Цветок Арктики

Мы с Серегой уже второй час сидели в небольшом вагончике, выполнявшем роль зала ожидания на военном аэродроме недалеко от Вологды. Группа новобранцев из десяти- двенадцати вчерашних школьников расположилась, кто сидя, кто лежа на рюкзаках и куртках на летном поле в ожидании вылета на один из островов Северной Земли. Они летели на год службы, мы с Серегой - на два дня ремонтировать снеготаялку.
- Ну че, Витяй, хватит уже, полетели, - обратился широкоплечий веснушчатый старлей к напарнику, когда вылет задержался уже больше чем на час.
- Давай, пообождем еще чутка. Я ж те говорил, что тут одна замута с мамзелью получилась. Так она щас звонила. Умоляла подождать. Перепутала автобус, не туда уехала.
- Твои проблемы. Да по мне хоть вообще не лететь. Салаги уже четвертый час маринуются. А у баб вечно что-то не туда едет, даже земля у них вертится в обратную сторону.
Сквозь запыленное стекло я увидел стройную фигурку девушки с сумкой через плечо в короткой курточке, аля до пупка, в обтягивающих джинсах, потертых золотистых кроссовках на высокой гейше и в оранжевой шапочке с большущим помпоном.
- О, вон, кажись, и она. Явилась, не запылилась.
- Так, че, объявляем посадку, Витяй.
- Давай, давай, посадку. А она ниче себе. Я ее так и представлял… Щас мы быстренько взаиморасчеты произведем.
- Ты, че, Витяй. Давай борзость-то поприбери. Мне уже трижды звонили с точки. Майор там на мыло изошел. В дороге все оформишь.

- Мужики, слуште, можете пересесть на вон те козырные места, мне тут надо с барышней пого…, - подошел к нам вскоре после взлета Витяй.
- Нет. Нет. Не пересаживайтесь, - испуганно залепетала она, впившись ноготками в мою руку.
- Земляки, вот, мои оказались, представляете, товарищ капитан, - прибавила она лейтенанту Витяю сразу две звезды на погон.
Хороши, блин, земляки – мы коренные питерские в третьем поколении. А она – девочка-припевочка из Мухосранска (извините, на самом деле, оказалось из Мухореченска Вологодской губернии).
- Подожди, лейтенант, мы тут на самом интересном месте остановились – вспоминаем резной палисад, через который я дцать лет назад к ее мамке лазал, - пришлось мне поддержать басню девушки.
- Зря вы так, мужики…

После того как Витяй, побычившись, потоптавшись, недовольный ушел на свое место рядом с веснушчатым широкоплечим старлеем, я, вопросительно посмотрев на свою руку с красными метинками от ноготков, перевел взгляд на экспрессивную соседку. Ее наскоро и не очень умело обведенные тушью глаза виновато смотрели на меня. В ярко изумрудных глазах читалось сомнение. Поколебавшись пару секунд, она, надолго уперев взгляд в свои острые девчачьи коленки, без остановок шепотом рассказала свою историю.
«Я в него по уши… ну, он, в смысле, мне понравился… то есть, я его первый раз заметила, когда к нам приехал ПВ, и мы со Светкой достали билеты в «Бочку». Это клуб у нас самый замороченный. Туда только через знакомых, и то за бабки. Так глупо получилось, но я… В ПВ я еще по клипам влюбилась. У меня вырезки были из «Cosmo» и «Натали» с его фотками.
Мы со Светиком к самой сцене протиснулись, хоть и очень густо было. Он, ПВ в смысле, в двух метрах от меня был. Я в его ауре прямо очутилась, танцую, а тут бац… Ну, надо ж… всё китайцы безрукие, кривоглазые… У меня шпилька подломилась… я чуть не рухнула… только толпа такая густая, что яблоку негде упасть, не то что мне…
Ну, и поковыляла в туалет… по дороге разревелась… а там, когда тушь начала смывать, линзу утопила… Потом привела там себя в порядок, успокоилась, когда решила, что босиком пойду… В этом маленьком сиреневом платье с блестками мои ноги без шпилек еще и лучше смотрятся… Линзу вторую тоже вынула, потому что они у меня цвет изумрудный дают… что же мне с разными глазами идти…
Выхожу из туалета, а там он, сам… Храбрости набралась, ведь такой шанс раз в жизни бывает…
- Можно у Вас автограф попросить?
А он почему-то молчит. И я боюсь даже ему в лицо взглянуть. Гляжу только на его розовый пиджак, будь он не ладен. Лепечу:
- Мне Ваш альбом «Х» очень нравится.
Тут он, наконец, ответил:
- Конечно, можно. Как тебя зовут, крошка?
А у меня вообще мозги поплыли… говорю:
- Крыся.
Это Светка меня так зовет, если мы вдвоем. На людях – нет. Знает, что если что я ей засвечу так, что в Засветку превратится. Меня, вообще-то, Кристиной зовут.
- Вот это да, - говорит. - Никогда такой милой крысы не видал…. Надо тебе очень особенный автограф оставить. Хочешь?
- Ага.
- На животе, около пупка.
- Это как? А как же концерт…
- Да, подождет. Никуда не денется…
За руку меня схватил, и тащит. Не поняла, как мы в кабинке туалета очутились… И там он меня… поцеловал… Я сначала хотела вырваться, а потом… ну, в общем, мне понравилась, и я думаю про себя: «Не будь дурой – это же сам ПВ….»
Когда глаза открыла после поцелуя… в лицо ему глянула…
О, боже! Как я завизжала на весь сортир, нет, наверное, на весь клуб… Это же не ПВ!!! Хорошо, что он меня следующим поцелуем заткнул…
У него пиджак такой же розовый. Он потом сознался, что специально его одолжил у Парсека. У того сеструха в бутике на «Ракете» работает. Дюха там его и присмотрел. А Дюха у нас в школе как раз учился на класс старше, я его, как разглядела, так сразу вспомнила. Он еще и прическу себе под ПВ сделал для прикола… Вот и прикололся…
Но он так классно целовался, что после это второго поцелуя, я как-то про ПВ позабыла. Мы еще минут двадцать в кабинке просидели…
Но ничего у нас не было. Я - не такая. Я только разрешила ему мне вокруг пупка шариковой ручкой написать: «Дюха + Крыся = Лю». Он красиво написал, очень художественно, с завитушками.

А через две недели его в армию забрали. Мы с ним и не виделись больше. Но я решила написать ему письмо и отправить свою фотку. Это Светик подговорила. Напиши ему, да напиши. И главное фото вложи. И щелкнула меня в этом маленьком платье на каблуках.
А потом он мне ответил. И так нежно, красиво. Не успела я отписаться, как еще одно получила. Я читала их, как роман, в котором главная героиня – я. Это так клево было. Фото свое в форме прислал. Вот тогда я, наверное, и влюбилась…
А через полгода написал, что просит меня приехать, и телефон дал ихнего офицера, ну, Витяя этого, что он может помочь меня переправить на острова на свидание….»
- Вы мне не верите, - спросила она.
Взглянув в ее изумрудно-зеленые глаза и заметив, что она может запросто разреветься, поспешно ответил:
- Почему нет. Верю, конечно.

Низкое огромных размеров светло-желтое солнце освещало белую пустыню, истыканную разных размеров бурыми вершинами камней, напоминавших кротовые норы. Самолет сел в эту пустыню и покатился, постоянно подрагивая и подпрыгивая на неровностях. Через пару минут после того как затихли моторы, подъехал ярко оранжевый гусеничный вездеход, а за ним армейский тентованный грузовик на неестественно больших колесах.
Майор после крепких рукопожатий отправил нас с Серегой на вездеходе в часть, а сам остался произносить напутственную речь новобранцам, выстроенным в неровную шеренгу возле трапа самолета. Кристине Витяй, во избежание страшных неприятностей и немедленной отправки домой чуть ли не пешком, сурово пригрозил пока не высовываться.
Веснушчатый старлей поддержал его:
- Если командир прознает, то и тебе и нам небо с овчинку покажется… и совсем без звезд… капитанских.
Скребнула мысль: «Как же Крыся отобъется от настойчиво желавшего расплаты Витяя.» Но лезть со своим уставом в чужой монастырь, как бы хуже не сделать.
Когда мы отъезжали несколько солдат в белых с желтоватыми разводами комбинезонах, совсем как окрас белого медведя, выпрыгнули из грузовика и принялись разгружать самолет.
Воинская часть представляла собой хаотично разбросанные одноэтажные бараки, словно гигантскими языками зализанные снежными наносами снизу, почти до самых крыш. Единственное двухэтажное здание, было, видимо, для командного состава, одновременно выполняя функцию гостиницы. В нем нам и выделили с Серегой комнатушку с двумя кроватями.
Работы по ремонту было невпроворот, поэтому о Кристине я вспомнил снова лишь через два дня, когда мы сели в самолет, и обнаружили ее там.
Она посмотрела на нас из-под челки свалявшихся волос своими большими выразительными серыми глазами. Когда мы подошли ближе, узнала нас и улыбнулась:
- Садитесь со мной.
- А где же линзы?
- А вывалились. Где-то тут потерялись.
- Ты что же, так двое суток и не выходила из самолета.
- Выходила, конечно. Но в части они меня не могли оставить. Я как бы жила здесь, в самолете.
- И что твой Дюха?
В самолет стали заходить дембельнувшиеся солдаты и два офицера, получившие отпуск.
- Когда взлетим, расскажу, - заговорщически прошептала Крыся.

«Этот капитан, ну, Витя этот, сначала оставил меня в самолете и велел помалкивать. Потом вернулся, когда все уехали. А он ко мне и подкатил за расчетом. Ну, он, еще когда я по телефону его упрашивала взять меня, говорил, а чем мол расплачиваться будешь. Я ревела и отвечала, что у меня нет денег. А он, что девушка и без денег может найти, как расплатиться, намекал…
Когда он вернулся, то сразу заявил, что он обо всем договорился с пилотами, и если я буду выеживаться, то он просто оставит меня здесь взаперти на двое суток…
Я подумала о Дюхе, вспомнила его письма и решила, что лучше не буду сопротивляться, тем более, что он такой страшный сделался, и… в общем так, он меня начал лапать, тискать, раздевать… Я не сопротивлялась, но когда он уже собрался… ну, в общем, ничего у него не получилось…
Он вначале разозлился так, разорался на меня, что я селедка, бревно, жаба холодная… думала, сейчас прибьет… но потом он вдруг как-то резко размяк, носом захлюпал, как маленький, чуть не заплакал… Блин, - говорит, - бром в чай добавляют, а он уже второй год здесь на краю света торчит, кроме моржей и белых медведей никого не видит. Тут вообще баб – раз, два и все: жена командира, жена зама да жена старлея. А он не успел до отправки сюда жениться. Кинула его девушка, с которой гулял…
Жалко его стало, я ему посочувствовала…
Он тогда говорит:
- Ладно, поехали.
Потом оглядел мою куртку и джинсы и говорит:
- Подожди. Комбинезон тебе привезу, а то превратишься в Цветок Арктики.
Он приехал за мной после отбоя, катал по этой заснеженной пустыне на снегоходе. Потом привез к казарме их, и велел, чтобы ждала:
- Сейчас твой Прынц к тебе выйдет.

- Андрюша! Вот я и приехала… Как ты просил.
- Что, я? А? – Дюха щурился на слепящее низкое круглосуточное солнце.
- Я, если по правде, и не думала, что ты меня с того концерта своей девушкой считаешь. Я тебе так просто написала, потому что подумала, что тебе в армии там нелегко. И еще Светка меня так здорово сфоткала, что я подумала – пошлю тебе. Правда, я ведь там так классно получилась. Но я не ожидала, что ты меня такими письмами нежными, красивыми засыпешь. Я так, как ты, не умею написать. А у тебя каждый раз, как новая песня – «я смотрю на твою фотографию, закрываю глаза, и щекой ощущаю, как щекочут ее твои волосы, развевающиеся на ве…»
- Подожди, подожди. Блин, я тя в этой медвежьей шкуре не узнал. Это я тебе в «Бочке» в сортире живот расписывал? Во дела! Ты как здесь, землячка?

Потом Витя отвез меня обратно в самолет, захватив с собой одеяла, теплый свитер и чай. Все-таки, было лучше не светить меня перед начальством. Самолет стал моим домом на эти два дня. Он приезжал ко мне, привозил еду, катал еще раз, показал Цветы Арктики и цитировал письма… написанные им от имени Дюхи…»

Когда самолет уже катил по летному полю в Вологде, к Кристине подошел розовощекий дембель:
- Вот, чуть не забыл, это Вам лейтенант просил передать, - смущаясь, он протянул Кристине коробку, завернутую в газету «Звезда».
Крыся распаковала сверток. Там на подушечке из мха лежало несколько чахленьких желтых цветочков.
Я подумал: «Кто бы мог заподозрить, что за напускной грубоватостью и простоватостью Витяя скрывается такая романтическая натура».
Взглянул на Крысю. В ее серых глазах блестели слезинки.
- С такими делами тебе надо на очки переходить, а то линз не напасешься.
Она улыбнулась в ответ счастливой улыбкой Лягушки, только что превратившейся в Принцессу.