Когда я стал врачом… (почти не выдуманные истории)

1
Голоса в наркологическом отделении

Лучший руководитель тот, у кого
подчиненные много способней его.

Гудмунд Хернео.


Как быстро пролетела учеба в институте! Казалось, еще недавно мы сидели на лекциях, бегали в кино и пивбары, сдавали какие-то сложные и не очень сложные экзамены. Казалось, только вчера я трепетно-любовно изучал каждую буковку в только что полученном, новеньком, пахнувшем типографской краской документе под названием «Диплом». … А вот уже все друзья и знакомые разлетелись по селам и весям нашей страны прокладывать свою дорогу в другой, уже взрослой и сложной жизни врача. Такая новая и неизведанная дорога легла и предо мной. А началась она в интернатуре по психоневрологии. Интернатура – это годовой, последипломный курс углубленного изучения избранной специальности. Среди прочих премудростей психиатрического профиля изучали мы и наркологию….
Как-то утром, по первому ноябрьскому снежку, бежал я в диспансер. Бежал потому что было прохладно, бежал потому, что слегка опаздывал, бежал, потому, что хотелось захватить на работе отдежурившего всю ночь собрата–интерна Васю Валягина. Однако как ни торопился, минут на пятнадцать я все-таки опоздал. Бочком, стараясь не попасться на глаза начальству, прошмыгнул мимо раздевалки и незаметненько поднялся на свой, третий этаж. В коридорах было пусто, и непривычно тихо. Просочившись в ординаторскую, я обнаружил в ней Валентина, нашего же сокурсника. Валька с крайне унылым видом сидел за столом и меланхолично листал какой-то справочник. Я быстренько скинул одежду, облачился в халат и уселся за стол:
- Фу! … кажись пронесло … Начальство не засекло?
- Да нет…
- А ты что такой квёлый? Где все? Где наш Васисуалий?... Он что, уже смылся?
И только тут до меня окончательно дошло, что Валентин один, что в ординаторской – как ни странно! - нет ни заведующего, ни других врачей. Да и Вася, слышимый обычно издалека, в пределах досягаемости моих органов чувств не идентифицировался, что уже само по себе было удивительным, ибо Вася был если и не видим, то слышен издалека!
- Не понял, а куда все подевались? – уже удивленно спросил я озираясь. Валентин ничего не ответил, лишь как-то неопределенно хмыкнул.
- Куда, куда – ответил Валентин – сказал бы я тебе в рифму куда, да лучше помолчу!
- Что, опять наш Васенька, во что-то вляпался? – догадался я.
- Сказать, что вляпался, значит, ничего не сказать – ответил Валентин и как-то безнадежно махнул рукой.
Надо сказать, что Вася Валягин был человеком очень непоседливым и вечно попадал в какие-то истории, переделки и переплеты. Так совсем недавно, уже здесь, в стенах наркологического стационара он отмочил такой, например, номер.
Как-то в конце рабочего дня мы собрались сходить пивка попить. И когда уже стали собираться, Вася вдруг вспомнил, что он еще не сделал обход больных! Вот запамятовал, как-то! Закрутился! Занят был неотложными делами! Будучи человеком добросовестным, Василий, уговорив нас пару минут подождать, стремглав помчался в палату к своим больным. Обход – дело святое! По дороге туда, ему в голову пришла блестящая, рационализаторская мысль, позволявшая значительно ускорить процесс осмотра больных …. Придя в палату, он и принялся эту «светлую» мысль реализовывать. Вася попросил всех больных раздеться до пояса и встать, плотно прижавшись, друг к другу. Мол, он щас будет отрабатывать новый метод аускультации. Ну, встали эти 5 или 6 больных, руки на поясе и в такт, по команде молодого, предприимчивого доктора дышат: вдох …выдох … вдох …выдох. Вася же слушает переднего и говорит:
- У первого – хрипы справа, у второго – жесткое дыхание, у третьего. … Однако третий так и не узнал, что же у него с легкими, ибо тут, как на грех, лиса близёхонько бежала…. А точнее - главный врач, проходил мимо палаты…. Этот, убеленный сединами доктор, почему-то не проникся такой новаторской идеей – вот ретроград! - и смог по достоинству оценить Васины изыски. Гром, по сему поводу, на «планерке» был страшный и Василий, аж целых два дня, после этого, ходил тихий и незаметный. И таких «недоразумений», где главным фигурантом был Вася, имелось предостаточно. Знаете, есть такие люди, которые постоянно влипают в разные истории. Вот Васю и подводила живость и непосредственность характера. В то же время, Вася был парнем отзывчивым и добрым, неплохо окончившим институт и имеющим хорошие знания наук институтского курса. …
- Так что случилось – спросил я у Вальки, наливая чай из всегда горячего электрического самовара – колись, давай!
- Да он выкинул такой номер, что все его прежние проделки – безобидная детская шалость пред нынешним фокусом! Может, мы Васю больше и не увидим – делано-грустно добавил Валентин, хитро при этом улыбаясь!
- Ну не томи …Его, что, ночью в женском отделении поймали? Или он бегал за водкой, по просьбе пациентов наркологического отделения, и был публично уличен?
- Не, все гораздо хуже … он радио слушал!
- ???
Вот что, в конце концов, поведал мне Валентин. Заступил, значит, Вася на дежурство вместе с опытным доктором. Часам к 10 вечера они закончили все предписанные им по дежурству дела и, неторопливо попив чайку, отправились отдыхать. Доктор пошел к себе, а Вася в нашу ординаторскую. Надо сказать, что наркологическое отделение, по сравнению с обычными больничными учреждениями, было оформлено очень качественно и даже богато - по тем временам, конечно! Стены всех кабинетов были облицованы рифленым деревом – так называемой «вагонкой» - и покрыты лаком. В коридорах – полированные панели. Всюду цветы в большущих деревянных емкостях, отделанных затейливой резьбой. Ну, а оборудование – вообще сказка! Так, например, все кабинеты и даже палаты были оборудованы селекторной связью. А в кабинетах врачей – ординаторских – стояли сверхсовременные и мощные – опять же по тем временам - радиоприемники. Помните такие? Ламповые, стоящие на ножках, сверкавшие полированными боками и огромной передней панелью с большущими ручками настроек. Чудо! Так вот, Васенька дописав истории болезней, устроился у такого приёмничка. Крутили, крутили Васины шаловливые ручонки кнопочки настроек и докрутились до «Голоса Америки». Была такая архизапрещенная передача, вещавшая из логова имериализьма на русском языке и адресованная угнетаемым тоталитаризмом гражданам нашего отечества. Ну, а теперь, читатель поднапрягись и реши задачку с тремя … известными. Дано: хорошо звучащий голос загнивающего и продажного капитализма, селекторная связь, ну а третья составляющая - непоседливый выдумщик и озорник Вася Валягин. Тоже мне задачка, ответит вдумчивый Читатель! Бином Ньютона! … Правильно! Васенька устроил трансляцию этого вражеского голоса на все палаты и посты медсестер нашего этажа! Как говорится, с применением технических средств, совершил противоправное деяние, выражавшееся в ведении агитации, подрывающей устои социалистического общества. Голос нашего вероятного противника, падкий на дешевые сенсации, минут десять клеветал на советскую действительность, пока прибежавший, держащийся за сердце и видавший виды доктор прекратил это безобразие!
- Ну, а утром, уже минут за десять (!) до начала рабочего дня к главному врачу явились два, очень серьезных, немногословных мужчин, а Васю срочно вызвали к ним в кабинет – закончил свой рассказ Валентин.
- Ну, ни фига себе! И что теперь будет?
- Не знаю …. никто не знает! Заведующему отделением и нашему руководителю велено было сидеть в приемной и дожидаться, пока компетентный и карающий орган проведет разбор полетов. Вот все и сидят, а нашего балбеса в кабинете прорабатывают. Нам тоже сказали с рабочих мест не отлучаться! И удастся ли Ваське соскочить с карающего органа – тоже неизвестно…
Такую вот милую историю поведал мне Валентин. Конечно, теперешней молодежи, выросшей в условиях полной и бездумной свободы слова эта ситуация не очень то будет понятна. Однако старшее поколение поймет все прекрасно и легко представит возможные и серьезные – серьезные без всяких дураков! – последствия сего поступка. Однако все закончилось благополучно. Васю прорабатывали в кабинете главного врача часов до одиннадцати, а потом отпустили. Вскоре ушли и хмурые, молчаливые дяденьки. После этого, Василий неделю ни с кем не разговаривал и его контакт с нами ограничивался только междометиями: «Да, нет, ага» и тому подобное. Короче – был тише воды и ниже травы. Учитывая Васину общительность, это, несомненно, было признаком глубочайшей, психической травмы. Впрочем, через недельку Вася полностью оправился от потрясений, и все потекло по-прежнему. О том, что с ним произошло в кабинете главного врача, он нам так никогда и не рассказал, как мы ни настаивали. В отместку мы его несколько дней дразнили агентом КГБ, но это прозвище к Ваське так и не прилипло. Лишь позднее, всплыла фраза, которой ему и долбили по башке, а именно о технических средствах и подрыве социалистического строя. Да и главный врач при случае и без случая, неоднократно напоминал о Васиных умственных способностях и его не в меру шаловливых ручонках. Вот и вся история!


2
Сложный случай

Хорошо зафиксированный больной
в анестезии не нуждается.

Народная мудрость

Та дорога, что началась в психоневрологическом диспансере, через год, привела меня в стены районной больницы одного маленького сибирского городка. И стал я работать районным психиатром. Служба была поликлиническая, однако два раза в месяц приходилось дежурить по больнице. А это и приемный покой с его массивом поступлений самых разнообразных больных, это и стационарные отделения, это и контроль над приготовлением пищи и прочие хозяйственные заботы – например трезвые ли кочегары в больничной котельной. Поэтому когда субботним утром идешь дежурить, всегда гадаешь: какое предстоит дежурство? Иногда оно бывает спокойным. Так, привезут парочку больных и все. Тогда удается и отдохнуть, и почитать. … В общем, такие дежурства не сильно напрягают, а иногда…
Впрочем, это дежурство выпало именно спокойным! Бездельным. Неторопливо сделал обходы больных по отделениям, попил чайку с, пришедшим глянуть послеоперационных больных хирургом. Вот и все! Короче, к вечеру даже утомился от медленно ползущего времени.
Вдруг, часов в 8 вечера в приемный покой, где я нес службу, является мой коллега, врач – окулист Генка Левашов. Я сначала обрадовался мол, партнер в шахматы пришел поиграть! Однако Генка был печален, скособочен и озабочен собственным здоровьем - руками держался за живот, а лицо было страдальческим. … Правда, в меру.
- Что случилось, батенька?
- По-моему у меня аппендицит – ответил страдалец…
Ну, мы посовещались, сообща помяли его живот и, решив, что дело серьезно, вызвали дежурного хирурга. Вскоре искомый специалист прибыл. Он тоже, сосредоточенно сопя носом, минут десять холодными пальцами перебирал многострадальный Генкин живот и поднявшись с кушетки, сказал:
- Да, коллега! Похоже, придется это место удалять…. Сейчас возьмем анализы, посмотрим какая у тебя кровь и, благословясь, приступим?
- А куда деваться? Сам все понимаю! – жалобно ответил Генка и они, рука об руку отправились в хирургическое отделение. Когда через некоторое время я поднялся к ним, обнаружил сплошную идиллию. Пациент и его лечащий врач вольготненько расположились за столом заведующего, На столе красовалась здоровенная бутыль с бесцветной, прозрачной жидкостью и рядом, небольшие медицинские мензурки. Воздух в комнате был уже напоён благородным запашком неразведенного спирта. Чистого, медицинского!
- Чего это вы ребята? Другого времени не нашли?
- Так мы к операции готовимся – ответил хирург, а Генка, выдохнув воздух и смахнув слезу, пояснил:
- Предпер ..предоперационная подготовка! … Тебе налить?
- Ну, Вас к черту! Виктор Иваныч, тебе ж оперировать!
- Знаю… я капельку … здоровье поправить, да и для уверенности в руках – и снова набулькал рюмки. Генка поднял её, взялся за хлеб, однако хирург, отобрав кусок, сказал:
-Так! Закуска мне, а тебе, пациент, нельзя … желудок должен быть пустым, … а то стошнит на операции!
- Ты смотри, как бы его раньше не стошнило – снова встрял я. Собутыльники – простите, врач и пациент – переглянулись, ругнули меня и, что б не мешал, выставили из ординаторской, где уже без помех продолжили подготовку к оперативному лечению. В ординаторскую я вернулся, когда к операции уже все было готово и доктор с пациентом выходили в коридор:
- Слушай, Гена – говорил хирург – давай операцию под местной анестезией сделаем? А то ты уже … того … анестезиолог будет ругаться. А под новокаинчиком … раз и готово!
- Давай – согласился пациент – где он, наливай! Был Генка уже весьма хорош и, выходя в коридор, влепился в косяк. Тут он узрил меня и, покачнувшись, молвил:
- Ты…. это! Если что! … Проследи, чтоб машина сыну осталась, … ик! …ладно? - и они, покачиваясь, и приобняв друг друга – для большей устойчивости, надо полагать – направились в операционную. Я с тревогой глядел им в след…. Случай был сложным!
Подходя к двери операционной, Генка вдруг грянул во всю ивановскую:

Дрожжи буржуй, настал твой смертный час
Против тебе весь белый свет поднялси …
Он засмеялси, улыбнулси, все цепи разорвал
И за свободу бьется как герой…

В дверях палат стояли «ходячие» больные и с улыбками наблюдали за происходящим…
В оперблоке, больного увели на операционный стол, а пьяненький хирург, пошатываясь мылся, переодевался в стерильное, сыпав при этом сомнительными остротами и прибаутками. Ну, а затем я увидел чудо! Порог операционной переступил весьма поддатенький мужчина, что хорошо было видно даже и неискушенному человеку, а к столу подошел совершенно трезвый, уверенный в себе и своих действиях Хирург. Движения его были точными, команды короткими, четкими и я даже залюбовался, глядя на скупые и выверенные движения его рук! Вот что значит профессионал!
Операция, как и ожидалось, прошла успешно. Ведь не зря они к ней, так тщательно готовились! Утром я зашел проведать страдальца. Лицо его было серо-зеленым и очень печальным.
- Что, Гена, тяжело? Больно?
- Да, уж!
- Ну, ничего, потерпи. К вечеру полегчает.
- Да причем тут потерпи? Какая, к черту, боль? У меня башка раскалывается от вчерашнего спирта. Вот, дурак то – добавили он, а потом, улыбнувшись, сказал:
- Меня там, в операционной, все-таки стало тошнить, а потом и рвота началась. Видел бы ты, какой фонтан разведенного спирта из меня хлынул! Виктор сначала ругался, а потом скомандовал, что б меня укололи. Генка, придерживая руками живот, тихонько засмеялся и добавил:
- Я, прежде чем отрубиться, еще успел услышать, как операционная сестра с возмущением сказала:
- Это не операционная, а какой-то спиртогонный завод …
- Так, больной… как самочувствие – вдруг со стороны двери раздался голос и в палату зашел Виктор Иванович - бодрый, свеженький, румяный. Он довольно потирал свои пухлые ручки, а карман его халата подозрительно вздулся, заметно оттягивая вниз полу. Лечение, похоже, продолжалось …

3

Психотерапия

Минута смеха прибавляет
год жизни! Условно!

Народная мудрость

Летом больница пустеет. Значительная часть медицинского персонала пребывает в отпусках. Коридоры так же не ломятся от наплыва посетителей. Населению болеть некогда, ибо день год кормит. Все либо работают, либо отдыхают вдали от стен означенной больницы. Зато осенью! Когда уберётся урожай с полей, а дары подсобного огорода окажутся в закромах! Вот тут то берегись больница, трепещи персонал! Её коридоры становятся подобны автобусам в часы пик. У всех срочно – и одновременно! - обостряются старые болячки и пышно расцветают новые недуги, заработанные в ожесточённых битвах за урожай. …
И вот как-то в жаркий летний день, маялись в поликлинике относительным бездельем два доктора - психиатр и окулист. Уже и чайку попили в гостях друг у друга, уже и в больничной роще погуляли и, в конце концов, занесло их в холодок рентгенкабинета. Там уже совсем было наладился конструктивный диалог о … многом, но тут привезли больного с травмой глаза и Генка – столь необходимый член широко известного, народного триумвирата выпал, оставив нас, сиротинушек, вдвоем.
- Ну, а здесь как дела обстоят! – раздалось вдруг со стороны двери, и в кабинете с ежедневным обходом появился главный врач и, увидев меня, грозно осведомился:
- Вы, доктор, что здесь делаете? У Вас что, уже прием закончился? И, наверное, все карточки заполнены?
- Да… тут … это… зашел вот … – зазаикался я от неожиданности.
- И что, вся медицинская документация, наверное, в порядке? – продолжал давить на меня главный врач.
- Да, вот снимочек зашел проконсультировать – слегка оправившись, неосторожно вякнул я.
- Ах, снимочек! Это что-то новое! Вы коллега что, хирург? Чего вы в рентгенкабинете забыли? Или пытаетесь внедрить новые методы диагностики психических заболеваний? А-а-а! - Главврач сделал вид, что догадался - Пытаетесь, наверное, узнать, у кого из ваших пациентов вывихнуты мозги – грубовато сострил он. Затем, прервавшись на минутку и переведя дыхание, холодно-ядовитым голосом продолжил - Я уже полдня наблюдаю, как вы слоняетесь из кабинета в кабинет! Бездельники! Марш на место!
Делать нечего. Состроив в меру виноватое лицо, я подался к двери, но он вдруг меня остановил:
- Да, кстати, задержитесь на минутку! Сегодня мне звонили из Облздравотдела. Есть три новости, касающиеся Вас!
- Что, дали путевку на учебу – догадавшись, удивленно - радостно спросил я.
- Дали, дали – снисходительно улыбаясь, подтвердил Главный.
- Ура-я-я!
- Но на три месяца – тут же огорошил меня Главный врач – на месяц не было!
- У-у-у! – резко увял я!
- Но зато – в Столицу! – со значительным видом сказал Главный - и это третья для Вас на сегодняшний день новость, коллега! И помолчав, грустно продолжил:
- Так что январь, февраль и март Вы будете учиться…. А больница будет без психиатра мучиться … Ладно, ступайте! – повелел Главный и я пошлепал к себе. Новость переваривать!
Однако, давайте, в конце концов, вернемся к психотерапии, а проще говоря, к методу лечения, в основе которого лежит слово, … или некое действие, оказывающее лечебный эффект на пациента. Такой метод лечения, причем оказавшийся очень эффективным и, главное, эффектным, я наблюдал именно в этот день. Случилось сиё в детской поликлинике, куда меня занесла нелегкая обсудить свежие новости. Там, детским врачом работал Миша Милевский – здоровенный детина под 190см ростом и за сотенку килограмм весом. По причине жары, халат у него был одет прямо на голое тело, снизу - легонькие, летние брючки, а на ногах – довольно массивные шлепанцы на босу ногу. Халат, естественно, был расстегнут до пупа, а рукава засучены до ушей. Учитывая повышенную, природную волосатость Мишкиного организма, картинка получалась очень живописной. Ему бы еще в руки здоровенный топор и получался типичный педиатр … с большой дороги. Когда я к нему зашел, Мишка сидел за столом и что-то писал, умудряясь при этом еще и раскачиваться на задних ножках стула. Стул угрожающе стонал и поскрипывал, но Мишка, демонстрируя высочайшую технику владения этим предметом мебели, умудрялся, и качаться и, как я упомянул выше, писать. Не успел у нас с ним завязаться разговор, как к Мишке пришла на прием мама с ребенком. Я, чтоб не мешать плавному течению пытливой врачебной мысли, вышел. И вот, не успел я дойти до конца коридора, как грянули совсем неуместные в этих стенах звуки - звон разбитого стекла, грохот падения чего-то тяжелого – вроде как пианино упало с пятого этажа - и истошный, заливистый детский плач. Я бросился назад. В дверях Мишкиного кабинета столкнулся с выбегающей оттуда женщиной, которая меня буквально вынесла назад, в коридор. Именно на руках этой женщины и заходился истошным плачем ребенок. В самом же кабинете я увидел изнемогающую от гомерического хохота медсестру. Эта уже немолодая, полная женщина буквально ползала по полу, обессилив от смеха. В ответ на мой недоуменный взгляд, она не в силах вымолвить ни слова взвизгивала, стонала, похрюкивала и вялой, беспомощной рукой показывала пальцем на своего доктора. Я огляделся. Пол кабинета был усеян осколками стекла, а Мишка – красный как рак! – ползая на коленях, собирал разлетевшиеся на отдельные листки, медицинские карточки. Посреди кабинета, на боку лежал стол, а рядом – то, что когда-то было стулом. Ну, Вы, конечно, поняли, что произошло? … Именно! Мишка по привычке, расспрашивая маму больного ребенка, раскачивался на стуле и, естественно, не удержав равновесия – упал назад. При этом он не просто грохнулся, а еще и умудрился завалить на себя стол, а шлепанцем, слетевшим с ноги – высадить окно у себя за спиной! Представьте себе состояние мамы и ее маленького ребенка в тот момент!
Но главное другое! Дело в том, что мама привела на прием к доброму детскому врачу ребенка с явлениями простуды. Но, кроме того, у мальчика был еще и энурез – то есть недержание мочи. Так вот, как это ни парадоксально, но с тех пор ребенок выздоровел. Энурез (но не простуда!) у него исчез навсегда, а Мишку с тех пор стали звать: «Врач, лечащий испугом», или просто - «Испуголог». Отец же мальчика, после столь успешного и удивительного исцеления ребенка, много лет подряд, в этот знаменательный день, стал приносить Мишке в подарок, бутылку отличного и дорогого коньяка. Вот такая психотерапия в чистом виде!