16+
Лайт-версия сайта

Рита, роман, Вторая книга, первая часть

Литература / Романы / Рита, роман, Вторая книга, первая часть
Просмотр работы:
15 января ’2023   18:04
Просмотров: 2348

КНИГА ВТОРАЯ



Посвящается дедушке Терентию Антоновичу и бабушке Евдокии Пантелеевне Загородниковым (по линии отца)















ПУТИ ГОСПОДНИ

НЕИСПОВЕДИМЫ


















ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

***

ТРЕТЬЕ НОЯБРЯ


Студенты расселись по своим местам. Через несколько минут гул затих, и Учитель продолжил лекцию:
- Хочу вам сказать, уважаемые студенты, что сегодня вы слушаете лекцию с особым вниманием и интересом. Похвально. И что больше всего меня удивило, так это то, что на протяжении всей лекции, а осталось ещё сорок пять минут, никто из вас ни разу не перебил преподавателя. Что бывает крайне редко.
- Учитель, мы рады, что Вы снова с нами, - произнес за всех Ашот.
- Я тоже, спасибо. Оставшиеся сорок пять минут я хотел бы посвятить творчеству Алексея Новикова, незаслуженно забытого, на мой взгляд, современными издателями, не переиздающими его романы. Полезные, в первую очередь, для нас – людей, выбравших для себя профессию, если сочинительство или написание романов, рассказов, новелл можно так назвать, писателя. Итак, кто назовёт мне хотя бы один из романов Алексея Новикова?
Прошло несколько минут, и Учитель, посмотрев на студентов, развёл руками.
- Ясно. Никто. Тогда начну знакомить вас с творчеством этого большого писателя. Сегодня коротко. Но мы вернёмся ещё к его романам и к его творчеству и поговорим более подробно о его героях и персонажах. Алексей Никандрович Новиков родился 10 марта 1894 года в семье интеллигентных тружеников: отец – преподаватель, знаток фольклора, древнерусской письменности; мать – учительница русского языка и литературы. Идеальная среда для появления на свет писателя с большой буквы. С детства Алексей Новиков жил в атмосфере любви и понимания героической истории русского народа, родной литературы, театра, музыки искусства – и это определило жизненный и творческий путь будущего писателя.
Учитель остановился, посмотрел на студентов и спросил:
- Это ясно?
- Яснее не бывает, - ответил Анзор.
- Хорошо. Продолжаю. Двадцатилетний Алексей Новиков, окончив в 1917 году два факультета Петербургского университета – историко-филологический и юридический, избирает профессию журналиста-литератора. В те времена – начале прошлого века – была такая профессия. Человек, людские судьбы, новь советской деревни, общественная жизнь – круг основных проблем, интересующих начинающего писателя. В результате автор публикует не только статьи и очерки, но и переходит к художественному жанру рассказа – о Радищеве, Крылове, Грибоедове, Пушкине, Лермонтове, Гоголе, Глинке… Небывалый творческий подъём духовных сил писателя, обилие драгоценных для художника жизненных наблюдений нашли свой творческий выход в романах «Рождение музыканта» (1950 г.) и «Ты взойдёшь, моя заря» (1953 г.).
Герой дилогии – любимый композитор писателя Михаил Глинка. Гениальный музыкант, вознесший своими творениями русскую музыку, народную песню на уровень величайших шедевров мирового искусства, был особенно чтим Новиковым. Образ Сусанина вдохновил писателя. Он много пишет о музыке и композиторах. В статье «Навстречу второму съезду писателей» Дмитрий Шостакович написал: «Художественная литература о музыке крайне бедна – и количественно, и качественно. Лучшее из всего, что я прочёл на эту тему, - роман Алексея Новикова «Рождение музыки». Это большой труд, в котором чувствуется серьёзная работа и изучение материала, понимание психологии музыкального творчества, любовь к самой музыке», - пишет великий русский композитор.
В романах Новикова реалистически живо показана плеяда гениальных русских писателей. Образы их - правдивые, красочные, полнокровные – то страстные, то гневно негодующие, страдающие, то неутомимо деятельные, то радостные – волнуют читателя. Это творцы подлинно народной русской культуры: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Белинский, Герцен, Чернышевский, Добролюбов… Роман Новикова, один из главных романов, «О душах живых и мёртвых» (1957 г.) посвящён истории трагической дуэли Лермонтова. В романе «Впереди идущие» (1965 г.) писатель вновь обращается к литературно-общественной жизни. Некрасов и Щедрин, принявшие идею революции, её идеалы, как и Герцен с Огарёвым, убеждали, что никаким либеральным врачеванием не излечить непримиримых противоречий русского общества. Единственный путь – путь революции и коренного переустройства жизни. Интересна и значительна в романе «Впереди идущие» перекличка могучих умов – Белинского и Герцена по вопросам искусства, философии – о необходимости идти вперёд. И последнее: хочу зачитать письмо Новикова к читателю, фамилия не указана. Цитирую:
«От Вас мне пришлось услышать замечание о том, что мои герои не имеют описания своей внешности. Представьте, никому это не бросилось в глаза. А между тем, в этой манере кроется и раскрывается определённый замысел автора. Мне всегда казалось, что самые подробные описания носов, подбородков, цвета волос и так далее ничего не дают читателю. По крайней мере, я сам никогда не видел ни одного персонажа в этих описаниях. Мой замысел заключается в том, чтобы дать образ через интонацию. Разумею при этом не только речевой словарь, более или менее характерный для данного персонажа, но именно интонацию, то есть какое-то своеобразное музыкальное звучание речи. Много бился я, порой переставляя слова, заменяя одно другим, чтобы добиться нужного эффекта…»
- В Ваших романах, Учитель, тоже мало описаний – внешних описаний героев.
- Нет, вы только посмотрите на него, - вытянув руку, сказал Учитель, - стоит только похвалить, и тут же найдётся нарушитель спокойствия. Продолжаю. Запишите романы, которые вам следует внимательно прочитать. В следующий раз поговорим более серьёзно о творчестве Алексея Новикова… Готовы? Роман «О душах живых и мёртвых» и роман «Впереди идущие». Уверен, вы многому научитесь у писателя.
- Несправедливо забытого издателями? – уточнил Ашот.
- Так и есть. И на прочтение этих романов я даю вам два месяца. На сегодня всё.
Студенты стали покидать аудиторию. Минут через пятнадцать она опустела. Учитель сидел за столом и разговаривал с Венерой. Она протянула ему рукописи и спросила:
- Кай, не прочтёшь мои новые рассказы?
- С большим удовольствием, – ответил преподаватель.
Он взял рассказы и стал их перелистывать. Пролистав несколько страниц, он отметил:
- Ты в отличной форме, Венера. Никто из студентов не пишет столько, сколько ты. Твоя работоспособность заслуживает уважения. Пять с плюсом!
- И зайдите в «мой кабинет»! – улыбнувшись, процитировала она фразу из кинофильма, которая так нравится Учителю, и добавила: – Браво! Вы с таким чувством и вдохновением прочитали в начале лекции стихотворение Эдгара По «Ворон». Снимаю шляпу.
- В лучшем на сегодняшний день переводе Бальмонта, - уточнил Учитель. - Оно стоит этого. Как твои дела? Судя по рассказам, события лета – трагические, безусловно, события - не повлияли на твоё творчество.
- Да, лето было поистине долгим и печальным. Я всё-таки решила взять академический отпуск, Кай. Как только станет заметно, что я в положении, тут же подам заявление.
- Понимаю. Но может быть…
- И не уговаривай.
- Поступай, как велит сердце. Главным будет для тебя, конечно же, после малыша, которого ты носишь под сердцем, – творчество. Ты научилась всему. А писать можно и дома. Будешь отправлять свои шедевры на мою электронную почту, - переворачивая очередной лист, посоветовал Учитель.
- Согласна. Хочу написать роман. Несколько глав уже написано…
- Венера! Это… Вот этот отрывок особенно хорош. Сильный. Я прочту его вслух, если не возражаешь:
«Воскресите миллиарды людей и спросите: «Как прошла жизнь?» Большинство раздражённо ответит: «Мимо нас!» Миллиарды людей живут на Земле, их воскрешать не нужно. Задайте им тот же вопрос, и большинство пробурчит вам в ответ: «Мы пока не видели её!» Жизнь – это то, что проходит мимо нас – медленно, короткими шажками. Такие правила нам пишут Небеса…»
- Тебе понравился отрывок? – обрадовалась Венера.
- Потрясающий! Это, насколько я понимаю, говорит твой главный герой? То есть подводит итог, черту?
- Именно так.
- Вы в самом деле талантливы, Венера Арифулина, будущая мать. Надо думать, этот отрывок – вызов тем ужасам, которые мы пережили этим летом? Одобряю. Если позволишь… Я бы поставил в конце не многоточие, а вопрос. Что скажет автор?
- Получается вопрос, да? Обращённый ко всем читателям. А многоточие как бы «размывает» весь смысл. Я буду рожать в мае.
- Резкий переход. Когда отправишься в отпуск? – не отрываясь от чтения, поинтересовался преподаватель.
- После Нового года. Я же говорила, как станет заметно…
- Венера! – громко произнёс имя студентки преподаватель. – Раньше ты меня удивляла, а теперь я восхищаюсь тобой!
- Что? – удивилась студентка, прикрывая рот ладонями. – Повторите, я не расслышала.
- Послушай: «Не всякий грешник попадёт ведь в ад!.. Не каждый верующий будет принят раем!» Поразительно! Какая сила и философия в одной строке! Можно взять в эпитет. И вот ещё отрывок: «А это выбери ты сам – кем быть тебе: Божьим рабом или творением Бога!» Какие правильные слова! Серьёзный у тебя герой. Прочту все рассказы с большим удовольствием.
- Я уже говорила тебе, Кай, но повторю ещё раз: твои отзывы о моих работах так вдохновляют меня, если бы ты знал. И вот можешь же ты увидеть главное в произведении. Три человека читали - и ни один не увидел, не выделил, не удивился…
- Я польщён. Ну, мне пора на совещание. Я, кроме всего прочего, на работе. Не забыли?
- Мне тоже пора. Хочу съездить на могилу Равшана и положить цветы. И на могилу его друга, разумеется.
- Одобряю! – глядя на Венеру, сказал преподаватель.
Венера рассмеялась и со слезами на глазах проговорила:
- Кай! Ты ведь неверующий. Так? А произносишь это слово с таким значением, словно ты батюшка, а мы тебе исповедуемся.
- Слово ёмкое, с глубоким смыслом. Вот батюшки его и используют. Как бы ставят печать на будущие дела заблудшего верующего.
- Сильнее не скажешь. Одобряю, - продолжала смеяться Венера.
- Писатели – это следователи по особо важным делам человечества. Не я сказал. И любовь к ближнему своему здесь в начале списка.
- Тут, видимо, не поспоришь. И к списку добавить нечего?
- Абсолютно…
Венера ушла. Учитель дочитал рассказ и пошёл на совещание.


* * *


- Гильда, по второй линии мне кто-то звонит. Поговорим позже. Не возражаешь?
- О новелле?
- Да. Вернее об интриге. Ты должна создать интригу. Понимаешь? И держать читателя в напряжении, чтобы он, читая, гадал: с кем останется главный герой? И ещё: с самого начала ты открываешь читателю замысел сюжета. Искушённые читатели, прочитав десять страниц, сразу всё поймут. Интрига – это главное в твоей новелле. Держи их впотьмах до самой концовки. И периодически сбивай их мысли с толку. Разумеешь, о чём я? И ещё, Гильда, ты – журналистка. Работаешь в газете уже десять лет. Смени стиль. Ты ведь пишешь новеллу, а не газетную статью о сборе хлопка-сырца или о заготовке шерсти на пять лет вперёд.
- Спасибо, Учитель. Всё поняла. Приду на лекцию, тогда и поговорим.
- Удачи.
Учитель переключил телефон на вторую сим-карту и наконец ответил второму абоненту:
- Слушаю. Кто, кто? Вас плохо слышно… Да. Уже лучше. Сатволды-ака?
- Учитель! Это Учитель?
- Да, да! Слушаю вас.
- Учитель, приезжай на кладбище. Я тебя жду, - взволнованно сказал смотритель.
- Сейчас? Но ведь скоро стемнеет, - удивился Учитель.
- Быстрее! И никому не говори, куда едешь.
- Понял, но всё-таки что случилось? К чему такая спешка?
- Что такое «спешка»?
(Переходят на узбекский язык.)
- Сатволды-ака, это значит: почему так срочно?
- Так бы и сказал. Приезжай. По телефону говорить не буду. Спешно приезжай…
- Как Вы узнали номер моего телефона? Вы раньше не звонили мне по телефону. И, насколько я знаю, у Вас с техникой нелады.
- Внучке позвонил, она и сказала.
- У Наргиз есть мой номер мобильного?
- Что это, «мобильного»? Что значит «нелады»? Ты сегодня говоришь словами, которые я не понимаю. Наргиз нашла номер телефона в твоей книге. Она читает их, твои романы.
- Теперь всё ясно. Думаю, через тридцать минут мы встретимся.
- Жду.
Смотритель кладбища отключил телефон.
Учитель стал быстро одеваться.
«К чему такая спешка? Что может произойти на кладбище такого, из-за чего так взволнован Сатволды-ака? Кто-то воскрес?» – подумал он.
Он доехал до кладбища, припарковался у главных ворот, вышел из машины и, открыв калитку, вошёл на территорию кладбища, дошёл до сторожки и постучал в дверь. Дверь открылась, и смотритель по-узбекски сказал:
- Проходи. Садись вот здесь. У меня беспорядок, но на стол по такому случаю я постелил чистую скатерть.
- По какому случаю? Хотите угостить меня пловом? – поинтересовался гость.
- Нет. Дело серьёзное. Я бы сказал… Посиди пока здесь. Я скоро вернусь. Закрою на замок центральные ворота и приду.
Смотритель вышел, и вдруг потух свет. Учитель сидел в темноте и через маленькое оконце смотрел на могилы, медленно погружающиеся во мрак ночи. Ему стало страшно. Он вспомнил фильм ужасов и про страсти, происходившие на кладбище. «Мурашки» пробежали по его телу. В сторожку неожиданно вошёл смотритель. Учитель вздрогнул, подумав про себя: «Сейчас начнётся…»
- Я тебя испугал?
- Нет, нет. Нагнали страха.
- Сейчас зажгу свечи. Погоди минуту.
Смотритель зажёг три свечи, и сторожка осветилась тусклым светом. На пламя полетели мотыльки, сгорая один за другим. «Сколько смертей, - подумал Учитель. – Что всё это значит? Может, это – знак? Но чей?..»
Смотритель достал из-под кровати предмет, похожий на коробку, завёрнутый в тряпку, и сказал:
- Вот!
- Что это? – удивлённо спросил Учитель и взял коробку в руки.
- Учитель, извини, я обещал тебе залить цементом место, где просел грунт под плитой. Но всё руки не доходили, да ещё приболел. А сегодня днём приказал себе: «Иди и сделай всё, как надо». Пришёл к могиле твоего отца с ведром цемента, с мастерком… Короче, сунул руку в щель, ну, чтобы посмотреть, сколько цемента нужно, и вдруг чувствую, что-то там есть: твёрдое, завёрнутое в тряпку. Огляделся по сторонам. Никого нет. Немного раскопал, просунул руку и вытащил вот эту вещь. Ещё раз осмотрелся вокруг и побежал к себе в сторожку. Руки у меня тряслись. Особенно правая. Я закурил, чтобы успокоиться, сел и стал смотреть на вещь. Докурив, я развязал вот эту красивую красную ленту. Потом снял бархатную ткань, и появилась эта коробка.
Смотритель рассказывал Учителю всё, как было, и тут же наглядно всё демонстрировал.
- Которую я держу в руках? Эту коробку Вы нашли? – спросил Учитель.
- Да. Открыл её. Смотрю, в ней бумажки какие-то. Стал читать и понял: это - письма. Коробка очень красивая. Что это на ней за картинка такая?
Учитель внимательно посмотрел на рисунок и пояснил:
- Коробка из-под конфет. Я таких коробок в наших магазинах не видел. А на крышке, Сатволды-ака, фрагмент из сказки Андерсона «Снежная королева».
- Эта красивая женщина на троне с палкой в руках, она что ли королева? А мальчик? Её сын, да?
У Учителя забилось сердце, словно эта коробка была некой загадкой, посланной ему судьбой, чтобы он разгадал её.
Смотритель глядел на Учителя и не мог понять резкую перемену в его поведении. Он повторил вопрос:
- А мальчик?
- Мальчик… Мальчик…
- Учитель, что с тобой? Ты бледным стал, как стена. Налить чаю?
- Его зовут Кай, - наконец ответил Учитель.
- Да?! Кай?! Как тебя? – удивился смотритель. – Аллах Всемогущий!
- Да. В руках у неё не палка… Она, королева, его… Я Вам расскажу о сказке потом. А сейчас расскажите всё по порядку.
- Хорошо. Открой коробку. Вынь письма и прочитай их. Извини, я прочитал три письма… Письма твоей матери к твоему отцу, если я правильно понял.
- Что? – воскликнул Учитель, вскочив со стула и напугав смотрителя. – Письма моей матери? Это? Это…
- Ух, Учитель, ты и напугал меня. Что с тобой? Читай, а я выйду на воздух и покурю. Не буду тебе мешать. Я по кладбищу ночью хожу, не боюсь, а ты меня испугал в сторожке. Уф!
Учитель достал из коробки несколько писем и стал внимательно их читать, подвинув свечу поближе к себе. Прочитав одно письмо, другое, третье, он понял: «Сатволды-ака прав, это письма моей матери к отцу».
«Но когда? Кто? Зачем?» - разговаривал он сам с собой. Он вытащил из коробки все письма и положил их перед собой. «Странно, - подумал он. – Нет конвертов, адресов, дат. Очень необычно. По конвертам я бы определил место проживания матери. По датам – время, когда она писала их – до его смерти или после. Судя по тексту, можно предположить, что она… Хотя нет. Снова тайны. А возможно, она писала их до того, как покончила с собой? Всё станет известно после того, как я прочту все письма», - решил Учитель.
У него зазвонил телефон. Он ответил:
- Да? Рита?..
- Братец, где ты?
- Рита, я сейчас занят. Я перезвоню.
- Занят? Я в твоей квартире. Уже поздно. И на улице темно. Где тебя носит? Обычно в это время ты дома. Я прождала тебя три часа.
- Я на кладбище.
- На кладбище? Что ты там делаешь в такое время? Закаляешь дух?
Учитель не стал объяснять сестре, что он делает на кладбище. Лишь сказал, что решил поговорить с отцом. Побыть наедине с самим собой, подумать о жизни. Рита, разумеется, удивилась, но не стала всё усложнять, задавать лишних вопросов, только сказала, что поедет домой, где её уже заждались подруги. Выходя из квартиры брата, она всё же подумала: «Странно всё это».
Зашёл смотритель и спросил:
- Я прав?
- Да. Письма моей матери. Сатволды-ака, как Вы думаете, кто их мог спрятать
под плитой? Или положить на вечное хранение? Возможно, с надеждой, что их кто-нибудь найдёт и передаст мне. А может быть, с надеждой на то, что их там никто никогда не найдёт. Это большая загадка. Точнее, тайна.
- Я тоже думал об этом. Вспоминал… Голова кругом идёт, как вы, русские, говорите. Но, кроме той женщины, не могу вспомнить никого. Думаю, это она…
- Какая женщина? Когда? Кто она?
- Слушай. Однажды вечером на такси приехала женщина. Я подумал, что она едет в город Ош и остановила такси у магазина, чтобы купить что-нибудь. В этот вечер я пошёл за хлебом в тюрьму напротив кладбища. Ну, к охранникам. И помню, что калитку закрыл, но не на замок. В тот день я хотел выпить вина, поэтому закрыл все ворота раньше обычного. В такое время редко кто приходит. Главные ворота я не закрыл на замок, а просто прикрыл калитку. Ребята дали мне две буханки хлеба, и я пошёл к себе. Подхожу к воротам, а калитка открыта. Ну, думаю, кто-то приехал навестить могилу. Значит, надо. Не моё дело. Выпил полстаканчика вина и пошёл на обход, посмотреть, всё ли в порядке? До начала футбола, думаю, успею. Иду и вижу: у могилы твоего отца стоит высокая женщина.
- Высокая? – переспросил Учитель.
- Да. Я, чтобы её не испугать, смотрел на неё со стороны. Она долго разговаривала с отцом или с его духом, как там у вас, русских, говорят? Короче, говорила она с отцом серьёзно. И часто плакала. Я услышал несколько слов, но…
- Какие слова? – спросил Учитель. – Вспоминайте же!..
- Вроде: «Странная в замке…» И ещё: «Я увезу их…» Кажется, всё, Учитель. А ты думай, что значат эти слова? Ты умный. Потом я тихо ушёл.
- Кто же она? Подруга матери? Или…
- Учитель, у твоего отца не было, извини, как говорят у вас, любовницы?
- Не знаю. Думаю, не было. Они – мать и отец, как говорит тётя, любили друг друга.
- Жаль, что так вышло. Какие молодые были. Начался футбол, стало темнеть. Я увидел в окошко, что она идёт в мою сторону. Красивая, в дорогом платье. На ней был серый плащ. На шее что-то красивое блестело… Волосы длинные. Свисали, знаешь, как вьюночки.
- Закрученные, - пояснил Учитель. – Что было потом?
- «Закрученные»?.. Снова не понял. Ладно. Она постучала. Я вышел. Увидел её и не смог сказать ни слова. Как язык проглотил. Её красота покорила меня. Короче, она дала мне пятьдесят долларов и сказала: «Ухаживайте за могилой. Прошу Вас. Спасибо. Всего хорошего…» И ушла. Вежливая. Я даже спасибо не смог сказать. Словно она меня околдовала. Говорила спокойно и красиво.
- Когда это было? Можете её описать?
- Учитель, я тебе однажды рассказывал про неё. Но ты не слушал. Я подумал, тебе неинтересно. К отцу много мужчин приходит. И женщин тоже. Но она не похожа на них… Она другая. Это было осенью. Собирали хлопок. Нет! План выполнили по сбору хлопка. Да.
- Значит, конец ноября, - уточнил Учитель.
- Твоя правда. А год? Год?.. 2006-й год.
- Не ошибаетесь, Сатволды-ака?
- Нет. Старшую внучку замуж выдавали. 2006-й год.
- 2006-й год, ноябрь. Конец ноября. Что было в этом году, в этом месяце? Может быть, знаменательная дата в жизни родителей? – подумал Кай.
- А теперь эта коробка. Я прочитал и подумал: лучше отдать её тебе – сыну. Но вначале хотел отвезти её в ресторан Надежде Петровне.
- И за это я Вам благодарен. Больше ничего там не было?
- Нет, ничего. Я всё проверил. Хочешь ужинать? Правнучка привезла лагман. Оставайся. Ты ведь на машине.
- Спасибо, Сатволды-ака, возьмите деньги.
- Убери! За это не возьму. Вы всегда даёте мне деньги – и когда надо, и когда не надо. И Рита, и тётя, и Артём давал. Хороший был человек. И дочки у него вежливые, приятные.
- Я знаю. Мы с Ритой их встречали и провожали. Спасибо. Мне пора, - вставая, сказал гость.
Остановившись у дверей, он спросил у смотрителя:
- Почему Вы думаете, что коробку положила или спрятала под плиту та женщина? Вы видели? Или так думаете? Может быть, её положила туда Надежда Петровна?
- Учитель, я не говорил, что коробку положила туда или спрятала именно та женщина. Я не видел. Я нашёл коробку и позвонил тебе. А ты думай: она или не она? Прочитай письма. Они касаются тебя. Это письма твоей матери к твоему отцу. Это их дела. А кто их туда положил и зачем, думаю, ты узнаешь. Если не решишь эту задачу, спроси у тёти. Она, может, знает. Но это не Надежда Петровна, Учитель! Я так думаю. Что с тобой сегодня, Учитель? Ты бледный. Ты поправился после больницы?
- Вы правы. Спасибо, и я поехал. И, Сатволды-ака, не говорите пока никому о находке. Даже тёте.
- Даю слово, сынок. Будь спокоен. Сатволды-ака не подведёт.
Учитель ехал домой и, разумеется, думал о коробке и письмах. И мысли его путались. «Кто? Зачем? Для кого? Что это – знак?»
Он подъехал к дому. Припарковал машину и быстро поднялся в свою квартиру. Всю ночь он не сомкнул глаз. Читал письма. Когда первые лучи солнца осветили комнату, он прочитал всего лишь пятое письмо.


* * *

ПОД МОГИЛЬНОЙ ПЛИТОЙ


После репетиции, которая затянулась на целых пять часов, Рита решила навестить брата. Узнать, как он себя чувствует, как проходят лекции, что делал на кладбище в тот вечер, когда она ему звонила, - словом, поговорить. Они не встречались четыре дня, и Рита соскучилась по брату.
Вспомнив о дне рождения отца, она остановила машину у магазина «Райхон» и, припарковав её, направилась в магазин покупать подарок.
Она поднялась на второй этаж и стала выбирать подарок, рассматривая то одну рубашку, то другую. Затем она подошла к отделу, в котором продавались ручные часы. Она стала разглядывать их. Вдруг она почувствовала, что сзади кто-то дёргает её за платье.
Она повернулась и услышала:
- Мамочка! Я нашла тебя.
Рита улыбнулась и сказала:
- Я не твоя мама, девочка. Как же тебя зовут, малышка?
- Анита, - ответила девочка лет пяти.
- У тебя редкое имя.
- Вы красивая, - сказала девочка, отойдя от Риты на несколько шагов. – Я думала, что вы – моя мама. Она всегда теряет меня в магазинах.
- Спасибо, Анита. Ты смелая и…
- Вы тоже думаете, что я странная? – спросила вдруг девочка.
- Нет, - ответила Рита и улыбнулась, - не думаю. Почему так думают другие?
- Потому что я читаю книжки, которые другие дети не любят читать. И думаю по-другому. Может, со мной что-то не так? Я не такая, как все? Они ругают меня, родители.
- Не волнуйся, Анита. Просто ты – особенная. Я уверена в этом. И никого не слушай. Читай и делай то, что тебе больше всего нравится.
Анита кивнула головой в знак согласия, в это время подошла мать девочки и сказала:
- Опять ты потерялась, Анита.
- Это ты потерялась, мама, - ответила дочь. – Я перепутала тебя с этой красивой тётей. Обняла её. Платья-то у вас одинаковые, милые мои.
Рита посмотрела на маму девочки и, улыбнувшись, произнесла:
- У Вас необыкновенная дочь.
- Это так. И с этой «необыкновенностью» мы с отцом порой не знаем, что и делать. А у Вас есть дети?
- Нет. Пока нет.
- Будут. У такой красавицы, как Вы, - будут.
- Спасибо за комплимент. Вы тоже молоды и красивы.
- Вот я вас и перепутала, понимаешь, мамуля?
- Мне знакомо ваше лицо, - сказала мать необыкновенной девочки и добавила: – Подождите, подождите… Вы та, о ком я подумала? Вы ведь певица нашего театра Рита Лебединская?
- Тётя Рита. Её зовут тётя Рита, - пояснила девочка. – А мою маму зовут Линда.
- Помолчи, Анита. Мне очень, очень приятно. Я слушала Вас три раза. Вы великолепны.
- Спасибо, Линда, – поблагодарила Рита.
Мать девочки открыла сумку. Что-то в ней перебирала, перебирала и достала из неё открытку, новую открытку, и попросила примадонну поставить на ней автограф.
Рита расписалась на открытке, и Линда, поблагодарив её, направилась с дочерью в другой отдел магазина.
Рита смотрела на девочку, не отрывая от неё глаз. Она впервые представила себя матерью. «Пора бы уже иметь детей, дорогая», - сказала она себе и продолжила выбирать подарок.


* * *


Рита поздоровалась с охранником, с вахтёром и поднялась к брату. Она открыла дверь, вошла в прихожую, сняла туфли и крикнула:
- Это я, твоя сестра! Где ты, братец? Как ты себя чувствуешь? Как проходят твои лекции? – продолжала она задавать вопросы и расчёсывать перед зеркалом волосы.
Кай понял, что пришла сестра, и сухо ответил:
- Я в зале.
Рита вошла в большую комнату, посмотрела на стол и от удивления широко раскрыла глаза. Подошла к столу и спросила:
- Ты откопал чей-то архив? Пожелтевшие листы, красивая коробка, бархатная материя. Ответь же сестре.
- Ты почти угадала. Не поверишь, но это – письма матери к отцу.
- Не может быть! – удивилась Рита. – Где ты их выкопал? Прости, взял?
- Смотритель кладбища Сатволды-ака нашёл их под надгробной плитой. Будь по-твоему – выкопал.
- С трудом в это верится!
- Придётся поверить. Он производил работы… Короче говоря, он обнаружил коробку с письмами под могильной плитой. Это всё, что тебе нужно знать.
- Под стелой? О! На коробке изображена Снежная королева и, судя по всему, ты, Кай, - засмеялась сестра. – Без сомнения, это – знак! Страшный знак. Представляю: ночь, крик совы, полная луна, кладбище, тени, духи…
- Ты смеёшься?
- Ты уже прочитал их? Не терпится прочитать и мне, если позволишь прикоснуться к тайнам, к прошлому, покрытому лёгкой дымкой прошедших веков. Я пошутила. Понимаю: это – серьёзно для тебя.
- Читай. Выбирай, какое хочешь, и читай.
- Ты уверен? Письма-то Виолы к твоему отцу. Самое что ни на есть сокровенное. Сердечные дела священны.
Кай промолчал. Рита взяла первое попавшее под руку письмо и, присаживаясь рядом с братом, начала читать его вслух:
«…Милый, я не отправляла письма по почте только потому, что ты узнаешь страну и город, в котором я проживаю, и тут же примчишься и увезёшь меня. Такой уж у тебя нрав. Никто не знает тебя лучше, чем я. Я люблю тебя до сих пор. У меня никого нет, если это тебя интересует. Да никто мне и не нужен. Я твоя жена и буду ею всегда, пока время не соединит нас… Вот только когда?»
Сестра перевернула листок и продолжила читать:
«Рита любит нашего сына. Только слепой не заметит эту любовь, зародившуюся ещё в детстве. Поразительно, но так бывает. Кай этого не чувствует, и меня это беспокоит. Подруга мне пишет письма…»
Рита посмотрела на брата и продолжила читать:
«...в которых сообщает о настоящей любви Риты к нашему сыну. Ты должен это видеть и чувствовать. Сколько мы с ним натерпелись, помнишь? Сколько раз «теряли» его. Как долго он болел. Кай старше Риты. Он игнорирует её. Я воспитывала его джентльменом… Она ведь сестра… Его, разумеется, это и беспокоит. Другой такой девушки, как Рита, ему не найти. Рита – его судьба, но он думает… Хм! Что-то хотела сказать, но мысли остыли. Уже не вспомню. Обещай мне, Анатолий, когда почувствуешь, что для Риты любовь к нашему малышу станет невыносимой мукой, расскажешь всё… Твоя сестра Надежда не решится на это… Побоится за дочь, за себя… Ты догадываешься, конечно же, что подразумевают мои многоточия? Ответы ты знаешь. Мне нужно идти, любимый.
Твоя Виола».
- Ни даты, ни года, ни адреса, - удивилась Рита и спросила: – И как понимать её слова: «Расскажи всё…» и «Твоя сестра Надежда не решится на это…»? Она же пишет о моей маме.
- Всё, как всегда, покрыто тайной, сестрица! В нашей семье всё - тайна. Одна большая нераскрывающаяся тайна. «Побоится за Риту», «что подразумевают мои многоточия?» - процитировал Кай слова матери.
Рита посмотрела на брата и заявила:
- Вот, братец! Твоя мать была очень внимательной и утончённой особой. Она ещё в далёком детстве заметила мою любовь к тебе. Как тебе это? Не правда ли? – показывая письмо, сказала Рита.
- Любовь сестры к брату? Что здесь особенного? Не правда ли? К тому же…
- Нет, нет и нет! Виола пишет о другой любви – о настоящей. О неподдельных и глубоких моих чувствах к тебе. А не о любви, как ты говоришь, сестры к брату. Это – другое, пойми.
- У неё в нашем городе есть или была, сколько лет-то уже прошло, подруга. Разыскав которую, я мог бы немало узнать о матери. Вспомни-ка, с кем дружила моя мать?
- Вспомни ты, дружочек. Кто в ваш дом приходил к Виоле? Из женщин. Мысли уже путаются. Но ты понял, да? Или к кому Виола ходила в гости?
- Не могу вспомнить. Я был тогда маленьким.
- По большому счёту, ты и сейчас… Я была ещё меньше. Да и как тебе вспомнить? Ты всегда был занят только собой. Интересно, письмо было написано до смерти отца или после?
- Ты прочитала первое попавшее в твои руки письмо. Я прочитал за четыре дня почти всё. Нужно разложить их в смысловом порядке: «до» и «после».
- И присвоить каждому письму номер, - предложила сестра.
Брат кивнул головой в знак согласия. Рита добавила:
- Тогда, в конечном счёте, мы прочитаем все письма по порядку – как одно. И…
- Сделаем выводы. Что боится рассказать тебе твоя мать, Рита? Из писем кое-что становится ясным. Они, к тому же, подсказывают нам…
- А что должен был рассказать мне твой отец, будь он жив, увидев и почувствовав, как я страдаю? В письме ведь так написано.
- От безответной любви ко мне, сестра? Почувствовав это, он должен был всё рассказать. А что?
- Именно! – улыбнулась Рита. – Виола что-то знает или знала, во всяком случае. Из прочитанного можно сделать вывод, что она как бы благословляла наш брак. И я чувствую это сердцем и понимаю душой. Твоего отца - царство ему небесное! - убили в 2003 году. Письмо, судя по всему, одно из последних. А может, они написаны до того, как она…
Кай рассказал сестре о том, что поведал ему смотритель кладбища, – о странной женщине, приехавшей вечером на могилу отца. И о том, как сильно она плакала у могилы. И, к тому же, долго с ним разговаривала.
Рита выслушала все подробности с большим вниманием и восторженно воскликнула:
- Всё сходится! В тот вечер на кладбище была Виола! Определённо и без всяких сомнений.
- И кто же это подтвердит, интересно? К тому же, на могилу отца приходит много людей. Среди них и женщины. Так сказал смотритель. Удивительное дело, если она приезжала, почему не зашла к вам? Не нашла меня, своего сына? Если, конечно, как ты говоришь, они написаны до её самоубийства, тогда… Но это же – нонсенс! Зачем ей писать письма?
- Ты, возможно, читал лекции в каком-нибудь городе. А встретиться с мамой у неё не нашлось времени. Всё-таки она была странной особой - так говорят все.
Брат с сестрой сидели на диване. Сестра держала письмо в руках, брат смотрел на картину, подаренную ему одним из студентов на Новый год. «Закат в горах Памира» - так назвал её художник.
Они размышляли, делали выводы, взвешивали все «за» и «против», но не могли точно определить, жива Виола или нет? И когда написаны письма – до «самоубийства» или после?
- Кай, - обратилась сестра к брату, - ты с нами?
- С вами? Ты превратилась во множественное число?
- Со мной и со своей мамой? Хорошо. Продолжим. Телефон названивает. Господи! Твой телефон. Когда ты сменишь эту отвратительную мелодию?
- Ответь сама. Не хочу ни с кем говорить.
- У тебя что, депрессия началась? Я отвечу, так и быть.
- Слушаю! Да, телефон Учителя… Кто Вы? Маша? Ах, Маша!
Учитель покачал головой, это значило, что он занят. Рита всё поняла и продолжила общаться с Машей:
- Я? Кто такая я?.. Его невеста. А в данный момент он принимает душ. Что ему передать?.. Ни черта ему не надо передавать… Поняла.
Учитель поднял брови, вытянул губы и посмотрел на сестру. Та продолжала душевный разговор:
- Так и передам, Маша. Всего Вам хорошего. Звоните, не забывайте.
- Рита, ты в своём уме? Что ты себе позволяешь?
- Я пошутила. И, читая письма, поняла: я – твоя невеста. И этого хотела или хочет твоя мать и, думаю, отец, раз знал какую-то тайну. Итак, насколько я поняла, с Машей у нас покончено?
- Теперь, судя по всему, ты начнёшь устранять всех моих подружек? По очереди. Так что ли? Теперь они превратились для тебя в соперниц?
- Продолжим. Не отвлекайся. Письма, когда ты разложишь их по порядку и присвоишь им номера, первой прочту я. Мы поймём друг друга – я и Виола. Я прочитаю их все, как роман, скажем так, в письмах. Я, поверь, пойму её многоточия.
- Ты повторяешься. Где она? Чем занимается? Почему не даёт о себе знать? Ты бы поступила так со своим сыном, если была бы жива? Молчишь… Её нет в живых. Среди живых. Вот и вся тайна.
- У неё были на это веские причины.
- Причины у моей…
- Исчезнувшей Снежной королевы? – пошутила сестра.
- Что за тон, Рита? Я ведь у неё единственный сын.
Кай закрыл лицо руками. У Риты на глазах выступили слёзы. Она поняла: нужно сменить тон. Сестра стала утешать брата: обняла его, положила голову ему на плечо, как в детстве, когда он подерётся с мальчишками из соседнего двора и, не рассчитав силы, получит на орехи, и придёт домой с синяками под глазами и царапинами на локтях.
Она успокаивала его и говорила:
- Ничего, мой Кай! Придёт время - и мы узнаем все тайны о твоей маме, которую ты до сих пор любишь больше всех на свете. Это поразительно, но это так. И, несомненно, о нас… Мысли путаются. Я говорила уже об этом, но мне так хочется помочь тебе разобраться во всех тайнах. Письма… Как неожиданно они явились взору! Словно с неба пали. Кто бы мог подумать? Ведь прошло столько лет! И вот представился случай во всём разобраться.
- «Представился»? Умер, что ли, случай-то? Похоже на то.
- Не фиглярствуй!
- Да. Хорошо, что Сатволды-ака нашёл письма. Это чудо! Мы бы так и ничего не узнали о любви матери к отцу. Почему она не отправляла их по почте?
- Видимо, хотела отправить все сразу. Таков ответ. Нет! Она боялась, что он приедет за ней. Помнишь?
- Слушай, Рита, а может быть, их положила туда её подруга после смерти мамы? Или твоя мать?
- Кай, то, что ты говоришь сейчас, - это всего лишь твой анализ. Предположения.
- Рита, возможно, она просто… Нет.
- Что? Почувствовав, что надвигается беда и её тоже могут убить, - работа у твоего отца была опасной, - сбежала?
- У меня уже голова кругом идёт от всего этого. Почему же она не взяла с собой меня?
- Потому что отец не дал бы разрешения на вывоз тебя за границу. Такой закон. Вот она сама и…
- От отчаяния утопилась? Рита, мы уже знаем, что она не покончила с собой в тот день. А просто исчезла. Как ты не можешь понять этого? И писала письма – десять лет… Посчитай: мне было чуть больше семи лет, когда все подумали, что она покончила с собой. Когда мне исполнилось семнадцать, убили отца. И она прекратила писать письма. Она писала их, повторяю, десять лет! Речь сейчас не о том. Мы должны понять или вычислить, жива ли она сейчас? И я склоняюсь к тому, что её уже нет в живых. Может, болезнь, несчастный случай. Но её нет. Она умерла.
- Появляется ясность. Возможно, ты и прав. Но мне всё-таки не верится в это. Сердцем чувствую: она жива и здорова.
- Перестань! - вставая с дивана, возмутился брат.
- Помнишь, я рассказывала тебе о женщине, которая приезжала на наши концерты в Лондон? Сидела и пристально смотрела на меня.
- Помню… И что?
- Женщина на кладбище… Женщина в театре… Наводит на размышления, что она – одна и та же женщина. И она…
- Уж точно моя мать! Недурно для начала романа. Но этого мало. Нужен сюжет, и он должен развиваться. А его пока нет.
- Разве это, - показывая рукой на письма, спросила Рита, - не развитие сюжета? Давай для большей ясности прочитаем ещё одно письмо. Позволишь?
- Читай. Они все перед тобой.
Рита взяла письмо, лежавшее рядом с коробкой, и начала читать:
«Продолжаю. У нас прошёл ливень. Сейчас светит солнце. Красивые белые облака проплывают над городом… Я люблю тебя, часто вспоминаю, как ты ухаживал за мной. Как мы ездили в Санкт-Петербург, где я сказала тебе, что у нас будет малыш. Сняла с тебя шляпу и, подпрыгивая, махала ею и кричала: «У нас будет малыш! Я стану мамой!» Ты и прохожие смотрели на меня, как на странную женщину, не замечающую ничего вокруг.
Жёлтые розы… Я люблю жёлтые розы… Ты много и часто дарил мне их. Я разговаривала с ними. Жаловалась им на тебя. Смешно, да? Наш медовый месяц мы провели на озере Иссык-Куль, в Киргизии, в лучшем отеле. И это время я буду помнить всю оставшуюся жизнь, милый. Моя прабабушка не хотела, чтобы я стала твоей женой. Да и мама тоже. Но они, если ты помнишь, тоже были странными женщинами. Помнишь её навязчивые мысли, что мы… Не хочу об этом писать… Но они, как ни странно…»
Рита прервала чтение, посмотрела на брата и с удивлением заметила:
- Многоточия, многоточия… Сколько недосказанных слов! Незавершённых мыслей у твоей мамы. Только твой отец мог понять, что за этими многоточиями следует. Какой смысл в них заложен.
- Многоточий хватает, - пожал плечами брат. – Они и в жизни не идут на убыль. Прибавляются и добавляются.
Рита продолжила читать:
«…Я виновата перед сыном. Придёт время, и я всё объясню тебе и ему…»
- Ну? Понимаешь? – громко обратился Кай к сестре.
- Что? – удивилась Рита. – Объясни.
- Она уже была близка к тому, чтобы объявиться. Думала об этом. Возможно, после этого письма. Но что-то случилось. Произошло, и она не вышла из тени.
- Тут, может, ты прав. Продолжаю:
«…И тогда ты отпустишь Кая ко мне, а потом, спустя некоторое время, приедешь и сам. Ему тринадцать лет. Не волнуйся, я живу… Словом, у меня никого нет…»
Рита остановилась, перевернула лист и спросила:
- Она повторяет в письмах, что живёт одна и любит только его. Видимо, чувствует свою вину. Где продолжение?
- Там где-то, среди писем. Возьми другое.
Рита выбрала письмо, написанное на ярко-красной бумаге. Посмотрела с удивлением на брата и стала его читать:
«После звонка подруги, в котором она рассказала мне о том, что ты лежишь в коме и борешься за свою жизнь, мне так захотелось быть рядом с тобой, что от напряжения я упала в обморок… Хорошо, что служанка была рядом… Она обработала рану… Уложила меня в постель. Я выпила снотворное и… Порошок хоть и остановил поток страшных мыслей, успокоил нервную систему, но всё же содержание разговора с подругой проходило через его химический состав и, вопреки воле, в воображении рисовалась картина чёрными красками. Чёрный квадрат… Лезли и лезли друг на друга ещё довольно устойчивые мысли о беде, которую я предчувствовала, как весенний ледоход. Они сталкивались, как льдины, ломались и тонули в моём сердце. Я приняла ещё один порошок и… «провалилась…»
Рита остановилась и с восторгом воскликнула:
- Кай, какой текст? Блестящий отрывок!
- Станет таким, если слегка подправить. Но она, видимо, писала его сразу, как только проснулась. Остаточные явления не дали ей сосредоточиться. Да и писать нужно было больше об отце, а она о порошке, о чёрном квадрате, о служанке. Хм! Где она жила?
- Прекрати! Не говори о Виоле в прошедшем времени. Читаю дальше. Судя по всему, она продолжила писать через несколько дней. Продвигаемся дальше, слушай:
«Пишу, а слёзы капают на лист и мешают писать. После того, как моя подруга через два дня сообщила о твоей смерти, ты пролежал в коме трое суток, у меня случился нервный срыв. Твой друг, реаниматолог Сергей Рубенович, не смог помочь тебе… Я пролежала в постели целую неделю. Мой доктор приходил каждый день и осматривал меня.
Тебя уже нет… Поверить не могу в это. Ты, мой любимый, ищешь меня на небесах, чтобы получить от меня ответы на свои вопросы… Но меня там нет. Умирая, ты, наверное, думал, если такое возможно в состоянии комы, что наши души соединятся вновь, и уже на века. Ты был уверен в моей смерти, ведь моё тело так и не нашли, и, может быть, это облегчило твой уход… Но я на земле. Я не думала о том, что всё закончится так быстро… Я мечтала о воссоединении с семьёй… Но я чувствовала, что такое могло произойти… И оно произошло. Теперь я виновата перед тобой вдвойне. Я читала новые стихи нашего малыша в Интернете. Ему семнадцать лет. Он талантливей меня. Надеюсь на то, что он станет писателем – и я на земле, а ты на небесах будем гордиться тем, что он напишет. В этом мире только ты меня понимал. Летом ко мне приезжала подруга и сказала, что я правильно назвала нашего малыша Каем. Он именно такой… Как из сказки, которую я читала ему… Надеюсь, Рита – наша Герда, растопит лёд в его сердце…»
Рита отложила письмо и посмотрела на брата.
Брат взглянул на неё и произнёс:
- Видишь?! Только о себе, о своих чувствах…
- И о тебе, об отце. Ты несправедлив к матери. Ты её до сих пор любишь. Вот письма тебя и разозлили. Но это, поверь, пройдёт.
- Не знал, что папу, как и меня, лечил Сергей Рубенович. Почему доктор не сказал об этом? Кому она писала? Отца уже не было в живых.
- Она дописывала письмо после нервного срыва. Пролежала в постели неделю. Большинство писем, точнее сказать, все, были написаны при жизни отца. Она хотела, мне кажется, хотела, как ты сказал, объявиться, так скажем, но смерть отца… Продолжаю:
«Любимый, можешь не беспокоиться за судьбу нашего малыша. Теперь я займусь ею…»
- «Теперь я займусь ею», - повторил слова матери сын. – Я жду этого, мам, уже больше двадцати лет. Слышишь? Прислала бы письмо, если ты жива. Неужели так трудно черкнуть пару строк? – глядя вверх, словно в небо, он задавал ей вопросы. – Я ведь тоже люблю тебя. Почему ты поступила так с нами? Оставила нас. Бросила… Теперь это так очевидно. Я тоже хочу обнять тебя, поцеловать, поговорить с тобой. Извиниться за…
- Извиниться? Кай! За что? – удивилась Рита. - Тебе же было всего семь лет! Чем же ты её мог обидеть? Может, она, ранимая душа, из-за этого и…
- Не из-за этого. А из-за чего, знаем только мы: я и она.
- Вот, заговорил точь-в-точь, как твоя мать. Загадками.
- Где она?
- Будем надеяться, что жива и здорова. По всей видимости, это последнее письмо. Оно написано на ярко-красной бумаге, что, видимо, символизирует кровь. Оригинально. Я тоже гордилась тобой, когда ты написал первые стихи. Знаешь, про это? Вырезала их из газет и показывала родителям, подругам. Кай, ты хотел узнать о своей маме хоть что-нибудь. А здесь столько всего!
- Нет главного: её местонахождения.
Кай посмотрел на Риту странным взглядом, что её напугало, и хотел что-то сказать, но она опередила его:
- Что? Почему ты изменился? Что за странный взгляд? В том, что я сказала что-то не так?
- Рита, а что если мать после смерти отца покончила с собой? И на этот раз по-настоящему? Этим и объясняется её длительное молчание.
- Так тоже можно подумать. Кай, мне страшно, - прижавшись к брату, сказала сестра. – От таких слов меня бросило в жар. А письма? Кто их закопал под плитой?
- На вечное хранение? Подруга. Кто же ещё?
У Риты зазвонил телефон. Она подошла к сумочке, вынула его и, посмотрев на экран, громко воскликнула, чем перепугала брата:
- Что случилось? – спросил он.
- Боже мой! Мама!
- Чья? – спросил брат, наивно надеясь на то, что его мать наконец-то объявилась, находясь под впечатлением от прочитанных писем.
Рита рассеяла его надежды, ответив:
- Моя! Я совсем забыла, что у отца день рождения!
- Ответь.
Рита ответила:
- Мам, я у Кая.
- Что вы там делаете?
- Странный вопрос, мам. Уже выезжаю... Мне пора, - сказала она брату. - Не грусти и не накручивай себя. Пройдём через это вместе, как прошли через кому и всё остальное. Ты разве не поедешь со мной? Не поздравишь отца?
- Поздравь Арсения Ивановича от меня, от моего отца, от матери. И поклянись, что никому не расскажешь о письмах, - серьёзно сказал Кай.
- Клянусь! Но что тут особенного? Но письма, они такие искренние, непритворные и душевные. Буду рада прочитать их все до последнего. Ах, не терпится рассказать о них подружкам, маме.
- Ты дала клятву. Уже забыла, да?
- И не думай сгоряча о втором самоубийстве матери. Она странная, а такие люди всегда…
- Выкинут какой-нибудь фортель? Она очень любила отца. И, узнав о его смерти, покончила с собой. Здесь и сказке конец. Других объяснений её долгому и странному молчанию я не нахожу.
- Я вчера видела Сергея Рубеновича. Он сказал, чтобы ты приехал к нему на осмотр в пятницу.
- Приеду. Надоели мне эти осмотры, ей-богу.
Рита уехала домой к родителям, а брат лёг на диван и продолжил читать письма, делая кое-где на полях заметки и подчёркивая какие-то слова.
Рита ехала и размышляла: «А что, если Кай прав? И мать покончила с собой. Иначе, как объяснить её затянувшееся молчание? Не каждая женщина способна на то, чтобы инсценировать свою смерть беспричинно, если она только не странная. Покинуть сына, мужа. В выводы Кая можно поверить. Хм! Прямо как в драматических пьесах. Ну и Виола! Да, для брата, если она никогда не объявится, это будет ударом. Нужно чаще находиться рядом с ним. Когда же он наконец обратит внимание на меня, как на женщину? Ведь этого хотела его мать. Тайны, тайны, тайны… Сколько же лет-то прошло? Так. В семь лет она исчезла, в семнадцать лет убили отца Кая. Получается десять лет. Каю тридцать один. Итого получается больше двадцати. Примерно двенадцать лет, с тех пор, как она либо где-то живет, либо её уже нет в живых».


***


- На этом лекция окончена. Спасибо за внимание. Удачного всем дня, - сказал Учитель, закрывая ноутбук.
- Учитель, - обратился к нему студент, - вы обещали рассказать или прочитать нам о казусах русского языка.
Учитель посмотрел на студента и кивнул головой:
- Спасибо, что напомнил, Гарик.
Он достал из кейса несколько листов. Подошёл к первым рядам и сказал:
- Итак, о казусах русского языка, то есть, что говорят о русском языке западные лингвисты, филологи и писатели, пишущие на русском языке. Читаю вслух. Это не займет много времени.
Учитель начал читать. И вот что он прочитал:
«Что думают иностранцы о русском языке? Удивительно, но о некоторых очевидных фактах мы, русские, даже никогда не задумывались!
Русский - язык со странным алфавитом, жестким произношением и репутацией одного из сложнейших языков для изучения.
Русский язык принадлежит к индоевропейским языкам, что связывает его с греческим и латинским. Ближайшие родственники – украинский и белорусский. На его вокабуляр оказывали влияние немецкий, французский, английский и другие языки.
Сегодня русский – один из рабочих языков ООН, на нем говорят во всех республиках бывшего СССР. Кроме того, крупные русские общины существуют в Израиле, Германии, Турции и даже США. По примерным оценкам, сегодня на русском языке говорят более 200 миллионов человек во всем мире.
1. Русский алфавит странный сам по себе. Некоторые буквы в нем точно такие же, как в латинском, а вот другие выглядят так же, а звучат совсем иначе. А еще две буквы – «ъ» и «ь» - не имеют собственных звуков, зачем они вообще нужны?
2. Буква «Е» может представлять два разных звука: [йэ] и [йо]. То есть, для [йо] есть отдельная буква "Ё", но эти две точки почти никогда не пишут, так что получается не Ё, а Е. Запутаться можно.
3. В современном русском слово «товарищ» уже не используется, так что русские остались без специального слова-обращения к другому человеку или группе людей. Иногда можно услышать «дамы и господа», но это звучит несколько вычурно и неестественно. Люди могут использовать обращения «мужчина, женщина», но это несколько грубо. За последние 20 лет русские не смогли определиться, как же им обращаться к другим людям, поэтому в каждой ситуации они выбирают наиболее подходящее обращение.
4. Не используется глагол «быть» в настоящем времени. А вот в будущем и прошедшем – используется.
5. Порядок слов в русском языке свободный, но это не значит, что вы можете ставить слова, как хотите. От порядка слов может кардинально зависеть смысл предложения. Например: «Я иду домой» - просто значит «Я иду домой» (хотя, конечно, много зависит от интонации), а вот «Я домой иду» - значит, что «Я иду именно домой, а не куда-то там еще». А «Домой иду я» - значит «Это я иду домой, а не ты и ни кто-то еще. Все остальные остаются здесь и работают!». Так что, порядок слов в русском языке зависит от того, что вы хотите сказать.
6. Чтобы превратить предложение в общий вопрос, менять вообще ничего не надо, только интонацию. «Ты дома» - это утверждение, а «Ты дома?» - уже вопрос.
7. У числительных 1 и 2 есть род, а у остальных – нет. Один мальчик, одна девочка, две девочки, два мальчика, но три мальчика / девочки.
8. У числительного 1 есть множественное число (одни).
9. В прошедшем времени у глаголов есть род, а в настоящем и будущем – нет. Он играл, она играла, он играет, она играет.
10. У русских существительных есть «одушевленность»! Это значит, что некоторые «одушевленные» существительные считаются более живыми, чем неодушевленные. Например: в русском языке «мертвец» считается более живым, чем «труп». (Вспоминаем школьную программу: виню кого – мертвеца, но виню что – труп).
11. Слово из двух букв, в котором можно сделать 8 ошибок – щи. Российская императрица Екатерина Великая, будучи еще немецкой принцессой Софи, написала простое русское слово «щи» вот так: «schtschi», а это 8 букв, все из которых неправильные!
12. Самые сложные русские скороговорки: «Шла Саша по шоссе и сосала сушку», «На дворе трава, на траве дрова, не руби дрова на траве двора».
- Лекция закончена.
- И что нам делать с тем, что вы прочитали? – поинтересовался студент, задавший вопрос.
- Ничего! Примите к сведению. При работе учитывайте это. Всё, что я прочитал, вы найдёте в Интернете. Там и прочитаете о других языках: что говорят о них лингвисты, филологи, и так далее.


• * * *



Учитель ехал на своей машине после лекции и думал: «Нужно подготовить лекцию о жизни и творчестве Гоголя. О «Мёртвых душах», о «Ревизоре», о «Вие» и других произведениях Николая Васильевича». Учителю нравились произведения Гоголя. Но его удивляло, почему, когда в присутствии известных советских писателей раскопали могилу Гоголя, в гробу не оказалось головы писателя? Его мысли прервал телефонный звонок.
- Слушаю, - ответил он.
- Кай! Кай Лебединский! Куда ты пропал?
- Александр Сахно! Как дела? Супруга, дети, внуки? – поинтересовался Учитель. – Давненько мы не виделись. Не встречались.
- Супруга заболела. У детей всё в порядке. В прошлом месяце я ездил к ним в Ростов-на-Дону.
- Лера заболела? Какой же диагноз поставили врачи?
- Не могут точно определить. Говорят, редкий случай… Симптомы указывают на воспаление лёгких.
- Простыла? Лера, она ведь следит за собой.
- Сейчас её лечит Разумовский. А до него осматривали Ахунов и Ибрагимов. Ты знаешь, я за ценой не постою. Лучше их нет.
- Знаю.
- Короче, Кай, где ты в данный момент?
- Проезжаю мечеть, центральный универмаг.
- В Старом городе, я понял. Кай, приезжай к нам. Володя готовит плов. Сейчас половина шестого.
- Володя – профессор в этом деле. И, конечно же, плов из узгенского риса, маргиланской моркови с айвой, изюмом и, главное, молодого ошского барашка.
- Всё правильно. Ты, вообще говоря, куда направляешься?
- На встречу со студенткой.
- Со студенткой? Хочешь снова скандала? В прошлый раз ты еле-еле отвертелся от этой придурочной студентки. Хорошо, что она созналась в том, что ты её не насиловал. Мало у тебя баб?
- Я должен оценить её рассказы. Она пишет, и неплохо. Взялась за роман. О судьбе, о жизни.
- За роман? Хорошие рассказы?
- Сюжет стоящий. Диалоги, реплики, словом, она сделала большой шаг вперёд.
- Тем более. Позвони – и всё, раз нечему её учить, если она такая талантливая и одарённая.
Учитель подумал и ответил:
- Ждите. Приеду.
- Это по-нашему.
Учитель набрал номер телефона Венеры. Она тут же ответила:
- Учитель, я жду. Заказала столик в кафе.
- Ты поторопилась, Венера.
- Как это понимать?
- Я не приеду. И мы, насколько я помню, договаривались встретиться в литературном объединении, в школе. Скажи всем, что я не приеду.
- Насчёт кофе я, разумеется, пошутила. А в чём причина?
- У друга заболела жена.
- Учитель, Вы же преподаватель, а не врач. Какая от Вас польза?
- Во-первых, это проявление уважения. Во-вторых, я давненько не виделся с друзьями.
- В-третьих, вероятнее всего, плов.
- А в-четвёртых, Александр Сахно покажет мне свой новый дом, который он строил пять лет!
- Как же мои главы романа? Мои первые главы?
- Венера, принеси их на лекцию. А лучше сбрось мне по электронной почте.
- Договорились.


* * *


Учитель приехал от друзей в десять часов вечера. Принял душ, включил телевизор и задремал. В одиннадцать часов позвонила Рита. Кай обо всём рассказал ей, и она заметила:
- Иногда, братец, ты бываешь прав, когда, как ты говоришь, «Всё заходит в тупик!» Я имею в виду письма. И даже не сомневаясь, добавлю: философия делает своё мудрое дело. Не зря ты её изучаешь. Ну ладно, Кай, постарайся заснуть.
- Я был в гостях у Александра. Приедешь завтра, и я тебе всё расскажу. Мы вспоминали школьные дни. Мы учились с Татьяной, сестрой Александра. Кстати, она помнит подругу матери. Целую тебя в лоб, сестра.
Рита рассмеялась и спросила:
- Как покойницу? Это у тебя от матери. В лоб обычно целуют покойников. Но ведь ты неверующий!
- Целуют только верующие? Им одним предоставлено такое право?
- Например, когда Мартынов убил на дуэли Лермонтова, который, в свою очередь, не стал стрелять в Мартынова, Мартынов подошёл и поцеловал поверженного, то есть Лермонтова, в холодеющий лоб, как подобает христианину. Понял, о чём я?
- О! Какие глубокие познания в литературе.
- Я читала Новикова у тебя дома, когда ждала своего заблудшего братца. Книга была открыта именно на этой странице. То есть его роман «О душах живых и мёртвых».
- Новиков много написал о Лермонтове, Гоголе, Белинском, Пушкине, Герцене, Достоевском… Незаслуженно забыт. Нужно лекцию прочитать о его творчестве. Спокойной ночи, сестрица.



* * *


- Мам, можно войти?
- Проходи. Что там у тебя стряслось?
- Ты можешь отвлечься на пару минут от своей бухгалтерии? От мира цифр?
Мать сняла очки, положила авторучку на стол, рядом с калькулятором, отодвинула документы и кивнула головой.
Дочь подошла к столу и спросила:
- Мам, ты случайно не помнишь подругу Виолы, матери нашего малыша, которая приходила с ней в школу № 50, где он, если ты помнишь, учился, чтобы забрать его и, как я понимаю, отвести домой? Он учился тогда в первом классе. Правда, потом она забрала малыша из школы и обучала его на дому, пока не покончила с собой – не бросилась в холодные воды Невы.
- Обучали его репетиторы, а вовсе не Виола. А брат оплачивал эти странности после её смерти ещё четыре года. Но после того, как Виолы не стало, а ты пошла в первый класс, он снова определил его в школу. И за вами стал приезжать его шофёр. Если ты хочешь узнать об этом подробнее, к твоему сведению, репетиторы учили его больше литературе. Так пожелала Виола. Подругу? Амиру? Хм-м-м! Почему, случайно? И, к твоему сведению, я помню номер школы, которую вы закончили. Что ещё за шуточки, Рита?
- Кая учили дома четыре года. Это я помню. Потом отец вернул его в тот класс, в котором он начинал учиться. Учителя были поражены его знаниями. И это я тоже помню. Амира! Красивое имя. Она жива?
- Жива, жива. Что с ней сделается? Что ты хочешь узнать о ней? Столько лет прошло! В чём дело-то? Что вы ещё задумали с братцем? Продолжаете расследование в отношении Виолы? Ты в это время ходила в садик. Кай старше тебя… Ты слушаешь меня? Рита! С кем я разговариваю? Кому это нужно, мне или тебе?
- Амира, Амира… Они дружили? Ты ведь говорила, что у Виолы не было подруг. А тут – раз и…
- Что «а тут - раз»? Говорила. И что? – матери с самого начала не нравился разговор и вопросы дочери. Она посмотрела на Риту и продолжила:
- Они были подругами. Дружили. Но в связи с чем ты интересуешься их дружбой?
- Кай был в гостях у Александра Сахно. И Татьяна, которая училась с твоим племянником, вспомнила подругу Виолы. А вот братец никак не может вспомнить.
- Вот в чём дело. Он не вспомнит её. И пусть даже не старается. Потому что всё время, пока они шли втроём домой, он считал ворон. И так было всегда. Теперь он хочет, как я полагаю, разыскать её и задать ей тысячу вопросов о своей матери? В этом причина?
- Когда ты видела её в последний раз? Она ведь, как ты говоришь, жива и здорова.
Мать смотрела на дочь и о чём-то думала. Наконец она вышла из-за стола, прошлась по комнате, села на диван и начала свой рассказ:
- Это было перед твоей поездкой в Англию. Мы встретились случайно, на платной стоянке. Припарковали рядом с ЦУМом свои машины. Поздоровались, поговорили о прошлом. Я сказала ей, что ты через неделю улетаешь в Англию. И тут, мне показалось это странным, она устроила мне настоящий допрос.
- Допрос? – удивилась дочь. – Что было дальше?
- Спросила, когда ты улетаешь? Сколько пробудешь в Англии? В каком театре будешь выступать? Дни выступления… Я ответила: точно не знаю. Добавила только, что петь будешь в Лондоне. Она сказала: «Ничего, прочитаю об этом в Интернете, на сайте театра». Расспрашивала много о Кае… «Почему бы ему не съездить в Англию туристом? С визой я помогу», - предложила она.
- Очень интересно, мам! Продолжай.
- Продолжать? Обычный женский разговор. Мне надо работать, Рита. А ты отвлекаешь меня своими вздорными вопросами.
- Ну, мам!
- У Амиры в Англии проживают родственники. Живут, если я не ошибаюсь, рядом с Лондоном.
- Ещё интереснее! Родственники, говоришь? У Амиры есть родинка под глазом на левой щеке?
- Под левым или под правым… Есть. Да.
- Говоришь, расспрашивала о моей поездке в Англию? И спрашивала, не хочет ли Кай съездить туристом в Соединённое Королевство?
- Ты меня отвлекаешь своей…
- Болтовнёй? Мам, не знаешь, как её найти? Где она работает?
- Она юрист. Возглавляет юридическую контору в Старом городе. Рядом со спорткомплексом, в котором ты плаваешь.
- Поддерживаю форму – так это называется. Точно! Есть там такая контора. Рядом с турагентством «Узбектур». В этом агентстве наш главный оформляет нам визы на выезд за границу.
- Поговорить хотите с ней, да? Учинить допрос?
- Даже не знаю. Надо рассказать всё Каю, а он пусть решает.
- Рита, в последнее время ты стала очень любопытной. С чем это связано? Вы что-то узнали о Виоле?
Рита промолчала. Она думала о письмах и о той загадочной женщине, приходившей на её выступления в Лондоне. «Ведь это очевидно, ей кто-то сообщил. Если это не звенья одной цепи, тогда это плод нашего воспалённого воображения. Что же на самом деле? Письма без адреса, без конвертов… А что, если…»
- Рита! – громко крикнула мать.
- Да, мам.
- Где ты? Прекратите это дурацкое расследование. Сыщики нашлись. Если Виола жива, уже давно бы объявилась. Она ведь в сыне души не чаяла.
- Ты рассказывала, как он появился на свет и с каким трудом пробивался в наш мир. О её странностях. Я слышала это много-много раз. Может быть, она…
- Сердцем чую: вы что-то нашли или от кого-то услышали о Виоле, так?
- Мам, Амира – хороший человек?
- Хороший, плохой... Откуда мне знать? Подруга Виолы. Такая же странная и…
- И? Не хочешь говорить?
- Так же, как и Виола, бредила этой Великобританией. Хотела уехать туда.
- Почему не уехала?
- Да кто ж её отпустит? У неё, насколько я помню, трое детей примерно вашего возраста. Муж узбек. Он и слышать о переезде не хотел, как и мой брат Анатолий.
- Муж узбек. А она, Амира? А что, мам, Виола говорила с отцом Кая о переезде? Это новость.
- Мать у неё русская. Отец…
- Отец. Мам, из тебя приходится, в буквальном смысле, вытаскивать каждое слово.
- Говорила, если это правда, - шотландец.
- Шотландец! – удивилась дочь. - Уже кое-что.
- Муж работает, точнее сказать, преподаёт историю в Андижанском авиационном колледже. В Шахрихане.
- Образованный человек, судя по всему! – предположила дочь и что-то записала.
- Рита, не знаю, что вы там затеваете с братом, но прошу вас: не тратьте впустую время. Нет такой причины, которая помешала бы Виоле объявиться. Да и чем она оправдала бы своё воскрешение? Нет такой причины. Она бросилась в Неву. Вот вам и ответ. Столько лет молчать?.. При живом-то сыне. Какая мать вынесет такую пытку? Если только она не…
- Нормальная. Итак, отец у Амиры шотландец. У Виолы предки, ты сама говорила, из английских аристократов.
- Так говорила Виола, а вовсе не я. Точнее – её прабабушка.
- Амира - юрист. Она должна знать все законы, в том числе и английские.
- Амира занимается, как юрист, как бы это сказать, выразиться, делами наследства. Пусть так. Вероятно, должна знать. К чему ты клонишь? – всё больше удивлялась мать вопросам дочери. – Рита, если она в тот злополучный день и вправду не утопилась, а что-то задумала, значит, она умерла. Я уже думала об этом, поверь мне.
- То есть ты вела своё расследование? Спасибо, мам. Я пошла. Возвращайся в мир цифр. Люблю тебя.
Рита ушла в свою комнату и, позвонив брату, обо всём ему рассказала. А именно – о разговоре с матерью и о своих выводах.
Надежда Петровна уже в постели рассказала мужу о вопросах дочери.
- Ведут расследование, - сделала вывод она.
- Расследование? С какой стати? – удивился Арсений Иванович.
- Думают, Виола жива.
- Заняться им нечем? Раньше следствие вёл Кай, теперь к нему подключилась и наша дочь.
- Шерлок Холмс и Доктор Ватсон, - пошутила Надежда Петровна.
- Нет, быть такого не может! Амира приходила и выражала соболезнования по поводу трагического случая Анатолию. Принесла много жёлтых роз, Виола любила их. Да и на похороны Анатолия она приезжала с мужем…
- Что ты притих? Продолжай, как говорила мне Рита.
- Знаешь, Надежда, после похорон Амира подошла ко мне, а народу пришло много на похороны твоего брата, отвела меня в сторону и сказала…
- Что, Анатолий? Провал в памяти?.. Господи, да что она сказала тебе?
- Ну, сказала, что, мол, Виола чувствовала, что такое может произойти и боялась… Говорила, что эти гангстеры, так она называла этих бандюг, убьют всю семью: Анатолия, её и Кая.
- Почему ты мне раньше не сказал об этом разговоре?
- А что в нём особенного? В те годы был передел собственности… Нет, я думаю, после всего, рассказанного тобой, от чего у меня голова идёт кругом, что Амира, будь Виола жива, рассказала бы всё нам.
- Я тоже так думаю. Только чокнутая мать, будь она жива, не сообщила бы сыну, что жива и здорова. Какую же выдержку надо иметь, чтобы…
- Виола чокнутой не была, что ты говоришь? Я понимаю: ты не любила её, но зачем так говорить?
- Я погорячилась. Ты прав.
- Надежда, может, пора уже всё рассказать…
- И не думай даже! – возразила жена.
Муж ничего не ответил, перевернулся на другой бок и стал читать программу ТВ на следующую неделю.


* * *



- Рита, мы тебя ждём! Все уже собрались! - открыв дверь в гримёрку примадонны, крикнула концертмейстер.
- Уже иду, Маргарита Григорьевна. Позвоню брату и приду, - ответила Рита. – Мне очень нужно с ним поговорить.
- Не задерживайся, пожалуйста.
Рита позвонила брату. С третьего звонка он ответил:
- Слушаю! Кто это? – ответил брат, три раза чихнув.
- Кай, сегодня двадцать четвёртое декабря. Ты не звонил мне три дня. Что-то случилось?
- Я, кажется (он снова чихнул), заразился гриппом.
- Так кажется или заразился? – засмеялась сестра.
- Лежу в постели третий день. Температура плюс тридцать девять. Чувствую слабость. Из носа течёт… Кашель, морозит… Словом, все симптомы инфекции налицо.
- Плюс тридцать девять! А бывает минус? – пошутила сестра. - Кай, тебе нельзя болеть. Надеюсь, ты понимаешь это?
- Ты рассмешила меня. Тогда скажи, кому же можно?
- Ты хорошо питаешься? Таблетки принимаешь? Врача вызывал?
- Нет, не вызывал. А ты почему не звонила? Ближе тебя у меня никого нет, сестра.
- Рада это слышать. Кай, у меня много работы, и подготовка к Рождественскому концерту на первом месте. Это традиция. Сейчас у нас будет собрание по этому поводу. Меня уже ждут. Но как только собрание закончится, я сразу приеду к тебе. Договорились? Жди.
- Нет! Я запрещаю тебе приезжать. Заразишься от меня гриппом, и концерт закончится, так и не начавшись. Словом, поклонники будут огорчены. Я лежу и болею. Что со мной сделается? Читаю письма.
- «Я лежу и болею. Что со мной сделается?» Очень смешно. Когда болеешь, к твоему сведению, тогда что-то и происходит. И необходимо, чтобы рядом с больным кто-то находился. Например, из тех, как ты сказал: «Ближе тебя у меня никого нет…» Ах, братец, как мне приятно слышать эти слова. Ты письма прочитал? Присвоил им порядковые номера? Заканчиваю разговор. Я приеду – и всё! Не знаю только, когда.
- Нет, нет и нет! Я скажу охраннику, чтобы он не впускал тебя в этот рассадник инфекций, бактерий и всего прочего.
- Перестань! Ты поставишь его в неудобное положение. Как это, он меня не впустит? Всё, заканчиваем разговор.
Рита, поговорив с братом, тут же позвонила матери и сообщила ей:
- Мам, Кай гриппует! Уже третий день. Я поняла, что он не лечится, не ест…
- В городе эпидемия гриппа. Я еду с городского совещания. Его проводил мэр. Он сказал, что школы и детсады закроют уже завтра. Возможно, и высшие учебные заведения. Всё очень серьёзно.
- Мам, я поеду к нему и буду его лечить.
- Не вздумай! Хочешь заболеть? Сама заеду. Я недалеко от него.
- Тогда купи ему фруктов, витаминов и кое-что из продуктов. А я заеду вечером. У него начинает воспаляться тройничный нерв, когда он простужен. Так что, нужна Марина.
- Рита, Рита, - произнесла мать взволнованным тоном.
Дочь отключила телефон и пошла на собрание.
Мать, разозлившись на то, что дочь её не слушает, положила телефон в сумочку и сказала водителю: «Поворачивай машину. Вот здесь сверни, пожалуйста, вправо. Едем к племяннику. Он заболел».
Через полчаса Надежда Петровна вошла в подъезд дома, в котором живёт племянник. Поздоровавшись с охранником и вахтёром, она с двумя пакетами поднялась к больному. Охранник постучал в дверь и, услышав «Нельзя!», удивился. Тётя успокоила его: «Всё в порядке, Мурат. Спасибо. Он один?» - «Один», - улыбаясь, ответил охранник.
Охранник открыл дверь, и она вошла в квартиру. Поставив пакеты на стол в кухне и сняв с себя пальто и шарф, тётя направилась в спальную комнату. Постучав в дверь, она спросила:
- Кай, ты одет?
- Входи, тётя. Надеюсь, ты в маске?
Надежда Петровна вошла в комнату и, посмотрев на открытую форточку, закрыла её.
- У тебя грипп? – спросила она. – Рита говорит, что ты болеешь уже третий день. И по тебе это видно. Что нам делать с тобой? Вечно тебя угораздит… С детства болеешь. И тебе, к тому же, сейчас нельзя болеть. После всего, что с тобой произошло…
- Рита уже прочитала мне лекцию. Можешь не стараться.
- Плохо выглядишь, дорогой. Так, я вызываю врачей. Звоню в «скорую».
- Зачем? – удивился больной.
- Посмотри на себя в зеркало. Нет, вызываю. Не хватало ещё осложнений. Грипп страшен осложнениями, понимаешь? В городе эпидемия.
Надежда Петровна позвонила в «скорую помощь». Через двадцать минут Алишер (вахтёр) постучал в дверь и сообщил:
- Надежда Петровна, врачи приехали. Проходите.
- Спасибо, Алишер.
Она встретила бригаду врачей и провела их к больному.
Врач, мужчина лет сорока пяти, осмотрев больного, твёрдо сказал:
- Постельный режим. Никуда не выходить из дома минимум неделю. Ни с кем не общаться... Такой эпидемии гриппа в нашем городе ещё не было. Грипп даёт осложнение на лёгкие и органы слуха.
- Мы поняли. Где ты подхватил эту заразу? – обратилась тётя к племяннику.
- Где Вы работаете? – спросил врач, заполняя бланк.
- Преподавателем в университете имени Бабура, - ответил больной.
- Возможно, от студентов и подхватили вирус. Кстати, - он обратился к Надежде Петровне, - наденьте повязку. В этой комнате находиться небезопасно. Виталий, помоги женщине надеть повязку.
Увидев на столе одноразовые использованные шприцы, он поинтересовался:
- Вы делаете себе уколы? Какие препараты Вы используете? Занимаетесь самолечением?
- От воспаления тройничного нерва, на всякий случай. Три кубика анальгина и один кубик димедрола.
Врач посмотрел на больного, покачал головой и сказал:
- Вот рецепт. Купите лекарства и принимайте строго по рецепту. Всё. Мы оставляем вас. Много вызовов. Следите за температурой и за самочувствием.
Тётя проводила бригаду "скорой" и вернулась к племяннику.
- Как ты сейчас чувствуешь себя? – поинтересовалась она. – Выглядишь неважно.
- Я же не на лекции, чтобы выглядеть важно, - пошутил больной.
- Не придирайся к словам. Кай, попробуй понять, что грипп, - она махнула рукой, предположив, что племянник, возможно, делает вид, что слушает её, но всё-таки продолжила: - Короче говоря, дорогой, тебе бы поберечь себя. Я купила фрукты и продукты. Поставила на газ чайник. Сейчас пошлю водителя в аптеку за лекарствами. А ты постарайся пролежать и не выходить на улицу хотя бы неделю. Обещаешь?
- Обещаю, - ответил, чихнув в платок, больной.
- Вот и отлично. Как назло у меня много работы: отчёты, переучёты, проверки.
- Я понял. Звонила Рита, но я запретил ей приезжать ко мне.
- Я тоже. Но ведь ты знаешь: она любит тебя и готова ради тебя на всё. Что прикажешь делать? Я боюсь за неё. Думаешь, она отменит визит к больному братцу?
- Позвони и скажи ей, что я в хорошей форме. Что она может приехать через неделю, не раньше.
- Ну да! Она так и поверит.
Надежда Петровна дала водителю рецепт. Он съездил в аптеку и привёз лекарства. Под пристальным наблюдением тёти Учитель выпил их. Тётя принесла яблоки, виноград, апельсины, бананы и другие фрукты, необходимые любому больному, и положила их на тумбочку, рядом с постелью племянника.
Через двадцать минут Кай заснул.
Тётя осторожно укрыла его и вышла из дома. Села в машину, и водитель повёз её в офис. Было восемь часов вечера.
Надежда Петровна вошла в свой офис, села за рабочий стол и позвонила дочери. Она сообщила ей, что Кай чувствует себя хорошо. Его осмотрел врач и сказал: ничего серьёзного нет. Выписал лекарства. Она думала, что дочь, поверив её словам, поедет после репетиции к себе домой. А утром, как обычно, поедет в театр. Так или иначе, думала мать, дочь раньше, чем через два дня, не увидится с больным братом. А значит, угроза заразиться от него будет куда меньшей, чем если бы она приехала к нему сегодня вечером. Она так думала. И сделала большую ошибку. Дочь, поверив в то, что Кай не так уж и болен, как она представляла себе в своём воображении, что он лежит один в своей квартире и чуть ли не умирает, сразу после собрания поехала к брату. Поэтому она была сильно удивлена, увидев Кая, который бредил скорее от высокой температуры, нежели говорил с ней. Возможно, он говорил со своей матерью, которую до сих пор любит, а после прочтения писем, в глубине души, вероятно, и верит, что она, может быть, и жива.
Рита совсем забыла о повязке, которую ей выдали в театре, об эпидемии гриппа и села рядом с братом.
Глядя на Кая, на его бледное лицо, слушая его несуразный бред, она вдруг испугалась.
Рита хотела разбудить брата, но не стала этого делать, решив, что сон пойдёт ему на пользу. Она тихо произнесла: «Мама, зачем ты мне солгала? Я понимаю, что это ради меня, но ведь Кай один. Он одинок. И кто же ему поможет, если не я? Как хорошо он сказал сегодня: «Сестрёнка, у меня нет никого ближе тебя».
И эта фраза звучала в её сердце: «Ты обязана быть рядом с ним. Он нуждается в твоей помощи…»
«Кай, мы пройдём через это, как и через многое другое, вместе, любовь моя безответная», - поправляя одеяло, произнесла она.
Риту разбудил голос брата. В девять часов утра он проснулся и, увидев Риту, крикнул:
- Что ты делаешь здесь, Рита? Я же запретил тебе приезжать!
Рита проснулась и, увидев брата, улыбнулась. Она не слышала того, что он сказал ей. Да она и забыла, что он болен и она сама находится в опасности. Для неё главное – быть рядом с братом.
- Доброе утро, братец! – пропела она.
- Какое доброе утро, Рита? Быстро надень повязку и выйди из этого рассадника инфекций. Что ещё за жертвы такие?
- Я поправляю твою постель. Хочешь в туалет?
- Хочу, - ответил брат.
Он хотел встать, но у него закружилась голова – то ли от голода (он не ел почти три дня), то ли от температуры, то ли… Она подхватила его и проводила до туалетной комнаты.
Через несколько минут больной, кашляя в кулак, вышел из туалета. Рита провела его в кухню и заявила:
- Я – твой доктор! Первое: прими эти таблетки… Уже хорошо. Теперь сядь на стул и жди, я приготовлю тебе завтрак.
- Говорить и отговаривать тебя, моя хорошая, чтобы ты ушла, думаю, бесполезно. Если ты просидела у моей кровати ночь, целую ночь в этой комнате, значит, ты уже захвачена вирусом в плен. Ох, Рита, Рита. Теперь пусть молятся все великие композиторы на небесах, чьи арии ты исполняешь, о твоём здоровье. И молитвы их, я надеюсь, помогут тебе не заразиться от брата этой чумой.
- Чумой? Вставь этот текст в одну из твоих лекций. А пока съешь яйцо, блинчики, творог.
- Меня мутит от всего этого. Но ты знаешь, мне как будто уже лучше, чем два дня назад.
- Идёшь на поправку. Всё съешь – и в постельку. Пока ты будешь есть, Россини ты мой, я заменю тебе постель. Ты продолжишь спать, а я уеду на репетицию. А на Рождество ты придёшь на концерт. С кем же на этот раз?
- Один. Возможно, один, - ответил брат, доедая блинчик.
- Это меня радует. Ты и впрямь, как говорили на Руси, выздоравливаешь и телом, и душой. Больше пей воды – своей любимой ферганской воды. Это приказ!


* * *


На третий день после визита Риты Кай уже ходил по квартире. Он выздоравливал. Таблетки сделали своё дело. Он даже навёл порядок в квартире, чего не делал, будучи здоровым. Сменил ещё раз постельное бельё и сидел за столом, перебирая письма матери.
В десять часов вечера он встал из-за стола, потянулся, принял таблетки и вдруг удивился, почему это Рита не приходит и не звонит ему? От мысли, что сестра могла заразиться от него гриппом, по его коже пробежали «мурашки».
Встревоженный мрачными мыслями он тут же позвонил сестре. Рита не ответила и на четвёртый его звонок.
Тогда он позвонил тёте, Надежде Петровне:
- Да?
- Тётя Надя, где Рита? С ней всё в порядке?
- Ах, Кай! Она заболела. Грипп подкосил её. Я тебе перезвоню. В данный момент её осматривают врачи.
- Я сейчас приеду, - сказал он виноватым голосом.
- Нет! Она… Она без сознания. Болезнь протекает тяжело. Мы не спим уже вторую ночь. Дежурим у её постели. Нет времени подбирать нужные слова. Арсений, правда, полчаса назад уехал домой. Словом, будь дома. Врач запретил тебе выходить на улицу семь дней. Хочешь осложнений? Ах, дети, дети. Что за напасть такая нашла на вас? Чем и перед кем вы провинились?
- Тётя, не плачь. Я… Словом, мне уже лучше. Правда.
- «Работа ангелов»? Так говорила твоя мать. Всё, Кай, заканчиваем разговор. Доктор зовёт.
Кай выключил телефон, подошёл к окну и громко крикнул: «Ах, Рита, Рита! Говорил же я тебе: не приезжай!»


* * *


- Как она себя чувствует, доктор? – с тревогой спросила мать.
- Пока изменений нет. Лёгкие и бронхи не задеты. Дыхание затруднено. Нос заложен. Температура не спадает. Пульс учащённый. Будем надеяться на молодой организм. Главное: не было бы осложнений. Давайте ей таблетки и впрыскивайте в нос «Ринонорм» по две дозы три раза в день, чтобы, как мы говорим, больной дышал.
- Грипп не повлияет на голосовые связки?
- Грипп? Осложнения – вот что опасно. Как прошла ночь?
- Снова бредила. Днём просыпалась. Немного поела. Как ночь – так бредит, доктор. Её брата летом еле-еле, как говорят в народе, вытащили с того света, теперь вот дочь…
- Вытащили? Ничего, всё будет хорошо. Не нужно было ей ездить к нему. Это большая ошибка.
- Я сказала ей, что ему уже лучше. Думала, что она не поедет к нему.
- Поехала. Не понимаю таких людей, как вы. Мы, врачи, каждый день по радио, по телевидению объясняем, как нужно вести себя при вспышке эпидемии.
- Она любит его. С детства…
- Брата? – удивился врач и улыбнулся. – Впервые такое слышу. Но это не моё дело. Вот новые рецепты и брошюра о том, что нужно делать, если в вашей семье больной гриппом. Этот грипп – необычный, если так можно сказать. Даёт осложнения на лёгкие и на органы слуха. Не снимайте повязку. Смазывайте носовые пазухи три раза в день оксолиновой мазью. Всё, мы должны ехать к больному ребёнку. У нас много работы.
- Спасибо, доктор. Вызываем вас третий раз.
- Это наш долг. Есть уколы против гриппа, но горожане почему-то не верят в них…


* * *


Лишь на седьмой день после того, как Кай заболел, вернее сказать, подхватил где-то грипп, его начала мучить совесть. Она его так замучила, не до смерти, конечно, что в нём проснулось чувство вины. А чувство вины побуждает нас к действию. Организм Кая, как ни странно, организм, ослабленный болезнями детства, приступами воспаления тройничного нерва и ещё Бог знает чем (Рита советовала брату всегда, чтобы он занимался спортом), перенёс грипп относительно легко и без всяких осложнений. Поэтому, чувствуя себя вполне здоровым, он решил съездить и навестить больную сестру.
Он вошёл в комнату, в которой лежала Рита, и со всеми поздоровался. Надежда Петровна, увидев племянника, показала ему рукой на выход. Они вышли из комнаты, и тётя спросила:
- Кай, ты оправился от гриппа? Вид у тебя вполне здоровый. А вот наша Рита… Я так боюсь за неё.
- Она выздоравливает?
- Сегодня лучше. Но было очень плохо. Мы думали, что она…
- Не может быть?! Всё так плохо? Она что, без сознания?
- Нет. Уже нет. Ей дали снотворное. Она спит. То теряла сознание и спала по двадцать часов, а теперь сон пропал. В бреду произносила твоё имя. Ты, вроде, говорил, что приедешь навестить её. Прошло три дня… Не очень-то ты спешил к сестре.
- Ты же сама запретила мне приезжать! Не плачь, не плачь. Всё будет хорошо.
- Я слышала это уже сто раз, - вытирая слёзы платком, пояснила Надежда Петровна и продолжила: – Боимся осложнений. Но в целом ей уже лучше.
- Теперь я буду за ней присматривать.
- Кай, раз уж ты пришёл, может, заменишь меня? Я три дня не была в офисе. Столько дел накопилось. Я приеду вечером. Каким будет твой ответ?
- Положительным, разумеется. Езжай, Надежда Петровна, и решай дела империи. Я останусь с Ритой.
- Отлично. Поеду на такси. Там, в комнате у Риты, бригада «скорой помощи». Выслушай их, потом всё расскажешь мне. Если что - звони.
Надежда Петровна уехала в офис, Кай вернулся в спальную комнаты сестры и поздоровался с женщинами из «скорой помощи». Он стал наблюдать, как одна из них осматривала Риту. Рита спала.
- Кто вы? – поинтересовалась работница «скорой помощи», набирая в шприц раствор для инъекции.
- Её брат, - ответил Кай.
- Брат?! – удивилась она, посмотрев на больную и на брата. – Вы же с ней совсем не похожи! Её нужно переодеть. Бельё мокрое. Она часто потеет.
- Это обязательно? – спросил Кай.
- Разумеется, что за вопрос? Заодно я прослушаю ещё раз её лёгкие.
Кай открыл шкаф, нашёл в нём пижаму из хлопчатобумажной ткани и подошёл к кровати больной.
- Вот, - сказал он, протягивая пижаму.
- Откиньте одеяло, снимите с неё сорочку, я прослушаю лёгкие, и вы её переоденете.
- Я?! – удивился Кай и широко раскрыл глаза.
- А кто же? Вы же её брат. Так ведь?
- Да. Но я… Мы…
- Что «но я», «мы»? Вот и приступайте. Я пойду вымою руки и вернусь.
Старшая пошла мыть руки, вторая женщина держала в руках шприц, третья сидела и что-то писала, а четвёртая смотрела на Кая. Но он всего этого не видел. Он думал: каким образом переодеть Риту. Он никогда не переодевал её. И это его смущало. Вздохнув, он посадил спящую сестру, точнее сказать, приподнял её с кровати и, придерживая левой рукой, еле-еле снял с неё мокрую сорочку. После чего осторожно опустил её на место. Рита сделала глубокий вдох, чуть-чуть приоткрыла глаза и снова погрузилась в объятия Морфея. Кай посмотрел на груди сестры, они были такими красивыми и упругими, словно их выписал на холсте сам Рембрант. На белое нежное тело, которое ослепило его, и он потерял над собой контроль. Не обращая никакого внимания на женщин, в сущности, забыв о том, что они рядом, он медленно провёл рукой по грудям сестры – нежно, словно гладил ребёнка. Он проделал это три раза, испытав при этом новое, неизвестное до этого момента чувство. Внутри себя он почувствовал тепло. Сердце забилось чаще. Он любовался телом сестры. Он провёл рукой по её животу, дотронулся до соска и произнес вслух: «Ни у одной из моих подружек нет таких упругих грудей и такой ослепительно белой кожи. А соски…»
Женщины с удивлением смотрели то на брата, то на спящую сестру, которая почему-то вдруг стала улыбаться во сне, будто её гладит и трогает не брат, а принц. На его странные движения, которые можно было назвать ничем иным, как проявлением глубоких чувств мужчины к женщине.
Старшая (назовём её так) увидев странные действия молодого человека, сразу вмешалась:
- Что вы делаете? Вы здоровы? Может, вы больны некрофилией?
- Вы, правда, брат и сестра? – осведомилась та, которая что-то писала.
- Да, - уверенно ответил растерянный Кай.
- Почему же?.. Зачем вы гладите и трогаете её, будто она ваша невеста? – удивилась старшая и продолжила возмущённым голосом: – Странный вы, братец!
- Уходите, уходите в другую комнату. Мы сами всё сделаем, – резко сказала женщина со шприцем в руках.
Кай кивнул головой и вышел. Он был словно в тумане и, кроме стройного, нежного тела сестры, больше никого и ничего не видел. За дверью послышался смех.
Через пятнадцать минут Кай услышал:
- Братец! Идите к нам.
Кай вошёл в комнату и посмотрел на старшую. Та сказала:
- Я осмотрела вашу сестру. (Она сделала паузу.) Она, судя по всему, поправляется. Будем надеяться, что осложнений не произойдёт. Наблюдайте за ней. Надежде Петровне скажите, чтобы дочь не выходила на улицу ещё неделю, а лучше - дней десять.
- Ей надо репетировать. У неё Рождественский концерт…
- Никаких репетиций и концертов! Так и передайте. Когда она проснётся, напоите её куриным бульоном. Вот и всё. С наступающим Вас Новым годом! – улыбнулась старшая.
- И Вас тоже. Я провожу Вас до дверей.
Все вышли из комнаты и направились к выходу. Старшая остановилась и сказала:
- И больше этого не делайте… Вы остаётесь наедине с больной. Ей нужен уход. А не ваши эти – поглаживания… (Женщины засмеялись.) Понимаете? Не хватало нам ещё суицида, - добавила она.
Кай, услышав это слово, широко раскрыл глаза. От удивления, конечно. Отчего ещё?
Стоявшая рядом девушка, засмеявшись, поправила старшую, уточнив:
- Инцест, Рано Шариповна, инцест.
- Вот, она знает, как это правильно называется, - кивая головой в сторону, сказала старшая. – Обещаете не гладить сестру?
- Обещаю, - ответил Кай.
- Смотрите у меня. Не то мы всё расскажем Надежде Петровне.
Бригада уехала к очередному больному. Кай прошёл в большую комнату, в которой обычно репетировала сестра, когда была такая необходимость, и сел в кресло, рядом с пианино. Сестра продолжала спать. Брат сидел и о чём-то думал. А думал он о своём поступке. И испытывал чувство стыда. В первую очередь, перед собой. «Что теперь будет? Как я мог трогать сестру у всех на глазах? Теперь пойдут гулять по городу слухи. Надо же так потерять контроль! Или Рита права, когда говорит иногда, что я порой похож на свою странную мать? Больше такое не повторится, - сидя в кресле, думал Кай. – Но я никогда не испытывал таких сильных чувств, какие испытал сегодня, Рита…»


* * *


Рита проснулась в шесть часов утра. Увидев брата, спящего в кресле, рядом с её кроватью, она охрипшим голосом спросила:
- Кай, что ты здесь делаешь?
Брат открыл глаза и улыбнулся. Рита задала вопрос:
- Ну, раз ты здесь, в моей комнате, значит, ты, надо думать, выздоровел? Да, ты всегда быстро восстанавливался. Так говорила мне мама.
- Я в порядке. Рита, ты заразилась от меня.
- Нет, это ты можешь заразиться от меня. Или, как там говорят в народе «Зараза к заразе не пристаёт»?
- Рита, я говорил тебе… предупреждал, приказывал, но ты не послушала меня. И вот результат.
- Мама сказала, что ты… Неважно. Уже неважно. Я хочу в туалетную комнату.
Кай помог сестре встать с кровати, она обняла его за шею и спросила:
- Кто меня переодел? Ты?
- Медсёстры со «скорой», - солгал брат.
- Вот как! Мне снилось, что ты гладил меня, как в детстве, по груди, по животу… Бесстыжий мальчишка.
Рита вышла из туалетной комнаты, Кай помог ей дойти до кровати, уложил её в постель и накрыл одеялом. На его лице была повязка. Он надел её, когда Рита была в туалетной комнате, вспомнив советы фельдшера.
Кай посмотрел на Риту. Сестра выглядела слабой, бледной и, несмотря на то, что она проспала всю ночь, усталой.
- Рита, ты серьёзно больна. Не надо быть врачом, чтобы понять это. Достаточно посмотреть на тебя… - сказал он.
- Что ты сказал? Говори громче. Я не расслышала.
Кай повторил, и Рита спросила:
- Так сказал доктор?
- Да. Они боятся осложнений.
- Повтори. Я снова не расслышала.


* * *


Осложнения не заставили себя ждать. Рите стало хуже. И её на «скорой» отвезли в городскую больницу. Мать оплатила все расходы, и дочь поместили в отдельную палату.
Рита проболела все праздники: Новый год, Рождество и, разумеется, не участвовала в Рождественском концерте.
В больнице её навещали подруги, главный режиссёр, девушки из театра, мать, отец и, само собой, Кай приходил чаще всех. Он тревожился за сестру. Его, кроме лекций и любви к матери, мало что волновало вообще. Но в случае с Ритой он чувствовал свою вину.
Двадцатого января профессор Шитов Алексей Алексеевич, врач-отоларинголог, пригласил Надежду Петровну в свой кабинет.
Она поцеловала дочь и пошла к профессору. Открыв дверь, она вошла в кабинет и проговорила:
- Алексей Алексеевич, говорите всё, только правду. Я готова.
- Хорошо. Надежда Петровна, нам, врачам, тяжело наблюдать, когда наши пациенты теряют слух или зрение, частично, конечно, из-за пренебрежения и легкомысленного отношения к себе и к нашим рекомендациям. У вашей дочери острый отит среднего уха. Диагноз в осенне-зимний период довольно распространённый. Основные возбудители – это стрептококк и пневмококк. Главный путь, по которому инфекция проникает в среднее ухо, - евстахиева труба, соединяющая носоглотку с ухом. Поэтому острый отит чаще всего связан с заболеваниями полости носа – ринитами, синуситами и часто возникает при гриппе.
- Причина потери слуха – грипп? – удивилась мать.
- Да. В этом году грипп буквально свирепствовал. И вот мы, врачи, боремся теперь с его осложнениями.
- Она заразилась от брата? – поинтересовалась Надежда Петровна.
- Печально, но это так, - ответил профессор. – Нужно было беречь себя и уж точно не входить в комнату больного без повязки. Надежда Петровна, скажу проще: мы всё сделаем для того, чтобы Рита не потеряла слух. Мы очищали полость среднего уха два раза от гнилостных остатков воспалительного процесса. Назначили интенсивную витаминотерапию и антибиотики, а также УФО и УВЧ. Но…
- Слух не усилился. Или не вернулся? Как правильно-то сказать?
- У вашей дочери был мезотимпанит и эпитимпанит.
- Господи, бедная Рита.
- Иногда, - продолжил профессор, - эти две формы сочетаются, тогда мы говорим об эпимезотимпаните. Это для вас сложно. Скажу, что при этом слух снижается в более значительной степени. Сожалею, Надежда Петровна, сожалею.
- Она же оперная певица! И что же теперь будет? – вытирая слёзы, спросила мать.
- Левое ухо слышит на сорок процентов, если говорить народным языком. Правое – на шестьдесят. Ослабление слуха очевидно. Мы улучшили её общее состояние. У неё нет болей, температуры… Исключение – слух. Это осложнение, вызванное гриппом. Через три дня мы выпишем вашу дочь из больницы. Продолжите лечение дома.
- Спасибо, профессор. Но что ей делать дальше? Слух восстановится?
- Трудно сказать. Пока будем наблюдать. Следите за тем, чтобы она принимала таблетки строго по предписанию врача и, разумеется, берегла себя. Мне показалось, что она несерьезно относится к лечению. Что касается её работы, - продолжил профессор, - ничего не могу прогнозировать заранее.
- Для Риты пение… Как она будет жить?
- Надежда Петровна, - вставая из-за стола, обратился профессор к матери пациентки, - нужна сложная и дорогостоящая операция. Но вначале предстоит полное обследование всех органов слуха. У нас такой аппаратуры нет. А такие сложные операции делают только за границей - в Германии, в Швейцарии, в Англии. У вас есть в этих странах родственники?
- Откуда? – всхлипывая, ответила мать.
- Прошу прощения, но вы ведь состоятельные люди и можете оплатить операцию, если Рита не сможет, как вы говорите, жить без театра. Так?
- И как это сделать? Скажите на милость. Я, конечно, всё оплачу.
- Просто. Сейчас просто. Свяжитесь с клиниками по Интернету, вышлите историю болезни, если надо, я её вам дам, оплатите, и они поставят вас на очередь – на операцию.
- Так можно? – удивилась мать.
- Вот вам пример: сорокашестилетнему мужчине у нас, в Андижане, поставили диагноз – рак и сказали: везите домой, мол, операция бесполезна. Жена не успокоилась и стала искать клинику, которая бы занялась лечением мужа, в Интернете. И она нашла её, в Тель-Авиве. Взяла кредит и повезла мужа в эту клинику… Теперь он успешный предприниматель. Не теряйте надежду, Надежда Петровна.
- Спасибо за совет. Поговорю с дочерью, возможно, она согласится.
- А пока купите ей современный слуховой аппарат. Я сейчас напишу, какой марки и где вы сможете его приобрести. Это, по крайней мере, облегчит ей жизнь. Но будем надеться…
- Что слух вернётся? – поинтересовалась мать.
- Шум в ушах ещё будет какое-то время. Вот, собственно, и всё, о чём я хотел вам рассказать или поставить вас в известность перед выпиской Риты. Я завтра улетаю в Астану на форум отоларингологов. Больничный лист я уже подписал. Остальные рекомендации получите от лечащего врача.
- Спасибо, Алексей Алексеевич.
- Всего хорошего. Наберитесь терпения. Если будете выбирать страну, я бы порекомендовал вам Англию или Швейцарию. Творческие люди – сильные натуры и ради мечты пойдут на всё. А в Англии делают такие операции. Эти врачи – боги! Поверьте. Все знаменитости лечатся в Европе. Но может случится…
- Чудо? Как с моим племянником?
- Лечение, лечение и лечение. Простой человек может жить и с таким слухом, как у Риты… Словом, аппараты – слуховые аппараты - помогают певицам. Но примадонны!..
Профессор, пожав руку Надежде Петровне, вышел из кабинета. Следом за ним вышла и мать пациентки, частично потерявшей слух.
Когда Риту выписали из больницы, Кай привёз её к родителям, на этом настояла мать. За ужином все были в расстроенных чувствах. Рита всех успокаивала. И вообще, что вызывает удивление, она не сильно переживала о том, что её карьера оперной певицы может закончиться таким образом. История знает немало примеров того, как мировые звёзды оперной сцены под овации своих поклонников покидали её, частично потеряв слух или голос. «Лишь бы ты, Кай, всегда был рядом», - сказала Рита, когда все встали из-за стола, чтобы проводить его.
Рита открыла дверь, Кай поцеловал её в лоб (Рита улыбнулась), и она спросила:
- Мама сказала, что ты снова проиграл деньги в Интернет-казино.
- Не так уж и много.
- Что? Говори громче, братец! Я не расслышала тебя.


* * *

ВЕСНА


Март рождается выше нуля. Изменяются метеосводки. Луч без жалости плавит снега, стали за день ручьями сугробы. Стёрта гордая грань февраля! В аудиториях тема весны. Отплывает зима до декад декабря холодными талыми водами. Нараспашку пальто. Сняты шапки.
После холодной, что для Средней Азии является редкостью, снежной зимы наконец-то наступила весна. Кай преподавал в университете. Тётя занималась делами компании. Венера продолжала писать роман. Рита выходила из дома только тогда, когда ей нужно было ехать на осмотр к врачу. Последние два месяца зимы она находилась дома. Профессор строго-настрого запретил ей без надобности выходить на улицу, находиться среди людей и посещать репетиции.
Она продолжала лечиться, соблюдая предписания лечащего врача. Ездила только на процедуры и осмотр.
В общем, она чувствовала себя хорошо, можно даже сказать, как обычно. За два месяца лечения она восстановила здоровье. Но слух, увы, не восстанавливался. Улучшений не наступало, несмотря на все предпринимаемые попытки врачей вернуть ей слух.
В начале марта Рита с матерью ездила в спецклинику в Ташкент для полного осмотра. Врачи обследовали её и вынесли решение: нужна операция (не будем вдаваться в подробности) на среднем ухе. Вернувшись в Андижан, все стали думать, что же делать с Ритой? Как ей помочь? Валентин Захарович был расстроен тем, что театр потерял на время или может лишиться навсегда своей лучшей певицы. И думал, не терял надежды на то, что придёт время и Рита вернётся в театр. В связи с этим он с концертмейстером театра составил специальную программу для Риты, чтобы она не потеряла форму и занималась по спецпрограмме дома. И, само собой разумеется, навещая её и рассказывая о делах в театре, привозил с собой новые музыкальные произведения, чтобы она изучала их.
Кай часто навещал её. Они говорили только о письмах матери Кая. Изучали их. Делали выводы…
Рита больше думала о Кае, чем о карьере оперной певицы. Она жила настоящим в отличие от брата и не заглядывала за занавес – в будущее. Всё, что ей нужно было для счастья, - это то, чтобы брат находился всегда рядом. Для брата же главным была его работа, биржа и Интернет-казино.
В апреле, в конце апреля, Рита приехала в театр. Она незаметно вошла в зал и села в кресло – внимала, как певицы исполняли новые арии. Она несколько раз снимала слуховой аппарат, чтобы убедиться, что может, возможно, может слышать музыку без него, но каждый раз убеждаясь в том, что не может слышать и различать игру музыкантов, снова надевала аппарат.
Дирижёр, заметив Риту, сказал, чтобы включили свет. И когда свет включили, все увидели Риту. Музыканты встали, певицы подошли к краю сцены, и все стали аплодировать ей.
Рита встала, поклонилась и поднялась на сцену. Подруги, одна за другой, стали обнимать её. Репетиция на этом закончилась, и все принялись расспрашивать Риту о её здоровье, о том, когда она вернётся на сцену.
Риту обрадовал тёплый приём труппы. Она повеселела и рассказала обо всём, что с ней произошло: что сделала с ней болезнь – так мы называем обычный грипп, который, по нашему глубокому убеждению, всегда проходит или должен пройти на третий день.
Надежда Петровна, уставшая от всего, а именно – от болезни племянника, теперь – дочери, от врачей, анализов, советов, процедур, решила позвонить профессору Архангельскому в Москву. Профессор внимательно выслушал её и спросил, почему она не позвонила ему раньше? Надежда Петровна ответила, что была так занята и обеспокоена болезнью дочери, что совсем забыла о звонке. Леонид Викторович посоветовал привезти дочь в Москву для полного обследования. «Есть специалисты по органам слуха, Надежда. Они лечат всех певцов и певиц и, разумеется, музыкантов. Но у Риты, судя по всему, возможно, что-то с улиткой. А такие операции делают в Англии или в Швейцарии. Приезжайте в Москву. И не теряйте зря времени. А пока пусть соблюдает режим и выполняет все предписания врачей…» - «Она и слышать не хочет о поездке в Москву, Леонид. Похоже на то, что её устраивает новая жизнь со слуховым аппаратом, лишь бы рядом был братец. Понимаешь, о чём я?» - «Понимаю. Я обо всём узнаю и сразу тебе позвоню. Привет Арсению…»


* * *


Рита вышла из театра в приподнятом настроении. И ей вдруг так захотелось увидеть брата, так сильно потянуло к нему, что у неё забилось сердце. Она села в машину, запустила двигатель и осторожно выехала на проспект.
Был ясный, солнечный день. Голубое небо, в котором кругами летали голуби, было чистое, без облаков. Посмотрев на птиц, Рита улыбнулась. Весенний ветерок нежно ласкал её лицо, развевал волосы, играл с ними. Весна! Рита сделала серьёзный вид, сосредоточила внимание на дороге и произнесла вслух: «Сегодня или никогда. Братец, ты слышишь меня? Слышишь моё сердце? Оно будет разговаривать с твоим. И сегодня, как никогда, я чувствую: настало время растопить лёд в твоей груди. Я не могу больше так жить. И почему мы с тобой брат и сестра? – выезжая на главную дорогу, задала она себе вопрос (возможно, судьбе). – Могла же я быть, например, твоей соседкой, одноклассницей, однокурсницей… Возможно, тогда бы ты, услышав моё пение в театре в образе Джульетты, влюбился в меня? Но нет, судьбе было угодно сделать нас братом и сестрой. Но я всем сердцем чувствую – сегодня я всё изменю».
Раздался телефонный звонок. Рита съехала на обочину и, не выключая двигатель, ответила:
- Да? Кто? Лола? Рада тебя слышать, подруга.
- Ты в порядке, Рита? Мы переживаем за тебя. Ты была уже в театре? Петь не пробовала?
- Была. Мне устроили трогательный приём, Лола!
- Ах, подруга, как всё грустно вышло. Я так хотела сделать тебе на Рождество причёску, как всегда. Долго выбирала стиль в Интернете, чтобы ты была королевой бала и раз и навсегда покорила холодное сердце брата.
- Лола, спасибо тебе за участие. Всем вам, подруги мои. У нас впереди ещё будет не одно Рождество.
- У тебя приподнятое настроение. Рада за тебя.
- Я еду к брату. Решила: сегодня или никогда… А сердце задаёт нужный тон и вселяет в меня уверенность.
- Класс! Помнишь, что Надежда сказала? «Стоит тебе, Рита, один раз, всего один раз поцеловать брата, и сердце его сразу начнёт оттаивать…»
- Помню. И часто вспоминаю эти пророческие слова. И сегодня, уверена, я готова это сделать. Не знаю, каким образом это должно произойти, но чувствую – произойдёт.
- Удачи, подруга! Мы будем молиться за тебя. Расскажешь обо всём?
- Обещаю.
- Езжай. Не буду задерживать. Весна будет твоим суфлёром. Она подскажет тебе нужные слова. Соединять сердца – в её власти. Ну, подруга, как вы говорите, русские: с Богом!


* * *


- Рита! – удивился брат. – Проходи. Чем обязан, любимая сестричка?
- Ха, ха, ха! Можно подумать, что у тебя нас, сестричек, пятеро.
- И все любили бы…
- Тебя?! Что? Почему ты так разглядываешь меня, словно впервые видишь?
- Сестра, ты сегодня вся светишься изнутри. От тебя исходят тёплые лучи. Смотри, как светло стало в комнате. Она наполнилась светом и весенним теплом. Что-то произошло? К тебе вернулся слух? Мне нравится твоё новое платье. Ну-ка, повернись. Очень идёт тебе и фасон, и цвет.
- У меня весеннее настроение, любовь моя.
- Рита! Сколько можно?! Мы брат и сестра, не больше. А весеннее настроение, уверен, у каждого второго горожанина.
- И что с того?
- Рита, у тебя есть всё, что только может пожелать девушка твоих лет: известность, преданные подруги, любящие родители, распрекрасная жизнь. Ты обеспечена, и тебя по-настоящему любит замечательный парень. В чём дело?
- В мальчике, которого я люблю с детства, а он не любит меня. А может, делает вид, что я ему безразлична? И всё перечисленное тобой сразу меркнет, исчезает, пропадает, скрывается в тумане. Нет любви, нет ничего! И похоже, этот мальчик, которому я в детстве бинтовала раны и смазывала йодом ушибы, любит только литературу, игру на бирже и в Интернет-казино, где он не особенно хорош, и одиночество, у которого нет дна. Ничего не забыла?
- Одиночество! Творчество его – безгранично. Рита…
- В смысле – сестра?
Кай улыбнулся. Ему понравился вопрос. Он бросил взгляд на неё и продолжил:
- Что тебя привлекает во мне? За что ты любишь меня, если на то пошло? Чем я лучше других? Содержательней?
- О, как предсказуемо!
- Нет, у тебя определённо сегодня весенний внутренний подъём. И, плюс ко всему, взбунтовались гормоны.
- Я вот всё думаю: почему мои подруги говорят, что мы с тобой не похожи на брата и сестру?
- Мало ли чего говорят. Мы – двоюродные и… Ты, кстати, об этом уже говорила. К чему ты клонишь?
- У тебя в руках игла?
- Хочу пришить пуговицу к рубашке. Подай мне, пожалуйста, не сочти за труд, инструмент, состоящий из двух раздвигающихся лезвий с кольцеобразными ручками.
- Давненько ты не дурачился! Не проще сказать: ножницы? И, прими к сведению, на себе не пришивают. Это плохо. Но для тебя, разумеется, это пустой звук.
- Премного вами благодарен. Суеверие проснулось?
- Сними, я, так и быть, пришью.
Брат снял рубашку и отдал сестре. Она села на диван и стала пришивать к ней пуговицу. Пришив белую пуговицу к рубашке, она отдала её брату.
Рита подошла к столу и посмотрела на экран ноутбука. Она прочитала несколько предложений о прямой и косвенной речи и спросила:
- Братец, почему ты не записываешь свои лекции на диктофон или видеокамеру? Разместил бы в Интернете на своём сайте свой альманах – видеоальманах. Уверена, это добавит читателей твоего сайта в разы, если не больше.
Кай задумался. Прошёлся по комнате. И, судя по его виду, предложение сестры заинтересовало его, и он пояснил:
- Все лекции записываются. В аудитории есть аппаратура – аудиоаппаратура. И студенты могут переписать лекцию. Правда, она иногда не работает, аппаратура. Некому заменить кассету, - пояснил брат.
- Это – другое, Кай. Как ты этого не поймёшь? Тебе надо делать всё самому. Установи дорогостоящую аппаратуру. Три видеокамеры с разных сторон. И подчёркиваю, ты всего тобою сказанного на лекциях не запомнишь. Не сможешь вспомнить свои виртуозные импровизации, которые так любят студенты на твоих лекциях. Что скажешь? У нас в театре записываются все репетиции. А потом мы просматриваем их. Что-то меняем, добавляем…
- Безусловно, ты права! Права! Блестящая идея! Как же я не догадался до этого сам? Видеоальманах! Записать лекцию на DVD-диск, сделать монтаж и разместить на своём сайте. И пусть все слушают содержательные по форме и глубокие по смыслу лекции Кая Лебединского. И студенты других вузов в том числе. Заплатить за рекламу в Интернете - и держись, Европа! Хо-хо-хо! – радовался брат как ребёнок. - Альманах №1, №2, №3…
- От скромности, к счастью, ты не умрёшь.
- Никто не умер ещё от скромности.
Рита смотрела на брата и улыбалась. Брат подошёл к ней и возвышенно произнёс:
- Рита, проси, чего душа пожелает и сердце хочет. Всё исполню! Моя любимая сестрёночка! Как отблагодарить тебя за эту потрясающую моё воображение идею?
- Поцелуй меня! – серьёзно ответила Рита, глядя в глаза брату.
- Будет исполнено сию минуту, моя королева!
Кай подошёл к сестре, взял её за плечи и хотел поцеловать её в лоб или в щёку, как обычно, но услышал в ответ:
- Нет, нет! Только в губы! – пояснила сестра. - В губы. И вспомни, ты сам предложил: «Проси, чего хочешь! Всё исполню». В губы, и только в губы. В мои уставшие ждать тепла губы.
- В губы? Рита… В губы? Как, в губы?
- Так! Выполняй! Держи своё слово. Я знаю: твоё слово – закон. И, думаю, ты справишься.
- Поймала на слове, да? – смутившись, спросил брат, почёсывая затылок.
Кай покраснел. Он испытывал смешанные чувства, к которым он не был готов, которые застали его врасплох.
- И поцелуй свою родимую так, - продолжала настаивать Рита, - чтобы у меня от твоего поцелуя закружилась голова, забилось сердце и запела душа. Как Ромео целовал Джульетту. А не в лоб! И не как сестру: чмок – и дело с концом.
Наступила пауза, во время которой Кай подумал: «Вот попал! Я же просто сказал. Так… А Рита на полном серьёзе… Что же делать? А шутка, между прочим, превратилась…»
- Что с тобой, братец? – спросила сестра. – Так трудно поцеловать сестру в губы?
- Рита, я же так - образно говоря… Понимаешь теперь?
- Разумеется, я всё понимаю. А теперь этот образ воплоти в жизнь, в нашу жизнь. Я жду!
Кай действительно не испытывал ничего подобного ни с одной из своих подружек, с которыми встречался время от времени. С ними было всё ясно и просто.
- Я что, не такая, как твои девицы, занимающиеся с тобой сексом, подражая при этом героиням голливудских триллеров и драм? Тут, брат, дело посерьёзнее будет, да? И пожалуйста, раз дал слово – сделай это с чувством, с открытой душой и большим желанием, как в романах Джейн Остин, которые ты, к моему великому удивлению, иногда читаешь. Словно мы, герои её лучшего романа, встретились после долгой разлуки и не можем сдержать своих обезумевших чувств и эмоций. Ясно?
- Хороший отрывок, - тянул время брат.
- Когда любишь, Кай, всё получается само собой.
Кай думал. Время шло. Пауза затянулась.
- Преподаватель, у тебя закончились слова? В своих лекциях ты ведь часто рассказываешь студентам о любви. Так? И я чувствую: ты сам не знаешь, о чём говоришь. Но, должна признать, выходит это у тебя убедительно и красиво, как ни странно.
Рита подошла к брату. Правой рукой нежно поправила ему волосы, провела ладонью по щеке, плечу. Обняла потерявшего речь Кая и поцеловала его в губы, да так нежно и долго, что у него закружилась голова. Конечно же, от напряжения, от волнения, которые он испытывал душой и телом. Кай стал часто моргать, хотел что-то сказать, но слова покинули его – сразу все! Нет, они находились где-то рядом, поблизости – те слова, которые говорят обычно в таких случаях, когда сестра целует брата с такой любовью и нежностью, словно своего избранного, суженого, дарованного ей судьбой и предназначенного только для неё. Слова, возможно, покинули его, чтобы не мешать чувствам и сердцу разобраться в этом ангельском поцелуе и сделать правильные выводы.
Сестра отошла от брата. Он стоял с широко открытыми глазами, которые наконец-то раскрыла ему судьба, и смотрел на сестру. Поцелуй сестры он не мог сравнить ни с каким другим поцелуем, которыми щедро одаривали его подружки ночами тёмными или белым днём.
Этот поцелуй был неземным, он не принадлежал женщине. Он был похож на поцелуй ангела, который влетел в комнату и поцеловал его в губы, вложив в этот поцелуй всю силу неземной любви, а именно – райской. И этот поцелуй стёр в его памяти все остальные поцелуи, которые помнили его губы, сердце и душа.
Кай простоял молча ещё какое-то время, он вспоминал, как гладил груди сестры, когда она спала больная и ничего не чувствовала, и это возбуждало его. Он часто моргал и глубоко дышал. Как говорят в народе: «он потерял голову».
Сестра, заметив это, сказала театральным тоном:
- Вот, Кай! Мой поцелуй, судя по твоему виду, зажег тебя. И твоя душа стала оттаивать. А в сердце запела свою песню весна. И твой вдох во всю грудную клетку – это доказательство моим словам. Как видишь, это не так сложно и не так трудно для меня, любящей тебя, но так сложно и трудно для тебя… Ты бы мог уже что-то сказать! Ну хватит уже, Кай! Ты заставляешь думать меня, что я сделала ошибку. Но ведь я чувствую тепло - тепло, исходящее от твоего сердца, наполняющее таким же теплом и моё. Сердца не обманывают, не лгут, не ошибаются. Все лгут, так или иначе, сердца – нет.
Рита поправила рукой волосы брата, потерявшего дар речи, и, улыбнувшись, произнесла:
- Кай, открой своё сердце для стрелы…
И она поцеловала его второй раз – нежно, с ещё большим чувством любви. Так поступить подсказало ей сердце, уставшее ждать ответной любви, которая, как ей показалось, начала распускать свой яркий бутон.
Поцелуй был совершенством, если можно так назвать прикосновение одних губ (больше, чем прикосновение) к другим; искусством любви; сбывающейся мечтой; полётом души; пением одинокой птицы, дождавшейся наконец ответной трели.
Брат хотел сесть на диван, но сестра, взяв его за руки, повела в спальную комнату…
Он молча сел на кровать, которую солнце осветило лучами – весенними лучами. Рита подошла к брату и начала расстёгивать пуговицы на своём платье. Она дышала глубоко и часто, как любая другая девственница, готовая познать сладости любви. Стать женщиной. Войти вместе с братом в новую жизнь. Она расстегнула третью пуговицу. Кай молча смотрел на неё. Показалась грудь – упругая, красивая, как на картинах великих мастеров венецианской школы.
Рита сбросила с себя платье. Следом за ним и всё остальное. Брат смотрел на стройное тело сестры, которая давно уже повзрослела и была готова стать женщиной. На нежное, белое, гладкое, без единой родинки тело, которое, казалось, говорило за Риту: «Обними меня, прижми к своей груди. Целуй меня. Вознеси к звёздам, которых я ещё не видела, к божественному свету, о котором я только слышала. К звёздам, уставшим ждать меня. Они так устали…»
Брат смотрел на сестру. Её красота ослепила его. Красота, которую раньше он не замечал.
Он обвил руками её талию, поцеловал в живот, и… она оказалась в его постели.
Через полминуты сестра воскликнула: «Ай!» Брат спросил: «Всё в порядке?» - «Да», - ответила сестра.
Прошло двадцать минут. Они лежали и смотрели в потолок, с которого на них смотрели большие зелёные глаза. (Рите показалось, что правый глаз подмигнул ей.)
Через два часа, после того, как они повторили всё… ещё три раза, Рита приняла душ и оделась.
Поправив платье и волосы, она наклонилась к брату и пропела тихим голосом:
- Пока, любовь моя. Я поеду к маме. Чем займёшься ты? Только не вини себя. Хорошо. И не ищи оправдания. Понимаешь, о чём я? Всё чудесно! Это самый счастливый день в моей жизни! Мне так хочется петь! Я – птица, взлетевшая к звёздам птица!
- Я останусь дома.
- Приедешь ко мне на ночь? Поговорим. Вспомним детство, - предложила сестра, одевая слуховой аппарат.
Кай промолчал. Рита не стала продолжать, лишь сказала:
- Так и быть: не буду торопить события. Тогда я поеду к родителям и, наверное, останусь у них на ночь. А ты продолжай читать письма матери. Мне, кажется, она рада тому, что произошло в этой комнате… Или начинай работать над созданием своего видеоальманаха.


* * *


Переступив порог родительского дома, Рита сразу направилась в кабинет матери. Она постучала в дверь и спросила:
- Мам, можно с тобой поговорить?
- Это так срочно? – продолжая что-то вычёркивать в накладной справке, поинтересовалась мать.
- Думаю, да.
Мать внимательно посмотрела на дочь и, сняв очки, ответила:
- Проходи. Садись. Осторожно, там документы. Убери их на подоконник. Рита, осторожнее.
- Извини, мам. Я сегодня такая, как бы точнее выразиться, - возбуждённая.
- У тебя счастливый вид. Выглядишь на пять с плюсом, как любит говорить твой братец. По-видимому, визит в театр пошёл тебе на пользу.
- Да. В театре меня встретили тепло. Вся труппа аплодировала мне стоя.
- Мои поздравления, - сказала мать и добавила: – Наша примадонна.
- С таким слухом я уже не примадонна. Ну да ладно, не музыкой единой жив человек.
- Не опускай руки. Соглашайся на операцию. И я что-то не пойму - ты этому рада что ли?
- Бывшая примадонна хотела бы с вами поговорить. О нас…
- «О нас»? - повторила удивлённо мать слова дочери.
- О нас. Обо мне и Кае. Мы с Каем…
- С какой стати? – удивилась Надежда Петровна. – Что с тобой, Рита? У тебя блестят глаза! Что, «мы с Каем»?
- Мы…
Дочь вздохнула, улыбнулась и робко, боясь неодобрительной реакции матери на то, что она ей сейчас скажет, продолжила тихим голосом:
- Я и Кай… Словом, мы…
Надежда Петровна сразу всё поняла. Посмотрела на Риту и произнесла за неё слово, которое дочь постеснялась ей сказать:
- Переспали? Так это теперь называется?
- Да, мам. Это плохо? Это грех? Я люблю его. Таким нежным оказался мой братец! Всё делал медленно, боясь причинить мне боль.
- Пожалуйста, без подробностей, Рита. Мне показалось, что ты, устав ждать его милостей, бросила эту затею.
- Любовь, мам, - не затея. Она от Бога.
- И кто же первым из вас сделал шаг вперёд?
- Я! Он бы не решился. Никогда. Но в глубине души я почувствовала это сегодня, он тоже хотел этого…
Мать села рядом с дочерью. Обняла её и спросила:
- Ну и как тебе? Ты стала женщиной, моя хорошая.
- Это… впечатляет. Теперь я понимаю героинь пьес и опер, не дождавшихся ответной любви. Ах, мам… Мир стал ярче, теплее. Хочется жить. Теперь я понимаю студенток и девушек, добивающихся с ним близости. Он читает лекции, превращая их в симфонии под стать Бетховену. Он сексуален, элегантен, безупречен. Его манеры, подача себя… И в постели он такой…
- Достаточно, Рита! И что же теперь мы скажем людям, когда они узнают обо всём? Они, безусловно, станут обсуждать, осуждать… Ладно, с этим мы справимся. Лишь бы вы были счастливы. Я рада за вас. Надеюсь, Кай в таком же расположении духа?
- Бедненький. Ему сейчас не с кем поговорить. Он один. Лежит в постели и, вероятно, не может прийти в себя, мой Кай. Возможно, вспоминает мать, словно между ними до сих пор существует притяжение. И это так!
- Да. По сути, он один. Я и не думала раньше об этом, - сказала Надежда Петровна.
- Если бы ты знала, мам, сказать смешно: сколько раз я перечитывала сказку «Снежная королева». Искала в ней секреты Герды. Как ей удалось растопить лёд в сердце своего Кая? Я ждала Кая. Сегодня мои ожидания увенчались успехом. Я так благодарна судьбе за то, что дала мне силы изменить наши судьбы – мою и брата. Всё, мам, все его подружки отправлены моими ангелами в свободный полёт, а именно – в отставку.
- Всё так серьёзно? То ничего, то всё сразу.
Немного подумав, мать спросила:
- Что дальше? Переедешь к нему? Что вы решили?
- Ничего не решили.
- Значит, вы ещё в начале пути. Ты, разумеется, пойдёшь ради него на любые жертвы. А вот Кай? Для него, - Надежда Петровна рассмеялась, - то, что произошло между вами скорее потрясение, чем дар божий.
- Он справится, мам, справится. Вот увидишь. Я помогу пережить ему это потрясение.
- Бедный племянник. Если честно, я рада. Получите по завещанию отца Кая…
- Ты о чём, мам? Какое ещё завещание? Я тебе о любви, а ты о земном.
- Иди в свою комнату, Рита. У меня много работы. И постарайтесь пока сохранить всё в тайне. Хорошо?
- Породить ещё одну тайну? Мало их в нашем роду? Так уже не получится, мамуля. Мне не терпится рассказать всё подругам. Я обещала Лоле… Они же мне рассказывали… Такая у нас традиция.
- Ты расскажешь всё подругам? Что за вздор? Или сейчас так принято? Ненормальные у вас традиции.
- Не всё, разумеется, не всё. Только главное.
- Ступай, доченька, ступай. Да, вы многое испытали за эти девять месяцев. Мы все. Я завтра поговорю с Каем.
- Успокоишь его? Мам, может, оставим всё, как есть, а? Ты его замучаешь своими вопросами, расспросами, допросами.
- У него есть завтра лекция?
- Нет. Останется, наверное, дома, и будет играть на бирже или в Интернет-казино, в покер, - ответила Рита.
- Мне нужно поговорить с ним. С вами. И рассказать…
- Что?
- Ничего. Ступай.
- Мам, такое впечатление, что ты всегда не договариваешь мне что-то, о нас с Каем. И что после этого прикажешь мне думать?
Надежда Петровна промолчала.
- Я вот о чём подумала, мам, - продолжила Рита, - будут ли меня после того, как обо всём узнают, приглашать в церковь?
- О непристойной связи с братом? Ты ведь плохо слышишь. К тому же уже не поёшь.
- Но подпевать-то я могу. Короче, так или иначе, я буду ходить в церковь. Я просила Деву Марию соединить наши сердца, и она соединила их.
- Я знаю, почему она соединила ваши сердца.
- Почему?.. Молчишь. Опять тайны?.. Господи ты Боже мой! Мне уже всё равно. И если в моей жизни произойдут перемены, я имею в виду то, что кто-то не станет проявлять ко мне уважение, перестанет здороваться, значит, так тому и быть. Ради Кая пойду на всё. Всё выдержу. Что скажут в театре? Пусть говорят. В театрах всегда говорят или поют.
- Ты останешься у нас ночевать? – поинтересовалась мать.
- Хотела. Но теперь поеду к себе. Хочу вспомнить всё до мельчайших подробностей, до последних слов.
- Что вспоминать? Окажешься в постели брата – всё сразу вспомнишь, - пошутила Надежда Петровна.
- Надеюсь на это.
Рита пропела два куплета одной из опер Верди и вышла из кабинета матери. Надежда Петровна подошла к окну, открыла форточку и сказала: «Слава Богу. Теперь моя очередь».


* * *


Рита, приехав домой, сняла слуховой аппарат, положила его на комод и уединилась в своей комнате. Она до полуночи читала Библию. Если раньше о порочной любовной связи между братом и сестрой говорил только брат, что это – грех, то теперь сестра почувствовала, что она, возможно, согрешила.
«Господи, прости меня, - склонив голову, стоя на коленях в белой ночной рубашке, словно согрешившая монахиня, просила она прощения у Господа. – Ты ради всех нас претерпел ужасные мучения на кресте. Так прости же нас – меня и брата ради нашей любви. А если нет, то накажи только меня. Но я так люблю Кая. И сегодня я почувствовала, что и он любит меня. Не суди нас строго, Господи».


* * *


Кай же лежал в постели и думал: «Как такое могло произойти? Сестра словно околдовала меня. Что скажут люди, когда узнают? Что подумают студенты? Да, вопросов прибавилось. Хм! «Учитель спит со своей сестрой», - будут шептаться они за моей спиной. Что скажет тётя? Она вроде не против… Советовала мне жениться на дочери. А вот дядя Арсений? И почему тётя не против? Что ей движет? Сколько «почему»? Ах, Рита! Ты – ангел! Я, кажется, влюбился».


* * *


Проснувшись утром, Рита почувствовала на сердце радость и, вспомнив обо всём, что произошло в спальной комнате брата, улыбнулась счастливой улыбкой.
Достав дневник, она сделала в нём запись: «Спасибо, Дева Мария! Я так счастлива!»
Приняв душ, она позвонила Каю. Узнав, что с ним всё хорошо, она сообщила ему, что поедет в церковь. А из церкви сразу приедет к нему. И она не знает, во сколько приедет. Кай ответил:
- Хорошо. Я буду тебя ждать. Купи по дороге две лепёшки и пачку зелёного чая. И ещё, Рита, я сегодня читаю лекцию. Буду в университете. Когда вернусь, не знаю. Дверь не заперта, если приедешь раньше меня, приготовь, пожалуйста, обед на двоих.
- Я всё поняла, милый. Ты не хочешь сказать мне, что любишь меня?
Кай промолчал, но спустя несколько секунд, чем озадачил сестру, ждавшую с большим нетерпением ответа, сказал:
- Похоже на то.
- Отлично! Хоть так… Мама хотела сегодня с тобой поговорить. Но раз у тебя лекция… Да и она позвонила мне, что не сможет встретиться с тобой. Она улетела в Бухару по делам.
- До встречи.
- Буду ждать тебя, мой Кай.
Рита уехала в церковь, тётя улетела в Бухару, Кай поехал в университет читать лекцию.


* * *


- …И в заключение хочу сказать, то есть процитировать слова Герцена о поэме Гоголя «Мёртвые души». Слушайте внимательно. «В своей поэме, потрясшей всю Россию, Гоголь сатирически изобразил русское помещичье дворянство, начинающийся распад феодальных и зарождение буржуазных отношений». От себя добавлю: поэма вошла в историю русской литературы как вершина сатирического реализма. Это ясно?
- Гоголь изучал и разгадывал человеческие души, - добавил студент с первого ряда.
- Вы правы. Да, вот ещё… Хочу сказать коротко о многозначных словах. Приведу пример.
- Чем больше в языке, в любом языке, многозначных слов, тем он беднее?
- Обедняется? Так вы хотели сказать? – спросил преподаватель студента.
- Что-то в этом роде, - подтвердил тот.
- Теперь послушайте: одним и тем же словом могут называться разные предметы, признаки, действия. Например, словом «гребень» обозначается и предмет для расчёсывания волос, и вершина горы, и верх волны, и верх только что вспаханного пласта земли, и мясистый нарост на голове у петуха.
- Пять значений! Одно слово! – удивился студент. – Разве нельзя было придумать пять разных слов?
- Нет. Разумеется, нет, в данном случае. Потому что между данными предметами имеется сходство по форме. Они похожи. И это главное. А вот пример из другой оперы. Послушайте, как слова употребляются в переносном смысле. Встречаются две женщины: одна – приятная во всех отношениях дама, другая – просто приятная.
- Как у Гоголя?
- В переносном смысле. Встречаются в метро. Дама, приятная во всех отношениях, спрашивает просто приятную даму: «Пойдём, перекусим?» Просто приятная дама, не имеющая столько многосторонности в характере, сколько первая, отвечает: «Перекусим? В смысле – стальную проволоку или корабельный канат?» (В аудитории послышался смех.) Раскусили? В первом случае «перекусим» в смысле – поужинаем, во втором смысле «перекусим» предмет. Окажем на него воздействие. С юмором, конечно.
- Цветаева применяла слова в переносном смысле:

Поэт издалека заводит речь.
Поэта далеко заводит речь…

- Совершенно верно!
Учитель остановился – и в прямом, и в переносном смысле. Мысли о Рите неожиданно овладели им. Он забыл, что читает лекцию. Он вспоминал о том, что произошло между ними. Студенты, заметив странное поведение преподавателя, не торопили его. Не напоминали ему о том, что он в аудитории. Они поняли, что в жизни преподавателя русской литературы произошли перемены. И это было очевидно.
Венера, сидя на своём месте, подумала: «По всей вероятности, Учитель влюбился в сестру. Возможно, они уже и переспали. А если это так, значит, Рите всё же удалось растопить лёд в сердце Кая. И похоже на то, что они провели незабываемую, во всех отношениях, романтическую ночь, если Кай забыл, где он находится и что переполненная аудитория ждёт продолжения лекции. Я рада за них».
Примерно через пять минут Учитель вспомнил о студентах, повернулся лицом к аудитории и спросил:
- О чём я говорил? Кто мне напомнит?
(Венера улыбнулась, как и большинство студенток.)
- О многозначных словах и переносном смысле, - напомнил кто-то из студентов, сидевших в первых рядах.
- Спасибо. Продолжим. Например, глагол «проиграл». Употребим его в переносном смысле. Игрок проиграл все деньги. Музыкант проиграл трудный музыкальный отрывок. Или прилагательное «железная»: железная стружка, железная дисциплина, железная руда, железная леди - это я от себя.
- Имеете в виду «железную леди»? Бывшую премьер-министром Великобритании?
- Да. Или: тонкая тетрадь, тонкая штучка, тонкие пальцы, тонкий намёк, тонкий слух, тонкое наблюдение и так далее. Укажите, в каких сочетаниях прилагательные употреблены в прямом значении. Алеся.
- Так, что там у нас? Итак, железная руда и железная стружка – в первом случае, тонкая тетрадь, тонкие пальцы – во втором.
- Правильно. Словом, добивайтесь точности. Проиграл все деньги – правильно. Проиграл блестящий отрывок – нет.
- Как же правильно?
- Сыграл, исполнил, повторил… Подведём итог: переносные значения не для нас. В своих произведениях добивайтесь точности.
- У Цветаевой же получилось, - уточнила Алеся.
- Согласен. На сегодня всё. Условно говоря: закончили железно, тонко, на гребне волны. Удачного всем дня.
Когда аудитория опустела, Венера спустилась к Учителю. Он сидел и что-то записывал в журнал. Она обратилась к нему:
- Блестящая лекция, Кай. То есть интересная.
- Спасибо. Как малыш – маленький Равшан? Да, Венера, тебе необязательно приходить на лекции. Роман пишется?
- Соскучилась по лекциям, вот и пришла. Живу в прежней квартире, которую оставил мне Равшан. За малышом, пока я на лекции, присматривают его родители. Они в нём души не чают. Особенно мать. Я накормила его утром и решила сходить на лекцию. Безусловно, о чём ты говорил, пригодится в работе. Закончила вторую часть. Пишу, в основном, по ночам.
Венера посмотрела на Учителя и спросила:
- Кай, это не моё дело, но поправь меня, если я ошибаюсь: у тебя с Ритой начались отношения?
Учитель взглянул на студентку, находившуюся в академическом отпуске, и ответил:
- Да, Венера. Думаю, да.
Откинувшись на спинку стула и соединив руки на затылке, он осведомился:
- Это так очевидно?
- Все заметили странное поведение любимого преподавателя. Но только я одна догадалась, чем оно вызвано. Его причину. Я рада за тебя и за Риту. За вас. Рита – особенная. Готовы к сплетням, шёпоту, обсуждениям, осуждениям?
- Мы о таком пока не думали. Точнее, сестра… Но мне, возможно, потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к…
- Никакого времени не потребуется, - перебила Венера. - Наслаждайтесь любовью, жизнью… «Всё перемелется – будет мукой».
- Цветаева. Подходит к моему душевному состоянию.
- Мне пора. Рада была повидаться. Удачи.
- Спасибо. Я тоже всегда рад тебе.


* * *


Прошли два месяца. Наступил май. Эти два месяца, первые месяцы их совместной жизни, пролетели как один день. Рита жила у брата. Иногда она уезжала домой к себе или к родителям, чтобы поделиться с матерью своим счастьем, которого она так долго ждала и сделала всё, чтобы её надежды сбылись.
Надежда Петровна была удивлена такому неожиданному повороту в судьбе дочери. Она встретилась с племянником и сказала ему, что рада за них. Племянник не удивлялся тому, что тётя была за них рада. К тому же, из прочитанных писем, найденных смотрителем кладбища, он узнал, что этого хотели его мать и отец – чтобы её дочь и их сын когда-нибудь соединили свои сердца. Он вспомнил о письмах, в которых его мать пишет об этом, и подумал, что Рита, возможно, рассказала о них матери. Кай всё ещё не мог привыкнуть к роли жениха своей сестры. Это единственное, что мешало ему чувствовать полное настоящее счастье.
Всё европейское население города, так или иначе, обсуждало отношения брата и сестры. По крайней мере, о них говорили.
Словом, если уж было выше упомянуто о «Мёртвых душах» и Гоголе, то, как нельзя кстати, можно, нужно, попробуем так сделать: использовать магические слова великого мастера, слова (перемешав их со своими), которыми Гоголь описывает наполнившийся слухами город N, и сравним его с Андижаном, который жители других городов республики называли не иначе, как мещанским болотом. Почему? Не знаю.
Итак, в другое время и при других обычных обстоятельствах подобные слухи, разумеется, не обратили бы на себя ни малейшего внимания. Но в Андижане уже давно не было событий подобного рода. Точнее сказать, ничего такого не происходило, что могло бы взбудоражить умы и сердца европейской части населения города. Даже не случалось ничего такого, что в столицах называют комеражами (сплетнями, фр. – авт.), что, как известно, для города то же, что и подвоз, своевременный подвоз съестных припасов. И Рита с Каем нарушили эту застоявшуюся тишину своими непристойными отношениями.
Горожане обсуждали и осуждали – кто в большей мере, кто в меньшей – порочную связь брата с сестрой.
Злопыхатели и завистники, находившиеся в сомнамбулистическом состоянии, проснулись, и, получив возможность вдоволь посплетничать, поинтриговать и в придачу понапридумывать различных небылиц, не упустили её.
В одних домах говорили: «Инцест! Брат с сестрой… Где это видано? Такое может произойти только в нашем городе. Средневековье…» В других: «Сестра – верующая. Ходит в церковь, читает Библию, а поступает аморально. Совершает преступление против религии…» В третьих примерно так: «Учитель – уважаемый молодой человек… Ах, какой дурной пример он подаёт студентам, нашим детям. С этим нужно что-то, собственно говоря, делать, понимаешь ли…»
Среди подруг Риты по театру также нашлись те, кто резко изменил свои положительные отношения к ней на откровенно отрицательные. Во всех гримёрках, даже на сцене, во время перерыва, говорили о порочной связи сестры с братом. (Не все, конечно.) Главный режиссёр, Валентин Захарович, правда, тут же пресекал сплетни, говоря: «Займитесь делом. Это не ваше дело».
Как-то Риту потянуло в театр (Кай в этот день читал лекцию) подышать театральным воздухом, послушать подруг – певиц, побывать в своей гримёрной комнате. На сцене шла репетиция. Она тихо вошла и, поздоровавшись с Валентином Захаровичем, направилась в свою гримёрную комнату. Она хотела посидеть у зеркала, вспомнить те волнующие часы, когда готовилась к выходу на сцену, прочувствовать их снова – эти волнующие для каждой певицы часы. Она подошла к двери комнаты и вдруг услышала за дверью чьи-то голоса. Открыв дверь и увидев подругу с любовником у себя на диване, она крикнула:
- Что вы здесь делаете? Уходите! Это моя комната.
Любовники быстро встали, привели себя в порядок, и Люся колко бросила:
- Теперь, милочка, это моя комната. Завтра я переберусь сюда и буду в ней веселиться. Поняла? Такие дела. Да, а как там у тебя на любовном фронте с братом? Разве это не аморально? – посмотрев на друга и подмигнув ему, спросила Люся.
- Слушай, ты… Во-первых, научись брать высокие ноты; во-вторых, веди себя прилично; в-третьих, любовь – это не фронт. И хотя это не твоё собачье дело, я отвечу тебе: мне очень, очень хорошо с моим братом. И в-четвёртых, аморально то, что вы делаете в моей комнате. У вас же есть семьи… Как вам не стыдно? Занимайтесь этим в другом месте. Покиньте мою комнату.
Словом, пожар распространился на все слои общества. Ко всему этому присоединились многие добавления и поправки по мере того, как слухи проникали в самые глухие переулки и тупики города. О непристойной связи брата с сестрой стали говорить в таких домишках, где даже в глаза не видели ни Кая, ни Риты.
Рита же с Каем наслаждались своим счастьем. Они ходили в гости к друзьям, часто ужинали в ресторанах, пили кофе в летних кафе у прохожих на глазах. Посещали городские парки, кинотеатры и другие модные заведения. Выбирали вместе на Старом рынке овощи, фрукты. Гуляли по ночному городу, обнимались, целовались, не обращая ни на кого никакого внимания. Словом, они были счастливы. И тем самым, сами про то не думая и не зная, подбрасывали дров в костёр слухов и интриг.
Сюжет, как писал Гоголь в «Мёртвых душах», становился занимательнее с каждым днём и наконец был услышан в мельчайших подробностях тётей, Надеждой Петровной. И она сказала мужу:
- Вот не думала, что в нашем городе такое возможно. Это же надо!
- Нужно что-то предпринять. Остановить поток обвинений и лжи, Надежда. И ты знаешь, каким образом это сделать. Решайся. И Кай наконец-то успокоится, да и мы тоже.
- Надо подумать, - ответила мужу жена.
- Вспомни, что говорили тебе в лицо, когда Виола покончила с собой? Как бурно обсуждали её самоубийство. Сколько всего добавляли и прибавляли.
- «Довёл жену до самоубийства». Анатолий терпеть этого не мог… Но, глядя на наших голубков, не скажешь, что их беспокоит эта болтовня. Вот что значит любовь.
- Решайся, Надежда, решайся, - разливая чай по чашкам, настаивал муж.
- Отломи мне кусочек лепёшки, Арсений. Спасибо. Наши голубки в гостях у этой… Венеры. Сегодня крестили её малыша. Рита теперь крёстная мать.
- Это у той, чей жених чуть не отправил Кая на тот свет, к матери?
- Что ты эдакое говоришь, Арсений? «На тот свет, к матери…» Будь любезен, выбирай слова.
- Странный всё же Кай. Целиком и полностью в мать. Другой бы давно в суд подал, на компенсацию. Хм! А он – в гости.
- Есть в нём что-то… Любовь к ближнему что ли?


* * *


- Венера, спасибо за всё, - вставая из-за стола, поблагодарила Рита хозяйку. – Всё было - пальчики оближешь, то есть вкусно. Малыш заснул, и нам с Каем пора ехать домой.
- Вам спасибо. Что не держите зла, - сказала бабушка маленького Равшана.


* * *


Утром Рита проснулась, поцеловала брата и сказала:
- Доброе утро, любимый.
- Утро и в самом деле доброе, - подтвердил Кай.
- Я поеду в церковь. Рубашку я тебе выгладила. Брюки тоже.
- Ты ведь вчера была в церкви. На крестинах. Забыла? – удивился брат.
- Мне приснился сон. К обеду я освобожусь, мой рыцарь без доспехов.
- Как освободишься, дай сразу знать. Съездим на Багишамол, поедим шурпы. Вечером у меня много работы.


* * *

В ЦЕРКВИ


Церковный хор исполнил три песни, и батюшка закончил службу. Рита впервые не пела. Она стояла рядом и слушала.
Отец Иннокентий поблагодарил всех и обратился к Рите:
- Рита, не могла бы ты задержаться? Хочу поговорить с тобой. Ты не против?
- Нет, батюшка.
Рита, конечно, не догадывалась, о чём с ней хочет поговорить батюшка, и шла следом за ним.
Батюшка открыл дверь и сказал прихожанке:
- Проходи, Рита. Садись вот на этот стул.
Рита села на стул и поинтересовалась:
- О чём вы собираетесь поговорить со мной, батюшка?
- Рита, дочь моя, - обратился священнослужитель и сел напротив прихожанки, - во-первых, спасибо тебе за помощь церкви. Бог вознаградит тебя за это.
- Да Вы что, батюшка! Все жертвуют… Я не одна такая...
- Можешь снять косынку. Как проходит лечение? Слух восстанавливается? Поверь, мы молимся за тебя, Рита, чтобы Господь помог тебе и ты снова стала петь в театре во славу искусства и в хоре на радость нам.
Батюшка помолчал с минуту и спросил:
- Рита, у тебя с братом любовная связь?
- Это грех, батюшка? Я хотела рассказать Вам, да всё не решалась. До Вас дошли слухи?
- Дошли. Куда им деваться? Надо было прийти и исповедоваться мне… Дочь моя, то, что вы вступили в любовную связь – брат и сестра, это…
- Это? – убирая косынку в сумочку, повторила прихожанка.
- Православная церковь не допускает подобных отношений между родственниками.
- Но ведь дворянки на Руси выходили замуж за двоюродных братьев. Например, художница Смелякова вышла замуж за своего двоюродного брата. Они любили друг друга. Да и…
- Я знаю, знаю. Но церковь не…
- Не разрешит венчание? – перебила прихожанка. - Я люблю брата с детства, батюшка.
Отец Иннокентий налил в стакан воды, выпил её и хотел что-то сказать, но Рита продолжила:
- Да, про нас говорят в городе Бог знает что… Осуждают. Но я люблю брата. Что может быть выше любви?
- Любовь к Господу нашему. Ты хорошо слышишь, Рита? Я изъясняюсь не тихо?
- Нет. Что-то в аппарате иногда пищит. Но я слышу Вас хорошо.
- Словом, Рита, если вы решите связать узы вашей любви, то вам придётся сделать это только в ЗАГСе. Ведаю, ведаю, дочь моя, ты всегда хотела, мечтала обвенчаться со своим будущим мужем в нашей церкви. Чтобы я совершил обряд, пел наш хор… Ты в белом платье, в кругу подруг. Но теперь обстоятельства изменились. Да и в городе не все, как ты уже сказала, одобряют ваши отношения.
Батюшка с минуту подумал и спросил:
- Что по этому поводу говорят твои родители? У Кая родителей нет. Он – сирота. И он – неверующий. К тому же, живёт не по законам божьим. А ведёт бурную светскую жизнь. Сколько у него девиц-то? Ты так любишь его, что готова простить ему прошлую жизнь? Не ревнуешь?
- Нет. Я всё простила ему, и теперь он ни с одной из них не встречается.
- Тебе больно было смотреть на это?
- Я не могла судить его, батюшка.
- Я знал его мать. Она часто приходила молиться, и молилась она той иконе, перед которой молишься ты. Я заметил это.
- В самом деле? – удивилась и обрадовалась Рита.
Батюшка кивнул головой и, улыбнувшись, продолжил:
- Отец Кая был неверующим человеком. Виола хотела крестить сына, но Анатолий не позволил совершить обряд крещения. Мы не можем вмешиваться в дела семейные.
- О! Это новость. Я и не думала о том, что брат некрещёный. Думала, раз Виола верующая, значит, и сын крещёный. А я всё думала, кто же у Кая крёстный?
- Мы говорили с Анатолием частенько с глазу на глаз. Он очень любил Виолу, свою жену, и заботился о ней. Иногда, правда, проявляя странные… После её самоубийства (батюшка перекрестился) часто приходил ко мне. Но мне так и не удалось обратить его в веру.
- Родители, мои родители, не против, - ответила Рита.
- Надежда Петровна согласна? Одобряет ваши отношения? – поинтересовался батюшка.
- Одобряет, - ответила прихожанка и добавила: - Отец Иннокентий, сказано ведь в Библии, в главе седьмой «о браке»: «Каждый поступай так, как Бог ему определил». И дальше: «Но во избежание блуда каждый имей свою жену и каждая имей своего мужа… ибо желаю, чтобы все люди были, как я; но каждый имеет своё дарование от Бога, один так, другой иначе…» Возможно, у нас с братом «иначе»? И ещё, в отношении неверующего мужа: «Жена, которая имеет неверующего мужа, и он согласен жить с нею, не должна оставлять его». Так же написано? Я позавчера читала Библию всю ночь, пока брат спал.
- Похвально, Рита. Так и поступай. Но любовь, хоть и чувство сильное, но оно не должно быть сильнее любви к Господу. Всё, что ты процитировала, скажем так: эти стихи не о том… Ты поняла, читая их, по-своему. Широки рамки толкования стихов библейских, но церковь по ним вынесла своё решение и брак между родственниками… Словом, мы не язычники, Рита.
- Мои мечты разбиваются о догмы. Я так хотела, чтобы Вы, когда наступит время, обвенчали нас – торжественно, при всех гостях.
- Сожалею. Мне надо идти, - закончив разговор, сказал священнослужитель.
- Батюшка, а Вы, как человек, осуждаете нашу любовь?
Батюшка, посмотрев на Риту, спросил:
- Дочь моя, не могла бы ты помочь мне? Нужно из подвального помещения принести свечи и книги.
- С большим удовольствием, отец Иннокентий.
Рита не стала повторять вопрос, а пошла следом за батюшкой. Они спустились вниз. Батюшка открыл ключом железную дверь, зажёг свет и сказал:
- Проходи. Вон в том синем ящике свечи. Возьми сорок штук, а я возьму вот эти книги, - указывая ручкой на стопку книг, произнёс батюшка. - Хочу ночью почитать их.
- Как много книг! – удивилась Рита. – Вы их все уже прочитали?
- Почти все. Хочу почитать о лиссабонском землетрясении. Хочется узнать, как к этой трагедии относится католическая церковь? Как к каре Божьей или… И что меня удивляет, да и многих верующих до сих пор, что оно случилось, это землетрясение, в День всех святых. Это большой праздник у католиков. Первого ноября, утром, когда люди шли на праздничную мессу и церкви, а их было более сорока в Лиссабоне, были переполнены людьми. Все церкви были разрушены страшным землетрясением. Лиссабон был самым богатым городом в Европе в 1755 году. Погибая в церквях, люди думали, наверное, что такова кара Божья. После землетрясения город накрыла большая волна. После волны, ближе к вечеру, начались пожары. И это ещё не всё. Воры и убийцы разграбили город. Грех говорить, но в городе остались неразрушенными стихией только бордели.
- Публичные дома? И что же это означает? – удивилась Рита.
- Люди стали понимать это, скажем, по-своему… На свой лад… Церкви разрушены, а… Хочу прочитать об этом, если найду.
- В Интернете, несомненно, найдёте. А вторая книга? Она о чём? – поинтересовалась прихожанка.
- Вот эта? Называется «Бунтари и правдоискатели в Русской Православной церкви».
- И много было их? Чтение таких книг разве не запрещается?
- Нет. Мы обо всём должны знать, Рита. Мне нужен первый раздел – «Первые еретики на Руси». О казни стригольников и посохе Стефана Пермского. О народных восстаниях, которые начались в Древней Руси чуть ли не со времени появления и распространения господства и подчинения между князьями, боярами и их приспешниками, с одной стороны, и зависимыми от них эксплуатируемыми ими людьми. Таковы движения 1024 года в Суздальской земле, с 1068 по 1071 годы – в Киевской, народные восстания киевлян 1113 года, в Новгороде 1209 года и другие. Тебе это знать ни к чему.
- Сколько восстаний! И что же? Их всех убили – еретиков? Казнили?
- Рита, реформы Петра Первого… Можешь прочитать всё в Интернете. Взяла свечи?
- Тридцать хватит?
- Хватит. Нет, ещё десять возьми.
- О-го! Отец Иннокентий, сколько в вашем хранилище картин!
- Да. Художники дарят нам свои произведения. По-своему прославляют Господа нашего.
Отец Иннокентий на мгновение задумался, будто что-то вспомнил. В это время Рита, положив свечи в коробку, подошла к картинам и, перебирая их, вытащила одну картину наугад и прислонила её к стене. На картине была написана маслом женщина. Рита отошла на три метра от картины и осведомилась:
- Батюшка, это герцогиня? Какая красивая женщина! Взгляд, осанка, руки, платье, цветы… Работа мастера. Кто же она?
Отец Иннокентий посмотрел с удивлением на Риту, на картину и ответил:
- Господи! Я совсем забыл о ней.
- О ком?
- О картине, разумеется. Как ты её отыскала? И надо же, выбрала именно её из всех стоящих на этой полке картин. Я тут недавно вспомнил о ней, хотел позвонить твоей маме, но за мирскими делами совсем забыл. Это, бесспорно, знак. Божий знак.
- Божий знак? – удивилась Рита. – Кому?
- Рита, знаешь, кто написан на этой картине? Приглядись внимательнее. Освещение-то хорошее. Постарайся.
- Нет, - ответила Рита, стараясь узнать, кто же выписан на картине, - эта женщина мне незнакома. Похожа скорее на даму времён Людовика XIV, чем на ту, которую я могла знать и странным образом забыть.
- Да что ты, Рита, в самом-то деле?! Присмотрись внимательнее.
- Принцесса Диана, что ли? – пошутила Рита. – Скажите же наконец, батюшка! Прошу Вас. Я заинтригована, словно не могу разглядеть в ней родственную душу.
Батюшка подошёл к Рите и, глядя на картину, наконец произнес:
- Не родственную душу, а родственницу. Эта молодая и красивая женщина – мать твоего брата. Твоя тётя!
- Виола?! – громко воскликнула Рита, прикрыв рукой от удивления рот.
- Виола! Виола Лебединская, - подтвердил отец Иннокентий.
У Риты слегка закружилась голова. Батюшка, поняв это, взял её под руку и посадил на стул. Налил в стакан воды и сказал:
- Выпей, доченька. Что тебя так взволновало? Радоваться должна.
Рита, отпив несколько глотков, спросила:
- Каким чудом картина оказалась у Вас? Я столько слышала о ней от мамы. И брат часто говорит... Всё хочет узнать, где она, у кого? Брат ведь до сих пор не видел картину. Он уже подумал, что отец сжёг её. Боже мой!
- Сжёг вместе с фотографиями? Это ты хотела сказать?
- Вы… Вы и об этом знаете?
- Когда Виола, жена Анатолия, покончила с собой, Анатолий долго не мог прийти в себя. Но в церковь, как я уже говорил, приходил. Мы вот за этим столом провели много часов, беседуя о жизни, о том, почему она так поступила, но не могли найти ответа. Я, как мог, утешал его. И убедил не сжигать картину, а оставить мне на хранение. Он так и поступил. Фотографии сжёг, а картину привёз мне. Вот она, перед тобой: Виола во всей своей красе. Сколько тебе было лет-то?
- Каю – семь, а мне – четыре годика.
- Теперь понятно. Думаю, что у вас в доме нет ни одной фотографии Виолы?
- Это так, отец Иннокентий. Всё, что касается матери Кая, окутано тайной.
- Похоже на то, что твоя мать тоже, как и её брат, не простила сноху и спрятала или сожгла все её фотографии, находившиеся в вашем доме.
- У меня есть несколько. На них мои родители и отец Кая забирают Виолу с младенцем из роддома. Но лица Виолы на ней не рассмотреть.
- Так вот почему ты не узнала её на картине. Ты её просто не помнишь. Это Божий знак, что именно твоя рука нашла эту картину. Надо же!
- Вы так думаете, батюшка?
- На всё воля Божья, – ответил священник.
- Мы так Вам благодарны, батюшка. Вот братец будет рад такому чуду.
- Разумеется, Рита, можешь её забрать. Она теперь принадлежит сыну. Анатолий, думаю, не был бы против моего решения. Бог всем помогает. Вот тебе и пример. И тебе поможет восстановить слух.
- Согласитесь, батюшка, она похожа на…
- Аристократку, дворянку?
- Вы и об этом слышали? – не переставая удивляться всему, что происходит, спросила прихожанка.
- Я – священник. Виола как-то на исповеди, это было, правда, давно, говорила что-то об Англии. Но ты же должна знать из рассказов матери, что она была странной женщиной… И что греха таить, порой задавала мне такие вопросы, на которые я не мог ей ответить.
- Она была грамотной, много знала, читала, писала книги. Правда, никто их до сих пор не видел, батюшка.
- Больше я тебе ничего не могу сказать. И не проси меня. Это тайна исповеди. Но было ещё что-то…
- Расскажите, батюшка. Её ведь нет в живых. Или как там? - среди живых.
- Тем более. Не искушай меня.
- На кладбище смотритель…
- Сатволды-ака? – перебил прихожанку батюшка.
- Да. Нашёл под могильной плитой письма, которые Виола писала мужу, но почему-то не отправляла их. Но кто положил туда письма, мы до сих пор не можем взять в толк.
- В самом деле? Вот дела! И каким же образом она могла положить их туда?
- Она приезжала в город в 2006-м году, так сказал смотритель.
- Святые угодники! Но с того времени прошло тоже немало лет.
- Вот мы и думаем с братом, возможно, она…
- Умерла во второй раз? Хм! Детектив! Иначе происходящее не назовёшь. Что бы сказал Анатолий?
- Точно. Если столько времени прошло, а она всё не объявляется. Возможно, она умерла.
- Что говорится в письмах? – поинтересовался батюшка.
- Признания в любви и…
- Можешь не продолжать. Картина, письма, приезд, ваши отношения… Все эти странные события, несомненно, к чему-то приведут. Ждите перемен. Уверен, они не заставят себя долго ждать.
- Как загадочно Вы говорите, батюшка. Только не рассказывайте это никому, отец Иннокентий. Я дала клятву… Прошу Вас. Про письма знаем только мы с Каем, а теперь и Вы.
- Рита, ты говоришь это священнослужителю? Сердечные дела – священны. Но мне интересно, чем всё закончится, если, конечно, уже не закончилось. Понимаешь меня?
- Всё так запутано. Не хочу расстраивать брата, но мне кажется, что будь Виола жива, то обязательно дала бы о себе знать, - показывая рукой на картину, сказала Рита.
- Рита, забирай картину. Можешь завернуть её вон в ту материю. Только не повреди. И, кстати, на картину у меня хранятся документы. Зайди как-нибудь, я отдам их тебе. Ну, ступай с Богом. Обрадуй жениха, то есть брата, своей находкой.
- Документы? Какие ещё документы? И зачем они?
- Заверенные нотариусом. От художника. Всё, Рита. Сейчас приедут крестить девочку тринадцати лет. Оставь свечи. Их принесёт Олег.
Отец Иннокентий посмотрел на Риту и тихо добавил:
- Насчёт венчания… Я позвоню в Московскую патриархию и узнаю, что можно сделать… Но заранее ничего обещать не могу. Вы всё-таки брат и сестра.
- Спасибо.
- Вы уже назначили день свадьбы или венчания?
- Нет, нет, - ответила Рита. – Мы ещё о свадьбе не говорили. Но мне почему-то кажется, всегда казалось, что мы женаты с детства.
- Вот и хорошо. Возможно, к тому времени что-то, а может быть, и всё прояснится, выяснится, откроется.
- Вы о чём, батюшка?
- Я знаю, о чём… Оставь свет включённым и езжай к брату.
- Спасибо Вам за всё, отец Иннокентий.
Священник проводил Риту и, глядя на икону, произнёс: «Пути Господни неисповедимы».


* * *


Рита ехала к брату. Она представляла, каким будет лицо Кая, когда он увидит портрет матери. Она думала: «Какой же будет реакция брата? Такой ли рисовал её в своём воображении Кай? У него уж точно сложился образ матери, ведь он столько думает о ней. Надеюсь, картина не разочарует его. А Виола восхитительная. Похожа на Снежную королеву. И всё-таки есть в ней, особенно во взгляде, что-то странное, загадочное и возвышенное».


* * *


Рита подъехала к дому брата, который теперь стал и её домом. Припарковав машину на стоянке у дома, она закрыла её, вошла в подъезд, поздоровалась с охранником и вахтёром и поднялась в квартиру брата.
Развернув картину, она прислонила её к стенке, напротив дивана, и села на диван.
Она смотрела на мать брата, на свою тётю, пока не зазвонил телефон. Рита ответила:
- Да! Кай! Ты где находишься в данный момент? Едешь домой? Хорошо. Я жду тебя. Что?.. Нет, я приготовила тебе сюрприз.
Рита закончила разговор и подошла к картине. Завернула её в материю и спрятала в четвёртой комнате, в которую брат почти не заходил. В ней находились тренажёры.
Через полчаса приехал Кай. Они поцеловались, и брат спросил:
- Как там церковь? На месте? Связь с Богом установлена? Чудеса случаются?
- Установлена. Точнее, она и не прерывалась ни на минуту. А чудеса случаются. Да ещё какие!
- «Да ещё какие»? Интересно. У тебя глаза блестят, словно два бриллианта. Что-то произошло, о чём я не знаю? Ты стала свидетелем чуда в церкви?
- Ужинать хочешь? – спросила сестра с бриллиантовыми глазами.
- Ты приготовила ужин?
- Мы семья! Пока ещё не муж и жена, но я авансировала время у времени.
- Взяла кредит? И каким же образом будешь его выплачивать? – вымыв руки, спросил брат. – Время предъявит нам счёт, раз мы уже семья, с большими процентами.
- Сюрпризом!
- Ах, да. Сюрприз… Надеюсь, ты имеешь в виду предстоящую романтическую ночь? Сегодняшняя ночь мне определённо понравилась, и даже очень.
- Как прошла лекция?
- Читая лекцию, думал о тебе.
- Это правильно. А я о тебе. Между нами происходит связь…
- Что у нас сегодня на ужин? Так ведь спрашивают мужья у своих жён? Банально, да?
- Мне нравятся такие вопросы. Уха и жареный сом. А после ужина сюрприз. Ох, какой сюрприз!
Они поужинали. Рита вымыла посуду и пошла к брату в большую комнату. Она села рядом с ним на диван и спросила:
- Ты готов?
- А должен, моя муза? Интригуешь?
- Раз так, иду за сюрпризом.
Через некоторое время Рита вернулась в комнату и, прислонив сюрприз к стене, сказала:
- Закройте глаза, милорд.
Милорд закрыл глаза, Рита сняла с картины ткань и продолжила:
- Теперь можете открыть их. Сюрприз перед вами, милорд.
Кай открыл глаза и увидел картину. Он разглядывал её минут пять и затем спросил:
- Кто это? Герцогиня? Фрейлина? Сестра Байрона? Принцесса?.. Где ты её взяла? Купила на аукционе? Красивая женщина. И выписана мастерски. Куда её повесим?
Рита сразу поняла причину стольких вопросов. Она смотрела на брата и думала:
«Да. Разве он узнает мать, если не видел её столько лет? Да и Виола на портрете молодая. Может, надо было его подготовить? Намекнуть. Он был совсем ребёнком, когда художник написал портрет. Возможно, Кай и не видел-то его».
Кай продолжал:
- Вот если бы найти портрет матери. Где же он? Отец, по всей видимости, сжёг и его. С тех пор она живёт только в моём воображении. Если бы я был художником, уже бы написал её портрет. Выписал бы мать такой, какой представляю её. Вот в книге…
- Оп-па! Попался, голубчик. Ты пишешь книгу? Мы с тобой живём больше трёх месяцев, но я ни разу не видела, чтобы ты писал книгу, сидя за столом, или набирал её на компьютере. Слушай: нынешний день – благословенный день. И через минуту ты станешь другим. И даю гарантию: почувствуешь необратимые изменения в своей душе. Но обещай мне, что дашь прочитать хотя бы отрывок, в котором ты описываешь внешность матери. Для сравнения…
- С кем?
- Дай обещание, братец! Ну, Кай.
- Хорошо. Беру на себя такое тяжёлое обязательство!
Сестра села рядом с братом и попросила его:
- Подойдите к картине, пожалуйста, милорд.
Милорд подошёл к картине.
- Что дальше? – спросил он.
- Кай, тебе по нраву эта женщина? Ты разглядывал её почти двадцать минут. Ответь, что ты думаешь о ней? Она волнует тебя?
- С чего бы? Я же не художественный критик. Безусловно, работа мастера. Я уже говорил. А женщина восхитительная. И мне кажется, интеллектуалка. Есть в её взгляде что-то такое, что наводит на размышления. Нет… Говорит о том, что она испытала радость, счастье, страдания, одиночество. Разумеется, портрет не может передать весь духовный мир человека, но, без всякого сомнения, эта молодая женщина сильная духом. Как говорят мужчины, в ней есть стержень. Словом, личность. Не путай с лидером. Таких женщин, как эта, мужчины побаиваются. С ними не легко, а трудно, скажу так.
Рита слушала и улыбалась. Ей не терпелось сказать брату, что эта молодая женщина, которую он так самозабвенно описывает словами, наделяя её при этом душевными качествами, которые он в ней угадывает, его мать.
Кай между тем продолжал:
- Сейчас таких особ не встретишь. Художник отразил всю суть её душевных качеств. Видимо, долго изучал её, прежде чем написать с неё портрет. Я оправдал твои надежды? Кстати, а что ты сама-то думаешь об этой особе? Чем она тебя так поразила, если ты купила её?
- Кай, у меня заканчивается терпение.
- Терпение? Не пойму, причём тут терпение? Кстати, это и есть твой сюрприз? И в чём он выражается?
- А выражается он в том… Возьми в руки картину, переверни её и прочти надпись с обратной стороны.
Кай перевернул картину и, прочитав надпись, воскликнул:
- Не может этого быть! Нет! Я не верю, что эта женщина…
- Твоя мать, Виола Лебединская.
Кай застыл на месте. Он держал картину в руках и не мог поверить в то, что эта молодая женщина никто иная, как его мать.
Рита, видя, что пауза затянулась, встала с дивана и подошла к брату. Взяла из его рук картину и поставила её к стене. Взяла Кая под руку и усадила рядом с собой на диван.
Поцеловав его в плечо, она проговорила:
- Теперь смотри внимательнее. Это – твоя мать. Такой ты её представлял?
Кай не отрывал глаз от картины. Он не верил своим глазам. Наконец он спросил:
- Где ты её взяла? У кого?
- Всему причина мой сон. Припоминаешь утро?
И Рита всё, до мельчайших подробностей, рассказала брату.
- Начинаю верить…
- В чудеса?
- Что-то в этом роде. Письма. Теперь картина. Как это трактовать? Не иначе, как знак.
- Вот и батюшка Иннокентий так же сказал и, плюс ко всему, добавил: «Ждите перемен».
- И похоже, они наступают, как римские легионы.
- Такой ты её представлял?
- Сколько лет-то прошло. Больше двадцати. Люди меняются. На кого я больше похож – на отца или на мать?
- На мать. У тебя женственное лицо. Белое, гладкое.
Кай поднялся с дивана и пошёл в кабинет, куда Рита без разрешения брата не входила. Через пару минут он вернулся и, присев рядом с Ритой, протянул ей три листа:
- Прочитай. Это о матери. Такой я её представлял.
Рита стала читать. Она читала медленно, стараясь понять всё написанное правильно. Читая, она иногда останавливалась и смотрела на портрет Виолы, на брата, сверяя написанное Каем с картиной художника. Ведь они тоже могли что-нибудь упустить: один – выписывая Виолу на страницах будущей книги, другой – рисуя её портрет. Спустя некоторое время Рита отложила написанные Каем листы и задумалась.
Кай ждал отзыва с нетерпением в сердце.
- Что скажешь? – наконец спросил он.
- На семьдесят процентов ваши,.. как это назвать-то?
- Отражение характера, внутреннего мира. Продолжай.
- О! Точно. Схожи… А вот остальные тридцать процентов, полагаю, никто бы из вас не выписал, не описал… Вот в этих тридцати процентах и скрывается сущность Виолы. Её суть, причины поступков, мироощущение, взгляды на жизнь.
- Недурно. Хочешь сказать, мой литературный критик, если бы о Виоле писал Шекспир, а портрет рисовал Леонардо, у них бы получилось. А у нас не вышло.
- Ты обижаешься? Неудачное сравнение?
- Что ты, что ты. Мать вернулась к сыну, - поцеловав в губы Риту, произнёс Кай.
- А сын – к матери, - сделав ответный поцелуй, прибавила Рита.
Просидев до полуночи, рассматривая картину, разговаривая, делая предположения, перечитывая некоторые письма, они пошли спать.


* * *


Рита проснулась, и не увидев Кая в постели, встала и, накинув халат на плечи, пошла в зал.
Брат сидел на диване и смотрел на картину. Увидев сестру, он воскликнул:
- Замри! Ах, Рита, до чего же ты божественна! Богиня, ты сводишь меня с ума! Твоя грудь, плечи, глаза… Иди же скорее ко мне.
Сестра подошла к брату, поцеловала его, и они тут же занялись… Чем? Именно.
Через двадцать минут Рита остановила Кая и тихо прошептала:
- Теперь идём в спальную комнату. Здесь неудобно. Быстрее.
Через два часа Кай вышел из спальной комнаты в халате и, подойдя к картине, спросил:
«Мам, не этого ли вы хотели с папой? Признаюсь тебе, порой я испытываю чувство стыда и чувство, близкое к раскаянию. Понимаешь, о чём я говорю? Ведь Рита по-прежнему моя сестра. Почему вы все были «за»?.. Вот этого я и не пойму. Из-за денег, что ли? Как говорят в большом бизнесе, чтобы деньги остались в семье».
Он принял душ. Рита приготовила завтрак. За завтраком сестра спросила:
- Кай, у тебя ведь сегодня нет лекции? Так?
- Послезавтра. А что?
- Повтори, я не расслышала.
Кай повторил ответ.
- Давай останемся дома на целый день. Обещаю тебе, он будет незабываемым. У меня такой… прилив любви и сил.
- Я в твоей власти. Делай со мной всё, что возжелаешь, сестрица.
И Рита делала именно то на протяжении всего дня, чего желала. Она навёрстывала, нагоняла упущенное время. Ведь её подруги уже имели детей. А она только-только начала познавать чары земной любви.
Ближе к вечеру Кай сдался:
- Всё! На сегодня достаточно. – И уснул.






Конец первой части






Голосование:

Суммарный балл: 0
Проголосовало пользователей: 0

Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0

Голосовать могут только зарегистрированные пользователи

Вас также могут заинтересовать работы:



Отзывы:



Нет отзывов

Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Логин
Пароль

Регистрация
Забыли пароль?


Трибуна сайта

Сказочный лес

Присоединяйтесь 




Наш рупор

 

Премьера! Песня и клип!
"МЕТЕЛИ- КАРУСЕЛИ"
https://www.neizvestniy-geniy.ru/cat/films/music_clip/2541176.html?author
дуэт Любовь Великанова и Николай Жуков


Присоединяйтесь 





© 2009 - 2024 www.neizvestniy-geniy.ru         Карта сайта

Яндекс.Метрика
Реклама на нашем сайте

Мы в соц. сетях —  ВКонтакте Одноклассники Livejournal

Разработка web-сайта — Веб-студия BondSoft