Отрывок из рукописи "Магдалена и 12 месяцев" 2009-2010 г

ГЛАВА 10.
Апрель и Декабрь в поисках Августа.

От автора:
Очень хочется поделиться с вами своим мнением о науке. Я вам хочу сказать, что наша наука будет идти в ногу с любым живущим поколением на нашей планете, более того она будет модна для всякого обсуждения, а мы заинтригованы всё больше и больше в предвкушении её новых открытий. Чем дальше мы живем, переходя с одного века в другой, тем больше мы делаем научных достижений. Я же считаю, что мы ещё так молоды, как молод человек лет 21. А, что касается моего фантастического рассказа, то моё желание, чтобы мы люди были хоть немножко похоже на моих персонажей этой завлекательной истории и дорожили всем тем, в чём состоит их миссия. В детстве мы с вами все читали и смотрели, сказку, про деда Мороза, и двенадцать месяцев - «подснежники». Я же в свою очередь решила более углублённо развернуть этот сюжет, по своему творческому мировоззрению, давая возможность каждому персонажу - месяцу показать всю свою пользу в природе и в мире. Хотя скажу вам по секрету, я рассматривала и такой вариант для них, как будто они у меня единственные выжившие из Антарктиды, высшей расы человека – гомо сапиенса. Где когда - то я прочитала, что в начале возникновения полной жизни на нашей планете и до появления людей: были и карлики - люди, и великаны, и люди - птицы, может они в последствие и стали ангелами для нас, кто его знает. Ведь время и наука две сестры, которые идут успешно вперёд безвозвратно, бок обок по жизни вместе.

И так два месяца Апрель и Декабрь двинулись в путь на поиск уже слегка забытого всеми месяца - Августа. Начали они своё движение по морю, с Тихого океана плавно переходя в Японское. Ну, а затем, приобретя лошадей у местных жителей, двинулись пешим ходом, вглубь тайги. По не проходимым местам, которых не проходимых становилась с каждым годом всё меньше и реже, из-за вырубки деревьев, и не только на Дальнем востоке, но и в других уголках России, словно приключилась эпидемия «лесная» подобно эпидемии в прошлом «золотой лихорадке». Только здесь была главной добычей не золота, а бревна!
Одно им только тогда было, точно известно от их старейших месяцев, что освоился Август вместе со своей семьёй, где – то там, в Приморье, в глубине тайги, на краю света. Подальше от людей, в том числе и подальше от дворца Января, где его тогда не приняли с матерью Магдалены, и не одобрили их союз, как мужа и жены. В свою же очередь, ему ничего не оставалось делать, как дальше продолжать жить, счастлива со своею избранницей, пока внезапная её смерть не разлучила их. Но, тем не менее, никогда не забывая о своём предназначении, он всё также осуществлял свою миссию каждый год, только в августе месяце, даже и сейчас, когда спал на пролёт все дни и ночи. Просыпаясь за несколько дней, до начала августских знакомился с обстановкой в округе. Если для кого тогда больше и были – то эти дни счастливыми, то, наверное, только больше всего для Магдалены и её детей, а ему внуков. Причём, как - то даже и вся деревня вмиг преображалась от радости с появлением хозяина - чародея, где в душе все где – то в тайне надеялись, что может быть он больше и не покинет их, уснув опять на долгие месяцы наперёд.
В помощь нашим героям, для облегчения их поиска в глухой тайге, им была вручена сова, не глупее той обученной птички, которая сейчас находилась у Августа дома. И почему – то, по какой - то неизвестной им причине, не возвращалась обратно, на север домой, уже больше двух месяцев, где её так ждали с ответом Январь и Февраль. Такие птицы во дворце январцев служили для связи с остальными месяцами, как «птицы – почтальоны», ну и так ещё и для других мелких поручений. Так как месяцы жили подолгу, как об этом уже знает мой дорогой читатель, то и обучать им их было нетрудно и неторопливо. В этом же случае сове Декабря и Апреля предстояло найти свою сову - сестру, а может быть даже и свою сову – любимую, а кто это и мог сделать быстро, то только сам совиный сородич.
Молча созерцая на местную природу этого богатого края, где – то в глубине своей души месяцы невольно давали ей оценку, а может даже чем-то, сравнивая с другими местами Земного шара. Любуясь местным достопримечательностям этого великолепного края, всматриваясь в её шикарные данные, как будто Богом не обделённой в красоте девушке, со всеми её достоинствами: красоты высоких, величественных деревьев, как её стану; холодных, прозрачных, бегущих ручей, как её голубых бездонных глаз; кристально обворожительному чистому, воздуху, как её голосу – эху, и свежему дыханию. А главное ощущению, как обычно не от ожидаемого счастья, а от счастья увиденного и прочувствованного, гармонии и вида этих бескрайно - простирающихся лесов. Но как говорится в большую бочку мёда, да ложка дёгтя, как неоспоримый факт, но найдётся. И пройдя ещё не много пути, перед ними стали открываться и другие пейзажи тайги, которые никто и никогда никакой художник не нарисует. Долго бывает, нет слов от увиденного восхищения, но и так же долго может и не быть слов от увиденного обратного ощущения ужаса. Тогда на ум и приходят такие вещи, как не просто слова, а стихи. И тут Апрель заговорил:


Плачет ива над рябиной!
Плачет и столетний дуб!
Плачут сосны клён с берёзой!
Обвиняя их всех вокруг.

Не совьют здесь больше птицы, свои гнёзда,
И не услышит старый лес,
Их красивый птичий голос!
Ещё много, много лет.

Теперь одни кругом пеньки,
Звено деревьев рвут!
Как будто сердце рвётся на куски,
Когда ты видишь, что их нету тут!

И от неряшливости людской, когда горит сосна.
То не слышна вам не крика, нет от неё и сдачи!
Но вам не будет от этого добра,
И уж поверьте мне, удачи!

Он очень трогательно, глубоко и чувствительно с выражением произнёс все эти слова зародившиеся у него в душе. Двигаясь на лошадях ближе уже к вечеру, по тому, как видно было по солнцу, тяжело повисшее за деревьями в стороне запада, они под фырканье и мотанием, голов лошадей дальше проделывали свой путь. Не всегда свободно передвигаясь по узенькой тропинке, так как местами приходилось руками раздвигать ветки деревьев, уж так не к месту свисавших, прямо на тропу всё время, задевая их и не пуская, мешая их нему ходу. После произнесённой речи Апрель глянул на своего путника в надежде, что его заденут его красноречивые слова, может даже и ораторские способности, произнесённого стихосложения. Но, Декабрь, в свою очередь, взглянув на Апреля, из-за вдруг возникшей паузы тишины, а не из-за его пристального взгляда ожидания, посмотрев на него, внимательно, и сказал ему:
--Да ладно тебе, мы не во дворце, можешь расслабиться и говорить со мной, как считаешь, себе удобным!
Апрель, поведя глазами от некоего негодования, слегка в момент надувшимися губками от обиды, повернул свою голову от него в другую сторону леса. Поняв, что зимние месяцы всё же остаются быть зимними месяцами, так как они далеки от расцветки менявшихся деревьев, и есть ли эти деревья вообще, от горячего жгучего солнца, в целом от всего того, что происходит в эти тёплые месяцы года. Ему подвластна и привычна та среда, в какой он всё время находился: пурга, снег, айсберги и мороз. Вспомнив о холоде Апрель, вдруг неожиданно всего целиком передёрнуло, что ему сразу же пришла идея в голову, где-нибудь остановиться, разжечь костер и может быть даже, чего-нибудь перекусить. Всё так и произошло. Пока Декабрь подкидывал хворост в огонь, причём с двух метрового расстояния Апрель довольный охотой нёс двух рябчиков. На, что он при его приближении подсев к костру на метр поближе уже пытался отчётливо спрятать свой неловкий страх.
--Ну, что как тут моя Снегурочка ещё не растаяла совсем?- улыбаясь, подшучивая над Декабрем, задавая ему вопрос с лёгкой издёвкой.
--Пока нет, но думаю это неизбежно!- и тоже улыбаясь, в отместку ему кинул сухую палку в его сторону, продолжив дальше ему говорить,- подожди, хотел бы я на тебя посмотреть, когда ты один на один в метель попадёшь, и замерзать там начнёшь!
--Я думаю, что не попаду!
--Это почему же? – спросил Декабрь.
--Да потому, что без тебя моя Снегурочка я не на шаг, не в метель, не в пургу, не в тундру!- торопливо произнося и одновременно выворачиваясь от очередной летевшей в него сухой палки.
На что Апрель в свою очередь, в отместку ему навалился всем телом на Декабря смеясь, как мальчишки стали бороться, кататься по земле кувырком не замечая, что и костёр задевают, и на лошадей к им копытам наталкиваются. Одна только сова, выпучив свои жёлтые глаза ещё больше, может быть, от полыхавшего костра рядом, возмущенно что – то пофыркала, глядя на них, как будто только она на свете, такая самая дисциплинированная и единственная. Немного погодя наигравшийся вдоволь и прейдя в себя, Декабрь:
--Ну ладно, чем угощать то меня будешь - весенний?– ещё и так, между собой, они друг друга подшучивая, называли, смотря к какому циклу года, каждый примыкал.
--Как говорится рябчик будет в «собственном соку», - взяв глину намочив в воде Апрель стал после того как выпотрошив у птицы все внутренности, тщательно смазывать её по голову, вместе с её перьями, руками обмазывая глиной. «Зимний» наблюдая за всем происходящим, и не до конца осознавая, что из этого всего может получиться, а именно какая еда. Буквально через примерно час, не задавая Апрелю никаких вопросов, когда тот уже достал из-под углей костра комок глины, расколол его на две части перед ним, вынул оттуда уже аппетитно - пахнувшую тушку птицы и к его удивлению уже без оперения. На, что Декабрь от показанного ему фокуса, не мог сдержать свои эмоции и неожиданно сам для себя вслух произнёс:
-- Опа!
--Вот тебе Америка и Европа! – улыбаясь, на его восклицание произнёс Апрель.
На следующий день. Майские деньки сопровождались обилием солнечных лучей, распустившимися молоденькими лепесточками, но как некстати с появлением многих диких пчёл, которые роем, изображали своё недовольство жужжанием, вторгшимся на их территорию путешественников, ещё кружа над их головами по долгу провожая их от своих улей, как можно дальше. Апрель чувствовал себя прекрасно в отличие от Декабря, который всё время вытирался платком и, что бы хоть как-то создать равновесие в своём теле, между струи пота выходивших из его тела, много употреблял жидкости. Старался не пропустить ни один встречный водоём, что попадался у них на пути, и там не пополнить свой запас пресной воды, как можно побольше. Глядя на него, Апрелю уже было не до шуток, что стало вызывать у него некое беспокойство за брата-месяца. Проделывая ещё часть пути, он ему крикнул: «Всё здесь мы сделаем привал!». Где Декабрь, рухнувшись без сил, на землю от жары, возле какого-то дерева сказал ему:
--Сейчас бы хоть вот такую маленькую метелицу, как бы я был бы счастлив! – и беспощадно лупил себя по лицу, уже теперь преследовавших их оводов с водоёма.
--Тихо кажется люди идут, – прошептал ему Апрель.
И правда, чуть подальше от них в метрах десяти расположились: толи охотники, толи корневики на привал. Оставив лошадей привязанных возле первых попавшихся деревьев, они пробрались к ним, как можно ближе ради интереса, чтобы послушать их разговор. Людей было трое, они дружненько усевшись кольцом, друг перед другом при этом, выложив с рюкзаков своих кто, чем был тогда богат, какой едой на тот момент и стали аппетитно всё уплетать. Тот, который был из них самый исправный, открыл железную консервную банку ножом, где по запаху доносившемся к месяцам ветром, стало понятно, что это тушенка и не делясь с остальными ел, всё им, что – то в отместку объясняя.
По виду и разговору им стало ясно, что это были охотники.
Но, обсуждали они о том, какой женьшень сейчас больше ценится и, что тот корень, что больше похож «человечком» за него китайцы больше «бабок» выложат. Затем они открыли опять железную большую банку с компотом, разлили её поровну и выпили. Ну, так как тут же есть на одном месте, и мусорить они не привыкли, то тот, который что по справней был, даже не оборачиваясь позади себя, взял банку и зашвырнул рукой как можно дальше себе за спину. Где эта банка потом и имела честь прямо упасть к ногам затаившемуся возле дерева Апрелем. Он поглядел на Декабря, который своим правым боком примкнул к дереву пытаясь без слов выразить своё возмущение, так же на него глядя. Тут вдруг самые разумные в мире существа встали, как бы готовясь идти дальше. Первых два человека по расторопней уже ринулись и пошли, а тот который закинул банку нагнулся, подбирая последние вещи с земли. И вот тут произошло нечто. Апрель не долга думая, ногой со всего размаху, как на футболе по мячу, прямо тому большому мужику и по одному месту этой банкой, попав прямо в цель, да так, что она отскочила от удара и от его большой попы в кусты. Мужик выпрямился, весь расстеленный глянь, а в заде ничего нет, посмотрел было вокруг, а там тоже никого, одни только большие шишки на дереве висят сверху. Ещё немного почесав, на том месте, на чём он сидит, взвалив свой мешок вприпрыжку хромая, побежал, догонять своих. В то время как месяцы, оба спрятавшись за широким стволом дерева, закатывались от смеха, довольные проделанной удачно своей шалости.