Призрак трюма

Аберрация глаз окрасила кровью
продажность душ
и Тобою придуман был я, каким никогда не буду,
потому что небо, разбитое в голограммах луж,
не похоже на настоящее, как на любовь – простуда.
Ты меня вопрошаешь глазами, а я всё молчу. Не хочу
врать тебе, что, по сути, Твой образ и я не сойдутся вместе.
Объяснить, почему я молчаньем на слезы плачу,
как смогу я, ещё не пропевший лебяжью песню?
По уставам свой стих никогда не старался я петь,
с хороводами был дисбалансен и к ним параллелен.
Не моё это дело хвостом перед славой вертеть -
не очищен горючей слезою ещё, не отбелен.
Покупал себе сердце бродяжье валютой лет,
Что ж надежды и веры в швах порван
твой личный парус?
И парчовое звезд полотно враз звоном
свинцовым соткалось,
И с богами чужими последний пропет куплет.
По скрипящей планете зигзаги заборов КУ
Расквадрачены без крайнего камня – Христа.
Пустотою укутанный, фарсовых фраз разгул
На изнаночный мир пустоты пустотой восстал.
Вневремений глаголы колеблются на весах,
К падежам вырываясь, на зелёный стремятся свет.
Симулякры ментальных истин диктует страх.
В междометиях смарт-телефонных хрипит ответ.
Из аккордных квадратов струнной стали сочится ржа,
В подорожниках памяти смертной тоской пылит.
Перед магией снов беззащитна моя и твоя душа,
В веренице событий и лиц бедой проливной болит.
Одиноким невольником тьмы,
от любви вдалеке,
спектр слезы преломляя морозом на солнечный трек,
от мятежных костров удаляясь, парадов алле,
ты вливаешь разгул в расцветающей Правды разбег.

Крыльев свастика с гласом сливается медной струны,
по фракталам тоскливых пространств звон тревоги разлит.
На латунных колёсах часов чёрный призрак войны,
в ледовитую мглу погружая, ум сводит с орбит.
Нет гармонии лада в густеющих стартах ракет,
смерть разлила вино в обмелевший гармонией лик.
Рваной линией губ доползи до ключей, исцеляющих бред,
в связках горла к сердцам пробивая орлиный крик.
Истекает из камер сердца грядущий цикл,
Уплывает в фотоны завтра из нот вчера.
Если в маятник ты, в антрацит свой ум обратил,
Обезцелен если и ноешь, мол жизнь – игра,
Луч закатный тогда в тебя выстрелит днем обид,
В засмолённой памяти станет во злобе ночь,
Пляска чёрных пламен за собою в ад поманит,
И тоски их яд обезболить вину невмочь.

В глянце глаз помутневших запляшет пожар огней,
Нанося на часов циферблаты тату секунд,
Всех тюремных сроков тогда станет скорбь их длинней
И больней чем матрицы кинонейронный шунт.

В вальс миров радостворных входя как с косою смерть,
Ты продолжишь, по кругу поросших полынью дум,
Колобродить, на рвоту людей, на грехи их глядеть,
Опускаясь призраком корабельным всё ниже в трюм.