Буддизм и христианство Часть 1

Предлагаю Вам стенограмму лекции Кураева А.В. "Буддизм и христианство" часть 1
Я обратилась к этой лекции в связи с интересом к вере и мировоззрению Толстого Л.Н. После того, как я прослушала лекцию, я меня появилось предположение, что мировоззрение Толстого очень близко к буддизму. Это можно увидетьпо тому, как Толстой изображает женщину. Я раньше не понимала, почему Толстой с таким увлечением изображает падение Анны Карениной, Пустоту Элен, скрытую за ее красивыми плечами, да и очаровательная Наташа не смогла дождаться своего жениха. Именно потому, что так учит видеть женщину буддизм.


Прежде чем я перейду к тем вопросам, на которые не успел ответить вчера, я хочу вам зачитать большую, но очень серьезную цитату, из крупного русского философа Семена Франка. У него в книге «С нами Бог» есть предварительное рассуждение, сравнивающее разные религии между собой. Франк исходит из того, что… Потом, в течение книги, он пояснит, почему христианство и православие полнее отвечают на запросы человеческого сердца, чем это могут делать другие религиозные течения. Но сначала, в предисловии, он говорит: Но помимо этого долгого пути доказательства есть ли более простой, более понятный путь в том, чтобы сравнить разные вероучения между собой? Да, есть.
И вот я вам читаю.
Если я не могу как христианин доказать правоту своей веры просто ссылкой на текст писания, или на учение христианской церкви… Почему не могу? Потому что для какого-нибудь другого человека это окажется не авторитетным. Ты христианин, и ссылаешься на христианское писание. Ну и что такого?
Если я таким путем идти не могу, то я могу и должен увидеть и показать, что учение Христа и личность Христа выше, чище, прекраснее, убедительнее, чем личность Моисея, Магомета и Будды. А это значит я должен увидеть сам и показать другим, что в учении и образе Христа сама правда Божия выражена полнее, яснее, вернее, чем где бы то ни было. Так, ограничившись лишь самыми элементарными указаниями, мне достаточно вспомнить, что Моисей, несмотря на все величие открытой им правды Божией, велел от имени Бога беспощадно убивать иноплеменников и язычников. А Христос учил любить всех людей без различия. Даже чужих и врагов. Даже этого сравнения мне достаточно, чтобы мне знать, что Христос открыл людям правду Божию полнее и глубже, чем это сделал Моисей. Мне достаточно вспомнить, что Магомет женился на богатой вдове, вел коммерческое предприятие, имел много жен, был завоевателем и хитрым политиком, и что Христос был бездомным бедняком, и не ведал иных побуждений, кроме исповедания и самоотверженного выполнения воли Божией. Причем существо этой веры он открыл как Божию любовь.
Чтобы с полной достоверностью знать, что личность и учение Христа по меньшей мере неизмеримо ближе к Богу, чем личность Магомета. И что по сравнению со сверхчеловеческим совершенством Христа Магомет, даже если видеть в нем пророка Божия, являет себя только несовершенным грешным смертным. И даже возвышенные проповеди Будды, учившие людей отречению от земных желаний, достигать блаженства нирваны, - совершенно очевидно уступают по полноте правды проповеди Христа, показавшего путь к вечной жизни и блаженству небесного царства через самоотвержение и любовь к ближнему.
Точно так же как образ Будды, царевича в юности и старца, мирно скончавшегося под деревом, при всей его красоте, не сравним с образом Христа, бездомного сына плотника, сердце которого неустанно горело божественным светом любви, и который пошел на крестную муку, чтобы спасти мир от греха. Да, даже это самое элементарное сопоставление показывает нам, мы это можем сказать не в осуждение кого бы то ни было, но просто в сравнении, что в Евангелии полнее выражены те образы, те блики единой божественной истины, которые мы можем уловить и в других религиях.
Кстати, если мы сопоставляем Христа и Будду, их личность, их жизнь, то сравните просто смерть Христа и смерть Будды. Помните ли вы, как умирает Гаутама? Однажды он, находясь уже в преклонном возрасте, в гостях у индийского крестьянина, поел вяленой свинины, был жаркий день, он пошел купаться и умер от разрыва сердца. И сопоставьте эту смерть с крестной смертью Христа. Даже отсюда чисто по-человечески многое будет яснее.
Теперь давайте посмотрим, на каком основании мы можем сравнивать разные религии. Я уже говорил вам неоднократно кажется, что суть любой религии заключается в том, чтобы привести человека к Богу. В религии это путь спасения, который проповедуется людям. И соответственно если мы хотим уловить смысл религиозной жизни, религиозного подвига и учения, мы должны научиться правильно задавать вопрос не о второстепенном, а о самом главном.
Согласитесь, что если вы например при встрече со священником спрашиваете его о политических проблемах, самого главного вы не коснулись. Вы прошлись по периферии. В принципе точно так же, если при встрече с религиозной проповедью вы пытаетесь остаться в рамках чисто моралистических проблем, вы не поймете сути религии. Потому что на уровне элементарных нравственных заповедей, на уровне провозглашения этих заповедей очевидно все религии более или менее равны. Мы можем вспомнить в конце концов, что даже кодекс строителя коммунизма был очень похож на 10 заповедей Моисея. Но не будем же мы на этом основании заявлять, что Библия и коммунизм — это одинаковые религии. Нет, именно религиозные взгляды, взгляды на Бога, на вечность, на душу человека здесь различаются несомненно радикально.
Итак, если мы хотим сопоставлять именно религиозные доктрины, духовный опыт разных конфессий, а не моралистику, мы должны спрашивать о самом главном.
Что же является этим самым главным? Учение о спасении, сотериология. Есть такой термин в богословии. Как оно формулируется в той или иной конфессии.
Для того, чтобы выяснить, какая сотериология предлагается той или иной религией, достаточно задать 4 вопроса. И ответ на эти вопросы даст вам ясный портрет, вполне индивидуальный портрет каждой конфессии.
Первый вопрос: что такое спасение? Как вы себе понимаете спасение и жизнь спасенного человека?
Второй вопрос. Что надо спасать в человеке? Что подлежит спасению?
Третий вопрос. От чего надо спасать человека? Откуда исходит угроза?
И четвертый вопрос. Как спасается человек? Какие средства?
И вот теперь, когда эти четыре вопроса поставлены, давайте попробуем посмотреть. Возьмем, например, две религии, которые кажутся на сегодня наиболее близкими. Христианство и буддизм.
Честертон, однажды заметив эту моду в европейской интеллигенции сближать христианство с буддизмом, довольно ехидно заметил, что современные люди считают, что христианство и буддизм очень похожи друг на друга, особенно буддизм. Я напомню, что Честертон тем самым обыгрывает знаменитую логическую шутку. Петр и Павел очень похожи друг на друга, особенно Павел. Так вот и здесь. Христианство и буддизм очень похожи друг на друга, особенно буддизм. Давайте сравним, что здесь такого особенного. Я сначала приведу два текста. Первый из них принадлежит Будде, и он приводится в тирогате. Речь идет об обычной медитации. Решается вопрос, которого не миновать любой аскетической традиции. Текст этот звучит так: Молодой послушник спрашивает старца, учителя, как ему научиться избегать блудных помыслов например при встрече с девушкой. Будда советует так: ну подумай, кого ты увидел. Конечно, если девушке 15 или 16 лет, она тебя восхищает и воспламеняет твои помыслы. Но пойми, что то, что тебя воспламеняет, есть прах и пыль, и ничего больше. Представь себе эту же девушку на 80-м году жизни.
Дальше идет подробное описание — вот она морщинистая, лысая, обеззубевшая, пожелтевшая и т. д. Скажи, это тебя воспламеняет? Ты хочешь этим обладать? Вот тщета телесности. Но представь, что будет дальше. Представь эту же девушку умирающей, лежащей на смертном одре. (идет описание) Ты хочешь этим обладать? Это тщета телесности. Представь погруженной в могилу (идет описание), представь через год (идет описание). Ты хочешь этим обладать? Вот ничтожество телесности.
Я вновь скажу: не надо здесь ничем особо возмущаться. В некотором смысле это традиционно для многих языческих практик. И для сравнения я вам приведу аналогичный текст из христианской традиции. Этот текст принадлежит святителю Иоанну Златоусту. Он идет точно так же. Он говорит: Когда ты видишь женщину благообразную, веселую, воспламеняющую твои помыслы, то представь, что предмет твоего пожелания — земля, что воспламеняет тебя пепел, и душа твоя перестанет неистовствовать. Представь, что она изменилась, состарилась, заболела, что глаза ее впали, щеки опустились, весь прежний цвет поблек. Подумай, чему ты удивляешься. Ты удивляешься грязи и пеплу, тебя воспламеняет пыль и прах.
Итак, как будто бы очень близкий текст. Но дело в том, что там, где Будда ставит точку, там Златоуст ставит точку с запятой. Он продолжает. Вот сейчас, когда сиюминутная блудная страсть в ученике достигнута, теперь для Златоуста очень важно сказать, что это отнюдь не догмат веры. Это чисто аскетическая техника, и ничуть не больше. И Златоуст продолжает в следующей фразе: я говорю это, не осуждая природы «да не будет», не унижая ее и не подвергая презрению. Но я говорю это, чтобы подготовить лекарство для больных. Бог сотворил ее (эту женщину) такой, столь уничиженной, для того, чтобы показать и свою собственную силу, и свое попечение о нас. Бренностью природы он располагает нас ко смирению и укрощает нашу страсть. Но вместе с тем, являя свою мудрость, по которой он и в грязи мог образовать такую красоту. И дальше Златоуст приводит сравнение. Скажите, какому скульптору мы более подивимся, тому, который создал прекрасный сосуд из золота, или тому, кто создал столь же блестящий и прекрасный сосуд из глины? Конечно, он говорит, мы больше подивимся тому скульптору, который из низменного, ничтожного материала создал такую красоту.
Я на эту тему еще один случай приведу вам из жития св. Пелагии. Как это обычно принято, прежде чем стать монахиней и преподобной, Пелагия была проституткой. И вот однажды в ее городе был собор. Съехались епископы со всей метрополии. Это было в Иераполе. Епископ этого города носил имя св. Нон. И вот служба кончается. Пелагия, увидев, что съезд монахов, какая же девушка откажется от соблазна монахов поискушать? Обязательно в мини юбке надо пойти в монастырь, никак не меньше. Она приводит себя в полный боевой раскрас, боевой наряд одевает, и выходит на площадь аккурат к окончанию службы. Епископы выходят из собора, барышня стоит в конце площади. Как только она увидела епископов, она проносит себя мимо них. Епископы прячут глаза, отворачиваются, но один епископ как завороженный смотрит на нее от начала до конца. Другие ему говорят: слушай, брат, постеснялся бы, чего ты на девицу пялишься? А тот говорит: слушайте, какую все-таки красоту создал Бог!
Более того, я вам скажу, на следующий день он пошел к ней, нашел ее комнату, дал ей деньги, купил ее ночь, но в эту ночь он с ней беседовал об Евангелии. И беседовал так, что она стала преподобной Пелагеей. Вот это христианское отношение к телу как к храму божию. Христианское отношение к женщине.
Я вообще хочу вам сказать, что я может слишком резкий акцент делаю на противопоставлении христианства и других религий. Если же мы всерьез возьмем самые высокие идеалы, которые есть в других религиях, то окажется, что им есть место в христианстве, но в христианстве есть нечто более возвышенное.
Чего ищет буддист? Освобождения от страстей? Разве этому не учит православная аскетика? Но там, где буддист говорит о пустоте нирваны, христианин скажет о преизбыточствующей красоте Царствия Божия. Чего хочет брахманист? Он ищет слияния с божеством? Но разве не это же проповедует христианская мистика? Но она при этом говорит, что человек, сливаясь с Богом, соединяясь с Богом, не растворяется в нем, а продолжает быть человеком. Чего ищет даос? Он ищет в этом мире узреть отпечаток дао, узреть вечную гармонию. А разве не о том же увековечении нашего мира учит христианство? Кстати, знаете ли вы, что означает «святой человек» в даосизме? Каков признак святости? В даосизме святой человек не умирает. Даосские предания говорят о некоторых монахах, которые погрузились в медитацию столь далеко, что они переживают столетия. И они сидят как мертвецы, и по всему видно что мертвецы, но даосы верят, что они на самом деле живы. Как будто это мумия, но даосы верят, что они живы.
Но в конце концов, что обещает нам христианство? Даос желает увековечить свой лик, свое тело. Но не этому ли учит христианская идея воскрешения мертвых? Но при этом — это воскрешение к жизни, не ко сну. Воскрешение к жизни и воскрешение в преображенном теле, а не просто в том теле, которое у нас есть.
Я вновь напомню. Ересь — всегда ограничение. Секта — это частица. И я вам честно скажу. Я не был бы православным христианином и священнослужителем, если бы я увидел где-то вероучение более полное, чем православие, я бы немедленно перешел бы туда.
Но такого вероучения я не вижу. Скорее напротив. Если я вижу какую-то красивую мысль, высказанную проповедником другой религии, я вспоминаю и говорю: да-да, это замечательно, но аналогичная мысль есть у такого-то святого отца в православии. Я вижу интересный совет? Замечательно. Я думаю: этот совет совместим с христианством, или нет? Если совместим, что же, пусть он будет нашим. Если несовместим, я постараюсь пояснить, что такого есть несовместимого, и почему именно этим не стоит обогащать христианство. Церковь естественно живет в общении с внешним миром, с миром, который вне ее, что-то впитывая оттуда, что-то отдавая туда. Как любой живой организм. Мы вдыхаем и выдыхаем. Но это же не означает, что мы можем дышать любым воздухом. Ипритом дышать нельзя. И бывают случаи, когда христианин должен сказать: простите, здесь уже нет кислорода, здесь иприт, вот этого вдыхать не надо, если вы не хотите, чтобы ваша душа скукожилась и пожухла.
Ну а теперь очевидно надо пояснить. Откуда эта концепция отношения к телу, к женщине, которую мы видели, появляется у Будды. Кстати, я должен вам напомнить, что однажды Елена Рерих в своем антихристианском запале пишет замечательно: Будда высоко ставил женщину. Бедняжка. Она не только христианства не знает, она, очевидно, и буддизм плохо знает. Из только что приведенной цитаты мы видели, как высоко Будда ставил женщину.
Так вот откуда, что это? Случайное настроение? Случайный оборот проповеди? Или за этим стоит что-то гораздо более серьезное? Потому что слишком поспешные слова, слишком поспешные обобщения встречаются у многих, у людей самых разных вер. И даже у православных святых отцов можем встретить такие суждения, с которыми церковь в общем не отождествляет себя. Да, вот это частное суждение отца, но это не учение, не догмат церкви. Может и в данном случае это было просто частное суждение одного из Будды, которое не имеет вероучительной силы, которое не вытекает из сути его вероучения? Так вот на самом деле это то, что вытекает из самой сути.
Давайте с вами вспомним 4 благородные истины, открытые Гаутамой Буддой. Я напомню.
Первая. Причем я должен сказать, что с тремя из них я абсолютно согласен. Итак, первая. Жизнь есть страдание. Жизнь есть боль. Кто из нас будет с этим спорить? Наверное, никто. Но другое дело, что мы можем добавить: не только боль. Но Будда при этом сказал бы: ну и что, даже в радости кроется боль. В рождении уже таится смерть, в браке, в любви таятся возможности потери, и т. д.
Вторая истина. Что является истоком страданий? И Будда дает очень верный, гениально точный ответ. Человек испытывает боль оттого, что не исполняются его желания. Т.е. зазор между тем, что мы желаем, и что у нас есть. И отсюда мы испытываем боль. Ведь вы понимаете, что человек может страдать по разным причинам. Как говорится, у кого бриллианты мелковаты, у кого хлеба маловато. И то и другое способно в равной степени повергнуть человеческую душу в отчаяние. Ах, мои бриллианты мельче, чем у леди Гамильтон. Кошмар, я не могу жить в этих условиях.
На самом деле несчастным человека делает не то, что у него реально есть, а зазор между тем, что у него есть, и тем, на что он предъявляет свои права. И в этой связи в страшное время мы живем. Мы же все воспитаны на том… Нам в детстве было сказано, что у человека есть право на счастье. Нет у человека права на счастье. Счастье — это подарок, это дар. А дареному коню в зубы не смотрят, как известно. А если я считаю, что у меня есть право на счастье, я очень легко могу загубить свою жизнь. Потому что я начну требовать причитающегося мне. С собеса, с президента, с патриарха, с Бога. Дай! Почему я несчастлив? Дай! И естественно эта установка делает нас несчастными.
Третья истина. Как же нам избавиться от этого источника боли, которую причиняют нам наши желания? И Будда говорит: для этого надо избавиться от желаний.
Вот здесь начинаются мои расхождения как христианина с Буддой. Я абсолютно согласен с тем, что действительно нужно научиться владеть своими желаниями. Нужно избавиться от чрезмерных притязаний. Но означает ли это, что вообще ничего не надо желать? Позиция Будды однозначна. Если я хочу вообще избавиться от смерти и страданий, я должен уничтожить все желания, все стремления, всю любовь. Вот эта третья истина Будды.
И четвертая — из нее логично вытекает. Как я могу это это сделать? И Будда указывает свой знаменитый восьмеричный путь спасения. Вот теперь чтобы было понятно, откуда у Будды идет требование абсолютного отказа от всех желаний, давайте вспомним начало жизни Гаутамо.
Есть известная всем легенда, действительно прекрасная, зачаровывающая. Гаутама рождается в Бинаресе, сыном царя. Царь, отец его, чрезвычайно любит своего сына. И желает, чтобы тот не знал страданий. Поэтому он решает: пусть сын вполне насладится дарами молодости. Пусть он не знает, что в мире есть страдания. И до своего совершеннолетия Гаутама растет в царском саду, где ему прислуживают только прекрасные молодые люди и девушки. Он не видит страданий вообще. И наконец он отпрашивается у отца посмотреть на тот мир, что за стенами его сада. И там вы помните, наверное, что происходит. Он встречает больного человека. Гаутама спрашивает: кто это? Ему говорят: это больной, что тут непонятного? Он: а что такое больной? Ему поясняют: страдающий человек, боль, и т. д. Он: А почему это с ним так случилось? - Да это вообще с каждым человеком бывает. - Как с каждым? И со мной? - Конечно, и с тобой тоже. Идут дальше. Видят старика. - Он тоже больной? - Нет, это старик. - А это что такое? - В конце жизни каждый из нас таким становится.
Будда опять потрясен. Значит, этого вообще не миновать? Идет дальше, видит похороны. Несут тело на сожжение. Он говорит: А это тоже больной? - Нет, это не больной, это уже умерший человек. - Что это такое? _ Ему поясняют, что жизни уже нет, прошла агония, человек отмучился, он теперь недвижен, мертв, бездеятелен. Гаутама: И что, это тоже с каждым? - да, тоже с каждым.
И это настолько потрясает Будду, что он решает найти путь избавления от страданий.
Вот теперь я должен вам пояснить, что европеец совершенно не понимает обычно мотивацию дальнейшего хода мысли Будды. Почему все эти события так потрясли Будду? Почему знание о болезни, о смерти, агонии не потрясают европейца? И почему они так потрясли Будду? Как вы думаете? Попробуем выйти за рамки буддийской мифологии. Как вы думаете, религиозные воззрения Будды до момента его просветления были каковы? Какой религиозной доктрины он придерживался, когда был юношей? Очевидно он был индуистом. Это означает, что Будда верил в перевоплощение душ. Это означает, что он верил в то, что человек вновь и вновь входит в колесо жизни. Но вот он увидел теперь оборотную сторону этого колеса. И Будда именно этим поражен. Будда поражен не тем, что человек умирает, а тем, что человек умирает вечно. Потому что знаете, как называется в индуизме колесо сансары? Это колесо возвращающейся смерти. Это не колесо перерождений. Для европейца кажется: ах, мы снова будем детишками! Будда увидел в этом колесе другую сторону. Мы вновь будем стариками. Мы вновь будем больными, немощными, агонизирующими.
И вот здесь сказывается принципиальная разница восточного, все-таки всегда довольно пессимистического сознания, и европейского, которое всегда является несколько более детским и оптимистичным. Вот попробуйте сейчас представьте, если вы хоть немножко знаете индийские религии, будь то кришнаизм, брахманизм, индуизм или буддизм, представьте на улицах Бомбея подходите к индусу и говорите ему: дорогой, я могу сказать тебе радостную весть. Ты снова будешь жить. Ты снова родишься здесь, и может кастой выше. Ты может быть брамином родишься в следующей жизни. Как вы думаете, что он вам на это скажет? - За что? За что вы мне желаете зла?
Ведь все великие религии Индии воспринимают реинкарнацию как проклятие. Как колесо смерти, из которого надо выскочить. И свой путь к этому выскакиванию указывает Кришна, и свой — Будда.
А подойдите к европейцу или россиянину. И скажите: дорогой, знаешь, ты снова будешь жить! И в следующей жизни ты может быть брокером станешь.
Он скажет: Ой, срочно записываюсь. Какой порядковый номер, где отмечаться в очереди на будущую жизнь?
Совершенно другой приоритет. Разница между философиями и религиями… ее можно уподобить разнице между людьми, которые с разных точек зрения смотрят на мир, на один город… Представляете, я, например, привожу класс учеников из художественной школы в город, и говорю: давайте, ребята, пишите. Я этот город прекрасно знаю. Они потом приносят мне свои рисунки, я на них смотрю и говорю: ты, наверное, в городской ратуше рисовал. А твой рисунок — ты у городской помойки, прости, остановился. А на твой картинке — улица красных фонарей. А у тебя — рынок, ты марксист наверное, ты все к рынку свел. А у тебя — крепостная стена. А ты нарисовал соборную площадь.
Так вот, конечно же, каждый видит мир и понимает мир в меру своей испорченности. Мы говорили с вами о том, что даже Евангелие каждый по-своему читает. Я вам, кажется, не приводил этот пример из семинарского фольклора. Семинаристам дают контрольную по латыни. Дают текст Евангелия по латыни, и он должен перевести на русский. Это были те времена, когда латынь-то хорошо знали, а богословие не очень прилежно учили. Дают ему текст Евангелия от Иоанна: Дух бодр, плоть же немощна. По латыни дух — это спиритус, а плоть - каро. Семинарист на это дело смотрит и говорит: ну как же, понятно, спирт хороший, а мясо протухло. Филологически он прав. Можно так перевести. Но не в этом же смысл Евангелия.
Значит, каждый из нас понимает не только Евангелие, но и весь мир в меру своих предустановок, предрассудков. И вот когда европеец видит времена года, колесо времен года, для нас это «и вечная весна». Весна вновь будет. Вспомните все наши популярные песенки. Когда восточный человек смотрит на это, он говорит: Ах, снова осень, снова зима. Для него это источник печали, для нас скорее источник радости.
Так вот теперь дальше. Поэтому Будда поражен. Страдания не просто длятся одну жизнь. Они будут длиться множество жизней. Но кроме того, Будда несомненно знает то, что в Индии называется законом кармы. То, что я причинил другим, со временем я могу испытать и сам, - одна из его формулировок. И вот отсюда у Будды рождается такая концепция. Если я хочу вырваться из колеса жизни, я сам, во-первых, ничем не должен быть привязан к этой жизни. Все ниточки должны быть разорваны. Когда умирает ламаистский монах, другой лама читает над его телом напутственную молитву, в которой просит: да минует твоя душа мир богов, да не захочешь ты стать Богом, но пойдешь прямо к нирване.
И буддийская легенда говорит, что когда под знаменитым дубом откровения Будда прозрел и открыл истину, первая великая проповедь Будды, боги слетелись его послушать. Потому что даже Брама, верховное божество, подчинен закону распада и страданий, и перевоплощений. Пусть на своем уровне, у него в конечном счете вечная жизнь, но она ограничена. Он все равно привязан к бытию, пусть блаженному, но бытию. Все связи с бытием должны быть перерваны, если ты хочешь выйти по ту сторону бытия, в нирвану.
Это с одной стороны. Но с другой стороны, ты не только не должен касаться земного, ты не должен быть причиной новых страданий. Хороший тезис. Но поймите этот тезис не по-европейски, а по-буддистски. И тогда вы поймете, что он значит. Ты не должен быть причиной новых рождений. И отсюда вывод. Дальше начинается мысль. Помните ли восьмеричный путь спасения? Есть очень важная установка. Правильная речь. Путь ко спасению — правильная речь. Я сейчас попробую пояснить. Общий ход рассуждения Будды можно выразить в такой схеме. Я становлюсь причиной новых рождений, если я вступаю в связь с женщиной. Отчего я вступаю в связь с женщиной? Оттого, что у меня появляется желание овладеть ею. Отчего у меня рождается желание соединения с женщиной? Оттого, что я прикасаюсь к ней. Отчего я прикасаюсь к ней? Оттого, что я считаю женщину реальностью. А отчего я считаю женщину реальностью? Оттого, что я называю ее так. Итак, я должен называть вещи своими именами, и тогда я буду избегать контакта с ними. Что означает назвать вещи своими именами? Правильно мыслить, правильно медитировать.
И вот теперь. Все мы слышали много похвальных слов в адрес буддийских медитаций. Я вам посоветую прочитать серьезную книгу на эту тему американского буддолога Конзе «Буддийская медитация» (так и называется. В ней приводится масса очень интересных конкретных примеров и рекомендаций. К сожалению, я не захватил с собой выписки из этой книги. Буду говорить по памяти. Вот, скажем, традиционная медитация на тему о своем собственном теле. Вообще, там есть очень ограниченный перечень предметов медитации. Вот самый простой - мое собственное тело. Я сажусь. Подсказывается, какой высоты должна быть деревянная подстилка, как должна быть прибрана комната. Я сажусь в позе лотоса на этот помост. И начинаю рассматривать себя снизу вверх, от ступней к голове. Я ставлю вопрос: кто я? Что такое я? Что такое мое тело? Есть ли мое тело? И есть ли я? И дальше следует: во-первых, моего тела нет. Почему? Потому что на самом деле мое тело — это совокупность частей. У меня есть руки, ноги, волосы, легкие, сердце, желудок, и т. д. (если я не ошибаюсь, 16 частей тела насчитывается). После этого я должен каждую из частей тела рассмотреть в отдельности, начиная с ног. Мои ноги существуют? Нет. Потому что они состоят из многих частей. Есть ступни, есть запястья, есть голени. А существуют ли мои ступни? Нет, потому что они многосоставны. А существуют ли мои пальцы? Нет, потому что они многосоставны. Есть мышцы, суставы, кожа, хрящи. А есть ли кости мои? Ее нет, потому что она сложно составлена. Вплоть до атомарного состава.
Это минимум. Итак, на самом деле человек — это скопище праха. Мельчайшего праха, и ничего больше.
И вот я обращаюсь к тем философам, которые здесь есть. Как удивительно медитация Будды сопоставляется с опытом европейской и греческой мысли. Ведь те же самые размышления мы встречаем например у Парменида, у Сократа, у Платона. Но там они направлены абсолютно в противоположную сторону. Будда говорит: во мне есть много частей и поэтому меня нет. А есть только мелкие части. А меня как целого, моего я нет.
Парменид, или Платон скажет иначе. Мое целостное я состоит из многих частей. И поэтому по большому счету никаких частей нет, а есть только целостное, единое бытие мира. Есть некая душа, которое каждому телу придает форму и целостность. И вот она-то как раз и есть вечность. Противоположные ходы размышления над одним и тем же.
Теперь дальше. А если я понял, что я состою из праха, а прах этот я могу увидеть и осязать? Нет. Т. е. я могу это сделать, но эти мельчайшие пылинки существуют только потому, что я разложил свое тело на них и добрался до них.
И вот здесь мы натыкаемся на ключевой буддийский термин «Дхарма». Дхарма — это мельчайшая основа бытия. Но это не есть атом в нашем смысле. А это элементарный акт нашего сознания. И этот акт нашего сознания дает бытие конкретному кусочку материального мира.
Т.е. позиция Будды — это позиция радикального принципиального соллипсизма. Мое сознание вызывает из небытия мир. И соответственно, если я хочу выйти из мира, я должен опустошить свое сознание. Отсюда — великая заповедь Будды. Дары проповедуют обездоленным. Желания проповедуют душам заурядным. Пустоту — лучшим. Это проповедь пустоты.
Теперь дальше. В одном из сборников рассказов об отшельниках есть рассказ об одном старце, который дивным образом мгновенно достиг просветления. На христианском языке достичь просветления — значит достичь a) видения Бога b) видения своих грехов в свете божественного. На языке буддизма достичь просветления — это значит увидеть пустоту мира. Христианин в просветленном состоянии видит полноту мира. Буддизм в просветленном состоянии видит опустошенность мира, иллюзорность его. Просветленный человек — это человек, который понял, что все есть майя, все есть иллюзия, на самом деле ничего нет.
И вот как же этот монах достиг такого мгновенного состояния просветления? А оказывается дело было вот как. У подножия горы, где он жил, была свадьба. После свадьбы невеста ушла в горы прогуляться. И потерялась. И молодой князь-жених ушел ее искать. Проходит мимо пещеры отшельника и спрашивает его: скажи, не видел ли ты такую девушку… И описывает ее. Отшельник ему говорит: ты знаешь, кто-то здесь наверное проходил. Я не помню, мужчина это был или женщина, но скелет здесь проходил точно.
Не смейтесь. Почему он сказал, что скелет проходил? Потому что девушка, проходя мимо его, улыбнулась ему. У него тут же возникла ассоциация зубы-кости-скелет. Скелет проходил здесь.
Значит, если я хочу избавиться от любви к женщине, от влечения к ней, я должен учиться называть ее этими именами. Любовь со скелетом… Московский университетский театр, который находится в храме св. Татьяны, поставил пьесу «Любовь со скелетом». Но нормальный человек вряд ли будет после этого развивать свои дальнейшие эротические желания в адрес этого предмета.
Теперь дальше. Попробуем теперь буддийскую концепцию сопоставить с христианской по тем четырем вопросам, которые я задал.
1. Что есть спасение? На языке буддизма понятно, спасение — это выход в нирвану. Разрыв всех связей с миром. Кстати, Будда неоднократно подчеркивает, что нельзя даже Бога любить. Вообще ничего нельзя любить. Есть джатаки — рассказы о жизнях Будды в предыдущих переселениях. Это очень занимательное чтение. Я не помню сейчас, сколько раз Будда был ослом, сколько — зайцем. Вообще довольно поучительные вещи. В одной из этих джаток рассказывается такой эпизод. Гаутама в одном из своих воплощений идет со своими учениками по пустыне. Они идут, и очень устали. И вдруг навстречу к ним выходит старая-старая женщина. Она подходит к Гаутаме, обнимает его, дает ему свою грудь, из которой брызжут струи молока. Она старуха, и вдруг в пустыне она дает молоко, и напоила Гаутаму и всех с ним. Очевидное чудо. Они идут дальше. Ученики спрашивают: кто эта женщина? И ответ: Эта женщина 120 раз была моей матерью в прежних жизнях. Но она обречена вновь и вновь рождаться на земле, потому что она слишком любила меня.
Или, например, такая джатака. В одном из перевоплощений Будды - он царь. И он, конечно же, философ. И он говорит своим ученикам, что все зло в мире — от женщины. Женщинам только одного надо от нас, мужиков. Они такие похотливые существа, лишь бы в постель затащить. Один из его слушателей говорит: нет, не все женщины таковы. Моя жена честная. Она не будет прелюбодействовать с кем попало. Она любит только меня, и никогда мне не изменяла.
Когда этот разговор кончился, Будда принимает облик юноши-красавца, идет к жене этого придворного, соблазняет ее, потом подзывает придворного и говорит: ну вот видишь, я же тебе говорил.
Можете ли вы себе представить, чтобы подобные легенды слагались вокруг образа Христа? Я думаю, что это довольно сложно.
Итак, куда ведет путь? В пустоту. Нирвана имеет своим устойчивым синонимом в буддийских текстах слово небытие. В христианстве Христос говорит: я пришел, чтобы вы имели жизнь, и имели с избытком.
Поставим следующий вопрос. Что подлежит спасению? Что надо спасать в человеке? Я поясню. Например, с точки зрения индуизма человеческое тело спасено быть в принципе не может. Потому что тело, как говорил Платон, уже в европейском регионе, это темница души. Стены тюрьмы можно разрушить, но спасать тюрьму, увековечивать никак нельзя. Напротив христианство говорит, что тела — это храмы Духа святого, живущего в нас, и тело тоже может войти в вечность. Знаете ли вы, как античные гностики обзывали христиан? У них была презрительная кличка. Они христиан называли саркофилы, любители плоти. Как это вы так любите свое тело, что ждете, что оно воскреснет. В «Деяниях апостольских» это удивительно описывается. Апостол Павел приходит в Афины, проповедует афинянам, а афиняне были очень похожи на современных россиян, поэтому… пришел иностранец, что-то такое говорит эзотерическое. Страшно интересно. Кому не интересно послушать, какая там еврейская вера в Палестине? Замечательно. Учитель у вас был Иисус? Замечательно. У нас Платон, кстати, был. Ну давайте послушаем.
Пока он рассказывает им что-то о Христе, о его жизни, распятии, проповеди, они его слушают затаив дыхание. И вдруг Павел говорит: а потом он воскрес. Греки говорят: как-как? Что значит воскрес? - Телом ожил.
И вот здесь греки что говорят? - Об этом мы послушаем в другой раз. Эти хохмочки мы уже слышали. Не надо нам про воскресение тела и еще что-то такое. Зачем?
Так вот. В Евангелии Христос сказал: Я пришел исцелить всего человека. И душу, и тело, и дух, и ум. Все вместе.
Согласно православным аскетическим воззрениям в человеке нет ничего, что не было бы достойно вечности. И наш разум, и наша вера, и наша любовь, и наше тело — все в человеке может быть преображено и наследовать вечность. Это с одной стороны. Но с другой стороны та же самая православная аскетика утверждает, что в человеке нет ничего, что было было бы достойно наследовать вечности в своем нынешнем состоянии. Сейчас в человеке искажено и искорежено все. И высшие мои способности души, и мой разум, и моя совесть. Знаете ли вы между прочим, что жить по совести очень опасно? Это не христианский принцип — жить по совести. Апостол Павел однажды говорит, такое выражение у него есть — люди сожженной совести. Потому что мы можем испепелить свою совесть своей волей. И очень легко с ней договориться. Она нам может позволить делать все что угодно. Мы можем затоптать, затравить, вытравить свою совесть, так что она будет хилой-хилой. Она голоса подавать уже не будет. А мы будем говорить: ну как же, совесть не протестует, значит, все нормально.
Здесь та же ситуация, что с больными зубами. Зуб не болит в двух случаях. Если он здоров, и если он уже умер. Нерв умер, тогда зуб не болит. Вот умершая совесть уже не болит, а я считаю, что же, зуб не болит, зачем я к дантисту пойду. Там будет больно, а мне пока не больно. Так же и совесть. Именно поэтому с точки зрения православной аскетики надо не просто жить по совести, этого недостаточно. А надо еще жить по Евангелию. Свою совесть проверять Евангелием. Проверять внешней меркой, евангельскими заповедями.
Так вот, значит, все в человеке должно быть преображено, восстановлено. И в преображенном виде может пойти в вечность.
В буддизме что от человека может войти в нирвану? То, что тело туда войти не может — это совершенно понятно. Причем никакое тело — ни тонкое, ни астральное. Никакое. А душа человека может быть спасена в буддизме? Нет. Там души нет. Я вам сейчас приведу суждение крупнейшего русского буддолога Щербацкого. Он об этом пишет так: Буддизм не знает ни Бога, ни бессмертия души, ни свободы воли. Мысль о существовании в нас души, т. е. особой, цельной, духовной личности, признается злейшей ересью и корнем всякого зла.
А теперь я вам напомню прекрасный пример, который приводят буддисты, для того, чтобы пояснить свою так называемую концепцию переселения душ.
На самом деле в буддизме нет такой концепции, у них ничего не переселяется. Поясняю. Сначала почему в буддизме нет переселения душ? И поэтому теософия и рериховское учение надо считать извращением не только христианства, но и извращение аутентичного буддизма.
Мы с вами помним медитацию на тему о своем теле. Так вот точно так же надо промедитировать о своей душе. Я вижу поток мыслей, поток карм, поток сандх, которые идут через мое сознание. И здесь нет никакой целостности, души нет. А что же есть? И вот здесь — классический образ буддизма. Что такое мир и мое сознание. Представьте себе бесконечный ткацкий станок, на котором нити из бесконечности идут в бесконечность. И вдруг — движение челнока. Возникает узор. Нити сплетаются. Вот этот конкретный рисунок, который возник на этой строке сейчас, это и есть мое я, моя индивидуальность. Мой мир. Проходит время, нити распались, пошли дальше. Но беда заключается в том, что, сцепившись здесь, они, распавшись, вновь сцепятся в другом узоре. Потому что я им дал некоторую инерцию. И они вновь сцепятся. И я вновь буду существовать. Не я как я, а эти ниточки. Которые не есть я, которые не обладают трансцендентальным сознанием, или еще чем. Они вновь будут существовать. Так вот задача буддизма сделать так, чтобы эти нити, этот вечный поток дхарм никогда не переплетался друг с другом. Чтобы никакого рисунка не возникло.
(продолжение следует)