Доказательство бытия Божия по-граблиански (Таракан)

Эта притча входит в Граблианский цикл, наряду с "Граблианским эпосом" и "Галереей Юса Большого"

***

Юс Большой лежал на кровати в 417 комнате общежития Литературного института и предавался размышлениям. Неспокойно было на душе его. Часы показывали без пяти шесть, и утреннее солнце всё настойчивее слало в комнату свои лучи, обещая жаркий день и сухую погоду. Впрочем, никто из соседей Юса об этом ещё не подозревал… Ребята мирно спали, столь непохожие друг на друга даже в часы забвенья.
Завхоз Вяткин, на верхнем ярусе, в неснятых с вечера трико похож был на молодого солдата, уставшего от неравного боя, упавшего и заснувшего прямо на бруствере окопа. Правая нога его согнулась в колене, словно при беге, левая рука, откинутая, упиралась в стену. Александр Матроскин, лежавший ногами к ногам Юса, напоминал солдата постарше, раненого, и теперь, в бреду, подёргивающего во сне то одной ногой, то другой. Время от времени из груди его доносился протяжный стон, дополняющий суровую картину. У противоположной стены, на нижнем ярусе двуспальной кровати с видом умирающего от ран офицера возлежал Магистр Владимир, и каждые 15-20 минут поворачивался, демонстрируя то одну фазу агонии, то другую.
Юс Большой, преисполненный неясной надеждой, приподнялся в кровати, но тут же, безо всякой надежды, рухнул обратно на подушку. Да! Последняя сессия выдалась на редкость суровой. Впереди, словно вражьи штыки в лунном сиянье, всё отчётливее, маячат госы, а вставать по утрам день ото дня всё труднее… Будто и впрямь война, а не сессия; и последний гос, как последний бой – «он трудный самый», когда даже Зелёный змий – вечный союзник, кажется, вот-вот готов переметнуться в стан врага.
…А тут ещё эта сумка с одеждой, которую Юс потерял с неделю назад после посещения душа! Это ж всё равно, что автомат и каску потерять во время боя! Юс перерыл всю комнату, обшарил пространство под кроватями и на антресолях, спрашивал соседей, но – найти её так и не сумел… Как теперь биться за диплом, не имея про запас ни рубахи, ни трусов, ни носков, ни - даже – носового платка? И это – в июне, когда если не дождь льёт на тебя с неба, так с тебя льёт пот, стекая по груди и рукам, делая одежду неприятно липкой и дурно пахнущей…
Устав созерцать ощетинившуюся пустыми бутылками комнату, Юс Большой со вздохом перевернулся через левый бок, и устремил измученный взгляд в пространство над подушкой. Здесь, приделанная к стене ручным способом, красовалась розетка, - вещь в общаге незаменимая, и не раз уже явно служившая причиной пожара. Но не этим привлекла к себе розетка внимание Юса. Десятком сантиметров ниже, под прикрытием широкого двужильного провода, вольготно расположился средних размеров таракан. Деловито шевеля усами, и, как будто даже что-то про себя по-тараканьи мурлыча, тот изучал комочек грязи, прилипший к стене перед его носом. Юс Большой глазом опытного стратега оценил расстояние до врага и прикинул шансы. У таракана их не было! Левая рука Юса лежала на подушке так, что стоило ему распрямить средний палец, как тот сам собой упирался в оплётку, прижимая провод к стене. То, что казалось насекомому надёжной защитой, должно было стать причиной его смерти. И при этом Юсу даже не пришлось бы касаться противника: таракан должен был погибнуть, так и не узнав истинного виновника своей смерти…
Однако Юс не спешил. Смутные и непонятные чувства внезапно зашевелились в потёмках его души; странные и неожиданные мысли запрыгали в голове. Глубокое осознание тараканьей обречённости породило ясное ощущение метафизического единства, связывающего всё живое узами братства.
Вдруг вспомнилась история, произошедшая год назад, так же во время июньской сессии, и многому научившая тех, кто стремится правильно понять законы бытия.
…Были они тогда в комнате двое: он и Магистр Владимир (Матроскин с Вяткиным вышли за сигаретами). Лишь муха, кроме них двоих, с громким жужжанием отчаянно носилась по комнате, раздражая друзей всё сильнее.
-А дай-ка я её поймаю! – наконец не выдержал Магистр, в очередной раз сбитый жужжанием с мысли, вскочил с кровати, схватил со стола пассатижи и с горящими глазами бросился за мухой.
И, не успел Юс удивиться, как погоня закончилась: пассатижи надсадно скрипнули… и жужжание прервалось.
-А ведь поймал! – сообщил Магистр, словно не веря самому себе, вертя пассатижами перед глазами.
-Ну, ты даёшь! – восхитился Юс.
-Так ведь я её сейчас ещё и выпущу! – ухмыльнулся в ответ Владимир; протянул руку в форточку и разжал пассатижи. Вновь послышалось жужжание, которое на сей раз быстро стихло вдали.
-Ну, знаешь!.. – Юс Большой долго не мог подобрать нужные слова. – Тебе орден надо дать! Более виртуозного и, в то же время, бессмысленного подвига я в жизни не видел!
-На страшном суде зачтётся, - отмахнулся Магистр, приземляясь на прежнее место.
Друзья изрядно посмеялись, и, история эта уже почти была забыта, когда в тот же вечер Магистр Владимир, точно по наитию, сбился с пути, идя по прямой дороге в общагу. Ноги будто сами завернули его в боковой проулок, где, не пройдя и двадцати шагов, наткнулся он на средних размеров бочку яблочного повидла.
Разглядев как следует находку, Магистр, уж было собрался оставить её лежать на земле, но тут вмешался Юс:
-Не гоже обижать Всевышнего, отвергая дары его заслуженные, - промолвил он назидательно. – Вспомни-ка муху спасённую!
И понял Магистр, что деваться ему некуда. Потому что ни одно деяние не остаётся незамеченным, и за добро глумливое и награду бог послал бестолковую. Поскольку для чего студенту-заочнику яблочное повидло? Брагу, разве что, гнать из него?.. И призваны были в подмогу Матроскин с Вяткиным, и доставлен дар в общежитие. И от браги той мутной многие на этаже несколько суток себя не помнили.
…И вот теперь, год спустя, лежал Юс Большой в кровати, созерцал взглядом болезненным брата своего метафизического и вспоминал историю давнюю. Таракан же, никуда не торопясь, выполз медленно из-под провода, и ленивым шагом направился вверх по стене, где и скрылся вскоре за матрасом спящего Вяткина.
«Интересно, будет ли как в прошлый год? - подумал Юс. – Ведь добро моё, по существу, не только бессмысленно, но и сомнительно – ничего я не сделал сам, и даже таракана не задавил лишь от бессилия похмельного… Зачтётся ли?»
Однако есть высшая справедливость. И не по смутным мотивам судим человек бывает, а по деяниям, либо отсутствию таковых.
…Не успел Юс проводить таракана, как случайно отогнул рукой край матраса, и обнаружил под кроватью сумку свою вместе с рубашками, носками, трусами и – даже – носовыми платками. А ведь помнил отчётливо, что искал её в этом месте и позавчера, и вчера, но не мог найти.
Обрадовался Юс, убедившись в величии божьего промысла, хотя не сомневался в нём никогда. Ибо знал, что метит бог добро даже там, где другие не видят смысла за абсурдом. А всяк абсурд рационален, если найти в нём логику. Умение же найти её даже там, где нет её, - есть ни что иное, как доказательство бытия божия. Потому что логика есть везде.
И, окинув усталой мыслею промысел божий, повернулся Юс Большой на спину, и заснул таким крепким сном, словно убит был в сражении наповал. Потому что душа его теперь стала спокойна.