Рита, роман, вторая часть

Вторая часть

РИТА


* * *

Учитель вышел из дома, остановил такси и попросил водителя отвести его в город Ленинск. Город Ленинск находится в двадцати минутах езды от Андижана. Ещё этот город, по большей части коренное население, называют Ассаке.
Всю дорогу Учитель думал о долге: «Если в Ленинске мне дадут взаймы, я немедля поеду в Шахрихан и верну всю сумму с процентами. А она уже составляет четыреста тысяч! И если в Шахрихане всё пройдёт гладко, я вернусь домой на своей машине. Отлично!» Водитель свернул на главный проспект и спросил:
- Парень, на какую улицу тебе надо?
- На улицу Рахмонова, дом двадцать.
Через десять минут водитель такси остановил машину рядом с домом номер двадцать и с удивлением поинтересовался:
- Ты знаешь, кто живёт в этом доме?
- Знаю, - ответил пассажир.
- Тахир-ака! Уважаемый человек. Но он… Что тебе здесь надо, простому парню?
- Я должен отвечать? – пошутил Учитель и вышел из машины.
- Тебя ждать?
- Да. Я не знаю, сколько пробуду в гостях, поэтому не выключайте счётчик. Потом, я надеюсь, мы поедем в Шахрихан.
- Да кто ты такой? – удивился водитель такси.
- Ждите.
Учитель подошёл к железной двери и нажал на кнопку звонка. Через несколько минут дверь открылась.
(Говорят на узбекском языке.)
- Ассалом алейкум! – поздоровался гость.
- Алейкум ассалом! – ответил мужчина лет пятидесяти в тюбетейке.
- Тахир-ака дома?
- Зачем он тебе? Он отдыхает. Говори со мной.
- Вы, уважаемый, наверное, новый охранник?
- Работаю недавно. А что?
- Скажите хозяину, что пришёл Учитель.
- И всё? – удивился мужчина и поднял брови.
- И всё! – ответил вежливо гость.
- Жди здесь.
Таксист закурил носвай и с интересом наблюдал за происходящим. Он размышлял: «Что этому русскому парню нужно в этом доме?..»
Вернулся охранник и, поклонившись Учителю, впустил его во двор.
«Ничего себе!» - удивился таксист, глядя на то, как парня впускают в дом хозяина, которого знает чуть ли не вся республика. (Уточним, в определённых кругах.)
Учитель шёл следом за охранником. Они вошли в большой дом. Охранник по длинному коридору повёл гостя в комнату, в которой отдыхал Тахир-ака. Довёл гостя до двери и ушёл. За дверью раздался голос:
- Входи, Учитель!
Гость открыл дверь и вошёл в комнату, в которой, помимо хозяина, находились ещё три человека. Учитель поздоровался с хозяином и с его гостями. Все присутствующие, полулёжа на больших подушках, расположились у квадратного низкого стола. На столе стояли таваки, на которых лежали нарезанные ломтиками дыни, арбузы, а также гранаты, виноград, айва. Рядом с мужчиной, сидевшим около хозяина, стоял большой чайник. Они пили чай и ели фрукты. Хозяин показал рукой вновь прибывшему гостю на свободное место и предложил:
- Учитель, прошу, угощайся.
Он представил гостю своих друзей, которых раньше Учитель не встречал в этом доме, и спросил:
- У тебя снова неприятности? Мне известны твои проблемы.
Один из друзей хозяина налил в пиалу зелёного китайского чая и протянул Учителю. Гость взял пиалу и поблагодарил мужчину лет шестидесяти в белой восточной рубашке.
- Ты занял деньги у шахриханских акул, - продолжил хозяин. - Они забрали у тебя машину. Так, на всякий случай. Берегись их… Опасные люди.
Присутствующие кивнули головами. Тахир-ака задал вопрос:
- Что привело тебя ко мне?
- Тахир-ака… нужно двести тысяч рублей…
- Двести тысяч? – удивился хозяин. – Какой суммой исчисляется весь долг? Сколько же ты им должен всего?
- Четыреста тысяч российских рублей, - ответил гость.
(Все с удивлением посмотрели на Учителя.)
- О бо! Каким образом ты проиграл такие большие деньги? Что с тобой? Остановиться уже не можешь?
- Так вышло, Тахир-ака, - ответил Учитель.
- Двести тысяч, говоришь. Значит, двести тысяч у тебя есть. Не стану спрашивать, где ты их раздобыл. Думаю, твоя тётя здесь не причём.
- Я…
Гость хотел что-то сказать, но хозяин перебил его:
- Учитель, я знал твоего отца. Царство ему небесное – так вы, европейцы, говорите? Твой отец был уважаемым человеком. Помогал бедным… Хвала Аллаху! Я много чего знаю, Учитель, - пояснил хозяин. – Когда тебе нужны деньги, я выручаю тебя. Деньги даю под пять процентов, только тебе…
- Я ценю вашу доброту, Тахир-ака. Но мне срочно нужно!
- Я в долгу перед твоим отцом. Однажды он помог мне в одном деле. Товарищи – нет, а он помог. И вот передо мной сидит его сын и снова просит деньги. Что мне делать? Говорю тебе как старший брат: брось это дело! Ты всегда проигрываешь. Биржу не обыграешь. Интернет-казино тоже… Как ты не можешь этого понять? Пиши книжки. Я читал их, они мне понравились. Ты и твоя сестра - уважаемые среди нас люди. Моя дочь часто ходит на её концерты, когда приезжает из Москвы на каникулы. Берёт с неё пример. Подражает. И благодарит тебя за то, что ты подготовил её к вступительным экзаменам в университет имени Ломоносова на филологический факультет. Видишь, я тоже тебе обязан. Девчата любят тебя. Даже моя дочь, скажу тебе правду, как-то сказала мне вечером: «Ата! Если бы Учитель был мусульманином, я бы с вашего позволения вышла за него замуж…»
Все улыбнулись. Учитель кивнул головой и произнес:
- У Вас красивая и умная дочь. Мне не стоило больших трудов подготовить её к вступительным экзаменам. Она всё усваивала с первого раза. Умная и сообразительная девушка…
- Вся в отца, - утвердительно сказал Тахир-ака. – Есть в тебе что-то, Учитель, что привлекает к тебе девушек. Но помни, говорю тебе как старший брат: женщины коварны! Будь уверен, какая-нибудь это своё коварство выпустит, как кошка острые когти… Ты постоянно проигрываешь большие деньги. Ты сам с собой играешь? Ты играешь с огнём… Прошу тебя, прекрати! Надежда Петровна тоже устала от твоих проблем. Мы как-то говорили с ней по телефону. Кстати, вспоминали тот случай, когда ты выиграл большие деньги, поставив на сборную Германии против бразильцев. Да ещё и угадал счёт. Мы болели не за немцев, а за тебя… Тогда и надо было бросить играть. Теперь ты без машины. И чем будешь отдавать долг? Баснями?
- У меня есть двести тысяч. Три дня назад курс доллара взлетел на тридцать рублей – и я выиграл!
- О! Ты участвовал в этой финансовой буре? Когда нужно, у тебя голова соображает.
- Скажем так: я извлёк из неё выгоду.
У Тахир-аки зазвонил телефон. Он говорил по нему минут тридцать. Закончив разговор, он серьёзно сказал:
- Всё, Учитель. У нас серьёзное дело. Говорю тебе при всех: занимаю деньги в последний раз. Где вторая половина долга?
- В такси в кейсе! – ответил гость.
- Ты головой ударился что ли? Кто такие деньги оставляет в такси? Махмуд, иди и жди Учителя в такси. Присмотри за кейсом.
Таксист сидел и слушал по радио песни Шерали Джураева, известного народного певца и композитора, проживающего в этом же городе. Вдруг он увидел, как из дома уважаемого человека вышел мужчина и направился к нему. Водитель испугался. Сделал музыку тише и подумал: «Чего он хочет? Что происходит? Где русский парень?»
Мужчина подошёл к нему, поздоровался, заглянул в машину и, увидев, что кейс с деньгами лежит на заднем сиденье, сел на пассажирское место рядом с водителем.
В доме Тахир-аки продолжался разговор:
- Садык, принеси двести тысяч российских рублей.
Садык вышел из комнаты.
- Спасибо, Тахир-ака! – поблагодарил Учитель хозяина.
- Последний раз!.. Ты хочешь с такими большими бабками ехать к этим… на такси? Поспеши. Вечером мы поедем к ним на разборки. Они перешли все границы…
- Надеюсь, в области не начнутся «звёздные войны"? – пошутил Учитель.
- Остряк! Дело серьёзное - и всё может быть.
- Извините, не к месту сострил.
Мужчина принёс деньги в пакете и отдал их Учителю. Гость встал, пожал руку хозяину и хотел было выйти, но хозяин спросил его:
- Ты пойдёшь на концерт Шерали Джураева?
- Где он будет проходить?
- В Андижане. На стадионе. В Старом городе.
- Мы с сестрой придём, - ответил гость.
- С Ритой? Помнишь, как они пели вдвоём на узбекском языке песню на Новый год? Красиво у них получилось. Рита знает наш язык. Да и ты тоже. Мы, узбеки, любим, когда европейцы говорят на нашем языке. Уважаем таких людей. Теперь уходи. Махмуд поедет с тобой. Ты же повезёшь не свои романы, а наши деньги. Он, кстати, там и останется… Будет ждать нас. Будь здоров!
Учитель вышел во двор. Сделал глубокий вдох и произнес вслух: «Да! Да!»


* * *


Таксист довёз их до нужного им дома. Учитель хотел расплатиться, но таксист замахал руками и сказал: «Нет, нет! Денег не нужно! Всё нормально».
Махмуд улыбнулся, глядя на таксиста, правильно оценившего обстановку, и напомнил: «Учитель, осторожнее с ними…»
Учитель вошёл в дом. Его провели к хозяину. Должник расплатился с ним и сказал:
(Говорят по-русски.)
- Всё! Мы в расчёте, Азат-ака. Спасибо.
- Не думал, Учитель, что ты так быстро найдёшь деньги. У кого занял? В Ленинске? У этих?.. Ладно, там или не там, меня это не касается. Рустам, выгони машину Учителя. Вот ключи. Уезжай.
- У нас дело намечается, понимаешь? - серьёзно сказал Рустам, посмотрев на Учителя.
- Ухожу. Мир вашему дому, Азат-ака!
Учитель сел в машину, завёл её и подъехал к воротам. Охранник открыл их, и он выехал на своей любимой машине на дорогу. Остановил машину рядом с такси, поблагодарил Махмуда и поехал в Андижан.
Таксист, увидев машину, на которой уехал молодой парень, подумал: «Да кто же он, этот русский?»
(Говорят по-узбекски.)
- Что ты там, заснул? Отвези меня в андижанский колледж. Знаешь, где он находится?
- Знаю, Махмуд-ака, в Шахрихане, на окраине города. Только вот не пойму, - разворачивая машину, удивился таксист, - почему андижанский колледж находится в Шахрихане?
- А тебе и не надо всё понимать, - ответил Махмуд-ака. – Смотри на дорогу.
- Понял, Махмуд-ака. Молчу.


* * *


Учитель ехал в своей роскошной машине в приподнятом настроении и слушал песни Джо Коккера. Проехав через Ленинск, он выехал на трассу и поехал в сторону Андижана. Он ехал и думал: «Отлично! Отлично! С шахриханскими рассчитался. Машина у хозяина. Осталось только вернуть долг Тахир-аке – и я буду чист. Обнулюсь. Дела вернутся в исходное положение. О чём говорил Тахир-ака? Между ассакинскими и шахриханскими… грядут разборки? Вот шуму наделают… Где же взять двести тысяч? Тётя не даст. Определённо. Вернётся с форума, тогда и поговорим. Может, всё-таки выручит? Венера! Странная студентка. Неужели она думает, что я лягу с ней в постель? Чего она хочет? Да и жених у неё бешеного нрава, как она сама говорит. К тому же, он и её отец ударили по рукам, а это – мужской договор. Нет! И думать не хочу».
Зазвонил телефон. Учитель ответил:
- Слушаю?
- Учитель, я слышала, у тебя забрали машину? Привет!
- Еду на ней домой.
- Приезжай ко мне на ночь. Покажу тебе новую квартиру. Отец купил на прошлой неделе. Справим, типа, новоселье для двоих. Или на двоих. Как правильно? Ты у нас учёный. Сегодня полнолуние. У тебя в полнолуние всегда хорошо получается… Понял меня?
- Понял. О полнолунии понял.
- Где ты в данный момент?
- Въезжаю в город со стороны аэропорта.
- Жду тебя в восемь вечера.
- Адрес?
- Пятый микрорайон, дом три, квартира двадцать один.
- Отец не мог купить единственной дочери квартиру в Новом городе, в котором проживает большая часть европейского населения? Он что, разлюбил дочь?
- Оставим это… Ты знаешь, что я предпочитаю… Купи две бутылки.
- Джина? – пошутил приглашённый на новоселье «типа для двоих».
- Сухого вина. Жду.
«Тахир-ака хорошо знал моего отца. Это новость. Раньше он мне этого не говорил. Возможно, и маму знал», - продолжал свои размышления о жизни Учитель.
Доехав до дома и припарковав машину, он поднялся в свою квартиру. Принял душ, ответил на несколько звонков и стал готовиться к приглашению на новоселье.


* * *


Учитель ехал почти по пустому проспекту имени Алишера Навои на своей полуспортивной машине VOLVO, которую, как вы помните, уважаемый читатель, знали жители города, ибо она выделялась в потоке машин, и её невозможно было не заметить, а также автоинспектора полиции, знавшие, что за рулём этой машины сидит злостный нарушитель правил дорожного движения – Учитель. Инспектора не лишали водительских прав лихача только потому, что он знал начальника полиции, и не совершил пока ещё, к их великому удивлению, нарушая скоростной режим, ни одной аварии, особенно в ночное время суток. «А, Учитель едет, - говорили они. – У него много покровителей. Всё равно вернут права…»
Он «летел» по проспекту со скоростью сто километров в час (светофоры в это время не работали) и слушал песню «Керри» группы «Европа», включенную на всю громкость. На кольцевой дороге, около парка, он сбавил скорость, свернул налево и нажал на педаль акселератора. «Пролетел» мимо медицинской академии, редакции газеты «Андижанская правда», в которой часто публиковали его стихи и прозаические миниатюры друзья-журналисты Камиль Султанов, Рафик Мельников и Александр… Проехал под железнодорожным мостом, мимо Управления ФСБ и, доехав до детского кукольного театра «Лола», свернул на улицу Хаким-заде.
Он ехал, подпевая солисту группы, домой в четыре часа утра от Людмилы Захаровой. Они провели незабываемую ночь. (С Людмилой всегда было именно так…) Когда Учитель собрался уходить, Людмила, отец которой возглавлял одну из крупнейших строительных корпораций в области, к тому же, знавший отца нашего героя, за которого хотел выдать свою дочь, спросила его: «Ну как? Теперь берёшь меня в жёны? – показывая рукой на новую дорогую мебель и большой аквариум. – Что ответишь?»
Учитель посмотрел на Людмилу и ответил:
- Радость моя, мы знакомы уже десять лет. Тебе этого мало?.. Мы старые друзья! Без малого брат и сестра.
- Брат и сестра? Что-то новенькое. Брат с сестрой разве занимаются тем, чем… - она засмеялась, вспомнив проведённую с Учителем ночь. – Инцест! В этом слове есть что-то притягательное, не правда ли?
- Я в другом смысле, - он вдруг вспомнил Риту.
- Брат и сестра! Какой тут может быть смысл, кроме этого слова, застрявшего на языке? Короче, «на большее ты не рассчитывай»! Да? Эта фраза больше подходит к моему вопросу…
- Что-то в этом роде. Людмила, у нас друг перед другом нет никаких обязательств. Когда мы начинали наши отношения, я сразу тебя предупредил…
- Помню! Помню!
- Приезжаю к тебе по первому твоему звонку через весь город.
- Я пошутила. Но, Учитель, каждая девушка мечтает, если она романтическая натура, или хочет, если она серьёзная женщина, выйти замуж.
- Почему ты всегда называешь меня «Учитель»? Почему не зовёшь по имени?
- Кай?! Имя какое-то детское! Сразу вспоминается снежная пурга, олени, бабка, пишущая на рыбах, девочка… Почему тебя назвали этим именем? Не кажется ли тебе, Кай, это странным? Дверь открыта. Не поворачивай ключ. Просто открой её…
Кай поцеловал хозяйку в лоб и сказал:
- До встречи! Привет сынишке. Надеюсь, ему понравятся игрушки?
- Сынишке? Ему уже десять лет! Терпеть не могу, когда ты, солнце наше, целуешь меня в лоб. Что за странная привычка?
- Как время летит! Отец сына помогает?
- Присылает деньги из Белоруссии. Живёт со своей новой где-то под Минском. И прошу тебя: не устраивай гонки на дороге. Что будет, если ты… Мы все…
- «И первый ком о крышку гроба грянет…» - процитировал друг строку из стихотворения Марины Цветаевой.
- Типун тебе на язык! «И первый ком…»
- Точь-в-точь, как моя сестра…
- Рита? Примадонна тоже?
- Читает гороскопы, стучит по дереву, бросает соль через правое плечо и всё такое…
- Через левое! – уточнила Людмила.
- Я проверил твои познания в суеверии.
- Езжай осторожней, извращенец!
- «Извращенец»? – повторил удивлённый сказанному гость. – То, что ты сегодня делала или проделывала со мной - чистейшей воды мастурбация! Вы, медики…
- Лечим людей. Кстати, как твой тройничный нерв? Редкое заболевание… Угораздило же тебя! Помню, как к утру тебя прихватил приступ… два года назад. Мы изучали в колледже эту болезнь, но этакие адские муки видела впервые.
- Если бы не ты, не твои уколы… Подруги со «скорой помощи»… Может, не будем говорить о болезнях?
- Мы уже хотели вколоть тебе морфий… Марина – она же врач! Как она в постели? В жизни такая вся из себя! Королева Марго!
- Прекрати! Я поехал. Прими душ и ложись спать.
- Спать? Мне через два часа заступать на дежурство. В больнице и отосплюсь. Я позвоню.
Учитель проехал мимо церкви, в которой его сестра по воскресным дням поёт в церковном хоре, если не занята на репетициях, и через десять минут подъехал к дому. Закрыл машину, вошёл в подъезд, прошёл мимо спящего вахтёра и, открыв дверь, вошёл в квартиру.
«Наконец я дома! – сказал он сам себе. – Людмила сегодня просто умотала меня! Надо признать, она в отличной форме. Полнолуние!..»
Раздевшись, он лёг в постель, но не мог уснуть – вспоминал о ночи, проведённой с Людмилой, с которой десять лет назад он познакомился на свадьбе Юли и Виктора в ресторане «Ок олтын». Точнее сказать, она подошла к нему и пригласила на танец… В его памяти возникали одна за другой истории, связанные с Людмилой, её громкий и заразительный смех, странные любовные игры и взрывной характер… Вспоминая отношения с Людмилой, в которых чего только не было, как говорят в таких ситуациях, он медленно засыпал…


* * *

РАЗГОВОР МАТЕРИ С ДОЧЕРЬЮ


- Проходи, доченька, проходи, - обнимая Риту, сказала Надежда Петровна.
- Мам, я так соскучилась! Целых пять дней!..
- Форум затянулся, что поделаешь? У тебя усталый вид. Как прошёл концерт?
- Два раза выходила к зрителям. В зале не было свободных мест. Я еле стою на ногах. Но я недовольна.
- Чем же? – спросила мать. - Вставай, родная, подымайся. За ужином всё и расскажешь. Поужинаешь, и настроение вернётся – и силы тоже.
- Вряд ли, - подымаясь с дивана, засомневалась Рита.
- От такого ужина, который приготовила нам Мамлакат, ты быстро придёшь в себя.
- Самсы с тыквой, надо полагать? – уточнила дочь.
- Твоё любимое блюдо.
За ужином Рита поинтересовалась:
- Мам, как ты думаешь, почему все говорят, что мы с Каем не похожи, как брат и сестра?
Мать посмотрела на дочь, призадумалась и спросила:
- Кто все? Конкретнее нельзя?
- Подруги. Да и в театре тоже…
- Ничего особенного. Так бывает. Что тут странного? Вот мы с отцом Кая, моим родным братом, похожи?
- Похожи! – не раздумывая, уверенно ответила дочь. – И не спорь со мной.
- Ешь. Набирайся сил. В последнее время ты какая-то озабоченная… Мало ешь, мало спишь. Сейчас осень, ешь больше витаминов. Дыни созрели, орехи, гранаты, айва… Все симптомы указывают на то, что ты…
- Влюблена?
- Так что там тебе не понравилось в твоём выступлении? – решила сменить тему мать.
- В последнем акте… я спела не совсем… - Рита ушла в себя. Она иногда «закрывалась» в себе. Мать, понимая это, не старалась разговорить дочь и делала вид, что ничего не происходит. Допив чай, она всё же спросила у дочери:
- И что же сказал Валентин Захарович?
- Чтобы я не огорчалась. Говорил: самые великие таланты не каждый день выступали на сцене с одинаковым успехом. И не все роли в равной мере способствовали проявлению их блестящих способностей и дарований.
- Слушаю вашу речь – твою и Кая – и переношусь то в мир музыки, то в мир литературы. Вы с братом, чего греха таить, одинаково амбициозны… Но делаете своё дело со знаком плюс. Возможно, я не так выражаюсь, но, думаю, ты поймёшь меня. Ешь, ешь! Вот и Кай говорит: «Мне нужно от жизни всё, или до свидания! Иначе и жить незачем».
Рита, услышав эту фразу, расхохоталась до слёз. Она смеялась долго, будто у неё была большая задолженность перед смехом.
Мать, ничего не понимая, спросила:
- Что в его словах так развеселило тебя? Привело в норму? Вернуло бодрость духа?
Дочь вытерла слёзы красной салфеткой и ответила:
- Я слышала эти слова от него. А насчёт того, что «иначе незачем жить», смею тебя заверить: смерть и любовь волнуют его меньше всего! «Иначе умру!» - повторила, продолжая смеяться, Рита.
- Смерть и любовь, значит, для племянника пустые слова, так что ли?
- Именно! С этим не поспоришь. А фраза, которую он иногда произносит на людях, принадлежит главному герою фильма «Игрок» 2014 года. В главной роли – голливудская звезда Марк Уолберг.
- Люди повторяют слова героев фильмов, книг, пьес, превращая их в крылатые выражения. Что тут особенного? Но, признаюсь, думала, они…
- Каю как-то на лекции студенты сказали, что про него в Голливуде сняли фильм. Между прочим, сказали. Он мне и говорит: «Зачем я буду тратить время на просмотр этого фильма, если название говорит само за себя?»
- Возможно, он подумал, что студенты намекают ему на его страсти – биржевые торги, игры в Интернет-казино?
- Нет! Как раз нет! Про это знает, думаю, большинство… А может быть… Хотя я и в этом не уверена. Словом, как-то я зашла к нему, он лежал на диване в своём любимом халате и смотрел в потолок, в большие зелёные глаза… До сих пор не могу понять: зачем они на потолке у него? Слушай дальше. Я поздоровалась. В ответ он равнодушно кивнул мне головой. Я не стала делать вид, что обиделась. Он продолжал лежать и о чём-то думать: может, о лекции, о новой книге, или просто мечтал о чём-нибудь… Неважно!
- В такие минуты он – копия матери. Мне знакомо это состояние, когда он летает в облаках и не замечает никого вокруг. Полное затмение, - подтвердила мать.
- Так вот! Я заварила чай, пока он находился, как ты говоришь, «в полном затмении», чтобы не прерывать своими вопросами его мысли. Принесла чайник и две пиалы и стала ждать «возвращения брата на грешную землю». К моему удивлению, это произошло не так быстро, как я предполагала… Скорее – неожиданно! Через двадцать минут он соскочил с дивана и начал ходить по комнатам, не замечая меня. Ходил, ходил… Ещё раз поздоровался со мной и наконец сказал: «Рита, три месяца тому назад студенты сказали мне, что про меня в Голливуде сняли фильм. Я не придал этому никакого значения. Не поверил. Да и на «значение» это вряд ли тянуло! Ты ведь знаешь: я ни во что не верю. Я до сих пор не верю даже в то, что Земля вращается вокруг Солнца…» Я оценила его шутку и продолжила слушать. «А перед твоим приходом я всё-таки его посмотрел…» - добавил братец. Он сел рядом со мной - взволнованный, удивлённый - и стал пить чай. Через десять минут, во время которых его унесло в какие-то дали, он благополучно «вернулся» в комнату и продолжил: «А ведь, правда, про меня! И всё, как ни странно, совпадает! Я – преподаватель литературы, и он – преподаватель литературы; я – игрок, и он – игрок; я в долгах – и он в долгах; на меня давят – и на него давят; мне нужно всё или ничего – и ему то же самое! Поразительное сходство!.. «Я лучше умру!» - его слова. И мои тоже! И фильм такой глубокий и интригующий».
Мать делала вид, что внимательно слушает. Иногда даже кивала головой, невпопад, конечно. Она думала в это время о них - о племяннике и о дочери. Рита, заметив это, спросила:
- Мам! Мам, где ты? Вероятно, это у вас наследственное – витать в облаках?
- Я слушаю, слушаю. Но почему «у вас»? Что ты хочешь этим сказать? – удивилась мать.
Рита не ответила на её вопрос и продолжила:
- Сходство и впрямь поразительное, мам. Я смотрела этот фильм два раза. И всё время, пока я его смотрела, думала о Кае. Видимо, и студенты думали так же, посоветовавшие ему посмотреть фильм. Делала сравнения. Всё совпадает. Главный герой из богатой и уважаемой семьи. Проживает в небольшом американском городе. Всегда проигрывает большие суммы… Занимает под большие проценты… Его донимают кредиторы. Мать, как и ты за Кая, устала выплачивать его долги… Он, главный герой, собирает, как и Кай, на свои лекции полные аудитории слушателей. И тоже пишет романы! Много знает и ничего не боится. Говорит красиво, убедительно и этим производит впечатление на окружающих. К тому же, как и наш Кай, гоняет (пересказываю в настоящем времени, ибо фильм, как фотография) на дорогой машине, пока её не забирают кредиторы в счёт долга.
- Смотри-ка! Бывает же такое! И у Кая забрали. Что там дальше? – поинтересовалась мать.
- В него влюбляется талантливая в литературном деле студентка. У них завязываются отношения. Не сразу, конечно… Подвожу черту… Когда он расплачивается с кредиторами, выиграв большую сумму в рулетку, финальная часть фильма – потрясающая: немедля бежит к ней, похоронив, как любит говорить мой братец, прежнюю жизнь. Иначе говоря, обнулился! И получил всё сразу…
- Преподаватели и студентки… Похоже, во всём мире это большая проблема, - заметила мать и задала вопрос: - И что всё это значит? К чему ты склоняешь?
- Ты знаешь своего племянника! И то, как он дорожит своей репутацией. Я спросила у него: «Так тебе понравился фильм?» Он ответил: «Да. И хорошо, что фильм вышел на экраны в 2014-м году. Будь он создан в 2009-м, студенты и друзья, без всякого сомнения, сказали бы, что я копирую героя фильма. А так как я стал преподавателем в 2009-м году, в двадцать три года, всем сразу ясно: я – есть я! Вот так, сестрёнка, некоторые судьбы написаны Небесами, словно под копирку! Студенты правы». И поцеловал меня не в лоб, словно покойницу, всегда так делает, и мне это не нравится, а в губы.
Мать, подняв брови, посмотрела на дочь и переспросила:
- Куда он тебя поцеловал?
- В губы. Потом, правда, извинился… Поцеловал, надо полагать, на радостях, конечно же. Теперь, читая лекции студентам, он знает: они отождествляют его с героем фильма. И это придаёт ему шарма.
- Ясно, ясно. Но к чему всё это? – спросила мать.
- Фильм заканчивается хорошо. Герой получил всё и сразу. Будем наблюдать за Каем, как всё сложится у него. Машину ему уже вернули.
- Вернули? Он должен четыреста тысяч рублей! У кого он их взял? Мы перед моим отъездом на форум не закончили разговор. Серьёзный на этот раз.
- Как мать героя фильма.
- Думаю, ему занял деньги Тахир, чтобы Кай как можно быстрее расплатился с шахриханскими, - предположила мать.
- Поговорите – узнаешь. Девчата позвонили мне и сообщили, что видели брата на его любимой машине.
- Скажи мне, что ты почувствовала после поцелуя в губы?
- Поцелуй длился три-четыре секунды. Но я… Но я… почувствовала, как в моём сердце распускались розы, а в душе распевали ангелы.
- За три-четыре секунды? Для тебя время остановилось? Хм! Теперь у меня нет никаких сомнений: ты влюблена, милая. Я надеялась… Ох, Рита! Что мне с вами делать? И надо же! Судя по всему, жизнь – это «Божественная комедия».
- Ты о чём, мам?
- Кай с детства был всеобщим любимчиком. Ты порой завидовала ему. Всё как-то само собой крутилось вокруг него. Даже этот фильм, по воле случая, работает на него. Продолжай, я перебила тебя.
- Я ему сказала, что главный герой влюбился в студентку по-настоящему. А у тебя в этой главе – пробел.
- В 2008-м году разразился мировой финансовый кризис. Акции на мировых биржах упали – дальше некуда. Тогда наш «малыш» и втянулся в игру на бирже. Возможно, что ему кто-то посоветовал… Игрок!
- Так и фильм называется, - пояснила дочь.
- Был бы жив отец, он бы враз прекратил эту пагубную страсть…
- Вряд ли… Братец, а я знаю его лучше, чем вы, вместе взятые, сам себе режиссёр. Но сходство просто поражает. Словно сценарий строчили с моего братца. Да, студентка из фильма добивалась с ним близости. Она сделала первый шаг…
- Это не новость – студентки и преподаватели. Я в университете влюбилась в преподавателя химии…
- И ты тоже? – удивилась дочь.
- Думаю, у тебя сегодня что-то не получилось в театре не из-за того, что ты не в форме, а потому, что Кай не воспринимает тебя как свою единственную любовь. Так ведь? Как не воспринимал студентку в начале фильма главный герой. А потом произошли события…
- Надеюсь, события произойдут и в моей жизни.
Рита опустила глаза. Настроение снова пропало, покинуло её, оставило наедине с тоской – тоской по брату, которого она любила с детства. И эта любовь, зародившаяся в далёком детстве, росла с каждым днём, с каждой встречей… Глубоко вздохнув, она сказала:
- Вынуждена признать твои слова. Но Кай, он слышать, не то, чтобы думать, не хочет про любовь – между сестрой и братом. Боится за свою репутацию… или…
- Не любит тебя? Поверь мне, доченька, в тебя невозможно не влюбиться! Когда-нибудь я всё…
- Продолжай!
- Сама не знаю, о чём говорю. Не принимай мои слова всерьёз.
- Не хочешь говорить? Всегда ты так! Начнёшь и… Тогда мне пора. Поеду домой, - вставая из-за стола, сказала Рита.
- Но ты почти ничего не съела. Да и на улице уже стемнело. Оставайся!
- Разогрею дома в микроволновке и с удовольствием поем.
- Ты на машине?
- Да.
- Иди и попрощайся с отцом.
- Он спит, а телевизор работает… Забыла сказать тебе: сегодня в гримёрку ко мне заходил Камиль. Принёс большой букет роз. Такой красивый букет. Все были просто восхищены!..
- Кроме тебя, скажем прямо. Камиль – он тебе совсем не нравится? Нисколечко? Он любит тебя. Работает в мэрии... Вежливый, внимательный, хорошо воспитан. Из богатой семьи. Я знакома с его матерью…
- Мам, любовь обязана быть взаимной. И это - моё глубокое убеждение. Ты повторяешься.
- А Кай? Между вами нет взаимной любви, не так ли? Его больше интересует судьба матери, чем ты, доченька. При каждой нашей встрече он только и спрашивает о ней. О деньгах и о матери. В буквальном смысле слова изводит меня своими вопросами о Виоле.
- Да ты и мне ничего не рассказываешь о Виоле. Кстати, о моей тёте. Я ведь прихожусь ей племянницей! Как братец тебе. И тоже хочу, как и он, знать о ней хоть что-нибудь. Что за тайны такие, мам?
Мать опустила глаза, она часто так делала, когда дочь задавала ей вопросы о судьбе и жизни матери брата, словно боялась, что дочь может прочитать в них какую-то тайну.
- Ты всегда опускаешь глаза, - продолжала дочь, - стоит мне задать вопрос о матери Кая. Да, вот ещё! Чуть не забыла. Вчера вечером, просматривая фотографии, мне захотелось вернуться в детство, я не нашла среди них тех фотографий, на которых вы забираете меня из роддома… Нет фотографий, где я делаю первые шаги, самостоятельно начинаю есть. Где лежу голенькой в кроватке. Начиная с двухлетнего или с трёхлетнего возраста фотографий много. Зато есть фотографии, где вы забираете из роддома Виолу с младенцем… Далее – он лежит на животике в кроватке. Как ты помогаешь ему сделать первый шаг… А моих шагов нет! Как ни старалась – не нашла этих фотографий. Может быть, у вас с папой есть эти фотографии? Такое впечатление, что моя жизнь начинается с двухлетнего возраста…
Надежда Петровна посмотрела на дочь, о чём-то подумала или вспомнила то, о чём заставила её вспомнить дочь, и ответила:
- Плохо искала. Куда же им деваться-то? Возможно, они у нас. Я поищу, если тебе так уж надо. Не думай об этом. Хорошо?
- Даже фотографий Виолы нет, то есть моей тёти. Теперь я буду называть её тётей. Это сближает. И племяннице хотелось бы узнать о своей тёте хоть что-нибудь.
Мать подумала немного, посмотрела в окно и ещё раз спросила:
- Останешься на ночь? Расскажу тебе, так и быть, как ты говоришь, «хоть что-нибудь» о Виоле.
Мать Риты не знала, почему остановила дочь прямо у дверей. Возможно, подумала: «Надо что-нибудь рассказать…» А может, она почувствовала, что пришло время. Возможно, её желание было вызвано страхом, - страхом, известным только ей одной…
- Отлично! Тогда я остаюсь, - пропела Рита.
Она пошла в свою комнату, переоделась и, приняв душ, вернулась в гостиную. Мать, думая о чём-то своём, смотрела на падающую звезду и не заметила, как в комнату вошла дочь. Рита тихо села на диван и стала смотреть на мать. Мать – на звезду, дочь – на мать…
Наконец дочь нарушила молчание, напомнив матери о себе:
- Мам, я готова! Что ты мне хочешь поведать? О чём рассказать? В какие тайны посвятишь?
Мать села рядом с дочерью и в задумчивости спросила:
- О чём тебе рассказать? Даже и не знаю. Столько приходит в голову воспоминаний, связанных с Виолой… Что-то я уже рассказывала Каю, тебе. Не знаю, с чего начать?
- Мама, в чём дело? Расскажи о каком-нибудь случае… поступке. Историю.
- Хорошо. У отца Кая был день рождения. Накануне он пригласил всех своих родственников и друзей с жёнами, друзей по бизнесу, разумеется, позвонив по телефону. Уже не припомню, был ли это юбилей… или очередной день рождения, но гостей пришло много. Столы накрыли у бабушки девятого мая. Стоял тёплый, безветренный день. У всех было приподнятое настроение. Гости произносили тосты в честь именинника, угощались вкусными кушаньями, смеялись, шутили, пели песни. Вспоминали интересные истории, говорили о политике. Все заметили, что Виола даже не притронулась к еде. Ничего не пила, не ела… Сидела и смотрела на букет роз. Никто её не беспокоил. Все понимали: она где-то далеко. Вдруг именинник попросил тишины и обратился к супруге: «Любовь моя, может, что-нибудь пожелаешь имениннику и ты? У твоего супруга день рождения!» Виола не шевельнулась. Слова пролетели мимо цели, она продолжала смотреть на букет роз и о чём-то думать. Судя по её глубокому погружению в себя, она либо принимала самое важное решение в своей жизни, либо душа её летала за пределами нашей галактики. А может, не могла выйти из образа. Она много писала в то время. Ясно было одно: за столом её не было. С нами, - поправила себя мать и продолжила:
- Все переглянулись. Отец Кая повторил всё слово в слово. Прошло несколько минут, и она спросила: «Что? Где я?» Все рассмеялись. Она посмотрела на каждого из нас по отдельности, да таким пронзительным и проницательным взглядом, что у всех присутствующих, я уверена в этом, пробежали по коже мурашки, словно за столом сидела сама королева шотландская и кто-то из присутствующих своим глупым смехом оскорбил чувства царствующей особы.
- Мам! До чего же лирично ты описала этот момент словами! – удивилась Рита. – Что же произошло дальше?
- Твоя тётя расплакалась и убежала в дом. Закрылась в одной из комнат и никому не открывала. Уговоры мужа выйти из кабинета, разумеется, не помогли. Именинник вернулся за стол и сказал: «Продолжим. Виоле нездоровится». Одни списали поступок Виолы на её странности, она была странной, и все знали об этом, другие на очередной приступ меланхолии, временами находившей на неё. Поверь мне, перед поездкой Виолы в Санкт-Петербург её странности и меланхолия обострились…
- Странности и меланхолия обострились, - повторила дочь. – Но ведь тело так и не нашли! Что если она…
- А многих находят бросившихся в Сену во Франции, в Темзу в Англии, спрыгнувших с лос-анджелесского моста, решивших свести счёты с жизнью? Сколько вылавливают утопленников из наших рек - Аму-Дарьи, Сыр-Дарьи, не рассчитавших свои силы? Реки-то у нас холодные! Думаю, немногих. Повторяю: перед поездкой в северную столицу России она вела себя…
- Более странно... Ясно. Насколько я поняла, мать Кая была утончённой особой с возвышенными чувствами… И уж точно знала себе цену. Восхитительная женщина. Загадочная…
- И, как мне всегда казалось, с расстроенной психикой, - добавила мать. – Что в ней восхитительного? Скажешь тоже…
- Кай, сомнений нет, в мать, - сделала предположение Рита.
- Было в ней что-то…
- Не от мира сего?
- Это в первую очередь! Такое, будто в ней бежала кровь, как говорят англичане, аристократов… Я всегда удивлялась и удивляюсь до сих пор, почему Виола вышла замуж за моего брата? Она утончённая, нежная натура… Он же временами бывал с ней резок и груб.
- Разнополярные полюса притягиваются. Закон физики. Мам, но в ней было, по крайней мере, хоть что-нибудь вызывающее уважение, восхищение? Понимаешь, о чём я? Помимо расстроенной психики, как ты говоришь, странностей, меланхолии…
- Она, несмотря ни на что, очень любила мужа. Я не помню, чтобы Виола ответила кому-то из нас, да и остальным людям, резко, грубо. Она никогда никого не оскорбляла, никому не завидовала, ни про кого не говорила плохо, не сплетничала и не плела интриг. Ты ведь знаешь женщин… Разговаривала всегда вежливо, не повышая тона. Она умела убеждать…
Мать, что-то вспомнив, улыбнулась. Рита заметив улыбку спросила:
- Мам?
- Иногда за обедом или на чьём-нибудь дне рождения, на свадьбе – словом, где собиралось немало народа, она, ни с того ни с сего, начинала рассказывать о литературе, о живописи, о музыке - как надо её слушать… И в эти минуты, а порой и часы, мы чувствовали свою ущербность. Да, да! Рассказывала она интересные подробности о гениях, при этом жестикулируя руками. У неё были красивые длинные пальцы. Говорила она ясно, убедительно и красиво. Хм! Ей даже хлопали… И ещё одно: она красиво танцевала вальс. Нужно было видеть, как Виола танцевала вальс. Партнёром всегда был Михаил, друг Анатолия. Он учился танцам в Самарканде. Но Виола танцевала лучше… Мне порой казалось, было такое чувство, что мать Виолы, то есть бабушка Кая Анастасия, - так все звали её - воспитывала свою дочь больше для светской жизни, чем…
- Для нашей обычной серенькой жизни? – улыбаясь, поинтересовалась дочь.
- Для семейной жизни она была, и в этом нет сомнений, не приспособлена. Она не вписывалась в реальность, в действительность. Чуть что не так – сразу уходила в кабинет и закрывалась в нём.
- Найти бы её работы. Прочитать, о чём писала? Какой у неё был стиль? Кай тоже мечтает увидеть её произведения: прозу, стихи, возможно, рассказы, - и, само собой, сравнить их со своими…
- Мечтать не вредно… На сегодня довольно. Пора спать, Рита. Я устала.
- Мам, и это всё?! Я осталась только потому, что ты обещала рассказать мне о матери Кая!
- Я и рассказала…
- О чём? Как Виола убежала от вас и закрылась в своей комнате? Я ожидала рассказа о её душе, страстях, тайнах, пороках, если они, конечно, были. Почему между Каем и Виолой до сих пор существует мистическая связь? В чём выражалась причина её самоубийства? Вместо всего этого ты рассказала мне обычный эпизод! И Кая держишь подальше от правды, - взволнованно произнесла дочь.
- Какую ещё причину? Какая мистическая связь? Её нет... Никакой причины и близко не было, поверь мне. Что это за причина такая – оставить любимого мужа, семилетнего ребёнка и броситься в холодные воды Невы? Знаешь, как нам стыдно было перед людьми? Мы не знали, что им ответить… Позор на весь наш род. И если на то пошло, к чему было ездить в такую даль? В Ферганской долине хватает рек…
- Мам, о чём ты говоришь? Опомнись!
Мать вздохнула и тихим голосом пояснила:
- Причина на дне. И никто никогда не узнает правды или тайны. Рита, как-нибудь я расскажу тебе о Кае. Хочешь?
- О Кае? Мы ведь росли вместе! И чего же такого я не знаю о своём братце? Я что-то пропустила?
- А именно, - уточнила мать, - с каким трудом, если так можно сказать, он пробивался в наш мир… Порой мне казалось, что силы зла и ангелы-хранители бились за душу нашего малыша не на жизнь, а на смерть… После долгой битвы ангелы всё-таки победили. И все эти сражения проходили у нас на глазах. Мы были участниками этой схватки и помогали ангелам, кто чем мог…
- О-го-го! Мам, я уже взрослая! Почему же обо всём, имеющем значение в нашей семье, в роду, узнаю, прожив полжизни. Сколько же мне нужно прожить, чтобы узнать всё?! «Силы зла и ангелы света…» И о такой захватывающей битве престолов я ничего не знаю! Вы с папой оберегаете меня от лишних волнений что ли? Или во мне бежит другая кровь?
- Типун тебе на язык! Чего ты выдумываешь?
- Может быть, меня влечёт к брату потому, что во мне течёт другая кровь? – задала вопрос Рита и удивилась своим словам.
Она посмотрела на мать и поняла, что слова, сказанные ею, ранили мать. И Рита решила реабилитироваться:
- Я что, мам, произнесла это вслух? Извини, мамуля, извини. Сама не знаю, что говорю, - пыталась загладить вырвавшиеся эмоции дочь и добавила: - Не слушай меня…
- Прекрати, Рита! Порой ты бываешь… Виола бросилась в Неву с того самого места, недалеко от памятника Гоголю, где сказала мужу, что у них будет ребёнок – мальчик. Анатолий спросил её: «Почему ты так уверена в этом? Ведь известно станет только после УЗИ». Она ответила, что чувствует сердцем. И через восемь лет, почти восемь лет, бросилась в реку с того самого места… Они в тот год ездили в Санкт-Петербург отдохнуть. Виоле показывали музей, а Анатолий заключал контракты на поставку свежемороженой рыбы в свои рестораны и кафе… Тело так и не нашли. Бриллиантовое колье тоже. В сумочке не было документов, но деньги были. Значит, это было не ограбление…
- Документов не было… Каким же образом установили личность пропавшей?
- Пропавшей? Виола ходила в косметический салон в нашем городе, она следила за своим внешним видом, особенно за лицом и руками. В сумочке полицейские нашли квитанцию об оплате услуг за год, в которой и был указан телефон клиентки и, разумеется, адрес. Отец Кая вернулся домой и в ярости сжёг все фотографии… И свадебные в том числе… Остался лишь портрет Виолы размером метр на полтора кисти ферганского художника Воробьёва. Виола на картине словно герцогиня. Помню, когда художник привёз законченный портрет, отец Кая устроил по этому поводу приём… Мы сидели и с большим интересом ждали, когда же начнётся представление. Наконец художник подошёл к картине, поклонился и сдёрнул с неё белое покрывало… И все ахнули! Мы были потрясены! Виола же сидела спокойно. Даже не шевельнулась. Через пять минут, а может, и больше, пауза затянулась, насколько я помню, Виола подошла к портрету, внимательно посмотрела на себя, любимую, мы в эту минуту были взволнованы больше, чем она, и ждали, что же она наконец скажет, и пропела: «Это я!» И, поцеловав художника в лоб, сказала мужу, чтобы он расплатился с мастером. Странно, да? Весь вечер она танцевала, то с мужем, то с художником и смотрела на портрет. Кай же сидел на стуле и смотрел на счастливую мать.
- Так вот, значит, от кого у Кая привычка целовать всех в лоб! Где же этот портрет сейчас?
- Не знаю. Брат спрятал. И перед смертью не успел сказать, где…
- Как же много тайн! Не жизнь, а сюжет к триллеру! Расскажи обо всём Каю. Он уж точно напишет книгу. А колье? Красивое?
- Стоит целое состояние, уж поверь. Колье из зеравшанского золота, четырёх бриллиантов, остальные камни – жёлтый топаз! В центре колье – большой изумруд. Дядя Артём помог брату найти мастера…
- И колье пропало?
- Всё, Рита. Я лягу спать в этой комнате, а ты ступай в свою.
Дочь поцеловала мать, поблагодарила её за воспоминания о матери Кая, о своей тёте, и пошла в свою комнату. Пройдя несколько шагов, она остановилась и произнесла вслух:
- Битва злых сил и ангелов света. Спокойной ночи, мам! Попробую из твоего рассказа создать в своём воображении образ Виолы. Интригующая особа – моя тётя.
- Рита, умоляю тебя, не рассказывай ничего Каю!
- Обещаю! – положив руку на грудь, ответила дочь. – Мам, а что она предпочитала из еды?
- Господи, Рита! – возмутилась мать.
- Ну, мам!
- Очень любила фисташки. Ела, в основном, гранаты, изюм, курагу, апельсины, орехи… и много яблок. Мясо не употребляла. Говорила - это аморально.
- Иначе и быть не могло. Ухожу. Отдыхай.


* * *


ПРОДОЛЖЕНИЕ РАЗГОВОРА С ТЁТЕЙ


Учитель подъехал к гостинице «Интурист», припарковал машину на служебной стоянке и поднялся на лифте на четвёртый этаж, где находился офис тёти. Поздоровался с секретаршей и без стука вошёл в офис. Тётя, увидев племянника, подняла руку. Он сел на стул и стал ждать, пока она не закончит разговаривать по телефону.
Он сидел и думал: даст ли тётя ему двести тысяч рублей или нет?
Она положила трубку телефона и спросила:
- Где ты взял четыреста тысяч российских рублей?
- Может, сначала поздороваемся?
- Тахир-ака занял? Он ни за что на свете не займёт такие большие деньги. Он сильно рискует…
- Ты, тётя, сегодня, вижу, настроена по-деловому. Что-то произошло в империи?
- Произошло! А именно, в России придётся продать сеть ресторанов. Пока, думаю, продать четыре ресторана. А там посмотрим… Из-за наложенных на Россию санкций со стороны западных стран дела идут плохо. Люди стали меньше ходить в рестораны.
- Значит, санкции работают?.. – осведомился племянник.
- Россия, Казахстан, Белоруссия, Киргизия и, в меньшей степени, Узбекистан находятся в едином экономическом пространстве. Скажу яснее: санкции косвенно задели и нас. И сколько они продлятся…
- Тётя, дашь мне двести тысяч? – перебил её рассуждения племянник.
- Я помню наш разговор перед моим отъездом в Казахстан на экономический форум. А вот ты, наверное, забыл.
- Помню. Ты твёрдо ответила: «Нет! Больше не дам!» - повторил он.
- Именно так я и сказала. Ты должен мне миллион российских рублей.
- После свадьбы я всё отдам. Как только вступит в силу завещание отца.
- Господи, о чём мы здесь говорим. Получается, что ты выпрашиваешь у меня свои деньги. Империю-то основал твой отец. Если бы ты окончил юридическую или финансовую академию, о чём так мечтал твой отец, сейчас бы сидел за этим столом и управлял большой империей под названием «Звезда Востока». Но ты стал тем, кем хотел стать, а именно – писателем. То есть продолжил дело матери. Надо признать: у тебя это получается хорошо. Но отец мечтал о другом! И вот ты приходишь и снова просишь денег. Где ты взял двести тысяч – вторую половину долга?
- Курс доллара взлетел, и я…
- Не упустил шанс?
- Скажем так.
- Женись, Кай! Пришло время взрослеть. Тебе уже тридцать лет. Да и Рите пора…
- Снова за своё! – племянник встал и подошёл к окну.
- Не любишь Риту, женись на любой девушке из своего "гарема". На той, которая любит тебя больше всех. Надеюсь, такая есть? И сразу получишь все деньги.
- Гарема! Ты же говорила: только не на одной из своих…
- Я порой думаю, что какие-то злые силы управляют тобой. И в том, что ты не возглавляешь империю, есть для нас всех большая польза. Ты бы проиграл всё, до последнего летнего кафе.
- У меня есть чувство меры.
- Поверь мне, все так считают, садясь за игорный стол. Думают, что на этот раз они точно выиграют или отыграют всё! Но это не так. Вот эти силы и сделали тебя писателем. И поверь мне, возвращаюсь к началу нашего разговора, мне неприятно, когда ты приходишь и выпрашиваешь деньги.
- Значит, денег ты мне не дашь? Ясно. Тогда расскажи мне о матери… Хоть что-нибудь…
- Опять двадцать пять! Что тебе ещё рассказать о твоей странной матери?
- Да что вы все заладили: странная, странная, странная… Какой смысл вкладываете в это прилагательное? Какое значение имеете в виду? Что это за определение такое?
- Какое ещё значение? – спросила тётя.
- Необычный, непонятный, вызывающий недоумение… Это про странного человека, в котором усматриваются необычность в поступках, привычках, - племянник ходил по комнате и жестикулировал руками, порой делая паузы, как на лекциях. Тётя с удивлением слушала его. - Что вас не устраивало в моей матери? Её поступки, привычки, взгляды? – возмущался он. - Можно всё сказанное мной расщепить на литературные атомы - «поступок», «привычка», «взгляд»…
- О! Чувствую себя на лекции. Смотрите, одно слово, а сколько значений! Я и не предполагала…
- Назови, тётя, хотя бы один странный поступок, осуждающий взгляд на вещи… Вызывающие недоумение привычки… - повышая голос, спросил племянник.
- Браво! Браво! Какое впечатляющее шоу от нашего выдающегося писателя и преподавателя. А разве самоубийство – это не странный поступок, вызывающий недоумение? Броситься в Неву… Оставить семилетнего сына… мужа… всех нас!..
- Понял! Самоубийство – это грех… И вы, не зная причин, не простите её никогда. Так? Нет даже памятника...
Надежда Петровна подошла к племяннику, села рядом, взяла его за руку и сказала:
- Друзья предлагали отцу установить на кладбище памятник, чтобы было куда приносить цветы. Но отец и слышать не хотел… Говорил: «Куда прикажете класть цветы? На надгробье пустой могилы?» Он так решил, а не мы. Это насчёт памятника. Цветы он приносил в урюковую рощу, под дерево, под которым она часто сидела и набрасывала свои шедевры. Она и тебя брала с собой… Ты сидел рядом и, не отрывая глаз от своей любимой матушки, смотрел на неё. Она не умела готовить... Бельё стирала прачка. Часто приготовленный, скорее по приказу, чем по долгу, обед оказывался в мусорном ведре. После чего отец сажал тебя в машину и вёз ужинать в ресторан или к бабушке. Виола же могла сутками ничего не есть, кроме фруктов. Временами ты жил с бабушкой. Помню, как в курятнике у бабушки Таи ты соорудил себе кабинет, в котором играл в писателя. Дети играли в футбол, в войну, в волейбол, а ты – в писателя. Виола научила тебя читать в четыре года. Каким образом ей это удалось, я не знаю. А писать - в пять лет. Ты рос вундеркиндом, и твоя мать гордилась тобой… Но мне кажется, - больше собой. Это я к тому, чтобы ты знал, как страдал отец от всех её...
- Я требую уважения к памяти моей матери. Почему ты, тётушка, всегда переводишь стрелки? Я помню картинки из детства, и как в курятник приходила Рита тоже. Сядет в углу на баскетбольный мяч и тихо смотрит на меня… Когда же ей надоедало смотреть, она предлагала: «Идём, Кай, поиграем. Или на речку сходим, искупаемся. Что ты сидишь здесь, как петух среди куриц».
- А ты издевался над ней. Таскал её за косы. Привязывал к дереву, потрошил её кукол. Поджигал их… Когда Рита прочитала сказку «Снежная королева», подошла ко мне, это было в третьем классе, и спросила: «Мам, эта сказка про моего брата?..»
- В самом деле? – удивился племянник.
- Я ей ответила: «Вот и стань Гердой и растопи в сердце брата лёд». Она помолчала минут пять, а затем сказала: «Вот увидишь, мам, я растоплю лёд в сердце Кая. Я его люблю». После этих слов у меня отвисла челюсть… И она сделает это! Вспомнишь мои слова.
- Опять! Господи, ты Боже мой! Да что ж это такое?!
- Имя Рита в переводе с индийского языка означает «смелая», - пояснила тётя.
- Сомнений в этом нет! Она защищала меня от этих противных мальчишек, я помню. Не боялась этих…
- Женись на Рите, Кай. Она безупречна. Тебя никто не будет любить так, как моя дочь.
Произнеся слово «дочь», Надежда Петровна призадумалась. Пауза затянулась, и племянник сказал:
- Опомнись, тётя! Сколько уже можно?! Между сестрой и братом…
- Двоюродным братом, - поправила тётя, - двоюродным.
Секретарша Надежды Петровны прервала их разговор, сказав по громкой связи:
- Надежда Петровна, Аркадий Семёнович пришёл. Вы просили, чтобы я…
- Пусть немного подождёт, - ответила Надежда Петровна и продолжила разговор с племянником:
- Ты весь в мать. Но куда девались твоя застенчивость, неуверенность в себе? После гибели отца ты стал мужчиной, в прямом и переносном смысле.
Учитель слушал молча и, как всегда, думал о своём…
- Ты меня слушаешь? - резко спросила тётя.
- Продолжай, продолжай! Но почему в переносном?..
- Как только я заговорю о Рите, ты тут же пропадаешь куда-то… Хорошо, сменим тему. Для этого разговора ты ещё не созрел. Вернёмся к родителям. Отец любил Виолу… И многое, а вернее всё, ей прощал. «Она любит меня, не изменяет и это – главное», - говорил он. Когда Виола покончила с собой, тебе не сообщили об этом, а сказали, что она уехала за границу.
- Может быть, она…
- Жива? Перестань! Сколько лет прошло!.. Была б жива, давным-давно бы объявилась, - ответила тётя.
- Прабабушка… Бабушка пропала… Мама…
- Возможно, в их роду это наследственное. Бабушка, мать Виолы, уехала через год после её смерти во Львов, в Украину. Вначале писала письма, а потом раз - и пропала. Когда умер твой отец, мы с дядей Артёмом дали ей телеграмму. Она не ответила. Но, к нашему великому удивлению, она пришла на кладбище… И, как потом выяснилось, была в Андижане целый месяц… Но по каким-то причинам не навещала нас. Приехала из Львова тихо, не известив нас… Можно сказать, тайно… Мы гадали, гадали, но причину так и не выяснили. После похорон, через месяц, она загрузила контейнер, продала дом и вернулась в Украину.
- И?..
- Сменила адрес. Мы ей писали письма, но нам отвечали новые хозяева, что они не в курсе, куда она уехала.
- То есть исчезла?
- А сейчас, видишь, что творится в Украине? Да и во Львове тоже. Россия с Украиной… Кто бы мог подумать? Куда ехать? Где её искать? Мать… Виола… Её таинственная смерть… Герцогиня нашлась! Тоже мне!
- Ты о чём? – удивился Кай.
- Словом…
Надежда Петровна намеревалась что-то сказать, но племянник опередил её:
- Одним словом, мать покончила с собой, бабушка пропала, отца убили… Вот и весь разговор! У меня странная судьба, да? По материнской линии, у нас у всех, а я, как ты говоришь, весь в мать, - странные судьбы! Садись и пиши драму… Сюжет есть, прототипы главных героев тоже… Осталось дописать концовку… Но, в конечном счёте, её допишет, должна, во всяком случае, дописать, сама жизнь, - вставая со стула, заключил племянник и добавил к сказанному: - И она, концовка, должна быть сильной, как и во всех драмах.
- Допишет, допишет. Не сомневайся. Кай, послушай меня: мы все сожалеем о случившемся, поверь. Но такая уж у тебя судьба. Но мы ведь с тобой. Заботимся о тебе. И раз уж мы тут разговорились, я дополню свой рассказ… О смерти матери тебе не говорили три года. И вот отец в один из зимних вечеров решил рассказать тебе всю правду. Пригласил двух психологов, на всякий случай, и всё рассказал. Ты не поверил. Да и как может поверить ребёнок в то, что никогда уже не увидит мать? Прошёл год, и тебе вдруг показалось, что отец и на этот раз солгал. Сказал же он тебе, что мать уехала за границу… И ты стал кричать на него: «Ты врёшь! Привези её! Она в Ташкенте!» И ты заболел от тоски по матери. Слёг. Мы не на шутку испугались. Врач из Ташкента с большим трудом вывел тебя из детской депрессии. Ещё раз говорю тебе: мать очень любила тебя и отца. Хочу, чтобы ты это знал. Ты выздоровел, но в сердце твоём поселилась зима. Такая вот история.
- Довольно. Я пошёл. У меня дела. Всё это я уже слышал не один раз. Ничего нового. Итак, денег ты мне не дашь?
- Меняй свою жизнь, Кай. Время пришло.
- Будь здорова, тётя!
Племянник вышел из офиса, попрощался с секретаршей, вышел на улицу, сел в машину и поехал домой. Он ехал и думал о долге: где взять деньги, чтобы расплатиться с кредитором, и не знал о том, что тётя накануне разговора вернула долг племянника с процентами Тахиру, взяв с него слово, чтобы тот не сообщал племяннику о погашении долга и, разумеется, не напоминал Каю о его возврате. Она хотела, чтобы племянник прочувствовал ситуацию, в которой он оказался. И, возможно, это чувство – чувство того, что он в трудном положении - заставит племянника задуматься. Она обещала родному брату, перед его смертью, помогать единственному сыну, который так рано остался без родителей. И Кай чувствовал себя сиротой. Он, как и каждый человек, нуждался в ласке, заботе, а порой и в совете. По сути, он, конечно же, не был сиротой в полном смысле этого слова. У него были Рита, тётя, муж тёти, дядя Артём, с которым он в детстве ездил на рыбалку. Все они, так или иначе, заботились о нём. Но у каждого из них была и своя жизнь. Родители есть родители. Только они и думают всегда о нас. И будь отец жив, Кай бы не стал игроком. На него время от времени находила тоска – тоска по родителям. Рита помогала ему бороться с ней. Отца Кай помнит: его характер, голос, лицо… А вот мать… Ему хотелось больше узнать о ней: какой она была в жизни, о чём мечтала… И он решил выяснить причину её неестественного ухода из жизни, то есть самоубийства. Понять её. В глубине души он чувствовал обиду на мать. Задавал себе один и тот же вопрос: почему? И не мог найти ответа. Кто в этом виноват: её странная натура или отец?.. Кай обожал свою работу и любил писать. Возможно, Кай, решивший узнать больше о матери, собирался написать книгу о ней? Но слишком много было тайн, пробелов… Словом, нужен был материал. Сюжет. Не будем заглядывать вперёд. Если жизнь поймёт, что человек заблудился, скажем так, то сама допишет за него финальный акт…
Итак, сын решил больше узнать о матери. И если он уже написал четыре хороших романа, то наверняка вынашивал в глубине души и пятый, в котором, судя по всему, главной героиней должна стать его мать, а именно – её странный уход, причина и история жизни их семьи.
Возможно, это только догадки… И на самом деле всё обстоит иначе. Порой мы не можем разобраться в наших чувствах. Понять их природу и причину, поэтому страдаем и ищем ответа.


* * *


Закончилась осень, наступила зима



- Сегодняшняя лекция – последняя перед новогодними каникулами. Поговорим о переводах книг, например, с французского и английского языков на русский, - предложил Учитель и подошёл ближе к первым рядам.
Далее он продолжил:
- У меня в руках перевод романа «Консуэло», - он поднял книгу вверх, чтобы все её увидели. – Москва, издательство «Художественная литература», 1988 год.
- Перевод? Разве не книга?.. – спросил студент, чуть приподнявшись с места, чтобы его все увидели.
- Именно. Вы не ослышались. И это – моё глубокое убеждение. Обычно говорят: «Я прочитал драму Шиллера "Разбойники". Или: «Я прочитала повесть Дидро "Племянник Рамо". Так ведь говорят?
- Именно так, но…
- Не говорят: «Я прочитала перевод романа "Векфильдский священник", написанный Оливером Гольдсмитом». Да? Так ведь не говорят?..
- Мы такого писателя не знаем, - ответил за всех студент последнего курса.
- Алишер, кто-кто, но ты должен знать об этом писателе и его произведениях. Ты ведь любишь английскую литературу. И знаешь её на четыре с минусом. Это большой балл.
- Наверное, Оливер, как его там… как раз мой минус… - ответил, улыбаясь, студент.
- Определённо, - заметил Учитель. – Продолжим. Но всё-таки отвечу Алишеру. Оливер Гольдсмит - наиболее выдающийся представитель сентиментализма в Англии наряду с Лоренсом Стерном. Родился он в Ирландии, в семье сельского священника. Более подробно вы узнаете о нём и его творениях из Интернета. Знакомство с произведениями этого писателя не входит в программу нашего курса, но вы должны заниматься и самообразованием. Прочитав роман «Векфильдский священник», вы узнаете о его юности, о его семье и об отце, которого он изобразил в лице викария Примроза. Хороший приём… Вернёмся к переводу романа «Консуэло» Жорж Санд. Итак, с этим, думаю, ясно. Будет правильно, если вы скажете: не книга, а перевод книги. Причина? При переводе книги – любой книги серьёзного автора – до двадцати процентов перевод не отвечает требованиям оригинала текста. Сами переводчики говорят об этом. Например, вчера российская поэтесса Вера Павлова отвечала на вопросы ведущей программы «Школа злословия» на НТВ-плюс. Она ответила так: «Я выучила английский язык и сейчас читаю Марка Твена на английском языке. Совсем другие книги!» - «Разве?» - удивилась ведущая. «Да. Большая разница», - ответила поэтесса. Исходя из сказанного поэтессой и личного опыта, подтверждаю это. Например, Стивена Кинга, книги которого переведены, и немало, на русский язык, переведены настолько слабо, что их может прочитать не искушённый в литературе читатель. Но даже в Америке его читают с большим трудом… Почему? Слишком трудный для чтения писатель. Предпочитают смотреть фильмы. Так же при переводах допускаются, скажем так, большие погрешности.
Читаю из книги, а не из перевода книги – пока будем называть это так:
«…Итак, Консуэло вошла одна в уборную Кориллы, от которой передала ей ключ, выпила стакан воды и на минутку бросилась на диван».
Учитель остановился, посмотрел на студентов и спросил:
- Что в переводе не так?
- Вроде… всё понятно… - ответила журналистка.
- Именно! «Всё понятно»! На это и рассчитан перевод. Но вы, будущие писатели, должны видеть и чувствовать все натяжки и неточности.
Учитель ещё раз прочитал предложение и сделал паузу.
Один из студентов сказал:
- «Бросилась на диван»! В этом месте что-то не так.
- Хорошо! Ещё?.. Ясно. Начнём разбор: «Итак, Консуэло вошла одна в уборную Кориллы…» Слово «одна» до запятой лишнее. Почему? Потому что перед этим словом стоит слово «вошла». Ясно? Убираем это слово и читаем: «Итак, Консуэло вошла в уборную Кориллы…» Убрали слово «одна», оставили «вошла». Итак ясно, что одна, раз вошла... Разбираем дальше: «…от которой та передала ей ключ…» «Передала ей ключ»… Через кого передала? Почему не дала? Не вручила? Если передала, следовательно, через кого-то. Продолжим: «…выпила стакан воды и на минутку бросилась на диван». Как может выпить стакан воды оперная певица, да ещё разом? Что ты нам предложишь, Венера? – спросил Учитель, поднявшись на пятый ряд.
- Я? Ну… Обычно так говорят…
- Но не пишут! Не пишут! Тем более, не переводят! А порою переводчиков три-четыре… Понимаешь, о чём я? Внести правку в предложение, - попросил Учитель.
- Думаю, может быть, так: «…выпила из стакана воды и…»
- Уже точнее. А как бы ты написала?
- Хм! Возможно, так: «Итак, Консуэло вошла в уборную Кориллы, от которой дала ей ключ Корилла, налила из графина в стакан воды и, выпив её, прилегла отдохнуть на диван». Ух! Аж потом прошибло.
- Отлично! Видите, появился графин, Консуэло не «бросилась» на диван… а «прилегла». Так ближе к истине. Так написала, вероятно, и Жорж Санд. Но «броситься» на диван, чтобы вы знали, разрешается словарём Ожегова. Броситься – значит, быстро устремиться. Например: броситься на врага, броситься на помощь, бросился бежать, бросился с моста. И… - Учитель сделал паузу и продолжил: - Броситься, как ни странно, на диван…
- Вот, Учитель, переводчики перевели по Ожегову. Значит, правильно.
- Не спеши, Анатолий. Дослушай. Иначе Венера бросится тебе на помощь… После «бросилась на диван» в словаре, в скобках предлагаются варианты других глаголов. Если мне не изменяет память, это «лечь, сесть». Почему не выбрать глагол более точный? Как Венера – «прилегла». Бросившись на диван, вы можете подвернуть руку или ушибить плечо, как я прошлой весной. Добивайтесь точности… В скобках, в словарях, предлагаются варианты. И вы как будущие писатели имейте это в виду. Слова имеют значение, свой голос. Все пусть бросаются, а вы – ложитесь или садитесь…
- Кажется, понимаю, о чём Вы, - догадалась Венера.
- Возьмём, к примеру, «Дон Жуана» Байрона… Кто ответит, к какому жанру он относится?
- Роман в стихах!
- Нет!
- Новелла…
- Неужели? Вот не знал…
- Повесть…
- Ещё лучше! Вы сегодня не выспались?
- Поэма…
- Правильно. Вы читали её? – спросил студентку преподаватель.
- Да… Но…
- Многое не поняли?
- В каком-то смысле да…
- Ясно! Так вот, в названии поэмы Байрона «Дон Жуан», которую автор так и не закончил, некоторые издатели почему-то между «Дон» и «Жуан» ставят дефис… Они все время спорят между собой – и корректоры, и редакторы, и переводчики. Например, в «Энциклопедическом словаре» составители словаря пишут без дефиса. В собрании сочинений Байрона в четырёх томах, выпущенных издательством «Правда» в 1981 году, название поэмы написано с дефисом… В этом же издании не указывается даже переводчик. По всей вероятности, перевод взят у Татьяны Гнедич. История такова. Министерство культуры СССР заказало переводчикам, большая часть из которых – поэты, переводящие своих «жертв» по словарям, перевести поэму. Над переводом работали шестнадцать переводчиков. И, форсируя событие, скажу: в 1946 году министерство одобрило перевод Татьяны Гнедич, возглавлявшей в то время литературное объединение в Царском Селе. Хотите прочесть «Дон Жуана», - читайте перевод Татьяны Гнедич. Я читал и наслаждался.
- Так с дефисом нужно писать название поэмы или без?
- Одному Богу известно! Англичане пишут без дефиса. И ещё: когда издатели не знают, чей перевод правильный, они ищут выход в опубликовании популярных стихов классиков зарубежной литературы, предлагая им перевод одного и того же стихотворения пяти-шести переводчиков. Например: стихотворение «Ворон» Эдгара По кто только не переводил. И, по моему глубокому убеждению, прочитав все переводы в сборнике, скажу: лучше перевода стихотворения «Ворон» поэтом Бальмонтом нет… До чего допереводились! Верлена, к примеру, одно стихотворение перевели шесть переводчиков… И у одного из них в переводе появилась… Луна…
Все засмеялись. Учитель выдержал паузу и продолжил:
- Пять переводчиков не заметили луны в стихотворении, в небольшом, строк на шестнадцать, а шестой всё-таки отыскал… Что бы сказал Верлен? Пойдём дальше. Современные переводчики, по большей части поэты, с натяжкой переводят даже Шекспира… которого переводили выдающиеся мастера перевода с английского… Так нет же! Им захотелось некоторые сонеты переперевести самим… Ужас! По сути, создают новый сонет, а, точнее сказать, убивают грамотный и поэтичный перевод, если позволите так выразиться на лекции по литературе о переводе. Подведём черту: лучше всего читать произведения зарубежных классиков на английском языке в оригинале. Разумеется, кто знает английский. На русском языке, к примеру, читайте Виктора Гюго. Все его произведения перевели на пять с плюсом. Начните с Виктора Гюго. С «Человека, который смеётся».
- Но ведь без переводчиков тоже нельзя обойтись.
- Разумеется, нет! Мы не о переводчиках говорим, а о переводах. Садитесь, пожалуйста. Необходимо, я глубоко уверен в этом, познакомить широкую аудиторию читателей с произведениями западных писателей и поэтов сильных эпох, кроме того, и с современниками…
- Павел Иванов преподавал узбекский язык в Институте иностранных языков у нас в Андижане. Он профессиональный переводчик с узбекского языка на русский. Я узбек и читал его переводы.
- Павел Иванов писал хорошие стихи и переводил с узбекского на русский. У него осталось пятеро детей. Павел Иванов любил играть в шахматы. Если бы не этот несчастный случай… Город потерял профессионального переводчика, хорошего поэта и заботливого отца. Павел Иванов дружил с Эдгаром Загорским, ныне проживающем на Кубани. Больше всех в восьмидесятые годы публиковали в «Андижанской правде», в «Субботней гостиной», которую вёл Рафик Мельников, их – Павла и Эдгара…
- Что произошло? – поинтересовался студент первого курса.
- У Иванова было слабое зрение, если я не ошибаюсь, и при переходе дороги его сбила машина.. Он погиб… В то время, конечно же, публиковали и других наших поэтов – Шухрата Ганиева, Ларису Капустину, Марата Ермакова, Повстань, Ахмедова, Виктора Самойлова, Сергея Выборного…
- Эти и другие поэты представлены в сборнике стихов «На земле Бабура». Сборник есть в Интернете. Лариса Капустина много сделала для того, чтобы он вышел в свет…
- Я знаю. Можно сказать, первая антология поэтов Андижанской области. Представлены все поэты, пишущие на русском языке. Раньше публиковать свои стихи или романы за свой счёт не разрешали. Только с разрешения Союза писателей или литературных объединений. И, само собой, царствовала цензура. Куда ж без неё?
- Хорошо, что времена изменились.
- К великой радости, - добавил преподаватель.
Учитель спустился по ступенькам и подошёл к столу. Перебирая бумаги, он выбрал среди них одну, прочел её и попросил тишины:
- Внимание! Конкурс на лучший рассказ, лучшую повесть, лучшее стихотворение в этом году всё же состоится. Шесть лучших произведений будут напечатаны в университетском «Вестнике»… Засучите рукава и…
- Вперёд! – крикнул Анатолий.
- Только вперёд! – добавил преподаватель.
- Учитель, а кто на этот раз будет в жюри? – спросила Венера.
- Главный редактор «Андижанской правды», наш шеф Рахмат Арипович, Светлана Викторовна – преподаватель русского языка, ваш покорный… очень покорный слуга и три студента... Вот, собственно, и всё. Пишите на любую тему. Никакой цензуры, - заверил преподаватель.
- Нам нравится… на любые темы.
- Ждём ваших шедевров.
- Учитель, а Вы отдавали на корректировку свои романы? Вы ведь на пять с плюсом знаете русский язык, - спросил студент, сидевший во втором ряду.
- Русский язык я знаю на четыре, - уточнил Учитель. – Отдавал. И на редактуру тоже. Найти профессионального корректора – большая проблема, редактора – великий труд. Вы со временем поймёте, о чём я говорю. Редактора, если вас интересует это, я нашёл в Ташкенте и работаю с ним уже шесть лет, то есть он редактировал все мои книги, точнее - тексты. А с корректором я познакомился в Интернете. Она проживает…
- В Бухаре? – опередила его студентка и добавила: - Её зовут Настя. Она молода, красива и умна.
- Вы прекрасно осведомлены, мисс.
- Она моя соседка. Я видела несколько раз, как Вы приезжали к ней… Вернее - оставались у неё… Простите, останавливались… Так точнее. Она живёт одна.
Венера с ревностью во взгляде посмотрела на Учителя и спросила:
- Ну и как она, Учитель?
- Корректор, каких надо ещё поискать… - ответил не без иронии Учитель.
- Я другое имела в виду…
По аудитории прошла волна шёпота… Студенты с удивлением смотрели на Венеру, задавшую явно провокационный вопрос, и на преподавателя, которого, безусловно, не смутил прямой и некорректный вопрос студентки. Он посмотрел на Венеру и ответил:
- Интригующая молодая женщина… девушка. Нежная и ласковая, если ты об этом…
Пока студенты шептались, к преподавателю подошла женщина лет сорока пяти и сказала:
- Учитель, пять аудиторий ждут своих студентов. Кроме литературы, они должны изучать и другие предметы. Я права?
- Русский язык! – посмотрев на часы, ответил он. – Извините, занял десять лишних минут.
Он улыбнулся, развёл руками и дополнил:
- Всё! Расходитесь. Встретимся после каникул. Последний срок подачи конкурсных работ – двадцатое мая.
Студенты стали покидать аудиторию.
- Светлана Викторовна! Прекрасно выглядите. Глаз не отвести…
- Прекрати, - поправляя волосы, смутилась учительница. – Так, что ты ещё выдумал: «Если вы читаете книгу зарубежного автора, говорите, что читаете перевод романтической трагедии Шекспира "Ромео и Джульетта", а не книгу». Я стояла и слушала. В этом есть что-то, но…
- Вот это «что-то» и есть главное, Светлана Викторовна.
- Студенты наслушаются этих твоих, как сказать-то, назвать их, экспериментов и начинают нас, преподавателей, поправлять: «А Учитель говорит…» И так далее… А нам приходится бороться с твоим авторитетом, цитатами и импровизациями, Шопен ты наш.
- Время меняется, люди, и язык тоже…
- Ясно. Можешь не продолжать. Рита будет выступать на Рождество?
- Обязательно.
- Приду с дочерями. Старшая хочет стать певицей. У неё в комнате, на стене, висит фото Риты из журнала. Мне пора. Студенты заждались.
- Светлана Викторовна, объясните им, пожалуйста, раздел «Передача чужой речи простым предложением». Как применять в прозе прямую и косвенную речь, они знают. Диалоги… тоже. Да, уверен. А вот с чужой речью в простом предложении… Им это понадобится, разумеется, тем, кто станет писателем, журналистом.
- Слушаюсь, Ваше Величество, - пошутила преподаватель русского языка.
- Отлично! – целуя ей ручку, сказал Учитель. – С наступающим вас Новым годом…
- Тебя тоже.


* * *


Учитель ответил на вопросы студентов, сидевших на скамейке у фонтана, и вышел из ворот университета. Сел в машину, завёл двигатель и, развернув её, выехал на проспект и поехал домой. Лекция прошла на пять с плюсом, как он любил говорить, и в связи с этим у него было приподнятое настроение.
Проехав два перекрёстка, он подумал: «А что? Заеду, пожалуй, к сестрице в театр на репетицию. Сколько раз обещал…» И, свернув с проспекта на улицу Якубова, через несколько минут припарковал машину на стоянке у театра.
Над городом нависли тучи. Казалось, вот-вот пойдёт дождь или снег. Электронный термометр на здании театра показывал минус три градуса. Город готовился к Новому году, до которого осталось чуть больше недели. В витринах магазинов на ёлках мигали лампочки, освещая игрушки. Около театра рабочие наряжали большую ёлку. «Готовятся к Новому году и, как всегда, к Рождественскому концерту», - подумал Учитель.
Войдя в театр, он снял пальто и, получив номерок от гардеробщицы, направился в зал.
На большой и хорошо освещённой сцене главный режиссёр что-то объяснял двум актёрам. Зал был пуст, и Учитель понял, что опоздал. Поднявшись на сцену, он поздоровался с главным режиссёром, на что тот сказал: «Давненько Вас не было в театре…» и подошёл к девушкам. Бросив взгляд на одну из них, он спросил:
- Гуля, ты кто в этом наряде?
- Горничная кузины, - ответила, улыбаясь, та.
- А ты, Нина, надо полагать, кузина?
- Угадал, - ответила Нина и добавила:
- Кай, когда напишешь новую книгу? Страсть, как хочется почитать что-нибудь новенькое.
- Как только - так сразу, - ответил он.
- О чём же она будет? Какая в ней моя роль? – пошутила Нина.
- Разумеется, главная. А где моя любимая сестра?
- У себя в гримёрке, - ответила кузина.
- Удачи, девчата!
Кай поклонился и направился к сестре, но, пройдя несколько шагов, услышал слова Нины: «Если бы он был моим, девчата, я бы не выпускала его из постели…» и улыбнулся. Подошёл к двери гримёрной и постучал. Услышав голос: «Входите!», вошёл в комнату.
- Значит ли это, что температура твоей души повысилась, братец? – снимая грим с лица, спросила сестра. – И лёд в твоём сердце наконец начал таять?
Брат поцеловал сестру в лоб, она вздохнула и предложила:
- Кай, написал бы роман о театральной жизни. О любви…
- Оперной певицы к писателю? То есть сестры к брату?
- Всё лучше твоего расследования о судьбе матери…
- Рита, как мне написать роман о театральной жизни, не зная, что происходит за кулисами? К тому же, такой роман уже есть – «Всё о Еве». И фильм, к тому же, до мельчайших подробностей отражает эту деликатную тему, а именно – театральные интриги, сплетни, козни и…
- Так я с большим удовольствием расскажу тебе о ней. Хочешь? О закулисной жизни…
- «Всё лучше твоего расследования о судьбе матери…» - повторил брат слова сестры и добавил: - Как-то холодновато. Не находишь?
- Извини… Сорвалось с языка, - снимая парик, виновато ответила сестра.
- Этот пробел не даёт мне покоя. Мучает.
- Предлагаю заполнить этот пробел, который тебя так мучает, нашей любовью…
- Какой ещё «нашей любовью»? Между братом и сестрой? Что ты там насочиняла? Я воспитан…
- Я люблю тебя, Кай, с детских лет. Какое же это сочинение? Реальные события. Кроме матери, которой уже давно нет, извини, ты никого не любишь… Чего ты ждёшь? Воскрешения Снежной королевы? Так звали твою матушку все наши родственники, превратившую твоё сердце в кусочек льда, - вытирая слезу, тихо произнесла Рита. – Стендаль, да и только… Он тоже до безумия любил свою мать.
- Рита, - присаживаясь на диван, обратился Кай к сестре, - я помню, как мать ударила меня по лицу. Да так сильно, что у меня, как говорят в народе, искры посыпались из глаз…
- Это правда? Виола, мне кажется, была не способна на подобное. Ты вывел её из себя? Братец, ты иногда способен на такое…
- Когда она пришла в себя, побледнела и, подбежав ко мне, сильно прижала меня к груди и со слезами на глазах начала просить прощения. Моя левая щека горела. В глазах стоял туман…
- Сильный удар? Сотрясения не было? – удивилась примадонна.
- Она стояла передо мной на коленях, целуя мне руки. Но я не обиделся... Не злился на неё. Я так был рад, что мы снова вместе.
- Вместе? – переспросила сестра.
Кай рассказывал, Рита внимательно слушала. Он не слышал реплик сестры, словно разговаривал сам с собой, вспоминая о матери. Рита поняла это и старалась не перебивать брата. Усевшись рядом с ним, она молча слушала. Кай продолжал:
- Словом, отец отвёз меня на целое лето в лагерь. На третий день ему позвонили и сказали: ваш сын заболел. Лежит третий день в лазарете и ничего не ест.
Отец быстро приехал в лагерь на служебной машине, вошёл в лазарет, сел на мою кровать и спросил, глядя мне в глаза: «Что с тобой, малыш? Ты заболел?» – «Нет, - ответил я, - я хочу к маме…» - «Ты что – маменькин сынок? Дети ходят в походы, в горы, спят в пещерах, поют у костра. Тебе это неинтересно? В городе стоит жара, а здесь прохладно». - «Я хочу к маме», - повторил я. Короче говоря, я заболел от тоски по матери. По ночам она мне снилась. Так, очевидно, и умирают люди, потеряв любимого человека. В романах пишут правду. Я это понял ещё в детстве…
Он обнял сестру, прижал её к груди и тихо признался:
- Рита, порой мне нужно с кем-нибудь поговорить. Иногда на меня так нахлынут воспоминания, хоть волком вой. Я ведь сирота. Да, да… Я – сирота. Вам этого не понять… Си-ро-та… Как это звучит?
Рита сильнее прижалась к брату после этих трогательных слов и слушала его дальше. Кай продолжал вспоминать:
- Отец привёз меня домой, дождался, когда я войду в дом, и уехал по делам. Я от радости, что вернулся домой и обниму маму, побежал прямо к ней в кабинет, в котором она всегда что-то писала… И, не постучав, открыл дверь и бросился к ней, чтобы обнять её и поцеловать… Услышать: «Ах, мой малыш! До чего же я соскучилась по тебе!» Я протянул к ней руки и… Она ударила меня… Я помню эту грустную сцену, и часто вспоминаю её. Стараюсь понять, почему мама ударила меня? Ударила, а не обняла… Понимаешь?
Рита хотела поцеловать брата в губы, но он отвернул лицо.
- Тебе было больно? – спросила обиженная сестра.
- Ещё как больно!
- Ты не злился на неё?
- Нет, нет. Даже отцу о её странном поступке ничего не рассказал. Представляешь, что было бы? Они поругались бы из-за меня и всё. А я не любил, когда они ссорились. Тебе первой рассказываю… За ужином отец спросил меня: «Что это за красные подтёки у тебя на левой щеке?» Я ответил: подрался. Он сразу всё понял, и они долго ругались с мамой. Как он догадался – тоже загадка. Вот такая история, сестрёнка.
- Печальная история. Что тут скажешь? Никогда бы не подумала, что Виола способна была на такой поступок.
- Тётя говорит, что мама много работала. Ах, если бы я мог отыскать её рукописи. Прочитать то, о чём она писала. Но где?.. Рита, расскажи, что ты знаешь о моей маме. Не может быть, чтобы ты ничего не знала. Возможно, ты что-то слышала случайно, когда твои родители говорили о маме? Они не могут не говорить о ней! Вспомни!
- Я ничего не знаю, Кай. Поверь мне.
- Рита, я не могу, да и не хочу в это верить, - возмутился брат.
Он встал, прошёлся по гримёрке, посмотрел на себя в зеркало и, сев рядом с сестрой, продолжил:
- У тебя есть отец и мать. Ты их любишь. Они тебя тоже. Порой я смотрю, с какой любовью ты обнимаешь маму, и мне тоже так хочется обнять свою... Прижать к груди, поцеловать… Тогда я еду на кладбище, на могилу отца, и ставлю два букета в вазу: один – отцу, другой – маме… И долго сижу молча. Вспоминаю их, нашу жизнь… И только хорошее, поверь.
- Ах, Кай! Как же мне жаль тебя, если бы ты знал, - вытирая слёзы, сказала сестра.
Они сидели на диване. Рита закрыла глаза. Ей было стыдно, что она солгала. Ей так хотелось рассказать о том, что она услышала от мамы. Пусть мало, но рассказать. Но она дала слово… Рита ещё не видела Кая в таком подавленном настроении. И она, возможно, впервые поняла, что он, в сущности, сирота.
- Ты плачешь? Отчего закрыла ладонями глаза? – спросил брат.
- Мне стыдно, Кай, - всхлипывая, ответила она.
- За что? В чём дело? Ты что-то знаешь?
- Поверь, придёт время, а оно обязательно придёт, не может не прийти, и я…
- Снова тайны, опять намёки. Хорошо, не хочешь говорить, закроем тему.
- Ах, Кай.
Рита ещё раз попыталась поцеловать брата в губы, но он встал с дивана и сказал:
- Что ты делаешь, сестра? Остынь.
Прошло несколько минут, и он спросил, как обычно (воспоминания прошли) властным голосом, жестикулируя руками:
- Репетиция закончилась? Всё прошло на пять с плюсом?
- Если бы так проходила моя личная жизнь – «на пять с плюсом». Я была бы самой счастливой молодой девушкой на белом свете. Но ты…
Кай улыбнулся, сел рядом с сестрой и сказал:
- Рита, раз сегодня на нас нахлынули воспоминания о нашем детстве, хочу рассказать тебе ещё один эпизод из моего детства. Я и его частенько вспоминаю… Клянись, что никому не расскажешь. Он необычный, возможно, даже странный, но я доверяю тебе.
- Клянусь, так и быть, - ответила сестра.
- А без «так и быть»?
- Клянусь!
- Как-то, в далёком детстве, я видел маму в ванной комнате… Словом, она принимала душ. Это было днём.
- Ты подглядывал за матерью? Ах ты, гадкий мальчишка! Я помню, как у бабушки Таи, когда мы с девчатами во дворе принимали душ после купания в Кутан-арыке на гидролизном заводе, чтобы смыть с себя масляные пятна, ты подглядывал за нами. Я знала, а девчата нет. И всё-таки не выдала тебя. Признаюсь только сейчас. Я видела твой глаз. Не помню что, но я чувствовала тогда что-то… когда ты смотрел на меня голенькую, бесстыжий. Раньше ты был куда смелее, чем сейчас.
- Не знал! Слушай дальше… Я вернулся из школы раньше обычного и услышал, как мама поёт, что бывало редко. Кабинет был открыт, но её там не было. Я прислушался и понял: голос доносился из ванной комнаты. Я пошёл в ванную комнату, подумав, что мама чистит зубы, - она их чистила три раза в день. Подошёл и…
- Дверь была открыта, клеёнка не задёрнута, у матери на лице была шампунь – значит, она не могла тебя видеть, и стояла перед тобой голой – во всей своей красе, напевая мелодию.
- Именно всё так и было! Она была до такой степени красива, что я не мог оторвать от неё глаз…
- Бесстыжих глаз, - уточнила Рита и добавила: - Непристойных.
- Я учился тогда в первом классе.
- Убежал с уроков. Она этого не знала, вот и не закрыла дверь, - предположила сестра.
- Я не мог наглядеться на её стройное тело. Длинные волосы спускались по плечам, словно водоросли. Кожа ухоженная, нежная, бархатная… Я знаю, поверь. Груди… Движения…
- И ты немедля воспылал страстью. Влюбился в свою мать. Ты уже тогда любил всё красивое и, разумеется, смотрел не на меня, голенькую в душе, а на Нигёру, она была красивее всех.
- Прекрати! Она смыла шампунь с лица и увидела меня.
- Интересно! Что же было дальше?
- Я мог убежать, закрыть глаза, прикрыть дверь, но я не чувствовал даже стыда!.. Она посмотрела на меня и спросила: «Малыш, ты рано вернулся из школы. Сбежал? Больше так не поступай». И продолжила, как ни странно, принимать душ. Я удивился тому, что она не закричала на меня, не стала стыдить, только повернулась боком и попросила: «Подай, пожалуйста, полотенце».
- И всё?! Только и всего? Даже не прикрылась? Не объяснила тебе, что смотреть на голую мать – некрасиво и…
- Мало того, она спросила: «Малыш, тебе нравится моё тело?» Я не мог вымолвить ни слова, но и оторвать от неё глаз тоже не мог. Она добавила: «Ухаживай за своим телом. Почитай его. Бери пример с меня…» И ещё что-то… Не помню уже…
- Её стройное обнажённое тело возбудило тебя? Ты почувствовал себя маленьким мужчиной? Странные вы – и мать, и сын. Вы оба. Другая мать захлопнула бы перед тобой дверь, вслед за тем надавала бы хороших тумаков и поставила на весь день в угол. А вот Виола, смотри…
- Думаю, ей хотелось, чтобы я увидел её красивое тело и запомнил его на всю жизнь. И поверь, сестрёнка, такого тела, как у моей мамы, я до сих пор не видел. И фигуры, разумеется, тоже…
- А у твоих, как их там, муз, ни у одной нет такой стройной фигуры и нежного тела?
- Поверь, нет, - уверенно ответил брат.
- Хочешь, я разденусь и ты обследуешь моё тело? Увидишь, каким оно стало.
- Нет и нет! Я не врач, чтобы обследовать твоё тело.
Рита улыбнулась. Кай засмущался и продолжил:
- Она спросила меня, совершенно не стесняясь: «И сколько ты здесь стоишь?» Я ответил: «Мам, ты не ругаешь меня, почему?» - «С какой стати?! Я не должна стесняться тебя и смущаться тем более. Моё тело – твой дом. Ты вышел из него. Ты рос в нём девять месяцев. Почти девять. Ты был внутри этого тела. Я кормила тебя, заботилась о тебе, делала всё, чтобы в этом доме тебе жилось уютно, комфортно, интересно… Смотри, смотри на этот распрекрасный дом, из которого ты вышел. Тебе он нравится?» - «Да», - смутившись от таких откровенных слов, ответил я. «Вот и чудно. А теперь иди и завари мне кофе. Ты делаешь это лучше отца. Сама удивляюсь… Наверное, из-за любви ко мне. Любишь меня?»
- Она так ответила? – удивилась Рита. – Ну и ну! А в этом есть своя логика, несмотря ни на что… Сравнить себя с домом… Сомнений нет! Твоя мама – особенная.
- Вот и я вам говорю об этом, а вы заладили: странная, сама себе на уме, и так далее… Рита, ты дала клятву. Смотри у меня!
- Скрепим её кровью! Понимаешь, о какой крови я говорю?
- Я оценил твой юмор.
- Это не юмор.
- Пожалуй, напишу рассказ «Сестра и брат - любовь до гроба».
- Не зарекайся, не зарекайся… В жизни всё бывает. Вдруг так и произойдёт?
Кай вытянул губы, осмотрел комнату и хотел было встать, но Рита остановила его:
- Сиди, братец. И раз уж у нас… словом, на нас нахлынули воспоминания, как ты сказал, хочу поделиться с тобой: мне приснился сегодня сон. Снова этот кошмар…
- Не может быть! Я думал, он оставил тебя в покое.
- Если бы!.. Вскочила с постели глубокой ночью… Холодный пот стекает с лица… Так до утра и не смогла уснуть, - и с красными глазами поехала на репетицию.
- Мужчина бьёт женщину, а ты разнимаешь их? И куда ни глянь, повсюду кровь?
- Так и есть! Ты знаешь о нём. Сегодня приснился.
- Сходи к психотерапевту, к Софье Борисовне. Она ведь занималась этим кошмаром.
- Я была у нашей известной гадалки или экстрасенса Худобердыевой, проживающей на Баги-Шамане. У неё столько посетителей! Откуда только не приезжают. Приём строго по записи. Хотела уже уходить, но молодая девушка, как оказалось, её внучка, узнала меня и…
- Что же сказал экстрасенс?
- Этот сон – из моего детства. Такие, брат, дела.
- Из твоего детства? – удивился Кай.
- Говорит, да. Из моего детства.
- Вот ещё! Твоё детство проходило на моих глазах. И, насколько я помню, ни тётя – твоя мама, ни дядя Арсений – твой отец не только не спорили между собой и тем более не дрались, но и грубого слова не сказали тебе ни разу. Во всяком случае, в моём присутствии.
- Я знаю, знаю. Поэтому и удивляюсь. Пойми меня: что же я должна думать после её заключения или диагноза? Что у меня было два детства? В одном меня били, в другом – лелеяли! Бессмыслица какая-то, да?
- Иначе не скажешь. И сны продолжатся?
- Сказала, да, продолжатся до поры, до времени. Пока не откроется какая-то тайна…
- Тайн у нас предостаточно. Не обращай внимания. Они такого наговорят, эти экстрасенсы.
- Но мне-то страшно, Кай. Я так ясно вижу этот сон, словно просматриваю один и тот же из фильма ужасов. И, вдобавок ко всему, днём думаю о нём. Ну, как тебе такое?
Брат обнял сестру. Рита провела пальцами по волосам Кая. Он отстранился. Взял её руку и, перевернув её ладонью вверх, поцеловал шрам. Смотрел на него, смотрел и сказал:
- Хорошо, что подруга пришла проведать тебя в тот день, помнишь? И нашла тебя в ванной комнате истекающую кровью. Мы все испугались за тебя.
Рита отвела глаза в сторону. Она вспоминала тот вечер, бритву и фото Кая… О том, что Рита хотела свести счёты с жизнью от неразделённой любви к нему, которую устала ждать от него, выпрашивать, мечтать о ней, знали только её подруги, давшие обет молчания, как вы знаете, уважаемые читатели. Семнадцать лет! В этом возрасте чувства обострены, они хотят взаимности. Трудный возраст. Порой она забывала об этом дне, но, увидев шрам, в её памяти тут же восстанавливались события – печальные события того дня, чуть было не обернувшиеся драмой.
Они сидели, обняв друг друга, и молчали. Их молчание нарушил стук в дверь. Рита крикнула:
- Открыто!
В комнату вошла девушка и восторженно произнесла:
- Какая трогательная картина! Какой материал для первого акта!
- Сара, прекрасно выглядишь, - сделал комплимент молодой девушке Кай.
- Я на минутку. Рита, мы тебя ждём. У Галины день рождения. Пора ехать. Она звонила из ресторана «Буратино». Беспокоится…
- Совсем забыла, Сара. Через десять минут буду готова.
Кай встал и подошёл к столику, на котором стояла ваза с букетом цветов. Рита зашла за ширму и стала переодеваться. Сара ушла.
Кай поинтересовался:
- От кого цветы, сестрица?
- Камиль принёс. Ушёл перед тобой. Перед твоим неожиданным появлением в последнем акте моей личной жизни, в которой нет самого главного… После чего героиня убивает себя пиратским кинжалом…
- Отлично, отлично! А именно?
- В пьесе нет главного героя… Разве не понятно?
- И почему «в последнем акте моей личной жизни»?
- Каламбур! Твоей возвышенной любви ко мне…
- Уф! Рита. Почему ты игнорируешь Камиля? Чем не жених? Твоя мать даст согласие на ваш брак. Уверен.
- Ей-богу, Кай! Всё тебе нужно объяснять. Отвечаю: я не люблю Камиля! Я люблю…
- Можешь не продолжать, - остановил Риту брат, помогая ей одеть пальто.
- Кстати, братец, где ты будешь встречать Новый год? Приходи к нам. Вместе встретим Новый год. Я, родители и ты. Соглашайся! Посмотрим твой любимый фильм, про тебя, разумеется.
Кай хотел что-то ответить, но Рита опередила его:
- С одной из своих муз? С кем же на этот раз?
- С Ольгой. Мы уже договорились обо всём. Сожалею.
- Ты делаешь мне больно. Я столько прощаю тебе! Все эти музы, скорее всего, сирены, а не девушки… Говорят, у тебя появилась Венера. Студентка… Хотела спросить: у вас роман?
- О чём ты? В твоей речи много переносных смыслов. Говори точнее.
- Я опаздываю, братец. Девчата ждут, в прямом и переносном смысле.
Кай поцеловал сестру в лоб и сказал:
- Спасибо, что выслушала. Мне нужно было с кем-нибудь поговорить.
- И мне тоже. Теперь проводи «покойницу» до её машины, и она поедет на юбилей.
- Тебе не нравится, когда я целую тебя в лоб?
- Ты всех целуешь в лоб. Странно, однако. Но мы как-нибудь все соберёмся, поставим тебя на стул и спросим: почему ты так поступаешь с нами? – рассмеялась Рита.
Она села в машину. Кай закрыл дверь. Рита опустила стекло и сказала:
- Как это ни странно прозвучит, братец, но временами и у меня возникает такое же чувство, будто и я – сирота. От тебя, наверное, перешло ко мне.
- С чего? У тебя есть родители, обожающие тебя. Это видно невооружённым глазом.
- Я не шучу, солнце моё!
Рита завела двигатель. Пока он прогревался, она посмотрела Каю в глаза и, улыбнувшись, пояснила:
- Должно быть, вот в чём проблема: ты в далёком детстве влюбился в мать и ищешь – не можешь найти копию среди нас, девушек. И чтобы копия была похожа, если не душой, так телом на оригинал. Словом, копия была верна…
- Езжай. Девчата уже определённо заждались, и, кроме того, без тебя, нашей примадонны, они не начнут празднование юбилея. Будь осторожна на дороге. Возможен гололёд.
Рита уехала на юбилей подруги, а Кай поехал домой.
Он ехал и думал: «Почему Тахир-ака не напоминает мне о долге? Нужно достать деньги. Тётя не выручила. Где же их взять? Ох, надоело мне всё это. Нужно съездить к нему домой и поговорить о продлении долга. Это будет впервые. Обычно я рассчитывался вовремя».


* * *

НАСТУПИЛ НОВЫЙ ГОД

Все мы ждём от наступившего нового года исполнения желаний, загаданных нами в новогоднюю ночь. Исполнение того, что не сбылось в прошедшие годы по каким-то причинам. Ждём, что наконец-то получим квартиру, достроим дом, выплатим кредит за машину, найдём более перспективную работу, выдадим наконец замуж дочь или выучим детей в колледже… Иначе говоря, ждём от нового года результатов, которые порадуют нас. И, прежде всего, свершения того, что нам пожелали без пяти минут двенадцать в новогоднюю ночь, пока часы на ташкентской башне не стали отбивать время - время уходящего года и время наступающего.
Новый год – это надежды, ожидания, беспокойство, тревога, волнение.
Наши герои встречали Новый год по-разному и в разных местах.
Рита – со своими родителями – Надеждой Петровной и Арсением Ивановичем.
Родители подарили дочери большую хрустальную люстру в зал. Рита подарила отцу новый планшет, а матери набор косметики. В полночь они встретили Новый год, поздравили друг друга и потом, после застолья, родители смотрели до утра праздничную программу по телевизору, а Рита в своей комнате принимала поздравления от подруг и поклонников по телефону и по компьютеру.
Кай же встретил Новый год с Ольгой, с которой был давно знаком, с которой учился в университете и с которой договорился, точнее сказать, она его пригласила встретить Новый год вместе.
Его приглашали Марина, Людмила, Галина… Но он выбрал Ольгу. То ли потому, что она позвонила ему первой, а может, хотел провести эту новогоднюю ночь только с ней. Этого мы не узнаем.
Они встретили Новый год и до утра занимались любовью.
Им было о чём поговорить. Ольга преподавала в узбекской школе русский язык и иногда писала стихи. Кай называл их просто – хорошими, потому что в них не было души и развития сюжета. Ольга не обижалась и, несмотря на критику, продолжала писать. Вот и в новогоднюю ночь за праздничным столом она прочитала Каю пять новых стихотворений, четвёртое их которых гость похвалил, сказав: «Вот из этого стихотворения ты должна вырасти».
Новогодняя ночь прошла. Новый год вступил в свои права.
Рита готовилась к Рождественскому концерту, который, по традиции, проходит в театре. Так как студенты находились на новогодних каникулах, большую часть праздничных дней до Рождества Кай провёл дома. Читал философию, софистику и другие предметы, необходимые для лекции.
В четыре часа дня седьмого января городской театр стал заполняться зрителями. На Рождественский концерт приходило не только европейское население города, но и местные жители. Программа была разнообразной: от рождественских песнопений до исполнения известных арий. Рита лично приглашала лучших оперных певиц из Ферганы, Коканда, Самарканда, Бухары и, конечно же, столицы республики – Ташкента, и для неё это было большой честью.
Первое мероприятие такого уровня прошло в 2010 году по инициативе Русской Православной церкви города. И проходило оно в церкви. Но так как церковь не могла вместить всех желающих, место действия, скажем так, перенесли в городской театр.
В общем, все певицы, приглашённые для участия в концерте, были знакомы между собой, так как в своих театрах были лучшими, а именно – примадоннами.
Рождественский концерт проходил при полном аншлаге.
Вначале были исполнены песни церковным хором, в который входила и Рита. Затем свои песни исполнили другие певицы. Они выходили на сцену и пели свои любимые арии из различных опер. Те, которые им полюбились; те, которые они исполняли лучше других. Словом, была полная свобода.
Рождественский концерт транслировался по городскому телевидению.
Кай пришёл на концерт с Валентиной. Рита со сцены заметила их, исполняя одну из арий Россини.
Концерт обычно длился два-три часа. После концерта Рита оставалась на вечеринку, как это заведено в театрах, и они – участницы, главный режиссёр, директор и гости из Ташкента, из Министерства культуры - произносили тосты, вели светские беседы, обсуждали планы театра и… и… и…
Кай довёз Валентину до её дома и, ответив на её предложение подняться к ней и продолжить праздник отказом и извинениями, уехал к тёте, куда должна приехать и сестра после ужина в театре. Праздновать Рождество у тёти было традицией.
Все сидели за праздничным столом и ждали примадонну. Арсений, отец Риты, приготовил, как всегда, плов, и он томился на плите в ожидании гостей. Кай сидел напротив тёти. Она смотрела на племянника и улыбалась. Кай, заметив это, спросил:
- Что смешного, тётя?
- Учитель, - обратилась она к племяннику, когда в комнату вошёл муж с полотенцем на плече и сел рядом с Каем, - тебе недостаточно того, что о тебе говорят в городе, как о первом парне на деревне? Что у тебя самая шикарная машина, о том, что ты написал четыре романа, красив собой, талантлив (дядя Арсений, слушая жену, то и дело улыбался и кивал головой), любимый преподаватель… Всё перечисленное мною так или иначе обсуждается в европейских салонах города. Не говорю уже о твоих музах… Тебе мало этого?
- Обсуждается или осуждается?
- Прекрати паясничать.
- Нельзя ближе к делу, тётя? И если мне не изменяет память, сегодня Рождество. К тому же, я не на исповеди.
- Уточню. Всего вышеперечисленного мною, видимо, тебе не достаточно. И ты решил создать образ игрока. Горе-игрока. Потому что за все твои долги расплачиваюсь я. Что же тобой движет? Только не ври мне! Это не страсть и не зависимость. Думаю, ты подражаешь великим творцам – Некрасову, Достоевскому, Толстому, Паганини, которые были горе-игроками… Я прочитала о них вчера в «Российской газете». Образ игрока нужен тебе для того, чтобы произвести впечатление на девиц и горожан? «О! Учитель – игрок! Как же, как же! Он и должен быть игроком. Все великие играли…» - так, наверное, думают студенты?
Учитель хотел возразить, но тётя остановила его жестом руки и продолжила:
- Только давай без цитат и всего прочего… В нашем роду игроков не было. Может, в роду у Виолы были? Не знаю… Ты у нас такой один. Да и кому придёт в голову бросать деньги на ветер? Да ещё какие! Будь скромнее. Преподавателю такое не к лицу. Это отрицательное явление. Или это любование собой?
- На Рождество, насколько я помню, принято дарить подарки, а не устраивать разбор полётов.
- Я сделала тебе подарок. Ты, правда, ещё не знаешь об этом, но сделала.
Племянник посмотрел на маленький стол, на котором лежали рождественские подарки, и хотел что-то сказать, но тётя его снова прервала:
- Нет, нет! Не смотри на стол. Мой подарок тебе на Рождество – твой долг Тахиру… Я оплатила его. Двести тысяч рублей российскими деньгами. Что скажешь? Хороший подарок? Ты доволен? К тому же с процентами.
- Хм!.. Даже очень хороший. Вот сюрприз, так сюрприз! А я-то хотел уже ехать к нему и просить о продлении долга. Думаю, почему Тахир-ака не напоминает мне о нём… Спасибо, тётя! Я обнулился.
- Ты впервые задержал долг. Он звонил мне и интересовался, почему?.. Это настораживает, знаешь ли? Видишь, у тебя начались проблемы. Я начала этот разговор сейчас, потому что нет Риты… И ещё по одной причине…
- Какой же? – поинтересовался племянник, у которого явно поднялось настроение.
- Мир меняется… - уточнил дядя Арсений.
- Арсений, я сама всё подробно объясню и разъясню. Знаешь, Кай, бывают времена, точнее будет сказать, наступают, когда необходимо менять жизнь. Политическая обстановка в мире накаляется. После санкций, наложенных на Россию западными странами за аннексию Россией Крыма, Луганской и Донецкой областей, Запад посчитал это вызовом цивилизованному миру и нарушением Устава ООН, наши дела в России оказались под угрозой. Может, со временем всё нормализуется, рассчитываю на это, но, в противном случае, придётся в России часть бизнеса свернуть. Главное – не упустить момента. Придётся закрыть часть ресторанов, гостиниц, кафе… Если повезёт – продать или сдать их в аренду, чтобы сохранить людям рабочие места. Спрос на сферы услуг в России падает. Мне директора наших ресторанов, кафе, гостиниц уже звонили и жаловались на это. Плюс ко всему, Россия начала боевые действия в Сирии. Это дело, разумеется, российских политиков. Как это называется, я…
- Наносить авиаудары по позициям государства ИГИЛ – исламских фундаменталистов, расправляющихся с христианами. Прав Вольтер: самые глупые, беспощадные и жестокие войны – на религиозной почве. Президент Асад попросил Россию о военной помощи. Российские самолёты, пока, как я слышал из новостей, в количестве сорока или пятидесяти машин, наносят авиаудары по стратегическим объектам исламистов. Те, в свою очередь, ответили терактом – взорвали пассажирский самолёт с российскими туристами. И Турция сбила российский бомбардировщик, - добавил Учитель. Словом, всё так закрутилось...
- Может, займёшься политикой? У тебя получается. Всё лучше, чем проигрывать деньги.
- И неплохо, - подтвердил дядя Арсений. – Молоток, Кай.
- Бои идут на севере Афганистана, в городе Суддук. А этот город, захваченный талибами, находится вблизи таджикской границы. И, с большой долей вероятности, недавняя попытка свержения власти в Таджикистане и взятие талибами города в этом регионе имеют между собой связь. На севере Афганистана проживает немало киргизов, таджиков и узбеков. Узбеков почти два миллиона. Это большая сила… И большинство из них в прошлом – это боевики, - продолжала делать выводы Надежда Петровна.
- Вот, вот! И если эти люди с семьями перейдут границу Таджикистана, то узбеки пойдут дальше – в Узбекистан, а киргизы – в Киргизию. Нужда, нищета, болезни толкнут их на это великое переселение… Что мы и наблюдаем сейчас в Европе, куда бегут беженцы из Сирии, Афганистана, Йемена, Ирака. Понимаешь меня? У нас, в Средней Азии, обстановка может стать похожей на европейскую. Только вот предоставить пособие и работу, а тем более, обеспечить их жильём, как в Европе, у нас не получится. Мы ведь проживаем в мусульманской стране…
- Исповедующей ислам, - пояснил муж.
- И как бы нам, европейцам, не пришлось уезжать. Вспомни девяностые годы прошлого столетия. Сколько европейцев уехало? Больше миллиона…
- Будем надеяться, что президент республики, правительство и военные держат всё под контролем, - добавил дядя Арсений, посмотрев на часы.
- И куда же нам уезжать? Всё произойдет быстро. Неожиданно… В Россию? В России сейчас и без нас трудно. Я знаю. Крым, Донбасс, боевые действия в Сирии – всё это немалые финансовые затраты. А нефть – главный источник дохода – стоит уже не сто двадцать долларов за баррель, а меньше сорока. Да и кто нас там ждёт?
- Да, дела… - сказал муж, слушая супругу, рисующую будущее мрачными красками. – Может, пронесёт, Надежда?
- Пронесёт – не пронесёт, что толку гадать? В европейских семьях сейчас только и говорят об этом.
- По мне, так всё спокойно, - рассудил племянник.
- Денег-то у нас хватит и на переезд, и на покупку дома где-нибудь на Кубани, недалеко от моря… И Россия, в довершение всего сказанного мною, - другая страна. Другие люди…
- Может, ты, тётя, нагнетаешь страсти? Переведи деньги в иностранный банк, и всё!
- Какой ты умный! Думаешь, это так легко сделать?
- Похоже, Рита приехала. Пойду встречу её, - сказал, вставая из-за стола, отец примадонны.
- Кай, прекрати играть… Не создавай всем нам лишних проблем. Довольно… И ты, дорогой, конечно, прекрасно понимал всё это время, что я тебя прикрою, если твои дела пойдут паршиво. Если твоя жизнь окажется под угрозой… Тебя не трогают только потому, что знали твоего отца и знают меня. И то, что я оплачу твои долги.
- Что тут скажешь? – моргая глазами, сказал племянник.
- Рита пришла. Кай, я хотела бы, если всё же начнутся перемены в республике, в Средней Азии, чтобы вы уехали с Ритой за границу. Пусть это будет Англия, куда так хотела уехать твоя мать, или Франция, но за границу. Вы оба знаете английский, а это большой плюс…
- В Англию? – удивился Кай.
- Полагаю, ты всё понял. Будем уповать на Бога. Всё! Меняем неопределённое душевное состояние на праздничное настроение.
- Хочу, чтобы ты знала: всё, о чём ты сейчас говорила, происходило год назад, если я не ошибаюсь. За политикой я не слежу. Что в ней проку? Искусство вне политики.
- Всё повторяется, мой милый, - добавила тётя.
В комнату вошла Рита. По её лицу было видно, что она была довольна собой, концертом и всем тем, что произошло после него.
- Заждались? Приношу извинения. На улице так хорошо! Пошёл первый снег! Люди вышли на улицы и гуляют. Радуются первому снегу.
- Мать, встречай гостей, - сказал хозяин дома. – Проходите, девушки, не стесняйтесь.
- Девчата, проходите, я представлю вам своих родных. Это папа – Арсений Иванович, это мама – Надежда Петровна, а этот молодой и талантливый…
Рита хотела представить брата, но он вышел в другую комнату, вспомнив про подарки, которые он купил и оставил в комнате у Риты. Рита продолжила:
- Эту девушку из Самарканда зовут Кариной.
Мать с отцом Риты поочерёдно пожали Карине руку и поцеловали её в щёчки, поздравив с Рождеством.
- А эту девушку в нарядном платье, из Ташкента зовут Ириной.
- Очень приятно, - сказали родители.
В это время в комнату вернулся брат и удивился:
- Какие красавицы! – и, поцеловав им ручки, добавил: - Вас зовут Карина, а вас Галина.
Рита поправила брата, сказав, что девушку зовут Ирина.
- Простите, - извинился он и продолжил: - Вы восхитительно исполнили свои арии. Публика была в восторге. Зрители попросили вас исполнить вторую арию дважды. Она им так понравилась… Я ваш поклонник. И не сомневайтесь.
- Как зовут вас? – поинтересовалась Ирина.
- Кай. Просто Кай.
Ирина рассмеялась и спросила:
- И где же ваша Снежная Королева?
Кай сделал печальный вид, кивнул головой и вздохнул.
Ирина поняла, что сказала что-то не то, хотя и не чувствовала вины за сказанное, но на всякий случай посмотрела на Риту. Рита улыбнулась и ответила, что всё в порядке. Кай, почувствовав, что девушке стало неловко, улыбнулся и пояснил:
- Так называли мою маму Виолу. В шутку, разумеется.
- А, поняла. Где же она? – спросила Ирина.
Все смотрели на Кая и ждали, что он ответит.
- Её нет… - тихо, с грустью в голосе ответил он на вопрос.
- Мне жаль, - извинилась Ирина.
- Она утонула в Неве, - добавил Кай.
- О! Мне очень жаль. Поверьте, - прибавила гостья.
Рита предложила сесть за стол и начать праздновать Рождество.
Арсений Иванович принёс ещё два прибора, и все расселись по своим местам.
Надежда Петровна встала и произнесла тост по случаю праздника.
Кай ухаживал за девушками. Он интересовался, что они читают, какую поэзию любят, какое направление в живописи предпочитают.
Ответы были разные. Затем Кай поинтересовался:
- Вам нравится наш город?
- Мы уже не в первый раз в вашем городе. Красивый. Широкие проспекты, светофоры, милые люди… - ответила Карина и добавила: - Но главное – хорошая акустика зала. Для нас, певиц, это главное.
- Мы любим выступать в вашем театре, - прибавила Ирина. – И здесь, как говорил Моцарт о Праге: «Понимают толк в музыке…»
- Отлично! – одобрил Кай. – Отлично!
- Братец, а с кем это ты был в театре? – спросила Рита.
- С Валентиной, - ответил брат. – А что?
- Да, так! Раньше я её не лицезрела… Я видела всех твоих муз, но вот Валентину едва ли припомню.
Девушки переглянулись между собой.
Рита, посмотрев на подруг, улыбнулась и продолжила допрос:
- Кем же она тебе приходится, братец?
- Мы учились с ней в университете. Валентина - друг…
- Друг? – воскликнула сестра. – В это трудно поверить. Уж мне-то поверь…
- Рита, - обратилась мать к дочери, намекая на то, что за столом гости, которым, возможно, неинтересно, кем является или приходится Каю Валентина.
Рита кивнула головой, допила шампанское и сказала:
- Извиняюсь!
- Вы, похоже, неплохо отпраздновали встречу. И вы её заслужили. Публика была в восторге. Браво! – зааплодировал девушкам почитатель оперного искусства.
- Мы рады! – ответила за всех Карина.
- Я видела вас по ташкентскому телевидению три года назад. Вы по республиканскому каналу «Культура» рассказывали о творчестве Алишера Навои.
- Было дело, - признался Кай. – Но и ваше лицо, как ни странно, мне знакомо. Я слушал вас сегодня и вспоминал, вспоминал…
- Вы видели меня в театре, - ответила Ирина. – И я вас видела - в Ташкентском оперном театре. Вы сидели в третьем ряду.
- Да, да, да! Вспомнил! Вы исполняли «Тоску». После семинара я решил пойти в театр.
- Точно, - ответила Ирина.
В одиннадцать часов ночи Кай отвёз девушек в гостиницу и, попрощавшись, поехал домой.
Он ехал и думал о Снежной Королеве, то есть о матери.

* * *

Зима в Узбекистане заканчивается рано. В конце февраля наступает тепло. В марте отмечают праздник Навруз, праздник весны.
В мае празднуют по всей республике День Победы, как и во всех странах СНГ, сражавшихся с фашизмом.
В жизни наших героев в весенние месяцы всё шло своим чередом: Рита готовилась к поездке в Англию на фестиваль-конкурс молодых оперных певиц.
Кай читал лекции.





* * *

РАЗГОВОР С ДЯДЕЙ АРТЁМОМ


Окончив читать лекцию, Учитель поблагодарил всех за аплодисменты, взял кейс и быстро покинул аудиторию. Он устал и хотел только одного – принять душ и отдохнуть. Открыв машину, он сел в неё, завёл двигатель и поехал домой. Проезжая мимо железнодорожного вокзала, он вспомнил, что надо купить чай и хлеб. Припарковав машину около небольшого магазина, он купил в нём пачку зелёного китайского крупнолистового чая, две лепёшки и направился к машине. Когда он сел в машину, раздался телефонный звонок. Кай ответил:
- Дядя Артём? Сколько лет, сколько зим! Как ты?.. Приехать? Срочно?.. Важно? Понял… Еду.
Через двадцать минут Учитель припарковал машину рядом с воротами дома, в котором жил двоюродный брат отца дядя Артём.
Калитка была открыта, и он вошёл во двор. Двор был небольшой. Погладив собаку, английского бульдога, он вошёл в дом. В прихожей его встретила женщина. Она поздоровалась и спросила:
- Вы Учитель?
- Да. Меня зовут Кай, - представился он.
- Проходите в комнату. Артём вас ждёт.
Учитель прошёл в комнату, в которой на кровати лежал больной дядя, и сел у постели. Дядя спал. Учитель осмотрелся и, увидев на столе шприцы, таблетки, вату, ампулы, спросил у женщины:
- Что с ним? Попал в аварию?
- Он болен. Лечиться не хочет… Да и, как мне кажется, жить тоже… На операцию не соглашается. Говорит, что врачи отправят его на тот свет, да ещё за его же деньги.
- Он спит?
- Скоро проснётся. Он быстро устаёт. Испытывает боли. Я делаю обезболивающие уколы, они пока помогают, но… Последнее время он много пил. Вот и лежит уже два месяца.
Через несколько минут, услышав разговор, больной открыл глаза и тихо произнес:
- Хорошо, что приехал так быстро.
- Дядя Артём, почему ты не сказал нам, что болен? Почему отказываешься от лечения, от операции? Если нет денег, мы поможем. Какая нужна операция?
- Сколько сразу «почему»! – улыбнулся больной. – Учитель, слушай и не задавай вопросов. Катя, выйди, пожалуйста. Оставь нас… Пока я могу говорить и ясно соображаю (он говорил с трудом), слушай меня, и не задавай вопросы.
Катя вышла из комнаты и плотно закрыла за собой двери. Больной приподнялся и, удостоверившись, что они остались вдвоём, продолжил медленно говорить:
- Кай, ночью я… Этой ночью… Словом, мне надоело так жить – лежать и глотать таблетки, понимаешь? Врачи говорят: лучше уже не будет. Такие, брат, дела.
Учитель кивнул головой.
- Этой ночью я сделаю себе укол. Подсобишь?.. Может, ты сделаешь мне?
- Что? – испугался Учитель. – Смертельный укол?
- Ты правильно понял. Если не поможешь, тогда я отправлю себя на тот свет сам, пока есть силы… Моё решение окончательное… Только никому ни слова! Дай обещание…
- Какое обещание, дядя Артём? Ты хочешь себя убить, да ещё и меня просишь помочь тебе!.. А если узнают? Ты представляешь, что будет?..
- Плевать я хотел! Если не расскажешь никому, никто и не узнает… Не хотел бы я, чтобы о моём решении узнала Надежда или Рита. Остальные мне… Я не могу так больше жить, понимаешь?
Больной немного отдохнул и спросил:
- Как ты там говоришь: «Или всё, или ничего»… Так?
- Да мало ли что я говорю! Живи, лечись… Деньгами мы поможем.
- Ноги не двигаются… левая рука не работает. Лежу в памперсах, как годовалый ребёнок. Это не жизнь. Я стал инвалидом… А боли такие по ночам… Хочется пулю пустить себе в лоб.
- Это грех! То, что ты хочешь сделать с собой, - грех. И предлагаешь мне поучаствовать в этом…
- Твоя мать же покончила с собой… Почему ты думаешь, что у меня кишка тонка?
- Видимо, были причины. Только я не могу их понять…
- И у меня, как видишь, причины. Но Виола была-то здоровой, а я…
Учитель вспомнил о матери. Слова и сравнения, приведённые дядей, ему явно не понравились. Он не подал вида, но дядя почувствовал это и сказал:
- Извини, Кай. Вырвалось. Ты же знаешь, каким я бываю беспардонным и противным порой… Я встречу на Небесах твою мать Виолу и передам ей привет от тебя. Расскажу ей о тебе, о Рите. Извини, извини.
- Дядя Артём! Что скажут люди? Моя мать… Теперь ты… Подумают, что на нас лежит проклятье, не иначе… Начнут ещё добавлять, приукрашивать, сочинять разные небылицы. В итоге…
- Ничего в итоге! Ты и я… Больше никто не узнает, если ты не расскажешь кому-нибудь. Но ведь ты не расскажешь? Я доверяю тебе.
- Я вообще не пойму, что происходит… Всё это так неожиданно…
- Катя? За неё не бойся. Она никому не расскажет. Ручаюсь… Можешь быть спокойным на её счёт.
- Это грех, дядя Артем.
- Ты уже говорил… Пришло, по-видимому, время отвечать за них перед Богом. У меня их немало. Кай, хватит. Я всё понял. Ты мне не поможешь. Тогда перейдём к делу…
- К делу? – удивился Кай. – Уже?
- Нет, нет! Укол я сделаю сам. Ночью. Я готов к этому. Первый вопрос решили. Помнишь, когда тебе было пятнадцать лет, мы смотрели французский фильм, в котором тяжелобольной родственник предлагает ученику, которого он обучал игре на скрипке и который стал впоследствии мастером по ремонту скрипок, глядя на шприц, говорить он уже не мог, сделать ему смертельный укол? И ученик делает ему укол. Больной через минуту умирает. Об этом знали его жена и бывший компаньон по бизнесу. То есть два свидетеля. Ты тогда сильно возмутился… Ты в мать.
Больной уснул. Кай встал и прошёлся по комнате. Посмотрел на стол, на картины, на люстру. Он ждал, когда дядя проснётся. Через некоторое время больной проснулся, кашлянул и начал говорить. А сказал он вот что:
- Сядь, Кай! Перейдём ко второму вопросу… Короче, я подумал, и жребий пал на тебя. Считай мою просьбу, о которой я тебе поведаю, как последнее желание умирающего…
- Я сплю, не иначе! – развёл руками Кай.
- Не перебивай. Дело серьёзное…
Кай посмотрел на дядю и подумал: «Если дядя Артём что-то решил, он не отступит. И уговаривать, отговаривать, убеждать его в том, что жизнь хороша в любом её проявлении, разумеется, бесполезно».
- Сосредоточься и запоминай! – продолжил дядя. – В левом углу сарая, под ящиками, ты выкопаешь коробку. В ней доллары. Много долларов…
Кай хотел что-то сказать или уточнить, но больной остановил его словами:
- Я доверяю тебе безгранично, Кай. Подай воды и открой окно. Чувствую, тебе неприятен запах… Я не в обиде. Потерпи немного. Дело серьёзное.
Кай подошёл к окну и открыл его. Комната наполнилась прохладным вечерним воздухом. Дядя снова заснул. Кай смотрел в окно. Через несколько минут дядя проснулся и продолжил:
- Кай, под матрасом тетрадь. В ней два адреса. Вытащи её.
Кай достал тетрадь, и из неё выпали две фотографии. На каждой фотографии с обратной стороны были написаны адреса. Он посмотрел фотографии, прочитал адреса и поинтересовался:
- Света в Чехове, Аня в Пушкино…
- Подели деньги поровну и отправь их по этим адресам.
- Чем ты болен? У тебя всегда было завидное здоровье.
- Мы крыли кровлю. Шабашили. Была жара сорок два градуса. Ты знаешь, при такой температуре работать нельзя. Пекло! Плюс ко всему, я много выпил… Ребята настаивали на том, чтобы я спустился с крыши и кричали: «Слезай, Артём! Закончим вечером, когда спадёт жара…» Словом, я получил солнечный удар. Внутри разогревала меня водка, снаружи – солнце… И я тяжело рухнул вниз, сражённый водкой и солнцем… Упал на утеплитель с десятиметровой высоты, ударившись при этом головой о балку. Катерина ухаживает за мной, но и она, я вижу, уже устала. Мы живём вместе два года… Дети, её дети, уехали в Россию. Она раз в год ездит к ним в Орск.
- Ты два года с Катериной?..
- Я приходил к Надежде без Кати… Она стеснительная. Не отвлекай меня.
- Сколько в коробке долларов? – спросил Кай.
- Тридцать тысяч.
- Тридцать тысяч? – удивлённо переспросил Учитель.
Кай взял телефон, включил калькулятор и перевёл доллары в российские рубли. Поднял брови и сказал:
- По нынешнему курсу – семьдесят пять рублей к доллару, получается два миллиона двести пятьдесят тысяч рублей. Российскими деньгами, - уточнил Кай, почесав затылок. – Это крупная сумма и вдобавок большая ответственность.
- Кай, я ведь не просто так выбрал именно тебя! Ты честный и умный парень. Этого достаточно. В этом деле я могу положиться только на тебя. Знаю, ты найдёшь способ перевести деньги моим дочерям.
- Дочерям? У тебя есть дочери? – переспросил Учитель. – Это новость.
- Надежда Петровна всё знает про моих дочерей. Да и твой отец знал. Я сильно виноват перед дочурками, Кай. Я сволочь! Ненавижу себя. Убить меня, негодяя, мало! Всё жадность и ревность…
Двери открыла Катя и посмотрев на больного сказала:
- Пришёл участковый врач!
- Пусть уходит! Все они идиоты, как, впрочем, и женщины! Два раза лечили от алкоголизма, а результат – ноль! Сколько денег содрали за лечение!.. Но, к сожалению, надо признать, без них не обойтись…
- Мопассана цитируешь? – уточнил Учитель. – Я знаю, ты прочитал все его произведения. Удивительно, но больше из писателей ты никого не любил, только Мопассана…
- Да!.. Катя, скажи, чтобы он пришёл завтра или послезавтра. Тогда он действительно понадобится. И закрой, пожалуйста, дверь.
Катя, удивившись таким словам, закрыла дверь, и дядя продолжил свой рассказ:
- История такова. Когда мы жили в Бухаре с Дусей, девочки были ещё совсем маленькими, я вернулся как-то с работы раньше обычного и застал Дусю с соседом… Я избил его до полусмерти. Они говорили, что просто беседовали. Я не поверил. Дверь в спальню была открытой, и я подумал, что они забыли её закрыть. Короче, я не поверил им. У меня с этим проблемы. Я собрал вещи и в тот же вечер уехал в Зеравшан добывать золото. Возможно, я был тогда неправ, не буду спорить, ибо гордыня не покидает меня и сейчас… Я до сих пор, веришь, убеждаю себя в своей правоте. Вспоминаю время от времени глаза Дуси… В её глазах в тот злополучный день не было вины. Снятся порой и глазки девочек… Они стояли на пороге и смотрели, как я ухожу из дома, и, разумеется, ничего не понимали. Я даже не оглянулся. Такой вот я… Я не помогал им. Сейчас девочки взрослые. Живут в Московской области: одна в Чехове, другая в Пушкино. Живут с семьями. У обеих хорошие мужья. Но живут бедно. Прошлым летом я словно чувствовал, что со мной может что-то произойти. Вот и поехал в Россию, чтобы увидеться с ними. Разговаривали мы, правда, на улице… В дом не пустила ни старшая, ни младшая… Так на улице и говорили. Хоть так. Дуся воспитала хороших дочерей. Одна… Я же гулял и пил… Даже не интересовался, как и где они живут. Словом, я для них умер. Я труп, Кай, во всех отношениях, понимаешь?.. Мне так стыдно. Душа горит, сердце болит… Я всё испортил – и свою жизнь, и жизнь моей семьи.
- Фотографии из «Одноклассников»? Как ты разыскал их? – спросил, рассматривая дочерей, Учитель.
- Ребята помогли. Они, как это называется, скачали фотки из Интернета. У меня три внука, Кай. Это хотя бы радует. Продолжение рода, как-никак. Все пацаны. Дай слово, что сделаешь всё быстро.
- Даю, - немного подумав, ответил Кай. – Ну, а если они откажутся?
- Кто же от таких денег откажется?
- У них тоже есть гордость. Ты был жив, но не помогал им.
- Я узнал, что у обеих дочерей проблемы с кредитами, долги… Мужья сидят без работы. Они им пригодятся, деньги-то. Я в Чехове жил у мужика, рядом с домом старшей дочери Ани. Он такой же, как и я. Я имею в виду мужика. Живёт один, но семья есть. Словом, братья по несчастью. Такой же жадный и ревнивый. Он по моей просьбе и узнал от бабушек о жизни старшей дочери. Вечерами мы с ним пили и плакали… Не похоже на меня, да? Выплатят кредиты… Одному внуку нужно делать операцию, а это тоже деньги…
- И всё же, вдруг они откажутся?
- Кай, ты дал слово. Держи его, каким бы оно ни было тяжёлым. Если не захотят, значит, найди способ, чтобы они захотели и получили… Голова снова неясная. Мысли путаются… Короче, думай…
- Может, всё-таки подумаешь и не станешь совершать ещё одну ошибку - роковую?
- Нет. И не доставай меня с этим. Если сегодня не получится, значит, завтра… Я всё обдумал и решил. Похоронами не занимайся. Делай своё дело. И чем быстрее, тем лучше. Надежда с мужем позаботятся о моём погребении. Похоронят, если получится, я имею в виду место на кладбище, рядом или недалеко от твоего отца, тёти Фаи, дяди Пети…
- А если вдруг участковый врач догадается обо всём? Что тогда?
- Катя попросит написать его в справке о смерти, в графе «причина смерти», умер, мол, от передозировки жадностью и ревностью…
- Вижу, чувство юмора тебя не покидает и на смертном одре, - произнёс Учитель.
- На смертном. Я добровольно пришёл к нему…
- Почему бы тебе, пока ты жив, не составить завещание? Это же так просто.
- Нет, нет!.. Нотариус, свидетель, врач… лишние глаза и уши.
- Если я понял правильно, доллары эти…
- Правильно понял. Мы втроём скупали у старателей золотой песочек. Долго тебе объяснять нашу заумную схему… Короче говоря, через пять лет всё золотишко поделили между собой, и я вернулся в Андижан.
- Как в рассказах Джека Лондона, - заметил Учитель. – А дружки? Ты уверен, что они не приглядывают за твоим капиталом?
- Не думаю. Но, так или иначе, переведи их как можно быстрее. И тебе легче будет… Я ведь на тебя ношу взвалил… Найди способ… Я же уйду в другой мир с миром и покоем в душе. Действие укола проходит. Позови Катю.
Учитель позвал Катю, она вошла и спросила:
- Укол?
- Да, - ответил Артём. – И введи двойную дозу…
- Врач сказал…
- Делай, что говорю.
Катя сделала укол и сказала Учителю, что больной скоро заснёт. Сказав эти слова, она вышла из комнаты, понимая, что разговор у них серьёзный и ещё не закончен.
Дядя Артём продолжил:
- Прожил всю жизнь один. Так и не завёл второй семьи. Считал каждую копейку, как Плюшкин. Не поверишь, но я часто занимал деньги у Надежды Петровны. У Нади… И, само собой, не возвращал. Она, видимо, думала, что я бедный родственник. Посмотри, в доме нет нормальной мебели. Телевизор и тот еле-еле дышит.
Дядя Артём стал говорить медленнее. Его глаза стали смыкаться. Начал действовать укол, и больной то «отключался», то возвращался в реальность.
- Кай, ты слушаешь меня?
- Слушаю, слушаю.
- Твоя мать любила Анатолия, но тебя – больше всего на свете. И… И…
- И? Что, дядя Артём? - наклонился Кай к больному, услышав слова о матери.
- Виола была не от мира сего. Определённо. Твой отец много чего мне рассказывал…
- Чего же, дядя? Ты сейчас заснёшь. Говори же!
- Она мечтала жить в Англии… Но твой отец и слышать не хотел об этом. Не разрешал ей съездить в Англию даже по путёвке, как туристке.
- Это новость, - удивился Кай, внимательно слушая дядю.
- Всё, Кай, уходи. Выполни мою просьбу и не останавливай меня. Будь здоров, удачи.
- Прощай, дядя Артём. Спасибо тебе за…
Кай не мог говорить. К горлу подкатил ком. Он обнял дядю в последний раз и поцеловал его в лоб.
- Что ты целуешь меня в лоб? – улыбнулся дядя. – Я пока ещё жив… Прощай. Хороший ты парень, Учитель. Всего добился сам… Рано потерял родителей… Но… Ты и Рита… Вы оба знамениты и талантливы. Я похвалялся вами перед друзьями. Прощай…
Дядя Артём заснул. Для Учителя – навсегда.
Кай позвал Катерину. Она села у кровати больного и стала измерять давление…
Кай без особого труда нашёл коробку. И, решив не пересчитывать доллары в сарае, поехал домой. Два часа разговора с дядей Артёмом показались ему минутой.
Учитель ехал домой и вспоминал детство, дядю Артёма, который всегда с ним играл, когда приходил к ним в гости. Дарил ему игрушки. Каю стало жаль дядю Артёма, у которого могла бы сложиться жизнь иначе, по-другому… Поверь он в тот злосчастный день тёте Дусе. Кай вспомнил, как дядя Артём на Новый год подарил ему книгу. Тогда Каю было шесть лет. «Возможно, с этой книги всё и началось», - подумал он, не заметив, как проехал на красный свет светофора. «Я буду писателем», - вспомнил он свои слова, произнесённые им во весь голос за праздничным столом под бой курантов. Все тогда рассмеялись. Отец сказал, глядя на жену: «Хватит и одной писательницы, сынок. Ты будешь управлять созданной мною империей». Мать вышла из-за стола и ушла в свой кабинет. «Зачем ты так, Анатолий?» - спросил дядя Артём…
«И вот теперь дядя Артём решил уйти из этого мира, доверив мне важное дело. Мама… Теперь дядя Артём… Какую же надо иметь силу воли, чтобы, не задумываясь, свести счёты с жизнью? Или до какого отчаяния довести себя? Мало кто из тех, кого я знаю, любит жизнь больше, чем дядя Артём, и ненавидит страдания», - размышлял Учитель.
Он подъехал к дому. Вышел из машины и поднялся в свою квартиру, не поздоровавшись с охранником и вахтёром, что бывало крайне редко. В гостиной он положил коробку на стол, переоделся, принял душ, выпил виноградного сока и, пересчитав купюры, лёг на диван – на белый, удобный, кожаный диван. Учитель смотрел на доллары и думал: «Хорошо, что есть номера телефонов дочерей дяди Артёма. Завтра с утра начну обзванивать… Хм! Дядя Артём, время и постоянно растущий курс доллара сделали тебя богатым. Хоть в этом ты проявил мудрость, если так можно выразиться. В девяностые годы прошлого столетия доллар стоил всего двадцать три рубля! И всё же в рассказе дяди не всё стыкуется. Он говорит, что упал с крыши летом. А тётя говорила на Рождество, что видела его в городе за неделю до Рождества. Хм! Что сейчас гадать. Возможно, он выдумал историю. Так или иначе, это его личное дело. Ещё одна тайна».
Почувствовав усталость, он поднялся с дивана и пошёл в спальную комнату. Лёг в постель и услышал, как телефон подаёт сигналы о том, что аккумуляторную батарею нужно зарядить. Он хотел встать и подключить телефон к зарядному устройству, но у него не было сил, и он подумал: «Утром заряжу. А доллары оставлю до утра на столе. Сегодня был трудный день. Да ещё и тройничный нерв на правой стороне лица, кажется, начинает воспаляться. Если он воспалится, приступы выбьют меня из колеи».
Он открыл тумбочку, достал таблетку и, запив её водой, уснул.


* * *

В девять часов утра Учителя разбудил голос сестры. Она ехала на репетицию и решила заехать к брату, так как он не отвечал на её телефонные звонки с прошлого вечера. Рита звонила ему и ночью, и рано утром, и в восемь часов утра, но тщетно – брат не отвечал. Она, взволнованная этим обстоятельством, решила заехать к нему по пути в театр. Рита вошла в квартиру и крикнула:
- Кай! Братец! Где ты?
Ответа не последовало. Тогда она пошла прямо в спальную комнату. Увидев на столе пачки долларов, она подняла брови от удивления. Подойдя к спальне, она постучала. Кай крикнул:
- Входи! Входи, моя муза!
- Это мне нравится, дорогой.
- Рита?
- Когда ты называешь меня своей музой! – раздвигая шторы, ответила сестра. – Вставай! Удивлён? Думал, одна из твоих подружек пришла? Посмотри, какое чудное утро.
- Выйди, и я встану…
- По-прежнему спишь голеньким? Стесняешься меня, свою сестру? Может, мне раздеться за компанию?
- Прекрати! А ты спишь в коротенькой ночной хлопчатобумажной сорочке?
- Угадал! Только теперь в длинной.
- Разумеется. Как аристократки. Выходи, выходи. Позволь мне одеться.
Через десять минут Кай вышел из спальной комнаты и спросил:
- Почему так рано? Я хотел выспаться…
- Ты со вчерашнего вечера не отвечаешь на мои звонки.
- Что-то срочное? – поинтересовался брат.
- Когда ты наконец прекратишь этот бардак и начнёшь убирать в квартире? Брюки на полу, рубашка на стуле… Может, наймёшь прислугу? Я оплачу.
- Да! Лет двадцати. Молоденькую Барби, с голубыми глазами и роскошными…
- Хватит! Так почему ты не отвечал?
- Разрядился аккумулятор. Видишь, всё просто.
- Кай, откуда у тебя столько денег? Банк ограбил что ли? Или наконец-то выиграл на бирже? Поздравляю!
- Во-первых, это американские доллары. Хм! Не успел убрать. Не думал, что ты нагрянешь с проверкой в столь ранний час.
- Перестань! Чьи они?
Кай немного подумал и ответил:
- Дяди Артёма.
- Так ты их не выиграл? – удивилась сестра.
- Говорю тебе, дяди Артёма.
- Объясни, что всё это значит? – показывая рукой на доллары, спросила сестра.
- Теперь, видимо, придётся. Но прежде… дай клятву, что никому ничего не расскажешь.
- Военная тайна? Сколько раз я тебе давала клятвы. Со счёта уже сбилась. И не нарушала…
- Большая тайна, скажем так…
- И от этой тайны, в которую ты меня сейчас посвятишь, надо думать, зависит вращение планет. Посвящай уже, агент на полную ставку.
- Только после того, как ты дашь клятву.
- Даю! – махнула рукой Рита и спросила: - Что дальше? Порезать палец и кровью расписаться? Или съесть горсть земли, по которой ходил великий Бабур?
- Когда я расскажу тебе обо всём, примадонна, ты сразу перестанешь шутить. Доллары дал мне дядя Артём.
- Ну и тайна! Я это слышала. Расплатиться с долгами?
- Он… Возможно, он…
- «Возможно, он», - повторила Рита уже серьёзно, чувствуя, что говорит лишнее, - умер?
Кай сделал паузу и ответил:
- Уже умер… Печально, да?
- «Уже умер», - повторила сестра. Через минуту, может, две, она посмотрела на брата и серьёзным тоном заявила: - Ты меня пугаешь, Кай. Что значит, «уже умер»? Что это за тайна такая? Так он жив или умер?
- Ну, умер, скончался, отошёл в мир иной…
- Порой у тебя бывают жестокие шуточки, мы это все знаем. Так он…
- Вот пристала.
- Так он умер или жив? – повысив тон, спросила сестра.
- Вчера был жив. Я с ним разговаривал. Он уже два месяца, как не встаёт с постели, будем говорить о нём в настоящем времени.
- Почему же ты всё это время молчал? Мы бы поехали и навестили его вместе. Дядя Артём хороший человек…
- Рита, - сказал Кай, - не дави на меня. Я сам обо всём узнал только вчера. И что у него есть две дочери, что живёт с Катей.
- Да, с Катей мы знакомы. Она мне нравится. Правда, чересчур скромная…
- Вы с Катей знакомы? – удивился брат.
- Под Новый год я заезжала к дяде Артёму. Мама попросила меня отвезти ему деньги.
Кай вздохнул, вспомнив вчерашний разговор с дядей и его слова: «Я даже у Надежды от жадности занимаю деньги и не возвращаю…», и продолжил:
- Все доллары нужно отправить его дочерям.
- Они взрослые, - рассматривая фотографии, сказала Рита.
- Одной двадцать пять лет, другой двадцать три года. Почти твои ровесники.
- Вот не думала… Мы не знали, что у дяди Артёма есть такие взрослые дочери.
- Не знали только мы. Проснись!
- Но мама с папой ничего не рассказывали мне о дочерях дяди Артёма. Они, очевидно, тоже не знали?
- И мне тоже. Возможно. Но твои родители не могут не знать про детей дяди Артёма. У нас появились две сестры, сестрёнка. Всё в конце концов выяснится в ближайшие три дня.
- Город Чехов, улица Достоевского, где это?
- Там же, где в Лондоне улица Себастьяна Баха… Откуда мне знать? Дядя Артём поручил мне отправить эти доллары его дочерям, поделив их поровну.
- Сколько же здесь всего?
- Тридцать тысяч!
- О-го-го! Так он умер или нет? Подожди минуточку, я отвечу. Мама почему-то звонит. Мы утром разговаривали с ней. Возможно, что-то забыла мне сказать.
Рита пять минут разговаривала в соседней комнате с матерью. Кай смотрел на доллары. Рита вернулась в комнату и взволнованно сказала:
- Дядя Артём умер.
- Значит, всё-таки умер?
- «Всё-таки»? Да что с тобой сегодня, Кай? Твои шутки не к месту. Извини…
Рита сделала паузу и пояснила:
- Послезавтра похороны в 14.00. А в кафе «Юлдуз» («Звезда» - авт.) по решению мамы пройдут поминки. Родители займутся похоронами. Нам нужно будет помогать им. Она, между прочим, утром звонила тебе три раза. Но ты… Жалко дядю Артёма. Он таким жизнерадостным и бодрым был. Часто дарил нам подарки в детстве, помнишь?
Рита села рядом с братом и спросила:
- Что будем делать? Ты видел его последним из нас. У него были какие-нибудь просьбы? После репетиции поеду к Катерине. Нет, от тебя… Сразу…
- Просьба одна: сделать так, чтобы эти деньги оказались в руках его дочерей. Кстати, у него есть три внука. Дня три-четыре я буду заниматься поисками его дочерей. Теперь ты всё понимаешь? На похороны, возможно, не приду… Что врач написал в справке? Какова истинная причина смерти?
- Истинная?! Сердечная недостаточность, так сказала мама, - ответила растерянная всем происходящим Рита и добавила: - Вот как чувствовала, что-то должно произойти…
- Ладно тебе. Не начинай. Значит, сердечная недостаточность? Хм! В курсе врач или нет?
- Это уже перебор, Кай. Ты говоришь загадками, шуточками… А мне не до шуток.
Рита рассматривала фотографии Ани и Светы. Кай думал, с чего ему начать… Сестра прервала его мысли, спросив:
- Почему дядя Артём не отправил деньги раньше, до болезни?
- Ты дала клятву. Припоминаешь? Никому ни слова о долларах.
- Хорошо, хорошо. По виду, серьёзные у нас сестрёнки, а, Кай? Не терпится познакомиться с ними? А они приедут на похороны? Разумеется. Тогда и познакомимся с сёстрами, так неожиданно появившимися в нашей жизни.
- Вряд ли сёстры приедут. Они обижены на отца.
- Теперь ясно. Мне всё ясно!
- А именно?
- Кай, у меня есть чувство ответственности, я о клятве, и голова на плечах. Вчера у вас с дядей был серьёзный разговор. Он тебе всё рассказал. Думаю, пройдёт время, и ты мне обо всём расскажешь, братец. Надеюсь на это.
- Вижу, с головой у тебя всё в порядке.
- Не паясничай. Так, значит, говоришь, не приедут. И денег…
- Брать не хотят. А передо мной стоит задача: как сделать так, чтобы они захотели…
- Деньги-то большие. Может, у них есть кредиты, долги, проблемы?
- Такое впечатление, что ты присутствовала при нашем разговоре.
- И так всё ясно, - ответила Рита.
У Кая зазвонил телефон. Он удивился и сказал:
- Он с ума сошёл? Что это ему вздумалось звонить?
- Я поставила его на зарядку, - пояснила Рита.
- Тогда ответь. Наверняка звонит твоя мама.
Рита ответила:
- Слушаю! Кто? Андрей? Нет, не жена… Сестра… Да, Рита. Передаю ему…
Кай взял телефон и спросил:
- Кто это?
- Кай, привет! Это я – Андрей…
- Андрей Владимирович! Рад тебя слышать.
Кай разговаривал с другом детства, с которым вместе учился, минут десять – пятнадцать. Рита сидела и думала о дяде Артёме и разглядывала на фотографиях его дочерей.
Кай закончил разговор и, выключив телефон, спросил у Риты:
- Помнишь Андрея? Ты училась с его двоюродной сестрой Юлей. Он всегда защищал вас от разных придурков. И, по-моему, был в тебя влюблён.
- Где же Юля? Хорошо ему живётся в России? У него есть семья, дети? – поинтересовалась сестра.
- Я не понимаю, зачем ему нужно было уезжать из Андижана? Чтобы продавать в посёлке Ново-Омске или Ново-Орске арбузы и заниматься приёмом стеклотары?
- Андрей – он ведь проявлял большие способности в компьютерном деле. Я помню, как он составлял программы, выполнял по Интернету заказы - дипломные работы, курсовые. Помогал нам осваивать Интернет.
- Ты права. Нужно, по всей видимости, закончить финансовый колледж и финансово-юридическую академию, московский филиал, чтобы продавать в России арбузы. К чему было уезжать из города, в котором родился? Ведь и в Андижане можно продавать арбузы, да впридачу дыни, гранаты, айву, если на то пошло, - пошутил Кай.
- «Если на то пошло», что это за фраза? Пожалуй, ему не повезло. Меня сразу узнал. Говорит: слушал в Интернете арии в моём исполнении.
- Два раза женился. Юля, его сестра, проживает с родителями на Кубани, в Горячем Ключе. Она психолог.
- В Горячем Ключе. Как ты запомнил название?
- Находится в сорока минутах езды от Чёрного моря. Курортный городок. Там…
- О! Можно подумать, ты был в этом городе.
- Прочитал в Интернете случайно воспоминания жены Даниила Андреева.
- «Роза мира». Он ведь написал эту книгу?
- Так вот… В 1958-м году, как она пишет, он отдыхал в Горячем Ключе, в Доме творчества, который действует и сегодня. В нём он и закончил свой главный труд – «Розу мира». И ещё несколько поэм и стихотворений. Директор Дома творчества - Алексей Иванович Баранов, если мне не изменяет память.
- Тебе? – удивилась Рита.
- Хочет установить на здании Дома творчества мемориальную доску в честь такого важного события для города. Кто-то дописал на сайте, якобы он, Андреев, зарыл свой архив где-то рядом с городом, но никто не знает, где…
- Ясно. Мне пора. Расскажешь как-нибудь потом.
Рита встала, взяла сумочку и направилась к входной двери. Кай пошёл за ней. Рита обернулась и сказала:
- Держи меня в курсе. Хорошо? И главное, закрывай дверь на замок, пока не отошлешь эти деньги, на всякий случай. И передавай привет Светлане и Ане, когда будешь с ними разговаривать. Объясни им всё… Подключи своё воображение. Может, они передумают и приедут.
- Передумают? Они же ещё ничего не знают.
- Кай, скоро мы улетаем в Англию. На десять дней. Так сказал главный режиссёр.
- Я провожу тебя.
- Не проводишь. Самолёт вылетает в четыре утра. Маршрут: Ташкент – Москва – Лондон.
- Ты похудела. Влюбилась? Или перешла на диету?
- Отвечаю на первый вопрос: влюбилась я ещё в далёком детстве, в тебя. Вспомнил?
Кай кивнул головой. Рита продолжила:
- Отвечаю на второй: а влюблённые плохо спят. Пока, разумеется, не почувствуют, что их тоже любят или начинают любить. Всё! Поеду к Катерине. Мама с папой, наверное, уже у постели усопшего… Я правильно выразилась?
- Умершего, скончавшегося, покойного, почившего, ушедшего в мир иной… Правильно, - добавив несколько прилагательных к слову «усопшего», ответил брат.
- Вот и отлично! Боже мой, что я говорю?
Рита уехала. Кай сидел и смотрел на номера телефонов Ани и Светы, дочерей дяди Артёма, и думал: с кого начать? И первой позвонил Светлане.


* * *


Через два часа после того, как Рита поехала к Катерине помогать в организации похорон, ей позвонил Кай и сообщил, что на похороны прилетит старшая дочь дяди Артёма. Аня на приглашение Кая прилететь на похороны отца обещала подумать. Кай ей всё объяснил… и про деньги тоже. Аня поблагодарила Кая за звонок и, выслушав его, положила трубку. Кай позвонил Светлане и повторил слово в слово то, что сказал Ане. Светлана наотрез отказалась и от денег, и от приглашения принять участие в похоронах отца. Кай не знал, что делать. Он стал ходить по комнате и думать. Но ничего не приходило в голову. Тут-то, спустя два часа, и позвонила Аня, сказав, что прилетит на похороны отца.
Рита, узнав о приезде Ани, обрадовалась и тут же рассказала всё Катерине и родителям, приехавшим, чтобы организовать похороны родственника. На вопрос Риты, знала ли мать о двух дочерях дяди Артёма, Надежда Петровна ответила, что знала. Но так как дядя Артём мало что говорил о них, да и не хотел говорить и вспоминать о прошлом, она, скажем так, упустила их из вида. «Хотела от Артёма узнать правду или адреса дочерей, как-никак наша родня, чтобы связаться с Аней и Светланой, узнать, как они живут. Он говорил мне, что с ними всё в порядке и он поддерживает с дочерьми связь», - добавила мать.
Рита хотела обо всём, что ей стало известно от Кая, рассказать матери, но, вспомнив слова брата «никому ни слова», не стала этого делать.
В день похорон прилетела из города Чехова Аня. Одна, без внуков. Рита с Каем встретили её в аэропорту Андижана. Познакомившись, они поехали в дом отца Ани. По дороге Аня рассказала о том, как тяжело они живу. Кредиты, долги, мужа сократили на работе. Словом, всё то, что рассказывал о жизни своих дочерей дядя Артём.
Аня оказалась приятной и общительной девушкой и была рада тому, что познакомилась с новыми родственниками, о которых (о Рите и Кае) рассказывала ей и Светлане мать. О Надежде Петровне, об отце и матери Кая, чему они сильно удивились.
Похороны прошли на Русском кладбище в 14.00. Похоронили дядю Артёма недалеко от отца Кая. Аня положила на могилу отца венок с надписью «Отцу от дочерей и внуков». Кай смотрел на Аню, как она поправляла ленточки на венке, и думал: «Да, дядя Артём, о таком ты и не мечтал».
После похорон в кафе «Юлдуз» помянули усопшего, и в 16.00 все разъехались по своим делам.
Аня остановилась у Риты. На третий день после похорон Кай отчитался перед Аней, а именно: пересчитал доллары и отдал письмо, которое дал ему дядя Артём и о котором Кай не сказал даже Рите. Аня, прочитав письмо, расплакалась.
Утром следующего дня Кай в присутствии Ани перевёл на её валютный счёт в Чехове все доллары переводом «Золотая Корона». Только после того, как кассир банка подтвердила в Чехове, что деньги поступили на счёт Ани, Кай расслабился и сказал вслух: «Я сдержал слово, дядя Артём».
Молодые люди быстро нашли общий язык. Рита с Каем возили Аню по городу, показывали ей достопримечательности Андижана. Вместе с Каем в зале театра Аня слушала пение Риты, присутствовала на лекции Кая в университете. Они гуляли по вечернему городу, знакомили Аню со своими друзьями, навещали родителей Риты…
На девятый день после того, как они ещё раз свозили Аню на могилу отца, Аня улетела в Бухару повидаться с подругами детства, поблагодарив Риту и Кая за всё, что они сделали для неё и отца.
Рита и Кай возвращались из аэропорта в город на машине брата. Сестра спросила:
- Как ты думаешь, понравилось Ане, как мы её встретили, и вообще?
- Разумеется, - ответил Кай. – Особенно восточные сладости. У них ещё снег, а у нас почти лето. Восьмое мая.
- Аня, несомненно, добрее Светы. Что скажешь?
- Не будем судить… Возможно, прочитав письмо, адресованное всей семье, приедут и они, супруга и младшая дочь.
- Какое ещё письмо? Снова тайны? Господи! Сколько же можно…
- Я сам его не читал. Оно было запечатано. Прочитав его, Аня расплакалась. Не знаю, что там написал дядя Артём, но он затронул чувства дочери.
- Может, заедем в ресторан к маме и поужинаем?
- Принимается, - одобрил предложение сестры Кай, сворачивая влево к ресторану.
Они сидели в ресторане «Интурист» и вспоминали детство. Смеялись, шутили. Рита заказала любимое шампанское и была в приподнятом настроении. Все присутствующие в ресторане, конечно же, узнали примадонну. Одни из них подходили и просили автограф, другие преподносили букеты цветов. Кай тоже не остался без внимания. Студенты, которых он обучает литературе, подходили и здоровались с ним, приглашая сесть за их столик. Брату было приятно, что сестре оказывают внимание почитатели её таланта, а сестре – за брата, что он пользуется успехом у студентов и, само собой, у читателей его романов. Одни думали: «Красивый жених». Другие: «Недоступная невеста». И уж точно гадали наперёд, кому же достанется брат? Кто покорит сердце сестры?
Кай довёз Риту до её дома, поцеловал её в лоб (Рита рассмеялась) и сказал:
- Приехали. Вечер был чудесным.
- Послезавтра, братец, мы вылетаем в Англию.
- Я буду скучать. Покажи любителям оперы в Соединённом Королевстве, как надо петь. Плени их сердца и души.
- И не сомневайся. Я буду скучать, Кай.
- Будем ждать твоего триумфального возвращения.
Рита зашла в подъезд. Кай уехал домой.


* * *

РИТА ВЕРНУЛАСЬ ИЗ АНГЛИИ


Брат не мог встретить сестру в аэропорту. Он читал лекцию. Самолёт задержался на два часа, но он этого не знал. После лекции он поехал домой. Дома он переоделся, принял душ, включил компьютер и стал следить за электронными торгами на бирже ММВБ. Он думал о Рите, о её выступлении в Англии. Переживал за неё, пока она находилась в Англии. «Прилетит и обо всём подробно расскажет, - подумал Кай. - Ей, разумеется, нужно отдохнуть после длительного перелёта. Завтра приедет ко мне, и я всё узнаю». Он пошёл в кухню заваривать чай, в этот момент и вошла в квартиру брата сестра.
(Большую часть перелёта из Лондона в Андижан через Москву и Ташкент Рита спала. Поэтому и не чувствовала себя уставшей. Рита получила в Лондоне премию Гран-При и очень хотела поделиться этой радостью с братом. У неё было приподнятое настроение. У брата тоже. Вчера он выиграл тридцать тысяч российских рублей, купив акции «Газпрома».)
Брат, увидев сестру, встретил её стихами, словно минуту назад закончил писать пьесу в честь её возвращения. Экспромт. И у него это неплохо получалось, разумеется, когда он находился в прекрасном настроении. Сестре это нравилось. Она слушала его в такие моменты – моменты неожиданной вспышки вдохновения - с большим вниманием и не перебивала, и не переспрашивала.
Они обнялись, и Кай начал:
- Входи! Входи же! Как видеть рад тебя я, дорогая моя сестра, любимая сестра. Моей души жемчужина, святая муза! Как Англия? Заморские края? Как Лондон, королева, Темза? Я думаю, и не сомневаюсь в том, что хлопали тебе на «бис», когда твой бархатный и нежный голос сердца и души пронимал… Сыскала славу ты в далёком том краю? Что скажешь мне, сестра, я жду? - брат поклонился и хотел продолжить, но сестра его опередила:
- Встречали англичане нас тепло. И хлопали отменно, и кричали, и трижды выходить на сцену заставляли, цветы бросали нам на сцену, когда исполнили последнюю мы сцену. Понравился мне Лондон – город театров, в котором жили и творили во весь дух творцы поэзии английской – Шекспир и Шелли, Китс и Марло и, помнится мне, Байрон – мой кумир!
Кай стоял и слушал сестру с широко открытыми глазами, которым не верил. Рита продолжала в том же духе:
- Вот так бы, брат, тебя ко мне тянуло – как Байрона к своей сестре! Тогда бы понял ты страдания мои, когда любовь во всеуслышание зовёт, а ты не в силах прилететь на этот зов!
- Ах, Рита, сестрица ты моя! Сражён твоей я речью прямо в сердце. Я перебил тебя и в этом каюсь… Ну, продолжай рассказ, я умолкаю.
- Я Байрона в разлуке прочитала, его бессмертное творенье «Дон Жуан». И между строк в поэме узрела я твоё лицо… Как схожи вы – ты, братец, и Жуан. Для вас любовь – игра… А мы, ваши затворницы в неволе, в плену у ваших предрассудков и страстей страдаем днём и ночью – Бог свидетель, и песни о любви своей поём. Я вечерами Байрона читала, когда в гостинице в постели мягкой я лежала, словно в траве густой средь полевых цветов, и о тебе, мой ангел, вспоминала. Молилась, думала, гадала, когда же наконец позвонишь ты, возлюбленный мой Дон Жуан? Но ты всё спишь… И точно уж не видишь в своей сестре свою судьбу. И если дальше всё так будет продолжаться, то лучше я умру, кляня свою судьбу.
- Сгущаешь краски ты, любимая сестра! Но всё же рад, сестра, я за тебя! Горжусь душой твоею безупречной и пением, которым, безусловно, холодных покорила англичан. Надолго же они теперь запомнят твой голос и наш город Андижан. Хвала тебе, сестра, хвала! Что делала ты вечерами? Что видела во сне, когда спала ты? Скучала ли по матери, по брату, в груди которого всё тот же лёд?
- Я знаю, мы этот лёд растопим вдвоём с тобой. Что скажешь ты?..
Рита засмеялась и произнесла:
- Всё! Всё, Кай! Кончились мои слова. Финал за нас допишет пусть судьба.
Кай тоже рассмеялся. Они обнялись, поцеловались и сели на диван. Брат спросил:
- Я понял: всё прошло, как нельзя лучше?
- Лучше нельзя! – делая реверанс, ответила Рита.
- Рад за тебя. Тебе наш экспромт ничего не напоминает?.. Мне кажется, он похож на отрывок…
- Блестящий отрывок из романа «Камилла», - опередила Рита.
- После романтической ночи художница и поэт спускаются вниз, в мастерскую, и пьют чай, - вспомнил Кай.
- И вдруг в мастерской среди шедевров, написанных кистью возлюбленной поэта, их посещает дух Шекспира.
- И они говорят, словно герои мастера, Сотрясающего копьё. (Фамилия Шекспира в переводе на русский язык. – авт.)
- У нас, как видишь, тоже получилось.
- К великой радости, сестра, - согласился брат.
Рита рассказала обо всём брату, во всех деталях. Он слушал её с большим вниманием и с гордостью за неё. Закончив рассказ о пребывании в Лондоне, она встала, открыла кейс и достала из него рамку. В рамку был вложен документ. Она протянула её Каю. Он взял её и удивился:
- Какая красивая рамка и шрифт на дипломе.
Кай знал английский язык и быстро прочитал текст на дипломе. Кивнул головой и громко произнёс:
- Да здесь же подпись самой королевы Англии! Рита, это, безусловно, большой успех! Поздравляю тебя, наша примадонна! Удивила! И, само собой, ты заслужила эту награду.
Рита улыбнулась, Кай встал, взял в руки свой телефон и попросил сестру:
- Держи. Вот так… Хорошо. Я сфотографирую тебя вместе с дипломом и буду всем показывать, и обо всём рассказывать.
- Нет, Кай! Для чего? Поверь, мне неловко.
- Готово, скромница ты наша. Я не ждал тебя. Думал, ты поедешь к себе или к родителям. Отдохнёшь.
- Кай, выслушай меня. Хорошо? Это важно.
- Говори, наша гордость!
- Каждая певица на конкурсе молодых оперных певиц исполняла три арии. Конкурс длился десять дней. И…
- Что? – перебил сестру брат, рассматривая кадр.
- В те дни, когда я пела, приходила женщина… Она сидела в первом ряду. Красивая, с бриллиантовым колье на шее. В шикарном платье, очень дорогом, поверь мне. Она так пристально смотрела на меня, так проницательно… Не сводила с меня своих красивых глаз. Порой я чувствовала её взгляд. Когда мне вручали диплом, она расплакалась. Её лицо… Закрою глаза и вижу его. Рядом с ней сидели только женщины. Я всё хотела увидеть её спутника… Ну, мужа или кавалера. Но она, как мне показалось, приезжала на конкурс одна.
- Ты ей понравилась. Что тут особенного? Возможно, она из английских аристократок. Обожает, как и все они, оперу, балы, приёмы.
Услышав эти слова, Рита поперхнулась, побледнела и, заикаясь, хотела что-то сказать, но Кай, увидев странную реакцию сестры на свои последние слова, спросил её:
- Ты в порядке? Что с тобой? Приляжешь? Отдохнёшь?
- Нет. Всё нормально, - тихо ответила Рита.
Сестру словно обожгли последние слова брата: «Возможно, она из английских аристократок». Её размышления по этому поводу, которые она делала про себя, прервал брат:
- Говоришь, красивая? Ей понравилось твоё пение. Не случайно же критики сравнивают твой голос с голосом Марии Каллас. Я сравнивал. Сходство поразительное. Возможно, она поклонница Марии. Я так думаю.
Рита смотрела на Кая. Будто сделала какие-то выводы, сказать о которых не решалась. Кай, глядя на сестру, почувствовал, что она хочет сказать ему что-то серьёзное, касающееся только его. Он смотрел в её глаза и ждал. Но Рита молчала. Зазвонил телефон. Рита посмотрела на экран, на брата и сказала:
- Мама.
- Ответь же, что с тобой? Тебе не даёт покоя эта женщина? Всё было хорошо, пока я не сделал выводы, что она, возможно, из аристократок. И ты – пропала! Ответь…
- Мам? Слушаю… Прилетела… У Кая… Делюсь с ним радостью… Он? В порядке. Играет на бирже. Скоро приеду. Я оставляла машину на платной стоянке в аэропорту. Главный режиссёр остался в Ташкенте писать отчёт о нашей поездке. Может быть, решает вопросы театра. Хорошо. Выезжаю.
Рита встала и сказала, что ей пора. Кай проводил её до машины. Поцеловал её в лоб и закрыл дверь. Рита завела двигатель и хотела уже ехать, но, посмотрев на брата, сказала:
- Кай, послушай: то, что я тебя люблю, ты это прекрасно знаешь. Хочу добавить: мне сделали предложение, - Рита сделала паузу, во время которой у брата ёкнуло сердце. Он не знал, почему так произошло, но почувствовал, что может потерять, возможно, самое дорогое в своей жизни. Рита прервала его мысли, в которых пока было больше тумана, чем ясности, и продолжила говорить: - Остаться и подписать контракт с одним из театров Лондона. Понимаешь? Ну вот! Теперь с тобой что-то происходит. Ты в порядке? Всё хорошо? Братец, ау!
- Понял… Такое предложение – большой шанс, и второго может не быть. Что ты ответила?
- Да что с тобой? После моих слов: «Мне сделали предложение» ты стал каким-то странным. Будто мне сделали предложение выйти замуж. Господи, Кай! Неужели лёд в твоём сердце начал таять? – засмеялась Рита. Но в её смехе было больше надежды – надежды на то, что в Кае возникло чувство к ней. Она ещё раз повторила, но уже громче:
- Мне сделали предложение, Кай. Пришло время подумать… Ответа я пока, не дала.
- Лучшее предложение из тех, которые делали тебе раньше. Я всё понял. Езжай. И будь осторожна. И не думай о той женщине - с бриллиантовым колье!
- Это приказ? – спросила сестра.
- Сам не знаю. Сорвалось, слетело с языка. Езжай. Родители ждут. Порадуй их своими успехами.
Рита уехала. Кай смотрел на машину сестры, пока она не свернула влево. Постоял на улице ещё пару минут и пошёл домой.


* * *

- Видишь, Арсений, наша Герда поехала к Каю, а не к родителям. Любит его. Мне жаль её. Бегает за ним, как в детстве. А это влияет на её настроение, возможно…
- На голос? Нет. Любовь окрыляет. Что ты там ещё выдумала? Может быть, всё-таки расскажем ей, а? Расскажи сама, если хочешь.
- Нет! Мы уже говорили на эту тему. Ещё не время. Да и как она поведёт себя после того, как обо всём узнает? Единому Богу ведомо.
- Похоже, дочь приехала. Пойду открою, - сказал отец и добавил: - Сейчас узнаем всё о конкурсе, о Лондоне, о планах…



* * *


Кай принял душ, набросил на себя халат и пошёл в кухню. Налил в чашку виноградного сока, выпил его и лёг на диван. Закрыв глаза, он вспоминал разговор с сестрой, и вот что он вспомнил:
« - Кай, я всё брошу! Только произнеси заветное слово, слово, которое я так долго жду. Работу в театре, карьеру, лишь бы быть с тобой. Хочу детей… Когда я смотрю на своих подруг, с которыми училась в школе, как они целуют своих детей, играют с ними, заботятся о них, на меня сразу находит такая тоска, хоть волчицей вой. Точнее – тоска меня сама находит. Я стала чувствовать, что моя жизнь проходит впустую.
- Впустую? Ты – примадонна оперного театра. Забыла? Известная в республике оперная певица. Тебя пригласили в Англию… Кого ещё из оперных певиц страны удостоили такой чести? Искусство требует жертв, помнишь?
- Одна из них стоит перед тобой. Кай, я в двадцать семь лет добилась всего, о чём только может мечтать любая певица. Но я хочу быть с тобой. Иметь от тебя детей. Любить тебя. За это я…
- Рита! О чём ты говоришь? Сколько можно?
- В отеле, в Лондоне мне приснился сон.
- Снова этот кошмар?
- Девчата перепугались не на шутку.
- Любимая моя сестричка… Ты молода, красива собой, талантлива. Если не любишь Камиля, встретишь, уверен в этом, непременно встретишь отличного парня. Создадите семью, заведёте детей и…
- Заведёте… Почему все так говорят? Словно дети… Не хочу произносить вслух. Братец, как ты не можешь понять… "
Зазвонил телефон. Кай ответил:
- Да?
- Кай, любимый мой писатель…
- Венера, прекрати! – крикнул в трубку Учитель.
- Хорошо, хорошо. Не продолжай. Я всё поняла. У тебя неважное настроение.
- Я просил тебя не звонить мне по разному поводу. И что это за номер телефона?
- Мой мобильник дал дуба. Воспользовалась телефоном подруги, она забыла его в моей машине.
- Отлично! Теперь мой номер отпечатается в памяти её телефона. Прекрасно!
- Я видела Риту. Она ехала, видимо, от тебя. На светофоре наши машины остановились рядом. Примадонна никогда не смотрит по сторонам. У вас любовь?
- Какая может быть любовь между сестрой и братом?
- Про это или об этом все лепечут в городе.
- Все завистники лепечут или сплетницы?
- Кто устоит перед ангельской красотой, таким обаянием, очарованием, талантом?..
- На этом закончим.
- Учитель, я звоню, чтобы узнать результаты конкурса.
- Ты всё узнаешь десятого июня, в последний день учёбы.
- Ну хоть намекни…
- И не мечтай. Я отключаюсь. Извини за грубый тон.
- Буду с нетерпением ждать результатов конкурса.
- Венера… Вчера вечером мне кто-то позвонил и сказал, не представившись: «Ещё раз увидим тебя рядом с ней, переломаем все кости…»
С минуту Венера молчала. Она о чём-то думала. Затем с волнением в голосе ответила:
- Я разберусь с этим. Сегодня же.
- Сделай милость. До свидания!
- Спокойной ночи, Учитель.


* * *


Венера развернула на перекрёстке свой автомобиль, не пропустив встречную машину, водитель которой едва смог затормозить, предотвратив столкновение, и поехала к жениху.
Припарковавшись у дома Равшана, жениха, содержавшего её, она поднялась на второй этаж и сильно постучала в дверь. За дверью послышался голос:
- Э-э-э! Тише, тише. Кто там ещё?
Жених открыл дверь и, увидев невесту, спросил:
- С ума сошла? Что ты так барабанишь?
Венера быстро прошла в комнату, в которой, судя по накрытому столу, шла пьянка, посмотрела на всех и громким голосом сказала:
- Пошли вон!
- Что ты себе позволяешь? – крикнул Равшан.
- Кто из вас звонил моему преподавателю вчера вечером?
- Ах! Он уже твой? Вот как?
Друзья Равшана, почувствовав, что назревает очередная разборка, встали и начали собираться. Один из них сказал:
- Пока, Равшан. Мы типа того – разбежимся.
- Извините, ребята. Когда доедете до Шахрихана, сразу позвоните. Буду ждать.
- Хорошо, братишка. Ждём вас завтра у себя. Там и потолкуем.
Шесть человек, дружки Равшана, вышли из его квартиры.
Венера открыла окно и спросила:
- Как можно так жить? Ты, дорогой, ведёшь разгульный образ жизни. Накурили, хоть кетмень вешай.
- Какой образ жизни? – переспросил жених.
- Ненормальный! Так понятней? Оставь в покое преподавателя. Ты обещал мне. И не путайся с этими шахриханскими бандюгами. Это до добра не доведёт… Как мы будем жить вместе, Равшан, если ты продолжаешь вершить свои тёмные делишки?
- Хватит орать на меня! Забыла? Я оплачиваю твою учёбу. Меняю одну машину за другой. Купил квартиру, обставил её…
- «Меняю одну машину за другой». Кто так говорит? Как мне это надоело, Господи, ты боже мой! Какой же ты мелочный. Поверь мне, Равшан, поверь, я ценю всё, что ты делаешь для меня. Иначе говоря, благодарна тебе за помощь. С уважением отношусь к твоим родителям. И это – чистая правда. Ты ведь был преподавателем физкультуры в институте хлопководства. Выступал на соревнованиях за областную команду. Твой отец известный архитектор в городе. У тебя замечательные родители. Как же ты мог так низко пасть?
- Хватит меня учить. И ты хочешь, чтобы какой-то там писака наставил мне рога?
- Разговаривая с тобой, мне кажется, я деградирую.
- Что ты делаешь? – снова переспросил жених.
- Тупею! Этот глагол, надеюсь, тебе понятен?
- Глагол?! Говори со мной человеческим языком. Да если бы он не был знаком с Тахир-акой, я бы уже давным-давно переломал ему все кости. Но, поверь, как только мы разберёмся с этими…
- С кем ещё?
- Это тебя не касается. Твой дружок, чтобы ты знала, умница ты моя, занимает у него деньги под проценты. И у наших тоже занимает, игрок хренов. Он такие крупные бабки проигрывает, козёл. А долги оплачивает за него тётка. Не пойму таких уродов.
- Я знаю. Так что, опять будете воевать? Мафиозные разборки?
- Тебя кто, скорпион ужалил или кобра укусила?
Равшан сел рядом с невестой.
- Венера, - обратился он к ней, - я так тебя люблю. А ты? Врываешься, кричишь: «Пошли вон!» Они мои друзья как-никак. Позоришь меня при них. Что они подумают?
- Равшан, послушай: прошу тебя, перемени образ жизни. Всё это добром не кончится. Сердцем чувствую. Найди работу. Живи, как все. Ты ведь раньше не был таким.
- Когда мы поженимся? Сколько можно ждать?
- Перемени образ жизни. Каким ты будешь отцом? Читай книги. Займись снова спортом. И, прошу тебя, оставь преподавателя в покое. Обещай мне, сейчас и здесь! И я успокоюсь.
- Не могу. Такой уж я…
- Ты не такой, как твои дружки. Поверь мне. Я поехала домой. Хочу отдохнуть. Выспишься, тогда и поговорим серьёзно, - вставая с дивана, сказала невеста.
- Останься, Венера! Оттуда, куда я попал, обратной дороги нет, - крикнул он вслед невесте. Но она этих слов не услышала.
Венера хлопнула дверью и уехала.


* * *

ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ КОНКУРСА


- Всё! - произнес Учитель. – На этом учебный год окончен. Сегодня десятое июня. За три часа мы повторили основные темы, которые изучали на протяжении всего учебного года. У нас есть десять минут, и я хотел бы остановиться на критиках. Вам, поверьте на слово, придётся иметь дело с литературными критиками и литературными консультантами. Разница небольшая, ибо, прочитав вашу книгу, изданную каким-нибудь издательством или за свой счёт, вы через месяц прочитаете в городской или республиканской прессе критическую статью о своём шедевре.
Учитель сделал паузу и продолжил, спускаясь по ступенькам аудитории вниз:
- Критики бывают разными: одни – объективными, другие только и ждут выхода нового романа или сборника рассказов, чтобы не оставить камня на камне от вашего гениального произведения. Так что, прочитав плохую статью критика Л. о вашем романе, ни за что не опускайте руки.
- О критиках говорят, что они несостоявшиеся писатели, поэты, композиторы, художники, - заметил Арсен.
Учитель посмотрел на него и, кивнув головой, сказал:
- Говорят. И в этом есть большая доля правды. Некоторые из них в своих критических опусах забывают упомянуть даже о сюжете или того хуже – о персонажах. Они ищут неправильно поставленные знаки препинания, считают их… На этом всё обычно и заканчивается.
- Наезд, одним словом, - заключил студент в тёмных очках и закрыл ноутбук.
- Пусть так. И ещё одно, что я хотел бы прибавить из своего опыта, а именно: просматривая литературные газеты или журналы, я волей-неволей читал критические статьи о вышедших в свет новых книгах. Большинство книг подвергалось жесточайшей критике. Так однажды, это было в позапрошлом году, я прочитал плохой отзыв о романе молодого ташкентского писателя Искандера Ахунова. Роман называется «Пощёчина».
- Содержательная книга. Я читала её, - заметила Лида, подавшая на конкурс три рассказа.
- Захватывающая и интересная. Увидев её в магазине на улице Ленинской, в большом двухэтажном магазине, я, вспомнив разгромную статью о романе, не стал его покупать. Почему? Я повёлся… Поверил критику – горе-критику. Через полгода мне позвонил из Бухары преподаватель - мой друг, преподающий русский язык в школе, и порекомендовал мне прочитать этот роман. Я рассказал ему о критической статье. Он настоял на своём, и я прочитал книгу. Роман мне понравился. И тема, и развитие сюжета, и характеры героев, стиль и форма... Особенно – стиль. Я вспомнил статьи горе-критика, и у меня сложилось впечатление, что критик читал либо через лист, либо просто её пролистал. А возможно, поверьте, такое бывает и в искусстве, - это была заказная статья. И это – возмутительно!
Студенты слушали преподавателя, вернее сказать, последнюю его лекцию в этом году – заключительную, и смотрели на стол, на котором лежали цветы, конверты и фотоаппарат. Они знали: в конвертах фамилии тех, кто победил в конкурсе, цветы для праздничного настроения, а фотоаппарат – для запечатления момента – момента вручения грамот, дипломов, премий.
- Приведу пример - и всё. На этом закончу. Буквально вчера, прогуливаясь по необъятным просторам Интернета, я забрёл на один из литературных сайтов, на котором обычно собираются, так скажем, не будем подбирать слова, время поджимает, и я чувствую, что вы ждёте финального аккорда, а именно – результатов конкурса, - критики всех мастей. И вот один из них пишет о творчестве известного французского классика Алена Рене Лесажа. Мы, если вы помните, в прошлом году изучали его творчество. Статья заинтересовала меня. Буду краток. Приведу пример, как критики начинают за здравие, а заканчивают за упокой.
- Так всегда. Они такие… - крикнул один из студентов.
- С вашего позволенья я продолжу. Прочту начало статьи и конец:
«Лесаж, автор знаменитых сатирических романов, родился в 1668 году в семье адвоката… Он перевёл несколько пьес Лопе де Вега, Кальдерона, а также испанский роман – весьма неудачное продолжение «Дон Кихота», принадлежащее перу бездарного беллетриста Авеланеда».
Учитель остановился и решил пояснить:
- В те времена гуляло много фальшивок, то есть сочинялось. Первенство принадлежит роману «Приключение Робинзона Крузо». Была распространена такая практика - дописывать романы или переписывать их.
После разъяснения он продолжил читать:
- «Лесаж работал, не покладая рук, в качестве профессионального писателя и получал за свой труд скудную оплату. Лесаж был поистине "подельщик пера".
- Дальше, чтобы не отнимать у вас время, добавлю от себя. Критик пишет о всех достоинствах произведения Лесажа, делая из него одного из выдающихся литераторов того времени. После столь хвалебных слов в конце статьи он пишет:
«Реализм Лесажа в сравнении с реализмом Стендаля и Флобера, бесспорно, стоит ещё на низкой ступени развития».
Учитель остановился, улыбнулся и продолжил:
- Мало того, критик перепутал столетия. В какое время жил Лесаж и в каком веке творили Стендаль и Флобер. Но при этом, но при этом он забывает о великих Гюго и Золя! Почему? Читаю дальше:
«Характеры, выведенные в его романах, описаны бледно, подчас одни только их контуры выступают в книге. В романах много вставленных эпизодов и новелл, отягощающих его; лица, однажды появившись, исчезают бесследно; многие напоминают друг друга. Лесаж часто рассказывает, но не показывает; излагает сюжет, но не раскрывает его в действии».
- Это всё… - закончил Учитель. – Подпись: литературный критик Е. Б.
Учитель положил листок на стол и спросил:
- Так кто же он - Лесаж? Классик французской литературы? Или так – вышел погулять по полям французской литературы? Как может классик не раскрыть сюжет? Не развивать его?
- Если не развивать сюжет, книга остановится, - заметил Валерий Наумов.
- Правильно. Как троллейбус, от которого отключили электричество.
Прозвенел звонок.
- Всё. Надеюсь, вы всё поняли правильно. Пишите, пишите и ещё раз пишите. Не обращайте внимание на…
- Горе-критиков, - крикнул кто-то.
- Совершенно верно. Вы сами, читая произведения других авторов и сравнивая их со своими шедеврами, почувствуете, следует ли вам писать дальше или…
- Стать электриками.
- Это всё! Освободите аудиторию. Сейчас придут члены жюри, и вы всё узнаете.
Студенты вышли на университетскую лужайку и стали ждать звонка.


* * *


- Всё готово, Учитель?
- Да, Рахмат Арипович, - конверты, грамоты, дипломы, цветы и так далее.
- Начнём. Прошу всех занять свои места.
Члены жюри расселись по своим местам за большим столом. Учитель махнул рукой Артуру, и тот, выйдя из здания университета, стал приглашать студентов в аудиторию.
Минут через двадцать студенты расселись по своим местам. В зале воцарилась тишина. Учитель встал и торжественно начал:
- Итак, ежегодный литературный конкурс состоялся! За исключением семи студентов, не подавших свои работы по неизвестных нам, жюри, причинам, остальные участники конкурса потрудились на славу. Не стану испытывать ваше терпение, начну оглашать результаты конкурса. Отрадно и то, что в этом году, что не наблюдалось в предыдущие годы, на конкурс были представлены три романа. Роман – это большое литературное произведение. И то, что среди вас нашлось три студента, написавших романы, выводит наш конкурс нас на новый уровень… Посовещавшись, мы всё-таки решили, несмотря на то, что до настоящих романов они пока ещё не дотягивают, но, тем не менее, учитывая большой объём проделанной работы, отметить авторов романов дипломами. Хочу поправить себя: сказав, что они ещё не дотягивают до настоящих романов, я не имел в виду того, что их нельзя читать, что они неинтересны и в них не развивается сюжет… Обязательно прочитайте их. Они стоят того. И будем надеяться, что следующие романы наших авторов потрясут нас своими фабулами и стилем. И, к нашей великой радости, увлекательным сюжетом. Надеюсь, авторы разместили свои произведения в Интернете, где вы можете с ними ознакомиться, а именно – прочитать. Первое место мы присудили Антипиной Веронике за роман «Переход на летнее время». Прошу, Вероника.
Вероника спустилась и подошла к столу. Директор университета вручил ей конверт и диплом первой степени. Учитель пожал ей руку и преподнёс букет цветов.
Вероника поблагодарила всех и села на место в первом ряду. (Первый ряд был всегда свободен, так как после вручения премий и дипломов победители конкурса садились рядом. А когда всё заканчивалось, фотографировались все вместе.)
Учитель продолжил:
- Второе место присуждается Ильясову Махмуду за роман «Малая родина». Ильясов поблагодарил всех и с цветами и конвертом сел рядом с Вероникой.
- Третье место за роман «Хочу летать» присуждается… Овчинниковой Людмиле.
Людмила, получив диплом, цветы и конверт села рядом с Махмудом и Вероникой. Учитель взял со стола три конверта, открыл первый и начал читать:
- За лучший рассказ, который называется «Диалог двух сердец», первая премия и диплом первой степени присуждаются… Венере Арифулиной, автору сборника рассказов «Всё в жизни бывает», который она выпустила, это уже не секрет, под псевдонимом Лена Ленская.
Венера закрыла ладонями глаза и через минуту спустилась вниз. Она сидела в последнем ряду. Студенты зааплодировали. Венера получила из рук Рахмата Ариповича конверт и диплом, а Учитель преподнёс ей цветы. Она тихо сказала ему:
- Мы отметим мою победу. Если непристойная студентка пригласит Вас в ресторан, это не будет выглядеть…
- Венера… На нас смотрят. И, если ты забыла, я напомню: все - жюри и победители конкурса вечером, в восемь часов, соберутся, по традиции, в ресторане «Интурист». Там и поговорим.
- Учитель! – окликнул преподавателя директор, увидев, что разговор между ним и студенткой затянулся. – Продолжай, пожалуйста.
- Второе место присуждается Бахрамовой Наргиз за рассказ «Тополя моего детства»… Третье место мы присудили Светлане Цой за её рассказ «Утро»…
Светлана села в первый ряд.
Учитель продолжил:
- Переходим, наконец, к поэтическому конкурсу. Итак, первое место жюри присудило Царегородцевой Марине за поэму «Две души». Это большой поэтический труд. И поэма «Две души», как и рассказ Венеры «Диалог двух сердец», и рассказ Светланы Цой «Утро», будут опубликованы в литературном альманахе «Литературное обозрение», которому в этом году исполняется десять лет.
Все зааплодировали. Учитель открыл второй конверт и прочитал:
- Второе место присуждается Скурлатову Леониду за стихотворение «Письма осени»… Третье место и, соответственно, диплом третьей степени жюри присудило Атабекову Эркину за стихотворение в прозе «Всадник».
Эркин поблагодарил директора университета, а также всех членов жюри и сел рядом с победителями конкурса.
Учитель, посовещавшись с директором и жюри, попросил тишины. Он поднял руку вверх и обратился к студентам:
- Тише, тише. Рахмат Арипович, пожалуйста.
Рахмат Арипович вышел из-за стола и начал говорить:
- Во-первых, хочу поздравить всех победителей конкурса и пожелать им творческих успехов.
Раздались аплодисменты. Когда они стихли, директор продолжил:
- Уважаемые студенты, обращаюсь ко всем: и к студентам первого курса, и к студентам, завершившим в этом году обучение в нашем университете – университете с литературным профилем. Полагаю, вы запомните это время на всю жизнь – время, которое вы провели в стенах нашего университета. И когда вы станете преподавателями, журналистами или известными писателями, поэтами, вы будете вспоминать учёбу в университете с благодарностью. Преподаватели нашего университета сделали всё для того, чтобы вы получили нужные вам знания. И спасибо им за их труд.
Раздались аплодисменты. Директор продолжил:
- Этот учебный год я бы назвал лучшим за всё существование университета. И прошедший конкурс – подтверждение моим выводам. Пусть не все получили высокую оценку своему таланту, но скажу прямо: в этом году премий и дипломов можно было присудить гораздо большему числу конкурсантов, как в прозе, так и в поэзии. Скажу больше: мы с Каем Лебединским и преподавателем русского языка Светланой Викторовной отобрали три рассказа и шесть стихотворений, чтобы их опубликовали в нашей областной газете. Не стану сейчас называть фамилии, прочтёте их в газете. Скажем так: небольшая интрига.
В зале послышался шёпот.
- В общем, - продолжил директор, - я доволен прошедшим годом. Мы все потрудились на славу. Спасибо всем! Отдыхайте и набирайтесь сил на каникулах. И… больше пишите.
Директор под бурные аплодисменты сел за стол, и Кай всем напомнил:
- По традиции сегодня в восемь часов вечера в ресторане «Интурист» мы будем чествовать победителей конкурса. Разумеется, за счёт заведения. На этом подведение итогов конкурса закончилось. Давайте ещё раз поаплодируем нашим достоевским, гоголям и шекспирам. И пожелаем им большого литературного плавания в океане искусства.
Все встали и зааплодировали.
Жюри покинуло зал. Студенты подходили и поздравляли победителей.
Кто-то спорил в стороне, кто-то прощался с друзьями до следующего учебного года, кто-то снимал всё происходящее на камеру, на сотовые телефоны…
Словом, учебный год закончился.
Венера подошла к Учителю и сказала:
- Первый танец за мной, Кай. Это благородно со стороны твоей тети оплачивать торжества университета.
- В этом университете преподаёт её племянник. Ты не забыла?
- Как же, как же! – разводя руками, ответила Венера.
- Молодая писательница умеет танцевать?
- Посмотрим, кто танцует лучше…
Учитель и Венера вели светскую беседу в стороне и смеялись. Увидев то, как они улыбаются друг другу, одна студентка спросила у подруги:
- У них что, любовь?


* * *

В восемь часов вечера в ресторане «Интурист», который раньше принадлежал, как и многие другие гостиницы, кафе и закусочные в области, отцу Учителя, который незадолго до своей смерти завещал всё своё состояние - имеется в виду бизнес - своей младшей сестре, собрались преподаватели университета имени Бабура во главе с директором Рахматом Ариповичем Максудовым. На банкет по случаю чествования победителей литературного конкурса, кроме победителей-студентов, были приглашены и учредители университета с жёнами и мужьями, а также спонсоры.
Нужно отметить, что университет имени Бабура хоть и был платным, студенты платили каждый год определённую сумму за своё обучение, но в нём также обучались и одарённые в области литературы молодые люди, окончившие школы, точнее те из них, кто показывал лучший результат на тестировании, а это были, как правило, молодые люди из бедных семей, родители которых не могли себе позволить обучение в таком престижном университете, и они зачислялись на бесплатное обучение. Таких студентов насчитывалось двадцать – двадцать пять процентов от всего числа обучающихся – не больше. И по каждой кандидатуре Совет выносил решение. Оплачивали их обучение спонсоры – крупные предприятия, успешные бизнесмены, мэрия, заводы…
В половине девятого вечера, когда все расселись по местам, директор встал и попросил внимания:
- Уважаемые учредители, спонсоры и, разумеется, победители конкурса, мы, преподаватели университета, поздравляем вас с победой и желаем вам творческих успехов.
Все зааплодировали. Директор продолжил свою речь:
- Разрешите выразить нашу благодарность учредителям университета, без которых Андижанская область была бы бедна в области литературы. Вы, уважаемые учредители, выстроили новое современное здание университета, большой фонтан, общежитие… Словом, прекрасный студенческий городок, в котором студенты чувствуют себя комфортно и в котором есть всё для приобретения знаний. Спасибо вам за это!
Раздались аплодисменты.
Рахмат Арипович посмотрел на присутствующих и добавил:
- И, конечно же, мы выражаем глубокую признательность нашим спонсорам, чьи вложения в литературу, в русскую литературу, приносят свои плоды, давая тем самым студентам, прошедшим тестирование, осуществить свою мечту – учиться в одном из престижных университетов Республики Узбекистан – нашей Родины, которую мы все любим и в которой каждый на своём посту делает всё для её процветания.
Присутствующие зааплодировали.
Директор улыбнулся и продолжил:
- Разрешите зачитать вам письмо нашего президента, которое я получил сегодня утром.
Рахмат Арипович прочитал письмо президента.
Когда он закончил читать, все встали и стоя аплодировали директору и преподавателям, которых в своём письме особенно отметил президент республики, подчёркивая, что русский язык является языком общения на любых форумах и встречах на высшем уровне в странах Содружества, что немало граждан республики выезжает на работу в Россию и знание русского языка им, безусловно, помогает.
Президент также напомнил, что следующий год будет Годом Узбекистана в России, что позволит россиянам узнать нашу культуру, наши достижения, наши планы…
После аплодисментов все сели на свои места, и директор добавил:
- Чтобы не превращать наше мероприятие в собрание, отмечу: письмо президента – это большая оценка всем нам за наш труд.
Все выпили, и директор сел на своё место.
От имени студентов университета выступила Венера. Она поблагодарила учредителей университета за создание учебного заведения, в котором студентам предоставлено всё для достижения результатов в учёбе. Затем обратилась к финансовой элите области, сказав, что без их поддержки одарённые в литературном плане молодые люди не смогли бы осуществить свои планы. Далее она обратилась к преподавателям университета: «Я знакома со многими студентами из других вузов – как нашей области, так и университетов и колледжей из других областей, включая столичные, и с полной уверенностью заявляю: наш преподавательский состав – один из лучших в стране, если не самый лучший. И спасибо вам, уважаемые преподаватели, и Вам, Рахмат Арипович, за вашу профессиональную работу. Как известно, в нашем университете обучаются студенты из Бухары, Самарканда, Хивы, Намангана, Хорезма… Этот список можно продлить, и все они, - Венера сделала паузу и, посмотрев на всех присутствующих, продолжила, - счастливы, что учатся в нашем университете. Ещё раз спасибо вам, наши любимые преподаватели».
После аплодисментов все выпили, и Венера села на место. Она сидела рядом с Учителем. Учитель посмотрел на неё, кивнул головой и заметил:
- Блестящая речь, Венера. Надеюсь, она попадёт в один из твоих так полюбившихся читателям рассказов.
- Возможно, - ответила, улыбаясь, Венера и добавила: - Я репетировала.
- И это видно. Как поживают родители?
- Отец проходит в клинике обследование. Мать занимается хозяйством.
В ресторане играл ансамбль. Горожане и гости города танцевали, веселились, произносили тосты.
Прошёл час, который поднял всем настроение. Понимаете, о чём я? Хорошо.
Рахмат Арипович танцевал со своей супругой. Студенты говорили о конкурсе, делились впечатлениями, рассказывали друг другу о своих планах.
После танца все, кто любил танцевать, возвращались за стол, на котором стояло множество блюд, преимущественно восточных, и продолжали общение.
Венера подняла руку. Гитарист заметил это, и музыканты начали исполнять вальс. (Венера заранее договорилась с руководителем ансамбля о вальсе.) Она встала и обратилась к Учителю:
- Не позволите непристойной студентке пригласить Вас на танец, чтобы отвлечь Вас от вашей навязчивой идеи – выиграть миллион в Интернет-казино?
- С большим удовольствием, - улыбнулся Учитель и встал с места, пропуская победительницу конкурса вперёд. - Надеюсь, непристойная студентка не станет пытаться изнасиловать преподавателя на середине танцплощадки, у всех на глазах?
- Нет.
- Я вне опасности? Тогда прошу.
Они станцевали три танца подряд. О чём-то говорили, смеялись. Венера от смеха несколько раз прикасалась головой к груди Учителя… В это время и зашла в ресторан компания молодых, уже подвыпивших парней.
Один, в белой рубашке, спросил:
- Смотрите-ка! Разве это не Венера?
- Где?
- Видишь? Танцует с каким-то парнем.
- Точно. Выглядят счастливой парочкой.
- Смотри, как прижимается к нему, - добавил самый маленький.
- Вот дела! Это же тот, которому мы звонили и…
- Пугали?
- Да. Чтобы он не возникал рядом с Венерой, иначе переломаем кости. Так я говорил ему по мобильнику.
- Похоже, он не понимает по-русски. Может, ему объяснить по-китайски?
- Можно подумать, что ты говоришь на языке узкоглазых?
- Он преподаёт литературу в университете, в котором она учится.
- Значит, не понял. Думаю, он преподаёт ей не только литературу.
- Значит, значит… Звони Равшану - и дело с концом.
- Алишер, что бы ты сделал с чуваком, который танцует с твоей девушкой, парит ей мозги и, возможно, уговаривает?.. А она смеётся, забыв о том, что ты купил ей машину, квартиру и оплачиваешь её обучение в школе. Мне просто интересно.
- На это есть друзья…
- Это правильно! И эти друзья сейчас позвонят кому надо.
Алишер вышел из ресторана, позвонил Равшану и вернулся к друзьям.
- Позвонил, – выключая телефон, сказал он.
- Ну, мы слушаем. Куда ты уставился?
- Равшан в ярости. Сказал, чтобы здесь его не трогали. Понимаешь?
- Словом, ждали приказ?
Они прошли через весь зал, сели за свободный столик и, заказав спиртное и закуску, стали смотреть на большой стол, за которым что-то праздновали.
Венера встала из-за стола и пояснила:
- Я в дамскую комнату.
- Надеюсь, непристойная студентка не втягивает в себя «дорожки»?.. (героин. – авт.)
Венера, не услышав слов Учителя, направилась в дамскую комнату.
Проходя мимо одного из столиков, она услышала:
- Венерочка! Как идут уроки? Веселитесь?.. А где же твой жених?
- Вам заняться нечем, идиоты?
- Что ты всегда грубишь нам? Мы хорошие ребята. Кто это с тобой?
- Не твоего ума дело, Коротышка. Так, кажется, тебя кличут?
- Оставь её в покое.
Увидев, что место рядом с Учителем освободилось, студент Илясов Махмуд подошёл к Учителю и спросил:
- Разрешите, Учитель?
- Присаживайся, Махмуд. Поздравляю тебя! Ты написал роман. Это большой труд. Я-то знаю.
- Вы ничего не пьёте?
- Я не пью и не курю.
- Учитель, как Вы думаете, я могу отправить рукопись романа в какое-нибудь издательство?
- Я бы повременил…
- Что так? – удивился студент.
- Как ты его оцениваешь?
- Думаю, нужно поработать ещё…
- Вот и поработай. В романе, в третьей части, есть неточность, скажем так.
- Какая же?
- Твоей героине двадцать пять лет. Так? Ей в первой части двадцать пять, во второй части двадцать пять и в третьей… Ты не высчитываешь время. В начале романа, после первой главы, ты пишешь: «Прошло три года».
- Что-то припоминаю. Значит, ей двадцать восемь? Смотрите, никто не заметил, даже мать.
- Кто будет заниматься арифметикой? Просто выписывай на лист имена, даты, фамилии и, что важно, возраст героев. И приклей лист на стену, чтобы он тебе напоминал о героях. И ещё…
- Ещё? – удивился будущий писатель.
- Ты пишешь: «Кортеж въехал на территорию кладбища в 14.00». Так?
- Да. И?
- И в 14.00 подруга умершей, со слезами на глазах, начала говорить о любимой подруге. Здесь много шума. Я коротко… Как же такое возможно? В 14.00 въехал кортеж и в 14.00 подруга начала говорить прощальную речь о подруге, у которой отбила мужа. Исправь. Напиши: в 14.30. Предоставь людям время выйти из машин, вынести гроб, рассесться по местам… И замени слово "отбила".
- Учитель, у меня нет слов…
- Слова должны быть на бумаге.
- Спасибо. Всё понял. Вы удивили меня, Учитель. Браво!
Вернулась Венера и обратилась к занявшему её место студенту:
- Махмуд? Позволишь мне?..
- Ухожу, ухожу.
- О чём говорили? – усаживаясь на место, поинтересовалась Венера.
- О тебе. Разумеется, о тебе.
- Так и поверила. Кай, за десятым столиком сидят, уже под «мухой», дружки моего жениха. Прошу тебя, будь осторожен. Говорю вполне серьёзно, Кай.
- Это те, один из которых угрожал мне?
- Так и есть.
- Позвать охрану и выставить их из ресторана? Ресторан-то мой: я – наследник, как ты сказала однажды, империи. Шучу.
- А я не шучу! Лучше не связывайся с ними.
- Что ты так напугана? Попугают и всё. Лучше обрати внимание на поэта, написавшего стихотворение «Всадник». Он весь вечер не сводит с тебя глаз.
- Кай, я тебя…
- Прекрати! Мне начинает казаться, что студенты думают: у нас бурный роман.
- Как я хочу этого, если бы ты знал. Но кто сравнится с твоей сестрой. Да?
- Мне пора. Уже одиннадцать часов.
- Личная жизнь? – поинтересовалась Венера.
- Да, - вставая, ответил Учитель. – Она самая.
- Как же зовут эту «личную жизнь»? Марина? Ольга? Валентина? Людмила?
- О! Какая осведомлённость! Не забудь в воскресенье, в четыре часа дня, прийти на заседание литобъединения. Я представлю тебя авторам ЛИТО.
Учитель вышел из-за стола, попрощался со всеми, пожелал студентам хороших каникул и вышел из ресторана. Сел в машину и уехал к Людмиле.


* * *

ВОСПАЛЕНИЕ ТРОЙНИЧНОГО НЕРВА


Рита перед репетицией решила заехать к брату и отдать ему книги, которые он просил. Подъехав к дому, где проживал брат, и выключив двигатель своего BMW жёлтого цвета, она осталась сидеть в машине, не увидев машины брата. «Наверное, в университете. Но ведь сейчас каникулы», - подумала она. Просидев в машине ещё минут пять, решая, что же делать, ведь она могла опоздать на репетицию, Рита вдруг увидела охранника, вышедшего из подъезда подышать свежим воздухом.
Рита вышла из машины и обратилась к нему: «Иван Степанович, братец мой дома или нет?» - «Дома, Рита. Целый день никуда не выходил». - «А где же машина нашего писателя?» - «Наверное, на техобслуживании, - ответил охранник. – Утром приехали ребята и увезли её на эвакуаторе. Думаю, на техобслуживание». - «Но обычно он сам ездит на техобслуживание», - закрывая дверь, возразила Рита.
Она зашла в подъезд, поздоровалась с вахтёром, поинтересовалась, как у него дела, и стала подниматься на второй этаж. Пройдя пять ступенек, она остановилась и спросила у вахтёра: «Мадамин-ака! А у него…» - «Нет, Рита, он один, - ответил вахтёр. – Если тебе нужен ключ от его квартиры, возьми…» - «Нет. Он, к нашему удивлению, не закрывает дверь ни днём, ни ночью».
Она поднялась на второй этаж, остановилась у двери и, открыв её, вошла в прихожую. Посмотрела на вешалку, на полочку для обуви и, не заметив женской одежды и обуви, прошла в квартиру.
В кабинете брата не было. В большой комнате для приёма гостей – тоже. Она окликнула:
- Братец! Где ты? Ты дома? Я принесла книги. И мне пора ехать на репетицию.
Никто не ответил.
Она подошла к двери спальной комнаты и тихо приоткрыла её. Из темноты доносились стоны брата:
- Ах! У-у! Всё! Я больше не могу! Это выше моих сил! Как простреливает! За что мне такие муки? Ой! Не могу больше.
Рита, ничего не понимая, кроме того, что в спальне что-то происходит, закрыла дверь.
«Что там происходит? Неужели он с одной их своих муз? Кто же на этот раз? Вот Казанова!» - говорила она сама с собой. Вспомнив, что вахтёр уверил её, что брат один и никто к нему ещё не приходил, она, на всякий случай, ещё раз осмотрела прихожую и большую комнату. Но ничего не увидев из женской одежды, она снова подошла к спальной комнате. Тихо приоткрыла дверь и уже смелее – будь что будет – открыла её. Она почувствовала резкий запах одеколона, вьетнамского бальзама «Звезда», йода и ещё Бог знает чего.
Рита включила на свой страх и риск свет, так как в комнате царила ночь: шторы были закрыты, ставни тоже, и в комнату не попадал даже маленький лучик солнца.
- Кто это? – спросил Учитель. – Выключите свет! Быстрее! Он раздражает меня.
- Кай! Это я – Рита, твоя сестра.
- Рита? Чёрт побери! Свет! Ох! Я сейчас сдохну! Выключи люстру и включи ночник. И извини меня. Мне сейчас не до светского трёпа!
Рита выключила люстру и включила ночник. Посмотрев на брата, она спросила:
- Что с тобой, Кай? У тебя правый глаз покраснел, а слёзы так и текут ручьём. А из носа вытекает какая-то жидкость. Тебя избили что ли?
- Да нет же! Нет!
- Возьми мой платок. Вытри слёзы и высморкайся.
Рита протянула брату платок белого цвета, какие носят с собой девушки на Востоке.
- Ни в коем случае! – резко ответил брат.
- В чём дело? Ты весь на нервах!
- Я сдохну сейчас! Вот в чём дело, - ответил, глубоко вздыхая, брат.
- Кай! Ты пугаешь меня! Я звоню маме! – испугалась сестра.
- У меня воспалился тройничный нерв. Ясно?
- Нерв? Ах, да. Я что-то слышала про это от мамы… Что же ты испытываешь?
- Адскую боль! Посмотри на меня внимательнее, и ты сразу всё поймёшь. Эту адскую боль невозможно терпеть.
- Что же мне делать, Кай? – со слезами на глазах спросила сестра. – Говори же. Только не умирай! Мама знает, что надо делать в таком случае?
- Знает! Ох, как болит! Таблетки не помогают. Транквилизаторы тоже. Да меня уже тошнит от этих таблеток.
- Да, вид у тебя ужасный. Может, вызвать врачей?
- Ужасный. Ты можешь успокоить больного. Да что они сделают?
- Сильно болит? Потерпи. Возможно, боль скоро пройдёт.
- Представь себе, что у тебя заболело сразу пять зубов.
От услышанных слов у Риты чуть не случился обморок.
- Как же ты выносишь такие муки? – спросила она.
- Ох! Всё, сил моих больше нет!
Рита хотела вытереть ему слёзы, но Кай вытянул руку и остановил её:
- Нет! Пусть текут, бегут, капают… Иначе будет хуже. Сколько лет я уже мучаюсь… Сегодня боль бьёт все рекорды! Уф! Накапай мне двадцать капель корвалола. Нет, лучше валокордина. Прояви сострадание к умирающему.
- Какое сострадание? Я готова всё исполнить, лишь бы тебе стало легче.
Рита поднесла больному пиалу с водой, в которую накапала тридцать капель валокардина.
Брат выпил лекарство. Встал с постели и начал ходить по комнате. На его голове был повязан шерстяной шарф. Из-за слёз, которые вызывает эта болезнь – воспаление тройничного нерва, приносящая столько мук и страданий больным, он почти ничего не видел. Он то садился на корточки, обхватив голову обеими руками, то делал какие-то упражнения, то принимал таблетки. Но всё это не помогало. Рита со слезами на глазах, видя, какие муки испытывает брат, плакала от бессилия, что не может ничем ему помочь.
- Раньше у тебя таких приступов не было! Во всяком случае, я не видела.
- Были. Ты просто не попадала на эти адские муки. Но так, как болит сегодня, бывает крайне редко. Мы ездили вчера с друзьями купаться в зону отдыха «Орамгох» («Русалочка»). И, как это было неосмотрительно с моей стороны, нырнул в Сай, в ледяную воду. Вчера было очень жарко. А нерв этого только и ждал! Ух! Уф! Меня так морозит!
- На улице плюс сорок! А у тебя такая духота в комнате. Включить сплитсистему?
- Не вздумай! Мне надо пропотеть. И тогда, возможно, боль начнёт затихать.
- Кай, родной, ну чем же тебе помочь? Может, откроем окно, шторы подымем?
- Нет! Свет нельзя. Он будет раздражать… Ох! Не могу… Систему тоже не включай.
Кай снова лёг в постель. Казалось, его силы, которые ещё боролись с приступом, закончились. И он громко произнес:
- Принеси телефон. Быстрее.
Рита пошла искать телефон. Но не могла его найти. Она злилась на себя, потому что чувствовала боль брата, но не могла ему помочь. Она была на грани обморока.
- Не могу найти твой телефон! – в отчаянии крикнула она.
По всей комнате были разбросаны вещи брата. Рубашка на полу, брюки на диване, майка на столе – всё, как всегда. Работал включенный ноутбук, на экране которого шли в режиме онлайн торги на товарно-сырьевой бирже. Кай купил акции Сбербанка на двадцать тысяч российских рублей и не знал, что цена акций начала снижаться сразу на три процента. И если бы он сидел за компьютером и следил за торгами, то бы вовремя их продал, пусть с минусом, но небольшим. А сейчас он проиграл всё! Но он этого пока не знал. Адская боль смешала все мысли, завладела ими, и он думал только об одном: когда же закончится этот приступ, боль утихнет и он заснёт.
После таких приступов, как этот, он три дня приходил в себя.
- Где ты там, Рита? Заблудилась что ли?
- Я не могу найти твой чёртов телефон. Среди всего этого…
- Бардака? Так позвони со своего. Он откликнется…
Рита так и сделала. Телефон оказался в ванной комнате, под полотенцем.
- Слава Богу, нашла. Что мне делать, Кай?
- Принеси мне!
Кай хотел найти номер телефона, но сквозь слёзы цифры казались расплывчатыми. И он обратился к сестре:
- Держи телефон и делай, что я тебе скажу.
- Готова! Говори.
- Найди строку «Дядя Коля китаец» и сделай вызов.
- Сделала.
- Жди звонка.
- «Дядя Коля китаец». Это не тот дядя Коля, лекарь?
- Угадала.
- Он?! Да ведь к нему со всего СНГ приезжают на лечение безнадёжно больные! К нему ведь такая очередь! Сразу и не попадёшь!
- Ну, что за пауза?
- Никто не отвечает. Что делать, Кай?
- Вызови ещё раз. Тебя учить надо?
- Вызываю! – быстро нажав на кнопку, ответила сестра.
- Да? Кто это? – ответили на вызов. – Слушаю.
- Дядя Коля? Сейчас с Вами будут говорить.
- Девушка, я без очереди не принимаю. Строго по записи. Поняла, милая моя? Даже если твой папа – министр.
- Дай мне трубку.
Рита быстро передала трубку брату, пока дядя Коля не выключил свой телефон, и стала ждать результатов звонка.
- Алло! Дядя Коля? Это Учитель!
- Кай? Что стряслось? Слушаю тебя!
- Дядя Коля, у меня приступ. Я не могу терпеть эту боль. Воспаление сильное. Я уже сделал себе два укола. Не проходит.
- Вчера купался?
- Было дело.
- Я же тебя предупреждал. Что же делать? У меня, как назло, столько людей понаехало. Из Москвы, из Питера… Дай подумать.
Через пять минут дядя Коля опять подошёл к телефону и громко сказал:
- Кай, через двадцать минут я приеду. Жди. Свет не включай. Задёрни шторы и лежи в темноте. На этот раз сделаем прижигание и иглоукалывание. Хорошо? Я выезжаю. Терпи, дорогой.
Кай облегчённо вздохнул и сказал:
- Приедет!
- Он что, больных бросит? – удивилась Рита. – Какими же надо обладать привилегиями, чтобы дядя Коля вот так всех бросил и приехал к тебе? – удивилась сестра.
- Скажем так, я избавил его зятя, мужа его единственной дочери, от двадцати лет тюрьмы.
- От двадцати лет тюрьмы? – протирая себе лоб от испарины салфеткой, переспросила Рита.
- Ох! Как дёргает в правом виске! Спасу нет. Однажды, в пять часов утра он позвонил мне и возбужденно сказал: «Учитель, выручай. Мой балбес доигрался!» Он рассказал мне всё, как было. А именно: его зять решил продать приехавшим из России наркоманам анашу и, само собой, сорвать по лёгкому деньжат. Вот и попался. Я немедля позвонил в управление, дежурил Толкун Собиров, мой друг. Мне повезло… Я готовил его дочь к поступлению в Саратовский педагогический институт. И всё ему рассказал. Он ответил, что освободить задержанного невозможно, так как два сержанта, присутствовавшие при его задержании, уже составили протокол. Мысли путаются. Словом, нужно было этих сержантов обработать. И их обработали. Как и кто, тебя не касается, сестрица. Извини за грубость. Зять дяди Коли, в общем-то, неплохой малый.
- Хорошо, хорошо. Не напрягайся. Говори тише.
- Пацан был молод и частенько балбесничал. «Кай, я твой должник до гроба. Звони сразу, если воспалится это чудовище. Один я знаю, как с ним бороться и отрубить ему голову", - сказал он. Поняла? В то время дочь дяди Коли была беременна. И зятя, можно сказать, подставили его же дружки. Такая вот история.
- Поняла, поняла. Двадцать лет! Он бы и сейчас ещё сидел, - вытирая пот со лба брата, промолвила сестра.
- Теперь набери имя Марина. И сделай вызов.
Рита так и сделала. На третий звонок Марина ответила:
- Дорогой! Я слушаю. Хочешь, чтобы я приехала? У меня есть время.
- Марина, вас беспокоит сестра Кая. У него…
- Приступ? Я поняла. Скажите ему, что скоро приеду. Хорошо? И добавьте, что это, он знает о чём речь, я тоже привезу. Я была на операции, но уже... Осталось наложить швы. Операция несложная, ассистенты всё доделают. Так что, минут через двадцать-тридцать приеду.
- Мы Вас ждём, Марина. Спасибо.
- Мы, кажется, встречались с Вами два раза, Рита, - уточнила Марина.
- Я тоже Вас помню.
Выключив телефон, Рита пересказала весь разговор с Мариной брату
- Отлично! Они едут. Меня уже тошнит от этой боли и морозит.
- Она говорила, что возьмёт… «это».
- Отлично. «Это» - полунаркотик.
- Ты ведь не станешь наркоманом, Кай? – испугалась сестра.
- Что за глупый вопрос?
Приехал дядя Коля. Рита провела его в спальную комнату, где лежал и страдал брат.
- Я же тебе говорил, не купайся в ледяной воде, - сказал дядя Коля.
- Так получилось. Я подумал, может, пронесёт.
- Не пронесло. Снимай с себя одежду и ложись на спину. Я воткну пять иголок… И на этот раз ты не увильнешь – сделаем прижигание. Хорошо?
Рита стояла в полумраке, прислонившись к стене, и слушала разговор, половину которого не понимала.
- Разделся? Рита, девочка, открой бутылочку со спиртом и смочи в нём пять ваток. Сделай тампоны. Хорошо?
Рита всё сделала и сказала: «Готово».
- Молодец! Я буду тебе говорить, ты будешь делать.
Дядя Коля взял иглу и смочил её в растворе спирта. Рита подала ему первый тампон, он, крутя иглу двумя пальцами, осторожно воткнул её в нервную точку на плече, одному ему известную.
Рита, потрясённая увиденным, от волнения и напряжения тут же упала в обморок.
- Этого еще не хватало, - сказал больной.
- Я всё сделаю, - успокоил его дядя Коля.
Он поднял Риту, как пушинку, дал ей понюхать нашатырного спирта и вынес её в большую комнату, где было много солнечного света. Положил на диван, протёр ваткой виски, и через минуту Рита пришла в себя. Первое, о чём она подумала, - позвонить скорее маме. Теперь уже нуждался в помощи не только брат, но и сестра.
- Лежи и отдыхай. Хорошо! Я всё сделаю сам. Ты будешь только мешать. Этим летом ко мне на лечение приехало много народа. Спят на кроватях и раскладушках прямо в саду, на веранде, в доме. Вчера одного больного занесли в кабинет, а из кабинета он вышел сам.
- Верю, - тихо произнесла Рита.
- Отдыхай, отдыхай. Сегодня ты увидела настоящие муки, страдания, боль, о которой пишут в книжках. Это тебя и подкосило. Теперь станешь сильнее духом. Я пошёл. Он будет кричать. Закрой хорошо уши.
- Что вы будете с ним делать? – испуганно спросила Рита.
- Пытать, - пошутил дядя Коля.
- Это больно? - поинтересовалась Рита.
- Представь себе, что я сейчас зажгу три спички и сразу приставлю их к твоему правому виску. Представила?
Рита, услышав эти слова, снова потеряла сознание. Дядя Коля, сказав: «Ну и сестра у Учителя! Какая слабенькая», побрызгал ей на лицо воду из бутылки. Платье, в котором примадонна должна была ехать на репетицию, разумеется, намокло. Рита пришла в себя.
- Я пошёл к Учителю. Он ждёт. Вот кому нужна моя помощь! А ты, дочка, позвони маме, Надежде Петровне, и скажи, чтобы она приехала и занялась тобой. Хорошо?
В комнату вошла Марина. Поздоровалась со всеми и спросила дядю Колю на китайском языке:
- Как у нас дела?
- Плохо! – ответил китаец.
Рита на диване лежала в мокром платье и ничего не понимала. Китаец продолжал:
- После того, как я всё закончу, Марина, сделай ему укол. И пусть спит до утра.
- Словом, всё как всегда? – уточнила Марина, знавшая китайский язык.
- Я пошёл. Буду прижигать. Идём со мной. Его сестра мне не помощница.
Они вошли в комнату. Китаец достал из коробочки травяные шарики размером с маленькую горошину, положил один из шариков на правый висок Учителя и спросил по-русски:
- Готов? Если выдержишь хотя бы пять прижиганий, не будешь болеть три года. А, может быть, и больше.
- Постараюсь, - ответил больной.
- Марина! Приготовь нашатырный спирт.
Рита, набравшись сил, решила позвонить матери:
- Мам! Приезжай к Каю. Скорее. Это серьёзно.
И, толком ничего не объяснив, прекратила разговор.
Перепуганная Надежда Петровна через десять минут после странного звонка дочери ехала в машине к племяннику. Воображение, разгулявшееся воображение, рисовало в её голове Бог знает что. Всё сводилось, в конечном счёте, к несчастному случаю.
- А-а-а-а-а! – доносилось из спальни.
- Хорошо! Отлично! Терпи. Прижжём ещё два раза – и будет пять. Вытерпишь?
- Ох, не знаю, не знаю! Сил моих больше нет.
- Марина, сделай укол. Обезболь его. И кубик этого, забываю его название… Сама знаешь.
Пока дядя Коля готовил очередные травяные шарики для «прострела», как он называл прижигание, Марина сделала два укола. Учитель стал медленно моргать глазами, и по его телу прошла приятная, тёплая волна.
- Измерь у него давление, пульс и температуру. Я вернусь и всё доделаю. Пойду схожу в туалет. Ты можешь одну штору поднять. Уже можно, - обратился знахарь к врачу.
Китаец вышел из спальни больного и увидел Риту в объятиях матери.
- Здравствуйте, дядя Коля. Спасибо, что приехали так быстро. Ох уж эти приступы!
- Рита, как ты? Ваша дочь, Надежда Петровна, испытала сегодня шок… Теперь станет сильней.
- Она ещё не видела такие муки. А в жизни она сильная, - глядя на дочь, пояснила мать.
- Как там мой брат? Держится? – поинтересовалась сестра.
- Марина сделала ему уколы. Он скоро заснёт. Через десять минут я сделаю ещё два прижигания и всё. Лишь бы он выдержал.
- А разве нельзя сделать операцию или ещё что-то? – осведомилась Рита.
- Поверь мне, - сказал дядя Коля, - такие операции в СНГ не делают. Только в Англии. Англия спасёт его или Европа.
- Но он боится, - пояснила тётя.
- Что ж так мучиться? – вздохнула Рита. – Пытка да и только.
Дядя Коля умылся и вернулся в комнату заканчивать работу.
- Рита, ты меня перепугала! Разве так сообщают? Я подумала: Кай попал в аварию.
- Я была не в себе, мам. И до сих пор не могу найти себя.
- Найти? Доченька, пора бы тебе стать уже взрослой. Ещё не такое в жизни увидишь.
- Теперь я стала сильнее, поверь. Что-то во мне сработало… Щёлкнуло в груди.
- А-а-а-а! – доносилось из спальной комнаты.
- Вот, осталось одно прижигание, - прижимая дочь, испуганную таким криком, к груди, уточнила мать. - И всё. У тебя сегодня есть репетиция?
- Как я поеду в таком состоянии на репетицию, мам?
- Ты же сказала, что стала сильней. Подожди. Ты душ принимала в платье?
- Видимо, только становлюсь. Мам, такое часто бывает с братом? – не ответив на вопрос матери, спросила дочь.
- Случается, когда он не выполняет советы дяди Коли.
- Какие муки, страдания! Я бы не выдержала. Как я раньше этого не видела?
- Кай - он ведь не только известный в городе преподаватель, первый жених и писатель. Он исключительный. Когда все уйдут, я расскажу тебе, с каким трудом он пробивался в этот мир. И пробился, несмотря ни на что.
- Опять история?
- О, ещё какая!
Через двадцать минут из комнаты, в которой происходила борьба жизни со смертью, вышли дядя Коля и Марина. Марина обратилась к Надежде Петровне:
- Мне пора. Больные ждут.
- И мне пора, - сказал дядя Коля.
- Вы на машине, дядя Коля? – спросила мать Риты.
- Нет. Моя машина в плену машин больных. Не выехать. К счастью, около моего дома всегда дежурят две-три машины такси. Они развозят тех, кто уже принял лечение, в аэропорт и на вокзал.
- Тогда воспользуйтесь моей машиной. Она стоит у подъезда. Скажите водителю, куда надо отвезти, и он доставит вас по адресу. И спасибо за всё. Сколько мы вам должны за вызов? – вынимая деньги из кошелька, спросила Надежда Петровна.
- Уберите деньги, ёлки-палки. Я Учителю обязан. Он мне помог. Да и ещё: окна в спальне не открывать, кондиционер не включать, не умываться, даже руки больному нельзя мочить в воде, не говорю уже о душе. Понимаете, да? Хорошо.
- Мы за этим проследим, - заверила Надежда Петровна.
- Пусть три раза принимает таблетки, прописанные ему Мариной. Она хороший доктор.
Марина сидела и выписывала рецепт.
- В общем, он всё знает и сам, - продолжал китаец. - А смачивать то место, где я сделал пять прижиганий, вообще нельзя! Как только образуется корочка на том месте, пусть её не отковыривает. Она должна отпасть сама. Вот тогда можно будет и купаться. На этом месте останется шрам на всю жизнь. Кай проспит после укола Марины до утра, а вы решите, кто останется с ним сегодня на ночь. Хорошо?
- Не беспокойтесь, - уверила тётя. – Решим.
- И ещё: когда он проснётся, проветрите спальную комнату и смените постельное бельё. Это всё. Если ночью приступ повторится, в чём я сомневаюсь, ибо сейчас он отключен уколом, сразу звоните мне. Всего хорошего. Ёлки-палки, Учитель.
Надежда Петровна проводила китайца, которому было семьдесят пять лет, до двери, и он спустился вниз.
- Вот рецепт, Рита. Утром сходите в аптеку и купите эти препараты, - сказала Марина.
Она протянула рецепт Рите и улыбнулась. Улыбнулась она потому, что Рита два раза заставала её с Каем в его спальной комнате. Точнее сказать, они улыбнулись обе. И Рита подумала: «Красивая и вежливая женщина».
Марина же, в свою очередь, подумала о Рите так: «Какая милая, воспитанная и знаменитая у Кая сестра».
- Спасибо вам, Марина. Вы на машине?
- Обычно на вызов я приезжаю на спецмашине, но сегодня я на своей... Всего хорошего.
- До свидания, - попрощалась Рита. – Ещё раз спасибо.
- Я позвоню ему завтра, ближе к вечеру, - сказала Марина.
Надежда Петровна вышла из туалетной комнаты и поинтересовалась:
- Все ушли?
- Мы остались вдвоём, не считая отключенного, как говорит дядя Коля, брата.
- Ох! Садись, доченька, отдохнём. Ну и как тебе всё это?
- Два раза падала в обморок! Как ребёнок. Самой стыдно.
- Ты впечатлительная! Ещё не то увидишь в жизни. Поверь. Привыкай. Надо понимать, что твоя репетиция…
- Закончилась, так и не начавшись. Я знаю либретто наизусть. Порепетируют без меня. Я уже звонила в театр… Да у меня для пения и сил-то не осталось после всего увиденного.
- Нам надо решить, Рита, кто останется с Каем?
- Конечно же, я. Двух мнений быть не может.
- Нет, езжай домой, а я останусь. Я знаю, что делать. Не впервой…
- Не впервой? Не в первый раз? Как это?
- Вдруг, если всё начнётся снова - этот кошмар, ты упадёшь в нужный момент в обморок. Представляешь, что будет? И кто тогда известит нас обо всём?
- Не упаду, будь уверена. Я за эти пять часов повзрослела. Уж поверь. А ты езжай по своим делам. И позвони папе.
У Надежды Петровны зазвонил телефон.
- Лёгок на помине наш папа. Слушаю, дорогой! – ответила супруга.
- Как там наш племянник?
- Спит богатырским сном!
- Китаец приходил?
- Приходил и снова спас нашего малыша. Рита останется с ним на всю ночь.
- Что она понимает в этом, Надежда? Может, приехать мне?
- Нет. Мы уже всё обсудили. Что ты приготовил на ужин?
- Лёгкую шурпу, как ты любишь, из ошского барашка!
- То, что надо! Люблю тебя!
- Мам, Марина говорила на китайском языке. Где она его выучила? Он ведь такой трудный.
- Стажировалась три года в Китае, - ответила мать.
Рите показалось, что в спальной комнате что-то упало. Она подошла к двери и тихонько её приоткрыла. От резкого запаха у неё на глазах появились слёзы. Войдя в комнату, она закрыла дверь. Мать видела это. «Пусть посмотрит, что там, как брат», - подумала она.
Рита подняла с пола халат и повесила его на спинку стула. Собрала со стола вату, использованные шприцы, иглы, тампоны, спички и всё то, что необходимо было для купирования боли, то, что стало теперь просто мусором.
«Да, братец, мой любимый Кай, скрутил тебя сегодня этот… приступ. Нужно прочитать об этой болезни в Интернете. И, само собой, выучить рекомендации…» - «Рита, Рита, я люблю тебя, - бормотал брат во сне. – Если бы ты была простой девчонкой из бара, с дискотеки, где мы бы познакомились с тобой… Но ты – сестра…»
Рита выронила из рук пустые ампулы и, не веря своим ушам, подошла ближе к брату. «Кай, я люблю тебя. И надеюсь, что ты произнёс эти слова от чистого сердца, которые миновали твой разум - этот фильтр. Я люблю тебя! И ты тоже?» - спросила сестра.
Кай замолчал. Перевернулся на другой бок и застонал.
Рита вышла из спальни. Тихо подошла к матери и села рядом.
Мать, посмотрев на странное выражение лица дочери, взволнованно спросила:
- Господи, Рита? Ты призрака увидела в спальне? Что с тобой? Как там брат?
Рита подняла глаза и посмотрела на мать.
- Нет. Ничего. Всё хорошо. Он спит и стонет. Я пойду и выброшу всё это в мусорный бак.
- И возвращайся. Поговорим.
Рита прошла метра три, остановилась и, повернувшись к матери, удивлённо сказала:
- Мам, Кай сказал… Кай сказал, что любит меня! И не будь я сестрой, а девчонкой из бара или с дискотеки, где он познакомился бы со мной, как с неизвестной…
- Женился бы на тебе, да? Рита, мало ли что говорят люди в бреду. На это он и бред. Так называют бессвязную речь больного, находящегося в бессознательном состоянии, а именно: расстройство мысленной деятельности. Бред – нечто бессмысленное, вздорное. Надеюсь, ты поняла? Эти слова ничего не значат. В них нет правды.
- Он любит меня, мам! И слова, произнесённые в мой адрес, может быть, и не значат ничего для других, но для меня они много чего значат. Я верю в искренность его слов.
- Ох, Рита, доченька. Он мог назвать и другое имя. Смотри, вот телефон. Взгляни, сколько тут имён! Марина, Татьяна, Света, Людмила, Наташа, Лена… Продолжить?
- И половину этого списка, то есть девушек из этого списка, я уже встречала здесь. У брата странная привычка не закрывать дверь на ключ. Заходите все! Он не любит их… У него вместо сердца кусок льда. И им не растопить его? А вот я… Увидишь…
- Каюшка! – вдруг раздался чей-то женский голос. – Где ты, счастье моё?
В большую комнату вошла девушка и, увидев двух женщин, остановилась в дверях.
- Проходите, проходите смелее, - обратилась к ней тётя. – Вы кто? Татьяна, Марина?.. Хотя нет, Марина здесь уже была. Надо полагать, вы Людмила?
- Нет. Я Света. У нас с Каем… А вы, собственно, кто? – удивилась Света.
- Я тётя вашего счастья, Надежда Петровна. А молодая девушка…
- Рита. Я не ошиблась?
- Мы с Вами знакомы? – спросила Рита.
- Нет! Я узнала Вас по афише. Ну поразительное сходство. Дальше некуда.
- Неужели? Так Вы к Каю? У вас свидание? – спросила Надежда Петровна.
Девушка слегка смутилась и ответила:
- Вообще-то, да!
- Кай болеет. У него обострение тройничного нерва. Вы сможете его увидеть только дней через пять, - пояснила Рита.
- Тройничный нерв! Я знакома с этим кошмаром, иначе и не назовёшь… Дядя Коля был?
Рита с матерью рассмеялись.
Девушка удивилась. Рита спросила:
- Так вы все в курсе? Да, очевидно, одна только я узнала об этом сегодня, сопроводив эту новость двумя обмороками.
Света, не поняв иронии «Так вы все в курсе», но понимая, что она здесь лишняя, слегка растерявшись, проговорила:
- Извините, я не знала. Мне лучше уйти.
- Год тому назад у Кая был приступ, но ты, доченька, была на гастролях, - пояснила мать и обратилась к гостье: - Не хочу вторгаться в личную жизнь племянника и показаться Вам грубой, но Вы решили правильно, Света.
- До свидания! Всего хорошего. Скажите… Впрочем, я сама ему позвоню.
Девушка ушла. Мать посмотрела на дочь и заметила:
- Ну, что скажешь? Одна краше другой! И все, похоже, умные и хорошо воспитанные. Ну, племянничек! И в кого он такой у нас? Воистину, сегодняшний день открыл тебе глаза, доченька.
- Любовь слепа! Я верю в это, мам!
- Это уж точно. Слепа! Совсем ничего не видит. Я хочу пить. Что тебе принести? И выброси уже этот мусор в корзину. Что ты его держишь в руках?
- Мне… мне, если там есть… в холодильнике…
- Всё в порядке? – поинтересовалась мать. – Или не отошла ещё после услышанных от брата слов?
- Ферганской минеральной воды. Без газа. А если честно, мам, я бы выпила стакан водки!
- И улеглась бы рядом с братцем, распевая песни. Стакан водки!
- Судя по всему, во мне происходят перемены. А может быть, мне и нужно измениться?
- Я оценила твой юмор.
Рита выбросила в урну мусор. Мать принесла стакан минеральной воды и села рядом с дочерью.
- Весь в мать: странный и безответственный. Ни о чём, кроме лекций и книг, не думает. Хочешь, я расскажу тебе, как твой братец Кай, тогда, правда, у него не было имени, мать не разрешала отцу давать сыну имя, так до двух лет его и звали «малыш», пробивался…
- Почему же? – прервала Рита рассказ матери. – Расскажи.
- Про имя – в следующий раз. А сегодня я поведаю тебе, у нас есть ещё целый час, затем я уеду домой, про то, с каким трудом наш «малыш» пробивался в этот мир. О! Это достойно пера, как любит говорить наш малыш. Тем более, я обещала тебе.
- Ты заинтриговала меня, мам. Я вся внимание.
- Времени нет. Буду краткой. Слушай и не перебивай, чтобы я ничего не пропустила. Прошло тридцать лет! Итак, когда Виола забеременела, отец Кая, будем называть Кая малышом, ибо у него до двух лет не было имени – так решила его мать, я тебе об этом расскажу отдельно, о её странных порой поступках, нанял самых лучших врачей в этом деле. Чтобы они проводили осмотр Виолы регулярно и профессионально. Хотя, замечу, мы ей все говорили и настаивали на том, чтобы она рожала в Ташкенте, в больнице, где работала тётя Лора – двоюродная сестра отца. Тётя Лора была акушеркой, заслуженной акушеркой страны. И всё наше молодое поколение прошло через её руки. Она принимала роды у всех наших родственников, где бы они ни жили. Словом, Виола, странная женщина, изъявляет желание рожать в родном городе. Отец был, разумеется, против этого бреда и злился. Всё время, пока она вынашивала малыша, она что-то писала и писала. Врачи, само собой, запрещали ей проводить, сидя за столом, много времени. Она дописывала книгу. Виола мало двигалась и не выполняла рекомендаций врачей. Короче говоря, подходило время рожать, то есть Виола была уже на девятом месяце. Отец уехал по делам в Ташкент. В то время он много ездил по Узбекистану и по России. Дела шли хорошо, и бизнес процветал. Неожиданно для всех Виола в начале девятого месяца позвонила мне и сообщила, что, кажется, она рожает. Мы с твоим отцом быстро приехали к ней. Я её осмотрела и вызвала «скорую помощь», предварительно сказав им, что у женщины начались схватки. Виола хотела рожать в первом роддоме, у подруги, но на этот момент все роддомы, родильные дома, были переполнены – всё-таки лето, и не принимали рожениц. Машина ездила от одного роддома к другому. Виола начала кричать, что вот-вот начнёт рожать. Тогда врач по рации сообщил в роддом номер четыре, что они везут роженицу и чтобы они всё приготовили для принятия родов. В четвёртом роддоме никто из женщин не хотел рожать. У роддома была плохая репутация. Персонал слабый, в основном, практиканты. Да и с санитарными условиями, как потом выяснилось, в нём было не всё в порядке. Врачи отвезли Виолу в хирургическое отделение. Через пятнадцать минут она начала рожать, а мы - ждать появления нового члена нашего рода. Рожала она долго. Но кесарево сечение не потребовалось. Малыша принимали практиканты и занесли сепсис. Врач, разумеется, там тоже был… В этот день такое случилось с пятью новорождёнными. Но у малыша была самая тяжёлая форма.
- Заражение крови? – удивилась Рита.
- Выживаемость при этом заболевании составляет всего два процента. Так мне сказали.
- И наш малыш попал в эти два процента. Удивительно!
- Не перебивай, Рита. Попал, с большим трудом. «До утра не доживёт, - заверил нас осмотревший малыша врач, мужчина. – Заражение крови».
Мать Риты задумалась, словно хотела вспомнить что-то важное, но, так и не вспомнив, продолжила:
- Виола, услышав ужасные слова, произнесённые врачом, тут же потеряла сознание. Утром пришла бабушка. Мы всё ей рассказали. Она поехала на такси к подруге. Через час, малыш был ещё жив, они приехали – бабушка и её подруга. Клавдия Ахмедовна, заведующая вторым роддомом, на костылях (у неё была ампутирована левая нога) сразу направилась к малышу. Её пропустили в палату беспрепятственно, ибо все в городе её уважали. Она осмотрела малыша и сказала: малышу срочно нужно делать переливание крови. Кровь матери не подошла. А в больнице донорская кровь, как назло, закончилась. Позвонили в Ташкент. Нашли отца. Он был на юбилее друга – заместителя министра здравоохранения Узбекистана. Через час они вместе на самолёте вылетели в Андижан. А через пять часов перелили, скажем так, кровь от отца к сыну, не подающему никаких признаков жизни. Весь персонал роддома не на шутку перепугался – ведь прилетел сам замминистра здравоохранения из Ташкента. Переливание крови не дало никаких результатов. Отец сильно расстроился. Виола в бессознательном состоянии – ей какая-то дура сказала, что у неё белокровие, и она впала в кому. Мы плачем и смотрим на мальчика, у которого даже и имени-то нет. Словом, всё плохо. В это время в реанимацию входит Клавдия Ахмедовна и видит, что переливание крови не дало положительного результата. Тогда она подходит к малышу, а мы все наблюдаем за происходящим через окно, и делает ему какой-то укол. Воцаряется тишина. Замминистра успокаивает отца, своего друга, а бабушка сидит около кровати Виолы. И… Ты не поверишь. Через пять минут после укола малыш открывает глаза и начинает кричать. Мы от радости заплакали. В это время, когда малыш, то есть Кай, издал первые звуки, открыла глаза Виола и встала с кровати… У бабушки на голове волосы дыбом встали. Виола накинула на плечи больничный халат и пошла, будто её кто-то невидимый сопровождал или показывал дорогу к сыну, прямо в реанимационный кабинет! Открыла дверь, подошла к сыну и сказала: «Малыш, я твоя мама! Какой ты красивый!» У нас у всех, включая замминистра, отвисли челюсти. Она взяла малыша на руки и куда-то пошла с ним. Никто ей не препятствовал. Она прошла мимо всех с младенцем на руках, говоря ему: «Здесь много чужих людей, сынок. Слушай голос, который говорит в тебе и во мне. Этот голос дан нам свыше. Он один на двоих…» Все успокоились. Настал вечер. Мы пошли домой к бабушке, предварительно попрощавшись с Виолой. Сказали, что утром придём и принесём еду. Она, по-моему, и не слушала нас. Смотрела на сына, не переставая его целовать. «Вот это любовь!» - произнес кто-то. Мы пришли к бабушке. Покушали и стали обсуждать всё, что видели, и пришли к выводу, что без помощи потусторонних сил подобное вообще невозможно. Мы не спали до трёх часов утра. Утром в хорошем расположении духа и отличном настроении – был солнечный день, мы пошли навестить малыша и мать. Вошли в больницу и увидели большой переполох.
- Что случилось?
- Мы поднялись по лестнице на второй этаж в палату Виолы, но ни малыша, ни матери в ней не было. На наш вопрос медсестре, где ребёнок и мать, она ничего внятного не ответила. Тогда мы пошли к старшей медсестре и увидели в кабинете такую картину: Клавдия Ахмедовна, подняв вверх один костыль, кричала на всех: «Я поувольняю вас!»
Оказывается, как потом выяснилось, две практикантки, видя, что малышу не хватает воздуха, вынесли его в коридор, пока Виола спала. Открыли окно и положили малыша на подоконник, чтобы он дышал ночной весенней прохладой… Результат – двустороннее воспаление лёгких. Он лежал в кроватке и был скорее похож на покинувшего этот мир, чем на живого младенца. Клавдия Ахмедовна продолжала кричать: «Скорее кислород!» Принесли кислородный баллон. Надели кислородную маску на личико малыша. Через минуту он открыл глаза. Анатолий был на седьмом небе. На него больно было смотреть: до чего он осунулся от всего этого кошмара, который можно было предотвратить, если бы роды проходили в Ташкенте, у тёти Лоры… Не похож был на себя.
- Кто? – спросила Рита.
- Мой брат, - ответила мать и продолжила: – Через пятнадцать минут, ты не поверишь, кислород закончился! Баллон забыли заполнить кислородом, и малыш снова ушёл в неизвестные тёмные дали. Мы все устали… Мы так устали! Началось всё снова! Малышу делают уколы, кто-то поехал в первую больницу за кислородом, кто-то из медсестёр тихо шептал в углу, что малыш не проживёт и двадцати минут. Бабушка находилась рядом с Виолой, в палате, и успокаивала её. Я, мой брат, твой отец и Клавдия Ахмедовна - с малышом. Клавдия Ахмедовна всё время думала о том, как спасти малыша; он ведь был внуком её подруги, иначе говоря, нашей матери. Плюс ко всему, у всех в ушах, особенно у персонала роддома, ещё звучали слова замминистра, улетевшего ночью в Ташкент: «Если он умрёт, малыш, я лично приеду и наведу порядок в вашем клоповнике!» Так что, все сидели и снова ждали чуда.
- И?
- Оно свершилось. Через двадцать минут малыш открыл глаза. И начал кричать. Не знаю, что произошло, до сих пор понять не могу… но я тогда поверила в небесные силы, в ангелов… Виола, услышав крики сына, хотя это было невозможно, снова пришла в рубашке к сыну. Взяла его на руки и унесла в свою палату. Она покормила его грудью, и он уснул. Просидев в коридоре дотемна, мы, усталые и измотанные, голодные, попрощавшись с Виолой и малышом, взяв с собой, точнее сказать, уговорив брата пойти с нами и хорошенько выспаться, пошли домой. Роддом находился недалеко – в двадцати минутах ходьбы от дома бабушки.
- Мам, а в каком роддоме я родилась? – неожиданно спросила Рита.
Мать, выдержав паузу, ответила:
- Дай вспомнить! После всего…
- Ты не помнишь? – удивилась дочь.
- Как же! Помню! В первом роддоме, - чуть слышно вымолвила мать.
- Слава Богу! Да, братец, натерпелся. Как, в первом роддоме! – воскликнула дочь. - Ты ведь говорила, что всё наше молодое поколение родилось в Ташкенте. У тёти Лоры. Кроме малыша.
- Ах, я перепутала. Что в этом такого? Слушай дальше.
- Не всё?! Неужели такое возможно? – удивилась дочь.
- Итак, мы пришли к бабушке. Она приготовила манты с мясом, чтобы мы хорошо подкрепились и отдохнули. Мы поели и, посмотрев какой-то фильм, чтобы развеяться от всего этого ужаса, уснули от усталости, не досмотрев его до конца. Помню, когда я ложилась спать, часы пробили одиннадцать часов ночи. Отец малыша уже спал. Бабушка мыла посуду. Вдруг сквозь сон я слышу стук в дверь. Я соскочила с постели, посмотрела на часы, было пять часов утра, открыла дверь и оцепенела. На пороге стояла Виола в белой больничной рубашке и, видимо, предчувствуя мой вопрос, который я хотела ей задать: «Малыш умер?», ответила: «Нет». И упала. Брат взял её на руки и положил на кровать. Мы стояли и ждали, когда она придёт в себя и расскажет, почему она пришла в такую рань и что вообще случилось? Повторяю, она пришла босиком и в больничном белье. И как только её не покусали собаки? Она была похожа на привидение. Наконец она пришла в себя и сказала: «У меня кончилось молоко». Бабушка быстро оделась и пошла в больницу. Кстати, в роддомах есть запас грудного молока, на всякий случай. У Виолы пропало молоко, скажем так, от всего пережитого. На нервной почве. Ладно, не будем вдаваться в подробности. Мы с братом сидели рядом с Виолой. Она пила мелкими глотками куриный бульон из большой пиалы. Силы возвращались к ней… Когда мы приехали через час на машине в больницу, нас отвёз сосед дядя Рушти, и поднялись в палату, где лежал малыш, мы увидели такую картину: малыш с распростёртыми ручками и ножками лежал в кроватке и снова был похож скорее на покинувшего наш мир, нежели на ребёнка, в котором теплилась жизнь. Рядом с ним стояли медсестра и врач Эмма Анатольевна, как потом выяснилось, из первого родильного дома. Эмму Анатольевну попросила Клавдия Ахмедовна, чтобы та сменила её, так как она устала. Виола посмотрела на не подающего никаких признаков жизни сына и опять упала в обморок!
- Господи! Ужас-то какой! – растрогалась Рита. – Во всё это трудно поверить, мам. Неужели такое возможно? Бедный мой Кай! А Виола сколько натерпелась! Боже ты мой!
- Слушай дальше. Виолу подняли и положили на кровать. Сделали успокоительный укол по распоряжению Эммы Анатольевны, и она уснула. Врач посмотрела на Виолу, на нашего малыша и сказала: «Все выйдите в коридор немедленно». А сама со старшей медсестрой осталась в палате. Мы сидели и ждали плохих новостей. Брат ходил по коридору и о чём-то думал. А может, и ни о чём. Устал думать. Наверное, смирился со всем происходящим. Он мечтал о сыне. Он был сильным мужчиной, но порой я замечала в его глазах слёзы. Через двадцать минут вышла Эмма Анатольевна, спасительница нашего малыша, и спросила: «Как звать вашего сына?» Я ответила: «Пока малыш». - «Что это за имя такое "Малыш"? – удивилась она и продолжила: – Итак, малыш съел пять ложек каши молочной, специальной, и его не вырвало. Это обнадёживает. Через десять минут дадите ему ещё пять ложек. Думаю, его не стошнит. Потом ещё. Мать малыша спит. Ей нужен отдых. Очень нужен. Кормите её куриным бульоном, яблоками и непрожаренной говяжьей печенью. Ей необходимо восстановить силы. Всё. Я буду в кабинете номер семь». И со словами: «Родился под счастливой звездой» ушла в кабинет. Я услышала её слова и мысленно согласилась с ней. С этой минуты наш малыш начал поправляться и расти не по дням, а по часам.
- Фильм можно снять, - допивая воду, сказала Рита.
- Таким образом, с помощью то ли ангелов-хранителей, то ли добрых духов твой братец пробился в наш мир – мир, полный света и тьмы. Свет победил.
- Чудо! Что было бы, если бы мы потеряли Кая? Все мы: я, университет, его музы… Из всего рассказанного тобой можно сделать только один вывод: возможно, у Кая есть на Земле миссия. Ты читала его третью книгу?
- Читала. Отец тоже читал и сказал, что не Кай её написал, а какие-то духи. Он всё ещё верит в потустороннее, наш папочка, - улыбнулась мать.
- Вот, мамуля, папа прав! И наш режиссёр сказал то же самое. Говорит: человек такое не напишет! Мозгов не хватит, смелости и таланта.
- А рядом с ним всегда какое-нибудь «чудо» или «духи», - засмеялась Надежда Петровна и добавила: - Отучили бы они его играть и проигрывать большие деньги. Я бы, может, и поверила в это…
- А ты не задумывалась над тем, почему он лучший в литературе? Он владеет аудиторией, словно маг. Студенты слушают его, будто священника. А эти импровизации, смелые заявления, опровергающие прописные истины.
- Не буду спорить. Ты права. Сама удивляюсь. В кого он у нас такой?
- Он может запомнить двадцать страниц текста наизусть. Я проверяла.
- Знаю, знаю. Раз мы уж тут сидим и я тебе рассказываю о первых днях жизни нашего малыша, хочу рассказать тебе ещё одну историю, но в ней виновата я…
- История связана с братом? – удивилась Рита. – В чём же ты виновата?
- Сходи и глянь, как он там? О больном-то забыли.
Рита встала и подошла к двери спальной комнаты. Открыла её и тихо вошла в комнату. Через минуту она вышла и сказала:
- Как будто спит. Но там так пахнет палёной кожей…
- Палёной? Что ж ты хочешь, милая? Он выдержал пять прижиганий. Ты не представляешь, что это такое. Хорошо, что Марина «отключила» его уколом.
- Что тут скажешь? Я, как и мать малыша Виола, красивое имя, дважды падала в обморок!
- Слушай. У Виолы, странной женщины, были не менее странные желания. Она, например, на каждый Старый Новый год ездила в Ташкент к подруге, к писательнице, и тоже, как мне показалось, она приходила однажды в гости к тёте Лоре, не менее странной, чем наша, царство ей небесное, Виола. Я поехала к тёте Лоре провериться по женским делам. Как показал осмотр, ничего страшного. Она выписала мне рецепт, и всё впоследствии прошло. Старый Новый год… Тётя Лора накрыла стол. Приехали и они: Виола с подругой. Было три часа дня. Я заметила, что Виола устала с Каем, ему уже было два годика, и она, к нашей великой радости, наконец-то дала ему имя. Обычно она оставляла Кая дома с отцом, но в этот раз отец находился по делам в Омске, и она взяла малыша с собой. И он её, видимо, умотал. Да и у Саиды, её подружки, на руках была дочь такого же возраста. Мы выпили, отобедали и стали смотреть новогодний концерт. Кай капризничал всё время. Видимо, у него что-то болело. И Виола по этому поводу нервничала, потому что не могла поговорить о литературе с подругой, ради чего и приехала в Ташкент. Заметив, что она вся на нервах, я сказала: пойду и погуляю с Каем часа два на свежем воздухе, а вы пообщайтесь. В тот год выпало много снега. Тётя Лора достала из подвала санки, и я, одев малыша, посадила его в санки, и мы покатили. Народу на улице было мало. Но мороза не было, примерно, минус два градуса. Через час мы дошли с ним до Фархадского базара. Там я купила ему красный шарик и завязала его за спинку санок. Возвращаемся. Я задумалась. Думала о предложении брата переписать весь бизнес на моё имя. Как я сопротивлялась этому предложению! Я шла и думала о нашем разговоре. Бухгалтерское дело я знаю, планирование тоже… Словом, я была уверена, что, возможно, и справлюсь. Меня обгоняет молодая женщина и спрашивает: «Это не вы потеряли ребёнка? Там, за поворотом». Я посмотрела на санки и, как и Виола, чуть не упала в обморок. Санки были пустыми. К несчастью, подул ветер. Я бросила санки и побежала назад по дороге, которую уже прошла. Ветер мешал мне идти, глаза слезились, и я не могла видеть, где же вывалился из санок Кай. Я бежала и кричала. В моей голове такое творилось! Вспомнила и про роддом, и про борьбу за его жизнь… Короче, как я не упала в обморок, один Бог знает. Я прибежала на остановку, минут десять бежала, и спросила у людей…
- Ничего себе! Он же мог замёрзнуть, мам, - подключилась к разговору дочь.
- Никто не видел ребёнка. Я побежала дальше. Пробежала ещё метров сто, остановилась, осмотрелась и увидела метрах в ста от себя людей. Я добежала до них, стало уже темнеть, и увидела молодых девушек с бокалами с шампанским. А в машине ребёнка, которого держала на руках красивая девушка и говорила ему: «Когда ты вырастешь, голубоглазый, ох и будут девчата за тобой гоняться! Смотрите, девчата, целоваться лезет. В губы. Ну, бабник!» Кай улыбался ей и хотел поцеловать её в губы. «Ваш ребёночек?» - спросила она. «Мой», - ответила я. «Что ж вы, мамаша, такого херувима потеряли? Мы вас ждём уже полчаса». Я взяла Кая на руки, поблагодарила их и быстро повезла его домой. Вот так, дочь… Никто про это не знает. Только ты, Рита. Ну и испугалась же я тогда.
- Хорошо, что всё так обошлось!
- Вот и всё! Если, конечно, не вспомнить ещё один случай.
- А именно? – удивилась Рита.
- Кай, твой любимый братец, в пять лет первого мая потерялся на параде. Отец заговорился с друзьями, и наш малыш, почувствовав свободу, пошёл в путешествие. Каким-то образом он пришел в кишлак. В это время старики сидели в чайхане и пили чай. Один из них подумал: «Что делает в кишлаке белый, с длинными волосами, одетый в матросскую форму и белые гетры мальчик?» Он встал и подошёл к нему. Следом за ним и полкишлака. Они поняли: русский мальчик потерялся, но удивились тому, что все собаки, а в кишлаках держат непростых собак, а киргизских волкодавов, собрались возле него, а он их, как котят, гладит по очереди... А псы, поверь, сами подставляли ему свои страшные морды. Эти собаки, уж я-то знаю, могли просто разорвать его на части. Ой, как вспомню, сердце в пятки… Старики отогнали от Кая собак. Подъехала полицейская машина. Собаки не позволили капитану вылезти из машины, бросались на неё, грызли баллоны, царапали стёкла. Водитель узнал Кая. Он хорошо знал Анатолия. Молодой парень посадил в машину малыша, и водитель отвёз его домой. Виола после рассказа, особенно про собак, тут же свалилась в обморок. Отец, ещё не зная, что сын дома, поднял на ноги всю полицию. А когда поиски не увенчались успехом, вернулся домой, не зная, что и как сказать жене. Увидев сына живым и невредимым, он целый час целовал его. Я рассказываю нескладно, но ты, надеюсь, понимаешь.
- Хм! Начинаю верить в чудеса.
- В ангелов-хранителей?
- Но собаки! Даже представить страшно…
- Подставляли, как говорил старик, свои мордочки… Эти чудовища! И, кстати, я хотела добавить раньше, но забыла: после всего, что увидел в четвёртом роддоме замминистра, друг отца, он лично занялся этим роддомом. И теперь…
- Он лучший в области! – пояснила Рита. – Так, во всяком случае, пишут в газетах.
- И не попади туда Кай, сколько бы ещё малышей умерло в нём? Самая большая смертность новорождённых была именно в этом роддоме. Никто ничего не мог сделать. И если уж мы тут о Кае… В три года он заболел коклюшем. Никто во дворе, они гостили в Ташкенте, не заболел из детей, а он заболел. Его поместили в санаторий. Виолу не пускали к нему. Так она, представляешь, спала на скамейке около ворот. Отец тогда пригнал машину с фургоном, она в нём спала и жила двадцать дней. Исхудала. «Там мой сын», - говорила она. Так чайки выращивают своих птенцов…
- Кай, значит, навёл в роддоме порядок… И то, как заботилась о нём мать, впечатляет, - заметила Рита.
- Всё! На сегодня хватит! Ты пропустила репетицию. Что репетируете? – расчёсывая волосы, спросила мать.
- «Аиду» Верди.
- «Аиду»? Это большая честь для вашего театра. Когда премьера?
- Двадцать пятого декабря. Под Новый год. Приедут оперные певицы из Ташкента, Самарканда, Ферганы, Бухары… Министр культуры, гости столицы. И, разумеется, дочь президента.
- Сколько ты уже знакома с ней?
- Лет пять, - ответила примадонна.
- Она твоя поклонница! Кто будет исполнять партию Аиды?
- Я.
- Ты? Сможешь? Бывает так, что одна из арий может положить конец карьере. Подумай.
- Я смогу. Иначе бы пела примадонна из столицы.
- Кто режиссёр-постановщик?
- Из Англии. Ритчи Блейк.
- Знаменитый?
- Ещё бы!
- Тогда, если ты так уверена, поздравляю! Мне пора. Поцелуй мамочку и смотри за братом. Если начнётся приступ, сразу звони.
- Я справлюсь. Мне ещё предстоит «переварить» то, что ты рассказала мне о братце.
Дочь поцеловала мать, и та уехала. Рита села в кресло и неожиданно для себя заснула. Рядом, в спальной комнате, спал брат. Было десять часов ночи. И ночь вступала в свои права. У неё много прав на это время суток.


* * *

УТРО


В девять часов утра Кай открыл глаза. В комнате было темно, и он подумал, что ещё ночь. Ему захотелось пить. Он тихо поднялся с кровати и, почувствовав боль в правом виске, приложил к нему пальцы. Глубоко вздохнув, он подошёл к окну, отодвинул штору и понял, что наступило утро. Машины и троллейбусы заполнили проспект. Кай накинул на плечи халат и подумал: «Все, наверное, ушли ещё вечером. В голове туман! Хочется спать. Но если я лягу в постель, боль может вернуться. Мысли путаются». Он вышел из спальни и направился в туалетную комнату, не заметив, что на диване спит, укрывшись скатертью, Рита.
Выйдя из туалета, Кай пошёл в кухню и включил чайник. «Выпить чаю и чего-нибудь перекусить было бы неплохо. Надо позвонить дяде Коле и Марине и поблагодарить их за всё, что они сделали. Чёрт возьми! Как ко мне прилипла эта зараза?! Столько лет мучает. Но такого приступа, как вчера, ещё не было».
Пока чайник закипал, он решил проверить, закрыта ли дверь? «Возможно, тот, кто уходил последним, закрыл её на защёлку? А я не люблю, когда заперта дверь».
Убедившись, что дверь, как всегда, открыта, он увидел туфли – белые туфли. «Это же туфли Риты. Она что, босиком ушла на репетицию?» Ничего не понимая и мало что помня о вчерашнем вечере, он пошёл в большую комнату, гостиную. Удивившись, что на столе нет скатерти, а ноутбук лежит на кресле, он увидел на диване спящую Риту.
Улыбнувшись и протерев пальцами глаза, мочить лицо ему было нельзя, Кай присел рядом с сестрой. Она спала, как младенец: дыхание ровное, без движений и с улыбкой на губах.
«Определённо, сестрице снится рай, ангелы и птички», - подумал брат.
Он начал внимательно рассматривать сестру. (Спящих людей мы рассматриваем внимательно, словно изучаем их. Каждую родинку, губы, лоб, щёки, волосы, пальцы. И знаем: на нас не глядят глаза. Человек не может нам возразить или запретить так пристально рассматривать его и, само собой, не отворачивается).
Кай всё пристальней всматривался в сестру. Он начал замечать, что у сестры нежные, красивые и чувственные губы, которые ему захотелось поцеловать; красивые волнистые волосы, к которым хочется прикоснуться; нежная, почти детская кожа, по которой хочется провести пальцами; длинная шея, к которой хочется прикоснуться губами… Словом, брат нашёл сестру очень красивой девушкой. «Как я этого не замечал раньше? Она красивее и нежнее любой из моих подружек», - подумал он и хотел было убрать волосы, поправить их, чтобы лучше разглядеть её лицо, как вдруг сестра открыла глаза. Увидев брата, она сразу спросила:
- Кай! Ты снова в строю? Тебе лучше? – она улыбнулась и осталась лежать на диване. – Может, всё же поцелуешь меня хоть раз в губы?
Кай соскочил со стула и ответил:
- Рита! Опять ты за своё?..
- Кай. Я не могу справиться со своими чувствами.
- Ты напоминаешь мне Адель Гюго!
- Кто она?
- Долго объяснять! Да и как, позволь спросить, можно не совладать со своими чувствами? Скажи!
- Когда любишь! Но тебе говорить легко. И знаешь, почему? У тебя нет чувств, они заморожены! Их нужно отогреть, только и всего.
- Отогреть, говоришь? На улице уже плюс тридцать пять!
- Кай, то, что я чувствую к тебе с детства, называется любовь!
- Мы – брат и сестра! Забыла?
- В этом причина? Только в этом? В том, что мы брат и сестра? Когда ты вчера умирал в спальной комнате, а все крутились вокруг тебя, я падала два раза в обморок. Я так волновалась за тебя. Я такого насмотрелась! Когда все ушли и осталась только мама, я вошла в твою комнату. Ты говорил: «Рита, если бы ты была простой девчонкой…»
- Я бредил, сестра! Бредил!
- Не думаю! И эти слова, сказанные в бреду, пусть так, превращались в ноты, а ноты – в мелодию. И эта мелодия до сих пор звучит в моём сердце. Я переложу её на ноты - и ты услышишь эти божественные звуки.
- Ты преувеличиваешь! Хочешь выдать желаемое за действительное.
- Нет! Мама мне вчера рассказала, когда ты спал после укола Марины, с каким трудом ты пробивался в наш райский мир! Как небесные силы помогали тебе в этом. И теперь ты для меня не просто брат! Ты больше… Я верю, что ты…
- Значит, я – Кай, а ты – Герда, которая растопит в моей груди кусочек льда?
- Именно так! Я сделаю это, не сомневайся. И теперь я ближе к этому, как никогда.
- Полно уже, сестра! И в сказке, к твоему сведению, Кай и Герда не были братом и сестрой.
- Мы – герои сказки. А она со счастливым концом. Судьба нас свела…
- Звучит странно. Тебе надо выспаться. И Герда с Каем не стали мужем и женой.
- А мы – станем! Неужели я хуже тех девчат, с которыми ты развлекаешься в своей спальне? Или вот на этом диване, Каюшка, - усмехнулась сестра.
- Каюшка? Хм! Вчера, надо полагать, приходила Светлана. Марина тоже говорит про лёд в моём сердце и добавляет: кому удастся его растопить, та и станет моей женой. Вы сговорились?
- Она права. Ты очень чувствительный, что касается слова и литературы, но бесчувственный к чувствам других. Я знаю тебя лучше, чем они. Ты чувствительный, но не в любви; восприимчивый, но не в любви; утончённый, но не в любви; сверхутончённый, но…
- Не в любви. Ясно!
- Ты отдал своё сердце и душу мировой литературе.
Рита встала с дивана, поправила платье и снова села на место.
- Как можно любить брата? Ответь мне? Что подумают люди?
- Мы созданы друг для друга, Кай. Так мне говорит сердце. Но ты думаешь только о двух вещах, извини, - о литературе и о своей матери.
Брат встал и нежно поцеловал сестру в лоб.
- Ты не мог, целуя меня в лоб, опустить свои губы до моих высохших губ?
- Рита! У меня в голове туман! Я перенёс приступ! А ты со своими страданиями и сравнениями.
Рита взяла Кая за руки и притянула к себе. Кай сел рядом, обнял сестру и спросил:
- Помнишь, как в детстве, лёжа на траве, мы смотрели на звёзды? На падающие звёзды.
- Я смотрела на тебя!
- Да? Уф! Начинает снова болеть! Не дай Бог всё повторится.
- Что делать, Кай? Звонить дяде Коле? Марине? Прости меня, прости.
- Ничего. Марина оставила рецепт?
- Да. Дядя Коля сказал, чтобы ты не умывался. Даже руки не мочил.
- Я про всё это знаю.
Кай выпил таблетку. Его морозило. Он подошёл к зеркалу и посмотрел на то место, на правом виске, которое прижигал дядя Коля, и сказал:
- Будет шрам.
- Шрамы украшают мужчину, - сказала Рита.
- Только полученные в бою! А этот…
- О, поверь мне! Вчера в твоей спальне был такой бой, от которого я дважды падала в обморок.
- Теперь надо ждать, пока не образуется болячка и сама не отпадёт.
- Именно так и сказал дядя Коля!
- Ты любишь меня, сестрёнка? Поцелуй меня. Больной нуждается в заботе, ласке, нежности и в сострадании, разумеется.
Рита, не веря своим ушам и сердцу, от удивления широко раскрыла глаза. Сглотнула слюну и быстро заморгала. Приняв слова брата за чистую монету, она потянулась к нему. Приблизив лицо к лицу брата, она хотела нежно и страстно поцеловать его в губы. И уже была близка к осуществлению заветной мечты, но резкие слова брата остановили её:
- Рита! Что ты? Что ты? Я имел в виду совсем другое.
Рита сжала губы, поцеловала брата в щёку и, взяв сумочку, произнесла:
- Я домой. Мне надо отдохнуть перед репетицией.
- Что репетируете? – поинтересовался брат.
- «Аиду».
- «Аиду»? Верди? Здорово! Но ты хоть представляешь, какого уровня должны быть певицы, постановка, декорации?
- Я? Отлично представляю!
- «Аида» - одна из лучших, если не самая лучшая опера Джузеппе! Он написал её в 1870 году по заказу египетского Исмаил-паши. Либретто к опере написал Антонио Гисланцони. Опера повествует о несчастной любви предводителя египетских войск Радамеса и рабыни Аиды – дочери эфиопского царя. Первой исполнительницей была Тереза Штольц (сопрано). На мировой премьере в 1871 году в Каире Аиду исполнила Антониетта Анастаси-Поццони. И вот теперь партию рабыни будет исполнять Рита Лебединская – моя сестра. Оперы Верди прежде всего отличаются правдивостью, воплощением душевных конфликтов. «Дон Карлос», «Фальсфат», «Отелло»…
- Слушаю тебя и думаю: чтобы вылечить тебя, надо не так уж много - заговорить с тобой об искусстве.
- Большая честь, сестра! Буду сидеть в первом ряду с большим букетом цветов.
- Надеюсь! Я пошла, Кай. Ты в порядке? Или мне остаться?
- Нет, нет! Займись своими делами. Часов в двенадцать приедет Марина!
- Марина, - тихо и печально повторила Рита и вышла из квартиры брата.





Конец второй части