ПРИЗРАК ЗАМКА МАК-ГОУ Киносценарий

Григорий Борзенко
ПРИЗРАК ЗАМКА МАК-ГОУ
Киносценарий
ЖАНР: Приключения, ужасы, мистика
МЕСТО ДЕЙСТВА/ЛОКАЦИИ: 1. Постоялый двор 2. Замок (внутри) 3. Луг на берегу озера/реки/пруда 3. Таврена/корчма
ВРЕМЯ ДЕЙСТВА: Англия, 17 век
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
- СЭП – возраст 20/30/40 лет, худощав, хорошо сложен, красив, Сэп Гренвул - главный позитивный герой.
- ТОМ – возраст 20/30/40 лет, Том Пэтмор, давний друг главного героя, подвижный, активный, разговорчивый, всегда не унывающий, позитивный персонаж.
- МИЛЛИ/СТАРУХА – возраст 60+, худая, сгорбленная, лицо как у ведьмы, скрипучий страшный загробный голос, негативный персонаж.
ГРАФ – возраст 50+, Джекоб Кэртингтон, внешность Кощея Бессмертного, высокий, худой, злой, грубый голос, главный негативный герой
БАРОН – возраст 50+, барон фон Гэнтер, внешность – любая, негативный герой
ХОРСИ – возраст 40/50+, низенький, пузатый, заискивающий перед хозяином, негативный герой
РЫБАК – возраст 40/50+, внешность – любая, нейтральный герой

СИНОПСИС
Не думал не гадал главный герой этого повествования, что придорожный постоялый двор, где он схоронится на ночь от грозы и холода, станет причиной крутых перемен в его жизни. Хозяйка постоялого двора ужасно безобразная крючконосая старуха Милли, заманила его в ловушку, в результате чего несчастный оказался узником мрачного замка Мак-Гроу. Камера пыток, жуткий призрак с громовым голосом – все это виделось Сэпу тупиком, из которого нет, и не может быть выхода. Но неожиданная встреча с бывшим знакомым позволила событиям принять столь неожиданный и интригующий поворот, что концовка этой таинственной истории будет восприниматься зрителем непременно с неослабевающим интересом.
ПРИМЕЧАНИЕ: Ко всем, кто будет читать этот сценарий, убедительная просьба: прежде, чем читать, послушайте аудио версию этого произведения!!! Фактически вы сразу же увидите, каким должен быть фильм, и что в нем будет происходить. Там звучит не только музыка, звуковые эффекты и сопроводительный текст диктора, (который, кстати, можно будет использовать и в фильме). Там также диктором озвучены все диалоги и интонации актёров. Актерам можно будет скопировать (повторить) их, что уже первоначально облегчит им работу.
ПРИЗРАК ЗАМКА МАК-ГРОУ (аудиокнига):
Часть 1 https://soundcloud.com/user-911490981/prizrak-zamka-makgrou-chast-1-chital-oleynik-oleg
Часть 2 https://soundcloud.com/user-911490981/prizrak-zamka-makgrou-chast-2-chital-oleynik-oleg
ПРИМЕЧАНИЕ: Текст «Диктора» (его голос будет звучать за кадром) создатели фильма могут сокращать, заменять действиями на съемочной площадке.

НАТ. Вид лесной дороги, надвигаются сумерки, идет проливной дождь. По дороге движется всадник.
Звучит голос диктора:
ДИКТОР: «Возможно, сам Господь за что-то прогневался на графство Бедфордшир, и таким образом решил наказать его, а, возможно, что создатель здесь вовсе и ни причем, и все дело в скверной английской погоде, но случилось то, что случилось. Неимоверной силы ливень обрушился на земли графства, вмиг превратив дороги в вязкое болото, и загнав его жителей под уютные и сухие крыши домов. Хуже пришлось тем, кто в это время был в пути, а до ближайшего укромного места было ой как далеко.
К числу неудачников, захваченных врасплох внезапной грозой, попал и Сэп Гренвулл, спешивший в Нейзби по неотложным делам. Измотанному ужасно раскисшей дорогой и промокшему до нитки всаднику теперь дела не казались такими уж неотложными, и все мысли его были заняты только одним: где бы укрыться от непогоды, согреться и пропустить стаканчик горячительного напитка? Как на беду, дорога была пустынной и унылой, а стремительно сгущающиеся сумерки все больше страшили путника: провести ночь под открытым небом, да еще в такую непогоду - что может быть ужасней?!
Начавшийся лес все густел. Сумерки быстрее схватывали пространство. Ливень все более неистовствовал».
Пока звучит голос за кадром на экране в это время зрители видят одинокого всадника в плаще с наброшенным на голову капюшоном, который движется по лесной дороге, (окруженной с двух сторон высокими темнеющими деревьями), страдая от непрекращающегося ливня. Крупино давать кадры: копыта лошади ступают в лужи, при этом брызги разлетаются в разные стороны, струйки дождя стекают по капюшону, по лицу всадника, по морде лошади.
Внезапно послышался отдаленный протяжный жуткий вой какого-то лесного зверя. Крупным планом большие глаза лошади: она испугалась этого воя. Крупно дать и лицо путника, прислушивающегося к вою. Таинственная музыка должна придавать драматизма действу.
Всадник похлопал ладошкой лошадь по боку.
СЭП (успокаивающе, но и с тревогой в голосе): Что? Испугалась этого воя? Мне, признаться, тоже не по себе… Но будем надеяться, что от стаи волков мы как-нибудь, да отобьёмся. Пистолет и шпага при мне. Отпор дать можно. А вот ежели на нашем пути не попадется какой-нибудь постоялый двор, где можно было бы согреться, вот тогда действительно будет худо. Я уже сейчас промок до нитки и продрог до костей! А ведь ночь-то еще не начиналась! Всего лишь только вечереет! По такой дьявольской погоде мы точно ночь не переживём… Не дотянем до утра…
Пока он это говорил эта двоица, пусть и медленно, но продолжала свой путь.
Вдруг снова послышался вой, еще громче, чем прежде. Лошадь, испугавшись, остановилась.
СЭП: Эй! Ты это дело брось! Если будем продвигаться вперед, то еще будет надежда, что хоть какое-то строение на нашем пути да попадется. Где мы могли бы укрыться от дождя и холода. Но позади на много верстав точно ничего нет! Ты ведь об этом знаешь! Мы едва ли не целый день сегодня скакали, не встречая никого на своем пути. Назад нам возвращаться точно нельзя! Ну и дернул же меня черт отправиться в такое дальнее путешествие на ночь глядя! Да еще и в такую скверную погоду! Пойдём! Не дури! Нам вперед нужно! Давай!
Всадник стал подгонять лошадь кнутом.
Вдруг путнику почудилось, что впереди между деревьями вроде блеснул огонек. Сначала показать на экране огонек, а потом крупно лицо всадника. Он тряхнул головой и протер глаза, чтобы убедится, что это ему не померещилось. И снова, напрягши зрение, пристально посмотрел веред. Во второй раз нужно показать огонек, (виднеющийся впереди/вдали среди деревьев), более отчётливо.
СЭП (радостным голосом): Огонек! Я вижу впереди мелькающий огонёк! Может, это свет в окошке придорожного постоялого двора?! Господи! Как бы он был сейчас кстати! Боже милостивый! Если ты есть, то сделай так, чтобы мои догадки подтвердились! Пошла, окаянная!
И всадник сильнее пришпорил лошадь.
Вскоре оба отчетливо увидели впереди осветленное окно на фоне темного силуэта постоялого двора, примостившегося у самой дороги, который еле-еле просматривался на фоне столь же темного неба.
Подъехав к самому входу в постоялый двор Сэп громко закричал:
СЭП: Есть кто-нибудь живой?! Примите у меня лошадь!
Сэп спешился,
На окрик прибывшего гостя из дверей неторопливо вышел низкорослый сгорбленный человек в огромной, свисающей до пят, непромокаемой накидке. Некоторое время он застыл в дверях, осматривая новоприбывшего, затем сделал шаг в непогоду, молча взял лошадь за уздечку и столь же молча повел ее в конюшню. Промокший до нитки всадник так и остался стоять и дальше мокнуть под проливным дождем.
СЭП (раздосадовано чертыхаясь): Да… Неласково принимают меня в здешних местах.
И с этими словами, не ожидая особого приглашения, он направился в дом.
Большой и просторный холл встретил его уютным теплом. Сэпу сразу же бросился в глаза огромный камин в дальнем конце холла, весело прыгающие, так ласкающие взор и согревающие тело, языки пламени, и он тут же, не медля, подался к вожделенному источнику тепла. Промокшая накидка была сброшена с плеча и брошена на первый подвернувшийся на пути стул, ноги взгромоздились на втором стуле, поближе к огню. То, о чем он еще минуту назад так страстно и, казалось бы, так безнадежно мечтал, свершилось! Причем, он пробыл в доме всего лишь минуту-вторую, а уже испытал полную чашу блаженства! А что будет, мысленно предвкушал он, если еще через минуту он пропустит стаканчик-другой согревающего тело виски, да уплетет добрый шмат горячей жареной телятины?! От этих мыслей стало еще теплее.
Чередовать кадры: языки пламени в камине, умиление на лице Сэпа, который закрывает глаза от удовольствия, ноги, протянутые поближе к огню, крупно сбегающие по мокрому плащу капельки дождя и падающие на пол, лужица, образующаяся на полу от этих капель и т.д.
Внезапно Сэп как бы очнулся от сна.
СЭП (удивлено): А где же хозяин постоялого двора?! Что это он, каналья, так долго возится с лошадью, моря ее хозяина голодом? Не ласково же здесь встречают гостей! Да и вообще как-то здесь пустынно и мрачно?!
Сэп окинул взором просторную залу. Вся она была уставлена множеством резных деревянных столов и стульев. Но при этом в зале не было ни души!
СЭП (разговаривая сам с собой): По обыкновению, в таких местах должно быть людно и шумно. Любой путник, посещая подобные заведения, в первую очередь направляется именно сюда! Чтобы перекусить с дороги, промочить горло. А уж потом одни следуют дальше, другие, решившие заночевать здесь, поднимаются наверх в отведенные для них комнаты. Поэтому наиболее людно и шумно именно здесь, за столиками! Так что же нынче здесь властвует уныние? Я понимаю, что непогода отпугнула многих путников от поездок, но все равно мрачная тишина постоялого двора мне определенно не нравится!
По ворвавшемуся в холл кусочку непогоды Сэп понял, что возвратился хозяин. Языки пламени в камине вздрогнули от порыва ветра, он (ветер) же всколыхнул ему волосы и пощекотал неприятным и колючим холодом Сэпа по спине. Путник оглянулся и увидел стоящего в дверях хозяина.
СЭП (сердито): Что же это ты, каналья, лошадь холишь, а гостя голодом моришь?! Лошадь, что ли, тебе будет платить за ночлег?!
Хозяин, казалось, никакого внимания не обратил на эти слова. Он застыл на некоторое время в дверях, дожидаясь, когда струйки влаги стекут с плаща и... молчал. Это молчание больше всего раздражало Сэпа. Он вскипел:
СЭП (раздраженно): Я к тебе обращаюсь, паршивец, или нет?! Немедля принеси мне поесть и выпить что-нибудь!
Видимо, эта тирада возымела действие на хозяина, и он, опять-таки не спеша, как-то странно ковыляя и прихрамывая, направился к двери кухни, снимая на ходу накидку. Здесь гостя ждал еще один сюрприз. Когда накидка была сброшена, Сэп увидел, что хозяином оказалась тщедушная старуха, что привело его в еще большее изумление. Уж больно неприглядное зрелище являла собой хромая, неимоверно сгорбленная старуха.
Кушать, однако, она подала гостю довольно быстро. Увидев ее, направляющуюся к нему с мисками и кувшином в руках, Сэп занял поудобнее одно из мест поближе к камину и приготовился к трапезе. Неимоверно проголодавшийся он не сводил глаз с приближающейся еды и даже слегка вытянулся, как бы приподнялся, стараясь заглянуть: что же там ему подают? Казалось, все внимание в эту минуту его было поглощено пищей, и ничто на свете его больше не интересовало. Однако все случилось иначе. Раздосадованный тем, что уж слишком медленно старуха расставляет приборы на столе, испытывая его терпение, он на миг взглянул ей в лицо и уже набрал в грудь воздух, чтобы в следующую минуту разразиться проклятиями в адрес нерасторопной хозяйки, но тут же осекся на полуслове. Уж больно потрясен был тем, что увидел. А увидел он очень близко не просто страшно безобразное лицо крючконосой старухи. Блики языков пламени в камине отражались и прыгали на ее лице, придавая ему еще более зловещий и какой-то ужасный, холодящий душу, вид. Сэпу в ту же минуту вспомнились давние рассказы покойницы-матери о ведьмах, вампирах, нечистой силе и о прочих вещах, которые маленький мальчик слушал с широко раскрытыми от страха глазами, но, тем не менее, с интересом и с замиранием в сердце. Теперь же такая ведьма существовала реально, находилась рядом, и блики огня, прыгающие в зрачках ее глубоко запавших старческих глазниц, да жуткое завывание ветра за окном возродили и усилили в душе тот давний детский страх, который щекотал ему спину во время маминых рассказов.
Старуха, ковыляя, отправилась снова на кухню. А Сэп смотрел на блюда и не спешил есть.
СЭП (с досадой, тихо разговаривая как бы сам с собой, чтобы не слышала хозяйка): Вот дьявол! Аппетит пропал! Чего уж тут удивляется… Такая ведьма не только аппетит отобьёт… Тут как ни старайся, вряд ли протолкнешь в присохшее горло кусок говядины… Будь проклят этот постоялый двор с ее хозяйкой-ведьмой! И эта мерзкая погода, загнавшая меня в этот вертеп мрака и нечистой силы! И где они взялись эти чертовы, пусть и многократно важные и неотложные дела, которые заставили меня отправиться в это путешествие?!
Как бы там ни было, все же бедолага кое-как перекусил и думал уже не столько о пище, что еще минуту назад казалось ему самым главным, сколько о том, чтобы поспать. Показать что он потягивается, а затем и зевает.
СЭП (зевая): Эй, хозяйка, где ты там? Мне бы поскорее упасть в кровать и хорошенько отоспаться после всего пережитого. Я настолько смертельно устал, что сейчас усну на полпути к комнате. Ну, где же ты, ведьма, ходишь?! А то я сейчас сам поднимусь наверх, открою первую попавшуюся дверь и уроню свое бедное усталое тело на первую подвернувшуюся пустую кровать!
Видя, что ее нет, он поднялся из-за стола, и направится к лестнице. Однако старуха, словно читая его мысли, оказалась тут как тут, и кивком головы повелела следовать за ней.
Ох уж эта старуха! Сэпу казалось, что она прямо-таки задалась целью свести его с ума! Она непостижимым образом, делая, казалось, обычное дело, умудрялась вселять трепет в душе гостя. Вот и сейчас она просто поднималась по ступенькам наверх, ну что в этом, скажите на милость, страшного, или плохого?! В общем-то ничего. Если воочию все это не видеть самому. В руке она несла подсвечник с тремя мерцающими свечами. Пламя этих свечей отбрасывало на стену тень от силуэта старухи, и эта сгорбленная покачивающаяся тень казалась еще ужасней, чем сама старуха. И горб ее казался больше, и нос чудился еще более огромным и крючковатым. А, если еще к этому добавить, что ступеньки старой деревянной лестницы жутко скрипели, то слаживалось впечатление, что она шла по спинам мучеников. И те жалко стонали от каждого прикосновения ее ног к их израненным спинам. Да в унисон к этому скрипу еще жутче завывала непогода за окном. К этому нужно добавить таинственную музыку, что придаст эпизоду драматизма. Показать крупным планом как старуха трет подошвами обуви по полу, издавая при этом столь неопрятный шорох, что Сэп кривился, слушая его. Показать крупно и то, как старуха не поднимает ног при ходьбе, и желательно, чтобы зритель и эти неприятные шорохи услышал, и показать, как Сэп кривится от этого неприятного звука.
А вот и комната, которая на эту ночь будет принадлежать ему. Пока старуха неторопливо устанавливала подсвечник на столе у изголовья кровати, Сэп, вконец измотанный и уставший, не стал дожидаться особых приглашений, сбросил впопыхах обувь и, в чем был, камнем рухнул на кровать и с облегчением закрыл глаза.
Дальше можно показывать кадры лежащего Сэпа с зарытыми глазами, (камера медленно кружится над ним слайдером), и в это время за кадром может звучать его голос, как бы передавая то, что он в это время думает.
ГОЛОС СЭПА ЗА КАДРОМ (умилительным расслабляющимся голосом): Какое блаженство! Господи! Как я ждал этого часа! Все! Теперь спать, спать и только спать! Ничего более! Пусть эта ведьма испортила мне аппетит, но уж прогнать сон никто и ничто на этом свете не сможет! Спать!
Постойте! Что-то здесь не то! Почему так тихо? Ведь минуту назад эта ведьма стояла у постели! Почему же я не слышал ее уходящих шагов?! Я непременно бы их услышал! Ведь она, когда мы шли сюда, так противно совала ногами по полу, трение подошвы ее обуви об деревянный пол создавало такой отвратительный звук-шорох, что мне пришлось запастись незаурядным терпением, чтобы вытерпеть это все до конца! Нет! Старуха точно никуда не ушла! Она где-то рядом! Почему же она не уходит?
Как сонному Сэпу, уже мысленно окутавшего себя этой приятной пеленой, не хотелось прогонять сон, как не претила ему одна только мысль о том, чтобы снова открыть глаза, однако он, все же, пересилил себя. Открыл глаза и… И сразу же содрогнулся! Содрогнулся всем телом, поскольку картина, уведенная им, была настолько ужасной, что взирать на нее, оставаясь при этом равнодушным, было просто невозможно. Прямо над собой он увидел склонившуюся старуху, которая, как ему показалось в первый момент, намеревалась дотянуться до его шеи, прокусить своими гнилыми зубами одну из вен и высосать всю его кровь! Всю без остатка! Увиденное настолько испугало его, что на некоторое время парализовало его волю, и он еще минуту-другую продолжал неподвижно лежать, не имея возможности что-либо предпринять.
Нужно непременно снять этот эпизод с максимальной накруткой ужасов! И музыку дать таинственную, и старуху показать с разных точек максимально страшную. И ужас на лице Сэпа должен быть выразительным!
Однако если тело его было парализовано, то рассудок оставался светлым. Это обстоятельство помогло ему сообразить, что если бы эта ведьма собиралась отведать вкус его несчастной кровушки, то она это уже давно бы сделала. А так она лишь наклонилась и долго и пристально сверлила всепроникающим взглядом свою жертву. Однако это еще не было поводом для того, чтобы прогнать страх и успокоиться. Ведь страх, да что страх - неимоверный ужас - вызывал один только вид этой страшной ведьмы. Она так низко наклонилась над оцепеневшим от ужаса Сэпом, и изуродованное глубокими старческими морщинами лицо ее оказалось так близко, что он ощущал на себе ее неприятное, до состояния рвоты, дыхание. А крючковатый нос сейчас казался настолько длинным, что бедолаге представилось: стоит старухе наклониться хотя бы на дюйм, то это остроконечное страшилище проткнет его горло насквозь!
Сэпу стало настолько страшно, что он собрал воедино все силы, чтобы отвести взгляд в сторону и не подвергать себя больше этому гипнотизирующему его взгляду проклятой ведьмы. Скажи ему кто-нибудь раньше, что простое движение поворота головы в сторону будет стоить ему стольких усилий и мук, он бы просто не поверил и рассмеялся бы незадачливому шутнику в лицо. Однако тут его ждал очередной удар! На стене он увидел то, что еще больше испугало его! В первое мгновение ему показалось, что со стены прямо на него пытается прыгнуть еще более ужасная и страшная старуха, еще больших и мрачных размеров, спасения от которой уже нет и быть не может! Сэп, словно загнанный в угол зверь, инстинктивно закрыл от страха глаза, но когда через мгновение их все же открыл, собравшись с волей и готовясь к отражению нападения, то увидел, что он заблуждался. Причиной этого заблуждения был язычок пламени, стоявшей у его изголовья свечи, который бросал тень от силуэта старухи на стену, и эту слегка колыхающуюся на стене черную тень бедолага и принял за живого монстра. Это открытие немного протрезвило рассудок постояльца. Он, стараясь убедить себя в том, что не только тень, а все прочее, происходящее вокруг него, это просто иллюзия, все страхи напрасны, и пора прекращать эту комедию абсурда. Он вскричал:
СЭП: Что тебе надобно, старая?! Поди прочь отсюда!
Сэп кричал как можно посердитей, придавая голосу устрашающий вид, что, по его мнению, должно было испугать старуху и заставить ее побыстрее ретироваться. Однако старуха и глазом не моргнула, а лишь только улыбнулась, еще более обнажая свои гнилые и страшно безобразные зубы.
СТАРУХА: (скрипучим загробным голосом): Спокойной ночи, милок...
И она удалилась, шлепая подошвой обуви о шершавый пол. Раньше, как только Сэп прибыл на постоялый двор, ему хотелось, чтобы старуха не молчала, заговорила с ним, разогнала беседой его тоску. Теперь же он проклинал небо за то, что эти слова сорвались с ее уст! Уж лучше бы она молчала! Когда она говорила, то казалось, что сотня повозок с давно не смазываемыми осями ворвались в тишину комнаты, полоснули по слуху зловещим скрипом, и снова умчались в ночь. Настолько ужасно скрипучим был старческий голос этой проклятой карги!
СЭП (ворча): Вот ведьма! Пожелала, называется, спокойной ночи… Прогнала сон окончательно!
Досадуя на все происходящее вокруг, он ворочался в постели, заставляя себя уснуть, но сон не приходил. Ему бы успокоиться, но до того ли было, когда ветер и буря за окном завывали и рвались в окно с такой силой, что казалось все случившееся - это только прелюдия, а главные ужасы еще впереди. Сэп боялся, что стекла окон не выдержат напора непогоды, и вместе с ней в комнату ворвутся не только ветер и холод, а еще и полчища нечистой силы, которые продолжат начатое старухой, и примутся истязать его до конца.
Показать моменты, как Сэп при ударах грома или вспышке молнии приподымается на локоть, можно вклинить момент, как порыв ветра распахнул окно и он бросился закрывать створку окна.
Проходило время, страдалец заставлял себя успокоиться, прогонял дурные мысли, но вскоре все начиналось снова: он слышал, или это ему только показалось, отдаленные шорохи старухиных шагов, которые приближались, замирали у самой двери, и Сэпу чудилось, что ведьма подглядывает за ним в дверную щель: не уснул ли он? А когда убедится, что тот спит и беспомощен, зайдет в комнату одна или с оравой таких же страшилищ, как и она сама, и примется за кровавую трапезу.
Понятно, что долго так продолжаться не могло, что измотанные непогодой и прочими приключениями уставшие душа и тело рано или поздно отдадут себя во власть сна. Так и произошло. Под аккомпанемент мнимых и реальных шорохов шагов и завываний ветра Сэп провалился в глубокий и безмятежный сон.
СКЛЕЙКА
ИНТ. Каменное подземелье замка.
Сэп лежит на каменном полу, разбросав руки по сторонам. Камера медленно слайдером очерчивает круг вокруг него. Вновь за кадром звучит голос Сэпа, передающий его мысли.
СЭП (просыпающимся голосом): «Какое блаженство! Сладкий сон остался позади... Как это хорошо, что усталость осталась в прошлом, и теперь я чувствую прилив сил! Сейчас я, отдохнувший и окрепший, продолжу свой путь, а вся эта докучавшая мне прошедшей ночью дребедень пускай летит ко всем чертям! Отныне у меня к ним нет никакого дела, да и быть не может! Кстати, а как там с погодой. Вокруг гробовая тишина. Ни тебе завывания ветра, ни стука дождя по оконному стеклу! Ну, слава тебе, Господи! Значит, буря утихла, значит, можно продолжить путь!»
Сэп сладко потянулся, не открывая глаз.
СЭП (голос за кадром): «Кстати, а почему так твердо?! Словно я лежу на каменном полу?! Ведь я точно помню, что ложился в мягкую, такую приятную для него постель!»
Сэп распрямил пальцы и постучал раскрытой ладошкой возле себя. Пучки пальцев дали ясно понять, что они прикасаются к прохладной твердыне камня! Это ошеломляющее открытие заставило Сэпа моментально приподняться и открыть глаза. То, что он увидел, заставило его не просто содрогнуться от ужаса, а четко осознать: все то, что происходило раньше, было действительно прелюдией. Наверное, если бы в эту минуту он увидел перед собой десяток, а то и всю сотню страшных и злобных ведьм-старух, он так бы не испугался. Ведь от них можно или отмахнуться, как от дурного сна или наваждения, а то и просто пуститься наутек, вскочить на свою верную подругу-лошаденку и скакать поскорее прочь от этого мрачного постоялого двора с его неприветливыми и загадочно мрачными хозяевами. То, что он увидел, было намного серьезней. От этого нельзя было убежать, от этого не спасет ни лошадь, ни быстрый бег!
Оцепеневший от ужаса, Сэп еще и еще раз окинул взглядом все вокруг: да, сомнений быть не могло никаких - он находится в каменном подземелье!!! Темные, мрачные камни-блоки, которыми выложены пол, стены и своды этого каменного мешка, были везде, куда ни взгляни, и их было так много, что от стыков-квадратов у Сэпа начало рябить в глазах. Темень и полумрак, царящие вокруг, еще более удручающе действовали на психику и нагоняли еще более мрачные мысли. Лишь где-то там, далеко вверху, находилось небольшое окошечко, больше похожее на бойницу, а скорее на небольшое отверстие, которое было и без того крохотное, но еще к тому же и зарешеченное. Сквозь него пробивался вялый лучик солнечного света, который, хотя и был слабым подспорьем в этом царстве мрака, тем не менее, позволял относительно сносно видеть все вокруг.
СЭП (срывающимся от волнения голосом): Что это такое?! Как я сюда попал?!
Узник начал осматривать подземелье.
ДИКТОР: «Сэп был в отчаянии. Он понимал, что не просто так очутился здесь. Он, конечно же, был далек от мысли относительно того, что сейчас сюда явится кто-либо, извинится за дикое недоразумение, тут же распахнет перед ним врата этой темницы, приведет его лошадь и проводит в путь с пожеланием доброй дороги. Он ясно осознавал, что попал сюда по велению и твердому желанию чьего-то злого умысла, что сделано это было с какой-то конкретной и определенной целью. И, главное, как ни горько это было сознавать, выбраться отсюда будет просто неимоверно сложно, а, пожалуй, просто невозможно. И это было самое страшное. Неотложные дела в Нейзби, уютное имение в окрестностях Кембриджа, друзья и прочие заботы - все это отныне осталось там, за стенами этого заточения, и кто знает, суждено ли ему еще когда-либо возвратиться к тому, что до сей поры окружало его беззаботную, такую милую и радостную жизнь. Неужели отсюда нет выхода? Да почему, собственно говоря, он здесь оказался?! Кто и по какому праву его сюда упрятал?!»
Сэп со смешанным чувством страха и негодования поднялся и принялся ощупывать стены подземелья. Прикасаясь к все новому и новому камню, он каждый раз надеялся, что уж эта глыба наверняка поддастся, в следующее мгновение перед его взором откроется выход на свободу, а еще через мгновение он, юркнув в спасительный лаз, поспешно выберется из этого мешка и бросится со всех ног бежать прочь. Чтобы поскорее оказаться подальше от кошмаров, в которые он, сам того не желая, окунулся после той злосчастной, трижды проклятой, грозы. Однако камни восседали на своих местах прочно, и удрученный узник подземелья все отчетливее убеждался в том, что без посторонней помощи, самостоятельно, он выбраться отсюда вряд ли сможет.
Вдруг пассивное поведение узника сменилось агрессией. Он закричал что есть мочи:
СЭП: По какому праву вы удерживаете меня здесь?! Кто вы такие?! Да отзовитесь же, черт подери!!!
Он до крови разбивал кулаки о твердынь двери, стучал в нее ногами, но никто не отзывался. Эта тишина и неопределенность удручала его больше всего. Бедолага не знал, что предпринять, и что вообще нужно ждать в дальнейшем. Иногда он умолкал, напрягал слух, и, затаив дыхание, боясь упустить возможный, пусть даже еле слышимый отзвук, прислушивался. Но все было безрезультатно. Ответом была гробовая тишина.
Вдруг Сэпу послышались отдаленные шорохи. Он затаил дыхание. В следующее мгновение ему показалось, что где-то сверху, из темноты, доносятся еле слышимые голоса, а затем и смех, и это придало ему сил. Он, не зная, радоваться ли ему, или огорчаться этому обстоятельству, в надежде на лучшее закричал:
СЭП (в отчаянии): Выпустите меня отсюда! Люди!!!
В ответ послышался уже более громкий, хотя и по-прежнему плохо слышимый и отдаленный, смех, за которым сразу же последовал какой-то металлический скрежет, и в следующее мгновение под сводами подземелья раздался жуткий, холодящий душу, вой!!!
Сэп содрогнулся всем телом, и, движимый инстинктом самосохранения, бросился к стене и поплотней прижался к ее каменной прохладе. Этот вой ворвался сюда столь внезапно и был настолько страшен, что ему в первую минуту показалось, что, невзирая на совсем крохотное отверстие, связывающее его с внешним миром, тем не менее, сюда, непонятно каким образом, влетело огромное и страшное чудовище. Которое в один миг может проглотить свою жертву, не дав возможности тому даже опомниться.
Вдруг снова послышался металлический скрип, завывание стало более приглушенным, но зато совершенно неожиданно из темноты раздался властный громовой голос:
ГОЛОС (очень жуткий и ужасный): Кто посмел нарушить мой покой?! Меня, хозяина замка Мак-Гроу! Меня! Того, кто уже более двух веков отдыхает от мирской суеты! С той поры, как тело мое было погребено в фамильном склепе моих предков, а дух мой успокоился под сводами этого скрытого от мира живых подземелья!
Сэп не только не шевелился, он, казалось, даже не дышал, настолько сильно его поразил этот страшный голос, настолько сильно его парализовал ужас.
ГОЛОС: Как посмел ты, несчастный, ворваться в мою обитель и нарушить мой покой?! Знаешь ли ты, что любой из живых, вольно или невольно попав сюда, не только навечно остается в царстве мертвых, но и подвергается вечным пыткам и мукам в наказание за свою дерзость, за то, что посмел нарушить покой усопших?!
Сэпу казалось, что он не просто находится в царстве мертвых, он был уверен, что с этой минуты он и сам мертвец. Ему казалось, что он уже умер от страха и поэтому удивлялся, почему он еще стоит на ногах, если по всем писаным и неписаным законам и правилам, мертвецы стоять не могут, их тела должны только лежать.
ГОЛОС: Что же ты молчишь, несчастный?! Что же ты не взываешь о пощаде?! Ты уже понял, что пощады и возврата к былой жизни для тебя не существует?! Возможно, расставаясь с миром живых, ты поведаешь мне, кем ты там был, какого роду-племени и что осталось после тебя на земле?!
ДИКТОР: «Раньше Сэп считал, что он и понятия-то такого, как страх, не ведал. При потасовках он никогда не прятался за спины друзей, при конфликтных ситуациях безбоязненно обнажал шпагу, твердо глядя в глаза сопернику. Там было все так просто: вот он соперник - пред тобой, воплоти и наяву. Силы ваши равны, вы сошлись в честном бою один на один. Теперь же было все иначе. Враг был незрим, ужасен и таинственен. Теперь же было это не главное. То ли сам он обладал какой-то магической гипнотической силой, то ли атмосфера вокруг была пропитана загадочной аурой яда, отравляющего сознание человека и парализующего его волю, но результат был удручающим: Сэп не только не мог оказать какого-либо сопротивления своему невидимому врагу, но и не хотел. У него не было никакого к этому желания, словно его у него кто-то украл вместе со смелостью, решимостью и отвагой. В его душе и теле отныне властвовали только страх, смятение и покорность, и ничего кроме них. Эти-то страх и смятение, а, может, и все прочие ужасы и лишения, что ему пришлось пережить за последнее время, накопились в нем и стали причиной того, что ноги его стали ватными, они подкосились, и он рухнул на пол, лишаясь не только равновесия, но и сознания...»
СКЛЕЙКА
ИНТ. Комната пыток. Полумрак.
ДИКТОР (голос за кадром): «Сколько он был в беспамятстве, Сэп не знал. Он только понял, что пришел в себя. Он ничего не слышал, а главное - не видел, поскольку вокруг властвовал мрак. Было бы это во сне, или глаза его были закрыты, или на них была повязка. Весь ужас заключался в том, что Сэп отчетливо понимал, что не спит, он открывал и закрывал глаза, хлопал ресницами, но вокруг была пустота. В его жизни было много темных ночей, непроглядной темноты, в которых хоть что-то, но можно было усмотреть. Здесь же мрак был настолько абсолютным, что Сэп уже почти не сомневался, что он уже попал в царство мертвых. От мысли, что он уже и сам мертвец в мире мертвецов, его прошиб холодный пот. Он потянулся рукой, чтобы смахнуть со лба эти неприятные капельки влаги, но тут к ужасу своему заметил, что сделать это никак не может: руки и ноги его были к чему-то привязаны! О, Господи! Час от часу не легче! Сэп уже устал воспринимать новые удары судьбы. Отчаяние перехлестывало его душу через край. Ему нестерпимо хотелось пошевелиться, растереть затекшие части тела, но ненавистные веревки впивались в запястья рук и ног и не давали этого сделать. Правда, правая рука была привязана так, что он мог позволить себе сделать ею небольшие движения, но в том-то все и дело, что лишь небольшие. В остальном выходило так, что увязана она была крепко и освободить ее от пут не представлялось возможным».
Пока звучал голос за кадром на экране мы видим лежащего на полу узника, его попытку подняться, но цепи (крупным планом) держа его. Чтобы было удобнее актеру можно сделать так, чтобы он был прикован не к полу, а к стене.
СЭП (удрученным голосом): Это, наверное, и есть те муки, о которых говорил призрак?»
Вдруг скрипнула дверь и по каменным сводам подземелья запрыгали отблески пламени горящего факела. Холодеющий от страха узник увидел, как в проеме двери медленно выросли два силуэта во всем белом с факелами в руках. В этот же миг где-то над головой раздался уже знакомый ему громовой голос:
ГОЛОС (властно и громогласно): Пришел час отправляться тебе в мир мертвых! Кайся, грешник, и смирись со своей участью!
Сэп содрогнулся от услышанного и вскричал:
СЭП (в отчаянии): Нет! Я не хочу умирать! Я хочу жить! Освободите меня!
ГОЛОС (удивленно): Освободить?! Что ждет тебя в мире живых? У тебя там есть замок, золото, богатство? Ты желаешь вернуться к ним? Ведь так?
СЭП: Нет у меня золота, богатства! У меня есть родовое имение под Кембриджем, у меня есть друзья и дела, которые ждут меня, и без которых я не могу обойтись! Я дворянин, уважаемый человек, я не сделал ничего дурного. Отпустите меня...
Сэп был сломлен. Он понимал, что выглядит в эту минуту жалко, что он унижен, что он фактически на коленях. Но ему было не до бравады в этом аду, ему было абсолютно все равно, что этот призрак о нем думает. Ему просто хотелось, чтобы этот кошмар поскорее закончился, и если ему не суждено остаться среди живых, пусть Господь ниспошлет ему смерть, чтобы избавить его от дальнейших истязаний.
ГОЛОС: О! Я имею дело с дворянином?! И ваше имя...
СЭП (с надеждой в голосе): Сэп Гренвулл...
ГОЛОС: Я мог бы освободить вас, господин Гренвулл...
Сэп встрепенулся. Крупно его лицо, на котором появилась надежда и радость.
ГОЛОС (иронично): Да только не честно это - у вас и свобода, и мир живых, а у меня - ничего. Только тесные стены этого подземелья. Мне тесно в этом замке и скучно. Мне надоело здесь! Хочу жить в вашем замке, господин Гренвулл!
Недоумение на лице узника. Сэп отказывался верить в реальность происходящего, настолько все казалось невероятным. А голос продолжал греметь:
ГОЛОС: От вас, уважаемый, требуется самая малость: подписать бумаги, где так и указать: дескать, я, Сэп Гренвулл, с этой минуты добровольно отказываюсь от своего родового поместья в пользу графа Джекоба Кэртингтона, который отныне и будет являться полноправным хозяином замка. И закрепить все написанное собственноручной подписью. Бумага, перо и чернила находятся у вашей правой руки, господин Гренвулл. Ну же!
Призраки в белом сделали несколько шагов вперед и подняли выше факелы, как бы стараясь подсветить Сэпу. Он действительно увидел рядом с кистью правой руки лежащие бумаги и чернила, но вместе с тем какое-то непонятное смущение овладело в эту минуту его душой.
СЭП (Его голос звучит за кадром, он как бы раздумывает): Что-то уж больно нереальным и непонятным являться все это, то, что сейчас происходит. Что-то здесь не так... Что-то не вяжется все это с миром мертвых… Уж больно все происходящее более присуще миру живых, с его алчными и хищническими законами…
Это и заставило Сэпа засомневаться и позволил себе возразить своему незримому повелителю:
СЭП (удивленно): Но позвольте... Вы ведь дух, зачем вам бумаги? И, к тому же...
ГОЛОС (грозно): Что?!
От громового голоса, насквозь пронизанного негодованием и злобой, казалось, содрогнулись даже стены подземелья, а не только их узник.
ГОЛОС (с яростью и негодованием): Перечишь мне, негодник?! Тогда ступай в мир мертвых! Прими первые муки, которых, обещаю тебе, будет еще ох как много!
При этих словах один из призраков остался стоять на своем месте, второй же слегка нагнулся и принялся медленно вращать (при этом должен начать звучать жуткий скрип) какую-то рукоять, которую в полумраке Сэп сразу и не заметил. И в эту минуту страшная боль, увеличивающаяся с каждым поворотом рукояти, пронзала запястья рук и ног. Только сейчас, при более ярком свете факелов, он заметил, что кресло, к которому был привязан, больше напоминало дыбу для пыток, а вокруг себя он увидел множество разбросанных по полу черепов с костями (это были человеческие останки!), а чуть поодаль, высвеченные пламенем факела, из мрака виднелись иные орудия пыток. Широко раскрытыми от ужаса глазами (показать крупным планом) Сэп увидел и небольшую гильотину с поддоном для сбора стекающей крови и с корзиной для отсеченной головы, меха для разжигания груды холодных пока углей, а рядом множество железных щипцов и остроконечных прутьев, которыми, при накалывании их добела, и наносились жертве мучительные пытки. (Пройтись слайдером по всему этому «набору для пыток»).
Сэп взвыл от неимоверной боли. Голос из мрака злорадно загремел:
ГОЛОС (злорадствуя): Ага! Каешься, грешник?! Так мучайся же, скупердяй, променявший из-за своей скупости свою свободу на вечные муки!!!
На последнем слоге его речи раздался металлический скрежет, в комнату ворвался уже знакомый узнику страшный, пронизывающий холодом душу, вой. Рука призрака в белом одеянии сделала очередной поворот рукояти орудия пыток, боль стала до того невыносимой, будто уже начали трещать кости. Тело немело от мук и боли, жуткий вой беспощадно давил на психику, принося еще большие страдания душе, и Сэп понял, что он не выдержит всего этого. Да и зачем терпеть? Ради чего?! Бог с ним, с имением, неужели на нем свет сошелся?! Главное, чтобы прекратились эти муки! И он закричал:
СЭП (с болью и мучениями в голосе): Я согласен! Я подпишу бумаги!
Вой стал более приглушенным, рукоять орудия пыток сделала несколько оборотов в обратную строну. Один из призраков подсунул поближе к руке Сэпа перо с чернилами, а грозный голос из темноты зазвучал уже не грозно, а даже ласково:
ГОЛОС (более покладистым голосом): Вот и хорошо! Это правильное решение! Зачем подвергать себя мучениям? Поставь дату, подпись, да и отправляйся, глупышка, к своим друзьям. У них отныне и жить будешь. Зачем тебе свой дом? Молодость на то и молодость, на то и дается, чтобы провести ее в разъездах да путешествиях. А к старости еще найдешь себе пристанище...
Когда бумаги были подписаны, один из этих двоих в белом взял их, некоторое время держал, как бы читая и удостоверяясь, что именно там написано, затем утвердительно кивнул огромным колпаком-капюшоном, под которым по идее должна была находиться голова, и, освещая путь факелом, двинулся к двери. Второй, сделав еще несколько движений рукояти назад, приведя механизм в исходное положение, устремился вслед за своим двойником. Дверь за ним с грохотом и жутким скрипом захлопнулась.
Сэп остался наедине с терзавшими его мыслями. Они так смешались, что ему самому тяжело было разобраться во всем. Да он, измотанный морально и физически столькими потрясениями, и не пытался разобраться, что к чему. Ему хотелось отойти от всего, прийти в себя.
Прошло немало времени, и Сэп заметил, как над головой у него стал угасать слабенький лучик света, который со временем совсем угас.
СЭП (удрученно, разговаривая сам с собой): Господи! Как сильно затекли руки и ноги… А размять их нет никакой возможности… Вот досада! Да и чувство голода уже начинает доводить до исступления… Неужели всему этому не будет ни конца, ни края?
Сэп запрокинул назад голову и с обреченным видом глядел на угасающий лучик света в окошке. Пока спасательный лучик, связывающий его с внешним миром, пусть и тускло, но все же поддерживал его в темноте, он еще как-то крепился. Но когда лучик захирел, а потом и совсем угас, что свидетельствовало о наступлении ночи, и вокруг снова ста властвовать мрак, душевные силы покинули измученного узника и он провалился в небытие... (Завершить съемку этого эпизода видом лучика, который все угасает. В финале экран на пру секунд должен быть абсолютно черным).
СКЛЕЙКА
НАТ. Яркий солнечный день. Берег реки/озера/пруда.
На траве (песке, камнях) лежит без движения Сэп. Камера, кружась сверху (можно на дроне) слайдером, с начла показывает прилегающие луга, а потом сосредотачивает свое внимание на лежачем Сэпе. В это время за кадром звучит его голос в виде раздумий.
СЭП (в полусне, бормоча себе под нос): Боже! Какой яркий свет! Он пробивается даже сквозь мои плотно закрытые веки! Позвольте! А причем тут свет?! Откуда он мог взяться в этом чертовом темном подземелье?! Где он здесь взялся, это свет?! Ведь в подземелье постоянно властвует полумрак! Причем, свет слепит настолько сильно, что невозможно укрыться от этого наваждения.
Показать лежащего Сэпа, который жмурится на свету, но как он не вертел головой, все равно спасения от этого, слепящего его, света не было никакого.
СЭП (с догадкой в голосе): Впрочем, возможно, я уже нахожусь на небесах… Здесь, конечно же, все должно быть озарено ярким светом, все должны ходить в белых одеждах… Вокруг должны благоухать цветы и звучать пение птиц... Действительно, в этот момент явственно послышались то тут, то там, трели пернатой братии! При дыхании (показать крупным планом, как он сладко вдыхает ароматы трав и цветов) ощущались запахи полевых цветов, и Сэп с ужасом для себя (или с радостью, это он в первый миг еще не решил), понял: да, он действительно находится в раю! Таки действительно все произошло так, как и предсказывал дух замка Мак-Гроу: мир живых остался в прошлом. Как жаль... Одна утеха: он попал не в ад, на растерзание вечных мук, а в рай, где сможет утешиться и забыться.
ДИКТОР (голос за кадром): Сэп все лежал, боясь открыть глаза и удостовериться, что все его предположения окажутся верны. Он медлил, желая оттянуть миг жестокого разочарования как можно дальше. Увы, разочарования, поскольку как не чудно воспевали носители слова Божьего в своих псалмах о всех прелестях райской жизни, ему все же в эту минуту до боли в душе хотелось оказаться не в окружении манны небесной, а где-нибудь на просторном травяном лугу, с мирно пасущимися животными невдалеке и тихо протекавшей где-то рядом речушкой. Как ему этого хотелось! Пусть мир живых трижды жесток и несовершенен, пусть там его ждут множество проблем и передряг! Пусть! Все равно это во сто крат лучше беззаботного времяпровождения и скитания из угла в угол от скуки по аллеям райского сада. Итак, пора выбирать! Бесконечно оттягивать миг разочарования нельзя».
Сэп резко поднялся и столь же поспешно открыл глаза. В следующее же мгновение он снова зажмурился от яркого света, но в душе уже кипела буря радости, поскольку он успел заметить то, что открылось перед его взором. И обширный луг, и пасущихся вдалеке коров, и речушку, протекавшую рядом, и одинокого рыбака! От переизбытка чувств Сэп издал радостный вскрик.
СЭП (изумленно): Матерь Божья!
Услышав возглас, рыбак оглянуться.
РЫБАК (добродушно и непринужденно, обыденным голосом): Что? Наконец-то пришел в себя? Ну, слава Всевышнему!
Сэп учащенно моргал, глаза стали понемногу привыкать к свету. Сердце в груди колотилось от радости так, что, казалось, оно вот-вот выскочит наружу. Голос живого человека действовал так успокаивающе. Нормальный человеческий голос! Чередовать кадры потрясенного от радости лица Сэпа с тем, что он видел по сторонам.
РЫБАК (будничным голосом): Что, братец, натерпелся страху? Небось, до сих пор поджилки трясутся?
Сэп широко открыл глаза от изумления:
СЭП (удивленно): А откуда вам это известно?!
Рыбак усмехнулся в пышные усы:
РЫБАК (едва ли не зевая): Да уж догадаться было не так трудно. Ты ведь попал сюда оттуда...
При этих словах рыбак кивнул головой куда-то за спину Сэпу. Тот инстинктивно повернулся и тут же содрогнулся от ужаса. Вдали, за верхушками деревьев темнели серые стены огромного угрюмого замка. Сэп никогда раньше не видел его, но душа подсказывала недавнему пленнику о том, что он уже там побывал. Как и когда это было, не составляло загадки для бедолаги: в подземелье именно этого замка он томился последние дни! От таких мыслей Сэпа всего передернуло, словно за шиворот ему бросил кусок льда. Это движение не ускользнуло от глаз рыбака.
РЫБАК (успокаивающе): Да успокойся ты, братец! Теперь-то все уже позади. Садись лучше рядом, да перекуси малость. Тебя-то там, небось, не баловали отменными блюдами?
Он достал из котомки нехитрый харч, и протянул своему новому знакомому. Тот, не дожидаясь повторного приглашения, набросился на еду. Рыбак, видя как он жадно и поспешно проглатывает пищу, покачал головой:
РЫБАК: Да уж... Хотя, вообще-то, хвали Господа, что живым выбрался из пекла. Не каждому это было дано...
Сэп жадно управлялся с пищей. Было понятно, что он сильно проголодался. Рыбак, немного помолчав, добавил:
РЫБАК (иронично): Ну, а имение, или что там у тебя было из недвижимости, тю-тю? Ведь так?
Сэп застыл от неожиданности с куском солонины во рту. Было видно, что он искренне потрясён прозорливостью собеседника. Хотя вопрос из его уст не позвучал (рот был полностью набит едой), но вопросительный взгляд красноречиво говорил сам за себя. (Показать крупно широко раскрытые от удивления глаза Сэпа). Рыбак снова улыбнулся.
РЫБАК (добродушно): Ладно, не буду тебя дурачить, расскажу все, что знаю об этой истории. А история, нужно сказать, непростая.
Он тяжело вздохнул. Сэп все еще оторопело смотрел на своего нового знакомого.
РЫБАК: Да ты ешь, ешь. Куда уж тебе спешить? История будет долгой. А может, и нет. Но сомнений в том, что длится она, эта удивительная история, достаточно долго, быть не может. Да, немало горя принес людям хозяин этого замка... Ну, да слушай!
Рассказчик набрал полную грудь воздуха и начла сове повествование.
РЫБАК (голосом заправского рассказчика): Кем был этот Мак-Гроу, чьим именем назван замок, я не знаю. Да, наверное, и никто не знает. Потому как давно это было. Очень давно! Проходили века, менялись поколения, менялись хозяева этого замка. Ни он, ни его обитатели, ничем особым не выделялись. Ну, чем богатый люд развлекается? Охота, пиры и прочая блажь - привычное дело. Но все изменилось, когда в замке стал хозяйничать нынешний его владелец некий граф Джекоб Кэртингтон...
От услышанного Сэп чуть не поперхнулся.
СЭП (изумленно): Как?! Он жив?!
Рыбак в который уже раз хитро улыбнулся в усы.
РЫБАК (иронично): Не только жив, но и довольно-таки упитан! Видел бы ты его брюхо! Это его родовой замок, достался ему по наследству от предков, и ничего бы особенного в этом не было, если бы в дальнейшем не стали происходить странные события.
Хотя никого поблизости не было, рыбак, тем не менее, обвел все вокруг подозрительным взглядом, как бы желая еще раз убедиться в том, что рядом таки действительно никого нет.
РЫБАК (угадчивым голосом): В здешних краях стали пропадать люди. Ну ладно бы там были болота вокруг да трясины. Мало ли что может случиться: не равен час какой-нибудь неосторожный путник туда угодит, да и не выберется. Но ведь вроде бы нет такого дела поблизости-то! Или там дремучий лес, или глубокие ущелья, куда можно сорваться и никто тебя не найдет. Вроде бы все благополучно, а люди пропадают. И что самое интересное: богатство графа все это время росло как на дрожжах! Хотя всем было известно, что особым рвением к делам и предпринимательству он никогда не отличался. Так откуда же богатство?! Многие из здешних богачей приумножают свой капитал, строя и эксплуатируя модные нынче мануфактуры, развивая овцеводство и животноводство, кто-то строит верфи на побережье. Этот же с дружками, подобными ему, с утра до вечера предается гулянию с обильными возлияниями и трапезами, устраивает балы да вечеринки, балуется охотой. Никаких дел никто не ведет! А богатство его при этом приумножается!
Рассказчик прервал на некоторое время свою историю, извлекая на свет божий пойманную огромную рыбу, однако было заметно, что мысли его в этот миг заняты не столько ловлей, сколько рассказом.
РЫБАК (повышая голос): И вдруг, среди здешнего люда пошла по устах удивительная новость. Оказалось, что граф владеет недвижимостью одного из пропавших в здешних краях. Человека нет, он словно сквозь землю провалился, а на руках у Кэртингтона оказываются бумаги, где черным по белому, рукой бывшего владельца недвижимости, написано, что он, дескать, завещает все, что у него есть, графу Джекобу Кэртингтону. Странно, ведь так?
Рассказчик покосился на слушателя, но тот все еще продолжал находиться в оцепенении. Не дождавшись ответа, рыбак продолжил.
РЫБАК: Позже пошел слушок, что подобные владения появились у графа и на берегах Северна, и Трента, и на устье Темзы. Джэкоб Кэртингтон, который, по свидетельству очевидцев, никогда не покидал пределы Бедфордширского графства, вдруг стал владельцем земель и недвижимости в графствах Суррей, Кент, Беркшир, Уилтшир, Бакингемшир... Чудеса! Граф продавал эти земли, жировал на вырученные за них деньги, и все ему сходило с рук. Многие догадывались, что здесь что-то не так, но никто вслух не высказывал никаких претензий. Дальше тихих перешептываний не пошло. Уж больно огромную власть граф имеет в здешних краях, уж больно не хочется людям навлекать беду на свою голову, открыто, во всеуслышание выступив против графа. Так все продолжалось бы... Вернее, все так и продолжается, все так и есть, как я рассказал, если бы не приключилась однажды такая история...
Рассказчик еще раз оглянулся, глаза его испуганно забегали, из чего было понятно, что сейчас он приступит к самой важной и самой таинственно части своего рассказа. Он отложил в строну ненужные ему теперь снасти, подсел ближе к Сэпу и приглушенным, вкрадчивым голосом продолжил:
РЫБАК (таинственным голосом): То, что я сейчас расскажу тебе, не знает никто. Никто на свете! Ты первый, кому я доверяю эту тайну.
Рассказчик еще обвел все вокруг подозрительным взглядом и продолжил еще более тихим тоном.
РЫБАК (вкрадчивым голосом): Все дело в моем пристрастии к рыбной ловле. Я частенько провожу время на этом берегу, разумеется, со снастями, и почти всегда радую своих домашних хорошим уловом. Мы - люди бедные, эта рыба неплохое подспорье к нашему столу. Иногда я рыбачу прямо здесь, иногда забираюсь в места поукромнее, где меня за густыми зарослями деревьев да кустарника никто и увидеть не сможет, хотя и будет находиться рядом. Вот в таком-то месте рыбачил я и в тот памятный день...
Послышался какой-то шорох. Рассказчик вздрогнул и оглянулся. Убедившись, что причиной этому был глупый небольшой зверек, невесть откуда взявшийся, рыбак успокоился.
РЫБАК: Услышав голоса, я продолжал рыбную ловлю, не обращая внимания на пришельцев. Мало ли кто здесь шастает: то нерадивый хозяин стегает прутиком отбившуюся от стада и наконец-то найденную животину, то такой же, как я, любитель рыбной ловли пришел испытать свое счастье в этом деле... Да мало ли! Но когда незваные гости приблизились и расположились ну совсем рядом, не видя, конечно, меня при этом, я сразу же узнал их, и понял, что соседи не просто необычные, а, я бы сказал, особые люди! Я услышал голоса, а потом и увидел сквозь осторожно раздвинутые ветви и листья скрывавших меня деревьев, что это приехали повеселиться на лужайке и на чистом воздухе не кто иной, как граф Кэртингтон со своей компанией. Они пили вино, закусывали привезенными с собой закусками, орали непотребные вещи, а я сидел в своем укрытии и дрожал, не зная, что предпринять: показываться им на ясные, впрочем, прошу прощения, на их уже порядком замутневшие, очи или нет? В принципе, в те минуты я еще мог это сделать без особого риска для себя: ну что бы они мне сделали? Накричали бы на меня, журя, что я мешаю им отдыхать, швырнули бы мне в спину обглоданную кость. А может, и не обглоданную - им не в первой разбрасываться добром. Но уже через несколько минут я услышал такое...
Рассказчик подвинулся еще ближе к жующему все медленней и медленней Сэпу (настолько он проникся рассказом) и еще более тихим голосом продолжил:
РЫБАК (едва ли не шепотом): Через некоторое время я услышал такое, что понял: разгоряченные винными парами и уверовавшие, что они одни, и никто их не слышит, они стали болтать своими пьяными языками сокровенные тайны, поэтому, заметив меня и поняв, что отныне мне обо всем известно, они не оставили бы меня в живых. Для большей верности, чтобы не быть замеченным и разоблаченным, я свернулся клубком за какой-то корягой, и плотнее прижался к земле. Было очень неудобно, ноги затекли, но я терпел. Терпел и слушал. И чем больше я слушал, тем больше у меня холодело в душе. Я и так знал, что этот Кэртингтон негодяй, но чтобы додуматься до такого...
Сэп совсем перестал жевать, и весь полностью обратился в слух. Он отдавал должное таланту рассказчика, кому он в сию минуту, затаив дыхание, внимал, но его, вместе с тем, слегка раздражало, что тот оттягивает миг кульминации своего повествования. Сэп давно уже хотел сделать рыбаку замечание по этому поводу, однако понимал: прервать рассказчика - дело неблагодарное. Так можно лишить себя удовольствия узнать концовку истории.
Сэп понял, что сейчас будет произнесено самое-самое, потому и прервал трапезу, чтобы не прозевать ни единого слова, которое сорвется с уст рассказчика.
РЫБАК: Это было пьяное бахвальство друг перед другом, типа того, что, мол, «А как мы напугали такого-то, и ободрали его как липку». Или: «Спасибо старухе Милли за ее расторопность». Или благодарили сообразительного и находчивого далекого предка, который придумал в конструкции замка такой механизм, который так помогает приводить этих «безмозглых баранов», как они выразились, в неимоверный трепет.
Рассказчик на миг осекся, словно что-то сообразил и, смущенно взглянув на Сэпа, промямлил.
РЫБАК (виновато): Прошу прощения. Возможно, эти слова относятся и к... Так я без задней мысли...
СЭП (раздраженно): Да не томи ты, бестия! Рассказывай! Что дальше-то было?!
РЫБАК (суетливо): Да! Да-да... Значится так... Ага! Так вот: все услышанное я потом в уме соединил вместе, разложил по полочкам, что за чем, и вырисовывалась четкая картина того, что в последние годы происходило, - рассказчик осторожно покосился на Сэпа, - гм, и происходит сейчас в наших краях. Значится так. Стоит себе не так уж далеко от замка при дороге постоялый двор. Обычный постоялый двор, каковых по дорогам матушки-Англии разбросано довольно много. Я сам бывал там однажды: посидели малость с друзьями за столом, пропустили кружечку-вторую неплохого, надо признаться, винца. Заправляет там делами старуха Милли - такой себе божий одуванчик, высохшее от старости никчемное тельце. Увидев ее первый раз, мне, помнится, подумалось: она, наверное, в ветреную погоду и из дому не выходит, потому, как порыв ветра может подхватить ее, невесомую, и унести, как пушинку куда-нибудь по ту сторону Ла-Манша. Однако вся эта внешне безобидная вывеска для людей несведущих. На самом же деле, как я понял из разговора, эта харчевня принадлежит Кэртингтону, а старая ведьма, оказывается, его ставленница. Как только свернет к постоялому двору богатый, а главное - одинокий путник, она тут же своего человечка к графу-то и шлет, мол, подвернулась подходящая жертва: можете приезжать за ней. Люди Кэртингтона в этом деле расторопные - их не нужно дважды звать. И вскоре бедолага оказывается в подземельях замка. Тут-то для графа и его сотрапезников начинается время их любимой забавы. Прямо из-за банкетного стола, прилично разогрев себя винными парами, они направляются к подземельям, где в комнатах наверху есть смотровые окошечки, в которые они, оставаясь при этом незамеченными, наблюдают за муками несчастного и потешаются над ним. Это для них что-то вроде охоты, только на месте загнанного зверя - человек. Как сейчас помню их противный смех и самодовольные голоса, когда они друг перед другом нахваливались, мол, кому что больше нравится. Один говорил, что вид растерянного и мотающегося от стены к стене безмозглого баран..., гм, прошу прощения, это я пытаюсь достоверно передать то, о чем они говорили, доставляет ему удовольствие. Другой утверждал, что как приятная музыка ласкают его слух жалкие крики о помощи несчастных. А особо словоохотливым был некий, как я понял из разговора, барон фон Гэнтер, который на все лады не уставал выхвалять сообразительность и находчивость давних строителей замка, коим пришла в голову мысль установить в нем дивный механизм. Повернешь рукоять и где-то там далеко наверху, на самой крыше, какая-то заслонка становится в такое положение, что умудряется преобразовать снующие туда-сюда ветры в звук. Что-то наподобие свистка, что детишки, забавляясь, из веточек лозы режут. Но здесь не свист, здесь намного посерьезней. Дуновения и завывания ветра преобразуются в некий ужасающий вой, который и сводит с ума пленников. Этот вой для барона тоже, как я понял, что-то сродни приятной музыки...
Рассказчик тяжело вздохнул. Уж больно грустным был рассказ. Грустным было и лицо Сэпа.
РЫБАК (повышая интонацию): Ну, а настоящим чудовищем в этой компании оказался сам Джекоб Кэртингтон. Для него приятной музыкой (что-то все они это выражение упоминали, прямо тебе одни музыкальные ценители!) был хруст ломающихся в тисках орудия пыток костей. Была у них, как я понял, специальная комната в обширных подземельях замка, где было сосредоточено преогромное множество орудий пыток. Под конец своей попойки эта пестрая компания так захмелела и настолько потеряла чувство рамок здравого смысла, что стали наперебой нахваливать каждую из этих адских машин и опять-таки ссылаться на приятные ощущения, рождающиеся в их душе, при стонах истязаемых на каждой дыбе в отдельности. Ох...
Рассказчик вздохнул еще тяжелее - уж больно непосильно тяжелым был для него груз услышанных тогда ужасов.
РЫБАК (более бодрым голосом и стряхивая головой, словно пытался отогнать от себя наваждение): Вот потому-то, дружок, я и спас тебя! Вот потому я тебе все это рассказываю! Возможно, хоть ты предпримешь что-то, чтобы прекратить разгул этого мракобесия, чтобы прикрыть этот вертеп разврата и ужасов. Я, признаться, боюсь супротив них слово молвить, уж не гневайся, но проживаю-то я совсем недалече. Все здесь в их власти, а ты человек пришлый, возможно, где-то у тебя влиятельные друзья имеются, чтобы что-то предпринять... Камзол на тебе добротный, из дорогого камлота, - вижу не из простолюдинов ты.
СЭП (удивленно): Постой-постой! Как это понять – «спас тебя»?
Рассказчик отвел в сторону взгляд и дипломатично прокашлялся. Было заметно, что сейчас он должен коснуться темы, которая была для него неприятной. О чем-то он все-таки умолчал. Любопытство разжигало Сэпа. Эта история всецело увлекла его. Он хотел знать о ней все. Он не сводил с рыбака сверлящего взгляда, ждал ответа. Тот видел устремленный на него взгляд.
РЫБАК (смущенно): Да... Это...
Рассказчик еще раз прокашлялся, видимо, выигрывая время и решая: что же ему предпринять - утаить то, о чем ему не хотелось говорить, или все-таки рассказать. В конце концов, он склонился в сторону второго.
РЫБАК (более решительно): Ладно! Поведаю тебе, дружок, все как есть. Значит так. Из их разговора я понял, что многих замордованных ими людей они так и оставляли в подземельях замка. Но со временем обилие костей и трупный запах стали им самим досаждать, потому-то они и начали выбрасывать трупы в близлежащий от замка овраг. Овраг обрывистый, глубокий - они были уверены, что на его дне все следы их преступлений обрываются бесследно. Я, когда смекнул, что к чему и, набравшись смелости, спустя несколько дней, поспешил на розыски пресловутого оврага, думал об одном: при помощи доказательств вывести злодеев на чистую воду. Однако, когда нашел овраг, спустился в него и увидел, что там творится...
Рассказчик сделал паузу, тяжело вздохнул, но все же, спустя минуту, продолжил свою историю, виновато поглядывая на собеседника и тут же совестливо отводя взгляд в строну.
РЫБАК (виновато): Я понимаю, что любой вправе осудить меня, что дело, которым я занимался, неблаговидное. У военных это называется мародерством, но ведь... Человек я бедный, иной раз на столе и крохи хлеба нет, а там... У кого дорогое кольцо на пальце осталось, у кого полные карманы звонких монет. Кэртингтону и его дружкам от этих несчастных нужно было совсем иное, намного весомее, на такие пустяки, как наличие денег в кармане да побрякушки на пальце, они, видимо, и внимания не обращали, а для меня это было целое богатство.
Это был самый неловкий момент в разговоре. Рассказчик делал вид, что всецело увлечен снастями, слушатель устремил взгляд куда-то вдаль, к линии горизонта.
РЫБАК: А сегодня... Я сразу же приметил добротный камзол и хотел... А ты застонал… Стало быть, живой. Своим поступком я искупил свои грехи. Добро тех несчастных так или иначе пропало бы… Их забрал бы в свое царство тлен… Но живой человек - это совсем другое дело! Думаешь, легко мне было тебя сюда тащить? Я положил тебя на ветерке, брызнул на лицо водой, чтобы отошел быстрее. Скажи, дружище, я ведь искупил свой грех?
Рассказчик осторожно взглянул на собеседника, но тот продолжал смотреть вдаль. Для рыбака словно возникла ситуация, когда один протягивает для приветствия другому руку, а ответного действия не происходит. Явное замешательство и напряженность момента спасла огромная рыбина, потревожившая снасти, и через некоторое время запрыгавшая, поблескивая на солнышке влажными боками, на прибрежном песке.
СКЛЕЙКА
ИНТ. Таверна.
В зале много деревянных столов и стульев. Людей тоже. Камера слайделом делает панорамную съемку.
ТОМ (радостно): Кого я вижу! Боже правый! Верить ли очам своим?! Сэп! Дружище! Ты ли это?!
В тот миг, когда прозвучал этот возглас, камера как раз остановился на Сэпе, сидящим за одним из столов таверны. Увлеченный своими мыслями и куском жареной телятины, Сэп поначалу даже и не обратил внимания на голос, прозвучавший рядом. Хотя был он громким и зычным. Услышав свое имя, Сэп сразу же поднял взгляд, понимая, что обращаются к нему. То ли наш герой был сильно увлечен своим занятием, то ли коварное время сделало свое дело, но поначалу Сэп с недоумением смотрел на веселого бородача, стоявшего рядом с его столиком и раскинувшего в стороны руки, будто хотел заключить, его, Сэпа, в объятия. Что этому незнакомцу от него нужно?
Тот, видимо, понял причину замешательства и, прижимая к груди руки, подсел к столу:
ТОМ (доверительным тоном): Да, да, понимаю. Телятина для тебя, конечно же, важнее старого друга Тома Пэтмора! Да так важнее, что можно сделать вид, что и не узнал его. Лишь бы он, бестия, не мешал трапезе.
Глаза Сэпа округлились:
СЭП (изумленно): Том! Дружище!
И поспешил заключить друга в объятия.
СЭП (удивлённо, все еще хлопая друга по плечу): Послушай, дружище Том! А какими это, скажи мне, ветрами тебя занесло сюда, на окраину Нейзби, да еще и заставило заглянуть в такую грязную трущобу, каковой, вне всякого сомнения, является эта корчма? Я ведь привык видеть тебя в совершенно других местах и, главное, в совершенно другой обстановке.
ТОМ (улыбаясь, заказывая у проходящего мимо хозяина таверны выпивку и закуску): Да, собственно, и я тебя тоже. Меня это больше должно удивлять, учитывая твой праведный, так сказать, уклад жизни. Ну, а мне, тебе ведь это известно, неисправимому непоседе и искателю приключений, путешествие по подобным местам не в новинку. Зато после какого-нибудь Большого Приключения я позволяю себе немного отдохнуть и расслабиться, поэтому и просиживаю иногда на балах да ковыряюсь вилкой в закусках. Но когда эта скучная и однообразная жизнь мне начинает надоедать, тогда я отправляюсь в подобные заведения, занимаю место за столиком где-нибудь в уголке, и, попивая не спеша винцо, молчу, да прислушиваюсь к разговорам вокруг. О, друг мой, это, знаешь, прелюбопытное занятие. Ты даже не представляешь себе, какие захватывающие истории можно услышать порой под крышами подобных заведений! Одно дело, что возлияния развязывают языки рассказчикам, но понимать нужно и то, что люд здесь собирается довольно разношерстный: иного с другого конца света порой забрасывает. Тут ведь нужно учитывать психологию человека. Обычно в общении с незнакомыми каждый может быть способен на предельную откровенность. Судьба сводит собеседников в первый и последний раз, и все, что будет сказано в лад или в невпопад, канет в лету, не повлечет за собой никаких последствий. Обычно, так и случается. Я внимательно слежу за лицами людей. Они попивают вино, внимают рассказчику, но видел бы ты их глаза. Помутневшие от винных паров, мысли их, конечно же, не сосредоточены, они для порядка поддакивают рассказчику, но стоит им лишь перешагнуть порог этого заведения, свежее дуновение ветра способствует тому, что у них из головы выветривается не только хмель, но и все услышанное. Я же из такового могу извлечь для своей непоседливой натуры огромную пользу. Иногда мне приходится услышать такое, что я тут же седлаю лошадь и мчусь чуть ли не в другой конец старушки Англии. Впрочем, к чему я это? Тебе весь этот бред совершенно не интересен. Ты лучше расскажи, что тебя заставило здесь очутиться?
В этом время хозяин таверны принес и поставил перед Томом угощение. Оба друга приложились к кружкам с вином.
СЭП (грустно покачивая головой): Ты не поверишь, но меня привело сюда то же, что и тебя, с той лишь разницей, что ты жаждешь приключений и ищешь их, я же, пережив величайшее потрясение в своей жизни, стремлюсь убежать подальше от него. После длинного и долгого пути я, в первой же попавшейся на окраине Нейзби харчевне, решил утолить изрядно донимающий мой желудок голод.
ТОМ (оживляясь): О! Это уже интересно! Я считал, что ты, со своим довольно-таки усидчивым образом жизни, и приключения - вещи несовместимые! А тут вдруг... Ну-ну, поведай мне о своих похождениях!
СЭП: Ты напрасно язвишь, Том. Я говорю о вещах более чем серьезных.
Начинает звучать соответствующая музыка и Сэп начинает рассказывать о совей истории. Чередуются кадры: лицо Сэпа, в котором все больше разгорается азарт рассказчика (все в его поведении, губы глаза, говорят об этом), лицо Том, у которого все больше округляются глаза от удивления. Оба то и дело прилаживаются в кружкам с вином. Но, если Сэп, промочив пересохшее горло, дальше продолжает свой рассказ, то Том при этом может жевать кусок солонины. Том подвигал свой стул все ближе и ближе к столу, словно боялся прослушать что-либо и упустить какую-либо важную деталь.
Когда Сэп закончил, оба еще некоторое время сидели молча. Сэп, чтобы перевести дух после длинной тирады, Том, чтобы переварить и осмыслить услышанное. Он долго, не моргая, смотрел, уткнувшись взглядом в столешницу, словно изучал причудливо витиеватый узор трещин на ней, потом сорвался с места, сделал несколько резких шагов взад-вперед возле стола, у самого носа Сэпа, потом извлек трубку, раскурил ее, и снова уселся за столик, закинув при этом ногу на ногу.
ТОМ (многозначительно): Да... Это интересно. Так говоришь, Джекоб Кэртингтон...
Том иронично ухмыльнулся. -
ТОМ (покачивая головой): Да-а… Как все-таки тесен мир...
Сэп устремил на друга удивленный взгляд.
СЭП (вскидывая вверх брови): Не понял… Вы что, знакомы?
ТОМ: Нет, знакомыми мы никогда не были, а вот встречаться мне с ним приходилось.
СЭП (изумленно): Да ну?! И как же это произошло?!
Теперь интерес донимал уже Сэпа. Том снова потер в задумчивости подбородок и иронично ухмыльнулся.
ТОМ: Ты не поверишь, но свела меня судьба с ним... Где бы ты думал? Никогда не догадаешься: в Марстон-Мур!
СЭП: О, Господи! Чего же это тебя судьба так далеко носит?!
ТОМ: Вот-вот, и я о том же подумал, когда услышал имя Кэртингтона. Все дело в том, что я тогда был на вечерке у одного из моих многочисленных знакомых. Роскошный, надо сказать, он устроил бал, где блистала вся местная знать. Лишь только я чудом оказался на этом празднестве, за много миль от родных мест. Поэтому, когда объявили, что прибыл некий важный господин, кажется, граф. Прибыл издалека. Я сразу же глянул на него. Имя его мне, право слово, ничего не говорило, но то, что прибыл он из довольно неблизкого графства Бэдфордшир, заставило меня обратить на него внимание. Ведь, повторюсь, я был уверен, что являлся самым дальним, если можно так выразиться, из гостей. Потому-то я и запомнил это имя. Поначалу намеревался подойти к нему и завести разговор. Но танцы и женщины настолько вскружили мне голову, что я, право слово, вскоре позабыл о нем. Возможно, что я так никогда и не вспомнил об этом человеке и навсегда бы забыл, как произносится его имя, если бы волей обстоятельств я не стал невольным свидетелем происшествия, которое...
За столом воцарилась интригующая пауза. Сэрп с напряжением во взгляде смотрел на друга.
ТОМ: В разгар веселья, ближе к полуночи, я был настолько измотан круговертью блистательного бала, что ощутил непреодолимое желание немного отдохнуть, подышать свежим воздухом. Я уединился на одной из террас, которых в доме было огромнейшее множество, и перевел, что называется, дух. Эти барышни, эти танцы... От всего так устаешь! День, проведенный в седле, меня не так утомляет, как... Впрочем, не будем отвлекаться! Отдышавшись и переведя дух, я решил раскурить свою любимую трубку. И все бы хорошо, да только я сделал одно неловкое движение, она выскользнула у меня из рук и свалилась вниз. Чертыхаясь и проклиная себя за нерасторопность, я, не желая расставаться со своей любимицей, перелез через каменный парапет террасы, спрыгнул на землю, которая была в паре футов, и принялся искать ее в траве. И в это время я услышал, как хлопнула дверь, ведущая на террасу, на которой я находился минуту назад, и услышал голоса людей. Можно было, конечно, переборов неловкость, показаться на глаза этим людям, объяснить, что стало причиной столь неприглядного, для моего социального положения, поступка. Можно было бы... Но я не хотел, чтобы меня увидели в униженном, как мне тогда казалось, положении. Ведь и через парапет перемахнуть назад на террасу, было как-то не солидно, да и могли подумать, что трубка - это отговорка, и сиганул я в кусты совершенно по иной причине... Одним словом, я затаился, стараясь ничем не выдать свое присутствие, переждать, пока они уйдут, а потом уж и выбраться из своего укрытия. Но это стало причиной того, что я невольно, сам того не желая, был посвящен в страшную тайну...
Звучащая за кадром таинственная музыка постепенно слышна чуть громче. Рассказчик отхлебнул вина, Сэп при этом не сводил с него немигающих глаз. Теперь они поменялись местами.
ТОМ: Я, мой друг, стал свидетелем заговора. Страшного заговора! Эти люди строили планы относительно того, как отравить... Короля!
Сэп невольно вскрикнул, сидящие за ближайшими столиками подозрительно покосились на странную, шушукающуюся между собой пару. Том понимал: то, о чем он сейчас поведает другу, не предназначено для посторонних ушей, потому-то и снизил голос и подсунул стул ближе к Сэпу.
ТОМ (заговорщицким тоном, почти шепотом): Да, дружище, я не лгу. Они еще не знали, как совершить задуманное, они только советовались, спорили, предлагали собраться через некоторое время снова и обсудить все более основательно. Но уже было немало сделано! И главное: ими уже была запасена колба с ядом, предназначенная для короля! И где бы, ты думал, она хранится? В одном из подземелий замка Мак-Гроу!
Сэп снова едва не вскричал от неожиданности, но сдержался и оглянулся по сторонам. Все уже забыли о них, и каждый занимался своим делом.
СЭП (сдавленным голосом): Вот это да!
ТОМ: Да, мой друг, все именно так. Я многое понял из их разговора. А, главное, услышал много имен. И в первую очередь Джекоба Кэртингтона. Он присутствовал на этой террасе, к нему обращались чаще всего. Я понял, что он главенствует в этом разговоре, потому-то и запомнил его имя. Вспомнил, что именно его представляли как гостя из графства Бэдфордшир. -
Том откинулся на спинку стула, как бы позволяя себе отдохнуть после исполненного долга.
ТОМ: Звучали там и другие имена, в том числе и барона фон Гэнтера. Эти господа в состоянии опьянения излишне болтливы. В этом я убедился и тогда, и теперь, когда ты мне поведал рассказ рыбака, спасшего тебя.
Друзья одновременно, не сговариваясь, подняли кружки, но, заметив, что они уже пустые, заказали еще вина. Сэп снова потер подбородок.
ТОМ: Ты наверняка спросишь меня, как же это я, при моем-то обостренном чувстве справедливости, оставил это дело без последствий? Да, ты прав, я не дал ему ходу, но на это были свои причины. Хотя поначалу, слушая этот подлый заговор, я сгорал желанием наказать негодяев. Однако поначалу помешали неотложные и важные для меня дела, ну, а дальше некоторые раздумья привели меня к мысли о том, что вмешиваться в это дело не стоит. Только не удивляйся и не делай большие глаза. Я ведь знаю, что политикой ты не интересуешься, чего не скажешь обо мне. Питал бы я сыновнюю любовь к Карлу, то все обстояло бы иначе. Но вся беда в том, что я глубоко сожалею, что со смертью Елизаветы иссякла династия Тюдоров. Стюарты же... Возможно, я и ошибаюсь, но уж больно многое мне не нравится в том, что меня окружает. Батюшка нынешнего короля, покойный Яков, тоже, по моему разумению, не ахти как много пользы принес для государства. То, будучи сам ярым сторонником католической церкви, наломал столько дров в вопросах веры и религиозных общин, что черт ногу сломит, то непомерно повысил расходы на войны с Францией и Испанией, от чего цена на деньги катастрофически упала. Теперь вот и Карл туда же. Не выполняет данные обещания, без парламентского согласия взимает налоги. Народ отказывается платить - пошли принуждения. Насильно начали забирать в солдаты и матросы, сажать в тюрьмы. Подписал, подлец, Петицию о правах, а когда парламент потребовал ее исполнения, распустил его, а самых ярых противников засадил в тюрьму. Ты только посмотри, кто у него теперь в советниках ходит: бывший вождь оппозиции Томас Вентворд, возведенный недавно в звание лорда Страффорда, да архиепископ Лод, помешанный на католицизме. Вопрос вероисповедания для него превыше всего. Он, видите ли, считает, что англиканская церковь должна стоять ближе к папизму, нежели к протестантизму, поэтому жестоко преследует кальвинистов-пуритан. Да и вообще, кто восстает против их политики, тех ждут тяжелые наказания и казни! Вот потому-то, мой друг, я не бросился сломя голову спасать жизнь короля. Я вообще уверен, что рано или поздно, если он будет продолжать в том же духе, его не только захотят тайно отравить, а вполне законно казнить! Прости меня, Господи, за крамольные мысли мои!
Друзья дружно отпили из только что поднесенных очередных кружек с вином.
ТОМ: Но не думаю, что Кэртингтон стал уж прямо-таки ярым сторонником справедливости. Скорее всего, его, или, вернее, их, заговорщиков, преследуют какие-то меркантильные интересы. Но знать, какие именно, мне, право слово, ни к чему. Это меня мало волнует. Для меня главное то, что мы это обстоятельство используем в своих целях!
Сэп удивленно взглянул на собеседника:
СЭП (удивляясь): К чему ты клонишь?
ТОМ (бодро и уверенно): Да к тому, мой друг, что с этого момента в игру вступаю я! Я - Том Пэтмор! И посмотрим, что у меня получится! И поглядим, у кого кость окажется потолще!
СЭП (с интересом): Ты что-то задумал?
ТОМ: Разумеется! Это будет грандиозное представление, обещаю тебе! Выпьем же за успех!
Том кружку с вином, Сэп последовал его примеру. Камера слайдером «проезжает» мимо их стола.
СКЛЕЙКА
ИТН. Большая комната в замке.
За огромным столом сидела компания господ, всласть упиваясь винами и закусками. Низенький полненький человечек спешит к хозяину застолья. Тот, увидев его, взбодрился:
ГРАФ (пьяным, развязанным тоном): О! Кого я вижу?! Хорси! Не иначе, как прибыл с весточкой от старухи Милли? Ой, чует мое сердце, что подобрала она нам отличного шута! Ой, верю, что повеселимся мы сейчас на славу!
ХОРСИ (покорным, заискивающим тоном): Так, так! Точно так, господин!
Низенький, но довольно-таки упитанный человечек поспешил еще издали порадовать своего хозяина и поддакнуть ему. Он по смешному быстро перебирал ножками, и вскоре уже стоял за спинкой кресла того, к кому так спешил. Дышал он быстро, никак не мог перевести дух, потому-то и говорил с остановками:
ХОРСИ (с трудом переводя дух): Фрукт, позвольте доложить, попался отменный. Надрался до неприличия - сорит деньгами налево и направо, ругает нас, мол, что за дыра у вас? У него, дескать, роскошный дом, а ему предлагают ночевать в такой лачуге! Одним словом: при деньгах он. Пользы от него можете извлечь, хозяин...
ГРАФ: Не болтай, дурак! Не твоего ума дело!
ХОРСИ (испуганно, съежившись, прогибаясь перед хозяином еще ниже): Прошу прощения, хозяин. Мы доставили его, тепленького, прямо с постели, в привычное место! Так что он в вашем распоряжении.
Крохотный толстячок позволил себе услужливо хихикнуть. Толстые щеки его часто и мелко подрагивали. Снизошел до смеха и хозяин застолья. Но только вот его «ха-ха» были медлительны и размеренны, с довольно длинной паузой после каждого звука. Столь же толстые, лоснящиеся от жира, щеки также тряслись, но редко, мерно, в такт смеху. Можно было, не видя этой сцены, а, только слыша ее, безошибочно определить - кто есть кто среди этих двоих.
ГРАФ (с интригой и торжественностью в голосе): Ну, так что: развлечемся, господа, а?!
«Господа» удовлетворено зашумели. Да, видимо, размяться немного им уже давно хотелось. Ведь столько съедено, столько выпито! На огромном столе, за которым восседала эта компания, уже отчетливо просматривались поблескивающие донышки еще недавно наполненных до краев сосудов и прочей утвари. В той тарелке темнели остатки недоеденного паштета из красной куропатки, на той белели бока обглоданных костей фаршированной индейки, в том, опрокинутом набок фужере, ранее находилось вино, поскольку небольшая лужица, образовавшаяся на столе, была темно-красного цвета.
ГРАФ (с трудом лениво поднимаясь): Пойдемте, господа! Вас ждет самое захватывающее развлечение, которое я могу предложить вам в своем замке!
Все дружно потянулись к знакомому уже месту. Походка некоторых была весьма неуверенной: давало о себе знать непомерное количество возлияний. У каменных ступенек лестницы, ведущей к подземелью, образовалась своеобразная толчея. Гостеприимный хозяин добродушным голосом призывал всех успокоиться:
ГРАФ (успокаивающе им примиряюще): Не торопитесь, господа! Понимаю ваше нетерпение, но волнующее зрелище от вас никуда не денется! Прошу! Прошу всех спуститься вниз!
Горящие факелы, воткнутые в кронштейны, укрепленные на стенах, освещали путь возбужденных людей. Кто-то оступился, чертыхнулся, но людской ручеек не остановился: все спешили к смотровым окнам.
А вот и они! Каждый, толкаясь, спешил занять место поудобней, каждый предвкушал нечто необычное. Особенно старался барон фон Гэнтер:
БАРОН: Прошу прощения, но это мое любимое место - отсюда лучше видно рожи этих загнанных шакалов. Побыстрее бы перейти к комнате пыток!
ГРАФ: Успокойтесь, любезный барон!
Лицо Кэртингтона расплывалось в добродушной улыбке.
ГРАФ: Вскоре перейдем и к этому виду развлечений. Запаситесь терпением, занимайте места поудобнее.
Все дружно прильнули к смотровым окнам, и на некоторое время воцарилась тишина. Впрочем, она тут же уже была нарушена:
БАРОН: Позвольте! А где же новоприбывший? Там никого нет!
Все еще дружнее прильнули к окошкам, более пристально вглядываясь в полумрак каменного мешка, раскинувшегося внизу у их ног.
ГРАФ: Действительно, никого...
И вдруг под сводами подземелья загремел страшный громовой голос, от которого все содрогнулись:
ГОЛОС ТОМА (грозный, таинственный, звучит как эхо): Я призрак замка Мак-Гроу! Я воскрес из мертвых и явился для того, чтобы покарать негодяев, и заставить их ответить за свои преступления!
Это было настолько неожиданно, голос звучал настолько угрожающе и таинственно, что буквально у каждого, кто собрался посмотреть «волнующее зрелище», душа ушла в пятки.
БАРОН (испуганно): Ч... Что это?
ГРАФ (уверено и злобно): Что это за шутки?!
Голос Кэртингтона был более твердым. Видимо, он больше других сохранял самообладание.
ГРАФ: Кто посмел хозяйничать в моем замке?!
ГОЛОС ТОМА (звучит эхом очень жутко под сводами замка): Это не твой замок, мерзавец! Это мой замок! Я его воздвиг! Это мое творение! Все эти долгие годы и столетия мой невидимый взор следил за тем, что творится в стенах замка! Мои потомки вершили иногда здесь дела, с которыми я не был согласен, но это были мелочи по сравнению с тем, что вытворяешь ты, мерзавец, недостойный считаться моим, хотя и далеким, потомком! Гнусности твои достигли таких размеров, что я не мог больше терпеть и восстал из мира мертвых! Ты считал, что все злодеяния твои останутся безнаказанными? Нет! Пришел миг расплаты! Трепещи, ничтожество!
Все сбились в кучу, жались друг к другу, стараясь укрыться от беды за тело ближнего. На их лица страшно было смотреть - все они были обезображены гримасой ужаса. Кто-то истерически взвыл, что еще больше подействовало на психику. Лишь Кэртингтон не унимался:
ГРАФ: Успокойтесь! Никто ничего не сможет доказать: будь это дьявол или человек во плоти. Нет никаких следов и доказательств того, что мы... Гм... Успокойтесь, говорю вам!
ГОЛОС ТОМА: Нет же, господин Кэртингтон, успокаиваться вам как раз и ни к чему. Особенно тебе, подлец! Доказательств, говоришь, нет?! Есть доказательства! Есть овраг, в который вы сбрасываете трупы несчастных, есть расписки от них, свидетельствующие о том, что они завещали свое наследство другому. Нетрудно догадаться - кому, нетрудно сопоставить факты, нетрудно все проверить и до всего докопаться! Час возмездия пришел!
В это время под сводами подземелья раздался жуткий, пронизывающий не только сознание, но и тело вой. Этот вой был всем им знаком и раньше, но если тогда он звучал для них «сладкой музыкой» в унисон со стонами несчастных, то теперь бумерангом ударил по им же самим. Кто-то сам протяжно взвыл от страха, кто-то по той же причине потерял сознание и лишь только хозяин замка старался предпринять очередную попытку как-то разобраться во всем. Он бросился к знакомому рычагу, сделал несколько движений взад-вперед, но вой продолжался. Да и ходил рычаг свободно, без нагрузки, словно какая-то неведомая сила отсоединила одну из многочисленных тяг, приводящих механизм и заслонку в нужное положение, и теперь управляла этой заслонкой сама. Кэртингтону стало страшно. Он впервые почувствовал, что в его замке, где он все и вся считал своим, нечто перестало подчиняться ему, и угроза этого невидимого врага относительно того, что он, Кэртингтон, уже не является владельцем замка, начала обретать реальные очертания. Колючий холод пробежал по спине. Однако он все же старался овладеть собой:
ГРАФ: Успокойтесь, господа! Я в этих краях полноправный хозяин! Я куплю любой суд и любых присяжных, ежели до них дойдет дело! Все обойдется!
ГОЛОС ТОМА: Что?! Все обойдётся, говоришь?!
Вой поутих, и слова невидимого призрака стали слышны более отчетливо, словно он этого и добивался.
ГОЛОС ТОМА: Ты, глупец, видимо, так и не понял, с кем имеешь дело?! Это ты присяжных можешь купить, судью - они все смертны и подвержены земным соблазнам. Но я ведь не из мира живых! Неужели ты не понял, что имеешь дело не со свидетелем, которому легко заткнуть рот достаточным количеством золота? Из царства мертвых, призраков и духов я вижу все! Все!!! Понимаешь?! От моего пристального взора не могли укрыться не только твои действия, но и твои помыслы! Купишь присяжных, говоришь? А сможешь ли ты купить... короля?!
БАРОН (в истерике): Дьявол! Сущий дьявол! Он действительно воскрес из мертвых! Ему все известно, от него ничего невозможно утаить!
ГРАФ: Молчать! Что вы болтаете! Возможно, о короле упомянуто просто так, случайно, к слову. Возможно, ему неведомо, что мы...
Джекоб осекся, прикусив язык и ругая себя за опрометчивость. Но голос из темноты развеял его сомнения:
ГОЛОС ТОМА (иронично): Это мне-то неведомо?! Да ты совсем глуп, как я погляжу! Я ведь говорил тебе, что от меня нельзя ничего утаить! Представляете, что сделает с вами король, ежели узнает, что вы вынашиваете планы, чтобы его... отравить!
Снова вскрики, снова перекошенные от страха лица. За всю свою жизнь эти люди не испытывали и сотой доли того страха и отчаяния, что они испытывали сейчас. Лишь только неугомонный хозяин замка пытался бороться с обстоятельствами.
ГРАФ: Клевета! Вранье! Это наклеп! Никто не сможет доказать это! Мы не боимся тебя, призрак!
ГОЛОС ТОМА: А зря не боитесь! Доказательство-то есть! Колба с ядом, а на колбе сургучная печать, а на печати-то твой герб, Кэртингтон! Доказательства есть, любезнейший!
Челюсть Джекоба отвисла и мелко дрожала. Зубы стучали настолько громко, что было слышно эту своеобразную барабанную дробь даже в самом отдаленном уголке подземелья. Но твердости и характера у этого человеке хватило бы на десятерых. Он по-прежнему не сдавался:
ГРАФ: Разбить колбу - и никаких следов! За мной! Уничтожим все следы!
Не будь толпа так напугана, она бы поняла, что, углубляясь дальше в глубь подземелья, подвергает себя еще большей опасности. Но обезумевшая толпа потому и называется обезумевшей, что все делает «без ума». К тому же, все были настолько растеряны, настолько остро чувствовали свою беспомощность и незащищенность перед этим страшным дьяволом, вторгнувшемуся в их жизнь, что готовы были последовать за кем угодно, в ком бы они увидели свою защиту. Решимость Кэртингтона создала в их глазах иллюзию, и они со всех ног, гурьбой бросились за ним. Они долго бежали по каменным ступеням лабиринтов подземелий замка, толкая друг друга и топча упавших. Правила великосветского поведения и прочих этикетов напрочь улетучились. Каждый думал только о себе.
А вот и искомая комната. Кэртингтон вбежал в нее первым, бросился к огромному кованому сундуку, стоящему в углу, торопливо отбросил крышку и... онемел. Сундук был... пуст!
БАРОН (истерически): Дьявол! Дьявол!
ГРАФ (удивленно): Смотрите! Там внутри какие-то бумаги!
Кэртингтон извлек лежащий на дне огромный лист бумаги, поднес его ближе к глазам и принялся читать:
ГРАФ (от волнения с трудом читая написанное): «Я, достопочтенный дворянин Джекоб Кэртингтон, завещаю свой замок, все свое движимое и недвижимое состояние господину Сэпу Гренвулу»... Что за чертовщина! Что за шутки?!
В это время дверь за спинами столпившихся вокруг оратора людей со страшным грохотом захлопнулась, и все услышали, как со столь же громким лязгом по ту сторону дубовой, кованой железом, двери задвинулся засов. Все похолодели от ужаса. Кэртингтон выронил из рук бумагу… Он понял, что это значит, и по-настоящему испугался. Более слабонервные сразу же бросились к двери и принялись остервенело тарабанить в неподвижную груду железа, а он вперся тупым взглядом в пинаемый этими глупцами металл и понимал: вот теперь-то спасения ждать действительно нечего. Если в миру он мог легко подкупить закон, обойти его, или просто преступить через него, то, как можно обойти эту дверь, а уж тем более перешагнуть ее? Ежели в миру он мог легко подкупить любого судью или присяжных, то этот незримый призрак был, вне всякого сомнения, неподкупен. Всем своим нутром Джекоб понимал, что пощады ждать просто глупо.
ГРАФ (срывающимся голосом): Это конец...
Кто к этому времени и сохранял пусть даже маленькую надежду на чудо, надеясь на хладнокровие и всемогущество хозяина замка, теперь же, услышав из его уст приговор самому себе, а, следовательно, и всем остальным, окончательно пали духом и запаниковали. Некоторые бросились к дверям, упали на колени и взмолились:
БАРОН (умоляюще): Пощади!
Громовой голос не заставил долго ждать:
ГОЛОС ТОМА: Что?! Пощады просите? А ведь те несчастные тоже просили! Вы их жалели?!
Новый крик отчаяния вырвался из уст пленников, понимая, что разжалобить призрак все равно, что заставить плакать холодный и бесчувственный камень.
ГОЛОС ТОМА: Кости этих несчастных до сих пор валяются в подземельях замка. Обещаю вам: в этой комнате будут храниться кости палачей этих несчастных!
Кто-то потерял сознание, кто-то истерически взвыл.
ГОЛОС ТОМА: У вас только один шанс…
Все вмиг утихли, дружно превратившись в слух.
ГОЛОС ТОМА: Своих жертв вы обирали до нитки: отнимали у них дома, недвижимость. Теперь пришло время отдавать долги. В сундуке вы найдете и бумаги, и чернила, и список тех, на кого вы должны переписать теперь уже свое имущество. Притом все! Слышите? Все! До последней щепки! А сами отправитесь в монастырь замаливать свои грехи до конца дней ваших последних. Только в таком случае вам будет дарована жизнь, только в таком случае вы будете выпущены из этого подземелья. А иначе... Вы будете погребены в этом каменном мешке заживо. Он будет служить вам усыпальницей, погребальным склепом.
ГРАФ (в отчаянии): Нет! Ты не посмеешь!
ГОЛОС ТОМА (с насмешкой): Ну, нет, так нет. Мне спешить-то некуда. Я уж не одно столетие брожу по подземельям замка. Поброжу еще недельку-вторую, а, может, еще месяц или год. Но вы не волнуйтесь! Раз в неделю я буду проходить мимо этой двери и смотреть, не выбросили вы в узенькое окошко, которое в нем есть, подписанные вами бумаги. Я не пленюсь поднять их и посмотреть, все ли бумаги подписаны. Вот когда все они, слышите, все бумаги, все, до единой, будут подписаны вами всеми, вот тогда я, может, и смилостивлюсь над вами. Препровожу вас отсюда, в монастырь, где вы и будете замаливать свои грехи до конца дней ваших. Хотя… Не стоило бы вас миловать. Вы настолько грешны, что никакое отпущение грехов к вам не может быть применимо… Впрочем, через недельку я приду, посмотрю, что вы там подписали, и решу, стоит ли вам даровать жизнь. Ну, а ежели, бумаги не будут подписаны, то, понятное дело, эта комната станет и вашим последним пристанищем. Умерев от голода, прямиком отсюда вы и отправитесь в мир иной. Боюсь, что это будет далеко не рай... Не нужно было грешить в этом мире, чтобы не страдать потом в мире ином. До встречи через неделю...
Пленнику дружно упали на колени и отчаянно взвыли. Их вой переплёлся с знакомым нам воем, в это время громко зазвучавшим под сводами замка. Камера (дрон) кружит над пленниками, поднимется вверх и как бы оказывается в комнате наверху, в которой мы видим Сэпа и Тома. Том то и дело двигает рукой рычаг, и в соответствии с движением рычага, меняется тональность и громкость воя, звучащего под сводами замка. Оставив наконец-то в покое рычаг, он обнимается с Сэпом и они веселым шагом покидают помещение.
СКОЕЙКА
НАТ. Пруд. Солнечный день.
Сэп и Том идут, обнявшись, по просторам полей и лугов. Вдали на заднем плане виднеется знакомый нам замок. В это время вой и отчаянные вопли узников сменились бодрой музыкой. Друзья подходят к берегу, Сэп замечает сидящего у берега рыбака. Кивает Тому, мол, это он! Друзья подходят к рыбаку, Сэп достает кипу бумаг, Том выбирает нужную, вручает ее оторопелому от удивления рыбаку.
Пробежавшись глазами по остальным бумагам, и пересмотрев их, Том указывает пальцем вперед. Мол, у нас еще много работы, нужно разнести эти бумаги.
Сэп прячет бумаги, друзья, обнявшись, весело последовали дальше.
Вид застывшего на месте рыбака, который наконец-то пришел в себя и поднес к глазам врученную ему бумагу. Крупно лицо рыбака, на котором взрывается буря эмоций! Рыбак, бросив все, побежал домой, обрадовать семью. Обязательно снять моменты, как он чудно падает и поднимается, вновь падает и поднимается, но продолжает бежать! Это вызовет умиление и улыбку у зрителей, особенно у детей.
Показать крупно брошенную на бегу удочку. Камера понемногу фокусируется на поплавке, который начинает дергаться. Рыба клюнула, но вытащить ее некому! Камера кружит сладйером вокруг этого поплавка.
(Можно закончить иным, более классным, по мнению, режиссера, кадром. Например: вид от земли вслед уходящим вдаль Сэпу и Тому).
Конец фильма.

ПРИМЕЧАНИЕ: В книге у меня было вот еще какое послесловие, но в фильме его, думаю, применять не стоит. Не стал удалять послесловие здесь только потому, что, возможно, режиссер захочет сделать концовку креативной, и добавит в фильме то, что я сейчас публикую ниже.
П.С. С тех пор прошло не одно столетие. Говорят, эту историю и сейчас можно услышать в тех краях, только за такое долгое время она, передаваемая из уст в уста, из поколения в поколение, обросла множеством слухов и домыслов. Ведь каждый рассказчик норовил добавить к рассказу что-то свое. Поэтому-то единой трактовки тех событий теперь уже не сыщешь. Одни говорят, что весь этот финальный маскарад в подземелье замка придумал и осуществил неугомонный искатель приключений Том Пэтмор, который и за своего друга отомстил негодяям, и проучил их на всю оставшуюся жизнь. Другие уверяют, что это все дело рук настоящего привидения, которое до сих пор бродит по опустевшим подвалам полуразрушенного замка и присматривает, чтобы ни в замке, ни в его окрестностях не творились всевозможные злодеяния.
Что касается дальнейшей участи Кэртингтона и его дружков, то призрак таки уморил их голодом. Не в силах больше терпеть, те подписали все нужные бумаги и были выпущены из подземелья. Однако это не означало, что они обрели полную свободу. Призрак продолжал уверять их в том, что он всевидящ, мол, что если заметит, что кто-то нарушил обещания и покинул обитель монастыря, в который они все дружно отправились, он немедля расскажет о заговоре королю и тот жестоко расправится с заговорщиками. Одни утверждают, что вся эта нечестивая компания так и завершила свои последние дни в монастыре, другие уверяют, что отправились в монастырь все, кроме Кэртингтона, не желавшего расставаться с замком. И хотя там обитал уже совсем другой хозяин, Джекоб тенью бродил ночами по замку и окрестностях, и выл от досады и злобы на судьбу, которая сыграла с ним столь злую шутку. Третьи уверяли, что и сейчас на развалинах замка можно увидеть по ночам призрака, наводящего на всех страх и ужас.
...Я услышал эту историю из уст матери в далеком детстве. Я тогда просто обожал подобные истории. Особенно любил длинными зимними вечерами при тусклом свете мерцающей керосиновой лампы слушать сказки и рассказы матери о привидениях и нечистой силе, о ведьмах и прочей нечисти. Особого куража поддавало и то обстоятельство, что за окном в это время завывала вьюга, что становилось фоном происходящего, озвучивало мамин рассказ. Я жался своим маленьким тельцем то к ней, то к теплой, хорошо протопленной, печке, и происходило чудесное раздвоение: телом я вроде бы был здесь, в тепле и уюте, а мыслями и фантазией был там, в круговерти событий, среди таинственных призраков, среди стен мрачного замка, в бойницах которого завывает ветер.
Эта история была рассказана наряду с другими сказками, и я был глубоко уверен, что и она не что иное, как сказка, только подана слушателю под более реалистичным соусом. Но недавно мне по делам пришлось оказаться в далекой для меня Англии и именно в тех местах, где происходили события этого предания. Увлеченный делами, я и не вспоминал о нем. Лишь только когда полностью освободился и сообразил, что до отлета самолета еще довольно много времени, и не помешает, наняв такси, поколесить по здешним местам и полюбоваться его достопримечательностями, я, уже сидя в автомобиле, вдруг вспомнил о замке Мак-Гроу. Конечно же, не устоял перед соблазном спросить таксиста: знает ли он что-нибудь об этом деле? Я ни минуты не сомневался, что сейчас буду поднят на смех: мол, что это еще за бред такой? Каково же было мое удивление, когда он ответил на мой вопрос утвердительно. Мало того: по его словам остатки руин замка находились не так уж далеко, и он выразил готовность отвезти меня туда. Однако, чем ближе мы подъезжали к обусловленному месту, тем медленней катилась наша машина. Это не ускользнуло от моего внимания, и я не замедлил сказать водителю, чтобы он поторопился. Он сначала начал ссылаться на легкие неисправности в двигателе, но потом, правильно растолковав мое дипломатичное покашливание, признался, что дело идет к ночи, а людская молва утверждает... Одним словом, я снова услышал легенду о до сих пор обитающем в замке привидении. Но если это отпугивало от замка водителя такси, то меня влекло туда ее больше. Я то и дело торопил водителя, и вскоре мы были уже на месте. Правда, тот наотрез отказался подъезжать близко к руинам, и мы сошлись на том, что он подождет меня поодаль, а я отправлюсь к замку один...
Хотите верьте, хотите нет, но в тот миг у меня было такое ощущение, словно я снова попал в давнюю детскую сказку. Наступала ночь, небо багровело сумерками, на фоне красного зарева руины замка смотрелись еще угрюмей, чем они были таковыми на самом деле. Словно по заказу налетел порыв ветра, за ним последовал второй, еще более сильный, и мне показалось, что рука какого-то невидимого дирижера вторглась в размеренный ход событий, и нарочно нагнетает обстановку, чтобы произвести на меня более эффектное впечатление. Надо сказать, это ему удалось. Напрягшись, я осторожно ступал вперед, внимательно оглядываясь вокруг и, прислушиваясь ко всему, чтобы не упустить малейшей детали.
Тем временем стремительно надвигались сумерки. В моих глазах они казались неким врагом, который может застать меня врасплох и отрезать путь к спасению. Пусть это сейчас кажется смешно, но в то время мне думалось, что если я не успею возвратиться до окончательного наступления темноты, то навсегда останусь там. Это был словно какой-то гипноз, какое-то наваждение.
И вдруг случилось то, чего я ждал и не ждал. Впереди меня от темной глыбы полуразрушенной стены отделилась столь же темная тень и словно бы шагнула на меня. Послышался шорох камней и в тот же миг над головой раздался громкой и пронзительный крик-вой, от которого все оборвалось в груди.
Как я бежал назад к такси! Если бы кто мог видеть! Впрочем, в тот миг я не хотел, чтобы кто-то был свидетелем моего фиаско. Теперь же с иронией думаю: если бы там присутствовали секундометристы и зафиксировали скорость моего бега, то я бы не просто стал рекордсменом мира в беге, а и установил к тому же такой мировой рекорд, побить который вряд ли мог кто-либо после меня. Это в одинаковой мере относится и к скорости такси, которое буквально летело по направлению к городу, а таксист, все заикаясь, приговаривал, мол, я ведь говорил!
Позже, уже дома, я много думал о происшествии того вечера. Та тень могла мне просто померещиться, шорох камней мог сотворить какой-нибудь находящийся невдалеке зверек, а за вой я, тогда до предела взвинченный и напряженный, мог принять элементарный зычный крик какой-нибудь ночной птицы. Все это так. Но, все же, мысленно возвращаясь к руинам замка и ко всей этой истории, я нет-нет да и задаю себе вопрос: а не случилась ли вся эта история когда-то на самом деле?

Григорий Борзенко: КОНТАКТЫ: E-mail: borzenkogrigoriy@ukr.net Фейсбук: https://www.facebook.com/profile.php?id=100026616434453 Instagram: https://www.instagram.com/grigoriiukrfest/ Тел/Васап/Вайдер/Теллеграм: +38-097-305-39-55; тел: 066-254-93-86; 063-443-88-94 - Григорий Борзенко
ОБРАЗЦЫ ФИЛЬМОВ Григория Борзенка:
https://www.youtube.com/channel/UCzFG83LPftVezDxChbYzTqQ/videos
ОБРАЗЦЫ КНИГ Григория Борзенка:
https://andronum.com/avtory/borzenko-grigoriy/
http://www.rosbooks.ru/search/Григорий Борзенко/
ОБРАЗЦЫ АУДИОКНИГ: https://www.youtube.com/channel/UCnkd99W5m8TcJOp1Nm22_Zw/videos