-- : --
Зарегистрировано — 120 430Зрителей: 63 785
Авторов: 56 645
On-line — 8178Зрителей: 1574
Авторов: 6604
Загружено работ — 2 074 404
СОЦИАЛЬНАЯ СЕТЬ ДЛЯ ТВОРЧЕСКИХ ЛЮДЕЙ
«Неизвестный Гений»
Кто такие кощуны и что такое кощунство? Dnny
06 февраля ’2013 
15:59
Кто такие кощуны и что такое кощунство? Dnny
Всё чаще вижу и в интернете и слышу на улице использование понятие кощун, кощунство в негативном понимании. Но это совсем не так. И возникает такое ощущение, что никто не интересуется ни историей своего рода, ни историей своей родины. Всем интересна только карьера и собственный кошелёк.
Я постараюсь объяснить что такое на самом деле кощунство и кто такие кощуны. Важным разделом деятельности волхов-волшебников было создание и передачи по наследству многообразного обрядного фольклора. Его истоки шли из далеких глубин первобытности и благодаря бережному сохранению традиций отголоски словесного творчества дошли в глухих углах России до XIX в., до встречи с исследователями этнографами. Переводы с греческого позволяют нам определить, как переводились на русский язык некоторые слова, например «кощюны», «басни».
Кощуны и басни — близкие понятия, но не тождественные: «Инии гудуть (играют на смычковых инструментах), инии бають ему и кощюнять». Баять, рассказывают басни, очевидно, относится к разным видам устной словесности, и это действие подвергается значительно меньшим нападкам церковников, чем кощуны, от которых произведено и наше современное слово кощунствовать, надругаться над святыней. В баснях, очевидно, большое светство, может быть, бытового (но не эпического), а в кощунах больше язычество, мифологического, того, что казалось особенно кощунственным и отцам церкви IV -VII вв. и русскому духовенству XI — XIV вв.
Кощуны семантически связывались с волхвами и волшебником: «Ни черов внемли, ни кощюньных вълшеб».
Кощуны-мифы четко противопоставляются правдивым эпико-историческим повествованиям. Церковные писатели того времени считали, что следует «в кощюн место преславных делес повести сказывати», т.е. предпочитали эпос мифам. Существовали специальные «баяны» и сказатели мифов — «кощюнники», к которым народ стекался, не смотря на запрещения:
«Да начнеши мощи кощюнником въспрещати — видиши многы събирающеся к кощюньникомь».
В какой то мере кощуны связаны с погребальным обрядом:
«Мнозии убо тщеславия ради плачют (о покойнике) а отшедше кощюняють и упиваются».
Кощуны-мифы четко противопоставляются правдивым эпико-историческим повествованиям. Церковные писатели того времени считали, что следует «в кощюн место преславных делес повести сказывати», т.е. предпочитали эпос мифам. Существовали специальные «баяны» и сказатели мифов — «кощюнники», к которым народ стекался, не смотря на запрещения:
«Да начнеши мощи кощюнником въспрещати — видиши многы събирающеся к кощюньникомь».
В какой то мере кощуны связаны с погребальным обрядом:
«Мнозии убо тщеславия ради плачют (о покойнике) а отшедше кощюняють и упиваются».
Из этой фразы видно, что кощуны исполнялись во время поминок по умершему. Причем исполнялись они «тщеславия ради», т.е. особо торжественным поминательным пирогом считался тот, на котором пелись какие-то мифологические сказания.
При определении первоначальной этимологии слова «кощуна», очевидно, следует принять допущение двойственной основы его; первая половина (кош-) прямо сказана с понятием судьбы, жребия, а вторая — более многообразным набором значений.
Русские переводчики XI — XII вв. устойчиво переводили греческое слово «кощюны», объединяя в нем понятия судьбы и доброго начала. Исполнялись мифы-кощуны старцами: «старьчьскыи баси», «старьча кощуны». «Кощюнословие» иногда объединяется в одной фразе с «кобением», очевидно, исполнение сказаний могло сопровождаться теми или иными ритуальными жестами и телодвижениями.
В «Материалах» Срезневского (включающих и переводные произведения, по которым мы можем точнее представить себе значение русских слов) с фольклором связаны следующие термины:
Баян, обаятель (incantator) — «производящий или поющий заклинания».
Съказ, съказание.
Кощюна — миф.
Кощюнословие — рассказывание мифов.
Кощюнить — колдовать, рассказывать.
Кощюньник — волшебник, сказатель кощун.
Кощунство (позднее) — надругательство над христианской святыней.
К этому материалу следует добавить:
Кощьное — «сиречь тьма кромешная», «преисподняя»
Кощей, Кощуй Бессмертный, Корчун — сказочный персонаж.
Ключом для проникновения в полузабытый мир древнеславянской мифологии может послужить широко распространенный и устойчивый образ Кощея Бессмертного, в самом имени которого содержится указание на мифологическую архаику «кощун» и на связь с инфернальной сущностью «кощьного», потустороннего царства. Восточнославянская волшебно-фантастическая сказка долгое время именовалась исследователями мифологической, пока известной украинский этнограф Н. Ф. Сумцов не высказал серьезных сомнений в возможности научного познания славянской мифологии: «Границы мифологии висят в воздухе; ничего прочного и устойчивого здесь никогда не было и ныне, при современном состоянии фольклора мифология не имеет определенного содержания».
Однако, по мере дальнейшего изучения фольклора, выясняется, что измельчавшими потомками древних мифов действительно являются сказки и именно волшебные (мифологические) сказки: «Происхождение сказки из мифа не вызывает сомнения». А в дальнейшем в связи с ростом племенных дружин и военных столкновений в мифологические повествования вплетается все в большей степени героический эпос.
Таким образом, восточнославянская волшебно-богатырская сказка является хранительницей перемешанных между собой отголосков архаических мифов и фрагментов богатырского эпоса, рождавшегося ещё в I тысячелетие до н.э.
«Начало волшебное заключает так называемые пережиточные моменты и прежде всего религиозно-мифологические воззрения первобытного человека… Сказка полна мотивов, содержащих в себе веру в существование «потустороннего мира» и возможность возвращения оттуда…».
«Враждебное человеку пространство — «иное» царство, морское царство, царство Змея, Кощея, Яги… Проникая в этот мир, разрушая его, герой утверждает единый мир человеческой справедливости и гуманизма».
Всё чаще вижу и в интернете и слышу на улице использование понятие кощун, кощунство в негативном понимании. Но это совсем не так. И возникает такое ощущение, что никто не интересуется ни историей своего рода, ни историей своей родины. Всем интересна только карьера и собственный кошелёк.
Я постараюсь объяснить что такое на самом деле кощунство и кто такие кощуны. Важным разделом деятельности волхов-волшебников было создание и передачи по наследству многообразного обрядного фольклора. Его истоки шли из далеких глубин первобытности и благодаря бережному сохранению традиций отголоски словесного творчества дошли в глухих углах России до XIX в., до встречи с исследователями этнографами. Переводы с греческого позволяют нам определить, как переводились на русский язык некоторые слова, например «кощюны», «басни».
Кощуны и басни — близкие понятия, но не тождественные: «Инии гудуть (играют на смычковых инструментах), инии бають ему и кощюнять». Баять, рассказывают басни, очевидно, относится к разным видам устной словесности, и это действие подвергается значительно меньшим нападкам церковников, чем кощуны, от которых произведено и наше современное слово кощунствовать, надругаться над святыней. В баснях, очевидно, большое светство, может быть, бытового (но не эпического), а в кощунах больше язычество, мифологического, того, что казалось особенно кощунственным и отцам церкви IV -VII вв. и русскому духовенству XI — XIV вв.
Кощуны семантически связывались с волхвами и волшебником: «Ни черов внемли, ни кощюньных вълшеб».
Кощуны-мифы четко противопоставляются правдивым эпико-историческим повествованиям. Церковные писатели того времени считали, что следует «в кощюн место преславных делес повести сказывати», т.е. предпочитали эпос мифам. Существовали специальные «баяны» и сказатели мифов — «кощюнники», к которым народ стекался, не смотря на запрещения:
«Да начнеши мощи кощюнником въспрещати — видиши многы събирающеся к кощюньникомь».
В какой то мере кощуны связаны с погребальным обрядом:
«Мнозии убо тщеславия ради плачют (о покойнике) а отшедше кощюняють и упиваются».
Кощуны-мифы четко противопоставляются правдивым эпико-историческим повествованиям. Церковные писатели того времени считали, что следует «в кощюн место преславных делес повести сказывати», т.е. предпочитали эпос мифам. Существовали специальные «баяны» и сказатели мифов — «кощюнники», к которым народ стекался, не смотря на запрещения:
«Да начнеши мощи кощюнником въспрещати — видиши многы събирающеся к кощюньникомь».
В какой то мере кощуны связаны с погребальным обрядом:
«Мнозии убо тщеславия ради плачют (о покойнике) а отшедше кощюняють и упиваются».
Из этой фразы видно, что кощуны исполнялись во время поминок по умершему. Причем исполнялись они «тщеславия ради», т.е. особо торжественным поминательным пирогом считался тот, на котором пелись какие-то мифологические сказания.
При определении первоначальной этимологии слова «кощуна», очевидно, следует принять допущение двойственной основы его; первая половина (кош-) прямо сказана с понятием судьбы, жребия, а вторая — более многообразным набором значений.
Русские переводчики XI — XII вв. устойчиво переводили греческое слово «кощюны», объединяя в нем понятия судьбы и доброго начала. Исполнялись мифы-кощуны старцами: «старьчьскыи баси», «старьча кощуны». «Кощюнословие» иногда объединяется в одной фразе с «кобением», очевидно, исполнение сказаний могло сопровождаться теми или иными ритуальными жестами и телодвижениями.
В «Материалах» Срезневского (включающих и переводные произведения, по которым мы можем точнее представить себе значение русских слов) с фольклором связаны следующие термины:
Баян, обаятель (incantator) — «производящий или поющий заклинания».
Съказ, съказание.
Кощюна — миф.
Кощюнословие — рассказывание мифов.
Кощюнить — колдовать, рассказывать.
Кощюньник — волшебник, сказатель кощун.
Кощунство (позднее) — надругательство над христианской святыней.
К этому материалу следует добавить:
Кощьное — «сиречь тьма кромешная», «преисподняя»
Кощей, Кощуй Бессмертный, Корчун — сказочный персонаж.
Ключом для проникновения в полузабытый мир древнеславянской мифологии может послужить широко распространенный и устойчивый образ Кощея Бессмертного, в самом имени которого содержится указание на мифологическую архаику «кощун» и на связь с инфернальной сущностью «кощьного», потустороннего царства. Восточнославянская волшебно-фантастическая сказка долгое время именовалась исследователями мифологической, пока известной украинский этнограф Н. Ф. Сумцов не высказал серьезных сомнений в возможности научного познания славянской мифологии: «Границы мифологии висят в воздухе; ничего прочного и устойчивого здесь никогда не было и ныне, при современном состоянии фольклора мифология не имеет определенного содержания».
Однако, по мере дальнейшего изучения фольклора, выясняется, что измельчавшими потомками древних мифов действительно являются сказки и именно волшебные (мифологические) сказки: «Происхождение сказки из мифа не вызывает сомнения». А в дальнейшем в связи с ростом племенных дружин и военных столкновений в мифологические повествования вплетается все в большей степени героический эпос.
Таким образом, восточнославянская волшебно-богатырская сказка является хранительницей перемешанных между собой отголосков архаических мифов и фрагментов богатырского эпоса, рождавшегося ещё в I тысячелетие до н.э.
«Начало волшебное заключает так называемые пережиточные моменты и прежде всего религиозно-мифологические воззрения первобытного человека… Сказка полна мотивов, содержащих в себе веру в существование «потустороннего мира» и возможность возвращения оттуда…».
«Враждебное человеку пространство — «иное» царство, морское царство, царство Змея, Кощея, Яги… Проникая в этот мир, разрушая его, герой утверждает единый мир человеческой справедливости и гуманизма».
Комментарии:
Оставлять сообщения могут только зарегистрированные пользователи
