Oh, Me

Сядь и послушай.
Прежде чем ставить точку в нашей с тобой переписке, хочу запоздало, несвоевременно признаться тебе. Ведь была у меня уже подобная пытка – любить человека, который не принадлежит тебе. Была, была такая оплошность. И меня когда – то, вот так вот любили. Одна женщина старше на восемь лет. Да только не понимал я ничего. Тоненький мальчик, озабоченный своими проблемами и не озабоченный чужими людьми. Коллекционер жизненного опыта.
И вот появляется этот мальчик, говорит пространные, неловкие фразы, несет возвышенную чепуху. А рядом стоит она, устало смотрит на него.
- Ты наверно хочешь, чтобы я просто сдохла? – шепчет в пустоту.
Он хлопает глазами, делает вид, что делает вид, что не понял. И этот вид и подвид с множеством что, такое же нелепое словосочетание, как и нелепо-пустой образ этого мальчика. А дальше…
Дальше, она с каждым днем всё угасала и угасала. Нет, это был не тот избитый образ свечи или тающего льда на дне бокала. Это было менее осязаемо, чем бледные угольки забытого костра или тонкий луч уходящего солнца. Тупая боль на уровне диафрагмы и усталый, ждущий чего-то взгляд.
А что же мальчик? Он ведь даже не извинился потом. Бессердечный дурачок, он и не осознавал, какую изысканную пытку сотворил для этой бедной дамы. Да и откуда ему было знать. Может там, где-то в глубине только что проклюнувшегося коренного зуба (который называют мудрым) ощущал он еле уловимый зуд. Да порхающие цветные пятнышки, энтоптический рой осаждающий зрение, когда прикрываешь глаза, складывался иногда в особо печальные узоры. И всё. Что уж вспоминать. Пустое.
Наверно истина была в том, что она действительно, бездумно любила его, своей маленькой, незаметной любовью. А я, а скорей всего он, потому что меня того уже нет на свете, всё присматривался, просто интересничал.
Ну а если уж скатиться до бульварно-банальных рассуждений, то понимал он, ничего путного из этих встреч не случится. Ведь что нужно было вьюноше в те юные годы? Добраться до постели, а потом уже запутаться в паутине отношений. Но когда получаешь ВСЁ (крохотные туфельки в прихожей и завиток волос у дна белоснежной ванны, забытую заколку на полочке зеркала и возникший к ней в пару незнакомый, терпкий запах смятого полотенца) интерес к человеку постепенно падает, угасает. Через месяц или спустя год. Не имеет это значения.
А ведь если она, вот так сразу (с полуоборота лица, с белизны подъема тонкой стопы) не стала для меня, для него, родным, близким человечком, то грош цена такому общению. Останется только суета бессмысленных фраз, ложь самому себе. И нет больше никакого пути, спасения, как просто «убить» её.
Amen.

Мы забываем, что влюбленность
не просто поворот лица,
а океанских волн бездонность,
ночная паника пловца.

Покуда снится, снись, влюбленность,
но пробуждением не мучь,
и лучше недоговоренность,
чем предрассветный бледный луч.

Напоминаю, что влюбленность
не явь, что метины не те,
что, может быть, потусторонность
приотворилась в темноте.

В.Набоков
(Стихотворение Вадима из романа "Look at the Harlequins!")