Три Веритас Глава 23 Полина 1969

Глава 23 Полина 1969

Полина не верила в Бога так, как верят в него православные, католики или мусульмане, но в душе она всегда благодарила ту силу, которая вела её по жизни. Но почему так мало счастья было в Полининой жизни? А почему мало? Ведь счастье нельзя измерить метрами, килограммами или литрами. Полина, не имевшая представления о вере, всегда следовала божьим заветам и жила согласно заповедям! Главной душевной особенностью этой женщины была её доброта и смирение. Многие отвергают понятие смирение как нечто недостойное современного человека. Отсюда и раздражительность, неприятие и, в конце концов, агрессия. Современный мир агрессивен и переполнен людьми, считающими свою важность превыше всего! Полина Веритас, если применить к ней мерки, используемые идеологически активным населением конца 60-х, была «пережитком царизма», анахронизмом или узницей патриархата. Что ж, время течёт, оно и рассудит. Но на все явные трудности Полина Веритас умела реагировать спокойно, без ажиотажа и паники. Если выражаться церковными эпитетами, то Полина была смиренным мучеником. Но если мученики веры были убеждены, что за мучения им воздастся на небе, то Веритас по своей природе была терпимой. Полина не видела смысла в агрессии и противостоянии. Это было её личностным кредо, которое воспитало в ней мудрость и умение радоваться малому. В этих понятиях она и старалась воспитывать своих детей. Правда, строптивые гены Харитона очень сильно проявлялись в характерах детей. Именно в силу непокорной папашиной наследственности, Настя с Геной буквально сбежали из дома. Ничего ребят не остановило! Врождённая тяга к безграничной свободе увела их от тирании отца. Даже после его смерти Настя с Геннадием не стремились часто встречаться с матерью, ограничиваясь открытками по праздникам и телеграммами на день рождения. Что ж, для Полины было главным то, что дети в жизни нашли свой интерес и теперь уверенно стоят на собственных ногах. Арина … Ариша очень отличалась от брата с сестрой. Даже покинув дом, девушка регулярно приезжала навестить мать. Смерть Харитона послужила той цементирующей основой, которая укрепила связь матери и дочери намертво.
- Поль, что Аринка пишет? Как у неё там? – Серафима сидела за овальным столом Веритас и нетерпеливо ёрзала на стуле.
По комнате расплывался аромат только что заваренного кофе. Сразу после отъезда дочери в Харьков, мать купила себе большую коробку дорогого кофе в зёрнах. Старая фамильная кофемолка с гордостью молола отборные зёрна и наслаждалась вкусом хорошего кофе. Серафима зашелестела фантиком, разворачивая конфету. Подруга даже не шевельнулась, с головой уйдя в чтение только что принесённого Фимой письма от дочери.
Царикати с трудом сдерживала своё любопытство, и решила насладиться ароматным напитком. Видимо, конфета женщине не понравилась, и Серафима встала со стула, подошла к буфету и принялась рассматривать, что бы ей такого вкусного взять?
- Фима, на кухне рядом с плитой, под полотенцем, возьми пирог и неси его сюда! – Веритас, не отрываясь от чтения, направила поисковую экспедицию подруги в верное русло.
- Что там Аринка пишет? Я сейчас умру от любопытства!
- Сейчас-сейчас, заканчиваю. Неси пирог! – Опять таки не отрываясь от письма, повторила Полина.
Серафима тяжело вздохнула, и пошла на веранду. Вернувшись с пирогом, женщина с удовольствием заметила, что подруга уже не читает.
- Ты мне скажешь, наконец, что девочка пишет? – Уже потребовала Фима.
- Я так рада, Серафимушка, так рада! Аринушка выходит замуж за Георгия! Оказывается, парень ещё в августе сделал дочери предложение! – Озвучила главное событие Полина.
- А чего же она целых два месяца молчала? Почему не хотела говорить? – Сдвинув брови и придав голосу озабоченно-требовательный тон, спросила подруга.
- Арина не хотела делать скоропалительных выводов. Оказывается, Георгий ничего не сказал своей маме о решении жениться. Вот Аринка и медлила, так как не знала мнения Анны Эдуардовны на этот счёт.
- И что, свекровь-то как? – Ещё более озабочено спросила Серафима.
- Она одобрила выбор сына. Видимо, дед давно подготовил дочку к тому, что Георгий неравнодушен к Аринушке.
- А причём здесь дед?
- Именно Эдуард Львович был инициатором знакомства своего внука с моей Ариной.
- Ах, вот в чём дело! Не дед, а натуральная сватья! Молодец, старик и губа у него не дура! – Серафима выдохнула и улыбнулась своей царственной улыбкой во все тридцать два зуба. За свои 62 года Царикати не потеряла ни одного зуба и даже не поставила ни одной пломбы! Такая замечательная наследственность передалась и Веронике с Серёжей.
- Профессор так опекает Арину, что я скоро ревновать начну! – Рассмеялась Полина и ещё раз пробежалась по строкам письма. Милый почерк дочери поднимал настроение.
- Поля, ты посмотри, какая погода! Пойдём, погуляем у моря? Грех с таким настроением дома-то сидеть! – Серафима сделала большой глоток из чашки и прикрыла глаза, демонстрируя своё восхищение.
- Нравится? А ты всё отказывалась, подруга! Я перед работой всегда выпиваю чашечку кофе и целый день – как огурчик! – Цокнула языком Полина. Глаза женщины светились счастливым огнём.
- Так мы идём гулять? Может, Веронику с неугомонным нашим наследником встретим. Воскресенье, всё же! – Не отставала Фима.
- Пойдём, конечно! Я сейчас по такому поводу костюм надену, который мне Аринушка сшила.
Полина как девочка вскочила из-за стола и подошла к шкафу. Через мгновение она держала в руке плечики с бежевым жакетом и юбкой.
- Красотища просто! Когда она успевает всё это делать? И преподаёт, и репетиторством занимается, и шьёт, и парней околдовывает! – Серафима залилась заразительным смехом, который тут же был подхвачен Полиной. Кто бы сейчас посмотрел на этих двух, уже давно не молодых дам, не смог бы назвать их старушками. Худощавая Полина с безукоризненной осанкой, с гладко причёсанными волосами, стянутыми в пучок на затылке, выглядела не старше пятидесяти, а со спины, так и вовсе девушкой. Царикати обладала пышными формами, которые язык не поворачивался назвать полнотой. Серафима была очень органична в своём роскошном теле! Чёрные с седой прядью волосы от природы вились, и женщина укладывала их в причёску греческих богинь. Несмотря на возраст, кожа лица имела здоровый блеск, и на щеках непременно красовался яркий румянец.
Тронув губы помадой и заколов брошь на жакете, Полина сделала балетный поворот, присела в плие и остановилась в третьей позиции.
- Уланова! – Зааплодировала Серафима, и подруги вышли из дома.
Солнце грело так, что легко забывалось число и месяц. А на дворе ни мало, ни много, 30-е октября.
- Знаешь что, подруга, мы с тобой сейчас в кафе пойдём, закажем себе мороженое в вазочках и вина сухого! Ты как на это смотришь? – Спросила Полина, когда женщины вышли из парка, который находился как раз между домом Веритас и улицей, которая вела прямо в центр города. Чтобы туда добраться, надо было ждать автобус или идти пешком. Ногами получалось что-то около получаса.
- Пойдём или поедем? – Поинтересовалась Фима.
- Давай пойдём. Такая погода замечательная! Когда ещё выберемся?
На том и сошлись. Дорога была сухая, но не пыльная. Пару дней назад ночью прошёл дождь и прибил всю пыль. Подруги шли по тротуару и наслаждались видом ещё совсем не осенней природы. Лишь на ивах пожелтели тонкие листочки, да рябины подёрнулись красным отблеском. За деревьями виднелось море, которое своей голубизной напоминало рисунки детей. Ласковое, спокойное, оно нежилось в лучах щедрого светила, которое дарило своё тепло всем и всему. На горизонте, у самой кромки неба, видны были чуть заметные облака, напоминающие небрежные мазки торопливого художника. Облака не поднимались выше и казались почти прозрачными, потому что солнце прошивало эти зыбкие наброски своими острыми лучами.
Полина и Серафима шли молча, поглощенные тихим блаженством, которое их окружало. Странно, однако по дороге, всё время, что шли женщины, не проехало ни одной машины.
Через полчаса как-то неожиданно тишина закончилась. Музыка, несущаяся из сквера, приглашала всех посетить городской парк. На тротуаре стояла тележка с мороженным. Толстая блондинка в крепко накрахмаленной косынке, только успевала нырять в своё царство холода. Женщины прошли мимо, имея намерение попасть в кафе и полакомиться ассорти. Ещё через десять минут Полина прибавила шагу и потащила Фиму за собой.
- Пойдём в «Приморское»?
- Знаешь, Поль, мои очень хвалили «Лакомку». Это чуть дальше, на самом берегу. Пойдём туда? – Предложила Царикати. Веритас не пришлось уговаривать и уже спустя четверть часа подруги сидели на разноцветных стульях детского кафе и с удовольствием ели холодное, разноцветное, сладкое, ароматное чудо. Что касается вина, то здесь его не подавали.
- Поль, мы же с тобой хотели сухого вина?
- Ладно уж, и без вина просто благодать! Спасибо тебе, что вытащила из дома! И что я за человек такой? Сижу в четырёх стенах и жду, пока единственная подруга не придёт и не выгуляет меня?!
Женщины рассмеялись, не опасаясь за то, что о них подумают окружающие. Да и все вокруг время от времени смеялись каждый о своём.
Время приближалось к пяти вечера, когда полупрозрачные облака незаметно для воскресных отдыхающих поменяли сначала цвет на серый, а потом стремительно принялись расти.
Полина беседовала с Фимой, как вдруг всё вокруг вспыхнуло, дрогнуло и небо раскололось от ужасного грохота. Тут же сверкнула вторая молния, ослепив людей, и новый раскат грома возвестил о том, что человек только из собственного бахвальства называет себя царём природы, на самом же деле матушка-Природа не является ничьим вассалом.
Кафе моментально захлестнула новая волна оглушительного звука – это заплакали от страха дети. Казалось, что небо раскрылось как раз над территорией «Лакомки»!
- Поля, сейчас так ливанёт, что мало не покажется! Поторопимся вон под тот навес на остановке! – Серафима быстро встала и буквально побежала в сторону серого навеса, под которым уже собирались самые сообразительные.
Полина уже была в метрах пятнадцати от навеса, когда вдруг непонятно откуда взялся ураганный порыв ветра, который сбил женщину с ног. Упав на асфальт, Полина услышала хруст костей собственной руки.
«Странно,- подумала Поля – такой звук, будто бы где-то трубу прорвало и из неё со свистом вырывается воздух»
Свист в ушах нарастал волной, которая захлестнула всё сознание Веритас.
- Рука? Болит? – Услышала женщина голос, который нельзя было отнести к какому-то определённому возрасту и полу.
- Не болит, но, кажется, я её сломала. – Ответила Полина и без страха или просто удивления отметила, что говорит, не открывая рта.
- Знаешь, может к счастью, а может и нет, но это не самая страшная вещь в жизни! Ты же не испугалась? – Снова спросил голос. Полина поймала себя на мысли, что голос этот ей почему-то кажется родным и очень приятным. Теперь каким-то глубоким сознанием женщина вспоминала его. Но ведь в жизни она никогда не слышала ничего подобного? Откуда такая симпатия?
- Что сейчас происходит? – Спросила Веритас, не имея ввиду необычность разговора, а то, что происходит «в миру». Обладатель голоса сразу понял, о чём речь.
- Ливень, страшный ливень! Страшнее чем тогда, когда Арина уезжала.
- Ты знаешь мою дочь?
- Я знаю её суть!
- Туманно. Я умру?
- Конечно, только не сейчас. Тебе надо бы запастись терпением.
- О-о-о, этим я ещё и поделиться с тобой могу!
- Непременно воспользуюсь таким предложением, но позже.
Женщина понимала, что она находится в каком-то ином состоянии. Мозги работали исправно, выполняя функцию мышления, но вот с сознанием происходило нечто странное. Сознание, в его традиционном понимании, отсутствовало и вместо него работало какое-то надсознание. Подумав так, Полина удивилась своим размышлениям.
- Я сейчас без сознания ведь, да? Не чувствую ни боли, ни грозы.
- Всё! Мне пора! Встретимся ещё!
Свист в ушах ослаб, превращаясь в шорох. Странно, во время диалога Веритас вообще не слышала ничего, кроме голоса. Кто же это?
- Поля! Очнись! – Прорвалось сквозь шелест и туман. Женщина открыла глаза, и только тогда всё дрогнуло и встало в обычный человеческий ряд. Руку моментально прошила страшная боль. Сначала она была острой, а через несколько секунд перешла в пульсирующую тупую.
Вокруг творилось что-то невообразимое!
Метрах в десяти серый шифер навеса был сорван ураганным ветром и брошен в кучку людей, старавшихся укрыться от потоков сильнейшего дождя.
Вой ветра сливался с криками людей и плачем детей. Вокруг царила паника. Сама Полина лежала на дороге и вокруг неё уже образовалась внушительная лужа. Веритас трясло от холода и боли.
Серафима испугалась, когда увидела, как падает подруга. К тому моменту Фима уже стояла под навесом, но увидев Полинино несчастье, женщина тут же выскочила под сплошной поток дождя. В считанные секунды она подбежала к Веритас, которая лежала у тротуара бледная, как лист ватмана. Царикати показалось, что Полина не дышит, и тогда подруга принялась растирать лоб и щёки потерявшей сознание Веритас. Только через три минуты Полина открыла глаза.
- Фима, руку я сломала, - Еле слышно произнесла вымокшая до нитки Полина.
Серафима осторожно прикоснулась к левой руке подруги и сразу увидела припухлость выше запястья. Неважно дело! По всей вероятности, сломаны обе кости. Фиме приходилось видеть и раньше переломы, именно поэтому женщина так быстро сориентировалась.
- Поднимайся осторожно. Я помогу. Надо бежать в больницу. Сейчас поймаем такси!
Полина удивительно легко встала на ноги, но не удержалась под напором ветра и снова упала, но Серафима быстро схватила подругу подмышки и помогла удержаться на ногах.
Вокруг творилось что-то невообразимое! Море, которое казалось ещё час назад нарисованным детской рукой, рвалось в чёрных конвульсиях, ощетинившись серой пеной. С неба лилось сплошным потоком нечто среднее между дождём и снегом, превращая всё вокруг в грязную кашу. С каждой секундой людей становилось всё меньше. Народ в панике прятался по кафе, навесам и просто под деревьями, что было весьма опасно при такой грозе. Но самым страшным был холод. Температура с двадцати двух опустилась где-то до восьми. Это было невыносимо! Рука Полины пухла на глазах при этом меняя свой обычный бледный цвет на синевато-зелёный.
Серафима подхватила подругу и, не обращая внимания на разгулявшийся погодный кошмар, побежала к главной улице, где возможность поймать такси была реальнее.
Машин было мало, и те неслись мимо, не думая тормозить. Царикати очень попросила подругу несколько минут продержаться без неё, а сама выскочила на дорогу и встала в позу пролетарской звезды! Раздался визг тормозов и самосвал остановился в каких-то пяти сантиметрах от живого камня преткновения.
- … твою мать! Убью! Что ж ты творишь?! Взрослая женщина! – Из кабины машины выпрыгнул мужчина лет шестидесяти, но крепкий и здорового вида.
- Ты мать мою не тронь, она давно уже в мирах иных! Ты не лайся, а помоги лучше! Подругу мою ураганом покалечило. В больницу срочно надо! – Фима перешла с повышенного тона на просящий, и кивнула в сторону стоящей у обочины Полины. Водителю достаточно было увидеть полные боли странные глаза немолодой женщины, чтобы сменить гнев на милость. Мужчина быстро подбежал к Веритас и, как оказалось, очень вовремя. Полина снова потеряла сознание. Дыхание резко прервалось и у глаз залегли чёрные синяки.
- Открой дверцу быстро! – Скомандовал шофёр и понёс женщину к своему самосвалу.
Серафима помогла затащить подругу в кабину и посмотрела на промокшего водителя, упавшего на своё водительское место.
- Прости, что так! Но сам видишь, никак иначе! Срочно в больницу надо! – Тихо произнесла Царекати. Шпильки повылетали и волосы женщины разметались по плечам и груди, прилипли к шее. Платье вымокло и облегало тело, как вторая кожа. Шофер уже без злости смотрел на женщину. Он молча завёл мотор и поспешил в сторону городской больницы.
В здании уже начиналась авральная суета. Двери то и дело распахивались, впуская очередных пострадавших. Полина не приходила в сознание и Аркадий (так звали водителя самосвала) внёс худую, почти невесомую Веритас прямо в приёмное отделение.
- Поторопитесь, пожалуйста! Она холодная, как покойница! – Заявил мужчина и доктор с двумя медсёстрами мгновенно переключились на новую пациентку.
- У неё сломана левая рука выше запястья. – Сказала Серафима и заметила, что глаза подруги приоткрылись.
- Как зовут пострадавшую? Возраст, где живёт? – Молоденькая медсестра в смешном халате, который был ей велик на три размера, обратилась к Фиме. Но в этот момент Полина заговорила тихим, но внятным голосом:
- Веритас Полина Андреевна, 57 лет, адрес: Загородная, 23а
- Полюшка, ты очнулась? Слава Богу! Теперь всё будет хорошо! – Серафима от переполнявшего её напряжения вдруг расплакалась и уткнулась в мокрую рубашку Аркадия. Шофер неуклюже переминулся с ноги на ногу, дотронулся до плеча женщины и помог ей выйти в коридор. Царикати отпрянула от мужчины и залилась румянцем, что было странно в её возрасте.
- Знаешь, я тут проездом, ехал в свой совхоз. Мне пора…
Серафима отошла ещё на шаг, открыла сумочку и достала из кошелька три рубля.
- Вот, спасибо Вам.
Аркадий недоумённо посмотрел на сизую бумажку и нахмурился.
- Ты это брось, как там тебя?...
- Серафима.
- Ты это брось, Серафима! Я что ж, нелюдь какой, что ли?! Поехал я, что ли…
- Ну, тогда огромное Вам спасибо, Аркадий! Буквально спасли подругу! Может, руководству совхоза благодарное письмо написать? Человека спасли как ни как!
- Да ну уж, чё там! А ты местная выходит? – Теперь некое подобие румянца выступило на небритых щеках водителя.
- Местная! Если будешь в наших краях – заходи! Виноградарей, 11. Меня зовут… - Фима не успела сказать.
- Серафимой, запомнил. Ты прости, конечно, вот только из чьих будешь?
- Дед мой грек. Ты об этом спрашиваешь?
- То-то я смотрю, красивая ты …- Аркадий запнулся и отвёл глаза в сторону. Серафима сама растерялась и молчала.
- Была когда-то! – Несколько запоздало улыбнулась женщина и непроизвольно кокетливым жестом поправила свои роскошные растрепанные волосы.
- Не скажи, и сейчас ещё ого-го! – Аркадий тоже улыбнулся и повторил:
- Виноградарей, 11? Непременно заеду! Ну, до встречи! – шофёр махнул большой рукой на прощание и вышел за дверь больницы.
Серафима прислушалась к себе и с искренним удивлением поняла, что душа её что-то напевает. Что-то очень нежное и ласковое. Царикати не помнила уже, как это бывает, когда испытываешь симпатию к мужчине! И это в её-то 62 года?!
За окном природа продолжала бесноваться, изливая на землю тонны воды и пугая людей своей жестокостью. Никто и не помнил чего-то подобного!
Серафима тихонько приоткрыла дверь и посмотрела на подругу. Полина уже не лежала, а сидела на кушетке, поддерживая левую руку. Медсестра что-то писала, а доктор обкалывал руку пострадавшей.
- Теперь боль немного утихла? Я сделал блокаду и сейчас мы пойдём на рентген. Не переживайте, как я вижу, смещения нет, а значит, просто наложим гипс, и уже через месяц сможете свободно работать. Но сейчас я выписываю Вам больничный, и Вы должны будете соблюдать режим покоя.
- Непременно, доктор! – Тихо произнесла Полина и закашлялась.
- Ну-у-у, это уже плохо! Надо бы ещё и лёгкие прослушать. Как бы это не воспаление.
- Что Вы, доктор! Дома чайку с липой и малиной попью, всё и пройдёт. Намёрзлась просто.
- Не скажите, не скажите! Воспаление – коварная вещь и не стоит ею пренебрегать!
- Доктор, вызовем врача на дом, он и прослушает! – Вступила в разговор зашедшая Серафима. Женщина подошла к подруге и приобняла её. Полина подняла глаза, в которых светилась доброта и благодарность.
- Фимочка, что бы я без тебя делала!
- Я себя такой виноватой чувствую, Полина! Я ведь тебя вытащила на эту прогулку!
- Что ты такое говоришь, Серафима! Сколько людей дома, падая с табуретки, не то, что руки, головы сворачивают.
- Это Вы точно подметили! – Подтвердил доктор.
В этот момент дверь со стуком распахнулась и в кабинет внесли окровавленного ребёнка. Полина невольно вскочила с кушетки.
- Сан Ваныч! На ребёнка дерево упало! - Выкрикнул сопровождающий санитар, молодой щуплый парень.
- Люся, немедленно Веритас на рентген, а ребёнком занимаемся! – Спокойно, без паники в голосе, распорядился доктор, смачивая ватку в нашатыре и поднося её к носу теряющей сознание матери. Женщина не проронила ни звука. Казалось, она была в шоке.
- Вы найдёте рентген кабинет? Да? Вот Ваше направление, там Вас немедленно примут.
Люся извиняясь улыбнулась женщинам и вернулась в кабинет.
- Поля, идти можешь?
- Знаешь, очень даже свободно. Рука нисколько не болит. Новокаин подействовал.
- Тогда пойдём потихоньку?
- Конечно! Ты посмотри, что делается?! Ураган, каких не помню!
- Да уж! Неожиданно осень обрушилась!
Женщины пошли сначала в один кабинет, потом в другой, где Полине наложили гипс и сделали ещё какой-то укол. Когда Веритас с Царикати вернулись к приёмному покою, то у дверей кабинета сидело и стояло около десяти человек. Кто с разбитым лицом, кто с вывихом, кто с переломом, как у самой Полины.
За окном буря продолжала хозяйничать, разойдясь в своём безумии и круша всё вокруг.
- Как там твои? Вероника с Серёженькой ведь тоже гуляли? – неожиданно спросила Полина. Серафима побледнела. В этой суматохе женщина совсем забыла о дочери с внуком.
Сейчас хватаем такси, увозим тебя, а потом я лечу домой! – Тихим напряжённым голосом сказала Царикати.
- Нет, Фима, едем к тебе, и только после того, как выясним обстановку, решим со мной! Пошли!
Костюм Веритас уже почти просох за то время, пока она была в больнице. Выйдя под козырёк, женщины невольно присели. Порыв ветра схватил волосы Фимы и принялся рвать их во все стороны! В этот момент к крыльцу подъехало такси и оттуда вышли мужчина с женщиной, Мужчина буквально волок помятую грязную и тоненько плачущую жену, которая поджала распухшую, судя по всему, сломанную ногу.
- Такси! Постойте! – Серафима, наплевав на свой внешний вид, ринулась к машине и рывком открыла переднюю дверцу:
- два адреса. По одному надо будет пару минут подождать, хорошо? Два счётчика!
Царикати умела разговаривать в любой обстановке и находила всегда правильный тон!
Водитель кивнул в знак согласия и как раз в этот момент Полина села на заднее сидение.
- - Виноградарей, 11.
Таксист был опытным и одновременно очень смелым парнем. Он лихо объезжал поваленные деревья и буквально перелетал через маленькие потоки. Уже через пять минут Фима выскочила около голубой калитки своего дома. Полина заметила, что входная дверь открылась и из неё выглянула Вероника. Тут же сбоку показалась рыжая кучерявая головёнка Серёжки. Слава Богу, они были дома и, судя по всему, в полном порядке.
- Полюшка! Всё хорошо! Езжай домой! Как только немного стихнет – я у тебя! – Прокричала Фима, прижимаясь к дочери.
- Загородная, 23 – Устало произнесла Веритас. Глаза её буквально слипались, и в голове началось медленное вращение.
- Сколько я Вам должна? – Еле ворочая языком, спросила Полина.
- Уже всё оплачено. Давайте-ка я Вам помогу дойти до дома. Что-то уж совсем Вы слабы.
Водитель проворно выскочил из машины, открыл дверцу и помог женщине выбраться.
Веритас очень испугалась, когда поняла, что идти не может. Водитель тоже это понял и не мешкая, взял женщину на руки и понёс.
Тузик сначала было рыкнул из своей будки, но, почуяв хозяйку, сразу успокоился, даже не выскочив из тёплой и сухой коморы.
- Спасибо Вам, молодой человек!
- Вы осторожнее тут.
Таксист помог женщине открыть дверь и, попрощавшись, бегом вернулся к своей машине.
Полина упала на Аришин диван, скинула туфли, с трудом натянула на себя колючее одеяло и провалилась в бездну небытия. Ей ничего не снилось, она не чувствовала ни боли, ни холода. Всё поглотила чернота и безмолвие.
Веритас не знала, как долго она пролежала так, но вынуждена была открыть глаза, услышав чью-то речь.
- … всю ночь и весь день! Она ж голодная! Боюсь, что Полина простыла и очень серьёзно.
Веритас узнала голос Вероники, но открыть глаза сил не было. Рука ныла, не давая покоя. Всё тело неприятно ломило, и по нему бегали армии лихорадочных мурашек.
- И румянец её мне не нравится! – Этот голос принадлежал Вере Васильевне. – Я утром заходила, а потом в три часа, но Поля всё спит и спит. Мне кажется, что это совсем нездоровый сон.
- Полина Андреевна, я Вас умоляю, очнитесь!
Веритас, превозмогая себя, прилагая колоссальные усилия, открыла глаза и поздоровалась. Из горла вырвался стон и хрип, который никак нельзя было принять за приветствие
Обе женщины застыли на месте, силясь понять, что это было?
Полина попробовала повернуться, но неожиданно грудь стянули тиски и воздух прекратил поступать в лёгкие.
- Боже правый, она же задыхается! Вера Васильевна, что делать?! – Уже не стараясь тихо говорить, завопила Вероника.
- Бегом лети к телефонной будке, вызывай скорую!
Вера моментально испарилась из комнаты, а Суздальская смело взяла соседку за плечи и подняла в сидячее положение. Воздух влился в лёгкие с болью и жжением. Полина закашлялась. Силы быстро таяли, и женщина снова потеряла сознание.
- … и всегда рядом буду! Как же я тебя люблю, родненькая моя мамулечка! Умоляю, держись!
Полина сквозь липкий туман слышала голос Арины, но ничего не могла сделать для того, чтобы вернуться в сознание.
- Здравствуй! Ты не бойся, уже всё решено! – Снова услышала Веритас знакомый голос без пола и возраста. Теперь Полина обрадовалась ему!
- Даже не могу объяснить, но я тебя откуда-то знаю и чувствую что-то родное.
- Я же говорю, что всё решено! Я тебя тоже люблю!
- Надо же, а я и не сомневалась! Я давно тебя люблю! А что решено?
- Открыть третью Истину!
- А какие две уже открыты?
- Ты сама должна это понять.
- А ты к третьей имеешь непосредственное отношение, как я понимаю?
- А как же?! Доверься мне и откройся исцелению!
- Я с радостью, но как? Не могу вернуться в сознание.
- Давай споём?
- А давай!
В душе Веритас зазвучала какая-то незатейливая мелодия. Она не нарастала и не затухала. Колыбельная? Вроде нет, а что ж тогда? До сознания Полины дошло понимание и узнавание. Из глубины памяти вдруг явно проступили знакомые черты. Тульча, когда помогала Веритас родить Аришу, напевала этот мотив! Как только Полина поняла это, глаза колдуньи моментально взорвались ярко голубыми струями фонтана. Жар немедленно покинул тело, душа Веритас свернулась в уютный комочек и, что-то промурлыкав, задремала.
Арина неожиданно для себя обнаружила, что поёт какую-то песню. Смутно что-то вспоминалось, но почему-то только ощущением, а не сознанием. Арина посмотрела на маму. Та улыбалась во сне. Это сразу стало понятно, так как сон – признак здоровья. Мама не была в беспамятстве, как ещё час назад, а спокойно спала.
Неделю назад Вера прислала телеграмму, что мама сильно заболела. Уже ночью Арина приехала домой, умудрившись в университете всё уладить за каких-то полтора часа. Приехав, девушка сразу помчалась в больницу.
Полина Андреевна лежала в палате с ещё пятью женщинами. Всегда худощавая, мама выглядела просто пугающе: синие круги вокруг глаз, заострённый нос и синеватые уголки рта. Именно такой застала Арина свою мать.
Для начала девушка выхлопотала отдельную палату, окнами выходящую на юг, и не отходила от Полины Андреевны.
- Доктор, что могло так подкосить мою маму? Двустороннее воспаление лёгких!
- Это целый комплекс обстоятельств. Испуг, переохлаждение, болевой шок, сознание одиночества – Начал перечислять лечащий врач. Когда он произнёс слово «одиночество», Арину будто хлестанули отцовской нагайкой. Мама, её мамочка заболела оттого, что осталась совсем одна! Всю жизнь тихая кроткая женщина посвятила своим детям и вот, к старости заболела от одиночества!
Все пять дней Ариша старалась хоть как-то загладить вину, которую приписывала только себе. Ни Настю, ни Генку она не обвиняла.
- Мамулечка, милая! Прости меня, пожалуйста! Я такая эгоистка! Теперь я никуда не уеду от тебя! – Арина осторожно прижимала к своей щеке мамину до неузнаваемости похудевшую руку.
Девушка погрузилась в какое-то беспамятство и очнулась оттого, что сама же напевала песенку. Именно тогда произошёл перелом в болезни Полины.
- Это замечательно, что она заснула! Теперь смело могу сказать, что Ваша матушка выздоровеет. Думаю даже, что дней через пять-шесть Вы сможете забрать её домой. Что ни говори, но как бы хорошо ни было в больнице, дома лучше.
- Дома? Я смогу уйти? – Неожиданно раздался слабый, но спокойный голос Веритас. Арина с доктором обернулись, посмотрев на пациентку. Необычные Полинины глаза были ясными и радостными. Даже чёрные круги вокруг них поблекли в яркой голубизне.
- мамочка, любимая! Как я рада, что ты пришла в себя! – шёпотом проговорила Арина и опустилась рядом с Полиной, взяв её за поломанную руку. Мать шевельнула пальцами, а потом здоровой рукой похлопала дочку по спине. Веритас-младшая не смогла удержать слёз и расплакалась.
- Ну-ну, вот ещё новости! Радоваться надо, а она сырость разводит! – Врач говорил это, а сам еле сдерживал порыв присоединиться к девушке. Он наблюдал за Ариной всё время и удивлялся той крепкой связи, которая чувствовалась в отношениях матери и дочери.
Через четыре дня Полину Андреевну выписали из больницы, прописав постельный режим.
Полина Андреевна поправлялась очень быстро.
- Ураган как сад-то покалечил! Мне нужно быстрее выздоравливать и туда, к моим деревцам! – приговаривала мама, с любовью наблюдая за тем, как хлопочет Арина.
- Мам, даже не думай! Я в совхоз съезжу и приглашу хорошего садовода, чтобы он тут профессионально похозяйничал.
- Ариш, а как с работой у тебя? Ведь уже две недели, как около меня крутишься.
Полина чувствовала себя виноватой перед дочерью. Вот такие они, мама и дочка, достойные друг друга в плане перетягивания вины на себя.
- Мам, я всё уладила. Диплом у меня красный, а значит свободный. Я уже ходила в твою школу, там как раз нужен учитель немецкого. Так что, через три дня приступаю. Мне все документы из Харькова уже выслали.
- Дочь, это ты всё ради меня? – Осипшим голосом проговорила Полина.
- Университетов в стране уйма, а вот мама у меня одна! Закрыли тему! Всё, готово! И так, любимая мамочка, сегодня у нас суп-лапша домашняя, паровые котлеты куринные и кисель из вишен. Устраивает?
- Да… - Только и смогла прошептать Полина, после чего из её глаз непроизвольно полились слёзы.
Арина обняла маму, стараясь не потревожить перевязанную руку, и тихонько стала напевать всё ту же незатейливую мелодию.
- Ариша, откуда ты эту песню знаешь? – Спросила мать.
- Я её всегда знала, но забыла, и только вот на днях вспомнила. Причём, так неожиданно. Тогда, когда у тебя кризис произошёл, вдруг в голове возникла эта мелодия. Я запела, а ты заснула!
- Тульча… - пробормотала Полина.
- Что?
- Ничего такого, просто эту песню напевала старая повитуха из одного горного селения. Благодаря Тульче я тебя и смогла родить.
- Это значит, я … Ничего себе память у Аришеньки! – Недоверчиво хохотнула дочка и пошла на кухню за первым блюдом.