Андрей Рублёв

Шёл век пятнадцатый безликий
Под знаком страха и вражды,
Разборки, казни, мор великий,
Набеги золотой орды.

И ничего уже не свято,
Раздолье мерзости и лжи,
Предать, убить, брат против брата,
В почёте стрелы и ножи.

Где праздник, в жизни нет просвета,
Быть может только скоморох,
Всю ночь до самого рассвета
Смешит, внося переполох.

Иль ночью на Иван купала
Свою свободно тешить плоть,
Любовь со всеми как попало,
И будни серенькие вновь.

В соборах мрачные иконы,
И лики бледные святых,
Запретов глупые препоны,
Мир только грешников одних.

Пусть убоится наказанья
О небе смеющий мечтать,
Пресечь греховные дерзанья,
За ересь строго наказать.

Церковно властное засилье,
Кто это хочет полетать,
Сломать построенные крылья,
Огню быстрее их придать.

Но были те, кто для распятья,
Несли без страха тяжкий крест,
Светили, не боясь проклятья,
Даря огонь для всех окрест.

Один из них ходил с артелью
По храмам русских городов,
Он для того оставил келью
Андрей Иванов сын Рублёв.

Искал спасения он в вере,
Как инок принявший постриг,
Писал иконы, в этом деле
Вершин невиданных достиг.

Его охотно приглашали
Князья соборы украшать,
И за труды вознаграждали
Не приходилось голодать.

Казалось, что живи счастливо,
Ни в чем ни ведая нужды,
Твори свободно и красиво,
Будь выше времени вражды.

Зачем ненужные терзанья,
Что есть такое человек,
Довольно может быть признанья
Мы на земле недолгий век.

Андрей же пишет, словно дышит:
Живые лица у святых,
Как будто музыку он слышит,
Лишь кисть сожмёт в руках своих.

Цвета и краски неземные,
Всё в светлых дымчатых тонах,
Лазоревые, золотые,
И люди, словно в облаках.

Полёт и радость и волненье,
И праздник песней на душе,
И страшный суд как награжденье,
Вокруг не сумрачно уже.

Как чаша троица святая:
Покоя, света, счастья гимн,
Оркестром цвета возвышая,
Зовёт сиянием своим.

Единство мир провозглашает
Отец и сын и дух святой,
Любить друг друга призывает
И наслаждаться красотой.

04. 09. 09.