16+
Лайт-версия сайта

АМК III. Часть вторая

Литература / Романы / АМК III. Часть вторая
Просмотр работы:
05 ноября ’2022   20:06
Просмотров: 2694


ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 29. Измена.

Голос к Анне Марии вернулся так же внезапно, как и пропал. Видимо, проблемы были всё же в психологии и стрессе.
В Посёлке она научилась долго спать. Просыпалась всегда одна – Сергей с утра уходил на работу.
Позавтракав и включив для фона музыку, она села за компьютер – закончить «карту» с местами, где работали заинтересовавшие её дирижёры. Сама того не замечая, она начала подпевать записям своей бабушки.
- Анна Мария? – в комнату зашла Ульяна.
Анна Мария молча повернулась – за время, проведённое без голоса, она уже привыкла не отзываться.
- Мне не послышалось? Ты пела?
Анна Мария помотала головой и указала на музыкальный центр, где продолжала звучать музыка.
- Нет, твой голос я знаю хорошо, это пела ты, - не согласилась сестра.
Анна Мария попробовала помычать и услышала свой голос.
- Уля! – вскочила она. – Я звучу! – и обняла сестру.
Пройдясь голосом по всему диапазону, Анна Мария снова обняла сестру:
- Пойду в Музыкальный, обрадую Сергея, - схватив кофту, она выбежала из дома.
Натянув на глаза капюшон, чтобы никто её не узнал, она шла к спортивному комплексу.
В залах тренировок не было, и Анна Мария направилась было к тренерским раздевалкам. Но, сообразив, что Сергей не единственный тренер-мужчина, она решила не ломиться во все двери, и подошла к дежурному охраннику, чтобы уточнить этот момент.
- Добрый день, - она сдвинула капюшон. – В какой раздевалке Сергей?
- В третьей, - охранник несколько удивился, но ответил, хоть и заторможено.
- Их там много?
- Нет, у него личная раздевалка.
- Круто! Спасибо, - снова натянув капюшон, она отошла.
Подойдя к двери раздевалки, Анна Мария прислушалась – за дверью звучала музыка, значит, дверью она не ошиблась.
Улыбнувшись, она постаралась открыть дверь неслышно – очень хотелось сделать мужу сюрприз.
Зайти незаметно ей удалось – уровень громкости музыки этому способствовал. Быстро окинув взглядом раздевалку, она заметила Сергея в совершенно откровенной позе с какой-то женщиной. Из одежды на ней были только носки и кроссовки. Они весьма удобно расположились на столе.
Анна Мария была не просто удивлена – она остолбенела. Видимо, стояла она слишком долго – женщина её заметила и, оттолкнув Сергея, прикрылась руками.
Поняв, что её заметили, Анна Мария стремительно вышла ещё до того, как её увидел муж.
- Кто это был? – он обернулся – но увидел только закрывшуюся дверь.
- Не знаю. Кто-то в капюшоне. Может, студент. Блин, вот засада! Хорошо, ещё без телефона был.
- Я его догоню. Думаю, смогу договориться, - Сергей, накинув майку, быстро вышел.
Заметив в коридоре быстро удаляющуюся фигуру, он прибавил шаг.
Анна Мария не предполагала, что за ней кто-то может идти, поэтому хоть и шла быстро, но не убегала. Сергей нагнал её быстро. Схватив за плечи, он резко развернул её к себе лицом.
- Анна Мария? – опешил он, встретившись с ней взглядом.
Не найдя слов, она просто врезала ему кулаком в лицо, со всей силы. После чего, развернувшись, уже именно побежала прочь.
Не замечая боли в сломанном носу, Сергей бросился за ней. Догнал он её уже на улице, в районе стадиона.
- Анна Мария, подожди! – он схватил её за руку. – Я всё объясню!
- Не надо ничего объяснять – я всё видела, - как можно спокойнее проговорила она.
- К тебе вернулся голос? – опешил он, уже забыв, что хотел объяснить.
- И зрение, судя по всему, тоже. Ничего не говори, - она заметила его новый порыв. – Я не хочу ничего знать. Из Посёлка ты уволен, в Доме не смей появляться. Развод будешь обсуждать с Зигфридом, - она отвернулась, но вспомнив ещё кое-что, добавила. – И да, как охранник ты тоже уволен.
- Я не отпущу тебя! – он удержал её руку.
- Зато я тебя легко! Свободен! И не смей больше ко мне прикасаться, - она вырвала руку.
- Анна Мария, не спеши!
- Ты не понял? – она снова повернулась.
Поймав глазами охранников стадиона, она махнула им рукой, чтобы подошли.
- Будьте любезны, помогите товарищу покинуть территорию Посёлка, - попросила она подошедших ребят. – И впредь его сюда не пускать. Да, он может оказать сопротивление.
Встретившись с удивлённым и потерянным взглядом мужа, она добавила:
- Прощай и будь счастлив!
Анна Мария и сама не захотела оставаться в Посёлке. Забрав некоторые вещи из дома, она взяла авто и уехала.

На этот раз измена мужа произвела на неё очень сильно негативное впечатление. Она не будет докапываться, кто та женщина (скорее всего, коллега – судя по кроссовкам), как давно у них связь, сколько их уже у него было. Если в прошлый раз она могла его понять чисто по-человечески, то эта измена – это предательство чистой воды, и это простить она уже не сможет.
Ей почему-то вспомнилась история бабушки – ей муж тоже изменял с няней. Но она смогла его простить, и, как показало время, проявила в этом большую мудрость.
Но у Анны Марии так не получится. Предательство простить нельзя.
Самым противным в этой истории оказалось то, что Анна Мария любила Сергея. Ей было хорошо с ним, спокойно – он казался ей абсолютом с плане спутника жизни. Кто бы мог подумать…

Она ехала по полупустой автостраде, анализирую ситуацию, ища свои ошибки, звоночки. Может, он просто не любит её больше, но не смог признаться, считая, что ей сейчас нужна поддержка? Может…
Анна Мария заметила, как автомобиль, едущий позади, начал подавать ей сигнал фарами. Отогнав свои размышления, она попыталась понять причину. Соседняя полоса была свободна, авто у неё было исправно – даже давление шин показывало хорошее, скорость тоже нормальная.
И только когда этот автомобиль поравнялся с её машиной, она заметила на водительском месте Сергея.
Невольно её правая нога надавила на педаль акселератора в пол. Её машина резко рванула вперёд. Но Сергей не собирался отставать.
Погоня продолжалась довольно долго: машины были равной мощности, и водители владели управлением одинаково хорошо.
Однако очередная попытка обгона завершилась для Сергея вылетом в кювет – он успел отвернуть машину от летевшей на него фуры буквально в последний момент.
Остановившись на обочине, Анна Мария пошла в сторону аварии. Но, увидев выбравшегося из перевёрнутой машины Сергея, она спешно вернулась в свой автомобиль и продолжила свой путь, вызвав скорую по телефону.
Сердце её бешено колотилось, руки дрожали, а в глазах стояли слёзы – хоть она и не могла его простить, видеть мёртвым его она не была готова.
Доехав до Новосибирска, Анна Мария бросила авто и взяла билет на самолёт. Ехать дальше за рулём она бы не смогла – не могла концентрироваться на дороге – слишком много мыслей и чувств завладело её мозгом.
В Дом она приехала уже глубокой ночью. Тихо поднявшись на свой этаж, она легла спать, даже не раздеваясь.

- Во сколько ты приехала? – утром в столовой её уже ждал Алекс.
- Доброе утро, - она опустилась на стул рядом с братом.
- Тихон рассказал мне, что ты уехала на машине – я ждал тебя только через несколько дней.
- Сергей попал в аварию – я пересела на самолёт.
С минуту Алекс молчал.
- Ничего не понял. Ты уехала на автомобиле, но в аварию попал Сергей, после чего ты улетела на самолёте. Это вообще как?
- Да, прости. Начну с начала. А Зигфрид Дома? – вдруг осмотрелась она. – Чтобы не рассказывать дважды.
- Да, был Дома. Я найду его. Поешь пока. – Алекс поднялся.
- Хорошо.
Через двадцать минут Алекс вернулся уже вместе с Зигфридом .
- Привет, - Зигфрид обнял сестру и поцеловал её в щёку. – Что, таки оформляю развод?
- Радуйся, дождался, - она села за стол.
- Подробности расскажешь?
- Я застала его за изменой в Посёлке, и решила уехать. Он поехал за мной, но попал в аварию. Вроде, был жив. Заблокируй все его допуски – не хочу его видеть.
Зигфрид переглянулся с Алексом.
- Ты не торопишься? – осторожно спросил Алекс. - Все мы люди, и все мы ошибаемся. Вы же только два года прожили вместе.
- Вот именно, а это уже не первый раз, - не глядя ему в глаза, заметила Анна Мария. – И не надо, Зигфрид, твоих комментариев вроде «а я предупреждал».
- Но я о таком не предупреждал! – возразил тот. – Мне Сергей всегда был симпатичен. И я никогда не считал его поведение показным – он искренне за тебя беспокоился. Думаю, историю у Менгеле ты помнишь.
- Много воды утекло с тех пор, - спокойно возразила Анна Мария. – Надо быть объективными. Мы не подошли друг другу, слишком разные. Ему тяжело было принять меня такой, какой я стала. Наша семья, наш Дом, наш мир чужды ему. Одной любви слишком мало. Да и можно ли говорить о любви в такой ситуации?
- Мне жаль, что так всё сложилось, - Алекс обнял сестру за плечи.
- Всё нормально. Вы же знаете, у нас у всех с этим проблемы, - она усмехнулась. – Кстати, как наш тенор? Лазарь привёл его в здравый ум?
- По этой части у меня несколько неожиданные новости, - начал Алекс. – Парень-то оказался абсолютно здоров.
- Как это возможно? Ты читал его опусы?
- Возможно, он не очень хороший актёр, раз ты ему не поверила. Но по части здоровья, и психического в том числе, у него всё отлично. Лазарь подержал его несколько дней, объяснив это обязательной процедурой после попытки суицида, и отпустил.
- А здоровый человек будет с собой кончать?
- Это была показуха. Он не планировал сводить счёты с жизнью. Хотел тебя напугать и надавить на твою эмоциональность.
- Вот же ж! – Анна Мария не нашла слов. – Так он сейчас где-то ещё и поёт?
- Полагаю, да, мы за ним не следим. Кстати, давно к тебе голос вернулся?
- Да только вчера.
- Планируешь работать?
- Странный вопрос! А что ещё делать? – удивилась сестра.
- Я про сцену. Возвращаться планируешь?
- Не торопи события – надо форму набрать, это не быстро. А как продажи дисков шли?
- Успешно – не то слово! Всё было раскуплено за считанные дни. Мы готовим новый тираж.
- Только не говори, что всю партию скупил Менгеле!
- Надеюсь, нет. Но точно знать не могу, - корректно ответил Алекс.
- Ты уговорил его не лезть? – Анна Мария кивнула на Зигфрида.
- Я всё слышу, - заметил тот. – И нет, не уговорил. Это вообще не реально.
- Плохо. Пока не бросишь эту затею, я на сцену не выйду. И это будет на твоей совести.
- Начинается! То «Зигфрид помоги!», а то филонить будешь, мной прикрываясь.
- Я поговорю ещё с ним, не переживай, - дипломатично встрял Алекс.
- Хорошо. Но скажу вам обоим: если узнаю, что контактируете с Сергеем – можете забыть моё имя. Анны Марии Косицыной больше не будет. Тебя, Зигфрид, это касается с момента расторжения брака.
- Мы тебя поняли.
- Отлично. Пару дней я здесь, но не больше, - Анна Мария поднялась. – Будут вопросы – я у себя. Спасибо за помощь, - она быстро вышла.

- Что ты об этом думаешь? – спросил Алекс, когда сестра ушла.
- Пока не услышу вторую сторону – ничего. Благо, меня не лишили права это сделать, - усмехнулся Зигфрид.
- Я не понимаю Сергея. Чего ему не хватало? Условия для жизни и работы идеальные, а про жену вообще молчу.
- Вот и молчи! Она не подарок, как и все Косицыны. Он не рос ни в этом Доме, ни в Посёлке. Она для него как инопланетянин с другой планеты. В одном она точно права: одной любви здесь мало. И потом, ты видишь – она сама никому не позволяет себя любить. Да, она гениальный музыкант, которой дано от Бога то, что другим даже не понять, но как человек она… не приспособлена к жизни, мягко говоря.
- Ты его оправдываешь? – удивился брат.
- Я не намерен ни оправдывать, ни обвинять, не имея фактов и доказательств.
- Хорошо. Скажу честно, я буду рад, если тебе удастся их помирить.
- Будет видно. Пойду узнаю, в какой он больнице, для начала, - Зигфрид поднялся. – Может, заберём его сюда?
- Только когда Анна Мария уедет.
- Разумеется. Хорошего дня, - пожав друг другу руки, братья разошлись.


Глава 30. Всеобъемлющая любовь.

Травмы в аварии Сергей получил очень серьёзные, хоть и смог сам выбраться из машины – это было скорее последствием шока, когда он ещё не успел понять, сколько у него переломов.
Он не был пристёгнут ремнём безопасности – поэтому и последствия были весьма печальными.
Зигфрид посчитал долго семьи оказать Сергею всестороннюю помощь – ведь он был ещё её членом. Алекс его поддержал – они перевели его в Москву, в лучшую клинику, к лучшим врачам.
И хоть угрозы для жизни уже не было – реабилитация ему предстояла долгая.
Анна Мария от этой темы отстранилась. Как и обещала, в Доме она пробыла два дня – после чего переехала в град.
Там она вплотную занялась работой. Оркестр давно нуждался в её инспекции – а это всегда занимало много времени.
Параллельно она занималась голосом – с ним больших проблем не было, но работы тоже хватало.

- Вы к нам опять на несколько дней? – поинтересовался один из дирижёров.
- Да, ненадолго. Оценю уровень, ознакомлюсь с программой. Как и обещала, я подбираю вам сторонних дирижёров – но надо знать, кого брать и для каких программ.
- Это будет интересно и, надеюсь, полезно. Возможно, Вам удастся найти нам того человека, который станет здесь главой.
- Не уверена, и вам таких надежд давать не буду. Время покажет.
Поймав момент, Анна Мария, наконец, смогла провести свой «референдум» внутри коллектива. На повестке было несколько текущих вопросов, в том числе по организации процесса и про то, кого они видят своим главным дирижёром и, конечно, животрепещущий вопрос про пункт номер тринадцать.
Результаты голосования, которое хоть и было анонимным, но носило обязательный характер, её не очень порадовали.
Около семидесяти процентов проголосовало за то, чтобы оставить этот пункт, а также восемьдесят процентов музыкантов видели своим главным дирижёром … её саму.
Это не входило в её планы, по крайней мере, в ближайшее время. Но со мнением своего коллектива не считаться нельзя.
Немного поразмыслив, она решила начать знакомиться со своими музыкантами и разговаривать с ними. Она разослала всем им сообщение о том, что пока она в граде – она готова и открыта к общению. Номер она держала открытым.
Подобное «общение» могло выйти ей боком – и она это понимала, но понадеялась на порядочность своих ребят. Заодно хотела проверить, что они за люди.
К некоторому удивлению в первый же день к её номеру выстроилась очередь «страждущих» общения.
- Почему Вы здесь? – это был первый вопрос, который она задавала всем.
Ответы были самые разные и зависели от понимания вопроса: кто-то думал про град в целом, кто-то – про оркестр, а кто-то буквально про её номер.
Анна Мария понимала, что хорошо узнать всех с наскока не получится. Но хотя бы обрисовать себе среднестатистический образ музыканта холла надеялась.
Второй вопрос был:
- Чего Вы хотите?
Он был тоже широк для понимания. Кто-то говорил о карьерном росте, кто-то – о поиске нового звучания и новом опыте, а кто-то говорил конкретно о том, что мечтает о близости с ней, и во многом шёл на профессиональные подвиги едва ли ни с одной этой целью.

- Но почему? – спросила она. – Вы полагаете, у меня какая-то особая физиология? Грудь в другом месте или ещё что не так?
- Этот оркестр был создан с особой энергетикой и с особым посылом, - попытался ей объяснить один из страстных почитателей. – Многих мужчин он привлекает именно особой сексуальной энергией. То, как составлен Устав, придаёт особый колорит коллективу, и строит особые взаимоотношения. Вернее, должен был бы строить. Ведь вся музыка наполнена страстями. Безусловно, есть и философские произведения, и патриотические, но и они невозможны к пониманию человеком, который не испытывал страстей. Не в обиду Вам будет сказано, но Ваши поселковые музыканты хоть и на голову выше нас как профессионалы, в своём эмоциональном уровне находятся на стадии предподростковой. У них есть лишь интерес и страх. Их опыт заключён в девочках гостиницы. Безусловно, для удовлетворения чисто физиологических потребностей этого хватает, но эмоционально это общение абсолютно пустое.
- Возможно, - она не могла с этим не согласиться. – Но Вы же не полагаете, что после условной близости со мной их эмоциональный мир резко обогатится? Я не молода и не являюсь эталоном красоты. Что во мне может привлекать?
- В Вас? – переспросил парень, пристально глядя ей в глаза. – Вы же легенда!
- А Вы не допускаете, что можете разочароваться? Вы ждёте чего-то сверхъестественного, а я обычный человек с не самым богатым эмоциональным миром. Как ваше разочарование скажется на дальнейшей работе?
- Мы не узнаем это, пока не проверим, - он улыбнулся.
- Скажи честно, - помолчав, она заговорила на «ты» и тише. – Разве я вызываю желание?
Ответил он сразу, не отводя своих глаз:
- Да.
- Но чем?!
- Этими глазами, этими руками – всей Вашей сущностью. Мне сложно представить нормального мужика, который сможет пройти мимо и не попасть под Вашу власть.
И почему-то в этот момент она вспомнила мужа. И снова ясно увидела, как он изменял ей. Как говорил, что она фригидная…
Она молча встала и отошла к окну.
- Должен признать, что то, что Вы никого к себе не подпускаете, делает Вас лишь более желанной. Но если Вы боитесь, что, изменив это, станете доступной и неинтересной – Вы заблуждаетесь. Не буду оригинален, но мы здесь – все Ваши рабы. Во всех смыслах. И выбор этот осознанный. У нас только две цели, с которыми мы здесь: отдаваться любимому делу в руках любимой женщины. Мы здесь не только ради музыки, но и ради Вас, - он положил руки ей на плечи. – Без Вас этого оркестра просто не будет.
- Ты, правда, так думаешь? – она повернулась и встретилась с ним взглядом.
- Наверное, это очевидно всем, кроме Вас…
Анна Мария смотрела в его глаза, желая прочесть «заднюю мысль», умысел или фальшь – но он был спокоен, убеждён, но никак не фанатичен.
Медленно он наклонился к её губам, и она его почему-то не оттолкнула…

- Мы любим Вас так же искренне, как и музыку. Вы обе для нас едины, - перед уходом проговорил он.
Она лежала и смотрела в потолок, думая над его словами и пытаясь почувствовать себя. Что она сама в себе слышит? Что этот мир для неё? Для чего она живёт? Что этот город для неё, что она для него? Кто прав, а кто заблуждается? Есть ли на самом деле какой-то смысл в её жизни?
Ответы она не нашла – так и заснула в их поисках.

Проснулась она словно другим человеком: что-то умерло в ней, а что-то и зародилось.
Она пришла в холл за час до репетиции. Изучив расписание, подготовила рабочее место и взяла партитуру в руки, для подготовки к работе.
- Доброе утро, - в дирижёрскую зашёл дирижёр. – Неожиданно видеть Вас так рано. Позвольте, - он протянул руку.
- Доброе. И никаких больше «Вы», - она протянула ему руку.
- Ещё более неожиданно, - он удивился. – Как же теперь к Вам… то есть… как обращаться?
- Имя никто не отменял, - она улыбнулась. – Полагаю, я уже достигла того возраста, когда мы можем работать на равных. Мы ведь одна семья. Разве не так?
- Разумеется, - немного заторможено проговорил он. – Но это будет не просто, непривычно, по крайней мере.
- Думаю, это не самая большая трудность. Работать будем?
- Конечно!
На этот раз в оркестре Анна Мария задержалась на несколько месяцев. Ей удалось выстроить особую эмоциональную связь с коллективом. Это оказалось интересно и полезно – как для коллектива, так и для неё лично. Она стала не только понимать, но и чувствовать парней – равно, как и они её.
Физическая близость сыграла в этом не последнюю роль. И если, условно говоря, ещё вчера подобное поведение казалось ей аморальным, то теперь она по-другому смотрела на этот вопрос. Это была не связь с кем-то по отдельности, это действительно была некая всеобъемлющая любовь. Взаимная и «коллективная» - и она породила новый уровень работы и звучания с одной стороны, и новое мировоззрение самой Анны Марии с другой.
Возможно, именно поэтому она не могла выстроить отношения с первым мужем и с Сергеем. Она не принадлежала себе – она всегда принадлежала только оркестру – с момента своего зачатия.
Наконец, она смогла стать главным дирижёром, хозяйкой и «мамой» своим «мальчикам».



Глава 31. Развод.

Через полгода она снова навестила Дом. Направилась прямиком в кабинет Алекса.
- Привет, - она зашла уверенным шагом. – Как ваше ничего?
- Привет, рад видеть, - он встал ей навстречу и обнял. – Отлично выглядишь! Присаживайся, рассказывай о своих подвигах.
- Ты первый, - она села.
- А что у нас? Без особых перемен.
- У Зигфрида? – уточнила она.
- Ты про развод?
- Как его здоровье? – как бы мимоходом спросила Анна Мария.
- Ещё проходит реабилитацию.
- Всё так плохо? – удивилась сестра.
- Уже нет, но это не быстрый процесс.
- Где он?
Алекс не ответил, не желая обманывать.
- Что, здесь? – ещё больше удивилась она.
- Это была моя инициатива, - Алекс решил взять удар на себя.
- Ваше дело, - неожиданно безразлично бросила она. – Так что с разводом? Надеюсь, Зигфрид всё уладил?
- Насколько я знаю, пока нет, - осторожно проговорил брат.
- Что это вдруг?
- Тебе лучше поговорить с ним самой.
- Непременно, так и сделаю. А к тебе у меня рабочий момент. Надо допеть неотработанные концерты и спектакли, - по-деловому проговорила она.
- Ты восстановилась?
- Абсолютно. Только подними гонорары. И ещё, - она положила перед ним лист бумаги. – Эти дирижёры должны быть на моих концертах у пульта.
- Это принципиально? – Алекс взял бумагу и пробежал список глазами.
- Да. Мне нужно посмотреть их в деле.
- Расширяешь штат?
- Пока нет, но ничего не исключаю. Пока просто присматриваюсь.
- Хорошо, я это устрою. Страны для тебя принципиальны?
- Нет. Где им удобно – там и спою.
- Хорошо. Что ещё?
- Пока это всё. Спасибо, - сестра улыбнулась - Домашние как?
- Всё в порядке. Спасибо, что спросила. Ты надолго?
- Нет. Я сейчас в граде.
- Решила взять оркестр в руки? – он улыбнулся.
- Именно. И вроде бы неплохо получается.
- Я рад. Набрать Зигфрида?
- Давай. Не хочу лишний раз мотаться. Попроси его зайти ко мне. Хочу кое-что забрать, - она поднялась. – Рада была повидаться. Не прощаюсь, - и вышла.

- Алекс сказал, что ты интересовалась здоровьем Сергея, - Зигфрид начал разговор с неожиданного бока.
- Инвалидность? – осторожно спросила она.
- Нет, обошлось. Просто долгая реабилитация.
- Хорошо. Почему развод не оформлен? – спокойно, но строго спросила она.
- Пока вы не поговорите, это не целесообразно.
- Хорошо. Завтра поговорим. Можем при тебе.
- Нет. Вам надо решить это наедине.
- Как скажешь.
- А ты изменилась, - заметил Зигфрид через минуту, внимательно наблюдая за сестрой весь разговор. – Что у тебя там в граде на этот раз? Опять ждать нового Каменецкого?
- Нет. Замуж я больше не выйду – ни к чему это. У меня есть дела поважнее.
- Решила-таки взяться за оркестр?
- Да, взялась. И доверить его другому лицу пока точно не готова.
- Я видел результаты референдума. Ты ведь ждала другого?
- Да, не скрою. Но как есть – так есть. И надо уважать их мнение – благодаря им мы существуем.
- То есть замораживать пункт тринадцать уже не актуально, я правильно понял?
- Правильно, - она посмотрела на него и усмехнулась. – Кажется, я смогла понять, зачем он был нужен. Приедешь на ближайший концерт и, полагаю, сам услышишь. Это совершенно другой уровень работы.
- Тебе виднее, - он едва заметно улыбнулся.
- Спасибо, что заглянул, - она улыбнулась, намекая, что ему уже пора уходить.
- Рад был видеть, - он это понял и поднялся.
- Не прощаюсь.
- Увидимся.
На семейный ужин она спустилась и села во главе стола. Семья была и рада, и удивлена одновременно.
Наконец, Анна Мария смогла занять своё место не только физически, но и морально. Она взяла на себя этот груз ответственности и готова была уничтожить всё личное во благо всеобщего, великого дела.

- Здравствуй, - на следующий день Анна Мария зашла к Сергею. – Как самочувствие?
Он не ожидал её увидеть – его никто не предупредил о её приезде. На какой-то миг он потерял дар речи и внимательно смотрел на неё, силясь узнать. Она его не торопила.
- Привет, - наконец, он собрался, взял костыли и подошёл к ней.
Теперь уже они оба стояли друг подле друга и внимательно рассматривая один одного.
- Как ты красива! – почему-то сказал Сергей.
- А вот ты не очень, - она решила отшутиться и отошла. – Я поговорила с врачами – обещают скоро поставить на ноги.
- Даже не сомневаюсь. Хотел за это отдельно тебя поблагодарить.
- Не меня. Благодари Алекса.
Повисла пауза.
- Сергей, я хочу быть честной с тобой, - она повернулась и встретилась с ним взглядом. – У меня многое в жизни изменилось. Правильно это или нет, хорошо или плохо – покажет время. Да и не в том дело. Тебе просто надо принять этот факт. Я приняла для себя важное решение. Моя жизнь была предопределена ещё до моего рождения. И как бы я этому не противилась, рано или поздно всё должно было встать на свои места. Череда ошибок в личной жизни лишний раз убедила меня в том, что моя жизнь мне не принадлежит. Я не должна, не имею права, жить каким-то другим интересом, помимо града. Я прошу тебя отнестись к моему решению с уважением, ни мне, ни тебе этот брак не нужен – это лишь фикция, которая будет мешать нам обоим.
- Я не отпущу тебя, - спокойно проговорил он. – Любимую не отдают: ни граду, ни целому миру – никому тебя не отдам!
- Ты не сможешь это принять, - она не ожидала такого хода с его стороны. – Я никогда не буду принадлежать тебе, равно как и самой себе. Наши отношения не состоятельны. Время это доказало. Как бы сильно я тебя ни любила – мы из разных миров. Даже любовь не способна преодолеть эти преграды. Лучше нам остаться в хороших отношениях, с уважением и благодарностью друг к другу.
- Ты права: я из другого мира, - Сергей смотрел проницательным взглядом. – И в нашем мире, мире живых людей, любовь способна на всё! Я очень виноват перед тобой. Я допустил то, что способно убить самые нежные чувства. Я согласен: предательство прощать нельзя – и я готов принять твоё наказание. Я люблю тебя и докажу тебе свою искренность. Докажу, что достоин твоего доверия.
- Не надо, - она покачала головой. – Не надо мне ничего доказывать. Просто отпусти и отойди. Наши дороги слишком разные, они не могут сойтись. Мы отравим друг друга и возненавидим. Я хочу, чтобы мы остались друзьями.
- Нет ничего ужаснее этих слов! – тихо воскликнул он. – Они убивают всякую надежду.
- Это так. Надежда умирает последней, но и она умирает. Не тешь себя иллюзиями. Пойми, Петрова умерла в тот день вместе со своим мужем. Что тогда родилось – мы видим лишь сейчас. Косицыны не любят! Я принадлежу оркестру и граду, искусству и опере – но не миру людей. Прими это.
- Ты клеймишь себя, чтобы не видеть реальной жизни. Я больно ранил тебя – и ты закрылась образом, который пылился на твоей книжной полке. Это ведь так удобно: стать ими, прикрыться идеалами и высокими идеями, чтобы не принимать реальность. Я виноват в этом, но постараюсь сделать всё, чтобы исправить эту ошибку.
- Я не хочу, чтобы ты тратил жизнь на эту иллюзию. Ты достоин счастья, любви, семьи, детей – ничего этого я не могу тебе дать. Забудь меня! И будь счастлив! – с этими словами она вышла.
Анна Мария свято верила в то, что говорила. И никак не могла понять, почему он сопротивляется – они ведь чужие друг другу…


Глава 32. Вольф. Новое похищение.

В Доме Анна Мария столкнулась с приехавшим пару часов назад Паоло.
- Глазам своим не верю! Солнцеликая и вдруг в Доме! - он обнял её. – Говорят, ты весь град под ногтем держишь. Вернее, под каблуком.
- Привет, - она улыбнулась. – Говорят, и кур доят. А ты кстати – к тебе тоже есть работа.
- Рад помочь. Выкладывай.
- Уточни у Алекса, какие мне надо доработать спектакли – и я очень надеюсь, ты поможешь мне отработать эти роли.
- С превеликим удовольствием! Завтра же и начнём!
- Отлично. Увидимся в опере.
В тот же день Анна Мария вернулась в град. Половину дня она проводила с оркестром, вторую – в опере.
Паоло оказался приятно удивлён её переменами.
- Вот такой была наша мама, вот такой всегда должна была быть и ты. Но что произошло? Что тебя изменило?
- Я развелась, - коротко ответила Анна Мария. Теперь сравнение с матерью её не пугало – теперь она этим гордилась.
- Всё было так просто? А ты знаешь, что есть в этом списке партий? – хитро спросил он.
- Дай угадаю, - она театрально задумалась. – Уж не Кармен ли?
- Она самая! Как я тебя люблю! – он не сдержался и поцеловал её в губы. – Прости мне мой порыв, но это будет наш лучший спектакль!
- Увидим, - Анна Мария лишь улыбнулась. – Пошли работать, а то перерыв затянулся.
Работа шла как в лучшие времена Анны Марии Второй. Через три месяца Анна Мария была готова спеть все заявленные спектакли и концерты – Алексу этого времени хватило, чтобы всё организовать, включая необходимых дирижёров.

- Только я не разрешу тебе петь в чужих постановках – это испортит мою работу! – ревностно проговорил Паоло.
- Так поехали вместе, в чём вопрос?
- Хочешь разорить все театры Европы? Ты вообще в курсе, что я самый дорогой режиссёр современности? – похвастал брат.
- Для меня ты будешь работать бесплатно, - Анна Мария хитро улыбнулась.
- Знаешь ты, на что надавить, - он усмехнулся. – Уговорила, поеду.
- Спасибо, дорогой! Мне без тебя никак!
- Ладно уже, не подлизывайся. Согласился ведь уже.
Навели они вдвоём шороху! Мир реально заштормило от их работы. Паоло Бергонци редко ставил спектакли «на стороне», а тут ещё и с самой Анной Марией Косицыной! И с лучшими дирижёрами!
Эти гастроли стали поистине сенсационными. Количество новых предложений было колоссальным. Но Анна Мария была в том положении, когда сама могла выбирать, где, когда, что и с кем петь.
Предпочтение всегда было, разумеется, на стороне града, а далее – по составу и режиссёру
Двоих дирижёров Анна Мария смогла завербовать в град без особых трудов, ещё пятеро отказались категорически, боясь объёмов оркестра и непривычной работы. Нескольких Анна Мария сама отвергла – их уровень не произвёл на неё должного впечатления.
Но оставался один, кого она непременно хотела видеть в граде. Однако он ломался: не давал категоричного отказа, но и своих пожеланий или условий не высказывал.

^- Почему Вы не хотите ехать в град? – в лоб спросила Анна Мария его после финального совместного спектакля на дружеской посиделке.
^- Честно? – после нескольких бокалов алкоголя говорить искренне было проще. – Я боюсь.
^- Чего? Или кого? – удивилась Анна Мария.
^- Вы знаете, что говорят о Вашем оркестре во внешнем мире?
^- Нет, - честно ответила она. – Но давайте попробую угадать. Гарем?
^- Гарем? – переспросил, не поняв, он. – Нет, такого не слышал. А что, правда? – шёпотом спросил он.
^- Приедете – узнаете, - заговорщицки ответила она. – Ну, если не гарем, тогда, может, тюрьма?
^- Вы меня уже пугаете!
^- Погодите, - Анна Мария задумалась. Оказывается, не всё так плохо, как ей казалось. – Ну, тогда, наверное, пробирка?
^- Уже теплее. Для нас Ваш оркестр – это некий стерильный абсолют. Космос, - он, наконец, подобрал слово.
^- Космос? – она задумалась. – А это плохо?
^- Это страшно. Что мы знаем о Вселенной, о космосе? Да почти ничего на самом деле.
^- Но оркестр Вы можете реально узнать Я же для этого Вас и зову. Я не предлагаю Вам стать его постоянным дирижёром – только провести один – два концерта. Прикоснуться, познакомиться. Мне кажется, это полезно и интересно, как для Вас, так и для моих парней. Новый опыт всегда полезен.
^- Есть одна проблема.
^- А именно?
^- Кто уехал в град - назад уже не возвращается, - снова тихо проговорил он.
^- Да ладно! Мы уже давно сократили срок контрактов до трёх лет. Да, мы их продлеваем по соглашению сторон, но никто никого не держит силой.
^- Силой и не надо. Говорят, попав в этот омут, обратно не выберешься.
^- Врут, - Анна Мария улыбнулась.
^- Не уверен. Возможно, из оркестра Вы и выгоняете, но не из града. Похоже, Вы даже не представляете, сколько музыкантов на самом деле у Вас в городе.
^- Я полюбопытствую, - Анна Мария действительно над этим не задумывалась. – Но я повторяю: я зову Вас лишь на один – два концерта.
^- А если мне понравится у Вас?
^- Тогда и обсудим. Скажу честно, Вы первый, кого мне приходится уговаривать.
^- Верю. Это большая честь. И абсолютное большинство музыкантов мечтает о работе в граде.
^- Но не Вы?
^- Мне дорога моя свобода.
^- Свобода от чего? Похоже, Вы до конца не представляете, что такое холл, - теперь уже Анна Мария усмехнулась. – Большей свободы, чем у нас, музыканты не имеют нигде. У нас можно реализовать любой проект, даже самый смелый.
^- Я про личную свободу, - он улыбнулся.
^- На это и подавно никто не покушается! Даже более того – всё личное остаётся за стенами холла. Но лишь на время работы в оркестре.
Повисла пауза, за которую Анна Мария поняла весь смысл его слов:
^- Или Вы про меня?
Он промолчал, загадочно улыбаясь.
^- У нас нет насилия, - коротко заметила она, немного растерявшись.
^- Это пугает даже больше. При физическом насилии никто не завладевает твоим умом и не покушается на чувства.
Теперь уже промолчала Анна Мария – внимательно глядя в его глаза.
^- Я буду ждать Вас в граде, Вольф, - только и добавила она, спешно отойдя в сторону.
- Соблазняешь очередную жертву? – к ней подошёл Паоло. – Я тут тоже много полезных контактов приобрёл. Спасибо, что вытянула меня. Оказывается, работать за бесплатно тоже приятно и намного полезнее. Так как наш маэстро? Всё ломается?
- Да. Говорит, что боится.
- Его можно понять! Ты такого шороху навела – вся Европа гудит.
- Так и должно быть, ведь я Анна Мария Косицына! – она усмехнулась. – Нам много работы предстоит, не расслабляйся. Кстати, где Паола? Её помощь нам не помешает.
- Я передам ей твои пожелания. Думаю, она будет рада отвлечься. Развод, даже если он четвёртый – не самая приятная штука.
- Да ладно! Я вон с тремя развелась – и нормально, - усмехнулась Анна Мария. – Не в мужьях счастье.
- А в их количестве, - с усмешкой добавил брат.
- Ай, ну тебя! – отмахнулась она.

Вернувшись из Европы, Анна Мария продолжила вплотную работать в граде. Новые дирижёры хоть и были интересными, но работать с ходу с таким оркестром оказались не способны. Анна Мария посчитала своим долгом ввести их в процесс.
Оперу она также не бросала – по настойчивой просьбе Паоло, она согласилась спеть «Кармен» в граде.
Состав подбирала Паола, которая оказалась не в курсе истории, которая произошла на «Тоске» (в постановке которой она не участвовала).
На партию Хозе Паола пригласила уже знакомого всем остальным Алессандро.

*- Рада видеть излечившимся от любовных мук, - поприветствовала его Анна Мария.
*- Разве можно от них излечиться? – он поцеловал её руку.
*- Конечно, можно! Равно как и перебить новыми. Так что, работать будем или ставить собственные импрезы?
Он усмехнулся.
*- А ты изменилась, - заметил он через минуту.
*- Всё течёт, всё меняется, - она пожала плечами.
*- Кольца нет, - вслух заметил он. – Больше ничто тебя не душит?
*- Пошли работать. Коллектив заждался, - не ответила она.
На этот раз совместная работа сблизила их плотнее – действительно, теперь Анну Марию ничто не душило и не держало. Оказалось, что близость с партнёром реально помогает работать продуктивнее.

- Всё настолько чудесно, что меня это даже пугает, - признался Паоло перед премьерой в граде.
- Типун тебе на все места! И главное – не пускай сюда Зигфрида завтра.
- Как ты себе это представляешь?
- Ну, тогда точно будет жарко, - заметила сестра. – Я не берусь ничего прогнозировать. И всю ответственность перекладываю на него.
- Я чего-то не знаю?
- Зигфрид пообещал взять Менгеле, если он ещё раз покажется в граде. Сам понимаешь, мою Кармен тот не пропустит.
- Я могу понять Зигфрида. Я помню, какой ты вернулась от этого отморозка.
- Только теперь если он до меня доберётся, я могу уже не вернуться.
- Полагаю, Зигфрид позаботится и о твоей охране, и о том, чтобы он до тебя не добрался.
- Ну-ну. Тешьте себя геройскими мечтами о справедливости.

Перед спектаклем Анна Мария попросила Зигфрида зайти к ней.
- Не знаю, чем закончится сегодняшний день, но ты научил меня думать наперёд. Моё завещание у тебя есть. А это, - она протянула ему конверт, - распоряжения на случай, если завтра или в любой другой день я внезапно исчезну не по свой воле.
- Не нагнетай!
- Помолчи! – перебила она. – В оркестре есть новые люди – за ними нужен контроль. Здесь есть подробные инструкции, кто за что отвечает. Планы по выступлениям не должны быть нарушены. К сожалению, у меня сейчас нет человека, на которого я могла бы оставить оркестр. Поэтому пока все вопросы будете закрывать вы с Алексом.
- Что за спектакль?! – не сдержался Зигфрид.
- Хочешь сказать, что в театре нет твоей охраны, и что ты не мобилизовал все силы на случай, если появится Менгеле?
- Нет, этого я не скажу. Я готов его взять и доставить в полицию. Сколько бы людей у него не оказалось. И я сделаю всё, чтобы он оттуда не вышел.
- Ну-ну. Это уже без меня. Ладно, мне надо готовиться, - она отошла к зеркалу. – Просто сделай, что я прошу.
- Хорошего спектакля! – не возражая больше, Зигфрид вышел.

*- Почему в театре так много посторонних? – удивился Алессандро. – Мы ждём высокопоставленных гостей?
*- Не так уж высоко, и уж точно не поставленных. Но да, мой брат ждёт кое-кого. Тебе знать не надо.
*- Как скажешь, cara, - он обнял её.
*- Есть вероятность, что это мой последний спектакль, - вдруг сказала Анна Мария, не желая его обманывать о своих предчувствиях.
*- В смысле последний? Здесь?
*- Вообще.
*- Ты решила оставить сцену? – не поверил он.
*- Не я. Но это не точно. Давай отпоём, а там будет видно, - внезапно она поцеловала его, словно прощаясь.

Выйдя на сцену, она не смогла сдержать себя от того, чтобы не поискать глазами Менгеле. Найти его было не сложно. Он сидел в одной из VIP лож, как всегда один в окружении десятка охранников.
Отпев первый акт, Анна Мария попросила передать ему записку:
«Если хочешь ещё хоть раз увидеть меня на сцене – покинь театр. Тихо и незаметно».
Ею двигало вовсе не желание уберечь Менгеле, а элементарный инстинкт самосохранения.
Но то ли записка не дошла до адресата, то ли адресат не воспринял её слова серьёзно – Менгеле остался в зале.
Дальнейшее развитие событий уже вряд ли кто мог спрогнозировать.
Не желая шумихи и лишней публики, Зигфрид решил взять Менгеле у Анны Марии в гримёрке, куда он должен был зайти после спектакля.
Когда Анна Мария зашла к себе – Менгеле уже был там.
- Теряешь бдительность и сноровку, - она прошла мимо него и села перед зеркалом.
- Ты о чём? – он не понял и встал позади, глядя на неё через отражение.
- Если уж сам не видишь, что вокруг происходит – так стоило бы прислушаться к совету.
- Хочешь сказать, что мне здесь что-то угрожает? – он усмехнулся.
- Ты дурак, если этого не понял. Ещё и меня подставляешь, - грубо бросила она.
- Поподробнее, - он за плечи развернул её лицом к себе.
- Мой брат намерен упечь тебя за решётку за моё похищение. В театре несколько сотен его людей, которые призваны ограничить твой уход.
- И ты пыталась меня предупредить? – удивился Менгеле.
- Мне ещё жить хочется! – она хотела отойти, но он удержал её.
- Где твой муж?
- Я уже говорила: обсуждать свою личную жизнь я не буду.
- Значит, здесь его нет. Что мне ещё надо знать?
- Хватит уже мне жизнь портить! Неужели других занятий нет?
Менгеле улыбнулся, но ответить не успел – в дверь вошёл Зигфрид.
- Отойди от неё, - твёрдо сказал он.
- А то что? – Менгеле не шелохнулся.
- Тебе не уйти из театра – всех твоих людей уже задержали, - уже тот факт, что Зигфрид смог зайти, говорил о правдивости его слов.
- Неужели ты думаешь, что всё так легко? Можно просто прийти и взять меня? – Менгеле улыбнулся. – У таких, как я, всегда есть план Б. - Незаметным движением он достал из рукава нож и приставил его к горлу Анны Марии.
В глазах Зигфрида блеснули испуг и разочарование, злость и беспомощность.
- Думаю, ты меня понял, - Менгеле прижал лезвие плотнее к коже – на шее у Анны Марии показалась кровавая полоса. – Если она дороже тебе твоих принципов – ты дашь мне уйти и не будешь преследовать.
Менгеле обошёл Зигфрида стороной и подошёл к двери:
- Скажи своим людям, чтобы пропустили меня и не ехали следом. Если увижу хвост – найдёшь её труп у дороги. И не советую проверять мои слова.
Анна Мария с ухмылкой посмотрела на брата:
- Я же тебя предупреждала!
Зигфрид был растерян, но, открыв дверь в коридор, отдал приказ своим людям пропустить и не преследовать.
- Если хоть волос с её головы упадёт, - бросил он напоследок, - тебе не жить!
- Это уже от вас будет зависеть. Мне нет резона её убивать. А вот ваша глупость будет стоить ей дорого.
Зигфрид сделал было шаг к нему.
- Не подходи! – Менгеле, не задумываясь, полоснул Анну Марию по лицу ножом.
Брат в ужасе отшатнулся.
Менгеле беспрепятственно спустился вниз, затолкал Анну Марию за руль, и они уехали.
- Нет!!! – заорал Зигфрид, наблюдая за ними в окно. – Нет! – кричал он, стуча кулаком в стену, и не чувствуя боли. – Она меня предупреждала!
Он опустился на диван и схватился за голову.
- А где Анна Мария? Она уже ушла? – в гримёрку заглянул Паоло.
Но, заметив почти рыдающего брата, растерялся:
- Что здесь произошло?
Паоло осмотрелся и заметил на полу следы крови:
- Где она? Что с ней?
- Он снова забрал её, - не поднимая головы, ответил Зигфрид.
- Кто? Менгеле? Но как?! Как ты мог отдать её ему?
- У него был нож – и он угрожал её убить.
- Мать вашу! – тихо воскликнул Паоло и сел рядом с братом. – И что теперь?
- Мы её найдём. Он её не тронет – я уверен.
- Сергею сам говорить будешь, - заметил Паоло.
Зигфрид посмотрел на него, но ничего не сказал.

- Зря я тебе не поверил, - проговорил Менгеле, когда автомобиль покинул границы города. – Никак не ожидал такого поворота.
- Я тоже, - ухмыльнулась она порезанной половиной лица. – Пластырь хоть дашь?
- Сейчас посмотрю, - он открыл бардачок и достал оттуда аптечку. – Прости, что полоснул – как-то машинально сработало, - он смочил свой платок из фляжки и протёр ей щеку, после чего заклеил рану пластырем.
- Спасибо, что не по горлу.
- Твоё горло – слишком дорогой инструмент. Это даже больше, чем просто жизнь.
- Кому как… Куда едем?
- Пока прямо. Я скажу, где съехать – поменяем колёса, чтобы не палиться.
- А дальше что?
- Пока спрячу тебя – а там видно будет.
- У меня работа встанет, - заметила Анна Мария.
- Ну, извини, - он усмехнулся. – Поработают как-нибудь без тебя.
- Не извиняю. Зачем ты обще в град таскался?
- Как зачем – тебя послушать. Не в гости же звать! – Менгеле рассмеялся.
- Что, записей мало? Специально для тебя последние альбомы записывала.
- Я польщён, хоть и не догадывался об этом. Да отпущу я тебя, не бойся. Просто не сразу. Поутихнет всё – и отпущу. Так где муж?
- Нет у меня никакого мужа, - Анна Мария безотрывно смотрела на дорогу.
- Даже так? Вот дурак! – не сдержался Менгеле. – Так мне не ждать его?
- Без понятия. Я не в курсе, ни где он, ни чем занимается – у меня своих дел по горло, которое ты чуть не перерезал, - с улыбкой добавила она.
- Снова ты втянула меня в передрягу. Но, признаться, я даже немного рад.
- Чему?
- Ты будешь со мной. И на этот раз я буду благоразумнее распоряжаться предоставленным мне преимуществом.
- Драться я не разучилась, если что, - мельком добавила она.
- С этим я разберусь как-нибудь. Главное, что петь ты не разучилась.
- С чего ты взял, что я буду петь для тебя?
- Ну, есть-пить захочешь – запоёшь.
- Не факт.
- Но кого мне теперь мучить, чтобы ты пела, раз мужа нет? – удивился Менгеле.
Анна Мария пожала плечами.
- А ты знаешь, у твоей дочки тоже чудный голосок, - вдруг проговорил он.
Анна Мария резко нажала на тормоз.
- Только тронь кого из моей семьи, - она повернулась к нему. – Мне и нож не понадобится.
- Так будешь петь? Или мне присмотреться к твоей дочке? Может, она будет посговорчивей?
- Я тебя предупредила. И за базар отвечу. Только тронь её – горло перегрызу в буквальном смысле.
- Почему я раньше не замечал твоей красоты? – вдруг тихо проговорил Менгеле, внимательно её рассматривая.
- Потому что был очень занят её порчей. Так ты меня понял?
- Договоримся,- усмехнулся он. – Съезжай с трассы.


Глава 33. Сергей отправляется на поиски.

Зигфрид решил рассказать всё в первую очередь Алексу и, только заручившись его поддержкой, они оба пошли к Сергею.
Сергей остался жить в Доме. Анна Мария оказалась безразлична к этому вопросу, так как сама в Доме не появлялась. А братья посчитали правильным присматривать за Сергеем, как минимум до полного его восстановления. Хотя развод Зигфрид всё же оформил.
За это время Сергей оправился и, регулярно занимаясь в зале, смог восстановиться полностью.
Братья, как и ожидали, нашли его в тренажёрном зале.
- Сергей, есть разговор, - позвал его Алекс.
- Да, привет, - тот подал ему руку. – Слушаю, - и покосился на Зигфрида.
- Я понимаю, что формально ваш брак расторгнут, и Анна Мария тебе больше не жена, но я считаю своим долгом рассказать тебе последние новости.
Набрав в лёгкие побольше воздуха, Алекс проговорил:
- Менгеле снова похитил сестру.
- Что?! – Сергей вперил взгляд в Зигфрида. – Как? Где? Когда?
- Вчера, после спектакля, - проговорил адвокат.
- Почему ты сразу мне ничего не сказал?! – Сергей схватил его за грудки. – Его надо было брать по горячим следам!
- Сергей, - Алекс попытался его оттащить. – Нельзя было за ним гнаться - он угрожал убить Анну Марию, если заметит хвост.
- А незаметно слабо было?
- Мы бы не рискнули её жизнью.
- А что вы сделали? Именно это и сделали: рискнули её жизнью! Как это случилось? Почему он это сделал? Чего хотел? – уже тише спросил Сергей, не сводя глаз с Зигфрида.
- Он заметил, что его окружили. Зигфрид хотел его задержать.
- Ты идиот? – не сдержался Сергей. – Его можно задержать только пулей в лоб. Почему мне не сказал? Почему не посоветовался?
- Я не обязан ничего тебе говорить, ты вообще не член семьи, - вдруг резко ответил адвокат.
- Вот как ты заговорил. Вот и ищи её теперь своей семьёй, - бросил Сергей и вышел из зала.

- И в самом деле, почему ты с ним это не обсудил? – тихо спросил Алекс.
- Да кто он такой?!
- Он знает Менгеле, и он знает, как таких людей берут. Это его работа, понимаешь?
- Ну, лоханулся, признаю, - Зигфрид ударил грушу. – Теперь-то что делать? Заявление я уже подал – а дальше что? Сидеть сложа руки?
- Я поговорю с Сергеем – только не лезь с нравоучениями.
- Ладно уже. Займусь её делами пока – она же целый проект оставила на случай своего исчезновения.
- Она знала? – удивился Алекс.
- Догадывалась. Я, действительно, был несколько ослеплён. Каюсь, пошёл исправлять косяки.
- Сергей её из-под земли достанет, не сомневайся, - Алекс приобнял брата. – Не кори себя – уже не исправишь. Ты нам нужен.
- Спасибо, брат.

- Ты уже на чемоданах? – Алекс застал Сергея за сборами.
- А чего рассиживаться? Раньше начну – больше вероятности след найти.
- Чем мы можем помочь? Что тебе нужно?
- Уже помогли, - зло бросил Сергей, пакуя сумку.
- Прости Зигфрида, он хотел всё по закону сделать. Он слишком правильный. В его идеальном немецком мозгу не укладываются наши воровские порядки.
- Чего уже теперь кулаками махать? – Сергей застегнул сумку. – Дай мне немного денег налом.
- Конечно, пойдём в кабинет.
- Можешь взять любую машину, - предложил Алекс, открыв сейф.
- А мотоцикл есть?
- Конечно. Всё, что захочешь. И возьми датчики – чтобы хоть тебя мы не потеряли.
- Давай
- Ещё что-то нужно?
- Оружия, полагаю, у вас нет? – осторожно спросил Сергей.
- Пойдём, - не ответил Алекс
Они спустились в подвал.
- Мой отец и дядя Тристан очень хорошо разбирались в оружии. И если у отца эта эти знания были вынужденные, то для дяди Тристана эта страсть была сравни музыке.
Они зашли в большое помещение за тремя толстыми дверями.
- Здесь у нас тир, - Алекс указал на одну из дверей. – А здесь хранилище.
- Обалдеть! – Сергей был поражён размерами хранилища и его содержимым. – Зачем вам столько?
- Это коллекция, не более, - усмехнулся Алекс. – Хоть оно и боевое – кроме как в тире из него никто и нигде не стрелял и стрелять не будет.
- Надеюсь, - Сергей рассматривал «экспонаты».
- Выбирай, что приглянулось. Ответственность ты и без меня знаешь.
- Разумеется.
Сергей выбрал два пистолета и один револьвер и набрал к ним патронов.
- Надеюсь, это мне не пригодится, - проговорил он. – Спасибо, Алекс. Без неё я не вернусь.
- Мы будем ждать вас, - Алекс обнял его.
Сергей взял старый мотоцикл, сумку с походными вещами, несколько пачек наличности, три ствола, несколько GPS-датчиков и уехал на поиски… теперь уже бывшей жены.


Глава 34. Похититель-собеседник.

- Полагаю, меток на тебе нет? – Менгеле посмотрел на Анну Марию с опаской.
- Не имею такой привычки. Или ты ищешь повод облапать меня?
Менгеле рассмеялся и указал ей на заднее сиденье нового авто.
Поменяв машину, старую он отправил на дно озера.
В новой машине был телефон, по которому он с кем-то связался, назвав условное место, откуда его следовало забрать.
- И много у нас ещё пересадок?
- Столько, сколько потребуется, чтобы получше запутать след. Можешь поспать – спектакли, как я знаю, изматывают, да и ночь уже. Отдыхай.
Упрашивать её не пришлось. Заснула она, на удивление, быстро. Проснулась же только утром, когда солнце было уже высоко.
Руки у неё оказались связаны, а на голове опять был мешок. И судя по характерным покачиваниям, они плыли на каком-то судне.
Анна Мария смогла сесть и, помотав головой, скинула мешок.
- Проснулась? – на лестнице показался Менгеле. Его она и заметила первым, не успев ещё осмотреться.
Как оказалось, рядом с ней было несколько его парней – их она заметила, только когда Менгеле кивнул им на выход.
- Извини за неудобства – это для страховки. Меньше будешь знать – проще будет тебя отпустить.
- Сделаю вид, что понимаю тебя правильно, - ухмыльнулась она.
- Потерпи немного. Скоро уже будем на месте. Есть хочешь?
- Хочу. И пить тоже, - честно ответила она.
- Сейчас вернусь, - Менгеле вышел и вернулся с пакетом бутербродов и термосом с кофе. Поставив всё на столик, он развязал ей руки.
- Я кофе не пью, - заметила она. – Водички хоть за бортом зачерпни.
Усмехнувшись, Менгеле протянул ей бутылку воды.
- Смотрю на тебя и даже не верю, что так давно тебя знаю. Сказать, что не узнаю – не сказать ничего. Но определённо, ты мне нравишься!
- А ты мне нет, - беззлобно заметила она, дожёвывая бутерброд. – И сыр поганый, и хлеб вонючий.
- Не камамбер, конечно, и даже не чеддер, - рассмеялся он. – Ты так не похожа на ту мою пленницу, которой была.
- Да и ты постарел, - нашлась Анна Мария. – Снотворное не забыл подсыпать? Или сразу мешок надевать?
- Просто не выходи пока. Я за тобой спущусь, - Менгеле поднялся на палубу.
Куда они приплыли, она не знала. Лодка стояла в закрытом «боксе». По длинным коридорам они прошли в некий «бункер».
- Опять без солнечного света держать будешь, - заметила Анна Мария, осмотрев свою «комнату».
- Ну, извини, не курорт!
- Я заметила! Карцер покажешь?
- Тебе он не нужен, - коротко бросил Менгеле.
- Ты так во мне уверен?
- Я уверен в своих ребятах. Пока здесь нет твоего… бывшего – мне ничто не грозит. Я покажу тебе спортзал и бассейн. Ты должна чувствовать себя здесь гостьей, но не пленницей. Можешь говорить мне обо всех своих желаниях – я постараюсь пойти навстречу.
- Что, и верёвку с мылом дашь?
Менгеле улыбнулся:
- Отдохни с дороги. Вечером за тобой придут – не дерись – проводить ко мне.
- А самому слабо зайти?
- Не борзей. Я многое готов тебе прощать. Но не всё, - серьёзно заметил Менгеле.

Когда он ушёл, Анна Мария рассмотрела свою комнату повнимательнее. Здесь была одежда и косметика. Отдельная ванная, большая кровать и … даже электронное пианино. Большой книжный шкаф, какие-то ноты, музыкальный центр и большая подборка дисков. Одним словом, всё, что могло ей понадобиться.
Как выстраивать отношения с Менгеле, она ещё не решила. По непонятным ей самой причинам, ненависти к нему она больше не испытывала, равно как и страха и даже желания убить.
Вечером за ней действительно зашёл парень и проводил в столовую.
- Садись, - Менгеле указал ей на место напротив себя, которое было сервировано.
- А поухаживать? Коль уж я тут гостья, - Анна Мария сдержала улыбку не без усилий.
Менгеле кивнул своему человеку, который тут же отодвинул ей стул и предложил выбрать вино.
- Так есть всё-таки и камамбер и чеддер, - она оценила стол.
- Всё есть, что захочешь. Любой каприз исполню за одну твою песенку.
Анна Мария промолчала и отпила вино.
- Даже вино породистое. А ты эстет!
- Разве мог бы я оценить твой голос, не разбираясь в вине? – он усмехнулся. – Ты ведь сама как вино – с годами только дороже становишься.
- Ну, так и подождал бы ещё двадцатку лет, пока песок не посыплется – глядишь, ещё дороже стала бы.
Менгеле в голос расхохотался, отложив приборы.
- Ты великолепна! Как от такой женщины можно было уйти?!
- Никак. Ухожу всегда я.
- А вот в это я поверю. Быть достойным тебя не просто.
- Горячее будет или одним камамбером давиться? – Анна Мария резко сменила тему.
Менгеле щёлкнул пальцами, и принесли горячее.
После ужина он пригласил её в свой кабинет.
- Порадуешь меня хоть одной песенкой?
- На сытый желудок? Нереально.
- На голодный, смотрю, было проще, - он прищурился.
- С ножом у горла ещё проще, не спорю.
- Расскажи мне про мать, - вдруг попросил Менгеле. – У меня много её записей, я читал про неё, но ты же лучше её знала.
- Я её не знала, - Анна Мария отошла к камину. – Она родила меня в пятьдесят лет от любовника, бросила и поместила в свой же приют. Когда мне исполнилось пять, она забрала меня к себе, рассказала, что я не подкидыш, а дочь Великой Косицыной. Отцом для меня был её муж. До восемнадцати лет я прожила в Посёлке безвыездно – меня готовили, как впрочем и всех остальных, к жизни и работе в граде. После вышки и практики я всё бросила и уехала. Поступила на юридический, вышла замуж, сменила фамилию и была уверена, что от прошлого не осталось и следа.
- Но почему? Что тебя не устраивало? – удивился Менгеле. – У тебя ведь было всё! От денег до власти.
- У меня не было свободы, - она повернулась. – Свободы выбора, свободы мышления. За меня уже всё решили, всё распланировали.
- Но почему юридический?
- Не знаю. Просто другое ничто не приглянулось. А момент правды и желания её отстаивать, равно как и свои права, во мне были всегда.
- Кто бы мог подумать! Представляешь, как обидно было твоей матери. Она вложил в тебя всё, создала идеальные условия, а тут бац – а дочке это не надо.
- Она никогда ничего подобного мне не говорила. И всегда во всём меня поддерживала. И кстати, её дедушка был прокурором, а бабушка работала секретарём в суде. Именно они занимались её воспитанием, пока собственная мать строила град, меняла мужиков и сходила с ума.
- Хорошо, что я не успел тебя убить – это была бы величайшая ошибка, - он поднялся и подошёл к ней. – А правда, что твоя бабка умудрилась пожить в преступном мире?
- Откуда такая информация? – удивилась Анна Мария. Она полагала, что биография бабки – достояние семьи.
- Ходят легенды в бандитской среде.
- Да, бабка была Графиней, - Анна Мария улыбнулась и снова уставилась на огонь.
- Графиней? Женщиной Графа? – переспросил, не поверив, Менгеле. – Граф был первым авторитетом, который объединил пол Сибири и часть Европейской России. Говорят, его сын, когда подрос, пытался вернуть себе влияние отца, но был убит. А территории снова распались.
- Да, дядя Трис отчебучил по молодости, - Анна Мария улыбнулась. – Бабушка родила от Графа сына – Тристана. Он, когда вырос, действительно пытался вернуться в бандитский мир, но, в силу своего воспитания и совершенно другого мировоззрения, закрепиться не смог – его попытались убить. Но по чудесной случайности моя мама нашла его полуживого в лесу. Дядя Трис прожил достойную жизнь. Он был очень добрым, отзывчивым, пел в церковном хоре, был лучшим барочником града. Но от бандитского мира сохранил интерес к огнестрельному оружию – он владел разными видам и очень любил пострелять в домашнем тире.
- У него остались дети?
- Да, два сына, мои братья. В детстве были отчаянные хулиганы, а сейчас уже такие же пенсионеры, как и мы с тобой. И у них тоже есть дети. Так что линия Графа не угасла.
- Твоя бабка воистину была Великой Женщиной!
- И она, и мама своим величием мне очень мешали жить, - Анна Мария встретилась с ним взглядом. – А мне так хотелось простой, безызвестной жизни. Простого женского счастья: дома, семьи, уюта.
- Не надо было лезть в мокруху, - вздохнул он. – Не я убил твоего мужа. И он не был мне нужен. Но братки решили, что это единственный способ выманить тебя.
- Я не любила его, - призналась Анна Мария. – Он был моим билетом в новую жизнь. Новая фамилия, новая среда, новые заботы. Он был в меру внимателен, но не больше. Я виновата перед ним. Наверное, действительно, следовало бы выбрать что-то менее радикально. Пошла бы в библиотекари.
- Ну, нет! Столь пламенной натуре бумажками заниматься не годится. Ты бы не смогла. И потом, как я понимаю, именно в суде ты познакомилась с Сергеем?
- Он рассказал? – удивилась Анна Мария.
- В общих чертах. Согласись, всё взаимосвязано. Нельзя выбросить ни одного звена – вся цепь развалится. И без этой цепи ты бы не стала той, кем в итоге стала.
- А кем я стала?
- Ещё одной из рода Великих.
- Что тебе спеть? – она не захотела продолжать эту тему.
- На твой выбор.
Она спела несколько романсов и ушла к себе.


Глава 35. Возвращение в строй.

Жизнь её снова замедлилась. В целом она осталась довольно благополучной. Менгеле оказался интересным собеседником, хорошо к ней относился, а условия были почти тепличными.
Сергей пропал. Он смог вычислить три автомобиля, которые сменил Менгеле, и упёрся в реку. Дальнейшее направление оставалось загадкой. Он прочёсывал берега, опрашивал местных жителей, но безрезультатно….

- Сколько ещё будешь меня тут держать? – спустя почти месяц спросила Анна Мария.
- Я вообще не хочу тебя отпускать – мне хорошо с тобой, - Менгеле улыбнулся.
- А мне нет. Я тут гнию и задыхаюсь.
- Можем переехать. Хочешь на Лазурный берег? Или на необитаемый остров?
- Больше всего мне хочется врезать тебе в морду, встать и уйти, - честно ответила она. – В то время как вынуждена пить твоё вино, есть из твоих рук и развлекать тебя своим голосом.
- Рассуждая здраво, я понимаю, что чем больше будет зреть твоё недовольство, тем сильнее начнётся протест. И однажды я рискую остаться без твоего общества, потом без голоса, а там, глядишь, и без головы, - он рассмеялся. – И чем крепче я буду закручивать гайки, тем больше буду вызывать твоего гнева.
- И?
- Придётся тебя отпустить. Но не сейчас. Прошу тебя! Твой голос лечит мою душу. Глядишь, ещё месяц – и завяжу с мокрухой.
- И тебя быстренько за это порешат, поделив твои земли.
- Ты права. Отойти от дел я теперь смогу только на тот свет. Но без тебя моя жизнь снова станет чёрной и грязной.
- Обещаю записывать минимум один альбом в три месяца, - она улыбнулась.
- Я сам готов на любые жертвы, лишь бы ты осталась. Хотя и понимаю, что это невозможно.
- Даю тебе месяц, - резко сказала Анна Мария. – Через месяц меня здесь не будет. Ну, или тебя…
- Я подумаю над твоим предложением. А сегодня я хочу немного прогуляться с тобой. Месяц без свежего воздуха – это жестоко.
Выйдя на улицу, они оказались прямо посреди леса.
- Какая прелесть! – Анна Мария глубоко вздохнула. – Могу спеть здесь.
- Нет, не надо. У тебя очень сильный голос - ни к чему привлекать внимание.
- Как скажешь. Можно я просто постою?
- Конечно.
Анна Мария встала спиной к дереву, закрыв лаза, и молча слушала звуки природы, вдыхая ароматы леса. От чистого воздуха голова шла кругом.
Поцелуй, опустившийся на её губы, стал для неё неожиданностью и немного испугал. Она открыла глаза и с удивлением смотрела на Менгеле.
Он долго смотрел на неё: на её черты лица, на вздымающуюся грудь. Желание овладевало им не сразу и не внезапно. Эта женщина давно завладела его умом и сердцем, но он не желал насилия. И если бы она его оттолкнула - он бы отошёл. Но она лишь удивлённо смотрела на него.
Молчание женщины очень часто равно согласию. По крайней мере, он знал, что его она не боится.
Он целовал её долго, переходя от осторожности к пепелящей страсти. Руки его скользили по её телу, повторяя его контуры.
После опыта работы в граде, Анна Мария стала совсем иначе относиться к близости. Но даже с таким отношением, сознание не хотело отпускать мысль о том, что этот человек убил её мужа, этот человек пытал её Сергея, этот человек чуть не убил её саму. А сейчас она стояла, позволяя себя целовать и лапать, даже не сопротивляясь.
Поцелуи опустились на шею, а руки настойчиво расстёгивали её рубашку. В то же время мозг её продолжал войну, напоминая ей все зверства этого человека. Начинали всплывать из памяти фотографии жертв, которые фигурировали по делу обвинения.
Наконец, степень мерзости и отвращения достигла своего апогея, и Анна Мария, отстранившись, отошла в сторону.
Ничего не сказав, она застегнулась и продолжила прогулку, как ни в чём ни бывало.
Менгеле, сдержав себя от попытки её остановить, предпочёл устраниться, доверив контроль за ней своим людям.
Вечером она не пришла на ужин, но Менгеле решил её не беспокоить.
А ночью на базе произошло ЧП. К ним пробрался лазутчик. Ловили его всем составом. Он оказался хорошо подготовлен и вооружён, хоть оружием и не воспользовался.
Менгеле его привели сразу, как поймали.
- Сергей? – тот не поверил своим глазам и махнул своим парням, чтобы отпустили его. – Ты превзошёл сам себя! Как ты меня нашёл?
- Где она?
- Спит, полагаю. С ней всё хорошо, не беспокойся.
- У меня к тебе деловое предложение, - сразу выложил Сергей. – Ты отпускаешь её, а я остаюсь у тебя.
- Ты готов на меня работать? – удивился Менгеле.
- Если ты вернёшь её в Дом и поклянёшься никогда в жизни к ней больше не приближаться.
- Интересное предложение, - Менгеле задумался. – Я дам ответ тебе завтра. А пока отдохни с дороги и отоспись. Ребята тебя проводят.
- Я могу её увидеть?
- Разумеется, нет.
Сказать, что Менгеле повезло – не сказать ничего. Он и так уже планировал отпускать Анну Марию. А тут ещё и сам Сергей появился, да и себя на блюдечке преподносит.
Но, видимо, голос Анны Марии всё-таки травил эликсиром чести его душу. Менгеле пол ночи мучился совестью – ведь это было подлостью. Однако многолетний опыт в совершении гадостей одержал победу.
На утро, чуть свет, сонную Анну Марию затолкали в лодку и увезли на пересадочную базу, откуда на вертолёте переправили почти до града. На последнем этапе ей тупо вызвали такси и отправили Домой, сделав лишь фото напоследок, как она входит в калитку Дома.

- Вот уж не думал, что скажу про неё «баба с возу», - признался Менгеле Сергею, когда получил отчёт. – Анна Мария уже дома, - и показал ему фото. – Я принимаю твоё предложение. От тебя хоть польза есть.
- Не обольщайся, - бросил Сергей. – Где мне жить?
- Пойдём, познакомлю с парнями, всё покажу, - Менгеле приобнял его за плечи.

Оказавшись Дома, Анна Мария даже не успела толком понять, как и когда это произошло.
- Анна Мария? – на пороге, поднятый охраной, уже стоял Алекс. - А где Сергей?
- Сергей? Не знаю. А где он должен быть? – удивилась Анна Мария, обнимая брата.
- Он почти два месяца назад уехал на твои поиски и обещал без тебя не возвращаться.
- Я его не видела, - медленно проговорила Анна Мария, обдумывая его слова.
- Он остался там, - в один голос проговорили они, осознав, что произошло.
- О, Боже! – тихо воскликнул брат.
- Он мужик, и сам принял такое решение – знает, что делает, проговорила Анна Мария и зашла в Дом.
- Сестрёнка! – навстречу ей вышел Зигфрид. – Родная! Прости меня! – он крепко обнял её. – Старый олух, уже из ума, видимо, выжил. Прости!
- Всё нормально, Зигфрид. Мы очень мило провели время. Было о чём подумать, поговорить. Я не сержусь.
- А где Сергей? – тоже спросил Зигфрид, увидев, что Алекс зашёл один.
- Остался у Менгеле, - ответил тот.
- О, Боже!
- Да ладно вам. Взрослый человек, сам разберётся, - бросила Анна Мария.
Братья переглянулись, но промолчали.
- Он не бил тебя? – Зигфрид решил немного сменить вектор разговора.
- Нет. Обращался хорошо, кормил и даже выводил гулять.
- Почему он не отпустил тебя раньше? Чего хотел?
- Придворного музыканта – а что ещё с меня возьмёшь?!
- Ты ему пела? – почему-то удивился Алекс.
Анна Мария промолчала, лишь ограничилась многозначительным взглядом.
- Что в граде? – спросила она, когда пауза растянулась.
- Благополучно. Приглашённые дирижёры уже почти готовы представить свои программы.
- Отлично. Завтра возвращаюсь в град, - с этими словами Анна Мария вышла.

- Как быть с Сергеем? – спросил у Зигфрида Алекс.
- Даже не знаю. Своими силами мы его точно не вернём – даже не найдём. Всё, что могу – заявление на исчезновение написать.
- Хоть это. Может, детектива нанять?
- Можно. Но не думаю, что кто-то с этим справится.
- Но нельзя же его просто взять и бросить?!
- Что-нибудь придумаем, - Зигфрид похлопал брата по плечу. – Главное – Анна Мария вернулась.
- Что-то она не договаривает. Боюсь, не всё так благополучно и гладко.
- Думаешь, он её… - поморщился Алекс.
- Думаю, мог. Но мы этого уже не узнаем. Ладно, пойдём.

Анна Мария вернулась в град и вернулась к работе. Помогая приглашённым дирижёрам, она продолжила и свою работу, в том числе в опере.
Весь день её мысли были заняты работой, но каждую ночь она невольно думала о Сергее. Он приехал за ней, но не забрал. Но почему? Потому, что это ничего не поменяло бы – Менгеле снова и снова приезжал бы в град, провоцируя и её, и её братьев.
А, предложив себя Менгеле, он лишил того возможности возвращаться в град. Теперь Менгеле у него всегда под присмотром. Но какою ценой?
Анна Мария знала, каким честным и законопослушным был Сергей, и могла только догадываться, чего ему стоил этот шаг. Может, он хотел таким образом искупить свою вину?
Она допускала, что его измена была спонтанной и случайной. Со сколькими она сама переспала за последнее время? Но дело ведь не в самой измене, а в том, что он не смог и не захотел поговорить об этом и о том, что его на это толкнуло.
Каждую ночь она думала о нём, вспоминала их отношения. Пришлось признать, что жена из неё оказалась мягко говоря никакая. «Одной любви недостаточно», - это ведь относилось и к ней самой. Что она сделала для их отношений? Ведь любые, даже самые «зефирные» отношения требуют труда, усилий, умения слышать и слушать, чем-то поступаться, жертвовать, предчувствовать и сопереживать друг другу.
А как она вела себя? Что она давала? Только брала и принимала как должное то, что давал ей он.
День за днём она накручивала себя всё больше и больше. Она не просто смогла простить его, она уже винила во всём произошедшем себя.
Отвлекаясь днём на работу, ночью – даже после близости с кем-то из оркестра – она снова и снова думала о Сергее.

- Анна Мария, к Вам пришли, - в перерыве репетиции к ней подошёл охранник холла.
- Кто? – удивилась она.
- Говорит, Вы его ждёте.
- Ладно. Проводите его сюда.
- У нас пополнение? – спросил дирижёр, с которым она в это время работала.
- Сейчас узнаем. Иди погуляй, попей чайку. Через час жду здесь.
- Хорошо, - он вышел.
Через пару минут дверь открылась, и в дирижёрскую несмело заглянул тот самый дирижёр, которого она никак не могла уговорить в своё время.
^- Вольф! Приятный сюрприз! – она протянула ему руку.
^- Очень рад, - он улыбнулся и поцеловал её руку.
^- Вы всё-таки решились, - она тоже улыбнулась. – Ну что, здесь не так страшно, как Вы ожидали?
^- Я ещё не успел этого понять.
^- Осмотритесь, - она показала ему кабинет. – Это наша главная дирижёрская.
^- Отсюда Вы управляете оркестром?
^- Да. Здесь, - она подошла к мониторам, - можно увидеть всех музыкантов по группам. Звук – через наушники, общение – по микрофону. Это – обзорный экран, весь оркестр в реальном времени. Вид сверху и с центрального входа.
^- Как Вы следите по всем мониторам одновременно?
^- Никак. Мы дирижируем по большей части вслепую, как перед воображаемым оркестром с привычной рассадкой. Стоит помнить, что проектировался этот зал слепым дирижёром, - добавила она, усмехнувшись, и продолжила. – Если говорить о дирижёрах града – мы используем пальцевое дифференцирование для удобства понимания жеста. От приглашённых этого не требуем, не беспокойтесь, - она повернулась к нему.
^- Хотелось бы это увидеть своими глазами.
^- Это легко устроить, если Вы немного здесь задержитесь.
^- Боюсь, так просто Вы меня теперь и не отпустите.
^- Вы правы. Как минимум я обязана показать Вам весь холл и даже город. Ведь, как я понимаю, Вы здесь раньше не были?
^- Не был, - подтвердил он.
^- Вам понравится, обещаю, - она хитро улыбнулась.
Прозвенел звонок – предупреждение о начале репетиции.
^- Где Вы остановились? – поинтересовалась Анна Мария.
^- Ещё нигде. Я не был уверен, что задержусь.
^- Надеюсь, я убедила Вас это сделать?
^- Заинтересовали, не спорю.
^- Отлично. У нас как раз несколько дирижёрских сейчас пустует.
^- Я не готов жить в Вашей рабочей гостинице, - честно признался Вольф.
^- Обсудим этот момент после репетиции. Можете сидеть, ходить, смотреть, слушать – только не вмешивайтесь в процесс. Если станет скучно – двери открыты. Но я очень надеюсь, что Вы немного задержитесь. Мне интересно услышать Ваше мнение.
^- Спасибо за доверие. Постараюсь его оправдать.
^- Отлично. Тогда работаем!
Репетицию Анна Мария продолжила сама. Через час подошёл второй дирижёр. Какое-то время он просто наблюдал за процессом, пока Анна Мария не перепоручила ему оркестр, пояснив, что надо доработать.
^- Ну, как Вам? – она села на диван возле Вольфа.
^- Я под впечатлением. Мы можем выйти поговорить?
^- Конечно! – она встала и вышла, проводив его в свой кабинет. – Располагайтесь. Что Вам налить?
^- Виски, если можно.
^- Конечно, - Анна Мария подошла к бару. – У меня тут ещё пару бутылок любимого виски Ференца осталось, - призналась она. – Вы знали, что Косицыны предпочитают этот напиток другим?
^- Нет, не знал. Но прикоснуться к тому, чего касалась рука Великого Ференца – для меня большая честь, - признался Вольф.
^- Прошу, - она протянула ему стакан и села в кресло напротив.
Вольф медленно попробовал виски и, закрыв глаза, улыбнулся:
^- Волшебный вкус! Ничего лучше не пробовал!
^- В граде всё лучшее – и виски в том числе, - Анна Мария улыбнулась. – Может, поэтому отсюда и не хотят уезжать.
^- Вполне допускаю.
^- Так что скажете про оркестр? – Анна Мария вернулась к рабочему моменту. – Теперь они не кажутся Вам такими уж стерильными? Вы убедились, что они вполне себе живые люди, и допускают вполне обычные ошибки?
^- Есть такое, - он улыбнулся. – Но дать полую оценку оркестру я пока не готов, отмечу только их гибкость и восприимчивость. Но вот о Ваших руках промолчать просто не могу. Вас этому в Посёлке научили? Или это наследственное?
^- Вы про технику? Да, в Посёлке её все осваивают, хотя бы в общих чертах. А дальше уже – по способностям.
^- Значит, всё же наследственно. Я не столько про саму технику, сколько про её исполнение. Вы позволите? – он подошёл к ней и взял её руку. – Это просто чудо – то, на что они способны. Такие гибкие, чуткие. Теперь я понимаю, почему у Вас нет палочек – это кощунство. Боюсь, я не смогу у Вас работать, - резко проговорил он и отошёл в сторону.
^- Что Вас так напугало? Неужели мои руки?
^- Напротив, - он усмехнулся. – Но после того, что я видел и слышал сегодня, я уже абсолютно уверен, что это не мой формат.
^- Вас пугают объёмы оркестра? – пробовала понять его Анна Мария.
^- Нет, не в оркестре дело. Мне важен контакт с музыкантами.
^- Мне тоже! – Анна Мария встала и подошла к нему.
^- Я должен видеть их глаза, чувствовать их настроение.
^- Я Вас прекрасно понимаю. Это очень важно. Именно поэтому мы живём все вместе и постоянно общаемся.
Вольф повернулся к ней и посмотрел с небольшим прищуром.
^- Живое общение ничто не заменит, - заметила Анна Мария. – Любой музыкант может подойти ко мне и обсудить любой вопрос.
^- Полагаю, они не брезгуют этим правом.
^- Иначе у нас бы не было контакта. Вы верно заметили – они чутко меня слушаются, а я хорошо понимаю их. Мы как единый организм – отсюда и результаты.
^- Я так не смогу, - он покачал головой. – Простите, что отнял Ваше время.
^- Жаль, - она пожала плечами и отошла. – А может, попробуете оперу?
^- Там тоже мониторы - микрофоны?
^- Нет, - Анна Мария улыбнулась. – Там классический вариант, хоть и расширенный.
^- Можно посмотреть. Вы там дирижируете?
^- Нет, только пою. А это проблема?
^- У Вас авторитарный стиль, с ним невозможно спорить, но и принять можно не всё. Ваши дирижёры только подчищают за Вами. Работаете здесь только Вы.
^- Может быть, я не задумывалась над этим. Ладно, значит, завтра попробуем оперу?
^- Попробуем, - он кивнул. – Я могу идти?
^- Нет. Пойдём вместе, - она взяла его под руку. – Вы заблудитесь, а я обещала Вам экскурсию.
Она показала ему холл: заглянули в репетиционный зал и в концертный, прошлись по гримёркам, зашли в хранилище инструментов.
До рабочей гостиницы они тоже шли под руку.
^- Я смогла Вас впечатлить?
^- Даже больше, чем требовалось. Такое ощущение, что всё здесь создано только с одной целью: подавить личность. Коммунизмом попахивает.
^- Разве это плохо? Ещё скажите, что плохо, что еда, одежда и жильё включены в зарплату. Музыканты здесь ни за что не платят. Здесь вообще нет денег! Даже я последний раз получала зарплату, когда работала в органах!
^- В органах чего? – не понял он. И тут Анна Мария вспомнила, что эту историю знает ограниченный круг людей.
^- Я не всегда здесь жила и много лет проработала в правоохранительных органах, - пояснила она обтекаемо.
Он остановился и всматривался в её лицо.
^- Что-то не так? – она его не понимала.
^- Вы не так просты.
^- Я когда-то казалась простой? – обиделась она.
^- Не в том смысле, - он поспешил оправдаться за свои слова. – Вы кажетесь верным слугой системы. Рождены Великой, взращены в её системе образования и практики. Казалось, всё предрешено заранее, жизнь уже сложена, не надо прилагать усилий, просто честно работать.
^- У нас просто не бывает. Но если Вам интересно продолжить эту тему – жду Вас в своём номере за стаканом виски.
^- Пожалуй, я откажусь. Не хочу Вас обидеть – но мне чужды Ваши порядки, - Вольф мягко улыбнулся.
^- Ваше право. Но приглашение останется в силе. На случай, если передумаете. Доброго вечера, - она направилась к ресепшену, отдать приказ о заселении гостя.



Глава 36. Новый дирижёр оперы.

Ночь она снова провела беспокойно. Мысли о Сергее не оставляли её, а сон был недолгим и сбивчивым.
Желания ехать в оперу не было никакого – поэтому Анна Мария поручила гостя одному из дирижёров оперы. Сама она провела день с оркестром, пытаясь отвлечься от личных проблем…

- Откуда ты взял такие стволы? – Менгеле рассматривал оружие, с которым пришёл Сергей. – При желании ты бы завалил здесь едва ли не всех. Почему не воспользовался?
- Был риск неудачи. А рисковать я права не имел. Оружие одолжили.
- Кто?
- Семья.
- Так это стволы из коллекции Тристана? – Менгеле уже новыми глазами посмотрел на пистолеты.
- Откуда ты про него знаешь?
- У нас было много времени, обо всём успели поговорить, - Менгеле улыбнулся.
- Чем ты её шантажировал?
- Это было ни к чему – мы нашли общий язык.
- Что между вами было? – в лоб спросил Сергей.
- Много тихих вечеров возле камина за бокалом хорошего вина, - мечтательно проговорил Менгеле, но, заметив тяжёлый взгляд Сергея, рассмеялся. – Ну-ну, не смотри на меня так. Ничего не было – с ней хорошо и в тишине.
Сергей отвернулся и отошёл.
- Рядом с такой женщиной мало совершить один подвиг – она заслуживает подвигов каждый день. Она достойна равного, но умеющего слышать и чувствовать её мужчину.
- Что я должен делать? – Сергей не захотел продолжать эту тему.
- Будешь возле меня. Будешь координировать и инструктировать людей, тренировать и обучать их.
- Убивать не буду, - сразу оговорил Сергей.
- Я уже понял. Не волнуйся, найду тебе дело и без мокрухи. Я рад, что ты здесь.
Сергей промолчал.

Бессонные ночи привели к мигрени. Анне Марии пришлось сесть на таблетки – она чувствовала, что становится рассеянной и не может концентрироваться должным образом.
В опере она пока не появлялась. Паоло уехал, а работать с другими режиссёрами она не хотела. Голосом занималась тоже в холле.

Когда очередной «мальчик» покинул её номер, Анна Мария вышла на балкон в одном халате. Было холодно, но даже холодный свежий воздух не мог унять головной боли, которая уже стала её навязчивым спутником.
Часы пробили одиннадцать. Впереди целая ночь. Если никто больше не придёт, предстоит тешить свой рассудок самобичеваниями и угрызениями. Она уже успела возненавидеть ночи…

В номер постучали. Осторожно и аккуратно. Но никто не заходил.
Анна Мария решила открыть – только обслуживающий персонал не имел права входить без приглашения.
На пороге стоял Вольф.
^- Прошу прощения, - он заметил, что она в халате. – Я не хотел Вас будить.
^- Всё хорошо, я не спала. Проходите.
Они прошли в гостиную.
^- Вы хорошо себя чувствуете? – обеспокоенно спросил гость. – Выглядите неважно, да и в опере так и не появились. Всё хорошо?
^- Не берите в голову, - Анна Мария постаралась улыбнуться. – Приступ мигрени. Не обращайте внимания. Как Вам наша опера?
^- Хороша! Жаль, Бергонци уехали, но и другие режиссёры работают не хуже. Про вокалистов даже и говорить не берусь – все как на подбор. Ну, а оркестр играет ничуть не хуже, чем в холле.
^- Остаётесь? – коротко спросила Анна Мария, выпив таблетку от головной боли.
^- Ещё не решил. Но сопротивляться становится всё сложнее.
^- Так это ведь хорошо! – Анна Мария подошла к бару. – Я обещала Вам виски.
^- Не стоит. Вам нездоровится, а один я пить не буду. Приберегите до другого раза.
^- А он будет? – Анна Мария посмотрела на него с вопросом.
^- Вам нужно показаться врачу, - он подошёл к ней ближе.
^- Спасибо за беспокойство, но это просто головная боль.
^- Мне так не кажется. Когда Вы последний раз нормально спали?
^- Вы что, врач? – удивилась она его прозорливости.
^- Мне хорошо знаком этот воспалённый взгляд. Ещё немного, и организм может сломаться. Его ресурсы не бесконечны. А учитывая Ваш стиль работы – то, как Вы выкладываетесь – это может быть опасно.
^- Мне приятна Ваша забота, - Анна Мария улыбнулась. – Видимо, действительно, немного заработалась. Я обещаю привести себя в порядок, если Вы останетесь у нас хоть на один сезон.
^- Как джентльмен, я не могу позволить себе причинить Вам боль и доставить дискомфорт. Я принимаю Ваше предложение, госпожа Косицына, - он поклонился.
^- Отлично. А теперь можно и на «ты» – внутри коллектива мы не говорим «Вы», - она победно улыбнулась.
^- Я ещё не до конца осознаю, на что согласился. Как бы не пожалеть.
^- Вы будете первым, если это произойдёт
^- Вы? – переспросил он с мягкой улыбкой на губах.
^- Голова подводит, - она усмехнулась. – Прости, мне надо лечь.
^- Я приглашу сюда врача?
^- Не буду против. Спасибо. Доброй ночи, - Анна Мария отошла к спальне.
^- Доброй ночи. Поправляйся!
Анна Мария проводила его улыбкой.

- И что это за новости? – Фридельман был у неё через две минуты. – Почему меня сюда вызываете не Вы, а наёмный работник?
- Не так громко, - Анна Мария поморщилась от боли. – Дай что-нибудь посильнее от головы.
Он посветил фонариком ей в глаза, померил давление и пульс.
- Завтра едем домой.
- Зачем?
- Нужно сделать МРТ, чтобы исключить худшее. Дальше – по обстоятельствам. Вы головой не ударялись?
- Когда? – не поняла вопроса Анна Мария.
- Вообще.
- Сложно сосчитать, сколько раз меня били в голову! До отключки раз десять, не меньше, - она вспоминала свои бои.
- Тем более. Полное обследование без разговоров. Сами доедете или надо сопровождать?
- Доеду, конечно! Спасибо.
- Пока не за что. Я предупрежу братьев – они всё подготовят.
- Ещё раз спасибо.
- Ещё раз не за что. Вам с Вашим прошлым надо внимательнее относиться к своему здоровью. Вот Вам снотворное на сегодня – Вам надо поспать. Утром я Вас разбужу.
- Хорошо. Спокойной ночи!
- Спокойной. Отдыхайте! – врач вышел, а Анна Мария впала уже почти в депрессию.
Она понимала, что сама себя туда загоняет, но сопротивляться не было ни сил, ни желания.


Глава 37. Болезнь.

Результаты обследования были уже через три дня. Благо, оборудование и уровень специалистов позволяли это сделать быстро.
- Новости не очень радужные, - с отчётом к ней зашёл старший из братьев Фридельман, Борис. – Одна хорошая, одна плохая.
- Давайте с плохой.
- У Вас опухоль.
- Глиобластома? – уточнила Анна Мария, уже холодея в душе от ужаса.
- Верно.
- И здесь может быть хорошая новость? – недоверчиво посмотрела она.
- Да, может. Благодаря своевременной диагностике, мы обнаружили её на первой стадии. Опухоль небольшая – несколько миллиметров, и операбельна. При своевременной операции благоприятный исход гарантирован.
- Обнадёживает, - согласилась Анна Мария. – Когда резать будем?
- Мы отправим Вас в Москву. Операцию проведут в онкологической клинике, а химию можете проходить уже здесь.
- Как скажете. Здесь я уже ничего не решаю.
- Главное – не сопротивляйтесь. Ваше доверие дорогого стоит. Мы его оправдаем, обещаю. Всё будет хорошо.
- Спасибо, - Анна Мария улыбнулась. – Готовьте меня, я на всё согласна – у меня ещё много планов.
- Сегодня же начнём. Это счастье, что Вы обратились сейчас!
- Так себе счастье, - она косо улыбнулась.
- Всё будет хорошо!
- Увидим.
После обеда к Анне Марии пришёл обеспокоенный Алекс.
- Уже поговорил с Борисом, - угадала она по его лицу.
- Да, и я в шоке, - признался тот и крепко обнял сестру.
- Жизнь – интересная штука, - призналась Анна Мария. – Скучать не приходится. Да и последствия никто не отменял. Голова у меня страдала часто – а это даром не проходит.
- Сестрёнка! Какая ты молодец! Как держишься!
- Я не сдамся какой-то болячке! Косицыны не сдаются!
- А ведь у бабушки тоже была опухоль. Возможно, от неё она и умерла.
- Да там и без опухоли хватало, от чего можно умереть, - усмехнулась Анна Мария. – Но ускорить процесс это вполне могло. А как у тебя со здоровьем? Что-то неважно ты выглядишь.
- Я за тебя переживаю. Перенервничал, а мне ведь тоже уже не двадцать лет.
- Ложись-ка ты рядом, отдохнём вместе. Я ж не заразная, - она улыбнулась.
- Допускаю. Имея такой пример перед глазами, рисковать не хочется.
- На кого дела оставишь?
- На Володю. Он уже давно мне помогает. Толковый малый.
- Сохраняете традиции. А Дима не помогает? – удивилась она.
- Так он же у Зигфрида стажируется. Тот, похоже, вообще не планирует потомством обзаводиться. А Димка мой всегда к юриспруденции был склонен. Так что своих я пристроил и делу на пользу, и нам на радость.
- Но Володя один не справится. У Димы хоть Игоревичи под рукой. А у вас и объёмы работ больше и обхват сфер шире.
- За это не переживай. Молодняка у нас хватает. Дяди Саши мальчишки тоже не все художники, часть у нас.
- Ну, тогда я спокойна. Дело не заглохнет, - Анна Мария улыбнулась. – А нам уже пора здоровьем заняться. Старички!
- И не говори. Как-то жизнь мимо пролетела, не успел и заметить.
- Значит, хорошая жизнь была – плохую бы точно заметил.
- Я не ропщу.
- О Сергее вестей нет? – осторожно спросила она в наступившей тишине.
- Нет. Боюсь даже думать.
- Анна Мария, - в плату зашёл Борис. – Прошу прощения, нам нужно провести несколько обследований.
- Конечно. И Алекса забирайте – ему тоже не помешает.
- С радостью! Уговорить его давно не получалось. Возьмёмся сразу за двоих.
- Только не переусердствуйте на радостях. А то давно без работы сидели, - усмехнулся Алекс.
- Сделаем, как положено. Пойдёмте, Анна Мария. А за Вами, Александр Евгеньевич, я пришлю брата. Дождитесь его здесь, если не сложно.
- Дождусь-дождусь, не сбегу.

Подготовка к операции оказалась не быстрой и не лёгкой и заняла почти месяц. Сама операция прошла быстро и относительно легко – размер и расположение опухоли оказались «на редкость удачными».
Борис Фридельман поехал вместе с Анной Марией и присутствовал на операции. Под его контролем Анна Мария оставалась весь период пребывания в клинике. Он согласовал дальнейшее лечение, проконтролировал облучение и, убедившись в успешности курса, сопроводил Анну Марию домой.
После операции Анна Мария чувствовала себя другим человеком. Её не беспокоили вынужденные парики и бесконечные боли – сложно оказалось становиться «обычным человеком». На умственные способности операция не повлияла - но возникли сложности с речью и мелкой моторикой. А значит, вся работа стала для неё более не доступна. Да какая там работа! Ходить бы вспомнить как!
Два месяца химиотерапии она снесла стойко и без отрыва от попыток вернуться к полноценной жизни.
Теперь Анна Мария жила в Доме безвыездно – здесь были и все условия для жизни, и спортзал, и прислуга, и поддержка родных.
Она осознавала своё преимущество – наличие денег и помощников, и понимала, что не имеет права не пользоваться этим, раскисая и страдая.
Детям она ничего не сказала – не хотела их тревожить, продолжала общаться как и раньше – через мессенджеры и почту.
В град она не торопилась – не хотелось светить себя такой. Она верила, что год максимум – и она станет почти как раньше.

Жизнь Сергея у Менгеле была очень похожа на его службу в спецназе. С той лишь разницей, что по большей части вопросов он теперь был сам себе начальник. Сам разрабатывал план операций, готовил бойцов, установил им необходимый режим и следил за его соблюдением.
Менгеле ограничивался «информированием» о предстоящих операциях, наблюдением за процессом подготовки и собственно оценкой результата. Всем вышеперечисленным он был доволен.
После очередной успешной операции Менгеле решил «вознаградить» Сергея – прислал ему одну из своих проституток. Сергей принял этот жест без должного пиетета, но и не отказался.
- Менгеле любит тебя, - заметила девица после близости. – Он таких широких жестов себе ещё ни в чей адрес не позволял. Тебе понравилось?
Сергей не ответил, глядя в потолок.
- Ты крутой! – она продолжила. – Настоящий мужик и без понтов. Мне уйти? – она догадалась, что общаться он не хочет.
- Ты давно его знаешь? – вдруг спросил Сергей, не глядя на неё.
- Кого? Менгеле? Да, уже довольно давно. Он предпочитает проверенные связи и редко что-то меняет. У него нас несколько – приходим каждая в свой день.
- Ты здесь никого не замечала в последнее время? – осторожно спросил он и встретился с ней взглядом. – Других женщин у него не было?
- Да, была тут одна пару месяцев назад, - протянула, вспоминая, девица. – Я лично её видела только мельком. Пришла в свой день, заглянула к нему, а он меня аж взашей выгнал, - она усмехнулась. - Но краем глаза я заметила, что он был не один.
- Кто она?
- Без понятия. Но я спрашивала про неё пацанов. Говорят, не пленница, но и не из наших. Он с ней, как с писаной торбой носился. И ела она с ним за одним столом, и все вечера он с ней проводил.
- И вас сюда не пускал? – уточнил Сергей.
- Да, пока она была здесь, нам вход был заказан. Да и нафига мы ему, когда у него такая краля! – она рассмеялась.
- Он её убил?
- Без понятия, - она пожала плечами – Просто однажды всё стало, как было. Но её вещи на базе остались – я видела у него её расчёску.
Повисла пауза. Девица молча оделась.
- Если разрешит – приду ещё, мне с тобой понравилось, - улыбнувшись, она вышла.
А Сергей погрузился в тягостные размышления. То, что говорил ему Менгеле про Анну Марию, его не очень убедило – вряд ли бы она стала с ним откровенничать без шантажа и без особого к нему расположения. А тут ещё эта проститутка подлила масла в огонь – стал бы он отказываться от её услуг, если бы ограничивался одним общением?
Сергей не понаслышке знал, что такое Стокгольмский синдром – по работе приходилось видеть это наглядно. Когда откровенная жертва проникалась симпатией к своему мучителю – и часто такая связь была взаимной и по обоюдному согласию.
Сергей пытался вспомнить все встречи Анны Марии с Менгеле на свободе, когда тот наведывался в оперу. Да, она говорила о том, что сдерживается, чтобы не ударить его, и ему казалось, что она искренна – но сейчас Сергей видел всё несколько в другом свете: возможно, она сдерживалась совсем от другого, питая к этому отморозку некую подсознательную симпатию.
Доверия Анна Мария у него не вызывала – здесь и устав града с пунктом номер тринадцать, и история с итальянцем Алессандро и много других мелких моментов, которые говорили не в её пользу.
И, казалось бы, какая ему разница – ведь их брак уже расторгнут, она в граде, он – здесь, возможно, они никогда больше даже не увидятся. Но его сердце всё ещё было отравлено ею. И теперь он травил свой ум, убеждая себя в её изменах в браке и в отношениях с Менгеле.


Через месяц после последнего курса химии Анна Мария прошла последнее контрольное обследование.
- Ну как? – завидев Бориса с результатами, она заволновалась.
- Всё отлично! Тьфу-тьфу-тьфу. На данном этапе всё, что могли – мы сделали. Дальше будем наблюдать, чтобы не было рецидива.
- А теперь давай о грустном. Сколько мне осталось? – в лоб спросила она.
- Этого никто не знает. Ну, кроме Бога, вероятно.
- А если по статистике?
- Каждый случай индивидуален. Здесь не может быть усреднённых данных. У Вас всё сложилось весьма благоприятно.
- Ладно. Спрошу прямо: сколько максимально прожил пациент с таким диагнозом после удачной операции?
- Двадцать лет.
- Ну, нормально в общем-то, - прикинула Анна Мария. – Действительно, не все здоровые столько живут. Спасибо! Я могу уезжать куда-либо?
- Да, конечно. Только не забывайте про постоянный контроль.
- А нормальная речь восстановится?
- Безусловно. И петь сможете, и танцевать.
- А руки? Моторика?
- Скажу честно, пианистов с таким диагнозом у меня не было. А бытовой, скажем так, уровень восстанавливается.
- Я поняла. Спасибо!
- Это наша работа и наш долг, - Борис улыбнулся.
- Как Алекс? – тут же спросила она.
- Неплохо. Он перенёс предынфарктное состояние. С его наследственностью существует реальная угроза приступа. Мы почистили кровь, сосуды. Обновили его немного.
- Хорошо. Он нам очень нужен, нам без него никак.
- Понимаю. Жду Вас через месяц.
- Договорились.
Нельзя сказать, что история с опухолью отвлекла её мысли от Сергея. Напротив, в то время как Сергей с каждым днём всё сильнее начинал её ненавидеть, Анна Мария с каждым днём всё острее чувствовала свою вину перед ним. И ей стало страшно, что она может просто не успеть его вернуть, поговорить, объяснить.
Она так ждала этих результатов – она бы уже давно сбежала! Она не знала, где и как его искать. У неё не было такого опыта. Но это было для неё не важно – она просто не могла больше сидеть сложа руки и ничего не предпринимая.

- Анна Мария? Прошу меня простить за беспокойство, - к ней в комнату заглянул Дима, сын Алекса.
- Дима, привет! Проходи. Как твои дела, как успехи?
- Хорошо. Мне нравится работать с дядей Зи – он такой умный, опытный.
- Согласна. Учись, ты должен будешь его заменить.
- Ой, даже не говорите об этом! – немного испугался парень. - Его никто не сможет заменить. Но я постараюсь взять у него всё, что смогу.
- Идёт. Ты что-то хотел спросить?
- Скорее рассказать. Правда, дядя Зи меня не похвалит, если узнает, что я Вам это рассказал.
- Заинтриговал.
- Взяли трёх человек Менгеле, - тихо проговорил парень.
У Анны Марии загорелись глаза:
- Где они сейчас?
- Кажется, в Москве. Я постараюсь уточнить.
- Сергей среди них?
- Ничего пока больше не знаю, - развёл руками Дима. – Но я подумал, что раз Вы работали в органах, может, у Вас остались какие-нибудь свои каналы. Без дяди Зи мне сложно такое рыть.
- Я тебя поняла. Ты прав – я не подумала. Спасибо, Дима! – она обняла его. – Ничего не говори этому зануде. Если начнёт расспрашивать – придумай что-нибудь.
- Вы уедете?
- Такие вопросы по телефону не решают, - она улыбнулась.
- Понимаю. Прикрою. Если я могу хоть чем-то помочь – Вы только скажите.
- Спасибо, дорогой! – он ещё раз крепко обняла его и поцеловала в щёку.
И, никому ничего не сказав, Анна Мария уехала в Москву, обивать пороги некогда родных коридоров.



Глава 38. Старые связи.

После короткого стука Анна Мария заглянула в кабинет своего бывшего начальника. Он был занят бумагами и даже не поднял головы:
- Одну минуту. Проходите, присаживайтесь.
Анна Мария зашла, но не села.
- Я Вас слушаю, - освободившись, он поднял на неё глаза.
- Здравия желаю, товарищ … генерал, - она вовремя рассмотрела его погоны.
Он продолжал молча её рассматривать. Картинка в его голове никак не складывалась. Анна Мария его не торопила.
- Госпожа Косицына? – наконец, он узнал её и медленно поднялся.
- Раньше я для Вас была товарищ Петрова, - она пожала плечами.
- Простите мне моё замешательство, - немного нашёлся он. – Присаживайтесь, - он подвёл её к столу и отодвинул стул. – Я Вас не узнал.
- Богаче мне уже не стать, - она улыбнулась. – А Вы разве не знали моей биографии? Как это возможно?
- Каюсь. Принял дела от предыдущего руководства как есть, изучать не стал. Узнал про Вас, только когда Вы уже ушли от нас. Хотел найти что-нибудь в Вашей биографии, чем можно было бы Вас заставить остаться.
- Удивились, наверное?
- Не то слово! Я был в шоке. Не поверил даже. Но, разобравшись, я понял, почему бессмысленно Вас уговаривать. Ваше место – в граде. Вы его украшение и хозяйка.
- Я так плохо работала?
- Вы напрашиваетесь на похвалу, - он усмехнулся. – Вы были лучшей. И самым непредвзятым и объективным сотрудником за всю мою уже долгую службу.
- Спасибо. Мне дороги эти слова. Я думала, Вы обижены на меня, и не сможете понять мой уход.
- Уход Петровой был организован нами. Но я не знал, что он послужит рождением Косицыной. И, пожалуй, это лучшее, что мы для Вас сделали.
- Возможно.
Повисла пауза.
Что Вас привело к нам? – наконец, он перешёл к делу. – Что-то случилось? Нужна помощь?
- Да. Очень, - он замолчала, подбирая слова. – Вы знаете, где держат людей Менгеле?
- Зачем Вам это? – удивился он.
- Мне нужна информация, которой они могут располагать.
- Боюсь, я вряд ли смогу Вам помочь.
- Да, выпустить Менгеле, конечно, было проще, чем дать мне с ними поговорить, – обиженно заметила она.- Не для того я мужем жертвовала и семью подставляла.
- Анна, прошу Вас! – он опустил голову. – От меня ничего не зависело. Меня даже никто в известность не поставил. Для меня это было таким же ударом. Я целым отделом заплатил за его свободу.
- Тем более Вы должны меня понять!
- Я попробую узнать, - осторожно начал он. – Но они нам слишком нужны – они могут вывести на него.
- Да никогда! Им проще удавить друг друга, чем донести на него – а то Вы не знаете, что он делает с предателями!
- Возможно, но попробовать стоит. Такой шанс выпадает не часто. Но какой у Вас в этом интерес?
- Это слишком личное дело, простите. Я в долгу не останусь.
- Не ожидал услышать это от Вас, - он усмехнулся.
- Я про билеты в град! А Вы что подумали?
Он улыбнулся, но промолчал.
- Я очень на Вас рассчитываю, - она поднялась. – Зайду через три дня.
- Постараюсь Вам помочь, - он тоже поднялся и, спохватившись, взял со стола записную книжку. – Автограф можно?
Стараясь держать руку крепко, Анна Мария оставила закорючку в его книжке.
- До встречи, - она улыбнулась.
- Так точно, госпожа Косицына, - усмехнулся он.

Три дня она сидела как на иголках. Она уже передумала каждый вопрос, который хотела задать. Придумала возможные схемы-планы действий. У неё не было главного – информации.
- Как успехи? – во время новой встречи снова разговор начала она.
- Я проведу Вас к ним. Только надо надеть форму – пойдёте как помощник адвоката. Он выйдет из кабинета и оставит вас с ними наедине на пять минут. Успеете?
- Успею! Спасибо! – она встала. – Когда?
- Завтра. Придите в СИЗО к десяти – подберём Вам форму.
- Спасибо! – Анна Мария подошла к нему и пожала его руку – Сколько надо билетов?
- Да перестаньте!
- Я серьёзно. Отдел? Если больше – я пришлю автобусы, самолёт – что захотите. Освобожу гостиницу. Да в конце концов, проведу для вас персональный концерт!
- Анна Григорьевна! – он схватил её за плечи. – Ничего не надо! Пусть это будет нашей благодарностью за Ваш труд и извинением за Менгеле. Я не могу знать, зачем Вам это – но доверие Вы заслужили безоговорочное.
- Спасибо Вам! – голос её дрогнул. – Мне это очень дорого!
- До завтра! - генерал улыбнулся.

Надев форму и парик попроще, Анна Мария снова стала Петровой – даже саму немного передёрнуло.
- Товарищ Петрова, познакомьтесь, Пётр Сергеевич, Ваш коллега.
- Очень приятно, Анна Григорьевна, - она пожала руку адвоката и поняла, что этот товарищ в детали не посвящён.
В начале беседы она сидела несколько в стороне, но внимательно следила за разговором (скорее, монологом адвоката). Все трое сидели вместе. Говорил адвокат стандартно: предлагал уменьшение срока за сотрудничество и другие блага. Но парни его явно не слушали, сидели молча, иногда косясь на Анну Марию.
- Даю вам немного времени подумать. Вернусь через пять минут с бумагами. Советую принять правильное решение, - адвокат поднялся и вышел. Спустя пару мгновений следом за ним вышел и пристав.
Парни уставились на Анну Марию, и она пересела к ним ближе.
- Сергея знаете? – в лоб начала она, хотя планировала совсем иную стратегию. – Вы не можете его не знать. Он ведь сам не так давно был пленником, - они молчали. – Пацаны, я могу вам помочь. Реально, а не как этот тип. Но мне нужна от вас инфа.
- Серый нас тренирует, - проговорил тот, что помоложе. – Менгеле на него не нарадуется, правой рукой сделал.
Анна Мария еле заметно улыбнулась.
- Где они сейчас?
Вопрос был наивным – она понимала, что они не ответят.
- Я вытащу отсюда того, кто отведёт меня к Менгеле, - вдруг предложила она.
Парни переглянулись. Но гнев Менгеле пугал их больше, чем возможность оказаться на зоне. Но не всех.
- Тебе нет восемнадцати? – догадалась она по лицу паренька, который нервничал очень выразительно. – Я вытащу тебя и спрячу. Он тебя не найдёт, зуб даю.
- Менгеле тебя из-под земли достанет и жопу на голову натянет, - предупредил «коллега» постарше.
- Я не пойду на зону! – твёрдо проговорил парень. – Вытащите – отведу.
- Добазарились, - она косо ухмыльнулась.
- Погоди, - один из парней перегнулся через стол, приблизив своё лицо к Анне Марии. – Я тебя помню. Ты была у нас.
- Узнал? – она не ответила. – Запомнил меня?
- Как не запомнить бабу, которая меня в аут отправила! – рассмеялся он. – Зачем тебе Менгеле? Хочешь Серого отжать?
- Хочу и отожму. Или мы оба там концы и отдадим – но Менгеле его не отдам!
- Мне б такую бабу! – усмехнулся тот.
- Разогнался. А с тобой, - она повернулась к пареньку, - мы добазарились, жди моего адвоката и до тех пор молчи как рыба.

Выйдя из кабинета, Анна Мария отправилась на поиски генерала.
- Можно? – заглянув, после короткого стука, она увидела его за рабочим столом.
- Конечно! Как всё прошло? – он поднялся ей навстречу. – Удалось что-то узнать?
- Не совсем. Мне нужно одного из них вытащить.
- Петрова, ты в своём уме? – воскликнул генерал.
- Не думаю, что это сложнее, чем выпустить Менгеле, - съехидничала она.
- Ты меня под суд подведёшь! – он сел, закрыв лицо рукой. – Зачем тебе это?
- Моё дело.
- Нет, теперь это и моё дело. И уж коль ты толкаешь меня поперёк закона идти, я должен знать, чего ради.
- Он отведёт меня к Менгеле.
- Да он порешит тебя, едва вы переступите порог суда! – воскликнул тот.
- Обижаете. Но рискнуть я всё равно должна – у меня нет других вариантов.
- Зачем тебе к Менгеле?
- Мужа забрать, - коротко ответила она и отвернулась.
- Отсюда давай поподробнее. Что он у него делает?
Тяжело вздохнув, Анна Мария решила рассказать ему всю правду.

…- Мать твою! – тихо воскликнул генерал, услышав всю историю. – Но почему у нас не было ни одного заявления?
- А толку от вас! – обиженно бросила она.
- Так он добрался до тебя… Вот же…
- Да, и Сергей приехал, чтобы остаться вместо меня. А я не могу дальше спокойно жить, осознавая это. Я хочу его вытащить, понимаете?
- Понимаю, но не верю, что тебе это удастся.
- А мне терять нечего. Детей вырастила, в граде порядок навела. А умереть с чистой совестью, пока Сергей там, я всё равно не смогу.
- Что им шьют, узнавала?
- Эти на мелочи попались – деньги отжимали у должников. Послушайте, у меня уже есть план на этот счёт. Один раз уже сработал. Помните убийство Каменецкого, которое на меня хотели повесить пару лет назад?
- И такое было? – осторожно, но удивлённо спросил генерал.
- Да, плохо работаете, однако. Было. Я плыла на том лайнере, когда его отравили. И оказалось, что никто, кроме меня не признался, что знаком с ним. А он был моим бывшим сотрудником, которого я не так давно уволила.
- В какой стране это было?
- Суд был в Дании.
- А мотив?
- Личная неприязнь. Это же он меня Менгеле сдал.
- … , - генерал ругнулся отборным матом. – Что, реально?
- Реально. Он сдал меня, чтобы я из града исчезла – а он сам стал там хозяином. Так вот, настоящим убийцей оказался паренёк, которого убитый собеседовал, но на работу не взял.
- Это мотив? – не поверил он.
- Убитый его изнасиловал.
- Не скучно вы там живёте! И чем всё закончилось?
- Я забрала этого паренька под личное поручительство в град.
- И прокатило? – не поверил генерал.
- Прокатило! Хорошее вознаграждение, залог, премии, билеты, ну и адвокаты семьи смогли решить этот вопрос.
- Ну, что ж. Может, и у нас прокатит.
- Здесь всё даже проще. Паренёк, который согласен меня отвести к Менгеле, несовершеннолетний. Я заберу его в Посёлок. У меня же там приют интернатного типа. Охрана – лучше, чем на зоне. Я его ещё и перевоспитаю, и профессию дам.
- Звучит красиво, но неправдоподобно, - он улыбнулся.
- Главное – суд убедить. Есть у вас знакомый судья, верящий в перевоспитание детей?
- Для тебя найду.
- Спасибо! Я на Вас очень надеюсь!
- Не знал, что ты такая авантюристка! – засмеялся генерал.
- В отчаянье люди на многое способны. Меня прижало – и я сделаю всё, чтобы вывернуться. Я не отдам мужа Менгеле! Достаточно он моей крови попортил!
- Жду твоего адвоката, - генерал поднялся и протянул ей руку.
- Спасибо! – она крепко её пожала.
Теперь предстоял ещё один непростой разговор: с Зигфридом.

- Зигфрид, привет! – Анна Мария позвонила брату в тот же вечер.
- Здравствуй, пропажа. Я уж подумал, что опять Менгеле объявился, - он попытался пошутить. – Всё хорошо?
- Да. Могу я вытащить тебя из тёплого домика?
- Куда и по какому делу?
- В Москву. Дело тут объясню.
- Без подробностей не поеду, - категорично возразил он. – Кому нужна помощь?
- Мне.
- Но ты сказала, что всё хорошо. Говори уже правду.
- Хорошо, - Анна Мария вздохнула. – Сергею.
- Он в Москве? – брат удивился.
- Нет. Но здесь есть человек, который знает, где он. Зи, пожалуйста! Ты мне нужен!
- Хорошо. Ради Сергея, - уточнил он. – Встречать не надо. Жди завтра.

- Ну, давай. Всё подробно, со всеми деталями и с самого начала, - расположившись в кабинете московского дома на следующий день, Зигфрид сел за стол с записной книжкой.
- Да где ж оно – самое начало-то?
- Давай без этого. С момента, как Димка разболтал тебе про людей Менгеле.
- Как ты узнал? – удивилась Анна Мария.
- А как ещё можно объяснить твой внезапный отъезд в Москву?! Так что вот с этого места и со всеми деталями, будь любезна.
- Ок, - Анна Мария начала ему рассказ честно, как на исповеди.

…- Положим, вытащить мы его действительно можем. Но где гарантия, что он не сбежит или не соврёт?
- Охрану приставим. Пригрозим на зону вернуть. Он молодой ещё, не пуганый. Может, увидев реальный шанс изменить жизнь, он одумается?
- К Менгеле мы тебя не пустим, ты же понимаешь, - Зигфрид посмотрел на сестру строго.
- Мне ваше разрешение не нужно.
- Ошибаешься! Ты себе не принадлежишь. Слишком много людей на тебя завязано. Мы все от тебя зависим.
- Представьте, что я просто умерла от рака, если вам так проще.
- Типун тебе на язык! – ругнулся он. – Никакие твои аргументы меня не убедят.
- То же самое скажу и за себя. Если я что решила – ты меня не удержишь!
- Я могу просто не помогать. И всё останется, как есть.
- Смешно! В таком случае я просто отправлюсь на его поиски без поводыря, на удачу. И вот в этом случае вероятность того, что я вернусь, реально близка нулю.
- Ну, почему?! Почему ты такая упрямая?! – вздохнул брат.
- Я Косицына! – она улыбнулась.
- Ладно. Ты не оставляешь мне выбора. Я вытащу его и отдам тебе – дальше я умываю руки.
- Спасибо, Зи!
Зигфрид улыбнулся. Ему нравилось, когда сестра его так называла – хотя другим такой фамильярности он не позволял.



Глава 39. Рисковый шаг.

Вытащить парня для Зигфрида оказалось не очень трудной задачей, справившись с которой, Анна Мария в сопровождении конвоя и трёх личных охранников была отправлена в Посёлок вместе с новым его обитателем.
Когда ей, наконец, удалось остаться с парнем наедине, она перешла к животрепещущей теме:
- Итак. Надеюсь на твою совесть, если ты её не растерял. Я сделала почти невозможное. Мало того, что ты на свободе, ты получил право на новую полноценную жизнь. Здесь ты получишь образование и можешь выбрать профессию. От тебя требуется выполнить только три условия: не пытаться сбежать, соблюдать правила Посёлка и … сказать мне, где Менгеле.
- Он меня точно тут не найдёт?
- Точно. Не найдёт и не проникнет. Здесь охраны больше, чем в колонии строго режима.
- Ну, ладно. Вы хотите, чтобы я отвёл Вас к нему? – уточнил парень.
- Ты не сможешь. По соглашению, ты три года не должен покидать территорию Посёлка. В противном случае – вернёшься на зону. Так что просто покажи мне на карте, где его база.
- Ладно. Давайте карту.
- Иди сюда, - она подвела его к большому сенсорному столу и открыла на нём карту России. – Показывай.
Парень показал базу, с которой уехал и где на тот момент оставался Менгеле. Для страховки он показал ещё одну базу, расположенную недалеко от первой, которую Менгеле довольно часто посещал.
- Пароль или кодовое слово есть? – напоследок уточнила Анна Мария.
- Бетховен, - парень усмехнулся.
- Спасибо.
Он косо ухмыльнулся, видимо, услышав это слово в свой адрес впервые.

Готовиться к «операции» Анна Мария не стала: если убьют сразу – будет обидно, если не сразу – просто бессмысленно.
Существовала вероятность, что Менгеле даже не узнает, что она его ищет – убить могут ещё на подступе и даже Сергей может не узнать…
Так как не было большой надежды на успех, Анна Мария не стала усложнять процесс подготовки. Захватила лекарства, смену белья, немного воды и еды на дорогу. Повязала бандану, села на мотоцикл и уехала…

Об её отъезде братья узнали только три дня спустя – когда в Посёлке поняли, что она не улетала в град, и найти своими силами её не могут.
- Её опять похитил Менгеле? – уточнил Алекс, когда Зигфрид поделился с ним новостями из Посёлка. – Но зачем?
- Боюсь, на этот раз всё обстоит ещё хуже, - вздохнул брат. – Она ушла сама.
- Что значит ушла? Куда?
- За Сергеем. Она же не так просто ездила в Москву. Там были люди Менгеле – и она смогла вытащить одного из них, за что он пообещал показать ей дорогу к нему.
- Почему ты не дал ей охрану?
- Алекс! – Зигфрид поморщился. – Ты забыл, о ком мы говорим? Что ей твоя охрана, когда она уже всё для себя решила.
- Но почему она ушла одна? Никак не подстраховалась? – брат говорил очень взволнованно.
- Она знает, что эта дорога может оказаться в один конец, - ответил брат. – И она не хотела никого в это втягивать.
- Надо поговорить с этим парнем, который ей дорогу сказал, - предложил Алекс.
- Поговорить-то можно, результата мы не увидим.
- Ну, не можем же мы сидеть сложа руки и ничего не делать! Ты понимаешь, что её там ждёт?!
- Полагаю, ничего хорошего. Ладно, я напишу заявление и попробую поговорить с этим парнем. Алекс? – Зигфрид заметил, что брат словно «завис». – Алекс! – он подошёл к нему и заметил, что тот держится за сердце.
Борис Фридельман был возле них через считанные минуты.
Алекс пережил сердечный приступ, и его спасла только мгновенная реакция врачей.
Судьба сестры с этого момента была окутана мраком неизвестности. И изменить что-либо они действительно не могли. Заявление на розыск было написано, хотя надежды на успешный исход никто не питал. Теперь им не оставалось ничего другого, кроме как ждать.

Первая база была в Сибири, в трёстах километрах от Посёлка – относительно недалеко. До неё Анна Мария добралась ближе к вечеру. На поиски нужного места ушло часа два в прочёсывании указанного квадрата. Зайдя в лес, Анна Мария не без труда смогла отыскать злополучную дверь, которая была замаскирована очень похожим образом с той, которая была на базе, где Анна Мария была в прошлый раз. И, разумеется, дверь была закрыта.
Тяжело вздохнув, Анна Мария потуже затянула бандану и крепко постучала.
Такой визит в бандитском логове вызвал настоящий переполох…
В двери приоткрылось окошко, однако, за ним никого не было видно.
- Бетховен! – громко сказала Анна Мария, уже ни на что не надеясь.
Окошко закрылось, а дверь отворилась. Схватив за грудки, её грубо втащили внутрь тёмного коридора. Руки сразу же стянули за спиной стяжкой, а к голове приставили ствол:
- Кто такая?
- Я к Менгеле. Он меня ждёт, – соврала она, понадеявшись на силу наглости и русского авося.
- Веди к Серому для начала, пусть сам решает, что дальше с ней делать, - бросил один из парней.
- Оружие есть? – другой начал пахабно её ощупывать. – А фигурка-то ничего. Может, для начала сами досмотрим?
- Если Менгеле её реально ждёт – яйца в глотку тебе засунет, - грубо проговорил первый. – Веди к Серому.
- Жаль. Ну, может, потом хоть нам отдаст. Пошли, - он подтолкнул её вперёд.
Анна Мария честно молчала, сдерживая себя от рефлексов, понимая, что другим способом она ничего не добьётся.
- Серый, у нас гости, - они затолкали её в спортзал.
Сергей обернулся. Анна Мария узнала его с трудом – его лицо было серым и озлобленным, а глаза потухшими. Он бросил на неё беглый взгляд, за который не успел бы признать.
- Веди ко мне.
Её отвели в маленькую комнату и приковали наручниками к цепи у потолка.
- Повезло же Серому, - бросил всё тот же парень, выходя.
На несколько минут она осталась одна и успела осмотреться. Здесь было много средств для пыток, а пол и стены оказались испачканы кровью. Запах стоял удушливый и тошнотворный.
Сергей зашёл, резко открыв дверь. Он был один. Подойдя к ней, он схватил её за подбородок и поднял её лицо к свету.
Она его не торопила – понимала, что он её здесь не ждёт, да и внешность её изменилась довольно сильно.
Но ему хватило одного взгляда в её глаза. То, что он её узнал, она поняла сразу, но он явно не хотел верить виденному.
Достав ключ, он освободил ей руки, не говоря ни слова. Но сама Анна Мария уже не могла себя сдерживать. Едва почуяв свободу, она крепко его обняла, прижавшись к нему всем телом.
- Я так боялась, что никогда тебя больше не увижу! – прошептала она.
Но он её отстранил.
- Ты должна уйти, - он отвернулся.
- Я уйду отсюда только с тобой!- твёрдо сказала она.
- Ты уйдёшь отсюда прямо сейчас, - он пошёл к двери, схватив её за руку.
- Нет! – она резко вырвалась. – Мне не за чем туда идти – ничто меня там не держит.
- Ты уйдёшь, - очень жёстко проговорил Сергей. – Не сама – так выкинут.
- Попробуй!
- Я не позволю тебе с ним увидеться, - тихо проговорил он. – Уходи сама, пока тебя в мешок не сунули.
- Без тебя я не уйду, - повторила она. – Предпочту оказаться на дне озера, чем жить с мыслью, что ты здесь умрёшь за меня!
- Что за жертвенные порывы? На меня такие спектакли не действуют.
- Мне всё равно, что ты говоришь.
- Ты не оставляешь мне выбора, - он снова стянул ей руки за спиной. Воткнув в рот кляп, он накинул ей мешок на голову и вытолкал в коридор.
Она упиралась, как могла – Сергею пришлось перебросить её через плечо.
Но избавиться от неё он не успел – в коридоре его заметил Менгеле. Его люди доложили ему, что кто-то пытался к нему попасть.
- Серый, не спеши! – он остановил его. – Куда понёс?
- Топить, - сухо бросил тот.
- Успеешь. Неси ко мне – хочу знать, как нас нашли.
Сергей замер, не успев придумать, как отбрехаться.
- Чего встал? Неси, говорю.
Анна Мария затихла, ожидая «спасения» откуда не ждали. Сергей с неохотой пошёл за Менгеле.
- Кидай свою ношу – показывай, кто там, - проговорил нетерпеливо Менгеле, когда они зашли в его кабинет.
Сергей поставил Анну Марию на ноги, но снимать мешок не торопился.
Менгеле это заметил и, подойдя ближе, сам его сдёрнул.
Анна Мария посмотрела ему в глаза в упор.
- Да ну нахрен! – вскрикнул Менгеле, узнав её. И посмотрел на Сергея, стоящего как на иголках, с судорожно раздувающимися ноздрями.
- Что вы опять задумали? – Менгеле переводил взгляд с Анны Марии на Сергея. Тот стоял молча, а её рот был заткнут кляпом.
- Чего стоишь, развяжи её, - крикнул Менгеле и, подойдя к Анне Марии, достал кляп:
- Как ты меня нашла?
Она лишь улыбнулась в ответ.
Сергей с неохотой освободил её руки.
- Он знал? – Менгеле кивнул на Сергея.
- Нет. Поэтому и хотел спрятать от тебя, - освободившись, она отошла на шаг.
- Иди, погуляй, - Менгеле кивнул Сергею на дверь. Но тот не тронулся с места. – Серый, не беси меня! Пошёл вон!
Сергей встретился с Анной Марией взглядом и вышел.
- Что ты здесь делаешь? – Менгеле подошёл к Анне Марии и внимательно её рассматривал.
- Пришла за Сергеем.
- Это у вас развлечение такое семейное – ходить друг за другом? – усмехнулся Менгеле. – Вот чуяло моё сердце, что не надо с вами связываться. Но тебя я тут ну никак не ожидал увидеть. Как ты нашла это место? Кто сдал?
- Сердце подсказало, - она улыбнулась.
- Болтливое сердце, однако, - он прищурился. – Вот же настырная. А говорила – нет больше мужа. Чего ж попёрлась?
- Сердце потянуло, - снова улыбнулась она.
- Ох, уж эти мне ваши дела сердечные! Что делать-то с вами теперь? – он сел к столу. – Отпустить-то не могу, сама понимаешь.
- Можешь, - возразила она. – Ты знаешь – мы не болтливые.
Менгеле покачал головой.
- Ты ещё не поняла, во что твой Серый вляпался. Ему теперь обратной дороги уже нет. Он уже по уши в крови.
- Ты сделал его убийцей? – с трудом верилось ей.
- Жить здесь и не испачкаться в крови просто невозможно, - он пожал плечами. – Но зачем ты вернулась? Чего тебе не хватало?
- Его! – коротко, но с чувством проговорила она.
- Приключений на свой зад тебе не хватало! – ругнулся тот. – И нашла! Поздравляю! Оба останетесь здесь. Ты знаешь дорогу сюда – а это уже смертный приговор. А если тебе другого счастья, кроме него, не надо – значит, приспособитесь и тут. Пойми, - он снова подошёл к ней близко. – Это большее, что я могу для вас сделать – оставить вам жизнь. Попробуете сбежать – пристрелю.
- Давай, может, сразу? – она выжидающе смотрела на него.
- Я ещё тешу себя надеждой послушать тебя.
- Напрасно. Я больше не пою, - она отвела взгляд – тема была больная.
- Что так? Голос от тоски потеряла? И не только, смотрю, голос. Зачем постриглась? – он стянул с неё бандану так внезапно, что она не успела его остановить.
- Что это? – он рассматривал её ёжик, проводя пальцами по волосам. Не заметить шрамы он тоже не мог. – Что это? – повторил он, подняв за подбородок её лицо.
- Шрамы, - она высвободилась и отошла.
- Что за операция? – он задержал её, схватив за руку.
- Тебя не касается! – она попыталась её вырвать, но он притянул её к себе и снова уставился в глаза.
- Сколько осталось? – тихо спросил он, поняв всё верно.
- Как Бог даст! – усмехнулась она.
- Вот чёрт! – он тяжело вздохнул и отошёл. – Я могу тебя понять. И я бешено ему завидую. Но я, правда, не могу ничего сделать! – почти в исступлении крикнул он. – Ты не представляешь, как я хочу тебе помочь, но я не могу! Оставайтесь! Я обеспечу вас такими условиями, что никто вас даже видеть не будет, не то, что касаться. Живите, сколько сможете. Но не проси о том, чего не могу.
- Мне ведь терять нечего, - осторожно проговорила Анна Мария. – Ты должен это понимать.
- Понимаю. Это страшная сила – мне ли не знать. А в сочетании с твоим характером ещё и опасная. Но… всё равно нет. Прости. Позови Сергея.
Анна Мария выглянула в коридор, где Сергей стоял всё это время. Он окинул её холодным взглядом и зашёл.
Менгеле подошёл к нему:
- Ты самый счастливый сукин сын, какого я знаю. Я завидую тебе самой чёрной завистью и мечтаю поменяться с тобой местами. Если ты не сделаешь её счастливой – лучше я прямо сейчас тебя пристрелю. Эта женщина достойна такого счастья, про которое даже в романах не пишут. Только попробуй её обидеть! – выждав паузу, он закончил уже сухо. – Остаётесь оба на базе. Жить будете в дальнем корпусе. Покидать территорию запрещаю. При попытке бегства будете убиты сразу. Предупреждений больше не будет. Свободны.
Анна Мария молча вышла в коридор. Сергей вышел следом и прикрыл медленно дверь.
- Прости меня! – прошептала она, когда они остались наедине. – Я не могла поступить иначе! Моя жизнь без тебя лишена смысла!
- Того Сергея, которого ты знала раньше, больше нет, - сухо проговорил он. – Ты зря сюда пришла. Испортила только жизнь и себе, и мне.
- Да что ты такое говоришь?! Посмотри мне в глаза, - она подошла к нему. – Посмотри и скажи, что ты не любишь меня, что ты не рад меня видеть. Скажи мне это в глаза!
Она смотрела в его глаза и видела, какие усилия он прикладывает, чтобы не идти на поводу эмоций, чтобы не быть искренним – он боялся, что эта любовь принесёт ему ещё больше страданий.
- Я не люблю тебя больше. И уж точно не рад здесь видеть, - жёстко сказал он, не отводя взгляда.
Для неё эти слова прозвучали как приговор. Видимо, действительно, того Сергея, которого она любила, больше нет. Менгеле убил его и посадил в эту оболочку злого истукана.
Она не хотела в это верить. Не могло её сердце так обмануть! Неужели всё, во что она верила, всё, что держало её на плаву, что давало силы жить – больше не существует?
Анна Мария посмотрела на Сергея ещё раз, чтобы увериться, что не ослышалась. Он был злым и непроницаемым, он был совсем чужим.
Развернувшись, она направилась к выходу.
- Куда ты собралась? – он схватил её за руку. – Ты отсюда не уйдёшь.
- Да пошёл ты, - она вырвала руку. – Хочешь остановить – убей. Других вариантов у тебя нет.
На это Сергей, применив один из простых приёмов, скрутил её и, снова закинув на плечо, отнёс в карцер
- Посиди пока здесь. Я подумаю, что с тобой делать.
Судя по поведению, он действительно стал правой рукой Менгеле и имел очень много здесь прав и полномочий. Но она никак не ожидала, что он сам станет таким…
Она могла ожидать, что он уже мёртв, что сам сидит в карцере, что лежит без сознаний, весь переломанный – но никак не то, что он стал таким же бандитом, без чувств, без совести, без воспоминаний… Это было самым обидным. Столько усилий, слёз, просьб – всё напрасно! Всё ради того, чтобы узнать, во что он превратился! Да лучше бы его и вправду убили… Это было бы снести, право, проще.

Что же произошло с Сергеем у Менгеле? Придя к нему, у Сергея был свой план, не очень чёткий, но ему он казался убедительным.
Он не сомневался, что Менгеле согласится на его предложение и отпустит Анну Марию. Это был первый шаг.
Вторым было втереться в его доверие и подобраться в зону ближнего окружения, стать доверенным лицом.
Последним этапом должно было стать убийство Менгеле. Сергей не сомневался, что, подойдя ближе к нему, убрать его не составит особого труда.
Но в какой-то момент планы начали стираться…

Сначала этот разговор с Менгеле, который заставил Сергея сомневаться в верности Анны Марии. Затем – проститутка. Дальше – хуже.
У Менгеле была привычка есть под музыку, и он часто приглашал Сергея за свой стол, обсуждая в это время с ним планы предстоящих операций.
А слушал он исключительно записи Анны Марии. И если в начале Сергей просто очень болезненно реагировал на её голос, то чем дольше жил у Менгеле и помогал разрабатывать операции по убийству конкурентов и неудобных людей, её голос начал у него ассоциироваться только с этой деятельностью, словно она толкала его на это. И в то же время он не мог не замечать, как сам Менгеле воспринимает её голос – с особым упоением и блаженством.
Не раз, закрывая перед сном глаза, Сергей рисовал в своём воображении Её. Такой, какой слышал на записях и помнил на сцене: красивую, успешную, окружённую толпой поклонников. Он видел её и в опере – в объятьях «партнёров», дорисовывал себе романы с ними за пределами сцены. Видел у оркестра, улыбающуюся своим «мальчикам».
Он не знал, где она на самом деле и чем занята, но был уверен, что в своих фантазиях ушёл не так уж далеко от истины. В то время как он закапывался всё глубже в преступной сети, оставаясь с чистыми руками лишь формально.
Попав однажды в серьёзную засаду, Сергею пришлось, спасая себя, отражать нападение. Количество противников чувствительно превышало количество бойцов Менгеле. Поэтому на долю Сергея пришлось много работы. А, замарав однажды руки, он понял, что обратной дороги теперь уже нет.
И дело даже не в том, что он не может вернуться – ему просто некуда возвращаться.
Он вспоминал тот подслушанный разговор Анны Марии с итальянцем Алессандро, и сейчас, как никогда болезненно признавал, что тот говорил правду:
«Твой муж – лишь привычка. Удобная компания, совместные воспоминания. Но что он может дать тебе, столь пламенной натуре? Ты рождена для мира искусства. Твой муж чужд ему. Он никогда не сможет даже понять, чего ты достойна – и уж тем более дать тебе это! А достойна ты не комфортной старости, а ярких красок, пылких чувств. Был ли он к тебе так нежен? Говорил ли он, как ты прекрасна? Шептал ли он страстные признания? Захватывало ли у тебя хоть раз дух от любви и восторга, теряла ли ты с ним почву под ногами? Познала ли ты рай и ад любви?».
А что она, в самом деле, видела от него: немое присутствие и предательство. Он и в самом деле был её не достоин. А её мир – чуждым ему.
Зато здесь, у Менгеле, он смог вспомнить своё прошлое – он был одним из лучших бойцов СОБР «Булат», и ему нравилась его работа. Если бы не тот несчастный случай, в котором пострадали дети, он бы никогда не ушёл из подразделения. Во время очередной операции под перекрёстный огонь попали выбежавшие дети – откуда они там взялись, и почему рядом не оказалось взрослых – он задавался этими вопросами много раз. Мог ли он что-то предпринять? Мог ли он их спасти? Маловероятно. И хотя его вины в их гибели не было – продолжать работу он не смог. За что его посчитали трусом и предателем и быстро сфабриковали дело.
Вернувшись снова в мир жестокости, тени прошлого его больше не преследовали. Ему нравилось работать на Менгеле, хотя признаться в этом даже самому себе было сложно.
И если бы не незримое присутствие Анны Марии – в звуках её голоса, без которых Менгеле уже не представлял своей жизни – жизнь Сергея была бы абсолютно удовлетворительной. Но Она постоянно врывалась в его голову, напоминая о другой жизни – о той, которую он не мог и не хотел принимать. Видеть свою жену в постоянном окружении других мужчин, целующих ей руки, обнимающих и признающихся в любви; видеть её – улыбающейся им, отвечающей взаимностью – это был его ад.
И чем чаще он слышал её голос, тем меньше хотел туда возвращаться, и тем злее он становился – из-за неё он здесь, из-за неё он погряз в крови. Так пусть будет так, пусть этот новый мир останется на её совести.
Любил ли он её? Его переполняли очень противоречивые чувства. Долгое время она была словно Фемида – гордая, непредвзятая и прекрасная. Однако недоступная и далёкая, как идол, на который можно лишь молиться. Когда же она стала ближе, обняла его, согласилась стать женой – этот чудный образ подменился абсолютно неизвестной ему женщиной с сотней родни и тонной обязанностей. Он хотел её понять, честно старался – чувствовал, как она в нём нуждалась. Но она не была живой… она была словно марионетка в незримых руках своих предшественниц. Ею словно кто-то руководил – она не имела своей воли, и даже чувства себе позволяла только в исключительных ситуациях и дозировано.
Да, он не смог принять её мир. Но она успела отравить его душу: она была его женой, но никогда ему не принадлежала, целовала, но не пускала в своё сердце. Он и любил, и ненавидел её одновременно. И возвращение для него было теперь не только невозможным, но и бессмысленным. Увидев её снова с другим, он бы теперь не сдержался – убил бы обоих.
Так лучше оставаться здесь, заниматься тем, что он умеет лучше всего и забыть всё, что осталось за стенами базы.
Придя на базу с целью убить Менгеле, со временем Сергей понял, что на самом деле он хотел бы убить Анну Марию. За то, что она с ним сделала…
Но зачем она сюда приехала? Чего хотела добиться? Это уже не важно. Он уже не купится. Не позволит себе поддаться эмоциям, потому что знает – ни к чему хорошему это не приведёт.

- Я не буду с ней жить, - Сергей вернулся к Менгеле. – Я хочу работать, а не дурью маяться.
- Ты что, мозгом поплыл? – не поверил ушам Менгеле. – Эта женщина для тебя жизнью рисковала. Не мне тебе рассказывать, какие круги она прошла, чтобы попасть сюда, чем пожертвовала, что оставила там, за стенами. Чего ради? Ради такого вот ублюдка?
- Её никто не звал и не просил об этом. Мне это не надо.
- Так зачем ты сам сюда пришёл?
- Достала меня уже эта богема! Всю душу вынули. Нормальный мужик там жить не сможет.
- Ну, ты меня ошарашил! Вот уж никак не ожидал. Ты вправду можешь отказаться от такой женщины? – Менгеле смотрел в его глаза, силясь увидеть лукавство или обман.
- От баб одни проблемы, - сухо бросил Сергей.
- Ну, ок, я тебя понял. Можешь возвращаться к своим делам. Её приведёшь ко мне. Коль тебе всё равно – она будет жить со мной, - сказал небрежно Менгеле и отошёл.
Сергей молча вышел.

- Ну, и чего ты добилась? – он открыл карцер. – Станешь теперь подстилкой Менгеле. Рада? За этим шла? Мало тебе любовников в граде было? Экзотики захотелось, новых ощущений? Иди, радуйся, - он схватил её за плечо и вытолкал в коридор.
Анна Мария молчала. Она уже даже не знала, как с ним говорить – ведь это был совершенно чужой человек. Она поддалась и просто молча шла рядом.
- И чего тебе не сиделось в своём тёплом кресле? У тебя всё было! Чего ещё тебе надо?!
- Как же ты не понимаешь, баранья твоя башка! – она остановилась. – Мне никогда не нужны были эти лавры, счета, дома, слава – это не моя дорога. Я тебя всю жизнь искала, я тебя ждала! И только с тобой мне всё стало по плечу, только с тобой мне было хорошо в любом месте. Вспомни тот день, когда мы стояли на дороге под дождём посреди леса. Это был самый счастливый момент в моей жизни! Ты был рядом – больше мне ничего не надо было! И сейчас мне ничего другого не надо – только твоя любовь!
- Забудь этот бред, - зло проговорил Сергей. – Развела тут театральные сопли. Ушло то время, пора бы его уже забыть. Иди, получай реальность, - он с силой затолкал её в комнату Менгеле и закрыл за ней дверь.
- Чего ты от меня хотел? – Анна Мария заметила Менгеле и устало опустилась в кресло.
- Поговорить. Здесь не с кем поговорить – ни одного умного собеседника. Мне очень не хватает наших бесед, - он сел рядом.
- Я не в том состоянии, чтобы поддерживать трёп, - призналась она. – Мои лекарства у тебя?
- Да, все твои вещи здесь, - он указал на журнальный столик.
Анна Мария подошла к своему рюкзаку и выпила необходимое лекарство.
- Хотя, какая теперь разница. Может, без них всё проще и быстрее будет.
- Все испытания даются нам по силам, - тихо заметил он.
- Не всё, что нам даётся – испытания, - возразила Анна Мария. – Иногда это подарок, который надо принять с благодарностью.
- Это я и делаю, - улыбнулся Менгеле.
Анна Мария молча посмотрела на него.
- Я не буду тебя ни в чём здесь неволить. Только отпустить не смогу. Всё остальное – только по твоему желанию.
- Мне уже всё равно, - Анна Мария опустила голову.
- Могу представить, каким ударом для тебя стало его предательство, - проговорил Менгеле. – Даже меня это шокировало. Я не могу его ни понять, ни оправдать. Мне искренне тебя жаль! Я бы на его месте…
- Не надо, - Анна Мария перебила его. – Каждый отвечает за себя. Он так решил, и это его право.
Она встала и отошла в сторону
- Убей меня, - тихо попросила она. – Мне здесь не жить.
- Это тебе сейчас так кажется. Ты расстроена: тебя предал самый близкий человек, - Менгеле встал позади и положил руки ей на плечи. – У тебя весь мир рухнул. Но время действительно лечит. Вот посмотришь, через месяц-другой ты будешь рваться к жизни.
Анна Мария промолчала, внутренне с ним согласившись.
- Позволь мне заботиться о тебе, - его руки опустились и крепко обняли её.
- Нет, - она повернулась, но не вырвалась. – Я не могу это переступить.
- Понимаю, - он улыбнулся одним уголком рта. – Я тебя не трону, не бойся.
- Я уже ничего не боюсь! – она смотрела на него смело и с вызовом.
- Верю и вижу, - его руки обнимали её крепче. - Позволь хотя бы быть рядом, говорить с тобой, слушать твои речи, любоваться тобой.
- Не провоцируй меня, - с трудом сдерживаясь, попросила Анна Мария.
- Это что? – его рука, проникшая под её кофту, наткнулась на твёрдый предмет. Через секунду Менгеле достал спрятанный нож. – Ты хотела меня зарезать?!
- Если бы понадобилось, - Анна Мария отошла, поправив одежду.
- Вот это женщина! – он расхохотался. – От таких рук и смерть принять – наслаждение! Жить будешь со мной, - внезапно добавил он.
Она с вопросом посмотрела на него.
- У меня здесь три комнаты. Не переживай, я ведь уже сказал, что не трону – можешь мне верить. Ты просто ещё не представляешь, кто меня окружает на этой базе. Здесь отъявленные отморозки и головорезы. И есть только два места, где я могу тебя спрятать: у себя и в карцере. Да, знаю, что ты предпочтёшь карцер. Но ты там была уже много раз, да и здоровье у тебя уже не то. Я повторяю: в пределах своих возможностей я буду стараться выполнять все твои пожелания.
- Хочу горячую ванну, бокал вина и сигарету, - вдруг проговорила она.
- Ты куришь? – он опешил.
- Нет. Но уже можно и начать. Петь уже мне не грозит, жить осталось мало.
- Это в моих силах. Пойдём со мной.

- Ты зачем мне людей калечишь? – устроив Анну Марию, Менгеле зашёл в спортзал и увидел там разминающегося Сергея. Трое парней уже лежали в ауте, а Сергей избивал четвёртого. Молотил он его ожесточённо.
- Чего бесишься, сам ведь виноват, - заметил Менгеле.
- Я не понимаю, о чём ты, - Сергей смотрел на него озлобленно. Было видно, что сдерживает он себя большими усилиями.
А Менгеле словно провоцировал его.
- Всё ты понимаешь, - усмехнулся тот. – Но я тебе благодарен за эту дурость. Я о таком даже мечтать не смел! Отпусти парней и зайди ко мне в кабинет – разговор есть.
Через двадцать минут Сергей зашёл к нему, успев умыться и переодеться.
- Отправь кого-нибудь в город, - Менгеле протянул ему список вещей для покупки.
Сергей мельком его просмотрел, но ничего не сказал – в списке были в основном вещи для Анны Марии и лекарства.
- Ещё я хочу, чтобы ты поехал на ближнюю базу. У нас в том районе дело намечается – хочу чтобы ты подготовил парней.
- Как скажешь. Что за дело?
- Детали позже. Пока просто потренируй их немного. А то стреляют хорошо, а драться не умеют.
- Понял. Что ещё?
- Какое вино она пьёт? – неожиданно спросил Менгеле, внимательно наблюдая за его реакцией.
- Косицыны пьют виски, - сухо ответил тот.
- А размер одежды?
- Без понятия.
- Ну, и какой ты муж после этого? Что, не знаешь, какие трусы она носит?
- Это всё? – уже не сдержавшись, Сергей отошёл к двери.
- Иди, - Менгеле махнул рукой и рассмеялся.


Глава 40. Серый.

Нельзя сказать, что жизнь Анны Марии налаживалась – скорее она напоминала ночной кошмар, который никак не закончится. Ей никак не удавалось проснуться. Ты понимаешь, что тебя окружает абсурд, но поменять ничего не можешь.
Сергея Менгеле отослал, чтобы глаза не мозолил, Анну Марию держал у себя, выполняя все её прихоти. Она начала пить и курить. Хотя в алкоголе он старался её ограничивать.
Первое время её преследовала навязчивая мысль о самоубийстве под любым предлогом и в любом виде. Но то ли духу не хватило, то ли разума оказалось слишком много – от этой мысли она отошла.
Порассуждав здраво, она решила, что раз жизнь дала ей этот шанс – победить страшную болезнь, то она сама не имеет права так с собой обращаться.
Времени, чтобы прийти к такому выводу ей потребовалось много – несколько месяцев.

Зигфрид, как и планировал, сделал попытку поговорить с пареньком, который показал Анне Марии дорогу к базам. Но тот оказался непреклонен в своём молчании: ни просьбы, ни разумные доводы, ни даже угрозы на него не действовали. Переходить к методам Менгеле – пытать и создавать непригодные для жизни условия – Зигфрид не мог: ни его мировоззрение, ни разум не позволили бы ему этого.
Правоохранители, как и нанятые семьёй детективы, на след так и не напали – ходили вокруг да около, а по сути - топтались на месте.
Все действия Зигфрида не имели никакого результата, но и не предпринимать хоть какие-то попытки к поиску он не мог.

Анна Мария, как никто другой, знала о непредсказуемости жизни. И в какой-то момент она поняла, что дальше продолжать паразитарный образ жизни, разбазаривая здоровье, которое ей досталось столь дорогой ценой, она просто не имеет права.
Первым шагом стал полный отказ от алкоголя и сигарет – это оказалось на удивление просто. Вторым шагом – она попросила Менгеле поставить в её комнату электронное пианино.
Голос оказался совсем плох, но не безнадёжен. Она, как хороший вокальный педагог с богатым опытом, могла объективно оценить свои шансы. И они были! И реальные. Хотя работы, казалось, невпроворот.
В перерывах, давая связкам отдохнуть, она часами играла гаммы и упражнения, разрабатывая мелкую моторику.

- Ты меня радуешь, - однажды Менгеле заглянул к ней как раз во время занятий.
Анна Мария не повернулась к нему, продолжая играть.
- Слышал, ты и петь начала.
- Пока нечего слышать, - она сняла руки с инструмента. – Что ты хотел?
- Давно тебя не видел – соскучился, - он улыбнулся.
- Посмотрел?
- Нет ещё. Я рад, что ты больше не пьёшь.
- Я тоже рада. Уж коль ты здесь, спрошу: могу я ходить в зал?
- Нет, - категорично отрезал он.
- Мне нужно разрабатывать мышцы, это не просто каприз, - она поднялась и подошла к нему.
- Ты ведь не дура – понимаешь, почему я не пущу тебя туда.
- Сергей мог бы присматривать за ними.
- Я отправил его на другую базу. Так что сейчас некому их приструнять.
- Я могу тренироваться ночью – мне ведь всё равно. Дай ключи, я буду закрываться. Но мне это нужно, пойми!
- Я подумаю, - он рассматривал её. – Хотя признаю: слабой ты мне нравишься больше.
Он крепко обнял её.
- Видишь, даже вырваться не можешь. Раньше я бы на это не решился – видел и помню, как ты того парня отделала.
- Старость не радость, - заметила она и ущипнула его за руку.
Менгеле нехотя отпустил её.
- Я могу отправить твоим родственникам весточку, если хочешь.
- Пирожков отнесёшь? – съязвила она.
- Пирожки не понесу – можешь в кузовок залезть, - на удивление он понял её намёк. – А письмо передать могу. Только писать будешь при мне. Без обид.
- Без обид уже не получится, - вздохнула она. – Хотя признаю, ты делаешь для меня очень много. Но благодарность и уважение – разные вещи.
- Мне от тебя не нужно ни того, ни другого, не волнуйся, - он усмехнулся.
- Да, только моё тело, - Анна Мария отошла к кровати и села на неё.
Менгеле не ответил.
Посмотрев на него, она начала расстёгивать рубашку. Сняв её, она встала и расстегнула джинсы.
- Перестань! – наконец, он подошёл к ней и остановил. – Оденься, - он протянул ей рубашку. – И не делай так больше.
Сказав это, он вышел. Анна Мария была немного удивлена его поведением. Кто бы мог подумать, что он не пойдёт на поводу у инстинктов и проявит благородство!
Одевшись, она вернулась к занятиям. А вечером он принёс ей ключи от спортивного зала.
- С полуночи до пяти утра у парней отбой. Но это не значит, что они не могут перемещаться по базе. Серый обычно гонял их, но без него они немного распустились. Я не советую тебе оставлять дверь открытой и покажу несколько секретных схоронов. И не заходи в душевую – она проходная, помоешься у себя.
- Я поняла. Спасибо!
- Не уверен, что поступаю правильно, - тихо проговорил он.
- Приходи сам на тренировки, если будет бессонница.
- Да, будет лучше, если станешь меня предупреждать, когда соберёшься в зал. Так мне будет спокойнее.
- Я подумаю.
- Споёшь что-нибудь?
- Пока нет. Голос ещё не восстановился даже на треть. Спою, когда буду готова. Обещаю. Это ты заслужил.
- Буду ждать. Доброй ночи!

Первые тренировки Анне Марии было реально страшно посещать. Но, убедившись, что ночью на базе тихо и все спят, она стала ходить смелее. Спустя время, даже перестала закрываться.
Но правилом не посещать душевую никогда не брезговала. Душевая представляла собой довольно просторное проходное санитарное помещение: с одной стороны (со стороны спортзала) была общая душевая комната, а с другой – туалеты, которые примыкали к жилым блокам.
Однако во время очередной тренировки, Анна Мария сорвалась со снаряда и сильно ушибла нос, из которого начала идти кровь. Пришлось, хочешь – не хочешь идти к раковине, чтобы его промыть.
Видимо, шум воды в пустом помещении раздавался достаточно громко, и кое-кто его услышал.
Вернувшись в зал, как ни в чём ни бывало, Анна Мария продолжила тренировку.

- Партнёр нужен? – услышала она за спиной и обернулась. Перед ней, с ухмылками на лицах, стояло пятеро парней.
Быстро оценив ситуацию, она решила не нарываться и просто уйти.
- Спасибо, нет. Я уже закончила, - резко развернувшись, она пошла к выходу.
- Не так быстро, - однако, путь ей преградил один из парней. – Мы ещё не познакомились.
Анна Мария прекрасно понимала и их преимущество, и своё безвыходное положение.
- Уйди, - веско сказала она, пытаясь не выдавать свой страх.
- Не очень вежливо, - парень подошёл к ней вплотную. Отступать было некуда – сзади стояли остальные четверо.
Вступать в драку было безрассудно и неперспективно. Анна Мария осматривала зал, судорожно пытаясь выстроить траекторию к спасению – но ни один вариант не мог бы её спасти.
Наконец, она решилась. Бросившись в сторону, она побежала к выходу. Но то ли не рассчитала своих сил, то ли парни оказались на порядок лучше тренированными – её догнали ещё до того, как она добежала до двери. Кто-то толкнул её в спину. Она упала, и её обступили плотным кольцом.
Она лежала и понимала, что её ждёт, грешным делом пытаясь представить на месте этих амбалов своих ребят из оркестра. Не получилось…
- Держи её за руки, - скомандовал один, обладатель противного тенора.
Её подняли, крепко держа руки за спиной.
- Так вот ты какой, цветочек аленький, - обладатель тенора взял её за подбородок и внимательно рассматривал. – А то всё прячет он тебя, даже взглянуть не даст.
- Старовата, - заметил другой.
- Значит, опытная. Молодых у него хватает. Он не дурак – есть значит в ней что-то.
- Пацаны, - она решилась заговорить. – Вы хоть понимаете, что он с вами сделает? Вам ведь не жить после этого.
- Дело говорит, - тихо заметил один. – Стоит ли с ней связываться?
- А она ему не расскажет, - тенор оказался из «борзых». – Да и лиц наших не запомнит, - оторвав от её рубашки длинную полоску ткани, он завязал ей глаза. – А если хочет хотя бы доползти до него – так вообще не вспомнит, что здесь что-то было. Мы же тоже можем сказать, что пыталась ночью сбежать – пришлось пристрелить. Был же такой приказ. Так что, подруга, будешь папочке на нас стучать? Или договорились?
- Я с такими не договариваюсь! – она плюнула в его сторону и попыталась отбиться ногами.
Но эту попытку подавили довольно быстро.
- Очень жаль, я надеялся на продолжительное знакомство. Но коль не договорились – отымеем по очереди, горло перережем и утопим в ближайшем озере.
Анне Марии оставалось последнее – и она начала истошно орать. Во всё горло, со всей силы – и должна была заметить, что сила голоса её не подвела. Она была уверена, что сможет и мёртвого своим воплем поднять.
- Заткни ей рот, - крикнул один и попробовал закрыть ей рот рукой, но она укусила его и продолжила кричать.
За что была вознаграждена ударом чем-то тяжёлым по голове. На какое-то время она потеряла сознание.
Когда очнулась, оказалась привязана к боксерскому мешку. Глаза были завязаны, а во рту был кляп.
- Кажись, очухалась, - услышала она над своим ухом.
- Ну и хорошо. А то трахаться с трупом – сомнительное удовольствие, - заржал обладатель тенора. – Ну что, - услышала она уже прямо над своим ухом. – Можешь продолжать, если получится.
Он начал рвать на ней одежду под дружный гогот товарищей.
- Глянь какая кожа белая, - заметил один из них. – Прям как фарфоровая.
- Менгеле эстет! – подхватил другой.
- Ну, не всё ему одному деликатесами баловаться, - снова заговорил тенор, расправившись с остатками её одежды. – Отведаем и мы эксклюзива, - схватив её за бёдра, он резко потянул её на себя.
Но был вынужден отпустить в тот же миг – со спины к нему подошёл Сергей и, набросив на шею ремень, задушил за считанные мгновения.
Остальные парни расступились, не зная, как на это реагировать.
- Серый, ты чего? – один из них всё же осмелел. – Мы же свои. Из одной кормушки едим, под одной крышей спим. И ты будешь нас из-за бабы убивать?
- Давай, - подхватил другой, - мы тебе её уступим. А потом просто закопаем и скажем Менгеле, что пыталась сбежать. Бери её первым.
В ответ парень получил кулаком в лицо. Сергей начал их избивать, не говоря ни слова. Один из них схватил металлическую штангу и попытался ударить ею Сергея, но реакция того не подвела.
Драка завязалась ожесточённая: пацаны понимали, что выжить смогут, только если порешат Сергея. Он это тоже понимал, поэтому спуска им не давал.
- А ну разошлись! – прозвучал командный голос и раздался выстрел.
Всё затихло.
Крик Анны Марии услышала вся база, даже Менгеле. Он стоял на пороге спортивного зала с обрезом в руках. Рядом с ним было ещё несколько человек.
- Серый, освободи её и в санчасть, - скомандовал Менгеле. – Остальных убрать, - бросил он, уже выходя.
Анна Мария услышала четыре глухих выстрела. На неё набросили то ли плед, то ли большое полотенце и освободили руки. Она предполагала, что это был Сергей (ему же дали этот приказ). Но он всё делал молча и не снимая с её глаз повязки.
Освободив руки, он завернул её в покрывало и отнёс в санчасть на руках. Усадив там на кушетку, он вышел, так и не произнося ни слова.
Услышав звук захлопнувшейся двери, Анна Мария спешно сняла повязку и достала кляп. В кабинете было светло, тепло и тихо. Она уже здесь была раньше – после боя во время первого похищения.
Через пару минут вошёл врач в сопровождении Менгеле – видимо, тот будил его лично.
Врач окинул взглядом Анну Марию и что-то шепнул Менгеле. Тот кивнул и вышел.
- Позволите мне Вас осмотреть?- осторожно начал врач.
- Разумеется, - Анна Мария поднялась, скинув покрывало.
- Они вас изнасиловали? – уточнил врач, осмотрев свежие синяки на бёдрах.
- Не успели.
- Хорошо. Оденьтесь, я осмотрю голову.
- Во что одеться-то? – удивилась она.
- Да, простите, - он отошёл к шкафу и достал какую-то пижаму. – Боюсь, Вашего размера у меня не будет.
Одевшись, Анна Мария пересела на кушетку «под лампы».
- Что у Вас была за операция? – через какое-то время спросил врач, продолжая обработку свежих ран и заметив следы от швов.
- Глиобластома.
На мгновение он замер.
- Что? Всё так плохо? – удивилась она.
- Простите… Я… Надо… У Вас есть препараты?
- Да. А как травма повиляет?
- Не могу знать. Надо следить. Может спровоцировать метастазы, а может и никак не повлиять.
- Всё понятно, - вздохнула Анна Мария.
- Я провожу Вас в комнату – опасаюсь потери сознания, - проговорил врач, закончив.
- Хорошо, - она спокойно поддалась ему.
- А я Вас узнал, - проговорил он тихо уже в коридоре. – Но зачем Вы вернулись?
- Здесь осталась частичка меня – без неё я не могу жить.
- Он сильно изменился, - врач её понял без пояснений. – Из спокойного, стойкого оловянного солдатика превратился в ходячего карателя. Более ожесточённого и безжалостного бойца я у Менгеле не видел.
- Вероятно, он ищет Смерть, а она всё проходит мимо…
- Мне тоже так показалось. Мне жаль, - он остановился перед дверью Менгеле. – Вы напрасно вернулись. Его уже не вернёшь.
- Спасибо за помощь, - она пожала врачу руку и зашла в комнату.
Менгеле там не оказалось – вероятно устроил разнос своим людям.
Анна Мария забралась в горячую ванну. Её ещё немного подколачивало от ужаса. Она не хотела даже думать, чем бы всё закончилось, если бы Сергей не успел вовремя.
Жуткие мысли продолжали атаковать её сознание, и она решила выпить снотворное и забыться сном.
Выйдя из ванной, она столкнулась с Менгеле, который как раз только вошёл. На секунду встретившись с ним взглядом, она поспешила в свою комнату. Но он пошёл за ней следом.
- Ты в порядке? – осторожно спросил он.
- Да, спасибо. Всё хорошо. Спасибо, что пришёл вовремя, - она не могла заставить себя повернуться к нему.
- Это не мне спасибо – Сергею. Он бы и без меня с ними справился. Но почему ты не закрылась? – он всё же развернул её лицом к себе.
- У меня пошла кровь – надо было остановить. Я не подумала, что они услышат шум воды.
- Я испугался! – он крепко обнял её. – Врач сказал, что они только ударили тебя, больше ничего не успели.
- Да, - выдавила она. – Но хотели сказать тебе, что я пыталась сбежать.
- Больше без меня отсюда не выйдешь, - он отстранил её и посмотрел прямо в глаза. – Теперь многие пацаны будут винить тебя в их смерти и искать возможность отомстить.
- Понимаю. Прости, - она опустила голову. – Я не хочу создавать тебе проблемы.
- Боюсь, я сам себе их создал, - вздохнул он. – Если тебе нужно продолжать тренировки, я пришлю тебе Сергея – будешь тренироваться прямо здесь.
- Спасибо. Было бы неплохо, - она поддержала эту идею, теша в голове мысль, что при частом близком контакте она сможет ещё до него достучаться.

Сергей принял эту новость с негодованием, но перечить не стал – пару часов в неделю ему не показались обременительными.
Жизнь продолжалась. Немного не так, как хотелось бы, но и не так, как могла бы сложиться по худшему сценарию.
На первых тренировках Сергей был практически безучастен: просто называл упражнения, а Анна Мария их выполняла, как получится. Правда, нагрузку он ей давал, как парням.
Порой она уже и встать не могла, а он заставлял её работать. Сжав зубы, она старалась не показывать свою слабость.

- Что ж ты, изверг, делаешь? – как-то во время их тренировки заглянул Менгеле и увидел, как Анна Мария из последних сил пытается отжаться, но руки её уже не могли поднять.
В изнеможении она растянулась на полу. Менгеле подошёл и помог ей подняться.
- Слушай, Серый, ты не перегибай. Такие нагрузки ей не по плечу.
- По-другому работать я не умею, - огрызнулся тот, не глядя на Менгеле.
- Значит научись! Я тебе доверил самое ценное, а ты её в гроб вогнать хочешь. Будет перегибать, - он обратился к Анне Марии, - скажи мне. Я его самого на кросс до Москвы отправлю.
- Всё нормально, я просто растеряла форму, - она попробовала заступиться за Сергея.
- Ты её не растеряла, а оставила в операционной, - твёрдо, но тихо ответил Менгеле. – И эти подвиги никому не нужны. И меньше всего – тебе самой.
- Я влезать не буду, - Менгеле подошёл к Сергею. – Но следить буду пристально. Занимайся с ней, как положено, но делай скидку на… состояние, - нашёлся он, не желая делать акцент на здоровье. – И поменьше силовых упражнений – ей это сейчас не надо. Она же тебе верит, больше чем себе самой. Я надеюсь на твой профессионализм, - похлопав Сергея по плечу, он вышел.
Сергей молчал – не хотел вступать в полемику. Он уже научился молчать, но делать по-своему.
- Что с головой? – после ухода Менгеле, наконец, спросил он Анну Марию.
- Морщины убирала, - соврала она невпопад.
- Хреново убрали, - заметил он. – Ладно. Добавлю тебе растяжки и немного побоксируешь.
- Спасибо, - она хотела добавить ещё что-то, но он дал ей команду к очередному упражнению.

Нагрузка стала более разнообразной и не такой тяжёлой. Плюс Сергей стал приносить щитки – и можно было боксировать. Анна Мария это любила, и особенно – в его руках. Это напоминало ей то время, когда они были едва знакомы, но бесконечно уважали друг друга.

- У тебя другая одежда есть? – на очередной тренировке спросил Сергей.
- Откуда? Что дали – то и ношу.
- Плохо. Значит, снимай штаны – я не вижу твоих коленей.
- Ты серьёзно? – не поверила своим ушам Анна Мария.
- А мы здесь шутки ради? Хочешь серьёзно тренироваться – не спорь. Или переоденься, или сними этот мешок.
Ничего больше не возражая, Анна Мария сняла штаны и продолжила тренировку в одной майке и трусах.
И если она была сосредоточена на стойке, на ударе, на защите – она честно отрабатывала всё, что ей говорил Сергей, то вот его ум был поглощён созерцанием её тела. Что ни говори, он тоже был мужиком, лишённым женского общества. Желание в нём просыпалось постепенно, и у него хватало самообладания с ним справляться. До поры до времени…
Форму для тренировок он оставил ей в таком виде: майка и трусы. И от тренировки к тренировке его желание росло – полунагое женское тело, напряжённые рельефные мышцы, а также воспоминания о том времени, когда он обладал ею единовластно не могли не возбуждать его воображение. И однажды, прямо во время тренировки, он молча обошёл её сзади, повалил на диван и довольно грубо овладел. Она не сопротивлялась и не кричала. Просто безвольно поддалась – столь удивлённая его поступком, что не успела ещё придумать, как реагировать.
С одной стороны он повёл себя не лучше, чем те отморозки в спортзале, и это было откровенное изнасилование – его не интересовало её согласие. Но с другой стороны – она его любила, она ему доверяла, она ради него пришла сюда и готова была простить всё.
Застегнув брюки, он отошёл в сторону и безучастно отдал указание на упражнение:
- Десять отжиманий, - и отвернулся.
Ей было обидно и больно, но позволить себе плакать она не могла. Съехав на пол, она пыталась отжаться, но руки предательски дрожали, отказываясь поднимать её тело.
Он стоял, словно ничего не было, и давал ей указания, которые она уже просто не могла выполнить. Ей хотелось провалиться, спрятаться – её пожирали обида и стыд. Его голос хлыстом бил её снова и снова, и она была просто счастлива, когда тренировка, наконец, закончилась.
Когда за Сергеем закрылась дверь, Анна Мария разрыдалась – от её Серёженьки действительно не осталось и следа. Даже наедине он не проявил ни намёка на прежние чувства. Надежд она больше не тешила…


Глава 41. Менгеле мёртв – Менгеле жив.

- Пожалуй, я больше в его помощи не нуждаюсь, - проговорила однажды Анна Мария Менгеле, когда поняла, что даже её поистине ангельскому терпению пришёл конец.
Почти на каждой тренировке Сергей позволял себе пользоваться её телом по своему усмотрению, и она не смела ему противиться. Хотя в душе уже просто возненавидела за это.
- Я думал, тебе приятно его общество, - удивился Менгеле. – Честно говоря, я специального его сюда присылал, чтобы вы могли побыть наедине. Может, у него хоть что-то там шевельнётся, - он указал на сердце.
- Не стоило, - Анна Мария опустила голову. – Уже не шевельнётся. А видеть его таким для меня большая пытка – легче было бы принять его смерть, честное слово.
- Мне жаль! – вздохнул Менгеле. – Больше я ничем не могу тебе помочь.
- Спасибо. Просто позволь мне быть одной.
- Он тебя обижал? – догадался вдруг Менгеле.
Щёки Анны Марии зарделись от стыда, но она соврала:
- Нет. Просто неприятно его видеть.
Но Менгеле был достаточно проницателен, чтобы увидеть этот обман, но и не таким дураком, чтобы это показать.
- Я тебя понял. Больше он к тебе не приблизится, - заверил он.
Так как Сергей был правой рукой самого Менгеле, то и воздействовать на него мог только Менгеле. И хоть он уже был несколько староват для таких занятий, однако Анна Мария тронула его за самое живое. В итоге он приставил Сергея к стенке и выпорол некогда любимым металлическим кнутом. Драл этот кнут жёстко: вонзался в кожу и вырывал с собой куски мяса.
Удары Сергей сносил стойко и молча, накапливая злость внутри себя.
- Ещё раз её тронешь – яйца отрежу и заставлю их сожрать, - приговаривал Менгеле. – Я даже себе не позволяю к ней притрагиваться. Мразь ты редкостная! А она тебя ещё и выгораживает. Но меня не обманешь – обиженную женщину я узнаю по одному взгляду. Ты последний ублюдок, который и жизни не заслуживает! Даю тебе последний шанс, - он отошёл, отирая пот со лба. – В твоих интересах больше не косячить. И приближаться к ней я тебе запрещаю.
Оставив окровавленного Сергея, он вышел.

…Недовольство на базе росло, и Сергей не торопился ничего с этим делать. Менгеле понимал, чем всё это может закончиться, если дать им волю. А именно это Сергей им и давал. И Менгеле пришлось принимать радикальное решение.
- Завтра едем на другую базу, - предупредил он Сергея как-то вечером. – Я, ты и она.
- Зачем её брать?
- Тебя это не касается, - отрезал Менгеле. – Просто будь готов с утра – сядешь за руль.
- Что с собой брать?
- Только документы. Оружие не бери. Машину – самую неприметную.
- Как скажешь. Что ещё?
- Поедем в 4 утра. Ты должен быть в машине в 3.30. Свободен.
… Утром он поднял Анну Марию и, ничего не объяснив, вывел на улицу. Накинув уже привычный мешок на голову, он усадил её на заднее сиденье. Сам сел рядом.
Ехали сначала по лесной дороге, потом выехали на грунтовую. На шоссе не выезжали – видимо, Сергей знал свои, «козьи», тропы и не хотел светиться на большой дороге.
Спустя несколько часов гробовой тишины, Анне Марии захотелось элементарно «подышать воздухом».
- Можно остановиться? – спросила она.
- Зачем?
- В туалет, - грубо ответила она.
Менгеле тронул Сергея за плечо. Тот, найдя подходящий съезд, заехал в лес и остановился.
Менгеле стянул с её головы мешок.
- Иди, но недалеко, чтобы тебя видно было.
- Так зачем идти тогда – могу прямо здесь, под машину присесть. Чего уж там! – съязвила она.
- Иди, - Менгеле усмехнулся. – Надеюсь на твою порядочность. На всякий случай предупрежу: это тайга – заблудишься – не выйдешь, и никто уже не найдёт.
- К сведению приняла, - Анна Мария отошла от дороги.
- Пойдём, выйдем, - Менгеле тоже вышел из машины и позвал Сергея.
- Завтра отправишь на ту базу группу зачистки.
- Ты хочешь убрать всех? – удивился Сергей.
- Они стали неуправляемыми. Ждать, когда они сорвутся с цепи и порвут меня, я не стану. Ты их распустил – тебе и зачищать.
- Не мне тебе рассказывать, из-за кого они распустились, - заметил Сергей. – Не притащил бы бабу – проблем бы не имел.
- Рот закрой, - жёстко прервал Менгеле. – Приказы не обсуждаются.
Вернувшись из леса, Анна Мария увидела Сергея сидящим на капоте.
- Я думал, у тебя хватит ума не возвращаться, - проговорил он, не поворачиваясь к ней.
Она не поняла, что он имел в виду, но почуяла неладное. Окинув беглым взглядом салон машины и не увидев там никого, она осторожно спросила, не подходя, однако, близко:
- Где Менгеле?
- Я теперь Менгеле, - Сергей спрыгнул с капота и направился к ней.
Анна Мария быстро обошла машину – с другой стороны, прямо на дороге лежало тело Менгеле с перерезанным горлом.
- О, Боже! – она прикрыла рот рукой и посмотрела на Сергея.
- Он стал совершать слишком много ошибок – и они дорого обходятся его людям. Его время вышло: он постарел и потерял нюх.
- Серёжа! – она подошла к нему и положила руки ему на грудь. – Мы ведь теперь можем уйти. Вдвоём, вместе!
- Ты не поняла? – он отошёл на шаг в сторону. – Серёжи больше нет. Я Менгеле. И я не буду совершать его ошибок, не пойду по тем же граблям. Для тебя было лучше затеряться в тайге, потому что я балласт не возьму.
Он неспешно вынул из-за пазухи пистолет и прикрутил к нему глушитель.
Сердце её похолодело – это был реальный конец.
- Серёжа, не делай этого! – взмолилась она. – Не переступай эту черту!
- Поздно! Черта уже давно пройдена. На колени! – он ударил её под колени и встал за её спиной.
- Из-за тебя одни проблемы. Не стоило бросать свой красивый богемный мирок, полный лавров и любовников, власти и роскоши. За чем ехала – то и получай, - он приставил ствол к её затылку.
Анна Мария поняла, что это конец. Но осталось одно, что она хотела бы успеть сделать перед смертью, сделать, пока жива и может. Она запела. То же самое произведение, которое в своё время спасло жизнь Сергею. Произведение, которое спасло жизнь им обоим. Её голос был не в лучшей форме, как впрочем и тогда, но пела она всей душой, прощаясь с жизнью, прощаясь с любовью, готовя себя к смерти.
Сергей замер в оцепенении. Он давно не слышал её голоса – а он звучал, как в первый раз. Он тоже вспомнил тот миг, когда услышал его впервые, вспомнил многое из того, что заставил себя забыть.
- Замолчи! – крикнул, наконец, он и ударил прикладом её по голове.


Глава 42. Снова в строю. Серёжа.

- Зигфрид, ты почту смотрел? – Алекс вошёл к брату встревоженным.
- Нет ещё, - тот повернулся к монитору. – Что там?
- Ты должен это видеть.
- Дядя Зи, ты видел? – в кабинет влетел Дима.
- Уже смотрю, - он как раз открыл письмо от анонима. – Координаты?
- Тебе это ничего не напоминает? – спросил Алекс.
- Что там по этому адресу? – Зигфрид уже вбивал координаты в карту.
- Парковка, - ответил Дима. – Я уже посмотрел.
- Какой регион? А, вижу, - карты загрузились. – Готовь борт.
- Уже, брат. Летишь с нами?
- Что за вопрос? – Зигфрид поднялся. – Летим в Посёлок, а оттуда на вертолёте – пусть всё подготовят.
- Уже, - Алекс улыбнулся. – Полицию на место вызывать? Или своими силами, без шумихи?
Зигфрид задумался.
- Я думаю, надо, - заговорил Дима. – Там парковка на несколько тысяч мест – что и как мы там будем искать?
- Согласен, - поддержал Зигфрид. – Вызывай. Когда вылет?
- Через пятнадцать минут, - ответил Алекс, посмотрев на часы.
- Я с вами, - встрял Дима.
- Конечно. И Фридельмана возьми, на всякий случай, чтобы скорую заранее не беспокоить.
- А может кинологов? – уже в дверях спросил Дима. – Нет, ну, реально, как там искать? Не вскрывать же все машины.
- Я возьму что-нибудь из её вещей, - добавил Алекс.
- Хорошая мысль, - согласился Зигфрид. – Всё, вздрогнули!

- Что за отправитель, проверили? – уже в воздухе продолжил Зигфрид.
- Да, ребята пытались пробить, но там шифрования и левый ip, не пробъём.
- Сыновьям хоть сказали? - уточнил Дима.
Братья переглянулись - это как-то выпало из их поля зрения.
-Т ак а что говорить? - нашелся Зигфрид. - У нас ничего, кроме координат, нет, мы даже не можем быть уверены, что это касается Анны Марии.
- Вообще да, может просто спам, - подхватил брат.
- Ну-ну, - вздохнул Дима.
Когда они прибыли на указанное место, полиция с кинологами уже вовсю прочесывали оцепленную парковку.
- Семья Косицыных, - Зигфрид показал документы полицейским из оцепления. - Это мы вас вызывали.
- Добрый день. Только не следите здесь все вместе, - коп оценил численность вновь прибывших.
- У вас есть личные вещи похищенной? - к ним подошел кинолог. - А то собаки не понимают, что искать.
- Да, конечно, - Алекс протянул шарф Анны Марии, захваченный из дома.
- Спасибо, - кинолог дал собаке его понюхать, и они отправились на поиски.
- Вы уверены, что это касается госпожи Косицыной? - уточнил полицейский.
- Почти на сто процентов, - проговорил Зигфрид. - Её уже похищали. Мы тогда не обращались в полицию: нас предупредили, что сестра может пострадать. Тогда мы договорились о выкупе и забрали её в месте, которое было указано таким же образом - координатами в письме.
- А в этот раз выкуп просили?
- Нет. И по правде говоря, она ушла из дома сама.
- И с чего вы взяли, что это похищение?
- Думаю, мы поймем, когда найдем её.
- У нас что-то есть, - по рации послышался голос одного из кинологов. - Третий квадрат, серая тонированная лада без номеров.
Все бросились туда.
Машина была уже вскрыта, когда Зигфрид подошел к ней. Собака продолжала лаять. Копы открыли багажник. Там лежало два тела: труп с перерезанным горлом и тело, закрытое покрывалом. Сдернув покрывало, все увидели связанную фигуру с мешком на голове.
Полицейские проверили пульс и сняли мешок.
- Скорую с реанимацией, срочно, - по рации передали на пост.
Анна Мария была без сознания.
Зигфрид позвал Фридельмана оказать первую помощь до прибытия скорой. Всё необходимое у него было с собой.
Через несколько часов Анна Мария лежала в реанимации, и вокруг нее собрался целый медицинский консилиум, включая Фридельмана.
А братья Зигфрид и Алекс сидели в отделении полиции и давали показания. Им пришлось рассказать всю историю Анны Марии и Менгеле настолько подробно, насколько знали сами. Про Сергея тоже пришлось рассказать. Но что произошло, и как Анна Мария оказалась в багажнике вместе с трупом Менгеле, никто не мог даже предположить. Оставалось дождаться, пока Анна Мария придет в сознание и расскажет все сама, если конечно захочет это сделать.
Наличие трупа Менгеле, конечно, многих порадовало, но появился вопрос, кто его порешил, и не будет ли этот кто-то хуже, чем сам Менгеле. На этот вопрос сможет ответить только время.

В себя Анна Мария пришла через день. Кроме истощения и кислородного голодания из травм была только ссадина на голове.
- Как мое состояние? Только честно, - спросила она Фридельмана, который зашел к ней сразу, как она пришла в себя.
- Всё хорошо, но есть один момент, который я должен с Вами обсудить лично.
- Да? - она насторожилась.
- Вы беременны, - тихо проговорил он. - Об этом пока никто не знает, кроме меня и вашего лечащего, но нам нужно ваше согласие на дальнейшие процедуры.
Анна Мария была так поражена этой новостью, что даже не дослушала его.
«Но как это возможно? У меня же имплант. Вероятно, он уже просрочен. Но мне ведь уже пятьдесят два года, как это может быть?».
- Анна Мария, - Фридельман отвлёк её от мыслей. - Вы меня слышите?
- Как это возможно? - удивилась она уже вслух.
- Вполне возможно. Фертильность у вас в роду хорошая, а имплант уже пора было менять. Меня волнует другое: вы будете писать заявление на изнасилование?
- Нет, - она отвела глаза.
- Понимаю. Ни к чему эта шумиха, когда он всё равно труп.
- Кто? – не поняла Анна Мария.
- Ну как, разве не Менгеле Вас… насиловал?
- Нет. Он ко мне и пальцем не притронулся, - честно ответила она. – Я ему как идол для поклонения была нужна.
- Тогда надо писать заявление – пусть ищут этих мерзавцев. Понимаете, сейчас такие законы, что без заявления в полицию об изнасиловании Вам просто не разрешат сделать аборт.
- Подожди, - она перебила его, не понимая, к чему он это говорит. – Какой аборт? Ты уже за меня, смотрю, всё решил?
- Так разве…
- Не торопи события. Позволь мне сначала подумать об этом. Я не готова сейчас ничего решать.
- Конечно, понимаю. Но врач должен сообщить в полицию – и он это сделает. Они придут к Вам с вопросами – подумайте, что им отвечать.
- Хорошо, спасибо, я подготовлюсь. Позови ко мне Зигфрида.
- Конечно. Поправляйтесь. Если понадоблюсь – я рядом, - он вышел. Почти следом за ним вошёл Зигфрид.
- Анна Мария! – он наклонился и поцеловал сестру в щёку. – Дорогая! Как же ты нас напугала! Мы боялись уже никогда тебя не увидеть.
- Всё могло быть, - согласилась она. – Раза три я реально была на волоске, а то и ближе.
- Ты же всё расскажешь? Мне и полиции.
- Тебе – может быть, хотя и не всё. Полиции – нет.
- Но почему?!
- А толку? Менгеле мёртв, я жива, Сергея не вернуть.
- Так он был у него? – уточнил Зигфрид. – Менгеле его…
- Нет, - Анна Мария покачала головой. – Не он его, наоборот.
- Что значит наоборот?
- Сергей – Менгеле, - коротко пояснила она.
- Он хотел тебя освободить и пошёл на убийство? – уточнил брат.
- Нет. Он захотел занять место Менгеле. И занял.
Зигфрид потерял дар речи.
- Как я могу им это рассказать?
- Ты ему уже не поможешь, - через минуту брат смог говорить и продолжил разговор. – Но и хуже уже не сделаешь.
- Не уверена. Хотя это, действительно, уже другой человек. Но я должна решить это со своей совестью.
- Надеюсь на твой трезвый разум, - заметил Зигфрид. – Что говорит Фридельман? Какие прогнозы?
- Я беременна, - Анна Мария не встречалась с ним взглядом.
- Кто? – тихо спросил брат с мученической гримасой на лице.
- Сергей, - ответила она. – Поэтому я не смогу избавиться от ребёнка. Это всё, что у меня от него осталось.
- Я понимаю. И сделаю всё, чтобы максимально оградить тебя от контактов с полицией. А ты не против полежать немного в дурке? – вдруг спросил брат.
Анна Мария с вопросом посмотрела на него.
- Мы с Фридельманом организуем несколько экспертиз и признаем тебя в тяжёлом психологическом состоянии. Одним словом, докажем, что ты не можешь давать показания. Но тебе надо будет немного отлежаться. Под присмотром Лазаря, разумеется.
- Хорошо. Спасибо. Пусть расскажут мне, как вести себя – я на всё согласна, лишь бы не давать показания против Сергея.
- Положись на меня и доверься Лазарю – мы всё сделаем в лучшем виде. Сюда я к тебе их не пущу. А в другом месте ты им будешь не интересна. Мы справимся! Мы Косицыны! – он обнял её. – Я так рад, что ты снова с нами, ты себе даже не представляешь! Без тебя всё реально теряет свой смысл.
- Я ещё доставлю тебе хлопот, не волнуйся. Кстати, как там в граде?
- А в граде всё спокойно, не переживай, он под присмотром. Кстати, хотел спросить: что это за Вольф у нас в опере?
- Доставляет хлопоты? – удивилась Анна Мария.
- Наоборот. Такие порядки разводит, что прямо любо-дорого. И о тебе всё время справляется – искренне заинтересован.
- Ну и чудно. Он хороший специалист, а за ним долго гонялась, а он всё отказывался к нам ехать.
- Ну, коль так – я спокоен. Боялся, что ещё один Каменецкий завёлся.
- О, нет! Мише до Вольфа как до Луны. Будь спокоен!
- Отлично. Надеюсь, отвлёк тебя немного от грустных мыслей?
- Определённо. Спасибо! Жду ваших рекомендаций по поведению, - Анна Мария улыбнулась.
- Составим подробные инструкции. Отдыхай, - ещё раз поцеловав сестру, он ушёл.

А ей предстояло принять новую реальность. Вот ведь какая штука жизнь, вот как всё повернула. Когда Анна Мария была замужем за Сергеем, когда он её на руках носил и боготворил – она отказалась рожать ему ребёнка. Но Судьба расставила всё по своим местам. Не захотела, как положено: жить в счастливой семье – получай так. Ребёнка всё равно родишь, но без мужа, без любви, без счастья. Плод насилия и бессилия.
Как она этого боялась: родить позднего ребёнка. Но вот, похоже, не уйдёшь от этого. Возможно, это её шанс не повторять ошибок матери, а может и наоборот – возможность понять её и простить, встав на её место, пройдя почти такой же путь.
Анна Мария должна была признать, что, приняв мысль о ребёнке, первое, о чём она подумала – уехать в Посёлок. Ведь это место, где можно ото всех спрятаться, скрыть затаённое. А при желании – воспитать ребёнка без свидетелей. Это казалось так просто: только роди – и отдай в бэбибокс, и о ребёнке позаботятся.
Но она так не сможет. Это её ребёнок, это Его ребёнок. Это всё, что осталось в память о нём. О, если бы она только могла рассказать ему! Почему-то ей показалось, что ради ребёнка он точно бросил бы всё. А если нет?.. Это станет самым горьким разочарованием…
Зигфрид с Лазарем хорошо подготовили Анну Марию. Её актёрский талант помог сыграть роль умалишённой от горя вдовы весьма убедительно. Её поместили в клинику душевнобольных под наблюдение Лазаря. Там она пролежала до самых родов, после которых была отпущена в Посёлок под наблюдение Тихона и Ульяны.
Старших детей Анны Марии Зигфрид посвятил в детали всей истории, попросив лишний раз не беспокоить маму.
Живя в Посёлке, Анна Мария начала немного по-другому смотреть на всю систему его функционирования. Вскрылась реальная проблема недобора детей. Рождаемость давно уже стала контролируемой, и хотя законы об абортах, казалось, должны были работать на Посёлок, однако уровень общего образования и доступность контрацептивов делали своё чёрное дело. Детей стало катастрофически мало, и надо было что-то с этим делать.
Малыша Анна Мария назвала Сергеем – у него были папины глаза. И для всех, кроме «посвящённых», его отец считался погибшим.
Анна Мария рвалась на работу. Едва малышу исполнилось три месяца, она стала сажать его в эргорюкзак и отправлялась в Музыкальный и даже в град.

^- Вы словно Мадонна с картины художников эпохи Ренессанса, - когда она, наконец, появилась в опере, её встретил Вольф.
^- Спасибо, - Анна Мария улыбнулась – она была рада его видеть. – После того, как я жила год назад, мне порой самой кажется, что мне была только одна дорога.
^- К моей печали, я не могу Вас ничем утешить, ибо ничего об этом не знаю – конфиденциальность в вашей семье похлеще, чем в Пентагоне. Нам ничего про Вас не известно, кроме того, что были какие-то вопросы по здоровью. Но поверьте, мы все за Вас переживали и волновались. И наша радость от встречи с Вами совершенно искренняя.
^- Да, видно, меня, действительно, не было слишком долго, коль здесь мне снова выкают, - она мягко улыбнулась.
^- Каюсь, - Вольф тоже улыбнулся и склонил голову.
^- В наказание сегодняшний вечер придётся провести в моём обществе – хочу узнать, чем жил и живёт театр.
^- Какое же это наказание – это подарок Судьбы!
^- Тем лучше. Жду вечером в своём номере. У меня ещё стоит бутылка виски. Хотя я и не смогу составить компанию. До вечера!
^- До вечера, - он нежно пожал её руку.
Побеседовав с режиссёрами, Анна Мария решила погулять по городу и не грузить себя сразу всеми проблемами города. А когда она вообще последний раз просто так гуляла?..

Дверь открылась после короткого стука. Вольф заглянул несколько несмело, словно опасаясь быть шумным.
^- Проходи, садись, - Анна Мария кормила ребёнка. – Надеюсь, не смущаю?
^- Ну, что ты! Трудно представить более прекрасную картину! – он смотрел на них с умилением.
Закончив кормить, Анна Мария отдала сына няне, которая отправилась с ним на прогулку.
^- Два часа у нас точно есть, а то и три, - Анна Мария улыбнулась. - Теперь даже у меня появился начальник, с мнением которого нельзя не считаться.
^- Согласен. Дети – самые строгие судьи. Они настоящие, в отличие от нас. Прости, если мой вопрос некорректен: где его отец?
^- Умер, - коротко ответила она.
^- Прости! Я даже не предполагал…
^- Всё нормально. Он умер ещё до рождения Серёжи. Но у него глаза отца, так что умер он не совсем. Благодаря детям мы можем жить вечно.
^- Глядя на тебя в это веришь сразу и без тени сомнения, - согласился Вольф.
^- Не напоминай, - Анна Мария вздохнула. – Ладно, хватит о грустном. Расскажи, что сейчас в театре происходит. Кто ставит, что идёт, какие планы.
Вольф говорил долго и увлечённо. Было видно, что он болен этой работой и полностью поглощён ею. Анна Мария с удивлением и удовольствием смотрела на него и внимательно слушала.
Так за разговором прошло почти три часа, но заметили они это, только когда вернулась няня.
- Простите, Анна Мария, он уже беспокойный стал.
- Вам не за что извиняться, всё правильно. Я возьму его, - Анна Мария поднялась и взяла сына на руки.
^- Не посмею мешать вам, - Вольф тоже поднялся и отошёл к двери.
^- Спасибо за вечер и за нашу оперу – в таких руках я за неё спокойна.
^- Я ещё надеюсь сделать общий спектакль, - он улыбнулся.
^- Я постараюсь, но обещать, увы, не могу.
^- Доброй ночи, - он мягко поклонился.
^- Доброй ночи, - она проводила его взглядом.
- Какой приятный мужчина! – словно сама себе проговорила няня, когда за ним закрылась дверь.
- Согласна. Ещё и умный – что, оказывается, тоже бывает!

Время бежало стремительно. Через полгода Анна Мария вернулась на сцену. Няни (их уже было несколько) бегали за Серёжей за кулисами и по лестницам театра, пока его мама репетировала. Труппа и работники театра обожали этого мальчугана – можно сказать, его няньками стали все, кто его окружал.
По случаю возвращения Анны Марии на сцену в град прилетели Бергонци.
- Как ты прекрасна! – Паоло был в своём репертуаре. Он обнял сестру и расцеловал её. – Кто бы мог подумать, но ты помолодела!
- Спасибо, Паоло, хоть это и неправда, - Анна Мария улыбнулась.
- Обижаешь! Я тебе всегда говорю только правду, даже когда ты не готова её принять.
- Я рада, что вы вернулись! Вы вносите особую искорку жизни. А где Паола? Она приехала?
- Да. Отправилась на экскурсию по граду. Показывает город очередному мужу.
- А он кто?
- Балетмейстер.
- Чудесно! Наш балет как раз немного просел за последнее время. Если он сможет хоть немного его оживить – будет замечательно!
- Как же ты меркантильна! – усмехнулся брат. – Нет, чтобы порадоваться за счастье сестры!
- Так я и радуюсь. Но радуюсь вдвойне.
- А где мой племяшка? Покажи его – аж не терпится потискать малого.
- Ищи! Где-то в театре, - Анна Мария усмехнулась. – Узнаешь его без подсказок, не ошибёшься.
- Нет, ты определённо похорошела! Уже знаю, что будем ставить. Хотя подожди, что у тебя с голосом?
- Нормально. Только подсел немного.
- Однозначно, «Дон Карлос»! Дай мне только дирижёра получше – и будет шедевр!
- Дам лучшего из лучших, не сомневайся! – гордо заметила она.
- Появился таковой? – Паоло удивился.
- В опере – да, в холле пока нет.
- Отлично! Нужен мне твой холл. Давай, знакомь. Он в театре?
- Всегда в театре. Сейчас найдём.
Вольф и Паоло хоть и имели разные темпераменты, но одинаково горели идеей, любовью к опере и небезразличием к театру. Не без тёрок, но они смогли по итогу сработаться.
Анна Мария оказалась в очень комфортных условиях. Ей надо было только петь – всё остальное за неё делали два великих человека, два замечательных профессионала, преданно служащие ей, театру и богу музыки.


Глава 43. Начало знакомства.

Подготовка шла легко, с удовольствием, на одном дыхании. Анну Марию окружали самые преданные люди: поддерживали, помогали, вместе творили.
Премьера прошла не громко, но блестяще. После спектакля коллектив, по традиции, собрался в ресторане театра, когда зрители разошлись, а певцы переоделись.
#- Никогда не думала, что могу так странно себя чувствовать здесь, - призналась Анна Мария. – С одной стороны меня тянет к сыну, а с другой – я словно вырвалась на волю из плена.
#- Про плен ты знаешь больше любого из нас, - заметил Паоло, сидящий рядом.
Вольф с вопросом посмотрел на Анну Марию.
*- Он не в курсе? – удивился Паоло.
Анна Мария отрицательно покачала головой.
#- Прошу простить мне мой длинный язык. Пойду лучше поищу наше сопрано – скажу ей пару комплиментов, - он поспешил уйти.
^- Что он имел в виду? – осторожно спросил Вольф.
^- Я трижды была в плену у одного бандита, - Анна Мария, немного подумав, решила кое-что рассказать. - В первый и третий раз меня ждала неминуемая смерть, но что-то пошло не так. И знаешь, что меня спасло?
^- Деньги?
^- Голос. Мой голос и, конечно же, великая музыка раннего барокко.
^- Серьёзно? – не поверил он. – Как такое возможно?
^- Моему похитителю нравился мой голос. До такой степени, что он однажды приехал сюда и выкупил все места в зале на премьере «Тоски».
^- Его можно понять, - Вольф улыбнулся. – Если бы у меня была такая возможность – единолично любоваться твоим голосом – я бы тоже ею воспользовался.
^- Тоже похитил бы?
^- Допускаю, - витиевато ответил он.
Анна Мария не нашлась и решила сменить тему.
^- Ты хотел поработать с Бергонци. Тебе понравилось?
^- Это потрясающий опыт! – признался дирижёр. – При всём его темпераменте и безапелляционности с ним оказалось очень легко работать. У него всё просто и с удовольствием. Я счастлив работать здесь с такими людьми! Спасибо, что уговорила меня. Теперь я понимаю тех, кто не хочет отсюда уезжать. В этот город очень легко врасти сердцем.
^- Да. Он, как правило, не отпускает так просто. Даже я не могу отсюда сбежать – сколько раз ни пыталась, - согласилась Анна Мария.
Повисла пауза.
^- Ты устала, - Вольф заботливо накинул ей на плечи свой пиджак. – И озябла. Тебе холодно?
^- Как ты заметил? – удивилась она.
^- Ты вся сжалась и закрылась. А ты вообще умеешь отдыхать?
^- Конечно! Я сплю каждый день! – искренне не поняла она.
Вольф рассмеялся.
^- Ты, правда, считаешь это отдыхом?
^- А что это по-твоему?
^- Я про настоящий отдых, а не передышку. Когда голова не думает о работе, о спектаклях или оркестре, когда не хочется заниматься, когда поглощён совершенно неожиданным интересом, когда учишься видеть мир новыми глазами и замечаешь, какого цвета небо, какие цветы цветут или сколько выпало снега – когда хочешь слиться с природой.
^- Нет, - коротко ответила Анна Мария. – Такого опыта у меня не было.
^- Это ужасно! После того, как отпоём все спектакли, я хочу пригласить тебя к себе в гости.
^- В Германию? – уточнила она. – Будешь знакомить с родителями?
^- Мои родители давно умерли. Но если бы была такая возможность – я был бы рад и горд представить тебя им.
^- Извини, это было некорректно.
^- Извиню, если примешь моё приглашение, - он мягко улыбнулся.
^- Я не могу оставить сына.
^- Никто этого и не просит! Конечно, бери его с собой. Думаю, ему тоже понравится. Договорились?
^- А давай, - как-то неожиданно даже для себя согласилась она. – Сколько той жизни осталось – а мира так и не посмотрела.
^- Ты только начала жить, - заметил Вольф.
^- Дай Бог, если так. Но после этого я отвезу тебя туда, где родилась и выросла сама.
^- В Посёлок? Святая святых! С удовольствием! – согласился он, не раздумывая.

Продолжая преимущественно работать в опере, Анна Мария оставалась жить в рабочей гостинице. Хотя оркестранты к ней заходить побаивались.

Постепенно войдя в форму, Анна Мария вернулась и в оркестр.
Опыт работы с приглашёнными дирижёрами, конечно, привнёс в процесс некую новизну, но в целом на результат никак не повлиял. Можно было смело назвать этот эксперимент неудачным.

- Слава Богу, Вы вернулись! – работавший дирижёр был очень рад видеть Анну Марию.
- Оля-ля! – Анна Мария удивилась такой реакции. – Что здесь без меня было?
- Бардак! И это если говорить культурно.
- Что же будет, когда меня не станет? – удивилась она. – Может, сразу разойдёмся?
- Анна Мария, не говорите таких вещей! Никто из нас даже думать об этом не посмеет! Как чудесно, что Вы снова с нами! И какой очаровательный у Вас малыш!
- Спасибо, - Анна Мария улыбнулась. – А что, я, правда, так постарела? – шёпотом спросила она. – Раз ко мне снова на «вы».
- Господи, простите! – он аж испугался такого вопроса.
- Не прощаю. Видимо, придётся депремировать за это, коль договориться не получается.
- Больше не буду, - дирижёр опустил голову.
- Договорились. Теперь к делу. Что, кто, когда и как?
Этот вопрос он понял правильно, без пояснений, и подробно рассказал, как обстоят рабочие дела.
- Я прослушаю всех и потом решу, что с вами делать дальше, - заключила она. – А пожелания?
- Они уже на половину исполнены.
- А вторая?
- Видеть хозяйку на законном месте, - он указал на «пульт».
- Я поняла. Работайте, - и направилась к двери, но задержалась и добавила. – Я в гостинице, но приём теперь по часам. Доведите это до сведения всех.
- Они будут рады это услышать, - дирижёр усмехнулся.
- Кстати, всех, кто ко мне не приходит, я помечаю, как подозрительных, - предупредила она. – Либо вас не волнует жизнь оркестра, либо кружок Каменецкого продолжает свою деятельность. Это тоже можете передать, - улыбнувшись, она вышла.
Силы, здоровье и … няни позволяли ей работать в прежнем режиме, лишь с небольшими нюансами.

^- К тебе теперь надо выстоять приличную очередь, - как-то вечером к ней заглянул Вольф.
^- Тебе я могу дать привилегию заходить без очереди в любое время, - Анна Мария была очень рада видеть его у себя. В опере их общение было ограничено исключительно рабочими вопросами.
^- Полагаю, я этого не заслуживаю. За своё поведение, - добавил он.
^- Здесь я решаю, кто чего заслуживает, - властно заметила она.
Он промолчал и лишь загадочно улыбнулся.
^- Ты редко ко мне заходишь – меня это огорчает, - призналась она.
^- Не думал, что у тебя нехватка общения здесь. Полагаю, в холле есть и более достойные собеседники из числа не только дирижёров.
^- Почему ты всё время норовишь решать за меня: с кем мне интереснее, кто мне дороже? Я вполне отдаю отчёт своим решениям. Тот факт, что я почти год пролежала в дурдоме, не делает меня безумной.
^- Ты лежала в дурдоме? – удивился, не поверив, он.
^- Кажется, я сболтнула лишнего, - она улыбнулась и отошла.
^- Не хочешь об этом говорить – не стоит, но если захочешь с кем-то обсудить – я клянусь, что все наши разговоры умрут вместе со мной.
^- Я верю тебе. Поэтому и позволяю себе порой забыться. Иногда я буду говорить то, чего не знают другие, не удивляйся. Это не безумие, это часть меня. И отец Серёженьки на самом деле жив. Хотя, если бы он умер, мне, право, было бы легче, - вздохнула она.
^- Я могу чем-то помочь? – участливо спросил Вольф
^- У меня слишком много помощников, - заметила Анна Мария. – Но мало собеседников, с кем можно было бы говорить открыто и не пожалеть об этом. Поэтому ты уже помогаешь.
^- Что ж… Я зачем зашёл – хотел спросить…
^- Ну вот! – она обиженно перебила его. – А я-то подумала, что соскучился.
^- Мы же каждый день видимся, - не понял он.
^- Ну да, я понимаю. Меня и так много. Ладно, спрашивай, что хотел, не трать моё время.
Вольф выждал небольшую паузу – собираясь, чтобы не поддаться на её провокацию.
^- Хотел попросить твоего разрешения поставить в театре что-нибудь из опер твоей бабушки.
^- Тебе не нужно для этого моего разрешения. Её произведения уже стали общественным достоянием и не попадают под закон об авторских правах, - сухо ответила Анна Мария,
^- Я не про авторские права. Это ведь часть твоей семьи, часть тебя – и я просто не могу этого сделать без твоего разрешения. Может, ты считаешь меня неподходящим для этого кандидатом – я не посмею…
^- Перестань! – она перебила его. – Здесь не работают неподходящие кандидаты. Тем более, так долго. Но мне приятно, что ты об этом спросил, - она немного смягчилась. – Что ты хочешь поставить?
^- А в чём бы ты хотела спеть?
^- Даже так? Ты хочешь поставить на меня?
^- А как иначе? – искренне удивился Вольф.
^- Я подумаю. Переслушаю и определюсь. Это всё?
^- Всё. Доброй ночи, - он резко развернулся к двери. – Передать, что ты свободна и доступна?
В ответ она запустила в него диванную подушку.

Постепенно Вольф смелел в отношениях, особенно когда касалось работы. И особенно, когда они начинали обсуждать постановку оперы бабушки Анны Марии.
Но и от общения с оркестром Анна Мария не отказалась. Тем более, что большая часть приходящих к ней музыкантов приходили за реальным решением насущных вопросов.


Глава 44. Сближение.

Отпев все запланированные спектакли, Анна Мария вместе с Серёжкой улетела с Вольфом. Это не могло остаться незамеченным. И если многие музыканты града исходили завистью и ревностью, то семья Анны Марии реально за неё беспокоилась.

^- Братья не хотели меня с тобой отпускать, - призналась она Вольфу в самолёте.
^- Они считают меня опасным?
^- Скорее меня безрассудной. Да и Зигфрид боится, что придётся снова составлять брачные договора с последующим разводом.
^- Даже так? – удивился Вольф.
^- А чего ты хотел? Ты столько времени проводишь со мной, не являясь ни родственником, ни музыкантом холла. Да и совместный отдых отдаёт весьма определённым смыслом.
^- То есть они не хотят видеть меня рядом с тобой? - уточнил дирижёр.
^- После случая с Каменецким – да. Им спокойнее, когда я одна.
^- Это эгоистично и жестоко! Они не хотят видеть тебя счастливой.
^- Ты так уверен, что можешь сделать меня счастливой? – она немного прищурилась.
^- Счастье – это состояние души. Человека нельзя сделать счастливым. Это его личное восприятие и ощущение жизни. Есть люди, которые счастливы в абсолютном одиночестве и нищете, а другие вообще не могут постигнуть это чувство, даже обладая всем миром.
^- Довольно толстый намёк, - Анна Мария вздохнула и отвернулась к иллюминатору.
^- Почему ты считаешь, что не можешь быть счастливой? – он сел возле неё.
Она молчала, но почему-то захотелось плакать.
^- Если они не смогли – это ничего не значит. Не проецируй их судьбу на себя, - он понимал, о чём она думает. – Счастливым может быть только тот человек, который этого хочет. И я говорю не про любовь или страсть – от них обычно больше боли и страдания. Я говорю о состоянии души. И мне кажется, у тебя есть всё, чтобы разрешить себе быть счастливой.
Анна Мария повернула к нему своё лицо и долго смотрела в его глаза.
^- Почему я? – тихо спросила она.
Он не понял её вопроса, и она не пояснила.
^- Я боюсь, - она снова отвернулась. – Я боюсь прикипать душой, боюсь оголять чувства, боюсь довериться.
^- Плохой опыт? – осторожно спросил он.
^- Мы любили друг друга. Так сильно, что жизни не представляли друг без друга, и любая жертва не была для нас усилием. Каждый из нас был готов умереть за другого. Но в какой-то момент он стал другим – жизнь его сломала. Я не могу знать, что происходит в его душе, почему он ведёт себя таким образом. Он чуть меня не убил. Он держал пистолет у моего затылка, хоть так и не смог выстрелить.
^- Это тяжело, наверное.
^- Тяжело видеть, что того человека, ради которого ты жил, победил страшную болезнь, бросил всё, пожертвовал жизнью, принёс себя на алтарь Любви – этого человека больше нет. Перед тобой стоит его оболочка, в которой не осталось души. Вместо любви в глазах ты видишь презрение и раздражение, вместо поцелуев – насилие, а за доверие – пистолет к затылку. Вот скажи, можно после этого снова поверить кому-то, довериться?
^- Любой опыт полезен и из любой ситуации мы можем вынести что-то ценное. На твой вопрос отвечу так: если ты не готова доверять, то и не найдёшь доверия, если не готова открывать сердце – не встретишь новую любовь. Не позволяя себе счастья в страхе быть обиженной – не станешь счастливой. Этот страх будет тебя сжирать. И вместо того, чтобы идти дальше и искать с открытым сердцем, ты закроешься в своей боли и сама себя уничтожишь.
^- На словах всё так просто получается, - усмехнулась она.
^- Так это и есть просто! Сложно – это то, что ты с собой делаешь. И главное, не понятно зачем. Обожглась – подуй и иди дальше. Больно – поплачь и живи дальше. Зачем в этом застревать?
^- А если каждые новые отношения будут оканчиваться разочарованием? Как тогда?
^- Значит, ты что-то не то делаешь. Имеет смысл остановиться и подумать, проанализировать. Или ты выбираешь не того человека, или ставишь перед ним какие-то свои ожидания, или вообще отказываешься видеть реальность, рисуя свою правду.
^- Слушай, если ты так хорошо разбираешься во взаимоотношениях, счастье – почему ты не женат? – провокационно спросила Анна Мария. – Почему до сих пор не создал семью?
Вольф улыбнулся и отвёл взгляд:
^- Вероятно, я потому и стал в этом разбираться, потому что сам совершал все те же ошибки: выстраивал несуществующие образы, рисовал свои ожидания. Но, обжёгшись, я не отступаю назад и не закрываюсь в свой панцирь – я иду дальше, живу и дышу, ищу счастье и принимаю жизнь с благодарностью.
^- Могу я задать тебе очень каверзный вопрос? – осторожно спросила Анна Мария.
^- Мне уже страшно. Но да, я отвечу на любой твой вопрос. Если ты потом ответишь на мой, - добавил он.
^- Договорились, - Анна Мария выдержала паузу и спросила. – Ты меня любишь?
^- Это не каверзный вопрос, это провокация, - заметил он, усмехнувшись. – Но я отвечу. Да, я тебя люблю.
^- Любовью брата? – почему-то добавила она.
^- Это уже второй вопрос. И на него я не отвечу, пока не услышу твоего ответа на мой вопрос.
^- Ладно. Давай. Что-нибудь самое-самое. Спроси о том, что тебя давно интересует, но ты не мог спросить раньше.
^- Сколько тебе лет? – внезапно спросил Вольф.
^- Это самое сокровенное? – она рассмеялась.
^- Ну, честно – никто кругом не знает, сколько тебе лет. А Бергонци не раскололся.
^- Ладно. Мне пятьдесят три, - честно ответила она.
^- Пятьдесят три? – переспросил он с округлившимися глазами. – Не может быть!
^- А ты думал сколько? Только честно. Без всяких там, «ну может тридцать пять».
^- Честно? Вот положа руку на сердце, думал до сорока пяти. И то, делая скидку на то, что у тебя взрослые дети, большой опыт работы, зрелые взгляды и рассуждения и … на возраст твоих братьев. Выглядишь-то ты реально на тридцать пять, - добавил в конце он.
^- Теперь я задаю вопрос. Вернее, повторяю. А в свете новых знаний, учитывая, что я старше тебя, вопрос становится более животрепещущим. Ты любишь меня как брат, как друг?
Вольф встретился с ней взглядом и, в принципе, ей уже был понятен его ответ.
^- Нет, - тихо проговорил он. – Я люблю тебя, как ветер любит море, как солнце любит воздух, как звёзды любят небо!
^- Боже! Как красиво, как поэтично! – на её глазах выступили слёзы умиления. – Какой же ты счастливый человек, если умеешь так чувствовать жизнь!
^- Я действительно счастливый человек, - согласился он. – И я очень хочу поделиться этим счастьем с тобой. Если бы ты смогла его разделить, оно бы расцвело вдвое сильней.
^- Я боюсь причинить тебе боль, не хочу, чтобы ты страдал и мучился, - честно проговорила Анна Мария. – Я слишком противоречива, даже для себя самой.
^- Я это знаю, - он сжал её руку. – Поверь мне, я неплохо тебя изучил.
^- Я не принадлежу себе, - она опустила голову.
^- Ничего мне не объясняй, ничем не оправдывайся. Я ведь рядом, я ведь всё вижу. Мне не нужно от тебя ничего. Ты сама – всё, что мне нужно.
^- Ты готов принять меня такую? – удивилась она. – Со всей дурью, противоречиями, скелетами? Со всем оркестром, в конце концов?
^- Любые отношения требуют работы. И мне будет над чем в себе поработать, - он улыбнулся. – Принять это, действительно, не просто. Но и менять тебя я не стану – ведь тогда это уже будешь не ты.
^- Я не знаю, - она снова отвернулась. – Не могу ничего обещать. Я ещё слишком закрыта. Хотя после этого разговора, возможно, начну немного оттаивать.
^- По крайней мере, попробуй. Я думаю, тебе должно понравиться.
^- Попробую. Но не торопи меня, - она улыбнулась ему.
^- Договорились. А мы почти прилетели, - Вольф посмотрел в иллюминатор.
Анна Мария посмотрела на сына, спящего на руках няни:
^- Какое блаженство на его лице! Вот у кого надо учиться восприятию и принятию мира.
^- Согласен. Ты позволишь мне быть немного ближе с ним?
^- Конечно. Ему не хватает мужского внимания.
^- Спасибо.

Вольф показал Анне Марии самые красивые места в Германии: волшебные и пугающие замки, альпийские луга. Он не водил её ни в музеи, ни в театры, они заезжали в города только как в пересадочный пункт.
Созерцая красоты природы, они говорили о многом: о счастье, о боли и о … бабушкиных операх.

^- А почему ты хочешь поставить именно её оперу? – однажды спросила Анна Мария.
^- Судя по тому, что я о ней знаю, она была экстраординарной личностью. Как я знаю, последние пятнадцать лет жизни она прожила в Европе, работала здесь, рожала детей.
^- И ненавидела этот воздух, - закончила Анна Мария с грустью.
^- Правда? Откуда такая информация?
^- Перед смертью она написала мемуары. Но наша семья посчитала информацию, там содержащуюся, конфиденциальной и решила не издавать этот труд.
^- А ты с этим не согласна? – попробовал догадаться Вольф.
^- Мне кажется, с её смерти прошло уже столько времени, что всё это уже не актуально. Я приложу все силы, чтобы к сотой годовщине со дня её смерти, эта книга увидела свет.
^- Я буду в первых рядах, страждущих её прочесть, - честно и пылко проговорил дирижёр.
^- Для этого не надо ждать пятнадцать лет. Когда вернёмся, я дам тебе почитать.
^- Но я не читаю по-русски, - он улыбнулся.
^- Эта книга есть у нас на нескольких языках. Поверь, далеко не все мои родственники знают русский. Сам же сказал: она в Европе рожала детей. А если ты знаешь – она никогда не занималась их воспитанием. Она принадлежала только миру искусства.
^- Представляю, как она от этого страдала! – проговорил задумчиво Вольф.
^- И как страдали все её дети, - добавила Анна Мария.
^- Твоя мама делилась своими воспоминаниями?
^- Она тоже написала книгу о своей жизни. Вернее, её написал мамин брат, дядя Женя, но в неё вошли дневники матери. Вижу твои глаза, - она улыбнулась. – Если будешь хорошо себя вести, дам почитать и её.
^- Но ведь тогда я узнаю многие ваши семейные тайны.
^- И что? Что ты с ними будешь делать? В лучшем случае – просто не поверишь.
^- А в худшем? – осторожно спросил он.
^- Отправишься в психушку. Если попытаешься понять всё, что узнаешь.
^- Разобраться в твоей родне, действительно, не просто. А понять, вероятно, ещё сложнее. Но я попробую, с твоего позволения.
^- Пробуй, если больше заняться нечем. А здесь красиво, - Анна Мария повернулась к панораме, на которой простирались леса и величественная Эльба.
^- Я очень люблю свою Родину. И эти пейзажи, - признался Вольф.
^- Я тебя понимаю. Но, любуясь этой красотой, моё сердце заныло от тоски по своей. В доме, где я выросла, есть балкон, с которого открывается красивейший вид. Речка, луг, поле и лес. В детстве я не понимала, что в них красивого. А родители могли часами смотреть туда, вдаль, и просто молчать. Мама очень любила наш дом и этот вид, дикую природу, суровый климат. Сколько бы она ни ездила по миру, но всегда возвращалась в Посёлок почти со слезами на глазах. А ты знаешь, кем был мой отец?
^- Нет. Этим я не интересовался.
^- Он был лордом. Князь Вяземский – представитель, а позже и глава дома Вяземских – одной из богатейших семей Великобритании.
^- Да ладно! Вы же в сибирской деревне жили!
^- О, подробнее ты прочтёшь в маминой книге, это интересная история. Так вот, он, этот великосветский сэр, променял высший свет, королевский двор на этот наш вид из окна. Я долго не могла его понять. Но, похоже, наконец, дозрела. Я хочу домой!
^- Твоё слово – закон для меня, - он обнял её. – Можем отправиться прямо сейчас.
^- Спасибо, Вольф. Не прими это как обиду. Мне, правда, здесь хорошо, я отдыхаю, здесь красиво и…
^- Не оправдывайся! За любовь к Родине нельзя извиняться, - перебил он. – Я это знаю лучше других.
^- Спасибо! – ещё раз поблагодарила она с улыбкой. – Теперь моя очередь быть хозяйкой. Я закажу самолёт из града в Посёлок.
^- Зачем так сложно?
^- По-другому долго будет добираться. С пересадками мы неделю будем лететь и ехать.
^- Как скажешь. Но я был бы счастлив и год идти пешком рядом с тобой.
^- Боишься, что Посёлок захватит меня работой? – она его понимала.
^- Это неизбежно.
^- Уговорил. Будем добираться на перекладных. До Москвы полетим, а оттуда стартанём на машине.
^- Ты человек крайностей, - усмехнулся он. – Но я согласен. Хотя, думаю, Серёже будет не очень комфортно.
^- А его отправим самолётом, не волнуйся. А мы с тобой пол России на колёсах проедем. Хочешь?
^- Немного пугает, но хочу, - честно признался Вольф.
^- Вот и договорились. Бери билеты до Москвы.

Однако братья (вернее, Зигфрид) узнали, что Анна Мария прилетает в Москву, и решили там её встретить.
- Сестра! – в аэропорту её окликнул Зигфрид. – Рад видеть! – он тут же обнял ошеломлённую Анну Марию. – Вольф, - и пожал руку её спутнику.
- Что это значит? – насторожилась она.
- Когда брат встречает сестру это обязательно должно что-то значить? – удивился Зигфрид.
- Если сестру зовут Анна Мария Косицына, а брата Зигфрид Вебер – это определённо должно значить что-то недоброе.
- Ты обижаешь меня таким заявлением!
- Расскажешь по дороге. Мы сегодня переночуем в загородном доме, - Анна Мария взяла Вольфа под руку. – И, пожалуйста, говори на немецком. А то некрасиво получается.
^- Как долетели? – Зигфрид перешёл на немецкий, но явно был недоволен.
^- Спасибо, хорошо, - ответил Вольф.
- Я на минуту, - Анна Мария отошла к няне, заметив, что та замешкалась с Серёжей.
^- Вы бы не хотели видеть меня в обществе Вашей сестры, - тихо заметил Вольф.
Зигфрид посмотрел на Анну Марию.
^- Мы любим её, - ответил он. – Она дорога нам не только, как Анна Мария Косицына. Она младшая в семье. Поймите меня правильно, я не имею ничего против Вас лично. Ваша биография чиста, репутация – почти кристальна. Но дело не в Вас. Дело в ней и во всех нас. Думаю, Вы не отдаёте себе отчёта в полной мере, с какой семьёй связались. И я не про связи, деньги или влияние. Я про наших скелетов. Слишком многие о них обжигались, и это дорого обходится всем нам.
^- Я готов познакомиться с ними со всеми, - улыбнулся Вольф. – Но Вы напрасно думаете, что я преследую какие-то интересы или пытаюсь оказать какое-то влияние на Анну Марию.
^- Вы можете этого даже не замечать. Она слишком легко влюбляется и попадает под влияние этого чувства.
^- Вы так думаете? – не поверил Вольф. – И много раз она влюблялась?
^- О чём Вы тут говорили? – Зигфрид не успел ответить – к ним подошла Анна Мария,
^- О скелетах, - признался Вольф, заметив нерешительное лицо Зигфрида.
^- Что, уже начал знакомить?
^- Пока только очертил глобальность вопроса, - ответил дирижёр.
^- И чего стоим? – она удивилась и посмотрела на брата.
^- Да, поедем, - Зигфрид проводил их к машине, и все вместе они отправились в загородный дом.
^- Давно я здесь не была! – заметила Анна Мария. – А здесь всё без изменений. Вольф, пойдём, покажу твою комнату. Зи, мы скоро вернёмся – только отнесём вещи.
Улыбнувшись, Зигфрид скрылся на кухне.
^- Не принимай всё, что говорит мой брат, близко к сердцу, - уже на лестнице сказала Анна Мария Вольфу. – И не вступай с ним в полемику – в споре его победить просто невозможно.
^- Хорошо. Я понимаю тебя. Не переживай, тебе не придётся за меня краснеть. Но поговорить с ним по-мужски я должен.
^- Как знаешь.
Показав спутнику дом, Анна Мария уединилась с сыном, предоставив мужчин друг другу.

^- Если Вам угодно, я готов к диалогу, - Вольф спустился к Зигфриду.
^- Это хорошо. Выйдем на улицу, если Вы не против?
Они вышли во внутренний двор.
^- Я понимаю Ваше беспокойство за Анну Марию, - начал Вольф. – И как старшего брата, и как её адвоката, и поэтому готов ответить на все Ваши вопросы и убедить в своей искренности и непредвзятости.
^- Я изучил Вашу биографию, - начал Зигфрид. – Женщин в ней немного, а крепких отношений нет вообще. Почему?
^- А у Вас они были? – усмехнулся Вольф. – Я бы не хотел, чтобы наш разговор напоминал допрос. Простите мне мой вопрос, он скорее риторический. Ведь я о Вас не знаю почти ничего. Хотя слухи о Вас ходят порой самые невероятные.
^- Вы не хотите отвечать?
^- Нет, я не сказал бы, что не хочу. Скорее, не могу. Я не знаю, что Вам ответить. Почему я не встретил свою единственную? Боюсь, я не знаю ответа на этот вопрос.
^- Чего Вы ждёте от отношений с сестрой?
^- Ничего, - просто ответил дирижёр. – Просто наслаждаюсь.
^- То есть планов на будущее Вы не строите, семью не планируете и допускаете прекращение отношений в любой момент?
^- Как-то у Вас всё плоско и грубо получается, - обиделся Вольф. – Жизнь научила меня ничего не планировать – это довольно бессмысленное занятие.
^- Хорошо, спрошу по-другому. Зачем Вам это? Зачем Вы её очаровываете, зачем втираетесь в доверие? Вы же играете с ней!
^- Нет! – резко возразил Вольф. – Ни в коем случае! На данный момент мы скорее знакомимся, узнаём друг друга поближе.
^- Вы знаете её образ жизни, стиль работы? Про тринадцатый пункт, в конце концов?
^- Разумеется. Я ведь живу в рабочей гостинице в граде. И вижу всё, что там происходит.
^- Ну, разумеется! Я этот момент упустил, - Зигфрид стал немного жёстче. – Там вы и познакомились, так сказать, поближе?
^- Я не должен Вам отвечать. И мне не приятно то, с какой интонацией Вы говорите о своей сестре. Она не заслуживает такого уничижительного тона. Вы не в праве её осуждать и даже просто вмешиваться в её жизнь! И тем более – лезть в её постель! – не сдержался Вольф.
^- То есть Вас самого не волнует, с каким количеством мужчин она спит? – не сдавался адвокат. – Это такая разновидность современных отношений?
^- Может, Вы её и любите, - тихо заметил Вольф, - но как-то извращённо. Вы держите её на поводке, заглядываете в сердце и жизнь, контролируете каждое движение, за ошибки осуждаете и буквально душите своей опекой. Вам спокойнее видеть её одинокой и несчастной, но под ногтем и тотальным контролем. Она должна быть удобной марионеткой, её удел – махать руками и открывать под музыку рот, и желательно, чтобы её имел весь оркестр – ведь тогда никто извне к ней не подойдёт – это своеобразная гарантия её одиночества, которая исключит всякое чужеродное на неё влияние.
^- Вы видите всё в искажённом виде, - начал оправдываться Зигфрид. – И абсолютно ничего не знаете ни об Анне Марии, ни о нашей семье. Она трижды была замужем: и каждый прогибал её под себя, как хотел. А она и рада была, что кому-то нужна. А реально она никому из них нужна не была – только то, что могла дать: стабильный быт или место руководителя. Никто даже не пытался рассмотреть её личность, увидеть, услышать, почувствовать. Она не знает, что такое любовь, она не умеет любить. Но она очень хочет быть нужной кому-то. И это для неё опасно. Ведь попользовавшись, взяв от неё то, что было нужно, её выбрасывали. Я искренне боюсь повторения. Сколько ещё таких кавалеров она выдержит, пока не сорвётся и не разочаруется окончательно в людях и самой жизни?
^- Поэтому ей надо набросить мешок на голову и затолкать в ящик, выпуская лишь для совокупления по расписанию?
^- Если бы Вы только знали, сколько раз в жизни ей надевали этот самый мешок на голову с последующим заталкиванием в ящик, - тихо проговорил Зигфрид, - не употребляли бы это сравнение.
^- Прошу меня простить, если мои слова оказались излишне грубыми. Скажу Вам честно: она мне не безразлична, и я искренне за неё переживаю. Я очень хочу, чтобы она была счастлива!
^- Мы все этого хотим, - проговорил Зигфрид. – Если Вам это удастся, я, пожалуй, закончу практику и уйду в монастырь.
^- Не стоит, - Вольф улыбнулся. – Как же без Вас? Весь город встанет.
Зигфрид молча посмотрел на него и вздохнул.
^- Просто позвольте ей быть счастливой, - Вольф положил руку ему на плечо. – А в идеале – и себе тоже.
^- Вы меня не убедили, - Зигфрид покачал головой.
^- Ребята, вам не холодно? – к ним подошла Анна Мария, кутаясь в шаль.
^- Да, уже зябко, - согласился Вольф.
^- Зи, пойдём в дом, - Анна Мария взяла брата под руку.
^- Конечно, дорогая. Пойдём, хочу ещё поиграть с Серёжкой, - он улыбнулся ей в ответ.
^- Мы завтра уедем, - заметила уже в доме Анна Мария.
^- В град?
^- В Посёлок.
- Что он там забыл? – по-русски спросил Зигфрид.
^- Я пригласила Вольфа в гости, чтобы показать ему нашу «фабрику музыкантов» и заодно дом моего детства.
- Я предупрежу Тихона, чтобы подготовил гостевой дом.
- В этом нет необходимости – мы остановимся в нашем доме, там много места.
- Ты должна согласовать его проживание с Тихоном и Ульяной, - заметил Зигфрид.
- Это мой дом, и я никому ничего не должна! – резко заметила Анна Мария. – И там ты мне точно не указ!
- Разгребать больше за тобой не буду! – Зигфрид встал. – И на помощь меня больше не зови!
- Вот как ты заговорил, - она усмехнулась. – Увольняешься? Валяй – есть, кем заменить. Только сдай все дела, и впредь не смей совать в них свой нос! – она тоже поднялась.
^- Друзья! – вмешался Вольф. – Я понятия не имею, о чём спор, но знаю точно, что вы оба не правы и завтра будете жалеть о том, что наговорили сейчас. Вы не слышите сейчас себя, а тем более – друг друга. Я подозреваю, что стал причиной ваших разногласий. И дабы не множить этот конфликт, я предпочту самоустраниться, - он пошёл к выходу.
^- Подожди! Куда ты собрался? – Анна Мария подошла к нему. – Даже не думай! Ночь на дворе, мы за городом, ты не знаешь русского. Это безрассудно!
^- Нет ничего важнее мира в доме, - он улыбнулся и сжал её руки. – Мы с тобой успеем ещё всё обсудить. Ты одолжишь мне машину?
Зигфрид подошёл к нему и молча вложил в руку ключи от своей машины.
- Зи! – Анна Мария посмотрела на брата с удивлением и возмущением.
^- Всё хорошо, дорогая. Спасибо. Запаркую на стоянке рабочей гостиницы. Увидимся. Доброй ночи!
^- Вольф! – Анна Мария грустно вздохнула. – Прости!
Он улыбнулся и, коротко кивнув Зигфриду, ушёл.
- Ты паразит! – Анна Мария ударила брата кулаком в грудь. – Что ты наделал?!
- Высказал свою обеспокоенность твоей судьбой, - сухо ответил брат и отошёл в сторону.
- Старый дурак! – бросила она и пошла на лестницу.
- Прости, я погорячился, - вдруг громко и отчётливо проговорил брат.
Анна Мария замерла на лестнице и повернулась, не поверив своим ушам.
- Был не прав, - повторил Зигфрид, глядя на неё.
Анна Мария вздохнула и улыбнулась:
- Ты засранец, Зигфрид Вебер! И знаешь, как сильно я тебя люблю, и всегда прощаю.
- Да, знаю, - он усмехнулся. – И прошу тебя о благоразумии.
- Обсудим это завтра. Спокойной ночи! И не уезжай, не попрощавшись.
- Хорошо. Мы ещё не всё обсудили. Спокойной ночи, сестрёнка!


Глава 45. Удачно сложилось.

- Ну, и что за муха тебя вчера покусала? – Анна Мария вошла в столовую, где Зигфрид уже пил кофе, читая новости.
- Доброе утро, - он поднялся и поцеловал её в щёку.
- Доброе, - ответила она и, налив себе чай, села рядом. – Рассказывай, какая нелёгкая тебя сюда принесла?
- Она передо мной, - усмехнулся брат. – Ты меня сильно беспокоишь в последнее время.
- Вот не будь ты моим братом, я бы сказала, что ты меня ревнуешь, - заметила Анна Мария.
- А ревновать может только муж? – удивился он. – Я действительно тебя ревную. Я люблю тебя и искренне волнуюсь. Опыт твоих предыдущих отношений показал твоё безрассудство и неумение выбирать мужчин.
- И поэтому я должна прекратить любые попытки выстраивать новые отношения? – уточнила сестра.
- Нет. Но делать это не так опрометчиво и под контролем.
- А ты вообще помнишь, сколько мне лет или уже склероз мучает?
- Люди искусства – вечные дети: наивные и открытые, доверчивые и ранимые, - не обиделся он. – А легко ли обидеть ребёнка? Даже слишком легко! Этого я и опасаюсь.
- А давай, прежде чем что-то решать и действовать, ты будешь хотя бы разговаривать со мной? И не делать вид, что я умалишённая, не отдающая отчёта своим действиям.
- Я не хотел тебя обидеть, ты знаешь. И поговорить с тобой порой совсем не просто.
- Ну, вот говорим же. И я тебя слушаю. Про обеспокоенность мы поговорили. Что ещё?
- Ещё хотел сообщить тебе приятную новость. В холле был перезаключён последний контракт, содержащий пункт номер тринадцать. Теперь это часть истории.
- Серьёзно?! – обрадовалась Анна Мария. – Больше нет такого пункта?
- Больше нет. Мы, конечно, потеряли около восьмидесяти человек, которые не захотели перезаключать контракт на новых условиях, но это капля в море – мы уже закрыли эту брешь.
- Это отличная новость! Но… Это совсем не отменяет необходимость моего общения с музыкантами. Можешь мне не верить, но большая их часть приходили ко мне поговорить о работе, а вовсе не за интимом.
- Меня это радует. Но никто не запрещает тебе распоряжаться внутри коллектива по своему усмотрению. Ты вольна выстраивать там отношения так, как посчитаешь нужным.
- Да, конечно. И жить с тем, с кем захочу, - тут же добавила она.
- Безусловно, - сухо подтвердил брат.
- Это очень хорошо! И я очень рада. Думаю, эти изменения позволят Вольфу стать несколько смелее, - сама себе проговорила Анна Мария. – Видишь ли, его не устраивал наш порядок в гостинице, и он всегда избегал близости со мной именно из-за этого.
- Ты уверена, что из-за этого? – усмехнулся брат. – Помнится, Каменецкий тоже не баловал тебя своими ласками.
- Зи! – Анна Мария посмотрела на него строго. – Не сравнивай их, я прошу!
- Ладно. Ответь мне только на один вопрос, и я сменю тему. Он хоть раз тебя целовал?
Анна Мария задумалась, но не нашла в памяти такого эпизода.
- Господи, сестра! Как же ты наивна! Перед тобой тот же Каменецкий, только немного лучше подготовленный и воспитанный. И ты опять наступаешь на те же грабли! И ещё ругаешь меня за излишнюю бдительность! – Зигфрид поднялся из-за стола.
Анну Марию задели его слова, но возразить ей было нечем.
- Пообещай мне сохранять благоразумие и не совершать никаких правовых действий без моего участия, - попросил брат, положив руку ей на плечо.
- Да, конечно, - немного потерянно ответила она.
- И не спеши выворачивать ему всю душу наизнанку – слишком легко её ранить.
- Ладно-ладно, я поняла тебя, - она сбросила его руку. – Спасибо за бдительность.
- Не стоит благодарности. Так куда ты отправляешься?
- Пока в град. А там видно будет. Надо заняться подготовкой новой постановки. Хотя бы труппу собрать.
- А дочку взять не хочешь? Она ведь уже несколько лет в Мариинке поёт. Не найдётся для неё ничего?
- Я боюсь, что меня обвинят в необъективности и проталкивании родни.
- Так никто же не знает, что Наталья Петрова твоя дочь. Попробуй, просто не ставь на ведущую партию. Думаю, тебе есть чему её поучить.
- Я подумаю над этим, посоветуюсь с коллегами. Надеюсь, ты просто заботишься о её будущем, а не скрываешь от меня что-то? – она с подозрением посмотрела на брата. – Я должна что-то знать?
- Пока есть только слухи, поэтому я тебя ими не беспокою.
- Появился кавалер? – предположила сестра.
- Есть подозрение на неблагожелательную обстановку.
- Её травят?
- Нет. Это не имеет непосредственного отношения к ней, скорее обстановка в целом.
- Что ж. Если ты считаешь благоразумным удалить её оттуда – я рассмотрю такую возможность. Спасибо, что присматриваешь, - Анна Мария улыбнулась. – А когда уже своими наследниками обзаведёшься? Всем нам будет легче дышать.
- Боюсь, встретить достойную я уже не смогу.
- А ты и не стремишься. Позволь тебе помочь?
- О, нет! Только не из богемы! Я не смогу жить с артисткой! – честно признался Зигфрид. – Она должна быть умна, рациональна, но при этом не сухая… Я закажу нам самолёт, - вдруг резко сменил тему он.
- Да перестань, доедем на машине.
- Это долго.
- С ожиданием борта и разрешений будет столько же. Собирай вещи, я поведу, - Анна Мария отошла к лестнице.

^- Знаешь, мне кажется, я знаю, почему Зигфрид так бесится, - проговорила Анна Мария за чаем вечером, сидя в обществе Вольфа.
^- Да?
^- Жену ему надо. Он просто сам не удовлетворён по жизни, вот ко мне и цепляется.
^- Хм. Ну, здесь мы можем попробовать ему помочь. Ты знаешь, какой он предпочитает типаж?
^- Умная, рациональная, уравновешенная, но не сухая.
^- Может, познакомить его с моей сестрой? – предложил Вольф.
^- У тебя есть сестра? – удивилась Анна Мария. - Ты не говорил. Кто она?
^- Историк. И в принципе, под описание попадает. Правда, Зигфрид уже не молод, и меня это немного … напрягает.
^- А сколько лет твоей сестре?
^- Сорок.
^- Да, разница чувствительная, - согласилась Анна Мария. – Но невзначай познакомить их можно. Пригласи её к нам, а я приведу его – пообщаемся потом все вместе по-семейному.
^- Можно. А по внешности у него предпочтения есть?
^- Я не спрашивала, - она пожала плечами и отошла. – Да и какая разница – главное, чтобы человек был хороший.
^- С этим сложно не согласиться, но одно другому не мешает, - он подошёл к ней со спины и обнял.
^- Ты, наконец, рассмотрел мою внешность? – усмехнулась она.
^- Рассмотрел уже давно, пора изучить поближе, - его руки крепче обняли её, а губы скользнули по шее. - Ты имеешь что-нибудь против свежего воздуха? – он подвёл её к балкону.
^- Что? – не поняла она.
^- Твои окна на последнем этаже и выходят на реку – никто нас не увидит, - он целовал её уже настойчиво, а ласкал умело.
^- Это как-то неприлично, - её сопротивление было слабым и неубедительным.
^- Это твой город, здесь ты решаешь, что прилично.
Какое-то время она пыталась отпустить своё пуританское отношение к близости в «публичном месте», и ей это удалось.
^- Я хочу, чтобы ты наслаждалась каждой секундой. Этим городом, этой природой, этой ночью, - говорил он неспешно и словно нараспев. – Я хочу, чтобы ты растворилась в этом мире и почувствовала себя его частичкой, и испытала восторг от слияния с природой и окружающим миром. Ты это чувствуешь? – он прижался губами к её уху.
^- Можно я умру? – прошептала она, закрыв глаза и ощущая незнакомый доныне восторг.
^- Можно только жить! Чтобы чувствовать жизнь и наслаждаться ею. Открой глаза, - попросил он. – Посмотри, как прекрасен этот мир. Как волшебна луна, как сияют звёзды. И ты хочешь умереть и не видеть их больше? Не дышать этим воздухом, не ощущать себя частичкой этого мироздания?
^- Спасибо тебе! – Анна Мария повернулась к нему и поцеловала. – Я никогда раньше даже не догадывалась о таком блаженстве!
^- Я пообещал научить тебя быть счастливой, и сделаю для этого всё, что в моих силах, - он мягко улыбнулся. – А теперь чашка горячего чая нам не помешает, - подхватив её на руки, он вернулся в номер.
Набросив ей на плечи свою рубашку, Вольф поставил чайник.
^- Это было нереально круто! – честно призналась Анна Мария.
Он лишь улыбнулся.
^- А ты знаешь, Зигфрид пытался убедить меня в твоей гомосексуальности, - откровенно рассказала она.
^- С чего это вдруг? – он удивился совершенно искренне.
^- Я ему призналась, что между нами ничего не было.
^- Ну, тогда понятно, - он немного успокоился. – Для него это, наверное, необычно – ведь ты вполне себе доступна.
Анна Мария опустила голову и тяжело вздохнула.
^- Не пойми меня неправильно, но переспать с тобой действительно не составляет труда. Другой разговор, зачем и что дальше, - попробовал объясниться Вольф. – Я потому и не делал этого раньше – не чувствовал твоего расположения и доверия. Мне важен эмоциональный контакт, взаимное удовольствие и … да, я узнал, что пункт тринадцать больше не существует.
^- Вот как значит?! – она удивилась и немного обиделась. – Так ты этого ждал? Чтобы никто сюда больше не ходил? Тебе важно самоощущение единовластия?
^- Не могу отрицать того, что мне важно, кто касается женщины, и кому она предлагает разделить постель, - честно проговорил он. – И не вижу в этом ничего предосудительного. Это нормально! Хотя, допускаю, что у вас тут своя нормальность. Но я готов это обсуждать и выслушать тебя. Уверен, что мы сможем найти решение, которое устроит обе стороны.
^- Как у тебя это получается? – с улыбкой спросила Анна Мария. – Из открытого признания меня шлюхой привести к тому, что это нормально и допустить возможность согласования? Как? И почему я не хочу тебя выгнать?
^- На последний вопрос не отвечу, а всё остальное в наших руках. Ведь только мы сами решаем, как нам жить и как выстраивать свои отношения с окружающими.
^- Спасибо, - после паузы проговорила Анна Мария. – Что даёшь мне этот шанс. А скажи, если бы не отмена пункта тринадцать, ты бы никогда не позволил бы себе даже поцеловать меня?
^- Не думаю, - немного подумав, ответил Вольф. – Я бы, наверное, однажды не устоял. Так что можно говорить о том, что всё просто удачно сложилось. Я бы не смог принять твой стиль работы с оркестром и очень бы от этого страдал, как и ты – от невозможности что-то решить.
^- Действительно, удачно сложилось, - согласилась она. – Останешься у меня?
^- Если ты этого хочешь. Мне ещё есть, что тебе показать, - он улыбнулся.
^- Не сомневаюсь! – усмехнулась она. – А мне ещё есть, чему поучиться!


Глава 46. Наташа.

Вольф не стал торопить события и на людях демонстрировал сугубо рабочие отношения. Анна Мария приняла это правильно.
Определившись, наконец, с оперой, они начали обсуждение состава солистов. Режиссёр даже не обсуждался.
И если с ведущими партиями вопросов почти не было, остальные вызывали сомнения и противоречия.
^- Я дам тебе посмотреть одну девочку, - предложила Анна Мария Вольфу. – Своё мнение я скажу после твоего. Мне её рекомендовали общие знакомые.
^- Сколько лет? Где поёт? – Вольф взял флешку.
^- Двадцать три. Поёт в Мариинке. Но опыта откровенно мало, да и образование не из Посёлка.
^- Я посмотрю и обсудим.
^- Хорошо.

^- Ну, что, - посмотрев предложенные записи, Вольф высказал своё мнение. – Очень приятный тембр. Образование, действительно, страдает, как и опыт. Я не уверен, что…
^- Ок, подыщем другой вариант, - сразу согласилась Анна Мария.
^- Подожди. Не спеши. В нашей опере есть одна небольшая партия, где нужен как раз такой типаж: молодая, наивная, открытая. Среди матёрых мы такую не найдём. Поднатасакешь её и будет вполне. Как думаешь?
^- Брать только за молодость не правильно.
^- Я верю в тебя как в педагога. Ты можешь ей помочь, - Вольф улыбнулся.
^- Чего ради? Когда столько готовых!
^- Есть в ней что-то – не могу даже объяснить. Ну, давай съездим в Петербург и послушаем её вживую – так будет проще определиться.
^- Ладно, давай, - сдалась Анна Мария. – Хотя мне эта идея не кажется хорошей.
^- Перестань. Погуляем по городу. Я там был лишь два раза – ничего толком посмотреть не успел. А там столько красивых мест! – он обнял её со спины. – Там такие виды, такие интерьеры. Я уже в предвкушении, - его руки скользнули по её телу. – Не лишай нас такого удовольствия.
^- Хорошо, убедил, - она улыбнулась. – Едем в Питер. Только я позволю себе не светиться.
^- Договорились. Я сниму номер на своё имя и закажу нам отдельную ложу.
^- Отлично, спасибо.

В Петербург они приехали за неделю до ожидаемого спектакля. И всю неделю провели в прогулках по городу и музеям, театрам и паркам. Они приехали туда в самую лучшую пору года – на белые ночи…
^- Ну, что же, оценим, - проговорил Вольф, усаживаясь в зрительном зале. – А почему ты села в конец?
^- Не хочу, чтобы меня узнали, - пояснила Анна Мария. – А сцену и отсюда видно хорошо.
^- В таком случае я сяду рядом, - он сел возле неё.
Слушали оба внимательно и непредвзято. Партия была не ведущая, второго плана, но довольно значимая.
^- А мне нравится, - в конце проговорил Вольф. – Школа, действительно, немного страдает, но харизма это покрывает с верхом. Да и природа голоса хороша без дураков. Давай подойдём к ней, сразу и пригласим.
^- Не стоит. Просто пришлём агентов, - Анна Мария направилась к выходу.
^- Гордыня взыграла? – он удивился. – Негоже самой Косицыной по девочкам вторых ролей ходить?
^- Не в этом дело…
^- Тогда пошли, - он потянул её за руку к подсобкам.
^- Вольф, не надо, - она пыталась вырваться, но не успела – в коридоре кто-то её узнал.
- Госпожа Косицына! Как Вам понравился спектакль? Вы здесь подбираете музыкантов? Как давно Вы в городе?
Их обступили со всех сторон. Анна Мария упорно молчала и отворачивалась от камер. Вольф, не без труда, пытался продвигаться вперёд.
Благо, охрана театра сработала профессионально и оперативно.
^- Спроси, где её гримёрка, - попросил Вольф, когда их избавили от навязчивой толпы.
^- У неё не может быть своей гримёрки – они только у примадонн. Она должна переодеваться в общей гримёрке. Поэтому я и просила тебя не ходить сюда.
^- Ладно. #Простите, как найти Петрову? – спросил он сам по-английски у кого-то в коридоре.
- Петрова? Пойдёмте, - человек повёл его за собой. – Она здесь переодевается.
- Спасибо, - с акцентом ответил Вольф и улыбнулся.
Подождав минуту, он постучал в указанную дверь.
- Один момент! – послышался голос. – Занято. Нельзя, - судя по разным голосам, их там было трое.
Анна Мария стояла, упрямо пряча лицо от всех проходящих мимо.
- Можно, - одна из девушек выглянула в коридор. – Ой, Вы к нам? – она рассматривала Вольфа.
Не поняв вопроса, Вольф просто улыбнулся.
- Заходите, - она открыла дверь широко, приглашая его войти.
Вольф пропустил Анну Марию вперёд и зашёл сам, аккуратно прикрыв дверь.
- Мама! – Наташа бросилась к матери и повисла на её шее. – Ты была в зале?
- Привет, дочка, - Анна Мария мягко улыбнулась. – Да, мы смотрели весь спектакль. Познакомься, это Вольф – главный дирижёр Оперы Косицыных, - она повернулась к своему спутнику.
А тот смотрел на них округлившимися глазами.
- Hello? - он нашёлся и протянул Наташе руку.
#- Добрый вечер! – она пожала его руку, немного растерянная. – Это так неожиданно.
- Девочки, - она повернулась к подругам. – Знакомьтесь, это моя мама, Анна Мария Косицына Третья, - с гордостью проговорила Наташа.
Девочки потеряли дар речи, раскрыв рты от удивления.
- И главный дирижёр Оперы Косицыных, - добавила Наташа.
- А можно автограф? – быстро нашлась одна из девушек и уже протягивала Анне Марии и Вольфу какие-то старые афишки.
- Спасибо, девушки. Вы хорошо отработали спектакль. Нам понравилось, - Анна Мария улыбнулась, расписываясь.
- А Наташа никогда не говорила про Вас, - заметила вторая.
- И правильно. Ведь тогда она стала бы «дочкой Косицыной». А сейчас она Наталья Петрова и может с гордостью сказать, что добилась всего исключительно своим трудом и талантом, - заметила Анна Мария. – У нас в семье так принято – добиваться всего самим, а не за счёт имени.
- Мама, а вы в Питере надолго?
- Нет, скоро уезжаем. Можем поужинать, если у тебя нет планов, - предложила Анна Мария дочери.
- Конечно! Я быстро, - она кинулась к своей сумке и быстро собралась. – Всё, я готова. Можем идти.
- Отлично. До свидания, девушки. Удачи! – попрощалась Анна Мария и взяла всё ещё не отошедшего от шока Вольфа под руку.

- Как классно, что ты приехала! – в коридоре дочь снова обняла Анну Марию. – Я так соскучилась!
- Я тоже. Мы редко теперь видимся. Если хочешь, можем поехать к нам в гостиницу – покажу братика.
- Он тут? А-а-а! Мам, как круто! Конечно, хочу! Ой, прости, я забыла, что мы не одни, - она покосилась на Вольфа. – Он не понимает, надеюсь?
- Вроде бы нет. Но это не точно, - тихо добавила Анна Мария.
- Госпожа Косицына, - уже почти на выходе их заловил худрук. – Не верю своим глазам! Это не видение?
- Могу притвориться, что видение, - она улыбнулась и протянула руку для поцелуя.
- Маэстро! – поцеловав её руку, худрук заметил Вольфа. Тот улыбнулся и пожал протянутую ему руку.
- Как это возможно? – взгляд худрука упал на Наташу. – Вы ангажируете наших солистов? – осторожно уточнил он.
- Возможно, - уклонилась от ответа Анна Мария. – Нашими Вы брезгуете.
- Да Вы что! Как можно! Ваши агенты столь категоричны в своих отказах, что мы уже отчаялись. Видимо, мы не того уровня театр.
- Кого Вы хотели пригласить и получили отказ? – ухватилась, засомневавшись, она.
- Вас, - немного помявшись, признался худрук. – Но отказ был весьма категоричен.
- Напишите мне на личную почту, - Анна Мария протянула ему визитку. – Я лично ознакомлюсь с Вашим предложением.
- Спасибо! Это большая честь.
- Всего доброго, - Анна Мария протянула ему руку.
- До свидания, - худрук проводил их взглядом до дверей.

- Противный он, - на улице призналась дочь.
- Не взял тебя в основной состав? – догадалась мать.
- Да, но я не в претензии – я понимаю, что пока не дотягиваю. Обидно то, кого он взял и главное – за что.
- Что, уже и Маринка опустилась до этого? – удивилась Анна Мария.
- Уже давно. Ты просто жила в своём идеальном рае и слабо представляешь, сколько в реальном мире грязи, - несколько обиженно проговорила Наташа.
- Он склонял тебя к интиму? – в лоб спросила мать.
- Не только меня! – усмехнулась дочь. – Те, кто дал – вон, примадонны теперь, а мы – «кушать подано».
- Так уходи. Что тебя держит?
- Куда? Везде сейчас одно и то же. Не худрук, так режиссёр, не режиссёр, так дирижёр. Ещё и партнёры лапают, как свою собственность.
- Ты знаешь, зачем мы здесь? – резко сменив тему, спросила Анна Мария,
- Соскучилась? – попробовала догадаться дочь. – Или хочешь познакомить с очередным мужем?
Анна Мария усмехнулась и посмотрела на Вольфа.
- Нет. У нас к тебе деловое предложение. Мы готовим постановку оперы Великой Косицыной. Режиссёр – Паоло Бергонци, дирижёр – Вольф, главная партия у меня. На роль второго плана решено взять тебя.
- Меня? – Наташа перевела взгляд на Вольфа.
- Тебя, - повторила мать. – И вовсе не за то, что ты моя дочь. И лично я была против. Решение принял Вольф, как дирижёр-постановщик.
- Он знал, что я твоя дочь?
- Нет, - честно ответила Анна Мария.
- Я могу подумать?
- О чём?! – не поняла Анна Мария. – Мы ставим оперу твоей прабабки. Тебе оказана такая честь. Тебя пригласили в град!
- Но я уже не вернусь, - вздохнула Наташа.
- Куда ты хочешь вернуться? – удивилась мать. – В театр, где тебя не лапает разве что дворник? Где ты не получишь партию, пока не переспишь с постановщиком? Хочешь остаться здесь? Да не вопрос! Твоё право!
- Но у меня контракт, - расстроилась она.
- Зигфрид это решит, - Анна Мария обняла её. – Но тебе надо поработать с голосом – есть очень существенные проблемы.
- Да, знаю, - вздохнула она.
- Не переживай, с этим я помогу, или я не Анна Мария Косицына! – подбодрила её мать.
^- Вы ещё не насекретничались? – Вольф обратился к Анне Марии. – А то я уже чувствую себя лишним.
^- Прости. Да, мы закончили, можем перейти на английский, дочь его знает прилично.
#- Мисс Наташа, - он обратился к девушке. – Полагаю … мама, - с трудом проговорил он, - объяснила Вам суть нашего предложения?
#- Да. И это очень неожиданно.
#- Вы не готовы переехать в град? Вас что-то держит здесь?
#- Нет. Ничего не держит. И я, пожалуй, соглашусь, - сдалась Наташа.
#- Перед обаянием нашего маэстро никто не может устоять, - заметила Анна Мария.
#- Согласна, - дочь немного смутилась.
В гостинице Анна Мария поднялась в номер за Серёжей и спустилась с ним в ресторан. Они вместе мило посидели за ужином, общаясь на творческие темы и немного о семье (преимущественно о братьях). После ужина Анна Мария посадила дочь в такси и обещала встретить её в граде через неделю.

^- Почему ты не сказала мне, что она твоя дочь? – с некоторой обидой в голосе спросил Вольф у Анны Марии, когда они остались наедине.
^- Потому что в этом случае ты бы отнёсся к ней предвзято. Никто не откажет дочери Косицыной петь в Косицынграде. Это был бы нонсенс. А мне было важно независимое мнение, объективное и профессиональное.
^- Ты права, признаю, - согласился, подумав, Вольф. – И я помню, как Зигфрид предупреждал меня о ваших скелетах.
^- Наташа не скелет, она вполне себе живой человек, - улыбнулась Анна Мария. – Живых у нас не меньше, чем скелетов.
^- Познакомлюсь со всеми, если ты не будешь против.
^- Пока даже не знаю, - вздохнула она. – Не уверена, что это нужно.
^- Как решишь, так и будет. Съездим завтра в Петергоф? – вдруг спросил он.
^- Конечно! – она улыбнулась. – Там сейчас так красиво!
В Петербурге они пробыли ещё неделю, посещая пригород, Залив, Ладогу и запечатлевая в своей памяти каждое незабываемое место…


Глава 47. Знакомство со скелетами.

За постановку взялись с особым энтузиазмом. Кроме подготовки своей партии, Анна Мария работала с дочерью. Вольф был занят оркестром по самые уши – даже он не предполагал, насколько эта опера окажется сложной в подготовке.
В оркестр холла Анна Мария тоже вернулась сразу – ей уже не хватало этой руководящей работы.
Оформлением сцены и костюмами занимались также Косицыны – дети дяди Саши (художника) продолжали дело своего отца в разных ипостасях.
Спектакль получался максимально «семейным».

^- Ты пустишь меня к оркестру? – как-то вечером за чаем спросила Анна Мария Вольфа.
^- Зачем? Тебе мало холла?
^- Причём здесь холл? – не поняла связи она. – Просто я чувствую, что… я боюсь тебя обидеть, - вздохнула она, не договорив.
^- Намекаешь на то, что я чего-то не понимаю в этой музыке?
^- Не то чтобы не понимаешь. Но я её слышу немного по-другому.
^- Давай обсудим, - предложил он. – Здесь, с партитурой. Тебе не стоит вставать к оркестру, потому что ты солируешь – как ты себе это представляешь? Со сцены будешь руками махать?
^- Ты прав. Так, давай тогда здесь, - она взяла партитуру и включила запись.
^- У тебя есть запись?! – удивился он. – И ты не сказала?
^- А у тебя её разве нет? – не поверила Анна Мария.
^- Нет. Полагаю, это тоже достояние вашей семьи.
^- Странно, что они не пустили её в тираж. Ну, возьми, послушай, не вопрос.
^- Кто там поёт? Бабушка?
^- Нет. Она там дирижирует. Поют приглашённые солисты и Николай Альтов.
^-Вау! Слушай, не говори мне пока ничего – дай сначала послушать, - попросил Вольф.
^- Ладно, бери. А хочешь, здесь слушай. Или я мешаю?
^- Мне нужна тишина и уединение, если ты не против.
^- Иди, - Анна Мария указала на дверь. – Твой номер всегда свободен.
^- Не обижайся, - он подошёл и поцеловал её. – Послушаю и обсудим.
^- Давай, - она улыбнулась и закрыла за ним дверь.
Минут через двадцать в её номер несмело постучали, и дверь приоткрылась.
- Добрый вечер. Можно? – заглянул один из музыкантов холла.
- Да, привет. Проходи, - Анна Мария сидела за инструментом и занималась. – Чем могу помочь?
- Хотел узнать, как можно остаться в граде после истечения контракта.
- Есть несколько способов, в зависимости от того, в какой сфере ты себя видишь: исполнитель, педагог, дирижёр.
- Можно поподробнее?
- Подробнее есть у нас на сайте в соответствующем разделе книги знаний. Плюс всегда можете задать вопрос нашим юристам – они разъяснят всё подробно и пошагово, - она никогда не любила такие вопросы.
- Понял. А можно пожелание оп репертуару?
- Конечно. Слушаю.
- Очень хочется чисто русскую программу: Рахманинов, Скрябин. Даже Танеев. Надоели эти Бетховены с Вагнерами.
- Ок, я подумаю, - Анна Мария улыбнулась. – Что-то конкретное?
- Там слишком много всего хорошего, чтобы выбрать что-то конкретное. Хотя, пожалуй… «Поэма экстаза».
- Это интересно. Мы обсудим это с дирижёрами.
- Только чтобы ты у оркестра, - он подошёл к ней близко. – «Поэмой экстаза» могут дирижировать только эти руки, - он взял её руку и прижал к своим губам. – Пусть это произведение будет нашей прощальной серенадой в память о былом времени и наших ночах.
- Я тебя поняла, обсудим. Возможно, и встану, - Анна Мария вырвала руку. – Что ещё?
- Как быстро ты стала чужой, - вздохнул парень. – Может, мы теперь должны перейти на «вы»?
- Нет, это лишнее. Просто примите новую реальность, - она улыбнулась. – Пора выходить на новый уровень отношений.
- Нам будет не хватать наших встреч, - он снова поцеловал её руку.
- Я подумаю над тем, чтобы открыть вам двери. Мне важен ваш духовный мир и богатство чувств. Пока его нет, и это надо исправлять. Так что мы только начали перемены. Готовьтесь.
- Спасибо за беспокойство. Доброй ночи!
- Доброй!
Минут через пятнадцать зашёл ещё один музыкант, примерно с такими же вопросами. Чуть позже зашли ещё трое.
Складывалось ощущение, что все они хотели удостовериться в правдивости слухов.
Не успела дверь закрыться за седьмым посетителем, как в неё вошёл Вольф. Лицо его было сосредоточенным.
- Да дадут мне хоть тут позаниматься?! – воскликнула Анна Мария, повернувшись к двери. Но увидела Вольфа. ^- Уже четыре часа прошло?
^- Четыре с половиной, если быть точным.
^- А я дальше первой страницы так и не ушла. Ходят тут, как в бухгалтерию.
^- Я заметил, - жёстко проговорил он.
^- Что, под дверью дежурил? Или очередь занимал?
^- Случайно столкнулся. И сколько их успело отметиться?
^- Не считала, может, пять или шесть, - Анна Мария пожала плечами. – И всем от меня что-то надо.
^- Что-то? По-моему, им надо совершенно определённое, - он усмехнулся. – И я охотно верю, что за приятным времяпрепровождением часы летят незаметно.
^- Давай без намёков, - она поморщилась. – Мне уже не двадцать лет, чтобы играть в эти игры.
^- Со сколькими был секс? – прямо спросил он и сел в кресло.
^- Когда? Сейчас? – она не поверила, что он имел в виду именно это. – Ни с одним. И разочарую тебя: никто даже не посягал. Обсуждали в основном репертуар. Несколько вопросов по пенсиям и варианты дальнейшего трудоустройства.
^- Почему я тебе не верю?
^- Наверное, потому, что это скучная правда, - она пожала плечами. – Не вышло страстной ревнивой разборки с битьём посуды и физиономий. Старею, извини.
^- Чертовка! – усмехнулся он. – Только ты можешь возбуждать желание не изменой, а её отсутствием, - он поднялся.
^- Изменой? Кому я могу изменить? И что, собственно, надо менять? Что это вообще за слово? – она подошла к нему. – Изменить можно причёску, внешность, даже характер. Так о чём ты говоришь?
^- Мне всё сложнее становится сдерживать себя, - признался он, страстно поцеловав её. – Чем ближе ты становишься, тем сложнее не впасть в соблазн назвать тебя своей. Но и отдать тебя другому я не могу.
^- Что ты там говорил про ошейник? – она улыбнулась. – Знаешь детский стишок про слона, которого приковали цепью?
^- Нет. В чём смысл?
^- Канатом пpивязали
Огpомного слона,
Цепями пpиковали
У толстого столба.
Словами пpиказали
Огpомномy слонy:
— Hе yходить! — сказали.
Ушел он. Почемy?
Я к тоненькой тpостиночке
Пpивязывал слона.
За тоненькyю ниточкy —
За добpые слова:
— Роднyша слон!
Хоpоший слон!
Ты жди, не yходи!
И слон — он не yходит.
Hе может он yйти! – Анна Мария попыталась перевести ему на немецкий всё стихотворение.
^- Какой мудрый стих, - проговорил Вольф. – Я понял. Прости мне мой порыв.
^- Всё хорошо. Расскажи лучше, что услышал.
^- Твоя бабка и впрямь была гением, - Вольф загорелся профессиональным запалом. – И музыка гениальная, и исполнено гениально. Я пока ещё не всё понимаю, но общий смысл уловил. И если захочешь стать к оркестру – я тебя пущу. Но только на оркестровой репетиции.
^- Договорились, - она улыбнулась. – Но, согласись, музыка сложная.
^- Да, очень. Хоть и написано почти сто лет назад. Но мы справимся, я уверен. Ей там, - он указал на небо, - не будет за нас стыдно.
^- Только я не уверена, что она там, - вздохнула Анна Мария.
^- Было за что?
^- На её совести двенадцать смертей.
^- Как она успела, за свои-то сорок пять.
^- Это она успела за неполные двадцать, - усмехнулась Анна Мария. – И, кстати, её биография есть и здесь, - она подошла к сейфу и достала оттуда три томика. – На английском подойдёт? Немецкий вариант есть в музее, тоже можно взять.
^- Не стоит. Английский подойдёт, - он не без трепета взял из её рук книги. – Но в музей я сходить хочу.
^- Почитай – захочешь ещё больше, - она улыбнулась. – А я, с твоего разрешения, пойду спать. Спокойной ночи!
^- Спокойной ночи, любимая, - он обнял её и поцеловал. – Я приду чуть позже.
Но оторваться от чтения Вольф так и не смог и просидел всю ночь в гостиной с книгой в руках.

Утром, выйдя из спальни и увидев Вольфа в том же положении, что и вечером, Анна Мария немного удивилась, но, вспомнив себя с этой книгой в руках, поняла его.
^- Какой том? – она присела рядом.
^- Что? – его глаза были красными, а вид потерянным. – Который час?
^- Десять часов утра, - она улыбнулась. – Засасывает, согласна. Сама так читала. Так сколько осталось? На чём остановился?
^- Как раз на идее строительства града.
^- Ну, значит, уже знаешь, зачем он был нужен именно в таком формате и с таким уставом.
^- Да. Идея мести глобального масштаба.
^- Ну, там было, за что мстить. Так что скажешь про бабушку?
^- Сложная жизнь, трагическая судьба. И бесконечное желание творить и заявить о себе. Просто маниакальная любовь к деньгам и абсолютное нежелание пускать в сердце любовь.
^- То есть ты не веришь, что она любила Альтова? – Анна Мария, в отличие от Вольфа, знала, чем закончится эта история, поэтому ей было любопытно услышать его мнение.
^- Она никого не любила, - категорично ответил тот. – А Альтов был своеобразным фетишем для неё.
^- Ты так считаешь? Желание быть с ним, стремление выжить ради него – это не говорит о любви?
^- Не знаю, кому что говорит, но лично я любви не вижу. И мужчины ей попадались, конечно, редкостные сволочи, хотя она, почему-то считала наоборот. Единственный приличный тип – Моррези. Остальные… Пользовались ею, как могли. Но жажда жизни у неё была мощнейшая. И это чувствуется в её музыке. Теперь я немного по-другому на неё смотрю. Ты позволишь мне дочитать?
^- Конечно. Не буду мешать. Не приходи сегодня в оперу – отоспись.
^- Это пожелание или приказ? – он улыбнулся.
^- Приказ. А вечером обсудим.
Вернувшись вечером из театра, Анна Мария нашла Вольфа на балконе.
^- О чём думаешь? – она подошла неслышно и обняла его со спины.
^- О твоей бабушке, о граде, о Ференце – обо всём.
^- Да, мой отец был интересным человеком.
^- Твой отец? А причём здесь твой отец? – не понял Вольф. – Ты же говорила, он был лорд.
^- Да нет, я сейчас про биологического. Ах, да! Ты же ещё не дочитал, - спохватилась она. – Прости, опередила события.
^- Поясни, - попросил Вольф.
^- Мой биологический отец - Ференц.
Вольф повернулся и пристально посмотрел ей в глаза:
^- Ты ничего не путаешь? Как это возможно?
^- Это ты ещё узнаешь. И всё поймёшь.
^- Но твоей матери было лишь пятнадцать, когда он остался в граде. А тебя она родила довольно поздно.
^- Да, в пятьдесят лет, - подтвердила Анна Мария.
^- Но… Как?! – воскликнул он.
^- Почитаешь – узнаешь, - она улыбнулась.
^- Я же теперь спать не смогу, пока это не прочту. Дай мне эту книгу!
^- Мамины дневники есть только в Доме и в Посёлке.
^- Так поехали, - он потянул её за руку. – Хоть куда, только дай их прочесть!
^- Погоди, уймись. Попробую кое-что узнать.
Анна Мария взяла телефон и набрала номер Алекса.
- Привет. Я не очень поздно?
- Анна Мария! Родная! Так рад тебя слышать! Не поздно – тебе можно звонить в любое время! Надеюсь, ничего не случилось?
- Нет, всё в порядке. Работаем. Слушай, Алекс, такой вопрос: вы мамину книгу оцифровали?
- Разумеется. Это было сделано сразу же.
- А перевод кто-нибудь делал?
- Конечно! Какой язык тебе интересен?
- Немецкий. Но можно и английский.
- Я тебя порадую, - усмехнулся Алекс. – Немецкий перевод делал лично Зигфрид.
- Обалдеть! Можешь скинуть мне на почту?
- Мне бы для начала надо это с ним согласовать…
- Ай, ну его, этого зануду! – бросила сестра. – Прикройся мной, если что – я с ним разберусь. Так я жду?
- Хорошо, я сброшу. Зигфрид говорил, у тебя новые отношения? Всё хорошо?
- Да, просто чудесно, спасибо! – честно ответила Анна Мария.
- Я рад. Могу ещё чем-то помочь?
- Это всё. Спасибо, брат. Как домашние?
- Все в норме, спасибо.
- В таком случае, доброй ночи! И ещё раз спасибо. Жду перевод, - попрощалась она.
- Уже отправляю. Доброй ночи, - Алекс положил трубку.
^- Так куда едем? – глаза Вольфа горели нетерпением.
^- Никуда. Брат сейчас сбросит перевод мне на почту. Почитаешь за компьютером. На флешку не сброшу, не обижайся.
^- Я всё понимаю. Тоже есть на английском? – уточнил он.
^- На немецком! И ты даже знаком с автором перевода.
Вольф озадачился и задумался.
^- Зигфрид! – Анна Мария поняла, что он не догадается.
^- Обалдеть! Какая у вас сплоченная семья!
^- Поэтому он и не хочет пускать в неё новые лица – мало, кто приживается, а проблемы приносят.
^- Понимаю. Что в театре?
^- Я, с твоего позволения, покомандовала сегодня сама.
^- Думаю, мне это будет полезно, - признал он.
^- О, прислал, - Анна Мария получила уведомление о новом письме. – Но я не позволю тебе читать, пока ты со мной не поужинаешь.
^- За такую возможность – всё, что пожелаешь! – он улыбнулся.
После ужина Анна Мария оставила Вольфа за своим компьютером, а сама легла спать.

^- Ещё не дочитал? – с утра Анна Мария нашла его, шагающим по комнате из угла в угол.
^- Вторую часть закончил, - ответил он. – А Зигмунд и Зиглинда не родители Зигфрида, случайно? – осторожно спросил он.
^- По именам можно было догадаться, - согласилась Анна Мария. – Поэтому Зигфрид особо болезненно относится к этой книге. Сложно принять такую правду своего рождения, и уж тем более – делиться ею со всеми.
^- Согласен. Хотя, пока я не дочитал до конца, у меня вопросов стало только больше.
^- Понимаю, - Анна Мария улыбнулась. – Поспи немного.
^- Не могу. Пока не закончу – не смогу спать.
^- Ладно. Я в оркестр. Вечером поговорим.
Но до вечера Вольф не дотерпел – приехал в театр, надеясь найти Анну Марию там. И она, действительно, работала с оркестром.
Появление Вольфа оркестр встретил аплодисментами. Он улыбнулся в ответ и подошёл к Анне Марии.
^- У вас давно был перерыв? – тихо спросил он.
^- Пока не было. Могу сделать, если что-то срочное.
^- Я подожду тебя в кабинете.
Отпустив оркестр на перерыв, Анна Мария направилась в свой кабинет.
Прямо на пороге Вольф впился ей в губы и, подведя к столу, усадил на него.
^- Вольф, может не сейчас? – попыталась возразить она, но его напор был мощнее урагана. Ничего не говоря, он задрал её юбку и овладел ею.

^- И что это было? – уже поправляя одежду, спросила она. – Где восторги, речи, красота?
^- Прости, если мой порыв напугал тебя, но то, что я сегодня узнал о тебе, просто взорвало мой мозг!
^- Ты про Ференца? – уточнила она.
^- Да. Про твоё зачатие и рождение. Ты понимаешь, ты не просто рождена для града, ты его часть, он в твоей крови! – его глаза горели.
^- Да-да, это я уже слышала не раз. Но и они всего лишь люди, как ни крути.
^- О, нет! – он подошёл к ней и обнял. – Я понимаю теперь и Зигфрида, и всю твою родню: ты самый драгоценный бриллиант!
^- Не строй этих иллюзий! Не надо меня идеализировать, - попросила она.
^- Как бы я ни старался, я не смогу сделать тебя важнее, чем ты есть. Я хочу от тебя ребёнка! – тихо, но пылко проговорил он и жадно поцеловал её.
^- Э-э-э! – она отстранилась. – Тебя заносит куда-то не в ту степь. Тормозни. Во-первых, если ты читал внимательно – я не подарок, а ошибка и наказание, грех и печаль. А во-вторых, мне уже не двадцать и даже не сорок. Рожать я уже не могу.
^- Но ты же родила Серёжу.
^- Вот и достаточно. И он дался мне не так просто. И потом, не забывай, это, - она, убрав прядь волос, указала на шрам на голове, - раковая опухоль. Каждая беременность провоцирует рост злокачественных образований. И жизнь моя может оборваться ещё до того, как я успею выносить ребёнка.
^- Я не знал про опухоль, ты не говорила. Прости меня, - он сжал её руки и поцеловал их. – Я больше не заикнусь об этом!
^- Вот и ладненько, - она улыбнулась. – Вот и договорились. Так твои впечатления терпят до вечера, могу я продолжить репетицию?
^- Пойдём вместе. Я послушаю, как ты работаешь.
^- Пошли, - Анна Мария вышла, приведя себя в порядок.
Работали они вместе, активно обсуждая рабочие моменты прямо по ходу процесса. Оркестранты хихикали, слыша, как они спорят и, вероятно, уже догадывались об их отношениях, видя, как заботливо и внимательно Вольф относится к Анне Марии.

^- Так что ты думаешь о моей маме? – уже в гостинице Анна Мария продолжила разговор.
^- Сильная женщина, как и все вы. Она горела идеей и была готова пожертвовать ради этого своей жизнью. Что, собственно, и делала. Посёлок существует благодаря ей. Я очень хочу там побывать.
^- Съездим, не переживай. Разберёмся немного с разбором партий, перепоручим рабочим дирижёрам и можем ехать. Только там сейчас не так всё радужно, как могло быть.
^- Почему?
^- Мало детей. И с каждым годом всё меньше и меньше. Надо что-то с этим делать, но я пока не вижу однозначного выхода.
^- Может, расширить набор? Брать не только сирот?
^- Может. Но там интернат – придётся забирать детей из семьи. А сама идея немного не в том, чтобы ломать судьбы, а как раз наоборот. И допускаю, что мне скоро придётся туда вернуться на постоянное жительство – Серёжке нужно образование.
^- В этом нет ничего плохого.
^- Да, наверное. Но за оставшееся у меня время я должна пристроить холл в хорошие руки. Я не вечна, а пришлые люди пока не дотягивают ни профессионально, ни тем более эмоционально, чтобы его возглавить. Я питала надежды на тебя. И спасибо, что хотя бы оперой занялся. Я очень благодарна за это. Только не бросай нас, пожалуйста!
^- Теперь я уже не властен это сделать, - Вольф улыбнулся. – И ты не отчаивайся, у тебя ещё достаточно времени, чтобы решить все вопросы.
^- Проблема в том, что человек смертен. И, как сказал Булгаков, «порой внезапно». Но будем надеяться на лучшее. А у тебя есть виденье, что мне делать с холлом?
^- Прости, нет. Я целиком поглощён оперой, - Вольф развёл руками. – Но если тебе нужна моя поддержка – можешь на меня рассчитывать.
^- Мне нужны властные руки, горячее сердце, холодная голова и … гениальность. Но где мне взять такого Ференца?
^- Боюсь, такие люди рождаются раз в сто лет.
^- Так значит, уже пора, не находишь?
^- Быть может. Но для меня это будет означать полную потерю тебя. Ведь если появится человек, который врастёт в оркестр, он неизбежно сольётся и с тобой, хочешь ты этого или нет. Даже если тебе уже будет далеко за восемьдесят.
^- Возможно, - не стала спорить Анна Мария. – Но пока его нет, можешь пользоваться моментом. А что ты скажешь про Бергонци?
^- Габриелло Бергонци легенда! Он бесспорный гений. И его отношения с твоей матерью были особого толка. Я бы так точно не смог: отдать любимую женщину другому, да ещё и выстроить дружеские отношения…
^- Он понимал, что сцена её погубит. И только в Посёлке, и только с Григорием она могла жить и работать плодотворно.
^- А она смогла не только простить его, но и принять.
^- Человека судят по поступкам, - заметила Анна Мария. – А он доказал делом, что заслужил её прощение и доверие. Кто из нас не ошибался в жизни? Ведь он принял меня, зная правду моего рождения, и я всю жизнь считала его своим отцом. Ни намёка не выдавало этого обмана.
^- А каким ты помнишь Ференца? Он был вхож в ваш дом? – с любопытством спросил Вольф.
^- Да. Каждый приезд в Посёлок он заходил к нам. Они с отцом были в хороших отношениях. С мамой он общался по работе, и чаще всего они это делали в гостиной, где я обычно играла. Теперь я понимаю, что он очень хотел видеть, как растёт его дочь. Папа никогда не ограничивал наше общение, но и Ференц не позволял себе выходить за рамки приличий.
^- Да, скелетов у вас, действительно, хватает. А ты, случайно, книгу ещё не написала?
^- Нет. Пока таких мыслей не было. Но если тебе интересно, я как-нибудь расскажу тебе свою жизнь. Но не сразу. Обживись сначала с этим, - Анна Мария улыбнулась.
^- Буду ждать с нетерпением.
^- К работе теперь хоть вернёшься? – с ухмылкой спросила Анна Мария. – А то я-то могу продирижировать, но вот ты меня вряд ли заменишь.
^- Да, конечно. Завтра же возьмусь. Хотя мне понравилось работать вместе – это особо сближает. Я понимаю Ференца.
^- Приходи в холл – там я могу позволить тебе многое.
^- Ты же знаешь…
^- Ой, да ладно уже ломаться, как барышня. Сюда ты вообще ехать не хотел.
^- Тебе сложно отказать. Чувствую, однажды я сломаюсь.
^- Жду с нетерпением этого момента! – она властно улыбнулась.
^- Зачем тебе раб?
^- Хозяев уже хватало, - она вздохнула.
^- Могу я у тебя отпроситься на сегодня? – осторожно спросил он после паузы.
^- Иди, высыпайся, - она его поняла. – Мне тоже надо поработать, а ты мешаешь мне сосредоточиться.
^- Спасибо, любимая. Доброй ночи, - поцеловав её, он ушёл к себе, а Анна Мария села с нотами к инструменту.



Глава 48. Маленькая смерть.

Около двух недель они потратили на разбор партий. Когда работа немного наладилась, Анна Мария смогла поручить дальнейшую подготовку концертмейстерам и дирижёрам штата.
В холле также были подобраны новые произведения и составлены программы, которые были поручены для выучивания местным дирижёрам.
Закончив с черновой работой, Анна Мария и Вольф в сопровождении нянь и Серёжи улетели в Посёлок.
Ульяна встретила их очень радушно. Тихон – несколько сдержанно, подозрительно косясь на Вольфа.
До того, как показать Вольфу Музыкальный, Анна Мария провела ему экскурсию по «памятным местам»: показала Студёновку, Заречное и окрестную природу.

Возвращаясь как-то поздно вечером с очередной прогулки, они задержались на берегу реки.
^- Я хочу, чтобы ты увидел закат отсюда, - пояснила Анна Мария. – Это одно из самых красивых мест в окрестности.
^- Но до заката ещё много времени. Может, искупаемся? – неожиданно предложил Вольф.
Анна Мария посмотрела на реку, но как-то засомневалась:
^- Давай просто посидим, поговорим.
^- Не превращайся в старушку, пошли, - он потянул её к пологому берегу.
^- Вольф, давай в другой раз. Я не брала купальник, - она выворачивалась, как могла.
^- Кому здесь нужен твой купальник?! В деревне все уже спят. Не ломайся, - он одним движением расстегнул её платье и потянул его за подол.
^- Вольф! – она успела его удержать. – Я не буду плавать голая!
^- Ладно, - он снял свою тенниску. – Держи, это тебе вместо купальника. Я как-нибудь дойду без неё.
Немного поломавшись, Анна Мария всё-таки разделась и надела на себя его тенниску.
^- Ну, пошли, - он уже ждал её возле воды. – Давай же! – резко дёрнув её за руку, он окунул её почти с головой. – Ты вообще плавать умеешь?
^- Умела когда-то. Кстати, здесь довольно глубоко, имей в виду.
^- Отлично! Давай на скорость. До вон того дерева и назад четырьмя стилями. Сможешь?
^- Не уверена. Давно это было, - честно призналась она.
^- Значит, сможешь. На старт, внимание, марш, - скомандовал он и поплыл не спеша.
Плавать Анна Мария, конечно, умела. Но последний раз ей доводилось это делать в бассейне Посёлка на экзамене по физкультуре. А с тех прошло уже почти сорок лет. Однако, подгоняемая азартом, она плыла за Вольфом, который оказался в отличной форме и по всем признакам очень старался поддаваться ей.
И если на кроле на спине Анна Мария даже смогла его немного обогнать, то баттерфляй у неё был откровенно плох.

^- Ты выиграл, - почти из последних сил выдавила она, выходя из воды.
^- Награда победителю причитается? – он подхватил её на руки.
Анна Мария улыбнулась и нежно поцеловала его.
^- Это всё? – обиделся он.
^- Здесь и сейчас – всё, - категорично заявила она и, отстранившись, встала на ноги.
^- Ты похожа на русалку, - заметил он, рассматривая её. – В лучах заходящего солнца, в мокрой одежде…
^- Не продолжай, - она попыталась его тормознуть.
^- Но почему? Ты прекрасна! Помнишь, что я говорил про слияние с природой? Вот смотри на этот закат – мы ведь здесь ради него. Как он прекрасен! А ты знаешь, что в жизни невозможно увидеть два одинаковых заката? И все они прекрасны, как и ты, - он обнял её. – В твоих глазах блестит заходящее солнце, на твоем лице – капли, в которых тоже играют его лучи. Твоё тело, такое манящее и сильное, ищет отдыха и покоя. Сними это, - он стянул с неё тенниску, - в мокром можно замёрзнуть. А я тебе этого не позволю, - его губы целовали её страстно и настойчиво, а руки нежно ласкали её тело.
^- Любуйся этой красотой, - он подвёл её спиной к дереву и перешёл к более конкретным действиям. – Каждый закат – это маленькая смерть. Ты знаешь, когда мы достигаем верха наслаждения, для нашего мозга это тоже маленькая смерть, после которой мы перерождаемся обновлёнными и очищенными, как Феникс из огня. Каждый раз, глядя на закат, ты учишься чему-то новому, видишь новые его краски. И каждый раз, достигая наслаждения, ты воспринимаешь его по-новому, и начинаешь видеть окружающий мир новыми глазами. Ты словно заново постигаешь жизнь, но обогащаешься бесценным опытом познания. И я приглашаю тебя разделить это наслаждение вместе со мной!
Они стояли, прижавшись друг к другу и провожали последние солнечные лучи, и, казалось, в самом деле, они пережили маленькую смерть, но такую сладкую, что вполне можно было бы больше не просыпаться…

- Мы уже начали беспокоиться, - их встретила Ульяна. – Уже стемнело, а вас нет.
- Мы любовались закатом, - честно сказала Анна Мария.
- И искупались, я смотрю, - Ульяна улыбнулась, увидев Вольфа с обнажённым торсом.
- Да. Вода хорошая.
^- Я переоденусь и спущусь, - тихо сказал Вольф и пошёл наверх.
- Он красавец! – призналась Ульяна.
- Правда? – Анна Мария посмотрела ему вслед. – Я как-то даже не замечаю внешность. Мне просто хорошо с ним.
- Я так за тебя рада! – сестра обняла её. Они прошли в столовую и продолжили разговор за чаем. – Помнишь наш разговор, когда ты только приехала сюда с детьми?
- Да, помню.
- Мне кажется, в нём ты нашла как раз то, о чём я тогда говорила.
- Но я не могу забыть Сергея, - призналась Анна Мария. – И порой чувствую себя предателем по отношению к нему.
- Не кори себя! Я многого не знаю и, вероятно, могу ошибаться, - осторожно проговорила Ульяна. – Но мне кажется, ваши с Сергеем отношения были построены на взаимной благодарности. Каждый из вас делал что-то для другого, и второй чувствовал себя обязанным ответить. И так продолжалось до тех пор, пока последний долг не был выплачен. И как только чувство долга исчезло, закончились и отношения.
Анна Мария сидела молча, внимательно слушая сестру и вдумываясь в её слова. В них была доля рациональности: вероятно, так всё и обстояло. Но тогда получается, что она никогда и не любила Сергея.
А правда, ведь в самом начале она тянулась к нему только за то, что он проявлял к ней внимание и интерес, которых она не находила в первом муже. А когда Менгеле её похитил в первый раз, Сергей посчитал своим долгом спасти её – ведь однажды она спасла его. А то чувство благодарности, которое она испытывала к нему после освобождения, она спутала с любовью – она ведь никогда её не знала.
В повседневной жизни она не чувствовала его близости – ему был чужд и град, и весь устой её жизни. Он терпел и страдал, и был, наверное, счастлив, когда смог вернуться к Менгеле – вероятно, богема ему всю душу вынула. И, наверное, то, что он захотел остаться там, объясняется прямым результатом давления на него всей этой чуждой творческой обстановки. Он чувствовал себя здесь чужим и ненужным и абсолютно не принимал весь этот мир.
- Похоже, ты права, - заговорила, наконец, Анна Мария. – Но я виновата перед ним. В том числе за то, каким он стал.
- Он взрослый человек и отдаёт отчёт своим действиям, - возразила Ульяна.
- Анна Мария! – в столовую резким шагом вошёл Тихон. – Что за разврат ты развела в нашем доме?!
- Ой, сейчас его понесёт, - вздохнула Ульяна.
- Ты о чём, Тихон? – Анна Мария искренне удивилась.
- Это уже переходит все границы! – он продолжал бушевать. – Тебе же не шестнадцать лет! Ведёшь себя, как шалава! Притащила в дом очередного хахаля, совокупляетесь, как кролики! Ну, надо же какой-то стыд знать! Что ты творишь?!
- Уймись, старый дурак! – Ульяна встала и подошла к нему. – Совсем из ума выжил, что ты несёшь?
- Да ладно вам. Если мы мешаем – переедем в гостевой дом, это же не проблема, - спокойно проговорила Анна Мария.
- Ты и там будешь продолжать свой разврат! На весь посёлок семью срамишь. Ходишь и тискаешься с ним у всех на виду.
- Ты что, Тихон? – Анна Мария удивилась подобному заявлению. – Ты не прав, мы ведём себя прилично.
- Да? А этот Аполлон, гуляющий по дому в неглиже – это тоже прилично, по-твоему?
- Хватит завидовать, старый! – не выдержала Ульяна. – Не мешай людям жить. Иди отсюда, - она выталкивала его из столовой.
- Я это терпеть не буду! Я ему всё скажу! Пусть выметаются отсюда и не срамят наш дом! – продолжал возмущаться Тихон, поддавшись, однако, сестре и выходя из комнаты.
^- Что за шум? – в столовую вошёл Вольф.
^- Мой брат не доволен, что мы с тобой занимаемся прилюдным развратом, - честно призналась Анна Мария.
^- Он нас видел? – не поверил Вольф.
^- Не думаю. Но ему хватило встретить тебя без тенниски.
^- Я обещаю впредь так не делать и быть аккуратнее, - серьёзно проговорил он.
^- Уже не спасёт. Боюсь, в его глазах мы уже пали на самое дно разврата, - усмехнулась Анна Мария.
^- Это его дом. Он имеет право устанавливать здесь свои правила, - спокойно заметил Вольф.
^- Этот дом такой же и мой, как его, вообще-то, - заметила Анна Мария. – И если я тут не живу, это ещё не повод выкидывать меня из семьи и лишать законных прав.
- Простите его, - в столовую вернулась Ульяна. – Совсем старый из ума выжил. Как уволился, так без дела совсем одурел.
- А почему он ушёл? – удивилась Анна Мария.
- Возраст уже. Слава Богу, сам успел понять, что уже пора. Но от безделья замаялся. Не обращай на него внимания, он не со злости, ты же знаешь.
- Всё нормально. И если это действительно проблема – мы переедем в гостевой дом – нам же всё равно, а вам будет спокойнее. Как говорит Вольф, нет ничего важнее мира в доме.
- Нехорошо, что мы говорим по-русски, - тихо заметила Ульяна и перешла на немецкий. ^- Простите нас, Вольф, мы немного заболтались.
^- Вы говорите на немецком? – он очень удивился.
^- Если мы живём в деревне, это ещё не делает нас необразованными.
^- Я же говорила, кем был наш отец, - напомнила Анна Мария. – Одно время все его дети – кроме меня, потому что я ещё тогда не родилась – даже жили с ним в Лондоне. Ты забыл?
^- Да, точно. Мне пока сложно соотносить это всё с реальностью, - извинился он. – Примите мои искренние извинения, он тут же обратился к Ульяне, - за моё не очень приличное поведение. Обещаю впредь вести себя сдержаннее.
^- Не берите в голову! – она махнула рукой. – Вы здесь не при чём. У него это возрастное. Найдёт, к чему прицепиться. Мы очень рады вам! И очень рады видеть, наконец, сестру счастливой, - она с улыбкой посмотрела на Анну Марию.
^- Я рад, если это так, - Вольф тоже улыбнулся.
^- Вы надолго в Посёлок?
^- Пока нет, на пару дней, - ответила Анна Мария. – Хочу показать места, где росла и училась и познакомить с нашей системой. У нас в граде сейчас подготовка новой оперы полным ходом. Не помню, говорила или нет – Вольф уже несколько лет занимает пост главного дирижёра оперы. И, надеюсь, останется с нами.
^- Что ставите? – участливо спросила Ульяна.
^- Бабушкину оперу.
^- Как это здорово! Будешь там солировать?
^- Да, и Наташа тоже участвует. Делаем семейный продукт, так сказать. Дяди Саши мальчишки готовят нам декорации и костюмы, а ставит Паоло.
^- Мы обязательно приедем! – пообещала сестра.
^- Я думаю, имеет смысл провести одну постановку специально для Посёлка. Это надо показывать, как минимум в образовательных целях.
^- Это отличная идея! – согласился и Вольф.
^- А где Серёжу думаешь обучать? – осторожно спросила Ульяна.
^- Пока не знаю, но допускаю, что здесь, - несмело проговорила Анна Мария. – Но это пока не точно.
^- Понимаю, время ещё есть.
^- Ульяна, а можно Вас спросить, почему Вы вернулись в Посёлок? Не остались в Лондоне, не уехали в град? – вдруг спросил Вольф.
^- Я очень люблю нашу природу, свободу. Лондон мне всегда был чужим, и там всё в камне: и улицы, и лица, и души. И такой грязный воздух – я всегда там задыхалась. Немного лучше было в Италии, когда мы жили с мамой там. Но там мне было слишком жарко. А град… Он скорее для лидеров, а я не такая. Я очень люблю детей – и образовательная сфера мне была ближе, чем исполнительская стезя.
^- Я Вас понимаю. Я тоже очень люблю свою природу. И, честно говоря, в музыке по большей части я слышу природу. И она всегда разная.
^- Поэтому у тебя получаются такие нестандартные звучания, - проговорила Анна Мария.
^- Вероятно. Я не слышу революций – я слышу пробуждение природы и грозу, я не слышу слёз – я вижу дождь.
^- Вы очень поэтичная натура. И я уверена, работать с Вами – одно удовольствие, - Ульяна улыбнулась.
^- О, да, подтверждаю, - сестра согласно кивнула.
^- Вы так чудесно смотритесь вместе! Да простит меня папа, но мама с Ференцем смотрелись так же. Они были едины, они одинаково мыслили, чувствовали. Я обижалась тогда на маму и не понимала этого. А ведь это было не в её власти. Она и так многим в своей жизни пожертвовала и для нас в том числе, - вздохнула Ульяна. – Так что, сестра, ты не права, когда думаешь, что твоё рождение было ошибкой. Ты была плодом не просто любви или страсти, ты была тем целым, в которое не могли слиться их души в этой реальности.
^- Спасибо, Уля, - Анна Мария опустила голову. – Я уже никогда не узнаю, чем они оба жили, что они чувствовали. Но я благодарна маме за всё, что она дала мне. Жаль, что мне потребовалось прожить почти всю жизнь, чтобы понять это.
^- Лучше поздно, чем никогда, - заметил Вольф.
^- Ты прав, - согласилась она. – Теперь я точно знаю, что она всё сделала правильно.
Повисла пауза.
^- Уже поздно. Я пойду лягу, - Ульяна поднялась. – Доброй ночи!
^- Доброй ночи, - Вольф тоже поднялся.
- Спокойной ночи! – Анна Мария подошла и обняла сестру. – До завтра!
Анна Мария с Вольфом остались в пустой столовой. Они сидели молча в тишине, нарушаемой лишь ходом каминных часов.
^- Уходит наше время, - почему-то проговорила Анна Мария. – Вся жизнь пролетела, как ни бывало. Весёлый Тишка стал старым ворчуном, а романтичная воздушная Ульяна – добродушной старушкой. Столько всего осталось в этом доме. А я ведь не помню почти ничего хорошего из своего детства. Я помню лишь обиды, злость, бессилие, стыд, но не счастливые моменты – они все словно стёрты.
^- Значит, их было больше, - заметил Вольф. – На самом деле, многие люди, у кого было счастливое детство, абсолютно его не помнят, только отдельные негативные моменты – но они единичны.
^- Может быть, - согласилась она. – Пойдём спать, - и встала.


Глава 49. Айнур.

В Посёлке они не задержались, хоть провели время весьма насыщенно. И к работе в граде они вернулись с новыми силами и идеями.
Анна Мария взялась за оркестр холла, готовя с ними программу русской музыки, а Вольф - плотно за постановку.
Серёженька, как и раньше, почти всё время был с няньками подле матери. Ему находили занятия, придумывали игры. И почти весь персонал града относился к нему как к родному.
Работа поглощала и ум, и душу, но Анна Мария и Вольф находили время – хоть час перед сном – поговорить «по душам», а не только по рабочим вопросам.
К тому, что в труппе появилась дочь Анны Марии, коллектив отнёсся с ожидаемым безразличием. Партию с дочерью Анна Мария разучивала сама, параллельно исправляя вокальные проблемы и помогая заучить правильно сразу.
Через несколько месяцев плотной работы начали переходить к спевкам. Сначала с концертмейстерами (в присутствии дирижёра), через время уже и с оркестром.
И уже на этой стадии Анна Мария начала замечать намечающиеся отношения ведущего тенора (красавца с татарскими корнями по имени Айнур) и Наташи. Он оказывал ей знаки внимания, ухаживал и делал это очень культурно – вероятно, понимая, что находится под неусыпным оком матери (и не просто матери, а хозяйки города).
Анна Мария заняла позицию наблюдателя, понимая, что дочь уже достаточно взрослая и вряд ли будет рада родительскому контролю, а тем более вмешательству.
Возраст кавалера вызывал, конечно, у Анны Марии некоторые опасения (он был старше Наташи на пятнадцать лет), но опыт семьи давал Анне Марии право считать это нормой. Тем более, понимая его возраст, она полагалась на его благоразумие, опыт и осознание своего положения.
Иногда по вечерам Анна Мария могла обсудить с Вольфом свои опасения и рассуждения. Он поддерживал её позицию невмешательства и обещал присматривать за ними в её отсутствие.
Единственным, за что опасалась Анна Мария, было то, что Наташа может отнестись к этим отношениям серьёзно. Это была ошибка многих молодых солисток. Особенно в отношениях с более зрелыми партнёрами. Это уже с опытом и возрастом начинаешь понимать всю несерьёзность театральных романов. Ведь именно в этом и есть их прелесть.
Обсудив свои опасения, Анна Мария заручилась поддержкой Вольфа и решила обсудить всё с Наташей. Она считала это своим материнским долгом: предупредить и поделиться опытом.

- Я рада слышать, как твой голос улучшается, - издалека начала мать.
- Спасибо, мама! И почему ты сразу меня не учила? У меня бы этих проблем и не было.
- Кто ж знал, что тебе это интересно. Да и по моему опыту, чем больше педагогов, тем лучше. А я всё-таки работаю весьма предвзято – я была бы к тебе излишне требовательна и, возможно, отбила бы всякое желание заниматься дальше.
- Ну, может. Ты вполне могла бы, - с улыбкой согласилась Наташа. – Но я тебе очень благодарна – иначе я бы просто от стыда здесь сгорела – такой состав, такие мастера! Я реально почувствовала вначале, что меня взяли только за то, что я твоя дочь.
- Ты знаешь, что это не так. Вольф выбрал тебя, ещё не зная о наших родственных связях.
- Верится с трудом. Ну, что во мне такого?
- Харизма и попадание в образ. Ты хорошая артистка, а вокальные проблемы легко поддаются корректировке.
- Ну, может. Передай ему мою благодарность. О таком опыте можно только мечтать!
- Да, труппа хорошая сложилась, - Анна Мария почувствовала, что самое время перейти к главной теме разговора. – Я заметила, что наш тенор оказывает тебе знаки внимания. Надеюсь, они тебе приятны? Если ты просто боишься кого-то обидеть и показаться занудой – скажи мне об этом. Я бы не хотела, чтобы здесь кто-то подбивал к тебе колья, а ты бы глотала это только из-за страха потерять место в труппе.
- Спасибо, что переживаешь, - её щёки покраснели. – Мне приятно. Это совсем не так, как было в Питере. Там на репетициях и особенно не спектаклях они просто позволяли себе лапать меня, где-то даже залезть под юбку – я сгорала от стыда, но не могла ничего даже сказать. Особенно, когда это были народные артисты. Ну, кто я такая? Меня же сразу найдут, кем заменить. А здесь… Он внимательный, вежливый, не позволяет себе вольностей и грубостей.
- Я должна тебя предостеречь. Как мать и как более опытная артистка – у меня таких теноров был вагон и маленькая тележка. Проблема этих отношений в том, что они обычно заканчиваются вместе с последним спектаклем, а иногда и раньше. Нет, если относиться к этому правильно, это конечно не проблема. Я согласна, что это всё очень располагает к работе, раскрепощению, созданию правильного образа. Главное – не проецировать такие отношения в реальную жизнь. Сцена сценой, а жизнь жизнью.
- Но бывают же и семьи, сложившиеся из таких отношений, - попробовала возразить Наташа.
- Да, бывают. Но очень редко и недолго. Я не буду тебя обманывать и обнадёживать, просто не строй иллюзий. Если тебе приятно его внимание – принимай, отвечай взаимностью, будь собой. Только не строй надежд и планов на будущее. Если вдруг сложится – чудесно, я порадуюсь за вас обоих. Но если нет – а это вероятнее всего – я не хочу, чтобы для тебя это стало ударом и трагедией. Я просто предостерегаю тебя от тех ошибок, которые мы все совершаем в молодости.
- Я тебя услышала, - сухо проговорила Наташа.
- Повторюсь: я не имею ничего против твоего самоопределения, я никоим образом не буду вмешиваться в твою жизнь – ты в праве устраивать её, как захочешь. Но ты должна помнить, как бы она не сложилась – ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку, я не буду тебя упрекать. От тебя я прошу только принимать к сведению мои слова.
- Спасибо, мама. С таким тылом мне ничего не страшно, - она усмехнулась.
- Тыл тылом, а сердце твоё защитить я не смогу, как бы ни хотела.
- Я буду осторожна, не волнуйся.
- Если будут вопросы или понадобится совет – смело обращайся. Ни упрёков, ни нравоучений не будет, обещаю.
- Спасибо!
И хоть, казалось бы, Анна Мария сделала всё, что могла, сердце её было неспокойно. Но она понимала, что опыт на людей с неба не падает, и чтобы его получить, порой надо совершать ошибки и научиться исправлять их последствия.

В работе с большим составом холла стали возникать стандартные рабочие проблемы: чем законченнее были произведения, тем больше недовольства у Анны Марии вызывал результат. Работа шла над образностью, содержанием – и здесь, как обычно, пошло непонимание и невозможность выдавить из музыкантов то, что ей было нужно.

^- Вольф, я знаю, что это не по твоей части, - как-то вечером начала Анна Мария. – Но мне нужна твоя помощь в холле.
^- Чем я могу тебе помочь?
^- Не знаю, - вздохнула она. – Я хочу, чтобы ты посидел на репетициях и сказал мне, в чём видишь проблему. У меня не получается выжать из них то, что я хочу. Всё где-то около и между. Нужен хоть намёк, хоть что-то, а то я впаду в отчаяние.
^- Хорошо, любимая. Я послушаю и постараюсь тебе помочь. Только не сильно на меня надейся.
^- Договорились. А как там амурные дела наших голубков? А то я в последнее время совсем закопалась в холле.
^- Всё своим чередом.
^- Вышли на новый уровень?
^- Кажется, да, - осторожно подтвердил Вольф.
^- Обнимаются, целуются? – уточнила Анна Мария.
^- Да, хоть пока и не очень открыто.
^- Держи меня в курсе, пожалуйста. А если можешь – как-нибудь ненавязчиво поговори с ним.
^- О чём? – усмехнулся Вольф. – И как ты себе это представляешь?
^- Ну, да. Боюсь я за неё, - она вздохнула.
^- Так поговори ещё раз. Лучше перебдеть, чем недобдеть.
^- Да, наверное, - проговорила Анна Мария несколько потерянно. – Так ты придёшь в оркестр?
^- Я уже пообещал. А тебе, смотрю, надо немного расслабиться – а то уже начинаешь взвинчиваться.
^- Что, заметно?
^- Ложись на диван, я сделаю тебе массаж.
^- Ты и массаж умеешь? – удивилась Анна Мария.
^- Сейчас узнаешь, - усмехнулся Вольф.

Как и обещал, Вольф пришёл на несколько репетиций в холл. А Анна Мария, как и планировала, поговорила ещё раз с Наташей, мягко напомнив о средствах контрацепции.

^- Так что скажешь? В чём проблема? – Анна Мария вернулась к обсуждению своих проблем.
^- Кажется, в отмене пункта номер тринадцать, - со вздохом проговорил Вольф.
^- Что ты хочешь этим сказать?
^- Они тебя не чувствуют. И им не хватает страсти.
^- И что делать?
^- Не знаю, - он развёл руками. – Попробуй, может, повызывающе одеться, ну там, декольте что ли, не знаю даже…
^- Что-то сомневаюсь.
^- Ты должна отвлечь их от музыки, заставив чувствовать. И сделать это ты сможешь, только если пропустишь это через себя, - проговорил он.
^- Я подумаю над твоими словами. Спасибо!
^- И да, то же самое касается и нашей оперы. На сцене ты слишком… правильная, отсюда и отсутствие эмоциональной связи. Не мне напоминать тебе, как жила твоя бабка, сколько страстей её окружало – и всё это она вложила в свою музыку. Её нельзя исполнять формально.
^- Ну смотри. И если вдруг Наташа меня приревнует, будешь сам ей объяснять свои теории, - небрежно бросила Анна Мария, вдумываясь в его слова.

Но она послушала его совета. Паоло был счастлив, Айнур немного озадачен, но явно доволен и только Наташа явно не поняла происходящего. Не смотря на то, что отношения между Анной Марией и Айнуром жили только на сцене, в юном сердце зародилась ревность. А мать, увлечённая больше работой оркестра, этого даже не заметила.

Концерт в холле прошёл с ошеломительным успехом – Анна Мария смогла найти в себе то, о чём говорил Вольф и даже передать это своим «мальчикам». И после дневного перерыва Анна Мария окунулась с головой в оперу.

Партнёр принял условия игры и начал весьма правдоподобно играть, вызывая некоторые подозрения сразу у двоих: Вольфа и Наташи. Между тем, видимо, весьма искушённый в такого рода делах, тенор продолжал строить мосты и к самой Наташе.
И если Анну Марию его отношение не беспокоило от слова вообще, то Наташа пришла в полное замешательство. Однако, видя мать преимущественно на сцене, позволила себе допустить мысль о возможности предательства с её стороны, не глядя на все увещевания своего пылкого друга. Но решиться на разговор при таких исходных она не смогла. А мать не почувствовала, что где-то перегнула и заигралась – ведь за пределы сцены она ничего не выносила.
Единственным, кто мог смотреть на все эти страсти относительно независимым взглядом оставался Вольф, который видел и понимал поведение и Анны Марии, и её дочери. Когда он понял, что Наташа не готова идти на контакт, а мать слишком поглощена работой, он решил попробовать урегулировать отношения, пока они ещё поддавались коррекции.

^- Дорогая, хотел тебя попросить поговорить с Наташей, - прямо начал он очередную беседу.
^- О чём? – заинтересовалась Анна Мария.
^- О том, что происходит. Допускаю, что ты так увлечена, что просто этого не видишь сама, но мне со стороны отчётливо заметно всё, что происходит внутри труппы.
^- А что происходит? – осторожно, но с опаской спросила она.
^- Твоя игра слишком правдоподобна.
^- Ах, вот в чём дело! – не дослушала Анна Мария. – Тебя ревность заела, и ты решил, прикрывшись моей дочерью, мне это донести?
^- Моя ревность здесь ни при чём. Я уже достаточно зрел для того, чтобы справляться с нею без вовлечения в этот процесс посторонних лиц, - спокойно возразил он. – И говорю сейчас не о себе и даже не о тебе, а о твоей дочери. Она не понимает этой игры. Она смотрит на вас и верит в то, что между вами что-то есть, а он продолжает крутить с ней роман. И, как она думает, просто пытается усидеть на двух стульях.
^- Это она сама тебе сказала? – удивилась Анна Мария.
^- Надо быть слепцом, чтобы этого не видеть! – воскликнул он, но, взяв себя в руки, добавил.- Или быть участником этой немного некрасивой игры.
^- Но почему в таком случае она просто не подошла ко мне и не поговорила об этом?
^- Подойти к сопернице – даже если она твоя мать – и обсудить с ней общего кавалера? Как ты себе это представляешь?
^- Да ну, - Анна Мария, немного подумав, так и не смогла в это поверить. – Этого просто не может быть. Я же не флиртую с ним за сценой, даже не общаюсь!
^- Полагаю, она верит в твой богатый опыт и понимает, что ты достаточно умна, чтобы не афишировать отношения так явно, как это делает он с ней.
^- Это какой-то бред! – Анна Мария села на диван и взялась за голову.
^- Любимая, - он сел рядом. - Она юна и наивна. Она ещё воспринимает жизнь через призму чувств и верит тому, что видит. И я опасаюсь, что ты не сможешь её переубедить, даже поговорив.
^- И что ты мне предлагаешь? Начать лажать на сцене?
^- Нет, этого я не предлагаю. Прошу просто поговорить с ней – думаю, после этого тебе самой станет понятнее, как действовать дальше.
^- Ладно, я попробую. Хотя всё это кажется мне редкостным бредом! – честно проговорила Анна Мария.
^- Должен признать, что даже меня немного задевает твоя правдоподобная игра, хотя я и понимаю всё, что происходит. Ты непревзойдённая актриса, - он обнял её.
^- Таки ревнуешь? – одна подняла одну бровь и улыбнулась.
^- Ещё как! – он придвинулся ближе. – Особенно когда он касается тебя, обнимает или целует – это невыносимо! – он повалил её на диван и начал страстно целовать…



Глава 50. Новый ребёнок Анны Марии.

- Наташ, я вот о чём хотела поговорить, - Анна Мария заглянула в гримёрку к дочери после очередной репетиции. – До меня стали доходить слухи, что, дескать, кто-то судачит о якобы моём романе с партнёром.
- В каждом слухе есть доля… слуха, - сухо проговорила дочь.
- То есть ты реально в это поверила?! – глаза Анны Марии округлились. – Я отказывалась в это верить, но Вольф убедил меня поговорить с тобой об этом, чтобы выяснить все недопонимания.
- А он к этому нормально относится? – видно было, что дочь очень обижена и хочет не то закричать, не то заплакать.
- К слухам? Это часть нашей профессии. И да, со временем уже приходит опыт и понимание, где слухи – плод зависти, а где имеют под собой реальную почву. И да, Вольф понимает, что эти слухи голословны.
- И ты хочешь, чтобы я поверила твоим словам больше, чем своим глазам?
- А что ты, собственно, видишь? Кроме действия на сцене, разумеется.
- Я же не слепая! Это же не просто игра! Невозможно так играть! – воскликнула Наташа.
- Ты мне сейчас сделала комплимент. Дочка, это и есть настоящая игра. Если у вас в Мариинке роли давали за интим, а не за талант, это ещё не значит, что все играют на сцене плохо. Если ты посмотришь любую постановку нашего театра, ты сама сможешь начать придумывать сплетни. Так вот, это игра. Это хорошая игра. Но в этом театре по-другому и не бывает, - спокойно ответила мать.
- Я тебе не верю! – дочь уже почти рыдала. – Он стал холоднее ко мне! Я это чувствую!
- Если ты закатываешь ему подобные истерики и сцены ревности, то это нормальная реакция адекватного мужчины. Ни один мужик не будет терпеть истеричку. Даже при огромной любви. Какое-то время потерпит и сбежит. Хочешь, чтобы мужчина был рядом – просто не пили его.
- Ты сейчас можешь придумывать любое оправдание, но я верю только тому, что вижу и тому, что чувствую! Только зачем тебе это? Почему ты так жестока? У тебя же есть любовник. Что, страсти поостыли, решила ревность в нём разжечь? Или просто Айнура от меня хочешь отвадить? Он же тебе сразу не понравился! Ведь ты меня предупреждала, а я должна была понять и порвать сразу, да? А я, дура, влюбилась. Так получай теперь! Но почему? За что? – Наташа разрыдалась.
- Дочка, - Мама обняла её.
- Уйди! Ненавижу! – та отстранилась. – Не трогай меня!
- Как же ты сейчас не права!
- Уйди! – закричала Наташа и зажала уши.
- Я всегда открыта для диалога. И не стоит верить всему, что ты видишь в театре. Подумай над моими словами, - Анна Мария вышла, сама не веря, что дочь её услышит.

^- Ну, как? – уже в гостинице спросил Вольф. – Поговорили?
^- По-моему, стало только хуже. Она считает, что я это делаю потому, что у нас с тобой всё плохо и потому, что просто не хочу видеть его рядом с ней. А ещё обвинила меня в том, что он стал к ней холодней.
^- Это действительно так?
^- Я в это охотно поверю, если она закатывает ему истерики. Ни один мужик не сможет это терпеть.
^- А у тебя богатый опыт, смотрю, - Вольф улыбнулся.
^- Извини меня, мне уже шестой десяток и я трижды была замужем. Как ты думаешь, есть у меня опыт?
^- Определённо. Поэтому можно говорить, что мне несказанно повезло, - он поцеловал её.
^- Но что делать с Наташей. Она мне не верит. Может, ты с ней поговоришь?
^- И что я ей скажу?
^- Что это всего лишь спектакль! Она не верит в то, что ты спокойно к этому относишься.
^- А как я могу спокойно относиться к тому, что мою женщину обнимает другой?
^- Прекрати, я серьёзно! – обиделась Анна Мария.
^- Если просишь – я попробую. Могу Паоло подключить. Пусть выскажет своё профессиональное мнение.
^- Пробуй. Но, боюсь, как бы мы хуже не сделали. Знаешь, вот будь это рядовой спектакль, я бы давно уже плюнула и снялась бы – ну, не нужны мне эти дрязги! Но сейчас я просто не могу – меня никто не заменит. Придётся просто отменить постановку.
^- Ну-ну, не горячись, что-нибудь придумаем.

Но ни попытка Вольфа поговорить с Наташей, ни лекция от Бергонци не смогли её переубедить. Скорее наоборот, заставили её думать, что мать решила оправдаться, прикрываясь всеми своими козырями.

^- Кажется, осталось только последнее, - тяжело проговорила Анна Мария, уже измождённая этой ситуацией.
^- Что именно? – поинтересовался Вольф.
^- Он должен с ней переспать. И чем раньше, тем лучше. У неё явно с этим проблемы.
^- Первый раз слышу такое от матери в адрес своей дочери.
^- Я хочу спокойствия! – почти простонала Анна Мария. – И пока он своим поступком не убедит её, ничего не поменяется. Но как его уговорить на это?
^- Никак, - спокойно ответил Вольф. – Если мужчина не хочет женщину, его не уговоришь ни за какие деньги.
^- Ты думаешь, он не хочет этого? – не поверила Анна Мария. – Мне кажется, что она сама его отталкивает.
^- Ну, если так, то шанс, конечно, есть. Хотя я всё равно не знаю, как его к этому подвести.
^- Сколько осталось до премьеры? – вдруг спросила Анна Мария.
^- Три недели.
^- Отлично. Через неделю проведём концерт небольшой. Арии, дуэты, увертюры, вальсы.
^- Зачем? – не понял связи Вольф.
^- Да чтобы сблизить их. Попрошу Паоло сделать режиссуру в его лучших традициях, - Анна Мария улыбнулась.
^- Это как?
^- А ты ещё не в курсе, что это по его указке я открыла дверь в свой номер?
^- Вот же гад! – не сдержался Вольф. – Но зачем?
^- Чтобы раскрепостить меня. Он считал, что я боюсь мужчин.
^- А что, было и такое? – недоверчиво спросил он.
^- Было. Так вот, он умеет убедить, а если надо и заставить – я в нём не сомневаюсь. Он их сведёт, и всё будет в шоколаде.
^- Ну, давай попробуем. Мы ничего не теряем. Только как ты объяснишь такой внезапный концерт?
^- Скажу, что это нужно, что перед такой серьёзной постановкой новые люди привыкли к сцене и залу.
^- Весьма убедительно, - согласился Вольф. – Я поддерживаю.

Паоло тоже поддержал эту идею и согласился выступить в роли сводника. Анна Мария не была уверена, что поступает правильно, но другого выхода просто не видела. И её ожидания оправдались. Совместная работа в любовных дуэтах, заправленная режиссурой Паоло, действительно смогла сблизить их в достаточной степени. Больше никто не обвинял Анну Марию в нелепом романе. Даже сама Наташа была так увлечена своими новыми впечатлениями и поглощена вниманием Айнура, что и думать забыла о «коварстве» своей матери.

Премьерный показ был организован для семьи и Посёлка, с последующим большим семейным банкетом в зале ресторана театра.
Кроме участников спектакля и членов семьи Косицыных, были приглашены члены семей участников, кто присутствовал на показе. В их числе оказалась сестра Вольфа, Кристина.
За столом Анна Мария с Вольфом сидели по одну сторону, а Кристина – напротив, «по воле случая» (в лице Анны Марии) рядом с ней оказался Зигфрид.
#- Потрясающий спектакль! – призналась Кристина за столом, когда шум немного утих. – Гениальная музыка, гениальная режиссура, игра, певцы! Это чистый восторг! Спасибо Вам, мисс Косицына, за то, что уговорили брата приехать сюда. Это его место. Другие театры не дотягивали до его уровня, и только здесь он смог раскрыть весь свой потенциал!
#- Спасибо, Кристина. Но мне почему-то кажется, что это ещё не весь его потенциал, - Анна Мария усмехнулась. – А помогли мы друг другу в равной мере. Могу высказать Вам ответные слова благодарности за Вашего брата!
#- Вы сейчас так увлечётесь, что забудете, зачем мы здесь, - с усмешкой вставил Зигфрид. Кристина посмотрела на него с некоторым удивлением.
#- Позвольте представить Вам моего кузена – Зигфрид Вебер, - Анна Мария поспешила исправить недопонимание. – Он наш семейный юрист: честь и совесть семьи, так сказать.
#- Очень приятно, - Кристина протянула ему руку, которую он аккуратно пожал. – Я о Вас наслышана. Ваша фамилия хорошо известна в юридических кругах. Вы представляете адвокатов в каком поколении?
#- В четвёртом, - с гордостью ответил Зигфрид. – А вы тоже вращаетесь в юридических кругах?
#- Отчасти. Я изучаю право, но только в историческом аспекте. Я историк и специализируюсь на изучении правовых отношений наших предков.
#- Это очень любопытно, - интерес Зигфрида оказался неподдельным. – Простите, а мы бы могли поговорить с Вами в более спокойной обстановке?
#- Конечно. Я планировала задержаться здесь немного. Вольф обещал показать мне город и поводить по музеям.
#- Полагаю, я могу сделать это продуктивнее – как никак это наш город, - Зигфрид улыбнулся. – Где Вы остановились?
#- Мы предложили Кристине люкс в первой гостевой, - ответила Анна Мария.
#- Я загляну к Вам на завтрак, если Вы не против, и немного прогуляемся? – предложил адвокат.
#- С удовольствием. Думаю, в качестве экскурсовода от Вас будет больше пользы, чем от брата, - Кристина улыбнулась.
#- Определённо, - снова встряла Анна Мария. – А ещё я открою Вам маленький секрет о нём, - она заговорила тише, - он чистокровный немец, так что не стесняйтесь говорить на родном языке.
^- Не может быть! – Кристина посмотрела на Зигфрида новыми глазами. – Это чудесно! Я так не люблю английский!
^- В общении с членами нашей семьи смело можете использовать немецкий – мы все его знаем, - улыбнулась Анна Мария.
^- Почему ты мне этого не сказал? – Кристина посмотрела на брата немного обиженно.
^- Здесь это кажется таким естественным, что просто не обращаешь на это внимания, - тот пожал плечами. – Если ты немного здесь задержишься – поймёшь меня. Здесь всё по-другому.
^- Ты меня интригуешь, - она улыбнулась. – А правда, что у вас здесь можно посмотреть почти все музеи мира?
^- Интерактивно, - подтвердила Анна Мария.
^- Потрясающе!
^- Надеюсь, пребывание в городе будет для Вас приятным и полезным. Зигфрид, полагаю, сможет ответить на все Ваши вопросы.
^- Спасибо, фрау Косицына!
^- Анна Мария, просто Анна Мария, - она улыбнулась. – Вы ведь уже почти член семьи.
Зигфрид с вопросом посмотрел на Вольфа, который, однако, никак не отреагировал на это слова.
Семейный ужин продолжался почти до утра. Первыми незаметно испарились Наташа с Айнуром, затем Паоло с очередной пассией. Мало-помалу все разошлись, продолжая делиться впечатлениями от оперы и вечера.

^- Я просто валюсь с ног! – призналась Анна Мария, разувшись прямо в лифте гостиницы.
^- Могу догадываться. Но, думаю, даже если ты решишь спать прямо здесь, никто не посмеет тебя тронуть.
Анна Мария улыбнулась его словам. Однако, как только двери лифта открылись, Вольф подхватил её на руки и так занёс в номер.
^- Спасибо тебе, дорогой! Ты угадываешь мои желания ещё до того, как они появятся, - заметила Анна Мария.
^- Так что ты там говорила сегодня Кристине про члена семьи? – он помог ей расстегнуть платье и подал халат.
^- А ты разве ещё не чувствуешь себя членом нашей семьи? – удивилась она.
^- Не задумывался так глобально, - признался он.
^- Честно говоря, для меня эти формальности, вроде похода в ЗАГС уже значения не имеют, - она легла на кровать, где уже сидел Вольф. – А вот чувство доверия и общности очень значимы. И в этом смысле я ощущаю тебя своим мужем. Да и со скелетами нашими ты уже перезнакомился. Поправь меня, если я ошиблась.
^- Если тебе нужно будет, можем и в ЗАГС сходить, только скажи. Но для меня это тоже не важно. И я действительно рад, что наши отношения для тебя намного глубже, чем просто любовная связь. Хотя Зигфрида ты сегодня явно напрягла. Ты видела его лицо?
^- О, да! При первой же возможности он мне всё выскажет. Но, думаю, пока твоя сестра здесь, он будет занят другим.
^- Я не думал, что он такой ловелас, - признался Вольф.
^- О, он умеет ухаживать. Особенно, когда объект представляет для него интерес.
^- Надеюсь, он понравится Кристине. Я был бы не против такого зятя.
^- Он хоть и зануда, но толковый и добрый, - согласилась Анна Мария. – Хотя может иногда рог выставить и боднуть.
^- Увидим. А ты за Наташу не боишься? – сменил тему Вольф.
^- Боюсь, - честно призналась она. – И даже не того, что сейчас, а того, как всё закончится. Мы ведь оба знаем, что это ненадолго. А по молодости такие разрывы воспринимаются очень болезненно.
^- Тоже опыт?
^- Наблюдения, - поправила Анна Мария. – У меня опыт любви начался только с тобой.
^- Да ладно! – Вольф привстал и уставился ей в глаза, чтобы увериться. – Вот так откровение! Ты до меня никого не любила? А как же мужья?
^- Первый был удобным, второй случайным, а третий – вынужденным. Хоть мне и казалось, что я его люблю. Но это было чувство долга. Как только оно реализовалось, любовь испарилась.
^- А в юности? Неужто не было влюблённости?
^- Нет. Я была увлечена учёбой и работой. Завалена по самое «не могу».
^- Что ж, - проговорил Вольф после небольшой паузы. – Признаться, я рад. Хоть я и не первый в твоей постели, зато я первый в твоём сердце – а это дорогого стоит!
^- Поэтому я хорошо понимаю Наташу. Вот если бы ты меня через неделю бросил, мне бы тоже было бы очень больно и тяжело с этим смириться.
^- Я буду иметь это в виду и предупрежу тебя заранее, - он улыбнулся.
^- Ай, ну тебя! – Анна Мария ударила его подушкой.

Постановки имели успех. Отношения между Зигфридом и Кристиной сложились как-то даже очень быстро и легко, словно они ждали друг друга всё это время. Вероятно, и возраст у них был уже тот, когда «своего человека» видишь сразу.
Через две недели Зигфрид уехал с ней в Германию, оставив дела племяннику Диме Королёву и Гроссманам (адвокатам семьи), взяв первый в жизни отпуск.
По мере приближения последнего показа оперы, отношения между Наташей и Айнуром ожидаемо начали остывать.
Накануне последнего спектакля он объявил ей о разрыве и своём отъезде для продолжения работы в других проектах. Было много слёз, угроз, истерик, но они не возымели никакого эффекта – тенор испарился в небытии.

- Мама! И почему я тебя не послушала! – Наташа горько рыдала, изливая маме душу.
- Да кто в таком возрасте слушает! И потом, опыт по-другому не приобретается. У каждого должны быть свои грабли. Поверь мне, я тебя понимаю очень хорошо. Но и ты должна понять, что жизнь не стоит на месте. И ещё скажу одну не очень очевидную вещь: любовь – это всегда радость и счастье для двоих. Если этого нет – это не любовь. Ты уже взрослая, и я многое могу с тобой обсудить и рассказать.
Анна Мария решила рассказать дочери о своём опыте, мужьях и понимании любви.
- Так ты не любила папу? – удивилась Наташе, внимательно её выслушав.
- Я тогда даже не знала, что это такое! Я полюбила только в пятьдесят лет. А до этого тоже выстраивала сложные отношения, обманывалась, копила опыт жизненных ошибок.
- Как грустно! – дочь отёрла слёзы.
- Жизнь не бывает грустной, - усмехнулась Анна Мария. – Она очень интересная. Зато когда я встретила настоящую любовь, сомнений уже не возникло.
- Ну, и Бог с ним, с этим козлом! – усмехнулась Наташа. – Скажи, а я могу остаться здесь? Или мне стоит искать государственный театр?
- Это уже как сама захочешь. Работу тебе здесь найдут, не волнуйся. И относиться будут объективно, но профессионально. А захочешь уехать и пробовать свои силы – твоё право, никто держать не будет.
- Я подумаю. Мне здесь интересно, и атмосфера очень приятная. А ещё важнее то, что такой педагог рядом!
- Где бы ты ни была, ты всегда можешь на меня рассчитывать. На меня и на всю нашу семью. Что бы тебе ни понадобилось – двери Дома всегда будут открыты.
- Я ещё не до конца это осознаю, - призналась дочь. – Но спасибо!
Пристроив Наташу в труппу, Анна Мария решила немного плотнее заняться оркестром холла, который после ошеломительных концертов с русской программой уже успел хорошенько отдохнуть.
Музыканты были рады её видеть до непривычного бурно. Определившись с курсом, начали подготовку новой программы.

^- Дорогая, можно поговорить с тобой о Наташе? – с Вольфом они продолжали жить в рабочей гостинице в одном номере.
^- Разумеется. Какие вопросы?
^- Я, конечно, не специалист по этой части, но мне кажется, что она … беременна, - осторожно сказал Вольф.
^- Блин! – Анна Мария опустила голову. – Всё, о чём я просила – это предохраняться! Все варианты ей предлагала! Поверила ей!
^- Ну-ну, не ругайся, этим ситуацию не исправишь.
^- Значит, пусть рожает и воспитывает. Это тоже опыт. И очень полезный! Ей уже двадцать пять – более чем подходящий возраст для принятия своих обязанностей! – жёстко проговорила Анна Мария.
^- Надо её убедить не делать подпольный аборт. Сделай это, чтобы избежать потом последствий.
^- Спасибо, любимый. Заботишься как о родной, - Анна Мария обняла его.
^- Я и чувствую их родными. И был бы рад усыновить Серёжку.
^- Для этого надо и брак заключать, и ещё целый ворох бумаг оформлять. Не хочу сейчас таких хлопот. Ты ему и без того полноценный отец.
^- Я рад.
^- Как там у Кристины с Зигфридом? Не делилась? – сменила тему Анна Мария.
^- А там всё хорошо. Как я понял, оговаривают сейчас дату свадьбы.
^- Да ты что?! Ну, дай Бог! Вроде как всё наладилось. Можно и на покой.
^- В смысле?
^- Пора, видимо, в Посёлок ехать, оседать и браться за образовательную сферу.
^- А оперу на кого оставишь?
^- На тебя, конечно! А ты куда собрался?
^- То есть ты предполагала уехать в Посёлок одна? А я должен оставаться здесь? – уточнил он.
^- А что в этом такого? Нам же не по двадцать лет, чтобы «ни дня друг без друга».
^- Я не могу говорить за тебя, но лично я не готов расстаться с тобой даже на день. Ты не понимаешь, как дорога каждая минута вместе! – пылко проговорил Вольф.
Анна Мария отошла и закрыла глаза.
^- Спасибо! – прошептала она.
^- Нам ещё на свадьбе гулять, не старей раньше времени! Сын ещё слишком маленький.
^- Ты прав, ты прав, - она немного взбодрилась.

Разговор с дочерью получился немного эмоциональным. Дочь была категорично настроена на аборт, и матери пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы объяснить ей и невозможность сделать это легально, и опасность кустарных процедур, да и вообще внушить ответственность за свои поступки.
- Тебе грех жаловаться: есть и возможность и средства содержать ребёнка. О каком аборте вообще может идти речь?! Это твоя кровинка, это часть тебя!
- Как я смогу работать? – не понимала дочь, видя своё будущее исключительно в карьерных достижениях.
- Посмотри на меня. С такими, как у нас, возможностями, это не проблема.
- Я никогда не выйду замуж с ребёнком на руках!
- Ну и чушь! – вспылила мать. – Опять-таки, посмотри на меня. Когда мужчина по-настоящему любит женщину, он будет любить и её ребёнка.
- Это идеалистический утопизм, и работает он только в пенсионном возрасте! – резко ответила Наташа.
- Ты так не права! Но это твоя жизнь. А жизнь ребёнка тебе не принадлежит. Тебе лишь доверили право за ней присматривать. Ты не в праве совершать убийство. Будь благоразумна. Взвесь все аргументы и прими рациональное решение. Да в конце концов, уже пора начать нести ответственность за свои поступки!

По итогу дочь согласилась оставить ребёнка. Анна Мария опекала её всю беременность и активно готовила к новой роли, хотя Наташа этому и противилась.
Последний месяц беременности Наташа провела в Доме. Присматривал там за ней, а также должен был принять роды один из Фридельманов.
Сама Анна Мария продолжала жить в граде, лишь наведываясь к дочери раз в два дня.
В самом конце срока ребёнок внезапно перевернулся вниз ножками, и врач принял решение делать кесарево с началом первых схваток. Об этом Анне Марии даже не сказали, решив не беспокоить лишний раз – у неё на работе в этот период был настоящий аврал.

Как бы Анна Мария не любила разного рода памятные даты, но следовать традициям града была обязана.
Её мать, в своё время стала проводить концерты памяти Великой Косицыной с периодичностью раз в пять лет – каждый год это делать стало накладно и не имело особого смысла.
В этом году отмечалась очередная круглая дата – 135 лет со дня рождения и 90 лет со дня смерти Великой Косицыной.
Концерты, приуроченные к этой дате град был просто обязан провести в «лучших традициях»: серия концертов с обязательным участием Анны Марии.
Открытие фестиваля посвящённого памяти Косицыной Первой совпадало с днём её рождения – второе ноября.
К этому дню готовился весь город с особым трепетом. И программа готовилась всегда особенная и с особенным чувством.
И как бы сама Анна Мария не ненавидела этот день – ведь это был и её собственный день рождения, который невольно напоминал ей, кто она есть на самом деле – она была обязана стоять у пульта, приветствовать гостей и быть в центре внимания. Это раньше она могла «забыть» про свой день рождения (благо, первый муж сам никогда про него не вспоминал) – теперь ей этого сделать уже не так просто.
Зато концерты позволяли спрятаться в тени своих тёзок – в эти дни говорили исключительно про них. То, чего так не любила Анна Мария Вторая, Третья ценила особо дорого.
И вот именно в тот день, когда двери холла должны были открыться для миллиона зрителей в честь очередной годовщины памяти Великой, в этот самый день Анне Марии позвонил Фридельман:
- Позвольте Вас поздравить, час назад Вы стали бабушкой!
- Сегодня? – переспросила, не поверив ушам, Анна Мария.- Чья это была идея?
- Вы о чём? Ребёнок сам решил, когда ему родиться. Кесарево сделали из-за предлежания, с началом схваток. Что-то не так?
Анна Мария тяжело вздохнула и промолчала.
- Всё хорошо? – обеспокоился врач.
- Да, спасибо. Просто несколько неожиданно, - Анна Мария старалась держать себя в руках. – Я подъеду…
Не взглянуть на внучку она не могла – понимала и чувствовала, что это не просто ребёнок, и что судьба у неё тоже будет не простой.
Девочка родилась некрупная, но голосистая и с характером. Глядя на неё, Анна Мария невольно улыбалась, понимая, как всё-таки непредсказуема бывает жизнь.

Материнские чувства в Наташе, однако, не проснулись. Почти сразу она отказалась кормить грудью, и никакие доводы врачей и психологов её не убедили – она мечтала вернуться на сцену как можно раньше (а грудное вскармливание этому не способствовало).
Анна Мария решила найти кормилицу – но таковые были только в Посёлке. Пришлось уговорить дочку поехать туда на первое время: заодно и сама бы восстановилась. Сама Анна Мария, закрыв фестиваль и оставив в холле указания, также перебралась в Посёлок. Вольф не смог всё бросить единочастно и остался в граде.
Имя дочке Наташа придумать никак не могла, но время терпело, и её никто не подгонял.
Анна Мария очень огорчалась безразличию дочери к внучке, притом, что она была окружена таким количеством помощников. Но нравоучительные лекции не смогли бы исправить ситуации, скорее наоборот.

Через месяц Вольф попросил Анну Марию приехать в град «на обсуждение текущих задач».
Оставив дочку на попечение Ульяны, Анна Мария уехала с тяжёлым сердцем.
Она нашла Вольфа в театре, за пультом. Он не заметил, как она вошла, и продолжал дирижировать до окончания репетиции.
^- Я бы выбрала оркестровку Шостаковича, - речь шла о «Хованщине». Анна Мария подошла к яме, когда оркестр почти весь разошёлся.
Вольф обернулся, словно не поверив ушам.
^- Любимая! – он выпрыгнул из ямы и пошёл к ней. – Я соскучился!
Крепко обняв её, он жадно поцеловал её.
^- О-ля-ля! Ты что, к девочкам не обращался? – удивилась Анна Мария.
^- К каким девочкам?
^- Нашим, гостиничным. Не думаю, что тебе бы отказали.
^- О чём ты говоришь?! – обиделся он. – Даже не думай об этом!
^- Смотри сам. Но, если что, я не против, - она улыбнулась. – Так почему ты взял Римского?
^- Традиционная версия.
^- То есть ты о Шостаковиче даже не слышал? – осторожно спросила она.
^- В Европе его никогда не играют. Я читал о нём только в исторических документах.
^- Так вот, настоятельно рекомендую переучить. Косицыны не любят редакции Римского-Корсакова. Если ты помнишь, конечно.
^- Да, припоминаю. У твоей бабки в книге было. Как она устроила разнос за неверную редакцию Годунова.
^- И заработала сердечный приступ, - зачем-то добавила Анна Мария. – У тебя есть шанс избежать повторения.
^- Я понял. Посмотрю. Но хватит о работе. Я так скучал! – он снова поцеловал её. – Когда ты вернёшься в град?
^- Не знаю, - вздохнула Анна Мария. – Наташа фактически отказывается от ребёнка. А сдать его в систему мне сердце не даёт.
^- Так бери к себе, как Серёжку.
^- Но, если ты помнишь, я с ним почти полгода сидела в Посёлке. Понимаешь, есть такой период, когда малыша надо прятать от всего мира.
^- Я всё понимаю. Сколько? – сухо спросил он. – Полгода, год?
^- Нет-нет, полгода – это максимум.
^- Я не могу бросить сейчас оперу.
^- Я понимаю, - она опустила глаза. – Я разрываюсь и не знаю, как мне быть. Бросить малышку матери и сделать вид, что я не при делах, пусть сама разгребает? Так она в тот же миг сдаст дочь в бэби-бокс и уедет.
^- Тебе придётся что-то решить.
^- Давай продолжим в гостинице, - Анна Мария повернулась к выходу.
До гостиницы они шли хоть и под руку, но молча, думая каждый о своём.
Зайдя в номер, Анна Мария открыла бар и достала оттуда памятную бутылку виски.
^- Будешь? – спросила она Вольфа, наливая себе.
^- Давай. Напьёмся вместе. Мне безо льда.
Анна Мария выпила свой стакан почти залпом и, взяв бутылку и стакан, села на диван возле Вольфа.
^- Да не пачкай посуду, - он взял бутылку из её рук и глотнул из горла.
^- Попробуй представить, что это твоя дочь родила ребёнка, а ты единственный, кому этот ребёнок нужен, - продолжила тему Анна Мария.
^- Я бы просто взял его с собой, не создавая трагедии и проблемы.
^- А если твоя женщина не захотела бы его принять? Кого бы ты бросил?
^- Подожди, - он перебил её рассуждения. – Я вовсе не отказываюсь её принимать, даже наоборот. Я всегда хотел большую семью. И коль уж ты не можешь больше родить, меня вполне устроит твоя внучка в приложение к Серёже, которого я уже давно считаю своим сыном.
^- Тогда в чём проблема? – Анна Мария глотнула виски. – Я как-то потеряла нить. О чём мы спорили?
^- Мы не спорили. Я просто интересовался, когда ты привезёшь её в град и вернёшься к работе.
^- А как бы ты хотел? – через минуту спросила Анна Мария.
^- Лично мне понравилось на балконе, но сейчас там достаточно холодно.
Анна Мария вопросительно смотрела на Вольфа, силясь понять, о чём он говорит. Реакция у неё была немного заторможена алкоголем. Когда же до неё дошёл смысл его слов, она расхохоталась, раскатисто и неуёмно. Смеялась она долго, несколько раз пытаясь что-то сказать, но продолжая смеяться.
^- Пожалуй, выйти подышать всё-таки стоит, - проговорил Вольф, видя, как заносит Анну Марию.
Он дотолкал её до балкона и открыл его дверь. На них подуло морозным воздухом.
^- В этом есть своя прелесть, правда? – он раздевал её быстро, чтобы она не успела ни понять, ни остыть.
^- Ты такая податливая, когда пьяная, - он усмехнулся. – Прям что хочешь, то и делай.
^- А знаешь, что снег помогает разогнать кровь? – Вольф собрал с перил немного снега и начал растирать им её обнажённое тело. – Обжигает и волнует.
Она прижалась к его губам и страстно целовала, стараясь спрятать руки под его водолазку.
^- Такого опыта, полагаю, у тебя тоже ещё не было?
Кровь, разогретая алкоголем и разгорячённые тела, не давали замёрзнуть, хотя голова протрезвела быстро.
^- Может, оставить тебя здесь на пару минут? Освежишься, - вдруг Вольф быстро вернулся в номер и закрыл балконную дверь на замок, оставив обнажённую Анну Марию на снегу и декабрьском морозе.
Сердце её сжалось от ужаса, а от опьянения не осталось и следа. Она прижималась к стеклу балконной двери и следила глазами за Вольфом, не понимая, что он делает.
А он любовался её телом с улыбкой на губах. Наконец, спустя всего минуту (которая показалась ей вечностью), он открыл дверь и буквально подхватил её на руки.
^- Позволишь тебя согреть? – уложив её в постель и накрывшись с головой одеялом, он продолжил любовную игру…

^- Боже, Вольф! Что это вчера было? – Анна Мария проснулась около полудня совершенно разбитая. Любовью они занимались едва ли не всю ночь напролёт.
^- Твой мужчина по тебе соскучился, - он протянул ей чашку ароматного чая. – И, напомню, ты не дала мне возможности поздравить тебя с прошедшим пятидесяти пятилетием – больно увлечена ты была делами града и дочери. Так что будем считать это моим подарком.
^- Что же будет, если я уеду месяца на три? О полугоде я даже думать боюсь.
^- Ну, думаю, я устрою тебе сексуальное рабство, - он говорил спокойно и без тени шутки. – Если ты бросишь меня на такой период, потом тебе придётся отрабатывать и навёрстывать упущенное.
^- Может, заведёшь себе для этих целей любовницу помоложе? – осторожно спросила Анна Мария.
^- Сейчас ты у меня договоришься. Возьму наручники, прикую к батарее и никуда не пущу.
^- Определённо, такой опыт у меня уже был, - тихо проговорила Анна Мария. – И мешок на голову не забудь.
^- Может, расскажешь уже? А то дразнишь только.
^- Ладно. Садись поудобнее. Местами будет горячо, - сдалась она и, глотнув чая, начала свой рассказ.
Начала она издалека, с момента, как взялась за дело Менгеле. А закончила тем, как её нашли в багажнике без сознания в обнимку с его трупом.
^- Так что шутки про мешок и наручники я не очень люблю, - добавила она в конце.
Вольф молчал долго, видимо, стараясь всё это переварить и совместить с тем, что знал об Анне Марии за этот период.
^- Что, неправдоподобно? – она усмехнулась, видя его сосредоточенное лицо.
^- Очень, - честно сказал он. – Но зато я теперь знаю, куда ты всё время пропадала, и почему твоё здоровье после этого страдало. Так а сейчас Сергей там?
^- Вероятно. Я не знаю. И если честно, уже даже боюсь узнать.
^- А если он здесь появится? Что ты скажешь ему про Серёжку?
^- Что он твой сын, - сразу ответила Анна Мария.
^- А он меня за это не … того? – Вольф показал пальцем на висок, имитируя пистолет.
^- Скорее, этого, - Анна Мария провела пальцем по горлу, изображая нож.
Вольф выдохнул:
^- Будем надеяться, его здесь не будет. Охрана града хоть в курсе?
^- Нет. Эту историю в полном объёме знаешь только ты. Родня слышала только выдержки.
^- Понимая объективно, я должен признать, что защитить тебя от него я не смогу.
^- Так он ведь не знает, что я была беременна. Не думаю, что у человека, который держал ствол у моего затылка, может возникнуть желание увидеть меня снова.
^- Дай Бог! – Вольф замолчал. – Твой чай остыл.
Анна Мария посмотрела на свою кружку, но ничего не сказала.


Глава 51. Четвёртый брак.

В Посёлок Анна Мария вернулась через три дня и нашла Наташу усердно занимающейся с голосом, а её дочку – у нянек. Но, по крайней мере, девочка была окружена любовью и заботой.
С Вольфом Анна Мария условилась, что вернётся в град через два месяца, но за это время раз в неделю будет прилетать хотя бы на один день.
И время, проведённое с малышами в их хлопотах, летело очень быстро. А про еженедельные свидания с Вольфом сестре напоминала Ульяна.
Два месяца пролетели незаметно. Осознала же это Анна Мария, лишь когда Наташа заявила о своём отъезде.

- Куда? – удивилась мать.
- Меня пригласили в Большой. Голос уже почти полностью восстановился, а такими предложениями не разбрасываются. Я же не буду сидеть всю жизнь на твоей шее.
- Дочку забираешь?
- Нет. Я, как её мать, решила оставить её здесь, в Посёлке. Здесь она получит более чем достойное и образование, и воспитание. Ты же сама здесь росла – что я тебе буду рассказывать!
- Значит, оформляй отказ от родительских прав – здесь такие правила.
- Да не вопрос! Покажи, где подписать – хоть сейчас, - безразлично проговорила Наташа.
- К завтрашнему дню подготовим все бумаги, и можешь ехать на все четыре стороны.
- Отлично. Вот и договорились. Пойду собирать вещи.
Сердце Анны Марии сжалось от боли за внучку, но изменить она ничего не могла.

- Ты дала ей имя? – уточнила мать, оформляя документы.
- Да.
- Вписывай. Снизу твоя подпись и дата. На этом всё.
Закончив всё, что требовалось, Наташа отдала матери документы, улыбнулась, поцеловала в щёку и … улетела.
- Ты отпустила её? – удивилась Ульяна, когда Анна Мария вернулась в дом одна.
- Насильно мил не будешь, - грустно проговорила Анна Мария, сев за стол, на котором оставались лежать бумаги.
- Так как она дочку назвала? – поинтересовалась сестра.
Анна Мария заглянула в документы и потеряла дар речи. Она долго смотрела в бумаги, будто не понимая, что там написано, а затем, отодвинув их в сторону, закрыла лицо руками и … беззвучно зарыдала.
Ульяна обеспокоено подошла к ней и заглянула в документы. Данные девочки были такие: Анна Мария Косицына, рождена 2 ноября 135 года.
- О, Боже! – сестра опустилась рядом, прикрыв рот рукой.
Через минуту она обняла сестру.
- Ну, будет. Имя можно и поменять. У тебя есть права на это.
- Это уже ничего не изменит, - Анна Мария покачала головой. – Как теперь ни крути, она урождённая Анна Мария Косицына.
- Ничего плохого в этом нет. Это всего лишь имя.
- Время покажет, - Анна Мария взяла себя в руки. – Пойду собираться. Мы переезжаем в град.
- Надолго?
- Не знаю. Я уже ничего не знаю, - вздохнула сестра. – Может, к школе вернёмся.
- Мы тебе всегда рады, - Ульяна обняла её.
- Спасибо, родная. Что бы я без вас делала?!

^- Наконец-то! – Вольф встретил Анну Марию радостно и крепко обнял. – Полагаю, полным составом?
^- Полным. Заживём теперь веселее. Только не обижайся, но внимания моего пока будет немного меньше, чем тебе хотелось бы.
^- Я понимаю, - Вольф улыбнулся. – Так как малышку назвали?
Анна Мария тяжело вздохнула и не ответила.
^- Дай угадаю, - Вольф посмотрел на неё пристально. – Анна?
^- Мария, - добавила Анна Мария. – Наташа записала её как Анну Марию Косицыну. И родилась она, к слову, второго ноября.
^- Да иди ты! – не поверил он. – Значит, хозяйка у града уже есть?
^- Я бы сказала: ещё есть, - чётко произнесла она.
^- С этим никто не может поспорить. Но преемницу можешь и воспитать.
^- А оно ей надо?
^- Этого никто не знает. А от лишнего образования ещё никто не страдал, - заметил Вольф.
^- Значит, ты понимаешь, что очень скоро мы переедем в Посёлок, - осторожно проговорила Анна Мария. – И там осядем.
^- Я подготовлюсь. У меня уже есть планы, как здесь всё организовать. И потом, мне уже тоже хочется начать делиться своими знаниями. В Посёлке найдётся свободная вакансия?
^- Вакансия найдётся, но чтобы работать в Посёлке, тебе надо выучить русский. Преподавание ведётся исключительно на русском.
^- Вот это сюрприз, - он улыбнулся. – Но я готов.
^- Отлично. Я пришлю к тебе нашего педагога – договоришься с ним о расписании.
^- Я бы предпочёл учиться у тебя, - он обнял её.
^- Со мной будешь практиковаться.
^- Боюсь, с тобой мне сложно контролировать речь.
^- Ничего, научишься. Я начну иногда говорить на русском.
- Хорошо, - по-русски ответил Вольф.
Анна Мария улыбнулась.

Жизнь стала ещё насыщеннее. Дети с няньками, как и раньше, всегда были при матери. Серёжка очень полюбил малышку (которую стали звать Марусей) – ему сказали, что она его сестра – ему нравилось с ней нянчиться, играть, ухаживать.
Вольфу пришлось учить новый язык. Времени друг для друга у них было теперь совсем мало. Уединяться им приходилось во время перерывов. Но отношения это скорее укрепляло, да и в фантазии Вольфу отказать было сложно.
Коллектив был уверен, что Анна Мария и Вольф уже давно поженились, и если кто-то ещё помнил, что Серёжка родился до начала совместной работы Анны Марии и Вольфа, то уже и забыл об этом. Все были уверены, что родителями детей были Вольф и Анна Мария.
Документы на Вольфа Анна Мария оформить не могла – он ведь не имел официального статуса. Но об этом никто даже не догадывался.
Жизнь была интересной, насыщенной, наполненной счастливыми моментами и пропитанной бесконечным творчеством.
Зигфрид женился на Кристине, и она ждала их первенца.
Василий, старший сын Анны Марии также женился, уже во второй раз. В первом браке детей у них не было – жена оказалась убеждённой чайлдфри, что и привело в итоге к разрыву отношений.
Пётр, средний сын, сидящий по большей части в офисе, жил в виртуальном мире, не сильно спеша в реальность.

Время от времени Анна Мария с Вольфом наведывались в Дом, к общей радости домашних, которые были бесконечно рады любому пополнению в семье. Детей в Доме было не очень много – из-за того, что в граде отсутствовали образовательные учреждения, дети жили здесь до достижения школьного возраста. Затем они отправлялись либо в Посёлок, либо в Москву или иной город, исходя из предпочтений родителей.

В очередной визит Анна Мария заглянула в кабинет к Алексу без стука и услышала последнюю фразу, брошенную Димой:
- … она ведь всё равно узнает.
- И что я там узнаю? – удивлённо спросила она, даже не сомневаясь, о ком шла речь.
- Сестра! – Алекс подошёл к ней и обнял. – Доброе утро.
- Доброе. Так о чём вы тут секретничали?
- Дима делился последними новостями.
- И что мне надо знать? – она посмотрела на племянника.
Дима не смог подобрать слова и протянул ей планшет с открытой новостью.
Новость была из криминальной хроники. «После нескольких успешных операций был, наконец, взят глава шайки, именуемый в тесных кругах как Серый».
Анне Марии не было нужно ни подробностей, ни фото – она сразу поняла, о ком речь.
Вернув планшет Диме, она села в кресло.
- Спасибо, что сказали, - наконец, проговорила она.
- Надеюсь, ты не поедешь в Москву? – осторожно спросил Алекс.
- Зачем?
- И слава Богу! – выдохнул он.
- Дима, на него есть что-то конкретное? – тут же спросила она. – Или просто «до кучи» взяли.
- Могу узнать.
- Будь добр. Потому что если ничего конкретного нет, его отпустят даже быстрее, чем Менгеле в своё время.
- Я понял, всё узнаю.
- Думаешь, он появится здесь? – спросил брат.
- Нет, я так не думаю. Но и страховка не помешает. Он не дурак, не будет повторять ошибок Менгеле.
- Тебе нужна охрана?
- Если его отпустят – на первые пару месяцев можно будет.
- Я подберу ребят, - Дима сделал себе пометку.
- Какие ещё новости? – Анна Мария решила сменить тему. – Зигфрид в гости не приезжал?
- Нет. Пока ни разу со свадьбы не был.
- Решил там обосноваться? – уточнила Анна Мария. – Или Кристина не хочет вливаться в нашу мафию?
- Как я понял, они ещё не решили этот вопрос окончательно, - проговорил Алекс.
- Это его право. Больше, чем он для семьи, может, только ты и делаешь, - она посмотрела на брата и улыбнулась.
- Не прибедняйся!
- Я служу музам, а вы – семье. Это разные вещи, хоть и связанные друг с другом.
- Анна Мария, я Вам не нужен? – Дима поднялся.
- А ты чего мне выкаешь, словно я баба с улицы? – удивилась Анна Мария.
- Прости, - он улыбнулся. – Статус и всё такое…
- Иди в жопу со своим статусом. Я твоя тетка родная – изволь об этом помнить и не хорохориться.
- Конечно. Прости, больше не повторится, - Дима немного покраснел.
- И что значит «не нужен»? Конечно, нужен! Особенно сейчас, когда Зигфрид отошёл от дел.
- Чем могу помочь?
- У меня всё тот же вопрос.
- Ты про Вольфа? – уточнил Дима. Анна Мария кивнула. – Боюсь, без официального брака никак. Органы опеки не позволят. Он же ещё и иностранец.
- Ладно. Готовь брачные договора. Распишемся, коль надо. И сразу все документы на гражданство и на детей оформи. Чтобы одни махом всё решить.
- Свадьба будет? – поинтересовался Алекс.
- Нет, уволь. Напраздновалась уже на две жизни вперёд. И да, не афишируйте. Всё должно быть тихо и без привлечения лишнего внимания.
- За слив информации со стороны ЗАГСа я поручиться не смогу, - предупредил Дима. – Сама понимаешь, люди не везде порядочные.
- Я понимаю.
- А Вольф хоть в курсе? – вдруг спросил Алекс. – Или ты его перед фактом поставишь?
- Поставлю. И потом, мы собирались через пару лет перебраться в Посёлок – а туда без штампа я не поеду, ты понимаешь.
- А язык?
- Уже учит.
- Я всё подготовлю и сообщу, когда будет готово, - встрял Дима. – Могу идти или что-то ещё?
- Можешь. Спасибо, племянничек. Я люблю тебя!
- Спасибо, тётя. Это взаимно, - и, пожав Алексу руку, он вышел.
- Весьма достойная смена, - заметила Анна Мария, когда за Димой закрылась дверь.
- Пока нареканий нет. Но такие вещи проверяются на сложных делах.
- Не уговаривай, - усмехнулась Анна Мария. – Старовата я уже для сложных дел.
- Я не то имел в виду! – поспешил оправдаться Алекс.
- Ладно, я же в шутку. Он ещё молод, нас много – ещё будет шанс доказать свою компетенцию.
- Согласен.
- А как Володя? Справляется?
- О, да! Я уже давно только консультирую по общим вопросам.
- Отлично. Попроси его выделить кого-нибудь в агенты для Наташи, - попросила Анна Мария. – Отбилась девка от рук. Пусть хоть агент за ней присматривает, чтобы дури не порола.
- Это хорошая идея. Подберём кого-нибудь толкового.
- Отлично, спасибо! Ладно, заболтались мы, пойду к малышам.

Как Анна Мария и предполагала, Сергея отпустили, не прошло и месяца – весомых доказательств на него не нашлось.
И хоть охранники возле Анны Марии и её детей появились, но в граде Сергей, к всеобщей радости, не появился. И тем не менее, в душе её появилось дурное предчувствие, хоть и безосновательное, но от того не менее болезненное.

^- Дорогой, какие планы у тебя на завтра? – спросила Анна Мария, получив «отмашку» от Димы о полной готовности всех документов.
^- Не пугай меня так! Что ты задумала?
^- У нас на завтра запланирована экскурсия в Москву.
^- Почему завтра?
^- Очередь подошла.
^- Ты что-то недоговариваешь, - он озадачился.
^- Ах, да, прости. Я думала, предупреждала тебя. Завтра нам надо посетить несколько государственных инстанций. Захвати паспорт, остальное адвокаты уже подготовили.
^- Мне фрак брать? – усмехнулся он, поняв, о чём она говорит.
^- Нет. Церемония не торжественная. Просто закорючку поставишь, что не против быть теперь Косицыным.
^- А мне обязательно менять фамилию? – несколько заторможено спросил он.
^- Разве ты не в курсе, что это обязательное условие для вступления со мной в брак? – с серьёзным видом спросила Анна Мария.
^- Ну, раз обязательное… Что ж, в принципе, я и не против.
^- Да ладно, я пошутила! – она улыбнулась. – Но мне приятно, что ты не бычишься по пустякам. Но, извини, у детей будет моя фамилия.
^- Я не собираюсь это оспаривать, не беспокойся. Главное – они теперь станут моими детьми не только для нас двоих.
^- Да, и в Посёлке не возникнет никаких вопросов – там сожительство не приветствуется.
^- Понимаю. Я очень хорошо понимаю, что значит работать по чужим правилам. И отношусь к этому спокойно. Главное, чтобы правила были чётко оговорены.
^- Как с вами, немцами, всё-таки удобно, - вслух подумала Анна Мария. – Но так порой скучно от этой привычки жить по правилам.
^- Тебе со мной скучно? – удивился, и даже обиделся он. – Вот так неожиданность! Пожалуй, мне пора переходить к более смелым действиям. Судя по всему, ты уже созрела для этого.
^- Уже страшно. И помни: наручники и мешок исключены.
^- Я не буду спрашивать твоего мнения, - он усмехнулся. – Особенно после ЗАГСа. Как у вас там про пряник говорят? Поменять пряник на кнут?
^- А ещё говорят: что русскому хорошо – то немцу смерть.
^- Это о чём?
^- Обо всём.
^- Это значит, что мне надо стать русским? – осторожно спросил Вольф. – Иначе я не смогу жить в Посёлке?
^- По крайней мере, тебе там будет очень сложно, - честно ответила Анна Мария.
^- Ты про климат?
^- Не только. И про быт тоже. Ну, и дети у нас совсем другие.
^- То есть в Посёлке мне будет нелегко, я понял. И язык – это самое простое в этой связи, правильно?
^- Да, верно. Без понимания речи там вообще нечего делать.
^- Ну, если Ференц справился…
^- Он никогда не жил в Посёлке и не работал с детьми, - возразила она. – Хотя, судя по маминым воспоминаниям, он смог стать русским по духу.
^- Что ж, поживём – увидим. Вернуться в град я всегда успею.
^- Да. Пока ты будешь оставаться моим мужем, у тебя будет очень много прав в граде и Посёлке. И, хочешь – не хочешь, ты автоматически становишься моим заместителем в холле, если я не выскажу другого пожелания. Следовательно, в моё отсутствие – становишься главным.
^- И где ты собираешься отсутствовать? – поинтересовался он с улыбкой.
^- Да мало ли, - она вздохнула и отвернулась. – Пока Сергей ходит по этой земле, наши дороги могут пересечься – и никто не знает, чем это может закончиться.
^- Давай не будем о грустном. Как мы завтра будем праздновать?
Анна Мария улыбнулась – ей нравилось его умение с лёгкостью сменить неприятную тему и развеять её страхи.
^- А чего бы ты хотел?
^- У меня много вариантов. Смотря, на что ты можешь дать согласие.
^- Ничего публичного, - категорично заявила она.
^- У вас в Москве один дом? Может, снимем номер?
^- У нас там два дома и квартира, а ещё несколько фирм и ресторанов.
^- Да вам, небось, пол Москвы принадлежит!
^- И пол Большого в придачу, - усмехнулась Анна Мария.
^- Театрами я и тут сыт, а вот ресторан – это хорошо. Можешь освободить его для нас на вечер?
^- Что ты задумал? – с опаской спросила она.
^- Первый семейный ужин, а ты что подумала? – он посмотрел на неё наивными глазами. – Сама ведь просила без публичности.
^- Ой, чует моё сердце, опять какую непотребщину задумал.
^- Какая же может быть непотребщина между мужем и женой?
^- Ладно. Договорюсь. Но без разврата, ок?
Вольф поднял руки и наивно замотал головой.

Брак был оформлен «без шума и пыли», все документы на детей подписаны. В придачу Вольф получил ещё и российский паспорт.
Все были довольны, но не все спокойны…








Голосование:

Суммарный балл: 0
Проголосовало пользователей: 0

Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0

Голосовать могут только зарегистрированные пользователи

Вас также могут заинтересовать работы:



Отзывы:



Нет отзывов

Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Логин
Пароль

Регистрация
Забыли пароль?


Трибуна сайта

С днем Рождения

Присоединяйтесь 




Наш рупор

 
https://www.neizvestniy-geniy.ru/cat/music/bardi/2539937.html?author Песня в поддержку СВО. Против нацистов, манкуртов, предателей и прочих марионеток заокеанского обкома


Присоединяйтесь 





© 2009 - 2024 www.neizvestniy-geniy.ru         Карта сайта

Яндекс.Метрика
Реклама на нашем сайте

Мы в соц. сетях —  ВКонтакте Одноклассники Livejournal

Разработка web-сайта — Веб-студия BondSoft