Остров неясных смертей. Глава 30

Остров неясных смертей. Глава 30
Олег Яненагорский, член Союза писателей России
16 апреля 2024 г.

Глава тридцатая
Ночь между днём четвертым и днем пятым.
Короткий разговор в состоянии сильной усталости

Жизнь прекрасна... Если не вспоминать
о прошлом и не думать о будущем.
Из моих размышлений перед первым разводом

Видимо, Ольга вздремнула, пока я развлекался беседой с Виктором. Вид у неё был заспанный, и, открыв дверь на мой стук и голос, она откровенно зевнула.
— Теперь я точно знаю, что ты старый импотент, — красивая девушка в постели ждёт, а ты где-то шарахаешься.
Разговаривать не было сил, но и молчать тоже было неловко.
— Спасибо, добрая душа, за то, что критика твоя актуальна и конструктивна. Что там в баре осталось?
— Я вообще к твоему бару не подходила.
Сбросив туфли у порога, я дотащился до бара, взял коньяк и вино, потом добрался до холодильника и залпом выпил бутылку холодной минеральной воды. Стало чуть-чуть легче. Хорошо ещё, что я пива мало выпил. Ольга стояла и молча смотрела на меня.
— Присядь, красивая девушка с доброй душой, пока я очухиваюсь, — сказал я, снял очки и, прикрыв глаза, опустился в кресло.
Ольга тоже молча села. Мысли мои продолжали крутиться вокруг услышанного вечером, но ничего интересного в голове не рождалось. Ладно, как правильно говорила Василиса Прекрасная… — или Василиса Премудрая? — утро вечера мудренее, завтра и будем разбираться. Тем более что Сан Саныч, может быть, что-то интересное услышит в аудиофайлах, добытых честным трудом и без применения насилия.
Открыв глаза через пару минут, я увидел, что Ольга внимательно смотрит на меня.
— Что-нибудь выпьешь? Вино? Коньяк? — преодолевая усталость, спросил я.
— А ты что будешь?
— Как всегда вопросом на вопрос… Я, пожалуй, немного коньяка.
— Тогда я тоже…
Мы молча выпили по рюмке.
— Я хотела тебе про Костика рассказать.
— Дорогая, если это не вопрос жизни и смерти, то чёрт с ним, с Костиком. Устал я… Ты вздремнула?
— Немножко… пока тебя ждала.
Наступило мгновение, когда надо было принимать решение — нанести Ольге «смертельную обиду», отправив девушку в её домик, или забираться вместе в постель с риском продолжения сексуальных забав. Эх, «где мои семнадцать лет? На Большом Каретном». Была бы смертельная обида? Была бы, хотя, может, и не до конца «смертельная»… Женщины таких вещей не прощают и не забывают, даже если потом с пылом утверждают обратное. Были у меня печальные прецеденты. До прихода яхты ещё два дня, а ведь другие опасности не исчезли, и надо было разбираться с остальными «непонятками»… и ещё что-то надо «делать с Инной»…
Похоже, что Ольга что-то поняла в моём поведении и в раздумьях… или уловила извечным женским чутьём. Она как-то напряглась и чуть-чуть — совершенно непроизвольно — надула губки. Вот он — «момент истины»… И ни бык, и ни матадор не имеют к этому никакого отношения. Всё сейчас зависит только от меня.
Через полчаса в измождении мы откинулись на подушки. Потом Ольга повернулась и прошептала в ухо:
— Я думала, что ты даже шевелиться не мог… с трудом рюмку коньяка поднял. И вдруг…
— Да будет тебе известно, что хороший коньяк в умеренных дозах оказывает на мужской организм стимулирующее воздействие… почти такое же, как красивая женщина. А красота женщины — с коньяком в придачу — вообще творит чудеса со старыми импотентами. Я сейчас готов горы свернуть… прямо во сне!
— Тьфу на тебя! Запомни, что дважды повторенные шутки про старых импотентов уже не кажутся мне оригинальными. Другим можешь это по-прежнему говорить. Пусть мне все сочувствуют…
— А что — все уже знают про нас?
— Конечно, и пусть вместо зависти испытывают ко мне сочувствие.
— Полностью с тобой согласен, шутить не буду, повернись ко мне спиной и будем спать.
И, обняв Ольгу, я провалился в глубокий сон. Последняя мысль была проста, как три копейки: «Плевать на завтрак, надо отоспаться».
И, может, так всё и получилось бы, если бы рано утром Виктор не обнаружил тело Костика…