СУККУБ

Суккуб - астральная сущность женского типа, питающаяся мужской сексуальной энергией.. Совокупляясь с людьми, суккубы пытались хоть чуть-чуть приблизиться к человеку, однако взамен обещанных благ люди губили свои души, обрекая их из-за таких богопротивных отношений на муки и проклятие.


Капли. Капли пота. Капли дождя. Капли смешивались, сливались на его бледном лице и уже не было видно разницы между этими двумя жидкостями. Дождь лил не переставая.

Он брел по улице под дождем. Молодой человек с печальными, старыми глазами. Сердце выколачивало свое тихое стук-стук. Дождь. Он любил дождь. Лишь дождь остался любимым его развлечением в жизни. Струйки воды стекали по его лицу. Он шел и представлял, что он плачет и эта ситуация его умиляла. На самом деле слез не было, он просто устал.

Александр не находил выхода. Вроде все нормально, жизнь идет, а душу не радует. Вроде все хорошо, но как-то не так, как-то все не то… "Запить что ли? – часто задумывался он". И запивал, и загуливал, но не было радости, радость ушла и оставила пространство в груди, которое заполнилось великой вселенской печалью. Он чувствовал себя стариком, хотя был еще довольно молод.
- Это у тебя синдром хронической усталости, весьма распространенный в наше время недуг, - говорил ему приятель эскулап, по совместительству врач педиатр.
- Много ты понимаешь, Сеня, - улыбался Александр, - Ты же детский врач, вот и лечи себе деток.
- Зря усмехаешься, болезнь молодеет с каждым годом, еще пяток лет и дети начнут страдать этим синдромом, - многозначительно хмуря лоб, утверждал Семен.
- Ну пять лет еще прожить надо, - снова усмехался Саша.
- Тебе отдохнуть надо, поехать куда-то, новые впечатления, эмоции, еда, глядишь и победишь свою усталость, - настаивал Семен.
Он не спорил. Надо. Но когда? Работа, дом, семья держали крепко. И махал рукой.

Дождь лил не переставая и Александр весь вымок.
- Любите дождь? – кто то спросил его неожиданно.
Из-за пелены дождя заливавшей его глаза он поначалу и не увидел, кто его спрашивает. Повернувшись на голос и вытерев глаза влажной, мокрой ладонью он увидел перед собой девушку под большим оранжевым зонтом. Девушка была одета в тон зонта в желто-оранжевое платье и оранжевые туфли. В одной руке она держала зонт, в другой держала мобильный телефон. Глаза ее были серьезны, в уголке рта застыла улыбка. В ней было что-то неуловимое, что-то такое, что не позволяет просто пройти мимо. Так бывает когда смотришь в глаза животному и не знаешь, что оно задумало – кинутся на тебя или убежать прочь.
- Да, - только и промолвил он.
- Сразу видно, что вы любите дождь, - уверенно сказала она. – А еще вы любите выглядеть жалким, но ненавидите жалеющих вас.
- Почему вы так решили? – оторопел он.
- Потому, что я вижу вас насквозь. Идите ко мне под зонт, а то простудитесь, - улыбнувшись и показав ровный ряд белых зубов, сказала девушка.

В тот дождливый вечер под предлогом простуды, насморка, пневмонии и еще бог знает какого заболевания, она пригласила мокрого Александра к себе на чашку чая.
- Сразу раздевайся, - безапелляционно перейдя на "ты", скомандовала она.
Он молча снял рубашку.
- И брюки, - также жестко отчеканила она.

Время шло незаметно с этой особой. Она была необычайно мила и одновременно жестка и прагматична, все окружающее подвергалось рентгену ее аналитического ума, раскладывалось по полочкам, укладывалось в коробочки, обертывалось аккуратно в целлофан и опечатывалось, после чего прикреплялась м-а-а-аленькая такая бирочка-штамп. Ее обескураживающий цинизм притягивал, хотелось слушать и впитывать ее колкие замысловатости.
Звали ее…, ну допустим Алевтина. Так, по крайней мере, она представилась. Алевтина увлекла Александра. Увлекла по непонятным причинам, потому как девушки, до этой поры, привлекавшие его, были исключительно вымерены по типу – ИДЕАЛ. С той небольшой оговоркой, что это был его идеал. Так вот, ему всегда нравились маленькие пухлые девчушки-хохотушки, с невинными большими голубыми глазами и светло-русыми, или золотыми прядями и румянцем во всю щеку.
Здесь все было наоборот. Бледная гладкая как пластик кожа, глаза зелено-серого оттенка с холодным отливом и темно-русые, почти серые волосы тяжелыми прядями лежащие на плечах, очерченные и четко выраженные пухлые губы. Алевтина носила стильные модные очки, чем усиливала свой холодный проницательный взгляд. В довершении всего она была высока и довольно крупна как женщина. Не женщина, а гренадер, как сказали бы раньше, лет эдак 200 назад. Вместе тем от нее умопомрачительно пахло сексом, она была невероятно сексапильна.

Если говорить о сексе с ней, то можно вообще ничего не говорить. Секс с ней был просто запредельный. Он (в смысле – секс) брал мягко и тихонько на руки, подымал к небесам и жестко швырял оттуда на землю. Такие швыряния и бросания у них были каждый вечер. Иногда, Алевтина, не сдерживая желание, приходила к нему во время обеденного перерыва на работу, тогда Александр закрывал свой кабинет и долго еще сотрудники, обедающие в соседних кабинетах, причем как на нижних, так и на верхних этажах административного здания, гадали, что за странные вскрики и стоны раздаются, и кто вообще может издавать такие звуки. Уборщица, Анна Анатольевна, вообще выразила мнение о том, что кто-то мучает собаку или кошку, на худой конец.

- Ненавижу детей, - как-то раз сказала Алевтина, поглаживая его по спине, - Ужасные существа! Снуют без конца и без толку туда-сюда. Сопли пузырями. Подличают и затевают всякие гадостные вещички.
- Ну ты же не права, - уткнувшись щекой в ее бедро мягко возразил Александр, - Это всего лишь дети. Дети – это прекрасно.
- Дети – это вещественные доказательства пороков, похоти и первородного греха, - стальной скороговоркой ответила она.
- Ты говоришь, как какая-то беспринципная сука, - вздохнул он.
- Я и есть сука. Еще и какая сука! Сука в кубе! – сказала она и больно укусила его за спину.

Жизнь Александра заиграла, запела новыми красками. На работе он получил повышение, заметно похудел и стал жестким как пружина, женщины стали липнуть к нему как мухи, у него появилась вера в себя, в собственные силы. Он обрел второе дыхание, как казалось ему. Алевтина завладела его мыслями, движениями, она поселилась в нем, он нуждался в ней.
- Ты как наркотик. Я все время думаю о тебе и хочу тебя. Вижу и уже мысленно начинаю раздевать, - говорил ей он.
- Смотри, не сдохни от передозировки, - игриво улыбалась она и хватала его за причинное место.
Вместе с тем он совсем позабыл о своей семье, совесть – глас Божий, грызла его нестерпимо и разрывала его мозг пополам.
- Я так не могу больше, Алевтина, не могу, мне тяжело, - шептал Александр, сжавшись в позу эмбриона.
- Что не так?! Я тебя не устраиваю?! Такая красотка как я большая находка для мужчины, разве не правда? Такой подарок и ты смеешь ныть, подонок? – злобно сверкала глазами Алевтина.
Александр тяжело вздыхал, и они продолжали свою игру в страсть и влюбленность.

Все это должно было когда-то закончиться, и он это знал. Вместе с успехами на работе и посветлевшими глазами, Александр получил занозу в сердце. Заноза проросла, укрепилась и потихоньку разрывала своими корнями его сердце.
В один из дней, как обычно договорившись о встрече, Алевтина ждала на их условленном месте, она была как обычно хороша, волосы заплетены назад в тугую косу, светло бежевый костюм и неизменный оранжевый зонт-трость.
- Я ухожу от тебя, Алевтина. Я устал от этих никому не нужных метаний. Давай останемся друзьями, прошу тебя!
Алевтина оцепенела и привстав на носки немного оттянулась назад, потом медленно, ни слова не говоря, развернулась и пошла.
- Аля? – окликнув ее в спину, крикнул Александр.
Она не ответила и быстро удалилась.
"Ну и хорошо, ну и славно, так будет лучше всем", - бормотал он, массируя ладонью ноющее сердце. Боль потихоньку отступала.

- Саша?! Я не могу без тебя! – рыдала она в трубку, спустя два часа.
- Я думала, что могу! А у меня не получается! Я прошу тебя, поговори со мной, а то я с собой непременно что-нибудь сделаю!
Он ужаснулся. Ведь такой она никогда не была, женщина-воительница, победитель, но такой? По правде, говоря, он рассчитывал на другой исход – Алевтина найдет себе другого, а при встрече будет веселиться и хохотать, вспоминая их прошлые отношения.
Страх за ее жизнь погнал его к ней домой, он не хотел брать на сердце еще один грех, смерть этой девушки.
Придя к ней, он увидел ее раскрасневшееся и опухшее лицо. Они долго говорили, она потихоньку плакала, он утешал ее, и она снова плакала. Комната ее плыла в сероватом тумане, такое ощущение, что от слез, повысилась влажность в квартире, стало сыро и прохладно, несмотря на полуденный зной.
В конце они договорились не торопить события и расстаться, в любое время, но чуть погодя, тем более, как сказала Алевтина, они относятся друг к другу по прежнему с любовью и зачем рушить то, что они с таким трудом создали.
Лицо Алевтины посветлело. Чертики заиграли в ее глазищах. Скинув свой шелковый халатик, качнув тяжелой грудью, она прошептала: "Иди ко мне, милый".

- Мы приносим друг другу пользу. Разве ты не замечаешь? – заплетая косу и приводя себя в порядок, щебетала в ванной Алевтина.
- Да, да, ты права, - мягко соглашался он, привычно потирая грудь с левой стороны.
Незаметно вечер спустился, он прилег на ее смятую кровать, почувствовав усталость, боль в сердце не унималась. Очнулся он от ее возгласа:
- Сашка, идем прогуляемся! Хватить дрыхнуть! Вон дождь накрапывает, твое любимое время прогулок! – присев рядом сказала она, взъерошив его волосы.
Выйдя на улицу, он, немного пошатываясь, взял ее под руку. Она говорила о чем-то, он же не слышал ее, все в пелене, дождь, еще и ноги как ватные. Пелена усиливалась, он уже ничего не видел и не слышал.

Алевтина склонилась над ним. Александр лежал на мокром асфальте, глаза его были полуоткрыты, на лице полуулыбка-полувопрос. Руки раскинуты, одна нога неестественно завернулась. Дождь все усиливался.
Присев на корточки рядом с ним, она с любопытством посмотрела на него, слезы беззвучно катились из ее глаз и капали ему на лицо, она оплакивала его, это был дежурный ритуал.
Почувствовав приближение людей, суккуб, расправив оранжевые кожистые крылья, взмыл вверх и скрылся в ветвях деревьев.

Капли. Капли слез. Капли дождя. Капли смешивались, сливались на его бледном лице и уже не было видно разницы между этими двумя жидкостями. Дождь лил не переставая.


КОНЕЦ

02.08.2007 г.