защита не превосходна, — отметила Таяндрис. Шейрату натянуто улыбнулся и заставил корни уйти обратно под землю.
— Попробуй комбинировать заклинания, — посоветовала она, видимо, не слишком хорошо представляя себе, как это должно выглядеть, но надеясь на понимание своего ученика.
— Хорошо, — буркнул он, и в тот самый момент, когда он говорил, она запустила в него воду. Снова она не давала ему медлить, заставляла действовать решительно. Стебли травы взметнулись вверх, а перед ними прошёл слой корней. Первый слой сумел сдержать большую часть атаки, а второй перекрыл путь её остаткам. Шейрату казалось, что он видит, как эльфийка удовлетворённо улыбается. Он поспешил убрать барьер, чтобы узреть это воочию, но, как только лишился защиты, заметил, как в него летит новая порция воды. Он смог лишь уклониться в сторону, отчего снаряд врезался ему не в лицо, а плечо. Возмущённый этим, он взмахнул руками, и из реки стремительно вырвались крупные листья, полные воды. Они устремились к Танядрис, собираясь поразить её, пока она не ожидает этого. Было слишком мало времени, чтобы среагировать.
Но ей это удалось. Он заворожено наблюдал, как она увернулась в сторону от первого, наклонилась, пропустив второй, и отскочила в сторону, не дав попасть третьему снаряду. Выпрямившись, она посмотрела на друида, в её глазах читался триумф и вызов. Это было завораживающе и волшебно, отчего тот просто не смог сдержать эмоций, отразившихся на его лице глуповатым восхищением. Это заставило Таяндрис усмехнуться.
— Не расслабляйся, Шейрату. Проклятые не будут ждать, пока ты приготовишься, — велела она ему, но прозвучало это с некоторым смущением, словно они играли в игру. Ему нравилось это ощущение, нравилось то, как он чувствует себя рядом с ней. Словно время останавливалось, позволяя им наслаждаться этими минутами наедине друг с другом. Он и забыл на мгновение, зачем он здесь, что за задание ждёт их дальше. Он утонул в её лазурных глазах, понимая, что с ним случилось то, чего он не ожидал. То, что, как он считал, уже никогда с ним не случится.

Новый взгляд на Таяндрис заставлял Шейрату всё больше проводить времени в мрачных раздумьях наедине с самим собой. Он не мог отделаться от мысли, что его влечение к ней неоправданно, нелогично, но в то же время нее мог от него избавиться. Он всё больше и больше привязывался к эльфийке, мысли о ней заполняли его разум. Его также и пугала скоротечность этого события. Как он мог настолько сильно увлечься кем-то за пару дней? Неужели это возможно, или просто его изголодавшийся разум требовал хоть какого-то контакта? Поиск ответов на эти вопросы ни к чему не приводил, лишь к страданиям от растерянности. Шейрату необходимо было взять себя в руки, подавить это чувство, пока оно абсолютно не лишило его сил и возможности сопротивляться.
— О чём ты думаешь? — подсела к нему Таяндрис.
Они перенесли палатку ближе к заставе у реки. Здесь на небольшой поляне они разожгли костёр. Они оба не хотели ночевать в небольшой комнатушке для ожидающих на пристани, там было сыро, пахло плесенью и рыбой, складируемой в соседнем помещении. Шейрату ближе было спать среди природы на открытом воздухе, и эльфийка не возражала. Она уже привыкла к подобному образу жизни. Темнело, небо окрасилось в богатый фиолетовый цвет, провожая последние закатные лучи солнца. Небольшой костёр освещал тёплыми лучами место их ночлега. Прислонившись к дереву, Шейрату задумчиво смотрел на небольшой клочок неба перед собой. Девушка нарушила его погружение в мысли, заставив вздрогнуть. Он понимал, что она видит его смятение, видит перемены в нём, и молился, чтобы она не поняла их причину.
— Обо всём понемногу, — ответил он уклончиво. — Например, о том, что за задание приготовил мне клан.
Таяндрис усмехнулась и прилегла, подложив руку под голову.
— Всего лишь разведка в глубине эльфийских земель, откуда пришли тревожные сообщения. Силы клана подойдут туда чуть позже, нам необходимо до их прихода осознать масштаб угрозы.
— И если угроза реальна?
— Тогда мы отступим до прибытия подкрепления. И будем оборонять поселение.
— Проклятые не могут идти на такой риск, если на кону стоит всего лишь поселение, — сощурился Шейрату. Глаза Таяндрис метнулись на него, внимательно вглядываясь, и от напряжения в них он смутился.
— Наша задача — выполнять поручения. Больше подробностей тебе знать не обязательно, — мрачно отрезала она и отвернулась к темнеющему небу.
Несколько мгновений он наблюдал за ней и размышлял. Всё же ему не хотелось так просто сдаваться.
— Можно личный вопрос? — осторожно спросил он, вернув себе её взгляд. — Почему тебя отправили на трибунал?
Её напряжённое тело едва заметно дрогнуло. Видимо, он задел больную струну.
— Просто я должен доверить свою жизнь под твоё командование, — улыбнулся он, словно пытаясь смягчить ситуацию. — Честно говоря, с первой нашей встречи меня не покидает это беспокойство.
Попытка была явно неудачной. Ещё более напряжённая эльфийка мрачно поднялась на ноги и бросила на своего ученика твёрдый взгляд.
— Мне было 29 лет, и на тот момент я заслужила звание правой руки своего командира. Я добилась этого девятью годами верной и упорной службы клану. Я шла бок о бок со своим наставником даже на самые опасные задания. Но я не сделала того, что должна была сделать. Доверие к нему ослепило меня, и я не увидела необратимых изменений в нём. Он предал нас и стал демоном. Теперь его место в темнице Ноар, где он сгниёт, когда придёт его час. А я искуплю свою ошибку. Я много анализировала его поведение, и теперь могу вычислить потенциального предателя в наших рядах. Я уже сбилась со счёта, скольких соратников убила прежде, чем они предали меня. Потому твоё своеволие — тонкая грань, по которой ты ходишь, Шейрату. Не забывай своё место, если хочешь добиться большего. Верность рождается из уважения.
— Простите, наставница, — едва заметно улыбнулся он, не спуская с неё глаз.
Внезапно она выхватила клинок из-за пояса и метнулась к нему. Лезвие зазвенело у шеи друида, заставив его в опаске вздрогнуть. Её расширенные в гневе глаза сверлили его насквозь, словно проникая в его сознание и читая мысли. Он был напуган, ошарашен, но в то же время настолько очарован ею, что потерял дар речи. В этот момент ему безумно хотелось прикоснуться к ней, почувствовать дрожь натянутых как струна мышц, но тело сковало, не позволяя ему пошевелиться, даже дышать. Она испытывала его взглядом, и ему было интересно, что же именно она думает, что она видит в нём.
А затем всё внезапно прекратилось. Она резко отстранилась, гневно выдохнула и ушла в палатку. Шейрату смотрел ей вслед, не понимая, что же именно произошло, и что ему делать дальше. Он снова обратил взгляд на небо, словно пытаясь спросить у звёзд и луны ответ, но они были безмолвны. Он сидел и слушал ночную природу, прокручивая в голове произошедшее и размышляя. Но мысли не шли, а веки понемногу закрывались погружая его в очередной странный сон без сновидений.

Резкие толчки в плечо вырвали юношу из объятий сна.
— Шейрату, пора вставать, — услышал он обеспокоенный голос Таяндрис. — Корабль прибыл.
Он послушно кивнул и протёр глаза. Первые лучи солнца пробивались сквозь резной потолок из крон деревьев. Разбудив своего ученика, эльфийка стала собирать их место ночлега. Она была напряжена, словно не хотела встречаться с ним глазами, вероятно, до сих пор думала о произошедшем ночью. Как ни странно, этим утром их мысли совпали. Шейрату несколько секунд задумчиво смотрел в одну точку перед собой, пытаясь собрать все силы в кулак. То, что было — лишь его минутная слабость, дальше он сумеет держать себя в руках. Вздохнув, он решился ей помочь. Вместе, не проронив ни слова, они собрали палатку и двинулись на причаливший у пристани корабль. Он был таким же, как и тот, что приплывал за новичками в Занто, только немного меньше размерами. На палубе уже суетились эльфы-моряки, подготавливая судно, судя по всему, к очень далёкому плаванию. Когда последние пассажиры взошли на борт, оно медленно двинулось по реке.
Шейрату вдруг ощутил, как всё изменилось. Мгновенно его наставница превратилась в полноценного сурового командира отряда, взвешивающего манёвры и тактические решения в голове. Даже её походка трансформировалась в командирскую поступь, не было уже той лёгкости, она ходила по палубе широкими размашистыми шагами, наблюдая за действиями своих подчинённых. Это была Таяндрис в другой стихии. Но даже в ней, как с удовлетворённой улыбкой отметил для себя друид, она была превосходна. Его воинственная богиня.
Она тревожно осматривалась, словно ища кого-то. Навстречу ей подходили многие эльфы, члены клана, некоторые кланялись. Видимо, это были те, кто непосредственно находился у неё в подчинении. Всего на палубе юноша насчитал тринадцать бойцов.
— Шейрату, — окликнула его наставница, отвлекая от мыслей. Он встрепенулся и повернулся к ней, только тогда сумел заметить четырёх эльфов, которых она привела с собой — судя по униформе, двух лучников, жрицу и воина. Камни на их груди были ярко-зелёными, испещрёнными трещинами. У них за плечами явно было меньше опыта, чем у Таяндрис, но больше, чем у других членов её отряда. Видимо, это были самые верные её спутники.
— Хочу представить тебе моих лучших бойцов, — подтвердила воительница его мысли. — Это Рину, Мансис, Лонес и Кайди.
Её рука поочёрёдно указала на каждого из представленных, те следом отвешивали почтительный поклон новому члену их группы. Первым стоял мужчина-лучник среднего роста с каштановыми прямыми волосами до плеч. Взгляд полуприкрытых глаз создавал ощущение недоверия ко всему окружающему, к этому, видимо, стоило привыкнуть со временем. Вторая девушка-жрица была пониже, миловидная, с изумрудно-зелёными локонами закрывавшими её спину, словно потоком рвущимся из вплетённой в них ленты, а в огромных чистых глазах голубого цвета с лёгким изумрудным оттенком можно было утонуть с первого взгляда. Благо, юный друид сумел выработать иммунитет к женской красоте. Следующий эльф-воин был выше всех чуть ли не на голову, по комплекции он казался неуклюжим и неповоротливым, но Шейрату понимал, что если он здесь, то это не так. Абсолютно непримечательная внешность и тяжёлый взгляд как у палача окончательно отталкивали. Четвёртая обворожительная девушка, так же лучница, с розовыми волосами выглядела как обычная эльфийская красавица. Им бы впору было остаться в школах или пойти на другие задания, чтобы побыстрее вырваться из тисков клана, выбрать выгодную партию и забыть о службе как о страшном сне. Почему они здесь? Но поднимать эту тему юноша не особо горел желанием, чтобы вновь не познакомить шею с остротой клинка Таяндрис.
— Это новый член нашего отряда, Шейрату, очень талантливый друид, — тем временем представила его наставница перед своими спутниками. Они посмотрели на него с недоверием, некоторые с разочарованием, будто ожидали увидеть армию вместо одного лишь юнца, ни разу не участвовавшего в сражениях. Он же, очнувшись от раздумий и вспомнив о манерах, которым его учили, учтиво поклонился, чуть ниже, чем они ему. Он всё ещё чувствовал на себе их взгляды. Недоверчивые, опасающиеся, с примесью лёгкого отвращения и страха. Это коробило его и не особо располагало к общению. Потому, когда своеобразная церемония знакомства была закончена, он не отправился за всеми в трюм, где можно было пообщаться, поесть и поспать, набраться сил перед заданием. Он остался на палубе среди снующих матросов, зная, что вскоре здесь не будет практически никого, он сможет побыть один и наблюдать, как солнце плескается в волнах, пробиваясь через кроны деревьев. Лёгкая грусть находила на него от ощущения безграничного одиночества. Одиночества даже там, где было так много других эльфов. Как и всю его жизнь.
— Что-то не так? — услышал он голос со стороны и, вздрогнув, повернулся к нему. Это была Таяндрис, она подошла к нему и опёрлась о борт корабля, внимательно наблюдая за ним. Её близость снова заставила его ощущать это странное необъяснимое волнение.
— Я чувствую себя не в своей тарелке от подобных взглядов, — признался он с улыбкой. — Словно я не тот, кого вы ожидали увидеть.
Она отвела взгляд и немного скривила губы, что отчётливо дало ему понять — он оказался прав. В чём он и не сомневался.
— Просто мы запрашивали более подготовленное подкрепление для такого задания, — ответила она напряжённо. — И более многочисленное.
Он грустно усмехнулся, наблюдая за волнами, бьющимися о борт корабля.
— Могу я спросить, сколько лет Вы сражаетесь вместе со своими самыми верными спутниками?
— С Лонес — тринадцать, это самый долгий срок. С Кайди и Рину — семь лет, а с Мансис — одиннадцать, — ответила она без какой-либо доли сомнения по поводу того, зачем же ему требовалась эта информация.
Шейрату сжал губы, переваривая в голове эти цифры.
— Вы все думаете, что я слишком молод, — прошептал он с нотками злобы в голосе, постепенно нарастающими с каждым словом. — Что я ни на что не способен из-за своего возраста. Я окончил обучение в клане в двадцать лет и три года ждал, пока меня призовут на задание. Не ради этого я потерял столько времени.
— Шейрату, — с недоумением позвала его Таяндрис. Он резко повернулся к ней, пылая от переполнившей его ярости, готовый высказать ей всё, что думал… И не смог. Эти мысли ещё не должны были быть высказаны.
— Тебе нужно всего лишь удачно себя проявить, и они начнут тебя уважать, — она улыбнулась, словно утешая его. Он нахмурился, опустил взгляд и еле заметно кивнул. Но это согласие было лишь видимым. Пусть его и раздражало то, что его недооценивали другие эльфы, их уважение ему было не нужно. Больше всего его пугала мысль, что он жаждет расплаты за всю ту неприязнь, что получал со стороны других.
— Я пойду, отдохну, — отмахнулся он, направляясь к каютам. Таяндрис не стала возражать и лишь пропустила его вперёд. Она посмотрела ему вслед с тревогой во взгляде, оценивая его поведение. Не помешает ли это им всем в бою, сможет ли он доказать, что действительно достоин находиться в её отряде? Или же он сломается, как многие до него?

Следующие несколько дней Шейрату удавалось каким-то невероятным образом ускользать как от Таяндрис, так и от её эльфов. Они могли видеть его всего мгновение, после чего он снова пропадал, будто бы растворялся. Это не могло не вызвать у его наставницы беспокойства. Он отстранился от всех них.
Весь секрет был в природной скрытности, не больше. А также в очень сильном нежелании с кем-то видеться, и тем более разговаривать. После прошлой беседы с Таяндрис на палубе у юного друида на душе остался осадок, а мысли сплелись в огромный неразборчивый ком. Большую часть времени он проводил, скитаясь по кораблю, избегая чьей-либо компании, напряжённо думал. О ней, о будущем, об отношении других. Всё в один момент показалось ему безумно сложным, неправильным. Он боялся, вновь чувствуя в душе пламя злости. Привыкнув к одиночеству, юноша приютил в своей душе тьму. Он поддался гневу и ненависти, которым пытался сопротивляться впоследствии долгие годы. И ему это удавалось, но порой, когда он терял контроль, в нём просыпались старые повадки, в такие моменты он действовал интуитивно. Он говорил и делал то, что думал, не беспокоясь о том, что это может быть жестоко или в чём-то несправедливо, принимал спонтанные решения и мог идти по головам без капли сожаления к чужой судьбе. Каждый раз подобные поступки пробуждали в нём воспоминания, от которых он так долго пытался сбежать. Он мог себя сдерживать, но волнение вокруг росло, и он боялся, что рано или поздно отдастся своим гневу и жестокости полностью. Он обещал сам себе, что исправит прошлые ошибки, что не будет создавать новых трудноразрешимых проблем. И отчаянно сопротивлялся мысли, что сойти с этого пути будет намного проще.
Медленно текли дни в этой кромешной апатии, где не было ничего, кроме мрака, сырости и одиночества. И вдруг всё изменилось. Не внутри, а снаружи. Послышались быстрые шаги на палубе и крики. Спешка, суматоха, Шейрату понимал, что это значит. Скоро они должны были приплыть. Час настал, и ему необходимо было замкнуть свои чувства вне досягаемости кого-либо. Глубоко вздохнув и взяв себя в руки, он направился к выходу на палубу. По дороге он сталкивался с эльфами, но они словно не замечали его. Только один умудрился не только уставиться в него в упор, но и резко прижать к стене, чтобы не мешать движению. Приглядевшись к нему, Шейрату признал в нём Лонес.
— Тебя Таяндрис ищет уже несколько дней. Где ты был? — сказал он с суровыми нотками в голосе.
— Ну, явно, что на корабле, — ответил друид с некоторым пренебрежением. Юноша не обязан был отчитываться перед ним. Тот нахмурился ему в ответ, переваривая эту колкость.
— Мы скоро причалим. Поднимайся на палубу. Объяснишь всё ей лично. Может, она даже найдёт время поучить тебя уважению к старшим, — сказал воин приказным тоном, затем развернулся и направился к себе в каюту. Шейрату усмехнулся и двинулся в сторону выхода наверх.
Выйдя, он зажмурился от яркого солнечного света. Похоже, он действительно слишком много времени провёл в трюме. Дав глазам привыкнуть, он осмотрелся, увидел свою наставницу и двинулся к ней. Она внимательно следила за сборами, бегло осматривая проходящих мимо эльфов. Припасов у неё при себе не было, остальные тоже были налегке. Это порадовало его, ведь означало, что их задание не затянется. Он осторожно подошёл к ней и кашлянул, привлекая внимание. Она суетливо повернулась к нему и окинула беглым взглядом с ног до головы.
— Где ты был? — в её голосе проскользнули жёсткие нотки, словно она по отечески отчитывала его за шалость. Но он готов был принять это и играть по этим правилам.
— В трюме. Пытался собраться с мыслями. Простите, если сделал что-то не так.
— Если бы ты больше общался с другими эльфами, они стали бы тебе доверять. Не забывай, что не только ты ставишь свою жизнь на кон. Они тоже, потому твоя отрешённость вселяет в них тревогу.
— Да, простите, с моей стороны это было неразумно.
Она напряжённо вздохнула, надеясь, что этот разговор привёл его к нужным выводам.
— Скоро мы причалим к пристани в лесах Грантджо. Ты готов?
— Да, я готов к заданию, — ответил он со смирением, заставив её удовлетворённо кивнуть.
— Хорошо, тогда жди, когда будет объявлена высадка. Надеюсь, ты меня не подведёшь, — добавила она смягчившимся голосом, от чего юноша на мгновение ощутил ту же близость, которая была в первые два дня их знакомства, когда ему не приходилось задумываться о субординации. Таяндрис отступила и пошла далее наблюдать за происходящим и давать некоторые наставления своим спутникам. Шейрату кивнул ей вслед и отошёл в сторону, опёрся о борт корабля. Он смотрел на проплывавший мимо пейзаж. Широкое устье реки пролегало между берегами, словно усыпанными массивными тёмными деревьями с густой кроной. Вдалеке уже виднелась пристань, это означало, что скоро они прибудут на место. Её можно было назвать полноценным портом, от массивного деревянного строения отходило множество причалов, к которым были пришвартованы торговые суда различных размеров. Видимо, поселение должно было быть довольно крупным.
Когда корабль поравнялся с пристанью, моряки оживились, швартуясь с помощью своих коллег на суше и опуская трап. Таяндрис повела за собой свой отряд. Шейрату с интересом оглядывался по сторонам. Через лес шла одна дорога, на которой их уже встречало несколько лучниц, внешне ничем не отличавшихся друг от друга. Когда отряд приблизился к ним, навстречу вышла одна из них и поклонилась наставнице друида.
— Добро пожаловать, госпожа Таяндрис. Мы с нетерпением ждали прибытия Вас и Ваших спутников, — сказала она мелодичным голосом.
Суровая воительница учтиво поклонилась в ответ, Шейрату отметил про себя, что уважение других льстило ей. Заклеймлённым редко выпадала такая честь, а, значит, им было за что так к ней обращаться.
— Что удалось выяснить местным отрядам? — спросила Таяндрис, и все собравшиеся двинулись вперёд по дороге.
— Проклятые наращивают свои силы на севере, — отрапортовала послушно лучница. — Есть предположения, что там находится расщелина, судя по всему, не слишком большая, потому что в рядах врага были лишь отродья тьмы, но всё могло измениться. Тем более на Виспо они пока не напали, лишь на близлежащие деревни. Они не слишком густо населены, большинство жителей успели добраться до поселения. Для обороны потребовалось стянуть все основные войска, потому разведать, какова ситуация в стане врага на данный момент не представляется возможным.
— Мы это исправим, — решительно кивнула Таяндрис. — А вести от основных сил клана доходили? Когда их ждать?
— Они прибудут со дня на день, госпожа.
— Хорошо. Значит, в настоящее время, наша задача — разведать расположение расщелины, выяснить, какими силами располагают проклятые. И не спровоцировать полноценного нападения на поселение.
Есть ли такая возможность у отряда из тринадцати воинов и лучников, а также одного друида-новичка против предполагаемой армии отродий, стремящихся отхватить от каждого кусок мяса побольше, возглавляемых проклятыми эльфами, а, может быть, и кем-то посильнее, чьи заклинания в большинстве случаев поражали смертельно? Шейрату хотелось посмотреть на это, но скорее со стороны, нежели принимая активное участие. Однако выбора не было. Тот, кто отправлял его на это задание, был намерен избавиться от юного друида. Но он не так прост. Собрав всю свою смелость и силу в кулак, он решил, что будет биться настолько эффективно, насколько возможно. Может быть, в этом и был его путь, как и у множества других – вечные попытки сопротивляться року.
Посреди леса выросло крупное поселение, его даже можно было назвать городом. Множество эльфов ходило по улочкам среди казавшихся игрушечными домов, словно построенных по мотивам детских сказок и легенд. Цвета пестрили, на подоконниках круглых окон питались нежным солнечным светом различные растения, крыши домов покрывала солома, более богатых и крупных – разноцветные пластинки из древесины. Подобное буйство красок было непривычно юному эльфу, вырвавшемуся из простой рыбацкой деревушки, оно казалось ему безумно нелепым. Неудивительно, что нападения вызвали подобный резонанс у изнеженных жизнью обитателей здешних мест. Независимо от положения, от роскоши или бедности одеяний, в лице каждого местного был животный страх от надвигающейся опасности.
Тем временем отряд поравнялся с вышедшим им навстречу статным колдуном в возрасте, опирающимся на искусно вырезанный посох при ходьбе. Подойдя ближе, он кивнул, и Таяндрис ответила ему почтительным поклоном в знак приветствия.
— Наконец-то, вы прибыли. Моё имя хервен Вальдер, я — глава Виспо, — произнёс он радостно, но в его глазах всё же читалась неуверенность. — Мне казалось, что клан пришлёт больше эльфов для устранения угрозы.
— Мы лишь прибыли на разведку. Основные силы подойдут чуть позже.
Мужчина покачал головой.
— Неужели они не понимают всю ценность артефакта? — произнёс он возмущённо сам себе, но осёкся, будто только что вспомнил, что перед ним кто-то стоит.
Взгляд Таяндрис метнулся на подчинённых. Глаза Шейрату сощурились, он сосредоточенно и заинтересованно обдумывал сказанное колдуном. Артефакт? Значит, силы клана движутся сюда не для избавления от проклятых, не для спасения местных жителей? Они идут сюда за вещью, которая, видимо, не имела для них никакого значения ранее, если они забросили её в это захолустье, а теперь внезапно обрёла какой-то смысл. Как только возникла вероятность её пропажи. И сотни эльфов должны были рисковать жизнями за эту промашку. Отвратительно нелепо.
— Если Вы выделите нам колдуна, мы отправимся сиюминутно, — тем временем попросила Таяндрис.
— Вы прибыли на разведку без колдуна? — смутился Вальдер.
— Он выбыл из нашего отряда на прошлом задании. Неблагоприятное стечение обстоятельств. Не могу сказать точно, почему клан проигнорировал мой запрос на нового, — туманно пояснила Таяндрис.
— Как пожелаете, — сжал губы он, бегло пробежавшись глазами по отряду. – Мы пришлём Вам подходящего эльфа и начнём необходимые приготовления для усиления обороны Виспо.
На этом их пути разошлись. Таяндрис со своими спутниками отправилась прямо, по главной дороге, уводя их к северному лесу.
— Почему нельзя просто перенести артефакт? — заинтересованно спросил Шейрату. — Зачем ради этого подвергать столько жизней опасности?
Таяндрис метнула на него резкий взгляд. Как и несколько членов отряда, которые ещё не привыкли к его дерзким высказываниям.
— Ты помнишь, что я говорила тебе про поручения клана?
— Да, простите, — смиренно вздохнул он.
— Ну, наконец-то, я не единственная здесь, кто прогуливал в школе уроки дисциплины, — внезапно влившись в их диалог, усмехнулась Мансис.
Это заявление вызвало в отряде сдержанный смех, разрядив напряжённую ситуацию. Шейрату посмотрел на неё и поймал взгляд её лучезарных глаз. Похоже, он завёл себе первого доброжелателя в отряде. Почему-то эта мысль несколько смущала его, как и её улыбка, потому он поспешил отвести глаза. Может, ему всё же удастся наладить с ними контакт и стать одним из них. По крайней мере начало этому было положено.

На выходе из поселения их нагнал статный мужчина в одеждах колдуна, сдержанно представившийся Сейварном. Следующие полчаса пути отряд Таяндрис осторожно, стараясь издавать как можно меньше шума, прокладывал свой путь меж деревьев. Кругом было тихо, лес был спокоен, ничего не предвещало беды. Они все напряжённо прислушивались к каждому постороннему шороху. Было странное ощущение, что кто-то следит за ними, но не вступает в битву из каких-то соображений, которые, готов был поклясться Шейрату, были не к добру для незваных гостей в этих лесах. Вдруг Таяндрис резко остановилась и принюхалась.
— Пахнет дымом, — прошептала она задумчиво.
Все нахмурились. В воздухе действительно ощущался запах гари. Они прошли ещё немного и вышли на поляну, где располагалось когда-то поселение. От небольших домиков, сооружённых из глины и веток, остались лишь обугленные дымящиеся руины. На земле были следы битвы и крови, отпечатки ног эльфов, а также странные углубления, словно от огромных конусовидных игл. Ни одного тела не было, так же как и не было ни единого выжившего. Поселение было абсолютно пустым.
— Они забрали все трупы, — отметила командир. — Видимо, чтобы кормить свою армию.
Шейрату поморщился, ещё не привыкнув к реальности, с которой до этого был знаком лишь в теории. Это не уроки в школе клана. Здесь опасность грозила каждому из них, и смерть дышала в затылок. Природа тревожно шептала о надвигающейся тьме и была в панике. Для этого проклятые жгли деревья, чтобы ослаблять друидов в их родных лесах. И это у них получалось довольно эффективно, потому что юноша с каждой секундой ощущал, как дрожь в руках нарастает, но всеми силами пытался не показывать этого своим спутникам.
Несколько минут эльфы оглядывались по сторонам, ища хоть какие-то зацепки, бродили по поселению.
— Лишь отродья, — с некоторым разочарованием изрекла Таяндрис. — Они всегда двигаются столь хаотично, что по следам невозможно сказать, сколько же их было здесь. Может, есть шанс, что размеры расщелины достаточно ничтожны, и клану хватит всего одного захода для зачистки леса?
— Они стягиваются к источнику колебаний энергии на севере, — вставил своё слово Сейварн. — Похоже, подпитывают расщелину.
Рину хмыкнул, остальные промолчали. Это было бы понятно и без применения колдовских способностей. Командир поднялась на ноги, мрачно глядя туда, куда должен был дальше лечь их путь.
— Не стоит тешить себя напрасной надеждой. Идём дальше. Теперь у нас есть ориентир, откуда они могли прийти. И будьте начеку, они наблюдают за нами из теней.
Отряд двинулся по следам вглубь леса. Через несколько минут впереди забрезжил свет, ещё одна опушка. Таяндрис со своими спутниками скрылась в кустах, из которых открывался отличный вид на происходящее. Из-за густой листвы они могли наблюдать за происходящим. Им удалось нагнать разорителей предыдущего поселения. На поляне сновали туда-сюда отродья тьмы — существа примерно в метр высотой, они чем-то напоминали огромных шестилапых пауков, но их конусовидные лапы обладали заострёнными концами, от чего оставляли глубокие следы в земле. Большую часть головы занимала массивная пасть с выпирающими из неё клыками. Твари издавали пронзительные вопли и визги, словно выпрашивая у своих хозяев новую порцию плоти.
Их стая стягивалась к клеткам, представляющим собой неуклюжие сооружения из тонких переплетённых прутьев, помещённых на более толстые и прочные ветви для транспортировки. В них были заперты эльфы: живые отчаянно стонали среди окровавленных трупов и слабо звали на помощь. Также Шейрату заметил позади клеток трёх массивных мужчин, хотя с первого взгляда нельзя было точно сказать, что они принадлежат к той же расе, что пленники и затаившиеся в кустах разведчики. Более крупные, мускулистого телосложения, с тёмной кожей, покрытой странными символами, словно выжженными на ней, они уже не были похожи на обычных эльфов. Из одежды на них была лишь набедренная повязка грязного пыльного цвета, открывающая их формы во всей красе. Поверх неё были прикреплены ножны, Шейрату видел в них лишь серебряные рукояти с причудливыми переплетающимися узорами. Проклятые напряжённо следили за клеткой и хаотично бегающими отродьями.
Один из них вышел вперёд и прорычал что-то на незнакомом шипящем языке, после чего достал из клетки одну эльфийку. Она сопротивлялась и кричала, но ничего не могла сделать. Отчаяние и ужас отразились на её лице. Жаждущие отродья завизжали и стали собираться вокруг неё. Она с паникой смотрела на них, словно молясь, чтобы всё это не было правдой. Одним сильным движением он толкнул вперёд перепуганную до смерти пленницу.
— Отступаем, — прошептала Таяндрис, скрыв эту фразу за воплем девушки. Шейрату подумал, что ему показалось, но отряд действительно двинулся прочь, пока обезумевшие от голода твари навалились на брошенное им лакомство. Девушка кричала, она была ещё жива, пока её рвали на части. Но почему бойцы клана не вмешались?..
Ошарашенный друид двинулся следом за своими спутниками, оторвав зачарованный взгляд от мешанины уродливых тварей. Почему? Почему они ушли, ничего не сделав?
— Мы не освободим пленников? — решился спросить он, когда они достаточно далеко отошли. — Мы будем просто смотреть, как их убивают?
— Наша задача — разведать обстановку, — мрачно ответила Таяндрис, не глядя на него. — Если нападём, можем спровоцировать их на ответную атаку. И подвергнем опасности поселение.
Шейрату чувствовал, как внутри него кипит кровь от этих слов. Закрыть глаза на беду простых эльфов, оставить их умирать там, лишь бы не подвергнуть опасности поселение. А точнее этот проклятый артефакт! Его руки дрожали уже отчётливее от переполнявшей его злости.
“Кто несёт в душе тьму, тот сам станет тьмой,” — внезапно прошептали деревья, ошарашив его. Как нельзя некстати Таяндрис снова бросила на него взгляд, уловив всё это смешение чувств, отражённое на его лице, и немного замедлила шаг, чтобы поравняться с ним. Жестом руки она успела дать команду отряду продолжать движение в прежнем темпе.
— В чём именно ты сомневаешься сейчас? — прошептала она напряжённо.
Он бросил на неё взгляд, словно только что увидел рядом с собой.
— Хватит ли мне сил оставаться в стороне, — честно признался он. — Ведь мы могли бы перебить их всех. Ещё до того, как они подали бы сигнал остальным силам.
— Я знаю, — усмехнулась она. — Но если бы не получилось? Это приказ клана…
— Да, я понимаю, — ему едва удалось сдержать презрительное фырканье. Следует быть осторожнее и держать свои эмоции в узде. — Простите, я просто немного нервничаю.
— Соберись, Шейрату, — закатив глаза, велела она и удалилась вперёд. Он смиренно выдохнул, всеми силами пытаясь вернуть себе самообладание. Он должен был справиться, должен был показать, чего стоит, Таяндрис и клану.

Продвигаясь далее, эльфы натыкались лишь на небольшие группировки врага, преимущественно у наспех сооружённых клеток. Чтобы отдалиться, приходилось уходить на восток. Всё дальше и дальше, всё глубже, в попытках не нарваться на патрули, эльфы забредали в лес. Шейрату пытался сосредоточиться на зрении природы и отбросить её тревожные сигналы. Мансис лучше него видела огни жизненной силы и подсказывала, с какой стороны заходит враг, где он группируется. Отряд опирался в данный момент лишь на неё. И это создавало в сознании друида ощущение своей безграничной бесполезности.
Рано или поздно они найдут то, что ищут. Колдун корректировал их путь, чувствуя колебание энергий силы в воздухе. Жрица помогала избегать встречи с противниками. А незакалённый новоприбывший друид был совершенно бесполезен и не приносил никакой пользы. Шейрату метал взгляд по окружающим, думая, не дублирует ли он мысли своих спутников.
Если они не будут участвовать в сражениях, то его зачарованный камень не покроется ни единой трещиной, а значит, в глазах других он так и останется никчёмным юнцом, не способным на что-то большее. Отвратительно, ему захотелось презрительно сплюнуть в сторону, но он сдержался. Зачем он вообще здесь? Чем способен помочь?
Его раздумья прервались внезапной остановкой из-за вытянутой вверх руки Таяндрис. Впереди Шейрату разглядел зрением природы множество тёмных силуэтов, по большей части малых. Снова отродья и их хозяева. Но в этот раз они выстраивали довольно чёткую линию и не казались разрозненными отрядами. Они оберегали границу, куда стягивались остальные, волоча за собой свой ценный груз в виде пленников. Похоже, разведчики наконец-то достигли расщелины. Но чтобы разглядеть происходящее, всё ещё необходимо было подобраться поближе. Отряд сгруппировался к своему командиру, чтобы оценить обстановку и выслушать дальнейшие инструкции.
— Они обороняют эту позицию, — прошептала Мансис. — Через ряд вполне можно пробиться, их тут не так много. Чуть поодаль находится жизненный импульс. Одиночка. Остальные лишь стягиваются к нему с пленниками, снабжая таким образом ресурсами для ритуалов. Выглядит не слишком опасно, хватит одного захода для зачистки.
— Это меня и волнует, — мрачно отметила Таяндрис. — Слишком просто. Хотя, небольшой отряд вполне мог просочиться так глубоко в эльфийские земли. Но они действуют слишком самоуверенно. Что-то здесь не так. Какой силой он обладает?
Этот вопрос явно застал Сейварна врасплох.
— Я не знаю, — с нотой возмущения произнёс он. — Расщелина кажется значительной, но, чтобы понять точно, нужно подойти поближе.
— Кто из нас колдун, умник? — усмехнулся Рину. — Это твоя задача — оценить кто наш враг.
— Вообще-то, это ваша задача, а меня здесь быть не должно, — уязвлённо произнёс тот, заставив лучника с презрением фыркнуть.
— Значит, без провокации не удастся понять, какими силами они обладают на самом деле, — констатировал Лонес, что заставило Таяндрис нахмуриться.
— Если вступим в схватку, живыми не выберемся, — отрицательно покачала головой она. — Они перехватят нас по пути назад. Либо нападут на поселение.
— Если бы им хватало сил, они бы уже напали, — вставил своё слово Шейрату, на что снова поймал несколько встревоженных взглядов спутников. Неужели они считают, что он не должен произносить ни слова?
— На нас им вполне их хватит, — скептически отметила Таяндрис.
На несколько секунд повисла тишина, все лихорадочно обдумывали варианты действий. Подойти ближе незамеченными не получится. Но юный друид мог это сделать, а потому медленно опустился, коснувшись руками земли. Они не позволили бы ему этого, посчитали бы слишком опасными его действия, потому он молчал и с опаской поглядывал на своих спутников.
— Может, отступим? — предложила Кайди. — Мы собрали уже достаточно сведений. Клану по силам устранить эту угрозу.
Спасибо ей, что она обратила на себя внимание. Юноша приложил руку к земле, и корни устремились вперёд, преодолевая линию обороны врага, невидимые и неслышные для проклятых, они проникали туда, куда не доставали глаза, уши и чувства эльфов. За кольцом окружения не было ничего. Земля пропиталась гниением и убивала всё живое. Шейрату поморщился от вспышек боли своих миньонов, но продолжал упорно двигать их вперёд, не слушая предостерегающих воплей природы. Её страх его не остановит. Росток проклюнулся и потянулся вверх, обжигаемый окружающей энергией. Он должен был погибнуть, но продолжал жить, испытывая мучения и передавая создателю свою агонию. Юноша морщился, но давил силой воли на растение, чтобы получить то, чего хотел. Оно выбралось к свету, и, после подземной тьмы, Шейрату напрягся от слепящей вспышки. Он видел несколько камней со светящимися магическими рунами, стоящих вокруг крупного пролома в земле, исторгающего вверх эфемерные сгустки оранжевого дыма. Но всё это перекрыл сгорбившийся силуэт. Хищные желтовато-карие глаза, столь ярко выделявшиеся из-за потемневшей кожи, всматривались в новорождённые лепестки, губы оголили чуть удлиннившиеся клыки в ухмылке.
— Незваный гость, — прошептал хищно пугающий незнакомец с лёгким акцентом, чуть растягивая шипящие звуки. — Разве родители не учили тебя, что подсматривать нехорошо?
Некто внезапно выпрямился, направил руку в сторону ростка и испустил поток разрушительной магии, мгновенно испепелившей порождение друида. Шейрату не сдержался и закричал, завалившись назад, чувствуя, как мертвящая магия распространяется глубже, в созданные им корни. Руки оторвались от земли, возвращая его сознание в реальность, и из мутной дымки тут же вынырнули глаза Таяндрис, полные гнева.
— Что ты натворил? — прошипела она, но затем резко развернулась на раздавшийся позади гул. Деревья разрывала в щепки наступающая волна энергии. Шейрату с ужасом смотрел, как она движется прямо на них, едва успел поднять перед собой защиту из травы и корней. Её смело в одно мгновение, оставив обугленные останки, закрывавшие лицо руки отозвались резким жжением от жутких ожогов. И всё же это сработало, и он выжил. Стон боли раздался сбоку. Не успев уйти с пути разрушительной магии, на земле корчился один из их воинов, пока разложение пожирало его ноги, переходя к туловищу. Мансис кинулась к товарищу, применяя заклинания исцеления.
— Жалкое трепыхание! — воскликнул издалека проклятый. — Вы и ваши соратники будете разорваны в клочья!
Топот сотен ног раздался, словно по команде. С диким голодным визгом в бой ринулись отродья тьмы. Таяндрис тут же рванулась вперёд, без сомнения встречая противника размашистыми движениями своего клинка. Оранжевая кровь тварей окрасила лезвие, но вновь прибывшие миньоны Богов Тьмы тут же наваливались на трупы собственных собратьев, желая добраться до манящей добычи. Залп стрел оттеснил волну назад, выиграв несколько секунд.
— Отступаем! — скомандовала Таяндрис и метнулась к Мансис. Дрожащими руками жрица направляла жизненную энергию в товарища, словно стараясь отрешиться от звуков приближающегося полчища. Затрещали корни, прорываясь из земли и окутывая противника, но тварей было слишком много, чтобы задержать всех. Лучники поражали особо быстрых, а кровь раненого лишь распаляла пыл отродий. Приняв решение и собрав волю в кулак, Таяндрис отпихнула жрицу в сторону, разрывая заклинание, и вонзила клинок в грудь собственного подопечного. На мгновение она замерла в растерянности, прикованная взглядом его расширившихся от ужаса глаз, но, гневно вздохнув, несколькими резкими движениями вырвала его оружие из сведённых в судороге пальцев. Стоило ей перевести взгляд на свой отряд, как тот прекратил мешкать. Опытные лучники и воины поспешили исполнить приказ, даже жрица собралась с силами и поспешила нагнать убегающих эльфов. Рину и Шейрату же задержались, всё ещё сдерживая всеми силами натиск отродий. Обожжёные руки дрожали, разложение проникало дальше под кожу, но юноша не собирался так просто сдаваться и расходовал ещё больше сил. Командир метнулась назад, и через пару мгновений последние из её соратников поспешили следом.
Топот отродий прекратился через несколько минут. Шейрату позволил себе остановиться и прибегнуть к зрению природы. Они действительно шли назад, обратно к линии собственной обороны.
Он успел развернуться и отступить на шаг, чтобы не попасть под лезвие настигшей его Таяндрис. Её глаза пылали гневом, она решительно наступала на него. Промахнувшись с первым выпадом, она тут же метнулась вперёд, чтобы совершить второй. Он попытался призвать на помощь корни, но она ловко увернулась от них.
— Таяндрис! Подожди! — воскликнул он, пригнувшись от размашистой траектории лезвия. Но тут же её стопа угодила ему прямо в подбородок. Удар дезориентировал и отбросил юношу к дереву, холодная сталь клинка прижалась к его шее.
— Неужели у тебя получится найти оправдания для своего безрассудства? — прошипела она. — Твоя глупость стоила Камору жизни.
— Я видел, что они обороняют, — торопливо прошептал он, но внезапно осёскся, услышав треск ветки поблизости. Таяндрис тоже вздрогнула. Она смотрела на своего ученика, ожидая от него сигнала, и он тут же поспешил прибегнуть к зрению природы. Силуэты стекались к ним, шестеро невидимых противников. Шейрату сжал в руках траву рядом с собой, а в следующее мгновение заставил стебли в стороне взвиться, чтобы ухватить врага. Удалось застать врасплох лишь двоих, и трава начала агрессивно впиваться в их тела, обозначая их местонахождение. Таяндрис тут же метнулась к ним, пока друид пытался сковать других, несколькими движениями двух клинков оставила в теле раны, проклятые взвыли от боли, разворачиваясь к эльфийке, но она ускользала от них. Сделав ещё несколько скачков, командир вернулась к своему ученику.
— Уходим, — она рывком подняла его на ноги. Он кивнул и тут же побежал в просвет между противниками. Кто-то попытался преградить ему путь, но пучок травы силой метнулся наверх и ударил его, подобно кулаку.
Они бежали, преследуемые новыми врагами, присоединяющимися к погоне со стороны. Теперь силуэтов проклятых было гораздо больше. Вдвоём со столькими незримыми противниками им не справиться, и уйти так же не получится. До Виспо было слишком далеко. Шейрату понимал это. Потому он перехватил эльфийку на бегу, а в следующее мгновение кокон из корней утянул их под землю. В темноте и тишине юноша ощущал жар тела и дыхание своего командира, от чего как-то странно кружилась голова.
— Видимо, ты действительно что-то разглядел, раз они так хотят убить тебя, — прошептала Таяндрис, отдышавшись. — Надолго их это не задержит.
— Я видел расщелину в земле, — напряжённо ответил он, подавляя свои смутные чувства. — Довольно крупную. Но рядом с ней был лишь один проклятый, не было тех, кого он призывал, не было армии. Лишь он, расщелина и крупные камни со странными рунами в стороне, похожими на магические, разломанные пустые клетки, жертвенный камень, покрытый кровью, но без останков.
— Насколько этот проклятый был похож на эльфа? — этот вопрос немного выбил юношу из колеи, потому она поспешила пояснить. — Тела демонов трансформируются, вероятно, из-за силы, которую они получают. Посланники больше похожи на эльфов, им нужно эту силу заслужить.
— Видимо, это его испытание, — усмехнулся Шейрату. — Он посланник.
— Значит, у нас есть шанс победить с силами клана. Но, для начала, надо бы к ним вернуться.
— Я понимаю, дай мне пару минут, — кивнул Шейрату и вернулся к зрению природы. Силуэты на поверхности замедлили свой ход, стекались к месту укрытия эльфов. Судя по энергичным движениям, рыли землю. Ещё немного — и они достигнут кокона. Потому друид перешёл к решительным действиям. Искомое скопление корней само вырвалось наружу, отбросив нескольких ближайших противников прямо в ловушки из травы. Оставшиеся свободными проклятые метнулись вперёд, надеясь пробить защиту друида, но та сама внезапно распахнулась веером, силой плети ударив наступающих врагов. Воспользовавшись замешательством, Шейрату вновь бросился вперёд, Таяндрис не отставала от него. Он изо всех сил старался посылать заклинания, создавая корневые ловушки за собой, но чувствовал, как теряет концентрацию. Он почти выбился из сил, слишком долго применял магию природы. Ещё чуть-чуть, и он начнёт использовать собственные жизненные силы.
— Держись, ещё немного! — словно прочитала его мысли Таяндрис. И он держался, хотя ноги уже начинали заплетаться. Они продолжали свой бег, и когда впереди между деревьев показались дома и мерцающий купол магических барьеров, проклятые отступили. Не в силах больше бежать, Шейрату упал на колени, тяжело дыша. Ему казалось, что лёгкие горят от входящего в них воздуха, голова кружилась, вызывая чувство тошноты и дезориентации. Жжение в руках прошло, сила разрушения прекратила разъедать его кожу, и теперь та лишь сочилась кровью и гноем, отдаваясь ноющей болью.
— Ты как? — Таяндрис опустилась рядом с ним на колено и положила руку на плечо. Он хотел бы ответить ей, но не мог уловить момента между судорожными вдохами. Она решила действовать сама, закинув его руку себе на плечи, и вновь поднялась на ноги. — Идём, нужно вернуться. Особо отчаянные могут настичь нас и здесь.
Он послушался, пытаясь стерпеть вспышки боли и вернуть себе власть над ногами, чтобы самостоятельно переставлять их и хоть немного облегчить ношу эльфийке.
— Не могу сказать, что ты сделал всё правильно, Шейрату, — произнесла она тихо, мрачно усмехнувшись. — Ты проявил себя как хороший друид. Но в следующий раз, прошу тебя, не подвергай нас такой опасности.
— Вы не убьёте меня? — усмехнулся он, немного уняв судорожное дыхание. Она бросила на него огненный взгляд, мгновенно лишивший его способности говорить.
— Твоё своеволие исправит только могила. Но пока ты нужен нам, — смиренно вздохнув, констатировала она.
Он слабо усмехнулся и решил, что остаток пути ему стоит держать язык за зубами.

Когда они вернулись в Виспо, издалека уже виднелись дрейфующие в гавани корабли клана, около десятка, крупные транспортировщики, каждый из которых способен перевезти до пяти десятков бойцов. На улицах уже практически не было жителей, здесь собирались основные силы, группируясь по отрядам.
— Позаботься о нём, — велела Таяндрис Мансис, передавая тело Шейрату в руки обеспокоенного Лонес, и поспешила к главному зданию, где уже должно было ожидать командование. Юный друид напряжённо смотрел ей вслед, понимая, что разговор о тактике не для рядовых бойцов клана, и надеялся, что они учтут добытую им информацию.
Дом старейшины Вальдера был самым защищённым местом поселения, огороженным магическими рунами. Отряд напряжённо ожидал. Лонес прислонил Шейрату к дереву чуть в стороне и передал в заботливые руки эльфийки, которая тут же приступила к перекачиванию силы в его тело и лечению рук. Он же сам будто не замечал того, что происходит вокруг, погрузившись в собственные мысли. На его камне появилось несколько небольших трещин, он с волнением прикасался к нему слабыми пальцами, думая, как же ему себя проявить. Действительно, реальность отличалась от тренировочных битв. Он впервые ощущал дрожь в руках и скованность движений в бою. Он боялся, чудовищно боялся этого врага. Никогда ещё он не доводил себя до истощения сил. Никогда ещё не питался собственной жизненной силой. Всего одно незначительное ранение, всего пара заклинаний на бегу — и он уже не способен нормально передвигаться. А если бы этого было недостаточно? Он не хотел сгинуть здесь, от рук этих никчёмных предателей. У него была другая судьба, он должен был добиться чего-то большего. Он был уверен в этом!
— Тебе лучше? — отвлекла его от мыслей Мансис, убирая руки. Он посмотрел на неё, растерянно поймав этот нежный взгляд, эту приятную улыбку. Усталость всё ещё была в теле, но по большей части отступила. Раны на руках раздражающе зудели под наложенными бинтами. Но он был настроен решительно: ещё несколько минут отдыха — и он снова будет в строю.
— Да, спасибо, — сдержанно кивнул он.
Её улыбка стала чуть шире, она присела рядом с ним, тоже глядя на командный пункт.
— Я боялась, что вы не вернётесь. Хотя и знала, что вы оба — лучшие в своём деле, но всё равно что-то внутри меня не давало мне покоя.
Он посмотрел на стоящий чуть в стороне от них отряд, иногда ловил их взгляды, осторожные и опасливые. Почему из всех них только Мансис относилась к нему с такой явной доброжелательностью?
— Ты мне льстишь, — усмехнулся он, размышляя, когда же девушка успела составить о нём своё мнение, если практически не видела в бою. — Есть множество друидов получше.
— К нам поступали различные новички, разного уровня, разных специализаций, разного происхождения. Большинство из них... так и не смогли проявить себя достойно.
Она на мгновение замешкалась, что привлекло его внимание. Конечно, не успели, до того, как Таяндрис перерезала им глотку по подозрению в предательстве.
— Я наслышан об их судьбе. Расскажи мне, какими они были? Столь же несдержанными, как я?
— Отчасти, — улыбнулась она. — Больше подозрений вызывала их скрытность, прошлое, которое они неумело прятали в себе. Оно толкало их на предательство, на путь проклятых. Таяндрис никогда не устраняла их беспочвенно. Да, и многие из них были похожи в своей ненависти к клану.
Шейрату усмехнулся, понимая, что эти совпадения были неспроста. В этот отряд засылали неугодных для уничтожения, как только те сделают хоть шаг в неправильную сторону. Потому на него косились остальные. Они ждали, когда клинок Таяндрис отнимет и его жизнь.

Решительное наступление, как и следовало ожидать. Тактика клана была проста — атаковать напрямую, в лоб, задавить количеством малочисленные отряды врага и уничтожить расщелину. Таяндрис хотела возразить, но её не стали бы слушать. Она думала высказать свои рациональные предложения о более осторожных действиях, сделать чуть больше упора на защиту, но здесь она не имела права говорить. Заклеймлённая не могла оспаривать мудрость решения представителей элитных войск. И всё же, по окончании обсуждения, она метнулась в толпу, избегая столкновения, и нагнала командующего.
— Лир Амаль, разрешите обратиться?
Её голос дрогнул, а собеседник едва заметно скривился, бросив на неё взгляд, но всё же кивнул.
— Вам не кажется, что наши тылы слишком открыты? — она чувствовала, как тает её уверенность под его суровым взглядом. — Не стоит ли распределить пару отрядов для прикрытия?
— Вы сами доложили о небольших силах врага. Это ни к чему.
— Я говорила о том, что их подозрительно мало. Будто они хотят, чтобы мы так считали.
— Или пытаются породить в нас сомнения. В любом случае, им не выстоять против нас.
— Хорошо, но… Вы распределили по направлениям все отряды кроме моего.
— Ваш отряд, Таяндрис, может быть свободен. Вы провели разведку, это всё, что от вас требовалось.
На мгновение она опешила, что позволило ему вновь двинуться прочь. Опомнившись, Таяндрис метнулась вперёд и нагнала его у выхода.
— Лир Амаль, позвольте! Разрешите моему отряду выдвинуться в бой. Они — опытные бойцы, они будут полезны в битве.
— Если желаете прибавить вашим бойцам стажа, советую присмотреться к ним получше, — в голос командующего проскользнули рычащие нотки от раздражения. — Среди них есть одно знакомое мне лицо, в чьём судебном процессе я участвовал лично, но, к сожалению, безуспешно. Надеялся, что больше никогда не увижу его вновь, но повороты судьбы подвластны лишь богам. Тяжело будет подставить свою спину и спины моих товарищей тому, кто убил одного из нас.
Вздрогнув, Тандрис побледнела и бросила взгляд на свой отряд. Она знала, кого искать глазами. Шейрату сидел чуть в стороне и о чём-то говорил с Мансис. Девушка часто улыбалась и много рассказывала в то время как её собеседник больше слушал или делал вид, что слушает. Взгляды наставницы и ученика встретились, от чего ей стало не по себе. Мог ли он быть убийцей эльфа?
— Ваши деяния известны в клане, Таяндрис, — продолжил Амаль. — Не спускайте с него глаз.
Она не могла пошевелиться, прикованная взглядом Шейрату. Он будто знал, о чём ей сказал командующий. Набравшись решимости, она двинулась к нему.
Отряд заметно оживился с появлением командира, но жестом руки она велела им подождать с вопросами.
— Нам надо поговорить, — мрачно сказала она, глядя на своего ученика, и двинулась в сторону, чтобы никто не слышал разговора, он кивнул и последовал за ней. Но их соратники, кажется, догадывались, о чём пойдёт речь. Они слишком часто наблюдали эту картину, и помнили, чем она заканчивается, потому проводили пару настороженными взглядами. Лишь Мансис смотрела вслед с отчаянием, боясь, что их общие опасения подтвердятся.
Таяндрис остановилась, глядя отрешённым взглядом в лесную глушь.
— Я хочу принять правильное решение, — вздохнув, сказала она и повернулась к нему. — Лир Амаль говорил о суде над тобой. Это правда?
Шейрату сощурился, будто получил болезненный укол.
— Правда. Суд был, но моей вины он не доказал.
— Расскажи подробнее. Мне нужно понять, есть ли у меня причины доверять тебе.
Он мрачно усмехнулся и отвёл взгляд в сторону.
— В школе клана у меня был конфликт с одним из учеников... Хотя нет, не так. Конфликт с ним у меня возник гораздо раньше. Мы росли, так сказать, недалеко друг от друга. Я знал его практически с детства. Но я был из бедной семьи, а он — из семьи местного лира, правителя нашей деревни. Потому я был единственным, кого не расстроила и даже не удивила его смерть.
— Почему? — подозрительно сощурилась Таяндрис.
— Он был заносчив, самовлюблён. Считал, что всё вокруг принадлежит ему. Все вокруг принадлежат ему. И он волен делать с этим всё, что захочет.
Рука Таяндрис дрогнула, но Шейрату, поглощённый собственной злостью, этого не заметил.
— Другие потакали ему, власти его отца. Только я не боялся открыто перечить ему. Смел выступать против, за что часто получал. Но я не сдавался. Кем бы я стал, если бы отступил? Отец учил меня тому, что правильно…
Он повернулся к Таяндрис и опешил. Её глаза смотрели на него с каким-то странным отчаянием, казалось, ещё немного — и в них зародятся слёзы. Но это длилось всего мгновение, будто он застал её врасплох. Твёрдость вновь вернулась в её взгляд, приковывая его к месту, словно пленника. Потому он снова посмотрел в сторону.
— Что дальше? — подтолкнула она его командирским тоном.
— Наш конфликт никогда не угасал, и в школе клана он сохранился. Потому я стал идеальным козлом отпущения после его смерти. Чтобы не омрачить память о сыне лира тем, что он погиб по собственной глупости, пробравшись на запрещённую территорию. Ведь ему не писаны правила.
Он снова мрачно усмехнулся.
— Иронично. По собственной неосторожности он угодил в болото. Кто бы мог подумать, что боги предрешили ему такую кончину? Вероятно, я должен был бы проявить жалость, — прошептал он, посмотрев на Таяндрис в упор. — Но нет. Он заслуживал смерти. И я не собираюсь лгать, что чувствую что-то иное, кроме удовлетворения от этой мысли.
— Шейрату, — помрачнела Таяндрис, его улыбка пугала её. — Это путь во тьму. Сейчас я слышу то, что сказал бы проклятый.
Ухмылка на его лице стала лишь отчётливей, а взгляд сверлил насквозь.
— Так убейте меня, наставница, как прочих своих учеников. Вы же давно подозреваете, что я могу предать Вас.
Её пальцы нервно сжали клинок. И всё же она медлила. Шейрату в выжидании не сводил с неё глаз. Его руки дрожали от нетерпения. Он готов был сразиться с ней за свою жизнь. Пусть она победит, но он не сдастся без боя. Ему показалось, что теперь её взгляд был не таким жёстким, скорее печальным.
— Ты понимаешь, о чём я говорю? — прошептал он с надеждой, осознав. — Таяндрис?
Она молчала, терзая его ожиданием. Эта тишина изводила его. Он чувствовал, как участилось дыхание, как кровь кипит в венах и глухо стучит в голове. А она продолжала сверлить его взглядом.
— А я должен был лить слёзы по этой твари? — взорвался он. — Сокрушаться из-за его скоропостижной кончины в болоте? Нет! Он заслужил это! Всю свою жизнь я наблюдал, как он и ему подобные относятся к нам, как к вещам! Но я не собираюсь с этим мириться! Я не собираюсь пресмыкаться перед ними всю жизнь! Я готов бороться за то, чего достоин! Скажи мне, это неправильно?! Скажи же!
Внезапно его запал иссяк. Он остановился, тяжело дыша, глядя на свою наставницу. Она даже не шелохнулась от его всплеска эмоций, лишь наблюдала тем же неопределённым взглядом за его действиями.
— Прости… Простите, — прошептал он и обречённо закрыл глаза. — Простите меня за это.
— Ты говоришь о борьбе, но отступаешь, — внезапно отметила она. Он осёкся, но затем усмехнулся, чувствуя, как напряжение спадает.
— Я готов бороться. Но пока не знаю точно, как именно могу это сделать.
Таяндрис бросила сосредоточенный взгляд в сторону леса, в направлении, по которому должны были уйти отряды клана.
— Нас отстранили от участия в дальнейшей операции, — задумчиво сказала она.
— Из-за меня?
— Не только, — он вновь заставил её усмехнуться. — Ты не один вызываешь сомнения у командования. Но из-за своих предрассудков они забывают, кто их настоящий враг.
Шейрату вновь посмотрел на неё с недоумением. Она ответила ему взглядом, в котором читался явный задор.
— Разве в пылу битвы кто-то будет к нам присматриваться? — улыбнулась она. Он не сдержался и рассмеялся. Ему нравилось это в ней, то, что он так и не мог понять до конца её мотивов. Но он верил, что когда-нибудь разгадает её.

Отряд Таяндрис пробирался следом за основными силами, уходя немного западнее, чтобы ненароком не пересечься и не устроить очередную словесную баталию вместо войны с проклятыми. Но по пути глаза Шейрату уловили в зелени тело, дрожащее в мелких конвульсиях. Он отделился от остальных и поспешил к раненому. Большинство членов их отряда не заметило его ухода, но один из лучников, шедший в самом конце, всё же обернулся и, помешкавшись, вернулся за юношей.
— Что ты делаешь? — прошипел он, с опаской озираясь по сторонам.
— Хочу исцелить его, — пояснил друид и приступил к делу.
— Ты умеешь исцелять? — недоверие сквозило в словах эльфа, от чего юноша не мог не усмехнуться, но предпочёл ничего не отвечать. Немногие друиды обладали способностями к исцелению, основная масса учеников осваивала стандартную программу, лишь выделившиеся проходили расширенное обучение с углубленным познанием природы. И изгои, угодившие в отряд Таяндрис, явно не могли предположить, что тот, чей потенциал клан разглядел и развивал ещё на стадии обучения, может разделить их участь.
Шейрату бегло осмотрел жертву битвы и заметил небольшую глубокую рану на руке. Не смертельное ранение, но мужчина слишком быстро терял силы. Похоже на яд. Друид накрыл ладонью порез и приложил руку к траве. Он закрыл глаза, и его сознание перенеслось в тело пациента, выискивая блуждающую в его крови инородную жидкость. Вот она, стремительно распространяется, агрессивно цепляясь за организм носителя. Шейрату попытался заставить силой жизненной энергии отступить яд из тела, но тот сопротивлялся, словно живое существо. Он заставлял друида всё больше заимствовать силу у природы, потому что его пациент уже практически оставил борьбу.
— Помоги же мне, — прошептал юноша воину. — Не сдавайся.
Но что-то было не так. Природа шептала, что поблизости враг. Опытный лучник из отряда Таяндрис тоже чувствовал это. Он озирался по сторонам, целясь в незримого врага. Он не ощущал подсказок природы, лишь интуиции. Он выстрелил, вероятно, в никуда, затем пустил новую стрелу чуть ниже. Внезапный яростный рёв дал ему понять, что она достигла цели, и древко указывало её местоположение. Ещё одним выстрелом он поразил своего врага в шею, пусть тот и оставался невидимкой. Проклятый упал, и торчащие из его тела стрелы больше не шевелились.
Стрелок развернулся и выстрелил неподалёку от Шейрату. Враги могли скрываться с глаз, но их шаги всё так же оставались слышны. Однако эта стрела никого не настигла.
— Сзади, — прошептал друид в трансе. Он видел эти тёмные силуэты зрением природы, но продолжал поддерживать едва теплющуюся жизнь в бойце.
Лучник развернулся и сделал несколько выстрелов на новые звуки шорохов. Всё затихло. Проклятые выжидали, когда их враг израсходует весь боезапас или потеряет бдительность. Но зря они списывали друида со счетов.
Шейрату отвёлкся от лечения, приложив вторую руку к земле. Ему требовалось всего мгновение, чтобы к силуэтам врагов метнулись корни. Ближайшего к себе противника юноша успел ухватить, но второй сумел улизнуть. Стрелок оперативно выстрелил в корни перед собой и тут же переключился на корни рядом с напарником.
— Нет! — успел лишь воскликнуть Шейрату. Это была роковая ошибка. Ускользнувшая тень стремительными скачками приближалась к стрелку. Друид попытался задержать врага травой, что дало свой результат. Проклятый оступился и упал на землю. Лучник тут же поспешил выпустить новую стрелу в противника, но тот успел увернуться и вонзил свой клинок ему в ногу. Спутник Шейрату закричал, скривился и отступил к дереву, выронив своё оружие. Корни обхватили тело врага, лишив его возможности двигаться. Дёрнувшись пару раз, проклятый сдался и стал лишь тихо посмеиваться.
Шейрату хотел вернуться к первому раненому, но одним прикосновением определил, что тот уже умер. Потому он поспешил к своему защитнику. Мужчина не мог даже изъять из раны клинок, лишь дрожал, раскрыв рот в немом крике. Его глаза закатывались, и он слишком уж напоминал друиду предыдущего пациента. Не стоило допускать подобных мыслей, чтобы добиться лучшего исхода. Недолго думая, Шейрату опрокинул эльфа на землю и вынул злосчастный кинжал, жадно шипящий и пульсирующий от соприкосновения с плотью. Края раны казались обожжёнными, крови не было, как и у предыдущей жертвы. Но жжение теперь отразилось в руке друида, заставив его вскрикнуть от неожиданности. Багровое свечение переползло в руку носителя, и тут же боль отозвалась в плече, словно его клеймили раскалённой кочергой. Юноша отбросил клинок в сторону и поспешил оголить предплечье. Там теперь багровел узор, столь похожий на символы, коими покрыты тела проклятых. Не стоило ни одному эльфийскому глазу видеть подобный и у него. Он поспешил снова приложить руки к телу собрата и траве. Тот же яд, но в этот раз Шейрату ощущал нечто странное, что мешало ему сосредоточиться. Жизнь лучника перетекала из тела соратника в его. Этот символ на его плече должен был связывать жертву и его убийцу. Идеальное оружие.
Отбросив эти мысли, Шейрату переключился на лечение.
— Некш айам дедурш, — посмеивался рядом проклятый. — Тизус амин миерконт таас.
— Я не понимаю тебя, — прошипел со злобой Шейрату. — И рядом нет никого из твоих собратьев. Так что не думай запугать меня.
— Ти умрьёсшь, — с явным акцентом сказал пленник на эльфийском. — Как и эктот. Вссе дьёхнуть от тёмнохо кльинка.
Шейрату и сам понимал, что уже слишком поздно что-то предпринимать. Лучник умирал на его руках, а он хладнокровно наблюдал за происходящим, изучая поведение яда.
— Их смехрти во славу Тьёмних Богхов. Вссе падуть перьед их муощью, вссе вы, глупые рабы этохо прокльятохо клуана. Если не мьёжещь убить меня, сдоххнещь от рук моуих бфратьев. Лучше бьёги отсьюда, мальчищщка, пока мьёжещь!
Шейрату вздрогнул, но продолжал наблюдать, как последние крупицы жизни в теле соратника угасают. Затем он медленно поднялся и подошёл к оружию. Корни за его спиной приподнялись, меняя форму клетки, один из них сорвал капюшон плаща, лишив проклятого невидимости. Друид поднял клинок и развернулся к своему пленнику, встретившись с ним глазами. С лица уродливой твари, примкнувшей к разрушительным силам древнего зла, сползла улыбка при виде утерянного оружия.
— Нехорошо беседовать с тем, кого не видишь, — мрачно пояснил Шейрату.
— Ти хочьещь убить менья или побьисетофать? — с презрением фыркнул проклятый, но его глаза продолжали едва уловимо метаться на кинжал.
— Для начала побеседовать. Я хочу понять, за что эльфы отдают свои жизни в этой глуши.
Проклятый усмехнулся, а затем и вовсе захохотал.
— Дюмаесшь, я скашшу тибе шшто-то? Дюмаесшь, заслушищь миллофсть своуих госспод? Ни за шшто!
— Даже если я принесу им голову демона, это ничего не изменит. Клан никогда не позволит мне стать сильнее и авторитетнее. Я не разделяю их взглядов, и они это знают.
Проклятый настороженно усмехнулся, но ничего не ответил, оценивая сказанное друидом.
— Значьит, тибе сушшдино фтать одньим из насс, — изрёк он, наконец.
— Мне лишь нужна сила, чтобы противостоять воле клана.
— Тохда у тибя нет инохо путьи, — рассмеялся проклятый.
— Если у вас есть такая сила. Пока что я вижу лишь кучку озлобленных тварей, наделённых могущественными реликтами и энергиями, которые они используют как дилетанты…
— Да кяк ти смеешщь?!
— … При этом они штурмуют богами забытое поселение в глуши, где нет ничего ценного, кроме потенциальных жертв для ритуалов.
— Вы всехда били слишшком хлупы, шштобы пьёзнасть цьеннофсть книги!
— Значит, книга?.. “Познать ценность”... Хочешь сказать, что это не эльфийский артефакт?
Проклятый замешкался, понимая, что итак слишком много сказал, от чего Шейрату вновь пришлось проявить участие и попробовать надавить на гордость собеседника.
— Ну скажи же мне, чем она так ценна? — процедил он издевательским тоном. — Если она находится в руках клана, они изучили её вдоль и поперёк. А, если она здесь, значит они ничего не нашли.
— Потьёму шшто хлупы! — зашипел тот. — К ней нье мосшшет дотрьёнуфся ни один низшщий, шшто её недосстоин! Она уничтьёсшает их всьех. Она откруоефся лишь слушшитьелю Тьёмных Богов! Шшто приньесьёт ей дарр, шшто верньёт её сосдатьелиям, и в оубмьен на кльятфу веррноссти обретьёт могусшщестфо! Она откфуоет им путь в эутот мирр, и начньётся другая эра! Насша эра!
— Как пару тысячелетий назад? Когда вы впустили в этот мир существо из тьмы, а оно бросило вас? Хватит с меня проповедей, — покачал головой Шейрату. — Будь у меня в руках сила, подобная вашей, я бы точно применил её гораздо эффективнее. Вы же лишь растрачиваете свои жизни и жизни ваших противников, чтобы элитам клана было чем подкреплять свою роль в обществе.
— Сщщитаешь себья лучшше насс? Так пруояфи себья, досстань книгу, и Лавифонт надьелить тибья силой Богов Тьмы. Ти пьёлучишшь сьилу и софершьишшь то, шшто задьюмал… Мы софершьим, вмессте, — улыбнулся проклятый. — Ведь тибье не досстать её в отинотчку. Книга иссголёдальясь, мы слышшим это в её зове, как бы вашши жалькийе колфтуны не пьиталиссь ехо заглушшить. Она жаждьет кровви и с руадофтью випьеть любохо, кто рифкнёть прикосснутьсья к ней. И ты бьюдешшь испит, иссушьен до посслетней капли! Если сумеешшь тобратьсья до неё, стелать к ней хотья бы шаг, прешшде чем клан расскроет тебья.
— Вместе… Зачем мне нужны столь бесполезные помощники? Ведь клан не раскроет меня. Я научился заметать следы, — приблизился Шейрату к своему пленнику. — И хорошо усвоил, что никогда нельзя оставлять свидетелей.
— Неушьели убьёшшь менья? Тохо, кто сстоль феликкодущно претлошил тибье помощщь? Как хлупо. Сспосссобен ли ти на эуто? Ессли бы мог, сдьелал бы ужше давно! Мальчишщка, что ещщё не быфал в настоуящщих бьитфах. Ты лишшь зьяманифаешшь в ловушшки, а твои спутнихи делають вссё за тибья. Убить в пьервый раз в жиззни слошшно, замаррать свои руки чужшой кроввью. Тьяшжело и бьёльно. Смоушещь ли ти?
Друид пугающе ухмыльнулся, он подошёл ближе к проклятому, будто специально, чтобы тот увидел в его глазах плящущие безумные огоньки.
— Тебе было больно после первого убийства? — с насмешкой спросил он. — А я ощущал удовольствие. Ведь я убивал того, кто заслужил смерти. Я наблюдал в стороне, как жизнь утекает из его тела. И чувствовал то, что, казалось, никогда уже не смогу вновь ощутить. Но тут, на моё счастье, произошла наша встреча.
Он резко вонзил кинжал в грудь эльфу. Клинок зашипел, коснувшись крови, к его тёмному свечению прибавилось кроваво-красное. На лице пленника отразилась агония, он раскрыл рот в немом крике, как будто бы каждую клеточку его тела раскалили добела. Кинжал пульсировал, насыщаясь, и Шейрату ощутил мрачное наслаждение от этой вибрации. Оставаясь в ране, клинок ускорял влияние яда. В тёмных глазах эльфа-предателя отразился предсмертный ужас, в следующее мгновение они застекленели, конвульсии прекратились, его тело обмякло, а изо рта потекла струйка пены.
Шейрату вытащил кинжал. Тот был абсолютно чист, на нём не было ни капли. Возникновение нового символа в этот раз он даже не заметил за волной удовольствия от убийства. Он вспомнил проклятых эльфов, покрытых этими письменами. За каждым символом стояла чья-то жизнь. Юноша хмыкнул и повернул кистью руки, чтобы корни податливо стянули с тела врага маскирующий плащ. Оружие тьмы в его руках не должен был увидеть никто из союзников. Он завернул клинок в текучую ткань и заткнул за пояс за спиной, скрыв от посторонних глаз.
— Никаких свидетелей, — задумчиво окинул он окружающее пространство, а затем вытянул руки в стороны, впитывая энергию жизни. Он был друидом, и прекрасно знал, что при необходимости природа может рассказать о том, что в ней происходило тому, кто хорошо спросит. Он ощущал, как кора ближайших деревьев иссыхает, трава под его ногами чернела, расширяясь кругом. Энергия жизни вливалась в его тело, разливаясь по венам и даруя странное чувство эйфории. Теперь он знал, для чего живёт. Теперь он видел свой путь.
Закончив, он вернулся к трупу лучника, поднял лежащий в стороне лук и поспешил, чтобы настичь ушедший отряд. Казалось, переполняющая его энергия жизни подстёгивает рвануть вперёд со всех ног, но он так и не решался сорваться на бег. Он думал о Таяндрис. Он ощущал какое-то странное притяжение к этой эльфийке. Она завораживала его. Но в то же время он ощущал, что их пути разминутся, и ему придётся сделать выбор, который определит его дальнейшую судьбу.

Юный друид сосредоточенно наблюдал за округой зрением природы. Проклятых можно было отличить от сил клана, их силуэты были окружены тёмным ореолом, едва заметным. Шейрату усмехнулся, понимая, что действительно не выжил бы без стольких тренировок с отцом.
Кинжал в его поясе вибрировал, дрожал от неутолимого голода, подогревая нетерпение своего нового владельца. Но внезапно всё внимание юноши переключилось на предмет в стороне. Аура тёмной неприродной энергии выделяла его в зрении друида. Любопытство подтолкнуло Шейрату ближе, он поднял нечто с помощью густой травы, служившей ему укрытием. Миниатюрная, пульсирующая энергией вещица, кажется, клинок за спиной начал вторить её тактам. Если она представляла ценность, её могли защитить заклинанием. Юноша смотрел на неё с недоверием, опаской, медленно приблизил руку и коснулся пальцем. Ничего. Тогда он решился принять предмет в свою ладонь.
Наощупь холодный гладкий камень дрожал заточённой в нём энергией, но что-то явно сдерживало её, оставляя незаметной для глаз колдунов, уже прошедших через этот участок. С обратной стороны была выцарапана руна, похожая на те, что рисуют колдуны, и всё же несколько иная. Такая же, как были на массивных камнях у расщелины. Если это — реликвия проклятых, то что она делает здесь? Задумчиво Шейрату положил камень во внутренний карман и двинулся дальше.

Звуки битвы мотивировали его прибавить шаг. Ворвавшись в бой, Шейрату пришлось тут же пригнуться от просвистевшей мимо стрелы. Рину скривился и продолжил обстрел своих основных целей. Шейрату поспешил влиться в битву с проклятыми и отродьями. Корни затянули проход, отрезав часть врагов, позволяя Таяндрис и её эльфам добить остатки уродливых тварей. Через линию наступления клана пробивалось не так много, звуки основной битвы доносились до них через деревья и танцевали тенями вдалеке. Юный друид, пытаясь унять отдышку, подошёл к командиру и протянул ей лук погибшего соратника.
— Что случилось с Вимером? — напрямую спросила Таяндрис, переходя сразу к делу без лишних предисловий и даже не позволяя перевести дыхание ни себе, ни своим подопечным.
— Я задержался, чтобы исцелить раненого, и этот лучник решил остаться вместе со мной. Нас окружили проклятые, — не сводя с неё глаз, ответил Шейрату — Они были невидимы. Он оборонял меня как мог, пока я пытался лечить раненого воина, но сам был так же ранен отравленным клинком. Я… я не смог спасти никого из них.
Он мрачно вздохнул и опустил голову, принимая своё поражение.
— Почему они были там? Вдалеке от битвы, — нахмурилась Таяндрис, сверля недоверчивым взглядом своего подопечного.
— Я видел другие пятна, — признался друид, подняв на неё неуверенный взгляд. — Они шли в тыл, приближаясь к деревне.
— У Виспо крепкая оборона. Магические барьеры разрушают чары плащей и лишают невидимости. Им бессмысленно пытаться проникнуть туда. Они не могут не знать этого и рисковать без какой-либо уверенности в подкреплении.
Он разгадал её взгляд, проходящий сквозь него. Она не сомневалась в нём. Она боялась. что они ошиблись в трактовке тех данных, что они собрали при разведке. Потому ему безумно захотелось помочь ей.
— Я нашёл это, — он достал из нагрудного кармана камень. — Он излучает неприродную энергию. Он лежал в траве далеко от линии обороны проклятых. И на нём та же руна, какие я видел у расщелины. Я чувствую, что в нём кроется сила, но она будто сдерживается чем-то. Я пока не понимаю, зачем он.
Остальные тоже подтянулись ближе, явно заинтересованные таинственным предметом. Глаза Танядрис загорелись от ярости при виде руны.
— Брось на землю! — воскликнула она и занесла свой меч.

— Ближе, ближе, — прошептал посланник Тёмных Богов, наблюдая, как силы клана надвигаются на его лагерь.
Эльфы уверенно пробивались через малочисленные отряды проклятых. Ничто не могло остановить клан в его славных деяниях против застарелого врага. Они стремительно приближались к расщелине. Вот уже за деревьями маячили клубы оранжевого дыма, низвергающиеся из разлома в земле, словно болезненного разрыва в пространстве. И сейчас эта расщелина издалека казалась им довольно большой для этих жалких групп проклятых и отродий. Но эта мысль возникла у эльфов клана слишком поздно.
— Зиш тамаль зетал! — раздалось напевное тёмное заклинание. Ряды клана дрогнули на мгновение.

Меч Таяндрис не успел опуститься и рассечь камень. Энергия возникла всполохом, оттолкнув её и Шейрату в сторону, расширяясь и образуя двухметровую арку.
— Портал, — прошипела девушка в ярости.
Хлынувшая из него на свободу волна отродий оттеснила отряд, отделив их от командира. Таяндрис оттолкнула от себя несколько тварей и размашистыми движениями рубанула по ним клинком. Ей удалось подняться на ноги, отступить на пару шагов и прислониться к ближайшему дереву. Она видела, как в прыжке на неё летит существо, похожее на покрытую иглами собаку. Раскрытая пасть демонстрировала четыре ряда зубов несколько секунд, после чего внезапно исчезла. Точный выстрел сместил траекторию полёта уродливой твари.
Таяндрис решительно рванулась в сторону, желая обойти портал с другой стороны, чтобы вырваться из прямого потока порождений тьмы. Отродья жадно тянулись к ней, но их сковали корни, выигрывая для командира несколько секунд. Их она тратила на решительное отступление, зная, что её соратники движутся чуть впереди, а все атаки сосредоточены на ней, как на ближайшей добыче. И всё же основной поток не трогал их, лишь единицы особенно одичавших от голода. Они двигались к линии обороны расщелины, чтобы ударить основные силы клана в спину.
— Надо закрыть портал! — прокричала Таяндрис, совершая ещё один режущий удар в сторону тварей. — Уничтожить камень!
Ей не нужно было повторять дважды. Корни выхватили из травы нужный предмет, от чего вязь портала колыхнулась и последовала за ним. Со свистом стрела полетела к цели, но окутывающая реликвию энергия сумела отклонить удар, искрами срезав половину стрелы. Порождения тьмы были дизориентированы переменой положения портала, выпадали из него на землю и ошарашено озирались по сторонам несколько секунд. Заметив тех, кто мешает их продвижению, они, одно за другим, демонстрировали свой оскал и быстрыми движениями приближались к врагу. Эльфы быстро организовали линию контратаки, Лонес метнулся к Таяндрис, намереваясь оттащить её назад, но она внезапно сама метнулась вперёд. Увильнув от рывков отродий, она оказалась рядом с камнем и вложила всю свою силу в удар. Она почувствовала, как изливающаяся из него энергия пытается отвести её атаку, но её рука была как никогда тверда. Меч заискрил, преодолевая преграду, и обрушился на свою цель. От соприкосновения со сталью камень взорвался, отбросив всех, кто был поблизости. В глазах эльфийки потемнело, она ощутила жуткую боль во всём теле. Её отбросило прямо в дерево, голова помутилась, она сжала клинок, словно ожидая от него подпитки силой.
Чьи-то руки приподняли её, перед глазами замаячили пятна, силуэты, окрашенные в одеяния цветов клана. Звон в ушах разбавился резким треском. Муть отступала, и Тандрис заставила себя сфокусировать зрение. Мансис вливала в своего командира энергию жизни, Рину нёс её на своих руках прочь. Рядом ковылял Лонес, опираясь на надёжное плечо спутника. Кайди промелькнула мимо, устремляясь назад и держа на изготовке свой лук. Но где же её ученик? И что оттеснило проклятых? Таяндрис повернула голову назад и увидела Шейрату как раз тогда, когда раздался новый резкий треск. Корни затягивали паутиной проходы между деревьями, путая в себе отродий. Пока те не успевали прорваться, Шейрату стягивал свои сети, вырывая деревья с корнями на головы не слишком сообразительных врагов. На губах эльфийки возникла слабая улыбка. Она гордилась своим учеником.

Таяндрис всё ещё ощущала муть в голове, но уже бежала со своим отрядом самостоятельно. Они слышали приближение войск проклятых, следующих за ними по пятам. До поселения оставалось всего несколько метров, и звуки битвы теперь раздавались и впереди.
Прорвавшись в наступающие на Виспо силы проклятых с тыла, отряд Таяндрис тут же пробил в них брешь. Один из предателей сдавленно захрипел, когда клинок воительницы перерезал ему горло. Несколько стрел отбросили метнувшихся к ней отродий в ловушку из корней. Резким движением командир отсекла им головы.
Рывком она преодолела оставшееся расстояние до линии обороны, кто-то из проклятых бросился ей наперерез с клинком наготове. Она увернулась и схлестнулась с бывшим собратом в ближнем бою, стараясь задержать его на месте. Остальной отряд просочился к союзникам и поспешил помочь обороне шквальным огнём из стрел. Проклятый попытался уклониться, но его нога оказалась в ловушке из корней. Он заревел, когда стрелы впились в его тело, но Таяндрис тут же поспешила вонзить клинок в его грудь и отступить.
Ворвавшись в деревню, она не присоединилась к обороняющимся, а поспешила в тыл, рыская глазами по округе в поисках главы поселения. Тот сражался неподалёку от передовой, создавая барьеры и вспышки магии для сдерживания наступления врага. Из ниоткуда возникали проклятые, чьи магические плащи больше не делали их невидимыми, и тут же попадали под слаженный огонь лучников и колдунов. Прислужники Богов Тьмы рвались в поселение, и дальше их будет всё больше.
— Хервен Вальдер! — прокричала Таяндрис, подбежав к нему. — Мы недооценили их силы. Скоро они пробьются к поселению! Необходимо перенести артефакт!
— Что? — опешил он на мгновение, а затем гневно обрушился на неё. — Что всё это значит?!
— Они зажали наши основные силы в кольцо с помощью порталов. Часть из них отступает в Виспо! Нужно срочно начать эвакуацию!
— Ты в своём уме?! Мы не можем отступить! — он взволнованно заметался на месте, а затем сконцентрировал весь свой гнев на ней. — Мы недооценили противника?! Это твоя вина! И кто поручил это опороченной девчонке?! Клан узнает обо всём, и ты поплатишься за свою ошибку!
Она слушала его вполуха. Её мутило, голова плыла. Меньше всего ей сейчас хотелось спорить с ним. Потому она собрала остаток сил в кулак и метнулась к нему, схватив за грудки.
— Проклятые идут сюда за вашим артефактом, — прошипела она. — Если они увидят, как мы перемещаем его в другое место, будет шанс спасти поселение.
— Если бы всё было так просто, — злобно прорычал он в ответ, — мы бы уже давно отправили её в место понадёжнее. Мы не можем переместить реликвию, она убивает любого, кто прикоснётся к ней.
Его рука схватила её за запястье.
— Если хочешь помочь в своём последнем сражении перед трибуналом, будь добра.
Он брезгливо оттолкнул её прочь. Она пошатнулась, чувствуя, как слабеет тело, но устояла на ногах. Что-то было не так. Она осмотрела свой локоть, который отдавался едва заметным жжением. Небольшая царапина чернела. Таяндрис похолодела. Кажется, Вальдер был пророчески прав о её последнем бое. Она отчаянно бросила взгляд на свой отряд, сделала к ним пару шагов и пошатнулась вперёд.
Перед самым падением чьи-то руки остановили её. Она увидела испуганное лицо Лонес прежде чем он перехватил её на руки. Остальные возникали рядом размытыми силуэтами. Она ощущала движение, её верные спутники уносили её куда-то, прочь от битвы.

Лонес поместил Таяндрис в каюте и кивнул маячащей рядом Мансис. Жрица тут же приступила к работе, взяв своего командира за руку и переливая в неё жизненную силу. Воин же развернулся к остальному отряду с мрачным и суровым выражением лица.
— Мы должны продолжать борьбу, — жёстко велел он, приняв командование на себя. Эльфы удивлённо переглянулись, но затем пришли к пониманию и двинулись к выходу. Только Шейрату решительно остался на месте и сделал шаг к кровати, но его рукой остановил Лонес.
— Тебе тоже следует отправиться в бой, — с нажимом настоял самопровозглашённый командир.
— Я могу помочь. Два лекаря лучше одного.
— Ты не лекарь. Здесь твоя помощь не нужна.
— Шейрату, — слабо прошептала из-за его спины Таяндрис. — Ты нужен остальным. Иди.
Юноша ощущал, что не может этого сделать, но под испытующим взглядом воина всё же повиновался и вышел из каюты. На полпути на палубу он остановился и гневно сжал кулаки. Таяндрис умрёт, она понимала это. И сейчас всё внутри юного друида бунтовало против такого исхода. “Все дохнут от тёмного клинка,” — вспомнил он насмешливую фразу проклятого. Он помнил, как неподатлив был яд, будто цеплялся за организм носителя. Мансис не лечила Таяндрис, вливая в неё силу, а лишь оттягивала кончину. Тьма постепенно разрастётся и сожрёт их командира. Юного друида передёрнуло от этой мысли, и он решительно развернулся назад, столкнувшись лицом к лицу с выходящим из каюты Лонес. Тот ещё больше помрачнел, увидев перед собой соратника.
— Ты всё ещё здесь? — брезгливо бросил он юноше.
— Позволь спросить, чем же я обязан столь сильной неприязнью? — ядовито поинтересовался Шейрату.
— Не могу сказать, ты — всего лишь самовлюблённый выскочка, подвергающий нас риску из-за собственной глупости и самонадеянности, или всё обстоит гораздо хуже и опаснее. Странно, что ты ещё жив, — понизив голос, напрямую ответил Лонес. — За твои выходки Таяндрис давно должна была лишить тебя головы.
Шейрату усмехнулся краем губ. Как ни странно, но он всегда чувствовал себя в своей тарелке, сталкиваясь с проявлением чужой злобы.
— Значит, у неё есть основания доверять мне, — прошипел он, ожидая, что его напарник взорвётся.
— Это не помогло всем остальным. Они были столь же заносчивы, как и ты. Она всегда проверяла их. Может, ты ещё просто не закончил своё испытание.
— Если ты не впустишь меня туда, никаких испытаний больше не будет, — процедив сквозь зубы, Шейрату приблизился вплотную к оппоненту, пылая гневом. — Она умирает из-за яда, текущего по её венам, и простым вливанием жизни его не вытравить. Я смогу её излечить.
Он сказал это максимально уверенно под уязвлённым взглядом Лонес, сверлящим его насквозь. Друиду хотелось бы сказать ему что-то ещё, но это лишь отняло бы драгоценное время и ещё больше накалило обстановку. Уверенным шагом Шейрату обошёл его и вошёл в каюту. Таяндрис бросила на него слабый взгляд. Её лицо блестело мелкими каплями пота в солнечных лучах и казалось ужасающе бледным. Сидящая рядом Мансис дрожала, но продолжала передавать в её тело жизненную силу. Молча юноша подошёл ближе и присел рядом со жрицей. Она вздрогнула, когда он коснулся её плеча, но, увидев его, выдавила из себя вымученную улыбку. Он же деликатно отнял у неё руку командира, осторожно осмотрел и заметил порез на локте. Мансис подвинулась, уступая ему место, он же закрыл глаза и приступил к делу.
Он чувствовал яд, стремительно расползающийся по телу Таяндрис, цепляющийся за её организм, жадно пожирающий жизнь, словно пожар в лесу. Пожалуй, действия жрицы только усугубляли процесс.
— Таяндрис, — прошептал сосредоточенный Шейрату, зная, что её глаза наблюдают за ним. — Я знаю, что тебе больно, но будет ещё больнее. Прошу, только не сдавайся.
Он ощутил, как её рука напряглась, сжимая пальцы в кулак. Друид приложил ладонь к ране и принялся призывать к себе поток тьмы из тела. Та в ответ начала лишь яростнее сопротивляться, будто вжимаясь в щели, где её будет сложнее достать. Клинок за его спиной жадно завибрировал, словно вопил, желая тоже вкусить свежей крови. Но Шейрату был настойчив. Яд поддался, расползаясь длинными нитями по телу, потянулся к его руке. И всё же, благодаря впитываемой жизненной силе, он оставался внутри, тянулся к ней, словно магнит.
— Мансис, прекрати, — прошептал Шейрату и тут же ощутил, как пересохло в горле, слова давались ему с трудом.
Девушка замерла и в растерянности и отступила, доверившись ему. Тут же юноша усилил напор, но и сопротивление возросло. Он будто вырывал паразита, присосавшегося к чужому телу слишком крепко. Таяндрис закричала и выгнулась дугой, уже не в силах сдерживаться. Друид ощутил, как переступил грань, едва накопленные им силы закончились, и теперь он вновь черпал их из собственных жизненных резервов. Но он готов был заплатить эту цену за результат. Мансис заламывала руки в стороне и бессильно наблюдала за терзаниями командира и юного лекаря. Должна была она вступить в схватку со смертью или довериться талантливому соратнику?
Рука, приложенная к полу, черпала слишком мало силы из-за отдаления от земли. В отчаянии он завёл её за спину, прикоснувшись к клинку, словно обещая ему, что утолит его голод. И это сработало. Внезапно сопротивление заразы ослабло, и она послушно потекла ему в руку. Шейрату открыл глаза и отстранился. Таяндрис слабо дышала. Увидев, что всё кончено, жрица тут же подскочила к ней и стала питать силой. Не устояв на ногах, друид отступил и присел в стороне, растерянно осознавая, что произошло. Он справился, ему удалось спасти своего командира. У него получилось. Он перевёл взгляд на свою руку, покрытую вязкой тёмной жидкостью, которая медленно пробиралась дальше, норовя затечь под его рукав.
— Я сделаю то, что нужно, Таяндрис, — решительно сказал он. — Я добуду артефакт и принесу его сюда.
Она слабо приоткрыла глаза и посмотрела на него с явным сомнением. Даже Мансис отвлеклась от исцеления и убрала дрожащие руки, спрятав в одежде. Они затратили много сил, и его предложение теперь казалось безумием. И в то же время иного выхода не было, кроме попыток сопротивления армии проклятых в надежде, что их орды иссякнут. Таяндрис собралась с силами и кивнула, она попыталась подняться, но он поспешил остановить её рукой.
— Ты слишком слаба, — сказал он, сглотнув ком в горле, пытаясь побороть собственную слабость. — Я справлюсь.
— Мы справимся, — легла ему на плечо рука Мансис, и он тут же ощутил вливание живительного тепла. Смотря на них, командир слабо улыбнулась и снова кивнула, расслабившись и откинувшись обратно на подушку.

Силы проклятых прибывали. Армия клана сумела выиграть достаточно времени, чтобы колдуны успели возвести крепкие барьеры. Когда напор врага усилился, защитники поняли, что элитные войска клана разгромлены, и ждать помощи больше неоткуда. Всё больше бойцов Виспо стягивались к линии обороны, иногда с другой стороны через тыл проклятых пробивались выжившие отряды наступавших эльфов, но этого всё равно было недостаточно. Охранники центрального здания покидали свои посты, вливаясь в сражение. За ними напряжённо наблюдали Мансис и Шейрату, прикидывая, как же им проникнуть внутрь. За такие действия могли казнить на месте, как предателей.
— Чувствую внутри ещё шестерых охранников, — прошептала она. — Без поддержки туда пробраться будет непросто.
А ещё поблизости из-за чар колдунов использовать плащ для невидимости не получится. Шейрату мрачно размышлял, всё ещё осознавая возможную роль для жрицы в этой вылазке. Поможет она ему или помешает? Юноша изучал учения колдунов, пусть и поверхностно, представлял себе, на что они способны. Те, против кого использовать магию практически бесполезно, чьи руны создают барьеры и зоны, в которых невозможно читать заклинания. Защищать книгу должен кто-то из них, а ещё пара воинов, если кто-то просочится.
— Они уже не уйдут, — заключил Шейрату. — Если проклятые доберутся до реликвии — всё будет кончено. Они это понимают и наивно верят, что этого не случится. Но поражение неизбежно, и наш единственный шанс — сделать это раньше врага.
Перебарывая мигрень, друид впился свободной рукой в землю, взывая к потаённым силам. Вторая рука, испачканная тёмным ядом, была завёрнута в льняную тряпку, быстро окрасившуюся чернотой. У юноши оставались свои планы, как можно использовать его.
У входа на страже стояло два воина, тревожно поглядывающих в сторону сражения. Они вздрагивали, словно собирались влиться в битву, но быстро осознавали, что их присутствие необходимо здесь. Именно их отвлечённое внимание позволило друиду застать их врасплох, земля под мужчинами разверзлась, утягивая их по пояс спелетением массивных корней, окончательно заблокировавших их руки с оружием, им оставалось только энергично брыкаться, что не приносило никакой пользы.
Шейрату уверенно выбежал из укрытия, и жрица поспешила следом за ним.
— Предатели! Предатели идут к реликвии! — проревел один из них, от чего корни сжали его сильнее, перехватив дыхание и заставив замолчать. Но сигнал уже был подан. До передовой битвы донеслись звуки, как и до всех, кто оставался в здании. Хорошо, что это было частью плана. Забежав внутрь, пара столкнулась лицом к лицу с двумя воинами, третий, лучник, спешил на помощь собратьям, чётко указав, из какой именно двери они пришли. Шейрату усмехнулся.
Чудом увернувшись от противника, юный друид упёрся в стену. Один из воинов, занёс клинок, чтобы поразить его, но Мансис, ловко уклонившись от идущего на неё второго противника, схватила его за плечо. Тот содрогнулся, почувствовав, как часть жизненной силы перетекла в жрицу. Шейрату тут же ударил его в подбородок и выбил меч, незамедлительно подхватив оружие. В следующее мгновение пришлось скрестить клинки со вторым воином.
Опомнившись, первый нападавший прижал девушку к стене, сбив дыхание, краем глаза она заметила лучника, целящегося в неё. Её руки были заблокированы телом противника, пересилив боль, она вывернула запястья и снова использовала отщепление силы, чтобы её враг содрогнулся. Скользнув вниз по стене она избежала стрелы, со звоном вонзившейся в паре сантиметров от её головы.
Сражаться с опытным бойцом Шейрату не собирался, у него не было шансов, он всего лишь отбивал атаки, отступая. На мгновение он вспомнил их бой с Таяндрис и усмехнулся, вызвав сомнения в противнике, который секунду назад решительными размашистыми движениями наступал на него. Мужчина оттеснял юношу в сторону лучника, тот видел это, и целился на этот раз в новую цель, но вёрткий друид всё время перемещался с траектории. Нервы лучника не выдержали, и он отпустил стрелу. Всего мгновения не хватило, чтобы поразить цель, вместо неё она впилась в грудь союзника, как раз замахнувшегося для нового удара. Мужчина ошарашенно посмотрел на древко в своей груди, после чего, будто следом за мечом, упал назад. Воспользовавшись замешательством, Шейрату застал стрелка врасплох и толкнул в стену, после чего довершил сражение мощным ударом в челюсть.
Перепуганная Мансис подбежала к раненому, она бросила отчаянный взгляд друиду, но тот уже вбежал в охраняемое помещение. Она не могла пойти следом и бросить умирающего, потому поспешила оказать ему помощь, пока его ещё можно было спасти.
На середине уходящей вниз лестницы Шейрату остановился и бросил взгляд назад. Мансис осталась там, он усмехнулся, посчитав расклад неплохим и приложил руку к стене. Сердце бешено колотилось в груди, а дыхание и не думало выравниваться. Но времени почти не оставалось, он был практически у цели. Когда сюда доберутся силы с передовой, у него и Мансис не останется ни единого шанса. Тепло его руки просочилось в глубину мёртвого дерева, и зрение природы через несколько мгновений очертило ему всё происхоядщее в нижнем помещении. Вот он, заветный постамент книги, окружённый множественными магическими рунами, словно куполом, рядом с ним несколько силуэтов, поддерживающих заклинания сдерживания рвущейся из неё энергии. “Книга изголодалась, мы слышим это в её зове, как бы ваши жалкие колдуны не пытались его заглушить,” — пришли на ум слова проклятого.
Земля, пропитанная магией, не даст ему применить силу природы. Колдуны не позволят ему использовать эффект внезапности, они готовы к нападению, они ждут. Так же, как и книга. Она тоже ждёт. Сжав в кулак обмотанную руку, друид мобилизовал свои силы. Они сковали магию внутри этого помещения, но не снаружи. Их собственные руны помешают им защититься.
Колдуны напряжённо ждали, прислушиваясь к каждому звуку. Битва стихла, но их соратники не возвращались. Готовые к атаке, они всматривались в единственный вход, чтобы встретить врага во всеоружии. Двое из трёх уже держали в руках рунические камни для броска за пределы сдерживающего поля. Секунды тянулись ужасающе медленно. А затем, совершенно внезапно, стены тёмного помещения взорвались. Наступающая на них груда корней пробила укрепляющие деревянные балки, заставив вылететь из своего места. С треском древесина поддалась натиску, доски ломались, часть со скоростью вылетела со своих мест. Одна из них задела одного колдуна, отшвырнув собой в сторону, другого засыпало вытесненным снаружи массивом земли. Третий, пригнувшись, сумел защититься от крупных опилок, разлетающихся, подобно стрелам. Он отступил на шаг, чуть ближе к книге, и бегло осмотрелся, пытаясь отойти от шока. Первый товарищ лишился сознания, второй, постанывая, лежал в стороне, похороненный чернозёмом по пояс, в его теле багровели раны от опилок. Вздохнув, колдун вернул себе самообладание и приготовился к встрече с врагом, сжимая в руке камень. Стоит руническому снаряду попасть во врага — сработает колдовство, и сфера энергии лишит противника возможности двигаться, парализует в себе. Но где же он? Почему так долго не появляется? Дыхание колдуна стало частым от волнения. Что ещё этот, судя по всему, друид-предатель, сможет выкинуть? А затем почва стала уходить у него из под ног. Он хотел было метнуться вперёд, но не успел, радиус поражения был слишком велик. Большую часть комнаты утянуло под землю, деревянные половицы, расположенные по кругу, отделились от почвы, проседающей под отступающими корнями.
Как только Вальдер ступил на порог собственного жилища, оно внезапно накренилось. Мощные корни выступали на поверхность, вытягивая за собой излишки почвы. Это заставило его рассвирипеть и ускорить шаг, сопротивляясь толчкам, угрожающим сбить его с ног. Он не замечал поверженных защитников, жрицу, пытающуюся удержать раненого бойца и отчаянно хватающуюся за деревянную колонну. Одного из колдунов, что пришёл следом за главой поселения, сбил с ног скользящий в другую часть комнаты шкаф, остальным пришлось проявить больше расторопности.
Постамент накренился и упал на колдуна, заставив его вскрикнуть. Книга соскользнула вниз, ударившись о его голову, захлопнулась и упала рядом. Чисто инстинктивно мужчина протянул к ней руку и, лишь когда прикоснулся, осознал, что совершил чудовищную ошибку.
В дверном проёме появился Шейрату, мутным взглядом оценивая последствия своих действий. Он израсходовал на этот финт слишком много сил, но, пошатываясь, всё же метнулся в кратер. Времени не оставалось. Оказавшись внизу, он застал иссушённый бледный труп эльфа, приложившего тощие пальцы к книге. На мгновение в его голову закрались сомнения, но затем он напомнил себе, что отступать уже некуда.
— Надеюсь, ты утолила свой голод, — мрачно усмехнулся он и решительно протянул руку, обмотанную испачканной ядом тряпкой, к реликту. Свет на мгновение померк, а всё тело юноши поразил спазм, не позволяющий шевелиться.
“Они сказали тебе, что прикоснуться может лишь один из них?” — с насмешкой раздался в его голове голос.
Шейрату не знал, что ответить. Он ошарашенно наблюдал, как твёрдая кожаная обложка высасывает тьму из ткани, с его рук, не мог оторвать от неё пальцев. Как нити расслаиваются и тончают, будто разлагаясь на глазах. Казалось, будто иглы начали проникать и под его кожу, выкачивая мелкими каплями кровь.
“Жаль, они не знают, сколько проклятых уничтожила эта книга”.
Мощная энергия разрядом прошла по всему его телу, заставив скривиться и завыть от боли через стиснутые в спазме зубы. Он не хотел умирать, только не так, не так глупо. Он этого не заслуживал. Всё не может закончиться так!
“Она жаждет крови и с радостью выпьет любого, кто рискнёт прикоснуться к ней. И ты будешь испит, иссушен до последней капли!” — снова в воспоминания просочился крик проклятого.
Нет! Нет! Нет! Шейрату зажмурился, пытаясь пересилить боль. Никто не спасёт его, не поможет. Эхом раздались спешные шаги по лестнице, один, второй, третий… Череда замедлила темп, растягиваясь, пока и вовсе не прекратилась, как и все прочие звуки, как боль, как ощущение реальности. Юноша в страхе открыл глаза и встретил лишь тьму. Отчаяние нахлынуло на него. Он умер, так и не успев свершить чего-то значимого. Он безвольно парил во мраке, падая куда-то в пустоту. Он стал сопротивляться, силой воли, брыкаясь, устремлялся выше, в надежде найти выход из этой ловушки. И, словно знак, перед ним возникли два маяка — резко выделяющиеся на фоне тьмы два огонька песочного цвета. Их свечение напоминало затягивающиеся внутрь воронки. Они располагались близко друг к другу, и внезапное осознание поразило юношу — это были чьи-то глаза.
— У судьбы множество путей, — раздался тот же голос, он был их обладателем.
Шейрату смотрел в темноту на своего незримого собеседника, не зная, что должен сказать в ответ.
— Ты действительно веришь, что твой путь должен быть связан с книгой? С тем, что она таит в себе?
— Это всё не случайно, — прошептал Шейрату. — Я оказался здесь не зря. Я должен был её найти. Я должен ею овладеть.
— Такое удивительное рвение к проклятию. Понимаешь ли ты, на что себя обречёшь, если получишь её?
— Она мне необходима! — рявкнул юноша, сделав ещё один стремительный рывок вперёд, оказавшись практически вплотную к глазам-воронкам. — Я не могу так умереть! Я должен свершить то, что хочу! Я должен обрести эту силу!
— Здесь нет силы.
Это прозвучало, словно гром среди ясного неба, и Шейрату ощутил, как он слабеет, медленно отдаляясь от собеседника в темноту.
— Ложь! Это не может быть правдой!
— Книга — лишь ключ, но не источник.
— Ключ к чему? — промолчав, изрёк друид.
— Зависит от того, чего ты хочешь.
Он не смог сдержать странную ухмылку от осознания собственных желаний.
— Изменить этот мир. Сломить текущий расклад сил и возвести новый, более справедливый порядок…
— Одной силы для этого недостаточно. Нужно что-то большее.
— О, поверь мне, я знаю это, — едва сдерживая рвущуюся из груди ярость прошипел Шейрату. — Сила — лишь инструмент. И я сумею применить её в своих целях. Если книга важна как ключ, то я готов отомкнуть то, что она скрывает!
— Восхитительное упорство. Любопытство и самонадеянность. Ты мнишь себя лучшим, достойным власти, которая дана другим. Считаешь, что сможешь распорядиться ею умнее, чем многие до тебя.
Внезапно он ощутил, как что-то вдавило его вниз, в эту жуткую бездну. В ужасе он забрыкался, пытаясь ухватиться за что-то, но затем вспомнил, что находится в пустоте, в которой работает лишь сила воли, и снова решительно метнулся вперёд. Он чувствовал сопротивление, не позволяющее ему продвинуться дальше, но больше не падал. Эта борьба отнимала его силы, выматывала.
— Кто ты такой? Чего ты хочешь от меня? — прокричал он глазам, превратившимся в две мелкие точки.
— Осознания. Путь к изменениям всегда сопряжён с болью, — на юношу обрушились мучения, заставившие его скривиться. Казалось, что нечто пульсировало в его жилах, горело, раскаляло его изнутри. — И перед становлением справедливого мира прольются реки крови, как виновных, так и невинных. Тогда ты можешь понять, что это — вовсе не то, к чему ты шёл.
Шейрату взревел, согнулся в дугу, а затем заставил себя совершить новый стремительный рывок наверх.
— Невиновных?! Ты веришь, что в этом мире ещё остался кто-то невиновный?! Лишь властные господа и их безропотные слуги! Я сломаю этот мир и создам новый! Я добьюсь своего! Я не отступлю! Это мой путь! Ты увидишь! Все увидят! — взревел он.
— Тогда посмотрим, — усмехнулся голос, и огни-глазницы померкли в темноте. Внезапно воздух ворвался в лёгкие, а боль отступила, вырвав из него остатки сил. Шейрату завалился набок, пытаясь привыкнуть к тусклому свету, муть в глазах отступала, возвращая очертания комнаты. Череда шагов на лестнице вновь набрала скорость. Ему казалось, что он находился в пустоте несколько минут, но в настоящем они обратились в один миг. Он устало вздохнул и зажмурился, шевельнул рукой и почувствовал под ней прохладу кожаного переплёта. Он теперь мог прикасаться к книге, сделал то, что не удавалось многим до него. Он не мог не усмехнуться от странного удовлетворения. Теперь эта книга и все сокрытые в ней тайны принадлежали ему.
Вальдер ворвался в нижнее помещение и тут же зажёг перед собой защитный купол силы, в его свечении он сумел осмотреть происходящее. Аккуратное убранство комнаты с земляным полом вокруг постамента с книгой теперь обратилось в ничто. Земля кратером уходила вниз, края пола торчали зубьями, стены со скрипом, удерживали пласты почвы, явно готовясь обрушиться. Двое магов, увидев свет, шевельнулись ему навстречу, простонали от боли, но он не замечал их. Его губы скривились в презрении, он медленно приблизился к краю, словно к обрыву, готовый к атаке новорождённого проклятого. Но её не было. Рядом с поваленным постаментом лежало два трупа, третий колдун и друид, иссушенные, словно мумии. Что ж, достойная судьба для предателей и никчёмных защитников. Глаза Вальдера быстро нашли искомый предмет — книгу под рукой мальчишки, но затем его взгляд снова вернулся к телу от слишком уж явного движения. Юный друид дышал, сбивчиво — то глубоко, то едва заметно. Словно почувствовав на себе внимание колдуна, он открыл глаза. Капилляры в белках взорвались будто от чудовищного давления, и теперь эти тёмно-зелёные глаза смотрелись ужасающе в багровой окантовке. Изуродованная воздействием книги рука нащупала реликт и схватила его, подтягивая к себе.
Вальдер пошатнулся от шока. Столько лет они пытались сделать это. Те, кто прикасался к книге, превращались в иссушенные мумии, посторонние предметы разрушались, даже сила поглощалась самой книгой. Она оставалась открыта на одной единственной странице, совершенно чистой, лишь с тонкими следами выцветших чернил, образующих нечитаемые символы чуждого языка. Даже сдерживающий купол и руны быстро становились непригодными без постоянной подпитки. Они потратили на это столько лет. И теперь этот изуродованный юнец, остервенело прижимающий реликвию к груди, этот наглый выскочка самим своим существованием говорил о том, что все их труды были напрасны.
Не сдержавшись, в порыве гнева, Вальдер послал в Шейрату мощную вспышку энергии, способную убить ослабевшего юношу, но книга в его руках сработала, словно щит, поглотив вредоносное заклинание. Взгляд тёмно-зелёных глаз метнулся на колдуна, иссохшие губы дрогнули, трескаясь от движения, из-под них вырвался слабый выдох. Пошатнувшись, опираясь о края кратера, юноша поднялся на ноги и выпрямился перед нападавшим. На мгновение он заметил собственные руки и озадаченно осмотрел своё истощавшее тело. Пояс предательски болтался, угрожая упустить свёрток с клинком. Несколькими рывками Шейрату удалось поправить его и вернуть свою тайную ношу на место, к ней он добавил и книгу, окончательно закрепив. В комнату ворвались защитники поселения и остановились за спиной ошарашенного главы, ожидая дальнейших приказаний.
— Теперь мы можем перенести её отсюда, — слабо прошептал друид и двинулся к краю, цепляясь за рыхлую землю свободной рукой в попытках выбраться, но она предательски рассыпалась.
— Как ты это сделал? — на одном дыхании прошептал Вальдер, всё ещё не в состоянии отойти от шока. Юноша бросил на него усталый взгляд.
— Я не побоялся принять на себя проклятие, — признался он. Кажется, это успокоило колдуна, поколебавшись мгновение, он протянул руку друиду, чтобы помочь ему выбраться.
— Мы доставим её главам клана, они определят её дальнейшую судьбу, — заключил маг, когда юноша собрался с силами и выпрямился перед ним, готовый продолжать свой путь.
“ И мою тоже, — мрачно подумал Шейрату. — Используют меня, чтобы вытянуть из неё всё, что будет им полезно. А потом уничтожат нас обоих”.
— Идём, поблизости стоит фрегат тагриена Дальтоса. Думаю, нет смысла ждать его возвращения. Наша миссия первостепенна, и их выживание будет зависеть от нас.
Шейрату перевёл на него недоуменный взгляд и слабо усмехнулся.
— Я отплыву на корабле своего командира, — сказал он абсолютно уверенным тоном, не терпящим никаких возражений, несмотря на взгляды всех эльфов, направленные лишь на него. — Вы можете отправиться без меня.
— Моя миссия — оберегать эту книгу, — ответил Вальдер, его рука гневно сжала посох, а в голос прокрались рычащие нотки злости. — Я должен проследить, чтобы она не попала в руки предателям и была доставлена в клан!
— Тогда возьмите её, — улыбнулся он и протянул реликт колдуну. Тот в страхе отшатнулся назад и побледнел. Его губы сжались в тонкую полосу. Как смеет этот юнец диктовать им свои условия? И всё же он понимал, что иного выхода, кроме как повиноваться этому выскочке у них нет. Только с его помощью они могли переправить опасный реликт в безопасное место. И если он хочет, чтобы они залезли на посудину поменьше, то пусть будет так. Если подумать, в этом были и свои плюсы, ведь там у него будет гораздо меньше шансов скрыться с глаз.
— Хорошо, мы отправимся с тобой. И лучше бы нам поторопиться, — смирился он.

Снаружи ничего не изменилось, проклятые продолжали наступать, мирные жители перемещались на корабли клана и торговые судна. Хотя, наступление стало не столь яростным, и защитникам даже удалось оттеснить его ближе к кромке леса. Перейдя на бег, крупный отряд с реликвией направился к дальней пристани. Шейрату ощутил беспокойство, когда заметил несколько трупов на их пути, его спутники замедлили шаг и достали оружие. Юному друиду пришлось вытянуть руку и остановить метнувшуюся вперёд Мансис, хотя он сам ощутил неразумный порыв как можно скорее вбежать в каюты и убедиться, что с Таяндрис всё в порядке.
Воины и маги обступили его и жрицу кольцом, прикрывая своими телами, но Шейрату всё же успел разглядеть одного из мертвецов. Обычный мирный житель, рассчитывавший найти укрытие на корабле. Видимо, он бежал со всем своим скромным скарбом, когда кто-то застал его врасплох. Надувшиеся, проступающие через кожу вены, пена во рту, раскрытый в немой агонии рот и выпученные застекленевшие глаза. Всё это Шейрату уже видел. Где-то поблизости под невидимыми плащами скрывались проклятые. Колдуны создали разрушающие магию щиты и осторожно поднялись на корабль под предводительством Вальдера, остальные продвигались за ними следом.
— Мансис, ты чувствуешь их? — прошептал Шейрату. — Что с Таяндрис? Она жива?
Тревога прокралась в его голос дрожью, и на мгновение он уловил во взгляде Мансис что-то странное, какую-то уязвлённость, но это быстро прошло, сменившись страхом.
— Щиты сдерживают и мою магию, — ответила жрица. — Нам остаётся только надеяться на лучшее.
Юноша вздохнул и гневно сжал кулаки. Их отряд продвигался вперёд столь медленно, столь осторожно. Они сгрудились толпой на палубе у входа в каюты, один маг просочился внутрь и прокрался вперёд, освещая пространство перед собой щитом. Почему же проклятые не идут к ним? Почему не подбираются, чувствуя, что их главная цель так близка? “...мы слышим это в её зове…” Может, они больше не слышат? Он осторожно нащупал за пазухой обложку книги, чувствовал прикованные к его спине озадаченные взгляды спутников. Они не позволят ему действовать самостоятельно, полагаясь лишь на свои силы. Жаль, что он не был столь уверен в них. Одним плавным движением он заставил свою ношу выпасть из-под плаща и отступил от падающего на палубу реликта, оттеснив собой в сторону и жрицу.
Твёрдый переплёт глухо ударился о деревянные половицы, с шелестом страницы распахнулись, и в сознание Шейрату, словно взрыв, ворвался импульс силы, заставив его скривиться от пронзительной боли в висках. Маги в страхе отскочили от опасной вещи, расширив кольцо вокруг него, Мансис схватила его за плечи, совершенно растерянная из-за происходящего. Но в следующее мгновение она вновь повернулась к входу в каюты, как и все остальные, привлечённые шумом шагов. Всё произошло столь быстро, что первый вошедший маг не успел среагировать. Его сбило с ног тёмное пятно, сокрытая под плащом фигура молниеносно вонзила проклятый клинок в незащищённый живот. В следующее мгновение её отбросил в сторону магический взрыв.
В потоке силы Шерату чувствовал нарастающий шёпот, с каждой секундой становившийся всё громче и громче.
“Утоли мою жажду”, — велела книга, и он чувствовал, как тает его самообладание перед этим давлением. Он должен был исполнить её желание. Должен был дать ей то, что она так хочет.
— Шейрату! — возникла перед ним Мансис, разрывая зрительный контакт с книгой. Он посмотрел в её глаза и нашёл в себе силы вырваться из-под влияния книги.
— Я привлёк их внимание, — странно усмехнулся он, затем поспешил поднять реликт. Как только его пальцы коснулись обложки, зов умолк, и от первых секунд этой звенящей тишины он ощутил некоторую растерянность. То же ощущали и наступающие проклятые, ставшие лёгкой целью для залпов магов и клинков воинов. Лучники выстроились у борта лодки, стреляя в первых настигших их противников, отступивших с линии обороны.
— Они все пойдут сюда! — крикнул юноша, пытаясь привлечь внимание Вальдера. — Нужно уходить!
Оценив взглядом обстановку, опытный маг понял, что это действительно так. Проклятые отступали с линии обороны, стягиваясь к кораблю. Если бы он знал, что всё сложится именно так, дал бы этой заклеймлённой эльфийке место на пристани чуть поближе. Оба варианта грозили потерями — отправиться в море, не вычистив корабль от проклятых, или остаться на пристани, отбивая натиск наступающей армии врага. Из двух зол он выбрал меньшее и приблизился к друиду, скрывая его со спутницей под магическим куполом.
— Отчаливайте! — проревел он. Часть его отряда, что была немного знакома с мореходным делом, тут же бросилась исполнять приказ. Остальные же продолжали сдерживать наступление, оставив попытки спуститься к каютам, лишь ожидая, что оттуда может кто-то просочиться.
— Нам нужно вниз, — прошипел Шейрату. Мансис бросила на него взгляд, словно на безумца, тревожно сжала его руку.
— Пусть маги зачистят трюм, тогда и пойдём! — жёстко отрезал Вальдер, продолжая подпитывать щит.
— Мы итак потеряли слишком много времени! — воскликнул друид и метнулся к двери, но плотная стена силы не пропустила его, движения увязли, заботливо отталкивая назад.
— Уйми своё нетерпение, мальчишка! — с презрением бросил Вальдер. — Приказы здесь отдаю я, а ты — всего лишь носитель книги.
Шейрату бросил уязвлённый взгляд на него, а затем как-то странно, коварно усмехнулся. Одним резким движением он снова бросил книгу в сторону, в этот раз зная, чего от неё ожидать. Врезавшись в преграду, реликт увяз в ней, а затем начал впитывать в себя, как губка впитывает воду. В щите образовалась брешь. Растерянность на лице Вальдера сменилась гримасой гнева, но своевольный юнец уже утянул наружу свою спутницу, ухватил книгу и метнулся в каюты. Прорычав, словно раненый дикий зверь, глава Виспо кинулся следом.
“Мы наденем на него кандалы и цепи, — с наслаждением размышлял он. — Пленим в глубине тёмных залов перед книгой, заставим расшифровать каждый символ, все знания, что она в себе скрывает. А затем уничтожим обоих. Пусть сейчас он думает, что управляет своей жизнью, что его воля превыше нашего общего долга. Но нет ничего важнее клана. Этот урок он усвоит перед смертью”.
Первые проклятые выскочили на Шейрату и Мансис из-за поворота, два серых полупрозрачных силуэта, чья маскировка была не столь эффективна вблизи магических барьеров. Готовые к встрече, юноша отбросил их назад, а девушка отщепила часть жизненной силы, ослабив на пару мгновений. Этого им было достаточно, чтобы проскочить дальше.
Корабль медленно разворачивался, слабые толчки волн раскачивали его из стороны в сторону. Почему же так медленно? Шейрату почти вырвался вперёд, в нужный коридор, когда рука Мансис оттащила его назад. Лезвие клинка просвистело в воздухе, не достигнув цели. Жрица испила жизненной силы из противника, выиграв для друида несколько секунд. Тот метнулся вперёд, преодолевая оставшееся расстояние до нужной ему каюты. Мансис позади вскрикнула и отклонилась от выпада проклятого, но тот готовился совершить второй. Девушка окоченела от осознания собственного бессилия, впереди замер Шейрату, тоже понимая, что не успеет прийти ей на помощь. Внезапно её противника пронзило насквозь заклинание. Торопливым шагом их нагонял Вальдер, его лицо было перекошено от гнева. Вскочив на ноги, она нагнала своего спутника, и вместе они бросились к двери своего командира.
— Таяндрис! — прокричала она, беспокойно тарабаня в дверь. — Таяндрис, это мы!
— Отойди. Это может быть ловушкой, — Вальдер решительно оттеснил девушку прочь и стал чертить на двери круговые символы. Беглое заклинание сорвалось с губ колдуна, и магическое свечение стало разъедать преграду перед собой. В брешах троица сумела разглядеть подпиравшую дверь балку и неподвижное тело на полу за ней. Пробравшийся внутрь проклятый явно был мёртв. Как только отверстие стало достаточно большим, Вальдер подтолкнул Мансис вперёд, и она неуверенно двинулась внутрь, готовясь к неожиданной атаке. Колдун готов был сдержать и импульсивного юнца, но тот не вмешивался в происходящее. Друид смиренно наблюдал со стороны, не выражая никаких эмоций.
— Таяндрис! — внезапно воскликнула Мансис и метнулась в сторону, оставшуюся вне поля зрения её спутников. — О, Таяндрис, как же ты нас напугала! Ты не ранена?
В ответ ей послышался слабый смешок.
— Нет. Как всё прошло? — слабо прошептала их командир. — У вас получилось?
— Тише, ты итак растеряла слишком много сил, — заботливо отчитала её жрица. — Конечно же всё получилось…
— А где Шейрату?
Вальдер отвлёкся от их разговора, когда друид внезапно двинулся в направлении трюма, потому рывком, словно дикая кошка, нагнал его и опустил руку на плечо.
— Куда ты?
— Подальше от них, — тот в ответ даже не повернулся. — Я представляю угрозу, и мне лучше будет оградить их от себя.
— И подарить книгу проклятым, затаившимся в щелях?
— Потому Вы и идёте со мной, — он повернулся, одарив спутника странной усмешкой, и жестом пригласил вперёд. Череда шагов позади заставила Вальдера развернуться к своим магам и воинам, что, наконец, отбились от атак извне и готовы были к зачистке. От этого улыбка Шейрату стала лишь шире.

— Они точно не ранили тебя? — ещё раз удостоверилась Мансис, внимательно осматривая своего командира.
— Он не успел, — прошептала Таяндрис и с трудом, не без помощи своей соратницы, поднялась на ноги, но тут же ощутила, как они подкосились, и опёрлась о ближайшую стену.
— Кажется, сегодня я перенаправила в тебя слишком много силы, — устало усмехнулась Мансис и присела на край кровати. — Потребуется не меньше дня нормального сна, чтобы всё снова пришло в норму.
— Как и тебе, — улыбнулась та, потом оторвалась от опоры и заставила себя дойти до койки, после чего повалилась на неё. На мгновение жрица вскочила на ноги, думая, что с командиром что-то неладно, но, заметив, как та сладко потягивается и устраивается поудобнее, лишь усмехнулась и присела обратно.
— Лучше расскажи мне, что произошло, — во взгляд Таяндрис вернулась мрачность. — Вальдер сказал, что реликвия уничтожает любого, кто прикоснётся к ней.
— Она изменила Шейрату, — призналась Мансис. — Изуродовала его.
— Он обратился в проклятого?
— Не совсем, непохоже на то, но… — в сомнении девушка замолкла.
— Что? — подтолкнула её Таяндрис, заставив вздрогнуть. Испытующий взгляд сверлил собеседницу насквозь. Та мешкала, и всё же как-то слабо улыбнулась.
— Может, мне просто показалось. Всё же, он и до этого был таким. Резким и своевольным. Но теперь меня это немного пугает. В нём есть что-то… мрачное. Словно он наслаждается тем, что прикасаться к книге может только он.
Таяндрис бесшумно усмехнулась, переваривая слова жрицы. Это было похоже на того Шейрату, которого она успела узнать. И всё же она ещё не знала о нём слишком многого.
— Он будет в безопасности здесь, под надзором колдунов, — уверила Мансис, будто пытаясь больше убедить в этом себя, чем командира. — Мы доставим артефакт в клан, обеспечив ему защиту. Но что будет с ним? Они ведь используют его и уничтожат.
Командир внимательно сощурилась. Мансис больше боялась за Шейрату или самого Шейрату?
— Он — один из нас. Мы сделаем всё, чтобы этого не случилось, — решительно сказала она, заставив жрицу печально улыбнуться.
— Сейчас это будет сделать сложнее. Он слишком похож на проклятого.
— Значит мы должны будем защищать его с удвоенной силой. Даже если против нас выступит совет клана.
— Но, Таяндрис?.. — в голос Мансис вмешалось непонимание.
— Пришло время всё изменить, — пред глазами всё окончательно поплыло, шёпот командира растянулся, словно провожая её в тяжёлый заживляющий сон. Жрица всё так же растерянно смотрела на неё, не в силах принять сказанного. Неужели их командир решила пойти вопреки приказам, несмотря на своё текущее положение заклеймлённой? Хотя, может быть, именно поэтому. Ведь сколько бы она не сражалась, она всегда будет носить эту маску. Её служба не принесёт ей почёта, лишь будет частью искупления вины. Этот долг падёт и на её детей, если кто-то решится связать с ней жизнь, несмотря на статус. Таяндрис была той, кому уже нечего терять. Но члены её отряда действительно ли должны были так рисковать вместе с ней?
Мансис была благодарна Таяндрис. Ветреный характер часто не давал ей возможности сдерживать торопливый острый язык. Она чуть не лишилась места в клане из-за своей дерзости. Но Таяндрис могла закрыть на это глаза, ценя больше её способности жрицы. Так же было и с Рину, который, по мнению командиров других отрядов, где он служил, был близок к тому, чтобы стать предателем. В основном из-за своего неизменно мрачного настроения. И лишь новый командир сумела завоевать его верность.
Кайди обладала рассеянным вниманием и могла быть неэффективной в бою. Она всегда слишком много отвлекалась на посторонние шумы, потому и угодила в этот отряд. Мансис слышала эту историю от лучницы всего раз, та не любила этим делиться. Весь отряд, кроме неё, был уничтожен лазутчиками проклятых, но вину не возложили на командира, ведь он был выходцем из знатного рода. В таких случаях её часто пытались переложить на кого-то другого, и единственная выжившая, которая могла рассказать всё, как есть, была для этого идеальным кандидатом. Усмехаясь, Кайди говорила, что ей отчасти повезло, что её командир погиб, и её вину не удалось доказать, потому она не обзавелась маской заклеймлённой, но была отправлена в этот отряд. На тот момент Таяндрис уже обрела закулисную славу уничтожителя потенциальных предателей.
Самые верные её спутники были так же уязвимы перед кланом. Если они сделают шаг в сторону вместе с ней, то клейма им не избежать. Из всех них на это согласится только, пожалуй, Лонес. Ведь все, кроме Таяндрис, замечали его слепое, раболепное влечение к ней. Он готов был последовать за ней даже на смерть, ведь когда-то эльфийка спасла его от неё. И странно, что за столько лет он так и оставался лишь верным защитником своего командира, не пытаясь получить чего-то большего.
И теперь у них появился Шейрату. Сейчас Мансис смотрела на него по-другому, нежели раньше. Она увидела то, что так отталкивало прочих членов отряда. Теперь она действительно могла назвать его потенциальным предателем. Этот странный безумный взгляд, загоравшийся где-то в глубине его глаз, когда он собирался неотступно следовать своей цели, несмотря на то, сколько жертв будет на его пути. Но какова сейчас была его цель?

Эльфы закончили осмотр трюма корабля, теперь Шейрату мог спокойно разместиться в центре просторного помещения между различными ящиками, запасными канатами и прочим скарбом для дальних плаваний. Колдуны вокруг него уже чертили руны сдерживания магии, а Вальдер сидел напротив и сверлил взглядом, словно тюремщик, наблюдающий за своим пленником. На коленях друида покорно лежала книга, словно ожидая, как и её новый владелец, когда же её, наконец, откроют. Шейрату положил пальцы на обложку и бережно перевернул её, пробуя наощупь страницы. Кажется, бумага пережила многое, пожелтела и хрустела от сырости. Старые чернила выцвели, проступая едва различимыми очертаниями букв.
Книга — лишь ключ, а ключ должен был что-то открывать. И сейчас предстояло выяснить, что. Палец юноши медленно пополз по странице, подчёркивая прерывистые линии символов, он наклонился ниже, чтобы видеть лучше, в попытках разглядеть, что же именно здесь было написано, но несколько раз вновь и вновь возвращался к началу. Это был не язык эльфов, и он даже не мог представить, как эти витиеватые закорючки могли бы звучать в речи. Но эта книга принадлежала ему, а, значит, он должен был прочитать её. Потому он вглядывался в них вновь и вновь, словно взывая к чему-то, затаившемуся внутри, где-то между страниц.
— Ну, что там? — Вальдер начинал уставать от того, что столь долго наблюдал, как ничего не происходит. Юноша не удостоил его и каплей внимания, продолжая сосредоточенно вчитываться в чужой язык. Ему казалось, что где-то из глубины подсознания он вновь слышит голос незнакомца, и каждая буква начала обретать звучание, складываясь в шипящие слова. Его палец начал бегать по символам быстрее, и тёмное песнопение ускорялось до речи, до целых слов, предложений. Чем дольше он слушал их, снова и снова, тем больше чувствовал, что понимает.
“Каждый из нас всегда знал истину. Всё, что мы есть, — лишь сила. Сила в нас, сила вокруг нас. Бесконечное смешение энергий, циркулирующих в мире. Все мы обращаем её нам на пользу, делаем своим инструментом. Она дарована нам от рождения, наши способности и таланты, которые мы можем развивать, отодвигая для себя границы возможного. Таков естественный порядок вещей.
Немногим из нас было дано воочию увидеть их источник, а потому мы порождали верования, ложные идолы и разное видение одного и того же мира. Мы стали сражаться друг с другом, проливая кровь, ради того, чтобы доказать, что наши убеждения правдивее.
Пока не познали истину.
Я услышал голос, когда был ещё ребёнком. Он звал меня не по имени, но притягивал меня, будто моя судьба была связана с ним. Я боялся его, а затем решился откликнуться на зов. В глубине каменного грота я нашёл нечто странное, позже я узнаю, что это был разрыв пространства между плоскостями двух разных миров. Он горел огнём и исторгал холод, манил меня странным ощущением связи. Словно я забрёл сюда не случайно, и моя нога подскользнулась на склизких камнях по чьей-то воле.
Я помню эту встречу, будто она была вчера. В мою голову ворвался шёпот, суля мне силу и власть в обмен на повиновение, яростный вой громыхал неизвестными мне словами, будто принуждая вжаться в пол от страха, я слышал в глубине оранжевой дымки чей-то ехидный смех и тихие подвывания боли, другой голос повелевал, раскатами грома разносясь по пещере. Но я слушал тишину, таящуюся за ними, и не мог пошевелиться.
Они станут подобны нам. Обретя ту же силу, они продолжат свою бесконечную борьбу. За своё право, за своё место. Это неизбежно. Таков вечный порядок мира, естественный порядок вещей. А потом они узрят истину и утонут в её пучине.
Я сказал тишине своё имя. После этого она порой стала навещать меня во снах. Она защищала меня, когда мне было плохо, когда мне было холодно или темно. Успокаивала, когда мне было страшно. Могла умерить мой голод. Она возникала рядом со мной, притягивая меня к вспышкам в лесу, к оранжевым разломам, разговаривая со мной на уровне силы, что всегда нас окружала. Дуновением ветра, толчком земли. Я никогда не знал, чего именно она хочет. Но понимал, что придёт время, когда она мне расскажет”.
Голос замолк, озвучив последний призрачный символ на странице. Шейрату только сейчас вдохнул, осознав, что неосознанно задержал дыхание в один из моментов рассказа.
— Интересно, — прошептал он, пытаясь осмыслить прочитанный отрывок. Вальдер бросил на него испепеляющий взгляд.
— Тебе удалось что-то прочесть? — едва сдерживая остатки терпения, спросил он.
— Это похоже на мемуары какого-то демона. Сбивчивые и очень туманные. Это слишком долго пересказывать, — с сомнением ответил Шейрату. Это должна быть какая-то загадка, что-то сокрыто между страниц, просто он пока не понимает, что. Не могут же проклятые тратить столько сил и ресурсов просто для того, чтобы всего лишь завладеть мемуарами известной среди них личности?
— Это — твоя задача, — процедил сквозь зубы Вальдер. — Ты ещё жив лишь потому, что должен пересказать содержимое книги.
— Тогда мне ни к чему торопиться, — усмехнулся Шейрату и перевернул страницу. Руки Вальдера сжались в кулаки, а губы превратились в тонкую нить от возмущения. Он вскочил на ноги и отвернулся от дерзкого юнца, взывая к остаткам своего терпения.
“И время пришло. Я попал в отчаянную ситуацию, я не знал, что делать, и куда мне обратиться за помощью. Хотя, в глубине души, всё же понимал, что мне не поможет никто, кроме свечения. Я пришёл к нему и взмолился о помощи, просил сохранить то, что мне было дорого. Они дали мне обещание, но взамен потребовали заплатить вечным служением. И я согласился. Так я стал самым юным проклятым из всех.
Из тишины пришёл голос, с которым я теперь был связан навеки. Он вручил мне кристалл, в котором я мог сохранить свои знания и мысли. Ведь кто-то должен был прийти следом за мной. Кто-то должен был познать истину, которая открылась мне. Он поведал о других избранниках, что и представить себе не могут, как использовать свой дар. Я получил то, чего хотел, что мне было нужно от этой силы. Со временем я сделал её своей. Ведь она способна меняться, если ты того захочешь, отклоняться от изначального пути, если ты знаешь, что именно тебе нужно и как именно это сделать.
И она совершенно другая. Она черпается извне. Тёмные Боги, существа другого измерения, даруют её своим подручным. Для этого они используют крепчайшую связь, способную соединить душу претендента с одним из его богов — нерушимую клятву верности. Через этот канал они направляют силу в новообращённого, но взамен способны покарать за любое неповиновение. Это дар или проклятие, он деформирует плоть, изменяет зрение, позволяя видеть энергии, и дарует неутолимый голод, жажду силы, которую можно утолить вблизи разрывов, находясь у прямого потока энергий. Те, кто заслужит доверие Тёмных Богов, станут ещё сильнее, они будут обращены в демонов. Они забудут про усталость, про сон, про пищу. Их будет мучать лишь жажда испустить застоявшуюся в их венах силу, чтобы получить новый прилив от своих создателей. Демоны связаны со своими повелителями напрямую, а потому могут не зависеть от энергий из разрыва.
И чем её больше, тем крепче связь. Чем больше силы у демона, тем больше он нуждается в очередной порции от своих хозяев. И, если канал связи оборвётся, он начнёт чахнуть от жажды, пока и вовсе не умрёт. И в то же время верные своим хозяевам демоны могут быть спасены от смерти с помощью Богов Тьмы. Тогда они станут воплощениями Богов в этом мире, но заплатят за это абсолютным повиновением”.
Взгляд Шейрату перескочил на следующую страницу. Он вздрогнул и судорожно вздохнул, думая, что начал терять здравомыслие. Буквы таяли перед его глазами, теряли свои очертания, практически исчезая со страниц. Голос в его голове замолк. Они оба не желали делиться с ним секретами, сокрытыми дальше.
— Что опять? — прошипел он со злостью. — Что тебе нужно от меня?
Вальдер обеспокоенно метнул на него взгляд, но тот бешено смотрел в книгу. Она больше не отвечала, символы не звучали в его голове. Юноша ощущал нарастающую злость, и требовательный взгляд со стороны лишь подогревал её. Ему нужно было больше. Он хотел больше. Он заслужил больше. Но сейчас он чувствовал себя обманутым. Стоила ли эта книга его жертв? Или ей тоже что-то нужно? Она голодна, всегда голодна, она требует того, что утолит её голод.
Шейрату вонзил ногти в руку, настойчиво вдавливая их в кожу. Иссушенная, она огрубела, меньше сопротивляясь его рвению. Когда Вальдер опомнился, друид уже сцеживал капли густой крови в книгу.
— Что ты делаешь? — воскликнул он, а маги поблизости приготовились атаковать предателя.
— Она голодна и отказывается говорить дальше. Если хотите, можете внести свой вклад в общую цель.
— Клан не потерпит еретических ритуалов в своих стенах!
— Значит, клан не получит того, чего хочет от этой книги, — улыбнулся Шейрату и продолжил всматриваться в страницы. Чернила снова проявились, и монотонная речь полилась в его сознание.
“Нас всех толкало на этот путь отчаяние и бессилие. Это объединяет всех проклятых. Злоба и немощность от ощущения, что изменить что-либо невозможно. И всё же мы отличались от прочих.
Эти изнеженные эркай, страдающие от того, что одни из них используют других. Идущие на смерть ради туманных идеалов, прозревающие и гонимые собственными собратьями. Преданные или предатели?
Мы же были обречены на гибель. Мы были другими, недостойными жизни в их глазах. Наша борьба была бессмысленна. Нас предал наш собственный мир, сделав наших врагов сильнее нас, наделив их силой для нашего убийства.
Потому я и пошёл на сделку. Если сил нашего мира недостаточно, я возьму силу иного, чтобы спасти своих собратьев. Я отдам всё, пусть даже собственную жизнь во имя спасения своего народа”.
Снова странные явления, заставляющие его думать, что он теряет рассудок. Чернила в конце страницы перетекали, изменяясь, переплетаясь друг с другом по новому, словно изменяя саму суть повествования.
“Цель, пропитанная благородством. Самопожертвование во имя спасения других. А какую цену платишь ты? К какой цели ты идёшь? Будешь ли ты жертвой, покорно сдерживающей удары судьбы, или хищником, терзающим своих врагов во имя чего-то стоящего? Пойдёшь по пути благодетеля или чудовища?
Ты мечешься от одного к другому, не зная, добродетель ты или монстр. Я дам тебе шанс принять решение и сделать выбор. Лишь когда ты поймёшь, чего именно ты хочешь, к чему идёшь, знания этой книги откроются тебе”.
Чернила перетекли к середине страницы, формируя две воронки. Затаив дыхание, юноша всматривался в них, от чего не сразу осознал, что не видит более ничего, увязает в затянувшей всё вокруг тьме.
Мысли переполняли Шейрату, словно огромный ком из неразборчивых фрагментов. Чего он хотел? Кто он на самом деле? Он хотел, чтобы клан услышал его, чтобы воспринял его всерьёз, как и всех тех, на чьи слова никто не обращает внимания, кого нарекают изгоями и преследуют до конца жизни. Он хотел повлиять на что-то, изменить этот мир, пусть даже придётся разрушить сами основы того, к чему они все так привыкли.
Клан не услышит. Он создал образ мышления в своих подопечных, сделал их глухими к чужим словам. Он признаёт лишь язык силы, которую не может сломить, поработить или уничтожить. И не предполагает, что когда-нибудь возникнет тот, кто сумеет разрушить сформированный им порядок. Но как это сделать? Путём убеждения: заставить слепых прозреть, а глухих — услышать? Или путём террора? Эти мысли вились вокруг него, словно рой диких насекомых, вынуждая сделать окончательный выбор, отбросить крупицы сомнений, что мешали ему определиться. Как бы не было больно. как бы не было страшно, он должен был добиться того, чего хотел, и заплатить за это свою цену.

Живительное тепло, странно знакомое, растекалось по телу. Он хотел проснуться, но ощущал безграничную слабость, что не мог разлепить век. Он мог поддаться ей, насладиться долгожданным отдыхом за этот чудовищно длинный день. Но он не мог позволить себе терять драгоценное время. С трудом он сумел открыть глаза и тут же поморщился от излишне яркого света. Фигура поблизости дрогнула, будто испугавшись его движений, ощущение входящего тепла прекратилось.
— Мансис? — с трудом произнёс он иссохшими губами, пока не уловив её образ в окружающей мути.
— Шейрату? — едва слышно переспросила она в явной неуверенности.
— Что произошло? Где книга?
Он слышал приглушённый зов рекликвии, слабую пульсацию, но не мог сориентироваться, откуда она исходит.
— Она под присмотром магов, в руническом кольце. Ей ничего не угрожает.
— А где я?
— Ты потерял сознание. Я не могла исцелить тебя под куполом их силы, и нас поместили в каюту. Здесь безопасно...
Она осеклась, словно не знала, что ему может ему сказать. Муть отступила, и Шейрату сумел разглядеть окружение. Полупустая каюта, он лежал на полке, под узким иллюминатором у самого потолка, откуда ещё пробивался солнечный свет, у двери стояли на страже два мага и наблюдали за каждым движением пары.
На мгновение юноша поймал взгляд девушки и уловил в нём сомнение и… страх? Он хотел убедиться, не показалось ли ему, поднял руку, заставив её вздрогнуть, и прикоснулся к её щеке. Нет, он не ошибся. Страх и неприятие отражались в её глазах.
— Спасибо, — тепло улыбнулся он. Ответная улыбка вышла довольно натужной. — А как ты? Выглядишь довольно уставшей.
— Не успела восстановить силы, — она спрятала от него взгляд.
Она видела в нём нечто противоестественное, неправильное и пугающее, перечеркнув всё то, что было до этого. Так легко и просто, от осознания чего он усмехнулся, а в его глазах загорелись огоньки злобы.
— Как долго я здесь?
— Несколько часов.
Хорошо, что не дней. Свет, льющийся из люка, набирал багровые цвета, солнце клонилось к горизонту. Самое время что-нибудь предпринять. Он перевернулся на спину и закрыл глаза. Мансис поднялась на ноги и направилась к выходу, но путь ей перегородил один из стражей.
— Он должен вернуться на место, — твёрдо заявил он.
— Он восстановится. Его жизни больше ничего не угрожает, — заверила Мансис, но её слова не произвели на него должного впечатления.
— Приказ хервена Вальдера — вернуть его как можно быстрее.
Девушка скривила губы и вернулась обратно к друиду. Она обратила внимание, что он спрятал одну руку за спину. И что стремительно терял силы, которые она ему так старательно передавала.
Они не знали, никто не мог и предположить, с кем имеет дело. Таяндрис была ближе всех к пониманию, но не была друидом, а потому не смогла осознать, что видела в их сражении с Шейрату то, что считалось невозможным. Друиды могли обращаться лишь к живой природе. Он же, путём своих изысканий, сумел пробуждать своей волей мёртвую. В своё время учителя высказывали ужас и крайнее неприятие от одних лишь его вопросов о возможности такого, и ему пришлось скрывать свои успехи на этом пути. Сила, что может проникнуть в каждый эльфийский дом, настичь каждого эльфа. Неужели он мог оставить попытки постичь такую мощь? Пусть это требовало больше жизненной силы, больше принуждения, оно того стоило.
Он, ещё слабый, ощущающий приступы мигрени, проник в глубину сухой древесины. Зрение природы проявилось с небольшой задержкой, мёртвое дерево просыпалось от своего вечного сна. Тёмные силуэты сновали внутри корабля. В трюме находилась слепая зона, скованная магией колдунов. Книга там, и пришло время к ней вернуться.
Он приподнялся на локтях и встряхнул головой, будто отгоняя назойливые видения. Мансис поспешно отстранилась и неуверенно посмотрела на него, словно опасаясь к нему прикасаться. Тем временем дверь позади открылась, отвлекая её внимание, и в комнату вошёл один из воинов-стражей Вальдера. Заметив друида в сознании, он тут же обратился к своим соратникам.
— В каком он состоянии? Может идти?
— Только очнулся, — отчитался страж. — Мы велели жрице дать ему ещё сил.
— Правильно, сообщу Вальдеру хорошие новости, — оценил тот и вышел.
Мансис фыркнула и снова отвернулась, всё же покорно приступив к тому, что от неё требовалось. Они не имели никакого права приказывать ей, у неё был её собственный командир. И она могла бы сказать им всё это в лицо, но почему-то сейчас не решалась произнести ни слова. Странно, но она чувствовала себя подавленной и сломленной последними событиями. Таяндрис считала, что они должны доверять Шейрату, защищать его от всех нападок, которые обязательно возникнут в его сторону. И находясь здесь, перед ним, она ощущала себя дискомфортно. Словно жертва перед хищником.
— Ты боишься меня, Мансис? — услышала она тихий шёпот Шейрату, пропитанный болью и непониманием.
— Нет, что ты, я… — начала оправдываться девушка, но бросила на него взгляд, уловила в глубине его глаз эти жуткие искры и осеклась. Внезапно она ощутила резкие вспышки боли позади себя. Она развернулась и увидела стражей, из груди которых торчали окровавленные древесные шипы. Но как? Он же не мог…
— Врёшь. Боишься. И не зря, — усмехнулся Шейрату за её спиной, заставив её на мгновение оцепенеть от ужаса. Она не успела среагировать, когда он схватил её за горло и прижал к себе. Лезвие тёмного клинка вонзилось ей в спину, слишком низко, чтобы убить сразу. Она не смогла даже закричать, всё тело сковало параличом и выжигавшей нутро болью, которая поразительным образом стекалась к руке друида у её шеи. Тело девушки била крупная дрожь, а он лишь сильнее прижимался к ней, будто получая удовольствие от происходящего.
И он получал. Он ощущал, как замедляет своё действие контролируемый им яд, как Мансис безнадёжно борется за жизнь, тем самым даруя ему ещё больше энергии через клинок и восстанавливая его силы. Но сражаться она смогла недолго, и, когда это упоительное опьяняющее чувство внезапно оборвалось, он ощутил даже некоторое раздражение и тоску. Он небрежно бросил на пол опустошённое тело, но на мгновение замешкался в сомнении. Рука, держащая клинок, дрогнула, когда он посмотрел на неподвижную девушку перед ним, на лице которой застыла уродливая посмертная агония. Что он наделал? Всё могло быть иначе.
“Пойдёшь по пути благодетели или чудовища?” Он сделал выбор, сопряжённый с жертвами, и принёс первую из них. А затем их будет всё больше и больше. И эта мысль вызвала у него странную усмешку.
— Тише, я уже иду к тебе, — пообещал он приглушённому зову книги, прорывающемуся через магическую защиту. Её томительное ожидание скоро закончится, она вернётся к своему хозяину.

Вальдер сдерживал зов книги лично наряду со своими приближёнными магами. Пульсирующая мигрень, к которой он практически привык за свою долгую службу в Виспо, в этот раз казалась ему чуть более назойливой, чем обычно. Будто её такт изменился, напоминая нетерпение, и это передавалось ему и его соратникам, вызывая непроходящее раздражение. Весть о том, что друид уже очнулся, была хороша, но недостаточно.
— Сходи ещё раз, — велел он, стиснув зубы. — Пусть эта бесполезная девка поторопится.
О, сколько же голов полетит, когда они прибудут под эгиду клана. Он лично будет настойчиво ходатайствовать об этом. Сначала поплатится этот самоуверенный выскочка, затем бесполезные подручные заклеймлённой девицы, а напоследок, конечно же, и она сама. Они все сполна заплатят за свою дерзость.
Его гневные мысли внезапно оборвались вместе с зовом книги. По недоуменным взглядам магов в круге он понял, что они ощутили то же самое. Посланный за друидом воин почти дошёл до двери, когда деревянные пластины откололись от стен навстречу ему. Острые окровавленные колья проклюнулись сквозь тело, красноречиво говоря о том, что он мёртв. Но как это было возможно? Откуда? Ведь они слишком далеко от земли, из которой друид-предатель мог бы черпать силу и миньонов.
Семена. Друиды использовали мешочки с семенами в дальних походах. Наверняка этот молокосос заложил их в каждую щель на этом корабле. Но в круге рун он не сможет ничего сделать, в нём не работает никакая магия.
В том числе и магическая защита самих колдунов. Об этом Вальдер вспомнил слишком поздно. С потолка с тихим треском откололись древесные колья, угрожающе повисли над присутствующими на долю секунды, а затем резко удлиннились вперёд. Вальдер успел припасть к земле, и остриё осколка остановилось в нескольких сантиметрах от него. Отрывисто вздохнув, он начал отползать назад, когда ощутил удар сзади. Его взгляд упал на торчащее из шеи окровавленное остриё, кровь забурлила в горле с хрипом. Как это может быть возможно?
Наросшие ветви приподняли половицы, в образовавшуюся дыру проскользнул Шейрату, ухватившись за них. Они опустили его, скрывая путь его проникновения за собой, иссыхали за считанные секунды. Коснувшись пола, юноша совершил резкий рывок на себя и вырвал неуместно торчащую ветвь из потолка. От столь быстрого движения он потерял координацию и припал к земле, но затем снова поднялся на ноги и тяжёлым медленным шагом двинулся вперёд. Оно обошёл трюм, оценивая результат своих действий с удовлетворённой улыбкой. Он остановился и присел рядом с хрипящим Вальдером, поравнявшись с ним взглядом. И почему смерть шла так медленно?
— Не… уйдёшь… — пересиливая боль, прошептал колдун, отплёвывая мелкими каплями кровь изо рта, и усмехнулся ему в лицо. Он не мог позволить предателю увидеть свою слабость.
— Мне наверняка не дадут Ваши подопечные? — это нисколько не смутило Шейрату. — Но если я немного восстановлю силы, то они непременно разделят Вашу участь, хервен. И сделаю я это с Вашей помощью. Иронично, не правда ли?
Одним твёрдым движением он вонзил кинжал в живот Вальдеру, и ощутил упоительный приток сил, восстанавливающих его истощившиеся жизненные запасы. Впереди было слишком много дел, на которые их стоило потратить. И первым стоило замести следы. Пусть они не знают, чего от него ждать, пусть думают, что находятся в полной безопасности. Деревянные колья медленно пошли на своё место, то, что наросло, теперь опадало мелкими иглами на пол, Шейрату подтягивал к себе самые крупные, собирая в ладони. Он вынул кинжал из тела иссушенного колдуна и подошёл к терпеливо ожидающей его книге. Как только его пальцы прикоснулись к обложке, зов снова появился, ещё тихий, сравнимый с шёпотом, но медленно нарастающий. К этому так же примешивалось странное ощущение, что она вновь начала по крупицам испивать и его силы. Будто она отсчитывала время, которое выделила ему на побег. Что ж, придётся поторопиться.

Двое колдунов продолжали свой патруль, медленно спускаясь вниз по лестнице. Они негромко обсуждали очень важные для них темы, однако бурный спор оборвался, когда они спустились по лестнице к двери в трюм. Лампы были потушены, погружая окружающее пространство во мрак, двух стражников не было на вверенных им постах. Эльфы поспешили скрыться под колдовскими щитами, один из них бросил перед собой рунический камень, который нейтрализует магию в радиусе своего взрыва через несколько секунд, второй же поспешил отступить, чтобы предупредить остальных о возможной опасности. Вспышка осветила окружающее пространство с хлопком, выдав сгорбившуюся в стороне фигуру. Колдун сделал два уверенных шага вперёд и выстрелил в неё заклинанием. Попав в незнакомца, магическая сетка парализовала его движения и заточила в ловушку. Это было довольно просто. Юноша усмехнулся и повернулся в сторону выхода, рассчитывая увидеть там своего спутника с подмогой, но вместо этого заметил лишь ноги распластавшегося на лестнице соратника. Он раздражённо фыркнул, думая, что сейчас не место для неуклюжих выходок, но затем насторожился, ведь его напарник лежал совершенно неподвижно. Секунды промедления стали роковыми. За его спиной бесшумно приоткрылась дверь, и чёрная тень метнулась к нему, вонзив в спину проклятый клинок.
Шейрату аккуратно положил тело парализованного колдуна на пол, затем двинулся к скованному ловушкой силуэту. Заклинания давались ему с трудом, и книга всё интенсивнее истощала его силы. Её зов напоминал зуд внутри головы, навязчивый и раздражающий. Друид поместил её в колдовскую магию, чтобы хоть немного утолить её голод. Ловушка заискрила, будто сопротивляясь, но за несколько мгновений без остатка втянулась в реликт. Заткнув за пояс артефакт, юноша одним рывком стянул плащ невидимости с двух наваленных друг на друга трупов стражников и накинул на свои плечи.
Он подошёл к лежащему на ступенях магу, с помощью кинжала отсёк небольшие ветви, оплётшие ногу несчастного. Друид приподнял тело, отделяя его от вошедшего в грудь деревянного шипа, торчащего из лестницы, тот покорно двинулся на надлежащее ему место, оставляя за собой лишь мелкие осколки древесины. Ещё несколько игл пополнили коллекцию в ладони Шейрату. Юноша с сомнением скривился, понимая, что впереди ещё слишком долгий путь к свободе, а его сил практически не осталось. Призыв шипов расходовал слишком много жизненной энергии.
Смеркалось, корабль уже долго был в пути, эльфы чувствовали себя в безопасности, а потому в следующем коридоре патрулей не было. Ведь всё было под контролем. Лишь стражи стояли у двух противоположных входов, устало поглядывая друг на друга. Внезапно дальний из них ощутил, как его что-то ужалило в шею, шикнув, ударил себя по месту укуса, прощупывая его пальцами. Он думал, что подхватил какого-то кровососа, но почувствовал под кожей что-то крупное и угловатое. Его напарник, встревоженный происходящим, сделал несколько шагов вперёд, и скрывавшийся за углом Шейрату не упустил своего шанса, тут же метнувшись к мужчине. Клинок жадно впился в плоть, даруя друиду тающие силы, но медлить и наслаждаться этим ощущением было нельзя. Другой страж уже заметил его, через мгновение он подаст сигнал тревоги, а потому у юноши оставались считанные секунды. Он бросил перед собой все собранные иглы, нарастающие на лету и со скоростью стрел устремившиеся к оппоненту. Страж не успел закричать, в его шею вонзилось несколько крупных шипов, пригвоздив его к стене. Он затарабанил ногами, пытаясь высвободиться, но предатель уже широкими шагами приближался к нему…

Таяндрис проснулась от странного глухого стука. Он исходил из коридора, снаружи, но быстро прекратился. Что это могло быть? Ощущая ноющую боль и слабость в мышцах, она присела на своей койке. Ей ещё не удалось восстановиться, и тело было непослушным и медлительным.
Чьи-то быстрые шаги чередой пронеслись в другой конец коридора, к источнику стука. Кто-то уже среагировал на шум. Может, она зря тратит силы и встаёт? В конце концов, все проблемы смогут решиться и без неё. Но странное предчувствие беды подтолкнуло её вперёд. Что-то было не так, она ощущала это интуитивно, а потому рука без сомнений сжала лежащий на столе клинок.
Послышалась новая череда шагов по коридору, звуки голосов. Таяндрис прислонилась к стене и прислушалась. Эльфы извещали тревогу, кто-то проник на корабль. Она похолодела от ужаса, слушая, как их шаги удаляются вниз, в трюм. Ещё несколько дверей открылось, спавшие бойцы клана побежали следом за теми, кто стоял на страже.
Таяндрис осторожно приоткрыла дверь, осматривась, но в окружающих сумерках различить что-либо не удавалось. Горела лишь лампа в другом конце коридора, но её тусклый свет не мог ничего выцепить в окружающей темноте. Там, где должен был нести свой пост страж, было пусто. Таяндрис вышла в коридор и огляделась. Она сразу заметила лежащее в другом конце коридора тело, сорвалась на бег следом за остальными, но внезапно остановилась как вкопанная, даже не добежав до трупа. Этот шум, который она слышала, не мог быть случайным. Первые шаги по коридору направлялись совершенно в другую сторону. Таяндрис развернулась и крадучись двинулась вперёд, практически бесшумно, пытаясь уловить хоть какой-то шорох или движение. Корабль издавал скрипы и тихий треск, сверху на палубе кто-то ходил взад-вперёд, что несколько дезориентировало. Она не отрывала взгляда от чёрного прямоугольника входа впереди, окутанного сумерками, её тень медленно ползла по стене сбоку, удлинняясь. Она была почти уверена, что её враг затаился впереди, незримый для глаз, под лампой, в которой он загасил свечу.
Громкий треск снизу заставил её вздрогнуть, следом послышались залпы магических атак. Кто-то напал на членов клана в трюме. Может, она зря теряет здесь время? И всё же она не отрывала взгляда от смутной тени впереди. Шаг за шагом, всё ближе и ближе.
Внезапно нечто метнулось к ней со стороны, она успела заметить это краем глаза и отклонилась вниз. Нечто хлёсткое и длинное, будто верёвка. Она сделала замах назад, рассчитывая полоснуть клинком зашедшего со спины проклятого, но никого не задела. В то же время шаги от двери метнулись к ней, рассчитывая ударить её в спину. Она успела развернулся и выставить блок рукой, затем должен был последовать удар клинка прямо в противника, но её руку перехватило узким жгутом. Она была ещё слишком слаба, чтобы одновременно отбиваться от двух врагов. Первый схватил её за свободную руку и потянул на себя, развернул к себе спиной и схватил за шею, удушая. В панике она забрыкалась, и они оба подались назад, прижавшись к стене. Она сопротивлялась изо всех сил, вырвала из его руки свою и попыталась ударить локтем, но новый жгут перехватил её и прижал к стене. Как это было возможно?
Таяндрис осознала, что ошиблась, и её сопротивление ослабло. Их было не двое. Её рывки замедлились, силы покидали её, и она могла лишь скользить глазами по упругой ветви, стягивающей её руку, выросшей прямо из стены за её спиной. Это был он. Её ученик, которому она рискнула поверить, несмотря на все тревожные знаки, которые она научилась за столько лет подмечать. Доверие ослепило её, не позволив ей заметить в нём предателя. И лежащие с двух концов коридора трупы были на её совести. Рвение к борьбе иссякло, и очень скоро она потеряла сознание в его руках.
Грохот снизу, повторяющийся уже в чётвёртый раз, ознаменовал новый колдовской залп в дверь, которую Шейрату заставил прорасти в стены. Ещё немного — и они сумеют выбраться из ловушки. Он вырвал иссохшие ветви и нырнул в каюту к Таяндрис, увлекая её тело за собой. Сил практически не осталось, но ещё нужно было совершить последний рывок к свободе. Он аккуратно положил наставницу на койку, задержался над ней на мгновение, снова опустился, проведя рукой над телом. Энергия жизни осталась в ней, слабая, едва уловимая. Он усмехнулся, ощущая какое-то странное удовлетворение. Она обязательно выживет. Почему ему это так важно, ведь теперь она стала для него помехой? Он и сам не мог ответить себе на этот вопрос.
Новый залп пробил крупную дыру в двери, в которую наконец-то можно было протиснуться. Бойцы клана начали высыпать наружу по одному, задерживаясь у лестницы, они активировали щиты и медленно продвигались наверх, ожидая, когда их собратья выберутся следом за ними. В это время Шейрату уже прокрался на палубу, сокрытый плащом невидимости. Здесь лишь один довольно молодой колдун тревожно расхаживал взад-вперёд по палубе, поглядывая на дверь. Он явно хотел последовать за своими собратьями, слишком долго не возвращающимся из трюма, но не решался пойти против прямого приказа. Внезапно он подался назад, на его лице отразился ужас, а затем он решительно вытянул руки, наращивая в них энергию. Сумел разглядеть мутный тёмный силуэт в сумерках. Шейрату усмехнулся и сделал рывок вперёд, клинок был уже наготове, юнец не смог дать отпора, и лезвие вошло в его тело, жадно впиваясь в плоть, пульсируя нетерпением. Друид перехватил парализованного юнца за шкирку и потащил к ближайшей шлюпке.
Громкий всплеск воды заставил колдунов клана сменить темп, они поспешили на палубу, но застали уже отплывающую прочь лодку. Недолго думая, они один за другим направили туда энергетические залпы, и незатейливое транспортное средство превратилось в плавающие обломки, среди которых истощённый силуэт эльфа устремился ко дну.
— Подойдите ближе, выловите его! — велел один из магов, приняв командование на себя. На борту засуетились, выполняя его приказ. Висящий на тонкой ветке с другой стороны корабля Шейрату отсёк её и соскользнул в воду. Он собрал все закреплённые на его поясе прутья и заставил сплестись друг с другом в единую плотную пластину, которая могла держать его на плаву. Медленными движениями он погрёб вперёд, борясь с непреодолимым желанием уснуть. Берег был виден вдалеке тонкой полосой, на горизонте так же виднелись корабли клана — выжившие двигались следом за их кораблём. Плащ скрывал его от внимания чужих глаз, они видели лишь мусор, плывущий по морской глади, медленно устремляющийся к берегу. Он мог бы поддаться сну, переждать ещё несколько часов плавания. Впереди предстоял долгий путь по эльфийским лесам в поисках проклятых. Понимая, что сил больше не осталось, он засунул руки глубже в переплетение ветвей и закрыл глаза.

“Проснись. Пора в путь”, — велел монотонный голос из книги. Шейрау разлепил глаза, оглядывая местность. Он лежал в ветвях на берегу, волны перекатывали его, пытаясь утянуть назад, но не справлялись с его весом. Вынув кисть из надежного сплетения, он нащупал книгу и кинжал, которые до этого переложил под одежду, ближе к груди, и волнение отступило. Слабость в теле всё ещё ощущалась, книга медленно отщепляла его силы, но теперь ему было где их восполнить. Он поднялся на ноги и двинулся к кромке леса, прильнул к первому же дереву, стоявшему ближе прочих. Природа попыталась воспротивиться, но он был настойчив, практически властно вырывал жизнь из растения, от чего кора и листья быстро почернели, иссыхая изнутри. Прилив силы привёл его в чувство, он усмехнулся и быстрым шагом двинулся вглубь леса, через некоторое время перейдя на бег. Его сила вырывала из растений крупицы жизни по пути, поддерживая его на ногах. Он чувствовал панический страх природы перед ним, но всё равно подчинял её, подавляя её волю, игнорируя её боль. Её зрение выискивало для него чуждые ей силуэты, и, спустя некоторое время бега, его поиски всё же увенчались успехом.
Он почувствовал проклятых поблизости и остановился. Они ходили рядом, наблюдая за ним, оценивая и присматриваясь. Он видел, как мутные пятна стягиваются к нему, но пока не решаются напасть. Зов книги пробивался тихим протяжным стоном, постепенно нарастая. Они тоже слышали его, потому следовало перейти к активным действиям.
Шейрату бросил реликт на землю и скрылся в коконе корней. Тут же вой ошарашил всех поблизости, заставив отступить. Голод и жажда артефакта разнеслись вдаль, взывая к себе, и спустя мгновение десятки мутных пятен метнулись к желанной добыче. Друид лишь наблюдал происходящее в узкие щели между сплетениями, восстанавливая свои силы по крупицам, а реликвия жадно пожирала тех, кто рискнул к ней прикоснуться. После десятка незадачливых и излишне торопливых жертв проклятые остановились.
— Лишь мне книга позволила прикоснуться к ней, — сказал Шейрату, убирая корни. — Вы можете продолжить ваши жалкие попытки. Или принять мои условия игры.
— Что ты хоччешь? — спросил явно недовольным тоном один из проклятых.
— Силы, которая полагается за этот артефакт.
На их губах растянулись хищные усмешки, кто-то даже открыто захохотал.
— Но вы можете продолжить или уйти, — улыбнулся юноша. — Если, конечно, вам не нужна книга или ваши жизни.
Это заставило их улыбки сползти. На несколько мгновений повисла напряжённая тишина.
— Мы достафим васс к Лавифонту. Он рьешит, что деласть, — изрёк, судя по всему, старший из этого отряда проклятых.
— Сойдёт, — удовлетворённо улыбнулся Шейрату.

Друид-предатель вышел следом за своими спутниками к той самой расщелине с рунными камнями. Их встретил эльф с потемневшей кожей, испещрённой выжженными символами. Приглядевшись, Шейрату различил на нём одеяние клана, присущее колдунам, только на груди был выдран целый клок вместе с отличительным камнем.
— Эрун серештас, — прошептал он с хищной улыбкой, приближаясь к их процессии и глядя на старшего из проклятых. Он продолжил разговор на демоническом, в который редко и не очень уверенно вклинивался проводник юноши. Их глаза мелькали на книгу, на друида, а речь звучала довольно резко. Они смели думать, что могут решить его судьбу без него? По итогу, несколько смущённый решением посланника Тёмных богов, проводник подошёл к Шейрату.
— Книгга, — произнёс он и протянул руку. Юноша сощурился, но затем на его губах появилась дьявольская усмешка. Лавифонт не поверил в рассказы о разрушительной мощи артефакта, о чём говорили проблески страха в глазах этого проклятого. Что ж, он увидит всё своими глазами. Потому он покорно протянул реликт и стал ждать. Рука принимающего дрогнула, когда коснулась обложки, и в какой-то миг глаза загорелись надеждой, что всё обойдётся. Но затем юноша отпустил артефакт, и вой, казалось, обрёл форму и накинулся на свою жертву. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы на его месте осталось лишь иссушенное тело. Шейрату улыбнулся и нагнулся за своей вещью, вырвав её из скрюченных пальцев.
— Значит, придётся воспринимать тебя всерьёз, — улыбнулся Лавифонт, его речь гораздо меньше каверкал акцент, что звучало даже несколько необычно. — Я могу наделить тебя силой…
— Моё имя — Шейрату, — оборвал его друид. — И мне не нужна твоя сила. Я пришёл говорить не с посланником.
Тот скривился, пытаясь сохранить остатки самообладания.
— Боги Тьмы не говорят с низшими. Для этого они назначают посланников. И я один из них, моё имя — Лавифонт. Так что можешь изложить мне свои желания.
— Посланники тоже когда-то были низшими, — безэмоционально заключил юноша и двинулся к расщелине, игнорируя собеседника. Это было уже ни в какие ворота. Книга здесь, пусть сделает ещё шаг. На пальцах Лавифонта заиграла тёмная энергия, скапливаясь в шар, и сорвалась в сторону гостя. Но тот успел заметить заклинание, развернулся и поднял реликт, словно щит. Как и ранее, он жадно поглотил энергию, но прикосновение силы разрушения вызвало иную реакцию. Руки юноши обожгло, а самого его отбросило прочь, книга упала на землю и жутко завыла, будто втягивая в себя окружающую энергию. Проклятые содрогнулись, Шейрату с ужасом посмотрел на свои изуродованные пальцы, сочащиеся кровью, словно часть плоти оплавилась в огне. Наращивая силу, артефакт поднялся над землёй в сфере серой энергии, вспыхивающей свечением. Лавифонт бросил ещё одну атаку в книгу, но стрела разрушения растворилась в барьере.
— Шеим нокс аль тафалор ишо, — прошептал голос из книги, серое свечение объяло страницы. Лавифонт дрогнул на мгновение, а затем взял себя в руки и вновь выпустил поток разрушения в реликт.
— Нерм валь дедарш! — проревел он в ответ.
Сквозь его силу разрядом прошла другая, Но Лавифонт успел отскочить в сторону, открыв для атаки проклятого позади себя. Нечто настигло добычу и подняло в воздух, расщепляя плоть и кости за считанные секунды. Но хаос внезапно прекратился, книгу накрыла оранжевая дымка, скопившаяся у расщелины. Шейрату повернулся и успел лишь заметить надвигающееся облако, прежде чем растворился в нём. Он ощутил, как связь с природой оборвалась, будто он оказался в совершенно ином пространстве. Он растерянно прополз чуть вперёд, и в оранжевой мути различил очертания реликта. Книга лежала, прекратив испускать из себя энергию и голодный зов, словно потеряла всю свою силу в одно мгновение. Он осторожно прикоснулся изуродованными пальцами к страницам, на тех оставались крупные следы крови, которые больше не впитывались в старый пергамент. Пересилив дрожь от боли, Шейрату сгрёб артефакт к себе.
“Ты пришёл говорить с нами, — прошептал с шипением женский голос из ниоткуда. — Мы слушаем тебя”.
— Я пришёл получить силу, обещанную за эту книгу, — набравшись уверенности, выпалил Шейрату.
“За силу придётся платить повиновением”.
— Книга рассказала мне об этом. Я готов.
“Что ещё она рассказала тебе?” — он ощутил болезненный прилив мигрени к голове и не смог сдержать стон.
— Немного, — прошипел он в ответ сквозь зубы. — Она велела сделать выбор моего пути. Я его сделал. И пришёл к вам, чтобы воплотить в жизнь.
Странное ощущение не покидало его, будто кто-то копошился в его голове, рыская в сознании, выуживая воспоминания, вспышками мелькающие перед его глазами.
“Он хотел превратить тебя в жертву ради спасения этой книги. Но ты жертвой быть не желаешь”.
— Дайте мне силу, — сглотнув, решительно прошептал Шейрату. — И я стану тем, кто изменит этот мир.
“И всё же он выбрал тебя. Он позволил тебе прикоснуться к реликту, к которому ранее не подпускал никого”.
— Чего вы все хотите от меня? — в его голос проскользнули нотки нарастающего раздражения. — Я устал от этих игр!
“Действительно. Ты доказал, что достоин силы. И ты станешь нашим посланником. Но придётся выбрать, чьему пути ты будешь следовать: подчинения слабых разумов своей воле, разрушения всего сущего, внушения безумного страха или причинения невыносимой агонии окружающим? Демоны могут использовать прочие силы, но в основе всегда лежит одна, которую они выбрали изначально. Потому хорошо подумай”.
Шейрату ошарашено замер, практически позабыв про боль. Они дадут ему силу. Он наконец-то получит то, к чему так долго шёл. И текущий выбор в его жизни был решающим.
На уроках в клане они проходили все виды демонов, которые когда-либо встречались. Самыми распространёнными были демоны разрушения. Их основные способности были уже хорошо изучены, каждый член клана знал, как противостоять этой энергии, в особенности колдуны, основной задачей которых всегда было противодействие враждебной магии. Реже встречались демоны подчинения, и всё же они приносили не меньше хлопот. Зачастую они вносили хаос в стройные ряды клана, укореняя сомнения в душах новобранцев и совращая их на путь предателей. Но они были слишком уязвимы, если лишались своих пешек. Про демонов боли и страха упоминаний было слишком мало, и орудия для борьбы с ними применяли те же. И Шейрату понимал — в сравнении с разрушением и подчинением боль и страх выглядели на порядок слабее.
— Что значит “подчинение слабых”? — уточнил он.
“Лишь примитивные разумы. Лишь те, чья воля будет слабее твоей”.
— Но даже сильнейшую волю можно сломить, — прошептал Шейрату и хищно улыбнулся. — Я принимаю силу подчинения.
Голос рассмеялся, несколько обескураживая юношу.
“Силу не принимают. Её обменивают. На единственно ценное, что есть у вас — свободу воли. За неё приносят нерушимую клятву вечной верности. Ты уяснил это из книги, но всё равно боишься”.
Да, Шейрату ощущал страх. Он боялся на всю жизнь остаться марионеткой в чужих руках. Какой смысл был в борьбе, если он всего лишь менял одно раболепное подчинение на другое?
Голос расхохотался. Ощущение, что за юношей подсматривают его собственными глазами, присутствие чужака в его голове, начинало сводить с ума.
“Твой путь будет свободен. Будет лишь цель, которую ты исполнишь или будешь уничтожен”.
— И какова же она?
“Разрушить оковы, что сдерживают нас. И привнести иерархию силы и в этот мир”.
— Думаю, мы сможем идти бок о бок, — усмехнулся Шейрату.
“Инкау варш анаэш ферестарас, Фиентор”, — прошептал голос, побуждая его к действию.
— Инкау варш анаэш ферестарас, Фиентор, — покорно повторил Шейрату и тут же ощутил жжение во всём теле. Но оно не было неприятным, оно разливалось по его сосудам вместе с теплом и удовлетворением. Словно он утолял травяным чаем долгую жажду. Так и было, ему дали силу, которую он желал так долго. Он вздохнул от переполнивших его чувств и расхохотался, уже ощущая себя чем-то большим. Словно завороженный, он посмотрел на свои руки и увидел их преображение. Казалось, они наливались ранее отобранными книгой силами, вены набухали и пульсировали живительной энергией, а изуродованные пальцы наращивали некое подобие мышц и кожи, но всё равно оставались похожими на кости. Зрение преломлялось и искажалось, он видел нити света, проходящие сквозь его кожу, по всему его телу, они выходили из него и устремлялись куда-то в оранжевую бездну, за гранью которой затаились древние чудовища, с которыми он заключил сделку и которым теперь должен был послужить. Нити марионетки, ведущей к кукловодам.
— Что именно я должен сделать, мои повелители? — он покорно преклонил голову.
“С этой задачей справится лишь демон. Пока что ты лишь наш посланник”.
Лёгкая вспышка ярости заставила Шейрату скривиться. Все они водили его за нос.
“Лишь один из посланников станет демоном”, — заключил голос, и оранжевая дымка начала рассеиваться. В лёгкие, казалось, только сейчас поступил воздух, и Шейрату закашлялся. Ощущение природы вернулось, её очертания стали проявляться из пелены, как и силуэты проклятых в весьма причудливом свете. Яркие огни заменили им головы, всматриваясь в них, Шейрату слышал сбивчивый шёпот мыслей.
“Неужели они приняли его? Они дали ему силу? Невозможно!”
Он усмехнулся, встречая идущего к нему Лавифонта, размышления которого были окрашены той же яростью, ненавистью и презрением.
— Анаэль фиурм, ишетдар, — вопреки мыслям, его тон был дружелюбным, как и протянутая в сторону юноши рука помощи, чтобы подняться с колен. Но Шейрату был поражён до глубины души тем, что понял, что ему сказали: “С новым рождением, брат”. Теперь он мог понимать язык проклятых. Проигнорировав Лавифонта, он метнулся к лежащей неподалёку книге. Неразборчивые символы на третьей странице практически исчезли, но их ещё можно было различить. Глаза юноши хаотично пробегали по ним, и тонкие очертания букв складывались в слова, в текучую речь в его голове, которая звучала его голосом, и которую он теперь понимал. От этого на его губы вернулась довольная хищная улыбка.
“Я принял дарованную мне силу и пережил новое рождение через собственную смерть. Я чувствовал, что умираю, что больше не смогу сдерживать эту боль и слабость, но напоминал себе, ради чего делаю это. Я выдержал. В пламени истинной силы я обрёл её часть, я стал совершеннее и смог нести возмездие эркай за их бесчестное нападение”.
— Настолько интересная книга? — вмешался Лавифонт, отвлекая его от чтения. — Может, расскажешь, что там написано?
— Меня уже пытались принудить к этому в клане, — ответил Шейрату, немного неуверенно используя новый для себя язык. Хотя больше внимания он уделял множеству огоньков сознаний, раскинувшихся рядом с ним. — Если она захочет, она откроется и тебе.
— Может, со смертью своего хранителя она начнёт искать нового?
— Только где гарантия, что она признает нового достойным?
Лавифонт рассмеялся.
— Каждый из нас приносит свои жертвы, — продолжил надменно он. — Мы здесь потому, что уже от чего-то отказались. У меня были большие перспективы в клане. Меня считали талантливым колдуном, пророчили большое будущее. На побегушках у больших чинов. Ты ведь тоже здесь именно из-за этого?
Шейрату лишь усмехнулся и кивнул.
— И я решил взять больше, обернул свои знания против клана. И все эти знатные воины оказались совершенно беззащитны передо мной. Ты бы видел их лица, когда моя армия застала их врасплох. Их никчёмная разведка не сумела раскусить моих планов. А нужно было всего лишь перевести основные силы в труднодоступные места через систему порталов, затем достать их оттуда в нужный момент и выпустить прямо в спины этим идиотам.
— Они поплатились за то, что недооценили не только своего врага, но и союзников, — вставил Шейрату.
— В этом и есть основная проблема клана. Потому ты и выбрал эту сторону, — странно улыбнулся Лавифонт. — Но, если бы не ты, книга досталась бы мне.
— Так проверь это. Возьми её. Принеси ещё одну жертву, — юноша провокационно протянул реликт своему старшему собрату.
— Мне помогут Тёмные Боги, — скривился тот, слишком отчётливо выдавая выражением лица свои сомнения.
— Если помогут, — дьявольская усмешка не сходила с губ Шейрату, а свечение из глаз загорелось по-новому, с ноткой безумия. — Ведь они сказали, что демоном может стать лишь один из посланников.
Лавифонт вздёрнул бровью. Такая дерзость от мальца, что стоял в самом начале пути. Немыслимая наглость. Он же ещё не имеет понятия, как использовать свою силу. Или… Внезапное осознание пришло к Лавифонту. Новый посланник лишь тянул время. И он, по собственной беспечности, предоставил ему такую возможность. Лавифонт сконцентрировал разрушительную энергию в своих руках и бросил в беззащитную цель, в упор. Но Шейрату успел отстраниться и скрыться за ближайшим рунным камнем.
— Смеешь думать, что способен стать демоном? — рассмеялся посланник разрушения. — Что, только получив силу, заслуживаешь большего? В отличие от тебя, я изучал её! Я приспосабливался к ней! Я открывал в ней новые стороны, чтобы оказаться здесь! Сочетал со своими умениями! Я прошёл длинный путь, чтобы стать демоном! И я добьюсь своего!
С каждым словом он метал сгустки разрушения в просветы, где мелькал скрывающийся от него Шейрату, отклоняющийся в сторону ближайшего леса. Деревья охватывало тление странного фиолетового цвета, в нём они медленно иссыхали и отмирали, направляя свою агонию глубоко в корни. Бывший друид всё ещё чувствовал это, что несколько сбивало концентрацию.
— Почему же ты не отвечаешь? — видимо, Лавифонту наскучило испускать безответные атаки, и он остановился. — Хочешь измотать меня? Думаешь, возможно выбить из сил будущего демона? Твоя книга тебя ничему не научила?
Но он всё же заметил движение сбоку от себя краем глаза. На него бросилась одна из проклятых собакообразных тварей, но тут же получила запал разрушения в упор. А затем из леса хлынуло множество уродливых созданий, призванных ранее на сражение с кланом. Лавифонт создал вокруг себя кольцо энергии, расщепляющей наступающих врагов, но его собственные соратники пали под натиском практически сразу. Тогда он выпустил энергию из формы, и она прошла волнами вокруг него, уничтожая всех наступающих противников.
— Подчинение? — иронично воскликнул он. — Ты выбрал подчинение? Ты не способен завоевать их верность без помощи силы?
“А ты?” — ответил ему Шейрату. Лавифонт дрогнул на мгновение и затравленно обернулся, но никого не увидел, Эти слова звучали так, будто были произнесены прямо у его уха, в его собственной голове. Но всё внимание снова забрала себе новая волна порождений, вырвавшихся из леса, ещё более многочисленная, чем предыдущая. Он воздвиг над собой купол разрушения, чтобы никто не успел к нему подобраться.
“Ты один. С тобой нет никого”.
— И пусть! — рассмеялся Лавифонт и перешёл из обороны в атаку, посылая сгустки разрушения и стрелы тьмы в наступающую на него армию. — Они все — ничтожества! Живой щит для тебя! Я уничтожу их, и тебе некем будет прикрываться!
“Если сам не станешь уязвим”.
Он метнулся было в сторону от выпада очередной твари, но его нога угодила в капкан. Острые шипы вонзились ему в плечо и оцарапали живот, но взрывом разложения отродье с визгом боли отбросило прочь. Он метнул на мгновение взгляд на землю и увидел сеть из корней. Ранее он сам выжег эту землю, и ничто по своей воле не могло через неё прорасти, лишь силой друидов.
— Так это ты подглядывал за мной? — усмехнулся он, вспомнив росток-шпиона. — Признаю, упорства тебе не занимать.
Он снова скрылся в куполе разрушения, что спасло его от нескольких проклятых с тёмными клинками наготове. Эльфы завопили от боли и упали рядом, сила начала разъедать их тела. Сколь наивно было полагать, что талантливого колдуна можно застать врасплох столь прямолинейным способом.
— Давай же, выползай! Не надоело прятаться за чужими спинами?! — проревел он и расщепил сдерживавшие его оковы.
“Я упорен потому, что у меня есть цель. А ты лишь хочешь получить больше силы и власти. Ты голоден, и этот голод тебе никогда не утолить. Ты ничем не лучше отродий”.
Лавифонт яростно прорычал и выпустил в стороны несколько потоков разрушения. Он больше не видел друида, и это лишь распаляло его желание покончить с этим выскочкой.
“Ты всегда считал, что заслуживаешь большего. Но в клане твои запросы не удовлетворяли. И ты стал предателем, с особым наслаждением уничтожающим их. Чтобы поверить, что ты не ошибаешься. Что ты действительно достоин”.
— Я достоин! — яростно прокричал он, круша деревья поблизости. Где скрывается это ничтожество? Где оно? Где оно?! — Они выбрали меня посланником!
“Лучший среди посредственных. Ты — лишь инструмент, для поиска кого-то стоящего”.
Остатки отродий подобрались сзади. В бешенстве Лавифонт направлял всё более сильные заклинания, и ворох энергий разрушения разрывал подчинённых друидом-предателем миньонов на куски. В какой-то миг он осознал, что ощущает усталость. Чем дальше он уходил от расщелины, тем медленнее восстанавливались его силы.
— Неужели тебя?! — прокричал он и рассмеялся, решительным шагом возвращаясь к источнику. — Ничтожество, неспособное сразиться с врагами Богов лицом к лицу! С чего ты взял, что они выберут тебя? Ты недостоин!
“Так проверь, действительно ли достоин ты”.
Его оглушил вой, вопль жажды, раздавшийся прямо перед ним. Вновь реликвия потеряла своего хозяина. Скрывшись полусферой разрушения, словно щитом, Лавифонт вернулся к расщелине. Книга лежала здесь, одинокая и доступная. Но он не сомневался, что это была очередная простейшая ловушка. И всё же, этот недалёкий друид ничего не сможет сделать. Но не убьёт ли она самого Лавифонта? Он остановился перед ней в нерешительности.
“Всё или ничего”, — насмешливо произнёс Шейрату. И это было точно. Стоила ли она такого риска? Стоило ли отдать за неё жизнь? Он ощущал липкий страх в своей душе. Это ловушка. Если он прикоснётся к ней, он умрёт. Взревев, он испустил из себя поток разрушения во все стороны. Он уничтожит эту тварь, затаившуюся в засаде, чтобы она не убила его исподтишка. Но книга ответила ответным всплеском, повалив его на землю. Он ощутил, как её сила разъедает его, проникая в тело, как стремится через кончики пальцев вглубь вен, погружает сознание в бездну, из которой нет выхода. В этой кромешной тьме были лишь два маяка, песочные воронки, удаляющиеся куда-то вверх.
— Нет, нет, нет! — закричал он и забарахтался в пустынном пространстве. — Я не заслужил такой смерти!
— А чего ты заслужил? — ответил ему неизвестный голос.
— Кто здесь? Покажись!
— Это мой мир и мои условия игры. Не тебе их диктовать. Так чего ты хочешь от этой книги? К чему стремишься? Неужели всё, чего ты жаждешь — вклиниться в иерархию демонов?
— Я заслужил эту силу!
— Но ты не знаешь, для чего она тебе. Ты будешь следовать чужой воле, словно марионетка.
— А твой избранник лучше? Выскочка, возомнивший себя достойным того, чего другие добиваются годами! Почему он, почему?!
Кажется, тьма становилась менее плотной. она рассеивалась, уступая место оранжевой дымке.
— Он может стать гораздо опаснее вас всех. У него есть цель, которую он не понимает до конца.
Свечение нарастало, загораясь вокруг и проедая мрак. Тёмные боги пришли на помощь своему избраннику, как он и надеялся.
— Убей его, — прошептал голос и растворился, возвращая сознание Лавифонта в тело. Тяжело дыша и совершенно обессилев, он упал на колени. Не время, сейчас совсем не время терять бдительность.
— Эта книга не твоя! — воскликнул он и рассмеялся. — Похоже, она более не желает видеть тебя своим хранителем!
“Пускай”.
— Выходи, пусть всё решится здесь и сейчас!
“Как пожелаешь”.
Движение возникло совсем близко. Корни взметнулись вверх, поднимая в себе тёмные клинки. Лавифонт фыркнул и создал серповидные полосы энергии, разрывающие миньонов друида. Снова за чужими спинами. Полусфера защищала от резких выпадов сплетений, и тёмное оружие без каких-либо следов воздействия деструктивной магии опять падало на землю. Это могло продолжаться вечно. В ярости он испустил из себя поток силы во все стороны. Он должен был закончить эту бессмысленную битву, показать, кем он стал на самом деле. Энергия жгла его нутро, вырываясь на свободу. Это могло стоить ему жизни. Но он видел, успел заметить возникшую стену из корней, которая стала истончаться. Она была так близко. Этот юнец практически подобрался к нему незамеченным, но как? Тогда Лавифонту пришли на ум плащи его собственных прислужников. Этот никчёмный друид продолжал использовать против него всё, чего добился он — его прислужников, его армии, их оружие. Он сконцентрировал всю мощь на стене корней, но за той ничего не было. Эта тварь ушла под землю, он слышал это в отчётах тех никчёмных преследователей, которых он лично приговорил за их бездарность. Пусть он сгорит там, там ему и место. Весь поток Лавифонт направил в землю, крича от ярости, пропитывая её энергией смерти сантиметр за сантиметром.
Но внезапно он ощутил рывок назад, гибкие хлёсткие лозы обожгли его кожу и потянули к земле. Он собирался воспротивиться, но агония сковала всё его тело параличом. Кинжал в спину, как же это низко. Из ниоткуда возник Шейрату, снял с себя капюшон плаща невидимости, на его губах проскальзывала триумфальная усмешка. И всё же он проиграл. Этому выскочке. Невыносимо. И тот, словно глумясь, приложил пальцы к шее врага, и Лавифонт ощутил, как щупальца тёмного яда, жадно растущие в его теле, двинулись к ним.
— Не смей думать, что я победил бесчестно. Я лишь повторил удар в спину, который ты до этого нанёс клану. Уж тебе-то стоило бы оценить то, как я быстро учусь у тех, кто мудрее и опытнее.
Лавифонт смог лишь фыркнуть в ответ, пытаясь вернуть себе свободу воли.
— Признай меня, — властно прошептал Шейрату, неотрывно глядя в его глаза. — Сдайся.
Лавифонта ослепила ярость, но он смог лишь нервно дёрнуться.
— Столько знаний и талантов канет в небытие по столь глупой причине. Но послужишь мне, и останешься жить. И увидишь мир, который я построю на руинах текущего. Мир лишь для достойных, мир иерархии силы. Где мы больше не будем изгоями.
На мгновение глаза Лавифонта загорелись. Он внезапно ощутил понимание слов голоса из книги. Он видел в глазах друида истинную веру, даже одержимость этой идеей. И на какую-то секунду он сам захотел в это поверить. Нет! Нельзя поддаваться этому! Это всего лишь манипуляции его ослабевшим от яда сознанием. Соглашаться стать марионеткой на попечении у ничтожества? Нельзя поддаваться этой силе, это удел слабых.
— Ты всё равно уже проиграл Лавифонт. Согласие или смерть, третьего не дано.
Мысли лихорадочно путались в голове. Бесславно умереть? Или подчиниться мальчишке? Увидеть тот мир, который он так красочно описывает, стать частью него. И быть в его тени. Пасть инструментом манипуляций. Расходной монетой.
— Каждый из нас — лишь инструмент. Важно лишь, кем он будет в новом мире, какое место займёт. Не так страшно будет подчиниться мне, если я подчиню себе весь мир.
— Наивный юнец, — болезненно булькнул Лавифонт, не сумев подавить смешок. Слабость концентрировалась в горле и позволяла ему шевелить головой, но тело всё ещё не подчинялось его воле. Столь иронично, что он бы даже не отказался посмотреть на это. Всё лучше, чем бесславно умереть. Но ведь он должен будет принять участие в этом безумии, подставляться под удар повелевающего им психопата.
— Я никогда не буду игнорировать мудрых советов. Мы нужны друг другу, Лавифонт. Но я не мог отдать тебе силу, которая мне необходима для создания моего мира.
— Хорошо, это звучит интригующе, — смирился Лавифонт. Всё равно у него действительно не было выбора. — Я сделаю это. Я клянусь тебе в вечной верности, Шейрату.
Юноша удовлетворённо улыбнулся и убрал пальцы. Корни и паралич отступили, вместо них на колдуна обрушилась чудовищная усталость. Он упал на землю, не в силах пошевелиться, жадно ловил ртом воздух и пытался прийти в себя. Краем глаза он наблюдал, как друид приближается к расщелине. И в глубине его мыслей всё больше росло негодование, ведь это он должен был быть на его месте.
— Я выполнил ваши условия, — произнёс Шейрату клубам оранжевого дыма.
“Ещё нет”, — произнёс всё тот же шипящий голос в ответ.
— Он мне больше не соперник.
Как бы не так. Остатки самолюбия Лавифонта придали ему сил. Он взревел и рывком сумел подняться на ноги. В его руках замерцал ком разрушительной энергии. Но что-то пошло не так. Заклинание не сорвалось с его пальцев в сторону зазнавшегося юнца. Тот же в свою очередь сделал всего один взмах рукой, и парализующая агония вновь вернулась. Массивный шар энергии не успел рассеяться и, лишившись поддержки, упал на своего создателя. Деструктивная энергия отсекла ему половину тела и вгрызлась в искалеченные останки, отщепляя крупицу за крупицей фиолетовым тлением.
— Какая жалость, — мрачно усмехнулся Шейрату. Он наблюдал, не вмешиваясь, как жизнь и разум Лавифонта угасают. Разложение остановилось, распространяя вокруг тошнотворный запах гниения, тёмный яд жадно пожирал тело.
— Жаль, что все его знания исчезнут вместе с ним, — прошептал завороженно Шейрату, следя за огоньком сознания, ещё теплящимся в глубине изуродованной головы. Он жаждал уцепиться за эту искру, ухватить её в общей темноте и оставить себе.
“Это бессмысленно. Умирающие души принадлежат другой силе. Разорви связь клятвы. Позволь ему уйти. Он недостоин”.
— Я думаю иначе, — усмехнулся Шейрату, вспоминая слова книги. “Я получил то, чего хотел, что мне было нужно от этой силы. Я сделал её своей”. И он желал так же, но ощущал, что пока не сможет этого сделать. — Мне лишь необходимо больше силы. Дайте мне её, и я сумею вас поразить.
Внезапно он ощутил опустошение, словно его отрезали от источника его жизни. Это было странное, чудовищное чувство, от которого сжималась грудь. Ноги подкосились, и Шейрату ухватился за сердце, припав на колени. Дыхание сбилось, ему не хватало воздуха.
“Решения принимаем мы. Запомни это. Неповиновение покарается смертью”.
— Ничего нового, — прошипел Шейрату, стиснув зубы от боли. — Я готов подчиниться лишь если смогу добиться при этом своих целей. Вы хотите превратить меня в эффективного союзника или в раба?
“Мы хотим быть уверены в твоей верности. Ведь предатель за что-то выбрал именно тебя”.
— Предатель? — смутился Шейрату, но понял. Его взгляд переместился на книгу. — Это был предатель?
Вот почему они так хотели её получить. Узнать то, что знал он, но что для них было недостижимо. Ведь книга — всего лишь ключ, и теперь то, к чему этот ключ, для юноши стало ясно.
“Его своеволие позволило ему перечить нашим планам, оторваться от нашего влияния. Ты тоже не желаешь находиться в подчинении, это сквозит в твоих мыслях. В твоём естестве”.
— Я не раб. Я иду к своей цели. Если наши пути совпадают, то я буду вам верен.
Оранжевая дымка обволокла его и поглотила в себе. На место опустошения пришёл прилив сил и новая, непохожая на прежнюю, агония во всём теле. Он закричал в пустоту, скривился в конвульсиях, пытаясь сдержать пульсирующие спазмы боли. Жжение распространялось по венам, обжигало кожу настолько, что хотелось её разорвать. А затем вспыхнула тьма, его объял тёмный огонь, мерцающий голубыми языками. Чистая энергия мелькала заревом перед его глазами, ослепляя. Он вопил, чувствовал, как задыхается, голод и безумная усталость навалились на него, угрожая убить наряду с этой болью. У него не было сил сопротивляться, но он держался, не желая сдаваться. Он вступил в неравную схватку со смертью, продолжая это бессмысленное сопротивление.
И он победил. Всё прошло, и он припал к земле, ощущая измотанность и странную эйфорию от пришедшего к нему облегчения. Ноющая боль отзывалась во всём теле, а глаза привыкали к окружающей действительности. Всё вокруг представлялось ему в странной оранжевой гамме, огни сознаний стали ярче, он мог видеть их вдалеке, слышать их мысли при большей концентрации на цели.
“С новым рождением”, — прошептал голос, в этот раз не из расщелины, а напрямую поселившись в его голове. Вместе с ним оранжевая дымка начала сгущаться, формируя что-то внутри себя. Шейрату улыбнулся, осваиваясь со своими способностями. Он прыгал из сознания в сознание, словно одержимый, видел происходящее глазами своих целей, чувствовал их мысли. Животные, недоумевающие остатки проклятых, затаившиеся в засадах выжившие члены клана, высадившиеся на берег эльфы с кораблей. Он видел их всех.
Его время истекало, клан уже направлялся к нему. Стоило лишь перебороть эту странную слабость. Он решил подняться и только тогда ощутил изменения в собственном теле. Ноги показались пружинистыми, теперь они трансформировались в звериные, на руках появились роговидные наросты, ногти удлинились в огрубевшие когти, и кожа, казалось, поменяла цвет, хотя в этом причудливом преломлении зрения он не мог бы сказать точно из-за примеси оранжевого цвета ко всему, что его окружало. Странное ощущение чего-то лишнего и непривычного объяснялось появившимися рогами, прилегающими к голове.
“Стань подобен настоящему демону”, — дымка рассеялась, презентовав ему новое одеяние. Чёрное, расшитое блестящими фиолетовыми нитями, формирующими свои особые узоры и мерцающими тёмно-зелёными камнями. Гораздо богаче и презентабельнее его изношенной формы друида клана, теперь ещё и окончательно изорванной его трансформацией. Юноша стянул с себя обноски, иногда резкими движениями разрывая ткань, застревающую на его изменённом теле, и небрежно бросил их в сторону. Он принял дар с некоторым трепетом, ощущая, как струящийся материал подстраивается под его фигуру, надёжно закрепляясь. Словно не будет больше вещей, которые он наденет на себя, кроме этого одеяния. Как и пути, который будет лежать перед ним.
“Теперь ты демон. Отныне тебе доступны все силы, которыми мы обладаем, но лишь как вспомогательные к твоей основной силе. Они помогут тебе собрать соратников и выполнить первое наше поручение. Далеко на севере находится эльфийская святыня. Тебе о ней должно быть известно. В ней хранится артефакт, который необходимо уничтожить”.
Шейрату задумался на мгновение и усмехнулся.
— Храм льда? — уточнил он.
“Именно так”.
Самая неприступная эльфийская крепость, куда на служение поступали лишь избранные, лишь самые лучшие, и не покидали её до самой смерти. Легендарная крепость, описаний и зарисовок которой не существовало ни в одной летописи. Нападения демонов на которую неоднократно отражались в течение тысячелетий.
— Как пожелаете, — прошептал он, предвкушая нечто многообещающее. Сокрушив неприступную твердыню, он подобьёт столпы мироздания в сознании клана. Он сделает решающий шаг в этой войне.
Он усмехнулся и бросил взгляд на изуродованный труп Лавифонта. Искра почти угасла, но под напором его взгляда разгорелась вновь. Может, регалии клана ему ещё послужат. Он подхватил свою форму и завернул в неё тело своего соперника.
— Я сдержу обещание, собрат, — прошептал он с дьявольской усмешкой. — Ты станешь свидетелем возникновения нового мира.

Глава 2. Сплетения судьбы.
Шейрату удалось оставить своих преследователей далеко позади. Они отстали, выбившись из сил, но после привала в эльфийских лесах друиды быстро вновь возьмут его след. Волновало ли его это? Не особо. Больше он беспокоился о том, что искра сознания Лавифонта была уже едва уловима. Да, он был мёртв, но ещё не до конца, просто демон не знал, сможет ли он разжечь вновь разум своего неудавшегося собрата, благо сил на поддержание уходило немного.
Он положил свёрток на землю и бережно развернул. Смрад тлеющих останков нисколько его не смутил, но состояние тела действительно было плачевным. Положив на него руку, Шейрату воззвал к окружающей его природе, черпая из неё жизненные силы. Она сопротивлялась, но он делал это грубо и жестоко, нисколько не жалея умирающих растений. Чёрное пятно разрасталось, ползло по траве, устремлялось ввысь по стволам деревьев. Изуродованное тело перед ним наращивало некоторое подобие кожи, из ран начал проклёвываться гной, вытесняемый нарастающими тканями...
...Заставить дерево подумать, что оно живое, вновь начать расти, было сложно и требовало мучительно много сил для неопытного друида. Чтобы принудить животное вернуться к жизни, нужно было как минимум пожертвовать своей. Он прикоснулся к чёрной гладкой шерсти, пропитывая её теплом, передавая под неё жизнь, будто проводник. Один удар сердца гулко раздался в его сознании, заставив отшатнуться, слабые ноги едва удержали его от падения. Не жизнь, лишь иллюзия жизни, требовавшая бесконечной подпитки от него. Столь многого…
Но теперь он не был юным друидом, ушедшим в своих экспериментах туда, откуда все старались его увести. Теперь он был демоном и мог гораздо больше. В его руках была сила, недоступная ранее. “Она способна меняться, если ты того захочешь, — гласила книга. — Отклоняться от изначального пути, если ты знаешь, что именно тебе нужно и как это сделать”.
Он знал, как вернуть в тело иллюзию жизни, но не знал, как оторвать её от себя. Как заставить своего подопечного жить самостоятельно.
— Невозможно! — воскликнул в голове возмущённый голос одного из его учителей. — Эта идея противоречит всем нашим учениям. Никто не смеет даже думать о таком насилии над жизнью!
Если бы он отступил тогда, то никогда бы не оказался здесь. Тело Лавифонта соединилось с землёй, будто он пустил в неё корни, энергия потекла в его тело, но тут же стала гореть от всё ещё наполняющего жилы тёмного яда. Пустые глаза мертвеца посмотрели на своего мучителя, рот раскрылся в немом крике, и звук в его горле начал набирать силу в голове юноши, передавая истошным воплем нестерпимую агонию. Насилие над жизнью.
Шейрату резким движением вырвал из-за пояса тёмный клинок и вонзил его в грудь трупу, неотрывно глядя в эти глаза. Кинжал завибрировал, но вытягивал из тела не жизнь, а яд по воле демона. Конвульсивно дёргающиеся конечности прекратили свой бешеный ритм, обмякая, и вместе с ядом оружие с жадностью впитало и перенаправленную силу.
— Демон побери, — прошипел Шейрату, ухватив чуть не погасшую искру. На мгновение он задумался, над тем, как нелепо в его текущем положении звучит это типичное ругательство, и слабо рассмеялся.

Очередная попытка воскрешения провалилась. Тёмный яд не хотел покидать тела, в котором провёл так много времени, а искра сознания Лавифонта грозила ускользнуть в небытие. Солнце ушло из зенита, и отчаяние начало понемногу досаждать демону.
— Не понимаю, — прошептал он сам себе в задумчивости. — Как создавать соратников? Откуда я должен понять, что мне нужно сделать?
“Сила передаётся через клятву верности, которую они приносят. Она связывает души и открывает канал силы”, — внезапно раздался голос его богини в его голове.
— И какая сила перейдёт в него?
“Отголосок твоей. Но для этого нужно оживить его останки. Ты же уже осознал, что это не стоит потраченных усилий”.
— Но он нужен мне.
“Смирись. Он сделал свой выбор, когда напал на тебя”.
— Но ведь он сделал его и до этого, когда всё же принёс мне клятву верности, — усмехнулся он, достал прикреплённую на поясе книгу и раскрыл перед собой. — Ну а ты? Тоже скажешь мне, что это невозможно?
Внезапно страницы будто подхватил ветер. Они остановились практически в самом конце, и чернила проявились блеклыми очертаниями символов. Юноша тут же прильнул к ним, ожидая ответа на свой вопрос.
“Она стояла передо мной, жаждущая силы, отдающая себя в мою власть во имя не только собственного выживания, но и ради возвышения над своими сородичами. Столь примитивно. Клятва верности уже связала нас, и я мог бы превратить её в простую марионетку, что владеет лишь частью моей силы, не более. Но я понимал, что привяжу её к себе, а мне не нужна была её раболепная покорность. Мне нужно было её сотрудничество. Когда-то я уже дал шанс одному юному варвару проявить себя, стоило попробовать и сейчас.
Я дал ей перерождение в демоническом пламени, позволил стать чем-то большим. Позволил измениться по-своему, приобрести свою собственную силу. Я дал ей много, чтобы получить ещё больше”.
Шейрату оторвался от книги. Демонический огонь. Перерождение. Новое тело. Совсем как то, что пережил он, становясь демоном. Это могло сработать.
“У тебя нет такой силы”, — безапелляционно заявил голос богини.
— А почему у него есть? — усмехнулся он, глядя на свои пальцы. — Неужели он был больше достоин этого?
Он верил, что в его руках может возникнуть демоническое пламя, повинуясь его желаниям. “Я сделал эту силу своей”. У него был шанс подстроить свои способности под то, что было ему нужно. Но внезапно головная боль заявила о себе сильнее.
“Он обладал ей с самого начала. И он предал нас. Думаешь, разумно было бы позволить кому-то ещё обрести такие же способности?”
Она сдерживает его?
— Но ведь нас связывает клятва, моя богиня, — прошипел Шейрату. — Моя жизнь принадлежит вам. Так позвольте же мне исполнить свой долг так, как я считаю нужным. Создать идеальных соратников.
Несколько мгновений ничего не менялось, но затем боль отступила, вместо неё жар прилил к ладоням, на пальцах стали загораться искры. Чёрное пламя с синими языками, подвластное демону, вспыхнуло в его руках, ошарашив, но затем заставив триумфально рассмеяться. Рывком он метнул сгусток в тело Лавиофнта, и мертвеца объяли голубые язычки, шипя и поглощая его плоть под хохот демона.

— Стоп! — скомандовал Эстуан, опытный охотник и командир отряда, которому поручили нагнать беглого демона, укравшего ценный артефакт. В этой части леса росло не так много кустарников, и деревья стояли не так плотно друг к другу, эльфы были слишком открыты для дальних атак, настолько же, насколько и демон, стоящий вдалеке. Он даже не пытался спрятаться, будто выманивал их. Пойти навстречу этой твари будет самоубийством.
Эстуан не собирался играть в игры. Он сам сделал первый выстрел в цель, метясь в плечо врага. Демон ответил стрелой разрушения, поглотившей стрелу и расщепившей её на лету. Но эта атака была лишь сигналом для его соратников. 18 эльфов распределились за ближайшими укрытиями и приступили к давно отработанной тактике. Опытный колдун Ромал бросил несколько рунических камней вокруг себя, командира и нескольких товарищей, что оставались на месте — двух друидов и жреца, ещё два охотника прятались за деревьями чуть поодаль. При необходимости он поднимет непроницаемый для магии купол. Друиды тем временем заставили траву удлинниться, словно пытаясь спрятать за её стеблями передвижения товарищей, из земли поклёвывались густые кустарники, сеть корней становилась плотнее, чтобы так же закрыть собратьев живым щитом от возможных атак. Шесть воинов с оставшимися двумя колдунами и четырьмя жрецами осторожно продвигались вперёд с двух сторон, зажимая демона в тиски.
Вместо самозащиты Шейрату ответил стелящимся по земле потоком разрушения, разъедающим растения, будто кислота. Эльфы сумели укрыться под щитами колдунов и деревьями. Друиды содрогнулись от боли, но всё же продолжили продвигать корни вперёд, к своей жертве. Почувствовав это, Шейрату отступил на пару шагов, бросая стрелы разрушения во врагов, словно подогревая их внимание к себе. Эстуан наблюдал за ним, как он мечется по небольшому пятачку земли, как огненные глаза перепрыгивают по всем членам его отряда. Он видел их всех, тех, кто пытался скрытно подобраться к нему, но ничего не предпринимал в их адрес, подпуская всё ближе. Опытный охотник всё больше ощущал, что теряет самообладание. Они в чём-то ошиблись, но в чём?
— Не понимаю, — прошептал за его спиной Ромал. — Что-то приближается.
Эстуан с сомнением посмотрел на него и увидел на его лице растерянность, заставившую командира похолодеть. Впервые за их долгие годы совместной службы он видел своего соратника таким.
Корни соприкоснулись с чем-то в слепой зоне зрения природы, на мгновение ошарашив друидов.
— Что-то в земле! — испуганно воскликнул один из них. Ромал успел поднять щит в границах, очерченных камнями. Среди гипертрофированных стеблей травы просочилось нечто, светящееся ярко-фиолетовыми огоньками в сумерках. Наступающие эльфы не успели отстраниться, что-то, похожее на корни, увенчанные острыми шипами, впилось в их ноги, опутывая, словно змеи. Жертвы не успели ничего предпринять, жрец в группе Эстуана воскликнул от боли, ощущая парализующую агонию своих собратьев. Те же симптомы, что и от тёмного яда, как это возможно?
Один колдун всё же успел отгородиться антимагическим щитом, но демон поспешил направить в него поток силы разрушения, парализуя все его дальнейшие действия.
Ромал, словно завороженный, смотрел на одно из корневищ, обхвативших спрятавшегося за деревом охотника. Казалось, оно пульсирует чем-то, похожим на жилы, светящиеся фиолетовой энергией, будто они были живыми. Ни один демон ещё не призывал ничего подобного. И всё же эта энергия была ему знакома, он использовал в своих заклинаниях точно такую же.
Эстуан выпустил одну за другой несколько стрел во врага, пытаясь отвлечь его от попавшего в западню колдуна, и Шейрату пришлось отступить и прервать поток разрушения. Спасённый соратник поспешил к своим собратьям.
Свечение в жилах корней погасло, тела эльфов обмякли и упали на землю. Между демоном и эльфийским отрядом возникло мощное магическое возмущение, будто выталкивая через пространство нечто. Всполохи энергии очертили силуэт бесформенного чудовища, отдалённо напоминающего эльфа, через чьё тело проросли угловатые ветви, будто шипы. В его глазницах горел фиолетовый огонь, он же струился в жилах.
“Все порождения тёмных богов являются лишь оболочками, наполненными силой. В момент призыва они связываются со своим призывателем, подчинены его воле и желаниям и существуют, пока жив он. Я видел, как эльфы терпели поражение от своих собратьев, и с их смертью погибали отродья, пришедшие на их зов.
В конце концов, и соратники демонов, и соратники посланников — всего лишь марионетки, стоящие в иерархии чуть выше, чем обычные миньоны. Их полное подчинение диктуется бесконечной жаждой силы, коей у них так мало, которую может дать лишь повелитель, будто кость своему питомцу.
Все они несовершенны Физически они привязаны к другому источнику силы, до перерождения они не могут её восполнить. Находятся между двумя мирами. Лишь переродившись, они возвысятся в иерархии. Станут не только сосудом для силы, но и её источником”.
Этот фрагмент книги Шейрату прочитал сразу после воскрешения Лавифонта, пытаясь хоть как-то оценить последствия своих экспериментов. Его соратник определённо был совершеннее обычных отродий. Он мог обращаться к колдовской энергии, как и при жизни, но в то же время перенял часть силы, которую в него влил Шейрату при неправильных попытках воскрешения. Допущенные ошибки принесли неожиданно приятные плоды. Он мог бы назвать Лавифонта совершенным прислужником. Ведь воскрешённый из мёртвых соратник раболепно подчинялся своему господину, беспрекословно выполнял его приказания, пусть и действовал самостоятельно. И сейчас у него был шанс проявить себя.
Эстуан не медлил и стал расстреливать стоящего перед ним врага, целясь туда, где должно быть сердце. Стрелы застревали в теле, будто впиваясь в древесину. Ромал воззвал к энергии в теле Лавифонта, чувствуя, что она может быть ему подвластна, что он сможет контролировать движения этого чудовища. Он не сразу заметил, что его колдовские камни приподнялись из травы в воздух. Шейрату видел через сознание соратника, как тот раскрывает матрицу заклинания, а затем разрушает её изнутри, заставляя зачарованные предметы с треском лопнуть. Защитный купол пал, и тут же Лавифонт выбросил руку вперёд. Спасённый ранее колдун успел среагировать и выставил перед потоком энергии барьер, а Ромал стал уменьшать мощь входящего потока. Как ни странно, ему это удалось, пусть монстр и пытался сопротивляться. Друиды запустили новый поток корней, и их сеть стала ползти по Лавифонту, они попыталась ухватить в ловушку и Шейрату, но тот поспешил сменить позицию и несколькими ловкими движениями взобрался на ближайшее дерево.
Жрец заметил движение сбоку от себя. Поражённый ранее охотник резко дернулся, затем явно зашевелился, пытаясь подняться с земли. Эльф бросился на помощь выжившему собрату, но, лишь подбежав и коснувшись тела, осознал, что не чувствует в нём энергии жизни. Резким рывком мертвец бросился на него и повалил на землю, вдавив руками шею. Эстуан выпустил в напавшего стрелу, прямо в сердце, но это не возымело должного эффекта.
Оболочки, наполненные силой, выполняющие волю призывателя. О да, это работало и с телами, которые Шейрату наполнял энергией жизни. Один за другим мертвецы поднялись на ноги, заклинатели лишились возможности применять магию и шли в бой с голыми руками, а воины и охотники подобрали своё оружие и нацелились на тех, кого при жизни считали союзниками.
Корни сковали Лавифонта, пытаясь вжать его в землю, поток силы прекратился, но колдун не мог опустить щит, потому что теперь ему пришлось встретить атаку подбежавших воинов. Мечи ударили в магическую преграду и увязли в ней, но упорно продолжали приближаться к отклонившемуся мужчине. Стебли травы перехватили мертвецов, пытаясь сдержать их на месте, следом за ними в ход шли корни. Эстуан выхватил свой меч, подбежал к трупу, схватившему жреца, и перерезал врагу шею. Словно только заметив его, бывший соратник злобно оскалился, будто и не замечая вытекающей из раны крови. Командир попытался оттолкнуть эту тварь прочь, но та резко прыгнула на него и повалила на землю, но не успела схватить за горло, потому что он перехватил её руки.
Лавифонт гневно зарычал, друиды ощутили новое движение между корнями и попытались предотвратить его, уплотняя сеть, но их враг оказался быстрее и настойчивее, прорвав их сопротивление. Они попытались отстраниться, но вырвавшиеся из земли корневища были быстрее. Одного друида пронзило насквозь, второй успел схватить его, похожее на когтистую лапу, и оттягивал от себя с помощью своей силы.
Ромал скрылся за щитом, другого колдуна пронзило шипом насквозь, свечение в жилах между корнями бешено запульсировало, загоралось в теле Лавионта. Колдун посмотрел на командира и друида, ещё сражающихся за свою жизнь, на павших собратьев, что приближались с оружием. Быстро начертив в воздухе руну и прочитав заклинание, он перенёсся прочь, с трудом осознавая, что битва проиграна. Стрела, которая должна была увязнуть в его барьере, просвистела мимо друида, отвлекая его внимание. Он успел лишь бросить взгляд на восставшего соратника-охотника слева от себя, когда тот выстрелил ему в шею.
Сопротивление прекратилось, что ошарашило последнего оставшегося в битве эльфа, мертвец отстранился, и командира тут же перехватили корни, словно жгуты, и прижали к земле, от чего он видел лишь небо сквозь резные кроны деревьев. Энергетическая вспышка взрывом разорвала сеть, сдерживавшую Лавифонта, следом они убьют и его. Но почему же так долго?
Мягкие шаги отзывались шелестом травы. В поле зрения охотника оказался преследуемый ими демон, на его изуродованном лице играла самодовольная усмешка.
— Итак, командир, кажется у меня назрело к Вам несколько вопросов относительно планов клана, — проворковал Шейрату. — Подозреваю, что у Вас может быть хотя бы часть интересующей меня информации.
— Я ничего не скажу тебе, тварь, — прошипел решительно командир. Демон опустился ниже, а его огненные глаза полностью завладели вниманием пленённого охотника.
— Говорить не обязательно, просто так было бы менее болезненно, — усмехнулся Шейрату, достал клинок и отрезал воротничок одеяния охотника. в который были вшиты зачарованные камни, не позволяющие контролировать сознание. Тут же у Эстуана возникло странное ощущение чужого присутствия в голове, сопровождающееся мигренью, против его воли стали возникать воспоминания о последнем сборе в штабе клана, о заданиях, которые раздавали ему и командирам ещё трёх отрядов. Преследование демона: поймать, пленить, доставить в клан. Бывший друид, один из лучших учеников, может быть особо опасен, потому нельзя терять бдительности.
Значит, его настиг только первый отряд из четырёх. Последний немного задержится — ему предстоит отклониться и заглянуть на родину Шейрату, к его родителям. Их решили мобилизовать? Интересное решение.
Демон оторвался от своей жертвы и подошёл к коленопреклонённому соратнику, смиренно ожидающему его в стороне.
— Прекрасная работа, Лавифонт. Довольно неплохо для первого раза, — отметил с улыбкой Шейрату.
— Благодарю Вас, Господин, — монотонно ответил тот. Его голос изменился и стал хрипящим, словно шелест осенних листьев.
— Теперь мне хотелось бы знать, насколько далеко можно переместиться с помощью магической вспышки.
— Зависит от энергетических каналов. Но, если Вы дадите мне время, я могу проложить свой. Лишь укажите направление.
— Нам нужно покинуть эльфийские леса, чтобы друиды не сумели разнюхать наши следы. Если сумеешь замести их и для колдунов, будет ещё лучше.
— Как пожелаете, Господин, — покорно ответил Лавифонт и приступил к использованию своей силы, хоть внешне это никак не проявлялось.
— Тебя всё равно найдут! — плюнул угрозу Эстуан, не оставляя слабых попыток вырваться из своих слишком уж прочных оков.
— Боюсь, что нет, — усмехнулся Шейрату и развёл руки в сторону. Охотник на время завороженно замер, наблюдая, как деревья в его поле зрения чернеют и иссыхают. Весь приток окружающей энергии жизни Шейрату направил в Лавифонта, от чего свечение в его жилах усилилось. — Думаю, тебе пригодится энергия. Можешь испить это ничтожество, всё равно от него больше нет никакой пользы.
— Как прикажете, — этот монотонный шелест был его приговором. Эстуан брыкнулся вновь ещё несколько раз, интенсивнее чем раньше, пока несколько шипов не впились в его тело, впрыскивая тёмный яд и даруя мучительную агонию.
Шейрату отвернулся от них, удовлетворённо улыбаясь. Теперь эти преследователи не будут мешать ему, словно назойливые мухи. А также станут весьма полезными инструментами для его дальнейших исследований собственной силы. Впрочем, и без них было достаточно дел. В этих враждебных краях можно было пустить корни, стоило лишь найти, в какую почву получится благодатно посадить семя.
Шейрату двинулся вперёд, улавливая искры сознания живых существ поблизости. Как когда-то он говорил с природой, теперь он обращался к разумам живых существ в поисках того, что сможет использовать в своих целях.
***

— Когда-то давным давно королевство Араторн было огромным и простиралось от одного берега океана до другого, от снежных земель Незервинда до границы эльфийских лесов Мейнар. Оно было настоящей империей, и его честь и слава отпечатались в вековой памяти нашего народа.
В сумерках наступающей ночи, в тёплом свете свечи, улыбающаяся девочка ещё больше напоминала ангела. Она лежала в кровати, и её золотистые локоны распадались по подушке, словно ореол. Мужчина, рассказывавший ей эту историю, улыбался в ответ. Он не был так красив, у него было худое лицо, словно высохшее, испещрённое морщинами, маленькие колючие глазки, жёсткие тёмно-рыжие волосы, и лишь эта добрая улыбка делала его человечным и привлекательным, а глаза светились искренней добротой и любовью.
— Люди были счастливы быть частью этого прекрасного, сильного, влиятельного королевства, и лишь эльфы решались бросить ему вызов, но каждый раз получали достойный отпор, коего не видели ранее. Это заставило их когда-то забыть былые обиды, примириться с людьми и пойти против общего врага. После этого был создан тот самый договор, о котором ты спрашивала. Эльфы не должны были вмешиваться в дела людей, люди — в дела эльфов, и обе расы больше никогда не имели права попадаться друг другу на глаза.
— Но почему? Они же подружились, папа! — с непониманием воскликнула девочка, от чего мужчина умилённо улыбнулся.
— Порой невозможно подружиться, детка. Они лишь временно решили биться плечом к плечу, но затем былые разногласия снова встали между ними. Араторн продолжало жить само по себе, но у него возник куда более опасный враг, которому удалось-таки изнутри уничтожить эту великую империю.
Девочка ахнула в непритворном детском ужасе, а рассказчик тем временем становился всё мрачнее и мрачнее.
— Властолюбивые люди встали за спиной короля. Они нашёптывали, творили интриги за его спиной. Им помогло то, что наследника не было, у правителя была лишь дочь. Эти подлецы плели свои сети, опутывая ими всё вокруг себя. Они сумели найти в одной из провинций человека знатного рода, слабовольного, которым легко можно было управлять. Долго и упорно они добивались того, чтобы король выдал за этого мужчину свою единственную дочь. К сожалению, тот слишком доверял им, потому не сумел закрепить власти за принцессой. Так было принято, что корону должен носить мужчина, былые обычаи сыграли в пользу властолюбцев. Когда правитель умер, и на его трон взошёл их подкидыш, они стали активно управлять им, всё больше и больше отдаляя королеву от её власти, принадлежавшей ей по праву. С каждым днём она могла всё меньше, пока и вовсе не превратилась в тень при своём муже. Те же, что управляли им, захватывали всё больше силы, приумножая своё богатство. Все свои промахи, чтобы избежать недовольства народа, они списывали на короля. Но им было мало этого, и они решили, что нужна видимая власть. Они организовывали восстания, массовые беспорядки, драки на площадях. Они продолжали нашёптывать правителю то, что хотели, они внушили ему мысль, что разделение королевства — единственно возможный выход, что только так можно полноценно управлять, владея не огромными пространствами, а небольшой землёй, практически провинцией. Так распалась великая империя Араторн, на её месте возникли мелкие государства. До сих пор в них не утихают распри и споры по поводу территорий. Былое величие превратилось лишь в слова. И в ненависть со стороны народа других королевств, что до сих пор враждебно настроен против маленького клочка земли под названием Араторн и всех жителей в нём.
Казалось, что девочка сейчас заплачет. Её рассказчик превратился в злобную тень, сжигаемую внутренней ненавистью, последние слова своего повествования он чуть ли не выплёвывал. Но, увидев тревогу на лице малышки, он взял себя в руки и снова тепло улыбнулся, хотя дьявольские искры в глазах ещё остались.
— Но всё не так плохо, моя дорогая, — утешающее прошептал он. — Королева родила сына, которого воспитала на своих воспоминаниях об этом великом прошлом, которому указала на ошибки своего отца. Она понадеялась, что её наследник сумеет всё исправить, сможет возродить былое величие своего рода. Да, она была слишком опасна для этих властолюбивых проходимцев, они сумели от неё избавиться, трусливо подсыпали в её еду яд. Но её сын сохранил полученные знания и, несмотря на то, что множество раз эти ничтожества пытались подчинить мальчика себе, он помнил все уроки своей матери. Он знал своё предназначение. Время шло, а он становился всё смелее, но в то же время и осторожнее, всё опаснее для них. Они решили следить за ним, приставив к нему младшую дочь одного из правителей соседних земель. Юноша играл по их правилам и продолжал ждать момента, когда сумеет достойно ответить, когда сможет забрать свою власть назад и возродить империю из пепла. И, как награда для него, как знак его истинного пути, у него появилась дочь, настоящий ангел, которого он назвал Изабелла.
— Как меня, — усмехнулась малышка и захихикала, когда мужчина нагнулся и поцеловал её в лоб.
— Колючий, папа, колючий! — смеясь, возмутилась она без капли злобы. Он посмотрел на неё полными любви глазами и погладил по щеке.
— Это и есть ты, Изи, — прошептал он. — И я сделаю всё, чтобы ты стала королевой былой величайшей империи Араторн. В тебе течёт кровь нашего великого рода, и ты получишь всё, что принадлежит тебе по праву. Я обещаю.
Он снова поцеловал её под звонкий мелодичный смех, после чего поднялся с пуфа и затушил свечу. Богатое убранство комнаты погрузилось в темноту, лишь лунный луч прокладывал дорогу к палантину над кроватью девочки, теряясь в нём.
— Спокойной ночи, папа, — прошептала она усталым голосом, сонливость начала одолевать её.
— Спокойной ночи, Изи, — ответил он, удаляясь прочь. Он так хорошо знал расположение всего в этой комнате, что мог не сбавлять шага даже в кромешном мраке. Хотя бы так его дочь могла не бояться всей той ненависти, что отражалась во взгляде отца, ярости, направленной на заклятых врагов его рода.

В одном из королевств людей под названием Аратон правил король Канус. Он всегда был добр к людям, возможно даже слишком, заботился о них, проводил слушания, пытался помочь каждому. Мало кто мог разглядеть в его поступках слабую волю. Решения короля всегда были мудрыми, потому что он опирался на благополучие народа и мнение своих советников. Сильная армия, состоящая из обученных воинов, преимущественно выходцев из крестьянских семей, поддерживала власть всеми силами и оберегала свою родину от вторжений соседей. Довольно маленькая территория Аратона позволяла сохранять порядок во всех его частях. От одной границы королевства до другой можно было добраться за пару недель. Преимущественно люди жили в деревнях, единственным крупным городом была столица Киенфаль. Там же располагался великолепный замок короля из серого камня, архитектура была в готическом стиле, высокие шпили тянулись вверх, стремясь достать до неба, а тысячи узких окон испещряли башни. Массивная стена ограждала замок от города, в ней имелся чёрный вход в виде двухметровых кованых ворот, а главный перекрывали большие дубовые врата, открывающие восхитительную террасу и вход в главный округлый зал, хорошо освещённый несколькими высокими окнами. Помещение было двухъярусным, на втором этаже были балконы советников, где те могли записывать разговоры короля, делиться своими изречениями, если считали нужным. Оно было довольно вместительно, но, когда сюда приходили жители на аудиенцию, места всё равно не хватало. Каждый желал поделиться своими проблемами. Напротив входа располагался трон, не слишком вычурный, напоминавший скорее благородный антикварный стул, соединённый с полом, выполнен он был из затемнённого золота, что придавало ему богатый вид и статус сидящему. Небольшой постамент равнял короля по росту с его гостями, так что те могли свободно говорить о своих делах.
Очередная аудиенция закончилась, один из стражников у дверей зазвонил в колокол. Люди поклонились королю, большинство из них так и не успело рассказать о своих переживаниях и проблемах, но они знали, что эти двери будут открыты для них и завтра в это же самое время. Не было паники, неразберихи, суеты, они спокойно покидали зал, тем самым ещё раз оказывая почтение своему правителю. Сидящий на троне Канус устало вздохнул, когда вышел последний человек.
Он был уже слишком стар, силы покидали его с каждым днём. Седина посеребрила его волосы и бороду, окончательно загасив когда-то яркий каштановый цвет. Морщины испещрили лицо, напоминая о пережитых когда-то бурных эмоциях. Сейчас им на смену пришла усталость. Его богатое одеяние и венец уже не украшали его, не придавали статус, они делали его немощным, отягощали. Но, тем не менее, в глазах подданных он оставался королём. Ему давно уже стоило покинуть трон и уйти на покой, доживать последние года своей жизни. Но он понимал, что ещё не пришло время. Хотя, дело было не в его неготовности, а в его сыне.
Принцу Мелдару было уже двадцать семь лет, он давно уже успел похоронить мать, обзавестись женой и дочерью. Но в нём Канус ещё не видел короля, не видел того, кто продолжит такую же верную службу народу. Может быть, дело было в воспитании, а может в складе характера — сколько бы стареющий правитель не искал ответ, истина ускользала от него, а то, что он видел, оставалось неизменным — его сын ненавидел людей каждой частичкой своей души. Он с презрением относился к крестьянам, не посещал аудиенций, не понимал, как править, помогая при этом каждому жителю. Он мог в одно мгновение повергнуть в небытие все труды своего предшественника и обратить королевство в оплот тирании. А затем погибнуть от рук восставшего народа. Нет, от такой участи Канус как король и отец должен был его уберечь. Но как? Эти мысли терзали его и без того ослабевший разум, не давая ему покоя. Но Мелдар не замечал, не шёл ему навстречу, продолжая гнуть своё. Казалось, он презирает всех тех, кто был умнее его. Воспитанный на сказках матери, он так мечтал вернуть былое, то, чему следовало остаться в прошлом.
По этой причине каждый день после аудиенции с подданными на короля нападала тоска. Он обессилено закрывал лицо иссохшими руками и пытался отогнать назойливые мысли. К нему спустился один из верных советников, который видел эту картину каждый день и глубоко сопереживал своему правителю. И вот в очередной раз он не выдержал и мягко положил руку на плечо старца. Он был уже не молод, его глаза светились мудростью, высокая фигура в камзоле отражала стать, а тёмные волосы были собраны в хвост. Лицо было идеально выбрито, открывая мужественные скулы, острый подбородок, тонкие губы и прямой нос.
— Вас что-то беспокоит? — спросил он с заботой и участием, мягко, стараясь не показаться грубым. Канус в ответ тяжело вздохнул.
— Лорд Этвальд, если бы моё беспокойство можно было бы унять, — прошептал он устало. — Вы сами понимаете его причину. Мой сын. Я уже стар, скоро я сойду с этого трона прямиком в могилу. И моё королевство достанется ему. Он должен был стать королём намного раньше, давно должен был взять на себя все мои обязанности. Но он ещё не готов к этому. Я вижу, что он неспособен слушать, а ведь это так важно для правителя.
Советник с пониманием кивнул.
— Вы не думали поискать другого преемника? Госпожа Лилиан, кажется, ведёт себя более благоразумно, — осторожно предположил он.
— Как можно, Этвальд? Вековые традиции говорят о том, что власть должна переходить только в руки мужчин. Народ не примет таких перемен.
— Думаю, вы правы, — ненадолго задумавшись, предположил собеседник. — Тогда может Вам стоит отправить его в народ? Пусть он посмотрит, как идут дела в королевстве, благодаря чему оно процветает. Может, ему удастся понять, что власть правителя опирается на людей, их труд и благожелательность?
Король нахмурился и посмотрел на своего старого друга с некоторой обречённстью во взгляде.
— Не думаю, что это поможет, — сказал он. — Вы сами-то верите в это? Мой сын бредит империей. Для него люди — ничто. Лишь пешки на шахматной доске.
— Может, стоит хотя бы попробовать? Думаете, он не сумеет понять? Вдруг мы просто не даём ему возможности увидеть?
Канус обречённо опустил глаза в пол.
— Что ж, я всегда доверял Вам, лорд Этвальд, доверюсь и в этот раз, — сказал он твёрдо, хотя в его голосе слышались едва различимые нотки сомнения.

— Лорд Этвальд! — резко окликнул его голос позади. Усмехнувшись, мужчина развернулся, встретившись лицом к лицу с будущим наследником короны.
— Принц Мелдар, моё почтение, — отвесил он учтивый поклон.
— Опять налили мёда в уши моего отца и нашептали про меня гадости? — принц был резок в ответ, но его более взрослый собеседник предпочёл не отвечать грубостью на грубость.
— Нет, мы всего лишь обсудили дальнейшее развитие королевства. И Вашу судьбу.
— Вот как? — усмехнулся тот. — И что же Вы уже сделали, чтобы оградить меня от короны? Не повезло, что моя мать родила наследника, а не наследницу?
— Если бы я вынашивал подобные планы, меня бы очень порадовало то, что Вы произвели на свет дочь.
Мелдар побагровел от ярости, казалось, он сейчас взорвётся. Улыбка Этвальда превратилась в жеманную, он явно наслаждался столь болезненным уколом.
— И какую же судьбу Вы мне предопределили? Как пожелали избавиться от меня? — прошипел принц, скрестив руки и сдерживаясь из последних сил.
— Мы решили дать Вам ещё один шанс, принц Мелдар, — беззаботный тон собеседника только накалял обстановку. — Король размышляет над новым законопроектом, по которому он получит право назвать наследника. Тем самым он может передать власть не только своему кровному родственнику. Сейчас его обуревают сомнения в том, сможете ли Вы, принц Мелдар, достойно принять его власть. Он желает посмотреть, как Вы будете вести себя со своими подопечными, с теми, кто является кровью и плотью Вашего королевства. Он хочет отправить Вас в народ.
Теперь принц явно побледнел и лишился дара речи, он попросту не мог найти слов, чтобы достойно ответить что-либо.
— На Вашем месте я бы уделил внимание близким перед этим заданием, — победив в этой встрече, Этвальд решил добить своего соперника. — Я знаю о Вашей привязанности к дочери, но не стоило бы развеять скуку супруги? Пока этого не сделал кто-то другой.
Как ни странно, нового приступа ярости не последовало, тот лишь повёл бровью, словно в недоумении.
— Спасибо за ценный совет и информацию, Лорд Этвальд, — абсолютно спокойным и холодным тоном сказал Мелдар. — Обязательно приму это во внимание.
После чего принц удалился, словно вырвавшись из тисков. Его собеседник смотрел ему вслед, оценивая последствия этого разговора.
Принц Мелдар, шарахающийся от теней, ожидающий опасности от всего вокруг. После смерти его матери он даже стал заставлять своего личного слугу пробовать свою пищу, лишь бы проверить, не отравлена ли она. Да, он был чертовски неудобен. Благо, что удалось убедить короля в шизофрении наследника и замять факт нескольких неудачных покушений. Теперь дело было только за временем. Ещё немного, и Канус окончательно осознает, что его сын не способен встать во главе государства и назначит другого наследника. Тогда стоит ещё раз настоять на кандидатуре супруги принца Лилиан. Всё же она прекрасна, мила и так хороша, когда к ней проявляешь нежность, по которой она столь истосковалась в этом чудовищном браке.
Лорд Этвальд усмехнулся своим мыслям, вкушая их и грядущие перспективы. У Мелдара не было ни единого шанса победить. Скоро империя Араторн растворится в истории, и со временем от неё не останется даже воспоминаний, как и от всех представителей этого рода.

Мелдар лежал в кровати, обнимая свою дочь. Он слушал, как она засыпает, её ровное дыхание, и это успокаивало его, хоть немного подавляло волнение. Он чувствовал, что находится на грани проигрыша. Ещё немного — и его устранят, точно так же, как деда и мать. А потом примутся за Изи. Он прижал дочь к себе покрепче, будто съёживаясь, как делают животные, когда пытаются защитить своего детёныша.
«Папа, а ты надолго уезжаешь?» — прозвучал в его голове её сонный голос. За ним последовали его напряжённые слова.
«Не знаю, Изи, как получится. Ты, главное, помни всё, чему я тебя учил. И не верь никому во дворце».
«Но папа…»
«Не спорь. Они все захотят настроить тебя против меня. Ты же не хочешь этого?»
Она повернулась к нему, её большие блестящие от слёз глаза горели в свете свечи. Что-то внутри него дрогнуло.
«Нет, папочка не хочу, — она повернулась к нему, прижалась к груди и начала плакать. — Ты же не бросишь меня, ведь так? Ты же не оставишь меня?»
Его тонкая ночная рубашка стала влажной, но он был твёрд, он должен был оставаться твёрдым ради неё.
«Не брошу, Изи. Но ты должна постараться для этого. Никому не верь, здесь нет друзей. Мы с тобой остались одни в этом мире, и никто вокруг не желает нам добра».
Она промолчала, лишь, всхлипывая, уткнулась ему в грудь. Сумерки обволакивали их, постепенно нарастая. Комната погружалась в темноту, свеча таяла, словно стремясь угаснуть. И пока руки Мелдара прижимали к себе маленькое хрупкое тело дочери, тревога в нём нарастала.
Он уже успел однажды всё потерять. Два года назад он похоронил своего единственного сына. Мальчику было всего восемь лет. Нелепая случайность — играя, он забежал в лес, неловко оступился и упал с обрыва. Лучшие врачи пытались вылечить его, но ничего не получилось. В тот день Мелдара не было рядом, а нянечка его сына ненадолго отвлеклась. Принц знал, что это было убийство, но даже лучшие констебли, обследовавшие место гибели его единственного наследника вдоль и поперёк, твердили, что это был лишь несчастный случай.
Нет, это не было случайностью. Мелдар растил мальчика как своего преемника, пропитывал своими взглядами и внушал истины, которые были необходимы, чтобы сохранить Араторн. И в один момент он лишился своего единственного прямого наследника, так просто и так быстро. У него было ещё две дочери, близняшки четырёх лет, а так же ребёнок, которого его жена ещё носила в утробе. Но на них у него уже не было надежды. Он словно чувствовал, что уже не успеет их вырастить. У него осталось слишком мало времени.
И вот он снова должен уехать, бросить Изи совсем одну среди затаившихся в тенях врагов. Его девочку, последнюю, кому он смог донести те истины, что ему передала его мать. Что он мог сделать? Он был абсолютно бессилен, он не сможет защитить её в случае опасности. Он даже не был уверен в том, что сам сможет спастись.

У него всё же был шанс извлечь пользу из этой поездки. Мелдар мог завоевать расположение людей, пытаясь разрешить некоторые их насущные проблемы, мог накормить их обещаниями, которые впоследствии продавил бы через отца. Однако то, что он представлял себе поначалу, совершенно не соотносилось с действительностью. Рассказы о проблемах местного населения лились не от людей, жаждущих поделиться наболевшим, а из уст местных глав, всегда встречающих принца и направляющих по заранее определённому маршруту. К моменту прибытия высокопоставленной персоны общие собрания жителей уже были проведены, вопросы обобщены, самые животрепещущие собраны в одно прошение и предоставлены главе для вручения принцу. Правда, неизвестно, действительно ли часть звеньев этой цепи не была упущена.
И, конечно же, внешнее благополучие. Главы поселений демонстрировали принцу, как хорошо живётся населению при их работе на этой должности, оставались лишь нерешёнными те вопросы, которые им не под силу разрешить без участия королевской казны. За всё это путешествие Мелдару это порядком поднадоело. Если поначалу он пытался проявить участие, то со временем проявлял всё меньше интереса к сладостным речам. Он уже решил для себя, что, когда займёт место короля, проведёт массовую проверку и чистку, и уже примерно представлял, сколько человек полетит со своих мест. Но пока на детальные проверки времени не было. Следовало максимально быстро вернуться домой, чтобы ничего не успело случиться за время его отсутствия. Чтобы его цели не оказались окончательно похоронены.
Хотя сейчас стоило беспокоиться, чтобы похороненным оказался не он. С каждым днём поведение его спутников всё больше настораживало, особенно капитана Лествира, возглавляющего выделенный в охрану отряд из 6 королевских стражей. Полноватый мужчина с пышными аккуратно стрижеными усами не переставал выступать представителем принца и его самопровозглашённой правой рукой, опекая так, будто тот был недееспособен. Мелдар был не против, всё же настрой участвовать в местных спектаклях со временем окончательно пропал, а потому молча следовал в центре делегации, пока проходили официальные встречи с главами поселений.
Перед сном в гостиницах он баррикадировал двери и все потайные ходы, которые так любезно показывали его спутникам владельцы, гарантируя, что охрана принца сумеет максимально быстро проникнуть в его комнату в случае возникновения опасности, также искал те, о которых могли и умолчать. Скоро его действия, казавшиеся несколько бессмысленными, дали результат — его чуткий сон нарушили осторожные попытки проникнуть в его комнату. И он точно знал, что этот некто не собирался проверять его удобство и благополучие.
Принц уже слишком давно научился заботиться о себе самостоятельно, с тех пор как скончался его первый слуга, Бьорвен. Мелдар помнил, как плакал над телом старика, который служил ещё его матери, который был действительно верен их семье и принял смерть, предначертанную юноше. Именно Бьорвен научил его выживать в этом клубке змей, замечать потайные ходы, давать пробовать еду своим слугам, самостоятельно одеваться, проверять одежду, не принимать подарков и осторожно передвигаться по коридорам, всматриваясь в тени. Принц превратился в затворника, но остался жив. Оставалось следовать своим же правилам, и он сумеет дожить до момента, когда корону Араторна водрузят на его голову.
Их путешествие скоро подойдёт к концу, осталась всего пара-тройка деревень по их маршруту — и они отправятся домой. Лествир становился всё мрачнее, что-то шло не по плану, и это было видно слишком отчётливо. Мелдар усмехался про себя, наблюдая за ним, но понимал, что дальше всё может пойти для него гораздо хуже. В отчаянии вояки перейдут к более решительным мерам.
— Темнеет, — словно подтверждая его мысли, отметил Лествир. — Мы не успеем добраться до Филании. Мой принц, проще будет разбить лагерь по дороге.
Вдали от людей, где-то в лесу. Чтобы потом обставить всё будто нападение разбойников. Коварный план, и придуман довольно неплохо. Жаль, старому вояке не приходит в голову, что для таких случаев у Мелдара припасён кинжал в сапоге, а сон достаточно чувствительный, чтобы его не застали врасплох.
— Вам виднее, командир, — кивнул Мелдар.
— Боуни, найди нам местечко, — Лествир притормозил своего коня, и вся процессия остановилась, названный мужчина слез на землю и отправился осматривать лес в поисках подходящего места для привала. — Не переживайте, оформим Вам палатку по высшему разряду.
— Не стоит. Я предпочту сам обустроить себе место для сна.
— Ну, к чему же Вас так утруждать…
— Я непонятно выразился? — ледяной тон Мелдара оборвал все протесты командира. Тот лишь гневно вздохнул и принял приказ. Принц спешился и отцепил от сбруи закреплённую на ней сумку, чтобы перевесить себе на плечо. Все его вещи всегда были при нём и в поле зрения. Боуни вернулся и повёл весь отряд известным лишь ему маршрутом. Принц был готов к удару в любой момент и прикидывал варианты отступления, направляясь следом за воинами глубже в лес. Сейчас они решатся, они зажали его в кольцо, затем кто-то выхватит оружие и прикончит его. Но нет, они вышли на небольшую опушку, где вполне можно было расположиться на ночлег всем отрядом. Мелдар выбрал себе место в стороне у высокого дерева. Он лежал и смотрел на мужчин вокруг него, готовящихся ко сну. Сегодня всё решится.

Он спал беспокойно. Ему снилась его малышка Изи, убегающая от него со смехом по цветущему лугу. Он бежал за ней и смеялся в ответ, но в его разум всё равно неумолимо проникала тревога. Странные силуэты подкрадывались к ним с разных сторон. А впереди был лес, тёмный и пугающий. В нём преследователи наберут силу и уничтожат их обоих раньше, чем он успеет предпринять что-то, чтобы их остановить. Его они растерзают первым. А над ней будут глумиться. Снова и снова, неделю, месяц год. Они заставят её привыкнуть к этому, превратят в свою послушную рабыню, заставив навсегда забыть о том, кто она и кем является. И он был совершенно бессилен их остановить.
— Опереди их, — прошелестел голос незнакомца, будто шепчущего эти слова ему на ухо. — Ускользни от них.
Он сделал рывок вперёд, и клинки в руках преследователей не успели его настичь. Он нагнал немного растерявшуюся Изи, подхватил её на руки и устремился дальше, без оглядки. Он слышал преследователей, их быстрые шаги, ему с его драгоценной ношей не удастся далеко убежать от них.
— Спрячься от них, — вновь подсказал некто. Одним скачком Мелдар провалился вниз, в тёплую темноту, которую внезапно пронзили огненные глаза.
— А теперь проснись! — властно велел голос. Вздрогнув, принц очнулся от этого странного сна. Стемнело, и его спутники посапывали вокруг с разной степенью громкости. Единственный часовой бросил на него взгляд, но быстро потерял интерес и снова стал оглядывать округу. Всё было нормально… Нет, они притворяются. Они все лежат чуть ближе к нему, подкрадываются, чтобы застать врасплох. Или ему просто кажется? Нет! Он абсолютно уверен, что они задумали разделаться с ним. Они так внимательно смотрели на него в этом походе, бросали настороженные взгляды и выжидали момента, когда смогут осуществить свои планы. Но он не позволит этим задумкам свершиться.
Мелдар вскочил на ноги и побежал прочь, вглубь леса, слыша, как сидящий на посту воин пытается его окликнуть. Принц застал их врасплох, теперь пусть попробуют его догнать. В темноте невозможно было разогнаться и найти дорогу куда-то. Дорогу? У него не было пути, и он лишь двигался в неопределённом направлении.
“Прячься,” — прошелестел голос, и принц послушно прильнул к земле. Позади слышались грузные шаги и крики, отряд распределялся по лесу, но лишь один из них прибежал именно сюда. Осторожно приподняв голову, Мелдар заметил в редких, пробивающихся через кроны деревьев лунных лучах, своего слугу.
“Он вооружён. Он хочет убить тебя,” — подсказал голос его благодетеля. Но слуга ведь был безоружен? Хотя нет, как принц мог не заметить клинок в его руке?
“Опереди его,” — ещё более властно и даже несколько алчно велел голос, заставляя кровь в голове Мелдара стучать ещё сильнее. Он сгруппировался, достал из сапога кинжал и крепко сжал в руке. Его цель двинулась вперёд, с опаской. Пропустив его ещё на пару шагов, Мелдар резко рванулся к нему, одним броском, словно дикий зверь из засады, вонзил лезвие своей жертве в шею по самую рукоять. Слуга захрипел, пытаясь ухватить принца, но тот оттолкнул тело прочь.
— Принц Мелдар! — раздалось со стороны. Боец из отряда спешил к нему. Ну уж нет, Мелдар рванул прочь, чтобы его не успели нагнать. Он бежал дальше, не зная пути, и голос его добродетеля молчал. Он слышал шаги со всех сторон. Они приближались, они вновь зажимали его в кольцо.
Внезапно прямо перед ним из темноты в свет луны вынырнул один из его спутников. Без раздумий принц кинулся на него, словно в приступе безумия, пока его враг был дезориентирован и не успел выставить свой меч. Кинжал Мелдара впился в незащищённый участок его шеи, а затем снова и снова.
— Принц Мелдар! Что Вы делаете? — прозвучал пропитанный ужасом голос за его спиной. Он оторвался от убитого им воина и попятился назад, отступая от приближающихся к нему предателей. Они подходили со всех сторон, окружили его. Но почему они до сих пор не убили его? И почему молчит его добродетель?
И тогда он понял, что совершил роковую ошибку. Они держались поодаль, выставив оружие для самозащиты, боялись его, будто дикого зверя. Он был им в их глазах, поражённый до глубины души неизлечимой болезнью. Это победа для Этвальда, козырь в его руках. Безумец не может быть королём, он должен сидеть в темнице до скончания своих дней. Он проиграл, и у него нет выхода.
“Ещё есть, — прошептал тот же голос, и теперь в нём отчётливо была слышна насмешка. — Ведь лишь они знают, что здесь произошло. Мы можем лишить их этих знаний”.
Из глаз Мелдара сорвались слёзы. Теперь и он верил в то, что действительно сошёл с ума, что годы, проведённые в окружении врагов, окончательно лишили его рассудка. Если бы можно было исправить всё так просто, отмотать назад то, что случилось, предотвратить этот внезапный приступ сводящего с ума отчаяния. Он бы согласился. Он бы конечно же согласился, если бы это было возможно.
Внезапно, словно по его просьбе, из земли вырвалось нечто, похожее на узловатые плети со странными светящимися фиолетовыми прожилками и шипами на концах, похожими на кинжалы. Нечто опутало врагов Мелдара, парализовав их на месте, свечение усилилось и запульсировало, направляясь в землю. Агония отразилась на лицах бойцов, пусть они не издавали ни звука. Мелдар наблюдал за этим с неприкрытым ужасом, и его улыбка скривилась.
В тенях под самыми кронами загорелись два огонька. Принц завороженно наблюдал, как тень соскользнула с ветви дерева. Шейрату вышел перед ним, будто специально попав в свет луны, чтобы показать в нём себя.
«Столько лет ты вынашиваешь план мести тем, кто пытается устранить тебя. Ты не должен позволить им победить, не так ли?» — раздался голос добродетеля у него в голове. Губы монстра не двигались, что уже вселяло безумный страх, но принц взял себя в руки.
— Живой демон… неужели? — только и сумел он выдавить из себя. Тот усмехнулся в ответ.
«Ты стоишь на грани. Ты рискуешь сорваться. И потерять свою дочь».
Напряжение принца нарастало. Он чувствовал себя обнажённым, совершенно беззащитным перед этим монстром. Тот читал человека перед ним, словно открытую книгу. Что он мог сделать, что противопоставить?
«Не стоит бояться меня, Мелдар. Я хочу предложить тебе помощь. Ты и сам осознаёшь, что она тебе необходима».
— И что же это за помощь?
«Я дам тебе определённые способности, чтобы ты занял своё место и создал армию».
— Зачем мне армия? — насторожился Мелдар. — Или она нужна тебе?
«Нужна мне, бесспорно, — хитро улыбнулся демон. — Пусть и на короткий срок. Всё остальное время она будет находится в твоих руках. Ты создашь своё собственное войско, с которым не сравнится ни одно другое. Это поможет тебе восстановить то, о чём ты так страстно мечтаешь. Империю Араторн».
Глаза Мелдара загорелись, хотя в них всё ещё можно было увидеть сомнение.
— А я стану… таким же? — спросил он с некоторым отвращением. Демон рассмеялся.
Воистину, это был удачный расклад с самого начала. Силовая линия, проложенная Лавифонтом, привела их в людские леса. Шейрату сразу ощутил разницу, его сила друида значительно ослабла, и местные растения неохотно поддавались ему. А это означало, что его подопечный выиграл для него достаточно много времени. Даже если эльфы возьмут его след, пробраться на территорию людей будет проблематично. По старому договору между двумя этими расами закрепилось соглашение о невмешательстве, в связи с чем их проникновение на территорию друг друга будет караться смертью и угрожать войной их народам.
Первые несколько дней Шейрату потратил на изучение книги, подкармливая её своей кровью. Неизвестный демон рассказывал о своих путях изучения силы, о потоках, пронизывающих всё мироздание и о том, как можно использовать их в своих целях. Одним из таких открытий стала передача силы не только живым существам, но и заключение её в какие-либо сосуды, одним из которых оказался клинок, принадлежащий демону. Пропитанный силой тьмы, он имел свои способности, ограниченные его создателем. Тёмный яд был разновидностью магии, заключённой в клинке, он поглощал жизненную силу жертвы и перенаправлял её владельцу. Шейрату осознал, как создаётся оружие, как определяются его способности, и всё же задавался вопросом, можно ли создать оружие, способное передавать силу не только владельцам. Можно ли распространять силу на соратников через оружие. Он экспериментировал с тёмным клинком, иногда находясь на грани его полного разрушения, и всё же сумел добиться некоторых результатов. Оставалось лишь применить их по назначению. Тогда он начал искать цель для своих замыслов, прощупывал сознание находящихся неподалёку людей, и внезапно наткнулся на то, что его заинтересовало.
“И ещё кое-что, Лествир, — мрачно и часто вспоминал мужчина свой разговор со статным человеком в дорогом одеянии. — Будьте осторожны с принцем. Он болен, ему на каждом шагу мерещатся враги. Надеюсь, это путешествие не вызовет у него обострения”.
Лествир смотрел на Мелдара, следующего в его процессии, и всё чаще думал, что опасения лорда Этвальда не напрасны. И демон тоже решил присмотреться к принцу, погрузился в его сознание, изучил его потаённые страхи, понимая, что это именно та цель, которая подойдёт ему для следующего эксперимента.
И сейчас пора воплотить его в жизнь. Он вытянул руку в сторону растерянного мужчины, тот вздрогнул, когда перед ним стало собираться тёмное облако. Оно удлинилось, соединилось с землёй, стало плотнее, и растаяло, оставив после себя посох в руке существа.
«Это оружие будет давать тебе силу и нисколько не повлияет на твою внешность. Я понимаю, как важно королю людей оставаться похожим на человека».
Мужчина воодушевился, отбросив все сомнения. Его назвали не принцем а королём, явно понимая, для чего ему необходима эта убийственная мощь. Его пальцы с вожделением потянулись к восхитительному оружию. Жезл был соткан из корней, переплетающихся, будто змеи, на наконечнике пульсировал багровый камень, древесина обратилась в металл, тёмными полосами обволакивая его, торчащими вверх остриём, похожим на спасительный кинжал из его сапога.
«Но прежде ты должен будешь поклясться мне в вечной верности. Это свяжет нас с тобой нерушимыми узами силы. Согласись, плата ничтожна по сравнению с тем, что ты получишь».
Мелдар с опаской взглянул на существо и прижал к себе руку.
— И что же я должен буду делать? — спросил он с еле скрываемым животным страхом. — Неужели только лишь собрать людей?
«Не просто людей. Ты сотворишь из них идеальных бойцов. Ты должен сделать всё, чтобы они шли по твоему велению куда угодно, без страха и сомнений. Ты способен на это, Мелдар? Именно это отличает короля от обычного человека».
Принц задумался, взвешивая оба варианта. Сгинуть в тени, отдать власть Этвальду, который вместе со своими предками выплел эту сеть давным давно? Или же вступить на трон под личиной короля, будучи послушником демона? Не скрывал ли тот своих мотивов? Действительно ли плата столь мизерна по сравнению с выгодой? На мгновение он вспомнил улыбающуюся Изи. Она достойна была только самого лучшего, только самого прекрасного будущего. Он не позволит им отнять это, он построит, возродит былую империю для неё.
— Я клянусь тебе в вечной верности, существо, — сказал он с предвкушением этого прекрасного будущего, упал на колени и поклонился монстру.
«Меня зовут Шейрату, — сказал тот, с интересом наблюдая за ним, также оценивая своего нового приспешника. — Твои способности будут заключаться во владении силой огня и тьмы. Ты сможешь даровать сколько угодно и кому угодно, но никто из подопечных никогда не будет сильнее тебя».
Он протянул принцу посох. Тот с трепетом взял его в руки. Мелдар чувствовал, как по его рукам разливается мощь, как он становится сильнее с каждой минутой. Камень пульсировал словно в такт его сердцу, этот посох был частью него.
Но как объяснить подобное оружие в руках человека? Он перевёл взгляд на Шейрату и заметил, что тот опять ехидно улыбается.
“Может, эти воины погибли не зря? Может, они погибли в битве с демоном, ступившим на эту землю? Загнанным сюда эльфами, что также переступили границы человеческих земель без ведома ваших войск?”
— Но, господин… — замешкался Мелдар, не зная, что именно его смущает в этом плане. — Мне никто не поверит.
Хищная улыбка оголила клыки демона.
“О, не беспокойся. Я обеспечу тебе свидетелей. И зрелище для них”.
Магическое возмущение замерцало за его спиной, а через несколько секунд оно исторгло из себя чудовище, подобное демону, но куда более устрашающее.
“Тебе нужно будет лишь выжить, используя доступные тебе умения”, — с насмешкой прошептал Шейрату.

Ромария Ангур всю свою жизнь прожила в Филании, цветущей провинции виноделов. Её дом когда-то стоял на окраине, но сейчас, с приездом новых семей, оказался практически в центре. Провинция стремительно расширялась, основное ремесло — винодельни — открывались одна за другой. Сын Ромарии Даррен дослужился в местном совете до главы поселения и должен был в ближайшее время принимать в их доме делегацию самого принца Мелдара Аствальдского. Хоть и сам он втайне симпатизировал лорду Ридену, так много сделавшему для развития их региона. Потому, когда стемнело, а принц со своей свитой так и не появился, он не испытал никакого беспокойства. Даже некоторое облегчение — будет ещё какое-то время залатать дыры в их безупречной репутации.
После душевного разговора за чашкой чая они разошлись по своим комнатам, готовясь ко сну. Однако, через несколько часов она проснулась. Ромария не знала, что именно разбудило её в ту ночь. Словно завороженная она подошла к окну, вглядываясь в темноту. Чистое ночное небо, слабо освещённое полумесяцем, острые чёрные зубья деревьев, стремящихся к нему. Там ничего не было. Это должно было принести ей успокоение, но внезапно кроны озарились вспышками, мерцая то оранжевым, то фиолетовым светом.
Он вырвалась в коридор в ночном платье и побежала к двери в комнату сына, но внезапно остановилась. Она вспомнила, что её разбудило. Голос, который велел ей проснуться. Это было воззвание, и оно было обращено только к ней.
Она набросила на плечи вязаный платок и побежала в лес настолько быстро, насколько позволяли её старые ноги.
— Ромария, что это? — внезапно присоединился к ней Горвен, один из её многочисленных соседей, заставив вскрикнуть от столь внезапного появления. Дыхание сбилось, и темп бега замедлился.
— Я не знаю, — прошептала она, пытаясь перебороть отдышку, а вспышки становились всё интенсивнее.
Стоило ли говорить ему, что к ней воззвал сам Свет, чтобы она поднялась с кровати и пошла в сторону огней? Он наверняка посчитает, что старуха выжила из ума. Если только сам не ощущал то же самое. Она хотела было спросить его о причинах, по которым он очутился здесь в столь поздний час, как вдруг перед ними появился человек. Его одеяние было порвано в нескольких местах, в руках был посох, пульсирующий багровым свечением. Он явно бежал от чего-то, и нечто не заставило себя долго ждать. Из глубины леса в него выстрелил поток фиолетового свечения, разорвавшего в клочья стволы деревьев на своём пути. Но незнакомец ответил огненным потоком, сдержавшим потрескивающую энергию, а затем и вовсе усилил импульс, и огонь сгустком пробился дальше, ближе к неведомомому источнику силы. Поток прекратился, позволив мужчине отступить. Тогда он и заметил наблюдателей.
— Что вы здесь делаете? — воскликнул он. — Бегите!
Они опешили, но затем заметили возникшие в воздухе позади мужчины искры.
— Осторожно! — предупредил Горвен незнакомца. Тот успел развернуться, когда магический всплеск породил из себя чудовище, похожее на человека, через которого начало прорастать дерево. Нечто замахнулось на незнакомца, но слишком поздно, потому что сгусток огня уже сорвался с его пальцев прямо в незащищённую грудь монстра. Тварь силой взрыва отбросило прочь, повалив на землю. Она утробно зарычала, но с ней взревел и мужчина. Посох в его руке загорелся алым, а в другой затрещал огненный ком, всё больше нарастая. Пока чудовище поднималось на ноги, мужчина атаковал его. Монстр не успел защититься, и взрывом пламени его отбросило в деревья, взрывной волной Горвена и Ромарию повалило на землю, а незнакомец удержался, припав на колено и вцепившись в свой посох. Нечто издало визг, языки пламени объяли его, перекидываясь на ближайшие деревья. Магические искры снова появились в воздухе, а затем существо пропало, огонь затухал и тлел в ночи багровыми искрами, обещая тоже скоро исчезнуть.
У селян были вопросы, но мужчина устало выдохнул, покачнулся в сторону и упал, посох выскользнул из его рук, утопая в траве, освещая её слабой багровой пульсацией. Ромария подскочила ближе к нему и заметила, что грудь мужчины слабо вздымается.
— Он ещё жив, — успокоила она стоящего рядом Горвена. — Давай отнесём его к нам. У нас есть место, пока принц Мелдар не явился. Разместим его в комнате для свиты.
Буркнув что-то в знак согласия, Горвен согласился и, кряхтя, поднял тело их спасителя на руки. Ромария же с опаской наклонилась за посохом, но, едва прикоснувшись, вскрикнула, потому что он обжёг её, будто она дотронулась до раскалённого добела железа.
— Что случилось? — встревоженно остановился её спутник.
— Ничего, всё в порядке, — заверила она и стянула с плечей платок, которым аккуратно обернула рукоять оружия, чтобы взять его. На мгновение она замерла перед лесом. А что, если незнакомец не убил чудовище? Если оно лишь отступило, чтобы зализать раны? И, помогая ему, они навлекут беду на Филанию?
— Ромария? — вновь окликнул её Горвен, отвлекая от размышлений.
— Иду, иду, — она поторопилась следом. Глядя в спину своему спутнику, она продолжила думать. Незнакомец доказал, что может дать чудовищу отпор, а, значит, им необходимо привести его в чувство, дать восстановить силы, чтобы он завершил начатое.
Лишь когда они прибыли к дому Ромарии, когда зажгли огонь в лампах, они обомлели, осознав, что потрёпанное одеяние носит отличительные знаки королевской семьи. Перед ними был принц Мелдар собственной персоной.

Мелдар проснулся от слепящего солнца. Где он? Вокруг было стандартное убранство для зажиточных семей богатых провинций, явно не его домашние покои. Неужели это всё было лишь сном? Он просто видел кошмар между очередными переездами по этим проклятым деревням. Он приподнялся на локтях и обомлел, когда увидел у стены свой посох. Так ему не приснилось, всё это было наяву? И он действительно принёс клятву демону…
Он вскочил с кровати, быстро влез в своё одеяние, схватил оружие и поспешил на выход. Однако, стоило ему спуститься с лестницы, как путь ко входной двери перегородила улыбающаяся пожилая женщина.
— Ваше Высочество! — воскликнула Ромария. — Наконец-то Вы очнулись!
— Кто Вы? — тут же ощетинился он.
— Мы с соседом нашли Вас в лесу прошлой ночью.
Ну конечно же, двое селян, которых он встретил в битве с другим прислужником демона.
— Вы всё видели? — осторожно уточнил он. — Видели это чудовище, с которым я бился?
— Да, принц Мелдар, мы видели всё! — заламывая локти, закивала она. — Скажите, Вы одолели эту тварь?
— Боюсь, не до конца, — вздохнул он. — Я должен вернуться к отцу. Если он выделит несколько отрядов бойцов, у нас может получиться. Но я боюсь, что мне никто не поверит.
— Почему же? Вы ведь можете показать им своё оружие и на что Вы способны.
— В том то и дело, — обречённо усмехнулся он. — Злые языки сразу же начнут наговаривать на меня, обвинять в предательстве. Я ведь завладел им практически случайно, когда мои воины сумели ранить демона, и он выронил это оружие. Его прислужник перебил всех моих людей, и лишь мне удалось спастись, благодаря силе, сокрытой в этом посохе.
— Я верю Вам, — закивала женщина. — Ведь я видела это своими глазами.
— Тогда будет лучше, если Вы отправитесь к моему отцу вместе со мной, и как можно скорее.
— Разумеется. Мы добудем самых быстрых лошадей!
— Скорее, от нас с Вами зависит судьба всего поселения!
И, действительно, Ромария выполнила своё обещание. Тря дня пути до столицы они преодолели за пять с половиной, часто прерываясь на отдых, чтобы восстановить силы лошадей и пожилой женщины. Хоть Ромария и была настроена на скорейший визит к королю во имя спасения всей Филании, принц настаивал на отдыхе, и порой она могла согласиться, что в противном случае не пережила бы подобный спешный путь по проселочным дорогам. И вот теперь пришло время исполнить свою роль.
Они прибыли в столицу как раз в разгар аудиенции короля с народом. Толпы жителей окрестных деревень преграждали дорогу к главному входу, потому Мелдар направил коня другим путём, и уже через несколько минут они стояли у кованых ворот, через которые во внутренний двор поставляли свежие продукты к королевскому столу. На страже стояло всего два бойца, опешивших, когда перед ними внезапно остановился и с диким ржанием встал на дыбы пегий конь, а потому не сразу узнали сидящего на нём верхом человека.
— Я — принц Мелдар! Мне нужно срочно переговорить с отцом! — объявил незваный гость.
Стражи переглянулись, не зная, что им предпринять. Мужчина соскочил с коня и вцепился руками в решётку.
— Что Вы стоите? — гневно прошипел он. — Откройте ворота и немедленно сообщите ему!
Словно только очнувшись, они повиновались. Один припустил в замок, второй же отворил вход для наследника престола. Мелдар поспешил к лошади Ромарии, ведя её под удила внутрь. Старушка же онемела от шока, пересекая порог, о чём никогда и не смела мечтать. Её примут в качестве важной персоны, содействующей самому принцу, да ещё и на личной аудиенции короля. На миг она пожалела, что не надела платье получше, но затем всё же вспомнила, по какому поводу она здесь: спасать родную провинцию от беды, а не выступать на светских раутах.
Вдвоём они мчались вперёд по коридорам к тронному залу. Мелдар тащил её за собой под руку, и она молилась про себя, чтобы у неё не заплелись ноги. Но им пришлось внезапно остановиться, когда путь им перегородил статный мужчина, за его спиной уже виднелись нужные двери.
— Принц Мелдар, Вы вернулись! — с лёгким оттенком наигранной радости отметил он, осматривая визитёров.
— Пропустите меня к отцу! — жёстко велел Мелдар и рванулся вперёд, но Этвальд вновь встал перед ним.
— Король занят на аудиенции. А Вы… что с Вами случилось? — с беспокойством осмотрел его тот. — И где Ваши сопровождающие?
— Я не собираюсь распыляться на Вас, лорд, — прорычал Мелдар. — Люди в опасности и нам необходимо сию же минуту принять меры!
— Я уже сказал, что король занят. При необходимости мы можем решить все проблемы без него…
Одним рывком принц отодвинул лорда прочь, а затем выставил свой посох в сторону нужной ему двери.
Аудиенция проводилась в стандартном размеренном темпе, когда боковая дверь с грохотом распахнулась, исторгая из себя пламя. Раздались крики, толпа отпрянула назад, но огонь исчез так же быстро, как и появился. Следом возникла фигура принца, размашистыми шагами приближающегося к трону, за ним спешил встревоженный Этвальд, подозвавший охранников, ранее отскочивших от разорванной в щепки двери. Ромария неуверенно заглянула внутрь, на огромную толпу, выглядящую устрашающе с этого ракурса, и не решилась выйти в зал.
— Отец, в наших землях орудует отродье демонов! Нужно срочно направить туда войска! — кричал на ходу принц.
Толпа дрогнула, по ней пробежались панически вздохи.
— Что? — приподнялся со своего трона Канус, его лицо отражало ужас.
— Простите, Ваше Величество, я не смог его остановить, — защебетал Этвальд. — Принц не в себе. Стража, уведите его!
Следующие за ним мужчины двинулись к принцу, но он поспешил отпрянуть.
— Стойте, дайте ему сказать, — задержал их Канус.
— Оно убило моих воинов! Они доблестно сражались, но смогли лишь ранить его, лишив части силы! — настаивал наследник престола со взглядом безумца.
— Но где доказательства? — скривился Этвальд.
— Вот! — выпятил посох Мелдар. — Оно лишилось оружия, когда билось с моими воинами, но осталось достаточно сильно. Я использовал этот посох против него и победил тварь её же оружием. Но во благо народа и всего королевства, я должен вернуться туда, чтобы закончить начатое!
Канус молчал, но в его глазах загорелись искры гордости своим сыном. Наконец-то он услышал то, что хотел — в сознании его наследника народ занял место первее, чем королевство.
— Мой король! — взмолился Этвальд, отвлекая внимание на себя, подойдя к трону вплотную. — Посмотрите, он же безумен. Вы поверите в эти фокусы?
— Но это правда! — решилась вставить Ромария. — Я видела как принц сражался с чудовищем с помощью этого посоха!
— Кто Вы? — с сомнением посмотрел на неё Канус.
Рефлекторно она нервно поправила кофту и выбившуюся из-за уха прядь волос.
— Я — Ромария Ангур, жительница Филании. Мой сын — глава поселения.
— И что же Вы видели?
— Я… мм, я проснулась и увидела вспышки в лесу, фиолетовые и оранжевые. Я побежала туда вместе с соседом, Горвеном. Он сейчас занят на плантации, мы не успели его разыскать…
— Так что именно Вы видели? — надавил Мелдар, заставив её ненадолго осечься.
— Как принц бился с чудовищем. Столь страшным, что мне не забыть его до конца дней. Оно было словно человек и дерево. Светилось фиолетовым светом, исторгало из себя неведомую магию. Принц бил в ответ огнём из посоха. Он потратил все свои силы, чтобы победить, но тварь отступила. Исчезла в искрах.
— Это же звучит как безумие! Безумный спектакль… — возмутился Этвальд, но осёкся, когда принц вновь схватился за свой посох. Огонь затрещал в его руках, а затем потоком устремился к потолку, разрастаясь во все стороны, словно алый цветок.
— Спектакль, лорд? — проревел принц. — Это похоже на спектакль?
Люди отпрянули назад в страхе, как и сам Этвальд, который оступился и припал к ногам короля.
— Демоническая порча внутри этой вещи, — прошипел он в ужасе, повернувшись к своему правителю как к единственному спасению. — Её необходимо уничтожить. Взгляните на него, мой повелитель, ведь он одержим дурным влиянием!
— Если это так, лорд Этвальд, — усмехнулся Мелдар, прервав огонь. — То вам придётся признать, что я действительно сражался с отродьем демона. Отец! К чему ты слушаешь этого клеветника? Неужели веришь ему больше, чем родному сыну? Неужели не дашь мне людей, чтобы я очистил этот лес во имя спасения наших подданных?
Канус метал оценивающий и немного отчаянный взгляд между своим советником и сыном, иногда улавливал взгляды из толпы, с нетерпением ожидающие его слов, но всё не мог прийти к правильному решению. Глаза Этвальда умоляли его, были пропитаны отчаянием перед тем кошмаром, что может случиться, если король ошибётся. И холодный пристальный взгляд сына, пронзающий насквозь, укоряющий его в его бесконечном бессилии.
— Эта вещь должна быть уничтожена, — изрёк он, наконец. — Демонической ереси не место среди нас.
— Я уничтожу её лишь тогда, когда очищу этот лес, — надавил Мелдар.
— Хорошо, — кивнул король, сдавшись под этим напором. — Я дам тебе три отряда и не менее десятка паладинов. Этого будет достаточно?
— Надеюсь, — улыбнулся Мелдар, радуясь победе, вкушая этот полный разочарования взгляд Этвальда.

Гонцы отправились в Собор Света и казармы. Оба здания находились в пределах городской крепости, в связи с чем сбор состоится в течение часа, его небольшая армия будет готова к походу. Но, пока у него было время, он пробежал по веренице коридоров в сторону королевских покоев.
По расписанию Изи, сейчас она должна заниматься естествознанием в кабинете с видом на небольшой внутренний сад. Принц бесцеремонно ворвался туда и прервал урок, хотя девочка, судя по выражению её лица, крайне скучала. Увидев отца, она расцвела и, вскрикнув что-то нечленораздельное, бросилась к нему, чтобы упасть в его объятия.
— Ваше Высочество, — припал на колено её наставник.
— Не будете против, если я ненадолго украду свою дочь? — спросил тот в ответ.
— Разумеется, — улыбнулся он, провожая их взглядом, когда они пошли в сад.
— Ты всё же вернулся, папочка! Мне так тебя не хватало! — восторженно попискивала девочка, ведомая им за руку.
— Как же я мог не вернуться, моё солнце?
— Но добрый дядя сказал, что ты можешь остаться там. Что тебе там будет лучше, чем здесь.
Мелдар настороженно замер, оценивая её слова.
— А зачем ты общалась с ним? Я же велел тебе не доверять никому и не слушать их слова, — с подозрением спросил он, осторожно оглядываясь по сторонам.
— Мама сказала, что он друг, — прошептала девочка, и тогда Мелдар обратил внимание, что её голос затих и дрожит. Он повернулся к дочери и увидел слёзы в её глазах.
— Изи, — он присел перед ней и схватил её за плечи, чтобы она не могла отвернуться. — Малышка, как же мне может быть где-то хорошо без тебя?
— Мама тоже говорит, что это будет лучше для тебя. Быть далеко от нас…
— Потому что так больше нравится именно ей, — он всеми силами старался подавить закипающую в груди ярость и улыбаться дочери.
— Но мне не нравится! — сжала кулаки девочка и топнула ногой. — Я хочу, чтобы мы все были вместе!
— Так и будет, обязательно, — заверил отец. — Изи, для меня нет никого важнее тебя. Ну?
Она мешкалась перед его призывно раскрытыми объятиями, но затем всё же упала в них и успокоилась через некоторое время. Они говорили обо всём и ни о чём, пока в дверь сада учтиво не постучался один из слуг.
— Ваше Высочество, всё готово к отправлению, — сообщил гость, на что Мелдар кивнул и вновь был оставлен наедине с дочерью.
— Ты уходишь, папа? — встревожилась Изи.
— Да, мне нужно закончить одно дело.
— Но ты же обещал! — она вновь начала плакать. — Ты же сказал, что будешь рядом!
— Не переживай, малышка, я буду рядом, — улыбнулся он и поцеловал её в лоб. — Никто из всех, кого видит Свет, не остановит меня, когда я буду возвращаться к тебе. Лишь потерпи немного и помни, чему я тебя учил: не доверяй никому в этом замке. Особенно другу мамы.
Она проглотила всхлип и кивнула, провожая его взглядом блестящих от слёз глаз, обрамлённых распухшими и покрасневшими веками. Он улыбнулся ей напоследок и вышел в коридор, где его ожидал посох. Весёлость исчезла с его лица, он взял в руку жезл, чувствуя, как сила импульсом проходит сквозь него. “Твои способности будут заключаться во владении силой огня и тьмы”. Он уже опробовал первые, пришло время вторых. Он вспомнил, как Шейрату наблюдал за их сражением с Лавифонтом, подсказывая, что именно и каким образом король может использовать, какие заклинания призвать себе на помощь в сражении. Затем монстр внезапно замер, как вкопанный, прекращая бой.
“Теперь опробуем тьму. Ощути её присутствие вокруг себя. Почувствуй, что ты можешь ею управлять. Подчини её себе”.
Он долго пытался, снова и снова, пока, наконец, у него не получилось. Он чувствовал, как перемещается эта вязкая сила, совершенно не похожая на пламя, эфмерная и едва ощутимая. Его учитель всегда говорил ему, что тьмы не существует, тьма — лишь отсутствие света. Но Мелдар знал, что это не так, что суеверия простого народа об обитающих во мраке монстрах не напрасны. Ему самому тени не раз помогали в жизни, показывая, где за следующим поворотом может скрываться опасность. Он привык верить им, а потому без сомнения окунулся в познание этих способностей, перемещаясь по теням, ощущая всё вокруг себя, всё дальше и дальше, желая оказаться рядом с Изи, посмотреть, как она, всё ли с ней хорошо, но не дотянулся. Сейчас он не сможет остаться, чтобы защитить её. Он будет далеко, он снова бросит её одну. С ней ведь может случиться то же самое, что и с его сыном. Или хуже.
Но он мог создать себе соратника, подарить силу, чтобы тот уберёг дочь. Но кто был достоин? Кругом лишь враги, никому нельзя доверять, только самому себе… И в этот момент он ощутил, как что-то отделилось от него. Он чувствовал, что может обращаться к другому преломлению зрения, видеть самого себя с другой стороны. Удивлённый, он огляделся и поражённо замер, когда его взгляд упал на стену. Теперь у него было две тени. Он нервно усмехнулся, сделал несколько шагов вперёд и несколько назад, и если одна из них двигалась за ним следом, то вторая была статична. Ждала его приказаний.
— Береги её, — прошептал он, но не получил отклика. Это было лишь бездушное создание из его силы, не больше, но оно также порождало в нём множество вопросов. Он остановился посреди коридоров, прикидывая открывшиеся перед ним возможности. Усилием воли он исторг из себя ещё несколько порождений и направил их в разные стороны замка.
— Я буду рядом, — прошептал он и хищно усмехнулся, стирая капли пота со лба.

Лорд Этвальд сидел в своём кабинете и напряжённо смотрел в никуда. Ему оставалось лишь ждать, когда задуманный им в этой партии ход будет сделан.
В день возвращения принца, после этой позорной аудиенции, он послал личного слугу за своим лучшим исполнителем, велев ему ждать распоряжений. Затем вернулся домой и долго думал, какие действия он может предпринять, как предотвратить узурпирование трона чудовищем и безумцем. Как доказать окружающим, что он вовсе не герой, а обманщик, и, вероятно, убийца, если сейчас будет целая армия свидетелей его триумфа?
Внезапно его осенило. Если у принца будет армия свидетелей. Но ведь в походе с ними может что-то случиться? И Мелдар не сможет доказать, что он лично никого не убивал, скрывая следы своей позорной связи с демонами. Завороженный этой идеей, он выхватил из ящика стола перо и лист бумаги и начал оживлённо писать.
“Ты проникнешь в свиту принца и приподнесёшь им наш подарок. На него он не произведёт впечатления, но все остальные должны остаться в восторге. Затем исчезнешь, будто тебя и не было, пока всё не уляжется”.
Он ошарашено оглянулся из-за странного тревожного ощущения, что кто-то заглядывает ему за плечо, но никого не было, лишь колыхающиеся в свете свечей тени.
“Угощение возьмёшь у Калена, он выберет подходящее и принесёт на место. Найдёшь его по условному знаку, во время отдыха на природе”.
Сейчас ему предстояло лишь ждать новостей. Минуты, часы, дни тянулись безумно медленно. И всё же, когда в его кабинет ворвался слуга Донатан, Этвальд вздрогнул от неожиданности.
— Лорд Этвальд, за Вами послали из королевского дворца! — тревожно передал он послание. Лорд тут же встрепенулся, сорвался с места и помчался в свои покои, чтобы накинуть на себя чуть более приличные вещи для королевского двора.
— Быстро седлайте лошадей! — прокричал он слуге вслед.
— Уже делается, милорд! — ответил тот.
В спешке он добрался до дворца, куда его пустили вместе с королевским гонцом. Оставив юношу в дверях, он размашистыми шагами побежал наверх по лестничным пролётам, точно зная, куда именно ему нужно идти. Он остановился у покоев жены принца, из которых не доносилось ни единого звука и, подавляя иррациональный страх, отрывисто постучал. В ответ на это за дверью сначала неуверенно, а потом набирая силу, раздался детский плач.
— Ну кого ж могло принести столь невовремя! — раздались причитания и грузные шаги повитухи к двери, следом, открыв её, показалась и сама пышная зрелая женщина.
— Вам чего? — с недоумением спросила она.
— Я посылала за ним, Мариан. Это хороший друг нашей семьи, — слабо произнесла роженица, вглядывающая из-за ширмы. Её измученное лицо светилось счастьем при виде гостя. — Прошу, впустите его и оставьте нас наедине.
Служанка повела бровью, но всё же повиновалась. Лорд просочился внутрь, волнуясь, словно мальчишка. Обогнув ширму, он увидел миловидную девушку, покрытую испариной, в простой ночной рубахе, лежащую под покрывалом, а рядом с ней новорождённого младенца, который постепенно успокаивался, пока она покачивала его люльку ещё нетвёрдой рукой. Он прильнул к кровати, словно не устояв на ногах, и впился в её губы поцелуем.
— Как ты? — прошептал он, поглаживая её волосы.
— Всё хорошо, — улыбнулась она. — Всё прошло нормально. Он абсолютно здоров.
Он немного отдалился, чтобы видеть её глаза, на его лице отражалось радостное удивление.
— Это мальчик? — прошептал он, словно сомневаясь в услышанном.
— Да, Арвин, это твой мальчик, — счастливо кивнула она. Поддавшись новому приступу радости Этвальд стал покрывать её лицо и руки поцелуями, пока она тихо хихикала от удовольствия. Отличная новость. В ней всё было прекрасно от начала до конца. Его сын встанет во главе королевства. Его сын станет наследником престола. У его сына будут привилегированные права на трон. И теперь даже пособник демона не сможет помешать исполнению его планов.
— Мы устроим грандиозное празднество в честь его рождения, — прошептал он. — Я пришлю самое лучшее вино ко двору. Приглашу самых знатных гостей. Мы с тобой будем праздновать, словно король и королева, больше не прячась. Я обещаю.
В углу комнаты у комода скрывалась тень, словно молчаливый наблюдатель.

Сам Мелдар тем временем был на полпути в Филанию, но его тени улавливали разговоры и действия и передавали ему всё, что могло бы его заинтересовать. Он будто переносился в другое место мыслями, хоть и мог упускать то, что видели в этот момент другие его миньоны. Его руки дрогнули, когда он увидел сцену в покоях наследника престола, но он всё же не должен был подавать вида, что его что-то выбило из колеи. Иногда ему чрезвычайно не хватало больших возможностей, чем роль простого наблюдателя. Он прекрасно знал, что за ними движется слуга Этвальда с припасённым в глубоком внутреннем кармане ядом, который он передаст одному из членов его отряда. Он даже знал, кому именно тот должен передать склянку — этому жизнерадостному мужчине, который присоединился к их походу одним из последних. Судя по письмам лорда, передача должна состояться в ближайшее время, а яд будет подсыпан в походную пищу. Но как это предотвратить? Он не мог вмешаться, когда слуга доставал яд, когда исполнитель жёг письма с туманными указаниями Этвальда, должен был не высказывать ему своего недоверия, ведь для этого у него не было никаких оснований, если он должен был не подавать вида об осведомлённости в планах заговорщиков. Он не мог допустить победы своего оппонента. Потому он не спускал глаз, если можно было так выразиться применительно к его тени, со слуги. И чем больше сгущались сумерки, тем ближе был долгожданный момент, описанный в письме лорда как “отдых на природе”.
— Может, следует устроить привал? — проявил инициативу Мелдар. Командир их отряда, зрелый мужчина с проступающей на щеках щетиной на второй день путешествия, оценил закатное небо, развернул карту, спрятанную у него в походной сумке у лошадиного седла, и громко хмыкнул.
— Думаю, Вы правы, милорд. До ближайшего поселения ещё далеко, — оценил он, остановил поднятой рукой всю их крупную делегацию и громко объявил. — Привал!
Бойцы послушно спешились, паладины зажгли в своих руках сгустки света, освещая близлежащий лес. Там у деревьев люди привязывали лошадей, искали подходящее место для сна. Мелдар медленно двигался между остальными, делая вид, что выбирает, куда бы приложить свою походную постель. Но он наблюдал, как слуга Этвальда замешкался, увидев вдалеке движущиеся огоньки, затем сам спешился и двинулся в лес. Там он выбрал одно из деревьев, повязал на нижнюю ветвь белую ленту и прикопал у корней небольшую склянку с порошком. “Бесцветный безвкусный яд, который убьёт свою жертву через несколько часов” — бормотал слуга на своём тайном складе, когда выбирал этот яд. Выбор действительно был хорош.
— Ох, — судорожно вдохнул Мелдар, хватаясь за живот. — Что-то мне нехорошо.
— Стряпня Рогарда сказывается, я сам страдаю от того же, — улыбнулся ему сидящий рядом мужчина, исполнитель Этвальда. — Это у Вас с непривычки. Не переживайте, через несколько часов уляжется.
— У меня с собой своя еда, — усмехнулся Мелдар. — Похоже испортилась.
— Тогда Вам несказанно повезло, потому что я договорился, что завтра готовить буду я. У меня отлично получаются две вещи — готовка и война.
— Хорошо бы, чтобы Ваша уверенность была оправдана…
— Ридли, милорд.
— Очень приятно, Ридли.
— Раз такое дело, то для Вас я приготовлю своё коронное блюдо — суп из дичи. Но для начала отправлюсь за её добычей, — он встал на ноги и закинул на плечо свой арбалет.
— Умоляю, потерпите немного, пока я не вернусь. Не хотелось бы, чтобы Вы или кто-то другой застали меня за столь нелицеприятным действом, — сбросив походную постель и посох к ближайшему дереву, Мелдар в спешке припустил в сторону леса.
— Ваше Высочество, куда Вы? — раздавались ему вслед недоумённые крики солдат.
— Не беспокойтесь, мне всего лишь нужно уединение. Ох! — придерживая живот, продолжал он убегать вдаль. Связь с тенями пропала, но он успел проследить, что слуга Этвальда ушёл прочь. Он помнил, чувствовал, где была тень, но теперь это ощущение пропало, и он двигался лишь вспоминая, куда же его тянуло. Белая лента горела в темноте, призывно маня к себе. Увидев её, он ощутил облегчение и вновь прибавил шаг. Припав к корням дерева, он довольно быстро откопал спрятаную там склянку, достал свой платок и пересыпал содержимое, затем спрятал этот свёрток обратно и перешёл к бурдюку. Промыв склянку, он налил в неё обычной воды и спрятал туда же, куда и раньше, осторожно прикопав землёй.
— Посмотрим на твоё мастерство готовки, Ридли, — усмехнулся он и двинулся обратно в лагерь.

Наутро Мелдара разбудили первые шорохи бойцов. Он потёр глаза, прислонился к дереву и наблюдал за тем, как просыпаются его спутники. Дисциплина в его армии явно хромала, потому что делали они это слишком уж неспешно. Вставали, потягивались, лениво разминались, затем, так же как и он, прислонялись к деревьям и чего-то ожидали. Краем глаза принц наблюдал за своим новым знакомым, лениво сопящим. Над ним с веток свисало несколько крупных кроликов, подготовленных к грядущему смертельному пиршеству. Интересно, они уже напичканы ядом, или доза будет добавлена только в готовый продукт? Крупный мужчина подошёл к Ридли и несколько раз ткнул его ногой.
— Ну давай, гений, вставай, — ворчливо приговаривал он. — Жрать охота.
— Отвали, Рогард, — фыркнул спящий и попытался отмахнуться от него.
— Понятно. Значит готовить снова буду я.
— А, нет, нет! — мгновенно сорвался с места едва разлепивший глаза Ридли. — Я! Я буду, да! Ведь я обещал принцу.
Его глаза уловили наблюдающего за ним Мелдара, и он расплылся в улыбке, на что принц ответил ему тем же. Дальше стоило усыпить внимание, принц ходил кругами, убивал время, пока готовилась еда, вливался в чьи-то разговоры и даже находил их интересными. Слушал о том, что действительно беспокоило солдат: затруднения в продвижении по службе, ведь наверху сидят лишь состоятельные и знатные вельможи, почему-то называющиеся офицерами, порой ничего не смыслящие в военном деле, всего лишь купившие себе свой статус; о малых дотациях военным, которых едва хватало на то, чтобы их семьи выживали во время их очередного похода; об изношенном обмундировании, порой довольно плохого качества, поступающего из дальней приграничной провинции Дотео — вероятно, у местного главы заговор с правителем соседнего королевства Зинварг об ослаблении Араторна.
Мелдар в ответ мог бы многое сказать о заговорах против Араторна, уж в этой сфере он был очень хорошо осведомлён — в заговоре были все королевства, власть в которых переняли зажиточные и влиятельные лорды, сумевшие себе купить доверие своего народа деньгами, но, получив её, более не заботящиеся о внутреннем благополучии этих земель. Им необходимо уничтожить Араторн, уничтожить род Аствальдских, чтобы исключить любую вероятность того, что власть может ускользнуть из их рук. Они старательно вычищали сторонников империи в течении долгих лет, отсекали друг от друга, сживали со света или навязывали иной взгляд на мир. И вот почти никого не осталось. Пришло время финального хода.
Густой суп разливался по железным мискам, все поочерёдно получали свою порцию. Мелдар стоял в середине очереди, не пользуясь своим статусом и отвергая предложения пропустить его вперёд. Здесь он был с ними наравне, пусть думают именно так. Когда подошёл его черёд, Ридли расплылся в улыбке.
— О, проголодались, принц! Я сейчас оформлю Вам самую сытную порцию!
— Не стоит, — мягко улыбнулся Мелдар. — Мой желудок ещё не совсем оправился, потому я уступлю тем, кто поголоднее.
— Как скажете, милорд, — аккуратно плеснул ему поварёжку Ридли.
Для трапезы все распределялись по своим вещмешкам, прислонялись к деревьям, разговаривали, просто смотрели куда-то вдаль. Мелдар сидел в одиночестве и наблюдал за происходящим, стараясь выглядеть непринуждённым. Он не мог ничего упустить. Он не мог нигде просчитаться. И всё же маленькая тень сомнения закрадывалась в его голову. Ридли мог захватить свой яд, если не совсем доверял Этвальду. Он может быть даже не столь смертоносным. Среди этих бойцов могут оказаться другие предатели, которые завершат начатое, когда другие ослабнут. Просто и быстро. Интуитивно принц потянулся к посоху и сжал рукоять. Ему нужно успокоиться. Он тщательно следил за исполнителем. Или нет? Был ли у обманщика шанс подстраховаться в те моменты, когда внимание принца переключалось на что-то важнее?
— Ну, как Вам? — заставил его вздрогнуть подошедший Ридли. Незваный гость присел рядом
— Диковинно, — улыбнулся Мелдар и отпил ещё немного.
— У Вас нет походной ложки? — смутился тот.
— Есть, это просто своеобразный ритуал. А почему Вы не едите?
— Я успел наесться в процессе готовки, — увильнул Ридли, но в его глазах мелькали едва уловимые искры триумфа, когда он наблюдал, как принц поглощает еду.
— В жизни не ел ничего подобного, — отметил Мелдар.
— Вероятно, больше и не попробуете, — хищно улыбнулся тот, и ответом ему была не менее ледяная улыбка.
Когда трапеза была закончена, отряд снова собрался в путь. Через несколько часов они добрались до Филании, где их встретил представительный мужчина.
— Добрый день. Меня зовут Даррен Финс, я — глава местного поселения, — учтиво поклонился он. — Позвольте познакомить Вас с нашей провинцией.
— К сожалению, с главной проблемой я уже знаком, — улыбнулся Мелдар. — Чуть позже. Сейчас я со своими спутниками должен отправиться в ваш лес.
— Но… зачем? — замешкался Даррен.
— Хорошо, что Вы ещё не знаете. Будьте добры, проследите за лошадьми.
Он спешился, и его спутники повторили за ним. Без лишних объяснений они отправились в лес. Краем глаза он наблюдал за Ридли, и замечал, как уверенная улыбка на лице того сменяется неврозом. И это внушало Мелдару ощущение триумфа.

Лес становился гуще, их отряд растягивался, прочёсывая округу. Через некоторое время возглас одного из паладинов известил всех о какой-то находке, и все они собрались в одном месте. При свете дня на фоне живой зелени очень ярко выделялось чёрное пятно обугленных кустов и деревьев, опалённой земли, местами развороченной по результатам прошедшей здесь битвы.
— Отлично, — оценил Мелдар и хищно усмехнулся. — Мы напали на его след.
Всё меньше недоверия было в глазах его спутников, всё больше сомнения и страха в том, что они не воспринимали его слова всерьёз. Они двинулись вперёд, вглубь леса, по едва заметным следам сражений в поисках логова монстра, на которое по легенде наткнулся Мелдар со своей делегацией.
“Мы заметили вспышки вдалеке и пошли на них, думая, что кто-то угодил в беду. Но это была ловушка”, — описывал он произошедшее командирам, и теперь они видели вживую “подтверждение” его слов. На самом же деле всё было немного иначе. Он помнил, как пытался сражаться с подручным демона. Поначалу мужчине показалось, что это всего лишь шутка, но его повелитель действительно натравил на него это чудовище. Если бы не ежедневные тренировки, больше похожие на странную самодеятельность, нежели на искусство владения мечом, точнее — заменявшей его длинной палкой, он бы точно умер от первого же удара. И особой издёвкой выглядело то, что демон постоянно подсказывал принцу, что именно нужно делать. Но затем мужчина понял смысл всего этого представления — он не только получил свидетелей своей славной битвы с чудовищем, но и научился управлять своей силой.
Возвращение принца в эти леса также было предусмотрено планом демона, но всё же он не раскрывал деталей, что именно будет ждать их всех. По опыту предыдущего урока, Мелдар оглядывался по сторонам с неподдельной осторожностью.
— Капитан! — окликнул их боец, шедший чуть в стороне. — Взгляните на это!
Принц поспешил с тремя статными военными к находке — висящей на холщовой верёвке плетёной кукле в форме человека, грудина которой была обильно смазана какой-то тёмной жидкостью.
— Что это такое? — спросил один из его спутников, задев вещицу мечом и заставив вращаться.
— Смазана кровью. Может, ловушка? — предположил другой.
— Она бы уже сработала, — констатировал Мелдар и решительно сорвал куклу с ветви, внимательно оглядывая. — Но она слишком примитивна для демонического творения. Будто её сделал…
— Человек, — мрачно заключил последний командир с сомнением глядя на принца.
Мелдар не стал никак комментировать это, лишь двинулся вперёд, держа наготове своё оружие. Остальные двигались за ним и стали замечать всё чаще висящие в тени деревьев куклы, развешенные на уровне человеческого роста.
— Думаете, я убил своих людей, раздобыл демоническое оружие, а затем несколько дней занимался плетением и развешиванием этих кукол, командир? — между делом спросил принц, всматриваясь вперёд.
— Если бы я сомневался в Ваших словах, я бы не отправился сюда, Ваше Высочество, — с едва уловимой нотой смущения ответил тот.
— Как Ваше имя?
— Гельфант, милорд.
— Хорошо, Гельфант. Вам не кажется, что мы приближаемся к чему-то? Этих пугал становится всё больше.
— За столь короткое время такое, конечно под силу одному человеку. Но всё же я бы подумал, что это — дело рук группы лиц. Неужели среди людей есть почитатели чудовища, напавшего на Вас?
— Это открытие весьма неприятно, но похоже, что так оно и есть, — он внезапно остановился, остальные люди, глядя на него, тоже прекратили продвижение. — Взгляните туда. Кажется, мы нашли его логово.
Словно поглощая окружающий свет, впереди виднелась поросль кустарников, их мёртвые ветви выстраивали частокол, переплетаясь друг с другом, образуя нечто, похожее на гнездо.
— Вы слышите это? — прошептал один из бойцов, заставив прислушаться остальных. Действительно, спереди доносились низкие звуки напевов, будто несколько человек возносили молитвы какой-то древней запретной силе.
— Целый культ прямо у нас под носом, — поразился Мелдар, но внезапно заметил, что перед ними набирают силу мерцающие искры, потому взревел. — Готовьсь!
Через мгновение во вспышке пред ними, преграждая им путь к логову, возникло чудовище — объятый фиолетовым свечением, пронзённый древесными прутьями человек, который выбросил в их сторону руку и испустил из себя магический поток. Бойцы бросились в сторону, а Мелдар контратаковал потоком пламени в ответ.
— Предатель, — прошипело чудовище жутким низким басом. Мелдар заметил, что искры вокруг не исчезли, а потому усилил напор, заставив пламя подойти чуть ближе к твари и взорваться, но та лишь закрылась рукой от взрывной волны и отступила на несколько шагов.
— Мы умерли из-за тебя.
Краем глаза Гельфант заметил, что с другой стороны кустарника, пригибаясь под густым сплетением веток, ускользают силуэты. Культисты пытались сбежать.
— Двое, за мной! — рявкнул он и осторожно кинулся следом за беглецами. Помешкавшись мгновение, ближайшие бойцы последовали за ним.
Вспышки породили ещё несколько фигур. Теперь вместо одного монстра было четверо. Один из них заметил возникшее преследование за подручными культа и выстрелил в спину последнему вспышкой. Со вскриком мужчина упал в траву. К нему поспешил один из паладинов, остальные вышли вперёд, создавая перед собой купол света, рассчитанный на то, чтобы сдержать атаки чудовищ. В их лапах уже замерцала энергия, чтобы испустить новые магические атаки. Люди сгруппировались, прячась за барьерами. Мелдар тоже успел скрылся под щитом, когда лучи впились в их защиту. Потрескивающая гудящая энергия вдавливала их назад, и мужчины ощущали, как ноги отъезжают от напора этой жуткой силы. Одна из групп с ужасом наблюдала несколько мгновений за тем, как в стене света растёт брешь, а затем поток в полную силу прорвался, ударив в молодого паладина, остальные успели отскочить. Похожая участь постигла все группы, одну за другой, кроме принца. Краем глаза Мелдар видел, что его спутники терпят поражение, а потому пытался всеми силами отвлечь внимание врагов на себя. Направленный им поток пламени превратился в ревущую огненную стену, и он сам ревел вместе с ней, из последних сил сдерживая в своих руках эту мощь. Он понимал, что долго не продержится. а потому одним рывком усилил поток, послав во врагов направленный взрыв, волной от которого отбросило всех участников битвы.
Мелдар отлетел достаточно далеко, не встретив препятствий на своём пути. Воины тут же в страхе поспешили к нему.
— Принц Мелдар! Ваше Высочество! Что нам делать? — восклицали они. — Наше оружие бесполезно против этих тварей.
Тяжело дыша, он метал мутный взгляд на их лица, пока сквозь ворох тревожных мыслей к нему не снизошло решение.
— Да, это так, — пробормотал он, поднимаясь с помощью пары воинов на ноги. — И моих сил тоже недостаточно. Но я могу дать способности вам.
Некоторые из них в ужасе отшатнулись, некторые посмотрели с большим интересом. Вся палитра страхов, сомнений и алчности раскинулась перед ним на их лицах.
— Кто готов пойти со мной, преклоните колени, выставите своё оружие, и я наделю его силой. И поторопитесь, времени на размышления почти не осталось.
Опомнившиеся от взрыва твари поднялись на ноги и уже медленным шагом приближались к столпившейся группе людей. Это мотивировало лучше любых слов. Единицы в ужасе припустили прочь. Несколько паладинов и лучников встали на пути тварей, готовые отражать их атаки и всеми силами задерживать. Перед Мелдаром на коленях стояло два десятка человек, преподнося ему свои клинки, будто в дар. От этого зрелища его губы тронула усмешка, он триумфально поднял посох вверх.
— Вытерпите боль, и она воздастся вам силой, способной уничтожить этих чудовищ! — воскликнул он, и из его посоха полились потоки силы, словно яркие огненные нити. Оружие в руках людей, казалось, раскалилось добела, кто-то закричал, некоторые интуитивно отбросили мечи, разрывая нити энергии, но большинство старалось вынести эту боль стойко, с выдержкой воинов.
Свет истончался под направленным потоком энергии четырёх монстров, паладины сдерживали его как могли, объединяя оставшиеся у них силы. Но внезапно в стороны высыпали фигуры, выставив мечи в сторону врагов, они испустили в них потоки пламени. Твари взвизгнули от внезапности этого нападения и ушли в защиту, скрывая себя под энергетическими щитами, но воины не отступали, продолжая давить противника огнём. Одно из существ взревело и взмахнуло руками, его барьер взорвался, отбрасывая всех прочь. Пока бойцы приходили в себя, Мелдар, скрывшийся за огненным щитом, заметил, как в потрескивающих искрах двое существ исчезли.
— Нет, — прошептал он ошарашено, а затем яростно взревел. — Нет!
Он выбросил сгусток огня в одного из оставшихся монстров, но пламя прошло сквозь растаявший в них силуэт. В бешенстве принц рванул вперёд, выпустив пламя в пол за собой, сделав это несколько неосознанно в приступе животной ярости. Он ускорился, будто сам обратился в снаряд, и пролетел в в нескольких сантиметрах над землёй в последнего своего врага, уже мерцающего искрами. Мужчина выбил тварь в сторону, прервав телепортацию, по инерции впечатал собой в дерево, пронзив грудь остриём своего посоха. Существо завизжало в агонии и тут же схватило Мелдара за шею, приподнимая над землёй.
— Предатель, — прорычало оно. — Это ты виноват в нашей смерти.
Носки Мелдара оторвались от земли, он выронил посох, пытаясь вырваться, но хватка чудовища была неожиданно сильна. Со спины принца полетели сгустки и стрелы, чудом не задевая его. Они попадали в тварь, впивались в её тело и поджигали мертвецки бледную кожу и проросшие через неё ветви. Светящаяся фиолетовым кровь вытекала из его ран, но всё это не делало существо ни на каплю слабее. Словно насмехаясь над попытками людей спасти своего предводителя, монстр перехватил его шею одной рукой, а вторую направил в сторону нападающих, создав за спиной Мелдара защитное поле.
— Ты слаб. Ты не можешь ничего сделать, — монотонно прошипело оно, подавляя все его попытки вырваться. — Он ошибся.
Внезапно сбоку от них раздался воинственный клич. Со спины монстра, из-за дерева выскочил Гельфант. Его атака была внезапной, и тварь не успела как-то защититься. Лезвие массивного меча впилось ему в шею, проникая, пусть и неохотно, но неотвратимо, глубже в грудь. Что-то внутри отвратительно хрустнуло, жилы чудовища стали светиться гораздо ярче.
— Поздно, — прохрипела тварь. — Он будет повсюду.
Хлопком энергия взорвалась, разрывая тело чудовища на куски. Мелдара вновь отбросило прочь, осколки древесины впились в его тело, но основная сила выброса энергии пришлась не в него. Едва поднявшись на ноги, принц тут же метнулся к своему спасителю.
— Гельфант! Гельфант! Быстрее, помогите ему!
Паладины уже спешили на помощь. Принц отстранился, передавая едва живого мужчину им в руки. Фиолетовые подпалины тлели искрами, кожу изуродовали ожоги, и всё же грудь едва заметно вздымалась от дыхания, что внушало надежду.
Оторвавшись от своего спасителя, Мелдар осмотрел место битвы. Он потерял около десятка человек и добился уничтожения только одной твари. Но сколько их ещё может скрываться в этих лесах?
— Что с культистами? — бросил он вопрос одному из спутников Гельфанта, как только тот подошёл ближе, чтобы проверить состояние командира. Юноша посмотрел в глаза принца с растерянностью и шоком.
— Они… они… убили себя, — прошептал он так, будто сам не поверил в свои слова. — Когда мы окружили тех, кого смогли догнать, они зарезали себя…
— Вот как? — повёл бровью Мелдар.
— Один из них, умирая, сказал, что лес возродит их… И смеялся…
Юноша содрогнулся, и принц положил ему руку на плечо в знак поддержки.
— Спасибо. Эти сведения будут очень важны, — кивнул он и повернулся к остальным своим воинам. — Мы должны вернуться домой и сообщить о случившемся. Кажется, всё намного хуже, чем я думал.

Его дочь плакала, и это разрывало его душу. Мелдар в облике тени наблюдал, как Изи, свернувшись калачиком на кровати, рыдала навзрыд, и не мог ничего предпринять. Он даже не знал, чем были вызваны её слёзы. Он не мог подойти к ней, приобнять, поговорить. Что могло произойти?
Он перенёсся в зрение другой тени, следившей за его женой, здесь же был его фантом, преследующий Этвальда. Что ж, принц не будет удивлён, если выяснит, что именно они чем-то обидели его драгоценную дочурку.
— Ты всё сделала правильно, — заверял разбитую женщину лорд. — Это должно было случиться уже давно. Если бы Мелдар её так не избаловал…
Да что она могла такого сделать? Почему никто не хотел это обсудить?!
— Теперь она ненавидит меня, — тихо прошептала она.
— Она поймёт, Лилиан. Со временем она осознает, что ты беспокоилась о её будущем. Ведь в противном случае она рискует и вовсе никогда не выйти замуж. Всё же она уже достаточно взрослая…
Мелдар обомлел и выпал из восприятия своих миньонов в реальность. Да, к его дочери часто сватались различные вельможи и “властители” других земель, но она всегда отвергала их предложения, и он никогда не шёл против её воли. Иногда даже споря с королём, который очень рассчитывал на выгодный политический брак. “Араторн слаб”, — причина, которая всегда толкала Кануса на рассмотрение подобных предложений, как Мелдар ни капли не сомневался, исходивших от лорда Этвальда. Но нет. Араторн был слаб. Но скоро наступит эра его возрождения.
Но сейчас нужно было поторопиться, предотвратить возможную беду. Он пришпорил коня и словно безумный помчался вперёд.
— Не останавливайтесь, нам надо спешить! — прокричал он своим спутникам. — От нас зависят жизни людей!
— Но мы загоним лошадей, принц! Быстрее нельзя! — воззвали к нему они, но он не слушал. Он должен был поторопиться…
К вечеру его конь выбился из сил, и ему пришлось признать, что им придётся остановиться и отдохнуть. Он сидел в стороне и смотрел в темноту, сжимая свой посох, наблюдая глазами теней происходящее, и ощущал своё полное бессилие.
— Не переживайте, принц Мелдар. Пока у нас есть силы, ещё не всё потеряно, — заверил его один из бойцов, вооружённый арбалетом и узким одноручным мечом. Принц мрачно взглянул на юнца, осмотрев его с головы до ног. Длинные прямые волосы отдавали медным блеском в отблесках костра, на узком лице едва начали расти усы и борода, а колючие серые глаза, казалось, пронзали взглядом насквозь. Обычный воин, но взгляд наследника престола задержался на ладонях незнакомца, покрытых багровыми ожогами.
— Ты удержал меч? — поинтересовался он.
— Да, Ваше Высочество, — юноша учтиво поклонился, а затем вынул клинок и резко провёл им по воздуху, создав в сумерках яркую огненную дугу.
— Отлично, — улыбнулся Мелдар. — Как твоё имя?
— Изиро Бейло, милорд, — снова поклонился он.
— И каково тебе владеть такой силой, Изиро?
— Это немного пугает, Ваше Высочество, но я стараюсь помнить, что она необходима мне для защиты нашего королевства. Это лишь оружие в наших руках, подобно мечам и лукам.
— Только за него, вероятно, придётся заплатить, — мрачно отметил Мелдар и отвёл взгляд в сторону леса.
— Но это — жертва, которую мы принесли. Без этой силы нам не выстоять против этих тварей. Да, мы не смогли ничего им противопоставить в этот раз, но я чувствую, как много возможностей скрывается в ней. Вы научите нас использовать её?
— Я и сам не умею, — улыбнулся принц. — Всё, что я делал, я делал интуитивно, пытаясь применить силу для самозащиты. Боюсь, что её ещё необходимо изучать и изучать. И у нас на это совершенно нет времени. Демоническая зараза распространяется всё дальше, а королевские устои пошатываются под напором внутренних заговоров.
— Я передал Вам слова моего отца, — улыбнулся Изиро. — “Пока ты борешься, ещё не всё потеряно”. И он боролся до самой своей смерти, пока три года назад не пал.
— Подожди, кажется я вспомнил. Твоя фамилия показалась мне знакомой. Твой отец — Грендал Бейло, герой битвы при Анкархейме? — уточнил принц. — Я читал, что он единолично остался на мосту, сдерживая силы королевства Ронгдо, позволив союзникам отступить и перегруппироваться.
— Я польщён, что Вы знаете об этом. О подвигах рядовых солдат.
— Правитель должен знать о героях своего народа.
— Именно так. В этой битве мой отец и получил своё звание. Посмертно, — на мгновение Изиро мрачно замолчал, но затем добавил. — Но Анкархейм достался Ронгдо. Без какой-либо войны, в мирное время. Так что битва моего отца всё же была проиграна.
— Пока ты борешься, ещё не всё потеряно, — ответил Мелдар и улыбнулся юноше, глядя прямо в глаза. На мгновение тот замешкался, думая, что принц насмехается над ним, но затем понял, и на его губах появилась тень улыбки. Его отец будет отомщён, когда принц станет королём. И эта идея была Изиро по вкусу. Он припал на колено перед наследником престола, как делал когда-то, присягая своему правителю.

Мелдару не спалось. Он смотрел в звёздное небо, зигзагами изрезанное кронами деревьев, и страдал от мысли, что он ещё слишком далеко. Он слышал всхлипы дочери и ничем не мог ей помочь. Он зажмурился, ощущая, как они лишь нарастают, будто обвиняя его в бездействии. Его рука сжала сильнее посох, лишь подчёркивая его полное бессилие.
Но внезапно всё изменилось. Он ощутил, как его вес сместился на ноги, а вокруг стало теплее. Ошарашенно открыв глаза, он огляделся и понял, что находится не в лесу, а в спальне своей дочери. Изи продолжала всхлипывать и лежала к нему спиной. Шаги Мелдара утопали в ковре, и он бесшумно, словно призрак, приблизился к дочери, медленно положил посох на землю и внезапно одним быстрым рывком вернулся обратно в лес. Он приподнялся на локтях, словно проснувшись от странного кошмара. С сомнением осмотревшись, он бросил взгляд на посох в своих руках. Что это было? Он был уверен, что оказался в комнате дочери, это было не просто видение из глаз его тени, он переместился туда.
Он снова схватил посох, вновь зажмурился и обратился к тени при юной принцессе. Он хотел переместиться туда вновь, безумно жаждал этого, но не получалось. Он продолжал сжимать посох всё крепче и крепче, на мгновение испугавшись, что сломает его, а затем вновь ощутил этот странный рывок и смену обстановки.
Он открыл глаза и вновь увидел комнату дочери, от чего не сдержал радостный смешок. Он оказался здесь, он был здесь! Ему удалось! Всхлипы резким рывком прекратились, Изи развернулась в его сторону и замерла, глядя прямо на него. Кем он был в её глазах? Призраком? Тенью? Кем-то другим?
— Папа? — прошептала она, словно не веря увиденному, а затем расплылась в улыбке. — Ты вернулся?
— Да, моя дорогая, — он раскрыл свои объятия, и она с радостным смехом упала в них. Он кружил её на руках, слушая её звонкий смех, и при этом сжимал посох в руке настолько сильно, насколько не желал, чтобы это всё растворилось, обращаясь в проблески ночного неба между чёрными кронами деревьев.
— Папочка, мне плохо без тебя, — призналась она, когда они присели на кровать и просмеялись.
— Что случилось, золотце моё? Ты плакала? — он поправлял её локоны и заметил блеск в глазах, от чего в одно мгновение нахмурился и стал суровым.
Изи насупилась и опустила голову, словно пытаясь спрятаться от этого строгого взгляда.
— Мама говорит, что мне пора замуж, — призналась она грустно. — Что я уже вполне взрослая. Она говорит, что девочки младше меня уже становятся леди. И что это мой долг, как члена нашего рода. Что она сама была такой, когда выходила за тебя замуж.
— Неправда, она была чуть младше, — усмехнулся Мелдар. — А она не сказала тебе, принесло ли ей это счастье?
Изи опять всхлипнула, а потому Мелдар переместился на пол, присев на колено, и взял её за руку.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива. Счастливее, чем мы. Твоя мама была не готова к этому браку, потому осталась несчастна. Я хочу, чтобы ты была готова. Чтобы ты не жалела о произошедшем, как сожалеет она. Как сожалею я. Ведь, буду честным, мы не счастливы друг с другом. Мы лишь выполняем свой долг наследников короны и представителей своего рода.
— Я видела в книжках картинки, — нерешительно прошептала она. — Влюблённых, которые целуются. Они счастливы...
— Я хочу, чтобы и ты нашла того, кого сможешь полюбить…
— ...Как мама и её друг? Я случайно видела, как они тоже целуются.
— И это делает её вдвойне несчастной, ведь она вынуждена быть со мной, желая быть с ним. Обманывать меня. Обманывать всех вокруг. Она как загнанный собаками кролик, помнишь эту сказку?
— Да, помню, — содрогнулась она.
— Что случилось с мамой кролика? — прошептал он, а огоньки безумия плясали в его глазах.
— Она увела собак прочь и не вернулась за малышом. Она погибла, спасая его.
— Да, — губы Мелдара на мгновение тронула улыбка. — Если бы она не пришла, малыш бы погиб...
— Но ведь с мамой всё будет хорошо? — теперь Изи уже была напугана происходящим, от чего принцу пришлось отвлечься от своих мыслей.
— Конечно, ведь мы не кролики, — улыбнулся он, а затем бросился щекотать её. — Но, как и они должны спать. Особенно если мы — маленькие хорошенькие девочки.
Она смеялась и брыкалась, но его ловкая рука увиливала от её тонких слабеньких ручек. Он уложил её в кровать и рассказывал различные истории, не несущие никакого смысла и иногда больше напоминающие какую-то чепуху. Он не хотел уходить отсюда и в какой-то момент просто провалился в сон, и его рука наконец-то разжала рукоять посоха.

На следующий день Мелдар заявил своим собратьям, что согласен чуть сбавить темп поездки. Из-за быстрой дороги паладины не могли полноценно вылечить раненых, в том числе и Гельфанта, спасшего принцу жизнь, чьи раны были особенно сложны. Фиолетовые подпалины продолжали искрить, не позволяя уменьшить зону поражения, въедались в рану подобно яду. Рядовые паладины не имели понятия, как нейтрализовать подобную магию, и возможно ли это вообще. Хотя, вероятно, сказывалась усталость. Коней можно было сменить в ближайших провинциях, но сменить лекарей было невозможно. Путь растянулся, и это было несколько на руку Мелдару.
Обеденный привал. Сославшись на усталость, принц отошёл в сторону чтобы прилечь, попросил час на восстановление сил, что его спутники восприняли с одобрением и последовали его примеру. Времени вполне должно было хватить. Мелдар сжал посох и перенёсся в поместье Этвальда. Он знал, что у него достаточно времени, ведь его главный враг гостил у его жены.
Для начала принц решил проверить, на что именно он способен. Взяв со стола перо, он отпустил свой посох и перенёсся обратно в тело. Писчей принадлежности в руке не было, что не могло не разочаровать. Вернувшись обратно, он нашёл перо на полу, примерно там же, где до этого стоял. Вернув его на место, он вынул из кармана золотую монету и положил её на стол, но ещё убирая руку, заметил, что она потемнела, стала похожей на тень от округлого предмета, а затем и вовсе исчезла. Значит, фантомы могли только взаимодействовать с окружающим их миром, но не могли ничего принести или забрать с собой. Что ж, это будет чуть сложнее.
Несколько минут принц потратил на обыск кабинета, и в ящике стола внезапно обнаружил блокнот Этвальда, где тот пробовал себя в поэзии, и местами у него это получалось весьма даже недурно. Отметив про себя, что дворянину лучше было бы пойти по пути призвания, а не переходить дорогу наследнику престола, Мелдар сел за стол, достал бумагу и перо и начал тренироваться в имитации почерка лорда. Спустя полчаса он отметил, что получилось уже вполне себе похоже, а потому пора было приступать к задуманному. Дополнительной сложностью была и любовь Этвальда к витееватым изъяснениям в письмах своим исполнителям, потому принцу пришлось переписать послание несколько раз, пока не получилось нечто более-менее понятное и достаточно туманное в то же время.
“Змей затаился в своём логове под розовым кустом. Я годами охотился на него и близок к своей цели, как никогда. Я подложил ему приманку, она уже в одной из его нор, но забыл подсластить, от чего он может на неё не клюнуть, и все мои старания будут впустую. Каллен оставит для тебя нужный ингредиент в Рифовом парке вместе с моей благодарностью. Прошу, исправь мою оплошность, и мы наконец-то изведём змея. Тебе нужно лишь успеть настичь на рассвете его кормильца”.
Следом шёл рисунок примерного лабиринта переходов в замке с обозначением нужного места, словно карта сокровищ. Перечитав ещё раз, принц убедился, что вышло достаточно размыто и понятно для тех, кто знает, о чём идёт речь. Затем он взял стопку исписанных листов, на которых тренировался, и бросил их в камин. Он не успел удостовериться, доступна ли ему его сила, когда он находится в этом облике, а потому сейчас его план повис на волоске. Но искры в его руках возникли, и, пусть и слабое, пламя податливо соскользнуло с его рук на испорченную бумагу. Теперь его задача была гораздо серьёзнее — спрятать конечный вариант там, где его никто не сможет найти, и где он сам с лёгкостью его достанет.
Он вспомнил, как ощущал тьму вокруг себя по ночам, как его фантомы перемещались по замку и особняку Этвальда, используя тени в мрачных помещениях. Может, и его воплощение сможет так же? Как до этого перемещался в свою копию, Мелдар перешёл в подвалы, где хранилось вино в одно мгновение, но обнаружил, что лишился своего письма. Выргуавшись, он вернулся обратно.
— Принц Мелдар, нам пора в путь, — мутно раздался в его голове голос бойца. Там, где лежало тело будущего правителя, закончился привал, и его спутники начали собираться в путь. Мужчина заметался в этом просторном богатом помещении, наполненном различными стеллажами с книгами и висящими на стенах картинами. Он не хотел оставлять письмо в особняке, но, видимо, придётся, а потому поспешил свернуть его и спрятать за один из шкафов, после чего бросил посох, погрузившись на мгновение в муть. Когда она рассеялась, он увидел перед собой растерянное лицо Изиро.
— Ваше Высочество, с Вами всё в порядке? — спросил юноша.
— Относительно, — пробормотал Мелдар. — А что произошло?
— У Вас… не было лица, — заговорщически прошептал тот, всё ещё не отойдя от шока перед увиденным. — Его словно поглотила тень.
Мелдар приподнялся на локтях, а затем оторвал руку от зажатого в ней посоха, словно обжегшись.
— Так вот откуда эти кошмары, — прошептал он и болезненно прикрыл ладонью лоб. — Этот посох пытается сломить меня.
Изиро бросил настороженный взгляд на демоническое оружие, а затем снова на принца.
— Может, тогда лучше…
— Избавиться от него? — усмехнулся Мелдар. — Это — наш единственный шанс спастись.
— … разделить это бремя с кем-то, — закончил свою фразу юноша с каким-то странным нравоучительным выражением на лице.
— Это моя ноша, Изиро. Вам хорошо спится?
— Как обычно.
— Значит Вам повезло. Но не переживайте, я справлюсь с этим. На мне лежит слишком большая ответственность, чтобы меня было так легко сломить.
— Тогда мы в надёжных руках, — улыбнулся юноша.
— Но, чтобы не создавать лишних слухов, прошу Вас сохранить это в тайне, — не отрывая напряжённого взгляда от него, сказал Мелдар.
— Разумеется, мой повелитель, — поклонился ему Изиро.

Вечерний перерыв был самым многообещающим. Быстро поев, принц сообщил своим спутникам, что пошёл спать, и расположился поодаль от остальных. Он разложил свою постель и закутался в одеяло, надеясь, что в окружающих сумерках никто не заметит перемен в его внешности. Путь должен был продлиться ещё пару дней, а светский раут для особо приближённых гостей по случаю рождения наследника Мелдара должен был состояться уже завтра. Этвальд уговорил короля провести это мероприятие до возвращения сына, чтобы заодно официально назначить брак Изи с будущим королём соседнего королевства Борнгард Рихардом Эвереном. Принц в своё время успел немного пообщаться с этим персонажем и находил его крайне отвратительным, потому даже не предлагал своей малышке подобный вариант. Чтобы не было лишних помех, они решили поспешить с официальным приёмом. Ничего, это нисколько не портило планы принца.
Первым делом он оказался в предместьях города, в хлеву у невысоких домов, наполненном грязью и вонью. Поморщившись от неприязни, он всё же неаккуратно прошёлся взад-вперёд, марая обувь своего фантома, затем проскользнул на задний двор, найдя там подходящую рубаху и мантию. Припав к земле, он сгрёб пыль и смазал ей лицо и руки, немного похлопал по одежде, придавая ей ещё более поношенный вид, замотал тряпками посох, чтобы он был похож на простую нищенскую палку. Закончив с маскировкой он двинулся дальше, прихрамывая.
Предместья он выбрал неспроста — каждый знал, что здесь ошивается самый сброд, который не пускают за городские стены. А местная таверна была главной точкой концентрации сомнительных личностей, и именно туда лежал путь принца.
Жар и алкогольные пары обволокли его как только он открыл дверь, крики и смех, казалось, поглотили все прочие звуки. Он вошёл внутрь, не забывая хромать на свою палку, прошёл глубже к стойке и сел на крайний стул.
— Чего тебе? — рявкнул на него трактирщик густым басом, от чего тот даже вздрогнул.
— Ничего, — ответил он, заговорщически наклонившись. — Я по делу. Особому делу.
— Тогда тебе туда, дядя, — кивнул тот за спину собеседнику. Обернувшись, Мелдар увидел группу вульгарно одетых женщин.
— Я не о том, — рассмеялся он, а затем помрачнел, глядя в столешницу. — У меня есть жена. Только эта тварь выгнала меня. Сказала, что я хромой бесполезный кусок мяса!
Он повысил голос и в приступе ярости ударил кулаком по столешнице, заставив вздрогнуть и затихнуть на мгновение всех окружающих.
— Сука, — злобно рыкнув, продолжил свой слёзный рассказ Мелдар. — А ведь я заработал всё, что у нас было. Наш дом, скотина, шмотки, которые она и мои дети носят — всё вот этими руками добыто.
Его голос надломился, ещё немного, и у него получилось бы выдавить из себя немного слёз. Трактирщик понимающе достал большую кружку пива и подал ему.
— Это поможет, дядя, — с пониманием сказал он. — Не боись, всё образуется. Остынет твоя баба и сама за тобой прибежит.
— Не прибежит, — мрачно усмехнулся Мелдар и отпил на редкость отвратительного пойла. — Эта тварь сразу завела в дом своего хахаля. Он вышвырнул меня, словно безродного пса. Без еды, без дома, без копья в кармане.
— А вот это уже плохо, дядя, — нахмурился трактирщик.
— Потому что я не смогу расплатиться?
— Именно.
Мелдар пододвинулся ближе и призывно поманил его пальцем, на что собеседник с осторожностью повиновался.
— Потому я здесь. Эта тварь знает, что я годами прятал своё золото в доме. Потому они меня и выгнали. Но она не знает, где именно. И своими куриными мозгами никогда не додумается, сколько его на самом деле. Если она выбросила меня за малую его часть, то знай обо всём — убила бы, — он ехидно рассмеялся.
— И сколько ж там золотишка? — с явным недоверием спросил трактирщик, облокотившись на стойку.
— Хватило бы на плохонький дом в стенах города. Но я, дурак, решил подкопить, чтоб детишкам хорошо жилось.
— И не боишься говорить об этом здесь?
— У меня ничего нет, — хищно улыбнулся Мелдар. — Но я бы с радостью проучил эту суку. За такое и накопленным поделиться не грех. Не подскажешь, нет ли здесь ребят, готовых помочь?
Его собеседник повёл бровью, а затем указал на дальний стол, откуда раздавался самый громкий гогот от компании из четырёх мужчин.
— Но если не заплатишь за выпивку, я свяжусь с теми, кто найдёт тебя и вытрясет всё, что осталось, — предупредил трактирщик. Мелдар благодарно кивнул и, прихрамывая, двинулся к указанной группе.

Каллен и Мария Броунк жили в предместьях Киенфаль, недалеко от городских ворот. Благодаря своей приличной должности в городе Каллен уже давным давно мог бы взять относительно дешёвый дом в стенах города, но каждый год откладывал покупку, потому что хотел приобрести что-то получше. Благо деньги продолжали прибывать, а Мария не задавала лишних вопросов, за какие дела её муж столько получает на должности простого слуги у богатого человека. У него были свои секреты, и она предпочитала в них не вмешиваться, как и он, ожидая повышения комфортности их и так не особо наполненной заботами жизни. Их дети уже были достаточно взрослыми, чтобы помогать с делами по дому, и недостаточно, чтобы из этого дома уехать. Переезд семьи в хороший дом в черте города гарантировал бы им куда более благополучное будущее чем в этом захолустье.
Всё своё золото подальше от чужих глаз Каллен прятал в подпол и строго настрого запретил всем членам семьи даже заикаться об этом. Ни одна живая душа не могла об этом знать. Но всё же в последнее время он ощущал себя не в своей тарелке. Будто кто-то подглядывал за ним из темноты, он постоянно чувствовал на себе чужой взгляд, но никогда не видел таинственных наблюдателей.
В эту ночь он засыпал с чувством необъяснимой тревоги, пытаясь не тешить разыгравшееся воображение. Никто не может наблюдать за ним из той тени за стулом, это просто невозможно. И, несмотря на то, что ночь была относительно спокойной, окружающие звуки жизни предместий были не громче обычных, он всё же постоянно вздрагивал от каждого шороха. В какой-то момент ему показалось, что кто-то скребётся в окно. Он встал с постели и двинулся на звуки. Половицы поскрипывали под его ногами, муть в глазах застилала зрение, и ему пришлось их протереть, но всё равно что-то было не так. Ему казалось, что скрипов гораздо больше, будто дом понемногу ходил ходуном. Каллен насторожился и стал красться, стараясь издавать как можно меньше шума. Ему казалось, что он слышит перешёптывания, но слов разобрать не получалось. Неужели в его дом кто-то забрался? Осторожно вильнув в коридор, он взял дрожащими руками швабру, надеясь застать воров врасплох. Он подошёл к дверному проёму, отойдя чуть назад, чтобы разглядеть притаившихся чужаков, но глаза слезились, будто воздух въедался в них, превращая тени вокруг в бесформенные пятна. Он сделал шаг внутрь, и мгновенно на него обрушилось нечто массивное, погружая в темноту.
Мелдару повезло, что его новый знакомый не замешкался и ударил ровно в ту секунду, когда он скомандовал, даже толком не увидев цель. Принц быстро метнулся к обмякшему телу и подхватил его, чтобы аккуратно уложить на пол. Затем жестами он велел своим спутникам двигаться в кухню, а сам ушёл в спальню. Мария спала, отвернувшись в противоположную сторону. Прокравшись, он достиг комода, где лежала аккуратно свёрнутая одежда, нашёл нужный ему форменный камзол слуги и стал рыться во внутренних карманах. С довольной улыбкой он достал тяжёлый ключ, явно не предназначенный ни для чего в этом доме. С этим он собирался вернуться к своим спутникам, но сам услышал шорохи, зрением теней уловил движение за своей спиной.
— Каллен? — пробубнила Мария, не нащупав рукой спящего поблизости мужа. Она приподнялась на локтях, чтобы развернуться в сторону входа в комнату. Если она это это сделает, она увидит незнакомца в своём доме, а, может, и заметит тело мужа в коридоре. Ситуация требовала незамедлительного решения, потому Мелдар скользнул в сапог за спрятанным в нём кинжалом, вскочил на кровать и успел вонзить лезвие в тело несориентировавшейся женщины до того, как она сообразила, что происходит. Её рот открылся в крике, но за мгновение до того, как из него вырвался звук, принц закрыл его рукой, вдавливая голову Марии в подушку, а затем сделал ещё несколько ударов клинком ей в грудь, пока не увидел, как застекленели её глаза в лунном свете.
— Что ты делаешь? — раздался голос, отвлекая принца. Он развернулся к двери и увидел там одного из своих спутников.
— Тише-тише, — шикнул он, а затем безумно улыбнулся. — Я не смог сдержаться.
— Мы ничего не нашли, — мрачно сказал мужчина, скрестив руки. — Если это всё — цирк, чтобы грохнуть свою потаскуху, ты мы грохнем тебя тоже.
— Спокойно, — Мелдар выбрался с кровати, не забывая прихрамывать и кряхтеть от притворной боли. — Если бы я плохо прятал своё добро, его бы уже давно не осталось.
Он прошёл в небольшую кухню, где обосновались остальные разбойники, выжидающе глядя на принца.
— Ты сказал, что должно быть кольцо в полу, — заявил один из них. — Но тут нет никакого кольца.
— Естественно, — усмехнулся принц, проходя в угол комнаты к печи. — Для всех вокруг его не должно быть.
Он достал кинжал, погрузил его в широкую щель между стеной и полом и извлёк оттуда искомое плоское кольцо, явно приплюснутое вручную. Очевидно, Каллен очень хорошо подошёл к хранению своих накоплений. Вытянув цепь, принц приоткрыл крышку, состоящую из неравных по длине досок, что делало её неотличимой от пола. Грабители наблюдали за происходящим, словно на их глазах происходило чудо.
— У кого из вас ноги поздоровее? Помогите инвалиду, — подозвал он их рукой. Пара его ошарашенных спутников подошла ближе и посмотрела в отверстие, оценив предстоящую работу, затем перегруппировалась и начала вытягивать из подпола крупный мешок. Мелдар же отошёл назад, к телу бездыханного Каллена, несколько мгновений посмотрел на него, прикидывая свои дальнейшие действия. Слуга может очнуться раньше, чем нужно, донести своему хозяину о пропаже доверенного ему ключа. К сожалению, судьба злодейски сделала его пешкой в этой игре, и сейчас от неё нужно было избавиться. С силой замахнувшись, принц обрушил на голову мужчины свой посох и удовлетворился, когда услышал при этом нелицеприятный глухой хруст.
— Что это было? — вошли через пару мгновений его новые знакомые, волоча за собой мешок.
— Скотина ворошится в хлеву, — сказал Мелдар с удовлетворённой улыбкой. — Но наш друг ещё спит. Давайте поскорей с этим покончим, пока он не проснулся.
Грабители выволокли мешок, помогли неуклюжему наводчику выбраться из дома, и, наконец, решили поближе рассмотреть добычу — да, маленькие мешочки, которыми был наполнен большой, красноречиво звенели, но этот звон всегда был слишком обманчив. Один из спутников Мелдара достал кошель, размотал завязку и расплылся в удовлетворённой улыбке, демонстрируя золотой блеск монет в лунном свете.
— А ты не соврал, старик, — прошипел другой мужчина. — Но за этот беспредел мы возьмём гораздо больше.
— Как пожелаете, — улыбнулся принц, подошёл ближе и выудил из добычи два небольших мешочка. — Остальное можете оставить себе. Я получил всё, что хотел.
— Но если попробуешь приписать нас к этому… — угрожающе приблизился к нему собеседник, тыча в грудь пальцем.
— А мы разве знакомы? Я впервые вас вижу, — усмехнулся Мелдар, развернулся и отправился прочь. Тихий ехидный смех ему вслед обозначал, что разбойники остались удовлетворены услышанным. На мгновение он посмотрел на небо. Упитанный полумесяц ярко светил на северо-западе, и оставшегося времени до рассвета вполне должно было хватить на всё, что он задумал.

Второй фантом Мелдара вновь возник в спящем особняке Этвальда. Он извлёк заготовленное ранее письмо, остановился, задумавшись на мгновение, а затем всё же пошёл по веренице коридоров в одну из комнат, предназначенную под покои жены лорда. Сегодня хозяин дома решил не ночевать с супругой, оставшись помогать королю с подготовкой празднества. Женщина лежала в этой огромной кровати в полном одиночестве, вжавшись в подушку, чем даже вызывала у принца некоторую жалость. Жёны двух кровных врагов были лишь пешками в данной игре, пусть жена принца имела куда большее значение и даже совершала какие-то действия. Любой поступок леди Этвальд не изменит ничего в течении этих глобальных событий, если только она не решит совершить покушение на своего мужа.
Принц подошёл к заготовленному вечернему наряду, богатому и пышному, почти королевскому. На мгновение он подумал, а как может воспринять леди Этвальд зрелище того, как её муж исполняет обещание, данное Лилиан, проводя весь вечер с ней, а не со своей законной супругой. Может, лорд посвящал её в свои планы, может, они в сговоре, и она помогает ему? Он бросил на неё озлобленный взгляд, сопоставляя в голове свои догадки и планы. Да, так будет лучше, пусть она, наконец, сыграет свою роль. Мелдар бесшумно подошёл к ночному столику, заинтересованный резными шкатулками в стороне. Где-то должен быть ключ. Жаль, принц не наблюдал за всем домом разом. Хотя, это не было столь критично. Он приподнял самый крупный сундук и слегка встряхнул его, оценив шум. Внутри было что-то крупное, лежащее в меньшем пространстве, чем казалось на первый взгляд. Похоже, украшение на мягкой подушке. И, судя по сложности замка, довольно дорогое. Он усмехнулся и вышел прочь со шкатулкой, понимая, что планы немного усложнились. Утрамбовав свёрнутое письмо в щель у крышки сундучка, принц приступил к побегу из особняка.
Подождав, когда патрули пойдут коридор, он метнулся к одному из окон, выходящему на сад с резными фигурами и статуями, распахнул его и выбросил как можно дальше свою ношу. Сундук полетел, медленно вращаясь, и скрылся в зарослях, издав громкие шорохи. Снизу могла стоять охрана и тут же среагировать на шум, кто-то мог даже заметить летящий предмет. И Мелдару это было на руку. Принц закрыл окно и крепче сжал посох, а в следующее мгновение оказался примерно в точке падения своей ноши. Действительно, вдалеке слышались грузные шаги приближающихся стражников, потому стоило поторопиться. Создав в руке небольшую искру, он осмотрел окружающие его заросли и увидел застрявший изломанных ветвях искомый предмет. Оценив, что кусок пергамента не выскочил из щели, Мелдар снова сорвался прочь. Он скользил между кустами и бежал как можно мягче, чтобы издавать меньше шума, а затем затаился под одним из кустов шарообразной формы, находящйся неподалёку от внешней ограды из крупных песчаниковых кирпичей. В темноте незваному гостю тяжело будет проникнуть на другую сторону незамеченным. Но у Мелдара были свои преимущества перед обычными грабителями. Он бросил сундук на другую сторону и в тот же момент перенёсся в точку падения. Успев его перехватить, принц рванул прочь, на другую сторону улицы, и скрылся между домов, чтобы стражники засомневались, что они вообще что-то видели, и тени и шорохи не были лишь следствием переутомления.
По дороге к следующему своему пункту назначения он старательно высматривал места вне зоны видимости жилых домов, чтобы не попасть в поле зрения случайных свидетелей, которым плохо спится по ночам. Ему приглянулся небольшой отвод к каналу, где можно было выйти к сточным водам. Принц предпочёл бы никогда не повторить подобного опыта, но сейчас это место было для него идеальным. Он прекрасно понимал, что где-то у этих зловонных потоков вполне могут ночевать бездомные, что уже перестали воспринимать эти запахи как нечто отвратительное. Но Мелдару было уже всё равно, стоило ускориться, чтобы план не вышел из-под контроля. Предусмотрительно заткнув письмо за пояс со спины и вставив лезвие на наконечнике посоха в замочную скважину, он испустил в сундук вспышку пламени. Опасаясь, что фантомы гораздо слабее него самого, он вложил в этот заряд слишком много силы, от чего направленным взрывом замок разорвало, и крышка распахнулась с грохотом, которому вторило эхо, отражающееся от воды и узких коридоров. Принц наклонился, изучая добытую с таким трудом добычу. Даже в тусклом лунном свете, едва пробивающемся сюда, ожерелье сияло россыпью чистых крупных камней. Как он и рассчитывал, эта вещь была стоящей. Идеально подходящей.
Разорванный сундук отправился на дно канала, а фантом двинулся туда, где до этого исчез первый — между нескольких домов, совсем рядом со складом, принадлежащим Этвальду. Отсюда открывался прекрасный вид на это строение, на пару стражников, которые предпочитали поболтать друг с другом вместо обхода. Действительно, кому придёт в голову забираться на чайный склад?
В пустом ящике с соломой были припрятаны мешочки с золотом и ключ, в один из них принц добавил письмо и ожерелье, с собой же взял только ключ. Осторожно подкравшись к складу, принц втиснул его в одну из щелей, а затем снова слился с тенями и перенёсся внутрь заставленного ящиками помещения. Мрак был пропитан ароматами трав, что великолепно скрывало возможные запахи химии из потайного помещения. Вот то самое место, тот самый ящик, который принц отодвинул как можно тише, та самая дверь, куда слуга спускался за ядом, который должен был убить спутников Мелдара. Наследник престола злодейски усмехнулся, предвкушая исполнение задуманного и жалея, что не может злорадно расхохотаться из-за необходимости соблюдать тишину.

Риго Веймар, примеривший на себя немало имён за свою жизнь, вернулся со своего задания раньше остальных. Вероятно, стоило сообщить заказчику, что что-то пошло не так. Поначалу Риго, в этот раз взявший себе имя “Ридли”, даже обрадовался такой удаче.
Он знал, что основная цель заказчика — принц, иногда выполнял поручения по устранению этого юнца, но всегда безрезультатно. Поначалу мальчишку оберегали параноики, которых с огромным трудом удалось вычистить, но сам он заразился теми же страхами, что и его слуги и сумасшедшая мать, в результате чего стал гораздо опаснее.
Потому план был прост и в то же время чрезвычайно тонок — уничтожить нежеланного наследника престола через подковёрные интриги, убийство всей его свиты и каким-то образом вменение вины самому принцу.
И тут совершенно внезапно Мелдар оступился. Ранее всегда подготовленный к любой атаке со стороны, в этот раз он сам пошёл в ловушку, в расставленную для его спутников сеть. В тот момент радость ослепила Риго, но сейчас он начал думать, что в чём-то просчитался. Ведь именно в этот чрезвычайно удачный момент заготовленный заказчиком яд не сработал.
Конечно всё могло быть гораздо проще — чего-то не учёл сам заказчик. Может, в кипящей воде отрава становится абсолютно безвредной. Если так, стоило оговорить это в письме. Хотя, демон побери, там было написано что отравлено должно быть именно “угощение”, значит, кто-то должен был предположить, что еда как минимум будет горячей. А он, как исполнитель, в любом случае сделал всё правильно. И пусть заказчик только попробует ему не заплатить.
Эти мысли обуревали Риго перед сном. Бесконечное волнение мешало ему заснуть, и полночи он ворочался в бессоннице, иногда открывая глаза и задумчиво глядя в потолок. А ещё воспоминания о тех чудовищных тварях, что явились из леса. Когда они только появились, он сумел уличить момент для побега, за ним кинулось бежать с поля боя в приступе трусости ещё несколько человек. И всё же изгнать из головы эти жуткие облики людей, через чьи тела проросли ветви, а под мертвенно бледной кожей с синими кровяными подтёками пролегали сети светящихся фиолетовых жил, не удавалось. Иногда, проникая в его сны, они заставляли его с криком просыпаться в холодном поту.
Но в этот раз его разбудило нечто иное. Спросонья он мог поклясться, что кто-то растолкал его. Вырвавшись из объятий пустой темноты, он услышал монотонный стук в его входную дверь, будто незваный гость терпеливо стучал, ожидая, когда это наконец разбудит жильца квартиры. За окном ещё было темно, кто мог явиться к нему в такое время? Натянув на себя штаны, Риго достал свой нож и подошёл ближе к двери.
— Кто там? — рыкнул он. Ответом ему был стук, типичный условный знак, который оставляли ему посланники его главного заказчика, а потом шум быстро удаляющихся в сторону лестницы шагов. Странно. Хотя, не более, чем обычно. Исполнители предпочитали не пересекаться друг с другом, так было лучше для каждого из них. В особенности, когда дела были настолько серьёзны. Риго вернулся в квартиру и зажёг свечу, после чего аккуратно открыл дверь. Никого. Лишь небольшой кожаный кошель на полу. Он поднял его вернулся в своё жилище, сел за стол, отставив свечу в сторону, и деловито развязал мешочек. Хорошо, что в этот момент он сидел, потому что увиденное шокировало его. Золота в этот раз было чуть меньше, чем обычно, но вот колье… Достав его и оценив блеск в свете свечи он понял, что эта вещь баснословно дорогая. Заложив его, он сумеет расплатиться с долгами пьяницы-отца и выкупить семейный дом, наконец-то съехать из этого клоповника с сумасбродной старухой в роли хозяйки. Хотя… стоила ли эта развалюха того? На такие деньги можно купить жилище в гораздо более приятном месте, побогаче и ближе к морю, ведь ему всегда так нравился шум волн…
Отбросив мечты в сторону, он достал пергамент и начал вникать в очередной витиеватый текст. В этот раз подчерк заказчика казался ему более дёрганым, рваным, будто тот писал его в спешке. Но, исходя из текста, можно было понять волнение автора. Змей под розовым кустом — змей и роза на королевском гербе Араторна. Риго предстояло поучаствовать в устранении короля.

Арвин Этвальд лежал в тёплой мягкой постели, вдыхал окружающий лёгкий аромат эфирного ландышевого масла. Массивные шторы погружали спальню в полумрак, но он явственно ощущал, что проспал аж до середины дня. Гостевая комната в светлых тонах с золотым обрамлением выглядела дорого, почти как его личные покои дома, но всё же ни то ни другое не шло ни в какое сравнение с королевскими спальнями, а также спальнями наследников престола. Эту ночь он провёл в одной из них, аккуратно пробравшись к Лилиан. Безумно прекрасно и романтично, пусть она продолжает верить в чистоту и искренность их отношений.
Он приподнялся на локтях, огляделся по сторонам и усмехнулся. Он был в самом сердце королевского дворца, приближённым короля, тем, кого тот слушает и кому доверяет больше, чем собственному сыну. Он имел влияние на королеву, развив в ней настолько мощную девичью влюблённость, что без него она становилась абсолютно несчастной и беспомощной. Его сын — наследник престола Араторна, которого он воспитает как должно, ведь безумный принц отправится за решётку, как только вернётся домой, если будет достаточно глуп, чтобы вернуться. Фамилию Этвальдов знали в других королевствах, он лично был знаком с самыми влиятельными и состоятельными людьми соседних земель.
И это при том, что его прадед, Джайл Окарадо, был преступником, политическим заключённым при императоре Анруге Аствальдском. Его семья пережила нищету и гонения, но бабушка сумела выжить, начала новую жизнь под новым именем, и даже сумела неплохо в ней устроиться. Именно от неё дальнейшие поколения переняли основную житейскую мудрость — в этой жизни нужно думать только о себе. И теперь Арвин стоял на пороге венца всех их стараний. Он будет свидетелем окончательного уничтожения Араторна и возглавит самую влиятельную семью среди всех людских королевств. Этвальды будут теми, кому будет принадлежать всё. Освободителями от гнёта остатков императорской семьи.
Он оделся и отправился осматривать дворец, чтобы убедиться, что всё готово к празднеству. Декорации были на высшем уровне, кухня работала без продыха, сегодня здесь трудились и повара из особняка Этвальда в качестве дружеской помощи королевской семье. Некоторое время он провёл с Канусом, а затем решился заглянуть к Изи. На его стук никто не открывал, потому, с некоторым беспокойством, он толкнул дверь и ощутил прилив раздражения. Девчонка валялась в постели в простецком платье с растрёпанными волосами, будто совершенно никуда не собиралась, лишь смотрела в потолок от безделья. Взяв себя в руки, Этвальд вернул на лицо будничную улыбку.
— Принцесса Изабелла, позвольте спросить, почему Вы не готовитесь к торжеству? — спросил он, подходя ближе. Она бросила на него мрачный взгляд и фыркнула.
— Для меня это не торжество, — дерзко заявила она.
— Вот как? — повёл он бровью, борясь с желанием дать ей звонкую пощёчину. — Появление брата для Вас не торжество? Не хотите разделить счастье с Вашей семьёй?
Изи присела на кровати, сверля его глазами, и на мгновение в этом взгляде лорд узнал Мелдара, от чего сдерживать ярость стало ещё сложнее.
— А Вы тоже будете разделять эту радость с моей семьёй? — провокационно спросила она, на мгновение загнав его в ступор.
— Я буду радоваться за вас и желать вам всего самого лучшего, — туманно ответил он, размышляя, может ли она что-то знать про его отношения с Лилиан. И кому может об этом сболтнуть. Мелдар больше не имел значения, но вот если она решится рассказать деду о своих подозрениях, будет чуть сложнее свести это к обычным детским фантазиям. Вероятно, стоило протянуть нить доверия, потому он смягчился и подошёл ближе под её напряжённым взглядом, присел на край кровати.
— Пойми, Изи, всё, что происходит — это нормально. В жизни всё стремительно меняется, к ней нужно приспосабливаться, с ней нужно мириться. Даже королевские особы не могут всю жизнь жить так, как им хотелось бы. Порой необходимо делать то, что нужно, что ты должна сделать во благо общества. И сейчас твоя задача — не опорочить честь своей фамилии, не посрамить её перед знатными людьми из других королевств. От этого может зависеть судьба всех нас.
— Значит, мне проще и вовсе не приходить, — скрестив руки, фыркнула она.
— Проще. Но ведь не лучше. Это тоже может сойти за оскорбление. Ты должна быть сильной, выйти перед ними и проявить всю свою воспитанность и манеры, даже если ты этого не хочешь. Можешь посмотреть на меня. Я тоже много чего не хотел делать в этой жизни, а так же вынужден был отказаться от тех вещей, что страстно желал. Хотя, может, у меня это не до конца получилось… Не важно, суть в другом — не всё в жизни потакает нашим желаниям. Но иногда то, что кажется нам рутиной и раздражающими обязанностями, может обернуться неожиданной пользой. Я тоже когда-то женился не по любви. Я должен был сделать это ради своей семьи. Я смог выделиться среди интеллигенции, меня заметил твой дедушка… а потом я встретил женщину, которую полюбил больше всего на свете, — он смотрел в пол и тепло улыбался, понимая, что она ловит каждое его слово и эмоции, отражающиеся на лице. — Да, я поддался эмоциям, и я понимаю, что нас с ней разделяют многие обстоятельства… но, как говорится, сердцу не прикажешь. И мы просто живём, понимая, что изменить что-то не в силах, лишь наслаждаемся тем, что у нас есть. Может, и тебе нужно найти что-то, что будет делать твою жизнь не столь невыносимой? От чего ты будешь ощущать счастье…
Он перевёл взгляд на неё и с удовлетворением отметил для себя, что зерно упало в благодатную почву. Она смотрела на него с растерянностью, не зная, что предпринять. Явно поверив в его слова. Прекрасно.
— Подумай, — мягко попросил он, — и, пожалуйста, начни готовиться к вечеру.
С этими словами он встал и вышел прочь из комнаты. Сегодня определённо отличный день, его победа близка как никогда, и её сладостный вкус уже чётко ощущался на губах.
Однако в скором времени это ощущение испарилось без остатка. После обеда лорд отправился в своё поместье, чтобы забрать на приём семью, и сразу насторожился, когда увидел во внутреннем дворе полицейский экипаж. Как только его карета остановилась, он побежал в дом со всех ног и в холле застал заплаканную жену и встревоженных детей в стороне от констеблей, расспрашивающих прислугу и стражу.
— Что случилось? — метнулся он к жене.
Пришлось вытерпеть несколько минут всхлипов и вздохов, потому что слова у леди Этвальд не складывались. Одна её рука конвульсивно махала веером, а вторая шарила по шее.
— Украли, — еле выдавила она из себя, — украли!
— Ожерелье? — несколько мгновений ему потребовалось, чтобы сообразить. — Как? Когда? Куда смотрела стража?!
Последние слова он проревел и повернулся в сторону прислуги, от чего многие из них притихли и посмотрели на него с испугом.
— Мы это и выясняем, милорд, прошу Вас, наберитесь терпения и успокойте жену, — подошёл к нему один из констеблей.
— Простите, немного вышел из себя, — отступил он в ответ, понимая, что должен сохранить лицо перед представителями закона. — Я должен отправиться со своей семьёй на приём к королю. И именно в этот день из моего дома пропадает фамильная реликвия жены, которая передавалась в её семье из поколения в поколение. У меня, как у любого влиятельного и богатого человека, есть враги, но я думал, что хотя бы в собственном доме нахожусь в безопасности.
— Не переживайте, лорд Этвальд, расследование уже идёт полным ходом. Мы обязательно найдём похитителей.
— Хотелось бы верить, — хмыкнул он, думая о том, что эта кража была какой-то слишком уж своевременной. Именно в день столь значительного празднества, когда готовились самые лучшие наряды и самые богатые украшения. Когда пропажу заметят сразу же, практически в тот же день. Почему не раньше? Судя по всему, произошло это ночью, этой ночью. Странно и нелепо. Зачем?
— Джули, любимая, успокойся, прошу, — попросил он жену. — Давай возьмём другое ожерелье. Например то, что я дарил тебе после нашей поездки в Проссан.
— Но приём… королевский… — всхлипнула она и снова зашлась в рыданиях, спрятавшись в платок.
— Разве это имеет значение? Ведь главным его украшением будешь ты, — улыбнулся он и приподнял её подбородок. — Давай, вытри слёзы, выпей воды, и мы пойдём наверх, поищем его.
Опыт соблазнения королевы не прошёл даром. Поначалу леди Этвальд опешила от столь непривычных для неё обращений с его стороны, но затем мягко улыбнулась, кивнула и стала вытирать слёзы. Они поднялись наверх, нашли нужное ожерелье, но оно совершенно не подходило к этому платью. Дабы жена не расстроилась окончательно, лорд сумел договориться с полицейскими, чтобы нескольких девушек-служанок выдали его жене — сменить одежду и туалеты. Но на этом заботы Этвальда не кончились. Стоило ему отойти в сторону и прислониться к перилам лестницы, как со спины раздался пусть и знакомый, но всё равно слишком внезапный тактичный кашель, заставивший его вздрогнуть.
— Прошу прощения Лорд Этвальд, не уделите мне минуту Вашего времени? Необходима Ваша подпись, — протянул ему бумагу управляющий Боннас.
— Что это? — нахмурился лорд, пробегая глазами по тексту.
— Бумага о денежной компенсации семье нашего работника, Каллена Броунка.
“...в связи с кончиной…” Лорд похолодел, осознавая полученную информацию.
— Ты же помнишь, что у него были дополнительные обязанности? — просверлил он глазами управляющего. — Ты забрал из его дома наши вещи?
Кто знает, что могла себе надумать жена Броунка. Может, решит шантажировать работодателя своего покойного мужа, ставя заоблачную цену за оставленный их семье на хранение ключ. Этвальд, конечно, не сомневался в компетенции Боннаса и в даре его убеждения, но что-то подсказывало ему, порождая всё больше тревоги, что и в этот раз что-то пошло не так.
— Я сумел лишь взять его форму, милорд, пока констебли осматривали место преступления. Обыскал все карманы, швы, прощупал подклад, но ничего не нашёл. Чуть позже, когда полиция закончит осмотр дома, можно будет попробовать поискать ключ.
— Подожди, — ещё больше напрягся Этвальд, понимая, что понемногу начинает паниковать. — Что значит “место преступления”?
— Каллена и его жену Марию зарезали прошлой ночью. Полиция считает, что это были грабители.
Лорд ощутил, как подкосились колени, отступил на шаг назад и упёрся в перила. Грабители… Кража… Этой ночью… Именно этой ночью случились столь мрачные и загадочные события среди его окружения, близкого и далёкого, не важно. Главное — что вокруг него что-то происходило. Именно в эту ночь, когда на следующий вечер должен быть сделан решающий ход в этой партии. И вкус его победы внезапно начал меняться, таять, набирая горечь неизбежного поражения. Но что мог предпринять его враг, на что пойти, как воплотить в жизнь свой замысел? Как связаны ожерелье и ключ от его склада?.. И тут Арвин всё понял. Но как? Разве принц мог вмешаться?
— Боннас, твой друг уже вернулся? Тот, что должен был отправиться на прогулку с Мелдаром, — тихо уточнил он. — Мне нужно знать, как у него всё прошло.
— Ну, он пока не выходил на связь, — смутился управляющий. — Но я могу наведаться к нему и выяснить всё.
— Хорошо. Я пока отправлюсь на приём к королю. Доложишь мне, как только выяснишь. Не теряя ни минуты, я предупрежу охрану, чтобы тебя пропустили. И пошли кого-нибудь проверить склад. Если что-нибудь пропало, пусть возьмут антидот. И, ради Света, поторопись!
— Разумеется, милорд, — откланялся Боннас и ушёл прочь.
Этвальд же отошёл в сторону и задумался. К этому моменту принц вполне мог вернуться. Одинокий, озлобленный, ощетинившийся зверь, способный на что угодно ради собственного спасения. Как выяснилось, даже на убийство. И, если это действительно он, то для того, чтобы сохранить своё положение, чтобы перехватить власть, он должен будет пойти на ещё одно. Ведь единственной преградой для Мелдара остаётся король. Пока Канус не изменил наследника престола, потому что всё ещё сохранял эту странную веру в своего взбалмошного сына, его внезапная смерть передаст власть по прямой родословной линии — к Мелдару. Так что сейчас Этвальду предстояло сделать всё, чтобы король пережил этот вечер.

Первые гости уже прибыли и разбились по группам, что-то обсуждающим между собой. Непринуждённая музыка разносилась по залу, свечи даровали тёплый свет, слуги разносили закуски и бокалы с вином всем желающим. Собравшихся было уже около трёх десятков, каждого встречала Лилиан, словно демонстрируя, что не утратила ни грамма сил и красоты после родов. На многих это действительно производило неизгладимое впечатление, они восхищались ей и бросали завистливые взгляды на фигуру. Хорошо, что за столько лет светских раутов она научилась сдерживать волнение, но в этот раз почему-то переживала гораздо сильнее, чем обычно. Может потому, что это впервые было празднество, которому она действительно была рада? От того и так боялась, что что-то пойдёт совершенно не так, как должно. И первым пугающим знаком было то, что Арвин задерживался, что ему было не свойственно.
— Господа и дамы! — появился глашатай перед дверьми следующего зала. — Король готов явить вам будущего наследника короны! Прошу последовать за мной!
Шёпот стал оживлённее, и люди с нетерпением двинулись вперёд. Двери за спиной мужчины открылись, погружая всех в уютную тишину и полумрак. Богатое убранство меркло в тенях, а единственная зажжённая люстра освещала люльку со спящим младенцем. Малыш ворочался, но крепко спал, подходящие к нему люди внимательно взирали на будущего престолонаследника и выходили довольными. Слуги учтиво провожали их в следующий зал, где уже расположились столы для пиршества в форме буквы “П”, сюда же перекочевали музыканты, но с уже более оживлёнными мелодиями.
Понимая, что стоять в холле не пристало для супруги принца, Лилиан перешла в зал и заняла своё место, следующее за пустующим по правую руку от представительного стула для короля. Рядом с ней должен был бы сидеть Мелдар, если бы он успел вернуться. Отчасти она желала, чтобы этого не случилось, чтобы он сгинул в этих лесах. Если раньше она просто чувствовала его холодную отрешённость, то с тех пор, как он завладел демонической силой, он начал пугать её, даже сама мысль о нём в его отсутствие пробирала её до дрожи. Иногда ей казалось, что она чувствует на себе его взгляд, когда она оставалась одна в покоях с младенцем. Потому слова Анвера вселили в неё надежду на избавление от этого кошмара, а в его присутствии, в его объятиях, она чувствовала себя гораздо спокойнее.
Анвер обещал ей, что они будут вместе в этот вечер. Но сейчас она сидела среди пустующего ряда стульев в абсолютном одиночестве и чувствовала себя не в своей тарелке. Все люди, что собрались здесь, были обмануты ею. Если хоть один из них узнает, что она родила сына не от Мелдара?
Но внезапно её мысли переключились на удивление и растерянность. В зал, скромно улыбаясь, вошла Изи. Светлые локоны были аккуратно вплетены в причёску, где поблёскивали в свете свечей алмазные булавки, серьги и ожерелье подчёркивали тонкую шею, а кремовое платье идеально сидело на её молодой фигуре. Своей красотой она могла затмить мать. Она делала реверансы, улыбалась комплиментам, кланялась знатным особам и медленно держала свой путь к Лилиан. Та ахнула от восхищения. Её малышка вела себя как леди, как она того и хотела.
— Изи, — прошептала она, на несколько секунд потеряв голос. — Ты… такая красивая.
— Спасибо, мама, — та одарила её сияющей улыбкой, на мгновение снова напомнив всё ту же озорную девчонку.
— Но ты же не хотела… — не знала, как подобрать слова Лилиан, припоминая утренние капризы дочери.
— Этот вечер ведь очень важен для нашей семьи, — сказала Изи и поёжилась в кресле. — Хотя всё это меня безумно пугает. Я… не знаю, как объяснить…
— Словно сама не своя. Есть одно универсальное средство, — усмехнулась Лилиан и подозвала одного из слуг, несущего поднос с бокалами, два из которых она ухватила, когда тот подошёл ближе, и протянула один дочери.
— Папа говорил, что приличные девочки такого не пьют, — та с опаской посмотрела на бордовую жидкость, но приняла его.
— Пьют, но немного. Всего бокал, чтобы оставаться в здравом уме, — улыбнулась Лилиан, и дочь улыбнулась ей в ответ. — Только малыми глотками, чтобы почувствовать его вкус.
Изи попробовала немного, затем ещё и ещё, учащая глотки.
— Вкусно, — прокомментировала она, когда опустошила фужер. — А ещё можно?
— Кто-то должен был остаться в здравом уме в этот вечер? — с упрёком сказала Лилиан, медленно смакуя своё вино. — Лучше поторопи своих сестёр.
— Они с няней Хепбер, она сама их приведёт, — надув губы, неохотно ответила Изи.
Лилиан хотела было вспыхнуть и зарычать на свою капризную дочь, но тут в дверях показался лорд Этвальд, со своим семейством, отбив у неё все прочие мысли. Он пришёл, он наконец-то пришёл! Значит, она зря беспокоилась. И, похоже, её мысли отобразились на лице радостной улыбкой.
— А я всё знаю, — ехидно прозвучал голос из-за плеча. Она с ужасом вздрогнула и посмотрела на ухмыляющуюся дочь. Изи подвинулась ближе и понизила голос. — Но я не осуждаю тебя, мам. Я понимаю: ты любишь его, а он любит тебя, но вы не можете быть вместе, потому что у вас уже есть семьи и имена в обществе. Я никому не расскажу.
— Даже папе? — удивилась её словам Лилиан.
— Папе я уже рассказала, — виновато призналась Изи. — Но мне было страшно. Он был далеко, а твой друг ему не нравится…
— Ему никто не нравится, — гневно бросила мать.
— Но папа, мне кажется, тоже всё понимает. И я поняла, когда мы сегодня говорили с твоим другом. Может быть, он действительно не такой плохой.
— Вы говорили с Анвером? — удивилась Лилиан.
— Он приходил ко мне утром и убедил меня, что я должна пойти на этот вечер. Чтобы у нашей семьи всё было хорошо.
Так вот в чём дело. Лилиан обняла дочь, ощущая, как тревоги в её душе окончательно рассеиваются уступая место удивительной лёгкости, в которой всё же было место нотке тоски. Ведь как было бы прекрасно, если бы всё было немного по-другому. Если бы два мужчины в её жизни просто поменялись бы местами. Ведь Анвер мог бы быть прекрасным отцом и королём.
— Так можно мне ещё один бокал? — осторожно уточнила Изи, разрушив всю магию момента.
— Хорошо, но только один, — закатила глаза она и позволила дочери подозвать официанта.

Спустя несколько минут к приёму наконец-то присоединился король. Глашатай вышел в центр зала, прервав разговоры, объявил правителя. Весь зал встал и, за исключением некоторых гостей из других королевств — равных ему по статусу властителей других земель или излишне влиятельных богачей — поклонился Канусу, пока тот шёл к своему месту, опираясь на золочёный посох с навершием в виде герба.
— Король Канус Аствальдский объявляет, что его внук, сын принца Мелдара Аствальдского и Лилиан Аствальдской, урождённой Ронденгард, в день святого Энбуриана Храбрейшего будет представлен перед ликом Света и наречён его именем.
Едва занявшие свои места гости вновь встали и зааплодировали, после чего торжество, наконец-то, перешло в пиршество. Зал наполнился громкими беседами и звоном бокалов, периодически заглушющими музыку, пусть артисты и старались изо всех сил. Наевшись, многие поднялись из-за своих мест и отправились гулять по залу. У кого-то даже ещё остались силы для танцев. Лилиан не могла оторвать колкого взгляда от вальсирующей четы Этвальдов, пока её дочери под шумок делили друг с другом ухваченный с подноса бокал вина и посмеивались над сидящим недалеко от деда мужчиной, что едва помещался в своём кресле, а пуговицы его дорогого одеяния грозили от напряжения отскочить со скоростью стрел во все стороны. Несмотря на это, толстяк продолжал упорно поглощать один за другим куски дичи, и девочки спорили о том, сколько он по итогу сможет съесть, и может ли человек лопнуть.
Сам король же тем временем общался с сидящей между ним и объектом внимания дочерей зрелой женщиной в дорогом одеянии, отороченном мехами, увешанной различными украшениями. Они говорили будто украдкой, и, в этом излишне шаловливом настроении, Изи могла бы предположить, что у этих стариков тоже пылает страстный тайный роман. От этих мыслей её бросило в жар, а щёки налились румянцем. Хотелось кружиться в танце и хохотать во весь голос. Она перевела оценивающий взгляд на вино, осознав, что это именно то, о чём предупреждала мать — если пить слишком много, можно лишиться здравого ума. Потому стоило больше не пить в этот вечер… Ну, если только последний бокальчик.
В середине танца пара Этвальдов почему-то остановилась, а затем леди поспешила покинуть зал, судя по жестам, ей явно нездоровилось. Немного помедлив, лорд осмотрелся по сторонам, уловил взгляды наблюдающих за ним королевских особ и двинулся в их сторону. Анвер зашёл с обратной стороны столов и приблизился к принцессам с матерью.
— Госпожа Лилиан, принцессы, — поклонился он. — Чудесный вечер, и вы все — самое прекрасное, что в нём есть.
Независимо от возрастов, женщины захихикали. Его взгляд задержался на Изи, внимательно наблюдающей за ним, он подмигнул ей и одобрительно кивнул.
— Разрешите пригласить вашу матушку на танец? — спросил он у девочек. Те снова захихикали и наперебой высказывали своё одобрение. Лилиан смутилась, покраснев, но всё же вложила свою руку в его и пошла за ним в скопление танцующих фигур. Дочери облокотились на стол, наблюдая за этой парой. Изи смотрела за их прикосновениями, взглядами, и предавалась мечтаниям.
Недавно она выпросила у няни одну из книг, которые та читала взахлёб. Отец не хотел бы, чтобы она тратила своё время на нечто подобное, столь низкосортную литературу, где даже слог немного резал глаза после возвышенной поэзии и эпических проз, которые ей преподавали. В этих книгах всё было просто, но этим оно и завораживало. Постепенно Изи менялась с няней всё большим количеством книг, погружаясь в удивительный мир бульварных любовных романов о простолюдинах, знати, военных, колдунах. Иногда она практически забывала дышать во время чтения, когда главным героям всё же удавалось найти друг друга, и их любовь воплощалась в реальность, так просто и живо, но в то же время удивительно волшебно.
Она фантазировала, исподтишка осматривая находящихся в зале мужчин. Один из них должен был стать её будущим мужем. Статный, высокий, зрелый мужчина, держащийся несколько холодно, но дома выпускающий всё накопленное наружу, окружая любовью свою избранницу. Который несмотря на все внешние невзгоды находит утешение в её заботливых объятиях. Для такого мужа она готова была стать такой женой. И романы подсказывали ей, что подобные отношения могут вырасти и от обычного брака по расчёту. Она видела это и сейчас, на примере своей матери, просто их паре повезло чуть меньше, и они встретились слишком поздно. Но ведь ей может и повезти.

Во время танца Анвер заметил свою жену, немного бледную, осторожно прокравшуюся на своё место. Она настороженно смотрела на супруга в компании королевской особы, иногда морщилась от недомогания и поглаживала живот. Но всё же она понимала, что её муж не может просто прекратить танцевать, дабы не нанести оскорбление представительнице правящего рода, потому лишь молча наблюдала за их движениями.
— Моей супруге нездоровится. Я должен буду уйти к ней после этого танца, — сказал он Лилиан, на лице той тут же отразилось беспокойство и понимание.
— Разумеется, — кивнула она. — Что с ней?
— Говорит, что боли в животе. Будем надеяться, что ничего серьёзного.
Она кивнула отвела в сторону печальный взгляд. Несмотря ни на что, она снова оставалась одна. В полном одиночестве там, где так много других людей.
— Эй, — шепнул ей Анвер, вернув внимание себе. — Я обязательно вернусь к тебе, любовь моя. Обещаю.
Он тепло улыбался ей, и она ответила тем же, видя, как горят искры в его глазах. Она подождёт его столько, сколько потребуется. Но с окончанием этой песни они разошлись, и непонятное чувство тоски захлестнуло её. Будто она отпускала его навсегда. Но ведь он вернётся? Немного растерянная от собственных мыслей, она вернулась на своё место.
Этвальд же быстрым шагом преодолел расстояние до собственного стула и присел к супруге, которая вновь закрыла рот рукой и содрогнулась.
— Не полегчало? — поинтересовался он с тревогой.
— Нет, — она отрицательно мотнула головой, говоря явно с трудом. — Я, наверное лучше… поеду домой…
Несколько мгновений он сомневался, глядя на неё, но затем всё же принял решение.
— Да, ты права, лучше отлежаться. Это не последний королевский приём в нашей жизни.
Несмотря на недомогание, она постаралась улыбнуться ему, что получилось несколько вымученно.
— Кажется, сегодня всё идёт против нас, — усмехнулась она. — Или только меня.
— Не говори глупостей. Пойдём, я провожу тебя к экипажу. Только скажу королю.
Она осторожно приподнялась, и Этвальд вскочил с места, держа её под руку. Вместе они преодолели путь до Кануса, всё ещё поддерживающего беседу с той же женщиной. Кашлянув, лорд привлёк к себе внимание.
— Простите, мой повелитель, — поклонился он. — Моей жене нездоровится. К сожалению, она вынуждена покинуть торжество. Разрешите отвезти Джулианну домой и вернуться.
— Разумеется, лорд Этвальд, — улыбнулся Канус. — Как добропорядочный муж, Вы можете остаться дома и поддержать супругу.
Этот странный холод в глазах. Этвальд впервые видел его в свой адрес. Обычно он замечал его во взгляде своего правителя лишь несколько раз — когда тот сам собирался принять жёсткое решение, когда хотел наказать кого-то. Но чем верный советник мог провиниться перед своим правителем?
— Спасибо, Ваше Величество, — вновь поклонился он и повёл свою жену к карете. Они передвигались неспешно, осторожно, загрузились в свой экипаж. Лорд велел кучеру вести аккуратнее, и они медленно двинулись прочь.
— Ты же вернёшься туда? — спросила Джули, внезапно нарушив тишину.
— Думаю, да, ведь это мой долг, — честно признался он. Она лишь кивнула и отвела взгляд в окно. Он думал, что нужно сказать хоть что-то, чтобы разрядить повисшую напряжённую тишину, но внезапно резким рывком их экипаж остановился. Снаружи послышались мутные крики, среди которых легко можно было различить “Лорд Этвальд!”, от чего Арвен уже не мог не выглянуть в окно ради интереса. Наперерез их карете выскочил мужчина в униформе его слуг, несущий в руках походную сумку.
— Джули, — попросил он, успокаивающе вытянув в её сторону руку, — подожди немного, пожалуйста.
Не слушая, что она ему на это ответит, он вынырнул из кареты.
— Лорд Этвальд! — восторженно улыбнулся мужчина, запыхаясь. — Как славно, что я застал Вас в пути! Я выполнил поручение сира Боннаса, но не дождался его в особняке и решил выйти в сторону замка.
— Боннас не вернулся? — подозрительно сощурился лорд.
— Нет, милорд.
— Хорошо. Не важно. Что со складом? — вернув себе строгий тон, перевёл тему Этвальд. Слуга немного растерялся, но быстро сориентировался и затараторил.
— Я провёл полную инвентаризацию и обнаружил пропажу нескольких флаконов рвотной настойки. Как было поручено, взял антидот и в срочном порядке отправился к Вам, но не застал в поместье, вспомнил про приём и отправился во дворец…
— Ну, это мне уже известно, — мрачно оборвал его лорд. — То есть, ты хочешь сказать, что пропала только рвотная настойка? Никаких сильных ядов? Сколько было похищено?
— Абсолютно уверен, только рвотная. Всего 3 флакона, сир.
Нет, это выглядело несерьёзно, это совершенно не укладывалось у него в голове. Имея перед собой такой спектр сильнодействующих ядов, некто похитил слабые настои, вызывающие временное недомогание, словно хотел совершить всего лишь детскую пакость. Только ради этого некто убил двух человек и оставил сиротами троих детей. Может, конечно, грабитель не столь хорош в берларийском наречии, и не разобрался с надписями на этикетках под полочками? Нет, всё это всё равно звучало безумно глупо. Ведь даже если смешать все три флакона, не выйдет чего-то смертельного.
— Сколько антидотов ты взял? — уточнил Этвальд, всё ещё не в силах собрать головоломку воедино.
— Один, — смутился слуга. Лорд нахмурился, несколько мгновений подумал, решая, как поступит дальше.
— Хорошо, — наконец, изрёк он. — Ты отправишься в поместье. Дашь антидот под видом лекарства моей жене через полчаса.
— Но если миледи нездоровится…
— Она должна думать, что ты искал лекарство в доме, а не имел его при себе, — рявкнул Этвальд. — Это не вызовет у неё подозрений. Я надеюсь, ты не ошибся в подсчётах ядов, иначе тебе не сносить головы.
Слуга вздрогнул от ужаса, но понимающе кивнул.
— Отлично, — прошипел напряжённый Этвальд и залез обратно в экипаж. Леди прижимала кружевной платок ко рту, прислонилась к окошку, глядя мутным взглядом наружу. Стоило её утешить. — Тише, Джули, продержись ещё немного. Мы уже почти дома.
Она лишь булькнула что-то в ответ, не в силах оторвать платка ото рта.

Суета на кухне набрала новые обороты, готовясь к подаче горячего. Привезённое Лордом Этвальдом в подарок вино стремительно убывало, осталась последняя бочка, которую уже приготовили к розливу. Пришлось послать поварёнка в королевские погреба, чтобы достали ещё партию напитков из запасов.
Тем временем большинство гостей наелось и начало прогуливаться по залу. Даже король решил пройтись со своей собеседницей вдоль стены, демонстрируя ей висящие там гобелены. Слуги сновали вокруг с закусками и бокалами на подносах. Лилиан продолжала сидеть на месте и тоскливо есть салат, в то время как её дочери с задорным хихиканием носились по залу. Изи танцевала с мужчинами, меняя их каждый танец. Её белоснежная улыбка ослепляла их, красота завораживала, а искры в глазах пленяли. Она делала всё, чтобы её будущий муж был очарован ею, пусть и не знала, кто именно будет к ней свататься.
— Лилиан, — она вздрогнула, услышав этот мягкий голос и подняла испуганный взгляд на Кануса. Он тепло улыбался, но в его глазах отражался упрёк. Он присел рядом с ней и несколько мгновений молчал.
— Что бы не случилось, не стоит давать этим людям повод загрызть тебя, — вздохнув, начал он. — Эти стены видели многое, но надёжно скрывали от чужих глаз. Потому выставлять напоказ что-то, порочащее тебя, неразумно.
— Вы правы, Ваше Высочество, простите, — прошептала она, виновато опустив голову.
— Лучше удели внимание детям. Малышкам весело, но они ведут себя несколько неподобающе для членов королевской семьи. А Изи пора бы уже представить её будущему супругу.
— Разумеется, — она встала со стула, поклонилась ему, и отправилась за дочерью, кружащейся в вальсе с очередным франтом. Лилиан подождала в стороне окончания танца, после чего подозвала свою дочь. По дороге к матери та деловито подхватила с подноса стакан с вином, чем вызвала у матери вспышку гнева. Леди, пришедшая на этот званый пир, испарилась, теперь здесь снова была взбалмошная девчонка, совершенно не осознающая последствий своих действий, к тому же явно покачивающаяся от выпитого.
— А не многовато ли ты уже выпила? — мрачно спросила она, отбирая у неё вино.
— Эй! — возмутилась Изи. — Отдай! Я уже взрослая и сама решу, пить мне или не пить!
Лилиан раздражённо выдохнула, ловя на себе взгляды окружающих, привлечённых громким тоном её дочери, затем схватила её под локоть и увела за угол. Бокал по пути она поставила на край стола, и спустя несколько минут он уже исчез оттуда, подхваченный хихикающими малышками. Но пока королеве было не до них, нужно было привести старшую дочь в подобающий вид.
— Только посмотри на себя, — заворчала она, поправляя выбившиеся из её причёски пряди, разглаживая топорщащиеся складки. — Разве так должны выглядеть и вести себя леди? Ты должна быть статной, вызывать восхищение и уважение.
— А чем я по-твоему плоха? — упёрла руки в бока Изи и покачнулась.
— Может, ты и выглядишь как леди, — прошипела Лилиан. — Но ведёшь себя как малолетняя девчонка, которой ударило в голову вино. Стоило только выпить пару бокалов — и ты уже пошла по рукам, а ведь твой дедушка всеми силами пытается произвести впечатление на семью твоего будущего мужа.
Изи хотела было выплеснуть оскорбительных колкостей в адрес матери, но осеклась. Значит, те люди, что сидят по левую руку от короля — родственники её будущего мужа? Та самая полумёртвая женщина, столь слабо реагирующая на происходящее, что постоянно кажется сонной, и едва влезающий в кресло увалень, что вызывает отвращение с первого взгляда. И это на их фоне Изи выглядела и вела себя как-то не так?
— Ну, вот, молодец, успокойся и возьми себя в руки, — нежно взяла её за плечи Лилиан и улыбнулась. — Покажи дедушке, какая ты умница, и представь нашу семью в лучшем свете. Ты же можешь это?
Изи выдавила из себя улыбку и кивнула. Вместе они вернулись в зал, нашли глазами Кануса в компании этой несуразной пары, и подошли к ним ближе.
— О, а вот и она, моя внучка Изабелла Аствальдская, — отметил с улыбкой король. Губы женщины слегка дёрнулись, видимо не сумев выдавить приветливых жестов, стоящий за ней мужчина же как-то странно усмехнулся, осматривая девушку с ног до головы. Перебарывая отвращение, Изи улыбнулась и сделала реверанс. — Представляю тебе королеву Ноаргринда Эделию Римфер и её сына, наследника престола Ноаргринда, принца Маорла Римфера.
Изи передёрнуло, но она пыталась всеми силами сохранять приветливое выражение лица, пусть и губы кривились от чудовищной неправильности происходящего. Вокруг было столько мужчин, столько королевств, столько наследников престола. Почему же ей достался самый омерзительный из них? Неужели дед настолько ненавидит её? За что? Неужели всё это лишь для того, чтобы получить какие-то политические преференции? Ради этого Канус способен позволить кому-то превратить собственную внучку в безмолвный инструмент для продолжения чужого рода?
— Прекрасно, — прокомментировала женщина. — Думаю, мы пришли к согласию.
— Тогда за это стоит выпить, — улыбнулся Канус и подозвал официанта. Все собравшиеся разобрали бокалы, Изи помешкалась, но, увидев одобрительный взгляд матери, приняла напиток. — За процветание наших королевств и счастье в браке наших детей!
Она не хотела за это пить, она чувствовала тошноту, как горит лицо потому что из глаз пытались вырваться слёзы отчаяния. Четверо взрослых опустошили бокалы до дна за несколько глотков, она же смотрела в чарующую багровую жидкость и чувствовала, как кружится голова от внезапно набравшего силу шума и окружающих запахов. Здесь было так душно, так тяжело дышать. Может быть потому, что ей хотелось упасть на колени и разрыдаться от разочарования? Всё должно было быть не так. Её супруг уж точно не должен быть таким: свинообразным, уродливым, с губами, блестящими от плохо вытертого жира, с этим странным взглядом, в котором она в силу юности и неопытности не могла разглядеть сквозящей похоти. Она представила, что, как и в книгах, эти руки будут трогать её, эти пальцы — касаться её лица и волос, губы — дарить ей поцелуи, а огромное заплывшее жиром тело — прижиматься к ней в ночи. Невыносимо…
— Простите, — с лёгким надломом произнесла она. — Что-то мне нехорошо. Кажется, я выпила слишком много вина сегодня. Разрешите, я удалюсь в свои покои?
Ей удалось выдавить из себя улыбку под их обеспокоенными взглядами. Лилиан извинилась, взяла её за плечи и отвела в сторону.
— Что случилось? — спросила она с тревогой, в которой всё же сквозили привычные ноты упрёка. Неужели она догадалась?
— Ты была права, мамочка, — попыталась улыбнуться она, но в глазах предательски заблестели слёзы. — И вправду нельзя пить больше бокала.
— Я отведу тебя к лекарю.
— Не стоит, я просто полежу в своей кровати, и всё пройдёт.
Несколько мгновений её мать взвешивала все за и против, а затем всё же сдалась.
— Хорошо, полежи немного, но возвращайся, как полегчает. Всё же впереди ещё десерт. Ты же хочешь десерт?
Она всегда проверяла дочь одним и тем же способом: если при слове “десерт” или прочих других перспективных радостях жизни у Изи мигом проходят все болезни, и она может даже радостно прыгать и бегать с криками, значит она просто не хочет что-то делать в данный момент. Но сейчас всё было как при худшем варианте: её девочка отреагировала на сказанное слабой усмешкой, нисколько не впечатлившись этими словами, словно в действительности была больна.
— Давай, я провожу тебя? — обеспокоенно сказала Лилиан и поднялась на ноги, взяв дочь за руку. Та не сопротивлялась и последовала за матерью, продолжая сдерживать рвущиеся наружу стенания, изо всех сил делая вид, что с ней всё нормально, это лишь небольшое недомогание. Лилиан стоило бы гордиться своей дочерью, сегодня она вела себя совсем как взрослая. Совсем как она сама во времена своей молодости, когда тоже страдала от унизительного безразличия мужа.
— Спасибо, мама, — кивнула Изи, когда они подошли к двери её комнаты. Она мягко отняла руку у матери, на что та ощутила какой-то болезненный укол совести.
— Может, тебе помочь раздеться? — спросила Лилиан.
— Нет, не нужно, — ответила та, вынимая из волос шпильки. — Ты должна быть с гостями.
Женщина хотела возразить, сказать, что должна быть здесь, со своей дочерью, но не смогла, лишь кивнула и ушла, закрыв за собой дверь. На мгновение она задумчиво остановилась, виня себя в бездействии. Всё же стоило заглянуть к отцу Радрону, паладину при дворце, чтобы он осмотрел её дочь и убедился, что это лишь опьянение, ничего более серьёзного.
Изи содрогнулась от бесшумных рыданий и упала на колени. Меланхоличные движения пальцев, достающих из волос заколки, стали резкими, она вырывала их и отбрасывала в стены в приступе ярости и боли. Рычащие всхлипы набирали силу по истечении времени. Рывками она разрывала корсет, пытаясь выбраться, но сумела лишь немного его ослабить и выползла из платья, после чего забралась под одеяла и начала рыдать. Где же папа, когда он так нужен? Он всегда умел утешить её, всегда мог унять тревоги. Но за то время, что его не было дома, она успела испытать столько боли и разочарования. Он должен был вернуться, как и обещал ей. Должен был спасти её…

Примерно в это же время делегация Мелдара ждала, пока опустится навесной мост в город. Уставшие от долгого пути, заросшие и грязные бойцы были измотаны, но в то же время рады, что этот путь наконец-то завершился. Та же мысль грела душу Мелдара. Сегодня всё будет окончено.
С другой стороны в сторону замка верхом на своём личном коне выехал лорд Этвальд, наконец успокоив жену и дав ей антидот. Он подстёгивал поводья и торопился как мог, но всё равно боялся, что не успел, что что-то безнадёжно упустил.
Однако, охрана дворца наотрез отказалась впускать его внутрь, несмотря на богатое одеяние и регалии, что у него были. Даже просьбы позвать кого-то игнорировались. В отчаянии он топтался на месте, силясь придумать хоть что-то. Но от мыслей отвлёк нарастающий топот нескольких десятков копыт. Большая группа всадников, похожих лишь на чёрные силуэты в вечернем мраке, разделилась на две части, одни свернули в сторону Собора Света, вторые продолжали путь во дворец. Это определённо саботаж, Этвальд растерялся, стоя прямо у них на пути, но ещё больше оторопел когда свет фонарей вырвал лица путников из мрака.
— Принц Мелдар? Вы вернулись? — прошептал он, осознавая увиденное. Спутники наследника были живы, их было чуть меньше, чем отправлялось в этот поход, но слишком много для людей, которые должны были умереть от отравленной еды. Неужели верный исполнитель, с которым они работали столько лет, предал его?
— Вы удивлены, лорд Этвальд? — сухо спросил тот явно уставшим голосом. — А что Вы здесь делаете?
Тем временем в зал подали горячее, но гости завершали свой оживлённый танец. Шум веселья не умолкал, они ели, пили, разговаривали друг с другом. Канус с Эделией, несмотря на возраст, неспешно кружились в вальсе в самом центре зала. Маорл первым приступил к трапезе и склонился над своей тарелкой, жадно поедая свиные рёбра. Внезапно он подавился, замер на мгновение, затем закашлялся, разбрасывая по сторонам пережёванную еду. Те, кто сидел ближе к нему, вскрикнули, кто-то вскочил со своих мест и попытался отстраниться. Эделия рванулась к своему сыну, но на полпути внезапно содрогнулась от спазма. Словно цепная реакция, кашель разошёлся по залу, сопровождаясь судорогами. Гости вцепились в скатерти, стягивая их на себя. Слуги запаниковали, кто-то неуклюже попытался помочь, другие побежали за помощью.
Этвальд не успел ответить, когда до их ушей донеслись крики из замка. Мелдар побледнел и тут же рванулся к воротам, приказав страже отворить их для всех его спутников. В их числе в замок проник и лорд. Спешившись у самых дверей, принц ворвался в зал. Увидев происходящее, он выронил посох из рук, и оружие с глухим стуком упало на отполированный мраморный пол.
Канус припал на колени, его кожа побагровела от непереносимого жара, переполняющего его тело, распространяющегося из желудка. Как же больно, словно кто-то выкручивал его внутренности. Старик скрючился, содрогаясь от приступов кашля и пытался понять, как это могло произойти. Кто мог пойти на это? Кто посмел?
— Отец, отец! — в ужасе прокричал Мелдар, подхватив его. — Скорее, ему нужна помощь!
Один из спутников принца метнулся к ним, приложил руки к груди, и их объяло свечение, но состояние старика всё равно ухудшалось. Его губы заалели, тягучие струйки крови, смешанной со слюной, упали в бороду. Глаза вылезли из орбит, и всё вокруг потемнело. Его тело обмякло в руках сына, и он всеми силами молился Свету, чтобы тот оставил его в живых, чтобы сумел помочь ему.
Десяток паладинов не успевал помочь всем. Маорл в дальнем конце зала зашёлся в конвульсиях, изо рта хлынула кровавая пена, глаза закатились. Стул накренился назад, грузный мужчина упал навзничь и больше не двигался, его мать тоже дрожала под руками юного паладина, но её состояние постепенно улучшалось.
— Держись, папа, — шептал Мелдар, словно заклинание. — Держись.
Канус схватил его за ворот коченеющими от спазма пальцами, костяшки которых побелели от напряжения. Сама жизнь в этот момент казалась ему мучением, и всё же он цеплялся за неё. Он встретился глазами с сыном и увидел в них жуткий холод, который испугал его, но изо рта вырывался лишь хрип. Словно он видел хищника, ожидающего, когда его жертва перестанет сопротивляться смерти.
Этвальд смотрел на происходящее с неприкрытым ужасом. Как это могло произойти? Как Мелдар мог это провернуть? Может, дело в демоническом оружии? Словно завороженный, лорд бросил взгляд на брошенный в холле посох, лежащий совершенно без присмотра. Он осторожно подошёл ближе, и наклонился, чтобы дотронуться до древка, будто сотворённого самой природой.
— Я бы на Вашем месте этого не делал, — произнёс голос за его спиной, молодой, но удивительно твёрдый. Словно ребёнок, застуканный за шалостью, Этвальд с опаской развернулся к ненужному свидетелю и увидел незнакомого молодого человека, явно прибывшего с делегацией принца. — За силу, заключёную в этом оружии, нужно заплатить свою цену.
Словно в подтверждение своих слов, юноша продемонстрировал мужчине ожоги на руках.
— Что там произошло? — осторожно спросил лорд, выпрямившись.
— Думаю, принц поведает об этом позже. Надеюсь, вы наберётесь терпения и не будете необдуманно прикасаться к чужим вещам. Всё же это — место преступления.
Этвальд хотел было спросить что-то ещё, но сжал губы. Слишком подозрительно выглядел этот мальчишка. Похоже, Мелдар каким-то образом добился от некоторых своих спутников раболепного поклонения. И, если его не остановить, то появление подобных очарованных юнцов будет только началом.
Решительной походкой лорд вернулся обратно в зал. Изиро Бейло проводил его подозрительным взглядом, затем снова посмотрел на брошенное в коридоре оружие. Всё же негоже было оставлять его так. Смиренно вздохнув, он присел рядом, словно верный страж, ожидая, когда вернётся настоящий хозяин посоха. Принц был прав, когда опасался внутренних врагов королевства не меньше, чем демонической угрозы, но, судя по всему, даже он не был готов к столь быстрому и решительному удару с их стороны. Чрезвычайно своевременно. Может ли быть, что те и другие силы связаны воедино? Что культ демонических созданий настолько силён, что сумел проникнуть во дворец?

Канус провалился в темноту, и его пальцы разжали ворот сына, глаза закатились.
— Ты совсем не стараешься! — прорычал тот на молодого паладина, на лбу которого от напряжения выступили вены и потекли капли пота. — Это твой король, ты обязан спасти его!
— Я стараюсь… Ваше… Высочество, — прошептал тот через такты дыхания, не ослабляя исходящего из рук света. — Но он… слишком слаб…
Мелдар огляделся по сторонам, собираясь позвать к себе ещё одного паладина, но затем осознал, что каждый из приведённых им лекарей итак старался изо всех сил, но сказывался изнуряющий путь. Люди умирали, и каждому была нужна помощь. Те, кого удавалось вылечить, откашливались, выплёвывая отравленное содержимое желудков, а затем отползали в сторону, совершенно истощённые, и дышали, словно не веря, что вновь могут это делать. Но их были единицы. Большинство гостей лежало недвижимо, словно кучи брошенных в суматохе вещей, небрежно и бездушно. Скрюченные, словно голодающие бездомные псы, изуродованные посмертными гримасами с окровавленными губами и выпученными в агонии глазами. На мгновение принц замер, а затем метнулся к королевскому столу, бросив тело отца на пол. Наблюдающий со стороны Этвальд повёл бровью, ожидая, что же произойдёт дальше. Ему нужно было подловить принца, когда тот ошибётся. Заметить малейшее несоответствие в поведении, чтобы быть уверенным, что он действительно сможет сразиться с этим чудовищем.
Но Мелдар застонал, завыл, как раненый зверь, припав у стола. А затем вытянул из-под него одно тело, неестественно маленькое в этом пышном платье, за ним второе, ещё меньше. Этвальд побледнел, понимая, что принц сжимает в своих объятиях двух младших дочерей, стонет от боли и горя, плача в их кружевные платья, словно пытается своими слезами пробудить в них жизнь.
Из хода, ведущего во внутреннюю часть дворца, в зал ворвался паладин Радрон — статный мужчина в сером камзоле, расшитом серебряной нитью, отличительным знаком сторонников веры Церкви Света, — и тут же опешил от увиденного, но быстро взял себя в руки и рванул к принцу. Мелдар посмотрел с надеждой на его объятые более уверенным свечением руки, чем у его спутников, но тот довольно быстро их убрал, явно помрачнев.
— Мне очень жаль, Ваше Высочество, — произнёс он виновато, от чего Мелдар скривился было в новом приступе рыданий, но решительно вздохнул и сдержал его.
— Помогите отцу, — произнёс он обречённо. Радрон кивнул и побежал на подмогу почти выбившемуся из сил паладину, а Мелдар остался горевать над мёртвыми дочерьми. В тех же дверях показалась Лилиан в сопровождении Изи. Женщина явно испытывала слабость, шла с помощью дочери, и только они оказались внизу, ошарашенно отстранилась и опёрлась о стену. Она смотрела на происходящее со страхом и неверием, сначала найдя глазами Этвальда, смиренно стоящего в стороне, а затем заметила Мелдара и его страшную ношу. Она приложила руку ко рту, сдерживая крик боли, ноги подкосились, и она сползла на колени, не в силах принять случившееся за правду. Этого не могло быть, это было невозможно.

Лучшие констебли королевства приступили к работе уже через полчаса. Всех выживших попросили удалиться в другой зал. Висело мрачное молчание, лишь один мужчина в форме деликатно допрашивал их, выясняя произошедшее. Здесь была и знать, и слуги, равные перед законом и грядущим правосудием. Этвальд напряжённо наблюдал за стоящим в стороне принцем. Мелдар был чернее тучи, скрывался в тени, скрестив руки и смотрел в одну точку перед собой. Его жена продолжала рыдать, сидя на софе и пряча лицо в свой кружевной платок. Изи всеми силами старалась утешить мать и с беспокойством смотрела на отца. Решившись, лорд подошёл ближе к наследнику престола, нарушив его уединение, чем вызвал в свой адрес испепеляющий взгляд.
— Ужасная трагедия, — тихо произнёс он, стоя рядом и не глядя на принца. — Примите мои соболезнования.
— В честь чего было это празднество? — с оттенком злобы спросил Мелдар. Эта фраза настолько удивила Этвальда, что он даже бросил полный сомнения взгляд на принца.
— В честь рождения Вашего сына. Неужели Вас не известили?
Ловушка. Сколь простая и очевидная ловушка. Принц даже ощутил некоторое разочарование от услышанного, ведь считал своего оппонента настоящим профессионалом в подковёрных интригах. А тут так просто, так прямолинейно…
— Видимо, гонец не успел нас застать, — скривился он. — Мы очень торопились сообщить королю о грозящей опасности для королевства.
— Благо, что его жизни теперь ничего не угрожает.
— Вы и сами знаете, что угроза ещё есть. Пока мой отец не пришёл в себя, тот, кто это сделал, может попытаться совершить повторную попытку его убийства. Или его слабое здоровье даст трещину.
— Но всё же паладины успели спасти его.
— Да, это действительно очень удачное стечение обстоятельств, — прошипел Мелдар, посылая лорду испепеляющий взгляд. — Если бы мы не прибыли домой, всё сложилось бы гораздо печальнее, и смертей было бы гораздо больше. А Вы, как я понимаю, тоже были почётным гостем на приёме, так?
— Да, я был там, — повёл бровью Этвальд.
— А ваша семья?
Лорд помрачнел, понимая, какую карту разыгрывает в этой игре его оппонент.
— У моей жены был тяжёлый день, что, видимо, сказалось на её здоровье. Мне пришлось увезти её домой, а обратно меня уже не пустила охрана.
— Тоже невероятно удачное стечение обстоятельств, не правда ли?
Сколь ядовито, сколь колко прозвучала эта фраза.
— Клянусь Вам, я бы не решился на подобное зверство, — признался Этвальд, приложив руку к груди. — Это — чудовищное преступление, и я надеюсь, что его виновников найдут как можно скорее.
— Я тоже на это надеюсь, — кивнул Мелдар, и на его лице проскользнуло то, что и искал Этвальд — тень удовлетворённой улыбки.

Лилиан вошла в покои своего сына. Малыш спал под переменчивым светом луны, которая то выглядывала, то вновь пряталась за облаками. Женщина прокралась к кровати рядом с люлькой и осторожно легла, глядя в окно. Рукой она взялась за край кроватки и ощутила, как тревога и ужас от случившегося сегодня, на мгновение отступили.
Внезапно дверь открылась, на секунду окатив её светом коридорных свечей, но тут же закрылась, прижатая спиной гостя. Лилиан была бы счастлива, если бы здесь был Этвальд, если бы он поддержал её в этот трудный для неё час, но она сама видела, как он уехал в своё поместье. Приглядевшись, она поняла, что это был тот, кого она меньше всего хотела сейчас видеть — её муж. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, её нервы были напряжены до предела, она не знала, что можно ожидать от него в таком состоянии.
— Как это случилось, Лилиан? Ты помнишь? — тихо спросил он. — Помнишь, как мы с тобой стали абсолютно чужими друг для друга?
Она молчала в ответ, лишь слёзы предательски сорвались из её глаз.
— Когда родился Денрик, я был счастливее всех на этом свете, — продолжил он, отведя взгляд чуть в сторону, и его голос надломился от боли. — Мой наследник, моё продолжение. Но они отняли его у меня…
Его взгляд метнулся обратно на жену, пропитанный яростью и злобой, от чего она ощутила, что не может дышать.
— Как ты назвала сына? — его тихий тон был пропитан угрозой, и интуитивно она стиснула люльку ещё сильнее.
— Энби, — с трудом выдавила она из себя.
— Энби, — прошептал он и улыбнулся, чуть откинувшись в тень, от чего его улыбка показалась ей ещё более хищной. — Было бы прекрасно, если бы он был Энбурианом Этвальдом, но он — Энбуриан Аствальдский. Не важно, от кого он зачат, для всех вокруг я буду его отцом. И для тех, кто убил Денрика тоже. Они отнимут и его, дождутся подходящего момента и устранят. И ты не сможешь его защитить, как не смогла сегодня уберечь Валери и Глорию. Смерть наших девочек на твоей совести, Лилиан, помни об этом.
С этими словами он вышел из комнаты и направился в свою спальню. Только, вероятно, ему сегодня будет не до сна. Задумчиво посмотрев в окно, он хищно улыбнулся и взял в руки стоящий неподалёку от комода посох. Нужно было закончить начатое, когда появится возможность. Его тени вырвались из его тела и направились к своим целям, чтобы наблюдать и ждать подходящего часа.

На следующий день королевский совет собрался по настоятельным просьбам Мелдара. Трон короля пустовал, и пришедший на аудиенцию принц не занял его, как предполагали многие, а сел на своё место, ожидая начала мероприятия. Но посох всё же был в его руках, что вызывало опасливые перешёптывания между представителями знати, а в тени, будто ожидая своего часа, стоял сопровождавший его юноша, которого ранее не видел никто из присутствующих. Сидящий по другую сторону трона лорд Этвальд внимательно следил за действиями принца, ставшего инициатором этой встречи.
Прошло около получаса, а люди продолжали собираться, словно неохотно тянулись на скучные мероприятия, на которые вынуждены ходить по долгу службы, но имеют право задержаться, зная, что без них не начнут. Наблюдающий за происходящим принц багровел, плавно выходил из себя, пока, наконец, не вскочил на ноги.
— Хватит! — рявкнул он, оборвав все разговоры. — Дело очень серьёзное, а потому мы не можем ждать, когда прибудут все. Если кто-то не пожелал прийти вовремя на королевский совет, значит им тут не место.
Взгляды смотрящих отличались разнообразием сокрытых в них эмоций. Чьи-то выражали страх и раболепное желание подчиняться, у кого-то явно проявилась заинтересованность, другие высказывали сомнение, а некоторые даже выражали презрение и насмешку над человеком, которого явно считали выскочкой на этом собрании.
— Это не очередные обсуждения урожаев, распределения средств, возможности или невозможности войны и вариантов её замены на дипломатию, — уверенно продолжил Мелдар. — Это — вопрос нашего выживания. Я узнал о существовании демонического культа, просочившегося с эльфийских земель. Не исключаю, что вчерашнее покушение на нашу семью было совершено кем-то из них, но всё же предлагаю дождаться окончания расследования, чтобы не строить напрасных иллюзий. Эта секта опасна, и она быстро распространяется, углубляясь в наше общество. Кроме того она способна призвать себе на помощь порождения кошмаров, против которых, как показала наша последняя битва, одной лишь силы Света может быть недостаточно.
— Что же это за чудовища? — со скепсисом произнёс один из присутствующих из дальнего угла.
— Те, с кем мы столкнулись, были раньше солдатами, оберегавшими меня и павшими в битве с демоном. Он поднял их из мёртвых в качестве подобных себе.
— Ни одному демону это не под силу. Никому это не под силу! — с возмущением воскликнул другой человек, при этом делая круговые движения руками, как делают ярые сторонники Церкви Света.
— Почему же Вы не предоставили ни единого доказательства, принц Мелдар? — ещё более издевательски размеренно произнёс предыдущий собеседник. — Учитывая Ваши предыдущие слова в этом зале…
— Не важно, о чём я говорил раньше, барон Валгерт! — ударил кулаком по столу Мелдар. Он знал, что они припомнят ему резкие высказывания в их адрес и обвинения в коррупции, которые он не смог подтвердить достаточно вескими доводами. — Мы имеем дело с чумой, которая расползается по нашим землям! Скоро она выйдет за пределы королевства и пойдёт ещё дальше. Мы не можем бездействовать лишь потому, что между нами сохранились какие-то разногласия из прошлого! Или я должен был пленить одну из этих тварей и демонстрировать в каждой деревне с триумфом и помпой?
— Ну, в общем... да, — усмехнулся барон, переглядываясь с сидящими рядом. Те так же спрятали рты в ладонях, не желая показывать принцу столь явного неуважения своим смехом.
Мелдар повёл бровью и внезапно выпрямился, сменив агрессию на абсолютную холодность.
— Мой отец чуть не погиб и сейчас не в состоянии управлять своей страной, — сказал он прямо. — Да, он даровал этому совету большие полномочия, но всё же не абсолютные. Сейчас я, как прямой наследник, должен стать его регентом и принять на себя эту ответственность. И, ввиду особых обстоятельств, я собрал вас здесь, чтобы сообщить об этом раньше, чем пройдёт срок для официального объявления. И чтобы выслушать возможные возражения.
Оппоненты открыли было рот, чтобы начать изливать словесный поток, но Мелдар поспешил добавить.
— И, как ранее правильно отметил барон Валгерт, лучше не делайте это при отсутствии в ваших руках доказательств моего несоответствия этой должности. Вместе с моим назначением будет издан и мой первый указ о создании особого подразделения войск. Возглавит его мой первый советник, Изиро Бейло.
Юноша вышел из-за спины правителя, держась стойко среди всего этого общего потока неприятия и возмущения. Собравшиеся явно настолько опешили от слов Мелдара, что не могли найти, что сказать ему в ответ.
Этвальд продолжал наблюдать со стороны, никак не выдавая своих эмоций, анализируя происходящее и продумывая возможные варианты своих будущих действий. Но большая часть из них упиралась в тупик. Мелдар станет регентом, он слишком давно к этому шёл, частично удовлетворит свою жажду власти, но не остановится перед троном. Барон Валгерт даже может попытаться найти что-нибудь, порочащее наследника, но наверняка, это будут лишь смехотворные потуги. И всё же… радость от хотя бы неполного, но получения желаемого спустя столько лет неудач, вполне может затуманить разум принца. А отсюда можно будет подтолкнуть его в бездну.
Если только Этвальд поймёт то, что так пугало его в последнее время, от чего он долго не мог заснуть по ночам — как Мелдар мог сделать всё это? Как именно ему удалось всё это провернуть? Неужели дело лишь в этом проклятом посохе? Это демоническое оружие завораживало лорда, и в его сознании поселилась навязчивая мысль — чтобы всё узнать, он должен получить эту вещь. Должен понять, на что именно она способна.

Ромария резко проснулась. Ей снова показалось, что кто-то зовёт её по имени тихим шёпотом. Неужели это повторяется? Она со страхом поднялась на локтях и огляделась. Пусть в глазах и стояла муть, но массивное пятно в окне, выделяющееся из-за яркого лунного света, точно было ей незнакомым.
— Ромария, — прошептало оно.
— Горвен? — спросила она, протирая глаза.
— Ты должна пойти со мной, — прошептал он и исчез. Она вздрогнула и подбежала к окну, думая, что он сорвался со второго этажа, но увидела, как он спускается, аккуратно цепляясь за выступы на стене.
— Ты с ума сошёл, Горвен? — улыбнулась она. — Ты же уже не мальчишка. Ты мог сорваться.
Он замер и посмотрел на неё странным отрешённым взглядом, усмехнулся её словам, но как-то неискренне, затем снова продолжил свой спуск. Ромария замешкалась, затем вернулась в комнату и неуверенно набросила на себя платок. Она спустилась к ожидающему её мужчине и в очередной раз задумалась о том, что он ведёт себя как-то странно. Словно все его мысли были слишком далеко, а тело передвигалось самостоятельно.
— Ты ведь тоже слышала голос, Ромария? Тогда, при встрече с принцем, — уточнил он, переведя взгляд на неё. Она смогла лишь кивнуть, ощущая, как страх всё больше нарастает. — Тогда идём.
Он резко развернулся и двинулся прочь. Замешкавшись, женщина неуверенно последовала за ним.
— Что случилось, Горвен? — осторожно спросила она, пытаясь поспеть за его широкими шагами.
— Этот разговор не для чужих ушей, — отрезал он, не прекращая движения. И, чем дальше они шли, тем больший ужас охватывал Ромарию, ведь они вышли за пределы Филании и держали путь в сторону леса. Она остановилась, не в силах сделать больше ни единого шага от ужаса, остановился и Горвен, словно почувствовав спиной, что она больше не следует за ним. Он повернулся к ней и посмотрел на неё с каким-то странным удивлением, будто считал всё происходящее абсолютно нормальным.
— Что происходит? — выдавила из себя Ромария, но голос выдал дрожь, а частое дыхание мешало собраться с силами. От страха её сердце стучало в голове столь громко, что ей показалось, что ещё немного — и она упадёт прямо здесь замертво. Он заговорщически огляделся по сторонам и сделал шаг навстречу ей, но она отступила, прижав руки к груди и глядя на него с ужасом. Кажется, это дало ему понять, что он пугает её своим молчанием, потому он остановился и смиренно вздохнул.
— Дед рассказывал мне истории, — начал он свой рассказ. — Он был умным человеком, у него хранились старые книги. Я иногда заглядывал в них. Я вспомнил про них на следующий день, после того случая. Там говорится, что раньше люди жили по-другому. Они были дикарями и путешествовали с места на место. И у них были идолы. Они поклонялись духам, населяющим этот мир, и иногда духи давали им свой ответ. Затем люди осели в поселениях, стали верить в Великий Свет и забыли про старые верования. Я думал, что это сказки, но после той ночи…
Он напряжённо вздохнул, а затем, взбудораженный собственными мыслями, снова рванулся к Ромарии и успел схватить её за плечи, глядя её в глаза, словно безумец.
— Это были духи, понимаешь? — прошипел он, не замечая, что лишь больше пугает Ромарию. — Они звали нас в ту ночь! Духи, которым раньше поклонялись люди! Духи, которые оберегали людей! Мы поняли всё не так! Я покажу…
Он отпустил её и снова двинулся в лес, повторяя последнюю фразу, словно безумец. Ромария стояла, как вкопанная, дрожа и тяжело дыша от ужаса. И всё же она осторожно сделала шаг, затем ещё и ещё, следуя за своим соседом. В какой-то момент она поняла, что он ушёл слишком далеко, и что она не может его догнать.
— Горвен! Горвен! — осторожно позвала она его, но внезапно запнулась о корягу и припала к рядом стоящему дереву. Дыхание сбилось, и она обняла ствол, пытаясь отдышаться. Это безумие, зачем она вообще пошла ночью в этот проклятый лес? Она закрыла глаза, собирая свои силы в кулак, чтобы развернуться и уйти прочь, но внезапно тяжёлая рука упала ей на плечо. Ромария вскрикнула и вздрогнула, повернувшись к незнакомцу, но это вновь оказался завороженный Горвен. Он смотрел на неё, не отводя взгляда, не моргая, словно гипнотизируя.
— Они уже ждут, — прошептал он, и тогда она заметила, что вокруг них мерцают фиолетовые искры. В ужасе, она попыталась отстраниться и убежать прочь, но сильные руки соседа перехватили её, оставив на месте. Она хотела закричать, но внезапный рывок искажённого пространства поглотил звуки, заставил её закашляться, словно на мгновение она очутилась в безвоздушном пространстве. Горвен отпустил её, и она припала на колени, закашлявшись. Но, подняв голову, она онемела, конвульсивно дёргаясь в кашле, боясь издать хотя бы звук от страха.
Они действительно уже ждали. Больше десятка чудовищ, светящихся в темноте пульсирующими фиолетовыми жилами, смотрящие на неё своими горящими глазами, неотрывно, словно оценивая каждое её действие.
— Это они звали нас, Ромария, — вышел вперёд Горвен, и взглянув на него, женщина ощутила ужас, увидев эту странную восторженную улыбку. — Духи леса. Они вселились в тела невинно убитых людей. Защитников принца. Присмотрись к ним.
Невольно она бросила взгляд на изуродованных людей, ставших чудовищами и заметила, что особо ярко светятся отдельные участки их тел. Горвен подошёл к одному из монстров, положив руку ему на плечо, и тот покорно опустился на колени, вытянув шею.
— Подойди же, не бойся. Они тебя не тронут, — призывно протянул руку женщине её сосед. Пересилив себя, она встала на ноги, понимая, что иного пути у неё нет. Чтобы выбраться отсюда, придётся подыграть этим безумцам, а потом доложить обо всём королевской страже. Она вложила свою руку в его, и, к приступу её отвращения, он увлёк её за собой к рубцам на шее твари.
— Чувствуешь? — прошептал он. — Это след от клинка. Этот мужчина был убит до того, как превратился в это существо. Жестоко зарезан.
Не выдержав, Ромария одёрнула руку и содрогнулась в резком приступе тошноты, припала на колени и справила его в сторону.
— Мы ведь не видели того, что случилось, — продолжал Горвен. — Мы были лишь свидетелями конечной схватки между Мелдаром и духом. Но мы не знали, что было в начале. Откуда у принца посох? Ты не думала?
— Он отнял его у демона, когда его воины…
— Воины? Какие воины? Он сказал нам, что то существо уничтожило его воинов! Но это не так! Этот человек умер от клинка! Пойми, Ромария, принц обманул всех нас! Он принёс этих людей в жертву демонам, чтобы получить своё оружие! Эти духи лишь встали на нашу защиту, но не справились с ним! Он должен был умереть в тот день! Должен был быть убит!
Она медленно попыталась отползти назад, думая, сможет ли сбежать отсюда, пока её сосед разошёлся в тираде, испуская свой праведный гнев. Осторожно осмотревшись, она нашла брешь, в которую могла бы попытаться сбежать. Сбежать? Неужели она сможет скрыться от этих тварей? Эти безумцы убьют её. По щекам женщины полились слёзы отчаяния, но она решила не сдаваться. Если у неё был шанс выжить, необходимо было использовать его. Но внезапно Горвен замолк и снова обратил на неё всё своё внимание, заставив замереть на месте.
— Ты не веришь, — прошептал он мрачно. — Всё ещё продолжаешь отрицать очевидное.
Она хотела было возразить, но не могла выдавить из себя ни слова от ужаса. Что она может сказать? Как она может убедить его в том, что он не прав, если её лицо слишком явно отражает её истинные чувства?
Он решительно повернулся к ней, и его взгляд снова был необычно твёрдым, пригвождающим к месту.
— Ты можешь оставаться слепа, — заключил он с презрением, а вокруг начали мерцать фиолетовые искры. — Можешь пытаться жить по-старому. Но он всё изменит. Как раньше уже не будет. Он идёт к разрушению, и со временем ты это поймёшь. Если мы не сумеем его остановить, то ты увидишь, кто он на самом деле, но будет уже поздно. А пока можешь попытаться забыть о том, что видела. Или сбежать к принцу и рассказать ему обо всём, но это бесполезно. Он не найдёт нас. С каждым днём нас будет всё больше. Скоро мы будем повсюду.
С внезапным хлопком они все исчезли, заставив Ромарию вновь вздрогнуть. Она ошарашено огляделась по сторонам, но не увидела никого. Сумеречный лес был абсолютно пуст, лишь на ветках покачивались жуткие плетёные куклы.

Лорд Этвальд прибыл из дворца измотанным, будто после тяжёлой физической работы. Официальным поводом его визита было справиться о самочувствии старого друга — короля Кануса. Под опекой лучших паладинов города он уже очнулся и, пусть и медленно, но восстанавливал свои силы, так что через несколько недель должен был встать на ноги. Но охрана дворца по приказу регента не пускала к нему никого. Отчасти так было даже лучше, ведь это давало определённые гарантии, что король будет жив. Его смерть в этих стенах сразу станет пусть и не прямым, но доказательством вины Мелдара. А уж сотворить из этого должную степень шума, чтобы скинуть безумца с оккупированного трона, Этвальд сумеет.
Хотя в последнее время он был не настолько уверен в своих силах. Ощущение чьего-то взгляда, преследующего его, усилилось. Мог ли Мелдар следить за всеми через свой посох? Доказать это будет непросто. И, чтобы уничтожить его, нужно будет для начала избавиться от демонического оружия. Но по всему замку сновала охрана, и даже статус лорда не позволял ему как раньше свободно передвигаться по коридорам. Они постоянно задавали ему неудобные вопросы и преграждали путь. Он хотел проникнуть в королевские покои под предлогом проведать здоровье новорожденного, но сомнение на лицах стражи явно дало ему понять, что лучше не настаивать. Он получил заверения на словах, что с Энбурианом всё хорошо, и был вынужден покинуть дворец.
Нужно было придумать что-то, но, как назло, все варианты в голове не складывались в единую схему действий, которая не несла бы ему столь катастрофических рисков. Он мог потерять всё из-за какой-то мелкой промашки. И особенно портило ситуацию то, что его управляющий, который обычно занимался связями с исполнителями грязной работы, исчез. А снующие поблизости констебли нисколько не вносили покоя в его размышления.
К сожалению, один из них встретил его дома, от чего он едва сумел сдержать усталый стон.
— Лорд Этвальд, я — офицер Моргарно. Нам необходимо уточнить некоторые сведения по поводу Вашей прислуги.
— Вот как? — несколько растерялся он. — Я бы, конечно, направил бы Вас к своему управляющему…
— Как раз в отношении него. Боннас Воррафел был найден мёртвым в одном из стоков. Судя по всему, его зарезали.
— Как? Когда? — Этвальд побледнел и покачнулся назад, опёршись о стену за спиной.
— Несколько дней назад. И здесь есть первая странность. Почему ни его жена, ни Вы, не сообщили о его пропаже в полицию? Всё же это человек, который ведёт Ваши дела, вы не могли не заметить его отсутствия.
Лорд несколько растерялся. Если он скажет, что дал Боннасу поручение, последует встречный вопрос — какое. А зачем он мог направить своего управляющего в тот район города? Это выглядит подозрительно.
— Он сообщил, что плохо себя чувствует, и, так как все дела были сделаны, а мы с супругой отправлялись на приём к королю, я позволил ему взять выходной.
— Но его жена сказала, что в тот день он не вернулся домой. Хотя их дом находится неподалёку от Вашего поместья, в хорошо охраняемом районе. Что он мог делать на улице Эдельвейсов, где было найдено его тело?
— Почему вы задаёте эти вопросы мне? — раздражённо переспросил Этвальд, нахмурившись. — Откуда мне это знать?
— Вы не давали ему никаких поручений?
— Я же сказал Вам, что дал ему выходной!
— Хорошо, Лорд Этвальд, благодарю Вас за потраченное время, — окинул его подозрительным взглядом констебль и вышел из поместья. Его собеседник же медленным шагом прошёл в зал и упал в кресло, глядя в никуда. Кольцо сжимается, вражеские тиски вокруг его шеи затягиваются. Не важно, как Мелдар сделал это, важно — как смерти его слуг повлияют на дальнейшую игру принца. Что они влекут за собой? Всего лишь несколько пешек. Но какие следы они оставили?
Внезапное ощущение заставило его вздрогнуть и повернуть голову. Языки пламени в камине колыхались, заставляя тени на стенах плясать. Ему казалось, что вместе с ним в этом зале был ещё кто-то, кто сверлил его затылок взглядом и анализировал каждое его действие, каждое произнесённое слово. Словно ошпаренный, лорд выскочил из кресла и метнулся прочь из особняка, направляясь к своим конюшням. Даже не оседлав жеребца, он вскочил на него и схватил за гриву, направляя вперёд. Кучер, едва успевая, открыл ему ворота, и Этвальд проскакал мимо, направляясь по вечерним городским улицам в Собор Света.
Он ощущал, как безумие подступает к нему, как отчаяние захлёстывает его из-за полной безвыходности ситуации. И, лишь переступив порог он отделался от этого чувства. Тёплые потоки света, исходящие из десятков источников — огромного витража, изображающего пришествие людей к текущей вере; от ладоней паладинов, благославляющих посетителей одного за другим; от великолепной стеклянной люстры, отражающей все лучи вокруг, казалось, внутри неё самой копится этот живительный свет.
Тень за его спиной, едва двинувшись следом, чуть не растаяла, лишившись кисти одной руки, в связи с чем отступила наружу, слившись с силуэтами десятков прихожан на больших серых кирпичах собора.

В этот раз лорд Этвальд шагал по королевскому замку уверенным и твёрдым шагом. Встречных стражников он сверлил испытующим взглядом, но никто из них не пытался остановить его по дороге в покои правителя. Спасибо королевскому гонцу, идущему перед ним. Канус очнулся и вызвал своего старого друга и советника для обсуждения очень важного вопроса. Да, в письме не было сказано, о чём пойдёт речь, но Этвальд прекрасно понимал, что иной темы и не может быть: Мелдар.
Войдя в просторную богатую комнату, он на мгновение опешил. В кровати лежал не тот человек, подле которого он находился около десятка лет, а дряхлый осунувшийся старик, смотрящий на него с едва приподнятыми веками и открытым в хриплом дыхании ртом. На мгновение лорд засомневался, получится ли у них отобрать власть у регента, ведь Канус совершенно не был похож на человека, способного принимать взвешенные обдуманные решения, править как подобает королю. Вариант с переворотом и передачей власти совету тоже был слабоват, ведь большая часть влиятельных советников погибла на приёме. Остались лишь их наследники, которые толком ещё не освоились на своих местах и не накопили должного влияния.
— Мой король, — прошептал лорд, припав на колено в почтительном поклоне. Не стоило так прямо выдавать своего разочарования увиденным.
— Анвер... мой друг, — прошептал Канус, сумев приподнять руку в его сторону. — Прошу, подойди.
Этвальд поднялся и исполнил его просьбу, сев в кресло подле кровати, но всё же бросил настороженный взгляд на стоящего рядом паладина
— Радрон, прошу, оставьте нас, — уловил его взгляд Канус и обратился к своему лекарю.
— Не стоит. Думаю, семейный целитель итак посвящён во многие Ваши тайны, и ещё одна не будет лишней, — вмешался Этвальд, а затем с беспокойством спросил. — Как Ваше самочувствие?
— Я уже слишком стар для таких потрясений, — усмехнулся тот. — То, что сделали лекари — настоящее чудо. Я уже думал, что вознесусь в Чертоги Света.
— Кто мог сотворить такое? — понизил голос лорд. — У меня в голове не укладывается, неужели кто-то мог пойти на столь отчаянный шаг?
— Я не знаю, — отвёл взгляд в окно Канус. Это несколько разочаровало Этвальда, ведь он надеялся, что король всё же выскажет свои подозрения в адрес сына, но затем тот продолжил. — Тот день… это нечто кошмарное. Столько невинных людей…
— Для кого-то они не были невинными, — мрачно сказал его собеседник, направляя тему в нужное русло. Взгляд старика вернулся к нему.
— Я понимаю, Анвер… что ты хочешь сказать. Мой сын пропитан ненавистью… ко всем вокруг, — старик на мгновение отвёл взгляд, вспоминая выражение лица Мелдара на приёме, когда тот наблюдал за мучениями собственного отца. — Но я не могу поверить, что он мог… своих малышек…
Канус содрогнулся, скривился от рыданий, и Этвальд успокаивающе положил ладонь на его руку, ожидая, когда его повелитель соберётся с силами, отдышится и снова будет в состоянии говорить. Радрон приблизил горящие светом ладони к плечам правителя, и муки того, как и дрожь в теле, ощутимо уменьшились.
— Я тоже так думаю, но опасаюсь другого, — кивнул гость. — Вдруг мы просто не понимаем масштаб последствий его соприкосновения с этим посохом? Что если это оружие сделало его другим, обратило его душу во тьму? Если с ним в руках он способен был сотворить это, убить такое количество людей?
Канус промолчал, с ужасом вспоминая тот ледяной взгляд хищника, исходящий из глаз его сына. В какой-то момент он начал понимать, что верит в слова своего советника, что это объясняет всё.
— Он жаждет власти ещё неистовее, чем прежде, — продолжил Этвальд, понимая, что зерно сомнения попало в благодатную почву. Даже паладин смотрел на него пусть и с ужасом, но пониманием. — И кто знает, что он предпримет, когда добьётся её? Никем не ограниченной власти. Что это проклятое оружие внушит ему делать дальше? Я боюсь, мой король, что мы как никогда близко стоим на пороге войны. Он уже вынес приказ о создании особого подразделения воинов, там он собрал людей, которых уже наделил силой через этот посох. Через полгода он планирует расширить его, открыв набор новобранцев. Здесь, в замке, они примут на себя проклятие, которое осквернит их душу перед Светом. Он создаёт армию, прикрываясь необходимостью уничтожения некоего культа, скрывающегося в наших землях, но кто знает, куда тьма опустит этот молот в его руках?
— Что мы можем, Анвер? Что я могу? У меня нет сил.
— Но Вы ещё король, Ваше Величество, — улыбнулся Этвальд. — Мы с Вами неоднократно обсуждали вопрос о расширении полномочий совета, о его праве вето на королевские указы и наделении короля обязанностью согласовывать с ним свои решения. Вы ждали, когда принц вернётся из своего странствия, думая, что он сумеет повзрослеть. Но, давайте будем честными. Он не вернулся. Вместо него прибыл прислужник демонов под личиной Вашего сына, который пытается окунуть наши королевства в тьму и кровь.
— Но как широкие полномочия совета помогут в решении этой проблемы?
— Лишат его единоличной власти. Мы сможем сдержать его и найти способ спасти от проклятия. Да, этого будет недостаточно. Главный шаг на этом пути — уничтожить этот осквернённый посох. Он оказывает на принца слишком большое влияние, ведь Мелдар ни на секунду с ним не расстаётся. Он одержим им. Надеюсь, если лишить его этого артефакта, он сумеет со временем оправиться, стать тем же, кем был раньше, а, может, и лучше. Но я не знаю, как это сделать. Не представляю, бывают ли моменты, когда он оставляет оружие где-то поодаль от себя. Опасаюсь, что он даже спит с ним.
— Я могу попросить кого-то из слуг уличить момент, чтобы забрать посох, — внезапно предложил Радрон.
Лорд с интересом посмотрел на него. Оставить паладина свидетелем было отличной идеей, хотя изначально он воспринимал третьего человека в комнате лишь как дополнительную защиту от дезинформации в случае, если Мелдар решит-таки закончить начатое на приёме. Но теперь ему в руки угодили исполнители, имеющие доступ к закрытым для него и его людей частям дворца. Ещё и совершенно бесплатно и с большей гарантией результата, ведь на что только не пойдут люди, веруя, что совершают это ради благого дела.
— Но если посох способен отравлять душу человека при соприкосновении? — спросил он, не сводя глаз с паладина. — Если привлечённые Вами люди по неосторожности тоже попадут под проклятие и будут обречены?
Было видно, что Радрон замешкался в нерешительности, его глаза метнулись вниз, словно в поисках укрытия, но затем снова вернулись к Этвальду.
— Я попрошу их не вмешиваться. И в нужный момент сам заберу оружие у принца, — отчеканил лекарь.
— Вашей силы и чистоты духа хватит?
— Радрон не подведёт, — вступился за него Канус. — В этом можешь не сомневаться, Анвер. Что же до указа… Он готов?
— Хранится у меня дома, осталось только подписать и отдать на объявление, — очень сложно было сохранять спокойный, даже несколько вымученный тон, делая вид, что сложившаяся ситуация не радует никого, когда всё внутри рвалось прыгать и скакать от счастья, словно малое дитя. Благо Этвальд давно научился сдерживать свои истинные чувства и играть заданные роли.
— Хорошо… Я готов подписать его… — поморщился король, приподнимаясь в кровати. — Пошли за ним гонца.
— Боюсь, гонец не сумеет найти его среди моих документов, Ваше Величество. Я отправлюсь сам. Не переживайте, я вернусь настолько быстро, насколько смогу.
— Хорошо, Анвер. Я буду ждать, — кивнул Канус, снова переведя взгляд в окно. Этвальд поднялся на ноги, бросил паладину многозначительный взгляд, кивнув, и отправился прочь, перейдя в определённый момент на бег. Чувство чужих глаз, смотрящих на него, не могло заглушить его эйфории, от чего он улыбался во весь рот. Если Мелдар смотрит, пусть смотрит. Пусть осознаёт, что уже проиграл.

Последние дни офицер Моргарно работал не покладая рук, складывая добытые им элементы мозаики в единое целое. Его расследование началось с найденного трупа на улице Аккоражио. Местный дворник обнаружил в сливной решётке не самый обычный мусор. Сток, протекающий через тихий район гетто, включающий в себя несколько улиц, десятки домов. Это тело изуродованное водой и встречным мусором, могло стать очередным неопознанным трупом, если бы не отличительная черта — с трудом, но сохранившийся вышитый герб на кармашке его потрёпанного одеяния. Сложно было не узнать геральдику Этвальдов — одной из самых богатых семей королевства, имеющих в собственности несколько отраслей производства, а потому большое количество складов в одном из районов города. Подобные знаки отличия обычно носили представители их дома, не члены семьи, а подручные и слуги.
Но сразу Моргарно приходить в дом лорда не стал. Он прекрасно знал о подковёрных интригах и перипетиях в богатых семьях, и понимал, что узнать что-то там навряд ли получится. Для выяснения обстоятельств гибели слуги нужно было понять о ней самой чуть больше. Взяв ищейку по имени Чалк, офицер отправился на поиски, прочёсывая стоки и улицы над ними, пока пёс не нашёл нечто похожее на след. Большой спуск к каналам на улице Эдельвейсов, где на каменных ступеньках запеклись капли крови. Приглядевшись к мутной воде, офицер заметил в ней блеск, и, ещё спустя некоторое время, окончательно укрепился в мысли, что видит лезвие кухонного ножа. Даже если это — орудие убийства, вода смыла все следы.
Но внезапно с другой стороны канала послышался хриплый голос, усиливающийся эхом.
— Унесло твоего друга, можешь не искать.
Моргарно вздрогнул и отпрянул от воды, вглядываясь в скрюченный силуэт на другой стороне. Тень полностью скрывала незнакомца, судя по всему, одного из местных бродяг. Чалк залился лаем, словно вместе с хозяином был застигнут врасплох. Но как они оба могли не заметить здесь присутствие человека? Хотя, вероятно, на нюх собаки влияла окружающая вонь.
— Откуда ты знаешь? — Морграно повысил голос, пытаясь перекричать шум воды, прикрыл рукой глаза от слепящего со стороны солнца, но всё равно не мог разглядеть собеседника.
— Я видел, как его сбросили в канал.
— Кто сбросил? — похолодел констебль, понимая, что случайно наткнулся на ценного свидетеля или участника убийства.
— Мужчина, что живёт неподалёку, — некто вырос в размерах, поднявшись на ноги, а затем указал в сторону одного из домов. — Там.
Моргарно перевёл взгляд, увидев пострёпанное временем и близостью к каналу здание, а затем снова посмотрел на незнакомца, но того уже не было. Ошарашенный внезапным исчезновением нищего, офицер со своим четвероногим спутником перебежал через лестницу на другую сторону канала, но нашёл там лишь брошенное старое тряпьё. Чалк не смог взять след незнакомца, и констеблю осталось лишь размышлять, было ли это наяву или лишь померещилось ему из-за обильных испарений зловонной воды.
В указанном доме жило несколько мужчин, и Моргарно предусмотрительно не стал являться к ним, а для начала опросил соседей, не слышали ли они в последнее время необычных звуков, не замечали странного поведения соседей. И вот, в квартире одной миловидной старушки с очень плохим зрением, но зато отменным слухом, он нашёл то, что искал. Женщина поведала, что её сосед итак всегда вёл себя странно, ведь скорее всего был бандитом — скрытный, с бегающими по сторонам глазами, но с крупным тренированным телом, что говорило о частых физических нагрузках. Конечно, с таким описанием можно было бы всех жителей гетто записать в преступники, но, осмотрев скромное жилище женщины, он заметил небольшое багровое пятно на полу, и, переведя взгляд на потолок, увидел такие же подтёки — сверху стекала кровь.
Тут же события того вечера встали на свои места, рисуя в голове следователя картину. Боннас, получив некое поручение от своего хозяина, прибыл в квартиру жильца сверху, где, скорее всего произошла ссора. Если бы убийца планировал устранить гостя в своём жилище, предпринял бы больше действий, чтобы не допустить подобных явных следов преступления. Судя по словам старушки, беседа между мужчинами проходила на повышенных тонах. А затем, похоже, в пылу ссоры один из них нанёс второму несколько ножевых ранений. Но было слишком рано для того, чтобы избавляться от трупа. Преступник дождался, пока стемнеет, собрал свою жуткую ношу и избавился от неё в самом доступном для него месте. Но не учёл, что у него могут быть нежелательные свидетели.
Спустя несколько часов Моргарно вернулся в этот дом с полицейским нарядом и тюремной повозкой. Как и следовало ожидать, дверь им никто не открыл, потому пришлось её взломать. Типичное холостяцкое жилище пустовало, застать владельца не удалось. Выдав распоряжение объявить Риго Веймара в розыск, следователь приступил к обыску. И его внезапные находки оказались ошеломляющими. Тайник за небольшой доской под подоконником хранил в себе несколько долговых бумаг, среди которых внезапно затесалось подозрительное письмо. Вензельный подчерк, витиеватый слог, а под ним — схема, будто пиратская карта, обозначающая путь к чему-то, видимо, ценному. Так же в мусорном ведре среди прочего хлама валялась какая-то подозрительная склянка, довольно толстая и дорогая на вид, явно не из местных питейных.
“Змей затаился в своём логове под розовым кустом. Я годами охотился на него и близок к своей цели, как никогда. Я подложил ему приманку, она уже в одной из его нор, но забыл подсластить, от чего он может на неё не клюнуть, и все мои старания будут впустую. Мой друг оставит для тебя нужный ингредиент в Рифовом парке вместе с моей благодарностью. Прошу, исправь мою оплошность, и мы наконец-то изведём змея. Тебе нужно лишь успеть настичь на рассвете его кормильца”.
Весь вечер того дня у Моргарно из головы не шло это письмо и сокрытый в нём смысл, пока случайно оброненная фраза коллеги не натолкнула его на нужную мысль. Змей под розовым кустом. Змеи и розы были на гербе королевской семьи. Так он внезапно влился в группу по расследованию отравления на торжественном приёме в замке, совершенно случайно отыскав исполнителя чужого заказа. Но кто был заказчиком? Конечно, ответ казался совершенно очевидным. Именно поэтому в данный момент констебли обыскивали особняк Этвальдов, а сам Моргарно вышел по сигналу патрульного, которого он попросил о предупреждении, когда на пороге будет замечен хозяин поместья. Лорд мчался домой со скоростью молнии, окрылённый счастьем, и увиденные слуги закона явно опустили его на землю.
— Снова Вы? — рыкнул он в адрес подошедшего к нему Моргарно, а затем начал распаляться от переполняющей его злости, которую он сдерживал слишком долго. — Надеюсь, Вы потрудитесь предъявить мне Ваш ордер, а затем освободите дорогу к моему кабинету. Иначе я донесу жалобу лично королю, и это будет последним днём, когда Вы работаете в полиции, а, может быть, и разгуливаете на свободе! Мне некогда тратить на Вас время, меня ожидает настоящий правитель этого королевства!
— Да, у меня есть постановление на обыск Вашего дома, — стойко выпрямился перед ним офицер, протягивая две бумаги. В это время со сторон подтянулись несколько констеблей. — А вместе с ним и постановление о вашем аресте, Лорд Этвальд.
— Что? Почему? — растерянно забегали глаза Анвера по бумагам в его руках, по полицейским, взявшим его под локти, и по стоящему перед ним Моргарно.
— Вы обвиняетесь в покушении на королевскую семью, а так же массовом убийстве, — объявил твёрдо констебль. — Вас доставят под стражу в темницу Вельзефрайн до окончательного вынесения судом приговора.
— Вы не имеете права! Вы заплатите за это! — закричал Этвальд, вырываясь из их рук, но они были слишком тверды и неумолимо тащили его к экипажу. Цепи сомкнулись на его запястьях, когда его развернули спиной к Моргарно и толкнули вперёд, от чего он стал лишь ещё больше вырываться и кричать о несправедливости обвинений. Следователь задумчиво смотрел ему вслед. Он не сомневался,что за спиной лорда множество эпизодов, которыми он заслужил эшафот, но всё же что-то здесь не сходилось. Всё было слишком гладко, слишком складно, и в то же время сомнительно. Продолжая размышлять об этом, он присоединился к обыску, разыскивая ещё какие-нибудь следы преступной деятельности лорда, не обращая внимания на рыдающих членов семьи (леди пришлось даже выпить несколько успокоительных настоек от излишнего волнения), на поникших слуг. И всё же это ощущение не покидало его. Он ошибся. Он где-то ошибся.

Минуты тянулись вязко и долго. Канус с волнением ожидал возвращения лорда Этвальда. Радрон отправился к прислуге, чтобы заручиться их помощью. Король заверил его, что не стоит излишне беспокоиться, и он сможет подождать возвращения паладина. В конце концов, он чувствует себя вполне нормально, а стража у дверей не пропустит внутрь никого, включая Мелдара, под предлогом “король очень устал и спит”. Беспокоиться было не о чем.
И всё же Канус переживал, Странное чувство тревоги где-то в глубине души не покидало его и нервировало, как настойчивый зуд. Он перевёл взгляд в окно, наблюдая за проплывающими безмятежными облаками, старался дышать размеренно и ровно, чтобы унять беспричинное волнение.
Внезапный шум заставил его перевести внимание обратно в комнату. Сбоку от кровати выросла тень, на ноги поднимался его сын, сжимая в руках посох.
— Мелдар? Что... как ты здесь оказался? — прошептал он со страхом, всматриваясь в эти ледяные глаза и в пугающую коварную усмешку.
— Я подумал, что ты должен знать имя человека, который сотворил с нами весь этот кошмар, — произнёс принц, подойдя ближе, практически вплотную к своему отцу. — Сегодня я подписал разрешение на его арест.
— Кто? — выдавил из себя Канус, чувствуя, что ему всё тяжелее говорить от усиливающегося волнения.
Казалось, что Мелдар стоит над ним, возвышаясь, и наслаждается этим ощущением, видя, как растерян, испуган и беспомощен его отец. Он будто смаковал каждую секунду, медля с ответом.
— Лорд Этвальд, — объявил негромко принц, но это прозвучало, словно гром среди ясного неба.
— Ложь, — прошептал шипя Канус, чувствуя, как грудь сдавил резкий спазм. Казалось, сердце разбухло и стучало так громко и так часто, что готово было вырваться из груди. Его бросило в жар, дыхание стало неровным, будто он не мог надышаться, сколько бы не пытался хватать ртом воздух. Пальцы нервно сжали простыни, и он зашевелился, словно пытаясь выбраться из кровати. — Ты лжёшь… Как ты это сделал? Как?
— Жалкое зрелище, — презрительно скривились губы Мелдара. — Ты готов поверить этому интригану больше, чем собственному сыну. Готов отдать ему и ему подобным на съедение наше королевство, наш род, наши идеалы. Готов закрыть глаза на все их прегрешения. Готов отвернуться от своих родных. Воистину ты никогда не был из Аствальдских. Лишь самозванец на троне. Но я исправлю это недоразумение.
Его рука вытянула из-под головы старика подушку. Канус попытался закричать, но из горла не вырывалось ничего кроме хрипа. В одно мгновение сын накрыл его лицо, вдавливая в кровать с силой и остервенением, которые он копил годами, помогая себе этим проклятым посохом. Старик импульсивно пытался отбиться, но лишь несколько раз обжёг руку, едва коснувшись демонического оружия. Он был уже слишком слаб, чтобы бороться за жизнь, а потому его сопротивление продолжалось недолго. Его тело обмякло, но Мелдар всё равно продолжал давить. Он улыбался, наблюдая из глаз фантома, как Радрон, договорив со слугами, возвращается к королю, преодолевая торопливым шагом коридор за коридором. Эти яростно верующие селяне, за благословение светом готовые на что угодно, позже поплатятся жизнью за согласие помогать паладину.
Принц отстранился, приподняв своё орудие убийства, оценил отсутствие внешних следов насилия, после чего аккуратно положил подушку обратно под голову отца. Усмехнувшись напоследок, Мелдар отступил на шаг и отпустил посох, растворяясь в тенях.
Радрон вернулся спустя несколько секунд после исчезновения из комнаты наследника и тут же опешил. Он подскочил к явно бездыханному телу Кануса, прикладывая светящиеся ладони, но не чувствовал отклика. Из глаз паладина сорвались слёзы отчаяния. Зачем он оставил своего правителя без присмотра? Зачем оставил его?
Повинуясь внезапной вспышке ярости, он метнулся наружу, открыв дверь одним рывком и бросившись к страже.
— Кто заходил сюда? Кто входил в покои короля? — рявкнул он на опешивших воинов.
— Никого, сир, — растерянно ответил один из них. Радрон схватился за голову, мечаясь у входа и думая, что же ему делать дальше. Затем он всё же решился взять себя в руки, закрыл дверь и отправился к покоям Мелдара, чтобы сообщить ему траурную новость.

Сумерки окутали комнату, и Лилиан зажгла свечу, продолжая напевать колыбельную и покачивать люльку малыша Энби. Он сладко спал, но она будто боялась отвести от него взгляд хотя бы на мгновение, смотрела на него и нежно улыбалась. Забота, граничащая с одержимостью. Да что они понимали? Неужели они могли понять, насколько ей страшно сейчас? После всего, что случилось.
Старший сын и единственный наследник Мелдара погиб по неосторожности, её малышек убили неизвестные. Благо, старшей дочери повезло, как и ей самой. Когда Радрон услышал крики, он выбежал из своей комнаты и наткнулся на супругу принца, почти дошедшую до его двери и припавшую к стене от жуткого спазма. Похоже, Изи и вовсе досталась малая доза яда, она выглядела вполне здоровой.
Хотя, насколько бы страшно это не звучало, Лилиан переживала смерть девочек не так остро, как Мелдар, как и не так сильно радовалась тому, что Изи всё же выжила в этом кошмаре. Всё чаще она ловила себя на мысли, что ей это безразлично. Что она жалеет, что всё сложилось именно так. Что снова ничего не вышло, и её ненавистный муж остался рядом с ней. Что это всё продолжается.
До того, как между ней и Анвером Этвальдом разгорелся роман, её не покидало гнетущее ощущение собственной ненужности. Она была лишь тенью, инструментом для порождения наследников для королевской семьи. С того самого момента, как перешагнула этот порог. И поначалу она принимала это как подобает, с нужным пониманием, как и все девушки её возраста. Она представляла, что будет идеальной женой для своего мужа, прекрасной матерью для своих детей, в которых будет воспитывать честь и благородство, присущее людям королевских кровей.
Но реальность оказалась другой, тлетворное влияние Мелдара, относящегося с презрением ко всем, кто его окружал, частично переносилось на его детей. Изи выросла капризной и избалованной, оберегаемая отцом и взрощенная на его рассказах о величии былой империи, которую необходимо возродить. Их покойный сын Денрик, который должен был стать наследником короны после Мелдара, и вовсе был похож на него во всём, будто копия. Валери и Глория тоже редко слушались мать и в основном воспитывались нянечкой. Лилиан стала отрешённой от всего происходящего и всё чаще чувствовала себя чужой в этом замке. Здесь ей было трудно дышать, и она мечтала вырваться из этой клетки.
И тогда в её жизни появился Анвер. Галантный воспитанный мужчина, немного старше Мелдара, но разительно отличающийся от него. Он проявил к ней интерес, нежность и внимание, которых ей так не хватало. С ним она почувствовала себя не тенью. С ним она ощущала себя живой. Он показал ей, что такое любовь, и она окунулась в это новое для себя ощущение без остатка. И, словно проблеск в бесконечном мраке её жизни, появился Энби, которого она уж точно ни за что не позволит испортить своему непутёвому мужу.
Она понимала, что им с возлюбленным пока не суждено воссоединиться, но он уверял её, что всё будет иначе. Что наступит момент, когда они будут вместе. Мелдар сгинет из её жизни, и ради неё Лорд Этвальд уйдёт из опостылевшей ему семьи. Он станет её мужем, стоит им только избавиться ото всех препятствий на этом пути. На этом приёме она ощущала, что этот момент как никогда близко. Когда они кружились с Анвером в танце, она чувствовала, что ещё немного — и всё свершится.
Если бы праздник не обернулся кошмаром. Сейчас она ощущала, как тени вокруг неё сгущаются. Она так давно не видела своего возлюбленного, и новрождённый сын остался единственной отдушиной. Она не выходила из его комнаты, не покидала его надолго, не только потому, что боялась за его жизнь, но и потому, что возврат обратно в реальность, где ничего не изменилось, кроме её отношения ко всему вокруг, был просто невыносим.
Внезапно дверь открылась, и в комнату просочился Мелдар, заставив её вздрогнуть. Он встал, прислонившись к двери, словно собирался не выпустить её наружу. При виде мужа Лилиан напряглась и присела на кровати, внимательно наблюдая за его движениями, будто опасалась нападения с его стороны.
— Отец умер, — мрачно сказал он, прервав наконец затянувшееся молчание.
— Что? Дядя Канус? — прошептала она, прижимая к себе одеяло, не в силах поверить в его слова. — Как? Когда?
— Сегодня днём. Не справился с последствиями отравления, — мрачно и сухо констатировал он, опустив голову.
Из глаз Лилиан хлынули слёзы, и она тихо зарыдала, боясь разбудить сына. Король Канус был единственным в их семье, кто относился к ней с благосклонностью. Умудрённый опытом, он напоминал ей добродушного отца, которого у неё никогда не было. В её родной семье, где её растили исключительно в рамках приемлемого для неё поведения, она сталкивалась лишь с требованиями, а здесь впервые получила понимание, пусть и не во всём. Именно благодаря ему ей было проще мириться со своей участью. Теперь же его не стало.
— Но есть и хорошие новости, — добавил он не менее мрачным тоном, чем раньше. — Я дал разрешение на арест подозреваемого в отравлении на приёме. Подумал, что тебе будет интересно узнать имя виновника.
Дал разрешение? Когда у короля запрашивали разрешение на поимку преступника? Лилиан ощутила, что здесь кроется какой-то подвох.
— Кто это? — выдавила она из себя, продавив ком в горле. Дыхание от волнения участилось настолько, что ещё немного — и она не сможет дышать, лишь будет глотать ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.
— Лорд Анвер Этвальд, — без каких либо эмоций, с совершенно каменным выражением лица ответил Мелдар.
— Нет… нет, это невозможно, — прошептала Лилиан, отводя взгляд, ощутив, что что-то в её груди оборвалось, и ему на смену пришла жуткая пустота и отчаяние. Этого просто не могло быть. Но затем она снова посмотрела на мужа, и эмоции сменились всплеском ярости. — Ты! Это всё ты! Ты виноват! Ты всё это подстроил!
Она кричала обвинения, бросившись к нему и схватив за грудки, вжимая в дверь, словно рассчитывала выбить признание. Или хоть что-то помимо этого каменного выражения лица, что говорило бы о его причастности. Злорадную усмешку, торжествующий взгляд, тень наслаждения от чужих страданий. Она била его руками в грудь, из её глаз хлынули слёзы, а приступы рыданий стискивали изнутри. Он схватил её за запястья, оставаясь всё таким же ледяным и бесчувственным, от чего она ощутила своё абсолютное бессилие и сжалась от боли и страха. Её вопли разбудили Энби, и он кричал за её спиной, но она будто не замечала этого. Она обратила внимание на сына, лишь когда Мелдар решительно отодвинул её в сторону и направился к кровати.
— Нет, не смей его трогать! — прокричала она, метнувшись следом, но её муж уже поднял младенца на руки и прижал к себе. Он отстранился от её вытянутой руки и смерил её взглядом, будто безумную.
— Прекрати, Лилиан, ты его пугаешь! — рявкнул он, подавив её сопротивление, а затем начал покачивать ребёнка, успокаивающе шипя и убаюкивая. Это заставило женщину окончательно растеряться в полном непонимании происходящего. Холодность прошла. Глядя на мальчика, Мелдар по-отечески улыбался, от чего казался не чудовищем, которым она привыкла его воспринимать, а человеком. Счастливым отцом. Только это был чужой ребёнок, и он прекрасно это знал. И уж точно не мог так просто забыть об этом.
— Чего ты хочешь? — прошептала она в отчаянии. — Зачем ты пришёл?
— Я подумал, что ты должна знать, кто убил наших детей, друзей, знакомых.
— Он не мог… — простонала она в мольбе.
— Следствие считает иначе. Останется лишь суд, где ему вынесут приговор, а затем он отправится на плаху.
Нет, он никогда не был человеком, лишь притворялся им. Он продолжал улыбаться малышу, говоря эти страшные слова. Ведь ребёнок не понимал, что этот изверг говорит о том, что в ближайшее время его отец умрёт. Отец, который так ждал и хотел его…
— Пожалуйста… — прошептала она едва слышно, глядя на Мелдара с мольбой. — Прошу, хватит… Позволь нам просто уйти.
Принц перевёл взгляд на неё, и в одно мгновение он стал холодным и жестоким, будто пронзающим насквозь.
— Всё зависит от степени его вины и от него самого, — сказал он, и в его тоне она уловила хищные нотки, от чего дрожь пробежала по её телу. — Но мы с тобой навестим его через несколько дней. Может, ты поймёшь, Лилиан, что дело отнюдь не в тебе.
Снова улыбнувшись малышу, он погладил его по голове и аккуратно положил обратно в люльку, после чего вышел, оставив её в звенящей тишине. Она ощущала себя сломленной, потерянной и беззащитной перед сгущающимися сумерками, от чего дрожала в страхе, сжимая в руках простыни, и продолжала тихо плакать, пока Энби спокойно засыпал в своей кроватке.

Значит, им всё же удалось? Офицер Моргарно сидел поздним вечером, собирая все факты воедино.
Приспущенные флаги и тёмные гобелены на стенах замка извещали всё королевство о постигшей его трагедии. Глашатаи объявляли о смерти правителя на площадях, сообщали даты похорон и коронации принца-регента. Отравители добились своего. Или всё же нет?
На днях, благодаря бдительному свидетелю, который пожелал остаться неизвестным, полиции удалось выйти на скрывающегося в деревне Вингерлоу на границе с королевством Регна Риго Веймара. Он явно планировал побег и готовил документы и оказался бы вне досягаемости полиции Араторна, если бы не селянин, пожелавший остаться неизвестным и вообще каким-то чудом прознавший о розыске подозреваемого. При обыске у мужчины было обнаружено пропавшее колье из дома Этвальдов, но Моргарно пока не спешил возвращать его законной владелице. Кажется, эта вещь всё же играла свою роль в произошедшем.
Долгое время офицер пытался понять мотивы лорда Этвальда. Для чего ему отравлять столько людей? Ведь в его руках итак была практически вся власть. Основные производства принадлежали ему, в деньгах он совершенно не нуждался — всё же он заправлял делами своей семьи, был главным представителем своего рода. Он был правой рукой короля и нашёптывал ему нужные решения. Моргарно не сомневался, что многие законы, ослабляющие нагрузку на крупных дельцов, но при этом понемногу ущемляющие работников и обычных людей в целом, были проведены явно по инициативе таких людей как Этвальд, убедивших короля, что иного пути развития нет.
На пути к его абсолютной власти стоял лишь Мелдар. И это массовое отравление было в первую очередь на руку принцу. Но у того было железное алиби — около тридцати человек из его отряда подтверждали, что в это время все они были в пути. Хотя, их излишне восторженные отзывы о принце стоило воспринимать с опаской. Потому Моргарно запросил стражу ворот, и те подтвердили, что принц со своей свитой вернулся ровно в ту же ночь, что и произошло отравление.
Судя по словам охраны замка, принц прибыл примерно тогда, когда и начался этот кошмар. Но также к замку прибыл и Этвальд. Причём стражники отметили, что лорд был сильно взволнован, хотя имел репутацию сдержанного галантного человека. Далее он так же не проявлял внешнего волнения до самого ареста.
Моргарно чувствовал, что он где-то ошибся, и это ощущение убивало его. Какие моменты были сомнительны во всём этом? Непонятные мотивы лорда. Странное поведение: зачем, имея столько денег на руках, которые не смогут вывести на заказчика, расплачиваться фамильным ожерельем, которое в тот же день было объявлено в розыск? Неужели в какой-то момент самому богатому человеку королевства не хватило денег, чтобы заплатить разбойнику?
Тогда мысли Моргарно перенеслись к другим деталям. До разговора с Этвальдом следователь первым делом посетил вдову убитого, чтобы разузнать некоторые детали о жизни управляющего. Ничего. Безупречная репутация. Долгая служба роду Этвальдов, двум их поколениям. Леди Джулианну Этвальд он воспитал практически с пелёнок, перешёл на верную службу к её супругу Анверу, урождённому Рейгнару, который решил взять более благозвучную и известную фамилию жены и приумножил состояние их семьи до ранее невиданных высот.
Но вдова Боннаса также рассказала, что её муж в последнее время был обеспокоен происходящим в чете Этвальдов. Леди стала часто принимать лекарства, её нервы были расшатаны, а периодически она страдала от нервных приступов. Лорд же часто оставался ночевать в замке. И, благодаря участию в расследовании отравления на приёме, Моргарно узнал некоторые слухи, ходившие при дворе. Танец лорда Этвальда с супругой принца был гораздо более чувственным, чем с собственной женой. И та наблюдала за этим со стороны, не в силах выразить прилюдно своих чувств и опасений. Она ушла с приёма раньше, сославшись на плохое самочувствие. И, благодаря этому, спаслась. Или это была не случайность?
Был и ещё один момент. На допросе Риго сознался в убийстве Боннаса, ведь тот стал обвинять его в том, что исполнитель подставил заказчика и угрожал сдать полиции, если тот не вернёт семейную реликвию. Мужчина понимал, что стал неудобным свидетелем, что вещь в его руках слишком приметна. Он согласился на условия слуги и отправился к своему тайнику, но это оказалось ловушкой. Благо, он был готов к нападению. Кухонный нож, которым зарезали Боннаса, изначально был оружием в руках его самого. Риго слишком много знал и должен был умереть в тот день. Он осознавал это, именно потому сохранил письмо.
И в этом куске бумаги тоже была своя странность, но всё встало на свои места лишь тогда, когда Моргарно приступил к обыску дома Этвальдов. Буквы немного, но отличались от тех, что были в записях лорда, словно были искусной подделкой. И сама бумага пахла тонким запахом женских духов. Версия о том, что преступление совершила леди Этвальд, была гораздо стройнее, чем в случае с лордом, пусть и опиралась на безумие от чувства ревности и стыда. Это объясняло оплату услуг ожерельем — ведь леди не вела дел и имела доступ к деньгам собственной семьи лишь через мужа. Он бы сразу заподозрил неладное, если бы она попросила у него крупную сумму на неясные цели. Так же понятнее становилось и отравление бочек в тот момент, когда они уже прибыли в замок, пусть и довольно смутно. Леди могла узнать о том, что её муж отправил партию вина с их виноделен в замок, каким-то образом выяснить конфигурацию коридоров дворца, чтобы нарисовать чёткий путь в подвалы с бочками. С исполнителем она могла иметь связь через Боннаса, или каким-то образом выяснить раньше, что её муж работает с тёмными личностями с улицы Эдельвейсов. А потом, осознав, что натворила, в отчаянии признаться мужу, когда они прибыли домой, из-за чего он в такой панике и поспешил вернуться во дворец.
Перед Моргарно лежал готовый ордер на арест. Оставалось лишь подписать его и собрать все необходимые подписи вышестоящего начальства. Но почему его рука не поднималась этого сделать? Решительно вздохнув, он поставил росчерк, не обращая внимания, что его сомнения так до конца и не улеглись. Всё же, действительно ли он не ошибся и в этот раз?

Лилиан покорно следовала за своим мужем в темницу Вельзефрайн. Она старалась не выдавать дрожи, её пальцы впились в шёлковый платок, наброшенный на плечи, а от одного взгляда на эти мрачные старинные стены хотелось кричать от боли и ужаса. Бедный Анвер, брошенный сюда лицом к лицу с этим кошмаром. Лилиан молилась Свету, что это суровое окружение не сломило, не изменило её возлюбленного.
Стражи, заметив королевскую чету, выпрямлялись по струнке и пропускали их без лишних вопросов. Мелдар вёл её всё дальше и дальше, глубже и глубже, и в какой-то момент Лилиан подумала, что это всего лишь ловушка. Он запутывает её в этом лабиринте, чтобы она не смогла выбраться. Он бросит её гнить здесь, и никто никогда не сумеет разыскать и освободить её.
Но они всего лишь добрались до конца коридора, страж отворил им дверь, и Мелдар нырнул в полумрак. Замешкавшись на мгновение, Лилиан последовала за ним. Внутри она ахнула, осознавая, что её худшие опасения подтвердились. Узкое помещение, где пахло сыростью и плесенью, освещалось единственным решётчатым окном в трёх метрах над полом, от чего в камере царил полумрак. Две половины комнаты разделяла решётка с толстыми металлическими прутьями, шириной в запястье Лилиан. Там виднелось какое-то ведро, тумба, на которой белела тарелка, кровать в дальнем тёмном углу комнаты, на которой лежал бесформенный тёмный силуэт, изменивший позицию с горизонтальной на вертикальную, когда внутрь вошли гости.
— Принц Мелдар, — ядовито прошипел Этвальд, сверля взглядом оппонента. — Чем обязан такой честью?
Лилиан сделала два шага вперёд, растерянно вглядываясь в тень своего возлюбленного.
— Анвер, — прошептала она с болью и припала на колени к решётке, обхватив её руками, будто желая просочиться внутрь и обнять его.
— Лилиан? — в его голосе сквозило сомнение. — Зачем ты здесь? Я не понимаю…
— Я предложил ей прийти, — сообщил Мелдар. — Поддержать тебя. Всё же, в последнее время многое изменилось.
Анвер встал со своего места, выпрямился и подошёл ближе, сверля противника взглядом и словно не замечая сидящую рядом Лилиан.
— Король Канус скончался, не справившись с последствиями отравления, — холодно и твёрдо известил его Мелдар. Поначалу лорд Этвальд опешил, отступив на шаг, а затем, переполненный яростью, метнулся вперёд и ударил по решёткам, заставив Лилиан в страхе вскрикнуть и отпрянуть назад.
— Ублюдок! Как ты мог так поступить с собственным отцом! Как ты посмел?! — проревел он, дёргая прутья на себя, будто поверил что сможет вырвать их с корнем при должном усилии.
— Ни к чему голословные обвинения, Анвер. Оставь это для следствия, — ядовито усмехнулся Мелдар.
— Всё следствие у тебя под колпаком! Ты подстроил это! Ты!
— И чем же ты можешь это доказать? — ехидно спросил Мелдар, явно остудив пыл Этвальда. Тот смотрел на него, пока мысли роем вились в голове.
— Где твой посох? — выдавил он из себя, не заметив в руках принца привычного предмета.
— В надежных руках моих подопечных. Они изучают его возможности. Ведь я сам опасался делать это, чтобы не попасть под его влияние.
— Ложь, — прошипел Этвальд. — Ты лишь оскверняешь их, совращая их души властью.
— Ты не хуже меня знаешь, что для этого не обязательно иметь на руках демоническое оружие, — усмехнулся Мелдар. — Нужно лишь уметь заводить правильных друзей. Или любовниц.
На этих словах принц перевёл взгляд на свою жену, заставив её вздрогнуть. Она бросила растерянный взгляд на своего возлюбленного, но тот продолжал смотреть на оппонента переполненным ненавистью взглядом и молчать.
— Правда у всего есть своя цена. В особенности если тебя уже связывают какие-либо обязательства. И твой мир, который ты так тщательно выстраивал, может дать трещину.
— Что ты сделал? — прошипел Этвальд, приблизившись к решёткам.
— У следствия появились новая версия по твоему делу, и с тебя могут быть сняты все обвинения, — улыбнулся Мелдар, заставив его опешить и отстраниться. — Новый подозреваемый уже задержан.
— Кто? — нет, никакого милосердия, никакой справедливости. Это чудовище смаковало возможность убить кого-то руками закона, лишь бы ударить побольнее своего оппонента. И Анвер готовился принять этот удар со всей стойкостью.
— Леди Джулианна Этвальд, — как бы между делом сообщил Мелдар.
Лорд опустил голову, поморщившись от неприятия. Какая-то бессмыслица, зачем ему это? Почему именно она?
— Она не могла, — прошептал он, думая, где же здесь расставлена ловушка для него.
— Может быть. Она тоже отрицает свою вину, пусть и несколько неуверенно, — продолжал тот же издевательски безразличный тон принц. — И следствие не склонно верить её словам. Всё же в вашем доме найдено большое количество опиатов, от которых у неё, видимо, развилась зависимость.
— Она нездорова, — пояснил лорд. — Это — лекарство.
— Может быть. Но это не отменяет того факта, что улики указывают на её вину.
— Ты подбросил их! Ты всё подстроил! — снова сорвался Этвальд.
— Было бы неплохо, да? — улыбнулся Мелдар. — Если бы был шанс обвинить меня и сослаться на моё безумие. Но пока мы имеем дело лишь с безумием твоей жены. Ты помнишь, когда оно появилось? Может быть тогда, когда ты начал ходить на сторону, наплевав на собственную семью? Когда сделал её гостьей в её собственном доме?
Говоря это, он медленно приближался к решётке, и ядовитая улыбка на его лице уже была явной.
— Так, может быть она не совершала этого? — предположил принц, играючи отведя взгляд в потолок. — Может кто-то, кто имел на неё влияние? Кто-то, кто имеет для неё определяющее значение в жизни.
— Чего ты хочешь? — прорычал Этвальд.
— Я приготовил приказ об освобождении и помиловании, но ещё не вписал туда имя. Хочу дать тебе возможность определить его дальнейшую судьбу. Ты можешь спасти свою жену и мать твоих детей, признав, что был организатором покушения и орудовал её руками. Или убедить её, что она виновна, чтобы обезопасить самого себя.
Анвер думал недолго, не отрывая взгляда от глаз Мелдара.
— Я ни в чём не виноват, — прошипел он, не испытывая никаких сомнений в своих словах, вызвав у оппонента удовлетворённую улыбку.
— Я не сомневался в Вашей непричастности, лорд Этвальд, — произнёс он, отступая обратно к стене. — Но всё же не вписал Ваше имя в бланк, потому придётся подождать, пока я раздобуду перо и ровную поверхность.
В ответ ему лорд скривился и ударил прутья. Словно очнувшись от наваждения, Лилиан поднялась на ноги и бросилась к нему, мягко положив свои ладони на его руки. Мелдар тем временем вышел, оставив их наедине.
— Что он задумал, Лилиан? — спросил мрачно Анвер, глядя ему вслед. — Зачем ты здесь?
— Я не знаю, — прошептала она, и слёзы стекали по её щекам. — Мне страшно. Что он сделает со мной?
— Не бойся, — он перевёл взгляд на неё и заметно смягчился. Его рука выскользнула из-под её ладони, и он стёр слезу с её щеки. — Я не дам тебя в обиду.
Словно подтверждая свои слова, он поцеловал её, притягивая к себе через прутья решётки, и она приобняла его в ответ, наслаждаясь этим долгожданным единением со своим возлюбленным. Нет, он не сломался и не изменился. Он был тем же, кого она так любила.
Но шум множества шагов разрушил их идиллию. Лилиан отпрянула, когда дверь в камеру вновь отворилась, и внутрь вернулся Мелдар, но в этот раз в сопровождении четырёх стражников.
— К сожалению, лорд Этвальд, для Вашего полного освобождения необходимо признание Вашей жены, — сложив руки за спиной с наигранным сожалением изрёк принц.
— Хочешь, чтобы я своими руками подвёл её на эшафот? — скривился лорд в отвращении.
— Я хочу справедливого возмездия для тех, кто действительно виноват, — спокойно ответил тот. — Господа, сопроводите лорда к его супруге.
Двое стражей подошли к решётке, открыли её и вывели пленника под руки. Тот не стал сопротивляться, принимая игру принца. Взволнованная Лилиан двинулась следом за конвоем, но внезапно муж схватил её за руку, никуда не отпуская. Дверь закрылась, оставив её с Мелдаром и двумя тюремщиками.
— Теперь эта камера станет твоей, — прошипел он злобно, заставив её окоченеть от ужаса. — Стража, запереть её!
Переглянувшись в недоумении, двое мужчин всё же выполнили приказание, схватив её под руки и бросив в клетку. Она кричала и вырывалась, но ей это не помогло. Припав к решёткам он разрыдалась от бессилия и своей полной беззащитности.
— Оставьте нас, — велел он тюремщикам, подходя ближе к клетке, а затем мрачно продолжил, не дождавшись, пока мужчины уйдут. — Ты позоришь нас, Лилиан. Своим поведением ты подставляешь всю нашу семью. Делаешь меня посмешищем в глазах других. Король, который не в состоянии совладать с собственной женой. Но дело не во мне. Ты сделала этот выбор уже давно, развлекаясь со своим любовником. Наплевала на своих детей и честь нашей семьи. Пришло время расплаты.
Он повернулся к двери и увидел крупную щель, оставленную мужчинами. Довольно усмехнувшись, он подошёл ближе и закрыл её до конца.
— Возможно он спасёт тебя. Тот, кого ты так любишь, — произнёс он тихо. — Если же нет, то ты будешь гнить здесь до конца жизни.
С этими словами он вышел прочь. Лилиан вцепилась в решётки, обессиленно повиснув на них, и лишь рыдала. Но где-то в глубине души она продолжала верить, что придёт Анвер и вытащит её отсюда. Что ему будет по силам это сделать. Ради этого она могла ждать, ради этого она ещё могла держаться.

Анвер Этвальд вышел под конвоем из камеры жены, возвращаясь в свою. Его обуревали смешанные чувства. Он вспоминал Джулианну, растерянную, плачущую, теперь уже совсем не похожую на леди. Она не понимала, что происходит, пыталась найти в нём поддержку, но он был непреклонен и смотрел на неё с укором.
— Зачем ты это сделала, Джули? — спрашивал он у неё, пытаясь не сломаться под этим взглядом, полным непонимания. Он ударил её кинжалом в спину, он предал её. На все её попытки отнекиваться, он продолжал давить, всё больше убеждая её, что она больна, что у неё пробелы в памяти из-за лекарств, а это нервное почёсывание и заламывание рук — верный признак нарастающего безумия. Он сделал это. Её потерянный отрешённый взгляд говорил о том, что она сама поверила в его слова, в то, что она сошла с ума.
И всё же это далось ему довольно легко. Он прожил с ней в браке чуть больше десяти лет, очень хорошо знал, на какие точки нужно давить. Ведь он сам сделал её такой податливой. И нашёл доктора, который подсадил её на опиум. Так наследница рода Этвальдов добровольно отдала ему дела семьи, полностью от них отстранившись, как и ото всех денег. Его жена уже давно не играла абсолютно никакой роли, теперь он будет единоличным законным представителем своего дома. Мелдар ничего не выиграл заставив его пойти на этот бесчестный шаг.
Конвой привёл его обратно, только по ту сторону решётки находилась Лилиан, обречённо смотрящая в пол, сидя на кровати. Но, увидев гостя, она будто ожила, снова бросившись к прутьям с глазами, ярко горящими надеждой.
— Анвер! Прошу тебя, сделай что-нибудь! Он сошёл с ума! — взмолилась она.
— Тише, Лилиан, — с легким удивлением он попытался её успокоить, взяв за руку, а второй погладив её золотистые локоны. — Что произошло?
— Ваше решение о помиловании готово, лорд Этвальд, — раздался голос позади, заставив его вздрогнуть и обернуться к Мелдару.
— Вам не надоело ли ещё прятаться в тени, принц? Неподобающее поведение для будущего правителя, — с лёгким раздражением отметил тот.
— Я уже правитель, лорд Этвальд. Коронация состоится после похорон отца, спустя две недели, а может и больше. И тем не менее, я уже фактически управляю страной как регент.
— И это даёт тебе право поступать с людьми как тебе вздумается? Кошмарить собственную жену ни за что?
— Господа, будьте добры, оставьте нас? — попросил Мелдар стражу.
— Что? Не хочешь лишних свидетелей своих преступлений? Пусть останутся, если тебе нечего скрывать! — вмешался Этвальд, перегородив дорогу мужчинам.
— Хорошо, можете остаться, — смиренно кивнул Мелдар. — Я не хотел поднимать этот вопрос при свидетелях, потому что он касается чужой чести. Моя жена сидит за этой решёткой потому, что должна понести своё наказание за связь с другим мужчиной, будучи в браке со мной.
— Как вы можете так говорить? У Вас же нет доказательств!
На это Мелдар коварно улыбнулся краем губ.
— Ну, почему же? Сегодня несколько стражников этой тюрьмы стали свидетелями её внебрачных отношений с Вами, Лорд Этвальд. Увы, но друзья не утешают друг друга столь интимно.
Взгляд загнанного в угол мужчины метнулся на присутствующих воинов. Действительно, он был крайне неосторожен, успокаивая супругу нового короля, да и она совершенно забыла о том, кто она и где находится.
— Ввиду того, что она была частью королевского рода, я не могу определить ей иного наказания, кроме как изгнание. В ближайшее время конвой отправит её за границы королевства. Но для Вас ещё могу определить послабление. Ведь Вы были ближайшим советником моего отца, трудно умалить Ваш опыт в становлении нашей страны. То, что произошло — наша общая трагедия, и мы как никогда должны объединиться, чтобы её преодолеть, в том числе забыв личные разногласия. Вы будете желанным гостем в замке, сохраните свой статус при дворе, будете иметь право участвовать в собраниях совета и общаться с членами королевской семьи.
Этвальд почувствовал, как сзади его крепко сжала слабая рука Лилиан. Повернувшись к ней, он увидел ужас в её глазах, блестящих от слёз.
— Не надо, Анвер, — тихо прошептала она. — Не верь ему. Давай лучше убежим, как мечтали? Туда, где он не сможет до нас дотянуться.
— Решите разделить изгнание с моей женой? — усмехнулся Мелдар, вытаскивая из-за пазухи своего камзола кусок пергамента. — Чтобы я разорвал это соглашение о помиловании? Желаете потерять всё, к чему так долго шли, ради любви и счастья с Лилиан?
Столько лет, столько трудов. Тело Анвера напряглось, он бросил взгляд, полный злобы, на руку, сдерживающую его, а затем и на саму Лилиан. Та оторопела от такой ярковыраженной ненависти, донесённой до неё без слов, лишь взглядом. Одним рывком лорд вырвался и решительно двинулся вперёд, к королю, выхватив из издевательски протянутой руки бумагу.
— Сопроводите лорда в экипаж, пожалуйста, — попросил Мелдар, после чего конвоиры в полном составе покинули камеру, оставив короля наедине с обречённо сползающей на колени женщиной. Он стоял, возвышаясь над ней, словно чудовище, которое невозможно победить, и триумфально улыбался, наслаждаясь её страданиями. Лилиан, абсолютно лишившись сил, не могла больше ни рыдать, ни ненавидеть его, лишь смотрела, думая, как она могла родить ему четырёх детей. Как она могла терпеть прикосновение его рук и губ к своему телу, звуки его голоса? Столько лет. Терпеть и ничего не предпринять? Ведь он — самый настоящий монстр.
— Вот видишь, Лилиан, — с насмешкой сказал он. — Я же говорил, что дело вовсе не в тебе. Ведь ты — лишь пешка, которая больше не играет никакой роли.
Она ничего не ответила, что не уменьшило его удовлетворения ситуацией. Он вышел из камеры, оставив её одну в темноте и сырости темницы, из которой её уже никто и никогда не вытащит.

Лорд Этвальд сел в экипаж, в который его доставил конвой. Это была карета не из его поместья, но и не тюремное корыто, в котором следовало бы перевозить только животных. Дорогая обивка сидений, крепкое затемнённое дерево — такие обычно высылались из дворца за людьми второго сорта, кому не нужно было с порога показывать величие и стать руках королевства. Но чем же он мог удостоиться такой чести? Он прекрасно понимал, что Мелдар помиловал его отнюдь не из милосердных побуждений. Нет, за этим крылось нечто большее.
Дверца отворилась, заставив его вздрогнуть, потому что он не ожидал компании для этого пути, тем более не хотел провести его вместе с принцем. Тот сел напротив, наблюдая за лордом с удовлетворённой усмешкой, что не могло не вызывать злости в ответ.
— Не обольщайся, — мрачно сказал он. — Ты ещё не победил.
— Что Вы имеете ввиду, Анвер? — легкомысленно поинтересовался Мелдар в ответ.
— Не думай, что под короной никто не увидит твоего истинного лица. Люди поймут и сами сбросят тебя с трона. И тебе не удастся разрушить то, что так долго строил твой отец. Я этого не допущу.
С едва ощутимым толчком карета двинулась вперёд. Этвальд сверлил взглядом нового короля, но тот был абсолютно невозмутим и явно получал удовольствие от этой поездки.
— Так долго... — задумчиво протянул он. — Так долго мы оба шли к этому. Ты вложил столько труда в плетение интриг, наращивание влияния. Если бы всё сложилось так, как ты задумывал, ты бы желал смерти отца не меньше, чем я.
Он усмехнулся. Лорд встревоженно бросил взгляд вокруг, понимая, что его нежеланный правитель снова подобрал место, где для его обличительных речей не будет свидетелей. Но не мог же он продумать всё настолько досконально, он должен был где-то ошибиться.
— Но и я многому научился у тебя, Анвер. Столько лет я наблюдал за тобой со стороны, изучал тебя, то, как ты взаимодействуешь с другими, как они реагируют на тебя в ответ. Сколько раз я предвосхищал наступление этого момента, — он мечтательно зажмурился. — Представлял, как заставлю тебя страдать, так или иначе, планировал, думал, но всё без толку.
— И что же изменилось? — повёл бровью лорд. — Что помогло тебе создать план, который удался? Уничтожить всех своих врагов разом.
— Лишь везение и терпение, — улыбнувшись, развёл руками Мелдар.
— Да ладно. Ты уже победил, но продолжаешь меня бояться? Ты ведь всё сделал правильно, и у меня не осталось лазеек. Я итак знаю, что без этого посоха у тебя бы ничего не вышло.
— Думаешь? — коварно усмехнулся бывший принц. — Но ведь если бы ты так не хотел меня подставить, без твоего плана по отравлению моих спутников, я никогда бы не вышел на один из твоих складов с коллекцией разнообразных ядов. Если бы не педантичность, твоя или твоих работников, разливающих яды по одинаковым склянкам, отличающим их лишь по подписям под ячейками в полочках, я бы не смог подменить тот яд, который взял, рвотной настойкой. Ну и, конечно же, если бы ты так сильно не жаждал показать всем своим друзьям, заинтересованным в вашем общем деле, что вы как никогда близки к победе, этого торжественного приёма бы просто не случилось, и мне бы пришлось и дальше ждать удобного случая.
Значит, этот посох всё же давал ему возможность находиться в двух местах одновременно.
— И при этом ты ударил в мою жену? — удивился лорд, поведя бровью и усмехнувшись. — Не смог подвести удар под меня?
— Я дал тебе выбор, — его оппонент был невозмутим. — Поступишь ли ты по совести, приняв на себя вину, получив наказание, которого ты заслуживаешь. Или же подставишь под удар невиновного, лишь бы выкрутиться. Пожертвуешь очередной пешкой. И ты меня не разочаровал.
— Ты ничего не изменил. С тем, что у меня есть, я смогу сделать всё, чтобы избавиться от тебя.
— Но ведь у тебя ничего нет, — придвинулся поближе Мелдар. — Или ты не обратил внимание на имя человека, которого я помиловал в твоём приказе?
Этвальд похолодел. Да, он обратил внимание. Анвер Рейгнар, никогда не имевший особого титула, сын богатого купца. Тот, что спустил всё своё наследие на выкуп долгов и восстановление упадочных дел рода Этвальдов, чем заработал себе брак с их единственной дочерью.
— Всё состояние рода Этвальдов отойдёт казне в виде штрафа после суда, — продолжил король, смакуя ужас оппонента. — Оно будет распределено в виде компенсации всем жертвам того злополучного вечера. Или ты думал, что я допущу возможность, что ты сохранишь при себе что-то? Даже твоё влияние теперь не будет стоить ничего, ведь все узнают, что именно ты стал причиной безумия твоей жены и, как следствие, её чудовищного поступка. За что не могу не поблагодарить тебя, ведь ты собрал их всех вместе в нужный час.
В отчаянии Анвер отвернулся к окну, не в силах больше выносить вид этого самодовольного мерзавца. Этого ублюдка необходимо уничтожить, сбросить с трона, казнить и закопать без надгробия, словно бешеного пса. Осталось лишь придумать, как. Всё же Мелдар недооценивал своего врага. Помимо видимых регалий у Анвера были давние и крепкие связи с представителями теневой стороны королевства. Через них вполне можно было поднять восстание среди народа, как только новый король явит себя во всей красе. Нужен был лишь повод, чтобы возмущённая толпа собралась, всё остальное — дело техники. Пара жертв в толпе, вид крови — и они сами разнесут дворец, не оставив от него камня на камне. Да, Анвер не любил хаос, но иногда подобные меры были необходимы.
— Но я всё же решил проявить великодушие, — усмехнулся Мелдар, вернув себе удивлённый взгляд бывшего лорда. — Было бы глупо с моей стороны отворачиваться от столь опытного и мудрого советника моего отца. Я понимаю, что многие люди возжелают твоей смерти как только узнают о приговоре твоей жены. Потому уже распорядился подготовить тебе апартаменты во дворце, куда будет приставлена круглосуточная стража.
Вот как? Та же самая тюрьма, но с гораздо большим комфортом. Решётки его камеры обратятся в золотые. Он станет пленником короля.
— Но зачем? — переспросил он с полным непониманием. — Если тебе этого хочется, неужели ты не способен наблюдать за мной издалека?
— Не ради меня, — театрально приложил руку к сердцу Мелдар. — Ради Энби. Было бы жестоко лишать вас возможности видеться и общаться друг с другом.
— И что же? Только под твоим присмотром? — настороженно спросил Анвер, подозрительно сощурившись.
— Ты итак постоянно находишься под моим присмотром, — усмехнулся король. — Но с ним я оставлю тебя наедине. Чтобы ты чувствовал к нему привязанность, единственному, в чьём обществе ты будешь свободен. Ты даже можешь воспитать в нём своё продолжение, заложить свой взгляд на жизнь. Вырастить, как ты и хотел, наследника престола, подвластного лишь тебе.
Анвер слушал его, не в силах произнести ни слова от шока, лишь всё больше открывая рот от удивления. Взгляд Мелдара потускнел, внезапно ускользнул с оппонента на какую-то точку вдалеке, загораясь новыми искрами, так противоречащими его холодному бесчуственному тону — пламенной ярости и ненависти.
— Чтобы в один прекрасный день кто-то лишил тебя его. Уничтожил его. Просто так, из-за того, что он существует. Из-за того, что он рождён на свет от тебя. Как с моим Денриком... — сказал он, на мгновение замолкнув, а затем вновь перевёл взгляд на Анвера и хищно улыбнулся. — Надеюсь, ты протянешь до этого момента.
К сожалению, бывший лорд больше не мог терпеть. Его лицо скривилось ненавистью, он взревел и метнулся к королю, чтобы наброситься на него. Этот безумец был недостоин жизни, его было необходимо уничтожить. Прямо здесь и сейчас, пока при нём не было его посоха. Но, видимо, Мелдар был готов и к этому. Послышалось ржание лошадей, и повозка резко остановилась, от чего лорд не удержался и завалился на короля. Тот же одним движением соскользнул рукой в сапог и выхватил оттуда кинжал. Увернувшись от захвата, он прижал Анвера к себе, чтобы остудить его пыл холодом стали, приставленной к горлу.
— Лучше сядь обратно и не дёргайся, — прошептал он с удовольствием, поймав беззащитный взгляд врага. — Ты знаешь, что я не испугаюсь его использовать. Как с семьёй твоего слуги.
— Ваше Величество, с Вами всё в порядке? — раздался глухо голос кучера за закрытыми дверями. Анвер отпрянул прочь, упав обратно на своё место, Мелдар быстро спрятал нож под ногу, когда мужчина ворвался в экипаж.
— Всё нормально, — улыбнулся он, словно ничего и не было. Бывший лорд же в отчаянии схватился руками за голову, не зная, что ему предпринять дальше. Незваный гость несколько мгновений бросал взгляды на сидящих мужчин, после чего всё же закрыл дверь и вернулся на своё место. Они снова тронулись в путь, и несколько минут в карете висела напряжённая тишина. Мелдар не мог, да и не хотел скрывать торжествующей улыбки, перевёл взгляд на окошко и отметил для себя, что они почти добрались до замка.
— С Вами было приятно иметь дело, мистер Рейгнар, — произнёс он с удовольствием. — Битва с сильным противником бодрит и придаёт вкус жизни. От чего вдвойне печально видеть Вашу слабость. Потому я вновь поступлю с Вами милосердно, ведь понимаю боль, которую Вы испытываете. Её можно унять. В ваших апартаментах в душевой есть лекарство. Вам не стоит сомневаться в его эффективности, ведь Вы сами советовали его своему слуге для лечения моих спутников в дальнем походе.
Анвер бросил на него встревоженный взгляд, но ничего не сказал. Пусть король думает, что победил. Пусть упивается своей абсолютной властью. В эту секунду опальный лорд осознал, что у него ещё есть шанс, зацепка, оружие для победы в этой войне.

Бывший лорд лежал, развалившись на комфортной софе, и всматривался в изящный флакон в его руках. Выглядел мужчина не лучшим образом. Глаза покраснели, под ними пролегли крупные тени, на лице добавилось морщин, а в волосах всё больше блестела седина. За эти две недели он начал ощущать себя стариком, угасающим с каждым днём.
“Чувствуешь, как твоё время истекает?” — звучал в его голове внутренний голос, повторяющий слова Мелдара. Вырванная из контекста, эта фраза звучала угрожающе. Она крутилась в его мыслях, вырывая воспоминания о случившемся за последние три недели. Жуткие воспоминания, постыдные, траурные, терзающие душу Анвера, словно раскалённый нож. Его боль была практически ощутима физически и прекращалась лишь тогда, когда он всматривался в этот флакон. Средство от боли. Эффективное лекарство, одного приёма которого будет вполне достаточно. И эта склянка, явно местного происхождения, станет главным обвинением в адрес короля. В убийстве Анвера Рейгнара, бывшего Этвальда, советника и близкого друга старого короля Кануса. Но для этого ему нужно будет умереть. Как того и хотел Мелдар, конечной точкой для всех его врагов станет смерть. Никто не сможет остановить короля, ставшего пособником демонов.
И всё чаще Анвер стал понимать, что действительно заслужил подобной участи. Он вспоминал Джулианну, которая смотрела на него с непониманием и страхом, и точно такой же ужас от удара в спину возник и в глазах Лилиан. Для них эту точку поставил он, предав их, бросив на растерзание чудовищным планам Мелдара. Он думал об этом, когда громом среди ясного неба прозвучал приговор, и когда он наблюдал из-за королевской ложи, спрятанный от чужих глаз, за его исполнением.
Всё же обе женщины действительно, как и говорил Мелдар, были всего лишь пешками в его игре. Они сыграли свою роль для свершения его планов. Жаль лишь, что всё пошло не так, как он задумывал. Но последние дни перед казнью в голове бывшего лорда крутились лишь воспоминания о счастливых моментах, которым больше не суждено повториться.
Он привык, что у него есть Джулианна, послушная статная женщина, которая всегда была его опорой, никогда не вмешивалась в его дела и следовала правилам, которые он изначально установил в их браке. Жизнь с ней всегда была для него комфортной, ему страшно было подумать, что сегодня он лишится её навсегда.
И вот он видел её, истерзанную неуютными ночами в камере, непривычную к грубому обращению от стражи, грязную, потрёпанную, словно нищенка, идущую под конвоем на плаху. Она сутулилась и щурилась, словно яркий солнечный свет этого дня причинял ей боль. Простое платье, покрытое многочисленными пятнами, открывало её руки, алые от множественных царапин. Тяга к привычным лекарствам с опиумом мучила её, заставляя истязать себя. И в этом тоже виноват был он.
Он был виноват в том, что бросил Лилиан одну в темноте, отвернулся от неё тогда, когда она нуждалась в нём больше всего. Его поступок окончательно сломал её, подтолкнув к страшному решению.
Глядя на Джулианну, медленно шагающую к эшафоту, вздрагивающую от криков толпы и радостно-злобных возгласов в её адрес, он вживую представлял себе гнетущую, звенящую тишину. Вместо палящего и знойного солнечного света — кромешную темноту безлунной ночи. Джулианна заняла своё место на люке, как Лилиан встала на свою кровать. Палачи подготовили верёвку для леди — королева же справилась сама, перебросив изорванный в тонкие узкие лоскуты подол своего платья через прутья решётчатого окна. Возможно, у неё ушла на это не одна попытка, но всё же ей это удалось.
Петля легла на шею женщин, и несколько мгновений протянулись мучительно долго, будто часы. Анвер смотрел на свою жену, пытаясь мысленно отстраниться от происходящего, но не смог. Люк раскрылся, Джулианна упала вниз, дёрнувшись пару раз, после чего перестала, и верёвка раскачивала лишь её недвижимое тело под удовлетворённый гогот толпы. Лилиан же повезло меньше. Она шагнула с кровати, повиснув над полом, но не слишком высоко, ей не удалось умереть сразу, и несколько жутких мгновений она билась в агонии, пытаясь спастись, о чём говорили синяки на её ногах и царапины на шее.
Они не заслуживали этого. Не заслуживали своих могил без памятников, от чего их души не смогут найти дорогу в Чертоги света после смерти. Они обе были похоронены словно бродячие псы, брошенные в яму и закопанные без каких-либо отличительных знаков.
Хотя, не только они не заслужили своей участи. Анвер был тенью, спрятанной в потайных комнатах, словно демон в клетке, способный лишь бессильно наблюдать, как всё, что он создавал, обращается в прах. Как торжественная процессия погрузила в землю гроб с телом короля. Золотое треугольное надгробие было украшено лучами, нисходящими в землю и указывающими душе путь наверх, в Чертоги света.
— Страшно, когда ты чувствуешь, как твоё время истекает, — взяв своё слово, произнёс тогда Мелдар свою речь. — Думать о том, что ты не успел сделать. Жалеть о том, что ты совершил или не совершил. Но мой отец может держать путь к Свету спокойно, ведь он прожил свою жизнь не зря, оставив после себя великое наследие…
Последующая церемония коронации была необычна для давних традиций Араторна. В ней было меньше помпезности и блеска, меньше радости на лицах присутствующих. Человеческие коронации были пропитаны атмосферой плавного перехода правления, благословлённые светом в лице паладинов, в присутствии всех, на кого опирался предыдущий король и кому предстояло поддержать нового. Но в этот раз всё было иначе, ведь на трон восходил монстр, прислужник демона, который, словно в подтверждение этого, насмехаясь над всеобщей слепотой и бессилием, держал в руках этот проклятый посох. Не было тех, кто мог его остановить, ведь большинство влиятельных людей либо умерли, либо лежали в кроватях под надзором лекарей, не в состоянии вести свои дела. Вместо них за происходящим настороженно и с некоторым непониманием следили их наследники и представители, но больше внимания забирали люди в коричневых камзолах, явно с военной выправкой и невысокого происхождения, почему-то присутствующие здесь, на церемонии коронации, а не на следующей за ней церемонии присяги армии в верности королю. Одного из них, стоящего по правую руку от короля, Анвер узнал — тот самый юнец, что не позволил лорду прикоснуться к брошенному посоху, один из спутников принца в походе на демона, который должен был умереть там, а не возвращаться, пропитанный верностью новому правителю. Их присутствие лишь добавляло в эмоциональный фон выразительности — недоверие к Мелдару и его новому окружению витало в воздухе. Но никто не осмелился высказать его, воспрепятствовать происходящему. Корона из рук верховного паладина Эмакраста уже легла на голову нового короля.
“...чувствуешь, как твоё время истекает...” Этвальд скривился и опустил флакон, понимая, что не может просто так оступиться. В отчаянии он окинул взглядом комнату, думая о том, как ему хотелось бы хоть ненадолго ощутить спокойствие, которого ему так не хватало в последнее время. Хотя, нет. Он успел ощутить его крупицу. В стенах замка, ещё сильнее, чем раньше, он ощущал странное чувство тревоги, думая, что нечто из теней, подвластное Мелдару, наблюдает за ним, за каждым его шагом. Ему казалось, что он ощущает этот взгляд кожей. Но, когда он находился в закрытой соглядатайской ложе и наблюдал за торжеством своего врага, он почувствовал, как тени рассеялись. На мгновение он растерянно огляделся, пусть всё равно раньше никогда не мог уловить наблюдателя. Но теперь он чётко ощущал, был абсолютно уверен, что здесь никого нет. Переведя взгляд снова в зал, он всё понял. К будущему королю приблизились паладины, даруя ему своё благословение. Тут же он вспомнил, что нечто похожее ощущал, когда посещал церковь. Это было не просто очищение души, свет блокировал демонический дар или хотя бы сдерживал его проявления.
Но в замке не осталось паладинов, к которым Анвер мог бы обратиться за помощью. После смерти Кануса, Мелдар отдал Радрона под церковный трибунал, ведь тот оставил своего пациента без присмотра. Подставил ещё одного невиновного человека, ломая ему жизнь. Путь в замок мужчине, который большую часть своей жизни выступал лекарем королевской семьи, теперь был заказан. Его место заняли четыре юноши, спасавшие отравленных на приёме, всё те же спутники принца, ставшие свидетелями его битвы с монстрами и уверовавшие в его слова и силу. Он вытеснял всех, кто стоял при его отце, и бывший лорд Этвальд не видел способов, как можно это предотвратить.
Только этот флакон, манящий простотой этого решения. Всего глоток — и всё будет кончено. Но только не для Анвера. В нём бывший лорд видел и иные пути освобождения королевства от гнёта Мелдара, возвращения власти в свои руки. Пусть этот яд предназначался для лорда, он мог убить кого угодно, даже прислужника демона.

Глава 3. Бесконечное сражение.
Изиро задумчиво стоял в своём дешёвом съёмном жилье на окраине города. Он оценивал скудный набор вещей, разложенный перед ним на кровати и думал, стоит ли ему вообще что-то с собой брать. По указу регента все, кто прошёл испытание огнём, должны были прибыть в замок, где их поселят в отдельном крыле. Там они будут постигать свою силу и раскрывать её новые грани. По задумке Мелдара, из них в будущем должно получиться эффективное боевое подразделение, которое встанет на защиту королевства не только от демонической, но и любой другой внешней угрозы. И именно Изиро, по мнению принца, должен был стать среди них лучшим, первым магом, который будет направлять остальных.
Юноша закрыл глаза, погружаясь в воспоминания. Он сидел и смотрел в узкое пространство дверного проёма на суматоху, происходившую на пиршестве короля. Четыре паладина, наименее измотанные дорогой и лечением, но всё же так до конца не восстановившие свои силы, не справлялись с таким количеством жертв отравления. Жаль, что боевые маги были совершенно бесполезны, могли лишь молча наблюдать за происходящим со стороны, а впоследствии помогать выносить трупы. И то, воины справятся с этим лучше, потому что ожоги на руках причиняют боль.
Отчаянно вглядываясь в ладони, Изиро встрепенулся, поражённый внезапной идеей: а вдруг он способен сделать что-то, просто не знает об этом? С сомнением он посмотрел на посох, перевёл взгляд в зал, а затем снова на демоническое оружие. Ответы крылись совсем рядом. Ощущая дрожь в руках, он зажмурился, но всё же решился протянуть руку к древку и крепко сжать его. Резкая боль пронзила его, но он был к ней готов, он уже прошёл через неё, когда получал эту силу.
В темноте загорелся огонь, яркой вспышкой, языками пламени, он видел их и чувствовал. Яркий танец жизни, смертоносной и бушующей, полыхал перед ним. Эта сила, что дарована им, она так пластична и прекрасна, чтобы покорить её, они должны подстроиться под её движение, чувствовать её, подчинять и подчиняться. Они должны слиться воедино с самим естеством огня. Внезапно вспышка метнулась к Изиро, словно поглощая его целиком, а за ней следовала жуткая, вязкая тьма. Испугавшись её, кошмаров, которые преследовали Мелдара, юноша разжал руку, и видения отступили.
Чуть позже, после допроса констеблями свидетелей, юноша решился обратиться к своему принцу и признаться в том, что сделал. Поначалу он видел, что на лице собеседника возникла вспышка ярости, но после описания видений, она отступила. По-отечески отчитав его за любопытство, Мелдар проявил внезапное великодушие и предложил Изиро занять пост его советника и будущего наставника нового подразделения боевых магов. Мужчину впечатлила тяга юноши к познанию дарованной ему силы, энтузиазм, которым он горел, и после недолгих уговоров, Изиро принял это щедрое предложение.
И вот он перебирал тот скромный набор вещей, который у него был, и размышлял, что же из этого взять с собой, чтобы не смотреться слишком уж неуместно для дворцовых залов. Он понимал, что будет ловить на себе презрительные взгляды, как это было на собрании совета — какой-то нищий, выскочка, проходимец, который каким-то чудом оказался среди местной элиты. Пусть он и перенёс это с достоинством, но всё же это было унизительно. И он понимал, что мириться с этим каждый день, пожалуй, не сможет.
В дверь его скромного жилища раздался стук, заставив его вздрогнуть и в спешке сбрасывать свои вещи в дорожный мешок. Неужели за ним уже прибыли, чтобы отвезти во дворец? Он ожидал экипаж через несколько часов. Ему ещё нужно было отдать ключи и остаток платы хозяйке квартиры, живущей неподалёку в чуть более дорогом и обустроенном доме.
— Изиро, ты ещё дома? — раздался знакомый голос, заставив облегчённо вздохнуть. Ощутив усталость после столь резкой вспышки волнения, он подошёл к двери и открыл её, встретив на своём пороге крепко сложенного улыбчивого молодого человека.
— Агвен, — радостно улыбнулся он своему старому другу. — А я уж боялся, что мы не увидимся до моего отъезда.
— Не мог же я не застать тебя перед тем, как ты переберёшься во дворец и будешь воротить нос от подобных мне, — язвительно усмехнулся тот.
— Брось, я никогда так не поступлю!
— Посмотрим, — посмеивался Агвен над ним. — Так ты уже собрался?
— Не совсем, — обречённо вздохнул Изиро, возвращаясь к своему мешку. — Не знаю, все эти высокомерные богатеи, что смотрят на меня, как на ничтожество… Не представляю себе, как я буду выживать среди них.
— Разве ты будешь иметь с ними дело?
— Да. Ведь я стану советником короля. Не могу же я приходить на различные собрания в этом, или в этом, или в этом, — он показательно вытащил один из своих костюмов, потрёпанный временем и долгой ноской, за ним последовало ещё несколько вещей, не превосходящих его по качеству.
— А принц сделал тебя своим советником по внешнему виду? — повёл бровью Агвен.
— Нет, — с сомнением ответил он, а потом презрительно фыркнул. — Ты не понимаешь. Я буду представлять его на собраниях. Во мне будут видеть отражение его слов и действий…
— Так, успокойся, ты преувеличиваешь, — улыбнулся его друг, подошёл ближе и взял его за плечи, будто фиксируя на месте, чтобы юноша больше не метался из стороны в сторону. — Во-первых, он ещё регент, но пока не король. Никого не волнует, кто в его свите, так что у тебя есть шанс проявить себя и доказать всем, что можно добиться чего-то и без знатного происхождения.
— То есть мне лучше одеться в обноски? Понаделать в них дыр и изваляться в грязи, чтобы походить на нищего и вызывать всеобщую жалость? — скривился Изиро.
— Нет, просто будь собой. Ведь что-то он в тебе увидел. Тебе несказанно повезло, мой друг, радуйся и не подведи всех нас! Наш герой, таких же отбросов, как и ты, в глазах этих закостенелых богатеев.
— Тебе тоже могло повезти, — скептически отметил юноша, сощурившись. — Если бы ты не выронил меч…
— Нет, спасибо, — усмехнулся Агвен, отстранившись и подняв руки в знак своей непричастности. — Я ещё хочу угодить в Чертоги Света после своей смерти, ни к чему мне эта демоническая порча!
С этими словами он совершил круговое движение руками, вознося типичную мольбу Свету, на что Изиро лишь повёл бровью.
— Думаешь, меня не пустят туда за мои заслуги? — усмехнулся он. — Я же не ради своей выгоды опорочил себя. Я принёс себя в жертву ради спасения всех нас. Свет должен был бы поблагодарить меня за это.
— Не стоит шутить с подобными вещами, — помрачнел Агвен, явно не оценив юмор.
— Брось, Агви, не стоит быть настолько суеверным…
— Это не суеверие! Это — сила, что веками оберегала наш народ! Что не раз спасала меня от смерти!
— Так, всё, сдаюсь, — обречённо вздохнул Изиро и безоружно поднял руки. — Прости, я был неправ.
Агвен явно этому не поверил, всё ещё с укором глядя на него. Обречённо вздохнув, тот опустил руки.
— Я не знаю, как скоро мы ещё увидимся, — с сомнением признался он. — Впереди много работы, на которую будет уходить колоссальное количество времени. Я не хотел бы, чтобы мы прощались вот так.
Агвен смягчился и одним рывком заключил друга в свои крепкие объятия.
— Я буду писать тебе, — пообещал он. — Чтобы ты не забывал о тех отбросах, с которыми провёл первые годы своей жизни.
— И лучшие, — улыбнулся Изиро, похлопав его по спине в ответ. — Спасибо.

Он всё же сумел собраться, когда за ним наконец приехали из дворца. Местные провожали его удивлёнными взглядами, не привыкшие к виду королевского экипажа в этих местах. Юноша держался стойко, хотя в голове всё время всплывали слова Агвена о том, что он будет воротить нос от тех, с кем раньше жил бок о бок. Нет, это преувеличение. Он никогда не изменит себе, даже если переедет из трущоб в дворцовые залы.
На месте ему и прочим воинам, получившим демонический дар, предстояло ещё некоторое время дожидаться назначенной аудиенции у принца-регента, потому они пытались как-то убить время в зале, куда их доставили. Они сидели за столом и ожидали, прогуливались туда-сюда, разглядывая гобелены, общались друг с другом. Изиро оценивал взглядом тех, кого ему предстояло возглавить — мужчины разного возраста с различным боевым опытом и положением в обществе. Станут ли они его слушать? Удастся ли ему заслужить среди них авторитет, или и здесь его будут считать выскочкой, назначенным по указке короля, но ничего из себя не представляющим? Минуты тянулись безумно медленно, и ему начало казаться, что они бросают на него взгляды, оценивают его нескладную фигуру, поношенную дешёвую одежду, явную молодость. Всего лишь любимчик короля, у которого даже нет никаких заслуг на слуху. Пытаясь сбежать от этих мыслей он перевёл взгляд в окно, за которым садовники меланхолично подстригали фигурные кусты. Их неспешная работа приносила какое-то эстетическое удовольствие, и он чувствовал, как плавно утихает буря эмоций в его душе.
Наконец, к ним пожаловал принц-регент, вошедший в зал без свиты, но с посохом в руках. Собравшиеся тут же вскочили со своих мест и отвесили ему почтительный поклон.
— Не стоит, — махнул он им рукой, прислонив оружие к стене. Выглядел он буднично и от пары своих гостей ничем не отличался. Жестом он пригласил мужчин занять места за длинным столом. Помешкавшись, Изиро сел неподалёку от принца, который наблюдал за ними с какой-то странной улыбкой.
— Я собрал вас здесь потому, что каждый из вас проявил должную степень отваги и мужества. Их было много у всего отряда, что отправился со мной на битву с демоном, но у вас оказалось больше, чем у остальных. От того прискорбно осознавать, что этого всего было недостаточно. Но судьба даровала нам шанс выжить и попробовать нанести удар врагу снова. Он наращивает силы, и нам следует заняться тем же. Я уже объявил о создании нового подразделения — боевых магов, и каждый из вас станет его почётным представителем. Вам необходимо освоиться со своими способностями, потому что через полгода я планирую начать первый набор добровольцев.
Услышанное шокировало всех собравшихся, и они удивлённо переглядывались между собой, некоторые перешёптывались. В столь короткие сроки им необходимо было познать эту силу с ноля, ведь они были первыми её обладателями после принца, а затем передать эти знания следующему поколению боевых магов.
— Я понимаю ваши сомнения — скользил по ним взглядом Мелдар, от чего они чувствовали ещё большее напряжение. — Но боюсь, что никто больше не сможет остановить распространение этой заразы. Потому все вы — наша надежда на будущее, и я искренне верю, что она не будет напрасной. К сожалению, я не успел пообщаться с каждым из вас, но верю, что все вы — достойные слуги своего государства, способные ради него на всё. Потому сейчас на должность первого мага нашего королевства я назначу Изиро Бейло, — принц указал на юношу, а тот поднялся со своего места, пытаясь подавить дрожь в руках и не смотреть на своих будущих подчинённых. — Правда, временно. Каждый из вас сможет стать первым магом, если будет заслуживать этого больше.
Изиро бросил в адрес правителя взгляд, полный сомнения, но промолчал. Конечно, предоставить возможность любому из них выделиться — это разумное решение. Но это несколько умаляло его авторитет в глазах потенциальных подчинённых. Принц прямо указал, что это место может занять любой, и что Изиро фактически ещё не доказал, что заслуживает его. Пусть это и правильно, но всё же несколько унизительно. В то же время это мотивировало каждого из них проявлять усердие в освоении новых способностей.
— Для ваших занятий я выделю вам часть помещений и одну из внутренних террас, — продолжил Мелдар. — Вы поселитесь в замке, чтобы не тратить время на дорогу. Чем быстрее вы добьётесь результата в тренировках, тем больше жизней будет спасено впоследствии.
— Прошу прощения, Ваше Высочество, — решился поднять руку зрелый мужчина. — А как же наши семьи?
— Боюсь, их придётся оставить на некоторое время, — внимание принца сфокусировалось на высказавшемся человеке, а взгляд, казалось, пронзал семьянина насквозь. — Они могут отвлекать вас от первостепенной задачи.
Мужчина явно смутился и посуровел, но высказать своё возмущение не решился. Видя это, Мелдар встал из-за стола, опершись руками на столешницу.
— Вам должна быть привычна разлука с близкими. Воспринимайте это как очередное задание, боевую операцию, от исполнения которой вы не имеете права уклониться. Тем более, что от её успеха зависит также и благополучие тех, кто вам дорог. К тому же дотации семьям членов особого отряда я собираюсь установить в повышенном размере.
Слушая регента, мужчина кивал и явно успокаивался, пусть и не до конца. Видя, что его слова услышаны, Мелдар заметно смягчился, убрав руки со стола, и даже снова улыбнулся.
— Давайте я покажу вам ваши покои, — предложил он и двинулся из зала, взяв посох. Собравшиеся последовали за ним, по веренице коридоров, и он решил продолжить свой рассказ. — Я собираюсь перестраивать северо-восточное крыло замка, чтобы создать там полноценную школу для тех, кто захочет стать вашими первыми учениками, а также для проведения в ней уроков. Там всё равно сейчас в основном пустующие пиршественные залы. Строители тоже работают с удвоенной силой, потому пока там опасно. Так что первое время я расположу вас неподалёку. Но всё же убедительная просьба: в вашем распоряжении лишь ваши покои и несколько близлежащих залов, которые освобождены специально для вас. Дополнительно я позволю вам доступ в королевскую библиотеку. В прочие же части замка прошу не заходить.
Его спутники согласно буркнули, всё ещё переваривая сказанное на приёме. Когда они всё же добрались до своих покоев и выделенных для них тренировочных залов, смятение усилилось. Спальни для них представляли собой освобождённые от антикварной мебели длинные комнаты, её место заняли ряды кроватей с небольшими тумбочками рядом, довольно простые, и в то же время качественные. Многие из собравшихся никогда в своей жизни не ночевали на подобных. Тренировочные залы, даже будучи абсолютно пустыми, выглядели статно. Правда сюда доносился беспрерывный громкий стук молотков из реставрируемой части замка.
Настроения будущих боевых магов были различными. Кто-то был подавлен, кто-то радостен, ко-то слишком шокирован, кто-то смущён. Мелдар вывел их на небольшую внутреннюю террасу, разделённую пополам каменной кладкой, отделяя две части сада и вход в другое крыло замка с той стороны. Деревья и кустарники вырубили, цветы состригли, создав здесь ровную площадку для занятий под открытым небом.
В это время принцесса Изи укрылась в одной из комнат центрального крыла от вездесущих слуг, которые так и норовили поухаживать за ней, словно за несмышлёным ребёнком, опасаясь оставить хоть ненадолго одну. Здесь царил полумрак и запах пыли. Раньше её дед в этой комнате любил читать книги по вечерам и пить чай, глядя, как девочки, веселясь и играя, бегают по внутренней террасе, пока мама отдыхает в тени мускатного дерева, покачиваясь в гамаке.
Казалось, Изи слышала их смех, представляла, как играет с ними в догонялки среди фигурных кустов и благоухающих цветов. И тут же вспоминала два бледных скрюченных тела в руках стенающего отца. Кошмары того дня до сих пор не прошли, как и у матери. Лилиан, словно одержимая, заперлась в комнате с новрождённым, опасаясь покинуть его хоть на мгновение. Там же она ела и спала, не выходя ни на минуту, словно боялась, что стоит ей лишь немного ослабить внимание, как и малыша Энби не станет.
А вот отец держался на удивление стойко. Он сразу же взвалил на себя обязанности регента, занимался государственными делами, публично высказал соболезнования погибшим, в том числе и Эделии Римфер и всему Ноаргринду в связи с их невосполнимой потерей наследника. Это уж точно, ещё одного такого же чудовищного жирдяя породить будет сложно.
От этой мысли Изи мрачно хихикнула, но затем с ужасом закрыла губы, понимая, о какой жуткой вещи она подумала. Как же это ужасно! У неё никогда не получится быть столь же хорошей и благолепной девушкой как Санри Эмейр, героиня романа “Свет любви”, который в последнее время так захватил Изи. А ведь именно за это её полюбил Роджен Гармейн, обычный мужчина, который никогда не сможет быть с ней из-за того, что она дворянка, а он — всего лишь её личный охранник, работающий на её отца.
Изи представляла его высоким, статным, с военной выправкой, тёмноволосым с аккуратно стриженной бородой, ведь он был всегда прилежен и правилен во всём, а под обычным военным камзолом скрывалось идеальное, закалённое боями тело. И юная Санри, которая была младше него на 15 лет, в его объятиях казалась такой хрупкой и беззащитной. Совсем как Изи. Точно так же девушке из книги из-за её положения предстояло сочетаться браком с отвратительным в своих алчности и эгоизме графом Каминстером, и тайный роман двух влюблённых висел на волоске.
Но, читая, принцесса всё же отчасти завидовала им. Ведь в её жизни не было никакого Роджена Гармейна, одни лишь Каминстеры, один за другим приходящие на сватовство. Благо отец прогонял их каждый раз, когда принцесса не проявляла к ним ни малейшего интереса. Но, рано или поздно, и он решит, что её время выйти замуж за кого-то пришло.
Погрузившись в свои мысли, она отвлеклась от чтения и посмотрела в окно. Красивый внутренний сад наполовину исчез за сплошной каменной стеной, словно там его никогда и не было. Будто он жил лишь в её далёких воспоминаниях, или был обычной детской фантазией. Может, таким образом отец пытался смазать в своей памяти жуткие воспоминания того дня? Всё же он не мог позволить себе быть слабым.
Теперь там ходили, осматриваясь, новые подопечные Мелдара. Изи окинула их мимолётным скучающим взглядом, но внезапно не смогла оторваться от одного молодого человека, мрачно смотрящего куда-то вдаль, в сторону реставрируемой части замка. Он был вылитый Роджен Гармейн, именно такой, каким она его себе представляла. От столь неожиданного открытия Изи выронила книгу и вскочила со своего места, прильнув к окну. Словно почувствовав её взгляд, незнакомец обратил на неё внимание, улыбнулся краем губ и кивнул, имитируя почтительный поклон, и Изи не смогла сдержать глуповатой улыбки. Осознав, как ужасно это выглядит, она метнулась в сторону, спрятавшись за стену и закрыла глаза. Но в мыслях был лишь он, его лёгкая улыбка, его мимолётный знак внимания, показывающий воспитанные семьёй и службой манеры. Она хихикнула и улыбнулась, открыв глаза и снова украдкой подсматривая в окно, но мужчины уже начали расходиться, что немного её разочаровало. Она должна была узнать, кто этот незнакомец, и надолго ли он здесь, будет ли у неё шанс проявить себя перед ним, чтобы он полюбил её. Как Роджен полюбил Санри. Безгранично и на всю жизнь.

Поначалу будущие боевые маги тренировались двумя противоположными путями: сразу с применением огня или без, только отрабатывая придуманные ими приёмы с оружием, а потом подключая способности. Инициатором первого способа тренировок был молодой и самоуверенный воин по имени Лагрен, проявивший себя как заносчивый и импульсивный юноша, стремящийся как можно быстрее забраться повыше. Потому он и стал первой жертвой, не сдержав пламя, и оно с жадностью набросилось на него. Теперь он лежал в больнице, а желающих тренироваться по второму пути под началом Изиро стало значительно больше.
Первый маг Араторна к тому моменту отточил боевые приёмы с мечом, но пришёл к выводу, что это не самое эффективное оружие для этого вида магии, колющие и режущие удары при комбинации оставляли за собой дуги или направленные взрывы. Но в качестве защиты применять тяжёлое двуручное оружие было слишком трудозатратно, совершая им последовательные круговые движения, чтобы создать нечто, напоминающее щит. Тем более, что все формы огня были недостаточно устойчивы и быстро рассеивались, если не расходовать энергию ещё и на их поддержание. Одноручные клинки пусть и были полегче, но создавали заклинания лишь в одном секторе от мага — в зависимости от того, в какой руке он держит оружие.
Но решение этой проблемы уже давно созрело в голове Изиро. Сила даровалась им через посох и изначально была задумана для применения именно через него. Потому он стал тренироваться с обычным жезлом и отметил для себя, что возможные вариации в применении заклинаний здесь были гораздо обширнее. Он мог представить себе, как это должно выглядеть, как это должно воплотиться в жизнь.
На его предложение создать прототипы нового оружия Мелдар отреагировал с поощрением. Сам принц часто наблюдал за их тренировками, но сам не вмешивался в процесс подготовки, лишь оценивал их успехи и неудачи. Для того, чтобы не мешать, он прохаживался по смежным залам, наблюдая за внутренней террасой.
Но он не был единственным наблюдателем. Изи значительно продвинулась в расследовании, выпытав у служанок, кто же поселился в замке. Это было несложно, ведь юные девицы тоже засматривались на мужчин с военной выправкой и статью, молодых и в возрасте, женатых и одиноких. Несколько новых поселенцев замка даже поощряли женское внимание в свой адрес, а порой и отвечали взаимностью, но, на время службы, без каких либо обязательств. Конечно, это были высокопарные обещания, но Изи сильно сомневалась, что они будут когда-либо исполнены.
Благо про её избранника подобных слухов не ходило. Он был довольно отстранённым и не проявлял интереса к местным барышням, не особо разговорчив, самостоятелен. По его действиям, походке, манере речи можно было понять, что он был хорошо воспитан армией, но во фразах иногда проскальзывали просторечные слова, а потому, видимо, он был выходцем из какой-нибудь деревни, самый простой мужчина, каких сотни. Потому большей части служанок гораздо интереснее были родственники дворян и купцов, способные шёпотом читать им стихи по вечерам, воспевая их красоту, что дурманило голову непривычным к подобному обращению девушкам сильнее креплёного вина.
Но Изи смотрела на своего незнакомца, видя в нём то, что так очаровывало её: скромность, но стать; сила, но разумность в её применении; желание достичь чего-то большего, от чего он с таким усердием продолжал свои тренировки, и упорство — едва вылечив свои ожоги он возвращался к упражнениям со своим тяжёлым мечом. Один из немногих, кто по-прежнему тренировался с огнём, а не нерешительно махал палкой, повторяя за молодым нескладным человеком, вызывающим у Изи лишь отвращение.
Засыпая по вечерам, она часто представляла себе их встречу. Случайное столкновение в одном из коридоров, пересечение взглядов, улыбки. Она будет смотреть в его синие глаза, не в силах оторваться, зачарованная ими, как и он её юной красотой.
“Извините”, — прошепчет она нежно.
“Нет, что Вы, госпожа, это я должен просить прощения. Я совсем не смотрел на дорогу”, — в спешке произнесёт он, припав на колено и коснувшись рукояти клинка в ножнах на поясе.
“Прошу Вас, не стоит. Встаньте, — попросит она, коснувшись его подбородка, тем самым возвращая себе его чарующий взгляд. — Никакая я не госпожа, лишь самая обычная девушка. Моё имя — Изи”.
А он в ответ внезапно возьмёт её руку и почтительно поднесёт к губам, от чего у неё в груди перехватит дыхание.
“Балазар”, — представится он.
Но иногда случайные встречи бывают не такими уж и случайными. Изи решила, что стоит самой подтолкнуть свою судьбу. Она наблюдала за перемещениями Балазара уже несколько недель и заметила в них некоторую систематичность. Он возвращался с тренировки в одно и то же время, уходя чуть позже остальных, а потому перемещался по одному из коридоров в полном одиночестве, направляясь в душевую. Изи выбрала время его утренней тренировки, готовилась к ней не один час, пудрясь, красясь и нанося на нужные точки духи. При этом она репетировала собственную речь при этой встрече, стараясь устранить взволнованный смех или уродливые гримасы. Убедившись, что выглядит идеально, что её бирюзовое платье сидит великолепно, она направилась к нужному коридору. И всё же она остановилась в комнате перед ним, с волнением и нетерпением ожидая, когда же он соберётся уходить. Наконец, он двинулся к выходу. Изи перевела взгляд на собственное едва заметное отражение, поправив пряди и похлопав себя по щекам, после чего поспешила навстречу своей судьбе.
Но не успела она свернуть в нужный коридор, идущий перпендикулярно этому, как наткнулась на собственного отца. Растерявшись, она отступила на шаг.
— Изи? — удивлённо повёл он бровью. — Что ты здесь делаешь?
— Ничего, — она с волнением бросила взгляд в окно и увидела, как Балазар вошёл внутрь. — Просто было интересно… как они это… делают огонь.
Взгляд отца смягчился, и он улыбнулся.
— Спросила бы у меня, я бы тебе показал, — усмехнулся он. — Ведь я тоже так умею.
— Правда? — попыталась проявить удивление и заинтересованность она, но получилось не очень правдоподобно. В особенности из-за того, что предмет её влюблённости показался за спиной отца, преодолевая этот проклятый коридор.
— Правда. И, когда они научатся, смогу обучить и тебя, если ты захочешь.
— Конечно, папочка, конечно! Я хочу научиться! — заверила она, больше с досадой думая о том, что Балазар даже не посмотрел в их сторону, лишь бросил мимолётный взгляд, особо не всматриваясь. Ну конечно, ведь он же воспитанный молодой человек, понимающий, что разговоры двух высокопоставленных особ не для его ушей. Демон побери, как же не вовремя отец оказался здесь!
— Для этого придётся сначала научиться всему, что тебе преподаёт мастер Эмрад. Он жаловался мне, что ты не учишь уроки.
— Хорошо, я пойду почитаю учебники, пап, — заверила она, отступая к двери.
— Отлично, Изи, — кивнул он, отпуская её, и она поспешила исчезнуть с его глаз. Мягкая улыбка пропала с губ Мелдара, он помрачнел и бросил мрачный взгляд в сторону, куда удалился Балазар. Его рука отпустила посох, и образ принца растворился в воздухе, снова обращаясь в тень.

Оформление нового военного подразделения было сопряжено с огромным бумажным потоком. Формировались приказы, своды уставы, а также личные дела каждого участника, которые сейчас и просматривали Мелдар и Изиро. Второй был несколько подавлен, всё ещё переваривая идею короля об участии первых смешанных групп, где будут присутствовать боевые маги, в операциях по устранению демонической угрозы.
— Они ещё не готовы, — собравшись с мыслями, возразил он против такого предложения. — Я и сам пока только начал осваиваться с новой техникой. Тем более в бою нужно действовать быстрее и решительнее. Если они оступятся, их может не только атаковать враг, само пламя может вырваться из-под их контроля.
— Но некоторые из них всё же продолжают тренироваться с огнём, — кажется, его слова нисколько не впечатлили короля, тот продолжал перелистывать папку за папкой.
— Их настойчивость и рвение, конечно, впечатляют. Но успехи пока не столь значительны.
— И всё же они есть.
Изиро обречённо вздохнул и отвёл взгляд в сторону, размышляя над реализацией предложения короля, но свои мысли сбивали его.
— Что именно беспокоит тебя? — оторвался от чтения Мелдар и участливо поинтересовался. — Ведь не зря тебя зовут моим главным советником и правой рукой. Я должен знать твоё мнение.
— Не важно, Ваше Величество, — усмехнулся Изиро. — Я ставлю личное выше общего. Если взглянуть на ситуацию непредвзято, то это решение — наиболее правильное из всех. Если они не победят проявления демонической порчи, то смогут их хотя бы сдержать.
— Но?
Изиро снова обречённо вздохнул, но в этот раз решился высказаться.
— Но они могут не справиться и дискредитировать всех нас. Не только наше подразделение, но и Вас, Ваше Величество. Это не говоря о том, что внутренние отношения среди нас ещё не устоялись. Я знаю, что за моей спиной говорят, что я получил своё место незаслуженно. И будут продолжать так говорить, пока я не докажу им обратное. Но, если сейчас часть из них отправится на передовую, это ещё больше подорвёт мой авторитет. Они решат, что я подговорил Вас, чтобы устранить своих конкурентов.
— А разве это не так? — рассмеялся Мелдар, на что юноша залился краской. — Ведь ты ещё не заслужил это место.
Изиро сжал кулаки и опустил взгляд в пол, пытаясь одолеть целый ворох чувств, обуревающих его. Они все насмехаются над ним, что огненные маги, что король. Их забавляют его попытки заслужить их уважение. Это было невыносимо. Он был готов доказать не только им, но и всему миру, что он способен на гораздо большее, независимо от своего происхождения.
— Но можно совместить два полезных дела воедино, — хмыкнул король. Изиро бросил на него взгляд и заметил в его глазах и усмешке нечто странное, нечто зловещее. — Передай мой приказ своему подразделению: послезавтра мы проведём показательные сражения между вами, чтобы выявить сильнейших. Те, кто более-менее проявят способности — отправятся в смешанные группы для сдерживания демонической угрозы в полях. Самый сильный же из вас останется и займёт пост первого мага королевства.
— Каким оружием мы будем сражаться, Ваше Величество? — максимально сдержанным тоном поинтересовался Изиро, пряча руки за спиной.
— На ваше усмотрение, кому как удобнее, — улыбнулся Мелдар. — Не перестарайтесь завтра на тренировках, хотелось бы, чтобы на состязаниях каждый из вас показал себя. Думаю, что нам нужно пригласить на это зрелище несколько влиятельных, но колеблющихся людей, способных донести до недоброжелателей нужные вести. Это большая ответственность, Изиро.
— Я понимаю, мой король, — кивнул он.
— Тогда можете идти.
Юноша откланялся и вышел, практически вылетел из кабинета. Показательные сражения. Развлекательные зрелища для богатеев. Он раздражённо фыркнул, представляя себе, как на площадке для занятий на воздухе он будет сражаться со своими соратниками на потеху людям, наблюдающим за ними с безопасного расстояния. Возможно из помещений со второго этажа, где иногда он замечал юную принцессу. Похоже, девушке тоже было интересно. Действительно, где ещё найти подобное развлечение?
Он остановился, приложив руку к стене, ладонью другой руки закрыл лицо и стал размеренно дышать, унимая эмоции. Он преувеличивает. Всё же он понимал, что публичная демонстрация их возможностей — это правильное решение. Чтобы политические игроки понимали, что это подразделение способно биться во благо королевства. И все его сомнения сейчас объяснялись его личными страхами. Что он не справится, или его подопечные подведут их всех, включая короля. Надо было собраться. Глубоко вздохнув, он продолжил свой путь на тренировочные площадки, чтобы передать своим подчинённым поручение короля.

Многие из них так и не смогли нормально заснуть в эту ночь. Изиро покинул свою постель, чтобы умыться, но лишь уверился в том, что спать ему не хочется совершенно. Потому он решил отправиться на тренировочную площадку, и там обнаружил ещё нескольких боевых магов. Четверо человек, занимающихся по его методике, и ещё пара тех, кто предпочитал самостоятельное обучение.
Изиро не решился выйти к ним, лишь наблюдал из соседнего зала за их тренировками. Всё же, в сравнении с самоучками, его ученики действовали немного неуверенно. В принципе, как и он сам — долго ходили вокруг да около, оттачивали приём, прежде чем влить в него силу огня. Их оппоненты сразу тренировались с пламенем, быстрее осваивались, привыкая к нему. Пусть в их арсенале было не так много приёмов, но они абсолютно точно работали, в отличие от многих из тех, что разрабатывал Изиро. Некоторые сложные комбинации, элементы и детали он до сих пор продумывал лишь в теории. Да, они могли стать мощным оружием в его руках, когда он сумеет их исполнить, но сейчас они были лишь недостижимыми мечтами. Возможно, Изиро действительно ошибался в своих методах, а потому место первого мага заслуживал кто-то другой. Кто-то смелее и решительнее.
Задумчиво сощурившись, юноша взвесил эту мысль и всё же вышел на тренировочную площадку. Его визит был принят большинством тренирующихся с тревогой.
— Я же просил вас поберечь силы перед состязанием, — улыбнулся он, окидывая их взглядом. — … Хотя, если честно, признаюсь, что для меня самого эта просьба оказалась невыполнимой.
Обстановка чуть-чуть разрядилась слабыми смешками.
— Кажется, я был неправ, — продолжил он. — В своей линии обучения. Я привил вам страх перед огнём, ужас от того, что вы лишитесь над ним контроля. Это плохая черта для боевого мага.
Один из его оппонентов по имени Ролнар презрительно усмехнулся, а его ученики смотрели на него с сомнением и разочарованием.
— Но мы не боимся, мастер, — улыбнулся один из них. — Мы осознаём, что нам необходимо отработать технику, чтобы не калечить себя понапрасну.
— Спасибо, Денрик, — благодарно улыбнулся ему Изиро и вышел в центр, чтобы оказаться в поле зрения всех присутствующих. — Но всё же я хочу это исправить. Показать вам, на что может быть способно пламя. Я придумал приём для отступления, концентрирующий в себе всю суть огненной магии. Я очень долго вынашивал его в голове, но так и не нашёл времени, чтобы воплотить его в жизнь. И сейчас я попробую это сделать.
Они смотрели на него с сомнением, но интересом. Он решительно вздохнул и закрыл глаза, подавляя страх ошибиться перед своими последователями и недоброжелателями. Всё же он продумал всё до мелочей, осталось лишь решиться исполнить, рискнуть всем. Перед его глазами была огненная вспышка из видения, что была передана посохом. Последняя, поглощающая всё вокруг, и столь мощная… Именно она вдохновила его на этот приём, и он понимал, что сейчас придётся применить все те скудные силы, что у него есть.
Языки пламени возникли на кончике его посоха. Он закрутил себя поворотом ноги, усиливая разворот руками, пока его кисти прокрутили в руке посох так, что оба наконечника очертили в воздухе спираль. Воплощая её в жизнь, следом за оружием потянулись огненные всполохи, небольшие потоки, уплотняющиеся за счёт друг друга и закручивающиеся внутрь, но маг своей волей направлял их энергию от земли к небу.
Максимальная концентрация, полный контроль над хаосом в надежде загнать его в нужные рамки. Необходимо было одновременно думать о движении множества элементов. Но внезапно один из них повёл себя совершенно не так, как предполагал первый маг. Огненный поток резко метнулся внутрь, словно вдавленный чем-то снаружи. Изиро успел подхватить его, но движение остальных разбалансировалось. Опасаясь быть поглощённым этим хаосом, он направил их в землю, припав на колено.
— Красиво, — усмехнулся стоящий над ним Ролнар. — Самое то для циркового представления. Или ты думаешь, что подобные трюки смогут запугать последователей демона?
— Это не для устрашения, — сдержанно улыбнулся Изиро, поднимаясь на ноги и всеми силами подавляя желание наброситься на оппонента с кулаками. — Если я доведу его до ума, оно будет идеальным для защиты, оставляя мага вне досягаемости для атак со всех сторон.
— Правильно, мёртвым уже всё равно, с какой стороны их будут атаковать, — хохотнул Ролнар и вернулся на своё место, продолжая тренировки.
Изиро не нашёлся, что ответить. Он потерпел неудачу и чувствовал себя униженным перед теми, кто верил в него, видел разочарование в их глазах. Он хотел впечатлить и вдохновить своих учеников, но лишь усугубил их сомнения.
— А зачем так много элементов? — осторожно уточнил наблюдавший со стороны Балазар. — Это же действительно слишком сложно.
— Мне показалось, что так будет эффективнее, — признался Изиро. — Одиночные вихри будут ловить внешние атаки, а на их место будут вставать другие.
— А если всё же попробовать сплошной поток? Или его сложнее контролировать?
— Не намного. Можно и попробовать, — улыбнулся первый маг. Ему нравилось, что наконец хоть кто-то подключился к его работе. Но стоило и вдохновить на это и остальных. — На этот раз вы атакуете меня. Сначала только Балазар, а затем, если щит выдержит, то и все остальные.
— Но если что-то пойдёт не так? — с сомнением уточнил один из учеников.
— Значит, не быть мне первым магом, — усмехнулся Изиро и поспешил спрятаться в кокон. В этот раз его обволокла сплошная огненная волна вместо нескольких вихрей. Да, контролировать их было сложнее, но зато они требовали от него не так много сил. Широкий поток стремительно вытягивал из него силы, но взамен давал ему то, чего он действительно хотел — идеальный вихрь.
Балазар подавил восхищение увиденным и сделал первый удар, высекая своим массивным мечом огненные дуги в воздухе. Вихрь лишь поглотил их. Махнув рукой, он призвал к атаке остальных боевых магов, а сам метнулся вперёд, собираясь нанести удар вблизи. Но стоило лезвию меча коснуться пламени, как ответная реакция отбросила его прочь. Это изрядно удивило Балазара, и он уже не смог сдержать восторженной улыбки. Зря они считали Изиро выскочкой, он действительно был способным магом. В этом заклинании и вправду очень многое было продумано до мелочей. Но заслуживал ли он место первого среди них? Балазар ощутил, что готов был бы отдать его юноше.
Но Изиро думал совершенно иначе. Он всеми силами пытался подавить панику, но ему не удавалось. Для вращения вихря маг должен был вращаться сам, и от этого юноша уже ощущал нарастающее головокружение и тошноту. Он пытался ослабить пламя, но оно не слушалось, поглощая новые и новые атаки. Осознавая, что уже не в силах его держать, Изиро и вовсе отпустил поток всего на мгновение, чтобы перевести дух. Огонь взревел в ответ, ощущая свободу, стал расширяться, от чего юноша резко перехватил его и припал к земле, направляя туда же. Но атаки в его сторону продолжали лететь. Изиро собирался защититься, но ничего не удалось, словно это заклинание опустошило его полностью. Он успел припасть к земле и поднять руки, но в его сторону уже неумолимо летело несколько огненных залпов, от которых он не успеет уклониться.
Но внезапно их перекрыл поток пламени откуда-то сверху. Все остолбенели от ужаса, когда увидели в высоком окне второго этажа Мелдара.
— Кажется, вы решили потратить все свои силы сейчас, чтобы саботировать завтрашнее мероприятие? — отметил сурово он.
— Простите, мой король, — Изиро поднялся на ноги со второй попытки и выпрямился перед своим правителем. — Это я виноват. Я тренировал исполнение нового приёма и, кажется, разбудил несколько товарищей. Потому они решили присоединиться к тренировке.
— Иногда стремление к совершенству может плохо обернуться, — отметил Мелдар. — Отправляйтесь в спальни. Если кто-то ещё будет замечен на тренировочных площадках, тот будет отстранён от участия в состязании. Понятно?
— Да, мой король, — смиренно кивнул и поклонился Изиро, подобный жест повторили и прочие боевые маги, после чего удалились в свои спальни.
— Нет, ну ты видел? — подскочил к Балазару Ролнар и ядовито прошептал. — До чего же жалкие попытки выслужиться!
— Какие именно? — уточнил с непониманием тот.
— Вот это всё! О, Свет, как же можно быть таким жалким и мерзким? Внушать неопытным воинам, что он может их обучить. При этом показывая им бесполезные, просто красивые огоньки. Стоит ещё разодеться в платья и развешивать реверансы! Если бы мы с тобой не вмешались, они бы все годились лишь жаркое на приёмы подавать.
— Не без этого, — рассмеялся Балазар. — Хотя у Изиро есть способности.
— Но нет опыта и мозгов, — усмехнулся Ролнар. — Он даже не представляет себе, как это будет работать в бою.
— Но этот приём действительно может быть неплох.
— Для выступления с жонглёрами на площадях. Или у тебя есть ещё идеи?
— Ну, да… Можно неплохо освещать залы во время банкетов.
Они оба тихо рассмеялись, уже приближаясь к спальням, чтобы не нарушить сон своих сотоварищей.
— Я тебя умоляю, он столько не протянет, — едва не сорвавшись с шёпота от смеха произнёс Ролнар.
— Зря ты так, он ведь первый маг, — бросил на него укоряющий взгляд Балазар, но по ехидной улыбке можно было сразу раскусить, что это была лишь шутка.
— Ничего, завтра станет последним, — уверенно сказал его друг, хищно глядя вперёд, на дверь их спален. — Надеюсь, в нашей дуэли он попробует этот приём, чтобы я отправил его на пару месяцев в лазарет.
Балазар усмехнулся, но ничего не ответил. Они тихо вошли в спальни, и Ролнар твёрдо похлопал его по плечу, отправляясь к своей кровати, но тот будто ничего не замечал, погрузившись в свои мысли. У него перед глазами снова возник второй, более удачный вихрь, и обожжённая взрывом рука вновь заныла.

Поспать спокойно Изиро всё же не удалось. Он ворочался и пытался дремать, немного завидовал сладко похрапывающим коллегам. В какой-то момент он всё же решил отбросить бесполезные попытки уснуть и просто присел на кровати. Он был не единственным, кому не спалось. Несколько человек лежали, просто глядя в потолок. Балазар на дальней койке смотрел в точку перед собой, нервно теребя медальон на груди. Обычная ярмарочная безделушка, вероятно, с семейным портретом. Хорошо, когда можно найти дополнительные силы в семье, которая, пусть и далеко, но всё же поддерживает тебя и верит в твой успех.
У Изиро была лишь мать в приграничном городе Люрмен, по соседству с королевством Ашмар, но он уже давно не посещал её, лишь перечислял часть своего скудного денежного довольствия. После смерти отца она сумела начать новую жизнь, нашла себе мужа, и у Изиро появилось несколько новых братьев и сестёр. И воспоминания о былом стали болезненным пережитком прошлого. Единственный наследник Грендала Бейло стал последним хранителем памяти о нём, носил его медаль в аккуратном мешочке, который сейчас лежал у него в тумбочке рядом с последним письмом от его лучшего друга. Поддавшись внезапному порыву, Изиро достал из ящика эти дорогие сердцу вещи. Холодные острые грани медали прощупывались через плотную ткань. Несколько строчек письма, тёмные, немного неровные, отчётливо читались в полумраке, если уметь разбирать каракули Агвена.
“Рад, что ты смог устроиться. Не обращай ни на кого внимания, они ещё поймут, чего ты стоишь. Я уверен, ты докажешь им, что ты лучше, чем им кажется. Ведь я тебя знаю, тебя ничто не остановит на пути к цели. Так что перестань волноваться и просто делай своё дело”.
Изиро усмехнулся, перечитывая эти строки. Неисправимый оптимизм лучшего друга был заразителен, пусть и немного неуместен. Вздохнув, юноша снова посмотрел в потолок, мысленно отсчитывая минуты до зари, и сам не заметил, как провалился в крепкий и уютный сон.

Внезапный звук разбудил всех боевых магов. Глухой звон переносного колокола разносился по их спальне. Изиро вскочил с кровати и ошалело уставился, как и прочие боевые маги на стоящего в дверях перед этим причудливым приспособлением Мелдара. Король был в презентабельном тёмном камзоле, вышитом рубинами, в которых искрой отражалось пульсирующее свечение посоха в руках правителя. Несколько слуг возились с всё ещё гудящим колоколом, толкая деревянную подставку и явно не справляясь с общим весом всей конструкции.
— Господа, — объявил их ранний гость, с удовлетворением видя, что всё внимание обращено на него. — Через полчаса начнётся обещанное соревнование. Но, к сожалению, так как у нас не так много безопасных зон для зрителей, вам всем разрешено в нём только участвовать. Потому прошу окончательно определиться, кто из вас действительно готов показать свои способности. Если вы выйдете туда, значит, по вашему мнению, вы уже способны стать первыми магами в нашей армии и уже можете исполнять свою боевую задачу — уничтожение демонов и их порождений, что посягнули на наши земли и души наших людей. Тот, кто проявит себя лучше всех, станет первым среди боевых магов, будет обучать оставшихся и новых учеников. Так что, если вы не уверены в своих способностях, советую и вовсе не вмешиваться. Это не последний шанс для вас проявить себя. Решившихся же жду на тренировочном поле через полчаса для начала состязаний.
На этом король вышел. Ролнар громко фыркнул и отбросил одеяло в сторону, деловито достав свой камзол, всем своим видом показывая, что ни капли не сомневается и непременно примет участие. Остальные были настроены не столь решительно. Изиро не стал собираться показательно для публики, действовал сдержанно и неторопливо. Его примеру последовал Дейрик. Немного помешкав, все, кто тренировался с огненной магией, поднялись и стали одеваться, кроме одного.
— Бали, ты чего? — смутился Ролнар, небрежно поправляя манжеты. — Неужели испугался этого выскочки?
Тот же продолжал лежать в кровати и сжимать в руке свой медальон.
— Да брось, — придвинулся ближе его приятель и понизил голос. — Начистим ему личико, и никакие фокусы ему не помогут.
— Но место первого мага лишь одно, — бросил на него взгляд Балазар и странно улыбнулся. — И мы будем биться за него, как бойцовские петухи? А король с друзьями будет смотреть и насмехаться.
— Боишься проиграть мне? — оскалился Ролнар, оперевшись о его тумбочку. — Не зря. Но я пообещаю не повредить твоё милое личико для твоей красавицы. Всё же юные девицы не любят шрамы.
Балазар усмехнулся и покачал головой.
— Ну, а если не выйдет, то я всегда могу утешить несчастную, — игриво закатил глаза Ролнар. — Покажу ей своё мастерство, и не только во владении огнём.
— Иди уже, тебе пора, — эта фраза и ехидные телодвижения вызвали у Балазара лишь мрачность.
— О, да! Всё же мне нужно оправдать ожидания принцессы. Сначала я заработаю расположение её папочки, а затем найду чем восхитить и её одинокими ночами. Меня ждёт большое будущее, мой друг.
— Для этого тебе нужно уйти отсюда, — едва сдерживая гневное рычание, фыркнул Балазар, на что тот рассмеялся и наконец-то двинулся прочь. Спустя несколько минут зал покинули и другие маги. Балазар окинул взглядом койки с засыпающими мужчинами, смирившимися со своим положением учеников. Он последовал их примеру, повернувшись набок, собирался заснуть, но глаза предательски не закрывались, а рука продолжала судорожно сжимать медальон.
В глубине души он отчётливо осознавал, что совершенно не готов. Не к соревнованию, в нём как раз было не так уж и много пугающих моментов. Скорее он опасался последствий этого мероприятия. Стать тренером для следующих поколений боевых магов, вечным заложником стен этого замка. Ведь Мелдар считает, что семья будет отвлекать их от освоения магии. Сколько ещё времени у них уйдёт на покорение огня? Полгода, год? Он не был наивен. Вчера он видел великолепное проявление огненной магии и осознал, что они все ещё стоят на пороге понимания возможностей этой силы. На её изучение уйдут десятилетия.
Перспектива отправиться на боевые задания всё же пугала его гораздо меньше. Битва с демоническими созданиями, с которыми они столкнулись в лесах Филании. Чудовищные твари из плоти и ветвей, испускающие из себя потоки неведомой ранее Балазаром магии, с которой не могли справиться даже паладины. Которая продолжала убивать поражённых, въедаясь в их ожоги, распространяясь по телу, подобно яду. Выйдя из этой битвы живым, он сможет достичь куда большего величия, чем первый маг, запертый в замке. Величия и влияния на чужие судьбы. Но хватит ли ему на это сил?
Странное чувство не покидало его. Будто кто-то наблюдает за ним из теней. Выжидает. Свет отвернулся от него, когда он принял на себя демоническую порчу, и теперь после смерти его ждёт лишь тьма. Она смотрит на него, наблюдает за ним, чтобы в нужный момент поглотить, забрать себе без остатка.
Он зажмурился, пытаясь отбросить эти мысли, но ничего не получалось. В отчаянии он открыл медальон и долго всматривался в него, ощущая, как тревога отступает, а в груди вырастает тепло. Он вспомнил, почему он здесь, зачем, для чего и ради чего. А потому он не мог бездействовать, не мог просто отступиться, после всех потраченных на тренировки трудов. Он должен показать себя. Решительно закрыв медальон, он вскочил с кровати, выхватил из тумбочки форму и стал в спешке одеваться, надеясь не опоздать на состязание.

Мероприятие началось с построения. Девять огненных магов были готовы к показательным сражениям. Двое — Изиро и Дейрик — были вооружены посохами, один — одноручным мечом и щитом, Ролнар и ещё один маг выступали с парными мечами, один орудовал массивной секирой, все прочие — двуручными мечами. Группа статных гостей во главе с Мелдаром расположилась на террасе третьего этажа, будто готовилась к чему-то похожему на гладиаторские бои.
— Дамы и господа, хочу представить вам новое подразделение в нашей армии, созданное для борьбы с особой угрозой — боевых магов, — объявил своим гостям Мелдар.
Изиро поспешил поклониться, остальные повторили за ним. Вышло совершенно невпопад, что отнюдь не выставляло их в выгодном свете. Статные гости зашептались друг с другом, послышались смешки, от чего король было скривился, но затем вновь как-то странно усмехнулся и подозвал к себе слугу со стопкой пергамента. Взяв два случайных свитка, он кашлянул и громогласно объявил:
— Сейчас мы увидим сражение Изиро Бейло и Вальмара Раута!
Прочие маги отступили к стене, остались лишь Изиро и обладатель секиры, массивный мужчина, тут же поспешивший сбросить камзол, будто демонстрируя противнику и зрителям свои внушительные мышцы. Но на первого мага это не действовало, он лишь взял в руки посох и приготовился к битве.
— Сражайтесь! — провозгласил Мелдар, стукнув посохом о пол, и тут же с рёвом Вальмар сорвался к противнику. Он размахивал секирой, посылая во врага огненные дуги. От вида огня публика ахнула, явно воспринимая Вальмара как наиболее возможного победителя из-за его физического превосходства. Изиро же ответил прокруткой посоха, создав защитный огненный диск, встретивший дуги. Атаки противника пробили его с двух сторон, и третья угрожала проникнуть в брешь, но навстречу вышла другая дуга от чего они столкнулись и погасли.
Вальмар уже практически приблизился к противнику, стремясь схлестнуться с ним в рукопашном бою. Припоминая как массивные, усиленные взрывами, удары этого великана разбивали тренировочные манекены в щепки, Изиро предпочёл оттеснить его, призвав пластичный огненный поток, следующий за наконечником посоха, который он назвал огненной плетью, но Вальмар рассёк это невнятное препятствие секирой. Лезвие его оружия раскалилось, готовое обрушиться на неподтверждённого первого мага королевства. Если заблокировать этот удар, он вызовет взрыв и вдавит Изиро в землю, слишком опасную позицию для защиты. Потому тот не стал блокировать, а вместо этого сделал выпад наконечником вперёд, концентрируя магию вокруг себя. Огненная полусфера набрала силу и двинулась навстречу противнику. Вальмар не успел бы её заблокировать, его удар пришёлся в купол, частично загасив энергию, но взамен он выгнулся, усилившись по краям. Пламя вспыхнуло, облизывая оголённые плечи мужчины, заставив его вскрикнуть, зажмуриться и попытаться закрыться руками. Но, взглянув на мгновение вперёд, он поспешил перегруппироваться и выставить секиру перед собой, чтобы встретить прямой огненный поток, направленный ему прямо в лицо. Он предусмотрительно развернулся боком, секира разрезала огонь, словно нож масло, и он прошёл в нескольких сантиметрах от его тела.
— Жаль, что король выделил своему любимчику не самого сильного из нас, — оценил Ролнар происходящее и поделился с Балазаром. — Хотел, чтобы его избранник предстал перед его друзьями в выгодном свете.
Он рассмеялся, а Балазар в ответ лишь утвердительно буркнул, внимательно наблюдая за происходящим. И не переставал поражаться мастерству того, над кем они так долго подтрунивали.
— Он видел, что мы можем, — задумчиво изрёк он. — Мы сами показали наши сильные и слабые стороны на тренировках. А его возможности остались для нас загадкой.
— Лишь фокусы, — фыркнул Ролнар. — Лично я сделаю его одной левой. А ты можешь присоединиться к толпе его поклонниц. Будешь там единственным, визжать от восторга и кричать, что готов на всё.
— Ой, отстань, — раздражённо толкнул его в плечо Балазар, но он лишь ехидно расхохотался.
Больше поток сдерживать было невозможно. Руки сводило, и Изиро сделал ещё один рывок, импульсом усилив пламя, после чего метнулся вперёд. Вальмар сделал слепой замах, понимая, что поток пламени прекратился, но его противник выскользнул с совершенно с другой стороны, развернул посох так, что выбил секиру из рук противника, порезав ему пальцы, а затем приставил острие другого наконечника к шее Вальмара. Тот успел схватиться за лезвие, пытаясь отодвинуть его, от чего тонкой струйкой к багровому камню потекла кровь.
— Я победил тебя как маг, — прорычал Изиро. — Прекрати.
Но тот взамен ударил его свободной рукой, и от неожиданности этого удара первый маг осел на землю, ощущая во рту металлический привкус крови. Резким рывком Вальмар вырвал из его рук оружие, перегруппировался и замахнулся, будто собираясь пронзить спину оппонента остриём, которое накалилось, концентрируя в себе взрывную мощь. Собрав силу в кулак, Изиро метнулся в сторону. Тем временем, вопреки ожиданиям Вальмара, взрыв сработал раньше, он успел отвернуться от вспышки, сбившей его с ног и выбившей из руки оружие, но почувствовал резкое жжение в руке. Подавив боль от ожогов, он попытался подняться, но среди общей мути увидел яркое светящееся пятно. Моргнув несколько раз, он различил очертания Изиро, выставившего в его сторону посох. Огонь концентрировался на наконечнике, совершенно стабильный и подвластный первому магу, а в другой его руке была сжата секира Вальмара.
— Победитель схватки — Изиро Бейло, — объявил король.
Первый маг протянул своему бывшему сопернику руку, и тот принял помощь. Со стены раздались аплодисменты, вяло поддержанные наблюдавшими со стороны магами.
— Они хотят зрелища, давай завершим его как подобает, — шепнул бывшему противнику Изиро. Тот кивнул, и, выпрямившись перед ложей, сражавшиеся почтительно поклонились своим зрителям. Главный из тех — король — явно был доволен увиденным. Думая, что не стоит затягивать, первый маг незаметно толкнул локтем Вальмара и взглядом указал в сторону выхода, куда они вдвоём и двинулись, покидая тренировочную площадку.
— Что произошло? — наконец, нарушил молчание поверженный противник, когда они вошли в прохладный коридор с большими окнами, откуда тоже выходил отличный вид наружу.
— Похоже, концентрация силы в чужом оружии может быть другой, — задумался Изиро. — Одинаковые заклинания могут требовать разные усилия. Я чувствовал, что, например, твоя секира концентрирует взрывы медленнее, а вот дуги создаёт в секунду. Мой посох так не может.
— Удивительно, — усмехнулся Вальмар и зашипел, случайно коснувшись обожжённой руки. — Как думаешь, я могу идти к паладинам? Или мне нужно оставаться здесь до самого конца?
— Они уже дежурят в нашей столовой. Каждый должен будет присутствовать только на завершении церемонии.
— Хорошо, — кивнул он и двинулся в нужном направлении. Изиро смотрел ему вслед, думал сказать ещё что-то, но так и не решился. Отрывисто выдохнув, он вернулся на тренировочную площадку и влился в строй наблюдающих коллег, пока в центре схлестнулась очередная пара — Ролнар и мужчина с щитом и мечом по имени Тирибольд.

Изи осторожно опустила штору, чтобы спрятаться за ней от глаз именитых гостей. собравшихся на террасе напротив. Отсюда можно было разглядеть лишь узкую полосу тренировочной площадки, где уже шло состязание. Среди сражавшихся не было её возлюбленного, но зрелище всё равно было интересным. Молодой человек с мечами метался по полю, будто молния, посылая в противника сгустки огня со всех сторон, тот же преимущественно топтался на месте, укрываясь за огненными коконами. Мерцание, вспышки, грохот взрывов от соприкосновения пламени — это завораживало и одновременно пугало. Но с нетерпением Изи ждала лишь одного участника битвы. Она осторожно отодвинула штору в сторону, чтобы посмотреть на ряд участников, и через несколько мгновений нашла глазами Балазара, напряжённо наблюдающего за схваткой, как и все остальные участники.
Ролнар заметно усилил напор, атакуя всё чаще, огненные атаки стали обильнее и ярче, словно он действовал напоказ. Изиро наблюдал за каждым движением оппонентов, словно за танцем, удивлялся придуманным ими приёмам и пытался осмыслить, как можно их повторить. Хотя Ролнар и действовал излишне жестоко и грубо, словно собирался не просто победить оппонента, а уничтожить его на месте. В какой-то момент первый маг ощутил беспокойство за Тирибольда, но тот сумел, пусть и с трудом, сдержать напор товарища. Однако этого было недостаточно, ведь за массивной атакой снова пошла череда мелких. Юркий юноша двумя мечами посылал огненные залпы гораздо быстрее, чем товарищи с более тяжёлым оружием. Он пытался выбить врага из защищённой позиции, но тот всё равно продолжал держаться, успевая сориентироваться, с какой стороны придёт атака. Эта игра довольно быстро выбила Ролнара из сил, чего и выжидал Тирибольд. Усмехнувшись, мужчина воспользовался заминкой противника на одном месте, вышел из блока и ударил мечом по земле, пробуждая мощную огненную полосу, стремительно поднимающуюся стеной. Ролнар опешил и поспешил отскочить.
Изиро задумчиво приложил палец к губам, оценивая увиденное. Это была довольно мощная атака, которая должна была забрать у Тирибольда большую часть сил, но тот посылал в растерянного врага всё новые и новые мощные огненные потоки. Словно он использовал какой-то резервный запас магии. Но откуда? Нужно будет потолковать с ним после битвы. Хотя… Маги в замке вели себя довольно скрытно, несмотря на то, что тренировались вместе. Словно настоящие фокусники, каждый не хотел так просто делиться своими находками. Только вот они были не на цирковой арене, им предстояло вступить в смертельную битву с порождениями демонов и подготовить себе преемников. И их умения не должны были оставаться лишь их секретами, они должны были стать общим достоянием.
Кажется, запал Тирибольда иссяк, его атаки стали терять мощность, и он поспешил вернуться в защитную стойку. Но Ролнар решил не допустить этого и метнулся в зону ближнего боя. Усиленные взрывами удары поглощались огненным щитом, а юноша, казалось, лишь распалялся, двигаясь ещё быстрее. Всего на одно мгновение Тирибольд оступился, в его броне возникла брешь — этого Ролнару хватило, чтобы его меч проскользнул сквозь оборону и соприкоснулся с рукой противника, вызывая взрыв. Мужчина закричал от боли, когда пламя отгрызло кусок плоти с его руки. Зрители вздрогнули от ужаса, ахнули, а Ролнар лишь с высокомерной ухмылкой приставил один из своих мечей к шее поражённого врага. Он бросил триумфальный взгляд назад, на своих товарищей, мимолётом взглянул на окна над ними, заметив перепуганную принцессу. Нет, это не страх, она просто чрезвычайно восхищена его способностями. как и король, который так странно ухмыляется, глядя на него. Вероятно, понимает, что выбрал не того человека на пост первого мага.
— Победитель схватки — Ролнар Этальдо, — объявил Мелдар, что позволило Тирибольду, унявшему боль, подняться с колен и отправиться прочь с поля боя. В знак своего триумфа юноша театрально поклонился под жидкие аплодисменты не отошедших от шока зрителей. Несколько обеспокоенных магов перебросились словами с Тирибольдом, тот кивал, говоря, что с ним всё в порядке. Балазар напряжённо наблюдал за происходящим в стороне, а вот Изиро, пылая гневом, решительно подошёл к победителю.
— Что ты творишь? — прошипел он.
— А что не так? Не любишь вида крови? — издевательски промурлыкал Ролнар в ответ.
— Это всего лишь показательные бои!
— Я должен продемонстрировать королю, что умею сражаться, или то, что умею красиво посылать огоньки во все стороны?
— Король заинтересован, чтобы мы показали на что способны. Чтобы мы как можно скорее отправились на поле боя. А лечение половины состава у паладинов в ближайшие пару недель — это непозволительная потеря времени!
— Прошу освободить площадку для следующей пары! — объявил Мелдар, прерывая их спор. — Следующее сражение состоится между Дейриком Сервеном и Манкходом Ренральдом.
Изиро бросил Ролнару ещё один испепеляющий взгляд, после чего вернулся в строй, но это не произвело должного впечатления. Юноша задержался, пока названные бойцы выходили на площадку, ища глазами принцессу, но той не было на прежнем месте. Вероятно, прячется от змеиного взора своего отца. С крупицей разочарования в душе, Ролнар вернулся на своё место.
— Видел, как взъелся на меня наш пай-мальчик? — с усмешкой спросил он у Балазара. — Он на своих аккуратных тренировочках поди и пальчик поранить боится.
— Ты немного перегнул палку, — мрачно отметил тот.
— Ой, и ты туда же? — фыркнул юноша в ответ. — Мы тренируемся, чтобы воевать с чудовищами, которые не знают пощады и боли!
— В этом ты прав, — не смог не согласиться Балазар.
— То-то же, — улыбнулся Ролнар. — Ну-ка посмотрим, на что способны ученики Изиро без своего поводыря.
Его собеседник усмехнулся, внимательно наблюдая за каждым движением в битве. Он пытался подавить нарастающее беспокойство, но постепенно оно проявлялось всё отчётливее. Вопреки прогнозам Ролнара, Дейрик всё же смог победить Манкхода. Да и его стиль боя явно отличался от того, которого придерживался Изиро — вместо точно просчитанных последовательных атак преобладали хаотичные потоки, отвлекающие внимание, залпы из нескольких огненных шаров и широкие огненные плети, от которых зрителям несколько раз даже пришлось уворачиваться, а один из сгустков пламени чуть не угодил в знатную зрительницу, но Мелдар вовремя его перехватил. Манкходу с его довольно простыми атаками от двуручного меча всё это изобилие оказалось не по зубам.
Следом Сейнур и Аривар устроили сражение на двуручных мечах, больше напоминающее рыцарский поединок, немного сдобренный взрывами. Огненные дуги были практически бесполезны и разрезались на лету, вспышки огня при соприкосновении мечей отталкивали оппонентов. Выиграл второй, верно рассчитав момент и силу удара, чтобы усиливающий оружие взрыв Сейнура отбросил его самого в позицию, из которой он не успел заблокировать удар.
Может, он пришёл на поле боя слишком поздно? Балазар посмотрел на короля, словно собираясь воскликнуть, что он тоже здесь, что он готов к битве, ведь остался последним, кто не выступил. Но вместо этого он уловил во взгляде и улыбке правителя нечто зловещее, пугающее, хищническое. Мелдар смотрел прямо на него.
— Следующее сражение состоится между Балазаром Ивьеном и Ролнаром Этальдо, — объявил Мелдар с едва уловимой ноткой наслаждения от этих слов.
— Ну, друг мой, ничего личного, — бросил на него ядовитый взгляд Ролнар, будто уже празднуя свою победу. Балазар хмыкнул в ответ и отправился следом, чтобы занять свою позицию напротив оппонента. Соперник триумфально улыбался, бегло посмотрел на окна напротив королевской трибуны, будто желая ещё раз убедиться, что юная принцесса исподтишка наблюдает за ними.
— Сражайтесь! — объявил Мелдар, и Ролнар мгновенно сорвался в сторону выпуская одну за другой огненные дуги в противника. Но Балазар слишком часто наблюдал за своим другом, а потому ушёл в ту же самую сторону, что и Ролнар, выпустив одну мощную диагонально направленную огненную дугу в то место, куда должен был перебежать оппонент. Самодовольный юноша явно не ожидал подобного подвоха, а потому поспешил сделать несколько круговых рывков клинками, чтобы укрыться за огненным щитом. Всего на мгновение, чтоб перегруппироваться и снова отскочить в противоположную сторону, откуда он испустил череду огненных шаров в конус перед собой. Но Балазар не ожидал его на том же месте, а продолжил перемещаться в прежнем направлении, от чего быстро преодолел зону поражения и атаковал его огненным потоком, стремительно преодолевающим небольшое расстояние между ними.
Слишком точечная атака. Ролнар отскочил в сторону с дьявольской усмешкой и в следующее мгновение ударил клинками в землю, направляя полосу огня прямо в замешкавшегося Балазара. Тому не осталось ничего другого, как выставить защитную полусферу. Полоса превратилась в поток, испускаемый острием мечей, направленных Ролнаром точно в цель. Предвкушая триумф, он приближался, лишь усиливая напор на защиту своего друга. Балазар знал, что вблизи он будет уязвим против столь быстрого врага, если позволит ему ударить первым. В этом и была суть Ролнара — он всегда атаковал, и, если уже вырвал преимущество, то не упускал его. Но он не знал, над какими приёмами Балазар размышлял в последнее время. Выход из защиты в нападение. Усилив напор, тот заставил полусферу разрастись подобно взрыву, именно тогда, когда оппонент подобрался поближе, чтобы метнуться за спину другу и нанести сокрушительный удар. Ролнар не успел скрыться, вспышка отбросила его назад и повалила на спину, рука не удержала один из мечей.
Тут же с рычанием дикого зверя Балазар метнулся вперёд, всем своим весом обрушив усиленный взрывом удар на своего друга. Тот успел заблокировать его мечом, но не усилил оружие. Клинок отскочил, впившись острием в землю, замерев в нескольких милиметрах от тела Ролнара. Тот метнул было к нему руку, но ощутил холод стали на своём подбородке и посмотрел прямо на своего тяжело дышащего и не до конца осознавшего свою победу друга.
— Победитель схватки — Балазар Ивьен! — донеслось до них с трибуны, как и очередные не особо бурные аплодисменты.
— Выслужился? — усмехнулся ядовито Ролнар. — Молодец, так держать. Всё, как ты и мечтал.
Балазар ничего не ответил, лишь одним рывком отстранился и отошёл прочь.

Изи не выдержала и взвизгнула от восторга, наблюдая за победой своего возлюбленного. Она прыгала и хлопала в ладоши от радости, ведь он справился и доказал, что он достойный боец. Но впереди был второй этап состязаний. Она не сомневалась, что он победит и в нём, и отец признает за ним отличного мага, сделает своим приближённым, отправив этого омерзительного нескладного юнца, который сейчас командует остальными магами, туда, где ему и место.
Стоило только подумать об этом ходячем недоразумении, как он вышел на битву с одним из победителей прошлых схваток, зрелым мужчиной с двуручным мечом. Изи поморщилась, но всё же решила посмотреть, кто же станет биться с её избранником за главный приз.
Аривар метнулся вперёд, стремительно сокращая расстояние. Лезвие его меча загорелось, готовясь обрушиться и пробить любую защиту оппонента. Изиро понимал, что преимущество противника в ближнем бою, и подпускать его на расстояние, необходимое для удара, не следовало, потому выпустил перед собой череду огненных шаров и отступил. Вместо защиты, Аривар уклонился в сторону и продолжил наступление. Он оказался достаточно близко и уже занёс свой меч, когда Изиро развернулся к нему и полоснул огненной плетью. В этот раз заклинание вышло получше предыдущего, достаточно быстрое и резкое, но всё ещё пластичное и подвластное заклинателю. Вспышка заставила Аривара зажмуриться, пламя лизнуло его оголённую кожу, но всё же лезвие меча разрезало тонкую огненную нить, прерывая её. Однако секундного замешательства противника Изиро хватило, чтобы отступить назад. Быстро развернув посох, он направил в Аривара мощный огненный поток, и тому пришлось перегруппироваться в защитную стойку.
Пользуясь выигранным временем, Изиро отступил, а затем прервал поток, пока руки не начало сводить. Он сразу же стал отступать в сторону, понимая, что Аривар при выходе из защиты будет бить в источник потока. Юноша рассчитывал ударить сбоку, но опытный соперник оказался не так прост и при выходе из защиты не стал тут же атаковать, а мимолётным взглядом оценил окружение. В следующее мгновение он послал в сторону Изиро полусферу, и тому пришлось укрыться за защитным куполом. Но в полупрозрачных языках огня он видел то, что впечатлило его настолько, что не удалось сдержать восхищённого вздоха, пусть Аривар и расчитывал, что скроется за пеленой пламени. Направив руки в землю под определённым углом, он летел вперёд, мчался, словно стрела. Полусфера пробила щит, и юноше пришлось максимально быстро поднять над собой новый, ещё более прочный. Раскалённое лезвие обрушилось на него, но всё же не пробило, лишь вызвало вибрацию плёнки огня. Аривар отстранился, понимая, что в любой момент Изиро снова может взорвать свою защиту изнутри, и направил в оппонента шквал небольших огненных шаров. Юноша не отвечал, собирая в кулак остатки своей концентрации. Ещё немного, и защита будет пробита. Опытный воин готовился снова метнуться вперёд, чтобы нанести последний удар, хоть и понимал, что всё это слишком просто. Всё же юнец показал себя достойным противником и действительно мог заслужить звание первого мага. Он же не мог так просто сдаться?
Из-за множества бликов от собственных огненных шаров, Аривар не сразу заметил возникшие в воздухе искры, набирающие силу. В одно мгновение они разрослись до огненных сфер, а затем сжались внутрь, готовясь испустить из себя небольшие огненные взрывы. Всего около пяти, они окружили опытного бойца, а тот поспешил скрыться под щитом. Несколько хаотических ударов со всех сторон пробили его защиту, и сквозь бреши тающего огня он увидел лишь, как разрослись остатки купола противника, чтобы вызвать ещё одну взрывную волну. Он не успел усилить свой кокон, последняя огненная атака смела его и опрокинула мужчину на спину. Рывком Изиро подскочил к нему и угрожающе наставил посох с раскалённым остриём. Юноша тяжело дышал, волосы облепили покрытое потом лицо.
— Победитель схватки — Изиро Бейло! — объявил Мелдар, и тот тут же убрал оружие, заменив его на протянутую товарищу руку помощи. Аривар улыбнулся краем губ и принял её, поднимаясь на ноги.
— Отличный бой, — кивнул он сопернику.
— Взаимно, — улыбнулся и выпалил Изиро, всё ещё не в силах совладать с дыханием.
Тем временем им на смену уже шла вторая пара бойцов, так как всё было довольно очевидно, они решили не дожидаться объявления. И тем не менее Мелдар соблюдал порядок и провозгласил:
— Следующее сражение состоится между Балазаром Ивьеном и Дейриком Сервеном!
— Посмотрим, как он справится с противником, который его не тренировал, — насмешливо произнёс позади Ролнар, достаточно громко, чтобы уходящий Балазар сумел услышать его реплику. Он решил не реагировать на эту провокацию и занял боевую позицию, игнорируя сверлящий его насквозь взгляд обиженного друга.
Изи затаила дыхание и с волнением сжала кулаки. Она даже забыла о том, что ей следовало бы спрятаться за штору, чтобы отец не увидел её. Сердце бешено колотилось в груди от волнения, она вздрогнула, когда поле озарила первая вспышка, посланная врагом в её возлюбленного.
Дейрик выпустил в противника целый шквал огненных шаров, хаотично летящих в разные стороны. Наблюдатели в этот раз предусмотрительно спрятались за огненной пеленой. Балазар же не мог отделаться от мыслей о Ролнаре, а потому усмехнулся и скрылся под тонкой огненной плёнкой. Они часто разрабатывали заклинания вместе, в большей или меньшей степени, но знания были плодом общих трудов. Лишь единицы были новшествами, принадлежащими кому-то одному из них. И сейчас он собирался использовать то, чему Ролнар действительно научил его. Покрепче сжать меч, почувствовать исходящий из него жар, разгоняющий кровь в венах, от чего хочется бежать вперёд, быстрее, чем когда либо, бить сильнее и безжалостнее, лишь бы укротить рвущееся из груди пламя.
Балазар метнулся к оппоненту, стремительно преодолевая разделяющее их расстояние. Тонкой плёнки щита в любом случае хватит на пару залпов. Вот случайное попадание слева, ещё один прилетел сверху, следующий рассеет защиту юноши. Но он был уже достаточно близко, припав на колено, он вонзил меч в землю, поднимая огненную полосу, а сам укрылся под куполом огня, окончательно рассеивая эффект внутреннего воспламенения. В отличие от ранее продемонстрированных, она была стелящейся и била в основном по низу, будучи вне досягаемости для шквала огненных шаров оппонента. Дейрик укрылся за огненным куполом, принимая череду ударов от атаки противника. Это позволило Балазару оттолкнуть огонь от себя, превратив защиту в очередную атаку, и снова метнуться вперёд. Но Дейрик успел заметить его, прокрутил посох, будто втягивая собственный купол в свои руки, формируя крупную огненную сферу в ладонях, а затем направил во врага, но не в виде огненного шара, а в форме подпитываемого вливанием силы мощного огненного потока, достаточно объёмного как в высоту, так и в ширину. Эта атака была задумана для того, чтобы вжать Балазара в одну точку и вынудить уйти в оборону, но тот решил не дать противнику такой возможности. Создав рядом с собой сферу, он взорвал её, и его собственное тело резко отбросило в сторону. Сгруппировавшись при приземлении, он быстро вскочил на ноги и преодолел оставшееся расстояние до Денрика. Юноша явно растерялся такому внезапному возникновению противника, а потому не придумал ничего лучше, чем снова скрыться в коконе магии. Со звериным рычанием, Балазар вонзил в преграду меч, словно собираясь проколоть огненный пузырь. Прежде, чем Денрик взорвёт собственную защиту, он сам послал через лезвие меча череду взрывов. Огонь загудел и запульсировал, волнами отходя по куполу, а затем, повинуясь властному влиянию Балазара, взорвался, но не наружу, а внутрь и в стороны, избегая его. Денрика пригвоздило к земле, он попытался закрыться руками, но когда приоткрыл глаза, увидел раскалённое лезвие меча перед собой.
— Победитель схватки — Балазар Ивьен! — объявил Мелдар. Кажется, в этот раз аплодисменты были оживлённее. Похоже, зрители предвкушали захватывающую финальную битву. Оценивая своё тяжёлое дыхание и липкий пот, покрывший всё тело, Балазар подумал, что не сможет дать им того, чего они хотят.
— Думаю, вам не терпится увидеть сражение за звание первого мага королевства. Но нашим участникам необходимо восстановить свои силы. Финальный бой состоится после часового перерыва, — словно услышав его мысли, объявил Мелдар. — Дамы и господа, прошу вас пройти за мной, для вас подготовлен небольшой банкет.
Ответом ему был немного недовольный ропот. Изнеженные богачи не хотели прерывать веселье на самом интересном. Балазар фыркнул и медленно двинулся в сторону выхода. Он был искренне благодарен своему королю за эту великолепную возможность — помыться и перевести дух перед последним боем.
— Отличный бой, — отметил нагнавший его Денрик. — Интересные приёмы.
— Спасибо, — бросил на него взгляд Балазар и усмехнулся. — Ты тоже неплох. Мне казалось, совсем не умеешь фокусировать атаки.
— Так задумано, — улыбнулся во весь рот Денрик и многозначительно поднял палец. — Для отвлечения врага.
— Будем верить, это поможет, — хмыкнул Балазар.
Денрик кивнул, после чего затянулась небольшая неловкая пауза, и он поспешил удалиться, не имея никаких идей, как продолжить этот разговор. Балазар же не спускал глаз с Ролнара, тот прислонился к двери и пропускал всех остальных боевых магов, явно ожидая своего друга.
— Ну как, неплохо работают мои приёмы? — ядовито спросил тот, как только он подошёл поближе.
— Довольно таки, — кивнул Балазар, чем ещё больше разжёг злость собеседника.
— И что же ты будешь делать, когда они закончатся? — всплеснул руками Ролнар. Тем временем Балазар нырнул в прохладу коридоров, и тот, не отставая, двинулся за ним.
— Что-нибудь придумаю, — пожал плечами Балазар, продолжая проявлять полное безразличие к всплескам эмоций своего друга.
— Ага, как же! Придумает он! Как будто ты на это способен!.. А, хотя, подождите, что ж я всё время забываю, что последний бой состоится между имитатором и позёром? Да уж, вы действительно достойны друг друга!
— И тем не менее я победил тебя, — задумчиво приложил палец к губам его собеседник. — Сколько бы ты не старался выставить себя мастером. Я сделал это, потому что знал, что ты предпримешь дальше. Слишком предсказуемо. Я просто поставил тебя в ситуацию битвы с врагом, который не даст тебе зажать его в позицию защиты. И ты сразу же поплыл.
— Давай переиграем! — вспыхнул яростью Ролнар, закричав на весь коридор, чем привлёк внимание остальных магов. — Давай, я сделаю тебя одной левой!
— Ты уже проиграл, — презрительно усмехнулся Балазар и, не глядя на него, двинулся дальше. На мгновение его друг замер за его спиной как вкопанный, а затем его лицо перекосила ярость. Балазар заметил блики огня на стенах и развернулся, чтобы выставить защиту, но из-за усталости сделал это слишком медленно. Купол вышел недостаточно мощным, огненный поток пробил его и отбросил юношу вперёд. Дыхание сбилось, и Балазар закашлялся, а затем осознал, что силой удара из его руки выбило меч. Он бросил взгляд вниз и заметил оружие, а так же стремительно надвигающегося Ролнара, в следующее мгновение тот выпустил в его сторону несколько огненных дуг, оттесняя его от клинка. Сил было слишком мало, отступая кувырком, Балазар снова замешкался, и пламя полоснуло его по спине, заставив застонать от боли сквозь стиснутые зубы. Но его друг будто не собирался останавливаться, гневно взревев, он сконцентрировал огненный поток, который направил в своего противника. Тот был безоружен, ему было нечем ответить.
Но пламя не достигло его. Внезапно навстречу этой атаке вырвался другой поток огня, который через мгновение начал пульсировать, словно рывками пробиваясь вперёд. В их схватку вмешался Изиро, защищая своего будущего противника. Гневно выругавшись, Ролнар отступил в сторону и начал полосовать воздух своими мечами, посылая множество огненных дуг в нового врага. Текущий первый маг тоже сменил тактику, резко метнул из стороны в сторону огненную плеть, которая своими хлёсткими движениями разрывала дуги на мелкие огоньки.
— Прекрати, Ролнар! — со злостью крикнул ему Изиро.
— Ну уж нет! — захохотал тот, припав к земле и выбросив во врага огненный поток. — Я ждал этой битвы! Я должен был быть на его месте! Я должен был уничтожить тебя! Я, а не он!
Похоже, эти слова окончательно вывели Изиро из себя. Взревев, он расширил плеть и направил вперёд огненным потоком. Огонь заполнил коридор, застигнув опешившего Ролнара врасплох. Он не успел поднять достаточно мощную защиту, и пламя врезалось в него, отбрасывая прочь и прожигая кожу. Он закричал от боли и ужаса, и этот вопль заставил Изиро очнуться от странного наваждения. Словно его глаза на мгновение застлала пелена, а единственное, чего он хотел — уничтожить всё, что стоит у него на пути. С тяжёлым дыханием он растерянно посмотрел на свои руки, а затем на результат своих трудов — стены почернели от копоти, а его враг лежал на полу и корчился от боли, но всё же по какой-то неведомой причине, словно ведомый каким-то необъяснимым животным инстинктом, вновь тянулся к своим клинкам.
— Я уничтожу тебя… — со стоном говорил он через боль. — Я поставлю тебя на место… Я докажу, что я лучше…
— Не важно, кто из нас лучше! — прогремел Изиро. — Этот турнир создан для того, чтобы мы показали заинтересованным лицам, что сможем противостоять угрозе демонического культа! И они не должны подумать о том, что она способна поглотить и нас, что они видят перед собой лишь кучку зазнавшихся юнцов, использующих свою силу лишь для самоутверждения!
Кажется, Ролнар услышал его слова, прекратил ползти к мечам и сомнением посмотрел на него. Это позволило Изиро понизить тон и продолжить.
— Мы здесь не для того, чтобы выделиться. Мы уже сделали это, когда пошли следом за королём, когда приняли из его рук эту силу. И теперь мы должны внести свой вклад в её изучение во благо будущего нашего королевства. Каждый из нас. И если вы, полагаясь на собственное самолюбие, решите, что ваши идеи должны принадлежать лишь вам, вы поставите этим под угрозу всё наше движение.
Он подошёл ближе к поверженному врагу и протянул ему руку помощи. С сомнением посмотрев на него, Ролнар всё же решился, но, коснувшись его, зашипел от боли и одёрнулся.
— Прости, я не рассчитал мощность потока, — участливо припал к нему Изиро, подставляя плечо, чтобы он мог об него опереться.
— А ты пытался? — слабо рассмеялся Ролнар, на что и первый маг не смог не усмехнуться.
Только когда они поднялись на ноги, Изиро заметил, что все остальные внимательно, будто завороженные, наблюдают за происходящим. На мгновение он опешил, но затем подумал, что нужно добавить ещё кое-что:
— Я делаю записи о своих экспериментах с силой. Чтобы оставить после себя то, что я успел придумать. Будет неплохо, если и вы все сделаете то же самое. Мы соберём воедино наши знания, чтобы следующие поколения боевых магов совершенствовались на наших трудах. Именно это сейчас — наше предназначение.
— Боюсь, писать я буду нескоро, — оценил Ролнар свои обожжённые пальцы.
— Идём, паладины быстро тебя подлатают, — двинул его Изиро в нужную сторону. — Настолько, что набросаешь нам энциклопедию.
“Если, конечно, выживешь,” — хотел было он добавить, но вовремя осёкся. На мгновение он бросил взгляд на стоящих в коридоре мужчин, провожавших их взглядами. Как участники турнира, проигравшие в нём, все они отправятся сражаться с демоническими порождениями. Первые, пробные отряды, сразу же брошенные на передовую. Практически как пушечное мясо. Та же судьба ждёт его или Балазара. И где-то в глубине души Изиро понимал, что ему не победить в последней схватке. Его противник слишком хорошо работал в сфере контратаки, освоился в практическом применении своих способностей, в то время как Изиро продолжал экспериментировать даже на поле боя, зачастую не до конца осознавая, что должно получиться в итоге, какую форму должны обрести его заклинания. А, значит, и он отправится в леса на поиски своей битвы, которая, вероятно, станет для него последней.

Звон колокола вновь собрал всех на площадке. Боевые маги с нетерпением ожидали, когда соберутся все оставшиеся почётные гости, которых, видимо, король собирал лично, так как тоже отсутствовал. Балазар и Изиро стояли чуть впереди, остальные за их спинами. Через окна нижнего этажа также наблюдали остальные боевые маги, уже проснувшиеся и заинтересованные исходом турнира. Оба молодых человека привели себя в порядок, пусть волосы Изиро и не успели высохнуть, переоделись в чистую форму и стояли идеально ровно, будто вытянутые по струнке. Наконец, король вышел на положенное ему место в сопровождении своей дочери, выглядящей несколько смущённой.
— Дамы и господа, — обратился он к своим гостям, ударив посохом о пол, тем самым привлекая к себе внимание. — Сейчас состоится финальное сражение. Победитель станет первым магом королевства Араторн, проигравший возглавит оперативное подразделение, будет ответственен за операции по уничтожению демонического культа на человеческих землях. Наши претенденты: Изиро Бейло, временно замещающий должность первого мага, и Балазар Ивьен. И пусть победит достойнейший из них!
Поклонившись, юноши двинулись на изготовку и встали в боевые стойки. В этот раз почему-то Балазар решил не снимать камзола, но Изиро некогда было размышлять над причинами таких изменений в поведении соперника.
— Сражайтесь! — провозгласил Мелдар, ударив посохом о пол, и над полем боя повисла гробовая тишина. Противники наблюдали друг за другом, замерев без единого движения, ожидая, у кого первого сдадут нервы. Внезапным рывком, Изиро сделал первый выстрел огненным шаром, не самой лучшей своей атакой, скорее вынудил Балазара предпринять что-то в ответ. Тот скрылся за огненной плёнкой, а затем внезапно отскочил в сторону и выпустил в противника огненный поток. Изиро испустил ответный. Балазар вновь отскочил в сторону, снова ударил потоком. С каждым скачком он стремительно сокращал расстояние, отвлекая внимание Изиро на ответные атаки. Осознав это, юноша поспешил отступить в противоположную сторону. Огненные потоки снова возникали и сталкивались друг с другом, резкими вспышками скрывая противников из поля зрения друг друга. И всё же они становились короче, расстояние между сражающимися сокращалось. Внезапно вспышку пламени разрезал силуэт, Балазар метнулся прямо сквозь огонь, снова используя разогревание крови, от чего бежал значительно быстрее. Понимая, что практически подпустил его к себе вплотную, Изиро поднял огненный купол, и лезвие меча противника впилось в него. Взрывной импульс от лезвия прошёл в ту же самую секунду, что и от самого купола, от чего взрывная волна ушла в стороны, не задев сражающихся. Тут же первый маг отступил назад. Крутанув посох, он призвал огненную спираль, стремительно расширившуюся в конусовидный огненный поток. В этот раз Балазар не ушёл в сторону, а принял удар на огненный купол.
Изи ахнула и прижала пальцы к губам, смотря на происходящее с ужасом. Балазара не было видно среди бушующих языков пламени, но она верила, что с ним не могло ничего случиться. Что он выстоит. Вот поток прекратился, сменяясь чередой небольших огненных шаров, которые, в отличие от сплошной стены пламени, гораздо эффективнее пробивали защитный купол, оставляя в нём крупные дыры. Понимая, что долго не выстоит под подобным обстрелом, Балазар сумел метнуться в сторону, обходя не слишком обширный шквал огней Изиро. Чтобы избежать случайных залпов, он скрылся за тонким куполом огня. Ему почти удалось, ему оставалось несколько шагов, чтобы обрушить могучим движением свой верный меч на беззащитного оппонента, но внезапно тот совершил резкий рывок посохом, и горизонтальная дуга полоснула Балазара, мгновенно пробив его защиту. Он зашипел от боли и замешкался на месте, отступив на шаг, что позволило Изиро первым метнуться вперёд. Изи затаила дыхание, ожидая, что её возлюбленный сумеет отбиться, но он лишь как-то неуклюже взмахнул мечом, и этот удар противник с лёгкостью парировал, уводя его в землю. Второй наконечник посоха посмотрел Балазару прямо в лицо, раскаляясь.
— Победитель схватки — Изиро Бейло! — торжественно объявил Мелдар, и гости зарукоплескали. Окружающие звуки стали мутными, словно из страшного сна, происходящее расплывалось. Изи не могла больше сдерживать гнетущее ощущение обиды и поспешила убежать к себе. Как же так? Неужели Балазар мог проиграть?
То же самое чувство не покидало и Изиро, пока он сверлил взглядом своего излишне спокойного оппонента.
— Отличный бой, — улыбнулся ему Балазар.
— Ты поддался, — твёрдо прошипел Изиро, пристально наблюдая за эмоциями бывшего соперника. — Почему?
— Место первого мага должно достаться тому, кто этого достоин, — просто ответил тот. — Так что, может быть, ты уже уберёшь оружие?
Словно только опомнившись, Изиро встряхнул головой и выполнил его просьбу. Осознание пришло к нему не сразу. Он победил. Он добился того, чего так хотел. Он доказал им, что, несмотря на своё происхождение и благосостояние, достоин этой должности, что он заслуживает её… Или всё же не совсем?
— Я теперь всю жизнь буду думать о том, что в этой схватке должен был победить ты, — честно признался он, когда они повернулись к публике на поклон.
— Не должен был, — мотнул головой Балазар. — Я не хотел этого. Мне достаточно и второго места.
— Почему? — не мог не смутиться Изиро. Его собеседник же направился к выходу.
— Цена этой должности слишком велика, — как-то странно улыбнулся Балазар и отправился прочь.
Победитель замешкался, осмысляя эти слова, отстранившись от всего происходящего, не глядя на две вереницы боевых магов, на тренировочной площадке и в окнах коридора позади. Они хлопали и смотрели на него с восторгом, наконец-то приняв его первенство среди них. Он так ждал этого дня. Но, может, действительно, не понимал, ослеплённый собственными желаниями, чего это будет ему стоить?

— Итак, господа, вы все показали себя наилучшим образом, — улыбнулся Мелдар собравшимся перед ним боевым магам — всем проигравшим участникам турнира, которых он собрал в бывшей читальне напротив тренировочной площадки, где обычно пряталась Изи, наблюдая за Балазаром. — Доказали, что способны управлять дарованной вам силой, применяя её для защиты и нападения. Теперь вам предстоит столкнуться с нашим главным врагом.
Было видно, что большинство собравшихся восприняли это с некоторым страхом. Сидящая в кресле рядом с Мелдаром Ромария поёжилась, будто припоминая последнюю встречу с демоническими созданиями.
— Расскажите, что Вы видели, Ромария, — мягко попросил её король, что придало ей немного смелости.
— Мой друг, с которым мы нашли Вас, Ваше Высочество, Горвен… он привёл меня в лес. Сказал, что они позвали его. Мы шли долго, пока вокруг нас не стали появляться огоньки. Я испугалась, но не успела убежать, нас схватило этой силой и перенесло вглубь леса. Там они все собрались… эти твари…
Она всхлипнула, не в силах больше говорить, и в знак поддержки Мелдар положил руку ей на плечо.
— Скажите, сколько их было? — участливо спросил он.
— Много… не меньше десяти… Но они не тронули нас. Горвен сказал, что они здесь, чтоб защитить нас. Что они древние духи этой земли.
— Защитить от кого?
Она со страхом посмотрела на своего правителя, словно не находя в себе силы говорить дальше, нервно булькнула, но всё же сумела совладать с речью.
— От Вас… — неуверенно прошептала она, на что Мелдар лишь удовлетворённо кивнул и перевёл взгляд на собравшихся.
— Демон выжил, — констатировал он. — Укрылся в наших лесах и совращает наших людей, внушая им, что мы с вами на самом деле являемся источником зла. Если он сумеет убедить их в этом, он пошатнёт устои нашего королевства, попытается уничтожить нас изнутри, ослабить и разорвать на куски. Этого нельзя допустить. Необходимо найти его.
— Но разве мы сможем победить демона? — уточнил неуверенно Денрик. — Мы только-только освоились в своих способностях.
— Я не прошу вас об этом. Мы должны попытаться противостоять его планам, лишить его союзников, уничтожить его пешки. Пока он не набрал силу, мы должны изгнать его из наших лесов. Я видел его в бою. Он подставлял вместо себя созданных им чудовищ. Если устранить их, он станет уязвим. Мы должны найти способ уничтожить этих тварей поодиночке.
Повисло длительное молчание, собравшиеся сосредоточенно размышляли над поставленной задачей, а Ромария лишь бросала на них растерянные взгляды.
— Для начала мы должны найти их логово, — решил Балазар.
— Я несколько дней блуждала в лесах, когда они бросили меня, — растерянно добавила женщина. — Я не могу сказать точно, где именно мы находились, куда они меня привели.
— Вы говорили, что очнулись в Дарвенголе, — отметил Мелдар.
— Но я не помню, как пришла туда. Последние дни были как в тумане…
— Понимаю, Вам пришлось многое пережить. Вы итак очень помогли нам, Ромария, спасибо.
Что-то странное было в его улыбке, на вид она была тёплой и дружелюбной, но в то же время какой-то пугающей и отталкивающей, в сочетании с ледяным взглядом его тёмных глаз. На мгновение Ромария осознала, что так смущало её при мысли о Горвене — отчасти она понимала его слова, будто нутром чувствовала в принце что-то неладное. Но свои сомнения женщина предпочла не рассказывать. Маги тем временем оценивающе осматривали крупную лесную зону Альвадо, тянущуюся от границы с эльфийскими землями, пересекающую весь Араторн вдоль. Рядом с ним была Филания, чуть севернее и Дарвенгол, крупное бурое пятно, обозначающее этот лес вытягивалось вверх, удаляясь в соседнее королевство Лингар и чуть дальше, смешиваясь с другими лесами, пока не разрывалось на отдельные клочья в бывшем межземелье.
— Если демон решит сбежать от нас за границу? — поинтересовался осторожно Балазар. — Туда, где мы не сумеем его достать.
— Вам не о чем беспокоиться, — заверил Мелдар. — Для вас не существует границ и королевств, ведь ваша цель превыше этого. А прочие вопросы предоставьте мне. Я гарантирую вам полную свободу действий, последствия которых в полной мере возьму на себя. Но всё же лучше лишний раз не переходите грань, — он странно улыбнулся. — Если уж придётся войти на чужую территорию, постарайтесь, чтобы окружающие не приняли вас за воинов другого королевства. Всё же некоторые наши соседи не очень терпимо относятся к представителям нашего герба, тем более военным.
— Разумеется, Ваше Величество, мы Вас не подведём, — кивнул Балазар. — Но всё же, какова численность наших отрядов?
— Четыре стандартных отряда, в которые вольются по 2 боевых мага. Разбивку вас по отрядам, пожалуй, предоставлю Вам, как непосредственному руководителю, — опять с этой странной улыбкой король передал инициативу главе оперативного подразделения.
Балазар окинул взглядом собравшихся боевых магов, припоминая стиль борьбы каждого. Ему предстояло сбалансировать их для максимальной эффективности, от этого решения могли зависеть их жизни. Благо, что он не боялся подобной ответственности, так как постоянно имел с ней дело.
— Вальмар и Тирибольд, Сейнур и Ролнар, Аривар и Дейрик, а Манкход отправится со мной, — уверенно изрёк он после нескольких минут размышлений. Ролнар фыркнул, остальные неуверенно переглянулись друг с другом, но приняли его решение.
— Вы отправитесь на задание завтра, ближе к вечеру. Надеюсь, к тому моменту генерал Родвер успеет укомплектовать вам достаточно эффективные отряды бойцов, — объявил король. — А теперь можете расходиться, готовиться к завтрашнему дню. Вам необходим хороший отдых. Ромария, ещё раз благодарю Вас за участие, вы предоставили нам очень ценную информацию. Можете оставаться сколько пожелаете, я подготовлю Вам экипаж до дома по первой же просьбе.
— Вы очень щедры, Ваше Высочество, — пролепетала женщина. — Но я не могу больше. Я хочу поскорее вернуться домой. Моему сыну может понадобиться моя помощь по хозяйству.
— Как скажете, — улыбнулся Мелдар и двинулся к выходу. Боевые маги расходились своими путями, Балазар же поспешил за своим королём. Тот подозвал слуг, дал им необходимые поручения, после чего заметил маячащего поблизости главного боевого мага.
— Вы что-то хотели, Балазар? — спросил он с лёгким оттенком удивления.
— Да, мой король, — с поклоном ответил тот. — Я хотел уточнить один вопрос. На службе у генерала Родвера я был командиром отряда.
— Это заметно по Вашему уверенному распределению бойцов, — улыбнулся Мелдар.
— Мы с ними прошли не один бой вместе, я знаю их возможности, а потому хотел бы, чтобы на это задание они отправились вместе со мной.
— И Вас не пугает опасность, которая может им угрожать в случае неудачи? — странно звучала эта фраза, будто была пропитана ядом.
— Мы всю жизнь ходим на лезвии ножа, — улыбнулся Балазар, игнорируя собственные сомнения. — Мы выбрали этот путь сами, став военными.
— Тоже верно. Я уточню у генерала, но, думаю, что он должен был рассматривать этот вариант. Или его компетентность начнёт вызывать у меня сомнения, — усмехнулся король, на что его собеседник лишь мрачно улыбнулся. — У Вас всё?
— Да, Ваше Величество, благодарю Вас, — замешкался на мгновение собеседник, но затем всё же поклонился правителю и ушёл прочь.
— Я рассчитываю на Вас, Балазар. Первый боевой маг должен быть примером для своих подопечных. Произвести впечатление, что он — кто-то больший, чем рядовой боец, — добавил Мелдар. Мужчина бросил на него взгляд, но король уже развернулся, чтобы уйти, потому и ему следовало вернуться в свои покои. Странный прилив волнения, беспокойства, не покидал его даже после окончания этого разговора, потому он снова схватился за свой медальон на груди, ощущая, как тревоги отступили, вытесненные тёплыми воспоминаниями о доме.

Привелегии первых магов королевства были в отдельных довольно скромных апартаментах, видимо, раньше служивших комнатами для слуг. Здесь ничто не могло отвлечь от дел, а потому остаток дня Балазар провёл в планировании похода. Он решил попробовать зажать противника в тиски, зайдя с четырёх сторон, теснить демонический культ к центру леса, чтобы сгруппироваться со своими союзниками и попробовать ударить во врага. Начать очистку с Филании и продвигаться всё дальше, вглубь, стараясь не выходить в деревни на соседних территориях. Шанс победить демонические порождения силой смешанных отрядов у них был, а вот при столкновении с раненым демоном всё же придётся отступить. Ведь их задача — всего лишь уничтожение марионеток, не более.
Откинувшись в кресле и теребя в пальцах свой медальон, он вновь задумался. Или, вернее сказать, замечтался. Он часто рисковал в своей жизни, благодаря чему довольно быстро высоко продвинулся по службе и получил собственный отряд. Хотя, остальные его зачастую недолюбливали, зная, что ради своей цели он готов идти по головам. Потому и его подразделение состояло из тех, кого остальные сочли непригодными и отчасти безнадёжными. Если поначалу этот факт расстраивал Балазара, то со временем он сумел превратить его в собственную выгоду. Вычислив их слабые и сильные стороны, он научился использовать их, ставить на наиболее эффективные позиции в битве. А так же очень сильно привязал их к себе безграничной верностью, хорошо научился делать вид, что ему не всё равно, зарабатывать доверие, проявляя видимое участие к их тяготам.
И сейчас он был как никогда близок к своей мечте — его признали, его заметили, он сумел выделиться. Да, Ролнар был в чём-то прав, когда бросал свои ядовитые обвинения в его адрес. Но разве его мнение было хоть сколько-нибудь важно? Ведь в конечном счёте победителем окажется тот, чьё имя будет звучать на устах. Кто проявит себя лучше всех. Потому он и поддался Изиро, оставив его прозябать в дворцовых залах, занимаясь обучением новых поколений магов. Должность первого мага была лишь формальностью. По факту же лучшим и наиболее влиятельным будет тот, кто покажет своё превосходство в бою. Сделает то, для чего они все и были наделены силой.
Но достаточно ли для этого простого сдерживания противника? На мгновение он представил себе иной расклад, который вполне имел право на существование. Который крутился в его голове с последней фразы, брошенной ему Мелдаром. “Первый боевой маг должен быть кем-то большим, чем рядовой боец”. Он должен быть тем, кто первым убьёт демоническое порождение. А, если эта задача окажется по силам и остальным боевым магам? Значит, нужно будет сделать ещё больше чем они.

Не только Балазар раньше был командиром собственного отряда, Аривару и Тирибольду тоже досталось несколько человек, с которыми они уже сражались бок о бок ранее. Однако, он был единственным, у кого количество прежних бойцов было полным, так что устанавливать собственное превосходство не придётся. Его воины были благодарны ему за этот шанс, хотя и недовольно бурчали, что не отгуляли до конца свои увольнительные. Ничего, Балазару и вовсе их не досталось, и тоску по дому он всё чаще утолял неуверенными прикосновениями к медальону. Благо все четыре отряда двинулись разными путями, что избавило его от самодовольных причитаний Ролнара. Возможно, юноша затаил обиду надолго, но сейчас это не имело абсолютно никакого значения, как и в обозримом будущем. Если, конечно, он не решит вымещать свою злость в процессе выполнения задания.
— Почему мы выезжаем так рано? — тем временем пожаловался один из воинов, обладатель довольно заурядной внешности, которую нисколько не улучшала явная припухлость от частого употребления алкоголя. — Неужели так срочно? Я даже не успел провести время с семьёй по-человечески.
— Ой, Волбери, не ной, нужно меньше развлекаться в пабе, — раздражённо оборвал его высокий и сутулый худощавый парень лет двадцати с острыми чертами лица и волосами, на солнце отливавшими медью.
— Это всё Манер, у него потрясающий дар уговаривать, — оправдываясь, тот указал на другого воина, которого можно было полноценно назвать красавцем: чёрные кудри обрамляли его правильный профиль, а голубые глаза призывно блистали. Тот рассмеялся в ответ и молча отмахнулся от обвинений, как от назойливой мухи.
— Я и сам не был дома с момента возвращения из Филании, — авторитетно вставил своё слово Балазар. — Но приспешники демона не будут ждать, когда мы переведём дух.
— Надеюсь, король хорошо натаскал вас, — продолжил резкий юноша. — Иначе без его участия мы обречены.
— Джорен, тебе бы лучше не проявлять столь явную бестактность. Всё же у нас новые лица, которые пока не привыкли к нашему внутреннему общению, — предостерёг его командир, но угрожающий тон не срабатывал из-за его весёлой усмешки.
— Так мы приучим, — задорно усмехнулся тот и подстегнул кобылу, чтобы нагнать идущих чуть впереди боевых магов. — Так как ещё раз твоё имя, Манктур?
— Манкход, — то ли растерянно, то ли раздражённо ответил тот, явно не особо желая продолжать разговор.
— Очень приятно, а я Джорен. Наш командир считает меня занозой в нашей общей заднице.
— В этом он прав.
На мгновение опешив, тот рассмеялся, и смех поддержала большая часть отряда. Балазар окинул взглядом своих бойцов и отметил, что некоторые из них всё же довольно мрачны и замкнуты. Похоже, чуть позже придётся проявить участие.
Выйдя на просёлочные дороги, они пришпорили коней, и дальнейший путь продолжался в напряжённой тишине. Они мчались к битве, и от этого волнительный стук сердца в ушах даровал Балазару странную эйфорию. Скоро решится их судьба, уже очень скоро.
Но, когда сумерки опустились на кроны деревьев, пришлось всё же остановиться на сегодня. Отряд разбил лагерь, Джорен вызвался приготовить ужин, остальные же присматривали себе места для ночлега.
— Винтерс, что-то случилось? — с интересом обратился Балазар к одному из зрелых мужчин, чьё лицо уже начали покрывать морщины, а в волосы закралась первая седина.
— Нет, командир, всё в порядке, — отмахнулся тот, и, видя сомнения командира, выдавил из себя улыбку, но поверить в её искренность было сложно.
— Точно? Ты же знаешь, я всегда могу тебя выслушать. При необходимости даже помочь.
В ответ прозвучал странный мрачный смешок.
— Спасибо, командир, но не стоит беспокоиться. Всё нормально.
— Ладно, — смирился Балазар и отошёл в сторону, собираясь готовиться ко сну, но тревожные мысли всё же не покидали его. Винтерс всегда был улыбчивым и весёлым, а сейчас его будто подменили на мрачного отрешённого человека. Он явно умалчивал о чём-то, о каких-то проблемах дома. Может, жена или дети захворали? Или внезапно возникли какие-то проблемы с деньгами? Всё это могло отрицательно сказаться на предстоящей схватке, если бойцы будут беспокоиться ещё о каких-то вещах, оставшихся дома.
Рука снова потянулась к медальону. А сам он не беспокоился о доме? Он ведь так давно не видел родных…

Сколько себя помнил, он всегда любил солнце. В этот день оно было особенно ярким. Балазар ехал верхом на коне по знакомой улице их большой, стремительно растущей, деревни и улыбался, как ребёнок, приветствуя каждого встречного человека на своём пути. Они были рады его видеть, восхищались его красивым дорогим бордовым камзолом, обозначающим его принадлежность к боевым магам, с почтением относились к подвигам за его плечами.
Он был первым магом королевства, не по титулу, но по заслугам. Каждый знал, что это было его место. Ведь он искоренил из этих земель демонический культ, избавил их от гнета тьмы и заслужил благосклонность короля. Он доказал свою силу, убив демона, что открывало перед ним все двери и делало самым главным приближённым Мелдара.
И всё же сейчас он волновался, словно мальчишка, сердце в его груди готово было выпрыгнуть наружу, но от какого-то приятного, сладкого трепета. Он подъехал к небольшому дому, спешился, достал вставленный в походную сумку пышный букет и подошёл к двери, стараясь не обращать внимания на дрожь в ногах. Замешкавшись на мгновение, он всё же решительно выдохнул и постучал. Несколько минут томительного ожидания растянулись на целую вечность. Никто не отвечал. Он повторил вновь, но снова безрезультатно. Осторожно толкнув дверь, он вошёл внутрь. Что-то было не так, и радость сменилась липким страхом. Вопреки солнечному дню, здесь царил полумрак, вязкий и гнетущий, вселяющий странное ощущение, что кто-то наблюдает за ним из теней. Небольшая кухня была пуста, но всё же в ней кто-то был. Балазар подошёл поближе к обеденному столу, предельно напряжённый. Звуки с улицы затихли за стуком сердца в его голове, дыхание стало неровным, ему не хватало воздуха от охватившего его ужаса. Нетвёрдой рукой он взял со стола плетёную куклу, точно такую же, как те, которые они находили в лесу перед нападением демонических тварей. След крови на тряпке, которой обмотано туловище, был совсем свежим.
Сзади скрипнула половица, и Балазар резко развернулся. В метре от него стояло одно из чудовищ, изуродованная женщина, чья кожа испещрена светящимися жилами и прорвана проросшими через тело ветвями. Он вздрогнул и хотел отступить назад, но предательски упёрся в стол, цветы и кукла выпали из его рук. Он метнулся было к мечу, но ладонь не легла на привычную рукоять. Он не взял с собой оружие. Ведь он приехал домой, туда, где безопасно. Словно подчёркивая неправильность его убеждений, чудовище заревело нечеловеческим, леденящим душу воем, а затем выпустило в него заряд потрескивающей фиолетовой магии.

Балазар вырвался из этого кошмара, вскочив в холодном поту, и огляделся. Потрескивание сохранилось, приглядевшись, он понял, что это догорают угли в костре. Напряжённо вздохнув, он лёг обратно на свою жёсткую походную постель, глядя на звёздное небо сквозь резные кроны деревьев. Ночная природа была наполнена множеством звуков, и всё же в ней проскальзывали нехарактерные. Тихие всхлипы в стороне. Поднявшись со своего места, Балазар осторожно двинулся на звук, стараясь не разбудить сладко похрапывающих товарищей. Некто поспешил привести себя в порядок и притвориться спящим, но Балазар успел его заметить, потому присел рядом.
— Николс? – удостоверился он шёпотом. — Что-то случилось?
— Нет, командир, всё хорошо, — тот попытался увильнуть, но голос предательски надламывался от рыданий. Балазар устало вздохнул и прилег рядом.
— Николс, ты с нами не так уж много времени, и я понимаю, почему отстраняешься. Но мы здесь как одна семья. Так легче доверять друг другу свои жизни. Я вижу, что тебя гложет что-то, и не могу оставаться в стороне. Ведь ты всё равно стал одним из нас.
Юноша вздохнул и повернулся к нему, преодолевая внутреннюю борьбу.
— Я совсем недавно стал паладином, — признался он. — Я плохой воин и никудышный лекарь. Я боюсь подвести Вас.
— Не говори так. Я верю, что ты хороший боец. Все мы с чего-то начинали. Важно, чтобы ты не сомневался в своих возможностях.
Юноша тяжело вздохнул, явно не веря этим словам.
— Я слышал разговоры о Вашем отряде, Балазар. Говорят, что Вы часто забираете тех, кто никуда не годится, — тихо признался он, почти виновато, будто сам распускал подобные слухи. Тот лишь задорно усмехнулся, перевернулся на живот и приподнялся на локтях, глядя на остальных членов своего отряда.
— Смотри, — рукой направил он взгляд юноши на Манерса, — вот Манерс, его страсть — алкоголь и женщины. Тем не менее, он отличный паладин. Мы с ним прошли не один бой, и Свет никогда не покидал нас. А это Джорен, известный своим дурным характером и любовью подколоть кого не попадя. За излишнюю дерзость жизнь его наказала, но её уроков он не выучил. И, тем не менее, в бою он превосходен, изворотлив до безумия, изматывает врагов на раз-два. Если может говорить, то и того быстрее. А это — Зебиус, — следующей целью был грузный массивный парень с крупным лбом, маленькими глазками, от сочетания чего он казался всегда хмурым, большим носом и маленькими губами, подпёртыми массивным квадратным подбородком. Даже спал этот гигант так, будто со всех сторон его ограничивало невидимое пространство, вынуждая сжаться в ком, — мало кто знает о добром, кротком нраве этого великана. Многие говорили, что он груб и неповоротлив, что он — обуза для любого отряда. Похоже, они попросту никогда не ставили его в нужное место в бою. Все собравшиеся здесь — превосходные воины, каждый из них по-своему хорош. Если ты сумеешь преодолеть свои сомнения, тоже сможешь занять свою позицию. В битве не бывает лишних людей, если они знают, что им нужно делать.
Николс ещё раз тяжело вздохнул. Слова командира прибавили ему оптимизма, но, видимо, сомнения были острее.
— Я прошёл обучение паладина, — тихо, едва слышно признался он, слова, казалось, были пропитаны горечью. — Я наивно полагал, что со Светом стал всесилен. Но мою мать настигла страшная болезнь. Эта зараза сжигает её изнутри, пожирает её, я чувствую это каждый раз, как прикасаюсь к ней. Как я не старался, я не могу победить, эта дрянь лишь отступает, а потом возвращается вновь. Сколько бы я не пытался…
Он обречённо закрыл лицо руками.
— Она умирает, и я ничего не могу сделать, — прошептал он уже на грани срыва. Балазар участливо положил руку на его плечо.
— Ты итак очень много для неё делаешь.
— Но этого не достаточно!
Командир вздохнул, пытаясь подобрать слова.
— Я повидал много паладинов, — сказал он мягко, — и могу точно сказать, что их главный враг – сомнения в вере. Если ты перестаёшь верить в Свет, становишься бессилен.
— Как я могу, если он подводит меня? Если обрекает мою мать на смерть?
Голос юноши дрожал, надрываясь, от чего громкость менялась, слёзы блестели в тусклом свете углей. Храп в стороне стал слабее, похоже, кто-то всё же услышал их и проснулся.
— Ты должен верить, несмотря ни на что, — настаивал Балазар. — Иногда необходимо смириться с неизбежным, но никогда нельзя сомневаться в нём.
Юноша спрятал лицо в руках, его тело содрогалось от рыданий. Балазар молчал, продолжая держать руку на его плече в знак поддержки. Кажется, это помогло, и стенания Николса начали утихать.
— Простите, Балазар, — приглушённо прошептал он. — Вы говорите, что я должен принять смерть матери. Я ещё не готов к этому.
— Ничего, я всё понимаю, — с заботой ответил тот. — Но как только ты найдёшь в себе смирение, все сомнения уйдут, и ты сможешь спасти её.
— Спасибо, — Николс помедлил, но затем кивнул в ответ.
— Ты должен собраться, — сильнее похлопал командир своего бойца по плечу. — Паладины не бывают лишними ни в одной из битв.
Они улыбнулись друг другу напоследок, и Балазар вернулся на своё место, надеясь, что следующий сон будет получше.

Утром они встали, собрали лагерь и приготовились к новому дню пути. Большая часть отряда ожидала, когда свои вещи погрузит на коня последний воин, делающий это как-то неестественно.
— Может, помочь? — обратился к нему Манкход, но в его голос всё же закрались едва уловимые нотки раздражения. Увы, тот хорошо умел их отличать, а потому презрительно скривился, глядя на боевого мага.
— Сам справляюсь, — отмахнулся он и продолжил закреплять стремена, но пальцы предательски не слушались. Маг не уходил, лишь с сомнением наблюдал за странным индивидом. На лице были заметны старые шрамы, один глаз скрывала повязка, а всё тело двигалось рывками, будто совершенно не поддавалось указаниям хозяина.
— Чего тебе ещё? — рыкнул на него мужчина, явно раздражаясь от того, что малознакомый человек столь пристально разглядывает его. Манкход лишь сжал губы и вернулся к своей лошади. Благо, Балазар маячил рядом.
— Ты уверен, что с подобными людьми мы сможем противостоять демоническим порождениям? — осторожно, как бы невзначай спросил он. Наблюдавший за происходящим командир лишь повёл бровью. Благо никто больше не услышал их разговора, Джорен коротал время, громко рассказывая очередную уморительную историю, от которой отряд заливался хохотом.
— Ты про всех или только про Офьена? — уточнил он с некоторой легкомысленностью. Манкход нахмурился в ответ, и Балазару пришлось добавить. — Я давно сражаюсь бок о бок с ними, и они ещё ни разу меня не подводили.
— Но это не простая стычка с разбойниками или вояками вражеских королевств.
— Я понимаю это. И знаю, что мои люди меня не подведут. Потому попрошу и тебя придерживаться приказов. Надеюсь, когда мы вступим в бой, твои сомнения отступят.
— Я тоже на это надеюсь, — помрачнел Манкход и залез в седло. Через пару минут то же сделал и Офьен, и отряд наконец-то смог продолжить свой путь. Осталось всего пару дней до их первой остановки — поселения Логмар, находящегося северо-западнее от Дарвенгола. Обошлось без происшествий, и на мгновение Балазару показалось, что ничего не изменилось, что он снова обычный военный, спешащий на задание со своим отрядом, где им предстоит сражаться с такими же обычными военными. Но нет, он был боевым магом, который должен бросить вызов демоническим отродьям, терроризирующим эту землю. Он старался поменьше вспоминать об этом, наблюдал за своими воинами, слушал их разговоры, часто смеялся, а по вечерам думал о доме. Совсем как простой боец. Ему нравилось это, в этой жизни было какое-то своё очарование, но всё же он страстно желал её изменить, начать двигаться дальше.
Об этом он вспомнил как раз тогда, когда они прибыли к окраинам Дарвенгола. Все просьбы Волбери о пополнении запасов он отверг, потому что знал, что тот пойдёт покупать не только продукты. Им больше нельзя было терять времени понапрасну. Встретившись с деревенским главой, он со своими воинами расположился в выделенной им комнате, чтобы обрисовать дальнейший план действий. Собрав отряд у стола, он развернул карту.
— Итак, мы точно не знаем, где именно скрываются основные силы нашего врага, предполагаем, что в этой точке, — ткнул он пальцем в центр леса. — Неразумно будет сразу бросаться из огня в полымя, а потому мы начнём глобальную зачистку. Другие отряды отправятся отсюда, отсюда и отсюда, а мы — отсюда. Будем уничтожать небольшие лагеря сектантов — внешне они похожи на гнездо, как то, на которое мы наткнулись в Филании, более крупные обследуем и пометим на карте, чтобы потом ударить по ним с большей силой, для этого будем кооперироваться с другими отрядами.
Они смотрели на него с сомнением, кто-то отводил взгляд. Их можно было понять, он и сам ощущал тревогу, которую нельзя было унять. Если всё сработает не так, как он рассчитывает? Если у них ничего не получится? Если они все погибнут здесь? Нужно было отогнать эти мысли.
— В этом случае подадим сигнал и будем наблюдать за гнездом. Чтобы враг ничего не заподозрил, зашлём к ним одного человека, который будет наблюдать за ситуацией изнутри. Сомневаюсь, что сектанты знают каждого своего приверженца в лицо.
— Я могу, у меня есть опыт разведки, — обратился другой соратник, на что остальные бросили на него взгляды, полные сомнений.
— Думаю, это хорошая идея. Спасибо, Рикто, — ответил командир, на что тот благодарно улыбнулся. Отчаянные попытки бойца восстановить свою репутацию мало кому нравились. Каждый знал, что Рикто раньше был разведчиком, а затем многие в его окружении пошли под суд по обвинению в предательстве. Судебный процесс был возбуждён и в его отношении, но затем внезапно следствие прекратилось, и его отпустили. Попавшийся шпион не мог принести никакой пользы. Может, он казался неподходящим кандидатом для выполнения столь ответственного задания, но Балазар не обращал внимания на его репутацию, больше ценя его опыт. И всё же окружающая обстановка накалялась. Манкход начал всё чаще проявлять свои сомнения по поводу успешности этого мероприятия, короткими фразами или целыми разговорами с командиром, что уже начало несколько раздражать его.
— Хорошо, если всем всё понятно, то нам стоит выдвинуться, пока окончательно не стемнело, — сказал он, сворачивая карту. Бойцы удовлетворительно буркнули и разошлись, собирая свои вещи. Через несколько минут все были готовы выдвигаться...

Спустя три месяца.
Размеренный топот копыт по булыжной мостовой сопровождался вздохами ужаса проходящих мимо людей, деревянная телега грохотала, попадая колёсами в выбоины. За ней тянулся уже едва заметной тонкой полоской багровый, почти чёрный след крови, сочащейся из двух трупов, привязанных за руки к наспех сооружённой конструкции в виде рамки, выставляющей напоказ всё их уродство. Мужчина и женщина, раскрывшие рот в немом крике, измазанные грязью, в рваных лохмотьях, что ещё сильнее подчёркивало сухие ветви, торчащие из их тел, проросшие сквозь них. Хотя тела итак сохранились не в лучшем виде — одна из рук женщины грозила оторваться и сильнее раскачивала её в стороны, мужчина уже давно лишился второй половины своего тела, и теперь она спокойно лежала на дне повозки. Рядом с ними бешено раскачивалась во все стороны ещё более заросшая ветвями голова, в которой сложно было признать человека. Их тела были пронизаны почерневшими жилами, в которых уже давно угасло зловещее фиолетовое свечение. На повозке была прибита табличка для окружающих зевак: “Порождения демонического культа”. За строем лошадей смиренно семенили вперёд связанные селяне, оглядывающиеся со страхом по сторонам, пленённые пособники культа, которых удалось схватить. Некоторым особо активным пришлось заткнуть рот наспех сооружёнными кляпами, потому что они, несмотря на своё положение пленников, имели наглость вести агитацию в деревнях, через которые проходил их конвой.
Балазар возглавлял делегацию. Он двигался впереди, его походный коричневый камзол был изорван, местами виднелись подпалины, на теле — ещё не зажившие ссадины и глубокие порезы. Но он ещё легко отделался, что не вносило ни капли радости в его настроение. Из 12 человек в его отряде осталось 7. Балазар понимал, что это было неизбежно, таковы издержки их профессии, но всё равно не мог отделаться от странного чувства собственной вины за случившееся. Он держал путь вперёд, в темницу Вельзефрайн, но не видел дороги перед собой. День перед его глазами обращался в ночь, а долгая объездная дорога — в сумеречный лес, скрывающий в себе посланников культа. Куклы, развешенные на деревьях, медленно покачивающиеся взад-вперёд от лёгкого ветра, висящие сначала поодиночке, а потом целыми скоплениями, будто стаей, указывали ему путь дальше. Узловатые ветви мёртвых кустарников ограждали гнездо от внешнего мира, глубокие напевы сектантов, взывающих к запретным силам, манили, притягивали к себе.
Из раздумий Балазара вырвал плач ребёнка, он бросил взгляд в сторону на женщину, в юбку которой уткнулся рыдающий, напуганный мальчишка. Похоже, вид поверженных пособников демонов вызвал у него ужас. Ему повезло, что он не видел их живыми. А ещё во взглядах местных он ловил в свой адрес презрение, укор. Конечно же, ведь маги короля вели за собой обычных жителей, уставших от удушающей их рутины. Балазар просто не мог представить, что ещё могло толкнуть пленённых его отрядом людей на путь сектантов. С чего всё могло начаться, чтобы привести к такому исходу? Что им должны были пообещать, чтобы они заплатили за это такую жуткую цену?
Крики разрезали тишину ночи, но даже сквозь них всё ещё были слышны ритуальные напевы. Пламя плясало, кольцом окружая гнездо, отрезая путь к отступлению из него. Балазар и Манкход сдерживали своими атаками чудовище, порождение демонов. Сражаясь с ним, командир мысленно радовался его появлению. Наконец-то спустя столько времени их поиски увенчались успехом — хотя бы одно чудовище будет повержено, и его уродливая голова будет доставлена королю. Его бойцы отступили, но сам он кинулся в бой как только порождение появилось. Со стороны их схватка казалась чередой хаотических вспышек, фиолетовых и оранжевых. Противник был быстр, но и Балазар не уступал ему, применяя все свои умения. Он не замечал ничего вокруг, никого больше не существовало, лишь он и это чудовище, которое он должен победить. Помешкав, в битву вмешался Манкход, и теперь монстр, раньше теснивший командира, заставляя обороняться и уворачиваться, чувствовал себя загнанным в ловушку, о чём говорила резкость его движений.
Внезапно со стороны раздался новый визг. Офьен не успел даже оглянуться, когда его опалил чародейский сгусток. Бросив растерянный взгляд вокруг, он упал на землю, шипя от боли, а за его спиной возвышалась женщина, сектантка, тяжело дыша. Она скалилась и улыбалась, словно показывая всем вокруг свои руки, объятые дарованной ей силой. В этот момент старый враг снова атаковал, и Балазару пришлось ускользнуть в сторону. Женщина окинула безумным взглядом пространство перед собой и сделала новый выпад, ударив в засмотревшегося на неё Каргана, но тот успел уклониться, и она попала ему лишь в плечо.
Уродливые твари, не знающие ни капли жалости, как только сила оказалась в их руках. Но, глядя в глаза селян сейчас, он понимал, что это описание с их точки зрения больше подходит ему и его воинам. Цепные псы короля, готовые сорваться по его команде в атаку и перегрызть глотку любому, на кого он укажет. Неужели в трупах этих уродливых тварей они видели жертв какого-то неведомого гнёта сверху? Вот почему демонический культ так хорошо развивался.
Ещё одна череда вспышек, ещё одно чудовище, преследующее убегающего Джорена. Изуродованный мужчина, в брюхе которого торчал меч, не мог попасть в слишком юркого юношу. Уклонившись от атак двух противников, Балазар выбросил в нового врага огненный сгусток, угодив прямо в живот. Меч от этого удара совершил резкий рывок по спирали, впиваясь в плоть твари и вызывая у неё визги боли и заставив припасть на колени. Несколько секунд огненные маги продолжали держать оборону против двух противников, но затем вспышкой третий всё же оказался на их поле боя и испустил из себя энергетическую сферу, разрастающуюся во все стороны. Бойцы отступили, маги скрылись за щитами. Манкходу пришлось делать это из крайне неудобной позиции, от чего он не удержался на ногах. В следующую секунду он бы встал обратно, но внезапно над ним возник монстр и обрушил замахом сверху плотный сгусток магии. Быстро обновлённый огненный щит не сильно помог, встречный удар был слишком силён, мужчина успел закрыться руками и ощутил, как в них въедается разрушительная энергия. Благо чудовище не успело ударить вновь — его оттеснил огненный поток подобравшегося ближе Балазара. Но командир видел — его соратник больше не сможет продолжать борьбу, а противники атаковали с разных сторон. Чтобы скрыться от их единовременных атак, он ушёл под огненный купол, в который в следующую секунду врезались энергетические потоки, пытаясь пробить его. Он мог бы остаться в защитной позиции, но предпочёл, как и всегда, перейти в нападение, разогнав пламя в своей крови, скрывшись под тонкой огненной пеленой. Он метнулся к самому уязвимому монстру — мужчине со вспоротым брюхом, которому меч так же явно перебил позвоночник. Как убить их? Эта рана была явно не совместима с жизнью, но изуродованный человек продолжал испускать из себя энергетические всплески, от чего свечение в его жилах то ярко загоралось, то практически затухало. Игнорируя внешние атаки, Балазар просочился к нему и двумя движениями рассёк грудь и шею.
На мгновение он вспомнил первое столкновение с демоническими порождениями, которое произошло в компании принца. Он помнил, с каким трудом лезвие пробивало себе путь в плоти этих чудовищ, увязало в ней, словно в древесине. Но с этим культистом не было никаких отличий от обычного человека. Сталь рассекла мышцы, кровь залила тело чёрным потоком, к которому примешивались яркие искры. В стороне завизжала женщина и ударила в мага залпом энергии, но тот поспешил уклониться. Может, если это новоиспечённые демонические марионетки, то и умирают они ещё как люди? Одним резким движением он вонзил меч в спину врагу с такой силой, что острие показалось из грудины. Поверженный сектант издал хрип, а затем свечение, исходящее от него, начало заметно затухать. От этого Балазар не мог не усмехнуться, он нашёл их слабое место, и теперь с лёгкостью уничтожит.
Любой, кто добровольно примет на себя проклятие демонов, превратится в их уродливую марионетку. Точно так же, как горстка воинов приняла дар из рук Мелдара, став боевыми магами. С ним происходило нечто странное, его не покидало чувство постоянного чужого присутствия, взгляда, что преследует его днём и ночью, наблюдая за каждым движением. Это его проклятие. Как и то, что сила превращала в чудовище и его. Он ощущал это, когда тренировался с пламенем. Он чувствовал, как его начинает захлёстывать ярость, жажда и странное удовлетворение от этой мощи, от её применения. Стоило только лишь раз перейти грань, именно в ту ночь, в той самой битве.
В полной уверенности в своих силах он бросился к противнице, которая явно дрогнула, заметив его приближение, попыталась отступить, но он был слишком близко. Да, первый его удар не удался, она закрылась от него рукой и ушла немного в сторону, но это лишь повалило её на землю, позволив Балазару добить её. Однако всё ещё не было кончено. Пламя полыхало, освещая место битвы. Многие сектанты успели сбежать. Но кроме них пропали трупы и раненые. Долго думать над этим Балазару не позволили новые искры в воздухе. Встав в защитную стойку, он ответил куполом на магический поток, который в него направил телепортировавшийся монстр. Их битва снова набрала прежний темп, и Балазар всеми силами старался не отвлекаться на тревожные мысли, но это уже было не в его силах. Куда пропали его товарищи?
Тварь взревела и стала атаковать быстрее, вынуждая Балазара ускоряться вместе с ней. Всё больше и больше, вспышки чередовались, будто в бурную грозу, взрываясь при столкновении друг с другом. Монстр взял последнего своего противника на измор, выматывая его, ведь сам явно не чувствовал усталости. Но Балазар не поддавался, лишь распалялся всё больше и больше, используя огонь для самоусиления. От этого его захлёстывало странное чувство, будто неудержимое пламя стремилось вырваться из его нутра на волю. И он с упоением позволял ему это, желая разорвать своего противника на куски, испепелить, уничтожить. И под его напором тварь начала сдаваться, пыталась отступить, но не получалось. Она заблокировала удар его меча рукой, но раскалённое лезвие послало в неё взрыв. С треском конечность чудовища развалилась, повиснув на окровавленных опилках. Ему оставалось лишь отбиваться второй, но Балазар обманул его одним быстрым манёвром и сумел пробить защиту, вонзив лезвие в грудь. Не дав возможности сориентироваться, он тут же послал импульсом в оружие мощный взрыв, от чего тело демонического порождения разорвало изнутри. Балазар не успел защититься, осколки дерева впились в его тело, но он не замечал ноющей боли. В последнюю секунду жизни монстра он успел услышать шелест его голоса: “Они у нас.” Он растерянно смотрел на упавшую в стороне голову, которая больше не была объята свечением.
“Они у нас”. Убитые и раненые. Эта тварь успела забрать их всех и унести куда-то в своё логово. Столько поверженных людей, его соратников и членов культа. Они встанут на сторону демона, пополнят ряды демонических порождений и заберут на своём пути ещё больше жизней. Эти наивные селяне и сами не подозревали, что своими действиями приблизили чудовищную участь для всех них. Это нельзя было оставить без внимания, нельзя позволить им подняться и окрепнуть. Необходимо атаковать прямо сейчас и в самое сердце.

Какая-то чудовищно странная встреча. Вероятно, это очередная ловушка. Бывший лорд Этвальд осматривал собравшихся с сомнением, его пристальный взгляд задерживался на каждом, пытаясь предугадать их мысли. Несколько послов из соседних королевств, судя по всему, были крайне насторожены. Эделия Римфер, правительница Ноаргринда, прибыла лично и периодически бросала на него испепеляющий, полный ненависти взгляд. Мелдар же был абсолютно спокоен, от чего всё это ещё больше напоминало фарс и казалось, что он больше глумится над всеми, чем хочет что-то предложить. На это недвусмысленно намекало то, что Этвальд сидел здесь в качестве его советника наряду с полюбившимся королю несмышлёным юнцом, которого почему-то величали первым магом Араторна. Сбоку стоял подозрительный стол, покрытый плотной тёмной тканью, под ней было скрыто нечто бесформенное и угловатое, несомненно распространяющее отвратительный запах, похожий на смесь тлена и гнилой древесины.
— Я хотел поделиться с вами первыми результатами работы моих боевых магов, — наконец, сказал Мелдар. — Несколько отрядов вернулось из Альвадо. И, чтобы наконец-то развеять ваши подозрения на тему того, что все мои рассказы о демонических порождениях — лишь корыстные домыслы во имя завоевания ваших земель, я наконец-то готов предъявить вам доказательства. Изиро, прошу.
Сдержанный юноша поднялся со своего места и зашёл за привлекающий внимание предмет, после чего взял край ткани.
— Мои бойцы сумели уничтожить несколько чудовищ и доставить их трупы сюда. Потому прошу Вас быть готовыми к тому, что вы увидите, — кашлянув, отметил он. Его предупреждение явно взволновало и взбудоражило публику, но всё же никто не отвёл взгляда. Все смотрели на него как на иллюзиониста, готового показать им настоящее чудо. Что ж, можно сказать, что в этом их ожидания не будут обмануты. Этвальд, как и несколько собравшихся гостей, даже подвинулся вперёд, чтобы получше разглядеть. Одним резким движением Изиро сорвал ткань, пусть она и цеплялась за особо острые выступы, от чего первое тело рванулось следом за тканью, словно не желало показываться на глаза публике. Раздались вскрики и вздохи от увиденного, Эделия отвернулась и прикрыла рот платком, несколько дам и вовсе поспешили покинуть зал. Этвальд же пусть и был поражён увиденным, но больше интересовался другим вопросом: как Мелдар мог это сделать? Эти опалённые ветви, кажется, торчали прямо из тел людей, уродуя их, обращая в монстров, почерневшие жилы сетью покрывали кожу. Один был похож на обычный труп с воткнутыми в него ветвями, второй же был более пугающим. Казалось, что его кожа была натянута на нечто, похожее на древесину. Умело сделанная кукла? Вероятнее всего. И, кажется, подобные мысли занимали не только его.
— Если желаете, можете посмотреть поближе, — усмехнулся король.
Теперь на его лице отчётливо читалась удовлетворённая улыбка. О да, это был миг его торжества. Особо впечатлительные уже готовы были поверить ему и броситься как к спасителю. Другие же поднялись со своих мест и подошли ближе к изуродованным телам. Этвальд был в их числе, переборол смятение и брезгливость, после чего внимательно осмотрел трупы, попробовал подёргать на себя ветви, но они не поддались. Кажется, банальный вариант с втыканием их в трупы себя не оправдал. Действительно, это было слишком очевидно, чтобы Мелдар пошёл на это. Вырастить столь кустистые ветви? Потребовалось бы много времени, а тела выглядели довольно свежими. Бальзамировочные составы? Поддев край полотна, он надавил на одну из ран менее изуродованного трупа. К его разочарованию, из неё пошла вязкая кровь, что отметало ещё одну удачную версию. Хотя, все версии, где он искал рациональное объяснение возникновения этих причудливых экземпляров были слишком фантастическими и распадались в следующее мгновение. Наименее притянутым за уши и в то же время очевидным оставался единственный вариант — Мелдар сотворил этих чудовищ с помощью демонического посоха. Ведь никто, кроме самого короля, не знал, на что именно способно это оружие. Неужели все должны верить ему на слово, когда он говорит о своих приобретённых способностях?
— Фикция! — внезапно объявил упитанный зрелый мужчина, Дивеон Ганрен, советник правителя королевства Лингар, отколовшегося от Араторна одним из последних, из-за чего ненависть его подданных к бывшему вассалу ещё не утихла.
— Если хотите, мы можем вызвать лучших придворных врачей, и они вскроют тела прямо у Вас на глазах, — беззаботно парировал Мелдар.
— Это всё — лишь грязные фокусы, — продолжил Дивеон. — Умелая попытка обмануть нас, чтобы, воспользовавшись нашим страхом, с нашего же позволения ввести свои войска на нашу территорию. Король Меоран этого не допустит, будьте уверены!
— Когда его подданные начнут умирать и превращаться в нечто подобное, он продолжит ставить превыше всего вопрос о том, как сохранить свою власть? — каждое слово Мелдара было пропитано ядом, что вызвало у его оппонента лишь новую вспышку возмущения.
— Да как Вы смеете… — попытался вспыхнуть он, но король Араторна оборвал его, сделав шаг к нему с гордо выпрямленной спиной.
— Это Вы как смеете? — прошипел он. — Я — не мой отец и не позволю вести себя так моим гостям. Тем более, если я пригласил их чтобы предупредить о грозящей опасности. Можете и дальше не верить, развернуться и покинуть мой замок с гордо поднятой головой. Но я сделаю всё, чтобы защитить людей от этих тварей. И если мне потребуется развязать для этого войну, я сделаю это!
— Будем считать, что Вы уже это сделали, — выплюнул эти слова Дивеон и поступил именно так, как описывал Мелдар. Со стороны всё выглядело так, будто король полыхает от ярости, глядя ему вслед. Встревоженные и шокированные гости активно перешёптывались друг с другом, предполагая, что же будет дальше. И лишь Этвальд стоял в стороне и смотрел на это с едва скрываемым ужасом. Какой чудесный фарс! Подстроенное представление? О, нисколько, это была чистой воды импровизация для искушённой публики, давно уже не видевшей подобных представлений в этих стенах. Да, Мелдар хотел обозначить, что он будет агрессивно давить свои интересы. Он нарисовал оправдание своему неудержимому желанию начать гигантскую бойню, и сделал это через давление на благородные цели. Как банально! Да, его оппоненты могли применить нечто подобное, или и вовсе не реагировать, чтобы не создать подобных порочащих себя ситуаций. Но ведь не зря Мелдар собрал на этой встрече не только самых перспективных своих союзников, которым легко мог навязать свои взгляды, но и своих самых ярых противников. От этой мысли Этвальд даже ощутил ноющую боль в груди. Сколько трудов, сколько усилий он потратил, сколько слов убеждения и мотивации влил в уши Кануса, чтобы тот отступил, чтобы тот прогнулся, чтобы дипломатические отношения с Лингаром возобновились. В одно мгновение этот карточный домик, который он с таким трудом выстраивал, рухнул.
Но зачем тогда он здесь? Чтобы молчаливо принять это? Какая роль отведена ему в этом спектакле?
— Король Мелдар не хотел сказать, что желает войны. Он надеется на ваше понимание серьёзности ситуации, степени её опасности для всех нас, — попытался он смягчить ситуацию. И тогда понял, чем определялось его присутствие. От его слов несколько достопочтенных персон брезгливо скривились, а в глазах Эделии вспыхнула ярость. Сгладить ситуацию не удалось, для большинства присутствующих он был лишь дополнительным раздражителем.
— Почему он здесь? — не сдержалась правительница Ноаргринда. — Как он смеет считать, что ему дозволено высказываться?
— Господин Анвер Риден выступает в качестве моего советника, — так же непоколебимо беззаботно отвечал Мелдар. — Всё же у него огромный опыт в части государственных дел.
— И подковёрных интриг! Он должен был отправиться в петлю вместе со своей сумасшедшей женой! Именно его действия стали причиной её безумия!
— Это не определяет его вины, госпожа Римфер, — этот спокойный тон звучал скорее издевательски. — Лишь косвенно, не более того. Прямых указаний в адрес леди Этвальд не было. С тем же успехом Вы могли бы обвинять меня или моего отца в случившимся инциденте.
— Инциденте?! Эту чудовищную трагедию Вы называете всего лишь инцидентом?!
— Расследование завершено, все виновные наказаны. Сейчас нам нужно думать о гораздо более серьёзных вещах.
— Более серьёзных! Наша страна лишилась будущего правителя! На Вашей земле, у Вас на приёме! Если бы Вы в одночасье лишились бы единственного преемника, Мелдар?!
— Спасибо, со мной это уже происходило, — угрожающе улыбнулся он. — Наше королевство тоже потеряло правителя в тот вечер. Но нужно взять себя в руки и двигаться дальше, если не хотите погрязнуть в жалости к самой себе и всё потерять. Мы здесь ради чего-то большего, чем наши внутренние переживания, а именно — ради существования нашего народа в целом.
Она сощурилась и присмотрелась к нему с подозрением.
— Это правда, — изрекла она мрачно. — Это собрание — лишь спектакль, чтобы мы поверили в Ваш обман. Не думала, что спустя столько лет в Араторне остались лишь лжецы и трусы.
На этой ноте она развернулась и покинула зал. Окинув остальных взглядом, Мелдар вновь усмехнулся.
— Кто разделяет мнение двух предыдущих ораторов, может последовать их примеру и покинуть моё королевство. Я предупредил вас, всё остальное останется на вашей совести.

Определённо, не самая лучшая встреча. Половина гостей предпочли проигнорировать предупреждения короля и демонстративно покинули замок. Изиро всеми силами пытался сдержать рвущийся наружу гнев, но руки предательски дрожали. Эти изнеженные, избалованные жизнью люди, многие из которых в первый раз видели трупы, но смели рассуждать о жизни сотен людей. Словно играли в игры, от чего совершенно не придавали значения тому, что их решения будут стоить кому-то жизни. А стоило им столкнуться со следствием их безразличия, так стали кривить свои носы и отворачиваться.
Остались самые стойкие и заинтересованные в происходящем, им предстояло наблюдать процедуру вскрытия тел. Изиро же мог присесть в стороне и изучить более детальный доклад о других чудовищах, сделанный чуть раньше. Пробегая глазами по едва читаемым строкам, он собирал в голове общую картину.
В груди новообращённых возникло нечто инородное, словно паразит, въевшееся в их сердца, но при этом не убившее их. Словно оно встроилось в мышцу и стало подпитываться от неё, распространяясь по телу длинными и довольно прочными нитями, похожими на корневища. Видимо, со временем они формировали прочный каркас, который и приближал их к облику монстров, плоть которых стала похожей на древесину. И всё же сердце оставалось уязвимым местом, что позволяло хотя бы примерно прикинуть, в каком дальше направлении продолжать тренировки магов.
Но армия демона может расти гораздо быстрее, чем отряды боевых магов. А набор новых людей запланирован лишь через три месяца. Как бы ни торопились строители, крыло замка для тренировок не было до конца готово. Да, ученики, оставшиеся на обучении, уже продемонстрировали значительный прогресс, с новыми знаниями о слабостях демонических порождений навыки оставалось лишь отточить, но если направить их силы на борьбу в лесах, то некому будет передавать накопленные знания следующему поколению. Из восьми магов, отправившихся на это задание, вернулось лишь пятеро — чуть больше половины! — при том один из них был серьёзно ранен. Такими темпами, когда двери замка откроются для новобранцев, учить их будет уже некому.
Да, у этой операции были свои плюсы. Понимая последствия своих действий, многие люди, только вступившие на путь культистов, сойдут с него, понимая, что демоническая сила не стоит таких жертв. Что есть те, кто будут преследовать их и призовут к ответу за их выбор. Невозвратные же безумцы забьются глубже в норы, стараясь уберечься. Хотя, второе имело и отрицательные стороны — быстро искоренить эту заразу не получится, придётся всегда отслеживать происходящее, а для этого у них слишком мало людей. Да и нельзя приставить слежку к каждому человеку в королевстве. К тому же, из-за того, что боевые маги спугнули сектантов, те могут расползтись во все стороны и выйти за границы королевства. Сменят одежду и притворятся подданными другого герба, продолжая осуществлять планы демона по уничтожению людей. Может, король и был слишком резок на этом приёме, но в глубине души Изиро начал понимать — им нужна эта война. Боевым магам нельзя быть обременёнными границами королевств, они должны преследовать свои цели, ведь это гораздо важнее, это — вопрос выживания всех людей, независимо от политических интриг. И всё же сейчас они ещё не готовы. Если война развяжется слишком рано, она просто сметёт их.
Но внезапно взгляд Изиро зацепился за один из отчётов. Он ещё несколько раз сосредоточенно перечитал заинтересовавшую его строку, затем обеспокоенно вскочил со своего места.
— Ваше Величество! Позвольте поговорить с Вами? — попросил он с мольбой в глазах, и Мелдара явно смутило, что в этот миг торжества он, как и многие его гости, уловили в голосе первого мага сильное волнение. Вежливо извинившись перед присутствующими, он пригласил Изиро проследовать за ним в коридор.
— Что случилось? — мгновенно помрачнел король, глядя на своего подопечного.
— Я перечитал отчёты наших бойцов, — прошептал Изиро с лёгкой дрожью в голосе. — Они говорили, что особо приверженные вере сектанты способны…

Оставалось преодолеть небольшой участок дороги, прежде чем они выйдут на вымощенный булыжником тракт, прямую дорогу в Вельзефрайн. Безлюдная дорога, пролегающая через густой лес, не вселяла в Балазара ни капли уверенности. Он был крайне напряжён и бросал настороженный взгляд по сторонам, словно опасаясь каждого шороха. Следующие за его спиной сектанты, отделавшись от внимания селян, начали тихо и монотонно бубнить свои молитвы, не слушая предупреждений со стороны бойцов. К сожалению, кляпы уже закончились, и приходилось терпеть и не обращать на этот звук, напоминающий назойливое гудение, внимания. Но одними напевами всё не закончилось. Внезапно процессия резко остановилась из-за упавшей на землю связанной женщины.
— Умолкните и поднимите её, — рявкнул Балазар на стоящих поблизости сектантов, но те лишь с опаской двинулись в сторону, будто желая закрыть собой свою соратницу, что вызвало у командира вспышку гнева.
— Я неясно выразился? — угрожающе прорычал он, достав из ножен меч и направив на неподатливых культистов. Вопреки здравому смыслу, они медленно подняли руки, закрывая лица, и лишь стали чуть громче читать свои молитвы, словно погружаясь в транс. Остальные их пленённые спутники тоже стали осторожно подходить ближе, формируя кольцо вокруг упавшей.
— Нет! — внезапно раздался крик Джорена со стороны, сам юноша соскочил с коня с мечом наперевес, будто собираясь влиться с боем в толпу. — Помешайте им! Она обращается!
Нутро Балазара похолодело, но он быстро взял себя в руки и бросился следом за соратником, как и его бойцы. Сектанты сопротивлялись, бросаясь им наперерез, и грубо отпихнуть их в сторону мешали связывающие их воедино верёвки. Они кричали от боли, но затем продолжали читать свои молебны всё громче, и в этих возгласах слышалась какая-то жуткая ненормальная радость. Бойцы не успеют пробиться. Осознавая это, Балазар взревел от ярости и направил в толпу огненный взрыв. В ком-то проснулся разум с инстинктами самосохранения, и они успели припасть к земле или хотя бы попытаться уйти в сторону, но большая часть осталась на пути этой атаки, разрывающей их тела на куски и орошающей всё вблизи кровью и частицами плоти. Путь был свободен, Балазар метнулся вперёд, к стоящей на коленях женщине, закрывшейся руками от пламени. Перегруппировавшись, он сделал ещё один мощный рывок, вонзая лезвие меча в её грудь, от чего те сектанты, которых не задело, завопили в отчаянии. Женщина издала стон, опуская руки, она обратила взгляд на командира отряда, и тот с ужасом осознал, что на её теле не было признаков демонической порчи. Ошарашенно вырвав меч, он сделал два неуверенных шага назад, оступился, подскользнувшись на чём-то склизком, и упал на спину.
— Убийца! — прокричал кто-то в толпе, и его возглас тут же подхватили остальные. К Балазару потянулись руки обвинителей, и он стал отчаянно отбиваться от них, но их было слишком много, они терзали его, пытаясь разорвать на части. От их настойчивости его движения стали вязкими, кто-то вырвал меч из его рук, по всему телу отразилась боль. Он закричал, понимая, что больше не может им сопротивляться.
“Ты готов предстать перед судом, Балазар? — внезапно раздался голос, который не могли заглушить даже самые громкие крики, казалось, ему вторило эхо, от чего он был гулким, глубоким и угрожающе шипящим. — Ответить за все деяния, твои и твоих соратников? И понести наказание?”
— Командир! Балазар! — внезапно в общую муть звуков вмешался крик Манерса, и видение полчища рвущих его людей оттеснил солнечный свет. Встревоженный паладин стоял над ним и явно был рад, что тот пришёл в себя от этого странного наваждения. — Хвала Свету! Что она сделала с Вами?
Приподняв голову, Балазар осмотрелся. Трупы поверженных им сектантов лежали на дороге, верёвки, связывающие их с остальными пленниками, были перерезаны. Оставшихся культистов оттеснили в сторону и держали под пристальным вниманием, пусть те теперь только подавленно рыдали и стонали от боли. Позади же, всё так же на коленях стояла убитая им женщина, её жилы потемнели, из тела пробивались короткие ветви. Она была новообращённой, он не ошибся. Но, действительно, что тогда он только что видел, что произошло с ним за этот короткий промежуток времени?
— Не знаю, — прошептал он, поднимаясь на ноги. — Словно сон наяву…
Бойцы с сомнением переглянулись, бросив пару взглядов на командира. Он и сам не верил в то, что говорил. Не хотел верить. Ведь демонические порождения никогда не использовали подобных трюков. Ни в одной из битв с королевскими войсками. Если они научились этому, значит их сила растёт.
— Нужно как можно быстрее доставить их в темницу и вернуться во дворец, — он решительно двинулся к своему оружию. Схватившись за рукоять, он хотел резко вырвать меч из тела, но внезапно женщина ожила с тусклым огнём в её жилах, она перехватила его за запястья, словно не желая отпускать.
— Ты разделишь их боль, — прошипела она. — Тебе больше не удастся притвориться.
Отойдя от шока, Балазар рассвирепел и призвал новый взрыв, который разорвал тело женщины изнутри. Потратив несколько мгновений на то, чтобы отдышаться, он взял себя в руки, подошёл к отлетевшей в сторону голове, поднял её за волосы, словно произошла рядовая ситуация, приблизился к повозке с взволнованной лошадью, и забросил свою пугающую ношу туда.
— Пошевеливайтесь, — велел он всем, кто шокированно наблюдал за ним. — Пора в путь.

— Значит, каждый из заключённых в Вельзефрайне сектантов может в любой момент обратиться в демоническое порождение? — уточнил Мелдар.
— Не знаю, — честно признался Изиро, не в силах скрыть сквозящего в голосе отчаяния и сраха. — Может, они могут делать это только в лесах? Ведь наши бойцы сумели доставить их в темницу.
— Или они хотели туда попасть. Чтобы быть ближе ко мне. Чтобы нанести удар оттуда, откуда мы его не ожидаем, — сосредоточенно сощурился Мелдар. — Это слишком опасно, Изиро.
— Но темница слишком далеко от дворца.
— И в ней содержится множество тех, кто с радостью примет демоническую порчу, чтобы освободиться от долгого заточения и отомстить приговорившей их стране.
— Вы правы, мой король, — не нашёлся, что возразить, он. — Но куда тогда их перенаправить?
— Никуда, — холодно отрезал Мелдар. — Слишком опасно повторять их перемещение.
— Вы хотите… — прошептал с непониманием Изиро, глядя с ужасом на своего правителя, — убить их всех?
— Они не оставили нам выбора. У нас нет времени, чтобы ждать, пока удастся выяснить, как они получают силу порождений. Некоторым из них можно будет развязать языки, особенно, если они увидят, чего им будет стоить их молчание.
— Хорошо, Ваше Величество, — кивнул Изиро, взяв себя в руки. Стоило отбросить излишние сомнения. Когда эти люди приняли демоническую порчу, они перестали быть подданными короля, о благополучии которых необходимо было заботиться. Они пошли по пути измены и отдали свои жизни в руки силы, о сути которой не имели и малейшего понятия. Они сами выбрали свою судьбу. И то, что Мелдар позволил им говорить, можно даже считать каплей милосердия к их пропащим душам.
— Боюсь, я не могу поручить это деликатное задание своим обычным подопечным. Всё же я хотел бы, чтобы эта работа досталась тому, кому я могу доверять.
Ком встал поперёк горла юноши, а по рукам пошла мелкая дрожь.
— Вы хотите, чтобы я сделал это? — уточнил он, стараясь сохранять твёрдость голоса. На губах Мелдара появилась слабая улыбка.
— Если я ещё могу не сомневаться в твоей верности короне, — в глубине этой фразы, казалось, закралась едва уловимая издёвка.
— Я верен Вам, мой король, — припал Изиро на колено и преклонил перед ним голову. — До самого конца моих дней.
— Прекрасно, — удовлетворённо кивнул Мелдар. — Тогда можешь приступать прямо сейчас. А мне необходимо вернуться к гостям.
Он вышел, а Изиро некоторое время остался стоять в той же позе, глядя в пол и сосредоточенно размышляя. Знал ли он точно, на что именно согласился?

Наверное, стоило отмыться от крови, прежде чем торжественно возвращаться в Киенфаль. От Вельзефрайна дорога в столицу была практически прямой, и начальник тюрьмы великодушно согласился предоставить отряду Балазара место на пару часов отдыха. Балазар смотрел на своих соратников, мрачных, вымотанных этим походом, практически потерявших себя. Произошедшее могло сломать их волю, и сейчас от него, как от командира, требовалось проявить немного участия. Потому он вышел перед ними, когда они столь безучастно ковыряли вилками в сытном обеде тюремной охраны, так и не решившись приступить к трапезе.
— Вам лучше поесть. Нам ещё нужны силы, чтобы вернуться, — сказал он как можно мягче.
— Куда вернуться? — тут же вздрогнул Джорен, выронив столовый прибор из рук.
— Домой, — улыбнулся Балазар, от чего многие расслабились, а кое-кто даже издал вздох облегчения. — Думаю, что после случившегося я не имею права требовать от вас чего-то большего.
— Но это наш долг, — вмешался один из мужчин, с резким стуком отложив вилку в сторону.
— В этой битве не место обычным людям, Агманд. Сегодня я понял это, — с лёгким оттенком вины признался Балазар.
— Но ты сам говорил, что магов слишком мало. Потому атака была построена так. Мы все знали, на что шли!
От столь резких слов несколько бойцов вздрогнули, а Волбери хмыкнул, отпив воды из внушительной кружки.
— Скажи это за Офьена, — сказал он мрачно. — Ему там точно было не место. Но он же у нас гордый, часть команды. Он никогда бы этого не признал. И где он теперь?
— Мы всегда ходим на грани смерти, это наша работа, — вставил своё слово Рикто.
— Тебе ли об этом говорить, предатель? — фыркнул Волбери, отпив ещё. Эти слова вызвали у его собеседника вспышку ярости, от которой он вскочил на ноги, пылая гневом. Его оппонент внимательно наблюдал за ним краем глаза, но всё же даже не шелохнулся.
— Этот вопрос закрыт, Волбери, — с затаённой угрозой в голосе подошёл ближе Балазар, стремясь погасить конфликт. — Каждый из нас давно уяснил, что обвинения в адрес Рикто были ложными.
Тот пропустил это мимо ушей, продолжив наблюдение за целью своих обвинений.
— Винтерс, Карган, Офьен. Лучше бы ты погиб, а не они, — прошипел он злобно, чем и довёл Рикто до срыва, и тот, несмотря на сидящего между ними Бейлана, бросился на него. Но последний успел вовремя среагировать, чтобы вскочить на ноги и выставить руки, разнимая собой спорщиков, ему на помощь поспешили и все остальные.
— Карган? Ты решил пожалеть Каргана? — со злобным смехом перешёл в словесное нападение Рикто. — Ты хоть знаешь, кем он был до того, как угодил в щенки короля? Головорез! Вор и убийца!
“Убийца! Убийца!” — эхом отдались крики в голове Балазара из его странного сна наяву, от чего к нему вернулось это странное вязкое ощущение мути, в которой утопали прочие звуки, а солнечный свет становился ярче. И почему здесь так странно пахло? Казалось, в его ноздрях стоял явно ощутимый запах сырой древесины.
— Ложь, наглая ложь! — попытался рвануться к нему Волбери, но его надёжно держали подоспевшие Манерс и Агманд.
— Ах, так он не делился с тобой своими сокровенными секретами? — с издёвкой отметил Рикто, не успокаиваясь и не слушая замечания товарищей. — Что он был в банде и грабил селян, пока не одумался и не ступил на правильный путь? Видимо побоялся, что ты, нахлеставшись, выдашь его тайну своим собутыльникам!
— Хватит! — проревел Балазар. Спорщики утихли, когда между ними с треском пролетел вдаль и врезался в стену сгусток пламени. Он подошёл ближе, поднял стакан Волбери и принюхался к нему.
— Где ты это достал? — спросил он мрачно.
— Выпросил у ребят, — огрызнулся Волбери. — Почтить память братьев. Только не надо читать мне нотаций. Я не мальчишка. И я имею право на скорбь.
— Все мы имеем на неё право. Почему ты думаешь, что ты единственный, кто потерял друзей в этом бою? Мы все столько лет сражались бок о бок…
— Не все! Вон малец из новеньких, — Волбери махнул головой в сторону Николса, от чего тот вздрогнул.
— Не трогай его, — предупредительно одёрнул его Манерс.
— А почему бы нет? Между паладинами крепки узы света? Кто бы защитил его, если бы его загнали в угол в этой битве? Ты, или, может, он бы сам справился? Или ты, ты, ты, или, может, ты? — поочерёдно прошёлся он по всем присутствующим. — На что ты рассчитывал, Балазар? Что мы что-то докажем кому-то? Нет, мы так и останемся отбросами. И это просто чудо, что мы сумели выжить! Так что отпустите меня и катитесь ко всем демонам!
— Отпустите его. Пусть идёт и делает что хочет, — кивнул Балазар, видя, как отчаянно он пытается вырваться из хватки. Освободившись, Волбери кинул злобный взгляд всем присутствующим, схватил свою кружку и вышел прочь, громко хлопнув за собой дверью. Повисла напряжённая тишина, все переглядывались друг с другом и выжидающе смотрели на командира.
— И что мы будем делать? — решился уточнить Манерс.
— Я должен вернуться к королю с трофеями. Вы можете отправиться к семьям, — вымученно улыбнулся он и двинулся прочь, в комнату отдыха, где ему обещали подготовить небольшую купель для умывания. Благо никто не решился возражать. Перейдя через небольшой коридор, он оказался в комнатке с несколькими постелями, посреди которой на табурете стояла кадка с водой, от которой явно шёл пар. Облегчённо вздохнув, он стал расстёгивать камзол, внезапно ощутив, как же он чудовищно устал за весь этот поход, как ноет всё тело, будто его всё это время стягивали какие-то плотные жгуты, от которых он, наконец, мог хоть немного освободиться. Тёплая вода приятно пощипывала раны, краем полотенца он стирал с себя остатки запекшейся крови, от чего по комнате распространялся тонкий запах тлена. Поморщившись, Балазар сделал на мгновение паузу, открыв окно, и снова вернулся к умыванию. Вода из более-менее чистой превратилась в коричневую и смердящую, а он так и не смыл с себя всю грязь. Благо в углу стояла бочка с водой, пусть и не столь тёплой. Потому он перехватил кадку и понёс её к сточному желобу, чтобы слить содержимое.
Но на середине пути он услышал плач, сдавленные юношеские рыдания, что не могло не привлечь его внимания. Он аккуратно, почти бесшумно поставил свою ношу на пол и подошёл чуть ближе к приоткрытой двери в одну из комнат. Стоило зайти, спросить, что случилось, а не подслушивать, будто заговорщик, но этот разговор был явно не для него.
— Ты не виноват в том, что произошло, — мягко успокаивал вкрадчивым голосом Манерс. — Это битва, и в ней зачастую не всё проходит гладко.
— Но он был ещё жив, — прошептал сквозь рыдания Джорен. — Я подставил его, думал, что он мёртв и спрятался за него от монстра. А когда тот ударил, я понял, что Винтерс был ещё жив. Я убил его…
— Его убило это чудовище, а не ты, — настоял паладин. — Ты же сам говоришь, что он был ранен, он бы не смог уйти. Ты выжил, это главное.
— А если бы смог? Его семья… его дети… Как я буду с этим жить? Понимая, что я лишил его последнего шанса.
— Он знал, на что шёл, — явно помрачнел Манерс. — Если бы не ранение, я знаю, он бы сам закрыл тебя собой. Он искал смерти в этом походе, страстно желал её.
— Почему? — затих удивлённый Джорен.
— Потому что считал, что ему некуда возвращаться. После прошлого похода он узнал, что в его деревне случилась трагедия. Несколько домов сгорели дотла, в том числе и его. Со всей его семьёй. Он винил себя в том, что не был рядом. Я пытался переубедить его, но не успел. Надеюсь, теперь его душа встретится с ними в Чертогах Света и, наконец, обретёт покой.
— Мне от этого спокойнее не стало, — мрачно отметил Джорен. — Это ведь совсем другое. У него могло не получиться, могло случиться что угодно, и он бы выжил. Или не выжил бы. Но часть вины за его смерть не лежала бы на мне!
— Ты говоришь как Бейлан. Я помню, когда я только пришёл в этот отряд, он часто исповедовался нашему прошлому паладину, Тариэну, а я наблюдал и набирался опыта. Бейлан винил себя в том, что бросил свой отряд, который попал во вражескую засаду. Ему удалось прорваться из кольца с группой воинов, и они отправились за подмогой. Но, когда они пришли, от крепости, которую они защищали, не осталось камня на камне, а трупы его товарищей лежали наверху, сброшенные в кучу, нанизанные на колья и их собственные окровавленные знамёна, словно жуткое предупреждение для их соратников. Эти воспоминания долго мучали его, и отчасти не отпускают до сих пор. Потому что он не может понять, что есть вещи, над которыми у нас нет власти. Если ты остался жив, значит так было угодно Свету. Он выбрал тебя для предназначения, которое тебе ещё предстоит исполнить. Тебе нужно лишь найти в себе силы, а провидение придёт само.
— Спасибо, — немного промолчав, всхлипнул Джорен и благодарно кивнул Манерсу. — Удивительно, сколько мудрости может дать Свет.
— Я не безгрешный слуга Света, — усмехнулся паладин в ответ. — В этом мире вообще не осталось тех, кто не повинен в чём-то. Каждый из нас хранит в глубине своей души секрет, который причиняет ему боль, но делает вид, что её нет. И тогда тем, кто хочет от нас чего-то, приходится играть роль участливого понимающего друга, даже если наша судьба им глубоко безразлична. Но больше не получится притвориться. Ты разделишь их боль.
В голове помутнело, резкая мигрень заставила Балазара зажмуриться. Открыв глаза, он увидел пред собой кадку с чистой водой. В его руке была смоченная тряпка, которой он уже смыл часть грязи с себя. Что произошло? Неужели снова эти странные видения наяву? Он просто поменял воду, не став свидетелем никаких разговоров? Это пугало его. Что ещё он мог натворить, пока не контролировал происходящее?
Бросив тряпку на пол, он набрал в руки воды и резким движением ополоснул лицо прохладной водой, не задумываясь о том, куда летят капли. Он стёр воду руками, несколько раз, будто пытаясь содрать с кожи въевшуюся грязь, желая, чтобы мысли, наконец, прояснились, и этот потаённый страх отступил. С ним всё нормально. Это просто усталость. Ему нужно отдохнуть немного. Поддавшись этим мыслям, он, с тяжёлым дыханием, опустил лицо над самой водой, оперевшись о края кадки руками, смотрел в собственное отражение. Кого он видел перед собой? Он был похож на бродягу, заросший, исцарапанный, измотанный преследованием в лесах, как он может явиться на приём к королю в таком виде?
Скрипнула дверь, заставив его резко повернуться в сторону. В дверях стояла девушка, держа в руках кувшин с горячей водой.
— Простите, — смущённо сказала она, но тем не менее не отрывала от него странного заинтересованного взгляда. — Отец велел принести горячей воды гостям. Я подумала, что она уже могла остыть.
Балазар посмотрел на воду, затем кивнул и отошёл в сторону, пропуская её. Здесь было довольно много места, но почему-то внезапная гостья смогла налить воду лишь подойдя довольно близко, наклонилась, словно демонстрируя, чем наградила её природа. Она действительно была хороша, с пышными формами, которые не могло скрыть даже довольно скромное платье, и густыми пшеничного цвета волосами, сплетёнными в косу лентой, пышные приоткрытые губы и большие голубые глаза, томно прикрытые веками, тоже посылали ему свои сигналы. Но он не поддался, бросил взгляд на тумбочку, где лежал его медальон, а затем и вовсе отошёл к окну, чтобы хлебнуть свежего воздуха. Как же он хотел вернуться домой, ощутить тепло объятий родных ему людей, запах свежеиспечённого хлеба. Закрыв глаза, он с удовольствием представил себе эту картину, но в неё вмешивалось журчание воды. Странное, тихое, будто жидкость была неподдатливой и вязкой. А запах выпечки отдавал застоявшейся сыростью. Эти проклятые видения возвращались. Балазар тихо простонал от боли, пряча лицо в руках, впиваясь пальцами в волосы, словно желая вырвать их вместе со всеми этими мыслями.
— С Вами всё в порядке? — успела произнести незнакомка, прежде чем её рука легла ему на плечо. Прикосновение прошло по его телу, будто разряд энергии, обожгло теплом, от чего он мгновенно повернулся к ней, схватив её в свои объятия и впился в её губы. Она не сопротивлялась, таяла в его руках, позволяя ему всё, что он только пожелает. Но он не желал, он не мог остановиться. Его тело не слушалось его, поддаваясь неуправляемым инстинктам, губы целовали её, руки срывали одежду, тщательно изучая её упругое тело. Он прижимал её к себе, будто пытаясь поглотить кожей всё её тепло, пока мысли продолжали вопить о неправильности происходящего. Впервые он пожелал, чтобы внезапное забытие пришло сейчас, чтобы всё это оказалось лишь сном. И, словно смилостивившись над ним, голова помутнела, погружая его в очередной транс.

— Погасите огонь, — велел Изиро стражникам, которые уже по его приказу вжались в стены, и через мгновение катакомбы Вельзефрайна погрузились в абсолютную темноту. Отчасти это было на пользу, ведь Изиро не видел культистов, чьи лица передавали самый разный ворох эмоций — ненависть и ярость в адрес своих пленителей и слуг короля, отчаяние и страх, сопряжённые с мольбой о пощаде, разочарование и отрешённость от того, что цели культа не были достигнуты, а так же слепая фанатичная радость, что без сомнения пугало его. Пленники сидели по разным камерам, но места для нескольких десятков всё равно было слишком мало, потому в клетках зачастую сидело по 3-4 человека. Изначально их фасовали в клетки по одному, от чего они заняли несколько тюремных отделений, но новоприбывший Изиро велел собрать всех в одну кучу. Именно с того момента стражники стали переглядываться друг с другом и поговаривать о его странностях. И теперь эта просьба, которая снова вызвала у них сомнения в его вменяемости. Но он прекрасно знал, что делал.
— Вы здесь не потому, что пошли против короля. Встав на сторону демонических отродий, вы пошли против всех людей, стали угрозой для человечества. Я не исключаю, что многих из вас заманили в этот культ обманом. Уверяю вас, что король будет милостив ко всем, кто решит отринуть это мракобесное учение. Тех же, кто переступит черту и решится принять демоническую силу, ждёт мгновенная казнь.
— Не слушайте, братья и сёстры, — раздался голос мужчины в возрасте, сидящего где-то вдалеке. — Слуги демона хотят совратить нас на тёмную сторону! Духи предков спасут нас! Духи предков спасут нас.
Эти слова подхватил шёпот остальных культистов, возобновляя молебн силам, в которые они веровали. Это бесполезно, они не услышат. Под усиливающийся ропот пленников Изиро вновь осмотрелся в кромешном мраке и увидел то, чего опасался — искры магической силы, просыпающиеся в очередном одержимом сектанте. Он зажёг в руке огонь и подошёл к клетке с тремя пленниками, сгрудившимися у четвёртого, скрывающими его от посторонних глаз.
— Отойдите, — велел он с угрозой в голосе, но они не повиновались, лишь приподняли руки, пряча в них лица, и плотнее сжали защитное кольцо вокруг рождающегося монстра. Что ж, они сами выбрали свою судьбу. Первый маг сделал мощный размах посохом и направил огненный поток в толпу. Один из испуганных культистов отскочил в сторону, остальные приняли удар на себя, закричали и забились в агонии, пытаясь сбить пламя, раскрывая монстра за своими спинами для атаки огненного мага. Поражённый в ещё не защищённую грудь мужчина заревел от боли нечеловеческим воплем, но Изиро не отступал до тех самых пор, пока опалённая тварь не упала навзничь. Погасив пламя, юноша ещё несколько мгновений всматривался в темноту в напряжённой тишине, нарушаемой стонами боли поражённых людей. Испуганные культисты затихли, ошеломлённо наблюдая за происходящим. Искры не возникли вновь, что позволило ему облегчённо вздохнуть.
— Такая участь ждёт каждого из вас, кто захочет принять силу чудовища, — мрачно сказал он. — Если вы решили отдать свою жизнь тьме, будьте готовы с ней расстаться. Те же, кто прислушается к голосу разума, будут помилованы.
Они молчали в ответ, не решаясь нарушить тишину. Да, они не спешили признаваться в том, как ступили на этот путь, но и больше не молились придуманным ими духам. Рано или поздно кто-нибудь из них сломается, особенно если будет наблюдать, как излишне убеждённые в своей вере собратья будут встречать свой конец. Оставалось лишь ждать, и это пугало Изиро больше всего. У них совершенно не было лишнего времени.

Свет из окна пробивался через него ярким пятном, окрашивая всё вокруг в кремовые цвета.
— Вся судьба военного состоит из бесконечных разъездов, — раздался в ней расплывчатый голос Манерса. — Я думаю, что в ней нет места семье. Это жестоко. Жена без мужа, дети без отца. Подумай. Зачем все эти волнения и страдания, если можно просто наслаждаться обществом друг друга? Не привязываясь, не ограничивая себя какими-то обязательствами. Ты ведь понимаешь меня?
Балазар очнулся, резко вырвав себя из этого странного полусна. Как же он хотел проснуться, думая, что поддался усталости и упал на кровать, фантазируя нечто странное. И да, он лежал в кровати, но в ней он был не один, а в компании незнакомки. Неужели это было взаправду? Нет, не хотелось верить. Он вскочил с узкой койки, оттолкнув девушку, от чего она проснулась, ударившись головой об стену, но её стон боли остался без внимания партнёра. Он поспешил к брошенной неподалёку одежде, быстро набрасывая её на себя.
— Куда ты? — спросила девушка сонным голосом за его спиной.
— Мне нужно идти, — напряжённо ответил он, борясь с дрожью в руках, мешающей ему застёгивать пуговицы на камзоле.
— Снова уходишь, — грустно вздохнула она. — Когда ты вернёшься?
От этой странной фразы он не мог не посмотреть на неё вновь. Что она имела ввиду? О чём она?
— То что произошло — лишь недоразумение, — надавил он. — Я не знаю, что на меня нашло, я не контролировал себя. Прости, что так вышло.
Она присела на кровати, прижав к себе одеяло, в её глазах блестели слёзы, а лицо скривилось в рыданиях.
— Почему ты не можешь просто остаться? Неужели тебя здесь ничего не держит? — прошептала она с болью. — Скажи, я для тебя не имею никакого значения?
— Я даже не знаю тебя, о чём ты? — спросил он с непониманием. Что за чушь? Это не имело никакого смысла. Неужели он снова впал в очередное видение?
— И наш ребёнок тоже не имеет? — прошептала она едва слышно.
— Что? Какой ребёнок? — всё это начало его раздражать, и он, не сдержавшись, закричал на неё. — Очнись!
Она лишь скривилась в рыданиях. Может, его восклицание лучше было услышать ему самому? Это точно безумие. Желая отогнать очередной приступ, он поспешил к кадке с водой и вновь несколько раз ополоснул лицо. Это всё неправда. Ненастоящее. На мгновение он остановился, всматриваясь в кадку. Он же практически не успел помыться в этой воде, почему она так сильно смердит тленом и кровью?
Внезапное движение позади заставило его вновь повернуться к девушке. Она метнулась к раскрытому окну, и, прежде чем он успел совершить к ней рывок, выскочила в него. Лишь видение, всего лишь затянувшаяся галлюцинация. Он перевалился через подоконник, рассчитывая ничего не увидеть там, но её бледное изломанное тело лежало на земле. И сколько бы он не смотрел на неё, взявшись за виски, взывая к своему благоразумию, она не исчезала. Это вгоняло его в истерическую панику. Неужели все огненные маги испытывают такие же галлюцинации? Это было невыносимо. Ему срочно нужно вернуться во дворец, поговорить с королём и Изиро. Если кто-то ещё из магов страдает от подобных проблем, необходимо срочно придумать, что с этим можно сделать.
Но, развернувшись он вновь увидел ту же девушку, стоящую перед ним, с массивными кровоподтёками, в неестественно изогнутой позе из-за сломанных костей, которые торчали из открытой раны на руке и ноге, лицо было перекошено из-за выбитой челюсти и помятого черепа, от чего казалось, что на нём посмертно застыла широкая безумная улыбка. Внезапно её жилы потемнели, бледная кожа оттенилась от ярких искр, бегущих по ним, с отвратительным звуком рвущейся плоти сквозь кожу поползли ветви. Он вздрогнул и метнулся к поясу, но с ужасом осознал, что его меч в ножнах стоит у стены за её спиной.
— Попался, — прохрипела девушка и выбросила в его сторону руку. Он метнулся к кровати, и магический залп вылетел в окно. Ещё одним рывком Балазар мог добраться до оружия, но внезапно его движения сковали вырвавшиеся из ниоткуда верёвки. Он бросил взгляд по сторонам и осознал, что это были плотные корневища, торчащие прямо из кровати. Что за чертовщина?
Он простонал от боли и зажмурился, когда голова снова отразилась резкой мигренью. День сменился на ночь, снова сцена битвы. Он видел самого себя, сражающегося с парой преображённых сектантов, бьющегося с ними столь рьяно, что не замечающего ничего вокруг. Но почему он наблюдал будто со стороны, словно чужими глазами? Всего мгновение, затем он перевёл взгляд на Каргана, лежащего перед ним и стонущего от боли, которую ему причиняла въедающаяся в плечо инородная магия.
— Сейчас… тише… держись… — шептал поблизости голос Николса, прерываемый тревожным дыханием. Взгляд Балазара заметался по сторонам и внезапно остановился на последнем монстре, который в пылу битвы отступил в сторону, расправив руки-ветви и отбросив голову назад. Он на мгновение задумался, что же делает это чудовище, но затем его отвлёк внезапный вопль Каргана. Повернувшись обратно к раненому, он увидел, что того начала захватывать плотная сеть жгутов, похожих на корневища, мерцающие фиолетовыми жилами в них…
Мутный свет снова прорвался в видение, оттесняя его и возвращая к чудовищной девице. Она была совсем близко, подошла к своей жертве вплотную, её здоровая рука взяла его подбородок, не позволяя ему отвернуться от её изуродованного лица.
— Защитник Араторна, — произнесла она шелестящим голосом, от чего он с отвращением почувствовал, как несколько капель слюны, смешанной с кровью, упали на его лицо. — Попался.
Он попытался сопротивляться, но плотная сеть корней надежно приковала его к кровати.
— Ну, давай, скажи, где вы держите моих братьев? Тебе лучше признаться сейчас, или потом будет хуже.
Связывающие его плети угрожающе затрещали, он стиснул зубы и замычал от боли. Это всё нереально, ему опять мерещится. Но боль красноречиво говорила о том, что всё было взаправду. Не добившись результата, девушка нахмурилась и отстранилась.
— Думаешь, твоя гордость поможет тебе? — прошипела она, и он почувствовал, как жгуты стали стягиваться, он терпел, но резкий прилив жара в правой руке, сопровождающийся тошнотворным хрустом, и последовавшая за ним агония заставили его завопить. Нет, он не позволит этой твари так ехидно ухмыляться. Он вернул себе контроль над собой, стиснув губы, дышал, пыхтя, через нос, стараясь терпеть. Она лишь повела бровью, после чего резко ударила здоровой рукой по его ноге, послышался тошнотворный хруст, заставивший его завопить от приливающей жаром боли.
— Глупец, для чего это упрямство? — прошипела она, плети снова стали сдавливать его, но уже по всему телу. Через несколько мгновений треснуло первое ребро, за ним последовало второе, один из корней вывернул в обратную сторону пальцы. Балазар вопил во всё горло, уже не в силах сдерживаться. В какой-то момент этой пытки он ощутил, как сознание плывёт, теряется, погружая его в абсолютную темноту. Но он не успел соскользнуть в её манящие объятия, так как услышал грохот ломающейся двери. Девица повернулась к ворвавшимся внутрь Манерсу и Николсу. Юный паладин опешил и вжался в стену, а его более опытный товарищ, поборов секундное замешательство, с воинственным кличем метнулся вперёд. Она замахнулась на него рукой, но он ушёл в сторону. Внимание чудовища переключилось на застывшего в ужасе Николса, Манерс решил этим воспользоваться и поспешил помочь своему командиру, перерезая плотные корневища.
Девушка подняла руку, обьятую магическим свечением, чтобы обрушить его на замешкавшегося врага, но внезапно в неё впилось лезвие меча, заставив чудовище вновь завыть. Джорен подоспел на помощь соратнику и следующим движением должен был бы пронзить грудь твари, где скоплением света явно выделялось сердце, он уже рванулся вперёд с воинственным рёвом, но тварь оказалась чуть-чуть быстрее, и выстрелила в него коротким залпом из руки. Джорена отбросило назад, а его меч так и остался торчать в брюхе твари, словно не причиняя ей никакого неудобства. Но Николс внезапно набрался смелости и одним рывком перерезал девушке горло. Захрипев, чудовище схватилось за шею своими удлиннившимися когтистыми пальцами, светящаяся кровь заливала их, словно растворяя в себе, оно припало на колени, хрипя и кашляя, будто сопротивляясь смерти.
Тем временем Джорен судорожно отцеплял от формы походные наплечники, которые агрессивно пожирала враждебная магия. Кольчуга под ними на его плече начала нагреваться, словно предвещая её приближение. Николс поспешил ему на помощь, осматривая, нет ли у него ран. Манерс же тем временем помог освободиться от пут стонущему от боли командиру, немного подлечил его раны, вправив кости и подавив боль с помощью силы света, затем подхватил под руку и потащил в сторону двери, но внезапным рывком проход им перекрыла едва стоящая на ногах сектантка. Несмотря на свои ранения, она цеплялась за дверной проём. не пропуская их, взревела и ударила сгустком магической энергии в паладина. Обременённый своей ношей, он не успел защититься. Его ноги подкосились, и он упал на пол, утянув за собой и Балазара. На лице девушки снова растянулась улыбка, она пошатнулась, собрав перед собой обе руки, после чего в них замерцала смертоносная магическая энергия, нацеленная прямо в Балазара. Но он не собирался так просто сдаваться. Собрав все свои силы в кулак, несмотря на вспышки боли от ещё не заживших рук, он приподнял тело своего соратника, словно щит, взвалив себе на плечо. Входящий магический поток с жадным потрескиванием впился в плоть Манерса, от чего тот вздрогнул. Нутро Балазара похолодело, когда он ощутил, как рука товарища сжала его плечо. Он даже не ощутил, как магия стала разъедать его пальцы подобно кислоте. В голове крутилась лишь одна мысль — он убил своего друга. Казалось, всё вокруг потемнело, яркость потока оттеняла прочий свет, и окружающие тени шевелились, будто ночной лес.
Но это прекратилось. Поток исчез, позволив Балазару отпустить из хватки слабеющих пальцев обугленное тело друга. Наконец-то убитую девушку небрежно отбросил в сторону Джорен, заставляя соскользнуть с меча. Оба соратника поспешили вернуться в комнату, но опешили на входе, видя раненого командира над останками паладина. Балазар посмотрел на них с отчаянием, ощущая, как всё плывёт перед глазами, а силы окончательно покидают его.

Изиро поспешил подняться из подвалов и торопливым шагом преодолел несколько коридоров и лестниц, чтобы очутиться в небольшом кабинете, где его ожидал король.
— Ну, как успехи? — с порога поинтересовался Мелдар.
— Пока не очень ощутимы, Ваше Величество, — честно признался тот, быстро поклонившись и стараясь сильно не запыхаться. — Некоторых удалось заставить раскаяться в переходе на сторону демона. Они присоединились к сектантам совсем недавно и многого рассказать не могут. Посвящённые же крепки в своей вере и продолжают сопротивляться. Я успел предотвратить обращение уже четырёх.
— Значит, тебе не стоит надолго отлучаться от своих подопечных, — улыбнулся Мелдар.
— Кажется, они начали меня бояться, а потому прекратили поддаваться силе. Но, да, есть вероятность, что сейчас они могут использовать свой шанс, пока я не на посту.
— И даже визит короля сейчас не столь важен.
На это Изиро лишь слабо улыбнулся, не решившись что-то добавить.
— И всё же нужно действовать. Я опасаюсь, что, несмотря на наши успехи, количество сектантов может расти с каждым днём. Это не решить одним лишь пленением и единичным уничтожением. Нужно понять, как именно они попадают в секту. Те, что заговорили, сказали хоть что-то об этом? Мне нужны все детали, все подробности.
— Большинство идут туда от безысходности, Ваше Величество. У них нет денег и возможности их заработать, потому что многие наши сёла находятся во власти местных помещиков.
— Эту проблему мы решим со временем. Подобные вещи так быстро не меняются, — отмахнулся Мелдар. — Эти кровопийцы слишком долго набирались сил под заботливым крылом моего отца. Ещё немного — и я начну разбираться и с ними. Но пока остановить культ гораздо важнее.
— Они считают Вас единым целым с теми, кто их притесняет, потому добиться их доверия очень сложно. Особенно тех, кто уже проникся идеями культа, кто возомнил Вас убийцей.
— Значит, от них мы ничего не добьёмся, — как-то странно, краем губ улыбнулся Мелдар. — Точно ли нам нужно содержать их? Может, проще избавиться от них на глазах сомневающихся? Чтобы быстрее развязать им языки.
Изиро вздрогнул и смутился, но затем твёрдо посмотрел на своего правителя.
— Боюсь, так мы лишь укрепим их в вере. Безжалостный убийца поступил бы именно так.
— Верно, — Мелдар задумчиво посмотрел в пол, а затем начал ходить кругами по кабинету. — Значит, шансов разговорить кого-то здесь у нас маловато. На это уходит слишком много времени. Нам нужен новый план.
— Мне всё же удалось выяснить детали. Культисты живут обычной жизнью и развивают свои взгляды среди людей, присматриваясь к ним, постепенно внушая то, что им нужно. А затем зовут на прогулку в лес, обещая невиданный дар. Там всем новообращённым демонстрируют живого бога, древнего духа — одно из демонических порождений, которое обладает силой. При этом культ помогает друг другу, делится едой и деньгами, чем связывает своих членов. Не знаю, стоит ли верить рассказам о том, что некоторым сектантам духи помогают увеличить урожай… А затем, при посвящении, проводится некий ритуал, куда не допускают неофитов. После этого посвящённые уходят глубже в лес, и новички больше их не видят.
— И языки им не так-то просто развязать?
— Они больше одержимы, способны даже принести себя в жертву во имя интересов культа. Боюсь, от них я ничего не добьюсь, пусть и пытаюсь.
— И что ты предлагаешь? Что бы ты сделал на моём месте? Как попытался бы это предотвратить?
— Можно было бы попробовать пресечь агитаторов, но боюсь, нам не хватит людей, чтобы их вычислить. Судя по тому, сколько пленников за собой привели мои маги… нам не справиться таким путём, мой король. Мы можем лишь продолжать борьбу.
Мелдар задумчиво посмотрел в сторону, прикидывая что-то в голове.
— Когда я отправился в путешествие по деревням нашего королевства, я подумал, что как только получу власть, вычищу всех этих засидевшихся на местах трепачей, вымаливающих из казны дотации и направляющих их в свой карман. И вот, я стал королём, но всё ещё бездействую. Этим и воспользовался мой враг, я сам дал ему в руки этот козырь. Думаю, пора всё изменить. Ведь я король, и у меня достаточно ресурсов, чтобы направить в каждую деревню по одному-два воина под эгидой королевской проверки. Они взбудоражат обленившихся правителей, а заодно и прищучат местных агитаторов.
— Звучит хорошо, но воины не столь хороши в расчётах, — улыбнулся Изиро.
— О составе делегации подумаю детально на досуге, — кивнул Мелдар. — Заставлю пошевелить мозгами прочих моих советников, ведь должны же они хоть за что-то получать содержание.
— Но это поможет лишь на какое-то время. Культисты могут затаиться и выжидать.
— Но не прибавят в численности.
— Верно. Как и мы. Нам нужны новые маги, мой король. Нам нужен ещё один поход, в котором будет больше бойцов, чтобы устранить эту угрозу, — сказал Изиро с мольбой, а затем осторожно добавил. — Потому мне не место здесь.
— Ты должен передать знания новым ученикам, — кивнул Мелдар. — Это, безусловно, важно. Но сейчас по-другому никак. У меня есть несколько идей, как нам выяснить секреты нашего врага. Верховный паладин Эмакраст страстно желал поучаствовать в допросе пленников. Я позволил ему спуститься в темницы, пока мы разговариваем. Заодно узнаем, есть ли хоть какая-то польза от паладинов. Если же нет, то придётся прибегнуть к более сложному варианту. Но, пока он не реализован, нужно, чтобы ты продолжил следить за нашими пленниками. Никто не сделает это лучше тебя.
Он положил руку на плечо первому магу, словно иллюстрируя тяжесть ответственности, свалившейся на Изиро, и тому пришлось смиренно кивнуть в ответ.
— Хорошо, Ваше Величество.

Балазар чувствовал нечто странное, удивительное чувство парения в абсолютной тьме, отражающееся ноющей болью в каждой его мышце. Ему казалось, что-то пульсирует вокруг, давит на перепонки, от чего звуки обращаются в неразборчивую муть. Словно стук чужого сердца. И удушающий смрад, заполонивший всё вокруг, отравляющий его капля за каплей, отражающийся привкусом тлена во рту.
— Я не могу, — мутно простонал голос Николса. — Я ничего не могу сделать.
Кто-то резко рявкнул на него, но Балазар не смог узнать его голоса. В кромешную тьму стал пробиваться солнечный свет, и Балазару захотелось зажмуриться, закрыться от неё руками, но, приподняв одну, он ощутил приступ жуткой боли.
— Он очнулся, — с ноткой радости шевельнулся второй силуэт, говоря голосом Джорена. — Не надо, Балазар, не торопись. Тебе нужно прийти в себя.
Он аккуратно коснулся рук командира, опуская их обратно, и тот поддался. Всё тело ныло от боли, а глаза постепенно привыкали к обстановке вырисовывая всё новые черты его соратников и потолка. Запыхающиеся и покрытые потом и грязью, юноши явно ощущали радость и облегчение от того, что их командир пришёл в себя, Джорен продолжал придерживать его, а Николс — лечить светом, исходящим из его ладоней, водя ими над телом. Но что-то было не так. Боль в груди постепенно утихала, нога отзывалась ноющей болью, а жжение в руках всё не проходило. Балазар повернул голову и тут же пожалел об этом. Он увидел обугленное фиолетовым тлением тело Манерса, от чего снова ощутил нарастающее чувство вины, от которого хотелось кричать, вопить что есть силы, но он сдержался. Но бросив взгляд ниже, командир лишился дара речи от ужаса. Джорену не удалось скрыть правды. Кисти Балазара, по которым всё ещё жадно распространялась та же магия, что и по телу мёртвого паладина, лежали в стороне, явно отброшенные в спешке, обрубки его рук были перевязаны изорванным одеялом, пропитавшимся кровью насквозь. Он больше не сможет держать меч, не сможет исполнять роль первого боевого мага королевства. Никогда. Не в силах больше выносить этого, он всё же сорвался и зарыдал от отчаяния, не слыша слов утешения своих союзников. Он стал совершенно бесполезен. Эта мысль убивала его.
Спустя несколько минут ему удалось успокоиться, истерика прошла. С помощью соратников он поднялся на ноги, бросив ещё один взгляд на помещение. В углу стоял его меч, который не смог помочь ему в этом бою. Если бы не эти странные видения, он бы не потерял бдительность. На мгновение он задумался, что всё это в целом казалось ему неправильным. Неудачи преследовали его слишком настойчиво. Он никогда не был суеверным и не поверил бы в то, что великий Свет мстит ему за то, что он отступил от праведного пути. Ведь с другими магами не так. Хотя, может он просто ещё не знает, что случилось с остальными? Нужно срочно вернуться к королю. Словно вопреки его мыслям, внезапно раздался тревожный звон колокола.
— Что случилось? — со страхом осмотрелся Николс. Балазар напряжённо озирался, пытаясь понять, очередное это видение, или всё происходит взаправду. Помогавший ему подняться Джорен метнулся к мечу, и командир не успел его остановить, прежде чем юноша коснулся рукояти, и тут же с вскриком отскочил, одёрнув обожжёную руку. Через мгновение, привлечённый возгласом, в коридоре перед их дверью возник новый монстр, новообращённый селянин из тех, кого они привели сюда с собой. Это была ловушка для них самих.
Схватившись за своё оружие, Джорен кинулся вперёд, юный паладин же стоял в стороне, опасаясь сделать шаг, чтобы помочь соратнику.
— Николс, соберись и помоги ему! — рявкнул на него Балазар со злостью. На мгновение в глазах потемнело, отбросив тень на всё происходящее, но затем солнечный день снова набрал силу. Резкие слова возымели своё действие, и юный паладин поспешил помочь едва уклоняющемуся от залпов союзнику. Командиру требовалось всего несколько мгновений. Он проскочил вперёд, юркнув в просвет между сражающимися. Пришлось оставить свой меч, отбросив попытки ухватить его искалеченными руками.
— Отступаем! — велел он своим соратникам и метнулся к лестнице. Его бойцы послушались и бросились следом, оставляя замешкавшуюся тварь позади. Втроём они спускались по лестничным пролётам, юноши сумели обогнать своего командира, словно прокладывая для него путь, в самом низу они юркнули вперёд, в очередной дверной проём, когда внезапный магический поток отсёк дальнейший путь Балазару.
— Командир! — воскликнул встревоженный Николс. Тот же бросил взгляд на ревущее от ярости чудовище наверху, а затем осмотрелся. Магическая энергия пробила балки и завалила проход перед ним, через который на него смотрели растерянные бойцы, но сбоку виднелась ещё одна дверь. Он метнулся к ней, толкнул плечом, и она поддалась, открывая ему ещё один проход в узкие тюремные коридоры.
— Всё в порядке! Уходите! — крикнул он и бросился бежать. Позади возникла магическая вспышка, гул взрывов разносился по длинным коридорам. Это был не единственный очаг битвы, чудовищные твари атаковали тюрьму в нескольких местах. У защитников крепости не было шансов, справиться с этой угрозой могли бы только боевые маги. Но здесь их больше не осталось. Поддавшись интуиции, Балазар метнулся в одно из боковых помещений и укрылся в нём, среди пузатых мешков с крупой и бочек с водой. Он было затаил дыхание, прислушиваясь к внешним звукам, но в этом не было необходимости. Демоническое порождение пронеслось мимо с визгом и магическим треском. Выждав ещё несколько минут, Балазар осторожно выбрался из своего укрытия, приоткрыл дверь и осмотрелся. Внешне коридор был пуст, потому он прокрался вперёд, а затем ускорил шаг, ведь здесь он был как на ладони. Если кто-то перегородит ему путь, отступать будет некуда.
Но всё же он успел, выбравшись из коридора, он оказался в довольно крупном зале с множеством столов и лавок, перевёрнутых чем-то крупным и опалённых магией. Здесь было тихо, звуки сражения удалились куда-то вправо, потому он решил выйти через дверь слева, и снова оказался в очередных коридорах, но в этот раз сбоку было зарешеченное окно, выходящее в один из внутренних дворов, посредине стены виднелась крупная дверь, стоило Балазару сделать несколько шагов по коридору, как она открылась. Он не успел отступить обратно и потому лишь прижался к стене позади себя, но в поле зрения показались его воины — Джорен, Николс, Рикто и Бейлан.
— Командир! Вы живы! — радостно воскликнул паладин, метнувшись вперёд, пока не упёрся в решётки.
— Я тоже рад. что с вами всё в порядке, — облегчённо улыбнулся Балазар.
— Ну, это как сказать, — раздражённо встряхнул мечом Джорен, бросая взгляд на округу. — Эти твари завалили все проходы. Мы не можем выбраться.
— А через окно? — Балазар окинул взглядом решётки перед собой.
— Пробовали вынести подобную решётку. Бесполезно. Всё здесь строили на славу, демон их побери, — сплюнул Джорен.
— Ладно, скройтесь где-нибудь, — велел командир, оценив ситуацию. — Я попробую найти кого-нить и привести помощь.
— Хорошо, Балазар… Береги себя, — кивнул Джорен, все остальные тоже неуверенно произнесли слова поддержки и двинулись обратно к двери, из которой пришли. Командир проводил их взглядом, после чего двинулся к противоположному выходу из коридора, но внезапный шум сверху отвлёк его. Словно что-то скреблось по каменной кладке. Внезапно во двор приземлилась одна из тварей, соскочив со стены, и направилась туда, куда ушли его люди. Вжавшийся от страха в стену Балазар похолодел от ужаса, но затем быстро взял себя в руки.
— Эй! — окликнул от чудовище. — Эй, тварь, я здесь!
Монстр бросил не него взгляд, затем, будто оценив решётки, вновь развернулся обратно.
— Я к тебе обращаюсь, мразь! — он метнулся вперёд и ударил руками о железные прутья, словно забыв про свои обрубленные руки, но они тут же поспешили ему напомнить о себе резким приступом боли, заставив зашипеть. Он отвлёкся на мгновение, но в следующую секунду заметил летящий в его сторону магический поток, и тут же припал на пол. Магия пробивалась через решётки, медленно подтачивая и проедая в них дыру. Балазар развернулся к спасительной двери и пополз в её сторону, но внезапно поток прекратился. Пробив в расплавленном металле дыру, рука монстра обрушилась на него, обхватив шею, вдавив в пол и заставив закашляться, а затем подняла наверх, равняя его лицом к лицу с демоническим созданием. Это чудовище отличалось от прочих, в его горящих фиолетовым огнём глазах Балазар видел едва уловимую оранжевую кайму.
— Ты разделишь их боль, — прошипело оно, после чего резким рывком отбросило его в стену. От силы удара он ощутил, как потемнело в глазах, в ноздри ударило запахом тлена и сырой древесины, а во рту почувствовался солоноватый металлический привкус крови.
— Нет, — прошептал он и потянулся вперёд, но монстр уже исчез, отправившись туда же, куда и намеревался — на охоту за остатками его отряда. Силы покидали Балазара, он погружался в темноту, ощущая, как пульсирует голова, словно весь мир вокруг него энергично пульсировал в такт сердцу.

Стемнело. Филания начала готовиться ко сну, и Ромария умывалась на втором этаже своего дома, стараясь отбросить мрачные мысли. В последнее время их жизнь стала меняться. Люди бросали на неё странные взгляды, настороженные, опасливые. С тех пор, как она в последний раз говорила с Горвеном, она больше его не видела. Ей хотелось бы спросить у его жены, куда он пропал, если бы та не бросала на неё такой испепеляющий ненавистью взгляд при каждой встрече. Что творилось вокруг? Ей было страшно подумать, что демонические твари сумели околдовать так много людей в их провинции. Что же тогда будет дальше?
Внезапно раздался стук в дверь, заставив её вздрогнуть. Не дожидаясь ответа, непрошенный гость зашёл внутрь, пока она окоченела от ужаса, стоя перед ним совершенно беззащитная, в одной ночной сорочке.
— Ромария, — произнёс он, заставив её и вовсе на мгновение лишиться дара речи. Мелдар отбросил капюшон, открывая своё лицо, в своей руке он всё так же уверенно сжимал свой посох.
— Ваше Высочество?
— Простите, что я вот так заявился. Но дело срочное и не терпит отлагательств.
— Ко мне? — только и смогла спросить она после некоторой паузы.
— Только Вы сможете мне помочь, — улыбнулся он.
— Тогда я… я буду готова через минуту, — словно только вспомнив о своём одеянии, она смутилась и метнулась к шкафу, чтобы хотя бы набросить на плечи халат.
— Не стоит, Ромария. Я пришёл, чтобы попросить Вас об одолжении. Гигантском одолжении для нашего королевства.
Поражённая этими словами она осела на скромный пуфик у углового стола, глядя во все глаза на своего правителя.
— Я прибыл к Вам тайно, под покровом ночи, стараясь быть незаметным. Вскрыл заднюю дверь Вашего дома и проник в него. Думаю, Вы понимаете, что если я сделал это, мне ни к чему светский приём, — улыбнулся он, заставив её слабо рассмеяться, хотя дальнейшая речь не оставила ни капли иронии, лишь нарастающее волнение и страх. — Я подозреваю, что за Вами наблюдают, но, надеюсь, они ничего не заподозрят. Дело в том, что наши попытки добиться чего-то от сектантов ни к чему не привели. Они либо слишком мало знают, либо слишком одержимы своей верой. Их количество растёт с каждым днём, наших сил уже не хватает для борьбы с ними, и, боюсь, что дальше будет только хуже. Потому у нас есть единственный шанс победить сейчас — узнать их слабое место изнутри.
— Но как я могу Вам в этом помочь?
Он подошёл чуть ближе и положил руку ей на плечо, на его губах была доброжелательная улыбка, но в полумраке она казалась Ромарии столь фальшивой и пугающей, что ей хотелось вырваться и убежать прочь.
— Они ведь звали Вас, — сказал он тихо. — Они считают, что Вы можете встать на их сторону, если осознаете ужасы моего правления. Может быть, мы с Вами сделаем вид, что всё случилось именно так? Что Вы возжелали перейти на их сторону?
— Но, мой король…
— Я понимаю, это страшно, это может быть смертельно опасно, — он присел и стал шептать быстрее и тревожнее, — но представьте себе, сколько жизней Вы сможете спасти, если мы вовремя среагируем на эту угрозу.
На мгновение Ромария задумалась, вспоминая лица своих соседей. Сначала радостные и доброжелательные, затем смотрящие на неё с настороженностью, со злостью, а затем и вовсе исчезающие. Некоторых своих знакомых она не видела уже слишком давно, но боялась спросить у их родственников, куда запропастились члены их семей. Она начала ощущать себя изгоем, ненавистной окружающими без причины. Ей стало страшно ходить по улицам родной деревни. Ведь она ощущала их злобные взгляды, смотрящие с ненавистью ей в спину. Они чувствовали в ней чужую, пособницу короля-предателя, короля-убийцы, короля-душегуба. Кто знает, как скоро они вонзят ей нож в спину в очередной вечер?
— Я бы хотела Вам помочь, — прошептала она. — Но как? Они считают меня врагом.
— Но не все. Ведь кто-то привёл Вас в лес. Кто-то показал Вам их логово.
— Горвен? Но он пропал. Думаю, ушёл в лес, как и остальные. К тому же в последнее время они наблюдают за мной с большей злобой. После той повозки, в которой везли тела демонических отродий на виду у всех жителей. Они сразу поняли, что я виновата. Я стараюсь как можно меньше выходить из дома. Мне страшно, что они убьют меня. А Вы хотите, чтобы я сама вышла к ним в руки?
— Я верю в Вас, Ромария, — прошептал он, присев обратно и взяв её руки в свои. — Если мы хотим победить, нам нужно отбросить страх. Я прошу Вас о помощи. Вероятно, она будет стоить Вам жизни, признаю это честно. Но, если этого не сделать, пострадает гораздо больше людей. Поймите, мне больше некого просить об этом.
Она посмотрела на него, из её глаз соскользнули слёзы, и она поспешила стереть их с лица.
— Вы правы. Я прожила свою жизнь. Свет не простит меня, если я не сделаю ничего, — прошептала она.
— Спасибо, — ответил он с улыбкой. — Я буду ждать от Вас ответ, в любое время. Я открыл новые возможности этого оружия, а потому, если с Вами случится беда, будьте уверены, что я узнаю об этом первым и приду Вам на помощь.
— Хорошо, мой король, — прошептала она и поклонилась, но, когда подняла голову, он исчез. Ошарашено осмотревшись, она убедилась, что осталась совершенно одна в своей комнате, от чего мысли роем накинулись на неё. Страх, сомнение, неуверенность в собственных силах. Что она могла? Как ей получится убедить этих чудовищ, что она желает к ним примкнуть? Ведь у неё не получится. А если получится? Если она сможет прийти к этим тварям и стать одной из них? Если она не вернётся?
Сжав руки в кулак, она решительно посмотрела в окно, на острые зубья леса, выстроившиеся против ночного неба, слабо освещённого тонким полумесяцем. Нужно отбросить лишние страхи, ненужные сомнения. У неё действительно ничего не получится, если она не попытается.

Снова эта жуткая ноющая, тянущая боль, наполняющая всё тело. Руки дико болели, словно их пытались вырвать из его тела. Голова продолжала пульсировать болью, от чего все звуки казались лишь гулом, переполняющим всё пространство вокруг. Внезапно его вырвало из тёмной мути новым резким ощущением, будто его бросили в ледяную воду, смердящую гнилью. Он разлепил глаза, пытаясь отдышаться, забрыкался, но услышал звон цепей, приковавших его руки к решёткам за его спиной. Силуэт перед ним постепенно обрёл очертания тюремщика, держащего в руках пустое ведро, затем он отошёл в сторону, уступая место тому, кого Балазар уже и не ожидал увидеть.
— Изиро? — произнёс он удивлённо в перерывах на тяжёлое дыхание. — Это ты? Что ты здесь делаешь? Ведь ты должен быть во дворце.
Брови того удивлённо взлетели вверх, но затем он смиренно вздохнул и подошёл ближе.
— Я здесь по заданию короля, — наконец, ответил первый маг, на что его соратник бросил на него полный надежды взгляд. — Мне нужно знать, что случилось, Балазар.
— Почему я в цепях? Как пленник, — он пошевелил телом, от чего оно отразилось резкой болью, а оковы издали низкий звон.
— Потому что мы не знаем, чего от тебя ожидать. Так что произошло с тобой?
На это тот осёкся. Что именно первый маг хотел услышать, о чём узнать? И что было в действительности, а что — лишь плод его воспалённого воображения?
— В чём вы хотите меня обвинить? Я ничего не делал! — вспылил он.
— Тюремщики говорят, что ты был последним, кого они видели у темниц сектантов. А затем те внезапно вырвались на свободу.
— Но это невозможно! Мы были в комнатах отдыха, я пытался привести себя в порядок, когда напали порождения демона! — возмутился он, но внезапно Изиро прервал его, вмешавшись.
— С кем ты был там?
— С моими людьми! С теми, с кем вернулся с задания! Спроси у них!
Снова это удивлённое выражение, в глазах первого мага королевства он уловил какое-то странное, болезненное сомнение.
— Что с ними? — произнёс он с нарастающим ужасом. — Вам удалось их спасти?
— Спасти от чего? — аккуратно уточнил первый маг.
— Я видел тварь, что шла по их следу! Она загнала их в ловушку! Вы нашли меня, значит должны были найти и их! Или не ударили и пальцем для спасения подданых короля?!
Эта вспышка ярости вызывала лишь гримасу неприятия на лице Изиро, словно тот ощущал боль от того, что видел.
— Балазар, — сказал он, наконец, поддавшись выжидающему, пропитанному дикой ненавистью взгляду своего собрата по оружию, — о чём ты говоришь? Ты прибыл в крепость два дня назад совершенно один.
Ему показалось, что он провалился сквозь землю — настолько быстро сердце ушло в пятки. Как? Как это возможно? А как же незнакомка, нападение, его опалённые руки? Он попытался обернуться, от чего тело снова отразилось болью. Но он увидел. Кисти рук были на месте. Всего этого не было? Но что тогда было? Он бросил растерянный взгляд на своего гостя, взирающего на него с явным беспокойством, но стоящего поодаль, незаметно сжимающего рукоять своего посоха.
— Скажи, со всеми остальными происходит то же самое? Или я один такой? — прошептал с отчаянием Балазар.
— А что с тобой происходит? — настороженно переспросил Изиро.
— Я вижу того, чего не может быть, чего не может существовать на самом деле. Это… безумие… оно поглощает меня. Я не могу понять, что есть правда, а что — лишь плод моего воображения. Я уже не знаю, чему верить.
— Только ты, — обречённо прошептал в ответ Изиро.
В отчаянии Балазар опустил взгляд в пол, чувствуя, как тревожно участилось дыхание и сердцебиение, от чего голова снова запульсировала этой жуткой мигренью. Ему хотелось кричать, вопить от неправильности всего происходящего. Это невозможно, этого не может быть. То, что он видел, было слишком реально. Это не могли быть просто галлюцинации. В панике его глаза метались из угла в угол, но не могли найти ответов, перебирая вновь и вновь случившееся: путь к темнице, странные ссоры соратников, незнакомка-сектантка и внезапное нападение демонических прислужников. И всё больше в его голове зрела мысль, что всё это действительно было слишком неправильно, чтобы быть реальностью.
— Балазар, — аккуратно обратился к нему Изиро, привлекая к себе внимание. Первый маг подошёл ближе и присел перед ним, чтобы встретиться глазами. — Потому я должен понять, что с тобой случилось. Только так я смогу помочь тебе и предотвратить подобные происшествия с другими магами.
— Что я должен сделать? — прошептал тот в ответ, будто потеряв голос от пережитого потрясения.
— Расскажи мне, что произошло с тобой. Со всеми вами. Что случилось в ту ночь?
От этих слов Балазар ощутил резкое нежелание возвращаться назад в памяти, но голова неумолимо поплыла, окружающий свет померк, будто без остатка возвращая его обратно в события битвы с демоническими порождениями в глубине лесов.

Крики нарушали монотонный гул ритуальных напевов. Пламя плясало, кольцом окружив гнездо, отрезая путь к отступлению из него. Балазар метал в порождение демонов сгустки огня, и тот отвечал магическими всплесками. Со стороны их схватка казалась чередой хаотических вспышек, фиолетовых и оранжевых. Противник был быстр, но и Балазар не уступал ему, применяя все свои умения. Он не замечал ничего вокруг, никого больше не существовало, лишь он и это чудовище, которое он должен победить. Манкход находился в стороне, поддерживая огненную ловушку для сектантов, но движения его соратника были столь дерзкими и вызывающими, словно он совершенно не беспокоился о собственной безопасности и сражался с равным себе по силе. Но их силы не хватит. Или она обратит их в таких же чудовищ, и уже посланники короля станут загнанной в капкан добычей. Помешкав, он всё же вмешался в битву, и теперь монстр, раньше теснивший командира, чувствовал себя слабее, о чём говорила резкость его движений.
Остальной отряд распределился по гнезду, пленяя и сводя сектантов в одну группу. Кто-то пытался сопротивляться, особо смелые даже рвались ближе к битве огненных магов и монстра, чтобы как-то помешать своим противникам. Карган отбросил в сторону очередного сектанта и пригрозил ему мечом, от чего вся смелость того мигом куда-то испарилась. Рывком подняв его на ноги, боец толчком в спину отправил его к остальным пленникам. На мгновение он бросил взгляд в сторону и заметил женщину, рыдающую над телом бездыханного мужчины. Это выбило Каргана из колеи, и он не смог заставить себя грубо вмешаться и в её горе. Призраки прошлого набросились на него, напоминая о тех грехах, что он пытался замолить последние несколько лет — разграбленная деревня и рыдающая женщина над телом излишне смелого мужчины, убитого его рукой.
— Не спи, Карган, — толкнул его в плечо подскочивший ближе Офьен, а затем рявкнул в сторону страдающей девицы. — Пошевеливайся!
На неё это, однако, не произвело впечатления. Словно избегая участия в этой сцене, первый боец метнулся в сторону, подгоняя других людей, второй же раздражённо фыркнул, направляясь к неподатливой сектантке, чтобы поднять её и направить в нужном направлении, но внезапный шум торопливых шагов сзади заставил его развернуться и схлестнуть лезвия с прыгнувшим на него фанатиком. Да, Офьен выглядел самой лёгкой добычей среди остальных бойцов — прихрамывающий, с периодическими приступами дрожи в руках. Думая об этом, он сжимал свой меч так крепко, как только мог, и вкладывал все свои силы в удары, чтобы доказать, что они ошибаются. Все они ошибаются. За его спиной гигантский опыт битв и всего одна промашка, из-за которой он угодил в плен к врагу, где пытки и превратили его в того, кем он является сейчас. Но нет, это не сделало его бесполезным, не сделало! Тремя размашистыми ударами он отразил неумелую атаку и заставил ошарашенного сектанта отступить, на лице мужчины отразился страх, но затем взгляд упал в сторону, за спину противника, в нём появилась надежда, а на лице растянулась довольная улыбка. Офьен опешил на мгновение, а затем услышал позади себя душераздирающий нечеловеческий вопль. Он не успел даже оглянуться, когда ему в спину ударил залп магической энергии. Вскрикнув от боли, он упал на землю, ощущая, как инородная магия жадно въедается в его плоть. Его оппонент же явно воодушевился слабостью противника и подскочил ближе, чтобы опустить свой кинжал прямо в шею поверженного бойца, но внезапно его сбил в сторону метнувшийся ближе Манерс. Паладин поднял щит света, встретив магический залп новообращённой женщины, закрывая себя и своего раненого товарища.
Карган метнулся вперёд, чтобы остановить её, но внезапно она повернулась к нему, заставив опешить. Та самая девица, страдающая над телом поверженного мужчины, которую он не смог увести к остальным пленным. Из-за его слабости она обратилась в монстра. Он замешкался, а потому, когда она сделала выпад в его сторону, он не успел полноценно уклониться, и она попала ему лишь в плечо. Устранив все помехи на пути к своей добыче, девица сделала шаг вперёд, чтобы добить паладина с раненым Офьеном, но вовремя вмешался Балазар, сумев уйти в сторону от своего основного противника. Теперь против двух огненных магов сражались два порождения демона.
Зебиус сумел протолкнуться в скопление сектантов и прильнуть к бездыханному телу Рикто. Прощупав пульс того, громила вздохнул спокойнее и резко потряс своего сотоварища, приводя его в чувство.
— А? Что? — промямлил тот, прикладывая руку к ушибленной голове.
— Идём, не время разлёживаться, — усмехнулся тот и одним рывком поднял худощавого товарища на ноги, от чего тот пошатнулся на мгновение, но затем всё же смог стоять на месте без помощи друга.
— Голова плывёт, — пожаловался он, быстрыми скачками смещаясь в сторону от эпицентра боя, стараясь не смотреть, как заплетаются ноги.
— Ещё бы, эта зараза тебя неслабо приложила. Ты отлетел от её замаха на пару метров, головой в дерево приземлился, — судя по интонации, Зебиуса несколько забавляло произошедшее. Рикто мог бы возмутиться, но внезапно ощутил непреодолимый приступ тошноты, заставивший его припасть на колени.
— Ух, не лучшее ты выбрал место для этого, — пригнулся от магического запала Зебиус и, взяв в охапку контуженного товарища, дотащил его до группы деревьев, стоящих в стороне от битвы. По дороге он заметил стонущего Каргана, сжимающего проеденное магией плечо, схватил его за щиколотки и потянул в ту же сторону. Бросив беглый взгляд по сторонам, он увидел юного паладина, сжимающего в дрожащих руках меч и отступающего назад. Это вызвало у него мимолётную вспышку ярости.
— Николс! Проклятье! А ну иди сюда! — рявкнул он со злостью, заставив юнца сначала замереть, а потом метнуться к нему. — Соберись и помоги ему!
Паладин повиновался и метнулся к обожжённому Каргану, водя ладонями, объятыми слабым свечением, над его раной.
Пламя, окружавшее лагерь сектантов, местами утихло, и те воспользовались этим, прорываясь наружу через бреши. За ними в преследование метнулись Агманд с Бейланом, и в погоне они не заметили, как ушли достаточно далеко от гнезда. Внезапный сноп искр заставил их остановиться, когда перед ними возникло ещё одно демоническое порождение. Понимая, что бороться своими силами с ним они не смогут, мужчины поспешили отступить, но внезапно под ближайшим к чудовищу Агмандом пропала земля, корни разошлись в стороны, утягивая его в возникшую под ними глубокую яму. Он закричал, заставив своего спутника остановиться и обернуться.
— Бейлан, помоги! — отчаянно цеплялся за края ямы Агманд.
Когда-то ему уже пришлось отвернуться. Когда он бежал из осаждаемой врагом крепости Свидо. Тогда ему повезло не угодить в ловушку, как и сейчас. Он вспомнил, как пообещал им, что отправится за помощью, что обязательно вернётся, чтобы спасти своих союзников, и они поверили ему. Он видел это по их глазам, искры надежды, которой, увы, не суждено было сбыться. Он опоздал тогда и не мог позволить этому повториться сейчас.
Он метнулся вперёд, хватая увязшего в сплетении корней друга, и изо всех сил потянул на себя. Тварь за их спинами лишь наблюдала за происходящим и приближалась медленными шагами.
— Давай же, быстрее! — в отчаянии прошептал он, пытаясь выдернуть соратника, но тот лишь вскрикнул от боли.
— Уходи, — прошептал Агманд, смирившись со своим положением. Это заставило Бейлана на мгновение оторопеть, но затем его лицо исказило яростью от неприятия этих слов, и он лишь сильнее потянул на себя товарища.
— Нет, я вытащу тебя, демон побери! — прошипел он сквозь зубы, но трещащие корни, казалось, лишь больше стягивались вокруг ног и туловища Агманда. Внезапно они взметнулись вверх, заставив обоих мужчин закричать, острый шип главного корневища пронзил плечо Агманда, Бейлан повис в воздухе, держа своего соратника за руки. Ещё раз бросив обречённый взгляд на него, пленённый соратник вырвал свою руку из его хватки.
— Нет, нет! — пытался сопротивляться Бейлан, хотел вновь схватить Агманда хотя бы за одеяние но тот одним резким движением вырвался. Не удержавшись, мужчина упал на землю, услышав пугающий, неприятный хруст, к его правой ноге прилил жар. И всё же он поднялся на ноги, пересиливая чудовищную боль.
— Я вернусь за тобой! — пообещал он пленнику, стараясь не слышать, как в его мыслях вторит эхо его собственных слов из прошлого. — Обязательно вернусь!
Он не оглядывался, когда спешно ковылял обратно к лагерю. Агманд посмотрел ему вслед, вздохнув с облегчением, что соратник наконец-то прислушался к голосу разума. Он почти смирился с тем, что обречён, отдаваясь этой чарующей слабости, напоминающей сладкую дремоту. Он уже не вернётся домой.
— А если ты не вернёшься? — внезапно вырвал его из помутнения резкий возглас. Эта фраза, прорвавшаяся в его сознание из воспоминания, вызвала у него тревогу. Он словно воочию видел это — скромное убранство их недавно построенного дома, где наконец-то они жили вдвоём со своей женой, пусть и ненадолго — словно подарок ко второй годовщине их свадьбы. Она стоит пред ним в своём скромном сером платье, которое уже не скрывает выпирающий живот.
— Ты подумал об этом? Что будет со мной, если ты не вернёшься? — громко вопрошала она тогда с блестящими от слёз глазами. — Кто мне поможет? Ни твоя, ни моя семья не примет меня!
— Не надо, Эрин, тише, — успокаивающе прошептал он, притягивая её к себе, в свои объятия. — Ничего страшного со мной не случится.
— Ты не можешь так говорить! Ты играешь со смертью! Почему нельзя остаться дома? Твой командир не может понять, что у тебя скоро родится ребёнок? Что ты должен быть со мной! Что ты нужен мне!
— Именно поэтому я сделаю всё, чтобы вернуться, — он заботливо погладил её по голове. — Я успею до того, как наш сын родится, вот увидишь. Но сейчас я нужен своему командиру. Поверь, дорогая, я давно служу Балазару, он славный малый, он знает своё дело. С ним мне ничего не грозит. Свет всегда благоволит нам в наших делах.
Вспоминая этот диалог, он ощутил, как слёзы закололи щёки, а затем закашлялся, отхаркивая кровь. Похоже, в этот раз он не сможет сдержать своё обещание. На миг в его голову закралось сомнение. Когда он разговаривал со своей возлюбленной, он не лукавил, он действительно был уверен, что они справятся с чем угодно под опекой Балазара. Но в этот раз тот вёл себя не как, как обычно, будто его подменили. Словно совершенно не заботился о происходящем вокруг, забыв про тактику и предосторожности, рвался в бой с превосходящим по силе противником. И теперь это будет стоить Агманду жизни.
В поле зрения показалось проходящее мимо чудовище, оно бросило на него взгляд своих горящих магией глаз со странной, непривычной для его собратьев, оранжевой окантовкой. Затем оно отвернулось, глядя на происходящую в лагере битву, быстро прихрамывающего Бейлана, и ничего не предприняло, лишь село на землю и замерло, а искры в его жилах постепенно набирали скорость.
Тем временем Джорен и Винтерс преследовали проскочивших с другой стороны оцепления сектантов. От шустрого долговязого воина уйти было не так-то просто. От природы прыткий, боец нагнал одного культиста и успел подрезать ему ноги. Вскрикнув, мужчина припал к земле, содрогаясь от рыданий и страха, а затем быстро затараторил, словно молитву:
— Духи предков, прошу, помогите, защитите. Дайте мне силу, чтобы спастись, чтобы спасти остальных.
Джорен понимал, что больше его первый улов не побегает, а потому бросился в погоню за другим беглецом, его спутник задержался, связывая пленнику руки. Тот больше не кричал от боли, не рыдал от ужаса, лишь впал в своеобразный транс. Хорошо, хотя бы не придётся тратить больше сил, чтобы собрать всех пойманных сектантов вместе, подавляя их сопротивление.
Когда эта недолгая погоня была закончена, воины короля двинулись обратно, собирая сопротивляющихся пленников. Связанные пытались брыкаться и отбиваться. Одну особо вёрткую девицу Джорену даже пришлось приложить рукояткой меча по голове. Но оставшийся позади сектант не сдвинулся с места, лишь покорно опустил голову, уже повторяя другие слова.
— Они избрали меня.
Прислонив свои живые трофеи к массивному дереву, Винтерс пошёл к странноватому пленнику, чтобы переместить его к остальным. Он не сразу заметил крупные багровые пятна на лохмотьях мужчины, ветви, что никак не были прикреплены к одежде, а так же едва заметные мутные пятна на коже, напоминающие искры, которые, казалось, двигаются под ней. Стоило только королевскому воину коснуться плеча сектанта, как тот вскинул голову и открыл глаза, заставив воинов отшатнуться — они светились магическим свечением. От его яростного рёва оно усилилось, расползаясь по жилам, словно приливая силы к его телу. Одним движением он разорвал верёвку, связывающую его руки, а затем сделал выпад, посылая в Винтерса магический залп. Тот успел уклониться, и атака впилась в оставленных неподалёку пленников, жадно прожигая их кожу. Они тут же забрыкались и закричали от боли, словно пытаясь стряхнуть с себя эту магию, чем лишь усугубляли ситуацию.
Новоявленный монстр же поднял руку, обьятую магическим свечением, чтобы обрушить его на замешкавшегося врага, но внезапно в неё впилось лезвие меча, заставив чудовище вновь завыть. Джорен подоспел на помощь соратнику и следующим движением должен был бы пронзить грудь твари, где скоплением света явно выделялось сердце, он уже рванулся вперёд с воинственным рёвом, но тварь оказалась чуть-чуть быстрее, и выстрелила в него коротким залпом из руки. Джорена отбросило назад, а его меч так и остался торчать в брюхе твари, словно не причиняя ей никакого неудобства. Но его соратник уже вскочил на ноги и одним рывком перерезал твари горло. Захрипев, чудовище схватилось за шею своими удлиннившимися когтистыми пальцами, светящаяся кровь заливала их, словно растворяя в себе, оно припало на колени, хрипя и кашляя, будто сопротивляясь смерти.
Тем временем Джорен судорожно отцеплял от формы походные наплечники, которые агрессивно пожирала враждебная магия. Кольчуга под ними на его плече начала нагреваться, словно предвещая её приближение.
— Как ты? — подскочил Винтерс к Джорену, помогая ему поддеть нужную застёжку.
— Теперь неплохо, — торжествующе тот отбросил часть доспеха в сторону.
Его спаситель усмехнулся, но затем издал короткий вздох, глядя вперёд широко раскрытыми от удивления глазами. Джорен бросил мимолётный взгляд назад, словно не понимая, что мог увидеть его соратник, а затем тот внезапно упал вперёд, на его руки. Только тогда он заметил поднимающуюся за его спиной на ноги уродливую фигуру. Тварь ещё не была убита, они допустили роковую ошибку, потеряв бдительность, и теперь поплатятся за неё жизнями. Сгусток магии уже замерцал в руке демонического создания и сорвался в сторону противника. Недолго думая, Джорен скрылся за телом своего соратника и лишь спустя мгновение, когда мышцы того напряглись под входящим магическим потоком, с ужасом осознал, что Винтерс был ещё жив.
— Прости, — прошептал Джорен, стараясь не слушать его сдавленного мычания, и слёзы сорвались из его глаз. — Прости меня.
Он заметил в стороне меч соратника. Можно было метнуться вперёд, подхватить его и совершить ещё одну безрассудную попытку убить чудовище. Но стоило только магическому залпу утихнуть, как резвый боец поспешил отступить. Вспышка за его спиной известила о новой атаке, летящей в его сторону, и он поспешно укрылся за деревом. Недовольный рёв монстра приближался, и юноша снова вскочил на ноги, чтобы продолжить свой бег обратно.
Балазар продолжал энергичное сражение, не чувствуя ни капли усталости. Пусть противников и было двое, он знал, что сможет их победить, нужно было лишь понять, как. Он крутился вокруг них, атаковал в разные места, выискивая уязвимые. Если что, Манкход страховал его при слишком рискованных выпадах. От переполняющего его азарта Балазар всё больше терял ощущение реальности этого боя, словно это была всего лишь очередная тренировка. Но внезапно он заметил новую череду вспышек в стороне. На поле боя возникло ещё одно чудовище, преследующее убегающего Джорена. Изуродованный мужчина, в брюхе которого торчал меч, не мог попасть в слишком юркого юношу. Уклонившись от атак двух противников, Балазар выбросил в нового врага огненный сгусток, угодив прямо в живот. Меч от этого удара совершил резкий рывок по спирали, впиваясь в плоть чудовища, вызывая у него визги боли и заставив припасть на колени.
Николс поспешил оторвать взгляд от битвы и снова посмотрел на Каргана, лежащего перед ним и стонущего от боли, которую ему причиняла въедающаяся в плечо инородная магия.
— Сейчас… тише… держись… — шептал юный паладин сквозь тревожные вздохи. Ничего не помогало. Его силы иссякали, их явно не хватало в борьбе с этой жуткой магией, распространяющейся по телу соратника фиолетовым тлением.
Несколько секунд боевые маги продолжали битву с двумя противниками, но затем вспышкой третий всё же оказался на их поле боя и испустил из себя энергетическую сферу, разрастающуюся во все стороны. Бойцы отступили, маги скрылись за щитами. Манкходу пришлось делать это из крайне неудобной позиции, от чего он не удержался на ногах. В следующую секунду он бы встал обратно, но внезапно над ним возник монстр и обрушил замахом сверху плотный сгусток магии. Быстро обновлённый огненный щит не сильно помог, встречный удар был слишком силён, мужчина успел закрыться руками и ощутил, как в них въедается разрушительная энергия. Благо монстр не успел ударить вновь — его оттеснил огненный поток подобравшегося ближе Балазара. Но командир видел — его соратник больше не сможет продолжать борьбу, а противники атаковали с разных сторон. Чтобы скрыться от их единовременных атак, он ушёл под огненный купол, в который в следующую секунду врезались энергетические потоки, пытаясь пробить его. Он мог бы остаться в защитной позиции, но предпочёл, как и всегда, перейти в нападение, разогнав пламя в своей крови, скрывшись под тонкой огненной пеленой. Он метнулся к самому уязвимому монстру — мужчине со вспоротым брюхом, которому меч так же явно перебил позвоночник. Как убить их? Эта рана была явно не совместима с жизнью, но изуродованный человек продолжал испускать из себя энергетические всплески, от чего свечение в его жилах то ярко загоралось, то практически затухало. Игнорируя внешние атаки, Балазар просочился к нему и двумя движениями рассёк грудь и шею. Сталь разрезала мышцы, кровь залила тело чёрным потоком, к которому примешивались яркие искры. В стороне завизжала преображённая женщина и ударила в мага залпом энергии, но тот поспешил отступить в сторону. Одним резким движением он вонзил меч в спину врагу с такой силой, что острие показалось из грудины. Поверженный сектант издал хрип, а затем свечение, исходящее от него, начало заметно затухать. От этого Балазар не мог не усмехнуться.
Тем временем взгляд Николса в отчаянии заметался по сторонам, словно в поисках помощи, но внезапно Карган завопил, обращая его внимание на себя. Повернувшись обратно к раненому, он увидел, что того начала захватывать плотная сеть жгутов, похожих на корневища, мерцающие фиолетовыми жилами в них. Николс опешил, затем потянулся к своему оружию, чтобы перерубить жгуты, но из земли путы потянулись и к нему. В стороне Зебиус отбивался от своих внезапных природных противников, собираясь помочь брыкающемуся и скованному Рикто. Каждый из них столкнулся с пугающими корнями, тянущимися к ним, словно живые верёвки, чтобы запутать в себе, и у большей части отряда уже практически не осталось сил, чтобы им сопротивляться. Эта напасть не обошла стороной даже пленённых сектантов, затягивая их, словно паутиной. Лишь командир оставался в гуще своей битвы, незамеченный живыми путами, и продолжал сражаться, не замечая криков своих товарищей.
В полной уверенности в своих силах Балазар бросился к преображённой женщине, которая явно дрогнула, заметив его приближение, попыталась отступить, но он был слишком близко. Да, первый его удар не удался, она закрылась от него рукой и ушла немного в сторону, но это лишь повалило её на землю, позволив Балазару добить её. Однако всё ещё не было кончено. Рядом с командиром, сокращая разделяющее их расстояние, замерцали искры в воздухе, встав в защитную стойку, он ответил куполом на магический поток, который в него направил телепортировавшийся монстр.
Тварь взревела и стала атаковать быстрее, вынуждая Балазара ускоряться вместе с ней. Всё больше и больше, вспышки чередовались, будто в бурную грозу, взрываясь при столкновении друг с другом. Монстр взял последнего своего противника на измор, выматывая его, ведь сам явно не чувствовал усталости. Но Балазар не поддавался, лишь распалялся всё больше и больше, используя огонь для самоусиления. От этого его захлёстывало странное чувство, будто неудержимое пламя стремилось вырваться из его нутра на волю.
“Правильно, продолжай”, — прошептал странный инородный голос, разносясь, словно шелест листвы, по округе.
И он с упоением позволял себе переходить грань, желая разорвать своего противника на куски, испепелить, уничтожить. И под его напором тварь начала сдаваться, пыталась отступить, но не получалось. Она заблокировала удар его меча рукой, но раскалённое лезвие послало в неё взрыв. С треском конечность чудовища развалилась, повиснув на окровавленных опилках. Ему оставалось лишь отбиваться второй, но Балазар обманул его одним быстрым манёвром и сумел пробить защиту, вонзив лезвие в грудь. Монстр бросил на него взгляд, тонкая нить губ, будто вырезанных одной грубой линией на его изуродованном лице, шевельнулась.
— Они у нас, — успел шепнуть он, прежде чем Балазар исполнил задуманное.
Не дав чудовищу возможности провести контратаку, огненный маг послал импульсом в оружие мощный взрыв, от чего тело демонического порождения разорвало изнутри. Но и самому Балазару не удалось вовремя укрыться, и опилки впились в его тело, но он не замечал ноющей боли. Он растерянно смотрел на упавшую в стороне голову, которая больше не была объята свечением, затем ошарашенно осмотрелся вокруг. Не было ни одной живой души — ни пленников, ни сектантов, лишь истерзанные сражением трупы. Хотя нет, вдалеке были едва заметные огни магического свечения. Ощущая, как ярость растекается по его жилам вместе с жаром, Балазар сорвался в огненном потоке к последнему монстру, всё это время стоявшему поодаль от битвы. Тот шевельнул головой в сторону, будто оценивая своего противника. Настигнув тварь, Балазар тут же сделал мечом резкий выпад вперёд, но магическая вспышка уже перенесла врага прочь. Впав в ярость от такой неудачи, огненный маг гневно взревел и стал метать бешеный взгляд по округе.
— Вернись! Вернись, тварь! — прокричал он и в бессильной агрессии стал метать огненные всплески во все стороны. Всё вокруг окрашивалось в красные цвета, пульсировало, вызывая жуткое желание уничтожать всё на своём пути. Но никого не было. Он проиграл этот бой, пусть и не мог признать для себя этого факта, а потому продолжал отчаянно взывать к своему врагу. И внезапно тот откликнулся, новой вспышкой возникнув в центре гнезда. Радостно усмехнувшись, Балазар понёсся ему навстречу, абсолютно уверенный в том, что возьмёт реванш.
— Если ты переступишь черту, пути назад уже не будет, — прошелестел голос монстра по листве, а впереди загорелась линия растущего магического купола. Боец лишь рассмеялся в ответ, послав перед собой мощный огненный взрыв, пробивший в защите чудовища массивную дыру. Просочившись в неё, он готов был нанести сокрушительный удар, который не успел сделать в предыдущий раз, но внезапно тварь послала в него очень мощный магический сгусток, от чего пришлось остановиться и сконцентрировать контратаку. Вспышка двух противоборствующих заклинаний на мгновение ослепила Балазара, он зажмурился и попытался укрыться рукой, как только она осела, он снова поспешил метнуться вперёд, но что-то сдержало его. Упругие плети ветвей кустарника, росшего позади, перехватили его, будто верёвки, и быстро обмотались вокруг рук, ног и талии, подтягивая к себе. Один из жгутов слишком неудачно сжал кисть его правой руки, заставив вскрикнуть от боли и выронить меч.
— Действительно, чудесный подарок, — прошептал монстр, подойдя чуть ближе, рассматривая попавшуюся в ловушку добычу. — Столько достойных кандидатов. Но ты…
Балазар сверлил его взглядом, пытаясь вырваться из тисков, но те лишь крепче сжимали его, не позволяя двигаться, от чего он лишь агрессивнее рычал и дёргался. Изуродованная рука коснулась его щеки, переходя ко лбу, сухая, твёрдая и мертвецки холодная, словно кора дерева в морозный день. От отвращения боевому магу безумно хотелось отстраниться, но он не смог.
— Такая сильная воля. Ты не должен был умереть здесь, ведь так? Но сейчас ты в ловушке и абсолютно бессилен что-то сделать.
Ярость заклокотала в груди, и маг больше не смог её сдерживать. Он закричал от неприятия этих слов, желая всеми силами испепелить это чудовище, столь самодовольно возвышающееся над ним. Его меч лежал в траве рядом с ним, и вся сила, заключённая в нём, оставалась недоступна для Балазара. Он действительно был беспомощен в своём текущем положении, но пламя злости неудержимо бушевало в его груди. Он не мог так глупо проиграть. Словно воплощая его потаённые желания, жар разлился по его венам, раскаляя тело, ветви затрещали от его напора. Наивное демоническое порождение самодовольно ухмыльнулось, словно не веря происходящему, но затем энергия вырвалась из тела мага взрывом, разорвав путы в клочья, оторвав твари лежавшую на голове пленника руку и отбросив прочь. Балазар припал к земле, тяжело дыша. Эта вспышка отняла у него много сил, но он был свободен. Дрожащей рукой он нашарил рукоять своего меча и ощутил, как энергия вновь приливает к нему. Он был готов взять реванш. Вскинув голову, он увидел стоящее в стороне чудовище, поднявшее другую руку, а затем заметил движение вокруг. Трупы сектантов обрастали ветвями и вновь поднимались на ноги. Нетвёрдыми шагами, постепенно набирая скорость, они бросились к своему единственному противнику, в руке порождения замерцала энергия. На это Балазар лишь отрывисто усмехнулся и бросился в бой.
Неумелые выпады мертвецов были направлены в основном на то, чтобы задержать продвижение воина, в битве с ним у них не было ни единого шанса. Массивными взмахами меча Балазар рассекал их тела, сносил головы с плеч, отрубал конечности. При этом он всё время менял траекторию движения, чтобы стреляющий издалека монстр промахивался или попадал по своим. Кажется, тварь стала метаться в страхе, почему-то не имея возможности отступить в открытом пространстве леса, будто зажатая в угол в замкнутом помещении. Пронзив насквозь тело последней марионетки, Балазар резко метнулся вперёд, подгоняемый потоком пламени из его рук. Всего секунда. Замерцали искры, формируя путь для отступления чудовища, но боевой маг был быстрее.
Его меч впился в тело врага, пронзив его насквозь, но на изуродованном лице растянулась улыбка. Убитая тварь смеялась в лицо своей смерти, что выбило Балазара из колеи и не позволило использовать огненный взрыв. Голова поплыла, свет преломлялся, меняя ночной лес на освещённые огнём факелов казематы тюрьмы. На лезвии меча вместо чудовища повис Изиро, со страхом непониманием смотрящий на своего убийцу.
— Нет, — прошептал шокированный Балазар, тревожно осмотрелся и увидел опалённые трупы тюремщиков вокруг себя на месте, где должны были быть убитые сектанты. У них не было ни единого шанса против него.
— Нет, нет-нет-нет, — продолжал тараторить Балазар, вынув меч и прислонив ещё живого соратника к стене. — Нет, это не должно быть правдой, это не может быть правдой.
Голова гудела от пульсирующей мигрени, происходящее вокруг дрожало из-за собравшихся в уголках его глаз слёз, но не менялось. Лишь смрад, странный запах разлагающихся тел, продолжал преследовать его, словно действительно пропитал не только одежду, но и кожу. Изиро протянул к нему руку, попытавшись сказать что-то, но из груди вырвался лишь хрип. Нужно было позвать на помощь, но кого? Балазар бросил ещё один отчаянный взгляд вокруг себя, а затем снова посмотрел на умирающего собрата. Мысли путались в голове, и он инстинктивно нащупал рукой медальон на груди, тут же ощутив, как тревога ослабла, уступая место удушающему чувству вины. Он не справился, он не смог контролировать полученную в дар силу, и теперь все эти люди поплатились за это жизнью.
— Прости меня, — прошептал он, пересиливая боль и ужас, сковывающие горло. — Умоляю, прости.
Тот ничего не ответил, лишь отпустил последний вздох, и взгляд его застекленевших глаз устремился куда-то поверх плеча Балазара. Сжав в дрожащей руке свой окровавленный меч, тот сделал отрывистый вздох и поднялся на ноги. Он стал слишком опасен для окружающих. В этих странных фантазиях сколько ещё невинных жизней он заберёт, даже не осознавая этого? Нет, здесь нельзя было оставаться. За несколько секунд Балазар принял единственно верное решение — бежать, бежать прочь, как можно дальше отсюда, как можно ближе к тем, кто действительно заслуживает кары. Если эта сила превращает его в чудовище, то он готов был обратить её против тех, кто добровольно встал на путь монстра, изничтожить сектантов, всех до единого, прежде чем смерть наконец-то заберёт и его.

Ромария старалась не смотреть в сторону прохожих, пусть и чувствовала на себе их взгляды, преследующие её. Этот страх не покидал её даже дома, где она была в полном одиночестве, а сейчас лишь усилился. Они оценивали её, насмехались над ней, над её нарядным платьем, с завистью смотрели на небольшую корзину в её руках, с отвращением и злостью плевали ей вслед, а так же шептались, шептались, шептались, перемывая каждую её косточку. Ей хотелось сбежать, но она всеми силами возвращалась к мысли, что должна продолжить свой путь, ведь исполняла просьбу короля. Единственная кто мог ему помочь в его непростом деле по спасению всего королевства, а, может, и всего человечества.
Она подошла к нужному ей дому на окраине и постучала в дверь, пытаясь побороть дрожь в руках. Казалось, сердце от страха сейчас вырвется из груди, и она прижала к ней руку, будто надеясь его удержать. Спустя несколько минут послышались быстрые и твёрдые шаги, а затем дверь открыла молодая женщина, темноволосая, со смуглой кожей, что было присуще жителям более южных людских королевств, как и тёмные, почти чёрные глаза. Её взгляд всегда пугал старушку, тяжёлый и суровый, словно она не вела домашнее хозяйство и воспитывала трёх сыновей, а руководила военными действиями. И даже при том, что Ромария давно её знала, настолько ярко выраженное презрение в свой адрес в этих глазах видела впервые.
— Здравствуй, Гели, — подавив страх, гостья выдавила из себя приветливую улыбку.
— Ромария, — кивнула та, оценивающе вздёрнув бровь. — Чего ты хочешь?
— Мне нужно повидать Горвена, — осторожно сказала старушка, пытаясь не оглядываться из-за внезапного чувства тревоги. Всё это время она будто ощущала спиной, что за ней наблюдают чьи-то глаза, оценивают каждое движение только и ждут, когда она оступится, чтобы атаковать.
— Его нет дома, — жёстко отрезала хозяйка дома, подозрительно сощурившись. — Боюсь, из-за своих дел он не сможет выкроить время на тебя.
На мгновение Ромария онемела. Нужно было что-то придумать, как-то убедить Гели впустить её в дом.
— Он не болен? — осторожно поинтересовалась она. — Его давно не было видно. Я забеспокоилась и собрала немного лекарств. И гостинцы вашим озорникам.
Добавив добрую улыбку, она протянула свою ношу собеседнице, но та даже не шелохнулась, продолжая держать руки скрещенными на груди, а на её лице появилась неприятная усмешка.
— Не болен, — усмехнулась она. — Лишь усердно работает во благо всех нас. Потому можешь не беспокоиться, у нас всё есть. А вот за тебя действительно начали переживать. Тебя саму не видно на улице. Кто-то поговаривал, что ты и вовсе лежишь дома в горячке. Но, как я вижу, они ошибались.
Руки Ромарии опустились, она сдалась, и отчаяние теперь явственно проступило на её лице.
— Мне нужно увидеть его, Гели, — прошептала она. — Мне страшно, и только он может мне помочь.
Та в ответ сделала шаг вперёд и приблизилась к ней практически вплотную.
— Неужели тебе не могут помочь твои влиятельные друзья? — ехидно прошептала она.
— У меня нет влиятельных друзей, — тихо ответила Ромария, виновато опустив глаза в пол. — Я ошибалась.
Та в ответ лишь рассмеялась.
— Думаешь, в это так легко поверить? — наконец, с вызовом спросила женщина. — Что ваше семейство отпрянет от жирной кормушки? Что вы посмеете перейти дорогу тем, кто хоть чего-то стоит? Или думаешь, мы так просто поверим, что Ангуры перестали стелиться под господ и друзей, делить с ними деньги и присваивать их себе? То, что на самом деле должно было достаться нам всем. Страх, который ты ощущаешь, Ромария — это муки твоей совести, если ты ещё не забыла, что это такое. Но не переживай. Придёт день, и всё изменится. И ты сможешь спать спокойно.
Растерянная старушка отпрянула назад, со страхом и растерянностью глядя на собеседницу.
— Это неправда, — прошептала она. — Даррен не мог, он честный мальчик…
— А ты наивно не замечала, что ешь лучше других, спишь мягче других? — продолжала давить с надменной насмешкой Гели. — Как он жмёт руки тем, перед кем ранее кланялся. Он не замечает нас, будто грязь под своими ногами. Но мы видим всё.
Ромария не нашлась, что ответить, лишь растерянно ловила ртом воздух. Она чувствовала себя такой растерянной, опозоренной, словно её раздели и выволокли на улицу на всеобщую потеху. Ей нечем было защититься от этой агрессии, ведь в словах Гели она находила крупицы правды, которую не могла оспорить. Её сын действительно вращался в хороших кругах, знал влиятельных людей, иногда решал с их помощью вопросы, а мог и помочь им в решении их небольших проблем, если это было в его силах. И их благодарность зачастую выражалась в звонких монетах или в благах, которые трудно достать деревенскому главе.
— Ты можешь сказать Горвену что я приходила? — с мольбой прошептала Ромария, на что Гели лишь усмехнулась, а затем рывком своей сильной руки захлопнула дверь перед носом нежеланной гостьи, заставив её снова вздрогнуть и вцепиться в свою корзину.

Балазару удалось выйти на ещё одно сектантское гнездо в лесу. Два предыдущих он уничтожил, спалив дотла всех, кто в нём находился и не испытывая от этого ни капли угрызений совести. В этом же несколько беглецов сумели от него ускользнуть и скрылись в сплетении им одним известных лесных троп. Сначала огненный маг преследовал их будто разъярённый хищник, но спустя некоторое время его пыл поутих, и он смог наконец-то мыслить рационально. Он осторожно прочёсывал лес, стараясь выследить оставленные в спешке следы, двигаясь по едва уловимым приметам, словно какой-то следопыт. Его камзол покрылся грязью и обрёл пыльный цвет, так же в первом разорённом лагере Балазар присвоил себе небольшую сумку и походный плащ. Теперь его можно было принять за обычного заплутавшего путника, что играло ему на руку, создавая эффект внезапности при нападении на стоянки своих врагов. Эти наивные селяне воспринимали его как одного из них.
В другое время, для собственного выживания, он кружил по лесу, иногда охотясь на различную живность. Если бы только Изиро видел, как кощунственно Балазар применял огненную магию против оленей и затаившихся кроликов. Эта мысль заставила его на мгновение рассмеяться, но затем перед глазами снова предстало лицо первого мага, беднеющего, умирающего на его руках… Убитого им.
Он моргнул, прогоняя воспоминание, посмотрел на хорошо зажаренную ножку в его руках, и ощутил приступ накатывающей тошноты. Кажется, аппетит был испорчен безвозвратно. Положив мясо в свою походную сумку, Балазар двинулся дальше, по следам предполагаемого беглеца. Наивный сектант думал, что ему удалось уйти от справедливой кары за свои заблуждения, но она всё же настигнет его. Сначала он выдаст имена всех своих единомышленников, которых знает, а потом умрёт. И так повторится с каждым и них, пока все они не будут уничтожены.
Внезапно Балазар вздрогнул и остановился возле небольшой опушки. До боли знакомый пейзаж промелькнул у него в голове. Залитый солнцем серый камень у ручья, такой большой, что на нём можно было лечь во весь детский рост, окружён кустарниками и деревьями. Там, где были едва тянущиеся наверх прутики уже раскинулись молодые деревца, а могучие стволы больших деревьев стали подсыхать и шелушиться от одолевших их короедов. Но этот камень у ручья, возникший среди небольшой гальки словно из ниоткуда, оставался таким же, как и всегда.
Балазар подошёл ближе, оглядывая его и не веря своим глазам. Этот булыжник едва доставал ему до колена, но поверхность его была удивительно ровной. Присев рядом, Балазар коснулся его пальцами, будто проверяя, настоящий ли он. Сырой и прохладный, он оброс мхом с теневой стороны. Повинуясь странному внутреннему неприятию происходящего, он поддел влажную шапку растения ногтями, от чего в нос ударил запах болотной тины, но пальцы на освободившемся от мха месте чётко различали вырезанные ножом буквы. “Б” и “Д”. Это была не иллюзия. Это действительно был его камень. Тот самый, который он ещё мальчишкой нашёл, когда бегал по лесу, играя в охотника. Это было его тайное место, о котором больше никто не знал. Став старше, он приводил сюда своих пассий, пока не отправился учиться ремеслу воина.
Значит, его деревня неподалёку. Дайверон, ремесленное поселение, стремительно растущее и превращающееся в городок благодаря близости к королевскому тракту. Он и не думал, что в своих метаниях по лесам так приблизился к дому. Может, это снова бред его воспалённого сознания? Словно в тумане, он побрёл по проторенной дороге, которую уже не помнил визуально, но ноги сами угадывали путь. Через несколько минут он увидел крыши домов и задержался. Для чего он идёт туда? Что он хочет там найти?
И всё же странное чувство подтолкнуло его вперёд. Домой, в его уютный тёплый дом, к родным и близким, где его примут, кем бы он ни был. Хотя бы ненадолго отстраниться от всего этого кошмара и почувствовать себя в безопасности. Он шёл по улицам, словно призрак, местные не обращали на него внимания, занимаясь своими будничными делами. На мгновение ему показалось, что всё это снова иллюзия, но внезапно какой-то мужчина с тачкой, гружёной овощами, идущий позади, громко обругал его за то, что он считает ворон, поумерив ощущение Балазара об отстранённости от происходящего. Маг двинулся дальше, надеясь, что его, немытого, заросшего, сокрытого капюшоном, никто не узнает. По улицам иногда сновали королевские патрули, от них он отворачивался, делая вид, что внимательно рассматривает ближайшие строения в поисках чего-то. Он свернул на нужную улочку, подозрительно безлюдную, ноги сами ускорили шаг, но затем он замер от шока и ужаса. Радость от возвращения домой сменилась отчаянием, непониманием, ужасом. Вместо красивых деревянных домов здесь возвышались обугленные каркасы, ранее оживлённая улочка звенела тишиной и звуками, доносившимися с других улиц.
Не чувствуя ног, Балазар сделал ещё два шага, не в силах поверить своим глазам. Он ошарашенно отступил, затем отвернулся и закрыл глаза, чувствуя гул сердца в груди. Нет, нельзя поддаваться эмоциям. Нужно взять себя в руки. Но это было не в его силах. Он снова бросил взгляд на третий из вереницы домов, некогда большой и просторный, видел сквозь чернеющие останки его призрак, выкрашенный в краску кирпичного цвета, с резными петухами и волками на высоком заборе. Что здесь могло произойти? Как это всё случилось? Кто теперь ему расскажет об этом?
Ничего, у него был шанс всё узнать. Решительным шагом он вернулся на главную улицу и свернул в ближайшую таверну. Осторожно оглядевшись, он сел за барную стойку. Вечерело, и в питейную стали подтягиваться люди. Предчувствуя грядущий наплыв клиентов, к нему довольно быстро подошёл трактирщик.
— Чего пить будешь? — поинтересовался он.
— Зависит от того, на что мне хватит моих скромных сбережений, — покопавшись во внутреннем кармане, Балазар достал скромную горстку медяков, собранную из разорённых им лагерей.
— На пару стопок настойки или четыре кружки пива, — оценил монеты в его ладони трактирщик.
— Тогда две кружки и одну стопку, — улыбнулся воин и передал всё собеседнику, после чего тот пошёл оформлять его заказ. Через несколько минут всё уже стояло пред Балазаром. Боевой маг распил первую кружку, и переживания немного утихли.
— Скажи, уважаемый, — вновь обратился он к трактирщику, торопливо разливающему очередной заказ. — Я не местный, путешествую по свету, и многое слышал о красивых домах в Дайвероне в районе Листопадного тупика.
— Эх, опоздал ты немного, друг. Погорели мальца наши богатеи, — со странным равнодушием ответил тот, что немного укололо Балазара, но тот сдержал негодование внутри себя.
— Как это произошло? — выдавил он, пытаясь унять эмоции.
— Дак никто не знает. Просто вспыхнули один за другим, как свечки. Поговаривали, за день до этого по улице старуха какая-то шлялась, яблоки продавала, а те, кто не купил иль обидел её, на следующий день погорели. Только вот не верю я во все эти сказки про колдуний. Тут и про короля судачат, дескать служит он демону и пособников его порождает, кровью залить королевство наше хочет, чтобы хозяина своего ублажить. Но деревенские всякое от безделья и нищеты придумать могут, не верить же этим бредням!
— Это точно, — мрачно кивнул Балазар, приступая ко второй кружке. — Может они и сожгли богачей из зависти?
— Может так, а может и нет. Я обвинять не берусь. Много народу унесла та ночь, и до сих пор уносит. Тут и не знаешь, повезло или нет тем, кто жив остался.
— А остались живые? — удивлённо повёл бровью Балазар. — Там такое пепелище, что страшно смотреть. Неужели кто-то смог выбраться?
— Жить захочешь — и не так извернёшься. Хотя, какая ж это жизнь? Они обгоревшие все, измученные, от вида свечей орут как умалишённые. Лежат в лазарете и отведённые им дни доживают. Уж не знаю, какая сила решила, что они должны так напоследок помучаться, за какие грехи им такое Свет определил.
— Да уж, жутко, — поморщился Балазар, утопив свои эмоции в кружке, допивая и её содержимое.
— Ты сам то откуда путь держишь? — передав очередной заказ, освободился трактирщик и обратил своё внимание на явно помрчневшего от услышанного мужчину.
— Из Филании, — немного помешкав, ответил маг. — Путешествую в поисках работы.
— А что ж в винодельной провинции не сиделось? Жемчужине западных земель. Там поди и напитки послаще, в отличие от местных. Занятий тьма. Неужели не нашёл, где себя применить?
— Нет, — усмехнулся Балазар, поднимая стопку. — Тошнит даже от вида винограда. Потому занимаюсь доставкой купеческих посланий.
— Интересно, — улыбнулся трактирщик. — А то твоё лицо кажется мне больно знакомым.
— Часто мелькаю в разных провинциях. Твоё здоровье, — кивнул Балазар и залпом осушил стопку, а затем неспешно собрался на выход. Выйдя на улицу, он несколько мгновений простоял в раздумьях. Смеркалось. Для осуществления внезапно настигшей его идеи стоило дождаться темноты.

Ромария медленно готовилась ко сну в своих покоях. Мысли всё время возвращались к неприятному разговору с Гели, от чего её движения замедлялись, а голову охватывал туман раздумий. Неужели её Даррел действительно делал что-то не совсем законное, потакал местным помещикам, закрывал глаза на их преступления? Этого не может быть, ведь она воспитала его совершенно другим! И так гордилась, когда общим собранием его назначили главой поселения. Ведь это было общее голосование, все жители Филании признали его достойным этой должности! Хотя… она и сама замечала перемены в своём сыне с момента назначения. Ранее тянущийся к справедливости мальчишка научился уступать более сильным, договариваться с ними, а затем и вовсе сдружился с многими представителями богатого сословия. Ромария обычно не участвовала в рабочих вопросах Даррела, но часто ходила в составе их семьи на званые ужины в богатые особняки. Значит, злоба в её адрес возникла у простых людей не из-за того, что она помогла принцу, а зрела давно, долгие годы? Но почему она была так наивна и слепа?
Внезапно в дверь раздался стук, и она поспешила накинуть на плечи халат, опасаясь очередного внезапного визита короля.
— Госпожа Ромария, разрешите? — раздался голос её слуги из-за двери.
— Да, Эйрих, что случилось? — облегчённо вздохнула она. Мужчина в возрасте проскользнул в комнату и вновь поклонился своей хозяйке.
— К Вам прибыла девушка, говорит, что пришла по Вашей просьбе, — изложил он.
— По моей просьбе? В такое время? — смутилась женщина, пытаясь припомнить, кого могла звать. Неужели...
— Мне попросить её уйти? — видя смятение на её лице, предложил слуга.
— Нет! — поспешила остановить его Ромария и метнулась наружу, к лестнице, чтобы увидеть внезапную гостью. Действительно, это была Гели, бросившая на неё свой обыденный тяжёлый взгляд.
— Гели? — переспросила хозяйка дома, словно не веря, что присутствие девушки реально.
— Ещё раз здравствуй, Ромария, — кивнула та.
— Что привело тебя в столь поздний час?
— Ты просила о встрече с Горвеном. Он хочет тебя видеть.
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас, — сухо кивнула Гели.
Ромария замешкалась на верху лестницы, не зная, что ей предпринять, облизнула пересохшие от тревоги губы, пытаясь найти среди кома мыслей хоть какую-то идею, что же делать дальше.
— Я могу одеться? — осторожно уточнила она.
— Разумеется, — тон гостьи был всё таким же отстранённым, бесчувственным, словно она лишь исполняла чужой приказ. Вернувшись в свою комнату, Ромария поспешила набросить на себя будничные вещи, стараясь подавить дрожь в руках, но страх всё равно нарастал с каждой секундой. Куда она собралась? Зачем? Почему посреди ночи? Это было безрассудно, опасно. Остановившись, она глубоко вздохнула и закрыла глаза, взывая к остаткам благоразумия. Она должна это сделать. По просьбе короля, ради благополучия королевства.
Через несколько минут они вышли из дома и направились к жилищу Горвена. Всю дорогу в воздухе висела напряжённая тишина, нарушаемая лишь сторонними шумами засыпающего поселения. От этого тревога лишь нарастала, становясь практически невыносимой.
— Спасибо, что сказала Горвену обо мне, — решила разрядить обстановку Ромария.
— Я не хотела говорить, — честно призналась Гели, глядя куда-то вдаль, но в её железном тоне не проскальзывало ни капли сожаления об этом. — Когда я пришла к нему, он уже знал о тебе. И сам захотел встретиться.
Эти слова лишь разожгли тревогу в душе женщины, прокатившись по её телу волной слабой дрожи, но ещё страшнее ей стало, когда Гели у самого своего дома внезапно свернула вбок и двинулась в сторону леса.
— Ты же говорила, что Горвен дома, — остановилась Ромария, с подозрением глядя на спутницу. Та повернулась к ней, бросив на неё несколько удивлённый взгляд и улыбнулась краем губ.
— Да, он дома. Но не здесь, — просто ответила она.
Эмоции взяли верх, женщина сжала в гневе кулаки и подошла на пару шагов ближе к девушке.
— Если ты хочешь заманить меня в ловушку и убить, то будь уверена, что тебе это с рук не сойдёт! — рявкнула она, чем, похоже, ещё больше удивила Гели. Улыбка стала явной, и теперь в ней была ярко выраженная насмешка.
— Зачем мне тебя убивать, Ромария? — спросила она с издёвкой. — Ты действительно думаешь, что это что-то изменит?
— Тогда зачем нам идти в лес?
— Ты сама хотела встречи с Горвеном. Он ждёт тебя именно там.
Гнев отступил, вновь сменившись страхом, который стал лишь сильнее. Она не хотела этого, не хотела туда идти, встречаться с теми, кто уже давно переступил черту человечности и встал на сторону чудовищ в их лесах. Кто, возможно, и сам давно уже обратился в чудовище.
— Так чего ты боишься? — прошептала Гели, явно наслаждаясь бессильным ужасом своей собеседницы.
— Темноты, — отрывисто вздохнув, Ромария снова взяла себя в руки. — Мои глаза уже видят не столь хорошо.
— Тогда держись за меня, — усмехнулась девушка, и женщина поспешила взять её под руку, после чего они всё же вошли в ночной лес.
— Далеко нам идти? — аккуратно переступая корни, поинтересовалась Ромария.
— Не очень, — прикинула Гели, и они обе новь замолчали, медленно продвигаясь вперёд.
— Я спрашивала Горвена о том, стоит ли тебе доверять, — внезапно, снова нарушила молчание Гели, с сомнением глядя вдаль. — Предав однажды, предашь и дважды. Я предупреждала его, что ты можешь вынюхивать всё ради самозваного короля. Но он не слушал. Я не знаю, почему он верит тебе, почему решил посвятить тебя в нашу общую тайну.
— И ты не собираешься перечить его воле? — с подозрением спросила Ромария. — Вдруг ты не ошибаешься?
— Я не смею сомневаться в его решениях, — с нотой возмущения ответила Гели, заставив Ромарию умолкнуть и снова погрузиться в раздумья. Словно девушку подменили. Женщина была знакома с ней не очень близко, но помнила, что жена Горвена никогда не лезла за словом в карман и была удивительно упёрта в своих словах, даже если ошибалась. Старухи на базаре часто обсуждали очередной семейный скандал в их чете, но всё же брак Горвена и Гели оставался на удивление прочным, пусть и громким и разрушительным, словно буря. И вот супруга была не согласна со словами своего мужа, но не смела ему перечить? Это можно было сказать про кого угодно, но только не про Гели.
Внезапно они остановились, и девушка повернулась к женщине лицом. На мгновение Ромария растерялась и испугалась, размышляя, не научились ли сектанты читать чужие мысли.
— Мы пришли, — констатировала девушка. Ромария с опаской осмотрелась, но не заметила ничего и никого вокруг. Это место ничем не отличалось от прочих. В чём же дело? Но она не успела спросить, потому что Гели опустилась на колени и закрыла глаза.
— Взываю к Вам, духи предков, — произнесла она напевно. — Примите меня и мою спутницу.
Ромария отшатнулась, но та успела схватить её за руку железной хваткой. Под их ногами загорелась магическим свечением руна, от неё стали отходить искры, поднимаясь вверх, они нарастали и трещали, пока в один миг мощный энергетический поток не перенёс их через пространство куда-то вдаль. Ноги Ромарии подкосились. и она упала на колени, тяжело дыша и до сих пор не отойдя от шока. Гели же сидела поблизости и издевательски улыбалась. Ромарии хотелось наброситься на неё с обвинениями, но она осеклась. В тёплом свете нескольких костров раздавалось монотонное гудение ритуальных напевов. Среди поросли колючих ветвей в нескольких ритуальных кругах расположились сектанты, многие их лица были ей знакомы — её односельчане, не отличающиеся успешностью и достатком. Они бросали на неё удивлённые взгляды, но не отрывались от своих ритуалов в других рунных кругах.
Гели поднялась на ноги, встречая подошедшую к ним группу людей. Всего их было пятеро. Двое несли одеяние, представляющее собой лоскутные полосы с вплетёнными в них ветвями, один из них помог Гели накинуть эту своеобразную мантию себе на плечи, второй же продолжал стоять позади. Трое других несли с собой посуду: первый мужчина крепко держал глубокий кувшин, вторая принесла с собой вазу с какими-то фруктами, напоминавшими яблоки, а в руках третьей была тарелка с обычным столовым ножом. И почему-то Ромария сомневалась, что это всё приготовили для неё, чтобы перекусить после долгой дороги.
— Встречи с ним удостаиваются лишь истинные последователи нашего культа. Единые с нами во взглядах и верные нашим идеалам, — прошептала Гели. — Те, кто верят, что каждый способен переродиться в лоне природы. И нести её гнев всем угнетателям истинного порядка вещей.
Она стрельнула своим тяжёлым взглядом на дрожащую, мнущуюся от неуверенности на месте спутницу, пригвоздив её к месту своим тяжёлым взглядом.
— Ты не одна из нас, — твёрдо заявила Гели. — И всё же Горвен хочет поговорить с тобой. Но пройти к нему без ритуала причастия не дозволено никому. Потому мы опустим необходимое служение и сразу перейдём к нему.
— Это так необходимо? — осторожно уточнила Ромария.
— Для твоего же блага, — как ни странно, без капли иронии ответила Гели. — Древним духам нужна плата, чтобы они позволили войти в их священные земли. Иначе они убьют тебя.
— Может, он просто выйдет и поговорит со мной? Это же недолго, — почти с мольбой прошептала женщина, но тяжёлый взгляд Гели оставался непреклонным.
— Нет, он не может, — отрезала она.
— Хорошо, — сдалась женщина и кивнула. — Что мне нужно сделать?
— Протяни руку и немного потерпи, — велела Гели, и Ромария послушно повиновалась, уже не пытаясь скрыть то, как дрожат её пальцы. Сектантка развернула её кисть ладонью вверх и взяла с блюда нож, а человек с кувшином подошёл ближе и поставил его на землю им под ноги. Внутри глухо плеснула густая тёмная жидкость. Похоже, сосуд был наполовину наполнен кровью, от чего колени Ромарии дали слабину, но она переместилась с ноги на ногу, чтобы устоять.
— Кровь как жертва, — произнесла Гели, сделав надрез на её ладони, и повернув её вниз, сдавила рукой, чтобы жидкость охотнее потекла в общий кушин. — Символ нашей готовности перенести выпавшие на нашу долю лишения. Плод древа, питающего наши тела и мысли, — следом она взяла из блюда фрукт и передала его Ромарии. — Символ нашей готовности принять дары природы.
По общими взглядами, несмотря на обуревавшие её сомнения и внезапный приступ брезгливости, женщина всё же надкусила фрукт. На вкус он был довольно хорош, словно иноземные сладости, которые привозил иногда один из друзей её сына. Не слишком сладкий, не слишком кислый, мягкий, от чего её старым зубам не пришлось напрягаться, чтобы его прожевать, но всё же с лёгким и довольно странным привкусом железа.
— Одеяние, обличающее нашу веру, — Гели подозвала рукой мужчину, который поспешил к Ромарии, чтобы набросить лоскутно-ветвистый наряд на плечи новообращённой. — Как символ нашей готовности к единению с природой. И, наконец, символ нашего единства, нашей общей связи, — торжественно провозгласила главная сектантка, пока первый мужчина поднял на руки свой горшок и поднёс к Ромарии. — испей из сосуда.
Резкий приступ тошноты подкатил к горлу. Ромария посмотрела на вязкую жидкость, приблизившуюся к ней из наклонённого кувшина. Это было слишком, свыше её сил. Сектанты выжидающе сверлили её глазами, а она медлила, не решаясь. Она должна была это сделать, ради короля, ради их общего блага. Послушно наклонившись, она коснулась губами края кувшина и отпила из него, протолкнув глоток через себя с силой.
— Отлично, — констатировала Гели, указав рукой за спину Ромари. — Ты готова. Можешь пройти.
Странные ощущения, лёгкое головокружение настигло пожилую женщину. Словно очередной пространственный рывок. Она обернулась и не увидела костров за своей спиной, лишь острые ветви кустарников, ограждающих её от внешнего мира Она повернулась обратно к Гели и её подручным, но тех тоже не было на месте. Перед ней был путь, освещённый лишь лунным светом, пробивающимся сквозь кроны деревьев. Нет, не только им. Искры магической энергии мерцали здесь, указывая ей путь вперёд, через густую поросль, и ветви сами расступались перед ней.

Когда жизнь в городе утихла с наступлением ночи, Балазар сумел незаметно проникнуть в лазарет через одно из окон. Он старался действовать тише, чтобы никого не разбудить. Оказавшись в одной из палат, он прошёл вдоль кроватей, всматриваясь в изуродованные огнём лица. С болью он вспоминал их, мужчин и женщин, которых он знал с самого детства. Их раны были тяжёлыми, а воспоминания о пережитом кошмаре — ещё тяжелее. Балазар обошёл их всех и вышел, проникнув в следующее помещение. Снова та же картина — десятки людей, десятки загубленных судеб. По чьей вине? Он очень хотел бы это знать. Внезапно он замер, всматриваясь в лицо одной из женщин, а затем прильнул к её кровати.
— Мама, — прошептал он, вцепившись в край её матраса. — Мама!
— Балазар? — слабо прошептала она, открыв глаза и вглядываясь в него, явно морщась от боли из-за каждого движения.
— Это я, мама, — прошептал он, счастливо улыбаясь и чувствуя, как слёзы навернулись на его глаза.
— Ты жив, — прошептала она с облегчением. — С тобой всё в порядке?
— Да, у меня всё хорошо. Как ты себя чувствуешь?
— Мне так плохо, Балазар, — прошептала она, ворочаясь в кровати. — Я чувствую дыхание смерти. Мне так больно.
— Тише, мама, не шевелись, прошу. Так будет только хуже, — попытался он её успокоить, на что она замерла и бросила на него ледяной взгляд.
— Хуже уже не будет, — усмехнулась она. — Ты ведь так долго ждал этого дня.
— Что? — опешил он, не веря своим ушам.
— Ждал, когда освободишься от меня. От моих запретов. Получишь всё, что тебе причитается. Будешь жить так, как захочешь. И с кем захочешь.
— Мама? — ошарашенно прошептал он, не понимая, о чём она говорит. Неужели это очередной приступ его безумия? Когда же они уже наконец прекратятся?
— Эта девчонка… того не стоит, — прошептала мать и закашлялась.
Внезапно он осознал, о чём речь, и это вызвало у него приступ злости. Неужели даже на смертном одре она будет диктовать ему свои правила, указывать как жить?
— Мы обсуждали это уже сто раз, — рыкнул он, отвернувшись, не желая смотреть на неё, чтобы не сломаться. — Не заводи этот разговор снова.
Это было так нечестно с её стороны — принуждать его исполнить её последнюю волю, которую он отказывался принимать раньше. В поисках сил он коснулся медальона на своей шее и глубоко вздохнул, закрыв глаза, почувствовав, как действительно становится легче.
— Это уже не важно, — прошептала мать с лёгким хрипом. — У нас всё равно больше ничего не осталось.
Балазар снова посмотрел на неё. По её щекам текли слёзы, а взгляд был устремлён куда-то вдаль, будто в прошлое.
— Я слышала их крики, — прошептала она, приложив руку к груди, словно мысленно возвращаясь в тот день. — Дети. Им было страшно. Огонь полыхал, отрезав их в спальне на втором этаже. Эриду не было слышно. Через её спальню поднимался столб дыма. Я видела, как Морберт побежал наверх, чтобы помочь им, а потом сбоку упала балка. Дом рушился на глазах. Если он и успел до них добраться, то выйти они уже не смогли. Некому было им помочь. Тебя не было рядом с нами.
Рассказ матери вживую рисовал картинки в голове Балазара. Зарево огней в ночи, полыхающая вереница домов, из каждого раздаются истошные вопли запертых там людей. Суматоха снаружи. Смельчаки пытаются вступить в неравную битву с пламенем, но возвращаются ни с чем, или не возвращаются вовсе. Вот его дом, со второго этажа раздаются крики и детский плач, там заперты дети его сестры, она сама лежит в соседней комнате в своей постели, окутанная заполнившим помещение дымом. На лестнице раздаются грузные шаги, прикрывая рот и нос рукавом, наверх забегает его отец, врывается в комнату к детям и тратит несколько мгновений на то, чтобы успокоить их и убедить пойти следом за ним. А затем они слышат чудовищный грохот, выскочив наружу, понимают, что путь к свободе из этого пылющего ада — лестница — рухнула вниз под напором ревущих языков пламени.
Но что она хотела этим сказать? Если бы он был здесь, что он мог бы изменить?
— А как ты выбралась? — осторожно поинтересовался Балазар, проглотив ком в горле. От всего этого ему стало дурно, это место душило его, а запах палёной плоти слишком сильно напоминал столь приевшийся ему запах тлена.
— Не помню, — покачала головой, словно завороженная, мать. — Я была внутри. И что-то вдруг будто вырвало меня наружу… Спасло меня.
— В смысле? — смутился Балазар, не понимая её. Вероятно, дело было в пережитом шоке.
— Мне так больно, — прошептала она, скривившись в мучениях. — И страшно. Зачем духи сохранили мне жизнь? Зачем спасли меня?
— Какие духи, мама?
Она перевела на него взгляд и заговорщически прошептала.
— Не так давно я сильно заболела. Паладин Рифар лечил меня, но безуспешно. В обрывках его разговоров с Морбертом я поняла, что жить мне осталось недолго. И всё же я пережила их всех, — она как-то странно усмехнулась. — Благодаря Диере я сумела выздороветь. Благодаря духам, которым она поклоняется, я выжила тогда. И, может, с их помощью спаслась и сейчас.
— Диере?
— Моей служанке. Что живёт в бедном квартале неподалёку от твоей потаскухи.
— Не называй её так!
— А ты обещай мне, что никогда не свяжешь свою жизнь с этой грязной девкой!
— Прекрати, мама! — от переполнивших его эмоций он вскочил со стула и тут же ощутил диссонанс в происходящем. Всё вокруг будто замерло, не замечая их. А, нет, вот другие жертвы пожара, постанывая от боли, зашевелились. чтобы узнать, что происходит. Только сейчас? Но ведь он говорит с матерью на повышенных тонах уже как минимум полминуты.
— Это неправильно, — прошептал он сам себе, оглядываясь по сторонам. — Это всё неправильно.
Лишь иллюзии, галлюцинации, очередной дурной сон наяву. Отголоски его безумия. Зажмурившись, он начал думать лишь об одном — скорее бы проснуться. Голова пульсировала, окружающие шумы нарастали, а потом внезапно всё затихло.
— Балазар, — слабо прохрипела мать, коснувшись его руки, заставив вновь открыть глаза. Ощущение от её прикосновения было реальным. Он огляделся и увидел, что все по-прежнему спят.
— Ты странно себя ведёшь, — сказала она, а затем немного закашлялась. — Почему ты молчишь? С тобой всё хорошо?
Значит, всё это время он молчал, погрузившись в транс? Хорошо, что он успел очнуться, сумел отличить реальность от кошмара.
— Я не знаю, — присел он обратно и спрятал лицо в краю её кровати. — Мне так страшно, мама. Мне кажется, я погружаюсь в безумие.
— Ты не можешь быть безумен. Ведь ты воин короля. Ты должен был стать непоколебимым в своих убеждениях.
Он снова поднял на неё взгляд и увидел её тёплую улыбку, от чего не смог не улыбнуться в ответ. Но её слова несли ему не только радость, но и боль. Она ошибалась. Она так страстно верила в него и ошибалась. От этой мысли слёзы скатились по его щекам.
— Безумие может настичь даже целые королевства и народы, мама, — прошептал он. — Куда уж там одному воину?
— Но ты же так долго учился… Тебя так долго не было рядом… Столько всего произошло…
— Не надо, мама, главное, что ты жива.
— Жива? — со странной интонацией переспросила она, а хрип в её голосе усиливался. — Посмотри на меня… Я не живу… Я доживаю свои дни в бесконечной боли…
— Ты поправишься, — уверенно отрезал он.
— Не обманывай себя, — прошептала она, коснувшись его щеки, несмотря на то, какую боль это ей причиняло. — Отпусти меня… Помоги мне уйти…
— Что? — опешил он.
— Прошу, Балазар… Сжалься надо мной… Сделай это… Ведь ты так долго этому учился…
— Я не могу, мама, — он снова вскочил на ноги и отступил на шаг. Тогда он заметил что-то ещё более странное. Да, люди шевелились, просыпаясь и постанывая от боли. Но на теле его матери под ожогами проступали иные следы — паутина потемневших вен.
— Я чувствую что-то странное, — прошептала она с болью и страхом. — Оно будто внутри меня… пытается высосать меня… иссушить. Мне страшно, Балазар…
— Нет, —вновь тревожно зашептал сам себе мужчина. — Нет-нет-нет, это всё неправильно, это всё неправда, невозможно, невозможно!
Зажмурив глаза, он повторял эти слова, словно молитву, всё быстрее и громче, но звуки лишь нарастали, не заглушаясь стуком пульсирующего в голове сердца. Мать продолжала хрипеть и звать его на помощь, он слышал тошнотворный хруст рвущейся плоти, но не решался открыть глаза, искренне веря, что всё это исчезнет.
— Санитары! Стража! — выдавил кто-то из себя вопль. — Быстрее, сюда!
Ничего не прекращалось. Балазар открыл глаза, ощутив, как от отчаяния всё его нутро провалилось куда-то в пятки. Его мать стояла на кровати на коленях, прогнувшись назад дугой, по её тёмным венам пульсировали искры свечения, стекаясь к сердцу, из тела начали прорастать ветви. Ещё немного — и она обратится в очередного монстра. Закрыв рот рукой, мужчина отступил, слёзы хлынули из его глаз, а ноги подкосились, от чего он рухнул на пол в бесшумных рыданиях.
— Балазар, — из последних сил сопротивляясь трансформации прошептала мать, протягивая к нему руку. — Помоги… Прошу.
Пересилив себя, он вновь посмотрел на неё. Если он сдастся, она преобразится и заберёт за собой гораздо больше жизней. Она погибнет как человек в любом случае, но, если он ничего не сделает, чудовище будет истязать её тело, пока его не уничтожат. Он должен был вмешаться. В конце концов, кто, если не он?
Отбросив сомнения, он, не мешкая, вырвал из ножен меч и пронзил грудь несчастной женщины. Она бросила на него взгляд, и на её лице появилась странная улыбка, а в глазах промелькнула оранжевая пелена.
— Великолепно, — прошептала она, после чего свечение в её теле угасло, оно обмякло и сползло с его меча на кровать. Балазар отшатнулся, вырвав оружие из её плоти. Как бы он ни хотел, чтобы всё это было кошмаром, картина перед ним не менялась — его мать, изуродованная демоническим вмешательством, лежала перед ним, истекая тёмной кровью, мёртвая и безумно улыбающаяся. Ему хотелось вопить от боли и ужаса, схватиться за голову и кричать в никуда от осознания того, что ему пришлось сделать, но перепуганные и кричащие больные, громкие шаги направляющихся сюда санитаров говорили о том, что ему нужно бежать. Бросившись к ближайшему окну, он метнулся прочь, набросив капюшон на голову.
Снаружи пробегали патрули местной стражи, потому пришлось ненадолго переждать в кустах. Пропустив конвой, он рванул к противоположному дому и стал петлять по узким улицам, но чем дальше он шёл, тем больше понимал, что больше никуда не может идти. Голова шла кругом, он прислонился к стене ближайшего дома и уже не смог сдерживать себя, пусть и пытался. Стиснув зубы, он стонал от невыносимой душевной боли, сползая к земле, слёзы текли из его глаз, не останавливаясь. Почему всё так? Чем он заслужил такие страдания? Увы, он не знал ответа.

Ромария вышла на поляну, окружённую кустарником. Трава здесь была серой и хрустела под ногами, кое-где торчали пни когда-то росших деревьев, тоже серые, будто высушенные изнутри. Вместо былой растительности здесь поднимались бутоны причудливых цветов, внутри которых копилось магическое свечение, от чего они были похожи на своеобразные светильники. Среди них, прильнув к земле в раболепном поклоне, виднелись культисты, в чьих телах так же загоралось слабое свечение. Поляну ограждала густая поросль кустарника, и там, словно стражи, стояли монстры, безучастно наблюдая за происходящим. А в центре возвышалось массивное дерево, пульсирующее циркулирующим в нём свечением, раскинувшее свои пышные ветви в стороны, с которых свисали, словно капли, крупные грозди, похожие на виноград.
Горвен был здесь, но где? Как ей найти его среди десятков прильнувших к земле культистов? Она растерянно озиралась по сторонам, пытаясь что-то придумать, и, что важнее, не вызвать подозрений у собравшихся в том, что она для них совершенно чужая.
— Ромария, — внезапно раздался голос Горвена. Он был таким потусторонним, усиленным эхом, шёл откуда-то спереди, со стороны древа. — Подойди ближе.
Пересилив ужас, она сделала шаг, а затем сумела пройти вперёд, разыскивая глазами фигуру своего соседа. Под сенью древа никого не было, но она почему-то осознавала, что ей нужно идти именно туда. Словно что-то подталкивало её, тянуло именно в эту сторону. Как завороженная, она смотрела на тёмный ствол, на мерцающие свечением листья, на пульсирующие энергией жилы, проглядывающие из-под коры. Когда она подошла ближе, древо начало меняться, словно в нём что-то прорастало прямо на глазах. Оцепенев от ужаса, Ромария наблюдала, как на высоте полутора метров над ней из коры вырастает человеческое лицо.
— Горвен, — прошептала она со страхом, наконец сумев выдохнуть.
— Ты всё же пришла, — произнёс он. — Я рад тебя видеть, несмотря на то, какие мотивы тобой движут.
В его голосе не было ни капли интонаций, в отличие от Гели. Ни радости, ни раздражения, ни презрения. Она не могла понять, доверяет он ей или видит врага, а значит не могла предположить, что дальше нужно ожидать.
— Что случилось? — выдавила она, стараясь подавить новый приступ отвращения ко всей ситуации в целом. — Что с тобой произошло?
— Нас призвали, Ромария. Тебя и меня. Мы должны были исполнить высшее предназначение. Очистить нашу землю, вернуть её в лоно духов. Но ты отказалась от этого пути.
— Поверить королю куда проще, чем чудовищу, — смутилась женщина.
— Я не осуждаю тебя. Это не имеет значения. Ведь сейчас ты здесь.
— Что со мной будет? — прошептала она со страхом. — Вы не доверяете мне. Я это понимаю. Как я могу заслужить ваше признание?
— Тебе ничего не нужно мне доказывать. Голос призвал тебя, значит ты должна быть здесь.
Она с сомнением осмотрелась. Никто вокруг, казалось, не замечал её, даже чудовища довольно редко бросали взгляды в её сторону. Почему они настолько не воспринимали её всерьёз? Ведь они не могут быть так наивны.
— Но если я — ваш враг? — прошептала она с непониманием. — Вы же не можете допустить, чтобы я узнала нечто большее, чтобы я донесла о вас королю.
— Это не имеет значения. Ты уже связана с нами.
— Что ты имеешь ввиду? — прошептала она в ужасе, не веря очевидным мыслям, вертящимся в голове.
— Кровь как жертва, — повторил он слова Гели при ритуале. — Плод изначального древа, дар природы, несущий в себе часть её силы. Одеяние, формирующее облик. И снова кровь, как подпитка для семени плода.
Ромария ощутила, как нутро опустилось в пятки от отчаяния. Этот ритуал. Неужели он обратит и её в чудовище? Она уже обречена? Эта мысль вызвала в ней вспышку возмущения.
— Как ты мог это допустить, Горвен? — повысила она голос. — Ладно, твоя жизнь, но жизнь всех этих людей? Жизнь Гели? Неужели ты и своим детям предрешил такую судьбу?
— Если ты о Реги и Фонлане, то нет. Семена благодатно растут лишь в увядающих организмах и погибают в растущих. Их время придёт чуть позже, пока они лишь готовятся вступить на этот путь.
Ромария с ужасом отвернулась, не в силах смотреть на него. Мысли крутились в голове в поисках выхода, которого не было. Она уже проклята. Обратной дороги нет, если только король не придумает, как её спасти. Но успеет ли он?
— За что, Горвен? — прошептала она в отчаянии.
— Нам с тобой была предрешена почётная роль, — произнёс он за её спиной. — Великий дух избрал нас для перерождения. После нас та же судьба ожидает и всех остальных. Но ты отказалась, и я остался один. Оценив мою преданность, Великий дух решил сделать меня Изначальным древом. Он оказал мне огромную честь, и я с радостью принял её. Теперь каждый из них — мой ребёнок, все вы — мои дети. В каждом из вас заложена часть меня, что связывает вас с Великим духом и даёт силу в час беды. Это не проклятие, как тебе кажется, а спасение.
— Да оглянись вокруг! — вспылила она, разведя руками и вновь повернувшись к нему, после чего осеклась и добавила. — Или посмотри на себя. Вы превращаетесь в чудовищ!
— Мы чудовищны лишь для тех, от кого мы отличаемся, — философски отметил Горвен. — Но вскоре мы перестанем ими быть. Воля Великого духа исполнится.
— О чём ты? — прошептала Ромария со страхом.
— Мои дети раздали мои плоды всем, кто того хотел, всем, кто пожелал их принять. Теперь мы должны уничтожить тех, кто отказался. Мы отправимся в каждую деревню, в каждый город. Прольём кровь нечистых, а затем переродимся, чтобы окончательно искоренить заразу. И тогда на этом месте будет порождён новый, более совершенный мир, лишённый старых предрассудков.
Слушая его, Ромария чувствовала, как всё внутри холодеет, как дрожат руки и колени, а ноги сами в страхе отступали назад.
— Нет, нет! — шептала она. — Тебе не удастся. Тебя остановят...
Взгляд Горвена, устремлённый куда-то вдаль, упал на неё.
— Я хотел, чтобы ты знала. Чтобы ты предупредила своего короля, осквернившего нашу священную землю кровью и демоническими ритуалами. Чтобы он знал, что его, как и всех вас, уже ничто не спасёт.
Скривившись от отчаяния и ужаса, она развернулась и побежала прочь, туда, откуда пришла. Но внезапно путь ей перегородили чудовища, до этого смиренно стоявшие в стороне, заставив оступиться и упасть.
— Ни к чему так торопиться, Ромария, — сказал Горвен за её спиной. — Своими силами тебе уже не добраться. Мы слишком далеко, за пределами влияний королей. Никто из них не успеет до нас дотянуться. Но мы будем рады помочь тебе.
Одно из чудовищ протянуло ей руку, и она, после некоторых сомнений, вложила в неё свою. Да, она могла попытаться воспротивиться, но что бы это дало? Кроны деревьев неподалёку выглядели совершенно незнакомыми, намекая, что они уж точно не в Филании. Она чудом добралась до людских поселений в первый раз, но сможет ли во второй? Что-то подсказывало ей, что нет. Да и что ей уже было терять? Смирившись с безвыходностью своего положения, она приняла правила игры своего врага.
Пространственный рывок перенёс их обоих в другой лес, и Ромария отметила про себя, что здесь гораздо теплее. Она стояла на коленях, пытаясь отдышаться, краем глаза наблюдая за монстром рядом с собой. Посмотрев на неё, он заметил слежку, но ничего не предпринял, только выпрямился и указал рукой куда-то в сторону, после чего вокруг него начали набирать силу искры, забрав следом за собой в очередной пространственный разлом. Женщина потратила ещё несколько минут, чтобы восстановить силы, после чего всё же поднялась и посмотрела туда, куда указывал монстр. Горвен сдержал обещание. В просвете между деревьями виднелись возвышающиеся вдалеке крепостные стены Киенфаля.

— Это бессмысленно… Ты впустую тратишь время… Избавься от него… Ты итак слишком долго с ним возишься… Это всё равно не окупит твоих трудов… Ты пытаешься давить на одно и то же снова и снова, но это не помогает…
Балазар уже почти не спал, лишь слушал этот странный монолог. Какая-то женщина за его спиной что-то настойчиво говорила своему молчаливому собеседнику, но реакции по-прежнему не было. Голова гудела и плыла, и звуки голоса доносились как-то расплывчато.
— У тебя есть и иные варианты… Зачем?.. Почему он?.. Зачем ты так упорно цепляешься за него?..
В комнате раздались шаги. Балазар напрягся всем телом, ожидая возможной атаки, а потому на прикосновение к своему плечу ответил молниеносно и резко. Он перехватил тонкое запястье незнакомки и вывернул его, заставив вскрикнуть. Мигрень резкой болью пронзила его голову, но он отпрянул от девушки не из-за этого, а потому что узнал её голос. В глазах всё ещё было мутно, голова раскалывалась от боли, и вдобавок ко всему от своей жертвы Балазар получил оплеуху.
— Ты с ума сошёл? Совсем уже одичал со своими попойками! — возмутилась девушка и отошла от него к тумбочке, наливая что-то из кувшина, а затем подошла и протянула в его сторону кружку. — Пей, полегчает.
— Дэйни? — приняв стакан, он продолжал неуверенно преследовать её взглядом.
— Что? — она раздражённо повернулась к нему, скрестив руки на груди. От одного её вида его нутро дрогнуло — её округлое лицо, испещрённое веснушками, обрамлённое медными волнистыми волосами. Он так редко видел в её чистых голубых глазах гнев, как её лоб морщится от злости, а пухлые губы сжимаются в тонкую полоску. Или часто? Он уже не мог ничего сказать наверняка.
— Как я здесь оказался? — бросив взгляд вокруг, удивлённо спросил он. Он знал это место — её дом, куда он раньше приходил в гости. Тот самый, который он видел в самом первом своём кошмаре ещё до начала этого проклятого похода.
— Не помнишь? — презрительно фыркнула она, немного повысив голос, от чего он болезненно поморщился. — Тебя в бессознательном состоянии притащили твои дружки.
— Какие… дружки? — с трудом выдавил он, пытаясь унять боль.
— Мне почём знать? Очередные проходимцы, с которыми ты квасил.
Балазар смутился, но не решился возразить, лишь отпил из кружки, после чего с крайним непониманием посмотрел на напиток.
— Молоко с сажей? — уточнил он.
— Как обычно, — невозмутимо повела бровью Дейни.
Действительно, как обычно. Как он мог забыть этот вкус, эту структуру, обволакивающую язык плёнкой?
— Спасибо, — кивнул он и продолжил пить, понимая, что от этого действительно полегчает. Бросив на него ещё один презрительный взгляд, Дейни решительным шагом удалилась.
— Безнадёжно, — вновь раздался недовольный женский голос словно из соседней комнаты. — Зачем ты возишься с ним?
— Тише, мама, он уже проснулся и всё слышит, — полушёпотом ответила Дейни, хотя обоих, похоже, не сильно заботило то, что Балазар слушает. От этого он презрительно фыркнул, припоминая сварливую старуху, что была недовольна его браком с её дочерью с самого начала, стоило только ему переступить порог их дома. Благо Дейни, судя по звуку шагов, спустилась вниз, и ворчание тёщи прекратилось. Балазар откинулся на кровать и некоторое время наблюдал за мерцанием солнечных лучей на потолке.
Неужели он действительно пил этой ночью? Он совершенно ничего не помнил из того, что могло случиться после его визита к матери. Всё было как в тумане. Он встретил старого друга, когда брёл по улицам в никуда? Точно, его узнал проходивший мимо Робби, соседский мальчишка, превратившийся в рослого жилистого мужчину. Он всегда умел раздобыть деньги и самую крепкую выпивку, словно волшебник. Хотя весь его секрет заключался в том, что он просто подворовывал. Удивительно получалось. Друзья детства пошли разными и совершенно противоположными дорогами: Балазар — в воины короля, Робби — в мелкое ворьё. Можно было понять, почему мама так негативно относилась к их общению, словно знала всё наперёд, называя харизматичного находчивого мальчишку из бедной семьи отребьем.
— Будь осторожнее, парень, — внезапно перед глазами возникли размытые силуэты двух воинов. Они звучали глухо и мутно, он не мог разглядеть их лица. Судя по цветам и форме доспехов, можно было сказать, что оба были паладинами, а в их словах звучала странная отеческая тревога, столь не сочетающаяся с явной презрительной насмешкой. — В его отряд обычно берут только отребье.
Встряхнув головой, Балазар изгнал из неё это видение, но вопросы у него всё же остались. Что это было? Он не помнил ни эти голоса, ни этих людей, хотя что-то в этой ситуации казалось ему смутно знакомым.
Во входную дверь раздался стук, снова отвлекая его от размышлений. Дейни открыла и разговаривала с кем-то, но в этот раз, почему-то, гораздо тише, чем ранее с матерью. Похоже, собеседники не хотели, чтобы их услышали. Подозрительно. Балазар поднялся с кровати и подошёл к лестнице, застав окончание разговора.
— Так что давай не сегодня, Гонран, — прошептала Дейни с какой-то странной мягкостью в голосе.
Гонран? Одно упоминание этого имени заставило Балазара вздрогнуть от злости. Сын кузнеца, перенявший со временем ремесло отца. Для многих местных девушек — писаный красавец, олицетворение мужественности, несмотря на то, что ни разу её не проявлял. Тот, кто давным давно положил глаз на Дейни и пытался добиться её, но своё сердце она подарила Балазару. Почему тогда они разговаривали сейчас?
Злость была не самым лучшим помощником для решения подобных вопросов. В попытке унять эмоции, Балазар решил вернуться обратно в комнату. Голова начала немного проясняться, и он решил осмотреться вокруг, заметив, что многое изменилось с его последнего визита в этот дом. У двери появился почти новый комод, обновилась и прикроватная тумбочка на более дорогую и с удобным выдвижным ящичком. Открыв его, Балазар достал оттуда молитвенник Свету, покрытый толстым слоем пыли, больше ничего не лежало. Судя по всему, обновкой Дейни практически не пользовалось, что выглядело слишком странным. Обычно, когда Балазар уходил в поход, она, будучи искренне верующей, молилась о его возвращении с этой потрёпанной книжечкой. Но в этот раз она её давно не доставала.
Положив всё обратно, он ещё несколько мгновений постоял, глядя в никуда, пытаясь смириться с ощущением крайнего неприятия ситуации, а затем, опираясь о стены, решил спуститься вниз. Там, на кухне, в свете горящей печи его возлюбленная старательно замешивала тесто для хлеба. Он осторожно подошёл ближе, но скрипящие половицы выдали его присутствие.
— Тебе лучше ещё полежать, — Дейни бросила на него мимолётный взгляд, не отрываясь от своей работы.
— Мне уже лучше, — улыбнулся он и приобнял её сзади, но она неприязненно дёрнулась.
— От тебя так разит, что мне самой придётся опохмеляться, — резко отметила она. — Не мешай, я готовлю ужин.
— Извини, — прошептал он и отступил, сев на стул неподалёку, лишь молча наблюдая за ней. Она чувствовала его взгляд, и от этого её движения становились резче от напряжения, но он и не собирался прекращать. В конце концов, не выдержав этой давящей тишины и его молчаливого внимания, она повернулась к нему, отложив свои дела.
— Ну, что? — устало спросила она.
— Я думал, ты будешь рада меня видеть, — констатировал он, на что она лишь мрачно вздохнула.
— Я тоже, — прошептала она со странной тоской. — Тебя не было так долго… Но разлука с твоими собутыльниками, видимо, была невыносимее.
— Прости, я…
— … Просто давно с ними не виделся, — улыбнулась она, а гнев в её словах всё нарастал. — Или очень устал с дороги и хотел расслабиться. Или тебе нужно было забыться после трудного задания. Я знаю уже все эти отговорки, Балазар! И я устала от них.
Его рука неуверенно потянулась к медальону, пытаясь вернуть ему самообладание и отогнать нарастающую панику, но на полпути остановилась.
— Ты сменила украшение? — повёл он бровью, оценив зелёные бусы на её груди. Эта фраза её явно взволновала, она тревожно коснулась ожерелья, но затем как-то обречённо опустила руки.
— Хотела чего-то нового, — произнесла она неуверенно и осторожно.
— Да, нового в доме стало много, — кивнул он, сверля её взглядом, уже не сопротивляясь нарастающей в груди ярости. — Неужели на всё это хватает моего скромного жалования? Или базарные бабки и трактирные пьянчуги не врут, и тебе действительно кто-то помогает?
Она бросила несколько тревожных взглядов по сторонам, словно подыскивая пути отступления, затем снова обречённо посмотрела на Балазара, и внезапно переменилась в лице и взорвалась возмущением.
— Да, помогает, Балазар! Потому что я живу как вдова при живом муже! Тебя месяцами нет дома, и я вынуждена кормить семью на те жалкие гроши, что приносит посыльный! С твоим ничтожным жалованием мы бы давно умерли с голода! Две недели назад младший заболел. Если бы не Гонран, мне пришлось бы похоронить нашего сына!
— Прости, я не знал… — опешив, только и смог выдавить Балазар.
— Ты ничего не знаешь! Лишь бесконечно извиняешься! Но каждый раз пропиваешь выплаченное тебе на руки жалование до последнего медяка! — она ударила руками по столу, отвернувшись от него, и на этом её запал явно кончился. Несколько мгновений они оба молчали, она тяжело дышала, и её тело сотрясалось от рыданий. Он должен был сделать хоть что-то. Взяв себя в руки, он поднялся со своего места и подошёл к ней ближе. Он хотел приобнять её, но она внезапно отпрянула от него как от огня.
— Нет, не надо! — твёрдо велела она, утирая слёзы, а затем вздохнула и продолжила. — Гонран поддерживает меня всё это время. И… он любит меня, Балазар, действительно любит. Я вижу, что он может дать мне то, чего ты не можешь. Я не хочу больше разрываться между вами. Я хочу жить, как живут все нормальные семьи. Жить, а не выживать.
Его нутро похолодело, а дрожащая рука снова потянулась к медальону. Наблюдая за его движениями, Дейни вдруг остановила его, решившись прикоснуться.
— Пожалуйста, не надо, — тихо попросила она. — Прошу, Балазар, оставь меня. Уходи. И не возвращайся.
Всё внутри оборвалось. Он не знал, как реагировать на это. Согласиться или воспротивиться, выпустить наружу всю боль и злость, что терзали его изнутри, или поддаться отчаянию от мысли, что у него больше ничего не осталось, свести счёты с жизнью, столь переполненной безумием в последнее время?
— Хорошо, — кивнул он и снял с груди медальон, собираясь вручить ей, словно свой прощальный подарок, напоследок он открыл его, в последний раз, чтобы навсегда расстаться.
Внутри был её миниатюрный портрет, довольно искусно сделанный для кустарного мастера, с вставленной в него овальной линзой, защищающей изображение от любой погоды и немного увеличивающей его. Обычный ярмарочный мастер подошёл к своей работе тонко и с душой, внимательно вырисовав каждую деталь внешности Дейни, передав её простую, но тёплую красоту.
От одного взгляда на неё Балазар ощутил, как потеплело на душе, а на губах появилась слабая улыбка. Перед глазами снова возник тот солнечный день, яркая ярмарка, заглянувшая в их город. Они веселились вдвоём между сотен горожан, но совершенно никого не замечали. Во всём мире не было никого, кроме них и того счастья, что они испытывали в тот миг. Он хотел сохранить его крупицу, прежде чем вновь отправится на очередное задание, а потому обратился к художнику, рисовавшему парные медальоны. Дейни пыталась отговорить его, но он потратил все свои оставшиеся деньги на эти вещицы, для него — медальон с её портретом, для неё — с его. Тогда он поклялся ей, что всегда будет рядом, что будет любить её до скончания своей жизни, и она ответила тем же. Эти безделушки стали символом, олицетворением их взаимной клятвы, которую он сейчас должен был нарушить.
Он не хотел этого, безумно не хотел, потому ощущение неправильности происходящего лишь нарастало. Он не должен был этого делать. Не должен был ничего говорить, испытывать какие-то эмоции. Он знал, чем это кончится, каждый из вариантов его действий.
— Сколько раз я уже это слышал? — прошептал он сам себе с сомнением. — Сколько раз…

Для того, чтобы заслушать рассказ Ромарии, Мелдар созвал целую толпу, на вид около трёх десятков человек, важных по его мнению персон, которых не удосужился представить своей гостье — на это попросту не было времени. Кого-то из них она знала, кого-то же видела впервые. Но ей было не до разглядываний их лиц, угадывания регалий. Она ощущала себя жутко уставшей, чудовищно измотанной случившимся. Она рассказывала своему королю всё в мельчайших подробностях, от начала и до конца, а затем снова, снова и снова. Сначала он внимательно выслушал её наедине, изредка уточняя детали, а затем собрал этих людей, смотрящих на неё с недоверием и презрением. Действительно, в её слова сложно было поверить. Особенно тем, кто помнил, что именно она пришла во дворец вместе с Мелдаром после их первой встречи. Что она с ним заодно. На большую часть слушателей её рассказ действительно не произвёл впечатления, видимо, они считали, что она всё это придумала. Правда её сейчас меньше всего интересовало их мнение.
— Вы вылечите меня? — с мольбой прошептала она стоящему рядом королю. Он лишь бросил на неё напряжённый тревожный взгляд, а затем повернулся к своим гостям.
— Сантал Эмакраст, что Вы скажете на это? — с тонкой нотой провокации спросил он у высшего представителя паладинов Киенфаля.
— Если честно, то это звучит весьма сомнительно, — смутился тот, на что король повёл бровью.
— Вы доверяете сомнениям или силе Света? Я думал, что для начала Вы хотя бы попытаетесь осмотреть эту женщину на предмет демонической порчи.
Этвальд, стоящий в стороне в тени, поморщился. Ещё одно показательное выступление. И снова с помощью той же простушки, что наивно помогла принцу достичь своего, даже не осознавая до конца, что же именно она делает. Эмакраст был близок к аристократии, той её части, что в данный момент активно подыскивала варианты свержения короля. Если верховный паладин признает, что эта женщина заражена демонической порчей, он подтвердит слова Мелдара о внутренней опасности, против которой необходимо сплотиться, забыв разногласия. Тем более, что выступает их новый враг, судя по словам этой женщины, против зажиточных людей, то есть всей аристократии в целом. В этом случае отказ от объединения будет выглядеть слишком уж подозрительно и только даст повод королю устранить неугодных, просто причислив их к этой секте.
И, к сожалению, за годы сытого и безбедного существования на своём посту, Эмакраст совсем растерял хватку, что позволила ему когда-то занять свой пост. Хорошо, что сила Света по мнению рядовых крестьян могла концентрироваться лишь в руках праведников, ведь знай они, сколько невинной крови пролилось в своё время в борьбе за этот сан, сколько грязных денег разошлись по разным рукам, и сколько невинных жизней оборвались ради чужого продвижения, они бы утратили веру навсегда. Да, Эмкраст знал правила игры, но точно ли мог обыграть своего нового противника? Если даже Этвальду этого не удалось.
С некоторым неудобством верховный паладин подошёл ближе к истерзанной выпавшими на её долю испытаниями женщине, грязной, со всклоченными волосами, со следами крови на теле и, как ни странно, губах. От этого зрелища на мгновение он брезгливо скривился, но всё же пересилил себя и присел перед ней, показывая ей свои ладони.
— Не бойся, сестра моя, — произнёс он, явно формально, чтобы соблюсти какую-то условность, предусмотрительно закрыв при этом глаза, чтобы происходящее не вызывало у него слишком явного отторжения. Уж чего, а общего у него с этой женщиной не было вовсе, чтобы давать ей подобный эпитет. — Свет примет всех нас, очистит всех нас, если крепка наша вера.
Свечение возникло в его ладонях, заставив всех наблюдателей поморщиться, первая вспышка была сильной, но постепенно начала угасать.
— И что же? — язвительно спросил Мелдар, когда спустя полминуты они наблюдали лишь затухающий свет в ладонях паладина. Тот понимал, что сейчас от его слов, от его вердикта будет зависеть не только его судьба, но и всех его друзей и знакомых, с которыми они преследовали общую цель. Признать правоту короля означало подтвердить его ранние слова, прозванные в их узком круге “больными фантазиями безумца”. Но ведь правда была здесь, перед ним. Он видел сгусток тьмы, растущий в женщине перед ним, словно паразит, заполняющий её как оболочку. Насколько это нечто опаснее короля? Какая из зол меньшая, чтобы её выбрать? Он пришёл сюда, чтобы наблюдать в тени очередной акт доказывания бессмысленного бреда, но сейчас сам стал его элементом. И поверил в него.
— Я чувствую в ней тьму, — произнёс Эмакраст, немного помедлив, и открыл глаза. — И ощущаю страстную тягу к Свету. Столько прожитых лет. У этой женщины большой груз на плечах, позволяющий болезням расти в ней. Но его можно сбросить с помощью покаяния и исповеди. Я не вижу демонической порчи. Её помыслы абсолютно чисты.
— Неужели способности паладинов ограничиваются лишь оценкой чистоты помыслов? — подошёл чуть ближе Мелдар, наблюдая сбоку за происходящим. Его тон был настолько пропитан ядом, что Ромария не удержалась и бросила на него испуганный взгляд. Похоже, он пагубно воздействовал на неё, и сейчас была идеальная возможность, чтобы это обличить.
— Тише, не бойся сестра, — произнёс паладин проникновенным голосом, немного приблизившись, чтобы опустить руки ей на плечи. — Только скажи — и мы защитим тебя от любой опасности. Не важно, от кого она исходит.
Но женщина не поверила и в страхе отпрянула назад.
— Значит, никакой порчи? — наигранно удивился Мелдар. — Странно. А Ваши согильдийцы, когда проводили осмотр до Вас, уверенно твердили, что это уж точно не хворь, а самая настоящая демоническая порча.
— Из тех, что служат при Вашем дворе, Ваше Высочество? — скривился Эмакраст. — Не хотелось бы никого оскорбить, простите меня за эти слова, но Вы по неопытности выбрали себе в свиту не самых лучших паладинов.
— Их выделили мне Вы, когда я в первый раз отправлялся на очищение лесов Филании от пособников демона, — хищно улыбнулся в ответ Мелдар. — Вынужден с Вами согласиться, ведь мои придворные паладины сами расписались в собственном бессилии в попытках снять это проклятие. Все их надежды были на Вас. Но Вы видите лишь обычную хворь. Тогда вылечите её прямо здесь и сейчас. Для верховного паладина это не составит труда.
Ромария смотрела на происходящее с непониманием. Это всё было похоже на игру, словно Мелдар в шутку спорил со своим оппонентом, подкалывая его. Но ведь они оба забавлялись с её жизнью. Как будто торговались на рынке за её право существовать.
— Это не делается так быстро, Ваше Высочество! — возмутился Эмакраст. — Нужно несколько процедур и полный покой! Всё же она стара, у неё не так много сил, как у молодых воинов.
— У неё много сил. А Вы считаетесь сильнейшим паладином. Если Вы не сделаете это сейчас, я прикажу сделать с ней то же, что впоследствии ожидает всех сектантов — казнить на месте.
— Что? — почти одновременно сорвался вопрос с губ Анвельса и Ромарии и пронёсся шёпотом по залу. Десятки удивлённых взглядов обратились к королю.
— Я не шучу, — подтвердил твёрдость своих намерений Мелдар. — Она слишком опасна. Если это неизлечимо, у нас нет иного выхода, кроме как уничтожить каждого отступника.
— Но я же не отступница… — прошептала Ромария, с мольбой глядя на своего покровителя. — Я же сделала это… по Вашей воле.
Он бросил на неё ледяной взгляд, и на мгновение женщине показалось, что она увидела на его лице презрение к ней.
— Я не просил тебя становиться монстром, — жёстко отрезал он. — Лишь выяснить, где находится их логово. Но ты не справилась. Ты не только подарила им свою жизнь, но и твои сведения не стоят практически ничего.
Слёзы сорвались из её глаз. Ведь она всё принесла в жертву! Ради ничего? В этот момент она ощутила раскаяние перед Горвеном, вспоминая его слова. Он был прав, но она не слушала. Всем этим людям было наплевать на неё, даже если её зарежут прямо на этом дорогом ковре, словно свинью. На потеху им всем. Её жизнь не имела для них никакого значения.
— Сантал Эмакраст? — Мелдар вернул своё внимание паладину, словно указывая, что вовсе не забыл о собственном ранее отданном приказе. Мужчине стало не по себе от этого. От него зависело слишком многое. Он мог отстраниться и ничего не предпринимать, уйти в сопротивление, чтобы на словах заставить короля вспылить и отдать этот чудовищный приказ — прилюдно казнить эту внешне ни в чём не повинную женщину. Это будет лишь на пользу общему делу и укрепит Мелдара в статусе кровавого безумца. Но он был слишком спокоен, излишне уверен в себе. Удастся ли верховному паладину обвести его вокруг пальца, не прибегая к исцелению женщины, которое сразу же докажет его полную бесполезность?
Всегда можно сделать вид. Он повернулся к Ромарии и зажёг свет в своих ладонях, но направлял его не в тело женщины, а на создание ореола вокруг неё. Он давно научился создавать видимость, благо попадалось очень много внушаемых прихожан. Он чувствовал в этой женщине крепкую веру в Свет, если ему удастся убедить её, что её возможно исцелить, он переманит её на свою сторону. Слепящая дымка заставила зрителей зажмуриться, сам же он закрыл глаза, взывая к помощи высших сил.
Но Ромария уже не верила. Спасительное целебное тепло касалось её лишь на секунду и поглощалось ненасытной тьмой, зияющей в её груди, словно бездонная дыра. Слабые отголоски Света, собравшиеся вокруг неё коконом, неспособны были унять распространяющийся по телу липкий страх. Бесполезно. Свет не поможет ей. Лишь Горвен хотел спасти её, уберечь от судьбы, от столь нелепой и бессмысленной смерти.
— Помогите, прошу…— прошептала она в отчаянии. — Спасите меня.
— Не бойся, сестра, я не позволю этому безумцу тронуть тебя, — прошептал паладин, усиливая напор, от чего собравшиеся зрители закрывались руками и отворачивались, уже не в силах смотреть. За собственной силой он не успел ничего почувствовать. Она обращалась не к нему. Изо всех сил щурившийся Мелдар успел в последний момент разглядеть иное свечение в потоке света и поднял широкий огненный купол, скрывший его и часть гостей. Магическим взрывом паладина отбросило в стену, словно тряпичную куклу.
Ромария поднялась на ноги. Она ощущала, как её переполняет необычное ощущение. Сила струилась по её венам, отражаясь искрами свечения в них, вторящим её пульсу. По плечам и рукам сочилась кровь из-за прорвавшихся сквозь кожу ветвей, но она не чувствовала боли. Лишь злость. Злость на всех, кто собрался здесь, кто посмел приравнять её к скоту, выращенному на убой. Она готова была отомстить им всем и стереть их с лица земли. И ощущала себя вполне способной это сделать.
Растерявшийся на мгновение Этвальд с ужасом посмотрел на вторую половину гостей, которую первой атакой новорождённого монстра отделило от спасительного купола. Он вновь стал свидетелем очередной кровавой демонстрации Мелдара, и снова она стала для него неожиданной и непредсказуемой по своим масштабам. Скольких ещё людей он готов принести в жертву ради своей абсолютной власти? Ромария выбросила сгусток энергии в беззащитных людей, обречённых на мучительную смерть в агонии, которая уже завладела паладином, стенающим в конце зала.
Мелдар не двигался, не собирался вмешиваться. Вместо него это сделал другой человек, стоявший всё время аудиенции в стороне, в тени, мрачно слушавший и наблюдавший происходящее. С помощью потоков пламени юноша вырвался вперёд, прямо навстречу вражеской атаке, после чего одним взмахом поднял второй огненный купол. Сгусток магии вонзился в преграду, явно замедлившись, но настойчиво проедая её. Кажется, это было вполне в плане мага, потому что он уже завершал новый манёвр — развернувшись и крутанув свой посох, он создал огненную воронку, вытолкнувшую враждебную магию обратно в заклинательницу. Ромария взвизгнула и закрылась руками, но это не спасло её, сгусток энергий обжёг кожу, вызвав жуткий приступ боли, она закричала, но циркуляция силы в её теле лишь ускорилась, от чего ей стало значительно легче. Бросив на себя взгляд, она заметила, что обгоревшая кожа растягивается, выздоравливая на глазах, но явно меняя свою структуру, обращаясь в нечто, похожее на кору. Духи берегли её, придавали всё больше сил, и звали к себе. Она должна была выбраться отсюда, чтобы исполнить своё предназначение. Встать наряду с Горвеном, снова стать матерью, но уже для целого народа, который освободится от гнёта узурпаторов и вернётся к своим корням. Купол силы защитил её от колющего удара в грудь посохом огненного мага, но мерцание искр не предвещало пространственного разрыва, переносящего вдаль за одно мгновение. Она чувствовала, что ей необходима связь с единой энергией, с матерью-землёй. Потому прислужники Горвена и перенесли её в лес, а не к замку. И здесь она в ловушке, в которую сама же пришла по своей наивности.
Маг тем временем проводил уже третий пронзающий удар в её защиту, но каждый раз его оружие вязло в её защитном куполе, который истончался, наращивая толщину в месте удара. С ужасом Ромария обнаружила, что стала уязвима в нескольких местах, где плёнка силы практически истощилась. Её противник уже замахнулся своим оружием, чтобы пронзить несчастную женщину. В чём была её вина, в чём она провинилась перед королём и королевством? Ведь она всё это делала ради них. От этой мысли в груди Ромарии заклокотала ярость. Она хотела убить их, уничтожить всех, стереть в порошок, не оставить ни следа от их существования. Они не люди, лишь твари, для которых не осталось ничего святого, кроме власти и денег. Из её горла вырвался утробный рёв, она выбросила перёд руки, прежде чем маг успел завершить атаку, и сплошной поток силы вырвался из её тела.
Часть дворян успела сбежать из незащищённой области, столпилась у прикрывающего их Мелдара, но у большинства из них инстинкт самосохранения приглушился любопытством. Потому новая атака настигла задержавшихся перебежчиков, слишком уж нерешительных. Только один из двух паладинов, осматривавших раненого Эмакраста, успел заметить приближающийся смертоносный шквал, заполняющий собой всю вторую половину комнаты. Он едва успел поднять защитный барьер света, и враждебная сила с жадностью впилась в него. Такого мощного напора мужчина не ожидал, и не смог удержать широкое поле над своими товарищами, оно мгновенно сузилось, открывая их для атаки, тем самым предрешая судьбу ранее раненого Эмакраста. Второй паладин попытался защититься, расчитывая перетерпеть боль от обожжённой этим шквалом ноги и спины, но нарастающая агония свела его усилия на нет, и он быстро сдался. Стараясь не слушать вопли своих товарищей, последний священнослужитель изо всех сил старался сохранить защиту над собой, но враждебная магия слишком агрессивно впивалась в сотворённый светом барьер. Хотя, пожалуй, он просто не видел, как за его спиной эта сила медленно проедает камни.
А вот магу повезло больше. Он успел перегруппироваться, вонзив свой посох в пол, и теперь купол, растекаясь упругой сферой, циркулирующими, словно вихрь, потоками пламени, сдерживал натиск, как бы Ромария не усиливала в порыве злости свой напор. Она кричала, рывками направляя всё больше энергии вперёд, не замечая, как меняется прямо на глазах. Ветви прорывались через её кожу интенсивнее, форма лица менялась, а руки и ноги вытягивались, обретая всё больше сходства с древесной корой. Магия в её жилах сияла ярко, подобно свету, концентрируясь огненным шаром в груди, чьё сияние уже не могла скрыть грудная клетка. Сомневающиеся аристократы воочию видели “выдуманных” королём тварей, и даже Этвальд не смог сдержать ужаса от одного взгляда на это существо, в которое обратилась обычная старушка.
Это не может продолжаться вечно. У кого-то должен закончиться запас сил. Этот заносчивый маг не может вечно подпитывать пламя, сдерживающее её ярость. Рассвирипев от этой мысли, она сделала шаг чуть ближе, сфокусировав силу лишь на нём, сделав поток гораздо сильнее, чтобы мгновенно разделаться с мальчишкой и перейти к королю, главному виновнику всех их бед.
Но, похоже, маг ждал именно подобного момента. Поток враждебной магии прекратил распространяться по всей комнате, и у него появилось пространство для манёвра. Прежде чем Ромария сумела это осознать, он, с помощью напарвленного в пол огня, подлетел к потолку, взмыв над её смертоносной атакой, с кувырком перелетел через растерявшуюся женщину. Ошарашенная, она повернулась к нему, тем самым позволив ему вонзить ей в грудь острие посоха. Шпиль вошёл прямо в горящее свечением сердце, кровь в её жилах ускорила ход, желая исцелить полученную рану, как смола затягивает срубы деревьев, но лезвие на наконечнике посоха внезапно раскалилось. Прежде чем Ромария успела что-то предпринять, её грудь разорвало изнутри направленным импульсом из посоха мага, довольно слабым, лишь создавшим в теле противницы зияющую дыру. Сделав пару шагов вперёд, словно поразившись произошедшему, приподняв руки, чтобы коснуться несуществующего сердца, женщина наконец оступилась и упала замертво. Все присутствующие замерли, ещё некоторое время глядя на её труп, будто желая убедиться, что она умерла окончательно.
— Кажется, опасность миновала, — заключил Мелдар и опустил защитное поле. Несколько особо чувствительных дам вжались в стены, явно не особо веря его словам. Сам же король бросил пару взглядов вокруг, оценивая последствия. Интерьер комнаты точно придётся менять, хотя можно было бы оставить и так: богатый, выдержанный в багровых тонах зал переходил в чёрное, опалённое фиолетовым магическим пламенем пепелище. Стена напротив мелькала просветами через трещины в проеденной каменной кладке, дверной проём зиял чернотой — несколько стражей попытались прорваться внутрь и поплатились за свою поспешность. Единственным пятном оставался небольшой просвет, где сидел испуганно озирающийся паладин, так и не пришедший в себя. Кажется, он был в истерике, метал взгляды по сторонам, с ужасом смотрел на своих мёртвых собратьев и не до конца осознавал тот факт, что не присоединился к ним. Мелдар усмехнулся краем губ. Отчасти результат этой провокации даже превзошёл все его ожидания. Хотя, не стоило забывать, кому он обязан столь красочным представлением.
— Хорошая работа, Изиро, — кивнул он боевому магу. Тот метнул на него взгляд, наконец, оторвавшись от поверженной жертвы, и лишь сдержанно кивнул.

— Сколько раз я приходил сюда? — прошептал Балазар, сосредоточенно глядя в медальон, пока Дейни с сомнением смотрела на него, скрестив руки и стоя поодаль, словно опасаясь его. — Сколько раз мы вели этот разговор?
— Балазар, — осторожно попросила она, заламывая руки. — Пожалуйста, не начинай.
— Как часто я кричал на тебя? — он пристально сощурился, всё ещё не поднимая взгляда, но его глаза уже больше смещались с портрета девушки в сторону, глядя куда-то в пустоту. — Бил тебя? Особенно на глазах наших детей? Кажется, как-то раз я даже был близок к тому, чтобы спалить этот дом дотла.
Она всхлипнула и закрыла рот рукой, не в силах ему ответить. Рыдания исказили её лицо, слёзы хлынули из глаз, но его тон оставался столь же безразлично спокойным, как и ранее.
— Но ведь это не мои дети. Я так давно не виделся с ними, что почти не помню их лиц, но точно знаю, что не могу быть их отцом, — произнёс он эти слова как нечто само собой разумеющееся, и каждое его слово вызывало у Дейни всё больший шок. — А Робби? Мой лучший друг? Я помню его, многие моменты из нашей жизни, как будто мы действительно знали друг друга с самого детства. Но я никогда не был с ним знаком.
— О чём ты, Балазар? — со страхом прошептала она, ощущая, как нарастает накал его безумия.
— О тех причудах, что со мной происходят, — вздохнув, он вновь посмотрел в медальон. — И я уже даже не знаю, смогу ли найти ответ на вопрос: что же это всё такое на самом деле?
— Ты пугаешь меня, Балазар, — она попятилась назад и упёрлась спиной в стену. — Я не понимаю тебя. Пожалуйста, скажи, что тебе просто нехорошо.
Но он усмехнулся и отрицательно мотнул головой.
— Мне уже давно не просто нехорошо. Но я больше не могу обманывать себя, думая, что так смогу спастись. Сбежать от своей проблемы.
— Прошу, Балазар, посмотри на меня! — эмоции заставили её повысить голос. Дейни надеялась, что сумеет отвлечь его, вернуть к реальности, но он не поддался.
— Нет, — произнёс он, но всё же бросил на неё взгляд, как-то печально улыбнулся, а затем приподнял медальон и снова перевёл взгляд на изображение в нём, так, чтобы они находились на одном уровне, чтобы одновременно видеть их обоих. Коротко вздохнув, он добавил. — Когда я смотрю на тебя, то краем глаза вижу, как всё вокруг меняется, теряя привычные черты. Когда я отвожу взгляд, то замечаю, что твоё лицо искажается, а волосы меняют цвет.
Он захлопнул медальон и убрал его, полностью обратив внимание к окончательно скривившейся в непонимании от его слов Дейни.
— Я ведь так стремился к тому, чтобы занять почётное место, обрести имя и славу. Получить хоть что-то, чтобы ни от кого не зависеть. Чтобы вернуться домой и наконец-то обручиться с тобой. И начать нашу счастливую семейную жизнь…
— Но твои мечты не сбылись? — нахмурилась она.
— Нет. Ведь я так и не вернулся к тебе, — с тоской прошептал он. — Мы никогда не были женаты. Наши дети не рождались.
— Он срывается, — размыто раздался голос её матери сверху, но слишком громко и отчётливо для разделяющего их расстояния. По Дейни было видно, что она тоже прислушалась к этим словам, что она их слышит и внимает им. — Тебе не удержать его.
— Да, она права. Тебе больше не удержать меня, — кивнул он. — Я больше не верю в эту ложь.
Внезапно тени вокруг набрали силу. Словно отчасти впитав их, кожа девушки потемнела, от чего глаза стали выделяться отчётливее и в них стала ярче проявляться оранжевая кайма. Она стала похожа на того монстра, последнего, с которым боролся Балазар.
— Неужели? — на её губах растянулась ехидная усмешка, а в словах явно звучала издёвка. — Сколько раз ты уже это слышал? Сколько раз ты был здесь? Ты помнишь?
На мгновение он растерялся, но воспоминания сами неумолимо всплывали в его голове. Этот разговор всегда начинался одинаково. Он просыпался наверху, спускался вниз, где и выяснял со своей женой их дальнейшую судьбу. Но концовки были разными. Он мог сорваться на неё, мог закричать, мог ударить, мог убить и в ужасе сбежать, а мог в порыве крайнего отчаяния и ярости выпустить на волю дарованную ему королём силу. В ужасе он пытался понять, что же из этого на самом деле было правдой.
— Всё. И ничего, — ехидно отметила лживая Дейни.
— Кто ты? Зачем ты это делаешь? — прошипел Балазар в отчаянии, а на его глаза накатили слёзы боли.
— Потому что ты сам захотел этого, Балазар, — просто ответила обманщица, разведя руками. — Неужели ты не помнишь?
И снова, наперекор его воле, в голове стали всплывать воспоминания, погружая его в себе, словно навязчивый, болезненный сон.
Куклы, развешенные на деревьях, указывали путь. Узловатые ветви мёртвых кустарников ограждали гнездо от внешнего мира, глубокие напевы сектантов, взывающих к запретным силам, манили, притягивали к себе. Отряд затих в ожидании, когда их разведчики вернутся обратно. Наконец, тихим шагом к ним подкрался Анвер. В его адрес тут же раздалось раздражённое шипение.
— Почему так долго? Я уже начал плести погребальные венки!
— Отстань, Джорен, — напряжённо отмахнулся тот, фокусируя всё своё внимание на сверлящем его взглядом Балазаре. — Командир!
— Докладывай, — кивнул он с хорошо скрытым нетерпением.
— Гнездо действительно довольно крупное, — затараторил боец. — Сектантов около тридцати, кучкуются ближе к центру, как обычно. Там довольно большая группа и что-то вроде ритуального круга.
— Монстров снова не видно? — а здесь уже пришлось скрывать разочарование.
— Нет, ничего похожего, — помотал тот головой.
Большинство членов отряда, некоторые даже неприкрыто, вздохнули с облегчением, и лишь Балазар не был удовлетворён услышанным. Они разорили уже не меньше десятка гнёзд. И каждый раз имели дело лишь с заигравшимися людьми. Это отнимало время, их поход растягивался на бесконечно долгое путешествие по этим проклятым лесам. Отловить, доставить обратно к деревне к представителям короны, которые конвоируют этих людей до темницы — так прошёл уже практически целый месяц, и боевые маги так и не добились нужного результата. Король недвусмысленно дал понять Балазару, что у этого похода должны быть непротиворечивые результаты. Необходимо найти доказательства, что в лесах завелись именно чудовища. Но отряд продвигался всё глубже, а на пути попадались лишь марионетки монстров.
— Нам нужно немного изменить тактику, — после недолгого размышления решил он. — Мы слишком долго ведём зачистку, размениваем силы на сектантов. Манкход, я думаю, что ты справишься со сдерживанием беглецов в одиночку.
— Думаешь мне хватит сил на огненное кольцо вокруг такого большого гнезда? — поразился тот в ответ.
— Мы начнём вместе, затем будем сужать его, пока ты не сможешь держать его в одиночку.
— Но что ты хочешь делать?
— Немного ускорить набег, — уклонился от ответа он, не особо желая делиться подробностями. Что-то подсказывало ему, что они будут возражать, что будут пытаться отговорить его, но им лучше не вмешиваться. Им просто страшно, но из-за этого страха они не могут вернуться домой.
— Главное — собрать их в одном месте. Не дать никому уйти. И не мешать мне. Сгоните их в центр круга, всё остальное сделаю я, — велел он.
Они выполнили его поручение. Когда огненное кольцо, отрезающее пути для бегства, сжалось, Балазар опустил руки, и Манкходу пришлось перехватить инициативу, продлевая путь своего заклинания и поддерживая его. Люди убегали от вооружённых бойцов, метались в ловушке, но те, что сидели в ритуальном круге, продолжали свои песнопения, словно в трансе, а их собратья опасались его переступить. Будто в этом рисунке на земле, выложенном камнями, заключалась какая-то сила. Подходя ближе, Балазар надеялся, что это так. Он хотел, чтобы их кукловоды видели и слышали, что здесь происходит. Паника была подавлена, и теперь обманутые ложными обещаниями люди смотрели с мольбой на окруживших их королевских солдат. Истово верующие же источали затаённую злобу, но пока лишь формировали вокруг молящихся плотное кольцо. В него случайно попал и Рикто, но пока не решился с боем пробиваться наружу, а сектанты его не замечали. Он, держа свой меч наготове, осторожно крался между камней и рисунков на земле, между мужчин и женщин, сидящих с закрытыми в трансе глазами, поющих свои молитвы на полузабытом древнем языке, и пытался понять, почему остальные не решаются войти сюда.
— Где же Ваши хвалёные духи, которые должны вас защищать? — с презрением бросил Балазар окружённым людям, подойдя ближе. — Неужели они не спасут вас от плена?
Верующие смотрели на него с презрением, кто-то даже улыбался. Его слова их совершенно не пугали. А вот соратники Балазара стали бросать на него недоумённые и непонимающие взгляды, опасаясь того, чего он хочет добиться.
— Кажется, вас не страшит неволя, — заключил командир, проходя вдоль пленников. — Но спасут ли вас ваши духи от смерти?
Люди зароптали, от чего один из истово верующих подался вперёд.
— Вам это с рук не сойдёт! — воскликнул он, брызжа слюной. — Вас покарают за убийство ни в чём не повинных людей!
— Очень на это надеюсь, — презрительно смерив его взглядом, Балазар сделал резкий выпад, и его меч рассёк живот мужчины диагональной полосой, выпуская наружу внутренности. Тот схватился за них с застывшим на лице удивлённым выражением, будто надеясь их собрать, несколько раз дёрнулся и упал замертво. Люди закричали и попытались рвануться прочь, и многим это удалось, ведь бойцы Балазара дрогнули от случившегося. Лишь песнопения в центре круга оставались неизменными, как и огненное кольцо, не выпустившее сектантов. Часть из них попыталась броситься на мага, но тот лишь усмехнулся, а затем направил в них огненный поток, намекая на их полную беспомощность против него.
— Держите их! — рявкнул он своим бойцам, возвращая их в чувство. А затем снова обратился к своим явно дрогнувшим жертвам. — Ну, где они?! Где ваши спасители, когда они так нужны?!
Его руки горели огнём, вселяя ещё больший ужас. Да, именно это ему было и нужно. Животный страх в их глазах, чтобы они переступили черту собственной одержимости. И привели ему настоящего врага. Жаль в тот момент он не видел себя со стороны. Он вселял сомнения не только в сердца сектантов, но и собственных спутников. И всё же они, пусть и несколько мешкаясь, исполняли его приказ, загоняя людей, словно стадо овец, в центр гнезда, где те кучковались, осознанно или неосознанно создавая живой щит к возносящим молитвы истово верующим. И, если поначалу адепты дрогнули, то затем внезапно набрались смелости и бросились в атаку, видимо понимая безвыходность своего положения. Сколь нелепо и безнадёжно. Все, кто бросался на боевого мага, мгновенно получали смертельный запал огня в лицо, пламя вгрызалось в тела смельчаков, отметая их назад, где они вопили от боли и катались по траве, пытаясь сбить с себя огонь. Но это отнюдь не служило для остальных уроком. Сектанты кидались на королевских воинов, всё больше превращая операцию по зачистке в хаотичную чехарду. Несколько человек даже прорвались через кольцо огня, после чего обожжённые, с пламенем на одежде, бежали дальше, в лес, надеясь оставить позади этот кошмар. Оставались лишь либо слишком напуганные, либо слишком уверенные в своей вере, но бойцам Балазара всё же удалось оттеснить их назад.
Однако не все враги смело кинулись в бой только с кулаками, Манерс получил исподтишка удар кинжалом, благо, что в плечо. Подоспевшие Винтерс и Джорен оттеснили врагов, и ему пришлось немного отступить, в ладонях замерцал целебный свет, залечивая рану. Хорошо, что лезвие не было отравлено, иначе пришлось бы возиться с этим дольше. Остановив кровь, паладин поспешил обратно на помощь товарищам.
В общей суматохе происходящего Зебиус чувствовал себя увереннее остальных, искренне веря, что его командир точно знает, что делает. Крепкий и высокий боец оттеснял сектантов группами, пусть для этого и приходилось прикладывать гораздо больше силы. И, пожалуй, его единственного восхищало то, как Балазар исполнял пируэты, и огонь, яркими вспышками разрезающий тьму, метался между носящимися по кругу людьми, практически их не задевая. Только тех, кто решился поднять руку на воинов короля. Только предателей и сектантов. Так и должно работать правосудие.
Пожалуй, он слишком засмотрелся, и бросающиеся со стороны люди с оружием начали давить его в оборону. Но они слишком плохо его знали. Несколькими резкими взмахами он заставил мужчину с топором отступить, а зашедший сбоку с гортанным криком толстяк, вооружённый мясницким ножом, получил удар коленом в живот, пока Зебиус блокировал его атаку, затем пришлось быстро повернуться, размахивая мечом, чтобы два сектанта с кинжалами отступили. Сбоку что-то мелькнуло, слишком близко и резко, не оставив ему времени на раздумья. Он резко размахнулся в обратную сторону и ударил, предполагая, что попадёт противнику в лицо. Но его кулак обрушился в затылок замешкавшемуся мужчине, от чего ноги того подкосились, и он упал на землю. Ошарашенная молодая женщина рядом с ним, тянувшая его вперёд за руку, бросила взгляд, полный ужаса, на Зебиуса, а затем припала к жертве, пытаясь привести его в чувство. Кулак ныл, боец явно не рассчитал силу, но проверять самочувствие неудавшегося беглеца было некогда, ведь прошлые противники никуда не делись.
Они не придут. Эта мысль не давала покоя Балазару. Весь его труд и труд его людей снова пропадёт зря. Порождения демона не придут, пока он лишь делает вид, что опасен для их паствы. Им нужна кровь, ещё больше крови, не только тех, кто сам накликал свою судьбу, но и невинных. Ведь они защитники угнетённых. Глубоко вздохнув, Балазар подавил сомнение и следующей атакой бросил направленный взрыв в людей перед собой. Энергия высвободилась наружу, отщепляя рваные куски от тел своих жертв, трое упали замертво, ещё около десятка припали к земле в агонии. Всё вокруг будто замерло, непонимание, осуждение, ненависть — всё это во взглядах собравшихся обратилось к Балазару. Но он не замечал. Тяжело дыша, он бросал взгляд по округе в поисках магического свечения. Ну где же они? Когда же они придут? Что ещё ему нужно сделать, чтобы они появились? Только эти мысли помогали ему не думать о том, сколь чудовищно поступил он сам.
— Ты позвал нас, — прошипел голос монстра над ухом Балазара, чуждый этому видению, словно тварь извне вмешивалась в его и без того тревожный сон. — И мы пришли.
Рикто с опаской озирался по сторонам, заметив, как символы на земле стали светиться. Вспышка инородной магии возникла где-то в лесу, вдалеке, а затем внезапно загорелся и ритуальный круг. Боец метнулся прочь, успев перешагнуть черту, пришлось грубо толкнуть в спину столпившихся людей, но их плотная стена всё равно не выпустила его. Обернувшись, он заметил, что из пространственного разлома возникло чудовище. Молящиеся сектанты пропали, но неистовые фанатики всё же нашлись, и вытолкали Рикто обратно в круг. Боец опешил, не зная, что предпринять против превосходящего его в разы врага, а тот лишь гортанно заревел и одним мощным взмахом руки отбросил его прочь. Отлетев в сторону, словно тряпичная кукла, он ударился головой о дерево и мгновенно потерял сознание.
Видя воочию предмет своего поклонения, истово верующие бросились на колени, а сомневающиеся — прочь. Балазар же, не в силах скрыть распирающей его радости, метнулся вперёд и влился в бой с монстром, не замечая ничего вокруг. Наконец-то! Как же долго он ждал этого момента!
— Ты так хотел, чтобы мы пришли, — прошипело повисшее на его мече чудовище. Столь резкий скачок из начала боя в конец дезориентировал Балазара и заставил в страхе оглядеться. Вокруг были лишь опалённые трупы поверженных им сектантов, сначала поднятые вновь на ноги демоническим порождением, а затем истерзанные и разорванные боевым магом. Больше никого, ни друзей, ни врагов, лишь он и последний монстр на этом поле боя.
— Где мои люди? — прошипел со злостью Балазар, выворачивая лезвие в неподатливой плоти чудовища, искренне надеясь, что тому от этого столь же больно, как и обычному человеку.
— Почему ты задаёшь этот вопрос? — усмехнулось оно с искренним непониманием. — Разве тебе не всё равно?
В голове снова возникали фрагменты боя. Но не того, каким он помнил его. Он был в самом центре действия, словно наблюдал за самим собой из чужих глаз.
— Разве ты не отбросил сомнения, наплевав на то, что они о тебе подумают?
Он смотрел на самого себя и ощущал смятение, неуверенность и страх. Боль от неправильности происходящего разрывали его нутро. Следом за командиром его бойцы должны были переступить грань того, что считали для себя неприемлемым — ради короны проливать кровь невиновных, запутавшихся людей. Стать не воинами, а карателями.
— Ты перенёс на них бремя ответственности, не думая, смогут ли они его вынести. Получится ли у них справиться с этим, несмотря на груз, что уже лежит на их душе. Ты чувствуешь это?
“Ты почувствуешь их боль, — услышал он столь навязчиво повторяющиеся слова из видений, а затем, словно воспоминание, которого у него никогда не было, этот же голос продолжил, размытый и усиленный эхом окружающего большого закрытого места. — Вы так наивно продолжаете верить в него. Искать в нём защиту и опору. Или уже нет? Ведь вы видели, во что его обращает сила. Во что он превращается. Вы всё ещё верите, что случившееся в тот день произошло во благо? И совершенно не желаете отомстить ему за то, что он так распорядился вашими судьбами?”
— Их злость. Их ненависть. Обращены на тебя. Твои мучения питают их, — улыбнулось чудовище, и внезапно Балазар ощутил, как удаляется, словно падает куда-то во тьму своего сознания, пока всё вокруг и вовсе не растворилось в ней. Боль и жжение во всём теле нарастали, он стонал, стиснув зубы, не в силах завопить. Он жаждал лишь проснуться от этого странного наваждения.
“Передайте ему. Вашу злость. Вашу боль. Ваше отчаяние. Пусть он захлебнётся в них”.
Горло сдавило, обращая стоны в хрип, в странное бульканье, словно он погружался в какую-то неведомую жидкость, смердящую гнилью и тленом.
— Слишком долго, — произнёс голос, притворявшийся матерью Дейни. — Связь становится обоюдной… Ты не сможешь маскировать её вечно…
После этого Балазар уловил нечто странное, прежде чем лишиться чувств. Во всей этой гуще ощущений промелькнула едва заметная нота удовлетворения.
Он не знал, сколько прошло времени, сколько мучительно долгих часов в этой вязкой темноте. Казалось, она проникает в него, пропитывает его насквозь, растворяя в себе, лишая осознания того, кем он был на самом деле, стирая остатки его прошлого без следа. Он силился вспомнить, кто он, откуда пришёл, но это давалось с трудом. Он пытался пошевелиться, но тело будто сковывали путы, не позволяя ему дотянуться до спасительного медальона, всегда внушающего ему надежду и уверенность. Что в этом медальоне? Там должен быть портрет. Но чей? Девушки, которую он любит. Как её звали, как она выглядит, что он помнит о ней? Отчаяние проникало всё глубже в его душу. Дейни, она растворялась в его памяти, и он всеми силами продолжал цепляться за неё понимая, что, если потеряет её, то у него больше не останется ничего.
А затем в вышине над ним внезапно забрезжил свет, и он охотно потянулся к нему. Разлепив глаза, он увидел мутные силуэты среди мерцающего тёплого свечения. Звуки постепенно начали проясняться и обрушились на него всем своим скопом — тихие рыдания и стоны боли, бряцание металла, хлюпанье, шорохи шагов, осторожные разговоры, слова из которых не хотели обрести смысл в голове Балазара.
— Командир, — позвало его самое большое пятно, нависающее над ним и постепенно обретающее черты юного паладина.
— Николс? — прошептал тот, ощущая во всём теле дикую слабость. — Что случилось? Где все остальные?
— Похоже, всё закончилось. Вы заставили чудовищ отступить, — неуверенно ответил тот.
— А остальные из отряда?
— Они здесь, с Вами.
Балазар повернул голову, всматриваясь в происходящее. Его бойцы, все до одного. Раненые находились под чутким наблюдением Манерса, остальные собирали трофейные останки демонических порождений, загоняли пленников в группы у деревьев. Всё было кончено. Или ещё нет? Странное чувство тревоги не покидало Балазара. Это был ещё не конец.

Размереный топот копыт по булыжной мостовой сопровождался вздохами ужаса проходящих мимо людей, деревянная телега грохотала, попадая колёсами в выбоины. За ней тянулся уже едва заметной тонкой полоской багровый, почти чёрный след крови, сочащейся из двух трупов, привязанных за руки к наспех сооружённой конструкции в виде рамки, выставляющей напоказ всё их уродство. Мужчина и женщина, раскрывшие рот в немом крике, измазанные грязью, в рваных лохмотьях, что ещё сильнее подчёркивало сухие ветви, торчащие из их тел, проросшие сквозь них. Хотя тела итак сохранились не в лучшем виде — одна из рук женщины грозила оторваться и сильнее раскачивала её в стороны, мужчина уже давно лишился второй половины своего тела, и теперь она спокойно лежала на дне повозки. Рядом с ними крутилась ещё более заросшая ветвями голова, в которой уже сложно было признать человека. Их тела были пронизаны почерневшими жилами, в которых угасло зловещее фиолетовое свечение. На повозке была прибита табличка для окружающих зевак: “Порождения демонического культа”. За строем лошадей смиренно семенили вперёд связанные селяне, оглядывающиеся со страхом по сторонам, пленённые пособники культа, которых удалось схватить. Некоторым особо активным пришлось заткнуть рот наспех сооружёнными кляпами, потому что они, несмотря на своё положение пленников, имели наглость вести агитацию в деревнях, через которые проходил их конвой.
Балазар возглавлял делегацию. Он двигался впереди, его походный коричневый камзол был изорван, местами виднелись подпалины, на теле — ещё не зажившие ссадины и глубокие порезы. Он держал путь вперёд, в темницу Вельзефрайн, но не видел дороги перед собой. На мгновение он обернулся, чтобы увидеть лица своих бойцов. Все они были подавлены пережитым, сломлены, мрачно смотрели в землю, словно не желая видеть свой жуткий груз. Лишь Карган сверлил странным ледяным взглядом его спину, словно ожидая чего-то. Балазар отвёл в сторону задумчивый взгляд, а потом снова вернулся к дороге.
— Убийцы! — донёсся первый возглас из толпы, за ним последовал недовольный ропот. Балазар вздрогнул, но продолжил свой путь. Именно так их встречали на всём протяжении их пути. Благо, что не бросались с вилами. Крики набирали силу, а командир отряда всё больше погружался в собственные мысли. Деревня за деревней, этот путь казался бесконечным, словно они блуждали кругами. Ещё немного, и толпа распалится, а затем в командира полетит первый камень. Краем глаза он заметил припавшего к земле селянина, а потому мгновенно выхватил меч из ножен. Одним рывком он отбил булыжник в сторону. Бросивший опешил, отступив на пару шагов назад, толпа в ужасе ахнула, а командир отряда спешился с коня, чем вырвал из анабиоза своих товарищей.
— Я никогда не убивал невиновных, — произнёс он с затаённой угрозой в голосе. — Ваши обвинения ничего не значат!
— Неужели? — произнёс старческий голос, а затем из толпы, опираясь на посох, вышел его обладатель, одетый в лохмотья с вшитыми в них ветвями — явный сектант, от чего Балазар мгновенно напрягся.
— Я узнал тебя, — с презрением сказал старик, остановившись в нескольких шагах от боевого мага.
— Вот как? — повёл тот бровью, сжав крепче рукоять своего меча.
— Ты и другие шелудивые псы семь лет назад разоряли наши деревни.
Огонь костров, горящие в ночи дома, крики и опьянённый гогот промелькнули в голове Балазара. Этот приятный адреналин, разливающийся по крови, вкушение запретных плодов — безнаказанного насилия, лёгких денег, строптивых девиц, безнадёжно отбивающихся от незнакомых рук, что лишь делало их слаще. Та грязь, что никогда не смоется с его имени. Он помнил, и, видя смятение на его лице, старик сделал ещё один шаг вперёд, отвратительно усмехнувшись.
— А теперь ты делаешь вид, что выступаешь со стороны правосудия, — прошипел он. — Но мы оба знаем, кто ты на самом деле.
— Я никого не убивал, — произнёс в ответ Балазар, но голос предательски дрогнул. Юный разбойник, только ступивший на этот путь. Эта жизнь казалась ему весёлой и опьяняюще свободной, как та бутыль пойла, что он распил со своими соратниками перед своим первым нападением, чтобы отбросить оставшиеся страхи. Да, он всё ещё немного боялся, пусть эйфория и захлёстывала его волной. Больше не будет бесконечных ограблений прохожих, чистки домов нерасторопных горожан, а настоящее дело.
— Точно? Помнишь её? — продолжал давить старик. — Мою дочь. Девушку, чьего жениха ты убил.
Он помнил. Ведомый алкоголем, Балазар в компании трёх своих соратников ворвался в первый попавшийся дом, оттолкнул в сторону немощного старика, попытавшегося встать у него на пути, и бросился следом за приглянувшейся ему девицей. Он загнал её в комнату и повалил на кровать, но внезапно со спины на него набросился разъярённый юноша. На что он надеялся, бросившись в драку с голыми руками? Пусть Балазар и растерялся, но его рука чисто инстинктивно выхватила кинжал. Напавший мужчина остолбенел, растерянно глядя на своего убийцу, а его кулаки продолжали всё так же крепко сжимать куртку разбойника. Всё ещё не до конца осознавая произошедшее, юноша вырвался из его хватки и отполз в сторону. Девушка издала истошный крик, бросилась к мужчине, словно пытаясь привести его в чувство, обнимала, звала, раскачиваясь из стороны в сторону, словно обезумевшая от горя. Окончательно растерявшись, Балазар практически наощупь вышел из комнаты, но в голове всё ещё стояли её отчаянные вопли.
— Помнишь, — удовлетворённо улыбнулся старик. — Помнишь, что потом твои дружки сделали с ней? Как ты им отплатил за это, продав их короне? Ты думал, что тем самым искупишь свою вину, спасёшь свою шкуру? Но ты совсем не чист. И тебе никогда от этого не отмыться.
Эта мысль часто мелькала у него в голове, она убивала его. Он стоял перед людьми, ощущая унижение, будто был совершенно обнажённым, и каждый из них смотрел на него с укором, словно знал, что у него за душой, всё его тёмное прошлое. Но что-то внутри Балазара противилось. Гордость? Неприятие их злобы?
— Кто ты такой, чтобы меня судить? — прошептал он мрачно, а затем замахнулся мечом, выпуская в старика огненную дугу. Тот опешил, замешкался, от чего получил сполна. Пламя врезалось в него, отбросив назад с несколькими людьми и сильно припечатав в стену стоящего позади дома. Кто-то хотел броситься на него с кулаками, но он размахнулся, посылая огненные сгустки во все стороны. Его атаки всегда находили цели, пусть толпа и пыталась броситься врассыпную Крики звучали словно музыка для его ушей, огонь жадно пожирал тела, расползаясь по домам. Оставшиеся рядом со стариком трое селян пытались помочь ему встать, не обращая внимания на его потемневшие вены, в которых странно пульсировало загадочное магическое свечение, но их, одного за другим, поразили сгустки пламени, лишив чувств, а, возможно, и жизни. Заметив приближающегося боевого мага, сектант попятился назад. В окружающих огнях идущий ему навстречу мужчина казался демоном, поднявшимся из тёмных миров. Но шансов сбежать не было.
— Я знаю своё прошлое, — уверенно сказал Балазар, приставив к его горлу меч. — Зачем ты пытаешься внушить мне лживые воспоминания?
Паника пропала, в глазах старика возникла оранжевая кайма, а на губах заиграла издевательская усмешка. Всё вокруг, казалось, замерло, ожидая развязки их диалога.
— Ты ошибаешься. Они вовсе не лживые. И внушаю их тебе не я. Я лишь направляю повествование, если оно становится слишком рваным. Сглаживаю углы. Наблюдаю со стороны за твоей непримиримой борьбой и пытаюсь предугадать, кто же из вас победит.
Совершенно не опасаясь приставленного оружия, старик поднялся на ноги, а его черты продолжали медленно деформироваться, окончательно возвращая ему облик чудовища. Но Балазар не реагировал, полностью погружённый в свои тревожные мысли. Убийца невиновных. Клеймо преступника и разбойника, продавшего всё святое и ценное за чеканные монеты. Оно никогда не принадлежало Балазару. Но с ним в свой отряд он принял Каргана.
От этих мыслей голова загудела мигренью, словно что-то пыталось помешать его попыткам всё вспомнить, разложить по нужным полочкам. Но он верил, что борьба приведёт его к нужному результату, что сопротивление отнюдь не бесполезно. И, словно в подтверждение своих слов, он ощутил, как силы возвращаются к нему вместе с воспоминаниями, пусть и очень медленно. А люди из его отряда один за другим поднимали головы и смотрели на него немигающим взглядом, будто в ожидании чего-то.
Он был в доме Дейни, ощущая её холодность, выслушивая её признание в любви к другому мужчине. В тот момент, когда его мирная жизнь вне военных операций разрушилась. По его вине. Из-за его пагубного пристрастия к выпивке. То, что помогало ему забыться, отбросить тяготы прошедшей службы, и в то же время медленно уничтожало его изнутри. Проблемы с алкоголем никогда не беспокоили Балазара, но он часто замечал их у Волбери.
Дальше, глубже. Болезнь матери. В своём бессилии её излечить ему признавался Николс. А её странные слова? Её неприятие его брака с простой девушкой, принуждение к обещанию на смертном одре — кто из его людей мог нести подобный груз на своей совести? Он никогда не вникал столь глубоко в их проблемы, но среди всех его людей больше всех подходил под описание Агманд. И, судя по тому, что у него была молодая жена, он давным давно нарушил просьбу умирающего родственника.
Чем дальше, тем вспоминать было сложнее. Сгоревшие дома, погибший отец, двое племянников и сестра. Но у Балазара никогда не было сестры. С трудом он заставил себя вспомнить лицо брата, из-за которого его и определили в военные, чтобы не претендовал на наследство. Он вспомнил, как ему ставили в пример Самиена, ведь тот всегда усердно перенимал дела семьи, в то время как юный Балазар развлекался с друзьями и ухлёстывал за девушками. Девушки… Была ли у его брата жена? Стараясь вспомнить, он ловил себя на мысли, что перед глазами всплывает один и тот же одноэтажный деревянный дом, залитый солнечным светом. Объятый языками пламени в ночи. Его обугленные останки. Жил ли он здесь? Нет, никогда. Если верить подсказкам из видений, здесь жил Винтерс. Здесь умерла его семья, пока он был на задании.
Дальше, ещё дальше, глубже в память. С каждой разрешённой загадкой он чувствовал, как силы приливают к нему, всё больше и больше, а потому всё увереннее продолжал свою борьбу. Но с какого момента всё началось? Когда он перестал видеть правду и окунулся в иллюзии?
Убийство Изиро, своего соратника, единственного, кто мог ему помочь, а так же пленивших его тюремщиков, бегство от преследования по лесам, словно дикий зверь, спасающийся от гончих — это были старые кошмары Рикто, покинувшего родное королевство Нокартир, которое признало его предателем и врагом. Балазар знал об этой тёмной странице в жизни своего подопечного, когда принимал его в отряд. Ярлык предателя прилип к мужчине на всю его жизнь, несмотря на то, что Рикто был верен приютившему его флагу. Ведь, как гласит народная пословица, предашь однажды — предашь и дважды.
Что было потом? Чудовище, бросившееся вслед заплутавшим членам его отряда? Его обещание, данное им, что он приведёт кого-то им на помощь. То самое, что всплывало неоднократно в видениях — обещание Бейлана вернуться к своим товарищам. Он опоздал, не успел вовремя, и считал, что их смерть лежит на его совести, потому что он выжил. Ещё немного назад. Плен и травмы, из-за которых он ощущал свою полную бесполезность для своих людей. Обуза, помеха — то, с чем всегда так упорно пытался бороться Офьен. А до него — убийство Манерса, жуткое ощущение, что он добил своего раненого товарища, которого, возможно, ещё можно было спасти. Что в дальнейших видениях с точностью до малейшей детали описывал Джорен. Раньше, ещё раньше — девушка, с которой они были близки. Его временное лёгкое увлечение, ставшее для неё слишком серьёзным, заставившее её сделать роковой прыжок из окна. Голос Манерса не зря звучал в этом видении. Паладин, не обделённый женским вниманием, всегда воспринимавший его слишком легкомысленно, вполне мог нести втайне ото всех этот груз. Оставалась лишь странная ссора его соратников, разделившая отряд на части. Страх Зебиуса, перенесённый из прошлого отряда, когда они, брошенные в лесах Ангара, решили пойти разными путями, от чего в живых из 16 человек осталось лишь четверо.
Все его люди, все. Он пытался вырваться из оков тьмы, но что-то продолжало неумолимо тянуть его в глубины этого кошмара, повторяя эту череду событий снова и снова, мерцающую мгновениями перед его глазами. Остался кто-то ещё. Манкход, присоединившийся к ним для этой операции, второй огненный маг их отряда. Чего он мог бояться? Мелькающие воспоминания концентрировали в себе больше всего одно — яростно полыхающее пламя и нарастающее безумие от близости тьмы, готовой поглотить его в любую секунду. Его напарник настолько боялся не совладать с вверенным ему королём даром? Видимо, да. Но Балазар мог. Он отбросил сомнения, внушая себе, что контролирует свою собственную силу, что прекрасно осознаёт, что он не безумец, и что хочет проснуться от всего этого кошмара. И тьма отступила, ей на смену в его ноздри ворвался жуткий смрад тлена и сырой древесины, тихое журчание со стороны затухало от мощной, вибрирующей пульсации, похожей на биение сердца. Впервые за всё это время, Балазар ощутил, что наконец-то проснулся, что может открыть глаза по-настоящему. И он сделал это.
Темнота прорезалась редкими вспышками фиолетового свечения, пульсирующими в стенах. Вокруг была земля, земляной грот, пронизанный корнями. Балазар хотел шевельнуться, но ощутил, что его стягивают плотные жгуты по рукам и ногам. Сил было слишком мало, но он всё же смог заставить себя повернуть голову, чтобы разглядеть плотные сильные корни, стягивающие его, светящиеся пульсирующими в них жилами. От отчаяния захотелось вопить, стенать, но он сдержался и стал думать, что же ему делать дальше. А затем от мыслей его отвлекло движение впереди. В полной темноте был виден лишь силуэт, контуры тела, подчёркнутые магическим свечением, и лишь глаза очерчены оранжевой каймой. Последний монстр, самый могучий, явился, чтобы завершить начатое. Но почему он медлил?
— Ну? — спросил Балазар, едва совладав со своим горлом, от чего слова сопровождались жутким хрипом. — Что тебе нужно?
— Твоя воля действительно слишком сильна, — ответило чудовище с явным удовлетворением в голосе.
— Тебе не сломить меня. Хватит этих иллюзий, — твёрдо прошептал Балазар. — За что? Почему именно я?
— Потому что в своём равнодушии ты определил вашу общую судьбу, твою и твоих спутников. Ради собственных амбиций, ты распорядился их жизнями. И они хотят отплатить тебе за это.
— Где они? — внезапный прилив сил от злости позволил Балазару повысить голос и рвануться вперёд под треск своих оков.
— Они все здесь, — усмехнулась тварь, разведя руки в стороны. — Рядом с тобой.
Сделав резкий взмах, чудовище призвало из земли пламя, чёрное, с голубыми языками, чуть сильнее осветившее округу. Да, грот был небольшим и находился явно под корнями какого-то магического дерева, пульсирующими сокрытой в нём энергией. В их переплетении были закованы люди, все члены его отряда, истощённые, измученные и будто спящие.
— Что ты с ними сделал? — с ужасом прошептал Балазар.
— Погрузил в петлю кошмаров, из которой у них уже не было выхода. Внушил им абсолютную беспомощность и предложил подчиниться мне, — беззаботно ответило чудовище, прогуливаясь вокруг, не слушая тревожных отрицаний пленённого командира. — А затем дал возможность перенести всю их боль на тебя. Жаль, что их старания в любом случае были обречены на провал. Ведь твоя воля была сильнее, а до сокровенных страхов они так и не смогли докопаться.
— Зачем?! — проревел пленник, словно забыв о своей усталости, словно боль и ненависть лишь придавали ему сил, распаляя неудержимый жар в груди. — Почему?! За что?!
Тварь остановилась и наклонила голову, будто всматриваясь в него.
— Потому что тот, кто подарил тебя мне, очень страстно желал твоей смерти. Но было бы истинным безрассудством так бездарно растрачивать такой подарок судьбы. Такая сильная воля, рвение к истине. Неужели я мог позволить тебе просто умереть, даже не попытавшись дать тебе шанс стать чем-то большим?
Балазар онемел, внезапно растеряв все свои силы. Подарок? Его жизнью и жизнями его людей распорядились, словно вещью? Но кто посмел, кто мог настолько сильно ненавидеть его? Из всех прочих в голову приходил лишь один человек. Ролнар, зашедший в своей приземлённой, мелочной мести, слишком далеко.

Изиро не знал, что именно заставило его прийти сюда — в наспех сооружённое больничное крыло в стенах замка, где паладины ухаживали за ранеными в боях с демоническим культом боевыми магами. Может то, что здесь все его тревоги отступали, навязчивое напряжение, ощущение наблюдающих за ним отовсюду глаз, пропадало? Нет, он перестал ощущать облегчение уже давно, около месяца назад, и прекрасно понимал, почему. Здесь ему не становилось лучше. Перед светом он ощущал себя грязным, с головы до ног, слишком далёким от веры и её идеалов. И, что самое печальное, чувствовал абсолютное равнодушие к этому.
Потому он не хотел здесь появляться, пусть это место и было частью его новой вотчины — практически полностью перестроенного крыла замка, отведённого под академию боевых магов. Больница для тех, кому не повезло. Длинный коридор делился на койки, завешенные плотными ширмами, но стоны раненых красноречиво рисовали картину того, что находилось за ними. Он приходил сюда не часто, а потому его визит обычно вызывал небольшой переполох среди и так работающих на пределе паладинов. Вот и сейчас они, заметив его присутствие, внезапно ускорили свои перебежки между больными, а один из них, заложив руки за спину, выпрямился и подошёл к первому боевому магу.
— Ваша милость? — поклонился он, ожидая поручений.
— Как состояние раненых? Улучшения есть? — тут же перешёл к делу Изиро.
— Да, господин. Во многом благодаря их духу. Они настоящие бойцы, — улыбнулся паладин. — В ближайшее время большинство смогут вернуться в строй.
— А как Ролнар? — напряжённо уточнил первый маг, на что тот явно помрачнел.
— Его раны тяжелее, чем у других магов. Мы прикладываем все усилия, но пока улучшения почти незаметны.
— Понимаю, — кивнул Изиро, опустив взгляд. — Но он хотя бы пришёл в себя? Я могу его навестить?
— Да, Ваша милость, только не заставляйте его сильно волноваться. Боюсь, это может усугубить его состояние.
— Я постараюсь, — едва заметно скривился маг и проследовал в направлении, куда указал ему главный лекарь. Небольшой закуток в самом углу помещения, занавешенный более плотной тканью, чтобы пропускать меньше солнечного света. Когда он вошёл внутрь, пара паладинов тут же поспешила покинуть больного, бросив пару неуверенных взглядов на нового гостя.
Ролнар провёл здесь уже две недели. Его отряд слишком долго возвращался, от чего состояние его ран лишь усугубилось. Враждебная магия въелась в кожу, продолжая поглощать её миллиметр за миллиметром, будто медленное тление. Ожог расползался по его левому плечу, переходя на голову, покрытый желтовато-розовой коростой над проеденной кожей, глаз заплыл в ней, и его, похоже, спасти уже не получится, в щеке зияла дыра, а края ранения слабо светились фиолетовым свечением, всё ещё пытающимся пройти ещё дальше. Первый маг скривился от боли и неприятия. Он предпочитал не посещать раненых, не отвлекать паладинов от процесса выздоровления, но Ролнар лежал здесь слишком долго. И, где-то в глубине души, Изиро ощущал, что ему необходимо увидеть воочию, что именно случилось с его подопечными на этом задании. Что ждёт каждого из них, кому не повезёт.
Перестав ощущать целительное тепло, раненый маг несколько раз болезненно дёрнулся, после чего всё же открыл здоровый глаз, и его взгляд тут же упал на внезапного гостя.
— Здравствуй, Ролнар, — кивнул первый маг, всеми силами сдерживая странный внутренний порыв оборвать мучения ранее жизнерадостного и задиристого юноши.
— Изиро? — с трудом прошептал краем губ тот, вторая половина рта срослась плотной плёнкой коросты и при движении явно оттягивала едва восстановившуюся на лице кожу, причиняя ещё больше боли.
— Наверное, мне стоит зайти позже, — смиренно вздохнул гость и развернулся, чтобы уйти прочь.
— Нет… подожди, — успел остановить его Ролнар и даже поднял ему вслед здоровую руку. — Всё в порядке… Я почти здоров.
В подтверждение своих слов он слабо усмехнулся. Это нисколько не убедило Изиро, но тот всё же остался. Дальше на какое-то время повисло напряжённое молчание, первый маг мялся у койки, не зная, как подобрать слова к волнующему его вопросу.
— Ты ведь пришёл не справиться о моём самочувствии? — подозрительно сощурился раненый, на что первый маг смиренно вздохнул, словно понимая, что его раскрыли.
— Я слышал свидетельства всех, кто вернулся с операции, опросил и членов твоего отряда. Мы действительно очень многое узнали о монстрах за последнее время, но остаётся то, что я не могу понять до сих пор, потому мне нужна твоя помощь. Ты не заметил ничего странного?
— Всё это было слишком странным, — скривился тот, слова давались ему непросто, а потому произносил он их медленно и порой не совсем разборчиво. — Весь этот поход. Но это нормально. Мы имели дело с новым врагом. И до конца не знали, на что он способен и что может предпринять.
— Но почему они появились? В этом нет никакой логики, — задумчиво произнёс Изиро. — В лагере, на который напал отряд Тирибольда, демоническая тварь возникла, когда они уже связали всех сектантов. Дейрик атаковал гнездо, где уже сидело чудовище. А на ваш отряд и вовсе напало на обратном пути к поселению.
— Наверное шло по нашим следам, — со злобой произнёс Ролнар, глядя куда-то в точку перед собой, явно вспоминая. — Оно возникло как будто из ниоткуда. И всё бы удалось, если бы один из сектантов внезапно не преобразился. Всего на секунду они застали меня врасплох…
Он замолк, не в силах продолжать дальше.
— И вдвоём сумели одолеть Сейнура? — осторожно продолжил Изиро, на что тот лишь утвердительно кивнул, поморщившись от боли. Не понятно, то ли от этого, то ли от освежившихся эмоций, по его щеке скатилась слеза.
— Они бросились на него в одно мгновение, с разных сторон. И я ничем не смог ему помочь. Видимо, я не настолько хорош, как мне казалось, — он мрачно усмехнулся, но его голос дрожал на грани. К физической боли прибавлялась душевная, его кожа побагровела, и Изиро начал ощущать беспокойство за его самочувствие.
— Скорее, ему нехорошо! — позвал он паладинов, а затем бросился к товарищу. — Тише, не переживай, ты сделал всё, что мог. Успокойся.
— Да уж, Балазар бы сделал больше, — фыркнул Ролнар злобно, пока всё его тело задрожало от агонии и разыгравшихся эмоций. — Наверняка вернулся с помпой. Обезглавил парочку тварей, и приписал все наши заслуги себе...
— Он не вернулся, — помрачнев, тихо сказал Изиро. Эта новость настолько шокировала раненого, что он уставился единственным зрячим глазом на собеседника, его пыл ненадолго угас, и боль, похоже, стала отступать.
— Что? Но как? — прошептал он с непониманием. В палату ворвались паладины и, оттеснив первого мага, тут же приступили к лечению. Помешкав, Изиро вышел наружу, присел в углу на пустую больничную кровать и погрузился в свои мрачные мысли.
Спустя несколько минут его вырвал из них один из паладинов, кашлянув, чтобы привлечь к себе внимание.
— Ваша милость, — учтиво поклонился лекарь. — Всё в порядке. Раненый хочет сказать Вам что-то ещё.
— Хорошо, благодарю, — смутился Изиро, но всё же вернулся к Ролнару. Проводив тревожным взглядом удаляющихся лекарей, пациент жестом подозвал своего гостя поближе.
— Я не верю, — прошептал он, смотря на первого мага с болью. — Он же был лучшим из нас. Действительно лучшим.
— Может, потому его и не стало, — отвёл мрачный взгляд собеседник.
— Вдруг он просто не может вернуться? — тревожно, словно одержимый, яростно отвергая мысль о смерти друга, с которым их разделила ссора, затараторил Ролнар. — Вдруг они угодили в ловушку? Плен? Может, они просто вышли за границы королевства и опасаются показаться вражеским отрядам?
— Насколько ты сам веришь в вероятность того, что они могли выжить? — оборвал его тираду совершенно бесчувственным тоном Изиро. Раненый замолк, глядя на него взглядом, полным мольбы, будто упрашивая, чтобы он забрал эти жестокие слова, но с каждой секундой этот взгляд становился всё твёрже.
— Ты можешь заранее похоронить его. Но я отправлюсь на его поиски, как только почувствую себя лучше, — решительно прошипел Ролнар.
— Это непозволительная роскошь для нас, — повёл бровью Изиро. — Через пару недель король объявит о наборе учеников для королевских магов. Нам понадобятся все наши специалисты. К тому же ты не знаешь, где именно его искать.
— И что же? Забыть про друга? Вычеркнуть его, будто его и не было в моей жизни?
От этих слов Изиро едва заметно болезненно дёрнулся.
— Я… — замешкался он. — Он мог отклониться от ранее выбранного маршрута, мог уйти дальше, мог пересечь границу. За это время могло произойти что угодно. Я не буду тебя удерживать, если ты собираешься отправиться на его поиски, пусть и не имею малейшего понятия, сколько времени это у тебя может занять. Но нам необходимо подготовить новое поколение боевых магов. Наш первый удар по демоническим отродьям был не самым плохим. Теперь, чтобы вести с ними борьбу, нужно учесть полученные знания. Мы должны быть готовы к полноценной войне, а потому нам нужен и твой опыт.
— Похоже, мне всё же придётся написать для тебя книгу, — улыбнулся Ролнар, немного поразмыслив над его словами. Изиро слабо рассмеялся, и, кажется, повисшее в воздухе напряжение немного спало.
— Хорошо, спасибо за понимание. Поправляйся, — кивнул первый маг, на что пациент ответил ему таким же кивком, после чего он вышел из палаты, предоставляя раненого паладинам. Но стоило ему сделать пару шагов, как Ролнар торопливо, с явной тревогой в голосе окликнул его.
— Подожди, Изиро!
Пулей влетев обратно, тот сосредоточенно посмотрел на юношу в окружении немного растерявшихся лекарей.
— Ты спрашивал, было ли что-то странное, — взбудораженно прошептал Ролнар, подавшись вперёд и тяжело дыша. — Мы плохо спали первые несколько дней похода.
Не зная, как воспринять эту новость, Изиро в недоумении повёл бровью, но собеседник поспешил продолжить.
— Каждый из нас видел жуткие кошмары. В один день — двое, в другой — четверо, в следующий — кто-то один. Но они были похожи. В них часто были демонические порождения. А ещё наши самые глубокие страхи.
Первый маг отвёл взгляд в сторону и задумался. Кошмары? Вероятно, сказалось излишнее волнение перед столь ответственным заданием. А если нет? Если отродья демонов были способны проникать в головы людей и вытаскивать из глубин сознания то, во что можно больнее всего ударить? Это давало новую пищу для размышлений, но для них требовалось уединение.
— Спасибо, — бросил обеспокоенный взгляд на Ролнара Изиро и поспешил удалиться прочь в свой кабинет.
Каждый из них пусть и получил демоническую силу, владел ею, развивал её и подчинял себе, всё равно оставался человеком. А люди уязвимы, имеют множество слабостей и могут быть сломлены этими бездушными существами даже без боя. Множество слабостей. Как можно избавить от них своих воинов? Он пытался не думать о том, что это невозможно, или что так его соратники будут ничем не лучше преследуемых ими чудовищ. Нужно лишь немного подумать…

— И чего ты хочешь? — прошипел со злостью Балазар. — Зачем всё это?
— Необходимо провести ещё немного экспериментов, чтобы сделать моих подручных сильнее, — беззаботно ответил монстр, разглядывая свою руку, стоило сказать, менее светящуюся и более истощённую — ту самую, которую Балазар уничтожил во время их последней битвы.
От этих слов огненный маг ощутил отвращение к происходящему. Столько смертей, столько боли и страданий — всё лишь ради каких-то экспериментов, ради власти. Это было чудовищно мерзко, и от осознания собственного бессилия ему хотелось выть и лезть на стену.
— Ничтожества! — воскликнул он. — У вас всё равно ничего не выйдет!
Монстр посмотрел на него в упор усмехнулся, а затем медленным шагом подошёл ближе. Его грубые твёрдые пальцы, напоминающие древесную кору, взяли Балазара за подбородок, не позволяя отвернуться. Несмотря на внешнюю хрупкость, они были довольно сильными, и даже несколькими рывками головой, мужчина не смог воспротивиться. Сейчас оно снова попытается завладеть его памятью, погрузить его в пучины кошмаров. Он должен был продолжать борьбу.
— Ничего, — кивнула тварь, коварно ухмыляясь. — Если ты нам не поможешь.
— Никогда, — прошипел воин, и, собрав остаток сил в кулак, плюнул демоническому отродью прямо в лицо. Замерев на мгновение, оно с недоумением коснулось щеки и стёрло с неё слюну, ещё раз посмотрев на её след на собственных пальцах. На его губах снова появилась удовлетворённая усмешка, что порождало в Балазаре лишь отчаяние. Будто он делал всё точно так, как и задумывал его мучитель, раз за разом оправдывая его ожидания.
— Может быть, ты можешь преодолеть чужие страхи, но ведь у тебя ещё есть твои собственные, — отметило оно, ткнув пальцем ему в лоб.
— Ты больше не сможешь обманывать меня своими иллюзиями.
— Это ни к чему. Я просто открою тебе правду. Покажу то, что ждёт всех вас, — палец уступил место ладони, вдавливающей голову Балазара назад, к пульсирующим силой корням за его спиной. Вопреки своим желаниям, как бы ни пытался воспротивиться, огненный маг погрузился во тьму.
Новые ощущения были странными, совершенно неповторимыми. Словно он парил где-то в вышине, вокруг простирались леса, скрывая от него землю густыми кронами, но он видел всё, что там происходило. Чувствовал каждый шаг сотен людей, ощущал биение их сердец, в унисон его собственному. Каждый из них был его ребёнком, каждый получил его силу, она пропитывала их насквозь, и теперь им предстояло совершить то, для чего они создавались. Пробудить спящих, искоренить глупцов. Они войдут в каждое селение, в каждый дом. Призовут там своих единомышленников и уничтожат всех, кто сопротивляется. Ещё немного времени на созревание. Ещё несколько лун — и этот мир преобразится и окажется полностью в их власти. Земля будет орошена кровью отступников, кровью предателей и слуг демонов, столько лет притеснявших людей и сводивших их с истинного пути.
Балазар кричал от ужаса, он видел, как один за другим сектанты, чьи жилы горели силой, входили в дома, вооружённые кинжалами, убивали спящих или пробуждали в них такую же силу. Вопли и ужас распространялись по округе, но никто не мог помочь невинным людям. В этих землях не было ни одного боевого мага.
Балазар взвыл, всеми силами пытаясь вырваться из этого кошмара. Бесконечный поток смертей и отчаяния. Ужас, застывший в глазах невиновных, встретивших свою смерть от рук этих чудовищ, от их кривых кинжалов или потоков магии, срывающихся с их пальцев. Страх плачущих детей, которых эти монстры волокли следом за собой в лес. И сотни новых огней, загорающихся в жилах новых приверженцев демонического культа. Пусть он и был бессилен, он не мог этого допустить. Он должен был что-то сделать. Оборвать этот круговорот боли и страданий. Вырваться из него.
Невыносимый жар обжёг его, словно раскалённое оружие на мгновение впилось в его тело, вызывая вопль агонии. Но кричал не он. В следующее мгновение связь разорвалась, возвращая Балазара обратно в грот. Оковы пропали, пламя полыхало очагами на корневищах, освещая окружающее пространство. Не сдерживаемый больше ничем, огненный маг подался вперёд, но повис на остатках пут, впившихся ему прямо в спину. Он смог только повернуть голову в сторону, чтобы хоть немного осмотреть место своего заточения. Крупные корневища, сдерживавшие его руки, были разорваны на куски и сочились тёмной жидкостью с мерцающими в ней магическими искрами. Пульсация вокруг тревожно ускорилась, закладывая уши. Похоже, Балазару удалось выплеснуть из себя пламя как и тогда, когда он сражался с монстром.
— Так интересно и так бессмысленно, — произнесло чудовище, приблизившись к нему, с интересом наблюдая за его действиями. — Тебе ведь уже ничего не изменить, сколько бы ты не пытался бороться. Ты будешь наблюдать, как твой мир умирает, и на его останках вырастает мой.
— Никогда, — прошипел Балазар. Он хотел бы приподняться, вытянуть в сторону твари руку и попытаться сконцентрировать силу в единственный удар, от которого его враг не сумеет уклониться, но всё тело словно налилось свинцом и отказывалось ему подчиняться.
— Здесь ты ошибаешься, — отвратительная усмешка оголила остатки почерневших зубов чудовища, оно взяло его руку и приложило её к его груди. — Твоей борьбе осталось недолго. Чувствуешь?
Нутро Балазара похолодело. То же, что ощущал в видении. Сердцебиение в унисон с гулом в его ушах, с пульсацией в окружающих их корнях.
— Сколько бы ты не пытался, ты не изменишь своей судьбы, — прошептало чудовище. — Оно уже внутри тебя, с самой первой минуты, как ты оказался здесь. Оно питается тобой всё это время. И, рано или поздно, оно высосет всё до остатка и обратит тебя в бездушную оболочку, подвластную мне. Ты станешь отличным оружием в моих руках, которое без сомнений и раздумий само уничтожит всё то, что ранее так остервенело защищало.
Свободную изуродованную руку монстр увёл за спину, а затем вернул обратно, привлекая внимание пленника блеснувшим в нём предметом. Медальон, который так часто спасал его. Сама мысль, что столь ценная вещь оказалась в руках этой твари вызвала у Балазара ярость и непреодолимое желание сопротивляться, но ему удалось лишь один раз дёрнуться вопреки сдерживающей его силе. Чудовище перевело взгляд на украшение, уродливые пальцы открыли его, демонстрируя ни капли не изменившийся за всё это кошмарное время портрет. От одного, даже мимолётного взгляда на возлюбленную, Балазар ощутил странное смешение чувств. Он хотел бороться, хотел биться за неё словно дикий зверь, но в то же время чувствовал безграничное отчаяние от того, что до сих пор не вернулся к ней, и не знал, точно ли ему хватит сил это сделать. Ведь, собрав всю свою боль и ярость в кулак, он смог лишь неуклюже рвануться вперёд. Его противник был слишком силён. И единственная мысль, которая сейчас крутилась в голове у Балазара, убеждала его в том, что он уже слишком устал бороться. Силой победить ему уже не удастся. Будь проклят этот завистливый Ролнар! Если бы была возможность поквитаться с ним…
— Но это не имеет смысла, — внезапно изрёк монстр игривым тоном, заставив огненного мага с удивлением посмотреть на него. — Я долго наблюдал за тем, во что превращались все, кто поклонялся мне. Послушные подвластные марионетки, не способные ни на что, кроме служения. Они прекрасно исполняют свои роли сейчас, но у них нет будущего. Это не то, чего я хочу. Глядя на тебя я понимаю, что потерять столь ценный образец — преступление. Марионетки не помогут мне прийти к цели, но бойцы, подобные тебе — вполне. Нужно лишь немного исправить некоторые несовершенства.
— Ты бредишь… — прошептал Балазар, едва находя в себе силы говорить. — Думаешь… я стану монстром… добровольно? Буду послушно… служить тебе?
— Но ведь ты уже стал монстром. Добровольно. Когда принял эту силу. И всё, что ты делал, было ради большей власти. Этот путь привёл тебя сюда. Осталось лишь пройти его до конца. Зачем сопротивляться? Ради чего? Того, что ты оставил в прошлом, перейдя на сторону силы?
За его спиной возникла магическая вспышка, а затем по гроту разнёсся испуганный женский крик. В лапах нового чудовища брыкалась в ужасе Дейни, всеми силами пытаясь вырваться из его стальных объятий. Балазар вздрогнул, глядя на неё с растерянностью и думая лишь об одном: реальна она или лишь плод его очередного кошмара?
— Балазар? Балазар! Прошу, помоги мне! — её взгляд упал на него, и она начала звать его, протягивая к нему руки в мольбе.
Видением она была или нет, но смотреть на это было невыносимо. Он пытался отвести взгляд или зажмуриться, но не мог. Пусть она будет иллюзией, он всё равно не останется в стороне. Он снова начал сопротивляться подавляющей его силе, пытаясь продвинуться вперёд, но ему удавались лишь бесполезные рывки. Чудовище рядом с ним с усмешкой наблюдало за его жалкими попытками, а затем подняло руку и указало в сторону пленённой девушки, и через мгновение её истошные вопли боли заполнили грот. Она уже не звала своего возлюбленного, а лишь, бешено брыкаясь в тисках монстра, кричала в агонии, а по её ступням медленно ползла инородная магия, проедая плоть. Балазар пытался, но с каждым рывком понимал, что его попытки бесполезны. Даже если он вырвется, он не успеет её спасти. Он опустил голову, пытаясь смириться, отстраниться от происходящего, но не получалось. Он вздрагивал от её криков, которые становились всё сильнее, но затем снова проявлял равнодушие к происходящему.
— Ведь ты уже решил отвернуться от неё, взяв на себя проклятие. Думаешь, набожная светопоклонница примет тебя в свои распростёртые объятия, когда узнает о твоём добровольном принятии демонической силы? — усмехнулся монстр, опустив руку. — Думаешь, после этого она останется с тобой? Будет молиться за тебя?
Магия прекратила ползти по её ногам, и крики постепенно перешли в отчаянные рыдания.
— Она поймёт, — прошептал Балазар.
— Тогда почему ты ничего не сказал ей, когда вернулся домой? Решил оставить это в тайне, будто надеясь, что она ничего не узнает? Решил не омрачать единственный день, который вы могли посвятить друг другу? Но, увы, пусть ты и не хочешь этого принять, ваши пути уже разошлись. И вскоре они достигнут своего логического конца. Великая чистка начнётся через несколько лун, и ты будешь во главе неё, как и весь твой отряд. Я превращу вас в единое целое, чудовище с множеством лиц и силой, которую не сможет превзойти ни один боевой маг. От тебя уже ничего не зависит. Когда семя убьёт тебя, процесс превращения будет начат.
Стоявший позади монстр подошёл ближе, небрежно бросив перепуганную стонущую от боли девушку, словно тряпичную куклу, перед пленником. Тут же из-под земли вырвались корни и приковали её к земле, не позволяя шевелиться.
— Нужно лишь немного подождать, и ты сам её уничтожишь. Своими руками, — усмехнулось главное чудовище, а затем они оба исчезли. Огонь затухал и погружал грот во мрак, освещаемый лишь пульсацией корней. Голова раскалывалась от её бешеного ритма, и всхлипы и рыдания перепуганной насмерть девушки он слышал слишком мутно. Она металась, словно затравленное, угодившее в капкан животное. Ему хотелось успокоить её, оградить хоть на мгновение от окружающего их ужаса.
— Дейни, — позвал он, протянув к ней руку, на которой уже появились пульсирующие свечением жилы. Она услышала его, замерев, глядя на него с надеждой, будто продолжала верить, что он может её спасти. Но стоило ему коснуться её щеки, как она отпрянула и завопила от боли. На её коже возникли новые ожоги, маленькие точки от его пальцев, стремительно разрастающиеся фиолетовым тлением. Балазар онемел от ужаса, понимая, что собственными руками причинил ей боль. Он наблюдал за её страданиями, не в силах вмешаться или что-то изменить, видел, как демоническое пламя пожирало её заживо, с каждой секундой становясь лишь сильнее. Она умирала из-за него, и он не мог ничего с этим сделать.
Спустя несколько минут она затихла, свернувшись перед ним клубком. Фиолетовое тление продолжало медленно поедать её плоть, оголяя кости. Он наблюдал за ней, ощущая странную отрешённость от происходящего. Слёзы текли по щекам, тянущая боль в груди была невыносимой, но все его эмоции, казалось, выгорели. В них не было никакого смысла. Он висел на своих путах и отрешённо смотрел на труп перед собой, смиренно ожидая исхода, который так и не наступал.
— Чего ты ждёшь? — произнёс он в пустоту. — Сколько ещё ты собираешься наблюдать со стороны?
Вспышка осветила грот, главное чудовище вернулось, стоя чуть поодаль и наблюдая за происходящим. Балазар бросил ещё один отрешённый взгляд на труп своей возлюбленной.
— Убери это, — ледяным тоном велел он, на что получил странную усмешку. Монстр не сказал ничего, лишь взмахнул рукой, и фиолетовое свечение расщепило останки Дейни на мелкие искры. Это не вызвало у мужчины никаких эмоций, словно он знал, что всё вокруг него продолжает быть умелым спектаклем для единственного зрителя. Только он уже научился распознавать фальшь, а кроме того ощущал нечто странное в присутствии этой твари. Словно видел её насквозь.
— Я хочу увидеть твоё лицо, — твёрдо продолжил Балазар, посмотрев мучителю прямо в глаза. — Без иллюзий, без обмана.
— Я не обманываю тебя, — возразило было чудовище, но пленник был непреклонен.
— Ты прячешься за марионетками. Но я чувствую. Они пусты внутри.
Это заявление явно ошарашило монстра, на его лице отразилось удивление. Чудовище снова удовлетворённо улыбнулось, вытянуло руку, и по велению его пальцев на земле стала возникать магическая руна, всё сильнее загорающаяся свечением. Новая магическая вспышка очертила угловатые очертания гостя, глаза монстра за ним потеряли оранжевую кайму, после чего он просто отступил в тень. Перед Балазаром возвышался демон, седовласый, покрытый проросшими из его тела шипами, с изуродованными трансформацией конечностями. Его горящие оранжевым огнём глаза неотрывно смотрели на пленника, а на губах застыла та же отвратительная усмешка, что и у его приспешника.
“Значит, наша связь окрепла, — констатировал голос в его голове, в то время как губы демона не шевелились. — Признаю, я восхищён. Я верил в силу твоей воли, но не думал, что ты сумеешь зайти настолько далеко”.
— И что дальше? — фыркнул пленник. — Я перестал быть игрушкой для твоих забав?
“Ты слишком строг к себе, — отрицательно мотнул головой демон, но издевательски беззаботный тон продолжал выводить Балазара из себя. — Когда мне рассказали о вашем задании, я оценил каждого из вас. Прощупывал ваши страхи и вашу суть. И ещё тогда я понял, что ты способен на большее. Ты не подвёл моих ожиданий, и действительно оказался здесь”.
— Столько времени и труда, — с ответным сарказмом оценил маг. — И всё ради того, чтобы слепить очередную пустышку? Безмозглую марионетку?
“Они не так плохи, беспрекословно выполняют поставленные перед ними задачи”.
— Я уничтожил троих. Им никогда не превзойти живого бойца. Как только огненные маги наберут силу, они сотрут вас в порошок!
“Мне нравится людская самоуверенность. Вы так мало живёте, а потому всегда столь импульсивны, эмоциональны и хрупки. Да, ты победил в той битве, но ценой всего. Это подтолкнуло тебя переступить черту, несмотря на мои предупреждения. Потому ты и оказался здесь. Ценой стольких жизней: твоей, твоих товарищей, тех, кого вы убьёте на служении мне…”
— Замолчи, — прошипел Балазар. — Пока я жив, я никогда не буду на твоей стороне.
“Неужели ты не понял? — рассмеялся демон. — Ты уже живёшь лишь по моей воле. И умрёшь тогда, когда я захочу”.
Да, это был блеф, пленник понимал всю безвыходность своего положения, мысленно пытаясь найти способ умереть, избавившись от паразита в груди. Он держал ладонь на сердце, пытаясь вызвать огненный всплеск, чтобы пронзить им себя насквозь, но два сердца продолжали синхронно отбивать свой ритм, всего на мгновение отставая друг от друга.
— Тогда почему ты ещё не убил меня? — прошипел Балазар, не желая так просто мириться со своим поражением.
“Потому что ты действительно заслуживаешь большего. Я не хочу делать из тебя обычную, как ты выразился, пустышку. Мне нужен идеальный боец, способный самостоятельно мыслить, но лишённый всех… слабостей и недостатков своей природы. От тебя нужно лишь согласие. Искренняя клятва верности мне”.
Безумие продолжалось, столь нелепое и безвыходное, оно обещало быть бесконечным. Неужели эта тварь верит, что подобное возможно?
“Всего лишь последний шаг на том пути, который ты начал с того самого момента, как удержал в руках меч. Больше силы и больше могущества — то, что позволит тебе добиться желаемого, пусть и не совсем в том виде, как тебе хотелось бы. У тебя будет возможность сохранить то, что тебе дорого, — демон протянул в его сторону руку с каким-то блестящим предметом в ладони. Присмотревшись, Балазар распознал в нём свой медальон. — Взамен ты отдашь мне свою силу, волю и верность. В обмен на её жизнь ты будешь служить мне”.
— Откуда мне знать, что ты её не тронешь? — попытался отступить Балазар, но его решимость на какое-то мгновение всё же дрогнула. — Или твои… слуги. Что она тоже не заражена?
“Ты будешь знать это”, — пообещал демон, вложив вещицу в его руку.
Неужели он считал свою жертву настолько наивной? Но, приняв свой медальон, открыв его и взглянув на портрет возлюбленной, Балазар ощутил нечто странное. Не только тоску от безвыходности своего положения, но и удивительное спокойствие. Надежда. Где-то вдали, в тепле своей небольшой, но уютной спальни, спала Дейни. На дешёвом прикроватном столике лежал молитвенник, а поверх него — второй медальон из пары, с портретом Балазара, за которого она каждый день возносила молитвы Свету. Он чувствовал её, словно находился с ней в одной комнате, и абсолютно точно осознавал, что это не иллюзия. Как будто слышал её размеренное дыхание, ровный стук сердца, в который не вмешивалось никакое эхо. Она была жива, здорова, и безумно тосковала по нему, надеясь на его скорое возвращение, хотя его долгое отсутствие уже начало вызывать у неё тревогу. Об этом говорили её ещё опухшие и покрасневшие от рыданий веки. Кажется, ей только-только удалось уснуть, хотя на улице стояла глубокая ночь. Ведь хотя бы во сне она могла представить себе, что он наконец-то вернулся.
Ему безумно хотелось остаться с ней, коснуться её, почувствовать тепло её кожи, запах волос, вкус губ. Но он был далеко, в холоде и сырости, наполненных тленом и гнилью.
— А откуда мне знать, что её не трону я? — тихо прошептал он. — Если я превращусь в чудовище…
На миг его взгляд упал на тварь, стоящую в стороне, но демон тут же отошёл в сторону, чтобы закрыть своего приспешника собой, словно не позволяя собеседнику отвлекаться от темы разговора.
“Что ты знаешь о клятвах силы? — усмехнулся он. — Договорах, что заключаются между могущественными существами, вроде демонов, и их будущими приспешниками”.
— Немного.
“Твоя душа связана этой клятвой, но принадлежать мне не будет. Я не буду контролировать каждый твой шаг, как у марионеток, могу лишь отдавать тебе приказы, а ты — неукоснительно их исполнять. Но мои распоряжения, не должны противоречить сути нашей сделки, иначе она будет разорвана. В этом и заключается искренность соглашения — ты приносишь мне клятву ради неё”.
— Ради неё… — повторил Балазар, отрешённо посмотрев на свой медальон. Решиться стать монстром ради Дейни, сохранить рассудок, но обратиться в чудовище до конца своих дней. Или отказаться, и всё равно превратиться в демоническую тварь, лишённую права выбора и мысли, созданную лишь для того, чтобы уничтожать неугодных демону людей. Так в чём было отличие? В какой-то странной иллюзии свободы? Но будет ли это на самом деле свобода? Что на самом деле было бы меньшее из зол? Может, проще было бы умереть с чистой совестью, позволив соорудить из своего тела послушную марионетку, но в этом было что-то неправильное. Будто отступить на последнем шаге, поддавшись необъяснимому страху. Ведь в глубине души он понимал, что он действительно упорно шёл именно к этому — получить больше силы, стать монстром, способным уничтожать других монстров. Пойти дальше там, где другие остановятся…
— Ради жизни Дейни… Ради жизни всех, кто был дорог мне и моим людям, я клянусь тебе в верности, демон, — решительно заключил он.
“Моё имя Шейрату”, — поправил тот с усмешкой, хищно оголяющей клыки, а его огненные глаза сверлили пленника насквозь. Медленным шагом он подходил всё ближе, словно проверяя на прочность решимость человека.
— Я клянусь тебе в вечной верности, Шейрату, — твердо повторил Балазар.
“Отлично. Значит пора избавить тебя от ненужного паразита”, — улыбнулся демон.
Эта новость отчасти обрадовала пленника, он поддался этой напрасной ноте надежды и не стал сопротивляться, убрав руки в стороны. Ладонь легла на его грудь. Тут же по телу прошла тянущая боль, от чего маг не смог сдержать стона. Будто из него вытягивали что-то, десятки нитей, которыми было пронизано всё его тело, а их сгусток концентрировался под рукой демона. Эта чудовищная боль через мгновение заставила его завопить и давно должна была бы убить, но неведомая сила по прежнему поддерживала в нём жизнь. Он не умрёт. Ведь он нужен демону. Он принёс ему клятву. Понемногу боль утихала, собираясь в ком, и в какой-то момент Балазар ощутил облегчение. Скоро всё закончится.
Синяя вспышка полыхнула под рукой Шейрату. Если Балазару казалось, что до этого он испытал чудовищную агонию, то сейчас он понял, что ошибался. Он не заметил, как его рука разжала медальон, и вещица упала куда-то в сплетение корней под его ногами. Демоническое пламя, казалось, не только набросилось на его кожу, но и проникло в тело, жадно пожирая внутренности. Чудовищное шипение поглощало его по крупицам, и он с ужасом понимал, что не может умереть, потому что демон не позволит ему. Он будет ощущать всё до самого конца. Этот процесс, который Шейрату окрестил как “исправить несовершенства, сохранив достоинства”. Через невыносимую боль, через ужас, через смерть. Он должен был переродиться и восстать, потому что его новый повелитель знал, что он сумеет это выдержать. Ради Дейни, ради всех, кто ему дорог, он должен был справиться с этим.
Внезапным рывком пламя метнулось назад, по впившимся в его спину корням, побежало про гроту, достигая каждого из членов отряда Балазара и вспышкой набрасываясь на них. На мгновение проснувшись от своего тревожного сна, они успевали ощутить крупицу боли, всё остальное забирал себе их командир. Ещё больше, он справится, он выдержит. Он чувствовал, как огонь вгрызается в тела каждого из них, выжигая себе путь к их сердцам. Он кричал, вопил, но не позволял себе сдаваться. Ползущие по его телу языки пламени начали затухать, а обожжённая плоть стала сочиться изнутри чем-то тёмным и блестящим.
Под треск огня грот наполнился звуком ломающихся костей. Соратники Балазара менялись, трансформируясь в уродливых существ, словно что-то среднее между людьми и животными. Звериные мощные лапы переходили в человеческий торс, мышцы на руках набухли, а пальцы обросли длинными когтями, похожими на кинжалы. Часть тела и вовсе представляла собой оголённые кости, череп вытянулся, клыки удлиннились. В груди зияла дыра, внутри которой загорелся сгусток энергии, внешне похожий на сердце. Его холодное голубое свечение разлилось крупными нитями, словно венами, по телу, скрываясь в плоти или наполняя свечением оголённые кости. Глаза превратились в небольшие светящиеся шарики. Их боль утихала, они просыпались от своего сна, перерождённые в новой силе, разрывали путы корней, включая тот, что соединял их с Балазаром.
Когда каждый из них освободился, командир ощутил, что его уже ничто не держит, и тело под собственным весом подалось вперёд. Боль стала столь привычной, что он перестал её чувствовать. Он упал на землю, глаза не видели ничего, он лишь ощущал, как нечто высасывает из него остаток сил, расползается по его горящей коже, а языки пламени пытаются подобраться ближе к костям. А столь манящая пустота звала его к себе, обещая долгожданное избавление.
Всё потемнело, смерть окутала его в своих заботливых объятиях. Все эмоции и чувства внезапно отступили, хотелось лишь уйти вперёд. Туда, где брезжил свет, переливаясь эфиром в вихре всех красок мира. Он попытался сделать шаг навстречу, но что-то его остановило. Вокруг сгущалась тьма, вязкая и липкая. Она нарастала, перекрывая собой его дальнейший путь, уносила прочь, забирала его себе…
Чувства вернулись к нему, осязание собственного тела. Он даже понимал, что мог дышать, не жаром, как мгновение назад, а обычным воздухом, пропитанным целой смесью запахов гнили, сырости, тления и гари. Но эта мысль не приносила ему никакого удовлетворения. Жив ли он был? А разве это было важно? Он открыл глаза, приподнялся на руках, всматриваясь в землю перед собой. Он видел каждую её крупицу, зернистую и пропитанную влагой почву, словно вблизи при дневном свете, а не в погружённом во мрак гроте. Затем он перевёл взгляд на собственные руки — набухшие мышцы, увеличившиеся в размере когти, но не настолько длинные, как у его соратников.
Затем он пересел на колени, продолжая изучение собственного тела. Ноги деформировались почти так же, как у его подопечных, но сам он ощущал, что стал гораздо тяжелее. Вероятно, из-за этой странной жидкости, теперь покрывающей всё его тело, блестящей металлом, словно доспехи. Он развернул руку и провёл по ней когтями — плотная плёнка была тверда как сталь. Коснувшись лица, он ощутил, что не различает губ, нос лишь немного выделялся вперёд, позволяя ему дышать через ноздри. Его лицо скрывала маска, вместо волос вверх, отклоняясь немного назад, тянулись округлые шипы, плавно переходя вдоль спины, словно загривок. Решив изучить природу странных ощущений в плечах, он повернулся и на мгновение замер в недоумении. Корневища, впившиеся в его спину, частично остались в ней. Двенадцать мощных ветвей послужили каркасом для металла, полые трубы имели суставы, были вполне подвижны и заострены на концах. Крылья или специфическое орудие для убийства?
— С новым рождением, — улыбнулся Шейрату, подойдя ближе, привлекая к себе его внимание. Балазар метнул на него растерянный взгляд. У него было множество вопросов, но все они вились неразборчивым комом в голове, вызывая странную муть и отрешённость.
— Ты прошёл через этот путь и провёл по нему своих соратников, — кивнул ему демон. — Я горжусь тобой. Но тебе ещё предстоит многое. Эти земли нуждаются в очистке.
Он отвернулся, разыскивая что-то в сплетении корней поблизости. Балазар смиренно ожидал, ощущая некоторую ноту сомнения в словах демона. Что-то было не так, будто что-то внутри него противилось исполнению этого приказа. Само его естество взбунтовалось, точнее те крупицы, что ещё от него остались. Но затем демон вновь вернулся к нему, держа в своей руке его медальон. И, как ни странно, в этот раз вид дорогой ему вещи не вызывал у него прилива радости и успокоения, лишь холодное удовлетворение, что она снова перешла в его руки. Открыв крышку, он посмотрел на портрет Дейни, и снова ощутил, как мысленно перенёсся вдаль, в её спальню, где она только заснула своим безмятежным сном. Всего мгновение назад он мечтал коснуться её, но сейчас отчётливо понимал, что это невозможно, недопустимо. С того самого момента, как он согласился на сделку с демоном, их пути с возлюбленной разошлись навсегда. Но, может, он сможет хотя бы предупредить её?
— Балазар, — отвлёк его властный тон демона в тот самый момент, когда он уже собирался броситься к девушке и разбудить её. Внезапно вырванный из собственных мыслей, юноша несколько ошарашенно посмотрел на своего нового повелителя. Нахмурившийся из-за его своеволия Шейрату удовлетворённо улыбнулся, вернув себе внимание своего нового соратника. — Ты прошёл через боль и стал крепче, как закаляется металл. Я сделал тебя сильнее, с физической стороны и магической. Пора опробовать свои силы. Сделай то, что так хотел сделать. Что так и не закончил в прошлый раз. Очисть людские земли.
Демон не сказал напрямую, что именно нужно сделать, как это сделать, но юноша всё понял, словно его подтолкнули в нужную сторону, направив его взгляд. Поднявшись на ноги, он тут же метнулся назад, к пульсирующим сплетениям, уходящим куда-то вверх. Слишком высоко, но он точно знал, что достанет. Пламя разрезало темноту грота, вырвавшись из его крыльев и поднимая его вверх. Совершив рывок и набрав нужные скорость и высоту, он схватился руками за одну из плетей, а его крылья впились в землю, в сокрытые в ней толстые корневища. Огонь заревел, пробивая себе путь, и с каждой секундой, пока он набирал силу, Балазар ощущал восхитительное упоение его мощью.
Обычное служение “древним духам” в нескольких сектантских гнездах нарушилось. Ярые приверженцы припали к земле, ощущая сдавливающую боль в сердце. Их оглушил крик боли и агонии, передаваемый изначальным древом. Сначала была одна короткая вспышка. которая казалась странным недоразумением, но теперь она стала гораздо сильнее и не думала прекращаться. Они страдали от неведения, пока рядом с ними суетились их младшие собратья. Но не лучше было и тем, кто в этот момент возносил молебны своему живому идолу. Они оторвали головы от земли, глядя как предмет их поклонения, то, что связывало их с их божествами, вопит в агонии по неведомым причинам. Они метались в страхе и с недоумением смотрели на древних духов, которых приверженцы короны окрестили демоническими порождениями. Всегда абсолютно невозмутимые и недвижимые, они корчились, катаясь по земле и прижимая руки к сердцу, будто пытаясь как-то сдержать эту боль. Это пугало больше всего — даже у столь могучих существ не было ответов, как же помочь своему божеству.
Затем кора древа почернела, и сквозь неё начало пробиваться дико ревущее пламя, полыхающее в ночи ярко-жёлтыми, почти белыми языками, что вызвало у сектантов крики ужаса и отчаяния. Они пытались потушить пожар подручными средствами, но ничего не удавалось. Огонь пробивался изнутри. Прошло всего несколько минут, когда вопли древа утихли, и гнездо погрузилось во мрак. Магическое свечение угасло в жилах недвижимых порождений, оставив своих приспешников в одиночестве в свете луны, но ненадолго. Импульс пламени взорвал древо изнутри, разметав вокруг обугленные щепки, в ночное небо взмыло нечто, окутанное пламенем, остановившись в нескольких метрах над землёй. Балазар расправил крылья, испускающие из себя огонь, осматривая перепуганных до смерти сектантов. Они увидели, осознали в нём свою смерть и бросились бежать прочь, а он не продолжил преследования. Вместо него, повинуясь его коротким мысленным приказам, из ямы выбрались двенадцать его соратников. Они двигались быстрее ветра, оставляя за собой шлейф голубого сияния. У жертв не было ни единого шанса скрыться, все они пали, пронзённые когтями.
Когда всё было кончено, Балазар опустился на землю, бросив ещё один взгляд вокруг. Это было только начало. Только первое древо из десятков, сотен, что успели укорениться на людских землях. Именно в них была заключена вся сила культа, без них сектантам не устоять и дня. А потому у его подопечных было ещё много работы. Но не стоило привлекать к себе лишнего внимания, иначе огненные маги начнут охотиться уже за ним. Он посмотрел на землю, оценив, что из всего отряда только он оставляет следы, потому вновь поднялся в воздух, заметая их. Одним мысленным приказом он послал товарищей врассыпную, на поиски очередной цели, а сам вернулся обратно в пустой грот. Демон уже исчез, потому он прислонился к стене и вновь раскрыл медальон, мысленно уносясь вдаль. Он снова был с Дейни, наблюдая за тем, как она мирно спит, всё ещё надеясь на лучшее. Напрасно. Он уже никогда не вернётся. Единственное, что он мог — лишь наблюдать, как идёт его жизнь без него, поодаль, не приближаясь, чтобы она никогда не узнала, что с ним произошло.

— Они погибли со смертью древа, — удивился Шейрату, лёжа среди камней у небольшой заводи. Впереди простирались равнины, где леса уступали место степям.
“Они погибли раньше, — ответил ему голос его богини. — Они существовали лишь в виде оболочек для силы, потому когда её источник исчез, подобная участь ожидала и их. Они были созданы путём прямой энергетической связи, потому и были уничтожены так легко. Созданная тобой армия неэффективна. Тебе не захватить храм Льда с такими войсками”.
Осознавая её слова, он взял в руки маленький обломок сухой ветви. То, что не может жить само, что не сохранило собственного источника жизни, погибнет, если не поддерживать внешний приток. Он может заставить эту ветвь зацвести, укорениться в земле, она не будет расти дальше, если он вновь не потратит на неё силы.
— А что является источником энергии живых существ? — поинтересовался он обратив пристальное внимание к растущему неподалёку кустарнику. — Что позволяет им жить? Неужели существа, подобные вам?
“Примерно так”, — после некоторой паузы подтвердила богиня.
— И вы хотите создать мир, в котором будет циркулировать ваша энергия, а не их?
“Именно”.
— Через перерождение в демоническом пламени?
Говоря об этом, Шейрату снова вспомнил Балазара. Его новое творение обладало собственными силами, и в том числе оставалось живо. Как и он, когда стал демоном. Но кому тогда принадлежала воля новорождённого создания?
“Всё подвластно циклам силы, — в очередной раз читая его мысли, ответила его госпожа. — Тот, кто берёт, зависим от того, кто даёт. И так вниз по цепочке до самого конца”.
— Или не совсем? — улыбнулся демон и достал книгу, после чего стал сосредоточенно её листать, пока не нашёл нужную страницу. — “Я питаю их, а они питают меня”. Я правильно понял, что цикл не линеен? Чем больше подручных у меня, у моих слуг, тем больше силы я получаю взамен.
“Не всем словам предателя стоит верить”.
На это демон рассмеялся и поднялся на ноги, всматриваясь вдаль.
— Разве он ошибся? Вы сами сказали, госпожа, что сила кошмаров для меня является побочной, что с её помощью я не смогу добиться желаемого. Что не смогу поддерживать её так долго. Но мне это удалось.
“И что из того?” — кажется, его слова всё больше пробуждали в ней раздражение.
— Если один из элементов мозаики выпадет. Если я останусь жив, но буду отрезан от притоков силы, что случится? Кому будут принадлежать все мои слуги?
“Цикл перетечёт вверх, и мы будем вольны распоряжаться твоими порождениями по своему усмотрению”.
— Но ведь это лишь в том случае, если я умру, — улыбнулся Шейрату, снова глядя в книгу.
“Такова природа вещей, — гласило продолжение абзаца. — Бесконечный цикл силы, при необходимости заменяющий один элемент на другой. Мне так и не удалось до конца разорвать его, сколько бы я ни пытался. Встроившись в цепочку, ты навсегда становишься её звеном. Единственный выход — смерть”.
— Я даровал им свободу воли, и они будут продолжать воплощать мои планы, даже если я буду слишком далеко от них, так? — завороженно прошептал он.
“Ты действительно веришь, что они сохранят тебе верность?”
— Но ведь я сохраняю её вам, — усмехнулся он. Она ничего не ответила, но через мгновение на него обрушилось жуткое чувство опустошения. Он ощущал голод, который невозможно было утолить. Его богиня оторвала его от источника силы, а подвластные порождения жадно вытягивали то, что осталось. Пока это был терпимый дискомфорт, но со временем он обратится в настоящую пытку. Это странное ощущение необратимости внушало панический ужас. Привыкнув к вкусу силы, остаться без неё было невыносимо.
Но, ведь, у неё были и другие источники. Бросив взгляд на куст, Шейрату прибегнул к силе друидизма, насильно перекачивая в себя жизненную энергию растения. Он никогда не испытывал проблем с подобными заклинаниями, но в этот раз ощутил резкий приступ боли, разливающейся по всему его нутру, от чего припал на четвереньки и застонал. Жуткое жжение, словно от яда, распространялось по его венам. Что это — месть природы за его предательство или результат пагубной трансформации?
А затем пришло облегчение. Поток снова открылся, возвращая ему силы.
“Вот видишь, — прошептал голос богини. — У тебя нет иного выхода, кроме верности”.
— Да, моя госпожа, — прошептал он, принимая её правоту и пытаясь осмыслить свои ощущения. Жизненная сила растения разъедала его изнутри. “Что является источником энергии живых существ?” — вспомнил он свой собственный вопрос, и внезапно осознал, что именно почувствовал. Он впитал силу иного порядка, абсолютно противоположную тому циклу, в котором он теперь существует, а потому не смог её усвоить. Нужно было ещё ненадолго задержаться, обсудить свои находки с Лавифонтом. Похоже, он наконец-то сумел нащупать тот путь, по которому сможет воплотить свой план в жизнь.

“Как я и говорил, ты почти не пишешь. Может, до тебя вообще не доходят мои письма. Или тебе просто нечего мне сказать. Кругом творится какое-то безумие. По улицам рыщет стража. Моя семья вовсе пишет о каких-то кошмарах. Когда я сказал тебе, что в моей родной деревне пропадают люди, а их родичи ведут себя странно, я и не мог подумать, что в ответ из замка прибудет целая делегация. И что сделает? Сбросит большинство людей в тюремную телегу и увезёт в неизвестном направлении. Я не поверил бы, если не поехал и не увидел всё это собственными глазами. Надеюсь, это всё оправданно. Или хотя бы что ты тоже не сходишь с ума. Береги себя, Изиро. Всё ещё твой нищий друг Агвен”.
Очередная бессонная ночь заставила первого мага королевства вновь перечитать это письмо. Послание от старого приятеля пришло уже неделю назад, но юноша до сих пор так и не написал ему ответ. Более того — даже не имел никакого желания начинать это делать. Хотя, в последнее время много что произошло и было о чём рассказать лучшему другу.
Он мог бы оправдать делегации, пояснив про множество их полезных функций — проверка дел поселения, чтобы выявить, не обирает ли местный глава своих жителей; выявление сектантов и их арест; вербовка детей в огненные маги. В отношении последнего, мог бы рассказать, насколько хорошо Мелдар решил определить на попечение Изиро всех непристроенных сирот, ведь, по словам Ромарии, они не представляли опасности, так как паразиты не приживаются в молодых телах. Мог описать, насколько быстро и качественно строители подготовили крыло замка под магическую академию, рассчитанное на множество новых рекрутов, где они смогут жить и учиться. Или поделиться секретами встреч с представителями других королевств, где их король выступал как сильный и уверенный в себе правитель, готовый на всё ради своего королевства, даже если потребуется взяться за оружие. Или про множество новых законов, которые разрабатывались в результате бурных обсуждений с советниками, где Изиро проявлял участие и часто выступал в качестве голоса простых граждан, коим когда-то и являлся, а его властитель внимательно к нему прислушивался. Вся эта хвалебная песнь бы очень понравилась Мелдару и его соглядатаям, наблюдающим за каждым шагом первого мага и вскрывающим его письма.
К сожалению, в этом послании он не смог бы написать многого другого. О том, что король кажется одержимым идеей войны, будто видит лишь в ней путь решения всех проблем. И обсуждения любых проблем на этом фоне меркли, сводились лишь к одному — разжиганию конфликтов с неугодными Мелдару людьми, выставление их в невыгодном свете. В рамках этого факта идея, предложенная Изиро по методике воспитания новых боевых магов была воспринята королём с абсолютным одобрением. Мальчики и девочки, которым предстояло вырасти и быть выброшенными на произвол судьбы на улицы, теперь станут боевыми магами и будут воспитаны в безграничной преданности королевству. Всё остальное отодвинется на второй план. Изолированные от внешнего мира, они за несколько лет превратятся в идеальных защитников королевства, слуг короля, готовых исполнить любой его приказ. Совсем как сам Изиро. Он обрек их на такую судьбу, прекрасно зная, что большинство повторят его ошибки. Не будут понимать, кто они такие на самом деле.
Повозки из деревень были тюремными и направлялись в темницу Киенфаль. Ни один из тех, кто попал под подозрение в предательстве и служении демоническим силам, не вернётся домой. На месте для них уже был организован закрытый просторный каземат, представляющий собой огромное помещение с единственной дверью и без окон, ранее служившее одним из оружейных складов, а в тюремщики выдано два боевых мага из числа оставшихся на обучение. Насколько это было надёжно?
Думая об этом, он возвращался к собственному опыту тюремщика. По его инициативе, часть людей из тех, кого привели оперативные маги, задержав в сектантских гнёздах, были пересажены в несколько других камер с хоть какими-то минимальными удобствами для заключённых. Истово верующие переселились в этот каземат, один за другим они обращались и тут же получали смертельный запал пламени в грудь, унося тайны своей веры в могилу. День за днём он пытался добиться от них чего-то, но всё было бесполезно, и в какой-то момент он убил последнего из них.
Сомневающиеся отступники же постепенно прониклись к нему доверием и рассказывали те жалкие крупицы того, что знали. За это он обещал им свободу и помилование.
— Нет, — оценил, немного подумав, его предложение Мелдар, в очередной раз навестив своего первого мага во время его пребывания в Киенфале. — Ты же понимаешь, что мы не можем ничего знать наверняка. Каждый из них может быть опасен. Думаю, рисковать больше нет смысла. Избавься от них, пока они тоже не обратились.
Он помнил глаза людей, смотревших на него с надеждой, доверявших ему. Помнил, как отнял жизни каждого из них, быстро и решительно. Это была их с Мелдаром общая тайна, связавшая их. Изиро согласился стать его личным палачом, и теперь его руки были по локоть в крови невинных жертв. Он осмотрел их тела после бойни — ни один не был носителем паразита. Мужчины и женщины, сделавшие один единственный неправильный выбор, поддавшиеся лживым обещаниям своих знакомых и односельчан. Всего одна ошибка, один шаг в сторону…
Изиро встряхнул головой и спрятал лицо в ладони. Эти мысли не покидали его. Королевский палач. Когда он посещал встречи в качестве советника, навещал новичков или раненых магов, он всё равно оставался убийцей, несмотря на высокое положение и дорогой костюм. Это было неправильно и ненормально, а потому выбивало его из колеи.
В такие моменты он часто вспоминал слова Балазара: “Цена этой должности слишком велика”. И, судя по всему, только сейчас начал их осознавать. Он был пленником этого замка, пленником воли короля, а также его страхов и сомнений. Ощущение чужого присутствия угнетало ещё с первого дня прибытия в замок, но только сейчас он сумел осознать его источник. Иногда он просыпался посреди ночи, как сейчас, от странного ощущения, что за ним кто-то наблюдает. В свете свечи он краем глаза успевал рассмотреть силуэт, прежде чем тот бесследно исчезал. Ведь, несмотря на нечёткие очертания гостя, этот посох он мог узнать где угодно, слишком уж тщательно всматривался в него и запоминал каждую его деталь, когда изучал его возможности.
Так, может, быстро угасшие слухи, разожжённые, скорее всего, бывшим лордом Этвальдом, не были лживой выдумкой, и Мелдар действительно мог находиться в нескольких местах одновременно? Ведь Изиро сам добровольно стал хранителем этой тайны и выбрал свою судьбу, до конца этого не осознавая. Когда никому не рассказал о том, что периодически во время сна короля поглощают тени.
Теперь ему предстояло толкнуть на подобный путь других. Они получает пищу и кров, но навсегда лишатся свободы выбора. Он свяжет их кровью, чтобы собственная совесть не позволила им отступиться от своего покровителя. Это была необходимая жертва для дальнейшего выживания королевства, чтобы суметь противостоять демоническим отродьям, лишённым души и жалости. Изиро решил это за всех своих подопечных. Он вырастит в них безграничную преданность королевству, отодвинув на второй план всё остальное. Превратит в идеальных слуг короля, защитников королевства. Или в таких же убийц?
Он убрал руки от лица и вновь взял письмо друга, ещё раз пробежав по нему глазами. В груди защемило от тоски. Агвен, всегда такой простой и прямолинейный. Как же Изиро не хватало этого среди клубков дворцовых интриг! Так хотелось бы вернуться назад, во времена когда всё было гораздо проще. Разжать руку, выронить меч, чтобы никогда не получить эту силу. Но это было невозможно. Осталось ли в нём что-то ещё от прежнего Изиро?
Пламя полыхнуло в его руке, жадно поглощая пергамент. Бумага темнела, и чёрные чернила сливались с фоном, навсегда пряча смысл этого письма в небольшой кучке сажи и пепла в руке первого мага. Он сжал её в кулаке, втирая в кожу, затем мановением пальца погасил свечу и откинулся обратно на подушку, глядя в потолок и ожидая, когда же провалится в очередной сон без сновидений.

Глава 4. Глубинные связи.
Северное королевство Незервинд готовилось к долгой зиме. Совсем скоро белокаменная столица будет смотреться поистине сказочно в пушистых хлопьях снега, которые наконец-то заменят эти бесконечные дожди разной силы, наполняющие улицы грязью вместе с чернеющими листьями.
Крепость из светлого и серого камня возвышалась в центре города, обнесённого стеной, воплощая собой сердце столицы, величественного города Нитерно. Массивная постройка, способная бороться с любыми прихотями погоды, с множеством башен и окон, просторными помещениями и богатым убранством. К сожалению, внешняя красота не говорила о внутреннем благополучии.
На один из балконов вышел юноша в одеянии из шёлка и меха, расшитого серебряной нитью. Зигзаги остроугольной короны мутно поблёскивали в дневном свете крупными драгоценными камнями. Её порой закрывали пряди его золотистых волнистых волос, обдуваемые ветром. Он был ещё юн, и его лицо омрачали сомнения. Корона упала на него внезапным тяжким бременем, в его шестнадцать лет. Он вздохнул и закрыл глаза. Мысли тут же помчались назад во времени на несколько недель.
Тогда выдался прекрасный и столь редкий для их краёв солнечный день, от чего можно было в полной мере оценить красоту леса, где яркими пятнами среди вековых хвойных деревьев выделялись лиственные, сменившие зелёную сочную листву на золотисто-огненную.
Юноша был в походном костюме серо-коричневого цвета, верхом на гнедой кобыле, за его спиной болтался лук, который он обычно и вовсе не использовал. Сосредоточившись на дороге, он пытался нагнать мужчину впереди. На рыжем коне уверенно держался человек средних лет. Казалось, его осанка и широкоплечая фигура источают авторитет и властность, будто он возвышался над всем миром, ветер бешено развевал его каштановые волосы. Одного лишь взгляда со спины хватало, чтобы понять — это король, самый настоящий из всех королей.
Он повернулся. Красивые, ровные аристократические черты лица озарила улыбка, глаза светились теплотой. Парень не мог не ответить тем же, он сиял от счастья.
— Догоняй, Игон! — крикнул мужчина с задором, затем отвернулся и пришпорил коня. Тот перешёл в галоп, и юноша напрягся. Его лошади с королевским рысаком тяжело было потягаться, пусть они и были одной породы. Даже конь короля отличался от остальных тем, что был самым лучшим среди равных. Дыхание замирало, когда они перескакивали через бурелом, словно ненадолго начинали парить. Игон рассмеялся. Редко он чувствовал себя таким свободным и счастливым.
И вдруг всё это исчезло в один момент. Мужчина содрогнулся, его тело искривилось на мгновение, былая стать и величие исчезли. Юноша с ужасом наблюдал, как тот заваливается набок. Конь дико заржал, чувствуя изменение в весе, покосился в сторону, ускоряя темп.
— Отец! — встревоженно крикнул Игон.
Тело соскользнуло в считанные секунды, грузно упало на землю. Свободный от своей ноши, скакун помчался дальше. Юноша затормозил свою лошадь. Ему казалось, что мгновения растянулись на вечность. Он спрыгнул с кобылы и сломя голову подбежал к телу. Его отец лежал лицом вниз и совершенно не двигался. Резким рывком Игон упал на колени и перевернул его. Глаза того застекленели, глядя в лазурное небо, будто он был чем-то удивлён. Рот его был раскрыт, но призрачное облачко пара не исходило. Он не дышал.
— Отец! — кричал Игон в отчаянии. Слёзы ручьями лились из его глаз, холодя кожу. — Пожалуйста, очнись! На помощь! Кто-нибудь, помогите!
Его сотрясали рыдания, он прижимал тело мужчины к себе, словно надеясь вдохнуть в него жизнь. Уже был слышен топот копыт и возгласы людей. Придворные и свита скакали следом, умоляя подождать их. Они ещё не знали, что здесь произошло, но истерические рыдания принца явно вселили в них тревогу. Игон продолжал качаться взад-вперёд и кричать, будто надеясь, что его отец всё же очнётся и скажет, что всё это лишь глупая шутка…
Звуки того дня продолжали эхом отдаваться в голове Игона. Тело продрогло, но мыслями он ещё был далеко, а потому, казалось, не замечал этого.
— Так я и стал королём, — прошептал он отрешённо, будто это было приговором. — Я не подведу тебя, отец.

Прошлой ночью состоятельному дворянину Монтфельду Штаферту плохо спалось в его дорогой комфортной постели. Несмотря на то, что в спальне было тепло, его тело покрывал липкий пот и била крупная дрожь. Словно он не был здесь, а вернулся обратно во времени на несколько лет назад, в тот самый роковой день, следом за которым его жизнь разделилась на “до” и “после”.
Была ранняя осень, известная в их краях своим строптивым нравом. В этот день она отличилась бурей, косой дождь со снегом беспощадно обрушивался на землю с порывами сильного ветра, но это не мешало собравшимся на главной площади людям. Такое зрелище, как прилюдная казнь, мало кто пропускал. Перекрикивая вой ветра, пытаясь спрятаться в полах своей шубы, полицейский секретарь зачитывал приговор, доносившийся до слушателей лишь рывками. И сейчас, сквозь воспоминания, несмотря на то, что находился в первом ряду, Монтфельд не смог бы припомнить большую часть его речи, лишь отдельные несколько строчек.
— По обвинению… в пособничестве… предательстве… Люцис Штаферт приговаривается к смерти…
Крики толпы задорно поддержали приговор, и Монтфельд, как завороженный, не мог оторвать взгляда от обвиняемого. Дрожащий то ли от страха, то ли от холода, ведь эта тонкая тюремная роба вряд ли могла защитить от пронизывающего ветра, молодой человек, с которым у него было так много общих черт, выглядел потерянным, сломленным происходящим кошмаром вокруг него. Шаги палача отмеряли последние секунды его жизни. Верёвка тяжёлым грузом легла ему на шею, заставив на мгновение вздрогнуть, будто только сейчас он очнулся от наваждения.
Глаза братьев встретились на мгновение, но внезапно само время стало вязким. Крупные капли вокруг них замедлялись, повисая в воздухе бесформенными комьями. На губах приговорённого растянулась хищная улыбка, а взгляд пронзал насквозь.
— Ну, как тебе живётся после этого, братик? — услышал Монтфельд насмешливый шёпот в своей голове. — Совсем не жалко младшего братца? Сколько времени потребовалось, чтобы утопить твоё горе, затушить обиду?
Несомненно, это был голос Люциса. Всего лишь сон, кошмар, заставивший Монтфельда проснуться в холодном поту. Тени поглощали его комнату целиком, красноречиво говоря о том, что на дворе ещё глубокая ночь. Он снова откинулся на подушку, пытаясь уснуть. В эту ночь он пытался сделать это несколько раз, но каждый заканчивался одинаково — он возвращался в тот промозглый день, видел последние секунды жизни своего брата и слышал его обвинительные речи. К чему бы это?
Может по той причине, что позже он уже шагал по дворцовым коридорам? Стук каблуков его дорогой обуви утопал в ковре. Плотный плащ тёмного цвета, отороченный мехом подчёркивал его статную осанистую фигуру и развевался от скорости движения. Нет, он не спешил, даже при том, что эту встречу назначил король. Хотя, как можно было назвать этого мальчишку королём? Монтфельд раздражённо фыркнул, но не сбавил шага. Он напоминал ворона, мчащегося по коридорам дворца, каждому караульному стражнику бросал мрачный взгляд. Из-за прошедшей тревожной ночи он выглядел несколько уставшим и нервным, что явно было ему на пользу. Никто не будет задавать лишних вопросов. Его итак побаивались, припоминая его раннюю службу при дворе, это место он получил благодаря своему изощрённому уму и поразительному хладнокровию. Дворцовые слухи наградили его статусом не только советника бывшего короля, но и мастером в деликатном устранении нежелательных личностей. И лишь единицы знали, что эти сплетни были правдой.
Но с тех пор многое изменилось. После казни брата уважение знатных персон обратилось в неприязнь. Несмотря на то, что причастность Монтфельда к делу Люциса не была доказана, шлейф этой истории продолжал тянуться за ним, лишая его тех привилегий, что он добился с таким трудом. Пусть он и оставался дворянином, для высшего общества он стал изгоем, перестал получать приглашения на светские рауты. Его особняк стал его собственной темницей, безвозвратно меняя его личность в иную, более тёмную сторону.
И вот теперь его снова призвали служить королю советником, нечто новое спустя долгий период молчания. Чего они ждали? Что он приползёт к ним на коленях и будет молить о прощении? Или гордо разорвёт письмо на глазах у курьера, вероятно, бросив обрывки прямо в лицо совершенно непричастному ко всем этим интригам человеку? Всё это оправдало бы слухи о нём как о совершенно растерявшем человеческий облик безумце, сошедшем с ума от затянувшегося одиночества в одинаковых стенах своего поместья. Вся эта знать, напыщенные глупцы, по своей наивности даже не подозревающие, что он продолжал изучать каждого из них, собирая газетные вырезки, изредка прогуливаясь и подглядывая в окна через телескоп на своём чердаке. Ему было интересно, что же будет дальше. Он видел, как менялись люди вокруг, как и сама ситуация, становясь всё более шаткой. Чего же от него захотели сейчас? И что в обмен на помощь в её стабилизации может предложить ему король?
«Никакой он не король, лишь мальчишка!» — снова мысленно одёрнул себя Монтфельд.
Показался нужный ему зал. Стражники по бокам учтиво кивнули и открыли ему проход. Тяжёлые двери со скрипом отворились. В глаза ударил тёплый свет, отчего дворянин поморщился несколько секунд. Перед ним оказалось небольшое, но достаточно просторное помещение, посреди стоял овальный стол, во главе него сидел Игон, остальные места занимали люди разного статуса и рода деятельности. Здесь были представители учёных, ремесленников, торговцев, земледельцев, дворяне и представители среднего класса. Знатных персон высокого ранга практически не было. Увидев гостя, юноша учтиво кивнул, в ответ Монтфельду пришлось поклониться.
«Сброд, — подумал он про себя. — Что я вообще здесь делаю?»
Но, тем не менее, он прошёл вперёд и занял свободное место, бросив агрессивные взгляды всем остальным, чтобы они не рассматривали его с таким интересом.
— Думаю, можно начать, — подвёл итог Игон, когда подошло ещё несколько людей. — Я рад, что Вы собрались здесь. Своё правление я хотел бы охарактеризовать как продолжение политики отца. Реформы, которые он собирался провести, я планирую воплотить в жизнь. И думаю, что каждый из Вас сможет оказать мне в этом посильную помощь.
Монтфельд с интересом слушал. Он прекрасно знал придворные слухи, можно даже сказать, что коллекционировал. Как только Рейван Менетрит скоропостижно скончался, по узким кругам знати тут же пронёсся слух об отравлении. Кто-то даже намекал на имеющееся медицинское заключение придворного лекаря. Однако вскоре тот опроверг эти слухи, и следствие вынесло на суд общественности результат своей работы — всего лишь несчастный случай. Действительно, ведь подобная репутация была ни к чему наследнику короны.
«Убийца отца желает закончить его дело? — задумался он, внимательно глядя на юношу. – Может, ты не убивал его, Игон? Никто этого не знает наверняка. И не поверит твоим благородным мотивам».
Мысли Монтфельда закручивались по мрачной спирали всё больше и больше, словно погружаясь в тень, пока юный правитель описывал предстоящие реформы армии и будущие осторожные дипломатические шаги, налоговую политику, приоритетные направления для средств из королевской казны. Всё дальше и дальше. Глубже во тьму.
— Он не заслуживает этой власти.
Монтфельд резко вздрогнул, отчего поймал несколько удивлённых и презрительных взглядов. Эта мысль была чужой, она не принадлежала ему. Голос брата вернулся, но уже не в обличии сновидения, а пробрался в реальность. Дворянин с опаской огляделся, но никто не проявил подобной реакции. Он единственный, кто слышал это? Неужели он действительно начал сходить с ума?
Но это явление не повторилось. До самого конца встречи барон сидел, как на иголках, и, как только Игон объявил об окончании заседания, пулей вылетел из зала. Он торопливо шёл вперёд, чуть ли не срываясь на бег. За годы своей одинокой жизни в ненависти и презрении к другим и от других, неужели он перестал отличать реальность от сновидений? Но этот голос действительно был. Будто покойник поднялся из своей могилы на заднем дворе его дома и взывал к своему брату. Чего он хотел, чего ждал?
— Отмщения, — внезапно совершенно чётко произнёс Люцис. Монтфельд замер на месте, как вкопанный, глядя в сторону тяжёлых занавесей, обрамляющих дворцовые окна. Он ощутил, как задрожали колени.
— Подойди ближе, — властно предложил голос, и мужчина не нашёл сил ему возразить. Монтфельд осторожно приблизился, протянул руку к плотной пурпурной ткани, за складками которой явно кто-то стоял. Дыхание перехватило от ужаса, он не понимал, как это могло быть возможно. Люцис выжил? Но в тот день Монтфельд видел своими глазами, как люк открылся под ногами юноши, как тело провалилось вниз, безумно рванулось несколько раз, словно пытаясь освободиться. Он слышал этот тошнотворный хруст, видел, как неестественно выгнулась шея брата. Он сам присутствовал при сожжении останков, и ни капли не сомневался, что они принадлежали Люцису. Не было ни единого шанса на обман, ни единой возможности для спасения.
Ткань провалилась под его напором, обозначая пустоту за собой. Здесь никого не было. В растерянности Монтфельд перевёл взгляд в окно, пытаясь прийти в себя. Что с ним происходит, что всё это значит? Но пустые крыши домов не давали ему ни капли надежды прояснить происходящее с ним.
— Это всё может стать твоим, — заманчиво прошептал голос Люциса ему на ухо, заставив вздрогнуть и обернуться, но никого поблизости не оказалось. Ужас от осознания собственного безумия лишь нарастал.
— Мы заслужили это. Пусть они заплатят. Пусть они все заплатят за то, что сделали с нами! — прогремел голос брата, заставив Монтфельда в страхе зажать уши. Звук шёл отовсюду, со всех сторон, будто заполнял собой голову. В ужасе дворянин побежал прочь из замка, желая убедиться, что всё это — лишь продолжение его ночных кошмаров.

Игон, погружённый в раздумья, снова стоял на том же балконе. Он вспоминал, как часто проводил здесь время отец, думая о дальнейшем развитии королевства. В последнее время тот делал это чаще, видимо замечая, как медленно нарастающие противоречия начинают разрывать их вотчину изнутри.
Свежий воздух позволял всё упорядочить в голове. Игон думал о предстоящей войне, которую так часто предвещал его отец, по сравнению с которой текущие битвы с соседними королевствами покажутся лишь мелкой грызнёй. Незервинд всегда подвергался нападкам со стороны, всему виной была его история и местоположение. Он, словно пояс, отделял остальные человеческие королевства от диких северных земель, где, по мнению многих купцов и энтузиастов, должны были сохраниться нетронутые богатейшие источники ресурсов, столь необходимых каждому государству, несмотря на все опасности Тёмной долины. Сейчас эти резервы принадлежали Незервинду, и многие считали такой расклад несправедливым. Но самое северное королевство продолжало сохранять свои позиции, и заслуга в этом принадлежала его жителям.
Местные всегда славились своей сплочённостью и верностью традициям. История их земель насчитывала несколько тысячелетий и была тесно связана с Великой войной, когда всем жителям этого мира пришлось объединить свои силы против порождений Богов Тьмы. Когда пали демоны и их прислужники, пришла очередь и их союзников — варваров. Гонения оттесняли их всё дальше и дальше, прочь с земель, которые впоследствии поделили между собой люди и эльфы. Но здесь на севере им всем пришлось столкнуться с неожиданно суровыми условиями климата. По преданиям, тогда и возникла Тёмная долина — протяжённая местность за Северными горами, отделяющая людские земли от крайних северных ледников, обросшая пугающими легендами. До сих пор странников и купцов охватывал ужас, не позволяющий переступить границы этой земли в поисках ценных ресурсов. Они считали, что в тех землях способны обрести жизнь все возможные и невозможные кошмары.
В те несколько десятилетий, что варвары и их преследователи бродили по этим краям, внезапно наступил холод и мрак, оттесняя пришельцев прочь, и лишь самые настойчивые и упорные продолжали свои попытки выжить в этих условиях. Это желание и стало тем, что объединило их в первое поселение, со временем разросшееся в королевство. Незервинд стал землёй полукровок, которые бережно хранили память о своих корнях. Со временем людей по крови здесь всё же стало больше, уникальные черты в виде заостренных ушей или выступающих клыков стали практически незаметны, но дух единства оставался и старательно поддерживался как в культуре и религии, так и в политике.
Отец всегда говорил Игону, что для настоящего правителя важны твёрдая рука и холодные сердце и разум. С самого детства он воспитывал в юноше будущего короля, брал с собой на приёмы и заседания, чтобы мальчик набирался опыта. Единственному сыну Рейвана Менетрита приходилось оправдывать все ожидания своего отца, он отлично осваивал как науки, так и уроки физической подготовки, точно знал, как нужно вести себя в обществе других правителей.
Но он не представлял, что станет королём настолько быстро. Смерть отца выбила его из колеи, а заключение придворного врача и вовсе внесло постоянную назойливо зудящую тревогу в мысли — отравление. Кто-то убил любимого народом Рейвана Менетрита, и до тех пор, пока расследование не закончится, каждый житель королевства будет подозревать в этом его сына, кроме тех, кто точно знает правду. Эта мысль была для юноши невыносима, чудовищна, вызывала у него вспышки отчаяния, которые так сложно было подавить. Убийца отца, того, кого он боготворил. Невероятная бессмыслица.
И до тех пор, пока слухи не угаснут, за ним будет тянуться мрачный шлейф, подрывающий доверие многих к новому правителю. Рейван Менетрит был не только его идеалом, для многих жителей королевства он стал кумиром, а войска шли в любой бой с его именем на устах. Игон должен был заслужить их верность и доказать свою непричастность, но как? Кто ему поверит? Ведь эта грязная ложь была так похожа на правду в глазах обывателей. Если не он, то кто?
Отец всегда учил его искать возможные причины, связи даже там, где их с первого взгляда невозможно увидеть. Задавать нужные вопросы. Смотреть в прошлое. Чуть больше полугода назад Игону уже приходилось играть роль наместника, когда отец отправился на приём в королевство Араторн. Вернувшись, Рейван Менетрит созвал своих советников и поделился с ними опасениями: о новых рекрутах короля Араторна Мелдара Аствальдского — боевых магах, что разят противников пламенем, силой, взятой королём у поверженного его воинами демона, и о страстном желании самого Мелдара изменить с их помощью мир вокруг себя. Дело шло к войне, и к ней необходимо было подготовиться. И, спустя месяц с небольшим после этого совещания, Рейван был убит. Потому, помимо старых советников, Игон призвал ко двору новых людей, с различной репутацией, но ранее показавших себя верными вассалами короны. Подозрение, что вокруг него назрел крупный заговор с целью переворота и ослабления Незервинда крепчало с каждым днём.
За спиной Игона появилась фигура. Широкоплечий мужчина, скрытый плащом, бесшумно приближался к ничего не подозревающему королю. Тот, погружённый в раздумья, даже не подозревал, что сейчас произойдёт нападение. Незнакомец поднял руку, но внезапно король развернулся прямо к нему, вырвав короткий меч из-за пояса. Немного опешив, незваный гость всё же успел заблокировать выпад мечом, даже не вынимая его из ножен.
— Ох, кажется, кое-кто оказался готов к неожиданностям! — задорно воскликнул незнакомец. Игон немного растерялся, не веря тому, что узнал этот голос, как и человека, который мгновенно сорвал капюшон после удавшейся шалости. Это оказался юноша, сверстник молодого правителя, крепко сложенный. Сразу виделись следы долгих тренировок, но в то же время казалось, что в его глубоких карих глазах теплится свет, словно пробивается изнутри и окружает обладателя аурой праведности. Хотя его обворожительная и озорная улыбка явно оттеняла его святость. В целом юноши были похожи, словно братья, отличался только цвет глаз, а волосы гостя цвета пшеницы были прямыми. Движения также выдавали в нём военную выправку. Это всё отлично подчёркивал серый камзол, расшитый белой нитью. Подобные одежды носили представители воинов Собора Света в Незервинде.
— Вайс! Ты неисправим! — опомнившись, воскликнул правитель, с радостью обняв гостя. — О чём ты думаешь? Я ведь мог ранить тебя!
— Ты действительно веришь, что тебе бы это удалось? — ехидно ответил тот. Игон фыркнул и с радостью продолжил беседу со старым другом.
— Как ты? Что ты здесь делаешь?
— Увольнительные, — с благоговением ответил тот, когда король выпустил его из объятий. — На фронте пока затишье, нам дали немного времени на отдых. Потому я примчался к тебе, чтобы сообщить радостные новости. Надеялся, ты будешь не против моего визита.
— Нет, что ты? — с нетерпением ответил тот. — Что же ты хотел мне сказать?
Вайс сделал многообещающую паузу, в течение которой буквально раздувался от переполнявшей его гордости.
— Меня повысили! — радостно выпалил он. — Теперь у меня свой собственный отряд!
Игон искренне обрадовался за друга и снова заключил его в объятия. Крепкие руки на мгновение перехватили короля так, что стало сложно дышать, и следующие несколько секунд он держался за плечо Вайса, улыбался и жадно ловил ртом воздух.
— Тебя наконец-то приняли как равного? — он поднял голову и встретил взгляд карих глаз, на мгновение в них промелькнуло лукавство.
— Как я говорил, слухи обо мне в некоторых кругах армии не лучшие, — он явно помрачнел, казалось, он испытывает друга. — Всем вокруг известно, в каком обществе я находился в, несомненно, лучшие годы своей жизни. Скажи честно, ты не приложил руку к моему повышению?
Игон усмехнулся, но продолжал поддерживать зрительный контакт, чтобы Вайс не заподозрил его во лжи.
— У меня нет такого влияния на армию. Да и я не стал бы ставить на роль командира семнадцатилетнего воина света. Я ещё не выжил из ума.
Вайс притворно надул губы, но театральность была слишком явной, потому через мгновение оба уже хохотали.
— Да и слухи обо мне в последнее время тоже не лучшие, — Игон обладал уникальным свойством внезапно переключаться на мрачную волну и погружать в неё беседу.
— Я знаю, — Вайс в одно мгновение стал серьёзным. — Уже на фронте я услышал это. Я соболезную твоей утрате и прекрасно знаю, что люди лгут.
Игон тяжело вздохнул, опустив глаза.
— Но им верят другие, — мрачно заключил он, отворачиваясь обратно к городу. — Я знаю, что не ты, Вайс. Ты мне как брат, которого у меня никогда не было. Но только ты понимаешь меня, для них же я — незнакомец. Тень, ступившая на трон после своего отца, погибшего столь внезапно и подозрительно. И все мои решения будут приниматься в штыки.
Было что-то магическое в этом балконе. Словно здесь было сердце королевства, можно было почувствовать его пульс. Паладин положил руку на плечо друга, и их обоих словно завертел водоворот воспоминаний, погружая в перипетии судьбы, путями которой им удалось пересечься.
Пять лет назад. Страшная война с королевством Манетор. Незервинд сумел отбить атаку и захватить часть территорий противника. После этого вражеский король пал в огнях народного восстания и дворцовых переворотов. На время устоялся хрупкий мир, можно было зализывать раны до новой войны.
Первым делом необходимо было показать людям, что их жертвы были принесены не зря. Цена перемирию была колоссальной. Теперь на торжественную церемонию во дворец стекались тысячи людей, чтобы получить из рук правителя награды. Игон наблюдал за всем со стороны, стоя в рядах стражей за спиной родителей. Мероприятие явно носило траурный характер, поток людей напоминал надвигающуюся волну тьмы из чёрных одежд и скорбных лиц. Большинство семей королевства понесли утраты, они принимали ордена героев Незервинда посмертно. Редко встречались те, кто пережил ужасы войны, их лица были пусты, словно эти кошмары преследовали их даже здесь. Всё это пугало юного принца. Как можно было встретить подобный натиск и не дрогнуть? Но королевская чета стояла статно и гордо, приветствуя своих подданных. И казалось, у каждого, кто приближается к ним, зажигается в глазах надежда. Игон поёжился, примеряя себя на место отца, и думал о том, что никогда не станет способным на подобное.
К правящей чете приблизилась женщина, полностью укутанная в чёрное, словно куколка заморского насекомого. Лишь её лицо, ранее красивое, но опухшее и покрасневшее от рыданий, было открыто. Глаза траурно опущены, наполнены слезами, но никаких эмоций не выражалось. Она казалась столь измученной, что невозможно было определить, сколько же ей лет. Больше внимания юного принца приковал мальчик, которого она вела за руку. Он тоже был одет мрачно, светлые золотистые волосы обрамляли узкое лицо, а большие карие глаза испуганно оглядывались. Он на мгновение напомнил Игону сцену на охоте, оленёнка, загнанного в ловушку королевскими борзыми. Секунда отчаяния во взгляде, прежде чем пасти хищников сомкнулись на его горле. Часто этот момент являлся принцу в кошмарах, и теперь вызвал у него непреодолимое желание хоть как-то помочь юноше. На мгновение их глаза встретились. Игон попытался тепло улыбнуться, хотя губы почему-то слушались его с трудом. Ответом ему был неожиданно твёрдый мрачный взгляд, в котором даже проскользнула злоба. Принц с ужасом отвернулся. Похоже, мальчик посчитал, что он насмехается над ним. Как же неудобно вышло!
— Вручается орден славы Незервинда Градану Ауриму, сержанту третьей роты королевской армии, посмертно, — объявил глашатай.
Тем временем пара подошла к королевской чете. Прекрасная даже в траурном одеянии, почти божественная Лизабель Менетрит поклонилась гостям, Рейван Менетрит протянул им орден их мужа и отца. Мать мальчика вышла из забвения, словно только осознала своё горе. Её большие зелёные глаза, полные слёз, смотрели прямо на правителя не только с отчаянием, казалось, она винила его в произошедшем. Он говорил ей что-то, слова утешения, но этот потаённый посыл лишь набирал силу. Её сын выглядел живее, он бросал взгляд, полный восхищения, на двух представителей правящей семьи. Да, такие чувства эта пара вызывала практически у каждого своего гостя. Достойный правитель и его красавица-жена, известная не только внешностью, но и душой.
Современный Игон грустно улыбнулся, а затем снова окунулся в воспоминания. Прекрасные цветки не заслуживают увядания. Мысленно он перенёсся на полтора года вперёд. Завывала вьюга, людей на аудиенции было всего пара десятков. Раз в месяц король исправно выполнял свой долг и заслушивал просьбы населения, независимо от погоды и событий в королевстве. Игон неспокойно ёрзал на стуле по правую руку от отца. Трон слева, предназначавшийся для супруги правителя, пустовал. Чуть более полугода назад Лизабель скончалась от тяжёлой болезни, за пару месяцев, словно сгорела за столь короткий срок.
В этот зимний день он снова увидел того же юношу. Принц помнил, как уходил этот мальчик, оглядываясь на королевскую чету, ведомый тенью, призраком. Холодок пробежал по позвоночнику. Сейчас тот сам стал такой же тенью. И почти моментально Игон понял, что случилось.
Люди рассказывали о бытовых проблемах, выражали соболезнования по поводу смерти Лизабель. Рейван кивал, принимая их жалобы и предложения, едва заметно кривил губы от упоминания жены. Подданные не должны были видеть своего правителя слабым, это поколебало бы их веру в него. Игон внимательно следил за происходящим, запоминая, какие решения примет его отец, оценивая их возможные последствия, даже мельчайшие движения мышц, отражающие эмоции. В том, как он вёл себя, выражалось всё его правление, то, как его будут воспринимать окружающие, из чего будет следовать, станут ли они выполнять его приказания. Рейван был суров, иногда даже излишне, но и ему не чуждо было проявлять милосердие. Мнение народа о нём сложилось как о строгом, но справедливом правителе. И его юному преемнику предстояло усвоить, как нужно вести себя, чтобы добиться подобного уважения у людей.
Очередь закончилась. Последним остался загадочный мальчик, сын покойного Градана Аурима. Покидавшие зал люди с некоторым удивлением смотрели на него. Игон же отметил, что юноша будто бы повзрослел за прошедшее время не на один год, а на десяток лет. Уверенным шагом юный посетитель вышел перед правителем и припал на колено, преклонив голову в почтении.
— Достопочтимый король Менетрит, — сказал он твёрдо и чётко, голос явно грубел перед ломкой. — Меня зовут Вайс Аурим. Я пришёл просить Вас принять меня в королевскую армию.
— Сколько Вам лет, юноша? — сурово спросил нахмурившийся Рейван. Игон видел, как Вайс сжал губы.
— Почти 14, Ваше Высочество, — ответил он, и голос предательски дрогнул.
— В армию зачисляют по достижении 16 лет.
— Я знаю это, Ваше Величество. Каждый распорядитель говорил мне об этом, отклоняя мою просьбу. Но я настоятельно прошу сделать для меня исключение. Уверяю Вас, что не подведу и буду полезен на поле боя!
Рейван прищурил глаза, похоже, он начинал гневаться.
— Я помню Вашего отца, Градана Аурима, одного из тех, кому лично вручал орден посмертно. И помню Вашу мать. Я не могу одобрить Вашу просьбу, юноша. И Вам стоило бы подумать о ней. Вы хотите окончательно разбить ей сердце? Подумайте, ведь для неё это станет ударом.
Мгновение Вайс молчал, сглотнул комок в горле. Игону уже начало казаться, что он отступит.
— Моя мать умерла, Ваше Величество, — ответил он со скорбью, голос был твёрд, но едва заметно дрожал. — Зима унесла много жизней в этом году.
Как Игон и предполагал. Похоже, юный Вайс остался совершенно один. Тот вскинул голову, слёзы блестели в его глазах, и затянувшееся молчание правителя по поводу его судьбы терзало душу, подобно раскалённому кинжалу.
— Прошу Вас! — отчаянно воскликнул он. — Мне уже нечего терять, мне не нужно то, что я имею. Я лишь хочу прожить свою жизнь достойно, как мой отец. Я хочу оправдать то, что они вложили в меня, память о них. Прошу Вас.
Повисла напряжённая пауза, и Игон метал заинтересованный взгляд то на отца, то на гостя всё чаще. Отправить мальчишку домой, через несколько дней одумается. Если будет сопротивляться, вывести с помощью стражи. Почему же Рейван медлил? Неужели сейчас было время для смягчения? Внезапно правитель усмехнулся, и Игон похолодел. Да, не только для мягкости, но и для обхода устоявшихся правил. Это вызвало у принца вспышку возмущения — почему, чем этот мальчишка отличается от других?
— Пожалуй, у меня есть подходящий Вам вариант. Как я понимаю, оставить дом и былую жизнь Вы готовы?
Вайс осознал, что это не отказ, потому ловил каждое слово правителя, нетерпеливо кивнул в ответ. Игон же молчал, чувствуя, как внутри него нарастает напряжение от полного непонимания происходящего.
— Ваше благородство и чистота помыслов могут пригодиться Вам в дальнейшем обучении. Как Вы смотрите на королевские войска Собора Света?
Челюсть отпала не только у гостя, но и у Игона. Обучение в соборе начинали с ранних лет, лишь представители знати, отказавшиеся ото всех привилегий. Обычно так избавлялись от потенциальных претендентов на наследство. Также достойные священники местных церквей. Но не пришедшие с улицы люди, пусть даже с военными корнями. Осознав предложение, Вайс упал на оба колена и преклонился, чуть ли не достав лбом пола.
— Это огромная честь, — с благоговением прошептал он. — Я не достоин.
Рейван улыбнулся, он явно был доволен своим решением.
— Где Вы сейчас живёте, юноша? — как бы невзначай поинтересовался он, на что гость явно смутился.
— Мой дом в Терлсгире.
— Вы проделали столь долгий путь. И где остановились?
— Пока где получается… — не слишком удачно уклонился от ответа Вайс.
— Думаю, до церемонии причастия я могу принять Вас во дворце как гостя, — продолжил шокировать всех правитель. От былой мрачности не осталось и следа. Казалось, что ситуация развлекает его и пробуждает былой оптимизм. Вайс вскинул голову. Ещё немного, и столь лестные слова лишат его чувств.
— Если у Вас нет веских причин, я не приму возражений, — улыбнулся Рейван. — Игон покажет Вам комнаты для гостей.
Наследник престола проводит некого простолюдина в покои для высшей знати? Не кто-то из слуг, а именно принц? Игон сверлил глазами отца, думая, что ослышался. Но тот даже не смотрел на него, улыбаясь столь приглянувшемуся ему юноше. Что ж, видимо он видел в этом какой-то смысл, и сын не стал перечить, ещё раз с сомнением взглянув на внезапного гостя. Впервые за всю церемонию юноши встретились глазами. Затем Вайс слабо, но дружелюбно улыбнулся.
Игон в настоящем вздрогнул и почувствовал, как замёрзли руки, но было ещё терпимо. Да, теперь он понимал решение отца, видел то, что Рейван когда-то сумел заметить. На мгновение он представил свою жизнь без этого человека, как этот лучезарный мальчишка исчезает. Принц всегда чувствовал одиночество. Правитель уделял большинство своего времени делам различной важности, с сыном они виделись по заранее оговорённому расписанию. Охоту мальчик никогда не любил, и ходил на неё исключительно для того, чтобы побыть с отцом. Остальное время он посвящал занятиям, тренировкам, книгам и музыке, которой его учила мать. После её смерти в танцевальном зале стало слишком холодно и пусто для него. Люди проносились по его жизни калейдоскопом, но никто не задерживался, каждого он держал на расстоянии вытянутой руки, особо не сближаясь. Он позволил это только мальчишке, смело и отчаянно решившемуся оспорить многовековые устои и традиции. Вайс стал единственным близким ему человеком в этом огромном враждебном мире. Кроме друг друга у них больше никого не было. С поступлением на службу, тот стал появляться во дворце всё реже, но их встречи всегда были тёплыми, а время летело незаметно. И сейчас в этом мире они остались вдвоём среди чужаков.
— Я хочу продолжить политику отца, — внезапно твёрдо заявил Игон, нарушив тишину. Вайс опешил, но внимательно прислушивался к его словам. — Усовершенствовать её. Принести своему королевству заслуженное процветание. Но для одних я — убийца отца, взошедший на его трон, а для других — несмышлёный юнец, который ничего не понимает о том, как нужно править. Все они будут препятствовать мне, если я попытаюсь изменить хоть что-то в политике Рейвана. Я должен быть готов переиграть их всех.
Горечь терзала юного правителя изнутри, и гость это чувствовал. Тени сгущались вокруг его друга, и молодой воин света не мог позволить им поглотить его душу и сознание. Сталь в словах была непривычна для Игона, это скорее был удел его отца, и юноше предстояло пройти ещё долгий путь, чтобы научиться держаться столь же уверенно и стойко под внешними нападками. Как его друг, он мог помочь лишь словами — самым действенным оружием в его руках.
— Значит тебе нужны те, кто будут мыслить примерно так же. Те, кто может понять, о чём ты говоришь. Да, многим из них нельзя будет доверять ни власти, ни информации, но ведь ты узнаешь это только если дашь им возможность себя проявить. Может, лучше рискнуть?
Игон задумался на секунду, а затем расцвёл, переводя счастливый взгляд на друга.
— Это… чудно, но звучит весьма неплохо! С каких пор ты стал таким сообразительным?
— С тех пор, как возглавляю собственный отряд, — с усмешкой ответил он на подкол короля, после чего они, смеясь, заключили друг друга в объятия. Игону казалось, что счастливее моментов и не может быть, что дальше всё будет только лучше и лучше. У него должно всё получиться.

Мёрзлая земля неохотно поддавалась, угрожая рано или поздно сломать лопату. Чтобы разбить её, приходилось прикладывать гораздо больше усилий. Не проработав и часа, Монтфельд ощутил, как жжёт грудь от частого дыхания, а тело ломит от усталости, но всё равно продолжал копать. Это был его единственный шанс остановить собственное безумие в зачатке, а потому он продолжал свою нелицеприятную работу в глубине сада на заднем дворе своего поместья, неподалёку от родового склепа. Сегодня он распустил слуг, а высокая изгородь убережёт его от посторонних глаз. Никто не увидит, как низко он пал. Хорошо, что его родители не дожили до этого момента, а жена жила в другом особняке в Ретино. Никто не мог застать его над совершенно богохульным занятием — осквернением могилы его собственного брата.
Внезапно он почувствовал, как лопата вошла в нечто иное, другой материал, более мягкий и плотный. Он достиг цели, а потому стал расчищать усерднее крышку деревянного ящика от слоя мёрзлой земли над ним, затем одним мощным ударом открыл его и на мгновение остановился, глядя на сокрытую в нём урну. Припав к земле он дрожащей рукой приоткрыл крышку. Внутри покоился прах его брата. Люцис был мёртв, всё остальное — лишь бредни его воспалённого сознания. Губы Монтфельда скривились, а глаза наполнились слезами.
— Помнишь, что ты сказал в тот день? — твёрдо произнёс голос со стороны склепа, заставив его отпрянуть от могилы и отчаянно зарыдать, глядя в пустые двери мрачной каменной постройки. — Они все пытались убедить тебя, что меня нельзя хоронить как подобает человеку. Но ты был настойчив.
В тени склепа возник силуэт, вызывая у Монтфельда неподдельный ужас.
— Ты настаивал, что не будешь отрекаться от брата, несмотря ни на что. Не бросил в трудную минуту овдовевшую Регну, взяв её под своё крыло и сделав своей женой. Всё это ты сделал из чистой благородной скорби?
Он приближался, ещё мгновение, и он выскользнет из тени, покажется на глаза. Как он может выглядеть, что из себя представлять? Эта мысль вселяла в Монтфельда ужас и заставляла сердце колотиться в груди от страха как бешеное.
— Или из чувства вины?
Он сделал шаг на свет. Его тело двигалось несколько дёрганно, вероятно, из-за неестественно выгнутой вбок шеи. Язык вывалился из рта и посинел, глаза потеряли былой цвет и налились кровью лопнувших сосудов, на шее чернел след от верёвки. Он был в той же тюремной робе, в которой Монтфельд видел его в последний раз. Это не могло быть реальностью, нет. С этой мыслью дворянин мотал головой из стороны в сторону и пятился назад.
— Ты так отчаянно защищал меня после моей смерти. Но допустил её, — говорил мертвец, едва шевеля губами и ворочая непослушным языком, болтающимся из стороны в сторону, но тем не менее каждое его слово брат слышал совершенно отчётливо. Шаг за шагом он приближался, и Монтфельд не находил в себе сил просто развернуться и убежать. Ведь он здесь для того, чтобы понять, почему всё это происходит с ним. Почему брат явился к нему именно сейчас? Почему безумие настигло его не раньше и не позже? Люцис подошёл к нему практически вплотную и внезапно остановился.
— Ты знаешь, что ты виноват в моей смерти, — произнёс он вкрадчивым шёпотом. — Ты пытался искупить свою вину. Но того, что ты сделал, недостаточно.
— Чего ты хочешь от меня? — едва слышно выдавил Монтфельд, не сразу сумев заставить горло издать звук.
— Отмщения, — прошипел Люцис, и на его губах растянулось нечто, похожее на безумную улыбку, совсем как та, какую видел дворянин в своих недавних снах. — Заставь виновных в моей смерти поплатиться. Заставь их страдать. Уничтожь их. Пусть всё, что принадлежит им, исчезнет.
— Но как? — отчаянно возразил брат. — Все причастные уже давно мертвы.
— Отнюдь не все! — мертвец угрожающе поднял палец, заставив Монтфельда замолчать. — Дворец ещё стоит. Род Менетритов ещё жив, как и все их самые верные вассалы. Они предали меня суду, они подстроили мою вину! Ты знаешь это! Так сделай то, что должен! Оборви их жалкие жизни! Сверши месть! Даруй мне покой!
— Но как? Как?! — ощутив внезапный прилив энергии от злости, приподнялся на локтях дворянин. — Я лишился влияния! Я никто! Что я могу сделать?!
Люцис усмехнулся и неуклюже присел, от чего их глаза оказались на одном уровне.
— Но твои руки и твоя голова всё ещё при тебе. Ты справишься, и ты сам знаешь как, — со странной нежностью в голосе, выглядящей как насмешка, он коснулся рукой щеки брата, заставив того вздрогнуть. — Ты говорил об этом не раз, ещё когда ходил в советниках у Рейвана. Помнишь? Для того, чтобы добраться до верхушки дерева…
— … проще спилить ствол, — осознал его слова Монтфельд, вспомнив свою собственную цитату.
— Умница, братик, — похлопал его по плечу Люцис, а затем поднялся на ноги. — Так иди же, исполни мою последнюю просьбу.
Он протянул ему руку, чтобы помочь подняться. Лишь иллюзия, фантазия, бредни воспалённого сознания. Монтфельд рискнул ответить ему, вложив свою ладонь в его. Казалось, что пальцы под сухой, словно бумага, кожей, сделаны из чистого льда. Одним небрежным рывком Люцис поднял его на ноги, от чего его самого немного завернуло в сторону. Странная вспышка заботы заставила Монтфельда коснуться его плечей, чтобы помочь восстановить равновесие, и он был одарен новой тёплой ужасающей улыбкой. Его брат был осязаем и абсолютно реален, что совершенно не вписывалось в картину восприятия мира дворянина. Это было невозможно. Но это происходило с ним наяву, мертвец требовал от него действий, которые он пока не представлял себе, как предпринять. Или представлял?

Игон никогда не любил общаться с советниками своего отца. Когда он оставался наместником вместо Рейвана, он отмечал для себя, как тут же уплотнялся их круг у юного правителя, а советы становились настойчивее. Они планировали превратить его в пешку ещё тогда, но он прикрывался строгим наказом отца — не принимать никаких важных решений до его возвращения. Многие после этого в кулуарах насмехались над ним и называли совершенно беспомощным. Сейчас они посчитают, что пришло время действовать, и попытаются подавить его окончательно, в связи с чем покажут свои истинные лица, которые им удалось утаить от Рейвана.
По некоторым советникам Игон уже сделал свои выводы, но человек, с которым он встречался сейчас, всё ещё продолжал метаться в голове юного короля между положительным и отрицательным впечатлением. И недаром, ведь лорд Данкт уже не первый десяток лет служил при дворе Незервинда дипломатом. Этот зрелый мужчина обладал безупречной репутацией, идеально воспитанными манерами, глубокими знаниями в множестве областей, а также обширными связями с влиятельными людьми и значительным состоянием. У него за плечами были годы опыта, практики в убедительном притворстве для достижения собственных целей, а потому Игон не мог отделаться от чувства, что слышит из уст этого человека лишь ложь. Но для этого нужно было быть настолько же дальновидным, способным просчитать всё происходящее на 10 шагов вперёд. Если враги юного короля затаились среди знати, у них много средств и ресурсов для воплощения своих целей. От них можно ожидать чего угодно, а потому он должен просчитать каждую мелочь, взвесить каждый свой шаг. А любое предложение, любое слово лорда Данкта, требовало от него сделать выбор, последствия которого будут иметь высокую цену.
Отец часто говорил Игону, что лорд Данкт — единственный человек, который больше всех верен королевству.
— Его сердце принадлежит Незервинду, — сказал как-то Рейван. — Его разум всё ещё пребывает в тех славных временах, когда традиции были важнее всего и шли рука об руку с нашими законами. Он весьма полезен, но и опасен тем, что столь невосприимчив к изменениям.
Отчасти, юноша это замечал. Хотя, внешний вид лорда нисколько не выдавал в нём безумного старца, одержимого былой эпохой. Как и некоторые его взгляды на текущее положение вещей.
— В западных королевствах тоже сильная школа паладинов. Позволю себе напомнить Вам, Ваше Величество, что общепризнанным центром наук считается королевство Баелтард, — нравоучительным тоном сказал лорд Данкт.
— Вы можете судить лишь об университете, в котором обучались сами, — усмехнулся Игон. — И то, только о том времени, когда проходило Ваше обучение.
— И по уровню жизни, который меня окружал, — невозмутимо ответил на замечание тот с тенью улыбки. — Так или иначе, но в подобных обстоятельствах нельзя допустить беспечности. Тёмный мор уже ослабил десятки королевств. Тысячи взрослых мужчин и женщин погибли, оставив за собой осиротевших детей. Беря их под своё крыло, Араторн распространяет своё влияние всё дальше. Пусть с точки зрения дипломатии, наиболее разумный ход — оказать королю Мелдару Аствальдскому содействие, мы не имеем права допустить этого. Под угрозой встанет не просто наша независимость, а само существование Незервинда как королевства.
— Вы сумели узнать больше о причинах этой болезни? — уточнил король, старательно игнорируя этот совет. — В какой форме она протекает? Вы говорите о том, что люди гниют изнутри, что в их телах находят инородные предметы при вскрытии, но откуда они берутся? Учёные Баелтарда не сумели найти ответ на этот вопрос?
Эти слова, звучавшие как вызов, явно смутили дипломата, но он лишь уязвлённо сощурился, глядя на юношу.
— У них нет ответов. Но ответ есть у короля Мелдара Аствальдского, и он уже давно продемонстрировал его публике.
— Демоническая порча? — усмехнулся Игон, поднимаясь из своего кресла и прохаживаясь по кабинету. — Та, что не под силу паладинам? Та, против которой он предлагает всем нам лишь одно оружие — испепеление осквернённых с помощью той же демонической порчи?
— Силы Света было недостаточно.
— Скорее силы паладинов Мелдара, — король остановился у окна, глядя на свой город, потемневший и блестящий от моросящего дождя.
— Ваше Величество, прошу отнестись к происходящему серьёзнее, — подошёл ближе Данкт, в его голосе явно звучали нотки тревоги. — Прошу прощения, но то, что Вы говорите, звучит как мальчишеская самоуверенность.
Игон хмыкнул и повернулся к нему, внимательно всматриваясь в лицо.
— Так что же Вы предлагаете? — спросил он абсолютно нейтральным тоном, отчего дипломат не смог расшифровать, какие именно эмоции вызывал у юнца своей вызывающей фразой.
— Король Мелдар твёрдо стоит на ногах, решительно движется к своим целям, пусть и немного резко. Его действия могут вызвать смещение сил среди королевств. Потому, чтобы не упустить возможности, необходимо занять выгодную позицию прямо сейчас. У Мелдара Аствальдского имеется незамужняя дочь. Насколько мне известно, она ни с кем не помолвлена, а потому этот брак может послужить хорошим подспорьем для дальнейшего развития взаимоотношений. Мы сможем диктовать Араторну свои условия.
Выслушав его, Игон усмехнулся и вернулся обратно к окну.
— Вы действительно верите в то, что Мелдар Аствальдский позволит брак своей дочери с представителем тех, кого на юге называют грязными полукровками? Участвовать в наших дикарских традициях, когда в день своего восемнадцатилетия будущий правитель выбирает себе жену из молодых девушек его возраста, живущих на его земле.
— Великий оборот, — улыбнулся лорд. — Когда день обращается ночью, мальчики — мужчинами, девочки — женщинами. Почему эту традицию считают настолько варварской? По мне так она весьма прекрасна и обаятельна, но чужаки не могут оценить всю её красоту. Потому у нас всё так плохо с дипломатией — большинство соседей считает нас застрявшими в прошлом дикарями, которые каким-то чудом всё ещё удерживают эти земли. Хотя я бы применил это понятие к ним, раз они не желают принимать тех, кто хоть в чём-то от них отличается. Вы не представляете себе, каких трудов мне стоит не высказывать им это в лицо.
— И за это Ваш труд так ценится, лорд Данкт, — кивнул с ледяной улыбкой Игон.
— Вы хотели услышать моё мнение, Ваше Величество, и я поведал его Вам. Однако, если Вы решительно настроены против, то мы можем и дальше оставаться в стороне, продолжая бесконечную грызню с соседними королевствами, в надежде, что они никогда не станут сильнее нас, не додумаются объединиться с кем-то ещё, чтобы в конце концов сломить наше сопротивление. Либо можем принять необходимое решение, пока не поздно, принять участие в общем разделе влияния, пока ещё можно успеть это сделать. Да, можно действовать не столь радикально, и для начала просто оказать содействие пострадавшим землям. Или тем, кто уже им помогает. Тогда у нас будет возможность диктовать свои условия новому миру. Вы должны понять, что у нас не так много времени, как Вам кажется. Было бы больше, если бы у нас было хоть что-то в противовес силе огненных магов Араторна.
— Мне нужно обдумать Ваши слова, — хмыкнул и снова отвернулся к окну король.
— Надеюсь, Вы понимаете, что я предлагаю это не из корыстных целей, не из какого-то злого умысла, а потому, что искренне переживаю за судьбу нашего королевства, — осторожно уточнил дипломат, и внимание юноши снова вернулось к нему. В этих серых глазах он не увидел ничего, абсолютное безразличие ко всему. Мальчишка пропустил всё мимо ушей в приступе бездумной гордыни. Дипломату хотелось взвыть от разочарования, но он лишь сдержанно выдохнул.
— Прекрасно понимаю, лорд Данкт, Вы можете быть свободны, — кивнул ему Игон, и тот поспешил удалиться, чтобы выпустить пар подальше от посторонних глаз. Король же снова посмотрел в окно и мгновенно помрачнел, обдумывая произошедшее. Он действительно не исключал, что дипломат говорит всё это из искреннего беспокойства за будущее своей родины. И, пусть вес традиций в их обществе был значимым, но не это было тем монументальным столпом, который нельзя сдвинуть в сторону.
Любое движение в сторону Араторна заставит его сделать выбор, на чьей он будет стороне. На одной чаше весов — набирающее силу королевство с могучей армией, в которую входят не только традиционные силы, но и загадочные огненные маги, от которых уже поспешила отречься церковь Света. На другой стороне все остальные королевства, столь разные в своих целях, но общие в одном — обоюдной ненависти к Араторну, от которого когда-то откололись, так ценящие добытую ценой крови своих людей свободу. Территориально Араторн находился далеко на юге, вблизи эльфийских земель, в то время как Незервинд располагался на севере. Если принять сторону Араторна сейчас, Игон рискует вызвать на себя гнев ближайших соседей, которые смогут заручиться поддержкой куда более близких союзников. И тот самый удар их объединённых сил, от которого его предостерегал лорд Данкт, обрушится на них гораздо раньше.
Кроме того союзу с Араторном в большей степени мешала личность самого короля Мелдара Аствальдского. Игон успел подчерпнуть о нём много важной информации из различных источников, а также сделать собственные выводы, анализируя действия южного короля. Судя по информации, которую представил лорд Данкт, Мелдар отвергал сватовство к его дочери различных знатных персон, будто презирал идею дипломатического брака. Для его разрастающегося королевства все они были слишком мелкими сошками. И, судя по личным впечатлениям Рейвана, когда тот вернулся из своей поездки в Араторн, отношение к незервиндцам было аналогичным, но вдобавок к нему примешивалось ещё и обыденное поверье, что на северных землях обитают только дикари, которые знают лишь язык войны. Взгляд короля Мелдара красноречиво говорил, что он не видит в короле Незервинда равного. И, чем сильнее становится Араторн, тем очевиднее, что Мелдар примет прошение руки его дочери, только если приползти к нему на коленях, а от Незервинда — не примет вовсе. Пока война только разгоралась на юге, у них ещё было время, чтобы понять, что делать дальше.

Это вино действительно горчило? Граф Меритель незаметно поморщился от этого странного солоноватого вкуса, будто отдающего металлом вместо обещанного фруктового послевкусия, и поставил бокал обратно на круглый стол, за которым собралось так много знатных особ. Самый цвет местной аристократии, древние рода, от осознания богатств которых кружилась голова. Банкиры и ростовщики, торговцы и деятели культуры, а также просто состоятельные люди, прожигающие наследство, нажитое их предками. Всего в узкий круг этого тайного сообщества входило 14 человек, объединённых не только деньгами, но и схожими интересами. Самые влиятельные личности, грезящие о большем.
— Кажется, вина Филании потеряли свой вкус, — поморщился зрелый мужчина, сидящий рядом с ним. Граф вздохнул спокойнее, осознавая, что он не единственный, кому так показалось. Он вступил в этот круг совсем недавно, по рекомендации своего друга, чья семья поколениями входила в клуб заговорщиков. Они собирались здесь, обсуждали происходящее в мире, составляли планы, которые иногда даже сбывались. Заговоры против знатных персон, которые по итогу лишались своих титулов, влияния и богатств, сговоры по разделу рынка, вытеснению с него менее влиятельных конкурентов, покупка и доставка нелегальных зарубежных товаров. Сообщество “Дух свободы”, так они себя называли, и им даже приписывали несколько отравлений высокопоставленных персон, в том числе и пары правителей.
Они давно жили в Незервинде, но столь же давно растеряли его дух. Местные традиции казались им чудовищными пережитками прошлого, варварвскими ритуалами, которым самое место лишь на страницах истории. В их глазах их доблестное королевство безумно далеко отстало в развитии от соседей и каким-то чудом отбивалось от нападок. Точнее совершенно иррационально и дико пыталось не дать более цивилизованным обществам дотянуть себя до их уровня. Члены круга были уверены, что Незервинд обречён. Закостенелые в своих обычаях простолюдины не позволяют самим себе и всем остальным, кто их окружает, жить лучше. В королевстве не было многих вещей, распространённых на юге — безумно красивых тонких тканей, специфических музыкальных инструментов, резной элегантной мебели, фруктов, вин, диковинной дичи. Потому удел дворянина в этих краях был незавиден — у тебя были средства, которые и не снились другим, но тратить их было практически некуда. Торговля с другими государствами развивалась активно, но возились в основном лишь продовольственные товары первой необходимости. Изысканные же появлялись лишь на чёрных рынках. Единственным способом получить что-то подобное легально была военная служба, где разрешалось (в пределах разумного, конечно же) привозить боевые трофеи. Но это были лишь мелочи, отобранные вояками у вояк, не более. Войска Незервинда никогда не отправлялись в долгие походы, лишь ощетинивались, обороняя свои земли, отбивали атаку и замирали в ожидании новой.
Но знати всё же повезло чуть больше. Пусть короли Незервинда и были пленниками традиций, но глупцами они вырастали довольно редко. Будущим правителям нанимали зарубежных учителей, а некоторые влиятельные и одарённые персоны получали разрешение на обучение в лучших заграничных университетах. И часть из них привозила с собой инновации во многих сферах, но прежде всего — в ведении торговли.
Такими были основные причины для зарождения вольнодумия, а следом за ним — и этого круга. Единомышленники собирались в группу, чтобы добиваться своих целей по медленному, но необратимому изменению Незервинда, изредка ускоряя события слишком грубыми, но необходимыми шагами. Одним из них считалась смерть Рейвана Менетрита, хотя иногда это звучало столь восторженно и наивно, что граф начинал задумываться, а действительно ли это дело рук именно их соратников. Всё же у их организации редко получалось что-то столь грандиозное. Скорее уж хотелось верить слухам о том, что его жизнь оборвал его собственный сын.
— Как раньше уже ничего не будет, — подошёл ближе молодой человек с бокалом вина, на его губах играла хищная усмешка. — Вина Филании впитывают в себя окружающую их обстановку, отражают быт людей, создавших их.
Эта фраза заставила графа похолодеть.
— Что Вы имеете ввиду, лорд Данкт? — мрачно спросил сосед Мерителя, вглядываясь в бордовую жидкость в своём бокале. — Быт обычных людей не претерпел особых изменений, в их жизни лишь появился демонический культ, но это было чуть больше года назад. А по виду и вкусу, это вино должно было вызревать не менее десятка лет.
Юноша побагровел, явно недовольный тем, что ему указывают на его незнание.
— Видимо, нарушены условия хранения, — продолжил мужчина, отставив бокал в сторону. — Может, слуги Вашего отца плохо осмотрели подарки от своих заграничных друзей? Или и вовсе не проверяли их и привезли как есть, после чего Вы подали это вино на наш вечер? Это, конечно неофициальный приём, а потому это не так страшно, Вы всего лишь оскорбили немногочисленых собравшихся здесь. Я только хочу предостеречь Вас, чтобы Вы не подали подобное на каком-то более значимом для Вас банкете.
Губы молодого лорда превратились в тонкую нить от возмущения, но он лишь развернулся и быстрым шагом ушёл прочь.
— Да, юный Вильферд пока ещё слишком молод и горяч, и иногда не понимает, о чём говорит, — усмехнулся мужчина своему молчаливому собеседнику, отставляя бокал в сторону. — Совсем как его отец в молодости. Биден, конечно, образумился, его обязывает к этому пост, но своё место как председателя нашего клуба мог бы отдать кому-то более опытному.
Граф Меритель усмехнулся и тоже убрал странное вино в сторону, не желая больше его пробовать.
— Ох, простите мне моё невежество, я же не представился, — опомнился мужчина, протягивая ему руку. — Барон Гермунд Эраграт.
— Граф Лотер Меритель, — ответил собеседник на рукопожатие.
— Для меня честь познакомиться с Вами, — улыбнулся Гермунд. — В молодости мы с Вашим отцом обучались на параллельных курсах в Биреале. Как он поживает?
— К сожалению, его здоровье заметно ухудшилось, — помрачнел тот. — Боюсь, что ему необходим более мягкий климат для выздоровления.
— А как же наша хвалёная Церковь Света?
— Когда к нам приходит лекарь, состояние здоровья отца улучшается, но через несколько недель хворь начинается вновь. Наши владения находятся в районе Ригмато.
— О, он славится своими пронизывающими ветрами.
— Да, зимой они особенно интенсивны. Мы уже привыкли к постоянному холоду, но сейчас он играет со здоровьем отца плохую шутку. Временно пришлось перевести его в нашу резиденцию в Эльбере, но с наступлением холодов и этого может быть недостаточно. Потому единственный выход — отправить его на юг.
— И Вы здесь потому, что Ваши прошения к королю были проигнорированы?
— Рейван Менетрит был довольно категоричен. Не исключаю, что Игон может быть другим, хотя вероятность этого крайне мала. Но дело не только в них. Мой отец и сам не желает уезжать. Он говорит о своих корнях, что хотел бы умереть на родной земле, присоединиться к стану предков, и крайне возмущён моим предложением о переезде.
— Его можно понять, — усмехнулся Гермунд. — Возможно, его пугает то, что на юге он потеряет все привилегии, что он зарабатывал всю свою жизнь с таким трудом. Кто позволит незервиндцам достичь какого-то титула в других землях? Они же упёртые варвары и дикари, сидящие на мешке с золотом. Остервенело отгоняют от него всех, не позволяя пользоваться этим богатством ни себе, ни другим.
— Я искал здесь человека, который мог бы посодействовать в отправке отца в какое-то лояльное королевство, — признался Лотер с грустью. — Но, даже если бы таковое и нашлось, моим планам внезапно помешал чёрный мор.
— Границы Незервинда официально ещё не закрыты. Вы вполне можете успеть.
— Увезти престарелого больного отца туда, где свирепствует демоническая порча, которая щадит только детей? — усмехнулся он. — Не самое разумное решение, Вы не находите?
— Лишь там, где не правит король Мелдар, — со странной насмешкой звучала эта фраза.
— Да, там где он правит просто идёт резня без разбора, — скептически ответил граф.
— Король Мелдар перекраивает своё королевство под себя, присоединяя к нему ранее отколовшиеся территории. Восстанавливает исконные земли своих предков. Это по-своему похвально и по-своему пугающе. Его методы ужасны. Но нам нечего противопоставить. Когда его войска доберутся и до нас, будет ли нам что ответить? Думаю, сегодня мы собрались именно для того, чтобы обсудить варианты наших действий. Надеюсь на это.
Граф Меритель мрачно кивнул, не зная, что ещё мог бы добавить. Они сидели в молчании, наблюдая за остальными собравшимися. Знатные персоны общались друг с другом, кто-то крупной громкой компанией, кто-то уединялся и вёл тихие беседы с единственным собеседником, бросая по сторонам тревожные взгляды. Многие пили вино, не обращая внимания на его отвратительный вкус.
Наконец, Вильферд Данкт поднялся со своего места в самом центре стола и постучал вилкой о бокал, привлекая к себе внимание собравшихся.
— Дамы и господа, прошу вашего внимания, — объявил он. — Как вам известно, моя семья вернулась из недавней дипломатической миссии из южных земель. Там мы стали свидетелями ужасающих вещей. Мы видели множество людей, заполонивших церкви Света по всему югу, бессилие паладинов в излечении их хвори. По землям людей идёт чёрный мор, уничтожая мужчин и женщин, стариков. Оставшиеся сиротами дети сбиваются в стаи, встают на пути разбоя или бродяжничают в городах. Многих из них принимает под своё крыло Араторн, направляя в свою академию боевых магов. Там они растят в них безбожников, отвернувшихся от Света, принявших демонический дар. В свете всего этого наши распри с соседями становятся не так важны, но король этого не понимает. Он наивно верит в то, что наши традиции, Совет Стихий и Церковь Света будут гораздо сильнее демонической порчи и следующей за ней смертельной хвори, названной чёрным мором, уничтожающими королевство за королевством. Боюсь, подобная наивность сгубила и их. Наш правитель слеп, и его слепота ведёт всех нас к погибели. Нам выпадает роль единственных спасителей своего королевства.
— Вы предлагаете устранить ещё одного правителя? — поинтересовался какой-то мужчина в тёмном углу. — Какой от этого прок?
— Никакого. Правитель ещё юн и вполне внушаем, в отличие от своего закостенелого отца. Главное — убедить его, что присущая нам политика отторжения внешнего влияния в этот раз не сработает. Порождения демона не будут ждать, когда мы будем готовы их принять. Когда назначим им аудиенцию, — гоготнул Вильферд. — А для болезней и вовсе не существует границ и правил. В любом случае мы должны обезопасить себя. Изучить угрозу и причины её зарождения.
— И как вы хотите это сделать?
— У нас есть свой инструмент. От вас необходима лишь посильная поддержка. К сожалению, в любом королевстве всегда бывает слишком много ушей, потому я не могу раскрыть вам все карты сразу. Но если вы заинтересованы, то мы будем ждать вас в нашем родовом поместье в Дайзепуре. А пока прошу вас отведать немного заграничных деликатесов. Особенно советую десерт.
На этом он сел обратно, и как раз по окончании его речи в зал вошли служанки с несколькими подносами, и помещение заполнилось соблазнительными запахами изысканных блюд.
— Интересно, что же он мог иметь ввиду? — усмехнулся Гермунд. Лотер же продолжал наблюдать за Вильфердом. Юноша общался с гостями, но, судя по всему, увиливал от их вопросов. Но долго наблюдение не продлилось, потому что служанки принесли подносы и двум мужчинам, и теперь граф оценивал представленный набор блюд. Мясо, немного причудливых фруктов и соблазнительный пудинг. Он ограничился жареной рыбой, ведь знал, что океаническая рыба гораздо вкуснее той, что вылавливают в местных водоёмах.
— Мой лекарь говорит, что пристрастие к сладкому когда-нибудь меня погубит, — усмехнулся его собеседник, погружая ложку в десерт. — Но я всё же никогда не могу удержаться от соблазна.
Лотер усмехнулся и погрузил ломтик на язык, после чего не смог сдержать удовлетворённого стона. Как же он скучал по этому вкусу! Кажется, ему не удавалось достать подобной рыбы уже несколько лет. А вот энтузиазм Гермунда явно поугас, пока он тщательно прожёвывал содержимое своей ложки.
— Действительно, довольно специфично, — заключил он, съев ещё несколько ложек. Заинтригованный граф разделался с рыбой и приступил к десерту. Вкус действительно был странным. На мгновение он бросил взгляд на стоящее в стороне вино, и ассоциации всё же выстроились в нужный ряд. За взбитыми сливками и сахаром ощущался этот странный металлический привкус, который был и у вина.

Уже давно стемнело, но Игон не замечал времени. Он внимательно читал и перечитывал один за другим проекты указов своего отца, иногда делал свои пометки и много хмурился. Он сидел здесь с самого утра, и буквы в голове периодически начинали сливаться и вести свой собственный танец. Слова и витиеватые фразы давались не с первого раза и внушали ещё больше сомнения. Последние проекты Рейвана Менетрита, многим из которых не суждено сбыться. Некоторые решения явно противоречили друг другу, и Игону приходилось часами вчитываться в них, взяв из общей кипы и сравнивая строки.
Один из таких законопроектов увлёк короля на несколько часов. Закон, изменяющий порядок престолонаследия. Согласно устоявшейся традиции, корона Незервинда переходила первому первенцу короля, вне зависимости от того, был ли он рождён в браке. Такой уклад устоялся из-за различия в брачных обычаях их предков, значительно упрощал вопросы законности брака вне зависимости от религиозных обычаев семьи. Да, в настоящее время по большей части эта традиция потеряла свою актуальность, подавляющее число жителей молились Церкви Света и Великим предкам. Но никогда не возникало вопроса о законодательном порядке отмены этого правила. Почему Рейван внезапно решил его изменить? В какой-то момент Игон подумал. что это было инициативой одного из его ассистентов, но, вглядевшись в почерк и подписи, он отбросил эти сомнения.
Вероятно, юному королю тоже стоило довериться компетентным специалистам при дворе. От такого обильного потока информации голова совершенно перестала её усваивать. Но он не мог остановиться. Ведь тот указ, который он подпишет, станет первым его актом в статусе правителя Незервинда. Этот шаг должен быть предельно взвешенным, и сделать это следовало как можно быстрее, чтобы не подогревать слухи о своей нерешительности.
Конечно, многие ждали от него самого важного решения на текущий момент: закроется ли законодательно граница Незервинда для всех — как для иностранных делегаций, так и собственных граждан, в связи с эпидемией чёрного мора? В этом вопросе было несколько путей решения, и каждый из них был со своими положительными и отрицательными моментами, нужно было лишь выбрать меньшую из зол. При полном закрытии границ пострадает торговля, возникнет возмущение среди знати, которая непременно начнёт вставлять ему палки в колёса. Частичное закрытие повлечёт увеличение расходов на усиление пограничных патрулей, может затянуть время въезда в королевство, что так же у некоторых лиц вызовет массу возмущений. Или полное игнорирование, которое принесёт ему славу недальновидного и наивного глупца, а королевству — нагрянувший чёрный мор.
Не то чтобы его так сильно волновала его репутация, тем более не сильнее такой опасности. Но королю необходимо было сохранять лицо, принимая решения разной степени важности. А Игон был не в том положении, когда можно провести закон на основе одного лишь своего авторитета. В дополнение к столь серьёзному решению следовало сделать нечто смягчающее, дать своим подданным своеобразную компенсацию. Но ни в одном из этих проектов не было ничего подходящего.
Он отчаянно простонал и откинулся на спинку кресла, запрокинув голову вверх. Стоило на несколько мгновений прикрыть веки, всего пару минут отдохнуть. Он погрузился в темноту с жжением в глазах, голова словно провалилась назад, но затем боль начала отступать. Он сидел в тишине и размеренно дышал, собираясь с силами.
Белая вспышка ослепила его. Топот копыт и отрывистые вздохи бегущих лошадей просочились в уши. Впереди маячил силуэт, королевский конь. И король, которого юноша не в силах был догнать. Рейван Менетрит повернулся к нему, но в этот раз он не улыбался. Его лицо выражало искреннее страдание и ужас, он выглядел высушенным и бледным, словно после долгой болезни.
— Игон! — позвал он и протянул в сторону сына руку в мольбе. — Берегись!
— Отец?! — воскликнул Игон с непониманием и страхом, пусть прекрасно знал, что за этим последует. Тело короля накренилось и устремилось к земле. — Отец!
Резким рывком он вырвался из этого сна, вздрогнув в кресле. Колено ударилось о крышку стола, заставив его зашипеть от боли, а рука поспешила ухватить накренившуюся чернильницу. Но внезапно его внимание привлёк посторонний звук — дверь в его кабинет хлопнула, явно закрывшись. Здесь кто-то был? Но он же приказал не беспокоить его. Кто-то ослушался его прямого приказа? Образ отца всё ещё не шёл из головы, он прокрался к двери, а рука сама по дороге прихватила лежащий на тумбочке у двери клинок.
Сначала он приоткрыл узкую щель наружу, всматриваясь в длинный коридор, поглощаемый мраком. Отчётливо слышались быстрые шаги по каменному полу. Выглянув, он заметил удаляющуюся служанку. Может, она успела что-то стащить, пока он позволил себе минутную слабость? Хмыкнув, Игон поспешил ей вслед быстрыми шагами, и она не могла к нему не повернуться.
— Ваше Величество! — поспешила она поклониться, но глаза явно расширились от удивления при виде клинка в его руке. — Что-то случилось?
— Ты заходила в мой кабинет? — напрямую спросил он, сверля её взглядом.
— Нет, я… то есть… — она явно растерялась, вздохнула и посмотрела на него с мольбой. — Да, простите. Я просто ошиблась дверью… Я не хотела Вас потревожить.
— Покажи свои руки и выверни карманы, — велел он. Она повиновалась, её пальцы явно дрожали, но из кармана выпал лишь завалявшийся там медяк, и она поспешила его подхватить. Всё это время Игон не спускал с неё глаз, и, когда она вновь выпрямилась перед ним, удовлетворённо кивнул. — Как твоё имя?
— Лурена. Лурена Дивер, — ответила она с явным страхом в голосе, будто пытаясь сжаться в комок перед ним. Он развернулся и быстрым шагом направился прочь.
— Ваше Величество, прошу Вас! — воскликнула она отчаянно через несколько мгновений и побежала следом за ним. — Умоляю Вас!
Она схватила его за руку, заставив остановиться, и тут же припала на колени. Он раздражённо повернулся к ней и увидел, что её глаза полны слёз.
— Пожалуйста! Я не знаю, что на меня нашло... Я будто впала в сон на мгновение. Умоляю, не выгоняйте меня! Эта работа — всё, что у меня есть, чтобы кормить семью!
Несколько мгновений он наблюдал за её рыданиями, не проявляя совершенно никаких эмоций.
— Уже поздно. Мне нужно дать одно поручение соглядатаям. Доставишь письмо и можешь идти домой. К семье, — велел он, чуть смягчив тон.
— Я уволена? — прошептала она сквозь слёзы, глядя на него с мольбой.
— Ты всего лишь ошиблась дверью, — улыбнулся он краем губ.
— Спасибо, большое спасибо, Ваше Величество! Спасибо! — она расцвела на глазах, поклонилась ему в ноги. Вместе они вернулись в его кабинет. Она покорно ожидала у двери. Он достал из ящика стола чистый лист бумаги и быстро написал короткий текст: “Организуйте слежку и представьте мне полную информацию по девушке по имени Лурена Дивер, что работает служанкой в королевском дворце”. Подождав, пока чернила засохнут, он свернул лист бумаги в конверт и запечатал его королевской печатью, после чего с непроницаемой улыбкой вручил его девушке. Со счастливым выражением лица она поспешила выполнять его поручение, оставив его в одиночестве. Он же ещё раз окинул взглядом бумаги на столе. Всё лежало на своих местах, да и по большей части ни один из проектов не представлял особой ценности, как и сделанные им хаотичные пометки. Но, может, кто-то сумеет выудить из всего этого какую-то полезную для себя информацию? Хмыкнув, он открыл ящик и хотел было сгрести в него все бумаги, но внезапно остановился. В его голове созрела идея, элементы мозаики, разрозненно витавшие в его мыслях и не желающие скрепляться друг с другом, разом встали на свои места. Поддавшись порыву, он схватил перо и начал сосредоточенно писать.

Путь в Дайзепур занял неделю по размытым осенними дождями дорогам. Граф Меритель напряжённо вглядывался в потускневшие хвойные леса, мелькающие за окном, и не переставал размышлять, правильно ли он делает. Золото в ящичке рядом с ним позвякивало, когда карета подпрыгивала на выбоинах, пару раз ему пришлось сдержанно ждать в стороне, наблюдая, как люди из его слуг и охраны сообща пытаются вытянуть его транспорт из особо крупной ямы, скрывающей под тонким слоем дождевой воды толстый пласт вязкой грязи. Его путь затянулся, словно нечто предостерегало его от этого визита.
И вот он вышел к дверям дорогого особняка, уютно расположившегося у опушки густого хвойного леса, возвышающегося над местными постройками и слишком ярко выделяющегося среди них.
— Добро пожаловать в Дайзепур, Ваше Сиятельство, — поприветствовал его камердинер с поклоном. — Прошу, следуйте за мной.
Он проводил гостя по длинным богатым коридорам поместья с множеством заграничных вещей. Граф Меритель с интересом оглядывался на различные произведения искусства, подобранные со вкусом, словно каждая вещь здесь была на своём месте. Слуга за его спиной, несущий шкатулку с золотом, и вовсе был заворожен, словно попал в совершенно иной мир. Учтиво постучав в нужную дверь, камердинер скрылся за ней, докладывая хозяину о визите гостей, и вернулся через несколько мгновений.
— Прошу Вас, — ещё раз поклонился он, пропуская графа и его спутника в рабочий кабинет лорда Данкта. Тот встретил его, выйдя из-за стола, где до этого явно рассматривал какие-то документы.
— Добро пожаловать в Дайзепур, граф Меритель, — улыбнулся он, протягивая руку в знак приветствия.
— Благодарю Вас, лорд Данкт, — сдержанно ответил тот на рукопожатие.
— Можете называть меня Биденом. Всё же Вы не только мой гость, но и друг со схожими интересами и целями.
— Спасибо за оказанную честь и тёплый приём, Биден, — вежливо улыбнулся граф. — Тогда и Вы называйте меня Лотером.
— Прошу, присаживайтесь, — лорд указал на уютный диван в углу и сам проследовал в том же направлении, словно подавая пример своему гостю. — Так что привело Вас в Дайзепур?
— Я прибыл по приглашению Вашего сына, чтобы помочь ему в его благородных начинаниях, — граф махнул рукой, подзывая слугу, и тот вышел вперёд, демонстративно открыв ларец с золотом.
— О, наша семья премного благодарна Вам, Лотер. Прошу, поставьте туда, — он указал на изящный столик у двери, не проявив должного интереса к столь щедрому подношению.
— Вильбен, можете возвращаться к экипажу, — велел граф, и его слуга послушно повиновался. Оставшись наедине со своим собеседником, Лотер напряжённо выдохнул.
— Не то чтобы мы нуждались в Вашем золоте, Лотер, для нас гораздо важнее Ваша поддержка, факт того, что Вы на нашей стороне и готовы идти до конца, — холодно улыбнулся лорд Данкт, а его глаза сверлили мужчину перед ним насквозь. — Потому мне хотелось бы знать Ваши мотивы, чтобы понимать, действительно ли Вы искренне поддерживаете нас. Вы же понимаете, ввиду специфики нашей деятельности недоверие друг к другу вполне естественно.
— Да, я понимаю, — кивнул Лотер. — Поначалу, пожалуй, я принимал участие в собраниях круга исключительно из-за скуки, страстного желания чего-то нового. Но затем заболел мой отец, и, что бы мы не предпринимали, его состояние ухудшается из-за местного сурового климата. Мне хотелось бы увезти его куда-то южнее, в лояльное королевство, ещё не прогнувшееся под амбиции Араторна, но внезапно возник чёрный мор. И, если Вам действительно удастся найти от него лекарство, то у меня получится хоть немного облегчить последние часы жизни моего отца.
— Какая прекрасная и благородная цель. Но Вы же понимаете, что это будет не так быстро?
— Я прекрасно это осознаю. Но и Вы должны понимать, что времени на ожидание у меня не так много. Если речь идёт о годах, то я не могу так рисковать. Потому мне нужно… Мне необходимо знать, чем именно Вы занимаетесь. Как далеко Вы продвинулись? Могу ли я ждать от Вас того, чего хочу? Именно от этого будет зависеть моя поддержка.
Биден усмехнулся, поднялся со своего места и подошёл к окну, убрав руки за спину. Лотер напряжённо ждал, не отрывая от него взгляда, когда же он решится нарушить тишину, и с каждой секундой его надежды таяли.
— Первые демонические отродья в Араторне представляли собой трупы, пронизанные ветвями и магией. Безвольные оболочки, целиком и полностью подвластные своему кукловоду-демону. Несмотря на их мощь, они были довольно быстро истреблены силами королевских отрядов, ценой жертв многих храбрых солдат, — начал своё повествование лорд Данкт со странными насмешливыми нотками в голосе, от чего терпение Лотера грозило лопнуть. — Но они были лишь пробой пера, словно экспериментом о том, как эта сила способна приживаться в человеческих телах. Новым инструментом демона стали живые люди, отчаявшиеся, обираемые своими хозяевами, теряющие ощущение, что живут подобно людям. Они поддались соблазну и приняли демонический дар. Они черпали дарованную им силу, развивали её, но иногда теряли контроль и обращались в чудовищ…
— Я пришёл к Вам не за этим, — напомнил Лотер с ноткой раздражения.
— Терпение, мой друг. Я лишь хочу, чтобы Вы осознали суть, — он повернулся к нему, глядя на него словно на несмышлёного мальчишку. — Демоническая порча не способна прижиться в телах детей, а потому большинство сектантов были взрослыми мужчинами и женщинами, стариками. Всеми теми, кого впоследствии так жадно пожирал чёрный мор.
— Думаете, демонопоклонники и эпидемия как-то связаны? — удивился собеседник.
— Я присутствовал на показательном вскрытии поверженных отступников, которое устраивал в своё время король Мелдар. А также на подобном мероприятии, но уже жертв эпидемии в Церкви Света в Биреале. Есть некоторые общие черты между этими жертвами. Инородные предметы, вырастающие в их телах, очень похожи по своей структуре. Но в одних они приживаются и прирастают, а в других внезапно массово погибают. Мои слуги продолжают изучать этот вопрос, но их, мягко говоря, не хватает.
— Но в чём же суть их изысканий? Они выясняют природу болезни, но продвинулись ли в получении лекарства?
— Могу лишь сказать, что природа заражения человека немаловажна хотя бы для профилактики заболевания. И пока это является главной загадкой для нас. К сожалению, наши силы скромны, а, если король всё же решится закрыть границы, то и связь с иностранными агентами усложнится.
— Если Вам не особо к месту моё золото, то могу помочь людьми, — неуверенно предложил Лотер.
— Люди бы нам действительно пригодились, — удовлетворённо улыбнулся Биден. — Но многих ли Вы найдёте желающих среди своих слуг, если объявите им, что они должны добровольно отправиться на борьбу с чёрным мором? Да ещё и не от лица своего благородного короля и королевства, а в составе группы людей из разных королевств. Сообща бороться с теми, кого считают закостенелыми врагами, против гораздо более чудовищной угрозы.
— Вероятно, я сумею их убедить, — хмыкнул тот.
— Лучше найти людей действительно надёжных. Или вовсе ничего им не говорить. Потому я предпочитаю наёмников, и здесь Ваше золото будет очень даже к месту.
— Хорошо, тогда я отправлю ещё. И всё же попробую найти хоть кого-то, кто разделит наше беспокойство, — кивнул Лотер и вскочил на ноги, собираясь покинуть кабинет.
— Прошу, можете не торопиться. Всё же Вы мой гость и наверняка устали с дороги. Я ведь не похож на человека, который так остро нуждается в средствах? Да, для нашего дела нужны возможности куда большие, чем мои, но всё же время у нас ещё есть. Потому Вы можете потратить пару дней, чтобы немного отдохнуть и насладиться моим гостеприимством.
— О котором я весьма наслышан, благодарю. Говорят, Ваш шеф-повар готовит лучшие кабаньи рёбра во всех людских королевствах.
— О, это лишь слухи, — повёл бровью тот с тем же ехидным выражением лица. — На самом деле он может дать фору и эльфам, уж поверьте.
Они оба рассмеялись, и напряжённая обстановка явно разрядилась.

Игон ещё раз посмотрел на часы, и его волнение вместе с раздражением начали понемногу заявлять о себе, потому он решил сделать ещё несколько шагов взад-вперёд по кабинету. И ещё несколько. Наконец, двери распахнулись, и в кабинет ворвался в своей привычной манере Монтфельд Штаферд. Встретившись глазами с правителем, он ехидно улыбнулся и отвесил поклон.
— Простите за опоздание, Ваше Величество. Вы посылали за мной?
— Разумеется, раз Вас сюда пропустили, — не разделил его ироничного настроя король.
— Тогда я весь во внимании, — выпрямился Монтфельд, спрятав руки за спину, но на его лице всё равно была тень этой странной улыбки.
— Я хотел с Вами обсудить один непростой вопрос, — смиренно вздохнул Игон и сел за стол, приглашая жестом своего гостя сесть напротив. — Я изучил Вашу деятельность при дворе моего отца. Насколько я понял, Вы всегда занимались довольно узкими и деликатными вопросами.
— Да, у меня был богатый послужной список.
— И большинство задач, которые перед Вами ставили, Вы выполнили безупречно.
— К чему Вы клоните, Ваше Величество? — снова улыбнулся Монтфельд, хотя его взгляд был обжигающе холоден.
— Я хочу поделиться с Вами конфиденциальной информацией, которая не должна достичь чужих ушей. И попросить Вас о помощи.
Барону было чрезвычайно сложно сохранить всё то же расслабленно-насмешливое выражение лица, чтобы его не исказило ненавистью. Этот мальчишка хочет его помощи? Где же он был, когда помощь требовалась роду Штафердов? Когда его брату требовалось всего лишь их милосердие, всего одно слово от упорного как горный баран Рейвана Менетрита?
— И что же Вам мешает? — в голос всё же закралось шипение.
— Всё то же — Ваше прошлое, — беззаботно махнул рукой в сторону Игон. — Ваш уход с королевской службы был весьма… демонстративным.
— А Вы бы поступили иначе, Ваше Величество? — всё же сорвался Монтфельд, вскочил со стула и ударил кулаками о столешницу, заставив юного правителя вздрогнуть и обратить на него опасливый взгляд. — Если бы Вашего брата сделали козлом отпущения? Если бы Ваш род опорочили из-за раздутых обвинений?
— Его поймали на контрабанде, — мрачно напомнил Игон. — Вы считаете это незначительным обвинением? Или и вовсе будете настаивать на его невиновности?
— Вот именно, — прошипел собеседник, угрожающе выставив указательный палец вверх. — На контрабанде. Но в ней ли его обвинили? Мой брат должен был сесть в тюрьму, стать лишь небольшим мрачным пятном на репутации рода, которое можно будет со временем очистить. Но из-за внезапного острого дипломатического конфликта с Териианом любая связь с этим королевством стала приравниваться к предательству. А за предательство в нашем королевстве наказание другое — прилюдная казнь. И казнь Люциса должна была стать показательной.
Он смотрел на Игона в упор, оценивая каждое движение, каждый мускул юноши, и находил в нём то, что так хотел видеть — неопытность и неуверенность в своих действиях. Это воодушевляло.
— Вы не верите мне, так, Ваше Величество? Считаете Вашего отца непогрешимым и идеальным? О, Вы слишком многого о нём не знаете. И я бы с удовольствием Вам рассказал, но думаю, в скором времени Вы об этом узнаете сами.
— Зачем же Вы тогда согласились быть моим советником, если настолько сильно презираете меня? — внезапно взгляд Игона стал твёрже, и уже на его губах промелькнула усмешка, выбив Монтфельда из колеи. — Неужели решили доказать светскому обществу, что ещё не до конца лишились рассудка? Не погибли в одиночестве в стенах своего поместья.
Поражённый противник ошарашенно осел обратно в кресло. Выходит, у испуганного мальчишки тоже есть зубы, и он не стесняется их показывать в самый неожиданный для оппонента момент.
— Боюсь, это всё равно не избавит Вас от всеобщего презрения, — продолжил Игон. — Потому что Вы ещё не доказали, что способны мыслить здраво. Оторванно от Вашей одержимости братом. Но я верю, что Вы не безумны. По крайней мере не до конца.
— Хорошо, я заинтригован, — смиренно вздохнул Монтфельд. — Чего же вы хотите? И почему обратились именно ко мне?
— Потому что Вы показались мне наиболее заинтересованным в этом вопросе. Казнь Вашего брата всё же вызывает у меня много вопросов, как, думаю, и у Вас. Почему именно он? Я думаю, что он был не единственным контрабандистом, связанным с Териианом. Но единственной столь крупной фигурой среди мелких пешек, кто за это был лишён жизни. Я подозреваю, что за этим кроется нечто большее, во что, к сожалению, мой отец не успел меня посвятить.
— Не думаю, что он вообще собирался, — как-то злобно улыбнулся Монтфельд. — Это бы поколебало в Ваших глазах веру в его светлый образ. Но среди высшего общества за пределами королевского двора ходят разные слухи. Вопрос лишь в том, каким из них можно доверять.
— И Вы можете сказать мне по этому поводу что-то достоверное?
— Увы, но мои руки всё это время были связаны. Не могу же я сейчас тратить Ваше время на эти кулуарные сплетни.
— Разумно. Тогда я развяжу их Вам. Если вам что-то понадобится, просто сообщите мне, и я предоставлю Вам всё возможное.
— Как пожелаете, Ваше Высочество, — хищно улыбнулся Монтфельд, встал из-за стола, поклонился своему правителю и направился к двери, но однако задержался у выхода.
— И всё же, — решился добавить он триумфальным тоном. — За этим ведь кроется нечто большее? Я не склонен верить тому, что Вас безумно тянет к восстановлению справедливости или гложет судьба одного несчастного баронского рода. В этих сведениях Вы явно ищете то, что беспокоит именно Вас, и что Вы, увы, не знаете, кому можете доверить. И на ум приходит лишь один вопрос такого масштаба: не слишком ли скоропостижной была смерть Рейвана Менетрита?
Игон помрачнел, его глаза забегали по сторонам, словно он опасался чужих взглядов и ушей, затаившихся где-то за стенами. Но Монтфельд не стал дожидаться ответа, лишь усмехнулся и вышел прочь из кабинета. Мальчишка в своей золотой клетке. Как бы он ни был умён, как бы не был скрытен, он всё равно погибнет, как только его враги раскусят его. Но если ему всё же удастся переиграть их, то затем барон сам с огромным удовольствием вонзит свой клинок ему в живот и будет с наслаждением наблюдать за тем, как юнец будет медленно и мучительно умирать у него на глазах. О, одна только мысль об этом внушала непередаваемое удовольствие. Но до того момента следовало дожить и проявлять чуть больше осторожности.

Вечер проходил в расслабленной уютной обстановке. Граф Меритель наслаждался обществом лорда Данкта и его семьи. Биден Данкт был великолепным собеседником, начитанным и всесторонне развитым, способным поддерживать разговоры как о политике, так и об искусстве, рассуждал как об экономике и истории различных государств, так и о бытовой жизни их народов со ссылками на сложившуюся в разных краях культуру. На его фоне Вильферд явно мерк, но у юноши было всё впереди, стоило лишь ему поплотнее налечь на учёбу в Биреале. Кажется, он и сам это осознавал, бросая восхищённые взгляды на отца. Его две сестры и мать держались сдержанно и редко вступали в разговоры, лишь улыбались и украшали собой этот и без того изысканный вечер. И если младшей, Клодди, было ещё около шести лет, то Венлия уже была взрослой, готовой к замужеству девушкой, от чего граф довольно часто ловил на себе её заинтересованный взгляд. После ужина, попрощавшись с женой и детьми, хозяин дома пригласил своего гостя на небольшую прогулку по поместью, от которой тот не мог и не хотел отказываться, пусть его и немного клонило в сон.
— Ну, как Вам вечер? — поинтересовался лорд.
— Чудесно, — с восхищением ответил граф. — У Вас прелестная семья.
— Благодарю Вас, — усмехнулся Биден, а затем внезапно задал каверзный вопрос. — Ну а Вы, Лотер? Неужели слухи не врут, и Вы всё ещё остаётесь завидным женихом среди нашей знати? Не могу поверить, что за столько лет Вам не удалось найти подходящую партию.
— К сожалению, нет, — улыбнулся тот.
— Простите, если вмешиваюсь не в своё дело, — поспешил оправдаться лорд.
— Ничего страшного. Просто пока мне было несколько не до этого. Я пытался перенять дела отца в сложный период. В тот момент, когда случился кризис в отношениях с Териианом, у нас с ними было оформлено слишком много выгодных контрактов. Пришлось в срочном порядке заключать новые сделки, чтобы остаться на плаву.
— Я помню. Многим тогда не повезло, но угольный король Ригмато так и остался несокрушим.
— Да, к сожалению, нам это дорого стоило и окончательно подорвало здоровье отца, — помрачнел Лотер.
— И что же Церковь Света? Незервинд славится силой своих паладинов. Или лекари из круга стихий?
— Их сила не способна победить его хворь. Боюсь, что предки уже призывают отца к себе.
— А как часто лекари его навещают?
— Раз в несколько недель. Но, когда ляжет снег, добраться до нашего поместья будет сложнее.
— Вы вызываете их из самого Нитерно?
— Да, обеспечил отца самыми лучшими лекарями в королевстве.
— Неужели местные Вас чем-то не устраивают?
— Будь моя воля, я бы приставил к отцу одного из них, но в моих суровых краях у них слишком много работы. Либо холод, либо травмы. В наших церквях и лазаретах редко бывают свободные койки.
— А Вы сами верите в Свет, Лотер? Ходите ли на службы, возносите ли молитвы?
— Думаете, это бы что-то изменило? — скептически посмотрел на него граф Меритель. — Будто молитвы придали бы больше сил моему отцу…
— Понимаю Вас, — невозмутимо улыбнулся Биден. — Я повидал многое на своём веку. Даже та же самая церковь Света удивительным образом отличается в остальных королевствах. Их свет более тёплый, похож на дневной, солнечный, наш же холодный и чистый. И это не изменяет того факта, что они оба — лишь энергия, магия, которой можно обучиться. И, пожалуй, такая же магия, как эльфийский друидизм, варварский шаманизм… или демонические проклятия.
Лотер вздрогнул и посмотрел на него с опаской, но тот лишь продолжал непроницаемо и беззаботно улыбаться. Затем он всё же задумался над его словами, отбросив взрощенные годами воспитания предубеждения.
— Да, Вы правы. Всего лишь магия…
— Потому многие королевства и пали под натиском чёрного мора, — чуть более живо продолжил Биден, словно получив заряд бодрости от согласия своего собеседника. — Они так верили в то, что их сила способна исполнить любое их пожелание, победить всё, против чего они только вздумают её выставить… Но ведь демоны не так глупы, и, если они использовали против нас это оружие, значит рассчитывали, что наша защита не сработает. Что всё будет не так просто. Веками основные силы людей были сосредоточены вокруг паладинов. Наши враги это знают, и рано или поздно один из них должен был придумать что-то, что сделает нас беззащитными… и вот это произошло. И одно за другим человеческие королевства признают своё бессилие в лечении этой болезни. И свет школы Незервинда может быть не исключением, просто наша очередь ещё не пришла.
— Вы уже нашли выход? — осторожно, но не сумев скрыть явную надежду в голосе, спросил Лотер. Это смутило собеседника.
— Пока не могу сказать чего-то определённого, — размыто протянул он. — Но кое-какие результаты уже есть. Могу Вас с ними ознакомить.
— Было бы очень кстати, — оживился граф, и лорд со странной улыбкой пригласил его проследовать за собой по веренице коридоров. Рядом со столовой, где до этого обедали, они наконец остановились у невзрачной двери, явно ведущей на кухню, и Биден учтиво постучал, ожидая, когда кто-нибудь выйдет. Такое поведение хозяина дома несколько смутило гостя, но он промолчал. Вскоре из-за двери выглянул, а затем и предстал перед ними несколько ошарашенный подобным визитом мужчина.
— Лорд Данкт, чем могу служить? — произнёс он, поклонившись, а его глаза продолжали с опаской бегать по внезапным гостям.
— Герберт, я хотел бы немного побеседовать с Эдрикой, наедине, — улыбнулся Биден. Слуга в ответ поклонился и поспешил исполнить указание. Спустя несколько мгновений из-за двери вышла женщина в возрасте. Лотер отметил про себя, что люди в таких годах выглядят гораздо хуже и с трудом передвигаются, а она ходила весьма живо.
— Милорд? — поклонилась она с явным почтением своему хозяину, в её голосе проскальзывали даже нотки восхищения.
— Прости, что отвлекаю от работы, Эдрика. Хотел справиться о твоём самочувствии. Всё ли хорошо?
— Лучше не бывает, Ваша Светлость! — с восхищением воскликнула она. — Я словно снова помолодела! Спасибо Вам, Милорд!
— Не стоит.
— Как же? Вы вернули мне жизнь! Я снова могу работать! Я не знаю, как я могу отплатить Вам за этот дар!
— Продолжая печь столь же вкусные пироги для меня и моих гостей, — успокаивающе похлопал он её по плечу. — Не смею больше тебя отвлекать.
— Хорошо, милорд! — переполненная счастьем женщина попятилась назад, отвешивая своему хозяину поклоны на ходу. — Спасибо, милорд! Я буду стараться!
Биден проводил её удовлетворённым взглядом.
— Сколько ей лет? — поинтересовался заинтригованный Лотер, не в силах до конца осмыслить увиденное.
— Пятьдесят восемь, — ответил тот в своём привычном беззаботном тоне, что явно смутило его гостя.
— Не может быть, — категорично заявил Лотер.
— В наших суровых краях редко кто доживает и до пятидесяти, — деловито двинулся куда-то Биден, и графу пришлось последовать за ним. — Эдрика служила моему дому всю свою жизнь, и держалась довольно стойко, пока в сорок семь лет болезнь не пригвоздила её к кровати. Несколько лет она отчаянно боролась со смертью под присмотром паладинов. Они не очень охотно поддерживали в ней жизнь. В конце концов, в Незервинде не принято бояться смерти, она обозначает лишь возвращение в стан предков. Но Эдрика боялась, а потому согласилась попробовать наше лекарство. Результат ошеломляющий. Ещё неделю назад она была прикована к кровати, а теперь она снова на ногах и живёт полной жизнью, как ни в чём не бывало.
— Это действительно работает? Никаких побочных действий?
— Мы внимательно наблюдаем за ней. Всё в полном порядке.
Лотер остановился, пытаясь осмыслить сказанное лордом. Панацея от всех болезней. Неужели это возможно? Лекарство, способное излечить не только его отца, всех людей. Биден остановился и внимательно следил за ним со своей странной таинственной усмешкой.
— Что это? — решился спросить граф. — Из чего оно?
— Если бы я распространялся об этом каждому своему гостю, я бы давно лишился преимущества, которое есть у меня сейчас. Согласитесь, имея на руках подобное сокровище, грешно разбрасываться им во все стороны. Нужно тщательно выбирать заинтересованных в нём лиц, иначе оно потеряет свою ценность. Потому Ваш рассказ меня заинтересовал, и я могу поделиться с Вами ценным образцом. Для спасения Вашего достопочтенного отца.
Лотер посмотрел ему в глаза с опаской, но не увидел в них ничего. Ни искренности, ни подвоха, только непроницаемую любезность, что вызывало лишь больше недоверия. Он так долго искал выход, и внезапно, совершенно случайно, спасение в виде лекарства, которое лечит все болезни, появилось перед ним, стоит только протянуть к нему руку и взять. Разве так бывает?
— А что говорят паладины на этот счёт? — осторожно уточнил он, на что лорд презрительно фыркнул.
— Погрязшие в своих предрассудках старики, — развёл он руками. — Столь неистово верующие в свои устои и правила, не замечающие, что мир вокруг них давно изменился. Если бы я довёл до сведения одного из них, что нашёл панацею от всех болезней, он сиюминутно побежал бы в Незервинд, чтобы донести на меня по обвинению в ереси. Но мы всего лишь изучали различные магические направления, черпали из них что-то полезное для себя, и годы нашего труда наконец-то окупились!
Видя, что вызывает у собеседника лишь нарастающий ужас, он унял эмоции, спрятал руки за спину и подошёл ближе.
— Пора признать, Лотер, что свет — всего лишь разновидность магии, которой пропитан наш мир. Лишь одно из её воплощений, любезно предоставленное нам в руки некой высшей силой, по праву рождения, слепым жребием или чем-то ещё — не важно! Это лишь магия, не более того. Не живое существо, не высший разум, что определяет хорошие и плохие души и распределяет их в небесные чертоги или вечную тьму. Вера помогает нам лишь следовать правилам общества, не жить подобно животным или дикарям, чья кровь, всё же течёт по нашим венам. Незервинд с его прошлым мог бы быть лучшим среди прочих людских королевств. Точкой сопряжения всех сил, самым могущественным государством, если бы осознавал, что может управлять всеми силами, к коим обратится. Но он предпочёл впитать не мощь своих предков, а их предрассудки, и погряз в них. Нам стали присущи проблемы иных королевств, в том числе и проблема с церковью света — чтобы сохранить свой сан и привилегии, они готовы пожертвовать свободой народа от мракобесия. Они будут внушать нам, что нет ничего сильнее света, что он есть высшая сила, которой мы должны поклоняться, чтобы сохранить свои души в целости. Чтобы мы продолжали так ценить их помощь и способности. И сейчас, когда мор дойдёт до нас, мы расплатимся за это сполна, как только осознаем их полное бессилие. Тогда на сцену выйду я и преподнесу им свой дар и своё видение мира.
Граф отшатнулся и с трудом оторвал взгляд от ледяных глаз Бидена, сосредоточенно уставился в точку, пытаясь уложить всё в голове.
— Это безумие, чистой воды безумие, — пробормотал он, искренне жалея, что вообще явился сюда.
— И всё же Вы не уходите, — усмехнулся Биден, возвращая себе былую невозмутимость. — Вам хочется верить в то, что мои слова правдивы. Но Вам страшно, потому что это противоречит всему, что Вам так долго внушали учителя и общество. Я не настаиваю на своей правоте. Вы можете не принимать мои слова на веру. Я лишь дам вам образец, и Вы сами решите, использовать его или нет.
Лотер не нашёлся, что возразить. Сомнения всё ещё обуревали его, но он не мог найти подходящих убедительных слов, чтобы отказаться от подобной щедрости. Во многом потому, что действительно хотел бы попробовать хоть что-то. Речь лорда разожгла в нём почти угасшую надежду, а потому, сдавшись, он всё же кивнул, на что хозяин дома удовлетворённо улыбнулся и вновь пригласил его проследовать за собой по веренице коридоров на второй этаж поместья.
— Только я хотел бы, чтобы Вы учли, Лотер, — не глядя на него, сказал идущий впереди Биден. — Наши отношения построены на взаимном доверии. Потому, если Вы вздумаете представить этот образец паладинам, если вздумаете сыграть против меня и моего великодушия, Вы поплатитесь за это сполна. У меня есть влияние и связи, о которых Вы даже и не могли подумать, потому возмездие настигнет Вас быстро и в самое сердце. Но если будете вести себя по отношению ко мне порядочно и искренне, то я дам Вам возможность поучаствовать в нашем общем деле. Поделюсь гораздо большим, чем дал сейчас. В конце концов, именно Ваш благотворный пример может послужить самым ярким доказательством моей правоты.
— А если есть какие-то побочные эффекты? — осторожно спросил Лотер, но с каждой секундой становился всё твёрже и увереннее в своих словах. — Те, о которых Вы ещё не успели узнать. Всё же на кону жизнь моего отца.
— Выбор за Вами. Рискнуть и получить шанс, что это лекарство поставит Вашего отца на ноги, или остаться в стороне и продолжить наблюдать, как он медленно увядает у Вас на глазах. Я дам Вам лишь инструмент, но применять его или нет — решение за Вами. В конце концов именно Вы настаивали на том, что времени у Вас чрезвычайно мало.
Ещё несколько минут они прогуливались по коридорам в полном молчании.
— Хотелось бы провести ещё немного времени в Вашей чудесной компании, — сказал, не глядя на собеседника, лорд Данкт, — но мне пора собираться. Через несколько дней король созывает большой совет, на котором мне необходимо будет быть. Подозреваю, будет обсуждаться самый щекотливый вопрос на текущий момент — закрытие границ Незервинда.
От этих слов Лотер напрягся ещё сильнее. Действительно, времени на принятие какого-то решения у него практически не осталось.
— Вам не стоит так волноваться, — бросив на него взгляд, улыбнулся ему Биден. — Не думаю, что юный Игон Менетрит решится на какие-то жёсткие меры, его положение для этого пока не слишком устойчиво. А если и решится, то мы всеми силами постараемся его от этого предостеречь. Всё же в полном закрытии границ нет никакого смысла, наши итак скудные торговые связи не должны оборваться.
— А если всё же решится?
— Тогда ему придётся оценить последствия столь опрометчивого решения, которые, боюсь, будут ему не по плечу. Но я всё же надеюсь на его благоразумие. Что же касается Вас, могу предложить Вам ещё какое-то время провести у меня в гостях. Всё же путь до Ригмато не близок, особенно после столь мерзкой погоды. Да и Венлия будет рада Вашей компании.
— Боюсь, мне нужно к отцу, — густо покраснел Лотер, пряча взгляд от собеседника.
— Разве он не под наблюдением паладинов?
— Да, но…
— Хорошо, я понимаю, — рассмеялся лорд. — Простите мне мою навязчивость. Вильферд редко знакомит своих друзей с семьёй, потому девочки зачастую предоставлены самим себе и гувернанткам. Потому, вероятно, её так взволновала эта встреча.
— Прошу, Вас, Биден. Это же был всего лишь ужин…
— Это Вам так кажется. А я в силу своей профессии, привык решать несколько задач одновременно. Тем более в рамках встреч с кем-либо. Вы мне кажетесь очень перспективным молодым человеком, потому я был бы рад видеть Вас чаще в этих стенах. Но, если моя дочь Вам совсем не по душе, то я несколько изменю свои планы.
Очень выгодная сделка, отличная партия. Так бы сказал его отец, оценивая это предложение. Этот визит оказался для графа Мерителя крайне удачным, и всё же где-то в глубине души свербило от ощущения неправильности. Здесь было что-то не так. Все блага разом посыпались на него, не успел он и глазом моргнуть. И бывший военный в нём тщательно призывал к бдительности. Нужно было оставаться настороже. Не позволять этому странному ощущению затуманить его разум. Ведь весь этот день, что он здесь находился, он ощущал абсолютный комфорт и уют, словно был дома, словно хотел оставаться здесь всё дольше и дольше, позабыв про заботы родного Ригмато. Именно это вызывало у него опасения. Столь благожелательное отношение к нему лорда и его семьи, внезапно возникшее лекарство, которое отринет все его заботы об отце, неожиданное предложение выгодного брака, который сделает положение его семьи непоколебимым. Слишком много выгоды из одного единственного дня.
— Для меня будет честью погостить у Вас немного, Биден, — решился он и кивнул. Было бы глупо бездумно отвергать столь щедрые предложения. Нужно ещё немного времени, чтобы осознать, чего именно хочет добиться от него лорд.
— Прекрасно, это именно то, что я хотел услышать, — улыбнулся лорд Данкт. — Прошу, чувствуйте себя как дома. Надеюсь, Вы дождётесь моего возвращения, и мы с Вами сможем обсудить последние новости.
Он заговорщически поднял брови, и, помешкав, Лотер всё же кивнул. Что ж, выйдет чуть дольше двух дней. Но зато он узнает из первых рук о решении, которое вынесет король, и тогда окончательно для себя решит, что нужно будет делать дальше.

Сумерки сгущались на улице, когда Монтфельд Штаферд решился выйти из своего особняка, сокрытый под тёмным плащом. Он двигался твёрдым уверенным шагом, несмотря на бурю, бушевавшую в его душе, не смотрел по сторонам, лишь уверенно шёл вперёд. Он ловил на себе чужой внимательный взгляд, пристально наблюдающий за ним из тени, за каждым его движением. Но волнение было ни к чему. Об этом уверенно твердил ему голос брата, не покидая его головы.
Подойдя к собору Света, Монтфельд на мгновение остановился и посмотрел на его шпили, тянущиеся вверх, словно пытающиеся дотянуться до солнца. Они блестели позолоченными бороздками, приобретая алый цвет, создавая ощущение стекающей по крыше крови. Немного помедлив, Монтфельд всё же вошёл внутрь. К вечеру прихожан было мало, паладины принимали лишь особо нуждающихся, остальным же отказывали. В сгущающейся тьме свет не был помощником в трудный час. Как это было символично и понятно дворянину в эту самую минуту.
Он подошёл к одному из алтарей, в котором гурьбой лежали запечатанные конверты, сбоку стояла ваза с пустыми, предназначенными для пожертвований, и перо с чернилами для тех, кто пожелает заказать молебен. Взяв один из них, Монтфельд вложил внутрь несколько золотых монет — довольно крупную сумму для обычного подношения, запечатал его и вывел на обратной стороне “Люцис Штаферт. Отпевание”, а затем положил его в стопку с остальными.
Голос брата молчал. Не одобрял его действий, не насмехался над ним. В этом месте дух покойника отступил от него, но вернётся, стоит ему покинуть эти священные стены. На мгновение Монтфельд вспомнил, как раскатами по ним проносились возмущённые крики наместника Лигерула, главного среди местных паладинов, который так упорно настаивал, что не будет отпевать предателя. В других храмах настоятели были не столь принципиальны, потому барон всё же добился своего, но не отказал себе в удовольствии проверить на прочность самолюбие паладина, прислав увеличенную сумму пожертвования за молебен. На следующий день в почте обнаружился конверт с полной суммой, вернувшейся к владельцу. И в этот раз его золото вернётся к нему домой, они ведь прекрасно знают, что никто в здравом уме не подумает заказывать молебны по Люцису кроме его брата, столь упорно защищавшего покойника.
Отвернувшись от алтаря, он бросил блуждающий задумчивый взгляд вокруг. Всего несколько человек, как он и рассчитывал. На мгновение пробежавшись по ним глазами, он уловил знакомое лицо, столь неосторожно нищий бросил на него взгляд именно в эту секунду, после чего вновь продолжил молиться фреске с лучами света и священными письменами. Улыбка тенью коснулась губ Монтфельда. Он мог поверить во многое, но чтобы нищий пришёл помолиться, бросив своё кормчее место в самый прибыльный час — увы, это было слишком фантастично для его понимания.
Но ничего, не стоило сразу выдавать свою догадку, ведь у подставного бродяги могли быть сообщники. Потому всё тем же уверенным шагом Монтфельд вышел из собора и отправился дальше.

Уже вечерело. Игон подошёл к окну, оценивая засыпающий под моросящим дождём город. Деревья чернели, и уже совсем скоро наконец-то ляжет первый снег. Ему всегда нравилась зима, несмотря на холод и короткие дни. Он любил смотреть, как пышные хлопья снега опускаются на город, накрывая его уютным пушистым одеялом. Несколько дней непримиримой борьбы, и, наконец, вся грязь уходила, словно исчезала на глазах, не выдержав сражения со своим настойчивым врагом. Всё вокруг становилось белоснежным и девственно-чистым. Он вздохнул и закрыл глаза, вспоминая этот прекрасный танец снежинок, за которыми он так часто наблюдал со своего балкона. Это была одна из немногих вещей, что успокаивали его.
Но его медитативное занятие внезапно грубо прервал стук в дверь. Устало вздохнув, он поспешил открыть кабинет своему гостю — статному мужчине в строгом тёмном камзоле и с аккуратно стриженной бородой.
— Лорд Вайсант, — узнал его правитель.
— Ваше Величество, — поклонился тот и протянул ему отчёт. — Мои люди исполнили Ваше поручение.
Тот кивнул и принял свёрнутый пергамент, раскрыл его и бегло ознакомился, пробежав глазами.
— Это всё? — вернулся он к собеседнику, и в его голосе проскользнуло раздражение. — Всё, что вам удалось выяснить?
— Прошу прощения, Ваше Величество, но чего Вы ожидали? — немного понизив голос и придвинувшись чуть ближе, спросил тот. — Если бы Вы хотя бы уточнили, какую именно информацию хотели получить…
— Я рассчитывал хотя бы, что не столь поверхностную.
— Простите, но моим людям просто нечего было писать. Это обычная девица, каких тысячи в каждом городе нашего королевства. Ничем не примечательная горожанка.
Игон с сомнением пробежался глазами по пергаменту ещё раз.
— Значит, ничего подозрительного, — хмыкнул он, а затем добавил после небольшой паузы. — Усильте наблюдение.
Это явно удивило гостя.
— Вероятно, это не моё дело, — осторожно решился спросить лорд Вайсант, — но всё же: почему Вас так заинтересовала эта девушка? Мы достаточно пристально следим за всей дворцовой прислугой, и за ней не заметили ничего противозаконного за всю её службу, даже попыток стащить ложку со стола. Она прилежная девушка, которая страстно верит в Свет, ухаживает за своим больным отцом и двумя детьми и работает не покладая рук.
— А что с её мужем? — удивился Игон, ещё раз пробежавшись глазами, но так и не найдя нужной информации в отчёте.
— Неизвестно, Ваше Величество. Ушёл из семьи несколько лет назад.
— И пропал? Без следа?
— Никто и не искал его, Ваше Величество, — удивление и растерянность лорда с каждой секундой только нарастали.
— Тогда поищите. И вызовите её в мои покои, а потом можете быть свободны, — пожал плечами правитель и вернулся к бумагам за своим столом, сохраняя абсолютно непроницаемое выражение лица. Его собеседник же на мгновение застыл в смешанных чувствах, а затем всё же поклонился и вышел. Проводив его взглядом, Игон открыл ящик стола и достал оттуда стопку других документов — отчёты о расследовании убийства его отца. Лурена Дивер прислуживала в замке в день смерти Рейвана. У неё был доступ в покои отца, на кухню, она могла принести ему завтрак или обед, в который была подмешана доза яда.
Он откинулся на спинку своего кресла и задумчиво перелистнул первые страницы дела. За ними куда более толстой стопкой лежали последние материалы, справки, свидетельства. Среди них было повторное обследование тела Рейвана другим врачом, первый осмотр признан ошибочным, следов яда не обнаружено. Множество записей с допросов, снимающих обвинение со всех, кто находился рядом с правителем в тот день. Скоропостижная смерть, несчастный случай — вердикт следствия, на котором официально и закончилось расследование. Может, и ему следовало смириться с таким результатом? В противном случае круг его недоброжелателей значительно расширялся, и сказать однозначно, кому он может полностью доверять, он уже не мог.
Он отвлёкся от бумаг и посмотрел в окно. Разве это было для него ново? Сколько себя помнил, большую часть своей жизни он был один, и одиночество научило его самостоятельно выживать в этой среде, где за каждым поворотом может маячить смерть. Единственное, что помогало ему всё это время — собственная осторожность, и не следовало ей пренебрегать. Потому, спрятав бумаги в тот же ящик, он вышел из кабинета и отправился в свои покои.

Раздался стук, вырвав его из размышлений.
— Войдите, — бросив последний взгляд на зимний пейзаж Незервинда, запечатленный на большом холсте у комода, позволил Игон.
Дверь приоткрылась, и в ней показалась явно напуганная Лурена.
— Ваше Величество, позволите? — осторожно спросила она.
— Конечно, я же сам тебя вызвал, — усмехнулся Игон, повернувшись к ней. Она подошла ближе, неуверенно озираясь по сторонам.
— Вам что-то нужно? — с каждой секундой её неуверенность всё нарастала.
— В столь поздний час… — усмехнулся он. — Мне в последнее время плохо спится, а потому хотелось бы немного расслабиться перед сном. Отбросить тревоги, перенаправить энергию…
— Но чем я могу помочь Вам в этом, Ваше Величество? — он явно смутил её ещё больше. Её слова заставили его рассмеяться. Он начал ходить вокруг неё, осматривая с ног до головы. Да, у неё была серая и абсолютно ничем не примечательная внешность обычной простолюдинки, ничего, за что можно было бы зацепиться. Но, если он хотел выбить её из колеи, не стоило отступать на полпути. Он вздохнул и остановился сбоку от неё. Она подняла на него опасливый взгляд, и его улыбка явно напугала её.
— Раздевайся, — размеренно велел он. Это произошло столь внезапно, что заставило её онеметь и застыть на месте, как вкопанную. — Ну?
Во второй раз это прозвучало чуть грубее и настойчивее, от чего она вздрогнула. Её руки метнулись к плечам, схватив края ворота, но больше движений она вновь не смогла сделать.
— Что же не так? — повёл он бровью. — Ты перечишь воле своего правителя?
— Нет, Ваше Величество, — прошептала она, едва сдерживая слёзы, но предательские всхлипы всё равно вырывались из груди. Дрожащими руками она сняла с себя передник и стала развязывать петли своей формы, но пальцы предательски не слушались.
— Я помогу, — его тон смягчился, и он зашёл к ней за спину. Узелки стали ослабляться гораздо быстрее, от чего она скривилась в безмолвных рыданиях.
— Для незамужней девушки большая честь быть замеченной королём, — произнёс он, проведя пальцами по её оголившейся спине, вызвав у неё дрожь. — Шанс выйти перед ним в первых рядах во время Великого оборота. Обратиться из простолюдинки в супругу правителя.
— Да, Ваше Величество, — прошептала она, едва сумев выдавить это из себя.
— Тогда почему ты рыдаешь? — он потянул на себя её плечо, заставив развернуться к себе. Встретившись с его ледяным взглядом, она чисто инстинктивно прикрыла грудь руками.
— Почему я? — немного помолчав, сумела спросить она. — Вы вольны взять любую.
— А почему не ты? — невозмутимо ответил он вопросом на вопрос.
— Но я уже стара. У меня двое детей и муж… — возразила она, но быстро осеклась.
— Мои соглядатаи собрали о тебе всю информацию. У тебя нет мужа, — усмехнулся он. — Если бы он у тебя был, ты бы здесь не оказалась. Тот кто бросил семью, скреплённую клятвой перед алтарём Света, не считается супругом. Когда придёт его время, он предстанет перед судом озарённых предков как предатель, и единственное, что будет ждать его душу — вечные муки во тьме.
Разве так должна вести себя женщина, которую обманули и оставили в одиночестве много лет назад? Ещё и обременённую двумя детьми и больным отцом? Из её глаз текли слёзы, лицо искажалось в рыданиях, будто она искренне переживала за супруга. Но что мешает ей открыто сказать, что с ним произошло? Что мешает ей воспрепятствовать греховным ухаживаниям короля? Почему она продолжает молчать?
— А брошенная супруга вольна найти себе нового мужа и равна девицам, — он провёл рукой по её щеке, стирая слёзы, и его прикосновение вновь заставило её вздрогнуть. — Потому не терзай себя.
Его слова явно не умаляли её страданий, но она упорно продолжала молчать. Он устало вздохнул.
— Так что убери свои руки и дай мне то, что я могу взять по праву, — твёрдо велел он. — Или тебе есть что сказать?
Не видя иного выхода, она повиновалась, и он удовлетворённо улыбнулся, но его взгляд продолжал оставаться таким же холодным, каким был с самого начала.
— Прошу, не надо, — прошептала она с мольбой, но уже явно не верила, что её слова будут услышаны.
— Почему? — с искренним непониманием спросил он. — Как ты можешь быть до сих пор верна тому, кто много лет назад бросил тебя?
Она не ответил ему, лишь отвела взгляд.
— Ты не обязана ничем перед Светом, если он действительно ушёл по своей воле. Это уже его грех, а не твой.
Снова ничего, лишь молчание.
— Жди меня в постели, — велел он, кивнув в сторону кровати, сам же отвернулся к окну и принялся расстёгивать свой камзол. Она исполнила его приказание, и теперь до его ушей доносились лишь её тихие всхлипы и неразборчивый шёпот. Он не торопился, снова погрузившись в раздумья, и выражение его лица переменилось на настороженно-сосредоточенное. За ними могли наблюдать, потому он не мог напрямую спросить её о своих подозрениях. Он мог лишь вынудить её сказать ему лишнее.
Дело абсолютно точно касалось её мужа, и он должен был выяснить, что же с ним произошло, что она и его соглядатаи ему недоговаривают. Это был наиболее очевидный мотив, который заставил бы Лурену стать исполнителем в убийстве его отца. Осталось лишь вынудить её во всём признаться. А потому нужно ещё немного надавить. Истово верующая в Свет и искренне любящая своего мужа девушка не могла пойти на такой грех.
Всхлипы внезапно оборвались, погрузив комнату в тишину и вырвав Игона из размышлений. Он удивлённо посмотрел на свою гостью. Она сидела на краю кровати, опираясь на руки, её грудь тянулась вверх, голова была запрокинута назад, вены потемнели, и по ним, слишком ярко выделяясь в окружающем сумраке, перемещались фиолетовые искры, стягиваясь к груди. Он осторожно приблизился, интуитивно положив руку на свой клинок, недоумевая, что происходит. Но она на него вовсе не реагировала, что лишь больше его настораживало.
— Лурена, — позвал он.
Внезапно перед глазами возникла вспышка, образ истощённого больного отца снова возник перед ним, как и в тот раз, когда он впервые пересёкся с этой женщиной.
— Берегись! — взревел он жутким замогильным голосом, возвращая сына обратно в реальность. Глаза и рот Лурены загорелись магическим свечением, она завыла и в мгновение ока бросилась на правителя, но инстинкты не подвели его, и он успел поставить руку поперёк её горла. Пальцы вцепились в его плечо и волосы, но он уже выхватил свой клинок из ножен и, недолго думая, вонзил его в сердце новорождённого чудовища. Она взвизгнула и отклонилась назад, из раны вырвался поток обжигающей энергии, но Игон успел увернуться в сторону. Залп угодил в потолок, оставив там большое чёрное пятно и проев каменную кладку на несколько сантиметров, фиолетовые подпалины продолжали тлеть. Тело Лурены безжизненно лежало на кровати, её вены окончательно почернели, свечение в них угасло вместе со своим эпицентром. Лишь тление расползалось по рукояти клинка, торчащего в её груди. Игон с сомнением посмотрел на свою правую руку. От шока он не почувствовал боли, но теперь осознал, что его кисть покрыта кровью, а по пальцам медленно перемещаются фиолетовые искры, въедаясь всё глубже в кожу, от чего боль обрушилась на него внезапной волной, заставив поморщиться и зашипеть. Он сжал кулак, но стало только хуже. Чисто интуитивно он боялся прикасаться к чему-либо, словно мог передать эту инородную магию дальше.
Он поднялся и подошёл к двери, с трудом переставляя ноги. Голова плыла, по телу распространялся жар от этой жуткой искрящей боли. Он распахнул дверь, врезавшись в неё, вырвался наружу. Нужно пройти всего лишь несколько коридоров, спуститься на один лестничный пролёт, преодолеть ещё небольшое расстояние, и он попадёт к придворному паладину. Собравшись с силами, сфокусировав зрение усилием воли, он двинулся вперёд, опираясь на стену. Послышавшиеся позади шаги лишь заставили его ускориться.
— Ваше Величество! — обеспокоенно кричал кто-то позади, но звук был слишком мутным, чтобы можно было узнать голос. Потому он не останавливался, словно пытаясь от него убежать, но в его текущем состоянии это было невозможно. Некто догнал его, и правитель бросил на него взгляд, вновь фокусируя зрение, но всё равно видел лишь мутное пятно.
— Ваше Величество, — прошептал обеспокоенный стражник, с ужасом глядя на него. — Что с Вами? Вам нужна помощь? Я могу позвать господина Льюдеса.
Тяжело дыша, Игон всё же нашёл в себе силы усмехнуться. Перед ним стоял вооружённый человек, и неизвестно, насколько он верен короне. Дрожащей левой рукой он потянулся к ножнам, и нотка неуверенности вмешалась в общую смесь его странных ощущений. Клинок остался в груди Лурены, король был сейчас совершенно беззащитен.
— Я сам дойду до него, — твёрдо сказал он.
— Но Ваше Величество… — попытался возразить мужчина.
— Передайте моё поручение в канцелярию: я отзываю с фронта Вайса Аурима, он должен срочно предстать передо мной.
— Но как же Вы…
— Сейчас же! — рявкнул на него король.
— Слушаюсь, Ваше Величество, — мгновение помешкав, поспешил прочь стражник. Игон же ещё раз вздохнул, собираясь силами, и совершил новый рывок вперёд, искренне надеясь, что сумеет преодолеть лестницу без особых происшествий, что ему хватит сил, и он не упадёт посреди коридоров, оставленный на произвол судьбы высшими силами.
Белая вспышка снова ослепила его. Впереди на своём коне скакал отец. Он повернулся к сыну, глядя на него своими побелевшими глазами, неестественно бледная кожа начала приобретать зеленоватый оттенок, щёки впали, словно угрожая провалиться внутрь. Он пугающе улыбнулся почерневшим ртом.
— Догоняй, Игон! — прокричал он с задором и пришпорил своего коня. Юношу объял леденящий ужас, но ноги продолжали нести его вперёд, словно неподвластные его воле.
Придворный паладин Льюдес в своём просторном кабинете, совмещённом с лечебной палатой, скучающе пролистывал очередной бульварный роман своего старого друга и фыркал от излишней прямолинейности сюжетных линий. К сожалению, он обещал одолеть это безвкусное произведение и поделиться своим мнением. Будет что рассказать — детский лепет, который даже его десятилетняя племянница сочтёт слишком наивным, ещё и местами пестрит явным богохульством. Настолько отвратительно, что совершенно нет сил оторваться.
К сожалению, прервать чтение всё же пришлось. Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался правитель. Поначалу Льюдес совсем не узнал юношу — камзол небрежно расстёгнут и криво висит на оголённой груди, рука в крови со странным фиолетовым блеском, лицо серое, а глаза застекленело смотрят вдаль.
— Ваше Величество? — поражённо прошептал он, поднимаясь со стула. В это же мгновение внезапный гость упал на пороге его кабинета без сознания.

Монтфельд прохаживался вдоль стены, любуясь пышностью этого вечера. Сегодня здесь в полном составе собрались прибывшие в столицу советники короля, а также многие представители местной знати. Так как совещание о новых законопроектах было перенесено на неделю по невыясненным причинам, лорд Данкт великодушно устроил этот вечер, чтобы скрасить задержку для своих коллег. Множество заграничных изысканных блюд, бесконечные потоки дорогих вин, дамы, одетые в лучшие наряды. Это всё легко могло вскружить голову, но барон умел не отвлекаться по пустякам. Несмотря на то, что он слишком давно не бывал на светских раутах, он всегда умел держать себя в руках, ведь прекрасно осознавал, что у подобных событий всегда есть своя цель. И сейчас у него была возможность не только поинтересоваться, зачем лорд Данкт устроил это сборище, но и добиться чего-то для себя.
Со стороны он выглядел как скучающий интеллигент, со снисходительной улыбкой посматривающий на то, как веселятся другие, но сам же подмечал каждое действие всех присутствующих здесь людей. Или не всех, лишь тех, что интересовали его больше всего. Мельком он бросал взгляд на устроителя вечера, тот как всегда был в центре внимания, общался со своими гостями и буквально лучился статью. Многие смотрели на него не просто с уважением, а с подобострастием. В особенности мелькающие мимо слуги.
Отдельным мрачным пятном выделялся лорд Вайсант, пьющий своё вино и смотрящий на танцующие в центре зала пары невидящим взглядом. Даже при специфике своей профессии и долгом опыте работы, он не мог скрыть обуревающее его волнение и постоянно стучал пальцами о крышку стола, словно ожидая чего-то.
— Разрешите? — приблизился Монтфельд. Вайсант бросил на него опасливый взгляд, и на какой-то момент барону даже показалось, что в них проскальзывает лёгкое безумие. От чего ему стало вдвойне интересно, что же могло так напугать его старого знакомого.
— Монтфельд? — явно удивился его визиту лорд. — Не думал встретить Вас здесь.
— Юный король решил дать многим второй шанс. Весьма великодушно с его стороны, Вы не находите? — улыбнулся тот в ответ. — Потому я пользуюсь возможностью исправить свои ошибки и восстановить былую репутацию.
От этих слов Вайсант даже не сдержался и усмехнулся.
— Так Вы позволите? — ещё раз уточнил Монтфельд, указав на свободный стул напротив собеседника, и тот лишь кивнул в ответ. Несколько мгновений они провели в молчании, нужно было дать беспокойному собеседнику привыкнуть к его обществу. Выждав немного, Монтфельд глубоко и с наслаждением вздохнул. — Прекрасный вечер.
— Да, — буркнул в ответ лорд Вайсант.
— Вот чего не отнять у рода Данктов — умения устраивать подобные приёмы. Казалось бы, внезапная отмена королевского совета должна была бы вызвать множество возмущений и полный хаос в делах дворянства. Но тут совершенно вовремя пришла на помощь наша дипломатическая элита и напомнила всем, что у них лишь выдался неожиданный отдых от дел. Да ещё и с таким размахом!
— К чему вы клоните, барон Штаферт? — мрачно спросил лорд, сверля его подозрительным взглядом. Монтфельд встретил его стойко, с присущей ему насмешливостью.
— Разве я к чему-то клоню, милорд?
— Не юли, Монтфельд, — предупредил лорд. — Я слишком хорошо тебя знаю.
— Вот как, мастер? — от этого он улыбнулся лишь шире. — Вы научили меня многому. Но действительно ли успели так хорошо изучить?
— На это требовалось гораздо меньше усилий, чем тебе кажется. Твоя жажда самоутверждения тебя и сгубила.
— Боюсь, что не только она. Но мне лестно, что Вы до сих пор не простили мне моего успеха. Зависть тому, что ученик превзошёл учителя — это, пожалуй, лучшая похвала.
Лорд побагровел, но затем, похоже, всё же нашёл в себе силы взять себя в руки.
— Зависть? — переспросил он и усмехнулся. — Глупо завидовать тому, кто так бездарно растратил свой потенциал. Ты достиг всего слишком быстро, а потому столь же стремительно всего лишился. Когда гонишь галопом, не успеваешь заметить мелочей, а именно они порой играют решающую роль.
Он поднял свой бокал и пригубил его, словно насмехаясь над собеседником. Принимая этот вызов, Монтфельд, не проявляя никакой уязвлённости, тоже глотнул вина за этот своеобразный тост. Снова повисла напряжённая пауза.
— И всё же зачем ты пришёл? — решил спросить напрямую Вайсант. — Снова искать следы заговоров против твоего покойного брата? Или, может, исполняешь поручение своего нового господина?
— Он наш общий господин, — усмехнулся Монтфельд, продолжая пить своё вино.
— В таком случае он выбрал себе подходящего исполнителя. Я не знаю никого, кто сможет лучше бросить все силы на поиски того, чего нет на самом деле.
— Смотря, что именно Вы имеете ввиду.
— Что Игон Менетрит нашёл в тебе родственную душу. Как ты упорно не верил в виновность своего брата, так и он продолжает искать несуществующих убийц своего отца. И это не идёт на пользу королевству. Он лишь впустую тратит силы и ресурсы. А следовало бы заняться более насущными проблемами.
— Но ведь бывает, что всё не столь очевидно, как кажется на первый взгляд.
— Правителю простительно, он ещё слишком молод, но рано или поздно он смирится. А вот с тобой, Монтфельд, всё гораздо сложнее. Не можешь отступить, признать свою неправоту, просто потому, что ты так устроен. Потому шанс, который он тебе дал, увы, тебе не поможет.
— Жаль, что Вы утратили веру в меня, учитель. Ведь я столькому научился у Вас. Особенно оказываться в нужное время в нужных местах. Предугадывать происходящее. Знать, откуда можно услышать разговоры, которые не должны достичь моих ушей.
Кровь отхлынула от лица Вайсанта с каждым услышанным словом.
— Я не поверю в пустые отмашки, что у короля возникли срочные дела. Я прекрасно понимаю, что во дворце что-то случилось, из-за чего и не состоялось собрание. Что-то серьёзное, иначе Ваши руки так не дрожали бы, когда я подошёл к Вам. Вы не были бы столь обеспокоены и не переговаривались бы столь скрытно и напряжённо с другими лордами. И не приставили бы ко мне слежку из самых несуразных шпионов, которых только видывал свет.
С каждым словом он звучал всё возмущённее, а лицо лорда тем временем становилось менее каменным.
— Не льсти себе. Мы приставили слежку к каждому новому члену королевского совета. Это стандартная процедура проверки, как ты должен был бы знать. Ввиду того, что я знаком с тобой лично, я продлил проверку и после принятия тебя в совет. А насчёт случившегося во дворце — как приближённый к королю, ты можешь узнать обо всём сам, — кажется, его слова немного сняли напряжение лорда. Как Монтфельд и рассчитывал. К тому же он всё же проговорился — что-то действительно случилось. И, судя по тому, как он быстро расслабился, больше всего его беспокоило не это.
— Ваша школа тайных исполнителей явно хромает на обе ноги, — продолжил свою презрительную речь с театральным фырканьем барон. — Наблюдатели попадаются на слишком явном наблюдении, выпадают из заданной им роли. Не могут сыграть даже простейших персонажей. Но тогда почему Вы даёте им столь сложные поручения? Возможно, именно Вашей компетенции, Лорд Вайсант, не хватает для подобной должности?
— Закрой свой поганый рот, — прорычал лорд, не сдержавшись и ударив кулаком по столу, а затем вздохнул и прикрыл глаза рукой. — Ты меня утомил.
— Не стоит излишне нервничать, мастер. Всё же Вы привлекаете слишком много постороннего внимания, — ядовито улыбнулся Монтфельд, заставив собеседника побагроветь. — Неужели некие проблемы, что так сильно беспокоят Вас, заставляют Вас забыть уроки, что Вы сами преподнесли мне в своё время? Может быть, Вам следует уступить своё место более расторопным коллегам?
— Например тебе?
— Вероятно, — поднялся Монтфельд со стула с обворожительной улыбкой. — Время покажет.
Он поклонился на прощание с помощью воображаемой шляпы, вышел из-за стола и направился к выходу, но внезапно у самой двери путь ему преградила фигура.
— Лорд Данкт? — немного опешив, учтиво поклонился он. — Приветствую Вас и благодарю за чудесный вечер.
— Барон Штаферт, наслышан о Вас и рад видеть лично на моём приёме. Но неужели Вы уже уходите? — улыбнулся своей стандартной улыбкой тот.
— К сожалению, меня ждут неотложные дела…
— Очень жаль. Мне бы хотелось немного пообщаться с Вами как с новым советником короля. Составить своё мнение о новом коллеге, позволить Вам сформировать своё. Ну и между делом угостить прекрасными заграничными блюдами.
— Я наслышан о том, что Вы большой гурман, а ваши званые обеды — лучшие во всём королевстве. И всё ещё не забыл предыдущий опыт нашей совместной работы при дворе правителя.
— Мы слишком мало пересекались. По крайней мере лично. Теперь же нам всем предстоит работать сообща, и мне хотелось бы хотя бы иметь понимание того, каких взглядов Вы придерживаетесь. Как говорят среди дипломатов, пойдём ли мы рука об руку или скрестим зажатые в них мечи.
Монтфельд подозрительно сощурился. Чисто интуитивно он чувствовал расставленную для него ловушку, но в чём она заключалась? Какую опасность может представлять этот человек? О, барон ни капли не сомневался, что колоссальную. Учитывая то влияние, что лорд и его род накопили за всё время своей службы при дворе.
— Простите, но я всё же должен покинуть Ваш прекрасный вечер, — учтиво поклонился он. — Уверен, что горько пожалею об этом, когда буду слышать отзывы наших с вами “коллег”.
— Позвольте всё же украсть ещё немного Вашего драгоценного времени? — попросил лорд, жестом руки приглашая его отойти в сторону. Монтфельд повёл бровью, чувствуя, как напряжён каждый его нерв. Опасность. Кругом опасность. Куда бы он не ступил. Он ходил по лезвию ножа, когда задирал Вайсанта, сейчас самым лучшим выходом для него было бы просто уйти, как можно быстрее, пока старый седой волк не созвал свою пусть и облезлую, но клыкастую стаю.
— Если Вы повздорили с кем-то из гостей, уверяю Вас, это не повод столь поспешно покидать это мероприятие, — как бы невзначай отметил лорд. — Сложно было не заметить столь громкую конфронтацию человека, чья профессия заключается в том, чтобы держаться в тени. Похоже лорд Вайсант теряет хватку.
— Многие сейчас не в своей тарелке, в воздухе висит напряжение, — улыбнулся барон, выдохнув. — Следующий шаг правителя повлияет на жизнь каждого в королевстве, и, увы, вместо каких-то конкретных решений мы вновь получили неопределённость, которая нервирует всех ещё больше. Наши отношения с лордом Вайсантом вышли весьма натянутыми после казни моего брата. Думаю, я выбрал не самое удачное время, чтобы попытаться их наладить, прошу прощения за эту оплошность.
— Похоже, дела у него идут не лучшим образом, — беззаботным тоном продолжил лорд. — То нападение на короля, то странное происшествие на улице Эмербес…
— Что? — ошарашенно переспросил Монтфельд. Данкт на мгновение замер и посмотрел на него весьма неопределённым взглядом как человек, явно сболтнувший лишнего.
— Эта информация не для посторонних ушей, барон, — понизил он голос. — Но раз уж я всё равно проговорился…
— Мне следовало бы спросить, зачем и почему Вы проговорились, — мрачно оборвал его Монтфельд, и на губах лорда снова появилась тень его привычной усмешки.
— Думаю, нам обоим бы хотелось узнать гораздо больше, чем просто слухи и обрывки чужих фраз.
— Неужели, Вашего влияния недостаточно, чтобы выяснить это без помощи какого-то опального барона?
— Но у какого-то опального барона гораздо больше мотивации в том, чтобы докопаться до истины. Да и отзывы о его умениях гораздо выше, чем у многих других наёмников. Стоит лишь предложить ему достойную оплату за труды. Скажите, Вас всё ещё интересует информация о делах Вашего брата?
Монтфельд похолодел, будто желудок в его животе сорвался вниз и провалился куда-то в пропасть. Приманка, так открыто положенная в ловушку. Приманка, от которой он не в силах отказаться. Неужели он согласится войти в неё без капли сомнения, стоит лишь кому-то вскользь упомянуть Люциса? И откуда возник такой интерес со стороны лорда Данкта к работе тайной полиции Незервинда? Настолько сильный, что он решил привлечь человека, не связанного в настоящий момент с их работой. Неужели внутри королевства между службами возник конфликт? Но на какой почве? Переворот? Звучало безумно интригующе, но не стоило проявлять излишней заинтересованности. И максимально дистанцироваться, чтобы не зависеть ни от одной из сторон. Просто выудить наибольшее количество информации.
— Увы, но за все эти годы, думаю, я уже собрал её в достатке, — увильнул он, не упоминая, что все добытые им сведения привели его в тупик.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
Услышав столь категоричный ответ лорд скривил губы, словно обиженный ребёнок. Тем временем слуги начали разносить вино и блюда по столам, что не ускользнуло от внимания мужчин.
— Тогда, выходит, что я остаюсь не в выигрышном положении, — оценил Данкт. — Ведь, если Вас всё же покорит любопытство, Вы можете сами выведать, что же так гложет нашего общего друга, и я останусь ни с чем. Мне придётся придумать, что я ещё могу вам предложить… Может, всё же десерт?
От нелепости этого шуточного предложения, они оба внезапно рассмеялись. И даже в этом положении ещё можно что-то выиграть.
— Но я могу помочь Вам по-дружески, — улыбнулся барон, принимая приглашение к столу. — Всё же глупо отказываться от предложений столь влиятельных людей. Особенно если можно будет рассчитывать на их поддержку в будущем.
Чтобы выдержать ноту, он решил всё же демонстративно попробовать столь расхваленное хозяином вечера блюдо, что сделало удовлетворённую улыбку лорда более явной.
— Значит, улица Эмербесс? — деловито уточнил Монтфельд. — Череда домов бедноты и черни, прислуживающей в городе знатным господам. Вы уверены, что лорда беспокоит нечто, случившееся именно в этом месте?
— Абсолютно. Его люди снуют там второй день, практически не скрывая себя.
— Но там десятки домов. Мне нужно обыскать каждый?
— Второй дом от тупика, упирающийся в крепостную стену. Туда они вошли, но лишь немногие вышли, потому прошу Вас проявить должную осторожность.
— А вот это уже интригующе, — Монтфельд пригубил вина, которое до этого казалось ему не самым лучшим из тех, что были представлены на вечерах дипломата, и про себя отметил, что оно было наиболее уместно в сочетании с этим десертом, раскрывало сокрытые где-то в глубине пряные, фруктовые или цветочные нотки — увы, именно здесь вкус его обманывал, не позволяя точно описать ощущения. Осознав, что в попытках разгадать эту загадку, он на некоторое время замолк, он поспешил высказаться. — И это лишь означает, что лорд поторопится замести следы.
— Потому следует поспешить и Вам. Увы, будет жаль временно лишиться Вашей компании. Если Вам понравился десерт, могу выслать Вам ещё. Ваш адрес ведь не изменился?
— Не изменился, но всё же не стоит. При моей профессии не следует баловать себя сладким. Но не могу перебороть любопытство — из чего это великолепное блюдо? Я никогда раньше не пробовал ничего подобного и не могу до конца осознать своих ощущений.
На это лорд лишь рассмеялся.
— Настоящий фокусник никогда не раскрывает тайну трюка, — улыбнулся он, но Монтфельд успел усмотреть в его глазах искры триумфа. — Иначе волшебство рассеется, и он превратится в обычного шарлатана.
— Хорошо, тогда я вынужден откланяться, — рассмеялся барон, проглотив ещё две ложки необыкновенного лакомства, чтобы оставить ровно половину на тарелке, и снова попрощался со своим собеседником с помощью невидимой шляпы.
— Можете рассчитывать на моё покровительство, барон Штаферт, — напоследок заверил его лорд. — И на безмерную благодарность в случае, если найдёте что-то действительно стоящее.
Ещё раз усмехнувшись, Монтфельд пулей вылетел прочь из зала. Его глаза стреляли по теням в проулке, выцепляя оттуда фигуры, наблюдающие за ним. Он быстро преодолел расстояние до своего экипажа, держа руку на рукоятке потайного клинка наготове, готовый к любым неожиданностям. Но их не было, что даже немного его разочаровало. Похоже, лорд Вайсант действительно не в форме.

Музыка лилась отовсюду, гармоничная, прекрасная и столь переменчивая. То она становилась волнующей и быстрой, то замедлялась до успокаивающе-убаюкивающей. Снежинки кружились в своём прекрасном танце, покрывая всё вокруг пушистым одеялом. Хотелось дотронуться до них, но руки отказывались слушаться. Несмотря на завивающиеся вихри снега вокруг, ему всё равно было тепло и комфортно. Прекрасный сон, из которого не хотелось возвращаться.
— Игон, — осторожно позвал его голос старого друга. — Ты слышишь меня?
Было так хорошо, что не хотелось просыпаться. Как он оказался здесь? Вспышкой в гармонию снежной бури просочилась картина обнажённой женщины, чьё тело было пропитано инородной магией. Демоническая порча. Она уже прокралась в его королевство, она уже здесь. И он, как правитель, обязан был что-то предпринять. Потому он решительно заставил себя приоткрыть веки, казалось, налившиеся свинцом. Приятный полумрак, в котором пробивался откуда-то снизу яркий свет. Ладони юного паладина были объяты светом, холодным и ярким, совсем как утренний воскресный снег.
— С пробуждением, соня, — улыбнулся Вайс и убрал руки от груди короля.
— Сколько я проспал? — с хрипом прошептал Игон.
— О, всего лишь полтора дня, — усмехнулся паладин. — Надеюсь, сны были приятными.
— Довольно-таки, — Игон поспешил приподняться, чтобы сесть в постели, и тут же ощутил, как потемнело в глазах.
— У, не стоит так торопиться, — поспешил остановить его старый друг. — Ты ещё не до конца восстановился.
С сомнением Игон бросил взгляд на свою правую руку — перетянутая свежим бинтом, она ныла от боли, но жжение прошло. Проследив за ним глазами, Вайс в одно мгновение стал серьёзным.
— Что произошло? — немного понизив голос спросил он, будто знал, что этот разговор не для посторонних ушей. Пусть они и были одни в одной из гостевых комнат дворца, но оба прекрасно знали, что в стенах замка всегда есть те, кто слушает и наблюдает со стороны.
— Мне нужна твоя помощь, Вайс, — мрачно сказал король, всё ещё не отрывая взгляда от чистых бинтов.
— Это я понял, когда ко мне прибыл твой гонец, — усмехнулся тот, и губы короля невольно тронула тёплая улыбка.
— В моём кабинете в столе лежит папка с отчётом о слежке за Луреной Дивер. Мне нужно, чтобы ты выяснил всё, что можно, об этой девушке.
— Королевские соглядатаи недостаточно расторопны?
Красноречивый взгляд короля явно указал паладину на неосторожность этого высказывания, от чего он мгновенно растерял былой оптимизм.
— Но что именно ты хочешь узнать?
— Всё, что можно. О ней, о её родне, о том, чем она занималась и с кем контактировала в последнее время.
— И я один должен с этим справиться? — с недоумением усмехнулся Вайс. — Неужели дело столь важное? Что она сделала?
Не отрывая от него взгляда, Игон поднял перебинтованную руку и слегка пошевелил пальцами, и его старый друг мгновенно помрачнел.
— Это похоже на то, что описывали шпионы, — тихо произнёс король. — Демоническая порча. В моём королевстве. И я обязан выяснить, как она сюда проникла, и сколько ещё человек может быть ей заражено. Но я не могу заниматься этим открыто, иначе начнётся паника. Так что пока мне придётся делать вид, что ничего страшного не произошло, и надеяться, что ситуация вскоре разрешится. Потому я и обратился к тебе, как к единственному человеку, которому я могу доверять.
— Безмерно польщён, — усмехнулся Вайс, но его взгляд оставался серьёзным. — Я не подведу тебя и сделаю всё возможное.
— Я знаю, — тепло улыбнулся Игон и перевёл разговор в будничный тон. — Так как долго, сэйт Вайс, Вы рекомендуете мне придерживаться постельного режима? Всё же меня ждут неотложные дела.
— Которые следует отложить ещё на пару дней, — тоном суровой сиделки заявил паладин, подскочив на ноги и уперев руки в бока. — И это если восстановление пройдёт нормально.
— Но у меня нет столько времени! — с усмешкой возмутился король.
— Если бы ты знал, сколько сил я потратил на то, чтобы привести тебя в порядок, то не ерепенился бы так!
Не сдержавшись, Игон рассмеялся, но взгляд снова упал на перебинтованную руку, и его смех снова погас.
— Я смогу снова играть? — с ноткой грусти уточнил он, осознавая, что каждое движение пальцев отзывается болью. Вайс оценивающе посмотрел на него, сменив позу раздражённой няни на образ мыслителя.
— В лучшем случае через месяц. Зависит от того, как ты будешь придерживаться лечения.
Король посмотрел на него с раздражённым недоумением, но промолчал.
— Что? — наигранно возмутился Вайс. — Я вообще подумывал не слишком утруждать себя понапрасну и просто отрезать тебе кисть, но потом всё же сжалился. А то кому нужен безрукий король? Разве что западнобережным пиратам.
Игон залился смехом, и его лучший друг после мимолётной паузы присоединился к нему. Было так хорошо, так легко, как в детстве, как в этом чарующем сне, наполненном музыкой, из которого так не хотелось возвращаться. Но впереди были суровые будни, от которых, увы, не удастся убежать. Пока Игон позволил себе ненадолго расслабиться прекрасно понимая, что потом ему придётся навёрстывать упущенное время с удвоенной скоростью и упорством.

Как бы не хотелось спать после столь бурного вечера, Монтфельд всё же поспешил покинуть своё поместье практически сразу после возвращения. Если его и преследовали какие-то наблюдатели, то они уж точно остались ни с чем. Барон распустил задержавшихся слуг по домам, но в разное время. И мало кто из внешних наблюдателей приглядывался к этой странной полноватой и скрытной бородатой служанке, торопливо семенящей в сторону бедных районов. Выбрав безлюдную тихую улицу, он проскользнул в один из проулков и сбросил мешковатое платье и платок, вернув себе привычный облик. Ещё несколько мгновений он скрывался в тени, прислушиваясь к посторонним шумам, разделяя их на шаги в разных направлениях, но вскоре убедился, что если за ним и была слежка, то они упустили его, потому уверенной походкой продолжил свой путь.
Ближе к улице Эмербесс пришлось снова слиться с тенями, благо местное освещение было довольно скудным. Несколько тревожно осматривающихся, но пока не заметивших его зевак, точно были не местными, слишком уж напряжёнными были их взгляды. Они явно ждали, когда наступит темнота, когда последние ненужные свидетели разбредутся по домам. Стоило стать одним из таких неприметных горожан, смиренно возвращающихся домой, а потому в дело снова пошло мешковатое платье. Сгорбившись, Монтфельд стал отыгрывать роль старухи, медленным прихрамывающим шагом возвращающейся к себе домой. Благо улица не была тупиковой, и, скрывшись от ленивых взглядов наблюдателей за поворотом, он углубился меж домов к крепостной стене и снова сбросил маскировку у канавы. Нужный дом был совсем рядом, незаметно приблизившись к нему с обратной стороны он с недовольством отметил отсутствие чёрного хода, но зато на втором этаже было призывно открыто окно. Свет не горел, прислонившись к стене он отметил полное отсутствие звуков. Отрывисто вздохнув, он поднялся наверх, поблагодарив себя за ежедневные тренировки, и проник внутрь небольшой комнаты с широкой дешёвой двуспальной кроватью. С виду ничего необычного Он внимательно огляделся по сторонам, не найдя никаких зацепок, и осторожно продвинулся вперёд. Прислонившись к закрытой двери он попытался уловить хоть какие-то звуки, но снова ничего. Подумав, что его дорогая обувь издаёт слишком много шума, он сел на кровать и снял сапоги, погрузив их в сумку к маскировочному платью. Теперь шерстяные чулки делали его крадущиеся шаги абсолютно беззвучными.
Двери в некоторых домах бывают скрипучими, потому пришлось приложить усилие, чтобы медленно её открыть и заставить петли не издать ни звука. Он просочился в коридор, оценив ещё одну боковую дверь и лестницу перед собой, осторожно подошёл ближе, всматриваясь вниз. Узкая кухня слабо освещалась светом из единственного окна, закрытого тонкими шторами. Но даже в этой полутьме можно было отчётливо различить очертания двух тел, лежащих внизу у двери, ещё один был прислонён к дверному косяку. Отвергая любые сомнения, в груди последнего зияла дыра, светящаяся в темноте странными фиолетовыми искрами, словно тлением. Похоже, остальных постигла та же участь.
Осторожно наступая на ступеньки, Монтфельд спустился вниз, чтобы осмотреть пострадавших повнимательнее. Убитых оказалось четверо. Разбросанные по этому узкому пространству, словно тряпичные куклы, будто на их пути повстречался некий сказочный великан, что разметал их как пушинки. Все тела были опалены неизвестным видом магии, которая продолжала распространяться, будто въедаясь в их плоть. Барон наклонился к одному трупу и аккуратно осмотрел его. Вооружённый крепкий мужчина с прожжёным горлом, лицо изуродовано расползающимся ожогом. Рука неестественно вывернута, пощупав её, Монтфельд убедился, что кости внутри раздроблены, так же под его нажатиями проседала и сломанная грудина. Повернувшись к стене у лестницы, он увидел на ней следы крови, а чуть ниже — подпалины, очерчивающие линию шеи. Прикинув размеры, барон сумел восстановить последние секунды жизни этого бугая у себя в голове. Похоже, беднягу с силой отбросили туда, а затем, когда он осел на пол, бросили в его сторону магический запал.
Одетый как обычный горожанин, ничем не примечательный, ничего в его внешнем виде не выдавало определённого рода деятельности. Но под обычной рубахой на плечах виднелись кожаные лямки, образующие за спиной перекрестье, куда обычно крепятся ножны с короткими клинками. Просунув руку под голову и пальцами проведя по позвоночнику, Монтфельд нащупал холодную рукоять клинка. Он усмехнулся, ведь был знаком с подобными маскировочными фишками слишком хорошо. Осторожно приподняв тело, он аккуратно оголил плечо трупа и удовлетворённо улыбнулся, увидев там знакомый символ одной из местных бандитских группировок. Этот человек при жизни был наёмником, а не королевским шпионом. Что ж, стоило всё же проверить остальных. Ещё двое оказались обладателями подобных татуировок, а вот последний, прислонённый ко входу, был не из их числа.
Монтфельд принялся осторожно осматривать его с ног до головы в поисках хоть каких-то следов, но внезапно его поиски оборвались внезапными звуками. Кто-то шагал по грязи снаружи. Тень промелькнула у окна, заставив его прижаться к трупу. Некто заглянул внутрь и быстро исчез, а затем послышались шорохи в замочной скважине. Ленивые наблюдатели Вайсанта перешли к активным действиям. Понимая, что времени у него слишком мало, Монтфельд поспешил к лестнице, преодолевая ступеньки через одну. Рывком он открыл дверь и залетел в пустую спальню, тут же спрятавшись за дверной косяк. Странный звук, похожий на рык, внезапно раздался из другой комнаты, куда он не заглядывал. Монтфельд затих и с опаской посмотрел в сторону. Дверь спальни предательски была открыта, он мог бы метнуться и закрыть её, но её внезапно залило светом с улицы — незваные гости проникли в дом.
Барон бесшумно ругнулся, но затем со скрипом открылась дверь со стороны. Размеренные шаги раздались по верхнему этажу и явно тут же привлекли внимание визитёров. Несколько мгновений некто продолжал свой путь, затем свет исчез — похоже самоуверенные гости закрыли дверь, чтобы по-тихому разобраться с ненужным свидетелем. Они явно прибыли сюда подчистить хвосты. А через мгновение темнота снова озарилась вспышками, но в этот раз фиолетовыми. Ещё несколько запалов и мутные крики неспособных спастись мужчин. Монтфельд рискнул выглянуть наружу. У двери были навалены друг на друга три новых трупа. Ещё один вторженец стонал перед стоящим над ним мужчиной, явно хозяином дома, вышедшего к взломщикам в одних хлопковых штанах, словно демонстрирующего, как искры инородной силы перемещаются по его венам, а из тела прорываются наружу деревянные ветви, оставляя за собой на коже тонкие струйки запекшейся крови. Внезапным рывком хозяин дома опустил ногу на шею раненой жертвы, и до ушей барона донёсся тошнотворный хруст.
Ещё несколько мгновений монстр стоял над своими поверженными врагами, а затем всё тем же размеренным шагом подошёл к заваленной трупами двери. Он наклонился и не особо церемонясь, раскидал их в стороны с такой силой, будто для него взрослые мужчины были не тяжелее мешков с сеном. Их тела врезались в стены под глухой треск ломающихся костей. Освободив пространство, он всего лишь повернул засов, и замок снова послушно щёлкнул. Ещё мгновение постояв у двери, чудовище внезапно метнуло взгляд своих горящих свечением глаз прямо на Монтфельда, словно прекрасно осознавало, что всё это время за ним наблюдали. С ужасом барон спрятался обратно за дверной косяк. Раздались шаги по лестнице. Понимая, что не стоит напрасно уповать на удачу, что монстр мог просто его не заметить, барон поспешил метнуться к окну и выскочить наружу, чудом уцепившись за пару кирпичей, чтобы в панике не упасть и не сломать себе что-нибудь. Но на полпути он заметил странное свечение и, оказавшись на земле, запрокинул голову и посмотрел наверх. Монстр просто наблюдал за ним. Дряхлый старик, что совершенно расходилось с уверенностью его движений. На мгновение Монтфельд опешил от такого диссонанса и замер на месте, не в силах пошевелиться от сковавшего его страха. От этой твари не убежать, ей нужно всего лишь мгновение, чтобы убить его. Но лицо старика лишь скривилось в презрении, после чего он захлопнул окно и явно закрыл его на засов.
Шокированный произошедшим, Монтфельд медленно двинулся прочь, но с каждым шагом скорость его движения возрастала, пока он не перешёл на бег. Его уже не беспокоила слежка, не беспокоили люди Вайсанта, не беспокоила возможная опасность. Только что он был на волоске от смерти.
Рассудок внезапно вернулся, словно протрезвление. Резко остановившись, Монтфельд не устоял на ногах и припал к земле, погрузившись руками в уличную грязь. А был ли он на волоске от смерти? Ведь этот монстр мог запросто убить его. Тогда почему он этого не сделал? Потому что барон покинул дом, в который не следовало проникать? Знал ли лорд Данкт о том, куда его посылал и что там найдёт? Маловероятно, но, если допустить такую мысль, то какую цель преследовал? Наёмники и подчинённые Вайсанта явно не знали, что их ждёт, но что-то искали внутри. Что они могли искать такого, что, вероятно, было очень важно и Данкту? Этот поход вызывал бесконечное число вопросов без ответов.
Отрывисто вздохнув, барон поднялся на ноги, оценив свой внешний вид. Весь в грязи, он явно привлечёт ненужное внимание запоздалых зевак. На него уже бросали недоуменные взгляды, словно на подвыпившего и забредшего не туда богача. Он поспешил пройти вперёд и скрыться в безлюдном проулке, стал судорожно рыться в своей сумке. С лёгким отвращением он погрузил запачканные ноги в свои сапоги и накинул поверх пальто маскировочное платье с платком. Немного покачиваясь в облике престарелой женщины он двинулся в сторону дома, всё ещё пытаясь переварить увиденное.

Да, это были прекрасные несколько дней, за которые граф Меритель практически забыл обо всех своих тревогах. Он наслаждался окружающей его роскошью и благожелательностью всех жителей поместья Данктов, вечерами часто гулял в обществе Венлии по закрытой оранжерее, поражаясь различным заграничным растениям, многие из которых видел впервые. Здесь трепетно относились к каждому экспонату, слуги ухаживали за ними будто за собственными детьми.
И всё же всё это иногда казалось ему слишком странным. Слишком неестественным. Крестьяне лорда Данкта боготворили своего господина, говорили о нём с придыханием, словно ставили его гораздо выше короля. Что нужно было сделать для них, чтобы заработать подобную верность? Не просто вынужденное подчинение из-за понимания своего положения, а восхищение и безумную жажду выполнить любое его поручение. Он наблюдал за ними, как они самоотверженно днями и ночами работают по дому, как сутками не разгибаясь ухаживают за растениями в саду. В них было столько энергии… Казалось, что старшие крестьяне выкладывались даже больше молодых, что ни капли не соответствовало их возрасту. И это была не только представленная Биденом кухонная работница Эдрика, подобных ей в этом поместье были десятки. Неужели все они стали удачными экспериментами для нового лекарства лорда?
А ещё в саду была закрытая часть, огромное деревянное строение, очевидно возведённое здесь совсем недавно, куда ему категорически запрещалось заходить. Круглые сутки из его труб валил дым, а сквозь немногочисленные щели по ночам можно было заметить пробивающийся свет. Странные звуки доносились оттуда, напоминающие гудение, шипение и человеческие стоны. Скорее всего это и была лаборатория лорда Данкта, где он разрабатывал своё чудодейственное лекарство. Но утолить любопытство было невозможно — единственный вход в это здание, расположенный боком и не позволяющий издалека подсмотреть вглубь, тщательно охранялся бесконечно снующими вокруг слугами, вежливо отводящими в сторону заплутавшего гостя. Излишняя настойчивость была ни к чему и привлекла бы слишком много внимания. Потому, после нескольких неудачных попыток, граф решил сдаться и просто наслаждаться местным гостеприимством, позабыв обо всех делах, что ожидали его за пределами Дайзепура.
К сожалению, в этот день выдалась чудесная погода, Лотер и Венлия обедали на балконе гостевой комнаты, из которого открывался прекрасный вид на сад и застеклённые оранжереи. Девушка была как всегда прекрасна, зачитывала ему вслух свои любимые стихи наизусть и так хорошо застенчиво краснела от его комплиментов. Но визит камердинера разрушил эту чудесную идиллию. Слуга передал сожаления Лорда Данкта о том, что ему придётся задержаться в столице, так как король перенёс заседание на неопределённый срок.
И внезапно осознание времени обрушилось на графа всей своей массой. Он провёл здесь около недели. Полмесяца. Он не появлялся в своём поместье так долго и совсем не получал оттуда вестей. Что могло случиться за это время? Не мог ли он опоздать? Омрачённый собственными мыслями, он поспешил дать своему слуге поручения о подготовке экипажа и с трудом распрощался с полюбившейся ему девушкой. Она уверяла его, что он напрасно переживает, и в этом её поддерживали и слуги. Словно стремясь вернуть его обратно в этот безвременный рай. И тогда у него ещё больше создалось впечатление, что он здесь не в гостях. Он в клетке, из которой должен вырваться любой ценой. В сладком плену, из которого ему самому не хочется освободиться. Но дела призывали в путь, и потому этим же вечером он пересёк границу Дайзепура, направляясь в Эльбер и молясь всем озарённым светом предкам, что не опоздал.

Ранним утром Вайс, ещё раз уточнив состояние лучшего друга, отправился исполнять его просьбу. Одетый в серый камзол и вооружённый тяжёлым двуручным мечом с гербом королевства, он привлекал к себе внимание местных, бросающих на него опасливые взгляды. На улице Эмербесс проживали не самые богатые люди, но подобное отношение к себе паладин видел впервые. Восхищение, жажда помощи и целебного прикосновения были для него привычны, неприязнь и отторжение удивили бы его чуть меньше, но страх? Чего могли бояться люди от слуги Света? Пожалуй, на эти вопросы ему могли ответить лишь в местной церкви, куда он первым делом и отправился.
Прихожан внутри было немного. В родных краях Вайса, в его далёком детстве, когда родители были ещё живы, на утренней службе было не протолкнуться. Люди получали благословение, чтобы правильно начать свой день. Неужели за несколько лет всё так изменилось? Он остановил одного из прислужников, методично зажигающего свечи у молебнов, и попросил аудиенции у настоятеля монастыря, несколько минут подождал, после чего к нему вышел худощавый старец с седой бородкой, облачённый в аналогичный камзол, и пригласил последовать за ним вглубь этого миниатюрного храма. В узенькой каморке, где находились покои настоятеля и его рабочий кабинет, с трудом можно было протолкнуться, но настоятель удивительно юрко метался меж привычно для него расставленных вещей. Одним неловким движением засмотревшийся Вайс чуть не уронил стоящую в стороне вешалку с вечерним облачением, но тут же поспешил её ухватить, густо покраснев от неудобства.
— Прошу прощения за беспокойство, — виновато буркнул он.
— Ничего страшного, — отмахнулся старик, опустившись на свою постель и приглашая гостя присесть за письменный стол. — Редко на нашей улице бывают паладины столь высокого сана. Вы прибыли с проверкой?
— Нет, син, я прибыл по другому поручению. Мне велено выяснить информацию о семье Дивер. Что Вы можете о них рассказать?
Старик явно помрачнел, отвёл взгляд в сторону.
— Свет запрещает мне характеризовать прихожан как хороших или плохих. Каждая душа заслуживает спасения, — сказал он с нотой сожаления. — Но я могу сказать, что они не были плохими людьми. Тучи сгустились над ними, предки послали им испытания их воли. Их ни к чему винить, многие в их положении теряют веру в Свет, перестают приходить на службы, пытаются найти поддержку в иных, иногда более тёмных местах.
Вайс нахмурился и подвинулся поближе, показывая всем своим видом, что внемлет каждому слову.
— Понимаете, — продолжил с некой надеждой в голосе, будто оправдываясь, настоятель, переведя взгляд прямо на юношу, — Лурена была хорошей девушкой. Вся их семья — она с мужем, дети и отец, регулярно молились Свету. Корван даже не пропускал ни одной службы, несмотря на то, что постепенно его самочувствие ухудшалось. Мы пытались ему помочь, но, увы, годы уже брали своё. Потому, когда сгинул Балгар, их положение стало критическим. Лурена приглашала в дом моего ученика сьена Бонвана, чтобы ухаживать за больным отцом. Но постепенно всё реже. Затем и сама перестала приходить на службу. Вероятно, её упорные молитвы и поставили на ноги её отца. Хотя я в первый раз в жизни видел подобное чудо.
— Какое? — ещё больше заинтересовался Вайс.
Настоятель перевёл на него странный отрешённый взгляд, в котором было лёгкое непонимание.
— Корван исцелился. Полностью. Я бы и сам не поверил, если бы не увидел одним из вечеров, как он возвращается с поля. Я помню, как лечил язвы на его ноге, но они продолжали гноиться, и он передвигался, немного подтягивая ногу за собой. Но в тот день мне навстречу шёл юноша с лицом старика, совершенно уверенным шагом, да ещё и водрузив на плечо полный мешок урожая. Если бы он не поздоровался со мной, я бы не узнал его.
— Вы спросили его, что с ним произошло?
— Не сразу. Поначалу я не мог поверить своим глазам, а потому не выдавил ни слова, даже приветствия. Но на следующий день я пришёл к ним в дом, рано утром, пока не началась служба. Он уже был на ногах, улыбался, радовался этой встрече. И во всём благодарил молитвы дочери.
— И Вы не поверили ему? — подозрительно сощурился Вайс, расшифровывая эту растерянность на лице настоятеля. Тот осёкся, на минуту онемев, но затем решительно вздохнул и продолжил.
— Нет… не поймите меня неправильно. Я верю в силу Света, он всемогущ, он направляет нас и делает лучше. И я не могу сказать, что бедная Лурена не заслуживала подобного чуда… Но я видел очень много страдающих одиноких матерей, детей, теряющих больных родителей. И в первый раз видел подобное.
— А Вы спрашивали у неё? Она исповедовалась Вам? Хоть раз?
— Регулярно, пока сохраняла веру, — отчаянно закрыл глаза настоятель, словно эти слова причиняли ему боль. — Но прошу, не заставляйте меня брать грех на душу. Я не могу сказать Вам, что именно она говорила. Лишь что на её душе был тяжкий груз, который она была не в состоянии выносить. Лишившись мужа, она попала под прицел плохих людей, которые использовали её в своих грязных целях. Опорочили её перед светом. И, увы, она не могла этого выносить. Потому перестала приходить на службы, но всегда обращалась с молитвами, надеясь, что будет прощена. Каждый вечер, если верить её словам. Потому простите, но я до сих пор не могу пережить потрясение от случившегося с ними, мне тяжело говорить о них.
— Что произошло? — удивился Вайс.
— Вы не знаете? Разве не потому Вы пришли сюда? Этой ночью их дом сгорел дотла.
Услышанное поразило юношу. Неужели он всё же опоздал?
— Тогда мне следует сейчас же отправиться туда.
— На месте уже работает констебль Болатан. Думаю, он будет рад Вам помочь. И надеюсь, что я смог ответить на Ваши вопросы.
Юноша поднялся на ноги и повернулся к двери, но на выходе всё же задержался и с неуверенностью повернулся к старцу.
— Всё же один остался, — мрачно заключил он. — Муж Лурены, Балгар. Вы сказали, что он сгинул, когда заболел её отец. Но по моим данным он давно бросил семью, и от него не было никаких вестей.
— Побойтесь Света, — прошептал с возмущением настоятель. — Балгар был хорошим супругом и искренне любил семью. Он верил в Свет и служил на благо своей родины. Я знал его и не могу позволить Вам оскорблять его светлую память, какой сан бы Вы не носили. Он пал героем!
— На войне?
— Да. Сложил голову как и сотни других наших смелых солдат.
— А в какой из битв?
— Терииан, четыре года назад. Его тело так и не вернулось, и мы отпевали пустую урну.
— Хорошо, спасибо Вам и на этом, — поклонился Вайс и ушёл прочь. Через несколько минут он уже прибыл на пожарище. Кирпичный остов еле держался на обугленном деревянном каркасе, большая часть постройки обрушилась. Полицейские и местные жители смиренно разбирали завалы, но всё же бросили на новоприбывшего несколько подозрительных и опасливых взглядов. Найдя человека с пергаментом в руках, тщательно что-то описывающего, Вайс решил для начала направиться к нему.
— Добрый день, мне нужен констебль Болатан.
— Это я, с кем имею честь? — убрал в сторону свои записи мужчина и слегка поклонился нежданному гостю.
— Сэйт Аурим, послан к Вам по поручению короля. Мне необходимо получить сведения о произошедшем, — из внутреннего кармана камзола Вайс достал сложенные бумаги, чтобы представить их представителю закона. Тот внимательно пробежался по строкам, написанным королём и заверенным королевской печатью, после чего кивнул.
— Мы бы и сами не прочь их получить, — сказал он, понизив голос. — Вроде как жили тут лишь четыре человека, а вытаскиваем уже седьмой труп, и, судя по внешним признакам, все мужчины. Уже и не скажешь, что именно здесь произошло, а соседи, как назло, твердят, будто ничего не видели. Пожар был глухой ночью, и, дескать, никто не осознал, что соседний дом горит, пока тот не начал обрушаться. Только вот ближайшие дома слегка обуглены, а, значит, всё же жильцы предпринимали попытки к самотушению. А дальше, выходит, смотрели на огонь?
— Звучит действительно подозрительно, — хмыкнул Вайс. — Разрешите мне помочь?
— Разумеется, любая помощь нам сейчас пригодится, — заметно оживился офицер и похлопал его по плечу, маскируя вторую фразу, сказанную практически на ухо. — Заодно и пара глаз, чтобы приглядывать, как бы эти молодцы не стащили вещественные доказательства. Если, конечно, что-то сохранилось.
— Хорошо, я понял, — с тенью улыбки кивнул Вайс и вернулся к своей кобыле. Следовало сменить камзол на нечто более подходящее для подобных работ, благо у него с собой была обычная хлопковая рубаха, в которой он иногда мог отдохнуть от бремени своего сана. Но работа сразу не пошла, в течение часа его не покидало странное тревожное ощущение. Он закрыл глаза, и в его руках замерцал свет. Страх, отчаяние и боль, казалось имели свой источник.
— Что-то случилось? — уточнил один из полицейских, подойдя ближе, крестьяне же пятились назад, щурясь от искр холодного света, иногда кашляли и хватались за грудь.
— Кто-то есть… Похоже, выжившие, — ответил паладин, не слишком веря своим словам. Слуги закона, судя по всему, не поверили его словам ещё больше. Но он всё же метнулся туда, куда толкали его ощущения, разгребая обвалившиеся кирпичи. Общими усилиями они наткнулись на дверцу шкафа, проломленную под грудой камней. Дыра потемнела от пыли, пропитавшейся кровью. Вайс решительно дёрнул ручку на себя, и перед глазами ошарашенных людей предстали два скрюченных детских тела. Девочка лет шести закрывала собой своего младшего брата, сжав его в своих бережных объятиях, из раны на её виске сочилась кровь. Повисло скорбное молчание, но затем она поморщилась от слепящего дневного света и неуклюже пошевелилась.
— Тише, не надо, не торопись, — успокаивающе прошептал Вайс, приблизив объятые светом ладони. — Позволь мне помочь тебе.
Она посмотрела на него с недоверием и лишь крепче сжала брата. Паладин болезненно поморщился и взял её за руки, стараясь ослабить её объятия, но она начала сопротивляться и смотреть на него со злостью, найдя в себе взявшиеся из ниоткуда силы.
— Пожалуйста, не надо, — настойчиво усилил он напор. — Прошу, отпусти его.
Он не мог подобрать нужных слов, чтобы убедить её. И не мог сказать правду как есть. Смелая девочка, так оберегавшая своего брата, до сих пор не поняла, что малыш в её руках уже давно мёртв. Свет не стремился излечить его тело, ведь мог исцелять лишь живых. Обмануть её, заверить, что всё будет хорошо? Но как тогда позже он будет смотреть ей в глаза? Или самому себе перед службой? Нужно было решиться, иначе она не отступит и так и будет озлобленно смотреть на него.
— Его уже не спасти, — произнёс он чуть тише, понимая, что его голос вот-вот дрогнет. — Он умер. Тише-тише!
Она задрожала в его руках, попыталась ударить его и остервенело замотала головой из стороны в сторону, при этом не издав ни звука. Ему пришлось перехватить её за виски, и сияние его силы усилилось.
— Тише, успокойся, — монотонно произнёс он, глядя ей прямо в глаза. — Я позабочусь о тебе. А ты поможешь мне найти тех, кто это сделал.
Сила света действовала успокаивающе, но даже она не смогла ослабить тех эмоций, что искрой отразились в её взгляде. Смешение боли, отчаяния, страха, злости и надежды. Она поверила ему, безмолвно принимая его обещание, и прекратила сопротивляться.
— Хорошо, — выдохнул он, поднимая её на руки, и двинулся в сторону констебля. Полицейские смотрели на него с восхищением и явным одобрением, а вот опаска в глазах местных никуда не исчезла. Они наблюдали с тревогой, как паладин уносит прочь чудом выжившую девочку.
— Я хотел бы осмотреть тела, — осторожно обратился Вайс к Болатану. — Ознакомиться с уликами.
— Думаю, мы управимся к вечеру и привезём всё в участок. Можете пока отправиться туда. Улица Келтон, дом 75.
— Благодарю, — кивнул паладин, бросив ещё один взгляд на пожарище, и снова убедился, что уехать отсюда будет лучшим решением.

Несколько часов Монтфельд наблюдал из собственного поместья за слежкой снаружи. В отличие от своих оппонентов, он держался гораздо непринуждённее и быстро вычислял их из толпы. Пара нищих у входа и снующий вокруг мужчина с тюком каких-то тканей, уже несколько раз обошедший забор поместья со всех сторон. Может, был и кто-то ещё.
Рука дрогнула, и чай из кружки вылился ему на домашние тапки, заставив отскочить в сторону и фыркнуть. Да уж, кажется, его нервы были на пределе. Монстр в доме на улице Эмербесс их порядком расшатал. От воспоминаний об этом чудовище руки снова задрожали, а потому барон поспешил залпом опустошить кружку и коснуться лба, как от зудящей мигрени. Вероятно, стоило немного развеяться. А, может, даже пошалить.
Воспалённый внезапной идеей, бросив ещё один взгляд на часы, он поспешил одеться в свой будничный чёрный костюм, так хорошо скрывающий рукояти двух кинжалов, и отправился прочь из поместья. Подойдя к притворным бездомным, он кинул в протянутые руки серебряную монету, после чего весьма довольный отправился прочь. Сегодня он рассчитывал прогуляться пешком по людным улицам, вычислить лица, что не меняются и продолжают следовать тем же путём, что и он.
Ещё немного петляний по широким площадям — и он нырнул в район Сейварадж, обросший дурной славой практически с момента основания Незервинда. Не слишком далеко от его центральных улиц расположился бордель для зажиточных горожан, куда дворянин и держал путь. Местные узкие улочки угрожали затаившимися в них бандитами, стоит только потерять бдительность и свернуть не туда.
Однако в этот раз ему повезло ни с кем не повстречаться. Вполне спокойно он добрался до трёхэтажного здания, отбрасывающего тёплый бордовый свет на улицу, красноречиво намекая на направленность этого заведения. На входе стояли и лениво осматривались по сторонам несколько крепко сложенных мордоворотов, явно делающих вид, что они стоят здесь просто так и не имеют никакого отношения к борделю за своими спинами. Они бросили мимолётный взгляд на Монтфельда, оценивая его дорогую одежду и статную походку, после чего вновь потеряли интерес и не помешали ему пройти внутрь.
Ароматы духов и дыма тут же окутали дворянина, жизнь здесь кипела. Сбежавшие от своих жён состоятельные люди играли в азартные игры, окружённые прекрасными девицами всех возрастов, наряженными в одежды, поражающие неискушённое воображение своей откровенностью. Между игральных столов сновали официантки, постоянно пополняя запасы выпитых напитков, иногда получая заказы на нечто более существенное. Монтфельд уверенным шагом двинулся сразу в бар. Совсем как в старые добрые времена, когда во имя короны от него требовалось решать некоторые щекотливые вопросы.
— Здравствуй, Бурдрик, — многозначительно улыбнулся он бармену, усаживаясь за стойку.
— Ваша милость, барон Штаферд, — с некоторым удивлением отвесил ему поклон полный мужчина с густой рыжей бородой и кудрявой шевелюрой, взгляд его карих глаз не отрываясь смотрел на внезапного гостя из прошлого с лёгкой нотой подозрения. — Каким судьбами Вы пожаловали в наше заведение?
— Хотел проведать старых друзей, — повёл бровью Монтфельд и сложил руки перед собой. — Немного расслабиться. Возможно поиграть.
— Если Вам угодно, можете занять любое свободное место в зале.
— Нет, Бурдрик, это совершенно не то, — капризно скривился, увиливая, дворянин. — Мне нужна игра с высокими ставками. Очень высокими.
На это мужчина нахмурился и опёрся на стойку, сверля гостя глазами.
— А Ваше положение позволяет Вам делать такие ставки? — уточнил он, немного понизив голос. — Господин Эспайр не любит, когда его беспокоят без веской причины. Если я потревожу его попусту, Вам, как и мне, будет крайне неудобно.
— О, думаю, эта партия будет ему по душе, — хищно усмехнулся Монтфельд, многозначительно кивая и похлопав по массивному мешочку на поясе, звякнувшему монетами. Бурдрика смутили огоньки безумия в глазах дворянина, но всё же он отдалился, заговорщически окинул взглядом зал, кашлянул и подозвал к себе одну из девушек.
— Алоиза, наш гость — старый друг господина Эспайра. Предупреди его о визите барона Штаферта.
— У меня есть маленькая просьба, — с лёгким неудобством вмешался в их разговор Монтфельд. — Мне не хотелось бы лишнего внимания. Вдобавок к тому, что у меня уже есть.
Это явно заставило бармена помрачнеть.
— Тогда проводи барона через комнату №12, — скорректировал он поручение для девушки, и та послушно кивнула.
— Благодарю, — улыбнулся Монтфельд и оставил на стойке горсть золотых монет, после чего последовал за вальяжно вышагивающей спутницей. Взяв из ящичка у лестницы нужный ключ под пристальным взглядом ещё одного крепко сложенного бугая, она повела гостя на второй этаж, к нужной двери. Внутри ожидал довольно дешёвый и внешне слишком узкий из-за излишне широкого шкафа у стены номер. И недаром, ведь за стенами шкафа была лестница, ведущая вниз двумя длинными пролётами. Здесь в подвальном помещении, вопреки ожиданиям, был самый богатый номер этого борделя, в котором всегда заседал владелец в компании своих лучших девиц, лучшего вина, деля эту роскошь с друзьями или вкушая в полном одиночестве. В этот раз здесь была задорная компания богатых и авторитетных личностей, имеющих нелегальный доход и крайне скверную репутацию. Монтфельд усмехнулся тому, насколько неизменен преступный мир Незервинда, пробегаясь по знакомым ему лицам.
— Диглиф! — подойдя ближе, протянул он, раскинув руки в сторону, словно желая заключить хозяина вечера в объятия. Его визит ответной радости не вызвал, несколько ближайших человек отбросили карты, вскочили со стульев и потянулись к клинкам на поясе.
— Кого я вижу? — сощурился мужчина во главе стола, и, несмотря на его широкую улыбку, взгляд его был явно озлоблен и насторожен. — Неужели это прославленный Монтфельд Штаферт? Я слышал, ты давно сгинул, оставленный всеми и обезумевший в стенах своего особняка.
— Мне казалось, ты отлично знаешь, что от меня не так-то легко избавиться, — улыбнулся тот и убрал руки за спину, выпрямившись перед собравшимися.
— Я уже не уверен. Всё же я знал другого Монтфельда Штаферта. Что не стал бы столь безрассудно вламываться на мой вечер и беспокоить своим визитом влиятельных господ, решивших ненадолго передохнуть от дел.
— Я смущаю кого-то? — усмехнулся он и окинул взглядом мрачных мужчин, многие ответили ему презрительными взглядами.
— Незваные гости всегда доставляют лишь неудобства. Особенно если их прошлые визиты принесли лишь проблемы.
Мгновенно Монтфельд переменился в лице, помрачнел, в его голос вмешались нотки едва сдерживаемой ярости.
— Проблемы?! — прошипел он, бросившись вперёд и ударив кулаками о стол. Теперь люди рядом с ним уже открыто обнажили оружие и не сводили с него глаз, но он словно их не замечал, сверля глазами своего собеседника. — Ты смеешь говорить мне о проблемах? Мне?!
— Мы послушали тебя, считая, что ты видишь многое наперёд, считая тебя приближённым к правителю, — прошипел в ответ Диглиф. — Мы вложили огромные деньги в нелегальный товар, который твой ненаглядный братец должен был доставить. Но он облажался. И подставил всех нас. И ты тоже. Может быть потому, что всё не так, как тебе казалось? Не ты вертишь носом правителя, поворачивая голову куда нужно, а он вертит тобой, как послушной девицей?
— Ты совершенно не понимаешь, о чём говоришь, — мрачно и довольно тихо произнёс Монтфельд, но от каждого его слова веяло затаённой угрозой.
— Это всё дело прошлого, Монтфи, — улыбнулся Диглиф. — Пусть в нём и были мрачные моменты, но всё же ты многое для нас сделал, потому я окажу тебе услугу и выслушаю. Зачем же ты явился сюда сейчас?
— Всего лишь немного пощекотать нервы за хорошей партией, если позволите.
Не спуская с него подозрительного взгляда, хозяин вечера всё же указал ему рукой на свободный стул.
— Если у тебя ещё есть что ставить, — настороженно отметил Диглиф. — Слышал, твои дела идут не лучшим образом.
— Лишь слухи, — усмехнулся Монтфельд и отвязал от пояса увесистый мешочек с золотом, раскрыл его и небрежно бросил перед собой. Блеск монет в бликах свечей был более чем убедителен, чтобы немного понизить градус напряжения.
— Тогда потерпи немного, когда мы закончим партию.
— Разумеется, — кивнул он, удобнее устраиваясь на предложенном месте. Собравшиеся продолжали поглядывать на него с опаской, он же наблюдал за ними лишь мельком, так, чтобы лишний раз не нервировать своим назойливым вниманием.
Он умел с пользой проводить время, оценивая собравшихся. Карты всегда были отличным инструментом для изучения людей, как они ведут себя выигрывая, проигрывая, ощущая неминуемый крах. Лишь Диглиф был абсолютно невозмутим. Он славился своим везением и был лучшим игроком в Нитерно. Иногда на подпольные турниры съезжались гости из других областей, желающие попытать счастья, но всё равно уезжали без гроша в кармане и с рухнувшими надеждами. Диглиф умел добиваться своего, щёлкал своих противников как орешки. Немногие могли похвастаться тем, что сумели его обыграть, и Монтфельд был одним из этих счастливчиков.
Оглядываясь вокруг, он понимал, что противники его старого знакомого обмельчали, слишком явно выражая свои эмоции, их можно было прочитать с первого взгляда, и наверняка, это нагоняло тоску на хозяина вечера. Внезапный гость стал многообещающим глотком свежего воздуха. Постепенно новички покинули вечер, оставив круг из самых старых и опытных игроков. Партия закончилась победой Даграна Сатони, держащего в кулаке несколько нелегальных рынков, но это была лишь разминка. Диглиф явно дал ему выиграть, чтобы распалить интерес к игре и заставить рисковать. О, все эти его трюки не менялись годами и были так хорошо знакомы Монтфельду, ведь он играл по схожей схеме.
— Похоже, настало время большой игры, — объявил Диглиф, жестом руки приглашая присоединиться и внезапного гостя, тот в ответ лишь улыбнулся.
Большая игра между самыми опытными игроками королевства длилась несколько часов, медленно выбивая участников из круга. Дагран Сатони покинул комнату одним из первых, лишившись не только выигранных денег, но и расставшись с доброй частью собственных. Кто-то балансировал между победами и поражениями, некоторым даже хватало выдержки, чтобы выйти из игры без особых потерь, вовремя остановиться. Теперь они наблюдали со стороны за сражением трёх игроков — Диглифа, Монтфельда и низкорослого крепко сбитого мужчины по имени Рогмар Энвельс. Последнему сегодня удивительным образом шли карты, и два его соперника явно растеряли былую уверенность в своей победе. Пошёл последний этап игры, все карты уже были на руках, пришло время делать ставки. Монтфельд сегодня обыграл многих, а потому его единственный туго набитый золотом кошель пополнился стопками монет, чуть больше было у хозяина вечера, но всё же третий удачливый игрок был в самом выигрышном положении.
— Ставлю десять тысяч, — объявил Диглиф и подвинул пятую часть своего состояния к центру стола.
— Пятнадцать тысяч, — ответил явно вошедший во вкус Рогмар, обеспечивая свою ставку.
— Двадцать, — улыбнулся первый и добавил ещё стопку монет, а затем перевёл взгляд на третьего компаньона. — Неужели останешься в стороне, Монтфи?
— К чему мелочиться? — улыбнулся тот в ответ. — Мы же всё же играем по-крупному.
С этими словами он выдвинул всё, что у него было.
— Идёшь ва-банк? — удивлённо повёл бровью Диглиф.
— Ни к чему тянуть, время уже позднее, — ехидно ухмыльнулся Монтфельд. — Всё же прошлая ночка у меня вышла весьма непростой.
— Дела при дворе нового короля утомляют?
— Не совсем. Скорее я выполнял просьбу одной высокопоставленной персоны на улице Эмербесс.
Рогмар вздрогнул и посмотрел на него взглядом, полным тревоги.
— Неужели небожители спустились до простого люда? — усмехнулся Диглиф. — Небось какой-то мелкий дворянин попросил разобраться со строптивой любовницей?
— Мелковато для меня, не находишь? — презрительно скривился Монтфельд. — Я бы сразу отказался от подобных развлечений. Для решения таких проблем всегда можно пригласить медведей Рогмара. Или кого-то ещё, кто будет действовать чуть деликатнее.
Он кивнул в сторону третьего игрока, и тот натянуто улыбнулся ему в ответ, хотя напряжение явно росло.
— Но, к сожалению, бывают люди, которым отказать невозможно, — многозначительный взгляд барона остановился на последнем молчаливом собеседнике. Тот кашлянул, спрятав глаза от оппонента, а затем подвинул большую часть своих денег на центр.
— Поддерживаю, — буркнул он, не спуская внимательного взгляда с Монтфельда.
— А я, пожалуй, останусь не у дел. Пасую, — улыбнулся Диглиф, откидываясь в кресле и скрываясь в тени, но его взгляд сверлил обоих игроков. Он догадался, что его старый знакомый ведёт какую-то двойную игру за этой партией, и решил ещё немного понаблюдать, чтобы понять, какую. Это осознавал и барон, только вот не особо рассчитывал делиться своими целями со всеми присутствующими.
— Мне с моей любовью к порядку не нравится, как одиноко выглядят эти стопки монет, отделённые от своих братьев, — произнёс он, облизнув губы.
— Любовь к порядку? Ты точно говоришь о себе? — хохотнул Диглиф.
— Порядку в деньгах, мой друг, — бросил не него вальяжный взгляд Монтфельд, они оба и несколько наблюдавших за ними человек рассмеялись, но третий игрок их веселье не разделил, всё больше мрачнея. — Потому могу предложить сыграть на интерес: любая услуга в обмен на это золото.
— Думаешь, я позволю тебе обвести меня вокруг пальца? — нахмурился Рогмар. — У меня в подчинении десятки крепких ребят, которые могут выполнить любое моё поручение. И наверняка справятся гораздо лучше тебя.
— Да, я видел нечто подобное вчера, — усмехнулся Монтфельд, заставив оппонента вздрогнуть и с тревогой посмотреть на него. А затем тот напряжённо вздохнул и подвинул своё золото поближе, вызвав у барона удовлетворённую улыбку.
— Пришло время открыть карты? — с лёгким коварством произнёс он, после чего медленным движением руки выложил свои на стол. Рогмар внимательно посмотрел на комбинацию противника, словно мысленно взвешивая каждую карту. Затем перевёл взгляд на Монтфельда, и на его губах растянулась улыбка. Он с торжеством выложил свои, празднуя победу в этой партии.
— Какая жалость, — протянул барон, но печаль в его голосе звучала слишком наигранно. — Вам сегодня невероятно везёт, сэр Энвельс.
— Что ж, прекрасная партия, господа, — поднялся со своего места Диглиф и потёр руки. — На этом, увы, наш вечер заканчивается. Был очень рад всех вас видеть и с нетерпением жду в следующем месяце.
Люди начали расходиться. Рогмар собирал своё честно выигранное золото в мешки, и следовало чуть задержаться, чтобы обсудить подробнее, что именно досталось победителю. Благо к барону с натянутой дружелюбной улыбкой приблизился Диглиф, явно рассчитывая вытянуть какую-то информацию.
— Отличный вечер, — поспешил восхититься Монтфельд, — прям как в старые добрые времена!
— Спасибо, — чуть искреннее улыбнулся тот. — Признаюсь, я несколько скучал по твоим визитам.
— О, не стоило.
— Они всегда были пропитаны ароматом таинственности. Словно загадка, которую непременно хочется разгадать. Признаюсь, я боялся, что их больше никогда не повторится. Но вот ты снова здесь. Старательно плетёшь свои сети. И совершенно не хочешь поболтать по душам со старыми друзьями.
— А для чего тогда я по-твоему пришёл? — почти искренне удивился Монтфельд. — Честно говоря, я рассчитывал, что мы поговорим втроём, когда все разойдутся. Если, конечно, Рогмар будет не против.
Они оба обратили взгляды к мгновенно помрачневшему победителю.
— Мне ваши интриги ни к чему, — буркнул тот, сгребая остатки честно выигранного добра в мешок.
— Тогда ты зря связался с лордом Вайсантом, — напрямую припёр его к стенке барон, заставив оторопеть. Через мгновение Рогмар побагровел и выхватил из-за пазухи нож, явно готовясь напасть на своего собеседника. Но Диглиф оказался быстрее.
— Тише, Рогмар, — осуждающе зацокал он языком, наставив на гостя заряженный миниатюрный арбалет. — Не поднимай шума, и тогда твои дела за спинами товарищей останутся лишь между нами.
— Ты так легко поверишь этому сумасброду? — фыркнул тот. — Этой подколодной змее? Ты же меня знаешь, я с прихвостнями короны не якшаюсь!
— Думаю, лорд действует не от лица короля. Лишь заметает какие-то свои следы, — усмехнулся Монтфельд. — И, судя по тому, что я видел, дела его гораздо темнее, в сравнении с которыми ваша деятельность покажется детским лепетом. Потому я и пришёл к вам, чтобы разобраться.
— Так что же ты видел? — явно заинтересовался Диглиф.
— Пусть Рогмар начнёт. Без его предисловия история явно будет неполной.
Под напором взглядов двух мужчин, тот всё же сдался и убрал свой нож.
— Он прижал меня. Одним старым грешком, от которого я до сих пор не отмылся, — туманно пояснил Рогмар с явным недовольством. — Попросил пару крепких ребят, чтобы зачистить следы в одном доме. Бедняцкий район, плёвое дело. Мои парни должны были напасть, растащить всё, что им приглянётся, пока его человек заберёт какую-то важную вещь. Но они не вернулись. Две группы крепких парней, этого было достаточно, чтобы обезвредить при необходимости целый полицейский отряд. Что такого могло случиться в этом проклятом доме?
— То есть, лорд не предупредил, что может их ждать? — уточнил Монтфельд.
— Этот недоносок сказал, что там будут всего лишь пара детишек и старикашка, которых при случае можно прирезать. Ничего сложного, его людям просто не стоит марать об это руки.
— И при этом наверняка неплохо заплатил, чтобы сгладить все твои сомнения? — усмехнулся барон, окончательно выстраивая картину в голове, на что собеседник снова побагровел от злости.
— Считаешь меня идиотом? — прошипел он.
— Нет. Я и сам не мог предположить, — размышлял он на ходу, глядя вы точку перед собой. — Хотя, стоило понять по многообещающим фразам лорда Данкта, что это будет нечто выдающееся. И действительно, — он перевёл взгляд на Рогмара, — ни ты, ни я, ни твои ребята не могли даже подумать, что старикашка окажется монстром, судя по всему с демоническими способностями.
— Что? Брешешь! — фыркнул Рогмар с явным страхом в глазах. Диглиф же с опаской переводил взгляды с одного на другого.
— Он в одиночку уработал всех твоих ребят прямо на моих глазах. С помощью фиолетового огня, магии, что въедается в тела и даже стены.
— Ты совсем съехал с катушек, — прошипел Рогмар, приближаясь и тыча в него пальцем.
— Ты доложишь об этом своему новому хозяину? — деловито уточнил Диглиф, переводя внимание на себя.
— У меня никогда не было хозяев, — бросил на него испепеляющий взгляд Монтфельд.
— Я просто хочу понять, почему ты решил рассказать об этом нам, а не королю.
— Я должен был участвовать в обсуждении новых законопроектов, — выпрямился и скрестил руки тот, словно подчёркивая свой внезапно возросший статус при дворе. — Сюда слетелась вся знать, весь цвет общества, чтобы услышать, что именно решит новый правитель. Но внезапно мероприятие сорвалось. И многоуважаемый лорд Данкт как бы случайно проговорился, что причина тому — внезапное и окутанное тайной происшествие во дворце.
— Слишком многое знает придворный дипломат, — с сомнением оценил Диглиф. — И слишком уж много говорит “как бы случайно”.
— Явно копает под Вайсанта, — уверенно вставил Рогмар.
— Но всё же почему ты обратился к низам, если вращаешься в таких высоких кругах? — снова вернулся к своему вопросу Диглиф. — Неужели твоего нового влияния не хватает, чтобы распутать этот клубок без помощи старых друзей? Всё же, по слухам, ты снова получил милость короля.
— Этот мальчишка ни на что не способен, — презрительно фыркнул Монтфельд.
— И ты решил переметнуться на сторону более влиятельной личности — придворного дипломата. Дать ему то, чего он так хочет. Но при чём тут мы? Что ты задумал, Монтфи? И почему думаешь, что найдёшь здесь то, что тебе поможет?
— Я хотел предложить тебе интересную и весьма выгодную прогулку. Участие лорда Вайсанта меня действительно заинтересовало. А тебе это должно быть интересно, потому что в его распоряжении находятся весьма неудобные бумаги, само существование которых заставляет тебя скакать перед ним на задних лапках. Исполнять его маленькие неудобные желания, которые могут навредить твоему авторитету в кругу твоих коллег.
Он перевёл коварный взгляд на Рогмара, и его улыбка не предвещала ничего хорошего. Да, третий был явно лишним, выпавший из разговора мужчина теперь заинтересованно метал взгляды на двух старых друзей, осознавая, что беседа зашла явно не туда.
— Безумный вздор, — хотел отмахнуться явно помрачневший Диглиф. — Со своими связями я бы давно избавился от подобных документов, если бы они существовали.
— И если бы знал, где они находятся, — Монтфельд не собирался его так просто отпускать. — Где в поместье лорда Вайсанта тайный архив, в котором он хранит компромат на всех важных персон в его деятельности.
— Откуда тебе это знать?
— Но до того я был его лучшим учеником. Тем, кому он мог доверить эту тайну, поделиться сведениями, чтобы я максимально эффективно работал на него. Если быть до конца честным, без лорда Вайсанта не возникла бы наша дружба. Ведь я — один из немногих, кто знал твои маленькие слабости ещё до знакомства. Откуда ты, с кем в родстве, как пришёл к успеху. И какой в действительности ассортимент товаров ты нелегально перевозишь через границы.
Молниеносным движением хозяин заведения выхватил свой арбалет и наставил его на нежеланного гостя, но тот даже не шелохнулся, а продолжал всё так же издевательски улыбаться.
— Что он несёт, Диглиф? — ошарашенно прошептал Рогмар.
— Что Дигги весьма хорош и сам добился своего положения. Пусть и не без помощи со стороны, — продолжил Монтфельд, словно смакуя каждую секунду.
— Может мне заткнуть тебя навсегда, чтобы не слушать этот вздор? — прошипел Диглиф с раздражением, но в его глазах уже явно читался страх.
— Ведь ты в своё время тоже был его учеником, — растёкся в улыбке тот. — Только твоя позиция немного ниже. Ты лишь доносишь на тех, с кем работаешь. Выводишь на чистую воду тех, кто начинает играть слишком дерзко. Отдаёшь их на растерзание волкам. Можем спросить у Рогмара, как на подобные тёмные пятна в твоей репутации взглянет ваш общий картель.
— Что?! — шокированный этими словами Рогмар теперь во все глаза смотрел только на своего криминального партнёра.
— Кажется, ты не оставил мне выбора, — хищно сузив глаза, недовольно прошипел Диглиф.
Одним резким рывком он развернул оружие и выпустил стрелу прямо в лоб Рогмару. На лице нежелательного свидетеля разговора так и застыло недоумеваюющее выражение лица.
— А ведь он мне нравился, — хмыкнул, убирая оружие, хозяин заведения. — Простоватый, прямой, от него всегда знаешь, чего ожидать, как его раскусить. В отличие от тебя.
— Ты так заплывёшь жиром, — усмехнулся Монтфельд. — Потеряешь вкус и хватку и со временем будешь лишь с наслаждением вспоминать былой азарт. Так что я нужен тебе.
— Если бы я знал, что ты ходишь под главным шпионом королевства, я бы не позволил тебе перешагнуть этот порог, — глаза Диглифа сверкнули злостью, в голосе добавились рычащие нотки. На незваного гостя нацелился арбалет, в котором его старый знакомый уже ловко успел заменить снаряд.
— Неужели ты не догадался раньше? — невозмутимо улыбался барон.
— Я сомневался. Мне казалось, это было лишь удачным стечением обстоятельств — что обеспеченный скучающий барон с хорошей деловой жилкой так удачно влился в нашу компанию.
— Неужели ты веришь в случайности?
— Лишь самую малость, чтобы не допускать наивной мысли, что у меня всё под контролем.
— Тогда не стоит допускать её и сейчас, — улыбнулся Монтфельд и положил ладонь на арбалет, медленно опуская его от своего лица. — Всё же я нужен тебе. Я и никто другой.

Девочка наконец-то смогла уснуть. Устало вздохнув, Вайс убрал руки, объятые светом, от её головы. Отогнать кошмары малышки было весьма непросто, он потратил на это много времени и сил, но его дела здесь ещё не были закончены. Оставив её под наблюдением пары констеблей, он спустился в подвал, где располагался лазарет. Как и обещал Болатан, трупы уже привезли сюда, сам констебль сосредоточенно наблюдал за очередным вскрытием и поприветствовал паладина кивком.
— Сейт Аурим, как дела у нашей маленькой героини? — поинтересовался он, когда юноша подошёл поближе.
— Я приложил немало труда, чтобы помочь ей уснуть без кошмаров, — вздохнул Вайс, бросив мимолётный взгляд на обгоревший труп на столе.
— То, что она пережила, пренесёт не каждый взрослый, — мрачно кивнул Болатан.
— Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы она смогла вернуться к нормальной жизни.
— И всё же она наш единственный свидетель, — с нотой обречённости напомнил собеседник. — Может, она сможет нам что-то рассказать?
— Завтра мы попробуем спросить у неё, что она видела. А пока нам остаются лишь немые свидетели.
— Это точно, — отрывисто усмехнулся себе в усы Болатан.
— Удалось что-нибудь найти?
— Ну, доктор Мелас пока перешёл к телам, которые сохранились получше. Но я, пожалуй, покажу Вам то, что вызвало у нас гораздо больше вопросов, — он махнул рукой, подзывая его за собой, и они прошли вглубь помещения. — Вот, думаю Вы тоже найдёте в нём много странностей.
Офицер поднял простыню, закрывающую труп, и Вайс не сдержал удивлённого вздоха. Это тело было изуродовано пожаром больше, чем другие. И оно действительно было очень странным. Заинтересованный, он коснулся пальцами обугленной руки, потрескавшейся от пожара. Она была сухой и тёплой, будто обгоревшая древесина.
— Ради Света, прошу Вас, наденьте перчатки, — протянул ему их Болатан, брезгливо поморщившись.
Вайс исполнил его просьбу, не в силах оторвать завороженного взгляда от трупа. Может, это была какая-то кукла, вроде манекена? Но нет, он прощупал руку вдоль и почувствовал, как древесина плавно перетекает в плоть. Его пальцы перешли к разрезанной грудине, грудная клетка уже была вскрыта, открывая взору внутренние органы, испещрённые инородным предметом, напоминающим крупный разросшийся корень, сжимающий их в своей стальной хватке. Наблюдая это воочию, он с ужасом осознавал, что слова Игона находят своё подтверждение. Снова, как и тогда, когда осматривал Лурену Дивер. В их королевстве действительно поселилась демоническая порча.
— Его необходимо отправить во дворец, — выпрямившись, заключил он.
— Но… — хотел было возразить Болатан, но дрогнул под твёрдым взглядом паладина.
— Вам удалось найти ещё что-то? — твёрдо, явно давя на офицера, продолжил выпытывать Вайс. — Вещи, которые сохранились в пожаре, мне нужно их осмотреть.
— Всё описано и помещено на складе.
— Тогда нам следует отправиться туда, офицер. Теперь это расследование переходит под мой контроль.
— Секундочку, — схватил его за руку Болатан и пристально посмотрел в глаза. — Вы прибыли сюда с королевской бумагой. Но она не позволяет Вам здесь командовать.
— Разве? — повёл бровью Вайс, но затем одумался и выдохнул, понизив голос. — Простите, просто это дело чрезвычайной важности, о котором не следует слишком распространяться. Король поручил мне позаботиться о том, чтобы слухи не расползлись по королевству. Понимаете? Я же могу Вам доверять?
Смутившись, Болатан кивнул.
— Этот человек похож на заражённого демонической порчей. Могут быть и другие. И прежде всего мне необходимо вычислить её источник. От того, насколько быстро мы с Вами справимся, зависит судьба всего королевства.
Серьёзность ситуации явно мобилизовала офицера. Он решительно выпрямился и жестом позвал Вайса за собой. Вместе они поднялись в участок и проследовали на склад к разложенным на нескольких столах предметам. В основном это были останки обгоревшей кухонной утвари.
— Очень мало вещей уцелело, — оценил констебль. — Не думаю, что мы найдём среди них какие-то зацепки.
Несколько минут они молча рассматривали совершенно обычные вещи, принимая безвыходность ситуации.
— Завтра мои ребята ещё раз опросят соседей, — заверил Болатан. — Но, если у нас ничего не получится, мы окажемся в тупике.
Вайс опустил взгляд, принимая его слова. Ужас от осознания собственного бессилия всё нарастал. Нужно было сделать что-то.
— Мы можем поехать сегодня? — осторожно уточнил он, внимательно посмотрев на Болатана.
— Уже почти ночь, люди готовятся ко сну…
— Значит, они дома. Днём они могут уйти в поля или на работу.
На мгновение констебль потерял дар речи, а затем ошарашенно кивнул.
— Точно! Вы правы! — внезапно заторопился он. — Тогда скорее, нельзя терять ни минуты!
Они поспешили прочь в конюшню, быстро оседлали своих коней и помчались по вечерним улицам, где редкие для позднего вечера путники возвращались домой и шарахались от внезапных всадников. Им вслед летели проклятия, но неуклюже обрывались, когда люди замечали форму полицейского и паладина.
Ошарашенные лица жильцов улицы Эмербесс быстро менялись на испуганные, когда они открывали двери внезапным вечерним гостям. Болатан тут же брал ситуацию в свои руки и решительно начинал допрос таким тоном, что никто даже не думал возмутиться столь внезапному визиту. Вайс же больше оценивал ситуацию со стороны, краем уха слушал показания людей, сводившиеся примерно к одному — большинство спали и не видели, что происходило. Слишком странно. К тому же они сторонились его, будто их отпугивала его форма. Внезапно он вспомнил, как на развалинах дома местные резко начинали чувствовать себя плохо, когда он зажёг в руках свет. Потому, будто невзначай, он поднял руку и применил свою силу. Тут же поймал на себе обеспокоенные взгляды жильцов. мужчина, что стоял к нему поближе, зашёлся резким кашлем и схватился за грудь.
— Позвольте, — подошёл он, и отчётливо увидел промелькнувший на лице хозяина дома ужас. — Мне не нравится Ваш кашель. Давайте, я осмотрю Вас, чтобы понять, чем вы можете быть больны.
— Не надо, — прохрипел мужчина, загибаясь. Он явно скривился от боли, затем забухтел и откашлялся в руку, но второй рукой всё равно пытался помешать лекарю подойти ближе. — Со мной всё в порядке… Уйди…
Но новый, ещё более сильный приступ, заставил его сползти по стене. Не слушая, Вайс рывком убрал его руку в сторону и приложил свою ладонь к груди мужчины. И он почувствовал то, что заставило его похолодеть — два сердцебиения. А затем сила света позволила ему увидеть и воочию, как тьма разливается по телу этого человека, концентрируясь в груди у самого сердца.
— Он заражён, — ошарашенно прошептал Вайс. Эта новость ошарашила Болатана, но затем он успел различить звук шагов за своей спиной и вовремя развернулся. Со спины к нему приближалась женщина, её глаза светились в темноте фиолетовым свечением, разливающимся тонкими сосудами по всему остальному телу, что не могла скрыть ночная сорочка. В её руке был зажат какой-то массивный предмет, который она собиралась опустить на голову незваному гостю. Сгруппировавшись, Болатан перехватил её запястья и прижал к стене, она взвыла и запрокинула голову, забилась ногами о доски в попытке вырваться, но стальная хватка констебля сдерживала её.
Её муж попытался рвануться к ней, но под воздействием силы света едва шевелился. Вайс внимательно наблюдал за ним, пытаясь понять, может ли он ещё помочь этому человеку. Его сила явно пагубно воздействовала на паразита, но тот слишком сильно вживился в организм пациента, цеплялся за него, убивая носителя.
— Аурим, что мне с ней делать? — с ужасом прокричал Болатан, наблюдая, как свечение в теле женщины наращивает силу, как её ночная сорочка покрывается пятнами крови, а из под кожи проклёвывается нечто угловатое. Необходимо было срочно что-то предпринять. Вены мужчины почернели, он едва дышал, ему явно не хватало сил на сопротивление, потому паладин поспешил оторваться от него и бросился на помощь товарищу. Прикосновение к груди заставило женщину завопить от боли пугающим инородным голосом. Холодный свет в руках Вайса порождал тьму в её венах, заставляя пропитанные магией жилы отмирать.
Он заметил движение сбоку в последнюю секунду. Оставленный без внимания мужчина сумел подняться на ноги, пусть и немного неуклюже. Чёрные жилы пульсировали фиолетовым свечением, будто его источник работал с перебоями, но всё же подавал необходимую энергию своему носителю. Кажется, Вайс всё же поторопился, решив сбросить его со счетов. Одежда начала деформироваться под вырастающими прямо из тела ветвями. Монстр направил руку в сторону незваных гостей и с диким рёвом выпустил в них поток энергии, тонкий и довольно слабый. Вайс успел призвать купол света, скрывший его и констебля.
Внезапно магическая атака снаружи прекратилась. Приглядевшись, паладин заметил по ту сторону борьбу двух тёмных силуэтов и поспешил опустить щит. Некий юноша бросился в явно неравную битву с чудовищем. Спустя несколько мгновений борьбы оно победило, перехватив его за горло и подняв над полом, заставив его носки оторваться от земли на несколько сантиметров. Сконцентрировав силу, Вайс послал мощный залп света в спину противника, попав точно в сердце. Взревев от боли, тварь бросила юнца, ошарашенно потянулась к грудине. Мерцание в тёмных жилах окончательно погасло, и тело грузно упало на деревянный пол, не подавая никаких признаков жизни.
Повернувшись к женщине, Вайс заметил, что и в её теле демоническая сила почти истощилась, потому быстро вернул руку к её сердцу. Медленно, но уверенно она теряла силы. Это позволило ему облегчённо выдохнуть.
— Помогите мальчишке, — попросил он шокированного всем произошедшим Болатана, и только сейчас заметил, что говорит через одышку. — Я справлюсь.
Констебль быстро взял себя в руки, кивнул и бросился к их внезапному помощнику. Вайс же продолжил внимательно смотреть на то, как ослабевает свечение в теле женщины. Он хотел оставить её в живых, привезти во дворец и выяснить, можно ли вылечить заражённых.
— Аурим? — неуверенно позвал его констебль. Повернувшись к нему, Вайс увидел, как он с юношей ошарашенно смотрит в дверной проём. Через мгновение Болатан взял себя в руки, поднялся на ноги и подбежал к двери, рывком закрыв её и быстро задвинув засов.
— Такие же, — произнёс он, глядя на своего напарника широкими от ужаса глазами. — Заражённые, не меньше десятка.
Тени замелькали в окнах, отмеченные фиолетовыми огоньками глаз.
— Окружают дом, — оценил Болатан, подобравшись поближе к паладину, всё ещё занятому ослаблением своей пациентки. Свечение в теле женщины пропало, глаза закатились, она обмякла в руках Вайса, предоставив ему возможность действовать дальше.
— Нужно уходить, — прошептал он, словно опасаясь, что их подслушивают.
— Они столпились у выхода, — развел руками констебль.
— Но пока не начали прорываться внутрь, — отметил Вайс, и они оба настороженно замерли. Действительно, если заражённых много, почему они ничего не предпринимают, а просто стоят снаружи? Ответом им стал пляшущий на стенах тёплый свет и запах дыма.
— Подожгли, — шокированно прошептал Болатан. — Они поджигают дом!
— Если попытаемся выйти, они нас атакуют, — рационально заметил Вайс, сжав губы, а затем обратил внимание на ошарашенного мальчишку. — На втором этаже есть окна?
Тот посмотрел на него с ужасом в глазах, а затем неуверенно кивнул и метнулся к лестнице. Они быстро последовали за ним и замерли у окна на улицу. Сквозь набирающую силу дымовую завесу было плохо видно окружающую обстановку, потому оставалось лишь молиться Свету, что их никто не заметит. Всего в нескольких метрах находился канал со сточными водами.
— Быстрее, — кивнул Вайс Болатану, и тот без лишних раздумий лихо спрыгнул наружу. Аккуратно спустив ему женщину, паладин подтолкнул замешкавшегося юношу. От дыма резало глаза, в густой пелене начали вырисовываться силуэты. Решительный детектив не медлил и уже спустился в канал. Вайс поспешил последовать за ними, с трудом сдерживая кашель, чтобы не выдать их побег. Ударивший в нос смрад сточных вод нисколько не позволил отойти от отравления угарными газами, но тень скрыла их от светящихся глаз чудовищ. Они бежали, стараясь издавать как можно меньше шума, пока не преодолели несколько кварталов. Выход из стоков привёл их к более зажиточному району Незервинда, располагавшемуся рядом с местным рынком. За одним из домов они решили остановиться и перевести дух.
— Они сами подожгли дом Диверов, Они сожгли все следы, все улики. — поражённо прошептал Болатан, а затем обратил озабоченный взгляд на мальчишку. — Ну а ты как, малец? В порядке? Было очень смело, пусть и не очень разумно нападать на этого монстра в одиночку.
— Меня зовут Бенвель, — выдавил тот едва слышным шёпотом. — Он был моим отчимом.
— Оу, — неудобно осекся констебль. — Извини.
— Ничего. Она поправится? — похоже, юношу больше беспокоила судьба матери, безвольно висящей на плече констебля.
— Надеюсь, — не очень обнадёживающе ответил Вайс. — Когда выберемся, постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы её вылечить. Сейчас ей удалось уснуть, и она, похоже, успокоилась.
— Надеюсь, она не обратится в чудовище до тех пор, пока мы не выберемся отсюда, — добавил инспектор.
— Вы сами-то в порядке? — подошёл к нему Вайс, обследуя его светящимися руками.
— Нормально, со мной всё нормально, — попытался отмахнуться от него констебль.
— Да тише ты, — прошипел Вайс, подлечивая ссадины и ушибы напарника, а затем перешёл к юноше. Осматривая его, он заметил множество синяков, но многие из них уже заживали.
— Это он тебя так? — мрачно и прямо спросил Вайс.
— Бывало, — неловко признался Бенвель. — Я слишком часто делаю что-то не так. Хотя в последнее время он заметно успокоился. Я даже удивился. Обычно как придёт с работы, так лучше не попадаться ему на глаза. А тут он был таким… странным, словно его и вовсе не волновало то, за что он обычно вешал мне затрещины.
— А мама?
— Она тоже изменилась. Они словно стали не от мира сего.
— Не помнишь, с какого момента?
— Да, не так давно. У нас тут вообще странные вещи творились. Раньше мы жили как получалось. Если отчиму платили за работу, то терпимо. Если не платили, то мы затягивали пояса и часто голодали. Тогда он становился совсем невыносимым. И вот недавно нам раздали еду. Просто так, какой-то знатный господин решил доставить в наш квартал что-то вроде пожертвований. Там была разная еда и очень странные фрукты. У них был такой необычный вкус… Я хорошо запомнил тот день, а потом заметил, что многие изменились. Они стали похожи на дядюшку Корвана.
— Корвана Дивера? — настороженно уточнил Вайс, констебль тоже встрепенулся, услышав знакомое имя, и стал ещё внимательнее прислушиваться к разговору. Похоже, им всё же удалось найти ценного свидетеля.
— Да, — прошептал юноша с дрожью, глядя во все глаза на собеседника. — Любен, мой отчим, никогда не был таким. Потому мне сразу стало не по себе. Он улыбался, а я ждал, когда он снова меня ударит. Он сделал это лишь в ту ночь, когда сгорел дом Диверов.
— Что тогда произошло? — Вайс ощутил, как горло пересохло от волнения.
— Я услышал странный шум, — чем дальше говорил Бенвель, тем больше в его голосе нарастал страх. — Была глубокая ночь. Я проснулся и посмотрел в окно. Какие-то люди, вооружённые и похожие на бандитов, взломали дверь дядюшки Корвана. Я побежал к родителям, но их не было в спальне. Они стояли на кухне и смотрели в окно на то, как грабят наших соседей. Когда раздались крики и звуки… такие, будто что-то падает… я не смог больше стоять и смотреть на спины родителей. Я хотел сбегать за помощью, добежать до констебля, сделать хоть что-то! Но только я коснулся ручки двери, Любен схватил меня за плечо и швырнул в стену. Так сильно, что я сразу же отключился. Я проснулся лишь на следующее утро, в своей постели. Мне казалось, что это сон, если бы я не увидел пепелище на месте дома Диверов. С тех пор я пытался быть осторожным и не злить отчима.
— Тебе ещё повезло, парень, — мрачно отметил Болатан. — У многих, кого мы вытащили из-под обломков того дома, были размозжены кости. Чудовище, сидевшее в доме Диверов, било их с нечеловеческой силой. Не зря Брют удивился, когда осматривал тела, ему сразу показалось, что повреждения слишком серьёзные для падения обломков.
— А что за господин привёз пожертвования? — сфокусировал внимание Вайс на единственной зацепке в расказе мальчишки. — Не помнишь его имя, титул?
— Нет, сейт, — скорбно заключил Бенвель. — Я не особо хорошо запоминаю длинные сложные имена, а уж титулы и подавно.
— Но, может, на повозке были какие-то опознавательные знаки? Или на одежде этого человека? Что-нибудь, похожее на герб.
Юноша хотел было что-то сказать, но внезапно серьёзно задумался, опустив взгляд.
— Кажется, помню, что-то было, — неуверенно произнёс он, силясь вспомнить. — Что-то похожее на козу…
Вайс переглянулся с Болатаном.
— В Незервинде популярны горные козлы, они красуются на нескольких гербах древних и не очень древних родов, — пожал плечами констебль.
На мгновение смутившись, Вайс ещё раз сосредоточенно посмотрел на юношу.
— Если ты увидишь его ещё раз, сможешь узнать?
— Думаю, да, — достаточно уверенно ответил Бенвель.
— Тогда нам следует отправиться во дворец, — решительно заключил паладин.
— Хорошо, — кивнул Болатан, подкинув женщину на плече, чтобы удобнее её разместить и чуть освободить руку и протянуть своему напарнику. — Кстати, меня зовут Деклан.
— Вайс, — тепло улыбнулся тот и ответил на рукопожатие.

Первые морозы застали графа Мерителя по пути домой. Холодные ночи скрепили размякшие от дождей дороги, и путь по ним занял чуть меньше времени, что несказанно его радовало, пусть он и чувствовал странную усталость, от которой безумно хотелось спать, но он боролся всеми силами. Ещё пару часов — и он наконец-то будет дома. Солнце клонилось к закату, когда его экипаж пересёк ворота его родового имения. Помимо слуг на пороге его ожидала обеспокоенная сестра, но всё же радостная улыбка озарила её лицо при виде брата.
— Лотер! — воскликнула она и бросилась к нему, заключив его в объятия, как только он вышел из экипажа.
— Ирди, — тепло улыбнулся он, обнимая её в ответ, но быстро поспешил отстраниться, чтобы смотреть ей прямо в глаза. — Как отец?
Радость в одно мгновение сменилась тревогой.
— Кажется, ему стало хуже, — произнесла она полушёпотом. Её большие зелёные глаза наполнились слезами.
— А что сьенш Гапрен? — не смог сдержать злости в голосе Лотер.
Она отрывисто вздохнула через всхлип, но затем всё же продавила ком в горле и продолжила говорить.
— Они ничего не говорят мне, — пожаловалась она сквозь рыдания. — Говорят с мамой. Она подавлена, будто уже готова отпустить отца к предкам. И все остальные ведут себя так же.
От этих слов всё внутри него закипело. Он сжал губы, отодвинул сестру в сторону и быстрым шагом направился в дом. По пути между переплетений коридоров поместья ему попалась мать. Она смотрела в окно невидящим взглядом, её лицо было серым от мрачных мыслей, но стоило ей увидеть сына, как в глаза вернулась искра жизни.
— Лотер, — прошептала она и слабо улыбнулась, словно видя в нём надежду, долгожданное облегчение своих печалей. Он подошёл ближе и стиснул её в объятиях.
— Ирди сказала, что паладины недостаточно хорошо лечат отца, — понизив голос, сказал он, чуть отдалившись и глядя на неё суровым взглядом.
— Она не понимает, — грустно усмехнулась мать. — Никто из нас не вечен, и нужно найти в себе силы это принять…
Не сдержавшись, она разрыдалась, уткнувшись ему в плечо. Мрачно вздохнув, Лотер сжал её крепче, ощущая, как накатывает отчаяние. Неужели он всё-таки опоздал?
— Как он, совсем плох? — осторожно прошептал он.
— Уже несколько дней не приходит в себя. Лекари не отходят от него ни на минуту.
— Я хотел бы увидеть его, — решительно прошептал он, отстраняясь, и это вызвало у неё тревогу, потому он поспешил заверить её. — Не волнуйся. Я буду держать себя в руках на этот раз. Обещаю.
Она хотела было что-то сказать, но лишь отвела взгляд, кивнула и медленно вернулась обратно, снова смотреть, как суровый северный ветер гуляет по верхушкам вековых сосен. Он же продолжил свой путь, мысли свились в неразборчивый ком. Сдержать гнев, сдержать ужас, сдержать отчаяние. То, из-за чего в прошлый раз он закатил целый скандал своим приглашённым лекарям, упрекая их в бездарности и бездействии.
“Это — поведение, недостойное графа из рода Мерителей, — строго отчитывала тогда его мать, от чего её иссушенные возрастом губы и вовсе превратились в тонкую нить. — Твой отец не хотел бы видеть тебя таким”. Твой отец не хотел бы… Будто то, что творилось вокруг, как-то совпадало с желаниями Эсталда Мерителя, статного властного мужчины, способного держать в кулаке сотни работников и крестьян, внушать им трепет и уважение одним своим видом. Лотер помнил его таким, вызывающим восхищение своего сына и наследника рода, которое возникло в детстве и не угасло ни на каплю. Но всё изменила жуткая болезнь, иссушившая старшего Мерителя, лишившая его стати и пригнувшая к земле, а затем пригвоздившая к кровати. Лотер помнил каждое мгновение, как менялся его отец, вспоминал с ужасом каждую секунду, как могущественный мужчина становился беспомощным стариком.
Он поднялся по лестнице и увидел перед собой резную дверь из красного дерева в конце коридора. Покои отца, ставшие в последние годы единственным местом его пребывания. Его темница наедине с неотступающей болезнью. Решимость в его шагах поубавилась. Он боялся войти внутрь, увидеть того, кого боготворил, ещё более немощным и разбитым. Но всё же ему нужно было понять, насколько всё плохо. От волнения грудь сдавило, дыхание сбилось, вызывая сдавленный кашель. Внезапно дверь перед ним открылась, и на него ошарашенно уставился юноша, несущий в руках корзину с желтоватыми тряпками. Его лицо было совершенно незнакомо Лотеру, судя по форме, он был учеником одного из столичных паладинов. На несколько мгновений растерявшийся мальчишка поклонился хозяину дома и поспешил куда шёл, а его заминка привлекла внимание одного из мужчин в комнате, паладин заметил графа и направился к нему. За несколькими ширмами Лотер разглядел лишь смутный силуэт отца и нескольких колдующих над ним паладинов, но отчасти почувствовал облегчение, что пока ему не придётся заходить внутрь.
— С возвращением, граф Меритель, — поклонился ему зрелый мужчина в паладинском камзоле, кажется, в его взгляде на молодого графа читалось беспокойство. — Как Ваше самочувствие?
— Что с отцом? — пропустил его вопрос мимо ушей Лотер.
— К сожалению, его состояние ухудшается. Как бы много сил мы не тратили, болезнь берёт верх. Боюсь, нам следует подготовиться к тому, что скоро он отправится в стан предков, — совершенно спокойным тоном признался тот.
Невыносимо, раздражающее жжение в груди лишь подпитывало его злость от безвыходности ситуации.
— Сьенш Гапрен, я правильно Вас понимаю? Вы хотите сказать мне, что больше ничего не можете сделать? — прошипел он.
— Увы, но каждому из нас отведено определённое время. Ничто не силах изменить предначертанную нам предками судьбу, — несмотря на явную злобу в свой адрес паладин ни на каплю не изменил абсолютно спокойного тона.
— Потому Вы решили опустить руки? — бросил ему очередной вызов граф. — Убеждаете меня в том, что всё идёт как должно, а сами создаёте иллюзию деятельности, чтобы я не сомневался, что трачу на вас своё золото не зря?
— Граф Меритель, — устало вздохнув, посмотрел на него Гапрен осуждающим взглядом, — мы сделали всё, что было в наших силах. Я понимаю Вашу боль и разочарование, и не осуждаю Вашу реакцию. Увы, не всем нашим надеждам суждено воплотиться в жизнь, но это не повод сомневаться в силе Света. Ведь там, среди Великих предков, он наконец избавится от терзающей его боли и обретёт покой. Вам нужно лишь принять, что смерть является лишь концом мирской жизни, но переходом в вечность.
— Избавьте меня от Ваших проповедей. Я уже достаточно их слушал, пока Вы находились здесь, — уже с явной злостью прорычал граф.
— Как скажете, — разочарованно развёл руками паладин. — Если Вас так беспокоит вопрос денег, мы можем вернуть Вам все Ваши пожертвования. А пока сделаем всё, чтобы облегчить переход Вашего отца к Великим предкам.
— Не нужно, — решительно отрезал Лотер. — Мы больше не нуждаемся в ваших услугах. Прошу Вас покинуть моё поместье.
Тот явно опешил от этих слов и несколько мгновений не мог сказать ничего в ответ, бросая неуверенные взгляды по сторонам.
— Граф Меритель, не стоит принимать подобные решения в пылу эмоций, — попытался он воззвать к голосу разума собеседника. — Подумайте об отце, сила Света облегчает его боль. Неужели Вы в приступе собственной гордыни хотите его мучений?
— Вы смеете оскорблять меня в моём доме? — поразился подобному нахальству Лотер.
— Я лишь прошу Вас остыть и взвесить все “за” и “против”. Вам следует отдохнуть с дороги, у Вас усталый вид. Завтра мы можем обсудить этот вопрос вновь, и мы согласимся с любым Вашим решением.
— Оно не изменится, — уверенно заявил граф, выпрямившись. — Этот вопрос вьётся у меня в голове не в первый раз, и я неоднократно обдумывал его. Если Вы признаёте собственное бессилие, то мне нет никакой нужды пользоваться Вашими услугами далее. Вы отняли у меня время на ваши напрасные иллюзии, которое я мог потратить на то, чтобы мой отец встал на ноги. И я не собираюсь тратить его крупицы на Ваши пустые обещания. Я хочу, чтобы Вы и ваши соратники покинули покои моего отца немедленно.
Паладин хотел было что-то возразить, но встретившись с пронзительно-твёрдым взглядом графа, умолк и смиренно кивнул, после чего вернулся обратно в спальню. Оставшись один, Лотер закрыл глаза и облегчённо вздохнул. Пожалуй, он всё же поддался эмоциям, поторопился с решением. Рука осторожно нащупала флакон во внутреннем кармане камзола. Что ж, пора проверить эффективность других своих вложений.

Игон смотрел на себя в зеркало в своих покоях, размышляя, как ему скрыть явные признаки своего волнения. Сегодня состоится заседание его советников, где он представит на обсуждение комплекс мер по защите своего королевства от демонической порчи. Потому его так заинтересовало присутствие Вайса с разношёрстной компанией во дворце. Что-то смутно пояснив про какие-то новые зацепки и свидетелей, вскользь представив своего спутника из полиции, паладин попросил пропустить их с юношей в королевские архивы, а сам с женщиной на руках и маленькой девочкой отправился в подвалы, заодно спросив, целы ли до сих пор старинные кандалы. Все объяснения он оставил на потом, и король принял это, стараясь не терзать себя лишними догадками, но они, как назло, настойчиво просачивались в его голову одна за другой. Эти перепуганные селяне явно что-то видели, как и мрачный констебль. Точно ли они никому не разболтают, как только покинут стены замка?
Женщина на руках констебля. Почему она без сознания? Неужели его друг со своими товарищами встали на пути демонического порождения и вступили с ним в схватку? Погружённый в раздумья, Игон, словно завороженный поднял руку и начал медленно разворачивать бинты, морщась от вспышек боли. С первого взгляда на теле незнакомки не видно следов каких-либо ранений. Оставив два слоя ткани, пропитавшейся розовой заживляющей мазью, он всмотрелся в тёмные следы на повреждённой кисти. Ему казалось, он ещё видит в них мерцающие фиолетовые искры. Такие ранения хорошо заметны, но у незнакомки были совершенно другие — потемневшие вены без следов ожогов. Не снаружи, а изнутри. Она была заражена демонической порчей, это объясняло интерес Вайса к старым оковам. Но чего он хотел? Неужели загорелся идеей излечить её?
Игон сжал кулак и снова посмотрел на самого себя в зеркале. Шанс, что заражённые демонической порчей могут от неё излечиться был спасительным лучом надежды. Но тогда ему гораздо важнее была другая сторона расследования Вайса — источник порчи. Потому его и заинтересовала просьба пустить констебля и юношу-селянина в королевские архивы. Они ищут следы в корнях королевства, вероятно в знатных родах, укрепившихся в истории Незервинда. Те самые богатейшие жители, часть из которых сегодня встретится с ним на совете.
В дверь отрывисто постучали, заставив его отвлечься от мыслей и отвернуться от зеркала. В комнату вошёл Вайс, немного отгоняя ощущение тревоги у короля, и тепло, но устало улыбнулся.
— Вызывали, мой король? — шутливым тоном отвесил ему поклон старый друг. — Если честно, лично я не очень уверен, что Льюдес сможет надолго меня заменить у моей… скажем так, пациентки. Он точно в курсе последних событий?
— Она заражена, так? — осторожно уточнил Игон, переходя сразу к делу.
— Да. И я хочу попробовать вылечить её, — скривился Вайс, словно ожидая неприятия со стороны друга.
— Хорошо, — кивнул Игон, задумчиво коснувшись повреждённой рукой подбородка, заметил болтающиеся бинты и небрежно намотал их на кисть. — Надеюсь, у тебя получится. Это опасная затея, но она того стоит.
Вайс усмехнулся, немного расслабившись.
— Как рука? — поинтересовался он.
Игон бросил раздражённый взгляд на своё ранение и спрятал кисть за спину.
— Ноет, но я уже почти привык. Доставляет уйму неудобства, что раздражает. Но могло быть и хуже.
— Неужели тебе придётся делегировать часть обязанностей тем, кто должен их исполнять? — усмехнулся Вайс, пройдя дальше в комнату и плюхнувшись в кресло у книжного шкафа. — И полному дворцу прислуги наконец-то придётся работать? Невыносимая перспектива!
Игон фыркнул, тоже прошёл дальше в свои покои и упал на кровать, раскинув руки и задумчиво глядя в потолок.
— Некоторые вещи лучше делать самому, — нахмурился он. — В конце концов, та заражённая, с которой всё началось, тоже была одной из моих служанок.
— Тогда тебе лучше собрать всех слуг и проверить их, — тон Вайса стал абсолютно серьёзным в одно мгновение. — При использовании силы Света они испытывают недомогание, слабеют, кашляют. Проведи перед ними паладина со свечением в руках — сразу поймёшь, кто заражён, а кто чист.
— Звучит неплохо. Но их слишком много. Если один из них сумеет ускользнуть в день проверки…
— Значит проводи её каждое утро. В конце концов у тебя три придворных паладина, а задача в целом не слишком сложна даже для одного. Пусть немного разомнутся.
— В общем-то это всё не так важно, — отмахнулся Игон. — Даже если тебе удастся вылечить эту женщину, в этом мало смысла, если мы не найдём источник заражения. Вам удалось продвинуться в расследовании?
— Пока у нас есть лишь смутные следы, — замялся Вайс. — Я бы скорее полагался на Деклана, у него больше опыта в следственной работе. Потому что у меня его совсем нет.
— Ему и остальным точно можно доверять?
От удивления Вайс скривился в непонимании и посмотрел на своего лучшего друга, но тот продолжал оценивать безразличным взглядом полог своей кровати.
— У меня нет причин в них сомневаться, — твёрдо заявил Вайс, поднявшись с кресла и подойдя ближе, чтобы уловить взгляд Игона. И когда тот опустил глаза на него, то, что в них отражалось, ни капли не понравилось паладину. Нечто тёмное, словно затаившаяся угроза.
— Вы ищете следы ваших зацепок в королевских архивах. Среди томов о знатных и древних родах Незервинда.
— Да, вероятно они замешаны в этом, — с неохотой признался Вайс.
— Сильные и влиятельные люди, лицом к лицу с которыми мне предстоит сегодня столкнуться, — мрачно усмехнулся Игон, снова переведя взгляд наверх. — На чьи интересы я сегодня посягну своим решением. Если учитывать, что большинство из них — матёрые волки, долгое время кормившиеся при дворе, которые считают меня никчёмным щенком, то они уж точно попытаются меня разорвать, когда поймут, что я не собираюсь отступать. Сначала будут пытаться мягко переубедить, затем начнут плести заговор…
— Игон, — позвал его Вайс, прервав эту странную череду мрачных предположений. Тот бросил на него ледяной взгляд, но, заметив в глазах лучшего друга тревогу, поумерил пыл.
— Прости, я в последнее время слишком много обдумываю негативные варианты, — устало вздохнув, он нахмурился и потёр пальцами переносицу. — Что бы не случилось, я должен быть готов к худшему исходу, выбрать самое правильное решение.
— Как давно ты расслаблялся? Твой отец часто закатывал шумные пирушки, чтобы задобрить знать.
— В текущих обстоятельствах это будет как пир во время чумы, — скривил губы король, поясняя ему совершенно очевидные вещи как несмышлёному юнцу. — Тем более если среди гостей действительно может быть разносчик демонической порчи…
— Тогда просто попробуй поспать, — улыбнулся Вайс. В ответ он получил новый испепеляющий взгляд, что нисколько не поубавило его позитивного настроя. — Всё же какой от тебя толк, если ты от усталости перестанешь здраво мыслить? Да и вид у тебя несколько нездоровый.
— Ты себя-то в зеркало видел? — усмехнулся Игон, но его тон значительно смягчился. — Как давно ты сам восстанавливал силы?
— На это нет времени, пока мы ищем следы демонической порчи. Свет поможет мне выстоять, так что я посплю, когда всё закончится.
— Всё только начинается, Вайс. Мы только начали распутывать этот клубок, потому следует поберечь силы.
— Я справлюсь, не переживай, — отмахнулся паладин, чем привлёк новый строгий взгляд друга.
— Мне отдать тебе королевский приказ? — с величавым видом закатил глаза Игон, заставив того рассмеяться.
— Хитрюга! Это нечестно — разбрасываться чинами, тем более перед военным! — всплеснул он руками.
— Не выполнишь моё поручение — отстраню от службы, — упорно сохранял Игон ледяной приказной тон, хотя губы уже не могли сдержать улыбку.
— Да ты точно тиран! — вскинул руки Вайс в притворном приступе гнева. — Значит, мои рекомендации как твоего личного лекаря и лучшего друга ты выполнять не обязан, когда я желаю тебе только добра, а как мне — так королевские приказы? Нечестно!
Он плюхнулся обратно в кресло, натянув обиженную мину и скрестив руки и ноги. Чтобы понаблюдать за этим зрелищем Игон приподнялся на локтях, но затем усмехнулся и снова откинулся на спину.
— Ну, чего ты хочешь? — смирился он, заставив Вайса хитро улыбнуться краем рта.
— Взаимности, — томно, с придыханием сказал он, но быстро сменил тон на будничный и весёлый. — Раз уж мне придётся тратить время на сон, то и ты тоже поспишь.
— У меня собрание меньше чем через час, — обречённо взвыл в потолок Игон.
— Не страшно. Я как раз проведаю своих новых друзей, узнаю, что им удалось выяснить. Затем мы встретимся на этом же месте, но расскажу я тебе обо всём лишь завтра.
— Изверг! — от этих слов король вскинул голову и ошарашенно посмотрел на него, а хитрая улыбка паладина становилась всё более широкой и довольной.
— Мне есть у кого поучиться, — подмигнул он, поднялся из кресла и вальяжным шагом направился к двери, но там задержался на мгновение, чтобы дать лучшему другу ещё один дельный совет. — И всё же припудри носик перед приёмом. Ни к чему нам слухи о том, что скоро придётся садить на трон нового правителя.
Не сдержавшись, Игон запустил в него подушкой, но Вайс уже успел с гоготом выскользнуть за дверь.

Час пролетел незаметно. Вайс напряжённо вздохнул и убрал светящиеся силой руки от своей пациентки. Льюдес заинтересованно наблюдал за ним, стоя рядом.
— Ей становится только хуже, — отметил он, заставив юношу неприязненно скривиться. — Думаю, излечить её не в наших силах.
— Проще пойти путём короля Аствальдского? Просто выжечь всю порчу? — с презрением усмехнулся в ответ Вайс.
— Я этого не говорил, — смутился придворный паладин.
Вайс обречённо вздохнул и потёр пальцами переносицу. У него определённо не было ни одной идеи как помочь несчастной селянке.
— Хорошо, — заключил он. — Проследите за ней ещё немного, пожалуйста, мне нужно переговорить с моими товарищами.
Льюдес неохотно кивнул. Вайс подошёл к двери, чтобы покинуть мрачные казематы, но услышал за ней спешные шаги. Он выскочил наружу и прибавил шаг, чтобы нагнать таинственного наблюдателя, благо в этих узких коридорах был всего один путь, и некуда было спрятаться. Обогнув поворот, он увидел бегущую прочь девочку, дочь Лурены Дивер.
— Эй, подожди! — окликнул он её. — Стой!
Как ни странно, она повиновалась и повернулась, виновато глядя на него.
— Зачем ты спустилась сюда? — добродушно улыбнулся он, подходя ближе. — Здесь же темно и страшно.
Она опустила глаза и заломила руки, но ничего не ответила.
— Пойдём лучше отсюда. Посмотрим, чем там занимаются наши друзья, — он протянул ей ладонь, и она, помешкавшись, вложила в неё свою руку.
Некоторое время они продолжали свой путь в напряжённой тишине, и юноше показалось, что следует хоть немного разрядить обстановку.
— Казематы — не самое лучшее место для игр, — усмехнулся он. — Если хочешь пошпионить, лучше прокрасться в зал советов, вот где место настоящему шпионажу.
***
Игон наблюдал за собравшимися людьми. До начала совета оставались считанные минуты. Знатные вельможи охотно общались друг с другом, оживлённо обсуждали какие-то свои общие дела. Мысли о том, что кто-то среди них может быть пособником демонов сводила с ума.
И всё же сегодня пришли не все. Странно, что здесь не было опального барона Штаферта. Последний раз Игон видел его, когда давал ему поручение, и с тех пор от того не поступило ни одной вести. Хотя, вспоминая свои впечатления от этого эксцентричного персонажа, король почему-то ни капли не сомневался, что тот так просто не отступит, и нужно лишь ждать. А пока следовало заняться будничными делами. Он встал со своего места, обращая на себя внимание, и через несколько мгновений в зале повисла полная тишина.
— Итак, господа, я собрал Вас здесь для обсуждения ряда законопроектов, которые помогут нам выжить в текущей весьма сложной обстановке, — мрачно заключил он. Все взгляды были прикованы к нему, они внимательно слушали, ловили каждое его слово, чтобы понять, что им сулит его правление. Они так долго ждали этого часа. Сегодня он сделает первый шаг и покажет своё истинное лицо. На мгновение перед глазами снова возникла перерождающаяся Лурена Дивер, выбив его из колеи. Нужно было собраться. Потому он и здесь — предотвратить обращение всех своих подданных в чудовищ.
— Как вы знаете, в средних землях бушует эпидемия тёмного мора. Многие связывают это с появлением демонопоклонников. Для того, чтобы исключить проникновение и тех, и других на наши земли, я принял решение закрыть границы Незервинда. Полностью.
Как он и ожидал, в ответ тут же грянули протестующие возгласы.
— Но Ваше Величество, так нельзя! Мой король, одумайтесь, как же наши торговые связи? Незервинду не пережить наступающей зимы! Мы не готовы! — раздавалось со всех сторон. Он напряжённо вздохнул и закрыл глаза, на мгновение погрузившись в чарующую темноту.
***
Спустя несколько часов утомительной ходьбы по узким коридорам, наполненным грязью и удушающим смрадом городских стоков, Монтфельд и Диглиф наконец добрались до заброшенного крыла. Пройдя по нему ещё несколько метров, они упёрлись в тупик. Стена здесь частично обвалилась с течением времени, увлекая за собой пол в массивную дыру, наполненную вязкой грязью. Одним рывком они вытолкнули в неё тело Рогмара, оно глухо приземлилось в вязкую жижу, и, на мгновение задержавшись, медленно пошло ко дну. Проводив его секундным взглядом, Диглиф развернулся и пошёл прочь, заставив Монтфельда поспешить следом. Напряжённое молчание нарушали лишь их шаги, причмокивающие от грязи.
— Если попытаешься заманить меня в ловушку, присоединишься к Рогмару, — мрачно предупредил Диглиф.
— Как и все, кто переходил тебе дорогу, — беззаботно усмехнулся Монтфельд.
Внезапно развернувшись, Диглиф вновь наставил на него арбалет.
— Мне бы следовало пристрелить тебя, как только ты открыл рот, — прошипел он со злостью.
— Но я нужен тебе, — растёкся в улыбке тот.
— Тогда в чём твой интерес? Уж точно не из жалости к моему положению ты решил мне помочь.
— Помочь? — фыркнул и рассмеялся барон. — Прости, Дигги, но твои секретики отнюдь не самые гнусные в коллекции Вайсанта.
— Но ведь тебе они нужны не для того, чтобы стать королём сплетен, — повёл бровью Диглиф. — Хотелось бы знать, кто же твой заказчик.
— Фу, как это низко — приравнивать королевского слугу к наёмнику.
— Не смеши меня, — фыркнул тот. — После твоих истерик никто не мог доверить тебе ничего серьёзного. По крайней мере в здравом уме.
— Видимо, именно поэтому Игон Менетрит и обратился ко мне, — усмехнулся Монтфельд. Это явно смутило Диглифа, а потому, воспользовавшись его замешательством, барон небрежно отодвинул оружие в сторону и двинулся дальше по коридору.
— Путь неблизкий, — сказал он легкомысленным тоном, будто даже не думал о том, что его старый знакомый может выстрелить ему в спину. — Спрячь агрегат, пока никого не поранил.
Звучало как безумие из уст безумца. Но всё же в этом был какой-то странный шарм. В этот бред хотелось верить. Ошарашенный Диглиф усмехнулся.
— Мальчишка-король? — спросил он с насмешкой, всё же убирая арбалет за спину. — Неужели его дела настолько плохи?
***
Кажется, они закончили высказываться, хоть по большей части их речи и напоминали лишь шумные причитания. Игон глубоко вздохнул и решил, что ему следует продолжить.
— Незервинд в состоянии пережить зиму в полной изоляции. При нашей суровой погоде мы итак ограничиваем передвижения по торговым путям.
— Ограничиваем, но не перекрываем их полностью, — вставил слово наиболее возмущённый член торговой палаты. — Мой король, ведь это чистое самоубийство! У нас не хватит ресурсов…
— Ресурсов у нас достаточно. Я изучил торговые потоки. Учитывая объём вывоза, если перенаправить его во внутренний оборот, мы вполне можем стабильно существовать несколько лет. Так что пережить одну зиму для нас точно не будет проблемой.
— Вы думаете, всё решится так быстро? — надменно усмехнулся один из графов. — Эпидемия бушует уже полгода, и никто до сих пор не решил, что с ней делать. Даже Биреаль, славящийся своими светлыми умами. Вы думаете, что простая самоизоляция нас спасёт?
— Нет, но она значительно упростит наше положение.
— Мы проходили через изоляцию в прошлом, — отметил другой член совета, барон преклонного возраста. — Она всегда в первую очередь била по обычным людям. Вы подумали о том, что будет не только с городскими жителями, но и с селянами? Наши поля никогда не славились большими урожаями, несмотря на все труды шаманов, и в первую очередь им придётся нелегко.
— Потому мы перераспределим ресурсы, — спокойно ответил Игон, мысленно осуждая собеседника за попытку надавить на него с помощью голодающего народа. — Я понижу количество податей для всех граждан Незервинда, чьё состояние не превышает двух десятков золотых в месяц — это максимальная оплата труда в нашем королевстве, которая приходится на тех, кто трудится в северных шахтах. Для остальных же взимание увеличится соразмерно их благосостоянию.
На этом моменте зал оторопел, а затем взорвался новой порцией возмущений. Наблюдавший за этим со стороны лорд Данкт мрачно усмехнулся. Мало кто из королей Незервинда решался рискнуть посягнуть на тугие кошельки знати. И для всех них это обычно заканчивалось печально.
***
— Я думал, что это конец. Что сейчас меня накажут и выдворят прочь из дворца, — оживлённо делился Вайс со своей молчаливой собеседницей, пока они медленно шагали по коридорам дворца. — Видела бы ты лицо Игона, он был белее полотна. Думал, нам отрежут уши за эту вазу. И вот мы стоим вдвоём перед королём, он смотрит на осколки… и внезапно как засмеётся! Я тоже засмеялся, хоть и был перепуган до смерти. Кажется, мой смех был похож на хрип дворняги. Видит Свет, в тот момент я был готов паковать вещи и собираться домой. Но он лишь подошёл ко мне, тепло улыбаясь, и похлопал по плечу. В тот момент он был так похож на моего отца…
На мгновение Вайс потускнел, погрузившись в мысли, и девочка это заметила, внимательно глядя на него.
— А что случилось с твоим папой? — осторожно спросила она. Впервые за всё это время она проронила слово, заставив его вздрогнуть от неожиданности.
— Он погиб на войне, — признался юноша с тенью дружелюбной улыбки. Даже спустя столько лет эти слова давались ему нелегко. — Сложил голову в битве, как настоящий герой. Как твой отец. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Я и сам прошёл через это. Когда не стало и мамы, мне казалось, что я остался в этом мире совершенно один. Я не знал, куда мне пойти, что делать. Мне лишь безумно хотелось быть похожим на него, Градана Аурима, героя Незервинда. Знала бы ты, через сколько призывных пунктов я прошёл, но все отказывались меня принять. Тогда я решил рискнуть и пришёл сюда… и нашёл здесь новый дом. Потому и ты можешь не бояться. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь тебе.
Её рука выскользнула из его ладони, девочка замерла позади него, заставив его остановиться и с непониманием посмотреть на неё. Её глаза были полны отчаяния и какой-то слабой надежды, в которую, похоже, ей самой верилось с трудом.
— Что такое? — смутился он, присев на корточки, чтобы поравняться с ней взглядом. — Что-то не так?
Она ловила ртом воздух, не в силах выдавить из себя ни слова.
***
— Я даже не знаю, какая из зол меньшая, — усмехнулся Диглиф. — Прислуживать королю, который ещё даже не укрепился во власти и если не сегодня, то завтра может откинуть копыта. Или же разнюхивать что-то от лица первого дипломата, в чьих руках огромная власть и ресурсы. Будь я на месте парня, я бы предпочёл дружить с такими влиятельными людьми, а не крутиться в обществе опального барона.
— Потому ты и не на его месте, — бросил ему ехидный взгляд Монтфельд.
— Меня и моё вполне устраивает. Знаешь, до твоего появления я совершенно ни на что не жаловался. Кроме лёгкой скуки. Но теперь же я понимаю, что все те мелкие проблемы, которые мне приходилось решать — ничто по сравнению со стихийным бедствием по имени Монтфельд Штаферд.
— Зато со мной тебе явно веселее, — улыбнулся ему барон, облокотившись о вертикальную лестницу. Диглиф смерил их дальнейший путь неудовлетворённым взглядом.
— Думаешь, он не заклепал все дыры в своей неприступной крепости? — с сомнением спросил он.
— Заклепал. И я искренне надеюсь, что пара тех, о которых известно мне, ещё остались.
Возмущённый воротила преступного мира посмотрел на своего спутника с нескрываемой неприязнью, явно собираясь бросить в него какое-то обвинение, но Монтфельд его опередил.
— Нам нечего терять, Дигги. В случае провала, мы в любом случае успеем уйти и забудем об этой встрече как о страшном сне.
— Ну уж нет, Монтфи, в эти игры ты со мной сыграть не сможешь. Достанешь мне бумаги, или через пару дней твой труп всплывет у окраин Вейно вперемешку с фекалиями. Выбирай.
И опять его лицо было совершенно непроницаемым, не отражающим ни капли страха, который должен был бы проявить любой нормальный человек. Монтфельд продолжал издевательски улыбаться, сверля взглядом своего спутника.
— Не ты предоставил мне выбор, Диглиф, и я его уже сделал, — с нотой презрения сказал он, а затем уверенно начал подниматься по лестнице. Проводив его взглядом, оппонент немного замешкался, выдохнул, чтобы унять разбушевавшиеся эмоции, и поспешил следом. Они оказались в небольшом тёмном помещении без единого окна. Хитроумная ловушка? Безумный брон, не проронив ни единого слова, приблизился к стене, приложил к ней руку и отсчитал четыре шага вправо, а затем надавил на слегка выступающий над остальными камень. Раздалась череда щелчков, и потайная дверь приоткрылась перед ним на несколько сантиметров, впуская в душное помещение свежий воздух и слабый свет. Подойдя ближе, удивлённый Диглиф разглядел впереди очертания винного погреба. Но Монтфельд не торопился, разглядывая едва заметные в темноте натянутые поперёк прохода струны.
— Сейчас нам следует проявить предельную осторожность и внимательность, — понизив голос, с азартной улыбкой сказал он. — Впереди нас ждёт парочка ловушек. Так что, если ты не совсем уверен в себе, то тебе следует остаться здесь и подождать, пока я буду добывать документы, иначе всё наше мероприятие будет скомпроментировано в самом начале.
— Я не полезу в пекло, — усмехнулся тот, скрестив руки. — Но и стоять в стороне не собираюсь. Ты пойдёшь первым, а я последую по твоим следам.
— Разумно, — кивнул ему барон и открыл дверь чуть шире, но всё равно не до конца. Одним рывком он юркнул между ловушек, при этом поставив ноги максимально близко к двери, будто опасаясь наступать на половицы посередине. Ещё несколько секунд он потратил на то, чтобы оценить пространство перед собой. Полки с винами у этой стены были покрыты многолетним слоем пыли, а в тех, что стояли по бокам, напротив и со спины барона, отсутствовало несколько бутылок, слишком уж симметричными были эти чернеющие в темноте пустоты. Усмехнувшись, Монтфельд прижался к стене и аккуратно, медленными шагами двинулся вперёд, вглядываясь в затемнённое помещение в поисках других ловушек. Тем временем Диглиф дотошно повторил каждое его движение и двинулся следом. Заметив над полом ещё одну натянутую струну, барон указал на неё пальцем и перешагнул, приближаясь к концу этой полосы препятствий. Ещё рывок — и он скрылся за поворотом. Перешагнув последнюю леску, Диглиф ускорил шаг, опасаясь, что его хитрый знакомый выкинет какой-нибудь из своих подлых фокусов, но перед поворотом его остановила вытянутая в его сторону рука. Он хотел было открыть рот, но заметил бегущий по потолку свет, а затем до его ушей донеслись и чужие голоса.
— Хватит ныть, Кобли, тебе жалко что ли? Смотри сколько тут бутылей! Одной твой хозяин точно не заметит! — громко возмущался идущий впереди мужчина.
— Это уже не первый раз, Гюрденс. Мне начали задавать вопросы… — слабо попытался возразить ему спутник.
— Вот пусть и засунут их куда подальше! В конце концов, как можно работать среди всего этого богатства и ни разу не попробовать? Это как жить среди одних девок и ни одну не пощупать.
— Это называется жить по совести, в чистоте перед Светом. В конце концов, разве мы с тобой заслужили это?
— Конечно. Мы же столько лет работаем на этого скрягу. А платит он нам гроши! Потому нужно брать своё самим.
Разговор становился всё громче, уже можно было различить шаги пары, и, вопреки здравому смыслу, Монтфельд украдкой двинулся вперёд, заставив Диглифа немного запаниковать.
— Стой, туда запрещено заходить! — попытался остановить своего спутника Кобли.
— Ой, слушай больше! — отмахнулся от него Гюрденс. — Вот поэтому у тебя с бабами и не клеится. Так и будешь со своей Мароной до старости развлекаться…
Стоило ему только показаться в поле зрения, как Монтфельд мгновенно метнулся к нему и потянул на себя, вонзив в шею клинок. Идущий следом за ним Кобли даже не успел среагировать — пригнувшийся с поражённым противником барон открыл его для мгновенного выстрела из арбалета Диглифа.
— Проклятье, — выругался тот, оценив их скоротечный бой.
— Скорее внезапная удача, — усмехнулся Монтфельд, стягивая мешковатое дешёвое одеяние со своей жертвы. — Чуть упрощает нам задачу. Можно будет не двигаться украдкой в тенях. Не смущайся, присоединяйся.
— Нужно было раньше спросить, а точно ли у тебя есть план? — перешагнув ноги Гюрденса и брезгливо поморщившись, оценил свою добычу Диглиф.
— Может быть да, а может быть и нет. Разве тебя не учили действовать по ситуации? — издевательски беззаботно ответил барон, на что тот лишь фыркнул в ответ.
***
Оживленное обсуждение продолжалось, недовольные возгласы набирали силу, по большей части вызывая у Игона лишь раздражение.
— В конце концов, для того и был создан этот совет — чтобы предотвратить подобные необдуманные действия со стороны короля. Вы же понимаете, какие ужасающие последствия принесёт Ваше решение? Когда король Эндрест Мараграт решил изолировать королевство, через два года Незервинд столкнулся с жутким голодом и восстаниями.
— Спасибо, барон Бордер, я тоже хорошо знаю историю, — хмыкнул Игон. — И я оценил все предпосылки, что подтолкнули его к этому решению.
— И Вы хотите для нас того же?
— Вы перегибаете, барон, — внезапно вмешался лорд Данкт в своей привычной расслабленной манере, опередив короля, и пыл обсуждений тут же поутих. Будто все хотели услышать, что же скажет лорд. — Ситуация сейчас сильно отличается, и предложенные королём решения действительно могут помочь нам сгладить последствия. Изоляция может стать нашим спасением, ведь тёмный мор гораздо страшнее чем временные ограничения, которые коснутся всех нас.
— Именно так, — кивнул Игон, не спуская внимательного взгляда с лорда. Несмотря на поддержку, он всё равно продолжал чувствовать недоверие к нему.
— Но ведь Вы понимаете, что многим не понравятся принятые Вами решения? — пожал плечами Данкт. — Вы продумали, как именно Вы собираетесь поддерживать предложенные меры?
— Укрепить границы, провести мобилизацию войск. Никто не должен пересечь крепостных стен королевства без достаточно веских причин, — твёрдо заявил Игон. Его словам вторило эхо перешёптывающихся друг с другом советников, все неуверенно переглядывались, ожидая, когда кто-то более влиятельный решится высказать их общие мысли вслух.
— Звучит вполне неплохо, — кивнул лорд Данкт со своей будничной вежливой улыбкой. — Я готов поддержать все вышеуказанные инициативы.
Это вызвало явное недоумение у собравшихся, что не ускользнуло от дипломата, бросившего, как и король, несколько взглядов по сторонам. Поддержка королевского указа от столь влиятельной персоны, была большой удачей для Игона. Немного помешкав, совет сдастся и одобрит предложенные инициативы, пусть для многих они были весьма болезненны. Но что это значит? Почему дипломат решил встать на сторону короля? Стоило попробовать найти ответ на этот вопрос.
***
— Вы обещаете мне не врать? Сказать честно-честно, — наконец, едва слышно прошептала девочка.
— Разумеется, — с лёгким непониманием кивнул Вайс, и она протяжно выдохнула, но продолжала смотреть на него с лёгким недоверием.
— Со мной будет то же, что с мамой? — тихо спросила она. — Дедушка сказал, что её убили во дворце.
Её глаза пригвоздили Вайса к месту, загнав в ловушку его же собственным обещанием.
— Нет, тебе ничего не угрожает. И я надеюсь, что это останется между нами, — сказал он, заговорщически понизив голос, и она кивнула. — Да, твою маму убили во дворце. Потому что она обратилась в чудовище и напала на короля.
Он ожидал, что она будет напугана, ошарашена или даже возмущена, будет отрицать и не верить его словам. Но вместо этого она вновь понимающе кивнула.
— Как дедушка. Он был странным, как мама, — согласилась она, а затем продолжила, и с каждым словом возвращалась в тот кошмар, из которого её вытащил Вайс. — А, когда пришли чужие, превратился в монстра. Убивал их одним махом, хотя они были с оружием. Его глаза и кожа светились, а лицо было таким жутким! Нам было так страшно, что мы с Коди спрятались…
Её голос сорвался, она осеклась и скривилась в рыданиях.
— Тише-тише, — поспешил приобнять её обеспокоенный Вайс. Она рыдала ему в плечо, а он лихорадочно соображал в поисках слов утешения. — Я не верю, что твои близкие были плохими людьми. Думаю, ни твоя мама, ни дедушка не хотели такой судьбы. Их использовали. И я должен призвать к ответу того, кто их заразил. Потому мне нужна твоя помощь.
Несколько мгновений они молчали, руки малышки сжимали его так крепко, будто она боялась его отпускать.
— Я хочу к папе, — едва слышно прошептала она.
Вайс помрачнел, ощутив, как ком снова застрял в горле. И за что этой девочке выпало столько испытаний?
— Боюсь, это невозможно, — неуверенно начал он. — Я говорил с сином вашей церкви Света. Он рассказал, что Балгар Дивер не вернулся с войны.
Девочка отстранилась и отвела взгляд. Она взволнованно переминалась с ноги на ногу, словно не зная, стоит ли ей продолжать.
— Он не знает… — едва слышно прошептала она. — Никто не знает. Мама велела никому не говорить.
Её голос дрогнул, и паладин участливо взял её за руки, возвращая себе её взгляд. Дрожь волнами проходила по её телу, а в глазах читался ужас от осознания того, что она проболатала секрет малознакомому слуге короля.
— Я никому не скажу, клянусь Светом, — прошептал он и сделал круговое движение рукой, прикоснувшись к медальону на груди, спрятанному под одеянием. Кажется, это движение убедило её, и он ощутил, как напряжение в её теле спало.
***
Продвижение по поместью удалось без происшествий, хотя Монтфельд немного переживал, что зоркие глаза прислуги разглядят на мешковатой простолюдинской одежде его жертвы следы крови. Но те будто не замечали двух мужчин, направляющихся в покои хозяина дома. Хотя Диглифу следовало бы идти чуть менее напряжённо. Добравшись до нужной двери, барон бегло огляделся и, не заметив никого из посторонних поблизости, толкнул дверь. Не поддалась, вынудив его достать из нагрудного кармана шпильку и приступить к взлому замка. Его спутник мрачно вздохнул и бросил несколько взглядов по сторонам, а рука опять потянулась к спрятанному на спине арбалету.
— Не паникуй, — велел ему Монтфельд, прислушиваясь к едва уловимым щелчкам механизма. Тот хотел было что-то ответить, но замок податливо щёлкнул, и дверь приоткрылась. Они оба тут же нырнули внутрь в полумрак спальни, наконец чувствуя, что на время оказались в безопасности. Уверенным шагом барон подошёл к камину и повернул один из подсвечников на стене. Ещё щелчок — и сплошная каменная стена с картиной прекрасной леди Вайсант во весь рост разделилась, открывая проход в потайное помещение, представляющее собой комнату с множеством стеллажей вдоль стены, заполненных бумагами, и массивным столом с несколькими ящиками, у которого расположились три удобных кресла. Единственный погашенный подсвечник стоял на столе, вызвав у Диглифа неуверенность в дальнейших действиях.
— Есть чем зажечь? — спросил он у своего спутника, который метал взгляд по тёмному помещению, будто рассчитывая разглядеть что-то в этом полумраке без помощи света.
— Разумеется, — не глядя на него, Монтфельд достал из внутреннего кармана кремень и положил на стол, после чего подошёл ближе к полкам, глядя на самые верхние, куда явно было не достать без лестницы. Через несколько мгновений Диглиф справился с задачей, и комнату осветило пламя свечей. Взяв в руки подсвечник, он подошёл ближе, неуверенно глядя на полки.
— Надеюсь, ты знаешь, где именно нам искать то, что нужно. Иначе мы не управимся с этим и за неделю, — с сомнением оценил он. Тот в ответ усмехнулся.
— Если он не делал перестановку, что ему не особо свойственно, то знаю, где лежит то, что нужно тебе. Вон там, — Монтфельд отвлёкся и указал на нижнюю полку сбоку от них. — В низах, где им и самое место. И, если что, без обид — это лишь цитата.
Диглиф нахмурился и присел к указанному месту, поставив подсвечник рядом с собой. На нижней полке была целая стопка толстых папок с бумагами, и ему пришлось приложить усилие, чтобы вытащить их оттуда. Судя по отсутствию пыли, их недавно перебирали, и каждая содержала какую-то информацию о тех, кого он знал. Мелкие криминальные сошки и обычные люди.
— Точно здесь? — смутился он, откладывая в сторону очередное дело.
— Точно, — усмехнулся в ответ Монтфельд странным чуть замедленным тоном. — Среди прочих тайных агентов, мнящих себя тайными.
Диглиф фыркнул и бросил взгляд на своего спутника. Тот стоял у стола, вынув из ящика несколько папок, и внимательно всматривался в них, пробегая глазами по строкам. На губах безумного барона играла довольная ухмылка. Похоже, ему удалось найти то, что он искал, в отличие от его спутника. Может, это всё обман, и в этой комнате и вовсе ничего нет? Нахмурившись, Диглиф стал перебирать папки чуть быстрее, отбрасывая ненужные в сторону, и с каждой чувствуя, как злость в груди лишь копится. Хотелось вновь вытащить верный арбалет и нацелить его на обманщика, но внезапно он ошарашенно замер. Вот оно, то что он искал. Папка с его именем. В пальцах возникла лёгкая дрожь, но он всё равно поспешил открыть её, всматриваясь в находящиеся в ней бумаги. О да, те самые документы, которые содержали информацию о том, кем он был на самом деле.
— Но сегодня всё изменится, — с насмешкой сказал Монтфельд. Диглиф бросил него опасливый взгляд, внезапно почувствовав свою уязвимость и слабость. Он совсем забылся в собственных мыслях, что оставил осторожность, и за эти несколько мгновений его старый знакомый вполне мог всадить в его тело клинок. Но барон смотрел на него издалека с какой-то странной улыбкой. Будто действительно был рад, что он нашёл то, зачем пришёл сюда.
— Ну, а что у тебя? — отложив папку в сторону, Диглиф аккуратно поместил остальные документы обратно на полку и поднялся на ноги.
— Я получил то, что хотел, — загадочно усмехнулся он. — Пора уходить.
***
Последняя подпись была поставлена. Этот торжественный момент позволил Игону облегчённо вздохнуть. Со скрипом проекты указов были согласованы с советом, и после того, как он поблагодарил всех за посещение, люди стали расходиться. Он и сам хотел удалиться сразу же, но на пути перед ним возник лорд Данкт.
— Простите, Ваше Высочество, я хотел бы отнять у Вас пару минут, — улыбнулся он своей непроницаемой улыбкой.
— Разумеется, — кивнул король, стараясь скрыть недоверие к его персоне за будничным тоном, что вышло с лёгким оттенком усталости.
— Я хотел ещё раз высказать Вам своё одобрение. Принятые меры действительно выглядят продуманно и взвешенно. Признаюсь, я очень опасался, что это будет не так, ведь Вы отвергли любую помощь в их разработке.
— Я прибегал к помощи всех, кто был полезен. Без представленной мне информации Вами и прочими ведомствами я бы ничего не смог.
— И тем не менее Вы проделали гигантскую работу. Это впечатляет и внушает немалое уважение.
— Благодарю, — Игон искренне надеялся, что на этом разговор окончится, и он наконец-то позволит себе отдохнуть, но лорд не собирался отступать.
— И всё же я должен предупредить Вас, — чуть приблизившись, Данкт заговорщически понизил голос. — Понимаю, что должен был сделать это раньше, но не мог найти удобного момента, чтобы пересечься с Вами.
— В чём дело? — нахмурился король.
— В демонической порче, — будничная улыбка скривилась, теперь лицо дипломата выражало беспокойство. — Боюсь, что сектанты уже проникли в наше королевство.
Глаза Игона загорелись тревогой и яростью. Он знает? И сколько ещё человек знают и могут рассказать кому-то?
— Откуда у Вас такие сведения?
— Мои люди заметили странные изменения поведения жителей соседней губернии Таншаль. Купцы, что прибывают к нам для обмена, стали вести себя по-другому. Когда в дело вмешались наши паладины, всё приобрело ужасающий оборот — они превратились в монстров. К счастью, мои люди смогли отбить их натиск, но, к сожалению, они скрылись в лесах. Думаю, они вернулись обратно в губернию.
— Вы думаете, это — не веский повод для встречи со мной? — со злостью спросил король.
— Я сообщил лорду Вайсанту, но, кажется, он не донёс эту информацию до Вас. Хотя, как мне кажется, Вы должны узнать об этом. Прошу прощения, что смог сделать это так поздно, — состроил он виноватое лицо.
— Надеюсь, Вы понимаете, что это нельзя придавать огласке? — осторожно уточнил Игон, пытаясь делать вид, что узнал о демонической порче впервые. — Я постараюсь придумать, какие меры можно предпринять, но не могу выносить этот вопрос на совет. Если люди узнают, что уже слишком поздно, начнётся паника.
— Поверьте, не поздно, мой король, — лёгкая улыбка снова свернулась на лицо дипломата. — Мои люди за пределами Незервинда занимались изучением тёмного мора и заражённых по указу короля Рейвана. Они уверяют меня, что лекарство вот-вот будет готово. Ваш отец всегда был предусмотрителен и мудр, Ваше Высочество.
Игон смотрел на него, испытывая смешанные чувства. В эти слова безумно хотелось верить, они давали надежду, которой так не хватало в последнее время. И они же заманивали его в ловушку, из которой не было выхода.
— Да, — кивнул он, отведя взгляд в сторону.
— Нам всем не хватает его, — участливо продолжил Данкт, утешая своего собеседника. — И я рад тому, что Вы унаследовали многие его черты. Признаюсь, я не знал, каков будет исход этого собрания. Так или иначе он стал бы Вашим первым шагом в роли короля, независимо от того, какие решения Вы бы выдвинули, и что на это сказал бы совет. Потому я приготовил Вам подарок. Вино, достойное короля, которого нет в ваших погребах. Лучшее из Таристоли, что я в своё время привёз из очередной поездки и до сих пор достаю лишь по особым случаям.
За его спиной замаячил слуга с подносом, на котором стояла бутылка и некое блюдо, закрытое крышкой.
— Так же я позволил себе выбрать несколько десертов, которые идеально подчеркнут его вкус. Хочу, чтобы Вы насладились долгожданным и заслуженным отдыхом этим вечером, ведь впереди у нас с Вами ещё очень много работы. А теперь я, пожалуй, удалюсь. Благодарю вас за уделённое мне время, — поклонился он.
— И я Вас, Лорд, — кивнул Игон, проводя недоверчивым взглядом слугу, аккуратно поставившего поднос на стол.
***
— Мама думала, что я сплю, но я не спала, — неуверенно рассказывала малышка внимательно смотрящему на неё Вайсу. — Той ночью к ней пришёл дядя, важный, как из дворца. Они говорили, но тихо. Я сидела на лестнице и ничего не слышала. Но мама волновалась. Он напугал её. Она плакала. Потом он что-то дал ей и ушёл. Я спустилась, спросила у неё, что случилось, но она велела мне идти спать. Я не ушла сразу, ведь она плакала. Тогда она показала мне, что принёс дядя.
Мягко отняв у него руки, девочка сняла с шеи две подвески и показала одну из них паладину. Обычный кулон приверженцев церкви света в виде треугольника, символ веры, олицетворяющий собой падающий с неба луч. Этот был явно потрёпан временем, его края немного загнулись, на плоской поверхности было множество царапин. Развернув его обратной стороной, Вайс обомлел, увидев выплавленные на нём буквы “Б” и “Л” — такие отметки делали в церкви при вступлении в первый брак, связывая новобрачных перед лицом Света.
— Мама рассказала, что папа жив. И добрый дядя поможет нам с ним встретиться, — пояснила девочка.
— Не всем дядям можно верить, — бросил он на неё неуверенный взгляд. — Он мог и обмануть.
— Дядя возил нас к папе, — опровергла она его слова в одно мгновение. — Папа выглядел уставшим. Он сидел в комнате без окон, но сказал, что с ним всё хорошо. Он сильно волновался за маму, просил её ничего не делать. А она сказала, что уже сделала, и скоро мы будем вместе. Она говорила, что мы все уедем далеко-далеко и будем жить как раньше… Но этого не случилось.
— И ты не знаешь, что она должна была сделать? — шокированный услышанным, Вайс попытался всё же найти в этом рассказе хоть что-то, что натолкнёт его на нужный след.
— Не знаю, — разочарованно пожала плечами малышка. — Дядя дал ей папин лучик и маленькую бутылочку. Мама потом спрятала её в доме под полом.
***
Диглиф с сомнением посмотрел на Монтфельда, но всё же взял за ноги первый труп в подвале. Они оттащили несчастного за угол, и преступный авторитет искренне надеялся, что его спутник знает, что делает. Аккуратно обойдя ловушки, они положили Гюрденса к потайной двери и вернулись к трупу Кобли.
— Как-то не очень тщательно мы заметаем следы, — решил все же отметить Диглиф.
— Ты же слышал их разговор? Слуги не суются эту часть подвала. Предупреждены, что ловушка может кого-нибудь прикончить. Так-то если бы мы с тобой не вмешались, здесь все равно расположился бы в лучшем случае один труп.
— Но по их ранениям все сразу станет понятно. Их должны прикончить стрелы из стен, а у этого парня явно перерезано горло.
— Тут ты прав, — как-то дьявольски усмехнулся Монтфельд. — Потому его, увы, придётся взять с собой.
— Ты свихнулся? — вспылил Диглиф. Тем временем, явно довольный своими идеями, барон нагнулся к мертвому слуге и несколькими сильными рывками все же вырвал неподатливый арбалетный болт из его лба и вручил владельцу. Его спутник отреагировал на этот незамысловатый жест смесью брезгливости и непонимания на лице, но по какой-то ему самому неведомой причине принял этот странный подарок. Резким рывком Монтфельд поднял Кобли и взвалил себе на спину. Донести худощавого крестьянина до стены не составило особого труда. Некоторое время барон равнял его, словно пытаясь подставить голову мертвеца под одну из полых полок. Спустя несколько попыток ему удалось прислонить труп, и он победно усмехнулся.
— Отлично, — хищно прошипел Монтфельд, отойдя в сторону. Он повернулся к Диглифу с пугающей усмешкой на губах. — Я хочу, чтобы ты понял что мы с тобой сейчас очень важны друг для друга. Как только лопнет струна, сработает механизм, и обе двери захлопнутся. Открыть их сможет, увы, лишь лорд Вайсант. Я хочу замести следы эффективно. Так что, если ты не растерял былой силы, то будь добр придержать для меня вторую дверь, пока я немного повожусь тут.
Тот с недоверием посмотрел на барона, но повиновался и прошёл вглубь тёмного помещения перед спуском в стоки. Бросив последний взгляд на покосившегося Кобли, Монтфельд схватил тело Гюрденса за плечи и рывком метнулся с ним в щель дверного проёма. Струны лопнули, что-то громко звякнуло, со скрежетом по коридору просвистели стрелы из спрятанных ловушек, а двери с щелчком настойчиво подались вперёд. Немного замешкавшись, Диглиф успел воспрепятствовать второй, но внутренний механизм продолжал настойчиво сопротивляться. Луч света пробивался через незакрытую первую дверь, напоровшуюся на лежащее поперёк неё тело Гюрденса. Выглянув наружу, Монтфельд неудовлетворённо хмыкнул и выбрался обратно в подвал, чтобы перерезать целую струну, оставшуюся поперёк коридора и так неуместно нарушающую его довольно стройную картину. До его ушей донеслись звуки множества быстрых шагов, следовало поторопиться. Он метнулся обратно к трупу-помехе и несколькими уверенными рывками протолкнул его за собой, погружая комнату в мрак. Ориентируясь по напряжённому пыхтению Диглифа, он подошёл ближе, утягивая за собой труп.
— Шевелись, чёрт тебя дери. Что ты там возишься? — прорычал Диглиф сквозь стиснутые зубы. В ответ Монтфельд навалился на него, вытесняя в проход, и дверь снова напоролась на мешающегося на пути Гюрденса.
— Руку! — рыкнул барон, шаря в темноте по мешкающему поблизости бандиту. Тот повиновался, и в его кисть легла коченеющая нога трупа. — Тяни!
— Ты издеваешься? Зачем нам это тело? — возмущённо прошипел Диглиф.
— Заткнись и тащи, — рявкнул Монтфельд, и затем резко дёрнул на себя, и услышал, как дверь удовлетворённо шёлкнула. Тот недовольно фыркнул, но повиновался.

Ужин был подан. Лотер Меритель присоединился к своей семье, оценивая довольно скромный набор блюд. Да, после роскошных вечеров в особняке Данктов, его поместье в Эльбере казалось скромной лачугой. Еда была гораздо однообразнее и проще, без особых изысков и редких деликатесов. Общество ему составляла лишь сестра, но она явно была подавлена и погружена в собственные мысли. Два места пустовало. Посмотрев на стул напротив себя, Лотер ощутил во рту привкус горечи. Раньше там сидел отец, в те короткие летние дни, что они обычно проводили в этом поместье. Но сейчас было начало осени, скоро похолодает, и это место станет непригодным для его ослабленного болезнью здоровья. Нужно будет вернуться в Ригмато, его холодные громоздкие стены, сдерживающие порывы сурового западного ветра. И перспектива этой долгой поездки немного пугала Лотера, ведь отец может её не перенести.
Место по левую руку от него тоже было пустым, но перед ним были разложены приборы. Никогда не опаздывающая мать задержалась. Но стоило ли удивляться — тяжёлый груз оправданий от паладинов раздавил её, как и сестру. И пока Лотер думал, остаться с Ирди или сходить за матерью, та сама вошла в столовую. Её взгляд, суровый и строгий, был устремлён на сына.
— Лотер, можно с тобой поговорить? — спросила она, и её губы снова сжались в тонкую нить от едва сдерживаемого напряжения. Кажется, он сразу догадался, о чём пойдёт речь.
— Давай поговорим за столом, — спокойно ответил он, указывая ей на свободное место. Она нахмурилась, но повиновалась и села рядом с ним.
— Сьенш Гапрен распрощался со мной, — начала она напряжённо. — Он сказал, что ты выгнал его и остальных паладинов из покоев отца.
— Да, это так, — спокойно ответил Лотер, разрезая дичь. — Они признали своё бессилие, и я посчитал, то мы больше не нуждаемся в их услугах.
— Лотер! — прикрикнула на него она, её глаза расширились от злости и теперь грозили просверлить в нём дыру, но он встретил этот взгляд стойко. Сестра ошарашенно и испуганно смотрела на них обоих, совершенно позабыв о еде.
На некоторое время повисло напряжённое молчание. Граф был абсолютно спокоен и продолжал методично нарезать еду, в то время как графиня с каждой секундой злилась ещё больше.
— Будешь снова упрекать меня и говорить, что я веду себя недостойно нашей фамилии? — наконец, он отложил вилку и нож и смотрел строго на мать, а в его тон стали просачиваться едва заметные искры ответной злобы. — Ругать меня за то, что я разуверился в этих шарлатанах?
— Побойся Света… — хотела было возмутиться она, но он резко оборвал её.
— Они водили нас за нос больше полугода. Столько времени, и всё впустую! Я мог бы найти других лекарей, испробовать другие методы лечения, если бы они сразу признали своё бессилие. Но как же, это же не подобает лучшим паладинам Нитерно!
— Что за ребячество, Лотер? — она вскочила на ноги, уперевшись руками в столешницу. — Речь идёт о твоём отце! О единственном способе умалить его страдания, который ты отвергаешь в приступе беспочвенной гордыни! Ты позоришь его фамилию!
— Сядь, мама! — рявкнул он, от чего она опешила и растерянно повиновалась. Снова повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь звоном приборов о тарелку. Ел только Лотер, графиня молча глотала обиду, по её щекам текли слёзы от горестных мыслей. Смущённая и растерянная Ирди не могла прикоснуться к еде, словно боялась пошевелиться и привлечь к себе какое-то внимание. Чем дольше это продолжалось, тем больше он чувствовал свою вину за этот внезапный эмоциональный срыв. Решительно выдохнув, он потянулся и накрыл ладонью руку матери, нервно теребящей в руках вилку.
— Прости, — искренне и с мольбой попросил он. — Я не должен был на тебя кричать. Ты здесь не при чём. Но я устал изводить себя мыслями и страхами. Я не доверяю этим людям и наконец-то решился указать им на дверь. Они не сделали то, что должны были сделать.
— Лишь того, что ты желал от них получить, — тихо ответила она, глядя в точку на столе. — Но не всегда всё складывается так, как нам хочется. На нашу долю выпали испытания, которые мы должны были пройти с достоинством. Но мы не справились… Это ведь моя вина. Она лежит в каждом твоём поступке.
— Не надо, мама, — попросил он, понимая, что снова близок к тому, чтобы сорваться на злобу в её адрес. Почему она не может понять? Почему она так слепо верит в то, что он поступил неправильно?
Тоскливо наблюдающая за ними сестра бросила взгляд поверх его плеча и мгновенно изменилась в лице. Шокированная, она похлопала мать по плечу, отвлекая её от мрачных мыслей. Рука матери дёрнулась, на её лице отразилось неверие и лёгкий ужас. Но Лотер не успел обернуться к предмету их общего внимания, когда за его спиной раздался до боли знакомый голос.
— Простите, я не сильно опоздал?
Мужчина обернулся и посмотрел на стоящего в дверях отца. Тот был на ногах и выглядел уставшим, измотанным, но всё же улыбался им своей тёплой улыбкой. Как будто эта долгая болезнь была лишь страшным сном. Эсталд Меритель нетвёрдым шагом подошёл к ним и занял своё место за столом.

Всё было кончено. Его первое сражение на политическом поприще закончилось победой. Игону хотелось безумно хохотать, кричать от радости и бегать кругами, но он держал себя в руках, торопливо возвращаясь в свои покои. Да, впереди его ещё ждёт множество подобных испытаний. Да и сомнения не покидали его — чем он был обязан столь неожиданной поддержке лорда Данкта? Какую игру ведёт придворный дипломат, и как королю не оступиться, принимая в ней участие?
В комнате было пусто, Вайс ещё не вернулся. В полумраке короля ждал лишь приготовленный ужин, торжественный, под стать событию, как и обещал лорд. Несколько заморских блюд, включая рыбу, бутылка вина с фужером, наполненным наполовину, необычный и чрезвычайно красивый десерт приятного кремового цвета. Игон подошёл ближе к столику. Почему-то его не покидало странное чувство тревоги. Он взял в руки бокал, и внезапно его пронзило очередным видением: лицо его отца, мертвенно-бледное, он задыхается и страшно хрипит.
Звон стекла вырвал Игона обратно в реальность. Бокал превратился в осколки у ног короля, багровая жидкость медленно растекалась по полированному паркету…
Прошло ещё несколько часов. Ужин давно остыл. Игон наблюдал за ним из кресла, так и не притронувшись. Будто за подозреваемым, из которого, увы, никаким способом не получиться выбить правду. Мысли вихрем вились в голове, не позволяя сосредоточиться на какой-то одной. Было ли это предчувствие опасности или зачатки безумия?
Наконец, в покои короля ворвался явно чем-то взбудораженный Вайс.
— Игон! — воскликнул он, заставив того вскочить с места и с непониманием посмотреть на него. Вздохнув и немного понизив градус беспокойства, паладин начал свой немного торопливый отчёт. — Деклан и Бенвель сумели напасть на след в королевских архивах. Улица Эмербесс получила в качестве помощи несколько возов фруктов и овощей, среди которых был довольно причудливый заморский плод, который раньше никто не видел. Поставка пришла из дома барона Клотти.
Игон усмехнулся, вызвав у собеседника недоумение.
— Эгельт Клотти славится тем, что прожил свою долгую жизнь, пожалев даже медяк для нищего. И тем, что в своё время сделал всё, чтобы оставить свою больную тётку без прав на наследство отца даже вопреки завещанию. Он всегда был помешан на деньгах и безумно жаден, а здесь внезапно решил проявить такую щедрость.
— Мотивы других людей бывают необъяснимы и загадочны для нас, — тепло улыбнулся Вайс. — На закате лет многие люди хотят искупить и замолить грехи. Но, похоже, что это не наш случай.
— Он может быть лишь пешкой, Вайс, — мрачно усмехнулся Игон. — И пока мы путаемся в следах, порча поглощает моё королевство.
Тот с неудобством отвёл взгляд и заметил беспорядок в покоях друга.
— Что произошло?
— Все мои законопроекты одобрили. Завтра о них объявят во всеуслышание. Я закрыл границы Незервинда, начал новый созыв в армию и увеличил подати для зажиточных граждан.
— Удивительно, как тебя не разорвали прямо на месте, — поразился лучший друг.
— Меня поддержал лорд Данкт. Под его влиянием прогнулись и многие другие. Это, — он указал на столик, — заморские блюда от лорда в качестве жеста поддержки.
Вайс подошёл ближе, с сомнением осматривая еду и на мгновение дрогнул.
— Что-то не так, — изрёк он неуверенно.
— Дегустатор до сих пор жив, — усмехнулся Игон. — Значит она не отравлена.
Вайс зажёг свечение в своих руках и провёл ими над ужином несколько раз, неприязненно поморщившись.
— Не понимаю, — пробубнил он.
— Если ты говоришь, что Эмербесс заразили с помощью пищи…
— Или мне показалось. Я будто почувствовал что-то, какую-то энергию, но теперь ничего, — твердо прервал его Вайс. — Да и согласись, что было бы глупо так открыто травить тебя. Он бы стал единственным подозреваемым.
Игон скривился. Этот неопределённый ответ паладина совершенно не помогал в принятии нужного решения. С одной стороны у него не было ни единого доказательства причастности лорда Данкта к распространению демонической порчи. С другой стороны — смутные подозрения в адрес первого дипломата, которые зрели у короля уже слишком давно. Может, он действительно надумывал из-за личной неприязни к этому изворотливому человеку? Но слова, сказанные лордом на совете, не давали Игону покоя. О том, что сектанты уже проникли в королевство.
— Мне нужно ехать, Игон, — осторожно отвлёк его от мыслей Вайс. — Деклан хочет немного поразнюхать происходящее в Тигжине.
Глаза Игона тревожно забегали по сторонам, он судорожно соображал, как должен на это отреагировать. Сейчас, когда кольцо сомнений так плотно сжималось вокруг него, он совершенно не хотел отпускать единственного человека, которому мог довериться целиком и полностью. Словно растерянный ребёнок, а вовсе не король. Поймав себя на этой мысли, он коротко вздохнул и посмотрел на друга с лёгкой усмешкой.
— Так просто решишь нарушить данное мне обещание?
— Прости, — обречённо вздохнул паладин, закрывая глаза и понимая, что в последнее время слишком часто и слишком многим даёт обещания.
— Не извиняйся, — твердо велел Игон, возвращая себе внимание Вайса, и тот смог уловить во взгляде друга искреннюю теплоту. — Это гораздо важнее отдыха. Кроме поздравлений, Данкт также поведал, что в губернии Таншаль были замечены сектанты. Это тоже следует проверить.
На мгновение опешив, паладин сдержанно кивнул и заключил друга в крепкие объятия.
— Я знаю, мы справимся с этим, — уверенно прошептал он. — Ты, главное, держись тут.
Король кивнул и усмехнулся, провожая его взглядом. Как только дверь закрылась, мрачные мысли вернулись к Игону. Ощущение того, что каждая минута на счету, лишь подстёгивало паническое беспокойство. Но были ли у него люди, которым он мог довериться, рассказать о своих опасениях? После отчёта по делу Лурены Дивер, он сомневался, стоит ли доверять собственной тайной полиции. И что же тогда? Неужели ему придётся распутывать этот клубок самостоятельно? Или просто ждать? И действительно ли его переживания имеют под собой почву, или он лишь глубже погружается в собственное безумие от бессилия? Устало вздохнув, он закрыл лицо руками. Возможно, Вайс всё же прав, и ему следует отдохнуть. Закрыв дверь на замок, он упал на кровать и через несколько минут провалился в глубокий сон.

С телом на плечах путь Диглифа и Монтфельда значительно замедлился. Поначалу бандит шёл молча, не решаясь задать вьющиеся роем в голове вопросы, но в какой-то момент всё же не выдержал и раздражённо скинул окоченевшую руку со своего плеча, заставив спутника прогнуться от внезапного изменения веса взваленной на него ноши.
— Да что за… — возмутился Монтфельд, поворачиваясь к нему, но осёкся, снова увидев нацеленный на него арбалет.
— Ты сейчас же мне всё объяснишь, иначе на этом твой путь закончится, — твёрдо сказал Диглиф, заставив того злобно усмехнуться.
— Сейчас не лучшее время для истерик, Дигги. Да и ты по роду своей деятельности должен хорошо знать, что некоторые знания способны свести в могилу.
— Ты сейчас не в том положении, чтобы мне угрожать. Так что выкладывай карты на стол, иначе я сделаю то, что следовало сделать гораздо раньше — ещё как только ты переступил порог моего заведения.
Раздражённо фыркнув, Монтфельд сбросил груз с плеча и выпрямился.
— Что же ты хочешь знать, мой дорогой друг? — протянул он с сарказмом.
— Что ты задумал? Зачем пришёл ко мне и зачем вынудил пойти с тобой?
— Потому что ты был максимально удобным вариантом. Мне пригодилась бы ещё одна пара рук. К тому же у меня на руках была информация для того, чтобы убедить тебя пойти со мной. Наживка, которую ты должен был с удовольствием проглотить. Возможность соскочить с крючка Вайсанта — то, о чём мечтают многие тёмные личности в этом королевстве.
— И из всех ты выбрал именно меня? Считал, что сможешь обвести меня вокруг пальца?
— Я давно тебя знаю. Знаю, как тебя заинтересовать. Знаю, чего именно можно от тебя ожидать.
— Этого ты тоже ждал от меня? — демонстративно ткнул в его сторону арбалетом Диглиф.
— Разумеется. Всего лишь один из рисков моего мероприятия.
— И стоило ли оно того? Я хочу знать, что именно ты нашёл в тайнике Вайсанта, и что ты дальше намерен с этим делать.
— Всего лишь бумаги, которые мне необходимы для того, чтобы сделать следующий ход. Король поручил мне расследовать дело гибели моего брата. Считает её слишком подозрительной, что между ней и смертью его отца есть какая-то связь.
— Как много чести роду Штафертов, — презрительно фыркнул Диглиф.
— Всё ведь непросто, Дигги, — ухмылка Монтфельда оголила его клыки, превратившись в оскал. — Вайсант искал человека для передачи сообщений своим агентам в других государствах среди контрабанды. Я решил укрепить своё положение в его глазах, предложил имеющиеся у меня ресурсы. В том числе, моего брата. Столько лет я пытался обелить Люциса, потому что в глубине души знал, что именно из-за меня он попал на эшафот. Я затянул его в эти тёмные дела. Так что, пожалуй, его обвинения не беспочвенны. Потому сейчас он требует от меня отмщения и искупления.
— Требует? — настороженно переспросил собеседник. — Кто?
— Люцис, кто ещё? — рассмеялся Монтфельд, словно говорил очевиднейшую вещь. — Явился ко мне и потребовал закончить начатое. Уничтожить тех, кто ещё остался причастен. Из-за кого его убили. И я знаю, что я что-то упустил. Что дело именно в том последнем обозе, в котором мой брат вёз товары и контрабанду в Терииан. Он даже не подозревал, что стал путём передачи сообщений между двумя весьма знатными персонами — лордом Вайсантом и леди Эгиль, что после гибели своего мужа заняла его пост в качестве дипломата. Я не знал содержания сообщений, но теперь они у меня на руках, способны расставить всё по своим местам. Теперь я знаю, почему мой брат должен был умереть — его стараниями до короля дошла не самая благая весть.
— Какая же?
— Твоё любопытство погубит тебя, Диглиф.
— Мы здесь одни, и я держу тебя на прицеле. Так что кончай юлить.
— Одни ли? — усмехнулся Монтфельд. Его взгляд на мгновение метнулся в сторону, после чего вернулся обратно к собеседнику. Не собираясь покупаться на этот дешёвый трюк, Диглиф не сводил с него глаз, но тревога в груди начала нарастать, когда он услышал странные хлюпающие звуки в каналах позади него. Всего лишь капли стекающей сверху грязи или действительно чьи-то шаги?
— Теперь Люцис знает всё и помогает мне по мере своих сил, пусть я и привык работать один. Иногда он приходит в самый подходящий момент, — продолжил угрожающим тоном безумный барон.
— Люцис мёртв! — не желая поддаваться на провокацию, воскликнул Диглиф.
— О, я тоже так думал, пока он не пришёл ко мне. Сначала в кошмарах, а потом и наяву. Я думал, это видение, безумие, но он был вполне осязаем. Я чувствовал его прикосновения, когда он помогал мне подняться с земли. Несмотря на то, что я сам лично следил за его кремацией, я видел его в теле, ровно таким же, как и в последний раз, когда он отправился в печь. Изуродованный смертью, он явился из тьмы, чтобы я даровал ему покой. Свершил свою месть.
Диглиф пытался мысленно всё отрицать, но слова дворянина и эти посторонние шумы заставляли его сердце колотиться всё чаще в груди. Звуки были всё громче, словно кто-то неторопливой шаркающей походкой приближался к ним. Всего на секунду он бросил взгляд назад и различил в темноте силуэт человека, перекошенного и бредущего к ним. Монтфельд, неотрывно наблюдавший за ним, дожидавшийся только этого момента, резко метнулся вперёд. Одна его рука увела арбалет в потолок, вторая же вонзила бегло выхваченный из-за пояса кинжал прямо в живот старого друга. Диглиф захрипел, изумлённо глядя на него, а тот лишь усмехнулся и ещё раз резко дёрнул клинок вверх, вспарывая ему брюхо, после чего оттолкнул Диглифа от себя, позволив ему припасть к стене и медленно сползти по ней. Пальцы нащупали верный арбалет, но силы стремительно утекали, не позволяя его поднять.
— Вечно ты так, Дигги. Слишком нетерпелив. Да и я предупреждал, что любопытство тебя погубит. Теперь мне придётся тащить в твою канаву два тела. А ведь мог и подождать, и я бы спокойно прирезал тебя прямо на месте. Любишь ты всё усложнять.
Словно списав его со счетов, Монтфельд взял за ноги труп слуги Вайсанта и потянул за собой дальше по коридору. Резко выдохнув, Диглиф возвёл дрожащей рукой свой арбалет в сторону опального барона. Но ему помешал добредший до них силуэт, вышедший в зону видимости, слабо освещаемый лунными лучами, пробивающимися через сток сверху. Покойный Люцис Штаферт приковал к себе внимание преступного главы, заставив ошарашенно опустить руки.
— Невозможно, — прошептал Диглиф, глядя на изуродованного смертью человека, который медленно приближался к нему.

Месяц спустя.
В последнее время Монтфельду Штаферту пришлось отказаться от привилегий жизни барона и принять на себя роль собственного слуги. Временно освободив от работы Гюнтера, занимавшегося домашним хозяйством, он взял на себя его обязанности. Пришлось немного изменить распорядок дня и вставать чуть раньше для нанесения грима. Но теперь он был в абсолютной безопасности даже в собственном доме. Показательная отправка пустого экипажа должна была вселить в наблюдателей уверенность, что Монтфельд отправился в Ретино, к своей жене. По дороге будет сделано несколько остановок, что собьёт преследователей со следа, когда отсутствие барона будет обнаружено.
Вероятно, следовало сразу сообщить королю о найденных уликах, явно указывающих на сговор и подготовку переворота с участием главы тайной полиции. Тогда барон бы находился в относительной безопасности и комфорте во дворце, а против лорда Вайсанта началось бы полноценное расследование. Но Монтфельд не торопился. Ему безумно хотелось разобраться с этим лично.
Он отправил послание от своего имени в адрес бывшего наставника. Далее оставалось лишь ждать, когда ярость лорда поутихнет, а его попытки устранить бывшего ученика как назойливую муху потерпят полный провал, и ему придётся пойти на уступки. К удивлению барона, это случилось довольно быстро. Одним из вечеров в поместье пришёл конверт с пожертвованиями на отпевание Люциса Штаферта. Это вызвало у него удовлетворённую усмешку, ведь он слишком давно не навещал церковь Света. Условный знак, указанный в письме лорду. Тот ждал встречи.
Не стоило списывать со счетов возможное желание Вайсанта избавиться от него, когда он будет идти на эту встречу. С помощью подземных каналов Монтфельд подобрался к поместью вплотную, но в этот раз решил зайти через главный ход. Сумерки уже давно окутали Нитерно. На всём своём пути он не встретил никакого сопротивления. Лорд выполнил требование барона, распустив прислугу и охрану. Вайсант встретил его в небольшой оранжерее — назначенном Монтфельдом месте, где, как он точно знал, нет потайных ходов, и откуда можно будет впоследствии скрыться. Он сидел за ажурным столиком в резном кресле, рядом находилось ещё одно.
— Добрый вечер, — отвесил ему неглубокий поклон гость. — Рад, что Вы меня ждали.
— Как иначе могло быть после того, как я получил твоё письмо? — совершенно спокойным тоном спросил лорд, бросив на него ленивый взгляд.
— Похоже, Вам удалось упорядочить свои дела и взять под контроль эмоции, — повёл бровью барон, припоминая их последнюю встречу на приёме лорда Данкта.
— Ближе к делу, Монтфельд. Ты тратишь моё время. Говори, чего ты хочешь?
— Я хочу нести возмездие тем, кто повинен в смерти моего брата.
— И тебе удалось найти хоть кого-то? — усмехнулся лорд, с презрением глядя на него. Тот лишь молча достал из-за пазухи письмо и бросил его в Вайсанта. Развернув лист и бегло пробежавшись по нему глазами, лорд бросил на него мрачный взгляд.
— А я и не сомневался, что подвальной крысой был именно ты, а не этот идиот Диглиф. Ему эти сведения ни к чему, да и впервые он научился настолько хорошо прятаться.
— Думаю, Вы понимаете, что остальные документы лежат в более надёжном месте, и нет никакого смысла совершать необдуманных действий. Я был готов к засаде по пути сюда, но её не было. Я нахожусь в некотором смятении.
— Нет никакого смысла устраивать засаду.
— Почему же?
— Это уже ничего не изменит.
— Интересно, — отметил барон, подошёл ближе и деловито уселся в кресло перед ним, закинув ногу на ногу. — И всё же для начала я хотел бы уточнить, может Вам есть что мне рассказать, раз уж представилась такая возможность. Точнее пока у Вас ещё есть такая возможность.
— Что именно ты хочешь услышать?
— Мой брат. На что именно он наткнулся.
— Ты не понял этого из письма? Я думал, ты умнее.
— Мне хотелось бы услышать полную версию событий. Почему Вы решили устранить Люциса после его очередной поездки к этой леди Эгиль? Чем так примечателен её сын, которого случайно увидел мой брат?
— Тем, что он — настоящий король Незервинда. В отличие от того, что сейчас сидит на троне.
Это было весьма шокирующее заявление, но Монтфельд попытался сохранить непроницаемое выражение лица.
— Рождённый от иноземки, он имеет не больше прав на трон, чем мы с Вами.
— Он — первенец Рейвана Менетрита. А ты сам знаешь, что это значит. Согласно нашим традициям, он обладает преимущественным правом на престол. Это Рейван нарушил закон, отказавшись от неё и своего сына.
— Народ бы не принял их.
— Народ — лишь послушный скот, который пойдёт туда, куда его направят. Стоит лишь убедить высшую аристократию, которая управляет губерниями. Для народа нет никакого значения, кто именно сидит на престоле в Нитерно. Истинными правителями являются люди, сидящие на местах. Стоит лишь предложить им выгодные условия.
— Армия никогда не пойдёт за королём-иноземцем. Тем более родом из Терииана, с которым постоянно вспыхивают военные конфликты.
— Армия тоже расколется. В Незервинде вспыхнет гражданская война, и он наконец-то будет сломлен. С помощью внешнего вмешательства можно будет уничтожить правящий строй и открыть границы.
— Отдать страну на растерзание?
— Именно так. Именно к этому мы столько лет и шли, а потому нельзя было позволить твоему брату всё испортить.
— И в чём же Ваш интерес?
— В том, что я извлеку из этого свои выгоды. Выйду из тени и заживу спокойно, подальше отсюда. И мой комфорт, как и всей моей семьи, будет обеспечен на долгие годы. Вне зависимости от моего происхождения. Мои дети наконец-то обретут свободу.
— Звучит безумно, Вам так не кажется?
— Ты редко бывал за границей, Монтфельд? — усмехнулся лорд. — Не испытывал на себе презрительного отношения из-за своего происхождения? Не проходил через повышенные квоты для проживания на чужой территории? К нам относятся иначе, чем к другим людям. Нас можно отличить с первого взгляда, и это — наше проклятие. Когда я заключал эту сделку, моим условием было то, что я стану равным, освобожусь от всех этих предрассудков.
— И Вы верите в то, что Вас не обманут?
— Ставки слишком высоки, мой мальчик. В моих руках то, чего они так давно желали. Я предложил им весьма доступную цену.
— Невероятно наивно для человека Вашего возраста и опыта. Вас использовали как инструмент, дав туманные обещания. И никто не даст гарантии, что они исполнятся.
— Но мне хотелось бы верить в то, что всё будет именно так.
Монтфельд поднялся из кресла и обошёл стол, зайдя лорду за спину.
— Из-за этой глупой мечты Вы послали на смерть моего брата? Сфабриковали улики? — с нотками злости прошипел он.
— Она стоила всех жертв.
— Именно это я и хотел услышать, — улыбнулся Монтфельд и резким движением перерезал старому лорду горло. Кровь хлынула на стол, задев край письма. Барон взял его в руки и снова прочитал несколько строк. В душе нарастало странное гнетущее ощущение. Он свершил свою месть. Но это не принесло ему ни капли удовлетворения, лишь разочарование. Мелочь, всего лишь мелочь, которая стоила Люцису жизни. Он всего лишь увидел то, чего не должен был видеть. Даже не догадывался, что произошло. От этого злость в душе лишь нарастала. Пусть он лично отнял жизнь виновника, она никуда не ушла.
Ещё несколько мгновений Монтфельд наблюдал, как кровь заливает стол Вайсанта. Теперь можно было отдать бумаги королю. Если удастся выйти из этого поместья. Но это уже не беспокоило барона. Пусть они нападут на него, попытаются зарезать на выходе. Он даже не знал точно, будет ли им сопротивляться. Злость порождала странное опустошение. Ему уже было всё равно, что будет дальше.

Время тянулось мучительно медленно. Минуты обращались в часы, часы — в дни, дни — в месяца. Игон продолжал ждать вестей от своего друга, запертый в стенах дворца, словно в клетке. Мучительное бессилие лишь способствовало зачаткам безумия, как и непрекращающиеся кошмары с участием в них отца. Он наблюдал, как наступающая зима отвоёвывает свои позиции у осени, за непрекращающейся борьбой снега и грязи, которая должна была скоро закончиться, со дня на день, и напряжённо ждал, когда ему донесут хоть какую-то весть из Тигжина. Единственным, что могло принести недолгие мгновения спокойствия и отрешённости от внешнего мира и хоть немного упорядочить мысли, была музыка. Он спускался в танцевальный зал, находящийся в глубине дворца, вдали от посторонних глаз и в полном одиночестве бродил по нему, вспоминая мелодии, которые разливались здесь, эхом отражаясь от стен. На его глазах из теней вырастали силуэты, фрагменты его воспоминаний — единственная танцующая пара его родителей, уверенно кружащая в центре зала под музыку, которую он извлекал из струн арфы, одного из элементов эльфийского наследия их народа. Долгое время он бродил неподалёку от инструмента, рассматривая хорошо начищенные и натянутые слугами струны, не решаясь подойти ближе. Словно его увечье больше не позволяло прикоснуться к ним.
В задумчивости, он снял бинты и снова осмотрел раненую кисть. Несмотря на постоянное лечение силой света и заживляющими мазями, она не заживала. Словно эти проклятые фиолетовые тлеющие искры продолжали разъедать его кожу, не позволяя ранам затянуться, даруя ему непрекращающуюся ноющую боль, к которой он уже успел привыкнуть. Забинтовав руку обратно, он всё же решился подойти к арфе, пальцами здоровой руки перебрал струны, извлекая из них тонкую чувственную мелодию, ощущая непередаваемое наслаждение от этих звуков. Музыка уносила его куда-то вдаль, оставляя все кошмары последних месяцев позади, лишая его титулов и обязанностей, обнажая в нём человека перед лицом целой вечности, гармоничной и неспешной, в которой все волнения будничной жизни кажутся лишь незначительной рябью. Поддавшись ей, он, словно в забытьи, дотронулся раненой рукой до струн, и тут же одёрнул её, зашипев от резкой боли. Гармония разрушилась, возвращая его к ощущению собственной беспомощности и немощности, словно признавая его недостойным и неполноценным для своих даров. Он посмотрел на бинты, через которые проступила кровь, печально вздохнул, закрыв глаза. Эти проклятые твари отняли у него музыку, единственный шанс погрузиться в безмятежность, соединиться со своим прошлым, почувствовать его успокаивающую лёгкость. Ничего уже не будет так, как раньше. Чтобы восстановить баланс, придётся приложить усилия, свыкнуться с изменениями, которые будут весьма болезненны для всех, продолжить борьбу за то, что по праву принадлежит ему.
Он прикоснулся к струнам двумя руками и продолжил извлекать из них звуки, не обращая внимания, лишь слегка морщась от боли, не замечая, как они покрываются его кровью, растворяясь в гармоничной мелодии. У всего есть своя цена, и он готов был заплатить.
Двери тронного зала открылись, отрывая его от любимого занятия и возвращая в реальность. Он мог бы возмутиться внезапному нарушению своего спокойствия от назойливых слуг или паладинов, но увидел долгожданного гостя. К нему спешным шагом направлялся явно встревоженный Вайс. Глаза быстро пробежались по его внешнему виду, и камень упал с души Игона — на первый взгляд с его другом было всё в порядке.
— Игон! — воскликнул тот, стремительно сокращая расстояние между ними. — Мы должны торопиться! Я не знаю, что этот Клотти может выкинуть. Он пока под присмотром Деклана и пары твоих паладинов. Не думаю, что верёвки смогут его сдержать, если он попробует обратиться эту тварь.
— Всё настолько плохо? — встал ему навстречу король.
— Настолько, — мрачно ответил тот. — Мы приехали слишком поздно.
— Расскажи подробно, — в тон Игона прокрались повелительные нотки.
— Как только мы въехали, нам сразу не понравилась обстановка. Было слишком пусто, не видно ни души. Мы решили поехать напрямую к барону, нам никто не пытался помешать. По пути я заметил лежащие в снегу тела. Замёрзшие, грязные, со следами разложения — они явно давно погибли. Их просто оставили там, потому что некому было их убрать.
— Никто не выжил? — вздохнул ошарашенный Игон.
— Да, как, как и в Таншале. Если там и были сектанты, то теперь они все мертвы. В Тигжине единственным живым оказался барон. Клотти был не особо разговорчив, а потом сам предложил нам привезти его сюда, чтобы он дал признание.
Игон резко остановился.
— Серьёзно? — спросил он с нескрываемым раздражением. — Сам? Вы решили привезти его прямо ко мне? Чтобы он убил меня при первой же возможности?
— Ты считаешь меня идиотом? — упёр руки в бока Вайс с недовольным видом. — Деклан доставит его в казематы, прочность цепей в которых мы проверили на матери Бенвеля. Как только я сочту, что ситуация под контролем, я позову тебя туда. Пока я лишь просто ввёл тебя в курс дела, — его взгляд упал на окровавленные бинты Игона, и он скривился. — Чем ты тут занимаешься?
Игон посмотрел на свою разбередившуюся рану и поспешил спрятать кисть за спину.
— Наслаждаюсь жизнью без твоих нравоучений, — нахмурился он. — И ради всего святого, не начинай их.
— Любишь ты создавать работу другим на пустом месте, — фыркнул Вайс. — Ладно, как только разберусь с Клотти, сразу же займусь тобой. Так что можешь продолжить наслаждаться жизнью, пока есть время.
Игон хотел сострить в ответ, но промолчал, наблюдая за уходящим паладином.

Допрос барона Клотти длился недолго, он охотно делился информацией. Путь проникновения демонической порчи в королевство оказался весьма простым. Заражённые фрукты барон получил среди контрабанды. О том, что знатные господа часто закупают дефицитные товары из-за границы на чёрном рынке было известно многим. Среди прочих товаров роскоши демоническая порча проникла в королевство. В отличие от прочих, в Незервинде заражение началось с верхов. Этот вариант граничил с полным бессилием что-то изменить и исправить. Конкретного источника не было, а потому остановить это одним махом было невозможно.
Потому все усилия были брошены на попытки Вайса вылечить заражённую мать Бенвеля. Многие смотрели на него с надеждой и отчаянием одновременно, понимая, что всё это может быть безнадёжно. Это понимал и он сам, но продолжал.
Однако, спустя несколько дней всё кардинально изменилось. Столицу Незервинда сковали сильные морозы, зима вступила в свои права. Игон не придал бы этому никакого значения, если бы в его кабинет не ворвался один из его слуг.
— Мой король, Вы должны срочно это увидеть! — прокричал он и поспешил прочь. Заинтересованный Игон проверил наличие меча на своём поясе и осторожно последовал за ним. Слуга привёл его на балкон, и практически сразу же он заметил некоторую странность — замерших посреди улицы людей. Разных статусов и сословий, они стояли то тут, то там на улицах его города, совершенно неподвижные, словно статуи. Другие прохожие обходили их с недоумением. Это не сулило абсолютно ничего хорошего.
— Приведите… Принесите одного из них для обследования моим паладинам, — твёрдо велел он ошарашенному слуге. Тот замешкался на мгновение, а потом поспешил выполнить поручение короля. Сам же Игон, потратив ещё несколько минут на осмотр своего королевства, решительным шагом направился к казематам. Но его интересовал не барон Клотти, он миновал камеру бывшего вассала и вошёл в небольшую каморку по соседству. Вайс бросил на него тревожный взгляд и вернулся к лечению.
— Как она? — спросил король, глядя на его пациентку.
— Пока не могу сказать. И будет лучше, если меня всё же никто не будет отвлекать, — мрачно сказал паладин, не отрываясь от своего занятия. — Пока меня не было, её болезнь медленно и незаметно, но продолжала прогрессировать. Мне пришлось потратить много усилий, чтобы добиться хотя бы небольшого улучшения, вернуть её к исходному состоянию.
— Ситуация усложнилась, Вайс, — ответил ледяным тоном Игон. — На наших улицах появились неподвижно застывшие люди.
Явно заинтересовавшись, тот вскинул голову, посмотрев ему прямо в глаза.
— Я отправил слуг, чтобы они доставили одного из них к моим придворным паладинам. Ещё немного — и они сообщат мне о том, что произошло. Но, кажется, я уже знаю ответ, — король бросил мрачный взгляд на женщину, прикованную к столу, медленным шагом двинулся ближе. — Я спрашивал у Льюдеса о его впечатлениях от лечения этой женщины. Я изучал твои отчёты и отчёты лекарей о вскрытии Лурены Дивер. У них в груди некий паразит, который изменяет их изнутри, питается ими. Чем дольше он в них находится, тем больше он срастается с их телами. Малые дозы света лишь замедляют его рост. Но если усилить напор, он начинает убивать носителя. Ты не сможешь изменить её состояния, лишь замедлишь обращение. Потратишь время, как я потратил. Понапрасну.
— Прекрати, или я за себя не ручаюсь и не посмотрю на твой титул, — прорычал Вайс сквозь зубы. — У нас нет иного выхода, нужно продолжать бороться.
— Ты веришь в это? Веришь в то, что сможешь избавиться от этой заразы? Заставишь паразита бесследно исчезнуть?
Бросив на него ещё один разражённый взгляд, Вайс вдруг замер, глядя куда-то в сторону.
— Точно, — пробормотал он. — Надо попробовать.
— Что именно? — неприязненно скривился Игон.
— Избавиться от него, — произнёс паладин, глядя на своего друга с вновь зажегшейся в глазах надеждой. — Убрать. Вырезать!
— Думаешь, это поможет?
— Это — наш единственный шанс. Нужно попробовать. Можешь позвать кого-то из лекарей?
— Хорошо, — повёл бровью король с тенью усмешки и развернулся к двери.
— Игон, — позвал его старый друг, заставив остановиться, — Спасибо.
Тот лишь кивнул, не оборачиваясь, и вышел прочь.

Граф Меритель, поплотнее закутавшись в свои тёплые одежды, шёл по немноголюдным улицам богатого квартала Нитерно, только что выбравшись с очередного собрания “Духа Свободы”. Оно было весьма немногочисленным, в основном прибыли только молодые члены тайного общества, остальные не явились без предупреждения, в том числе барон Гермунт Эраграт, с которым у Лотера завязались довольно тесные дружеские отношения. Собрание вышло крайне скучным ввиду отсутствия интересных собеседников, что, вдобавок к сильной усталости, только подпортило настроение. Жутко клонило в сон, голова была тяжёлой, казалось, что стоит прислониться к фонарному столбу — и он провалится в сон. Не этого он ожидал от своей последней поездки в Нитерно перед долгой зимой, она вышла совершенно бесполезной. Потому он решил хоть немного её скрасить и наведаться в гости к своему приятелю.
Достигнув нужного дома, он едва сумел дождаться, когда дворецкий позовёт хозяев, пришлось облокотиться о стену. Это гнетущее переутомление начинало его настораживать. Но появившаяся на входе жена барона отогнала эти мысли, заставив задуматься о том, почему её лицо выражает явную тревогу. Он запомнил её как добродушную полноватую женщину средних лет, относящуюся к молодым друзьям своего мужа как к собственным детям, которых суровая северная жизнь у неё отняла. Всегда улыбчивая, разговорчивая и наполняющая комнаты поместья своим звонким смехом, сейчас она словно потускнела и смотрела на Лотера с явным страхом.
— Кирана? Что-то произошло? — тут же встрепенулся он, отбрасывая усталость.
— Лотер, ты… Гермунта нет дома, — вздрогнула и рассеянно произнесла она, отводя взгляд в сторону.
— Давно он ушёл? Мы должны были встретиться.
— Он не говорил… Тебе лучше уйти…
Её слова лишь усиливали его подозрения. Он решительно взял её за руку, заставив посмотреть себе прямо в глаза.
— Кирана, скажи, что случилось? — твёрдо велел он. — Может, я смогу помочь?
Она всхлипнула и пожала плечами.
— Я не знаю, Лотер.
— Что случилось? Где он?
— Идём, — велела она, пропуская его за собой в дом. Он повиновался, вошёл в уютную прихожую, сбрасывая с себя пальто. В голове крутились версии, одна за другой, каждая последующая была всё мрачнее. Его вычислили и арестовали? Но за что? Вменили вину в каком-то преступлении? Посчитали его опасным? Невозможно. Кто поверит в причастность барона Эраграта к каким-то преступным действиям? У всех, кто с ним знакомился, создавалось лишь положительное впечатление об этом начитанном добродушном полноватом старике. Или, может, на него кто-то напал? Учитывая его весьма безобидный вид, этого нельзя было исключать. Но кто мог напасть на барона? Где он мог оказаться, чтобы столкнуться с бандитами?
— Вот, — подавленный голос Кираны отвлёк его от мыслей. Лотер взглянул на неё и увидел, что она указывает в окно, на их небольшой внутренний сад. Там виднелась знакомая фигура, сгорбленная и скрюченная, припавшая к земле.
— Что с ним? — гость неосознанно понизил голос следом за своей собеседницей.
— Я не знаю, — в её голос закрались нотки отчаяния. — С тех пор, как мы вернулись из поездки к лорду Данкту, он как будто сам не свой. Раньше мы часто сидели у камина, но теперь он очень много времени проводит в саду. Сегодня утром он вышел сюда, и с тех пор не возвращался. Когда я зову его в дом, он как будто меня не слышит, а стоит мне подойти, бросает на меня такой взгляд, что мне становится не по себе. Весь день и сидит так.
— Позволите мне поговорить с ним? — осторожно спросил он, на что она снова кивнула и спрятала лицо в ладонях. Лотер осторожно приоткрыл дверь и вошёл в сад, хоть это решение и сразу показалось ему необдуманным. Холод тут же набросился на него, словно чувствуя беззащитную жертву. Пальто осталось в прихожей, и графу оставалось лишь скрестить руки и двинуться ближе к своему приятелю.
— Гермунт? — осторожно позвал он его. Барон приподнял голову, повернулся к нему и встретился с ним глазами. Граф ощутил, как всё внутри холодеет от этого странного взгляда, словно проникающего в душу, которого он ранее никогда не замечал за этим человеком. Губы хозяина дома тронула пугающая усмешка.
— Лотер, друг мой, — произнёс он хрипловатым голосом. — Рад тебя видеть.
— Что ты здесь делаешь? — пересилив себя и поёжившись от холода спросил граф, с сомнением оглядывая приятеля. Рука барона, не защищённая даже тонкими перчатками, лежала на земле, кожа практически посинела от холода.
— Готовлюсь, — коротко ответил тот.
— К чему?
— Ко сну.
— Может, спальня для этого больше подойдёт? — повёл бровью Лотер, ощущая, как от холода начинает тяжелеть голова и усиливаться мигрень.
— Нет.
— Почему?
— Далеко.
— От чего? — с каждой секундой у графа росло непонимание и неприятие происходящего, тон становился чуть более истеричным.
— От земли.
Этот ответ окончательно дезориентировал его, заставив отшатнуться от хозяина дома. Тот словно сразу утратил к нему интерес и повернулся обратно. Все его движения были заторможенными и меланхоличными. Поспешным шагом Лотер вернулся к заплаканной Киране.
— Он явно не в себе, — заключил граф. — Позовите слуг, пусть помогут мне занести его в комнату.
— Хорошо, — всхлипнула она и кивнула. — Может, хоть при Вас они послушаются.
— А Вас не послушали? — насторожился он. — Это ведь Ваш дом.
Она снова кивнула и скривилась от нового приступа рыданий.
— Мой… — пробормотала она. — Но я не понимаю. Я просила их завести его, но они отказали. Сказали, что он не хочет. Я грозила им наказанием, взывала к рассудку, но бесполезно. Они ставили его слова выше моих. Потом он обозвал меня, и я не выдержала и ушла. Впервые за весь наш брак произошло что-то подобное. Он назвал меня недоростком и велел убираться из сада. А я всего лишь беспокоилась о нём.
— Тише, Кирана, — поспешил успокоить её и заключить в своих объятиях Лотер. — Всё будет хорошо.
Он пытался успокоить её, хотя тревога в душе нарастала от неправильности всего происходящего. В голове крутилась назойливая мысль, слова хозяйки дома, сказанные мимоходом: “С тех пор, как мы вернулись из поездки к лорду Данкту…” А не зря ли недавно поправившийся Эсталд Меритель отправился со своей своей семьёй с дружеским визитом туда же перед переездом в Ригмато? В последнее время отец вёл себя довольно странно, и тоже часто стал выходить в сад, хотя раньше его не особо привлекало подобное времяпровождение.
Слуги явились на вызов хозяйки дома, бросали подозрительные взгляды на гостя, но всё же вышли следом за ним в сад.
— Помогите мне его увести, — велел Лотер и, присев, взял своего приятеля под руку. Гермунт бросил на него безумный взгляд, резко дёрнулся в попытке вырваться из хватки молодого мужчины, но тот был непреклонен. Неохотно слуги обступили хозяина дома со всех сторон.
— Нет… Не смейте… Не смейте! — бормотание барона резко переросло в истерику. — Не имеете права! Нельзя! Нет!
С неожиданной силой для полноватого старика он вырывался из рук окруживших его людей. Его безумный взгляд полностью обратился к Лотеру.
— Ты не можешь! Ты не можешь так со мной поступить! — его крик стал похож на рёв, на шее проступили почерневшие изнутри вены, а в диких глазах, казалось, загорелись искры какого-то нечеловеческого огня. Это заставило мужчину отшатнуться прочь, бросив барона, а его слуги всего лишь отступили назад, будто вовсе не принимали в этом участия. Граф с ужасом посмотрел на Гермунта, но тот, как только его отпустили, тут же успокоился и снова присел к земле, приложив к ней руку. Словно в поисках объяснений Лотер осмотрелся по сторонам, но стоящие в тени люди бросали ему безучастные взгляды, будто на их глазах не происходило совершенно ничего необычного. Вкупе с нарастающей мигренью, он чувствовал, будто сходит с ума.
— Не переживай, — внезапно нарушил тишину барон. — И успокой Кирану. Скоро придёт и ваше время.
— Какое время? О чём ты? — выдавил из себя Лотер, ощущая, как страх всё больше пробирает его наряду с холодом.
— Ты поймёшь, когда оно придёт. Они позовут тебя к себе. Как остальных. Как Эсталда.
— Что? — услышав имя отца, граф вздрогнул.
— Я был рад услышать его среди нас.
О чём он? Ведь с тех пор, как отец выздоровел, он ещё не успел навестить друга своей юности, хотя Лотер часто предлагал ему съездить вместе с ним в Нитерно. Вместо этого отец предпочитал прогулки на террасе и в саду. А потом решил навестить своего спасителя, лорда Данкта… Осознание пронзило его, подобно стреле, заставив выбежать отсюда. Тревога захлёстывала его с головой, бегло накинув на плечи пальто и не сказав ни слова перепуганной хозяйке дома, он бросился прочь, снова ощущая, как чудовищно быстро тает отведённое ему время.

Уже давно была глубокая ночь, но сон никак не шёл. Игон лежал в своей постели, глядя в потолок. Снова ожидание, невыносимое ожидание. Он чувствовал, что должен что-то предпринять, но не имел права действовать прямо сейчас. Нужно было понять, с чем именно все они имеют дело. Он уже выслушал одного из паладинов, проводивших осмотр доставленного с улицы человека. Демоническая порча, что ни капли не удивило юного короля. Заражённые не переносили сильных морозов, что даже в какой-то степени обнадёживало. Пришедшая с юга зараза не смогла одолеть суровую погоду их родных краёв. Но эти люди были мертвы. Стоило ли воспринимать всё это как провал? Его неудачу, которую он не смог предотвратить? Из-за его бездействия эти люди лишились жизней. Улицы были полны застывшими заживо горожанами, словно статуями. Никого из них уже не спасти, даже если Вайсу удастся это сделать.
В дверь осторожно постучали, отвлекая его от мыслей.
— Войдите, — неохотно пригласил он ночного гостя, бросив взгляд на клинок, лежащий на столе рядом с ним. Полоса света расширилась, а затем снова исчезла, послышался звук закрывающейся двери, а следом за ним — усталый вздох, по которому он сразу узнал Вайса.
— Как прошло? — не поворачиваясь к нему, спросил король, будто не хотел воочию увидеть, как его худшие опасения сбываются.
— Я ещё не знаю, — ответил тот, прислонившись к двери спиной. — Мы вытащили из неё эту дрянь. Даже целиком, несмотря на то, как оно разрослось в её теле. Я старательно контролировал силу, чтобы оно не успело её убить, а раны медленно заживлялись…
— Подожди, — повернулся к нему ошарашенный этими словами Игон. — Ты хочешь сказать…
— Чтобы я сказал, надо дать мне договорить, — тепло улыбнулся Вайс. — Нам с твоим лекарем удалось сохранить ей жизнь. Надеюсь, что надолго. Раны со временем затянутся, пара шрамов может остаться. Но она жива, Игон.
— Наконец-то хоть какие-то хорошие новости, — оценил король.
— Конечно, Тибон говорил, что сорняки могут расти и из ошмётков своих корней, когда вырезал их из тела этой несчастной, но будем верить, что этого не случится. Мы старательно поработали, и я не ощутил остаточных следов заражения в её теле.
— Надежда на чудо в наше время — непозволительная роскошь.
Внезапный грохот пронёсся по стенам, за ним откуда-то снизу последовал пугающий, пробирающий до костей нечеловеческий вой. Король и паладин обменялись тревожными взглядами, после чего оба рванули в сторону шума. По пути Игон не забыл прихватить меч со стола.
— Тебе не стоит идти! — прокричал Вайс на ходу. — Это может быть опасно!
— Я могу о себе позаботиться! — рявкнул на него тот.
— Демон побери, Игон! — внезапно лучший друг замер, перехватил его за плечи и прижал к стене. — Если это один из заражённых? Ты не имеешь права рисковать собой! Незервинду нужен правитель, и ты не имеешь права рисковать жизнью так глупо!
Да что он о себе возомнил? Как он смеет отчитывать его как несмышлёного юнца? В гневе Игон отвёл взгляд в сторону, чтобы не видеть в глазах друга этого упрёка, ведь в глубине души осознавал, что тот прав. Но внезапно на другом конце этого безумно длинного коридора возникла фигура — тёмный силуэт, отдалённо напоминающий человеческий, но странно угловатый, будто в его одежду были вплетены ветви, а по всему телу разливались светящиеся жилы инородной магии. И чудовище, и молодые люди, увидевшие его, замерли, словно ожидая, что же произойдёт дальше. Тварь наклонила голову, рассматривая их, а затем с рёвом метнулась вперёд. Выругавшись, Вайс отпихнул Игона назад и выстрелил в чудовище залпом света, но то лишь отмахнуло атаку, лишь немного замедлившись, продолжило широкими шагами сокращать расстояние между ними. С удивительной настойчивостью паладин продолжил метать в него сгустки света, словно рассчитывая на иной эффект.
— Уходи, Игон! — прокричал он другу за своей спиной. — Живо!
— Чтоб оно растерзало тебя?! Ещё чего! — возмутился тот в ответ.
— С тобой я не смогу полноценно защищаться! — в голосе юноши появилось явное раздражение. Тварь была совсем близко, и он поспешил поднять над собой купол света. Чудовище врезалось в преграду и с шипением пыталось продавить в неё свои когти.
На мгновение юный правитель замешкался, рассматривая существо. Отдалённо оно напоминало человека, магия разных цветов крупицами переливалась на нём, как и на оставленных им следах. Оно было пропитано водой, его тело, руки и эта свалявшаяся зимняя одежда.
— Игон!
Вздрогнув, он всё же повиновался и отступил, юркнув в ближайшую дверь. Просторный фуршетный зал с двумя входами встретил его мрачным мерцанием хрусталя на люстрах. Через мгновение они издали мелодичный звон от сотрясшего стены взрыва в коридоре. Игон метнулся было к двери, но вспышки повторились. Битва была в самом разгаре, и он действительно был помехой, если не знал, что нужно делать. Мысли лихорадочно крутились в голове, пытаясь сопоставить воедино картину, ища зацепки, выход, что можно было предпринять.
— Игон, — позвал голос из другого конца зала, сбив его.
Он ошарашенно уставился на тёмный силуэт. Протяжный, заунывный, но всё же до боли знакомый голос его отца. Не во сне, не в бреду или видении — наяву. Игон замер на месте, не в силах пошевелиться, лишь смотрел, как медленно, шаг за шагом, некто из тени приближается. Всего мгновение, ещё чуть-чуть — и он выйдет на лунный свет и явит своё лицо.
— Тебе не победить, Игон, — продолжил незнакомец. — Твоих сил не хватит. Они уничтожили меня. А тебя сотрут в порошок. Ты ничтожен, ты слаб против их мощи.
Бледный свет луны выхватил его из мрака, заставив Игона отступить на шаг в ужасе. Это действительно был его отец, изнемождённый, изуродованный мучительной болезненной смертью. Он медленно ковылял к своему сыну, обходя длинный стол. Одетый в то же самое облачение, в котором проходила церемония сожжения его тела.
— Это невозможно, — прошептал Игон. — Свет забрал твои тело и душу.
— Но духи вернули меня, дабы указать тебе путь. Тебе нужно найти иной выход. Принять решение, которое необходимо для спасения королевства. Только так ты сможешь сохранить корону. Свою жизнь.
— Какой выход? — с непониманием и отчаянием спросил юноша.
— Свет бессилен против этой тьмы. Нам необходимо принять иной путь.
— Какой? — едва шевеля губами, прошептал Игон.
— Ответы могут быть сокрыты во тьме, — улыбнулся отец, протягивая ему руку. Он преодолел уже половину раделявшего их расстояния. — Не стоит бояться её.
Он приближался, шаг за шагом, и его слова всё больше вызывали в душе юноши смятение. Всё, на что они могли надеяться в борьбе с этой заразой — это свет. Но, если его действительно будет недостаточно.
— Король должен быть сильнее. Король должен мыслить шире. Король должен идти дальше, — повторял Рейван словно мантру. — Король должен быть готов переступить черту.
— Нет, — прошипел Игон, подняв на него взгляд. — Замолчи. Ты не можешь быть моим отцом.
— Тебе придётся признать правду, Игон. Она настигнет тебя, — с пугающей улыбкой сказал призрак.
— Кто ты? — прошептал юноша, понимая, что не хотел бы слышать ответа на этот вопрос. — И как ты смеешь принимать обличие моего отца? Порочить его светлую память?
— Светлая память? — переспросил тот и расхохотался. — Нельзя опорочить то, чего нет.
— Замолчи, — прошипел Игон, угрожающе выставив свой меч.
— Правда будет горькой, сын мой. Обжигающе горькой. Ты совершенно меня не знал.
— Замолчи! — прокричал король и бросился на морок с оружием, но стоило приблизиться, как он растворился в полумраке пустого зала.

Подоспевшие с нижних этажей паладины и шаманы влились в битву, что давало надежду на её скорое завершение. Двое мужчин в традиционных костюмах из мехов различных животных и булавами в руках поспешили разбить окна, чтобы в коридор ворвался подвластный им ветер. Выпады монстра явно стали вязкими, что не ускользнуло от Вайса. Если от первой атаки ему едва удалось уйти, то теперь он мог спокойно уклоняться и маневрировать. Что изменилось? Неужели эти твари могут выматываться?
Облачко пара вырвалось из его рта, захватив на мгновение его внимание. Уклонившись от очередного магического залпа и снова скрывшись под куполом света, он посмотрел вбок, на большие арочные окна вдоль стены. Ночной холод завладел коридором вперемешку с воющим зимним ветром. Это было возможным решением. Извернувшись, Вайс ушёл в сторону от когтей монстра, замахнулся мечом и вонзил его в ближайшее стекло, ещё одним взмахом уничтожил следующее. Преследующая его тварь взвизгнула, словно порыв ветра обжёг её, но отступать уже было некуда. Неуверенно попятившись, существо подняло свои изуродованные руки, чтобы направить новую атаку во врага, но его движения с каждой секундой замедлялись всё больше. Влага на его теле и одежде заледенела, свечение медленно угасало. Решительным рывком Вайс метнулся вперёд и вонзил клинок в сердце чудовища. Меч шёл туго, практически не прорезая плоть, увязая в ней, но паладин так просто не отступал. Свет перешёл с его рук на лезвие, растапливая мелкие льдинки на меховом одеянии врага. Рывками Вайс пробивал преграду к сердцу твари, словно одержимый. И наградой ему было нарастающее свечение, обозначающее, что он всё ближе и ближе к своей цели.
Внезапно клинок провалился в грудину, пронзив паразита, поселившегося в теле жителя Незервинда, источник светящихся жил и демонической магии, осквернившей людские королевства, и та вырвалась сплошным вертикальным потоком в ответ. Вайс не успел среагировать, но чужая рука схватила его за ворот и резко оттащила назад. Повернувшись, он увидел взволнованного Льюдеса, осматривающего последствия битвы, и растерянно прошептал ему слова благодарности. Дворцовый паладин же не мог оторваться от поверженного врага.
— Это он… — прошептал он шокированно.
— Кто? — удивлённо уточнил Вайс.
Льюдес вздрогнул, будто очнувшись от наваждения, и посмотрел на лучшего друга короля так, будто только что его увидел.
— Человек, которого нам принесли с улицы. Я участвовал в его осмотре, — сказал он, всё ещё подавленный осознанием случившегося. — Я могу поклясться, что он был мёртв. Он замёрз насмерть. Я сам поставил этот диагноз.
Вайс с сомнением посмотрел на тело монстра, подошёл ближе и присел рядом. Он осторожно дотронулся кожи. Наощупь она была твёрдой, напоминала древесину, обжигающую холодом — пропитанную влагой и заледеневшую. Какова вероятность того, что эта тварь не встанет снова?
— Будем верить, что на этот раз он мёртв окончательно, — заключил Вайс. — Но на всякий случай следует приставить к нему кого-то, кто обезвредит его, если оно снова решит встать на ноги.
Льюдес кивнул и пошёл куда-то отдавать распоряжения, а юный паладин на время задержался, обдумывая произошедшее. Значит, заражённые умирают, когда замерзают. Точнее в них умирает то, что остаётся от людей. Но стоит им попасть в тепло, они снова оживают, окончательно превращаясь в монстров. Он не сомневался, что в них уже не осталось ничего человеческого, но не мог отделаться от жалости и ужаса. Сколько невинных человек могли превратиться в чудовище, абсолютно не осознавая этого? Эти чувства обращались в ярость. Он решительно поднялся на ноги и отправился в темницы, желая вытянуть из барона Клотти ещё немного информации. Возможно, осознав масштаб трагедии, пленник соизволит сказать им чуть больше. Юный паладин отказывался верить, что из этой ситуации у них нет выхода, что мутацию невозможно остановить.

Холод пробирал до костей, несмотря на плотные одежды и меховой подклад. Граф Меритель кутался в свою шубу, с трудом шагая по опустевшим ночным улицам. Весьма необычно для Нитерно, в такое время на дорогах зачастую было не протолкнуться, несмотря на морозную погоду. Лотер пытался отогнать тревожные мысли из головы, но они настойчиво продолжали в неё проникать. Всё потому, что они боятся холода. Заражённые демонической порчей. Потому и он, коренной житель этих земель, теперь внезапно стал слишком чувствителен к морозу.
Где искать спасение? Что делать? Куда идти? Мысли путались, но ноги сами вели его к Собору Света, который круглосуточно принимал всех страждущих и нуждающихся. Шаг, ещё шаг, витражные окна, через которые пробивался тёплый свет, манили его к себе. В груди нарастало жжение, тело наливалось слабостью, словно свинцом. Оставалось лишь несколько метров, но он ощущал, что больше не может идти. Припав на колени, он зашёлся в приступе хриплого кашля, словно пытался выплюнуть своё нутро. Или нечто, чуждое его нутру. Жуткий жар распространялся нитями по телу, словно сжигая его изнутри, но при этом казалось, что кровь стынет в жилах от холода. Он вдруг отчётливо понял, что в стенах собора не найдёт спасения, лишь смерть. То, что растёт внутри него, убьёт его до того, как он переступит порог. Но что тогда делать?
В его голове отдалённо звучали голоса, раньше они были лишь мутными звуками, но теперь Лотер мог различить отдельные слова. Они звали его к себе, направляли его уйти отсюда как можно дальше. Стать ближе к ним, коснуться земли. Они помогут ему. Хотелось поверить, но он прекрасно понимал, что если решится ступить на этот путь, то окончательно растеряет остатки здравомыслия. Демоническая порча в его теле разрастётся, поработив его.
На мгновение он вспомнил Гермунта Эраграса. В нём ничего не осталось от того неунывающего старика, с которым граф познакомился пару месяцев назад. Он превращался в нечто иное, и этому уже нельзя было никак помешать. То же самое произойдёт и с отцом Лотера, которого молодой граф сам направил на этот путь, доверившись лорду Данкту, рискнув использовать это лекарство. Он дрожал от боли и ярости, слыша среди мутных фраз разных людей столь знакомый голос своего отца.
Чувство вины подтолкнуло его сделать ещё один шаг вперёд, но жжение скрутило его спазмом, заставив упасть на каменную мостовую. Нужно было сделать хоть что-то, пока он ещё сохраняет остатки здравомыслия. Но что он мог? Он же всего лишь человек, столкнувшийся с гораздо большей силой. Что может сделать простой граф, не обладающий магией, чтобы ему противостоять?
Но ведь он граф. И он знает, что происходит. Он знает, кто за всем этим стоит, с кого всё началось. Это и было его оружие, стоило лишь применить его по назначению. Собрав силы в кулак, он решительно отполз в сторону и встал на ноги. Боль отступила, позволив ему облегчённо вздохнуть. Он не сможет войти в Собор Света, туда ему путь закрыт. Но у него ещё есть шанс воспользоваться своим положением и выпросить срочную аудиенцию у короля.

Прошло несколько часов. Вайс не отрывал взгляда от измученного лица барона Клотти. Они находились в темнице наедине, зрелый мужчина смотрел на него со смесью злости и усталости во взгляде. На его руки, объятые слабым свечением, заходился приступами кашля, стоило только паладину чуть усилить напор.
— Вы не могли не знать о том, к чему всё это приведёт, — мрачно сказал Вайс, не испытывая ни капли жалости к пленнику.
— Я лишь делал то, что от меня требовалось, — пробормотал тот в ответ.
— Кем требовалось? — задал в очередной раз этот вопрос юноша, и ощутил, что едва сдерживает злость.
— Я исполнял свою роль.
Снова эта туманная фраза. Одно и то же по кругу.
— Кто задал тебе эту роль? — голос всё же сорвался на крик. — Кто требовал от тебя заразить своих подданных? Кто дал тебе эти проклятые плоды?
— Я лишь сделал то, что они хотели.
— Кто?!
— Они. Они постоянно шепчут. Я должен вернуться к ним.
Руки паладина опустились. Это бесполезно. Клотти был лишь марионеткой. Возможно, он действительно не осознавал, кому именно служит. Но где найти источник заражения? Как остановить всё это? Отчаяние понемногу сводило его с ума. Он не привык к столь фатальным поражениям, к ситуациям, из которых нет разумного выхода.
Внезапно их уединение нарушил встревоженный слуга, вбежавший в темницы.
— Сейт Вайс! — воскликнул он. — Правитель Игон требует Вас к себе. Это срочно!
Раздражённо выдохнув, тот развернулся и последовал за гостем, оставив барона Клотти в темноте.
— Отпустите меня к ним, — донёсся до его ушей слабый шёпот пленника, когда он выходил из темницы.
Добравшись до кабинета Игона, Вайс с слёгким удивлением посмотрел на ещё одного человека, присутствовавшего на встрече.
— Отлично, можем начинать наш разговор, — отметил Игон, а затем представил своего гостя. — Вайс, это — граф Меритель. Он хочет поведать нам что-то важное.
Мужчина несколько смутился, но решительно встал с кресла и начал отмерять кабинет шагами.
— Я знаю, кто стоит за всем этим, — это заявление вызвало у паладина шок. — Уверен практически абсолютно. Заражение нашего королевства демонической порчей началось с лорда Данкта.
— Почему именно он? — в отличие от Вайса, Игону каким-то чудом удалось сохранить хладнокровие. — Что именно даёт Вам право обвинять его? У Вас есть неопровержимые доказательства?
— Я входил в тайное общество местной аристократии, — с некоторой неохотой признался Лотер. — Мы вынашивали планы о расширении нашего влияния, изменении порядков в обществе. Иногда тешили себя мыслями, что можем свергнуть правящую власть.
Эти слова явно смутили правителя и паладина. Стоило ожидать подобной реакции. Граф продолжил рассказ, словно что-то подталкивало его к этому.
— На одном из собраний юный граф Данкт угощал нас диковинными трапезами, привезёнными его отцом из поездки в Араторн, в их числе были и вина из Филании. Ещё тогда их привкус показался мне и моему другу странным. Вчера я был у него в гостях. Он был совершенно не похож на себя, отрешённо сидел в саду в лёгкой одежде, припав к земле. И говорил что-то невразумительное. О том, что скоро мы все присоединимся к ним.
— К кому? — с лёгким нетерпением вмешался Вайс в очередной бессвязный рассказ, опасаясь, что вновь услышит какие-то общие фразы без ответов.
— К голосам. Они заполняют голову и зовут к себе, — обречённо признался Лотер.
Осознав сказанное, Вайс подошёл к нему чуть ближе и зажёг в руках свет. Тут же граф скривился в приступе кашля и охватившего грудь спазма.
— Вы заражены, — констатировал паладин, прервав пытку.
— Да, я понял это недавно, когда начал слышать их голоса. Заражённые будто связываются друг с другом, образуя некое единое сознание. Они все зовут меня ближе, к себе, к земле. С каждым днём становится всё труднее сопротивляться, — он вскинул на собеседников взгляд, полный отчаянной надежды. — Прошу Вас, Вы должны мне помочь. Вы должны остановить всё это!
Игон с Вайсом переглянулись, понимая мысли друг друга. Они хотели бы помочь графу, но не имели понятия, как.
— Если зараза ещё не сильно укоренилась, — предположил паладин, — мы можем попробовать её извлечь, как с матерью Бенвеля.
— Правда? — переспросил обнадёженный граф, глядя на него с детским восхищением.
— Будет больно, сложно и мучительно долго, но это возможно, — заверил его Вайс. — Мы проводили эту операцию всего раз и не знаем точно, одинаково ли она эффективна для всех заражённых. Учитывая, что паразит развивается в них по-разному. Но я сделаю всё, что в моих силах.
— Спасибо. Спасибо! — тот восторженно схватил его за плечи, словно только что спасённый утопающий.
— И всё же вернёмся к нашему разговору, — вмешался Игон. — Нет ли вероятности, что в поместье Данктов мы ничего не найдём?
— Когда я был у них в гостях, меня не пускали в ряд секций, несмотря на то, что я считался почётным гостем. Они явно чем-то занимаются в подвале, оттуда по ночам были слышны странные звуки. Для меня также были закрыты верхние этажи. Я часто слышал, как там кто-то в спешке ходит с завидной регулярностью. Кроме того, в саду имеется странная пристройка, полностью закрытая от внешнего мира. От неё исходит несколько труб, из которых валит дым — там постоянно топят печи. Когда я пытался подойти ближе, меня тактично уводили в сторону слуги. Иногда мне казалось, будто они возникают из ниоткуда, стоит мне сделать лишний шаг.
— И Вы думаете, что всё это останется к нашему прибытию? — повёл бровью правитель.
— Самоуверенность лорда Данкта говорит о том, что он не ждёт внезапной проверки.
— Если Вы утверждаете, что слышите голоса других заражённых, какова вероятность, что они не слышат Вас? Что они до сих пор не знают о Вашем прибытии ко мне?
Лотер осёкся, не зная, что сказать. Об этом он и не думал. Правитель сверлил его взглядом, ожидая ответа, которого у него не было.
— Путь до Дайзепура неблизкий, тем более по обледенелым дорогам, — продолжил Игон. — За это время они могут успеть скрыть все свои следы.
— Прошу прощения, милорд, но больше я ничего не знаю, — с отчаянием признался он. — Прошу Вас, помогите мне.
Игон повёл бровью и кивнул Вайсу, паладин тут же поспешил вывести гостя прочь, отправляясь в катакомбы дворца. По дороге он крикнул слуге, чтобы тот нашёл ему Тибона — врача, с которым он проводил первую операцию. Правитель же остался сидеть в своём кабинете, обдумывая дальнейшие действия. Злость не позволяла мыслить трезво. Он вспоминал свои встречи с лордом Данктом, притворство, которое постоянно окутывало дипломата. Это был очевидный вариант, которого Игон не замечал. Не было никаких оснований подозревать лорда. Или всё же были? Прокручивая в голове их разговоры, юноша всё чаще ловил себя на мысли, что сам игнорировал тревожные звонки. И теперь необходимо было сделать что-то, чтобы исправить допущенную ошибку.

В поместье Штафертов тоже было довольно холодно, несмотря на то, что слуги активно топили печи. Монтфельд ходил по коридорам, кутаясь в дублёнку с меховым подкладом, которую обычно надевал, выходя на улицу, и всерьёз задумывался о том, чтобы надеть что-то ещё. Мороз пробирал до костей, хотя некоторые слуги были одеты весьма легко. С ним явно что-то не так. Хотя на данный момент было сложно оценить всё трезво из-за очередной полупустой бутылки в его руках.
Не меньше тревоги он испытывал и глядя в окно. Там сновали редкие путники, удивлённо оглядываясь на других горожан различного статуса, которые на этом морозе недвижимо замерли на месте, будто статуи. Независимо от дороговизны одежд, они подверглись этому странному недугу, последствия которого барон наблюдал уже несколько дней. Наверняка здесь не обошлось без демонической порчи. И страшно было осознавать, что его симптомы перекликаются с внешними признаками заражения. Когда он ошибся?
И всё же это уже мало его волновало. Эта бутылка была не первой и отнюдь не последней. Уже несколько дней он пытался заглушить странное чувство опустошения после убийства лорда Вайсанта. Он потратил столько лет на распутывание этого клубка. Этот человек разрушил его жизнь. И даже, когда его не стало, продолжал разрушать.
Потому внезапное письмо из дворца, принесённое слугой, вселяло странное чувство тревоги и недоумения. Игон просил его прибыть на личную аудиенцию. Зачем и почему именно сейчас? Неужели он думал, что у барона найдётся какое-то объяснение происходящему? Быстро отдав распоряжения, он приготовился к встрече. Пришлось нанести немного грима на лицо, чтобы выглядеть не столь болезненно, а также надушиться парфюмом, хоть это и не особо спасало ситуацию.
Лишь бы ничего не произошло по пути. Нужно было продержаться всего несколько кварталов в экипаже, кутаясь в пуховое одеяло. Даже сквозь этот тёплый кокон мороз просачивался и кусал кожу, от чего приходилось накрываться с головой. На месте его встретила охрана, в состав которой внезапно вошёл один дворцовый паладин. Приблизившись, они явно поморщились от разящего запаха, исходящего от барона. В руках священнослужителя зажёгся свет, вызывая у гостя странное чувство жжения. Что-то просилось из него наружу — или кашель, или рвота. Он изо всех сил старался держать себя в руках, не позволяя телу подвести себя. После короткой проверки его всё же пустили внутрь.
Игон уже ждал его, явно встревоженный, одетый в походный костюм вместо презентабельных королевских одежд, что смутило Монтфельда.
— Барон Штаферт, — кивнул он гостю и немного поморщился от запаха. — У меня есть для Вас важное поручение.
Он хотел было ответить, но из горла вырвался сухой кашель, заставив правителя сурово посмотреть на него.
— Более важное, чем моё текущее? — с оттенком дерзости спросил Монтфельд, но его тон скорее выдавал накопившиеся усталость и слабость.
— А Вам есть, что мне донести по этому поводу? — повёл бровью Игон, не отрывая от него настороженного взгляда.
— Я значительно продвинулся в расследовании. Лорд Вайсант, глава Вашей тайной полиции, вёл это дело и хранил у себя доказательства причастности высокопоставленных лиц из Терииана к убийству Вашего отца. А также своей, — он протянул правителю папку с бумагами, которую тот с некоторым сомнением принял.
— Что? В убийстве был замешан лорд Вайсант? Как же это может помочь Терииану получить хоть какое-то преимущество? — задумчиво пробормотал Игон, ознакомился с первым документом и замолк, внимательно вчитываясь в строки сохранённых писем.
— К сожалению, лично допросить его уже не получится. Он решил не дожидаться суда и умереть. От моего клинка.
Снова поймав настороженный взгляд, он устало вздохнул и упал в кресло, глядя в точку перед собой. Тем временем король продолжил изучать документы, испытывая всё больший шок и ужас, вчитываясь в строки. “Вы знаете, что мой сын является истинным наследником трона Незервинда”. Как такое могло быть? Что это за женщина, посмевшая заявить такое? В недоумении Игон пролистал ещё несколько писем переписки лорда Вайсанта с таинственной Леди Л.Э. Но, к сожалению для него, через несколько писем адресат сменился. Теперь она обращалась лично к Рейвану Менетриту, от ненависти в строках до любовных посланий, чем дальше заглядывать в прошлое. Вероятно, это действительно было правдой. Или она внушила себе эту мысль и пыталась убедить в этом всех вокруг.
— Мой брат пострадал от того, что доставлял эти послания среди контрабанды, — устало добавил Монтфельд. — Они устранили его как ненужного свидетеля, когда он увидел лишнее.
— Что именно?
— Её сына.
— Чьего сына? Вы знакомы с их автором?
— Думаю, что я догадываюсь, кто это может быть. Леди Леста Эгиль, вдова Лорда Эгиля, долгое время служившего при дворе короля Прасмунта дипломатом. После смерти она заняла место мужа, что позволило ей пользоваться такими рычагами власти для… решения собственных личных проблем.
— Какова вероятность, что всё это — не плод её больной фантазии?
— Леди Эгиль славится умом и коварством, что несколько не вяжется с больным рассудком. Думаю, чтобы сметь угрожать Вашему отцу и плести подобные интриги, она должна иметь на руках какие-то доказательства. Например, ответы на письма от Вашего отца.
Игон вздрогнул и посмотрел прямо на него, в его глазах плясали искры гнева.
— Это ничего не меняет, — мрачно отрезал он. — Иноземка не имеет никакого права выставлять претендента на трон Незервинда.
— Если он не освободится, — невозмутимо повёл бровью Монтфельд, на что взгляд правителя стал испепеляющим. — Этого можно добиться с помощью недовольной элиты, которой не очень нравятся Ваши новые законопроекты. Для подогрева их недовольства наш драгоценный начальник тайной полиции долгое время налаживал связь с недовольными личностями в королевстве. Они готовили переворот и последующую гражданскую войну.
— И Вы убили его, — осуждающе констатировал Игон. — До того, как смогли выяснить, с кем ещё он был в сговоре.
— Увы, — единственное, что ответил ему барон, пожав плечами.
Игон раздражённо вздохнул, опустив руки и положив письма на стол. От этих новостей было над чем подумать.
— Можете арестовать меня, — устало предложил Монтфельд. — Это уже не так важно. Всё же я добился того, что виновный в смерти моего брата понёс наказание.
Игон смерил его презрительным взглядом, оценивая его внешний вид и состояние.
— Не сейчас, — мрачно сказал он. — Я вызвал Вас для того, чтобы Вы временно приняли на себя обязанности моего наместника.
От этой новости барон не смог скрыть своего удивления и оторвался от чарующей его точки на стене.
— Для чего? Почему именно я?
— Потому что Вы — один из немногих людей, кому я ещё могу доверять, — с лёгким нажимом ответил Игон, на что Монтфельд не мог не усмехнуться. — Так что Вам лучше привести в порядок тело и рассудок.
— Для меня большая честь. Разрешите поинтересоваться, с чем это связано? Куда Вы собираетесь отправиться? И на какой срок?
— Не думаю, что больше месяца. Остальное Вам ни к чему знать. Слуги проводят Вас во временные покои, сможете приступить к исполнению обязанностей уже завтра. Я уже всё подготовил. Вам необходимо будет лишь следить за исполнением моих поручений.
— Хорошо, — с трудом поднялся с кресла Монтфельд. — Разрешите удалиться?
— Разумеется.
Следуя за слугой, он обдумывал, что же могло послужить причиной столь внезапного назначения. На ум приходило только одно — борьба с демонической порчей, иного и не могло быть. На текущий момент ему не хотелось даже фантазировать на тему того, может ли что-то получиться у короля и его приспешников. Как и не было желания радоваться тому, какую честь ему оказал юный правитель. Он разучился доверять всем, кто его окружал, кроме единственного человека — Люциса. Но мог ли мертвец знать ответ на вопрос, как избежать смерти? Эта мысль заставила его усмехнуться, но затем снова вернула чувство отрешённости. Брат не появлялся уже несколько недель, оставил его, когда его душа наконец-то была отомщена. И теперь барон ощущал странное чувство одиночества, лишающее смысла всё дальнейшее существование.

Спустя две недели.
Графу Мерителю несказанно повезло с погодой. Внезапные заморозки сковали дороги, снег ещё не пошёл, потому ничто не затруднило его продвижения. Наконец, он достиг земель Дайзепура. Операция по удалению демонической заразы из его тела прошла успешно, но времени для реабилитации не было. Он сразу отправился в путь. Грудь продолжала ныть, несмотря на то, что раны были заживлены. Вайс говорил о том, что некоторое время граф ещё будет чувствовать недомогание, Потому он предпочитал дремать. Несмотря на неудобства, он был искренне рад тому, что больше не чувствует так остро холода, не приходится кутаться в одежды, голову не наполняют многочисленные голоса. Наконец, он мог мыслить ясно и здраво. И даже видел пусть и тревожные, но вполне нормальные сны.
По прибытии к особняку Данктов он проснулся от того, что местный камердинер потеребил его за плечо. Собравшись с силами, молодой граф направился внутрь поместья. Слугу нисколько не удивила просьба позвать его семью. Прошло несколько минут томительного ожидания — и на лестнице послышались торопливые шаги.
— Лотер! — воскликнула обрадованная сестра, пришедшая первой.
— Добрый день, — слегка поклонилась пришедшая с ней Венлия, а её щёки залились румянцем, заставив его несколько смутиться.
— Ирди, всё в порядке? — улыбнулся он, обнимая сестру.
— Разумеется. Хочу представить тебя…
— Не стоит, мы с Венлией знакомы, — кивнул он смущённой девушке, которая явно желала более тёплой встречи. К сожалению, сейчас не позволяла обстановка. — Скажи, где родители?
— В последний раз видела маму в компании леди Данкт в гостиной, а отец общается лично с лордом. Очень интересуется растениями в его оранжерее.
Услышанное заставило Лотера напрячься. Его отец никогда не интересовался подобными вещами.
— Я хотел бы поговорить с ним. Возникли некоторые неприятности с… делами, — он бросал косые неуверенные взгляды на Венлию и замерших в тени неподалёку слуг. Могут ли они что-то знать о том, что на самом деле происходит с людьми, посещавшими это поместье? Хотя, их странное поведение, раболепное и безграничное обожание своего хозяина пугали независимо от того, причастны ли они к делам лорда или нет.
— Конечно, — видимо поняв, что личный разговор не завяжется, Венлия решила проявить участие в их беседе и обратилась к одной из слуг. — Мари, проводи господина к нашим почётным гостям.
Та кивнула и повела его за собой. Он тревожно оглядывался по сторонам, словно ожидая нападения, что местные вычислят его, прочитают мысли и подозрения. Пройдя за женщиной по веренице коридоров, он, наконец, вышел в оранжерею. Словно точно зная, где находятся главы семейств Данкт и Меритель, девушка привела его к небольшой беседке, закрытой ветвистыми зарослями от посторонних глаз. Эсталд оживлённо общался с лордом, они посмеивались над чем-то и обсуждали какие-то общие темы, словно были старыми друзьями. Услышав шаги, они ненадолго прекратили беседу, выжидающе глядя на подходящего к ним молодого человека.
— Лотер? — удивлённо спросил отец. — Что ты здесь делаешь?
В первое мгновение молодой граф несколько растерялся. Всё выглядело вполне обычно, ничего подозрительного. Его отец вёл себя как совершенно нормальный человек, радующийся жизни. Может, даже слишком. Неужели они успели так крепко подружиться с Биденом Данктом? Хотя, стоило вспомнить, как быстро самого Лотера очаровал хозяин поместья.
— Хотел переговорить с тобой, — с сомнением сказал он. — Точнее… сообщить. Твой старый друг Гермунт Эраграт. Кажется, ему сильно нездоровится.
— Ты навещал его? — смутился отец. — Хотя, чему удивляться. Он говорил мне, что вы довольно крепко подружились. Что с ним? Всё настолько плохо?
Лотер вздрогнул. “Он говорил мне…” С того момента, как отец вылечился, они не виделись со своим старым приятелем. Но прошло не так много времени, почему же отец настолько быстро поддался заражению? Может, сыграла свою роль его болезнь?
— Странно, что он ничего не писал мне об этом в своих письмах, — отметил отец. — Так что же?
— Похоже, у него помутился рассудок, — с тоской пояснил Лотер. — Кирана в ужасе и не знает что делать.
— Надеюсь, это временно, — мрачно вздохнул Эсталд.
— Если необходимо, я также приму участие в помощи господину Эраграту, — вмешался лорд Данкт. — Он недавно гостил здесь, произвёл впечатление прекрасного человека, который точно не заслуживает подобной участи.
— Может, ему поможет Ваше лекарство? — осторожно поинтересовался Лотер. — Всё же оно поставила отца на ноги.
— Удивительно, — вскинул брови искренне поражённый Эсталд. — Так это Вашими усилиями я больше не прикован к постели?
— Не только. Это результат труда других людей. Я лишь нахожу средства для воплощения их планов, руковожу дальнейшим распространением лекарства, — наигранно поскромничал лорд, а затем перевёл взгляд на нежданного гостя. — Лотер, надеюсь, Вы прибыли сюда не только для того, чтобы передать эти печальные вести?
— Я… должен был сообщить их отцу, — смутился он, лихорадочно пытаясь придумать подходящие варианты, но, как назло, ничего не приходило на ум.
— Вы планируете задержаться у меня в гостях?
— В общем, не планировал. Разве что ненадолго, на пару дней.
— Какая жалость. Было бы неплохо, если бы Вы остались погостить подольше. Если, конечно, Вас не ждут неотложные дела.
— Не ждут, — ответил за него отец. — Разве есть более неотложные дела, чем провести время со своей семьёй и в хорошей компании?
Вдвоём они не оставили ему никакого выбора. Улыбаясь, словно нашкодившие мальчишки, они оба смотрели на него, ожидая ответа. Лотер сам понимал, что ответ возможен только один. Он всеми силами пытался подавить свои опасения и скрыть обуревающую его нервозность. Лишь бы они оба не догадались, что он сделал.

Экипаж графа въехал в стойла неподалёку от поместья. Лошади взволнованно фыркали и заметно нервничали. Кучер и его спутник, закутанные в тёплые вещи настолько, что были видны лишь глаза, спустились с передка и приступили к распряганию экипажа. В плотных варежках получалось весьма неумело, после чего один из них тихо выругался.
— О Свет, Игон, я же показывал тебе, как это делать, — вздохнул с укором Вайс, стоя по другую сторону от лучшего друга. — Если бы за нами кто-то наблюдал, наша тайная вылазка мигом бы провалилась.
— Благо, что никого нет, — бросив несколько взглядов вокруг, правитель подошёл к экипажу и несколько раз отрывисто постучал в дверь. Раздался глухой звук, и через пару мгновений из кареты вышли несколько потрёпанные люди — три дворцовых паладина в непримечательных одеждах простолюдинов.
— Итак, господа. Нам нужно отыскать в этом доме свидетельства демонической порчи, — подошёл к ним ближе Вайс и понизил голос. — Граф Меритель подсказал нам несколько мест, куда его не пускали, когда он здесь гостил — верхние этажи, пристройка в саду и подвал. Потому мы разделимся и будем действовать крайне осторожно. Я возьму на себя пристройку, Дьен и Маркус пойдут в подвал, а Литвар и Игон постараются проникнуть на верхние этажи. Соблюдайте осторожность и не попадайтесь никому на глаза. Заражённые плохо реагируют на силу Света, даже если её использовать вблизи них, но есть вероятность, что они могут как-то общаться на расстоянии, потому приберегите свои способности только для крайнего случая. Если найдёте очаг заражения, постарайтесь не вмешиваться и скрыться. К следующей ночи мы должны будем встретиться здесь и вернуться в Нитерно.
Все напряжённо кивнули, внимая его словам, и двинулись в разные стороны. Однако, Вайс поспешил нагнать Игона и остановил его, тронув за плечо. Литвар тоже задержался, удивлённо посмотрев на них.
— Ваше Высочество, может, Вам всё же не стоит участвовать? Вы могли бы остаться здесь и посторожить наш экипаж, чтобы не случилось ничего непредвиденного. Чтобы нам было куда отступать.
— Хватит отговаривать меня, Вайс, — раздражённо рыкнул Игон. — Я уже не раз сказал тебе, что не останусь в стороне на этот раз. Я должен лично убедиться в том, что за всем этим стоит лорд Данкт.
— Я это понимаю, но мы не можем рисковать Вашей жизнью. Мы итак в меньшинстве. Если что-то случится, мы не можем позволить Вам оказаться в самом пекле. Повторюсь, что на кону стоит судьба нашего королевства. К тому же Литвару будет гораздо проще выполнить своё задание, если он не будет отвлекаться на сохранение Вашей жизни.
Правитель нахмурился, ища в голове неоспоримые аргументы, но в глубине души прекрасно понимал, что в словах паладина есть доля истины. Игон был недальновиден, как мальчишка, настаивая на своём непосредственном участии в этой операции. Ему необходимо было лично убедиться, что он ещё может что-то решить, что именно здесь находится корень всех зол, избавившись от которого можно мгновенно всё исправить.
— Хорошо, — мрачно кивнул он. — Я буду ждать у экипажа.
— Спасибо, Ваше Высочество, — облегчённо вздохнул и улыбнулся ему Вайс. — Для нас действительно важно будет знать, что у нас есть безопасный путь отхода.
Он двинулся дальше, как и заметно расслабившийся Литвар. Игон проводил их взглядом и, раздражённо фыркнув, двинулся обратно к карете.

Прошло несколько часов. Вайс наблюдал за перемещением слуг по заснеженному саду, на краю которого находилась та самая странная пристройка. Действительно, из нескольких печных труб валил дым, как и говорил граф Меритель. Это здание усиленно отапливалось и столь же усердно охранялось. Не было и мгновения, чтобы поблизости не оказался хоть один человек, служащий лорду. Все варианты тайного проникновения были обречены на провал.
***
Уличив момент, Литвар просочился на лестницу, ведущую к верхним этажам, когда очередной слуга скрылся за поворотом. Там его встретила наглухо закрытая дверь. Бросив несколько взглядов по сторонам, он заметил поблизости окно. Внизу располагался двор поместья и дорога, ведущая к деревне. На ней не было видно ни одного человека. Оценив массивный деревянный резной карниз, выступающий под окном и тянущийся вдоль стены, он решил им воспользоваться и распахнул окно. Прохладный ветер с воем ворвался в помещение, вызвав в нём лёгкую тревогу. Он мог привлечь ненужное внимание. Потому следовало поспешить, и Литвар решительно перекинул ногу через окно. Нащупав ступнёй выступ, он переместился наружу и внимательно посмотрел в следующее окно. Там тянулся длинный коридор с рядом дверей. Силуэтов слуг не было видно.
Подобравшись ближе, он столкнулся с проблемой, о которой почему-то не подумал раньше. Окна закрывались на щеколды, и вскрыть его снаружи было невозможно. Придётся применить грубую силу, надеясь, что это не привлечёт лишнего внимания. Ещё раз осмотревшись, он достал меч и ударил по стеклу рукоятью. С тонким звоном оно посыпалось вниз. Быстро нащупав щеколду, он рванул её в сторону и распахнул окно. Стоило поторопиться. Кубарем ввалившись внутрь, он тут же осмотрелся, ища место, где можно было скрыться, но ничего подходящего не бросалось в глаза. Он прильнул к одной из дверей, ничего не услышав, рванул ручку на себя, и она поддалась. Он успел заскочить в затемнённую пустую спальню, когда вдалеке в коридоре послышались спешные шаги.
***
Пока Маркус делал скучающий вид и отстранённо наблюдал за торопливой работой слуг, подготавливающих сытный обед для лорда и его гостей, Дьен аккуратно копошился в замке подвальной двери. Учитывая отсутствие опыта взлома, процесс обещал затянуться. С каждой секундой сохранять спокойствие становилось всё труднее. Всё чаще Маркус ловил на себе взгляды проходящих мимо. Он заметил, что дородная женщина с корзиной в руках, наполненной овощами, приближалась к нему. Кажется, она собирается в подвал, где застукает его неторопливого напарника.
— Прошу прощения, — перехватил он её на пути.
— Да? — вскинула она на него удивлённый взгляд.
— Я понимаю, что вы заняты обедом для лорда, но я и мой друг тоже устали с долгой дороги. Мы — слуги графа Мерителя, привезли его сегодня к Вам утром. С тех пор ничего не жевали кроме вяленого мяса, запивая холодной водой. До сих пор не могу отогреть пальцы. Не найдётся ли чего-нибудь и для нас? Съедобного и горячего.
Она по-отечески ему улыбнулась, но её глаза оставались пугающе холодными.
— Сейчас поищу что-нибудь. Только подождите.
— Может, Вам помочь? — сказал он как можно теплее, будто флиртуя с незнакомкой. Ему казалось это наиболее уместным, чтобы умалить её подозрительность.
— Ох, что Вы, я сама могу справиться, — смутилась она, явно прочитав его намёк, который явно ей пришёлся по душе.
— Негоже мужчине оставаться в стороне, оставляя весь труд такой очаровательной даме.
За её смехом скрылся щелчок двери. Дьену наконец-то удалось совладать с замком.
— Маркус! — позвал он шёпотом.
— Дьен, дружище, — расплылся тот в улыбке, стараясь удержать внимание собеседницы на себе. — Подожди ещё минутку. Мы с этой очаровательной дамой скоро сварганим нам что-нибудь, чтобы согреться.
Дьен подошёл к ним со сквозящим на лице недоумением.
— Мне итак неплохо, — с ноткой неуверенности сказал он, затем кивнул женщине. — Добрый день.
— Здравствуйте, — она одарила и его приветливой улыбкой. Кажется, Маркусу удалось сгладить её подозрительность.
— Что поделать, я всегда был слишком чувствителен к морозу, — пожал плечами Маркус. Он включил всё своё обаяние, положил руку женщине на плечо и направил её в сторону кухни. — Отец всегда говорил мне, что я выбрал не ту профессию. Кстати, мы с Вами так и не познакомились. Моё имя Маркус.
— Климена, — произнесла она и захихикала, словно юная девица, пока они удалялись от двери в подвал. Проводив их взглядом, Дьен поспешил скрыться, спускаясь вниз.
***
Лотер всецело погрузился в общение со своими родными, но тревожные мысли постоянно не отпускали его. Он смеялся, слушая рассказы отца и лорда Данкта, но не спускал с последнего напряжённого взгляда, всеми силами надеясь, что тот не замечает в госте ничего подозрительного. Биден вёл себя весьма непринуждённо, как человек, который осознаёт, что всё находится под его контролем, не допускает возможности возникновения непредвиденных ситуаций. И это порождало в мыслях графа страх. Вдруг Игон был прав, и лорд Данкт действительно уже обо всём знает? О том, что Лотер пришёл к королю с донесением. Хотя, он не мог знать всего, что происходило после операции. Не мог узнать, что граф приехал не один.
В какой-то момент к их общению присоединились остальные члены семьи Мерителей и Данктов. Теперь взгляд Лотера стал метаться. Он замечал повышенное внимание к своей персоне со стороны Венлии. Девушка явно хотела с ним что-то обсудить, бросала на него странные взгляды. В какой-то момент она всё же решилась, встав из-за стола, подошла к нему.
— Прошу прощения, граф, могу ли я обсудить с Вами кое-что наедине? — спросила она неуверенно.
Он посмотрел на неё, окинул взглядом присутствующих. От них явно не укрылась его встревоженность, Биден Данкт наблюдал за ним с каким-то удовлетворением, что-то шептал на ухо его отцу. И всё же в глазах Венлии он видел тревогу и отчаяние, какое свойственно юным девушкам, охваченным чувствами. Сама того не зная, она всего лишь исполняла план своего отца. Но Лотер не мог отвернуться от неё.
— Конечно, — кивнул он, и они оба удалились в беседку. Некоторое время Венлия не поднимала на него глаз и молчала, словно боялась начать этот разговор.
— Что Вы хотели мне сказать? — осторожно подтолкнул её Лотер.
— Скажите, Вы утратили ко мне интерес? — спросила она с тоской.
— Что Вы, Венлия… — растерялся он, не зная как продолжить. Действительно, все переживания последних дней отодвинули юную девушку на второй план. — Просто в последнее время было слишком много работы и неотложных дел.
— Вы могли бы хотя бы ответить на мои письма.
— Увы, я не мог найти времени.
Она вскинула на него взгляд, полный злости, и ей не потребовалось больше ничего ему говорить. В нём он итак явно читал все её обвинения.
— Простите, — буркнула она и удалилась обратно к гостям. Помедлив некоторое время, он всё же решился вернуться, пусть и сложно было сохранить маску непринуждённости на лице. Однако, когда он сел за стол, от его внимания не ускользнула изменившаяся деталь.
— Лорд Данкт ушёл? — удивлённо спросил он.
— Да, слуги сообщили ему о прибытии какого-то важного гостя, — позитивно ответил отец, словно не замечая напряжения на лице сына. — Чувствую, вечер обещает быть крайне интересным.
Граф Меритель врос в кресло, не в силах пошевелиться. Как будто его только что поймали за руку. Они знают? Как они могли узнать? Или он напрасно надумывет, и к лорду Данкту действительно прибыл ещё один важный гость? Просто из оранжереи не слышно стука копыт с дороги. Или слышно? Он сидел и тщательно прислушивался к звукам, словно пытаясь различить среди разговоров, воя ветра и шелеста деревьев, иные, характерные для внешнего мира. Но ничего не удавалось, и это сковывало его, не позволяя пошевелиться и что-то предпринять. Если он поспешит, то раскроет весь замысел короля. Но только в том случае, если их враг ещё ничего не заподозрил.
А если заподозрил, то что они могли предпринять?

Игон скучающе жевал вяленое мясо и размышлял, глядя в обшивку экипажа. Томительное ожидание и полное неведение сводили его с ума. Хотелось выскочить наружу и броситься следом за своими людьми, чтобы воочию убедиться, что здесь происходит что-то неладное, но он сдерживал эти неразумные порывы. Несколько раз он слышал шаги тех, кто входил в конюшню. Вероятно, слуги приходили ухаживать за лошадьми. В этот момент Игон опускался ниже окон, ложась на скамью, и замирал, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Постепенно волнение стало ослабевать, превращаясь в скуку, и он лежал на спине, глядя в бархатистую обшивку кареты, гадая, чем же занимаются его товарищи. И узнает ли он, если их постигнет неудача?
Очередной скрип двери и мягкие шаги он воспринимал вполуха. Всё равно никто его не заметит, только если не будет целенаправленно осматривать карету. На миг он задумался, что походка незнакомца неспешна, слишком неспешна для торопливых и обходительных слуг лорда Данкта.
— Добрый вечер, Ваше Величество, — произнёс мягкий голос дипломата, заставив его вздрогнуть. — Прошу прощения, что не вышел пообщаться с Вами раньше. Был занят другими делами. Иначе пришёл бы сразу, как только мне доложили о Вашем прибытии.
Услышанное сковало Игона. Он не знал, что ему делать. Что это могло значить? Неужели их раскрыли? Шаги затихли неподалёку от экипажа. Сомнений почти не осталось. Лорд Данкт знал, что он именно здесь.
— Прошу Вас, Ваше Величество, разрешите мне провести Вам небольшую экскурсию по моему поместью. Я с радостью отвечу на все вопросы, которые у Вас возникнут.
Медленно поднявшись, Игон выпрямился, придав лицу бесстрастное выражение, чтобы дипломат не допустил мысли, что застал его врасплох. Тот улыбался, как всегда, с лёгкой снисходительностью, словно старый наставник для своего нерадивого ученика. Неспешно правитель выбрался из экипажа и предстал перед ним.
— Простите, что нарушил Ваше пребывание инкогнито, но мне безумно хотелось поговорить с Вами, — в словах Данкта слышалось удовлетворение.
— О чём же?
— Мне известна цель Вашего визита — вы прибыли сюда в поисках источника порчи. Она будет Вами достигнута, но для начала мне хотелось бы ввести Вас в курс дела. Боюсь, что Вы не понимаете, чем обоснованы мои действия. И я хотел бы убедить Вас в том, что делаю это во благо королевства.
— Откуда Вам это известно? — голос короля едва заметно дрогнул от страха. Неужели их всё же раскусили, и весь их план раскрыт. Или это изначально была ловушка?
— У меня свои источники, о которых я поведаю Вам чуть позже. Скоро Вы всё узнаете. Проследуйте за мной. Не переживайте, в моём поместье Вам ничего не угрожает.
Эта фраза нисколько не успокаивала, потому Игон едва заметно коснулся рукояти меча на своём поясе. Лорд Данкт непринуждённо двинулся в сторону двери, словно приглашая правителя следовать за ним. Немного помедлив, тот повиновался.
— Мой род служил ни одно поколение при дворе Ваших предков. Мы были знакомы с несколькими правителями Вашей династии. Столетиями наше королевство не вмешивалось в глобальный ход событий, оставаясь в стороне, защищая свою нерушимую позицию. Но всё это будет лишь до того момента, пока не случится то, что пошатнёт устои всего мироздания. И таким событием сейчас становится для всего людского рода чёрный мор. То, что гораздо больше территориальных притязаний и самоосознания наших граждан.
— Это достаточно веский повод, чтобы позволить демонической порче проникнуть в границы нашего королевства?
— Вы же понимаете, что это было необратимо? Если не сейчас, то позже порча просочилась бы за наши крепостные стены и унесла бы гораздо больше жизней. Я должен был найти для Рейвана Менетрита способ борьбы с ней. Несколько месяцев я потратил в Араторне на исследование этого феномена. Я открыл для себя, что чёрный мор связан с демонической порчей — он поражает лишь демонопоклонников, поклоняющихся воплощениям этой грязной силы в виде массивных древ, пропитанных магией. Точнее поражает их, если кто-то уничтожит древо.
Они шли по коридорам, ведущим из пристроек в поместье, и по пути им не попадалось ни одного слуги. Игон оглядывался, пытаясь понять, что именно происходит. Что случилось с его людьми, не сражаются ли они с полчищем затаившихся здесь чудовищ? Но пока всё было тихо.
— Значит, Мелдар Аствальдский всё же достигает своих целей в борьбе с демонической порчей, — заключил король.
— Используя против неё другую демоническую порчу, — усмехнулся Биден. — Фактически, она играет ему на руку. Ослабляет его старых врагов, после чего он приходит к ним под знаменем спасителя. Как единственный, кто способен бороться с демонопоклонниками.
— И Вы решили приоткрыть ему дверь в наше королевство? — нотки злости просочились в голос Игона.
— Не спешите с выводами, Ваше Высочество. Долгое время мои люди выслеживали демонопоклонников в лесах Араторна, пока не удалось изловить несколько представителей культа. Они страдали разными формами безумия. В основном нищие, не доверяющие своему королю, желающие его свержения. Весьма удобно заразить тех, кто вынашивает подобные мысли, а затем разом их истребить. Вы не находите?
— Грязный приём.
— Иногда стоит замарать руки ради чего-то большего. У Вас нет демонического дара, чтобы запугивать своих подданных. А под боком зреют одно за другим общества, вынашивающие некие планы по захвату власти. Или Лотер не поведал Вам, что он был членом одного из таких кружков по интересам?
Игон вздрогнул. Откуда дипломату всё это известно? Неужели граф предал их? Или во дворце ещё остались шпионы лорда, несмотря на все попытки паладинов выявить заражённых?
— Вы тоже являетесь членом подобных обществ? — изо всех сил он пытался сдержать твёрдость тона.
— Отчасти. Сейчас я возложил эту обязанность на своего сына, так как привлекаю слишком много внимания. Вильферд входит в множество подобных кружков, собирая там информацию о заговорщиках и выявляя их личности. А затем передаёт мне информацию, в связи с чем я обладаю полным пониманием масштабов их действий. В данный момент мы переживаем довольно глобальный внутренний кризис, сила которого только нарастает.
— И что из того? Ещё ни разу они не достигли успеха. Потому что наша власть строилась на принятии правильных решений во имя нашего народа. И мы никогда не использовали страх как оружие.
— Вы, как и всегда, слишком идеализируете своих предков, — усмехнулся Данкт. — В разное время Незервинд мог прибегнуть к различным методам для достижения своей цели. Думаю, Вы не хуже меня знаете историю нашего королевства.
Тем временем коридоры оживились, по ним сновали слуги, словно не замечая своего господина в сопровождении правителя. Биден провёл Игона в столовую, где шла оживлённая беседа между представителями семей Данктов и Мерителей. Увидев их, Лотер заметно побледнел. Дипломат лишь кивнул им, словно велев продолжать разговор, не замечая его с гостем, прошёл к большим окнам, открывавшим вид на заснеженную оранжерею. Мрачный Игон следовал за ним, ощущая себя пленником, не имеющим возможности выбраться из расставленных врагом сетей.
— Несмотря на наши закостенелые устои, наше общество давно расслоилось на тех, кто строго придерживается традиционного уклада, и тех, кто всеми силами стремится его сломать. Пороховая бочка, которая рано или поздно вспыхнет, несмотря на все наши попытки сдержать пламя. Периоды смены власти являются особо шаткими, так как голоса в толпе начинают звучать всё громче. Сейчас, к сожалению, против вас играет слишком много факторов. Но, в этот раз, если Вы проиграете, Незервинд неминуемо перестанет существовать. Араторн медленно поглощает южные земли, одно королевство за другим. Рано или поздно он доберётся и до нас, и к тому моменту нам нужна сильная власть. Потому необходимо вычистить всю заразу, всё инакомыслие подчистую.
— И для этого Вы решили прибегнуть к демонической порче? — изумился Игон от нелепости этого заявления.
— Я нашёл в ней некоторые положительные моменты.
— Неужели? Какие, способные перевесить то, что она превращает людей в неконтролируемых монстров?
— Позвольте мне продемонстрировать.
Они вышли на улицу. Лорд Данкт вёл Игона к той самой пристройке на краю сада. Странное чувство страха поселилось в груди юноши, и всё же он продолжал следовать за дипломатом. Это была ловушка, но в ней крылись все интересующие его ответы. Потому следовало рискнуть.

Сумерки начали опускаться на долину, но снег отчётливо выдавал всё, что находилось на нём, превращая в тёмные силуэты. Вайс, скрывающийся за густым кустарником, медленно крался вперёд. Ему удалось рассчитать идеальную траекторию своего пути, чтобы не попасться никому на глаза. Он собирался добраться до пристройки и уйти за крайний угол, чтобы окончательно спрятаться от вездесущих взглядов слуг. Но внезапно он заметил приближающуюся по тропинке пару, присел, чтобы не попасть в их поле зрения. Однако до него донеслись обрывки их разговоров, и он безошибочно узнал в одном из путников Игона. От этого возникла безумная идея мгновенно выскочить из укрытия. Что за дела? Почему он здесь? С кем он идёт? Неужели он так нелепо попался? Его присутствие ставило под угрозу всю операцию. В очередной раз осудив себя за то, что не отговорил своего упрямого друга от участия в этой вылазке, он крадучись двинулся следом за ними, надеясь, что на тропе не возникнет новых непредвиденных гостей.
Они шли довольно неспешным шагом, что позволило ему довольно быстро их нагнать. Он смог расслышать, о чём они говорят.
— Как я уже говорил ранее, — вальяжно повествовал мужчина, — в демонической порче всё же есть свои плюсы. Она превращает своих носителей в инструменты, бездумные пешки в руках того, кто ими управляет. К сожалению, противники Мелдара Аствальдского, получившие этот дар, в мышлении оказались довольно примитивны. Обычные селяне, ограниченные лишь собственным бытом. В иные времена их оружием против него стали бы вилы. Согласитесь, довольно просто уничтожить подобную угрозу?
— Увы, у меня не было подобного опыта, — с мрачным скепсисом ответил Игон.
— Они не могут просчитывать наперёд стратегию развития своих способностей. Не могут думать о том, к каким последствиям приведут их действия. Они лишь раболепно поклоняются тому, что считают высшей силой. Им не важно, что их могут легко обнаружить в их лесных укрытиях. Они не переживают по поводу того, скольких людей могут заразить, им важно лишь передать порчу дальше. Как болезнь, не более того.
— И Вы решили последовать их примеру?
— Я изучал это явление, задаваясь вопросом, может ли хоть один из них контролировать то, что создаёт. Да, они представляют собой нечто вроде единого сознания, в которое вплетается каждый заражённый. Но, как ни странно, это не приносит никаких результатов, они превращаются в примитивные… — он сделал щелчок пальцами, будто выуживая из разума подходящее слово, — формы жизни, стремящиеся лишь к распространению порчи. В процессе они теряют то, что делает их личностями, остатки человеческого сознания. Подобно пчелиному улью, служат некой матке, а целью их существования становится лишь увеличение собственного количества. Мои наблюдатели делали множество вылазок в гнездовья сектантов, сумели найти несколько деревьев. Мы выловили пару человек для дальнейших опытов. Наблюдали за их развитием и превращением в тех самых чудовищ, с которыми так активно ведёт борьбу Мелдар Аствальдский. Применяли различные вариации магии, известной людям, но так ничего и не добились. Для наших изысканий требовалось нечто большее. Я хотел найти если не лекарство от демонической порчи, то хотя бы способ ею управлять.
Он открыл дверь пристройки и повернулся к своему гостю, любезно приглашая его пройти внутрь. Игон замешкался, несколько мгновений смотря ему в лицо, стараясь совладать с обуревающими его сомнениями. И тем не менее он шагнул вперёд.
Затаившийся в кустах паладин нервно дёрнулся, не зная, что ему предпринять: броситься следом за другом в попытке отбить его у врага и полностью выдать всю их операцию, или попытаться как-то проскользнуть следом. Можно было придерживаться первоначально заданного плана — прокрасться в дальнюю часть пристройки и поискать её слабые места для проникновения. Но как тогда помочь Игону?
Нутро выло от сомнений, металось из стороны в сторону. Стоило обуздать волнение, сделать несколько глубоких вдохов, прочитать про себя один из псалмов. Ещё раз всё взвесить. Все варианты, связанные с тем, чтобы броситься следом за королём, были обречены на провал. На дороге не было видно слуг, что явно давало ему шанс проскользнуть незамеченным, и грех было им не воспользоваться. Вероятно, они все бросились на поимку остальных членов его маленького отряда. От этой мысли неприятно крутило желудок, хотелось немедленно вступить в бой. Но это было неразумно. Сейчас единственным вариантом, в котором он мог помочь всем своим друзьям, для Вайса было придерживаться первоначального плана. Проникнуть в логово сектантов. Этот мужчина, с которым шёл Игон, вещал о демонической порче и экспериментах над ней. Больше не было сомнений — их расследование привело их к источнику заразы. Он где-то здесь. Необходимо найти его и устранить, даже если это будет стоить им жизни.

— Как Вы понимаете, это далеко не единственная проблема в противостоянии демонопоклонников Мелдару Аствальдскому, — продолжил свой монотонный рассказ Биден Данкт, проводя Игона по узкому тамбуру пристройки. — Вторая заключается как раз в недостатке так называемых “пчелиных маток” к новому дару короля Араторна. Древа уязвимы к огню. Если оно падёт, будут уничтожены и все связанные с ним последователи.
Они вошли во внутреннее помещение, и увиденное заставило Игона поражённо ахнуть. У стен располагалось несколько печей, в которых был разожжён огонь. Рядом росли массивные деревья, около десятка. Те, что были ближе ко входу, почернели и выглядели мёртвыми, оставшиеся же шесть переливались магическим свечением в пронизывающих их жилах. У их корней были разведены костры, языки пламени подступали к растениям, местами на коре виднелись подпалины, но, будто старые раны, они уже затягивались новой корой.
— Поразительно, не правда ли? — лорд Данкт был явно удовлетворён его реакцией, внимательно наблюдал за юношей. — Наши первые эксперименты, к сожалению, привели к печальному исходу, но сейчас мы добились определённых результатов. Свою роль сыграло и наше политическое устройство. Незервинд разбит на губернии, в каждой из которых правит свой сюзерен, подчиняющийся непосредственно королю. Но большую часть времени он — единственный правитель на своей земле, отрезанной от остальных непогодой. В довольно редких случаях к ним прибывает инспекция из столицы, и то, если дать повод, не так ли?
Насмешка в его голосе заставила Игона бросить на него яростный взгляд, но он сдержался и промолчал.
— Некоторые обличённые властью рода забывают о своём долге перед королевством, вынашивают различные деструктивные планы по тому, как приумножить своё личное благосостояние, вступают в различные тайные общества, которые мы с Вами обсуждали ранее. Благодаря моему сыну, я получил объекты для моих дальнейших экспериментов. Несколько удалённых губерний, которые не привлекали Вашего внимания, так как всё время присылали весьма положительные отчёты о своей работе.
— Вы оправдываете это безумие моим неведением? — прошипел злобно правитель.
— Нет, Вашей вины здесь нет. Так устроено наше общество, и такой уклад сложился задолго до того, как Вы взошли на трон. Это был лишь удобный для меня инструмент. Я изучил, как влияет на древо и подчинённых ему людей огонь и холод. Как вы уже наверняка видели, заражённые имеют слабость к морозу, их тела не приспособлены к тому, чтобы ему сопротивляться. Однако, произошедшее у Вас во дворце позволило понять, что попадая в тепло, они могут вновь быть использованы как инструмент, стоит им только оттаять. Правда в этом случае они абсолютно теряют свою человеческую суть. Процесс трансформации происходит значительно быстрее.
— Откуда Вам всё это известно? — воскликнул раздражённый Игон. — Откуда Вы знаете то, чего не могли знать?!
— Я знаю гораздо больше и поделюсь знаниями с Вами, лишь наберитесь терпения. Я хотел обратить Ваше внимание на принцип работы порчи. Стоит отметить, что те люди, которые находятся ближе к земле, меньше подвержены опасности заморозки, так как получают подпитку от древа через его корни. Оно передаёт им энергию. Они могут продолжать работать в полях при минимальных температурах. Вам об этом должны были докладывать Ваши люди, мог рассказать граф Меритель. Данное явление наблюдалось многими. Древа защищают своих подопечных, умирают лишь те, кто оторван от своих корней. Таким образом, они будут способны выполнять свою роль и в суровую Незервиндскую зиму. Также хочу отметить, что мы добились и определённых успехов в огнеупорности.
Он махнул рукой одному из слуг, который, следуя этому жесту, взял из костра горящую палку и поднёс её к одному из деревьев. Языки пламени скользили по коре, но не поджигали её. Мгновение, ещё мгновение. Казалось, Игон отсчитывал про себя секунды, надеясь, что оно всё же загорится. Ведь это был один из самых очевидных вариантов для уничтожения заразы.
— Признаю, для достижения этого результата мы потратили много ресурсов, — с нотой печали отметил Данкт, указав на мёртвые деревья. — Но, как видите, результат того стоил. Я проверил на нескольких заражённых, распространяется ли стойкость к огню от источника. И был весьма доволен, когда результат подтвердил ожидания.
Глаза Игона неотрывно продолжали наблюдать за языками пламени, которые не брали кору. Лёгкий треск, и мелкие угольки затлели на ней, но слишком слабо. Пламя медленно проникало в неё, слишком медленно, чтобы вспыхнуть и уничтожить.
— Таким образом, мне удалось создать идеальное оружие против армий Мелдара Аствальдского. Когда они прибудут, мы встретим их и дадим достойный отпор. Его огненные маги будут бессильны против наших новых солдат, — увлёк его за собой лорд, направляясь к к двери небольшой кладовой. Не в силах сопротивляться, правитель пошёл за ним, словно завороженный, продолжая смотреть на огонь и молиться внешним силам, чтобы эта проклятая кора загорелась.
Перед ним оказалась лестница, заканчивающаяся тёмным коридором. Там юноша будто отошёл от наваждения, сбросил руку лорда со своего плеча.
— Это безумие. Вы потакаете силам, о которых ничего не знаете, — едва шевеля губами, произнёс он.
— Я знаю слишком много, — снисходительно ответил Биден.
Они спустились в длинный прямой коридор, явно вырытый здесь недавно. Свод подпирали довольно свежие доски, на них висели, тускло освещая пространство, масляные лампы. Куда на этот раз вёл его Данкт? Судя по всему, в подвалы поместья — ещё одну точку, обозначенную графом Мерителем.
— Мы долго изучали влияние состава, который используют в нашем королевстве для пропитки дерева, на живые древа, выявляли наиболее оптимальную концентрацию. Мы использовали его в качестве полива, чтобы состав проникал глубже в волокна. Эти растения значительно отличаются от обычных, в них влага циркулирует, оставаясь внутри, что позволило нам пропитать древесину полностью. Увы, три древа не смогли выжить, но оставшиеся адаптировались.

Подвальные помещения были заполнены химическим запахом, от которого начинала болеть голова. Дьен надвинул на нос шарф, осторожно пробираясь дальше по коридорам. Полуприкрытые двери позволяли увидеть творящееся внутри — несколько десятков слуг в разных комнатах смешивали различные травы в колбах в известной лишь им последовательности. Расходящийся по помещениям дым их совершенно не беспокоил, окна были плотно закрыты и завалены снегом. Словно тень, паладин быстро проскальзывал перед дверными проходами, чтобы его не успели заметить. Впереди был тупик, а в каждой комнате кто-то находился и точно не собирался выходить. За следующим поворотом располагалась ниша, в которой была ещё одна дверь. Аккуратно подойдя к ней, он дёрнул ручку, но та не поддалась. Однако тень вовремя скрыла его от мелькнувшего в коридоре человека. Тот не заметил незваного гостя из-за массивного бутыля, который тащил в руках в дальнюю комнату. Подойдя чуть ближе, Дьен проследил за ним и снова отошёл из зоны видимости. Разместив бутыль, слуга вернулся обратно. Паладин поспешил повторить его путь и просочился в крайнюю комнату, больше напоминавшую некий склад. Здесь на каждой полке располагались подобные бутылки с прозрачной жидкостью. Открыв одну из них, он ощутил запах, окутавший все помещения. Увы, его знаний в алхимии было недостаточно, чтобы распознать этот состав. Мелькнувшая в коридоре тень заставила его укрыться за одним из столов. Затем раздались приближающиеся тяжёлые шаги — кто-то снова нёс такую же тару к остальным.
Хлопнула дверь. В коридоре послышался мужской голос, размеренно рассказывающий что-то. Когда слуга ушёл, Дьен подкрался поближе, пытаясь уловить слова незнакомца.
— От чего же в Вас такое отторжение к моим действиям? Неужели неприятие чего-то нового? В конце концов, многие учёные поплатились за свои изыскания своими жизнями.
— Вы смеете причислять себя к учёным? — фыркнул Игон, заставив Дьена тревожно вздрогнуть.
— А почему нет? — невозмутимо ответил лорд.
— Вы не можете контролировать то, что создали.
Внезапно Данкт остановился, перегородив своему спутнику путь, на его лице играла довольная улыбка.
— А если я Вам скажу, что могу? — произнёс он, чуть приблизившись к своему оппоненту. — Что я держу ситуацию под полным контролем.
— Действительно? — язвительно принял его вызов правитель. — То есть замороженные на улицах люди — это лишь одна из форм проявления Вашего контроля?
— Небольшое упущение, — эта фраза явно задела дипломата, пусть тот и не подавал вида. — Которое я, тем не менее исправил. Я понимаю, что Вам сложно понять, но любая сила требует освоения. Вы не сможете сразу постичь все свои умения. Несмотря на долгие эксперименты, я всё равно сталкивался с неожиданными открытиями. Но каждое из них лишь позволяло мне больше понять о моём даре.
— Вашем даре?
— К этому я и веду, Ваше Величество, — Данкт снова развернулся и двинулся к лестнице, ведущей в поместье, и Игону пришлось двинуться за ним. — Да, заражённые зависят от древа, на котором был выращен плод, вкушённый ими. Они напрямую связаны с ним, словно с матерью. Но я смог стать отцом для всех них. Для каждого, кто связан со всеми теми деревьями, что скрыты в моей пристройке.
— Это образное выражение? — с презрением уточнил Игон. — Вы действительно думаете, что Ваша забота чем-то их обязывает? Что они не разорвут Вас на части в приступе своей первобытной ярости?
— Кажется, Вы не до конца поняли, — улыбнулся Данкт, открывая дверь и пропуская юношу в поместье.
Взгляд правителя упал на стоящего в стороне и скучающе наблюдающего за кухней Маркуса. Паладин жевал булку, выглядел беспокойным, но периодически менялся в дице, посылая кому-то тёплые игривые взгляды. Однако, увидев поднимающихся из подвала Данкта и Игона, он заметно побледнел.
— Так поясните, — устало перевёл взгляд юноша на своего спутника, чтобы тот не успел заметить одного из членов его отряда. Бросив оценивающий взгляд на них, Маркус отступил и скрылся за поворотом.
— Я получил способность контролировать каждого из них. Всех, кто связан с деревьями. Видеть то, что видят они. Слышать то, что слышат они. Побуждать их делать то, что мне нужно, независимо от их воли, лишь от степени развития паразита в их телах. Именно этим объясняется моя осведомлённость. Так я узнал о происшествиях во дворце.
— И как же Вам это удалось? — после долгой паузы решился спросить Игон. Всё же подобное не совсем укладывалось у него в голове.
— Это весьма увлекательная история, — усмехнулся Данкт, но в его голос прокралась странная дрожь, будто от неуверенности. — Вероятно, мой рассказ очернит Ваше впечатление обо мне.
— Куда уж дальше?
— К сожалению, стоит признать, что в тот момент я руководствовался не только разумом. Наши изыскания привлекли нежелательное внимание. В какой-то момент мы угодили в ловушку к монстрам, попали к ним в плен. Мы должны были стать такими же безмозглыми чудовищами, как и все демонопоклонники. Они заразили нас этими проклятыми плодами. Всех моих людей. Нас держали в клетках и смотрели на нас, как присуще всем жителям других королевств. С привычным отвращением к полукровкам. Это вселяло в меня бессильную ярость и отчаяние. Несколько недель я не мог думать ни о чём другом, кроме того, что в моей груди развивается эта дрянь, ползёт по моему телу, растёт в моих жилах.
Они добрались до лестницы и начали подниматься вверх. От рассказа дипломата у Игона стыла кровь в жилах, ноги налились свинцом, будто отказываясь продолжать следовать за ним. И всё же что-то не сходилось.
— Вы не могли проникнуть во дворец, будучи заражённым, — прошептал он. — Это бы вскрылось, это было бы заметно…
— Потому что мои мольбы были услышаны, — усмехнулся Биден, в его голос снова вернулась удовлетворённость и уверенность. — Высшие силы послали мне Его, моего спасителя. Он предложил мне сделку. Моя жизнь в обмен на содействие. И я согласился, не мог не согласиться.
Юноша замер как вкопанный посреди лестницы, ведущей к верхним этажам. Дипломат снова повернулся к нему, в этот раз в его взгляде читалось ехидство.
— Вы дали клятву демону? — прошептал Игон, не веря в собственные слова.
— Да, — просто кивнул тот. — Я получил силу, способность управлять заражёнными. Но лишь теми, что будут порождены подчинёнными мне деревьями. Эту роль предстояло сыграть моим бывшим спутникам. Я прибыл из Араторна один, они отправились домой своим путём и достигли финальной стадии трансформации как раз к моему приезду. После этого я начал работу по освоению своих способностей. Для начала я использовал людей из принадлежащих мне земель. Лишь тех, кто был довольно стар, чья жизнь близилась к концу. Как оказалось, в их телах паразит развивается гораздо быстрее. Затем я решил перейти ко второй части плана — подчинить себе тех, кто не заслуживает жизни в нашем королевстве. Всех, кто вынашивает планы по свержению власти, всем, кто перечит воле короля. Вам следует поблагодарить меня за то, что именно так я обеспечил поддержку Ваших законопроектов. Кроме того, одним из эффектов моего дара стало то, что я получал доступ к разуму заражённых, мог понять, какие именно знания они хранят в своих головах. Так, совершенно внезапно, я наткнулся на следы весьма глобального заговора против Вас.
Один из членов собраний хранил в памяти тайну о том, как передавал поручения о доставке яда, которым в дальнейшем отравили Рейвана Менетрита. Да, Вы не ослышались, это действительно было убийство. Но у меня не было на руках доказательств, и я решил, что следует их найти. Также, понимая, что мои открытые действия привлекут ко мне лишнее внимание и выведут Вас на мои изыскания слишком рано, я решил использовать некоторых Ваших людей. Подтолкнуть Вас в нужном направлении. Я уже знал, что в качестве исполнителя для этого убийства использовалась Лурена Дивер. Стоило лишь заразить её с помощью покорного мне барона Клотти и принудить зайти к Вам в неподходящий момент, чтобы вызвать подозрения на её счёт. Правда на тот момент я не знал, что сильное эмоциональное давление может спровоцировать внезапное превращение. Потому прошу прощения у Вас за тот нелицеприятный инцидент.
То, что Вам стало известно о демонической порче, было неприятным последствием, в связи с чем следовало отвлечь Вас от неё и тщательно замести следы. На тот момент барон Клотти потерял свою ценность для меня. Заражение целого столичного квартала тоже было необходимой жертвой. Затем я направил Вашу ищейку по нужному следу, что было несложно, учитывая их натянутые взаимоотношения с лордом Вайсантом. Именно благодаря мне Вы знаете о заговоре, который глава Вашей тайной полиции готовил в течение нескольких лет в содружестве с враждебным нам Териианом. Если бы не я, Вы бы были уничтожены, а Незервинд перестал бы существовать.
— Вы слишком много на себя берёте! — рыкнул на него Игон. — Хранившиеся у лорда Вайсанта бумаги ничего не доказывают. Лишь грязные слухи, не более. Это не является поводом для того, чтобы позволить этой заразе поглотить Незервинд под предлогом его спасения.
— Вот как? Тогда Вам известно не всё. Слухи подобны лесному пожару и могут выжигать целые города за считанные мгновения. Несколько месяцев назад в кругах тайных обществ уже обсуждалось, что у Рейвана Менетрита есть другой наследник. Рождённый до Вас, от женщины с других земель. Пусть она и иноземка, но по устоявшимся в нашем обществе традициям, которые Вы так защищали передо мной, правитель имеет право выбрать себе любую женщину, и именно его первенец имеет исключительное право на престол. То, что он не взял её в жёны — его преступление против наших традиций. Я был одним из тех, кто старательно скрывал факт существования первого наследника от нашего народа. Помогал Рейвану Менетриту исправить ошибки его молодости. Вы знаете, что король должен быть лучшим среди нас, представлять воплощение наших идеалов. Но в молодости Ваш отец не хотел придерживаться устоявшихся правил. Он пользовался своим положением, встречаясь с различными женщинами до женитьбы. Одной из них стала Леста Миршен, молодая дворянка и гостья нашего двора из Терииана. Весьма обаятельная и столь же настойчивая.
Я всегда говорил ему, что эти встречи ни к чему хорошему не приведут. Но он не слушал, будто она околдовала его, отмахивался от моих слов. Только впоследствии, когда он встретил Лизабель, он решил избавиться от этой навязчивой девушки. Она всячески стремилась ему помешать и даже убеждала в том, что скоро родит ему ребёнка. Ввиду того, что она была иноземкой, он ей не поверил и прогнал, но всё же поручил Вайсанту приглядывать за ней и принять меры, если её угрозы окажутся правдой. Мы ещё долго не слышали о ней, пока она не стала леди Эгиль, женой дипломата Терииана. Мы не знали, что в какой-то момент глава тайной полиции перешёл на её сторону, скрыв от нас факт беременности и рождения сына. Им оставалось лишь ждать и готовить почву для его восхождения на престол. Никто не потерпел бы иноземцев в качестве правителей Незервинда, даже если один из них — первенец короля. Потому долгое время лорд Вайсант потакал развитию тайных обществ по свержению власти. Тем, кто примет его, несмотря ни на что, лишь бы внести любые изменения в сложившиеся устои.
Руки Игона опустились. Вся эта ситуация казалась ему до сюрреалистичности неправильной, но, к сожалению, была чистой правдой. Удивительно, всю свою жизнь он прожил, ориентируясь на отца как на идеал. А тот, оказалось, совершил настолько фатальную ошибку, пойдя против многовековых устоев.
— Теперь Вы понимаете? — повернулся к нему дипломат. Игон и не заметил, как они поднялись на верхние этажи поместья и стояли перед закрытой дверью. — Без меня их планам суждено было свершиться. Я лишил заговор его движущей силы. Без тех, кто поддержит смену власти, им никогда её не получить.
— Как Вы могли? — прошипел в ярости Игон, вынув меч из ножен. Он был полон решимости уничтожить Данкта прямо здесь. — Это и есть Ваша конечная цель? Превратить всех недовольных моим правлением в монстров? А потом выставить их как армию против другого демонопоклонника?
— Именно, всё во имя нашей защиты. Ради Незервинда, — невозмутимо ответил тот. — Я пожертвовал ими. Пожертвовал собой. Пожертвовал рядом мятежных губерний и кучкой аристократов-анархистов. Ради того, чтобы спасти нашу землю от Терииана, а затем и от Мелдара Аставальдского. Я сделал выбор между большим и меньшим злом. И Ваше счастье, что я на Вашей стороне. Согласитесь, ради этого можно пойти на любые жертвы?
— Не соглашусь. Если Вы рассчитываете этим разговором получить моё благословение на столь чудовищные действия, то вынужден Вас разочаровать. Этого никогда не будет. Я не стану поощрять демоническую порчу. Каким я буду после этого королём?
— Идеальным и полностью покорным мне. Если хотите выжить.
Не выдержав, Игон метнулся к нему, рассчитывая пронзить его подлое сердце, но, когда он приблизился, дипломат внезапно контратаковал коротким клинком. Затем резким движением он перехватил юношу за плечо и толкнул в сторону двери. Ударившись об неё, правитель влетел внутрь, но удержался на ногах. Он сделал ещё один рывок вперёд, как и его оппонент, но внезапно Данкт поднырнул под его выпад и снова толкнул его в сторону, заставив врезаться в стену. Однако он открылся, и в следующее мгновение Игон опустил бы меч на его голову. Но Биден проявил удивительное для своего возраста проворство, свободная рука быстро нащупала ручку двери, после чего он резко подался назад и захлопнул её перед правителем. Юноша бросился за ним, но, прежде чем рванул дверь на себя, услышал отвратительный щелчок. Замок закрылся.
— Было бы гораздо проще, — произнёс с той стороны запыхающийся Данкт, — если бы Вы тоже перешли на нашу сторону. Я пытался это подстроить, но что-то пошло не так. Похоже, у Вас надёжный хранитель из стана предков. Или некто иной. Тот, кто подсказывает Вам об опасности, и Вам удаётся избежать её в последний момент. Как это было с Луреной Дивер. Почему вы уклонились? Я долгое время думал над этим, но так и не нашёл ответа. Вероятно, Вас оберегали. Для чего-то большего. Это мы с Вами и узнаем. Прошу Вас, будьте как дома.
С этими словами он безумно расхохотался. Разъярённый Игон ударил несколько раз по двери, слыша, как удаляется голос и шаги дипломата. Стоило взять себя в руки и осмотреться. Внимание сразу привлекли осколки стекла на полу. Разбитое окно. Мгновенно на ум пришёл паладин, с которым Игон должен был пробраться на верхние этажи этого проклятого поместья.
— Литвар, — аккуратно, шёпотом позвал его Игон. — Литвар!
Некоторое время он неподвижно стоял в коридоре, вслушиваясь в звуки, но по ним разносилось лишь завывание ветра из разбитого окна. А затем дальняя дверь в конце коридора медленно отворилась. С долей сомнения Игон двинулся туда. Он уже наделал достаточно шума, чтобы перестать сохранять секретность, и всё же не хотел, чтобы кто-то услышал его шаги. Словно чувствовал непонятную тревогу. Особенно от странных фиолетовых бликов на стенах, исходящих из открытой комнаты.

Вайсу удалось найти щель у задней стены постройки. Внутри было темно, никого не было видно, потому он тут же поспешил оторвать несколько досок с помощью меча. Ветер шёл с другой стороны, а потому не выдал его действий протяжным воем. Аккуратно пробравшись внутрь, он прокрался вдоль стены, чтобы увидеть происходящее за ней, скрываясь за массивными печами. Несколько деревьев, переливающихся магическим свечением, поразили его. Неужели, это и есть источник заражения? Крупные грозди плодов свисали с их веток, точно такие, как описывал Бенвель. Те самые, что разрастались в паразита в груди его соседей, отчима, который паладин вместе с лекарем извлекал из тела его матери.
От злости юноша крепче сжал свой меч. Не следовало ей поддаваться. Нужно было решить, что делать дальше. Игона и его спутника уже не было видно. У одной из стен виднелась небольшая пристройка с дверью, явно ведущей в подвал. Похоже, они ушли этим путём. Куда именно, он даже не представлял, а выяснить это было возможно лишь ввязавшись в бой с медленно расхащивающими здесь слугами. Они заботливо поливали деревья и изредка подкладывали к корням горящие палки. Растения не загорались, но пульсация свечения несколько ускорялась. Он заметил, что при этом один из присутствующих слуг морщился, словно испытывал боль. Может, эти деревья передают её своим подопечным? Они связаны? Возможно, здесь крылся выход из ситуации. Если устранить источник заражения, можно будет освободить всех.
Дверь открылась, из неё вышел то самый статный мужчина, расхаживавший по поместью с Игоном. Теперь он был один. Куда делся правитель? Пришлось снова подавить резкую вспышку ярости, побуждающую юношу броситься на этого мужчину с вопросами, приставив меч к его горлу.
Мужчина подошёл ближе к одному из деревьев и приложил к нему руку, закрыв глаза. Внимательно наблюдающий со стороны Вайс увидел, как из-под его век пробивается фиолетовое свечение.

Игон осторожно обошёл дверь и заглянул в комнату. Свечение пульсировало в крупных овальных зияющих дырах, похожих на зеркала. Их удерживали уродливые багровые корневища, тянущиеся к стенам, переплетающиеся с цепями, свисающими с потолка. Всё это чудовищно не вписывалось в богатую обстановку спальни. По центру был просвет, там в цепях висел некий обнажённый пожилой мужчина, явно не находящийся в сознании. Всё его тело было пронизано чёрными жилами, скапливающимися в груди, за его спиной по стене ползла сетка багровых корней-наростов.
Следом взгляд юного правителя упал на ковёр в центре комнаты. Там распласталось тело в дорожных одеждах. Неуверенно шагнув внутрь, Игон осознал, что узнаёт его, пусть он и лежал лицом вниз. Литвар, вот почему он так и не отозвался. Бросившись к нему, юноша поспешил обхватить запястье, но так и не нащупал пульс. А затем заметил странную зияющую дыру в воротнике на затылке. Отодвинув его, он заметил на шее широкую рану с прижжёнными краями. Крови не было, но паладин оперделённо был мёртв.
Дверь за его спиной закрылась, отрезая слабый лунный свет и погружая комнату в полумрак со слепящим свечением от этих непонятных объектов. Глазам снова пришлось привыкнуть, и Игон осознал, что он в комнате не один. Странный силуэт у двери обрёл очертания в пульсирующем свечении. Он медленно приближался к незваному гостю, на его лице застыло всё то же страдающее выражение. Было ли это очередное видение, галлюцинация?
— Игон, — прохрипел его мёртвый отец. — Теперь ты видишь? Теперь ты понимаешь? Тебе не победить. Свет бессилен против этой тьмы.
Он повторял те же слова, что говорил ему в зале, когда напал оживший замороженный монстр. Как и в тот раз, в душе Игона росло неприятие, но теперь к нему примешивалось и иное чувство. Бессильная ярость. Он не знал, что ему дальше делать, как противостоять этой чудовищной силе. Как с ней бороться?
— Свет не поможет нам, — произнёс отец, огибая его со стороны. — Паладины не смогут противостоять тьме в одиночку.
В голову правителя пробрались тревожные мысли, которые он так упорно отгонял. Что, если их вылазка уже провалилась? Если он единственный остался в живых? Если их всех нашли и убили точно так же, как и Литвара. На мгновение он представил, что на его руках покоится тело не дворцового паладина, а Вайса. Сердце защемило от боли, глаза затуманили слёзы. Но он тут же стиснул зубы и тряхнул головой. Нет, он точно не должен был прекращать борьбу, несмотря ни на что. Даже если Вайс уже погиб, он бы не простил своего друга за эту слабость.
— Прекрати, — прорычал он сквозь зубы.
— Наше будущее там, — всё тем же надрывающимся голосом произнёс отец. Он держал путь к неизвестному старику, вытянул в его сторону руку.
— Ты не мой отец. Не можешь быть моим отцом.
Мертвец внезапно остановился и повернул к нему голову. На его лице медленно растянулась пугающая улыбка.
— Ты многого не знал обо мне, Игон, — произнёс он, а затем издал странный лающий звук, повторяющийся чередой, который лишь отдалённо можно было признать смехов.
— Мой отец мёртв, — твёрдо произнёс Игон, выпрямившись перед видением. — Его не может быть здесь. Кто ты?
Словно потеряв к нему интерес, Рейван Менетрит развернулся и продолжил своё медленное шествие.
— Мы живы, пока жива память о нас, — произнёс он и усмехнулся.
— Прекрати! Не смей осквернять память моего отца!
Он бросился вперёд, чтобы пронзить это чудовище, принявшее облик Рейвана Менетрита, но внезапно в одно мгновение то развернулось ему навстречу и заблокировало его выпал причудливым клинком. В фоновом магическом свечении его образ таял, приобретая ещё более жуткие черты. На голове появились рога, по плечам рассыпались седые волосы, глаза загорелись ярко-оранжевым огнём. Руки обратились в когтистые лапы, покрытые роговыми наростами, словно чешуёй. Он понял, что столкнулся один на один с настоящим демоном. Тот усмехнулся, а в следующее мгновение резкая вспышка ослепила Игона. Жуткое пламя охватило его, синие языки поползли по одежде и волосам, внушая панику и агонию. Он отпрянул от монстра и упал на пол, катаясь и пытаясь сбить с себя демонический огонь, не слыша, как безумно кричит от боли и ужаса.
“Прелестное упрямство, — раздался мягкий текучий голос в его голове. — Только оно тебе не поможет. Как и все, кому ты так упорно продолжаешь верить”.
Игон мог бы ему что-то ответить, но из горла вырывались лишь крики. Жадное пламя не хотело тухнуть, тело охватила дрожь. Бросив на него удовлетворённый взгляд, Шейрату махнул рукой, и оно мгновенно погасло. Правитель не сразу перестал брыкаться, но спустя пару мгновений чуть успокоился и остался лежать на полу, скрючившись и тяжело дыша, пытаясь прийти в себя после случившегося. Казалось, всё тело по-прежнему горело, кожу жгло, а глаза видели лишь размытые силуэты перед собой.
“Зачем так настойчиво хвататься за жизнь, если ты уже знаешь, что так или иначе в скором времени она оборвётся. Всё старое сгинет в пучине перемен. И если ты хочешь в них вписаться, придётся измениться самому. Отринуть некоторые свои принципы во имя выживания. Иного пути нет”.
Он поднял руку, и за его спиной раздалось странное мычание, размытые движения, новый источник свечения. Он разрастался, превращаясь в новую пульсирующую дыру. Там, где до этого находился заражённый старик, росло нечто, превышающее в размерах окружающие источники света. Демон подошёл к нему ближе, а затем снова повернул голову в сторону своего неудачливого соперника.
“Только если со мной”, — усмехнулся он и сделал ещё один шаг, растворившись в свечении. В недоумении Игон приподнялся, совладав с болью. Это чудовище попросту исчезло. Собравшись с силами, он встал на ноги, увидел на полу силуэт своего меча и медленно подошёл к нему. Тело плохо слушалось, отзываясь болью, но он всё равно заставил себя наклониться и поднять клинок. Пальцы дрожали, но крепко сжались на рукоятке. Он выпрямился и двинулся к новому неизвестному объекту, осторожно протянул к нему руку. Она прошла сквозь пелену, будто воду, к боли примешивалось странное покалывание и холод. Вытащив кисть обратно, он попытался сфокусировать на ней взгляд, но видел всё слишком размыто. Он не знал точно, что может с ним произойти, если он сделает ещё шаг. Но по ту сторону находились все ответы на интересующие его вопросы.
“Иного пути нет. Только если со мной”, — вспомнились ему слова демона, заставив его усмехнуться.
— Как пожелаешь, ублюдок, — произнёс он, и шагнул в портал. На мгновение вспышка ослепила его. Покалывание снова отразилось во всём теле, к нему примешивался холод. Мутные силуэты обретали некие знакомые черты. В свете луны его окружали белые стены, расположение которых он знал слишком хорошо. Оглядевшись ещё раз, он с ужасом обнаружил за своей спиной пространственный разрыв — портал, ведущий в поместье лорда Данкта в Дайзепуре. Демон посмел сбежать от него в его же дворец. И как ни старался Игон сфокусировать зрение, он не видел силуэта чудовища на фоне внутреннего сада. В ярости он упал на колени и закричал, ударив кулаками о землю. Внезапное движение тут же привлекло его внимание. Деревья покачнулись, сбрасывая шапки снега, словно нечто пригнуло их к земле. Он ошарашенно огляделся, но всё ещё не мог выцепить взглядом никого постороннего. Безумная мысль прокралась ему в голову. Здесь никого нет, кроме него. Мог ли это сделать он? Сфокусировав взгляд на одном из деревьев, он сделал резкий взмах рукой, и то пошатнулось, словно от пощёчины. Этот странный огонь. Неужели через него демон передал ему часть силы, сам того не зная? Или намеренно? Имело ли это сейчас значение? Нужно было что-то предпринять, и решительным рывком Игон снова метнулся в сторону портала.

Лорд Данкт отошёл от дерева, окинул взглядом своих слуг, раболепно смотрящих на него, будто ждущих какого-то чуда наяву.
— Отличная работа, господа, — произнёс он явно удовлетворённым тоном. — Продолжайте. Больше нам ничто не помешает. Скоро король убедится в нашей правоте.
Нервы Вайса окончательно сдали. Он бросился из своего укрытия и схватил дипломата, приставив к его горлу меч.
— Как бы не так! — яростно прошипел он. — Говори, где король? Что ты с ним сделал?!
Дверь подвала открылась, и из неё на подмогу выскочили два паладина — Дьен и Маркус, выставив против собравшихся свои мечи. Их руки сияли светом, от чего слуги отпрянули от них, зашедшись в кашле. Это зрелище однако вызвало у лорда Данкта лишь смех.
— Надеешься остановить меня? — произнёс он слишком уверенным для пленника тоном. — И что же ты сделаешь для этого?
Его глаза загорелись фиолетовым светом. Однако ничего не происходило.
— Сначала сожгу эти деревья дотла, а потом отправлю тебя под стражу для суда.
— Сожги, и умрут все, кто с ними связан. Те, кого ты так упорно защищаешь и жаждешь вылечить. Ты готов заплатить эту цену?
Хватка Вайса на мгновение ослабла, но от тут же поспешил сжать пленника ещё сильнее. Лезвие меча прорезало кожу на шее лорда, тонкая струйка крови потекла за воротник.
— Убьёшь меня — и все чудовища выйдут из под контроля, — продолжил, посмеиваясь, лорд. — Хлынут на улицы Незервинда, начнут заражать всех без разбора. Им будет принадлежать всё наше королевство за считанные месяцы.
— Замолчи!
— Я лишь хочу, чтобы ты понимал последствия своего решения.
Дьен и Маркус заметно занервничали. Фиолетовый огонь в глазах лорда нарастал. Внезапно дверь в пристройку отворилась, на стенах замаячили тени. Подчинённые лордом заражённые направлялись сюда. Вайс бросал тревожные взгляды по сторонам, пытаясь найти какой-то выход из ситуации. Был ли он? И можно ли было обойтись без столь гигантских жертв?
***
Запертая дверь верхних этажей рывком вылетела вниз, сорванная с петель. Пошатываясь, Игон вышел на лестницу и начал медленно спускаться, когда заметил в окнах движение. Все слуги лорда Данкта направлялись к пристройке. Мысли лихорадочно бегали в голове. Он зовёт их туда. Зачем? Для чего они могли ему понадобиться? Внезапная вспышка холодного света появилась в щелях на мгновение, заменив собой тёплое свечение огней. Игон обомлел, понимая, что там находится кто-то из паладинов. Они были всё ещё живы. Но на время, пока слуги лорда не разорвут их в клочья. Что он мог предпринять, чтобы помочь им? Взгляд упал на мутные силуэты собственных рук. Теперь у него была сила, которую можно было противопоставить врагам. Сосредоточившись, он вытянул ладони вперёд, фокусируя всё своё внимание на пристройке. Да, деревья не боялись огня, но они сочились влагой. И всё ещё были слишком уязвимы к холоду. Стены постройки спасали их от мороза.
Рывком рук в сторону, он направил свою новую силу вперёд. Окно перед ним взорвалось осколками, деревянные стены пристройки треснули, но не переломились. Движение замерло. У отряда появилась возможность выбраться. Главное, чтобы они смогли её использовать. Однако, силы покидали юного короля. Пошатнувшись он упал и кубарем покатился вниз по лестнице, после чего сознание окончательно покинуло его.

Ощущения возвращались к нему медленно. Сначала была тянущая, сдавленная боль, распространяющаяся по всему телу. Затем он почувствовал тепло, очагами возникающее в руках, груди и на лице. Он попытался открыть глаза. Вырвавшись из темноты в полумрак, он пытался поморгать, игнорируя вспышки боли. Он не мог различить хоть что-то, мир превратился в сплошные мутные пятна, светлее и темнее.
— Очнулся, — удовлетворённым шёпотом отметило крупное движущееся пятно, частично излучающее свет. — Как ты?
— Вайс, — прошептал Игон, с трудом разлепив губы. — Ты жив…
— Не рад? — с иронией спросил паладин, шевеля светящимися руками над телом правителя.
— Я боялся, что больше никогда тебя не увижу.
— Не поверишь, я тоже! Когда я увидел тебя в компании лорда, у меня сердце ушло в пятки. А ещё больше — когда он вернулся без тебя. Я готов был прирезать его на месте, еле сдержался.
— Я польщён, — слабо усмехнулся Игон.
— Весело тебе, — мрачно фыркнул Вайс. — О чём ты вообще думал, когда пошёл за ним? Я же ясно дал понять, чтобы ты оставался в экипаже.
— Он знал, что я там. Он сам пришёл ко мне.
На мгновение повисла пауза, паладин явно взвешивал сказанное королём и напряжённо думал.
— Что произошло, Игон? — спросил он осторожно. — О чём он говорил тебе? Сейчас он молчит как рыба и отказывается говорить с кем-то, кроме тебя.
— Где он?
— В казематах, под присмотром стражи и паладинов.
Дрожь пробежала по телу короля. Словно события их неудачной вылазки только сейчас начали выстраиваться в его голове в полную картину.
— Он пошёл на сделку с демоном, распространял порчу по моему королевству. И впустил демона в мой дворец.
— Что? — вскочил ошарашенный Вайс.
— То, что было на верхних этажах… Порталы. Я вошёл следом за ним и оказался здесь. Вернулся, чтобы помочь вам. Последнее, что я помню…
— Стены пристройки рухнули, костры погасли. Те, кто был заражён демонической порчей, замерли, как замороженные. Но они ещё живы, я проверял. Паразит в их теле сдерживает движения, словно паралич.
— Это всё из-за деревьев. Что с ними?
— Замёрзли. Магия по ним ещё течёт, похоже, что они впали в спячку. И вместе с ними замерли все заражённые.
Игон пошевелился, приподнявшись, присел на кровати.
— Это отличный шанс устранить заразу, — прошептал он. — Они связаны с деревьями. Уничтожить их — и мы избавимся от демонической порчи.
— Какой ценой? — с нотой ужаса спросил Вайс, схватив его за плечо, словно пытаясь помешать встать с кровати. — Что случится с теми, кто не понимал, что стал жертвой обмана? Как граф Меритель. Вдруг это убьёт их?
В этом расплывчатом состоянии Игон не ощутил никаких чувств от этих слов. Ему было всё равно? Если все заражённые умрут следом за деревом, то это будет меньшей из зол.
— Послушай, — словно прочитал его мысли Вайс. — Дай мне немного времени, прошу. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вылечить их. Ты же знаешь, что это возможно. Я ведь это уже делал. Всего лишь дай мне шанс спасти этих людей. Если кто-то из них виновен, то мы накажем их по закону. Выявим степень вины каждого. Но сейчас поспешное решение будет равно казни.
Игон отрешённо упал на подушку и смиренно выдохнул, соглашаясь с другом.
— Сначала приди в себя, — осознав, что король не против, паладин позволил себе улыбнуться. — Наберись сил. Мы со всем справимся. Ты же веришь мне?
— Конечно, верю, — улыбнулся Игон, положив ладонь на его руку на своём плече. И всё же от обоих не ускользнуло то, что он несколько секунд колебался.