Оловянное Сердце

Под венцом покоренных фортеций,
оживляющим кровли куток,
жил солдат Оловянное Сердце-
отреченный архейский цветок.
Не сказать, что испытанных практик
был ему нежелателен прок,
но наведывал глаз хмурый тактик,
беспричинно, а чаще – как мог.
Коль махра не смирила в затяжке,
оборачивал сплины в ничто..
Коль плезир не сочился из фляжки,
укрывался траншейным пальто.
Был в делах невесомый и праздный,
без суждений - на что притязать.
Но беда - был солдат куртуазный,
вот об этом хотелось сказать.
Эсперансы нагую теплину -
позывную сердечную “SOS”
греет влажной строкой бледный рыцарь,
на побывках матросит матрос.
А простому солдатскому сердцу
на ”охочей крови” нелегко
основательно – мимо по цели
всякий раз досаждать в молоко.
И губа, что обычно не дура,
притянула советов обоз:
-Есть проверенный путь трубадуров,
он решит всеминутный вопрос.
Без софитов сверкающей рампы,
филигранно, как шип в егозе,
пасторелью, кансоной и альбой
изъясняйся в житейской стезе.
Было время искусности чистой
ублажаться обочьем дорог
и считаться земным триединством
освежающим кардиоток.

Настоящую тайную встречу,
как поклонник аттических ног,
в закулисьях, венчающих вечер,
опосредовал тем, что усёк
исключительно чудную диву.
Присупонил цевьё за плечо,
осадил виртуальную гриву,
помечтал… и сказал горячо:
-Если c чувством оттянете ножку
и исполните джамп – sissonne,
я куплю вам красивую брошку,
упредив aventure каберне.
-Нэ особенно здравий идейя.
“Spiegel” schrieb daruber nicht gut.
Не признала Балетная Фея
простоту и траншейный уют.

Не впервой позабавленной плоше
огребать бузину с простоты.
Оделять элегантно, но проще,
надо требы, шунты и финты.

-Ты постой заводная Пастушка,
молодой, пасторальной красы,
и позволь мне охаживать ушко
апологией чистой слезы.
Есть места, на слиянии речек,
где комса не фасон для комси.
Расскажу про кудрявых овечек
у границ межевой полосы.
Где природа сочна и привольна,
под мечтающий стрекот цикад.
А в овинах, в пудах хлебосольных,
ждет сенаж, овеса и шпинат.
Но пастушка, что с виду наивна,
отразила в ответном огне:
-Удивляй своим теплым овином
тех овечек, что видишь во сне.

Был сражен сладко пишущей Машей -
роковою актрисой в душе.
И слова разгорались все краше
чтоб порхали папье и ma chere…
Но в сенях хуже квашеной каши
отозвался ответом – “Привет!”
Патронажил у прелестей Маши,
геркулесом, кудлатый медвед.

Утомлённое флёром Светило!
Кучевая Небесная Рать!
Призывные манок и сулила,
подвели самобытную пядь.
Может, где-то, враждующей силой
повредило тугую печать?
…что осталось – пропащим вавилой
поминать макномарову мать…

Роза красная – пылкое слово.
Роза белая - вечная связь.
В разнотравиях и разносолах
у оцета своя ипостась.
Неозначенный путь провидений
не разложит овала в квадрат.
Кубатура чужих уравнений
принесёт негативный заряд.
Жаль,
искусам страдающим вкусом
не принять маргинальный сироп.
Погуторил языче эзопов,
подзадорил, а после усоп.
Ведь ждала отставного супруга,
что довлеющим делом изъят,
Медсестра – боевая подруга,
и по лавкам двенадцать ребят.

-Результат - не предмет передачи,
но финал - не плакучая цвель…
Так на шпиле кремлёвской госдачи
припевал золотой коростель.
Что давало плоды –
то, случайно, утоляло труды.
И, увы.
Не сойдёт сокровенная тайна
на цветущие в нивах умы.
А для тех, кто в играющем фоне
разглядел поучающий мем,
и готов бытовым ксилофоном
распаляться на ребрах проблем,
мы помянем связующий мостик
и натянем сюжета струну.
…кто-то примет взыскательный остриг,
ну а кто-то уйдет на войну.
Но в сетях непосильной задачи
нарушается мыльный размер.
Измельчает до пикселей мачо,
занижая собой экстерьер.

Так пускай, с безмятежным визиром,
нас питает воздушный этюд,
автоматы, балетные пачки,
мишура и вселенский салют.