Смех, Идеология, Власть

СМЕХ, ИДЕОЛОГИЯ, ВЛАСТЬ

Смех – чисто человеческий феномен и одна из высших ценностей с точки зрения эстетики, морали и этики. Но не только. Он всегда был под пристальным вниманием сильных мира сего: над кем смеются, не над ними ли? Вопрос не праздный и часто очень болезненный для всех тиранов, сатрапов и эксплуататоров. Не мудрено, ибо смех – проявление духовной силы народа, а к силе и отношение иное…

Каждый человек знает на практике, как тягостно переживается оскорбление, унижение и тому подобное. Но быть осмеянным – вдвойне тяжко. Почему?

Известно и другое отношение правителей к смеху. Когда общество уж очень задавлено объективными трудностями, и народ перестаёт смеяться, ему нужно дать смех, и побольше. Иначе, быть беде…

Одним словом, смех – дело серьёзное. Власть всегда была чутка ко всем его проявлениям, к тому, на что и на кого он нацелен. В ХХ веке – веке информационных технологий – в диспозиции власть и смех ничего не изменилось по существу. Однако, некоторые важнейшие нововведения всё же произошли. Власть учла потенциал смеха, была изучена его природа и создана целая технология возбуждения смеха тогда и по поводу того, когда и по поводу чего власть считает нужным.
В век информационных технологий смех был «поставлен на службу» в качестве орудия манипуляции сознанием, причем орудия отнюдь не последнего «калибра».

ПРИРОДА СМЕХА

О природе смеха, комического, смешного написан колоссальный объем литературы. Однако, всё многообразие определений и описаний базируется на прозрении Аристотеля, заметившего, что смешное всегда связано с обнаружением некоторого безобразия, известной меры зла. Человеческий смех это всегда отклик на нечто отрицательное.

Определение удивительное, ибо получается, что смех, как реакция, не соответствует предмету, который его вызывает. В самом деле, злоба и агрессия, тревога и страх, печаль и грусть, и прочие чувства вполне адекватны событиям или объектам, их вызвавшим. Смех же – парадоксален! Смех противоречит породившему его объекту! Зло негативно, тягостно и неприятно, тогда как смех, вызываемый им – радостен, положителен и приятен.

Это и интересно: почему смех «ненормален», почему биологическая и культурная эволюция подарила нам столь удивительный способ оценки существующего в мире зла?
Конечно, размышляющий читатель может усомниться в парадоксальной природе смеха. Разве недавно родившийся ребенок, ещё только-только научившийся улыбаться, усматривает некое зло, когда улыбается своей матери?
Здесь нужно провести важную констатацию, открывающую совершенно необычное свойство смеха: на ранних стадиях своего развития человек ещё не способен к истинно человеческому смеху и своей улыбчивой реакцией он проявляет тот щедрый аванс, который получил от природы и предшествующего развития культуры. Эта первичная улыбка и последующий первичный смех в значительной степени формальны, они ещё не содержат в себе той интеллектуальной и духовной глубины, которая свойственна смеху настоящему. Это – простое проявление потенции, заложенной в человека при рождении, так же, как заложена в него потенция речи, которой ещё только предстоит оформиться из нечленораздельного «гуления» через весьма продолжительное время.

Пусть каждый вспомнит, как необычно и удивительно появление первой улыбки, в отличие от прочих эмоциональных проявлений у ребенка. Она по-настоящему волнует взрослых, - «смотрите, он улыбается!». Это – этап.

Из чего же происходит смех, из какого чувства он эволюционно вырастает? Истинно человеческий смех потому и является реакцией на зло, что его ближайшим родственником-предшественником является комплекс агрессивных чувств – злости и ярости.

Вглядимся в мимику смеющегося: с напряженным выдохом приоткрывается рот, сощурились глаза, поползли в длину и в ширину щеки и губы, являя нашему взору два ряда зубов. Эти зубы – самая заметная, бросающаяся в глаза примета лица смеющегося. Перед нами осклаб, оскал рта, удивительным образом совпадающий с внешней формой проявления чувств совсем иного рода, находящих свое выражение в гримасах ярости и гнева.

Обнажение верхних зубов, столь характерное для проявлений ярости и злости, оказывается одной из существенных черт смеха и даже спокойной улыбки. Это обстоятельство заметили и изучали еще Леонардо да Винчи и Чарлз Дарвин. А задолго до них оно было отражено во многих языках. Так, в латинском, «оскал» – rictus, тогда как «улыбка» – risus; в немецком соответственно Rachen и Lachen. Да и в русском языке глаголы «оскалиться» и «осклабиться» (улыбнуться) синонимично совпадают.

Каков же смысл этой удивительной схожести?

ДРЕВНЕЙШИЕ ПРОЗРЕНИЯ

В культурном наследии человечества есть удивительный пласт знаний – древнейшая китайская философия, дожившая, в неизменном виде, до наших дней. В рамках этой системы знаний была разработана уникальная методика анализа и познания вещей и явлений, нацеленная не столько на уяснение сущности вещей, сколько на установление их связей и отношений друг с другом. Откуда, впрочем, до сущности – «рукой подать».
К слову сказать, и в культурах иных народов существуют, - более или менее развитые, - подобные воззрения на универсальную систему связей и отношений всего со всем, что упорядочивает пёструю картину мировых явлений до уровня единой целостности.

Есть и в русской традиционной культуре подобная система воззрений, - «Ясна», - наводящая такой же порядок в кажущемся хаосе мировых событий. Не из одного ли источника произрастают все они? Думаю, из одного, - того, что с донаучных времён создавал в сознании человека определённость и ясность.

Небольшой экскурс в «функциональную анатомию» человеческих эмоций, к особенностям их взаимоотношений, даст богатый материал для подтверждения и осмысления высказанных ранее идей.

Мир чувственно-эмоциональных проявлений богат разнообразием и при этом весьма «своенравен». Может показаться, на первый взгляд, что это – царство хаоса; чувства и эмоции сменяют друг друга калейдоскопически бессистемно.

В какой-то мере это так и есть. Окружающая нас действительность меняется самым причудливым образом, и это, сплошь и рядом, никак не зависит от нашей воли. На эти изменения мы и реагируем соответствующей эмоционально-чувственной оценкой происходящего. И все же, есть в этой области и свой порядок, и своя закономерность. Они присущи самой иерархии чувств и эмоций, в рамках которой они сменяются, как бы вырастая друг из друга, и образуя строгий замкнутый цикл.

Одно из величайших достижений донаучных традиционных культур как раз и состоит в установлении общей схемы этой цикличности, свойственной бытию всех без исключения вещей и явлений.

Что касается эмоций и чувств, то для них этот цикл выглядит следующим образом.

Самым низшим уровнем эмоциональных проявлений, сопутствующих любой деятельности человека и лежащих в её начале, является состояние тревоги-страха-ужаса. Две последние градации соответствуют экстремальным ситуациям, когда наблюдается «паралич» деятельности («оцепенел» от страха) или хаотичная паника. Нормальным же состоянием для начального этапа деятельности является именно тревога, понимаемая предельно широко. То есть речь идёт о прикидке возможностей, составлении планов, намётке путей и т.п. Разве это обходится без волнения, - получится или не получится; удастся или нет?
Обдуманный план подлежит реализации, и это – следующий этап любой деятельности, её развитие. Развивается, делая следующий шаг, и эмоционально-чувственный цикл, надстраивая над тревожным основанием начального этапа чувства совсем иного рода. Помните? – так волновался, так боялся, а приступил к делу, - и забыл о страхе!

Этап развития, как правило, не обходится без каких-либо накладок и препятствий. Преодоление этих препятствий требует напористости, боевитости и целеустремленности. В широком смысле слова, это соответствует чувствам и эмоциям злости-ярости-агрессии, - с сопутствующей мимикой! Эта, иногда не замечаемая, особенность воплощения наших планов в жизнь довольно точно отражена в одном из замечательных стихотворений Глеба Горбовского:

Весь день сражался: рыл картошку, солил грибы, колол дрова, ругал беременную кошку, хотя она была вдова…

Но вот, наконец, свершилось! Дело сделано! Это – победа, высшая точка деятельности, и она сопровождается законным ощущением радости-эйфории-экстаза. Не без улыбки, естественно, или торжествующего смеха.

Однако, всё проходит, и радость трансформируется незаметно в светлую печаль. Этому этапу циклических трансформаций чувственно-эмоциональной сферы, этапу упадка и деградации, помимо печали соответствуют уныние, тоска, чувство безысходности.

Наконец, самым естественным образом это продвигает человека к последнему этапу, к тому, с чего все начиналось – к составлению новых планов, т.е. к новым тревогам и волнениям и так далее по описанному кругу: начало – развитие – апогей – упадок – и снова начало. Кстати, древние мудрецы уверяли, что именно регулярное продвижение состояния души через указанные этапы и есть основа душевного равновесия и здоровья.

Но нам важно другое: эта система взглядов совсем уж недвусмысленно указывает на происхождение радости и смеха из агрессивных чувств ярости и злости. Смех как бы вырастает из них, и становится понятным, почему он иногда «подменяет» их.
Если зло – «небольшое», ничтожное, что тогда? Тогда оценочная реакция делает ненужной саму агрессию и в динамике развития эмоционального состояния наблюдается скачок: буквально мгновение человек серьёзно созерцает зло как зло, собираясь сражаться, но вот, - оно осознано как несущественное, - и человека сотрясает внезапно накативший смех. Так могучий воин извергает громовой хохот при виде слабого и ничтожного противника. Это – трансформированный эмоционально-чувственный след несостоявшейся борьбы. По сути то же переживаем мы, когда после ужасного события, которое едва нас не погубило , - но, к счастью, всё обошлось, - нас разбирает «истеричный» смех. Тут временная дистанция позволяет выплеснуться несостоявшейся защитной контрагрессии в свою естественную надстроечную форму. Особенно если выяснилось, что степень зла была преувеличена, - «у страха глаза велики»!

Мимическое выражение смеха действительно несёт в себе основные черты маски ярости. С небольшими, однако, изменениями. При эмоциях ярости глаза широко раскрыты, - чтобы лучше видеть врага! Что, в свою очередь, досталось «по наследству» от предшествующего, хотя бы мимолётного, страха.
При эмоциях же радости, при смехе - они сощурены, хорошее видение уже неактуально, оно может вообще на время «выйти из строя», если мы смеёмся до слёз. Тонко ощущающие себя люди отметят, что именно после такого смеха особо отчетливо развивается светлая печаль… Внимательные наблюдатели вспомнят, как легко может расплакаться ребенок после бурного смеха… Сама природа страхует нас от избыточных аффектов. Смех – сильное чувство, он может быть и тягостным, недаром говорят: «чуть не умер со смеху»… Запомним это, в дальнейшем мы многое поймём в том, как можно использовать смех для целей совсем не смешных.

СМЕХ И ИНТЕЛЛЕКТ

Перед нами раскрывается поистине парадоксальная и достойная изумления картина: человек – единственное в мире существо, которое столкнувшись со злом, имеет возможность не беситься от злобы и ярости, не рыдать, но, повторяя маску ярости с ее звериным, боевым оскалом, являть радость и ликование, заменяя рык смехом! Исходная биологическая агрессивность впервые умирает, растворяется в смехе.

В наборе возможных эмоциональных ответов на факт существования зла смех занимает свое, чётко определенное место. Зло, превышающее наши контрвозможности, оценивается набором выраженных отрицательных эмоций, распадающихся на реакции агрессии и реакции пассивного переживания. Тут нам явно «не до смеха».

Смех же является тогда, когда зло воспринимается как принципиально преодолимое. Когда усмотрев в вещи изъян или враждебность, человек может интеллектуально (хотя бы даже и на уровне интуиции) «достроить» должный образ этой вещи. Обезвреженное таким, в сущности, интеллектуальным путем, зло прощается нами в смехе, сохраняющем, однако, в боевом блеске злых зубов, намёк на возможность совсем иного, далеко не безобидного ответа. Но это последнее – уже как рудимент.
Главное в истинном смехе – его несомненная интеллектуальность. Недаром людей, не способных понять над чем смеются остальные, в быту называют не иначе как «тупыми». Для восприятия смешного нужен достаточно высокий интеллектуальный уровень. Олигофренам, например, в принципе недоступно смешное, они лишь «гыкают», используя пустую, ничем незаполненную внешнюю форму смеха. Тем более не способны они и к продуцированию смешного. Для этого нужен особо отточенный интеллект, особое свойство его, называемое остроумием.

Не менее важным свойством истинного смеха является его несомненная духовность. Для того, чтобы рассмеяться, глядя в глаза злу, необходимо суметь его увидеть взглядом особым, отстраненным. Надо прозреть существо и меру зла и, тем самым, примерившись к нему, осознать свое превосходство и возвыситься над ним, сделав невозможной свою собственную причастность к злу. Смешное – это в общем-то осознанное, побежденное, а потому прощённое зло. Отсюда – победительная и одновременно великодушная позиция смеющегося: он отвечает злу смехом, иначе – добром, так как сумел оценить степень зла и соотнести с ним свои возможности. Он - сильнее. И ответ его – не плач и не удар, но улыбка!

И ещё пара важных замечаний о духовной природе смеха. Его корневая основа – сме – присутствует также в словах «сме-яться», «сме-ть», «по-сме-ть» и … «сме-лость». Мы хорошо знаем, когда и почему употребляется возглас «как ты посмел?!». Это тогда, когда хорошо заметна именно дерзость человека, который вдруг восстал против, казалось бы, незыблемого, неприкосновенного и непреодолимого. То есть, это мы так думали… А, вот, нашёлся смельчак, покусившийся на эти «устои»! Он нашёл в себе силы, он проявил волю к тому! Это – чисто духовное явление.

«Я смеюсь над тобой!», говорит восставший. Древнерусская форма слова «смеюсь» выглядит поразительно откровенно: смѣю ся. Сделаем ударение на «ять» и увидим, услышим: да, он смеет! И смеётся над низвергнутым с пьедестала злом! Вот уж где видно: язык несёт в своём смысловом теле развёрнутую информацию о глубинных функциональных связях явлений вроде бы и никак не связанных…

Потому так мучительно осмеяние для тех, кто ему подвергается, кто ухватывает суть происходящего хотя бы на подсознательном уровне. Смех унижает того, на кого он направлен гораздо сильнее прямого оскорбления. Смех – сильнейшее оружие в психологическом противоборстве. Такое не прощают… Или же, обладая знанием его природы, могут и использовать в своих целях…

СМЕХ И КРУШЕНИЕ ИМПЕРИИ

Вспомним события не столь уж отдаленного прошлого – начало и разгар «перестройки», за которой последовало крушение великой державы, - СССР. Ах, как смеялись мы тогда! Как было весело! Какие, выражаясь языком Велемира Хлебникова, «смехачи» нас смешили: Хазанов, Жванецкий, Задорнов, Альтов, Петросян!.. Цех профессиональных юмористов оказался востребован и был задействован на полную мощность. Пародирование шамкающего Брежнева и картавящего Ленина, тема «бревна» и субботников, тема производства и воровства, алкоголизма, нищих «наших» и шикарных «ихних»…

Не перечесть всего того, что стало вдруг смешным и потешным. Многие ли поняли тогда, что объект осмеяния, – вся наша предшествующая жизнь,– утверждается в массовом сознании как зло? Утверждается, помимо рациональных доводов (безусловно, многое могло бы быть и лучше), ещё и мощнейшим средством подсознательного внушения – смехом. Многие ли задались вопросом: а, собственно, какие ценности дадут нам взамен? Наконец, многие ли заметили, что идёт тотальное отрицание предшествующего периода? Что вместе с несомненным злом – политическими репрессиями, затронувшими далеко не только адептов «мировой революции», ГУЛАГом, искусственным дефицитом продуктов и т.п. – нас призывают принять как зло и истинные ценности – всеобщее бесплатное образование, медицинское обслуживание, социальные гарантии, территориальную протяжённость и военное могущество страны?
То, что на волне гомерического хохота в массовое сознание протащили страшные извращения и «перегибы», заметили лишь единицы, которые, увы, погоды не делали.

Возьмём мелкий пример. Все помнят фразу из фильма «Дежавю»: «Секса у нас нет!». Над этим смеялась вся страна! Какова «механика» возбуждения смеха в данном случае? Она проста, однако, не многие осознали, что они смеются, - искренне и обоснованно, - над откровенной ложью. Эта ложь была очевидна для каждого половозрелого гражданина страны. Над злом этой лжи он возвышался автоматически вследствие своей обычной и привычной для него личной жизни (не хочется называть это «сексуальной практикой»).

Однако, смысловой контекст этой «великой фразы» гораздо глубже и шире. Конечно же, имелось в виду, что в нашей стране тогда не было публичной пропаганды секса, общественная мораль не поощряла «свободу секса». Именно поэтому, получалось, что секс вообще-то есть, но одновременно, его как бы и нет! Из того же контекста следовало, что Запад-то живет несколько по-другому…
Совсем не факт, что «это есть хорошо», это ещё подлежало тщательному осмыслению, здесь надобно было и «мозг употребить». Тогда это не было сделано никем, и сегодня многие реально ощутили на себе все прелести пропаганды секса по-западному. Особенно его извращённых форм, упорно навязываемых всем категориям людей, - всех возрастов. Из сферы индивидуальной «личной жизни» секс был выведен в поле общественного внимания и обсуждения, с такой последовательностью и настойчивостью, будто и думать людям больше не о чем. И этот «пролом» запрета на публичное обсуждение интимных дел был совершён посредством смеха, «смешной фразы» проходного персонажа проходного фильма…
Первичная смеховая реакция тогда буквально затмила разум миллионов, нам было «просто смешно», и мы приняли: наша страна – воистину «империя зла», даже секса у нас нет!
Подобных эпизодов было множество. Последовательно нам всем внушили: наше отнюдь не ничтожное прошлое, подлежит осмеянию, то есть является злом и заслуживает уничтожения. Поскольку смех возвышает человека, постольку мы все ощутили «себя сегодняшних» выше «себя вчерашних». Нас дистанцировали от самих себя, прервав единую линию эволюционного развития нашего общества.

Надо отдать должное уму «тяжеловесов» от юмора – Хазанову и Жванецкому, явным и неявным капитанам «Клуба Веселых и Находчивых». Они сделали невозможное – заставили нас смеяться над собственной историей! Тревожный симптом, - в огромной стране, в среде лидеров общества, не нашлось позитивно настроенного ума, который громыхнул бы словами классика: «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!».
И только много позже, когда великой страны уже не стало, в отряде «хохмачей» проявился М. Задорнов, резко уклонившийся в тему совсем иную. Он вдруг напомнил нам о нашей великой истории и о великом и могучем русском языке. Он стал соединять в целое, столь тщательно разодранное в клочья – картину Русского Мира. В «гогот» зрителей, - им же вызванный, - он стал потихоньку и мастерски вплетать Большое, Доброе, Вечное…

Уж не знаю, был ли он осведомлён в вопросах природы смеха, но следовал он именно цикличности событий чувственно-эмоциональной сферы, - как по нотам: возбуждаемый им смех, он деликатно доводил до стадии светлой печали… А там рукой подать и до еле уловимой тревоги, то есть до мысли «так жить нельзя».

Надо отдать должное и идеологам общего процесса разрушения смехом. Они чутко следили за настроениями в народе и очень своевременно меняли дозы, состав и пропорции «смехового наркотика». Когда созрели первые реальные плоды «перестройки», и смех народа стал печальным и горьким, - «Я знаю, куда вложить свой ваучер…», - именно тогда вдруг как-то потускнел Хазанов и куда-то вовсе исчез Жванецкий. На первые позиции уверенно вышли бездарный Петросян и пустой, хотя и одарённый, Винокур. И им подобные.

Но, случился и крупный «недосмотр», - взошла звезда Задорнова…

И как бы не фыркали критики о его перегибах по части слога «ра», по поводу того, что он «ни разу не историк», и уж тем более не лингвист – пустое всё! Он отработал в одиночку программу народного образования, - он пробудил народ. И показал, как пользоваться сильнейшим обоюдоострым оружием – смехом! В отличие от высоколобого академического сообщества, которое в это же время частью своей «молчало в тряпочку», частью «челночило» по турциям, а частью и вовсе работало на гранты Сороса, - против нас, естественно. И вот это последнее – совсем не смешно!

Да, смех, как оружие, вдвойне опасен, если всяческими манипуляциями ослабляется интеллект людей и их духовный уровень. Из чисто человеческой, высокоинтеллектуальной формы эмоционально-чувственной оценки зла, он превращается в свою выхолощенную и пустую биологическую форму злорадства и самодовольства, сродни «гыканью». Он превращается в своеобразную форму гебефрении, - этим термином в психиатрии обозначают бессмысленное, немотивированное похохатывание умственно неполноценных людей.

Не этому ли похохатыванию предаются наши люди при ежедневных встречах с друзьями-приятелями и сослуживцами? Этому, этому… Будто главное и самое важное в жизни занятие – «поржать» и «приколоться». Над чем? Какая разница?!

Рассмотрим пример посерьёзнее, творчество группы «Маски-шоу», что выскочила на сцену общественных событий именно в период полного идеологического «раздрая». Перед нами произведения отчаянного примитивизма, вызывающие именно низшие формы смеха. Пустые формы смеха. Сами «творцы», что примечательно, называли их даже не «хохмами», а именно «гэгами», как бы подчеркивая смену человеческого «ха-ха-ха» на полу-животное «гы-гы-гы». Именно такая «творческая находка» позволяла легко, под маской облагораживающего смеха, пропагандировать оголтелый индивидуализм, секс без границ, всевозможную дурость, и в целом профанировать социальное бытие как таковое.

Это – отнюдь не чаплинский юмор, который, вроде бы, тоже строится на бесконечных «пинках под зад» и попаданиях «мордой в торт». В чём разница? Она рационально неуловима и сводится к изначальной позиции творца смешного: с кем он, против кого он, что олицетворяет собой – добро или зло? Это улавливается подкоркой, при условии неомраченности разума. Но, коллективный разум нашего народа на тот момент состоянию просветлённости никак не соответствовал.

Только богатейший интеллектуальный потенциал предшествующей русской и советской культуры пока ещё препятствует слишком быстрому оскотиниванию нации. Однако, не следует обольщаться. В странах «западной демократии», как видно, этот процесс уже развился до уровня «проектной мощности», даже в Англии, с её, как утверждается, традиционно интеллектуальным, тонким английским юмором.

Темой специального исследования могло бы стать изучение «феномена американской улыбки». Не следует думать, что перед нами, - нечто, развившееся «само собой», так сказать, в ходе «естественного процесса развития вещей». Знаменитую американскую улыбку мир увидел совсем недавно – после второй мировой войны. Именно тогда, когда в США был окончательно поставлен вопрос о реализации мировой гегемонии этой страны. Да, помимо военных баз по всему миру, авианосцев, шастающих по всему мировому океану, США обволакивают весь мир своей лучезарной улыбкой. И нет-нет, да проезжается их пресса по поводу «неприветливости угрюмых русских».

Так это хорошо, что туповатая их «толерантность» не поддерживается у наших людей приветливой доброй улыбкой. Сатирический осклаб-оскал, с плохо скрываемой злостью и презрением, - таков наш смех по поводу новейших «ценностей».
Такого рода доктрины не обходятся без идеологической работы в направлении массового производства «человека соответствующего типа». Примеры, обладающие безусловной силой убедительности, хорошо известны, - как отрицательные, так и положительные. Так, гитлеровская Германия много поработала над воспитанием «белокурой бестии», взяв за основу тезисы Ницше о природе «сверхчеловека». «Падающего – толкни!», - есть, есть у него такой тезис. Бедный Ницше! Как же «мотало» его! «Я люблю людей!», - так говорил его Заратустра. Впрочем, мы хорошо знаем сегодня, что «люблю людей» в Их исполнении к нам не относится… Россия как Карфаген – «должна быть уничтожена». Животик не надорвут?

Можно вспомнить и бывший Советский Союз, вплотную подошедший к реализации проекта «человека нового типа», - не приемлющего стяжательство и неограниченное личное обогащение, подлость и обман. Действительно, было: люди ехали не за деньгами, но «за туманом и за запахом тайги».
На что же делает ставку «самая великая демократия мира», то есть США? На улыбку, - всегда, везде, всем… Огромной нации навязали систематическое проявление радости без внутреннего, побуждающего на то мотива. Естественно, это привело к моментальному выхолащиванию не только интеллектуального и духовного, но даже и собственно эмоционального содержания такой улыбки. Осталась лишь голая форма оскала-осклаба, что и раздражает безмерно не только русских, но и многие другие народы.

Раздражает самодовольство американской нации: раз постоянно улыбаются, значит, – постоянно пребывают в иллюзии своего мнимого превосходства. Сегодня сюда добавлен и тезис об «исключительности».

Что еще раздражает? Назойливое экспортирование этой гнусной манеры во внешние пределы, стремление к установлению эдакого «глобального американского гэга».

Человеку свойственно разнообразие чувств, постоянная улыбка деформирует его чувственно-эмоциональный мир. И, прежде всего, у самих американцев! На кого похож Билл Клинтон, со своей неизменной «приветливо доброй улыбкой»? Вообще-то, на дебиловатого парня с ранчо. Отмечу: про парней с ранчо я тут ничего плохого не сказал…

О том, как улыбалась госпожа Олбрайт, комментируя «гуманитарные бомбардировки» Югославии, стоит ли вообще говорить? Человек имеет право быть собой, в частности, быть серьёзным. Примерим американскую улыбку к одухотворённым лицам Георга Вильгельма Фридриха Гегеля или Людвига ван Бетховена – и поймём выхолощенную сущность этой улыбки, поймём на чувственном уровне, который не знает компромиссов…

Наконец, совсем о серьёзном. Высшей формой «социальной гебефрении» является великое изобретение Запада – смех за кадром. Смех заразителен, как известно. Зрителю подсказывают, когда надо смеяться, ибо сам он уже вполне «тупой», и самостоятельно ему смешное недоступно. Кто интересовался тем, насколько это действительно так в зрительских аудиториях западных стран? Во всяком случае, и на наших экранах это нововведение вполне прижилось. Зачем-то же это делают, и, конечно, не «просто так».

Такие этапы, в аспекте разрушения смехом, прошла новейшая история нашей страны. Сначала было осмеяно-оплёвано прошлое, затем смех лишили интеллектуально-духовной компоненты и, наконец, начали культивировать его примитивные формы. Этот процесс не пошёл бы столь успешно, если бы обработка мозгов не проводилась комплексно, - с использованием, помимо смеха, ещё и воздействия на его двойника-антипода.

СМЕХ И ЕГО АНТИПОД

Вернёмся, ненадолго, к «сухой теории». Что является прямой противоположностью смеха, его двойником-антиподом? Опрос людей, никогда не задумывавшихся над этим вопросом, выявит, скорее всего, следующие мнения.

Противоположностью смеха и радости являются плач, горе, грусть, печаль. Это мнение наиболее широко распространено в быту. «Что так не весел?» – такой вопрос задают опечаленному человеку.

Иногда указывают, что противоположностью радости и смеха является скука. «Что так не весело у вас?» – так вопрошают скучную компанию.

Однако, если сослаться на данные о чувственно-эмоциональном «обеспечении» человеческой деятельности, то нужно признать, что радости и смеху, – как положительным эмоциям высшей точки человеческой деятельности, наиболее противоположны отрицательные эмоции низшей точки, - тревога, страх и ужас. Это абсолютно справедливо относительно именно радости, которая всё же не совсем смех, хотя и сопутствует ему. Полный антипод смеха находится в этом же семействе «низших» чувств и отрицательных эмоций, но, интриги ради, мы пока не назовём его. Укажем лишь, что в современных СМИ он подвергается очень «плотной» обработке в целях выхолащивания его морально-этического и интеллектуального содержания.

Что наиболее бросается в глаза в политике средств массовой информации на западе, а теперь и у нас? Какие чувства и эмоции культивируются в СМИ, особенно на телевидении? Я не оговорился: не вызываются у Вас (Вы лично, быть может, устойчивы к промыванию мозгов), а именно культивируются ими (это культивирование обязательно найдёт миллионы своих жертв)…

Не нужно особой наблюдательности, чтобы назвать, например, чувство азарта, подогреваемое многочисленными викторинами, лотереями, «угадайками» и конкурсами. Азарт – сложное чувство. По сути – это конгломерат тревоги-страха и злости-ярости. Количество выигравших что-либо значительное, и переживших положительное чувство радости в результате общения с этими «лохотронами», фантастически мало относительно общего количества участников. То есть основная масса людей-участников регулярно пребывают во власти чувств весьма низменных. В масштабе всё еще огромной страны – это не мелочь!

И здесь одинаково против нас работают и Пореченков, оголтело-истерично пропагандирующий идею «выигрыша миллиарда», и более скромные персонажи рекламы бесконечных «скидок» и «обвала цен».

Положение усугубляется упорным культивированием собственно страха, тревоги и ужаса. Последнее настолько явно, что также не требует каких-либо особых усилий для констатации. Обилие боевиков и фильмов-ужасов – тупых и иррациональных – это вторая отличительная черта современного ТВ. Поскольку выбора у телезрителей нет и смотреть особо нечего, люди смотрят то, что им предлагают. Обилие документальных репортажей из горячих точек, а также с мест катастроф и трагических происшествий, прекрасно дополняет и усиливает эффект. Собственные жизненные неудачи людей, их многочисленные трудности и потери довершают общую картину коррозии психики.

Зачем это делается? Ведь не деградировали же, в самом деле, деятели масс-медиа! Они – по роду своего занятия – интеллектуалы. Цель совершенно осознана и одна – создать достаточное напряжение отрицательных, деструктивных чувств. Что бы они сами об этом ни говорили. Хотя, не больно-то они о том распространяются…

Но людям всё же нужна положительная разрядка. Смех становится остро необходимым. Поэтому смех, - очень много смеха, - это третье эмоциональное переживание, усердно культивируемое СМИ. Огромное количество юмористических программ (особенно на западе, тут мы еще «отстаём»), вездесущая реклама с претензией на юмор, избыток публикуемых и экранизируемых анекдотов… Весь вопрос в том, какой это смех. Увы, нынешний - почти весь под знаком пышной «гебефрении».

Как образец обратного примера достаточно вспомнить творчество Аркадия Райкина, театр кукол Образцова. Какой это был смех! Высокий, до слёз и колик в животе! С последующим катарсисом, чувством очищения. Как бы смотрелось тогда сегодняшнее «гы-гы-гы»?.. Вопрос риторический. Современные «гэги» не прошли бы худсовет даже самой захудалой телерадиокомпании где-нибудь в глубокой провинции. Как образцы низкохудожественной продукции.
Это обстоятельство часто трактуют как пример идеологического давления. Совершенно верно, это так и есть. Равно как и то, что допуск «гэгов» на экраны есть пример идеологической диверсии, грубейшего давления на психику человека, разрушения его психического здоровья…

Нынешнее нагнетание низменных чувств на фоне выхолощенного смеха – мощнейшее орудие по разрушению сознания людей. Эффективность его использования усилилась, когда была осознана роль истинного антипода смеха в формировании психической устойчивости человека.

Речь идёт о чувстве стыда. Это интимнейшее чувство относится к семейству эмоций тревоги-страха-ужаса. В отличие от последних, оно очень умеренно, но всё же отрицательное. Все знают на собственном примере, что стыд – тягостен. Он наиболее близок к страху. Когда нам стыдно публично раздеться это, по сути, страх, - как это будет воспринято?
Вообще, стыд наиболее ярко проявляется именно в области интимных отношений между людьми. Что это, как не страх их разрушить и потерять?
Но, стыд резко отличается от страха своей высокоинтеллектуальной природой. Страх, как известно, доступен всем, даже умственно неполноценным. А что касается стыда, то ещё Чарлз Дарвин отмечал, что не краснеют и не ведают стыда именно идиоты. Этой своей несомненной интеллектуальностью и духовностью стыд родственен смеху, но имеет противоположный знак. Поэтому, именно он в своем мрачном семействе есть абсолютный антипод смеха.

И ещё один нюанс. Все чувства имеют стадию некоторого плавного своего развития и накопления интенсивности. Например: долго злился, пока вконец не «озверел». Лишь два «ненормальных» чувства накатывают внезапно как волна, - смех и стыд. Этим они, опять же родственны, но, всё же, противоположны по знаку. Смех и стыд – абсолютные антиподы!

Понятно, что способный к нормальному смеху человек, одновременно способен и к нормальному проявлению чувства стыда, равно как и наоборот. Два полюса психической конструкции человека есть основа его психического здоровья и морально-этического совершенства. Это стало известным довольно давно и всегда учитывается в любых технологиях искорёживания души.

Так, религии, стремящиеся «придавить» человека, культивируют стыд и страх, одновременно порицая и ограничивая инициативность, веселье и смех. Наоборот, идеологические системы, пестующие один из вариантов «белокурой бестии», культивируют радость, смех и всяческий гедонизм в сложной пропорции с яростью и агрессивностью, при полной нивелировке страха и стыда.

То, что мы наблюдаем в рамках сегодняшнего эксперимента, есть попытка формирования «недочеловека». При освобождённом от интеллекта и духовности смехе, очень неплохо ещё и лишить человека стыда, - такова технология воспитания «толпы непуганных идиотов», «плебса», «электората».

Стыд, повторюсь, наиболее полно представлен в области интимных отношений. Именно поэтому столь большое внимание сегодня уделяется пропаганде секса, сексуальности, эротичности. Очень трудно понять мотивы публикаций об «альтернативном сексе», «нетрадиционном сексе», «сексе в автомобиле», о жизни проституток и так далее в том же духе. Очень трудно понять мотивы упорного скатывания к сексуальным темам ведущих многочисленных радиопередач. Вот, к примеру, вопрос радиовикторины: «Кто первым измерил радиус Земли? – Анаксагор, Эратосфен или Эротоман?».

Если бы это звучало в контексте некоего умного действа сексуально-эротического характера, то могло бы сойти и за добротную шутку. Но, вне связи с каким-либо контекстом, это - грубый удар «по башке». Обрушивающийся на все возрастные категории радиослушателей и делающий привычным немотивированное выпячивание интимного; нивелирующий проявления чувства стыда. Заодно это «цепляет» и область смешного: вне интеллектуального контекста это – «гэг». Античный Эрос, не чуждый юмора, здесь и близко не проходил.

Если «проводить эту линию» последовательно, длительно и настойчиво, то результаты будут ошеломляющими. Впрочем, в России того смутного времени именно это и делалось. Под знаком «свободы мысли», естественно. Результаты можно было наблюдать.

Был огромный общественный резонанс, который сопровождал выход на экраны фильма «Маленькая Вера». Казалось бы, о чём здесь говорить? Фильм – вполне посредственный, благополучно и безвозвратно канувший в Лету. Говорить стоит именно о том впечатлении, которое оставил единственный сексуально-эротический эпизод того фильма, - ну как же! - первое советское эротическое кино!

На фоне нынешнего разгула такого рода эпизодов, тот, давешний, ничего не стоит, попривыкли уже, видали и «круче»! Значение того эпизода в том, что именно он тогда и выявил всё то огромное значение, которое имеет тема эротики в сфере идеологии.

Здесь надо учитывать то обстоятельство, что морально-этическая сфера – материя весьма тонкая, и даже небольшие «раскачки» её могут иметь большие последствия. Мы наблюдали это после публикации кунинской «Интердевочки» и выхода на экраны одноимённого фильма. При всей своей якобы «острой социальности», это были именно попытки ещё большей «раскачки» общественной морали, банальной пропаганды проституции. Благо, почва уже была подготовлена.

Попытки, как известно, небезуспешные: количество молодых женщин, девушек и даже девочек, оценивших проституцию как некое романтическое и вполне достойное занятие, резко возросло. Многие, «с легким сердцем», - инициированная дефектность чувства стыда, - реализовали свои взгляды на практике. Потом очухались, конечно. Но, - дело было сделано!

Как в случае с сегодняшними трансгендерами и прочими гендер-извращенцами: они не ведают стыда, выпячивая на поверхность интимнейшую часть жизни человека. Шутка ли, пресс-секретарь «домовёнок Кузя», публично распространяется на весь мир: «она – лесбиянка». С ума сойти, - вот это достижение! Впрочем, некое «достижение» здесь всё же присутствует. Это же умудриться надо, - загнать присущий человеку стыд в самый тёмный угол сознания, откуда и писка его не слышно! Что ещё ожидать от этих цивилизаторов с резиновой улыбкой? С чувством стыда с заклеенными скотчем глазами, ушами и ртом?

Однако, к этому даже уже привыкли. Однако, плохо! Знает ли кто, сколько их «таких» сгинуло в никуда? Кто знает цифру?

Характеризуя тех, кто проводит эту гнусную политику, уместно процитировать Ф. Ницше, писавшего о том же много раньше:

«Ничто не вызывает большего отвращения к так называемым интеллигентам, исповедующим «современные идеи», как отсутствие у них стыда, спокойная наглость взора и рук, с которой они все трогают, лижут и ощупывают; и возможно, что в народе, среди низших слоев, именно у крестьян, нынче сравнительно гораздо больше благородства, вкуса и такта, чем у читающего газеты умственного полусвета, у образованных людей».

Воистину, что есть – то уже было, что было – то и будет!
Правда, Россия намерена внести большие коррективы, - ишь, разгулялись…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Конечно, старшее поколение наших людей в массе своей устойчиво к манипуляциям «мозговедов», оседлавших информационные потоки. Но, разве мы не наблюдаем истощение этой стойкости и трансформацию личности у очень и очень многих. И потом: старшее поколение постепенно уходит, а «мозговеды» продолжают трудиться над умами молодых.
Мы должны констатировать, с печалью в душе, что решающий бой в информационной войне мы безнадёжно проиграли. Правда, не проиграли ещё самой войны. Хоть и выросло у нас «поколение пепси» - без стыда-совести, чувства долга, с любовью «пожрать и поржать», - это ещё не приговор. Это - очередная смута. К тому же, - это ещё не вся наша молодёжь. Есть, есть устремлённые куда как выше! Они-то и сыграют роль, потому как имеют значение...

Ведь мы проиграли бой не от того, что мы «так не умеем», не от того, что «нечем крыть». Нет. Нас с души воротит от такой «борьбы идей», называемой «информационной войной». Мы не приемлем саму природу этих «методов». Мы – другие. И из недр Русского Мира ещё исторгнется волна Святости и Разума, которая смоет в канализацию англо-саксонское мракобесие и бесстыдство, вместе с наглостью «исключительности».

Ну, а пока – «весь мир так живёт». Живёт ли? - функционирует в заданном режиме.

Нам сейчас не до смеха. Может, это и к лучшему? Избавление от гебефрении – начало самоисцеления! Будем серьёзны, нам многое предстоит…

****

Автор выражает глубокую признательность Л. В. Карасёву, - блестящему и тонкому исследователю природы смеха и комического, - чьи идеи были использованы при написании этой статьи (Л. В. Карасёв. Парадокс о смехе).