Агенты Яломиште (часть 81,3)

Суд над несостоявшимися герцогами, графами и баронами был и для семьи Арсеневых, и для Сиро был довольно тягостным. Сиро просил, избавить его от этого. Просто очень боялся опять превратиться в машину смерти:
- Да хрен бы со мной, сдохну – туда и дорога! Люди пострадают…
- Знаешь, малой. Есть средство от этой напасти. Ингибитор трансформации Рязанцева. Небольшой укол и пять часов ты гарантирован от любого конфуза с превращением. Если слушания затянутся на дольше, дам с собой несколько ампул.
Накануне профессор Арсенев накачал разволновавшегося ворона валерьянкой и пустырником. Володя влил под кожу препарат Рязанцева:
- Потерпи, братик! Так надо, малыш.
Сиро пришлось везти на машине: болела голова, ватные ноги упорно отказывались идти туда, где придется вспоминать то, что чуть не убило. Хорошо, что парню не пришлось повторять страшные рассказы – все было тщательно запротоколировано. И то, при словах «пятнадцатого мая сего года при облете квадрата леса за номером (далее шел номер) Сиро Синдзиро было обнаружено следующее…». В глазах темнело, еще не до конца зажившие раны начинали безжалостно ныть и к горлу опять подступал противный липкий комок – не сглотнуть, ни выплюнуть. Строгий голос судьи: «Гражданин Синдзиро, Вы это подтверждаете?», выводил из оцепенения и юный ворон с усилием, схватившись руками за горло, выталкивал хриплое «Подтверждаю!».
- Знакомы ли Вам эти фотографии?
- Знакомы, Ваша честь. Я сам их снимал. Посему извините за ненадлежащее качество.
- Вы, гражданин Синдзиро, почему не глядите на стенд?
- Я и так слишком хорошо помню…. Это за гранью добра и зла… Я понимаю, когда умирают мужчины в бою, за веру, народ и отечество. Но дети и женщины… С такой изощренной жестокостью..
- И это мне говорит японец…
- Даже для японца, хотя я, строго говоря – тэнгу, а не японец, это за гранью.
- Вы были ранее знакомы с присутствующим здесь Джеком Бекхемом?
- Был, Ваша честь! Хотя и не знал, как его зовут. Сломанные им крылья и шрам от раны до сих пор исправно сигнализирует о смене погоды. Я и сказал о своих предположениях следователю Костомарову. Люди были не просто убиты – такое на войне случается. Они были замучены насмерть. Простите, но такую жестокость к беззащитным я видел только раз, но запомнил навеки…
Парень слегка пошатнулся. Возможно, что и упал бы. Только его ловко подхватил непонятно как оказавшийся в зале Ибрагим, отец Камиллы. Он же и рявкнул в сторону: « Быстро стул, табуретку, пивную бочку! На что можно присесть! Держись, малой!».
Судья спросил:
- Юноша, Вам плохо?.
Парень бодрился:
-Я потерплю! Просто голова еще не в порядке. Иногда в сторону заносит.
Вдруг реплика из зала: « Гражданин судья, да тут нам поплохело! А мальчонка раненый похоже! Его и без того мутит!». Парень, собравшись с силами, и, с разрешении суда, ответил:
- Да меня мутит. И раны ноют. Очень приятно, что кого-то заботит мое самочувствие. Но каково тем, кто увидел на этих фотографиях, которые я снял в тайге, своих знакомых и родственников. Не думаю, что им намного легче, чем мне.
Тут молоденький боец, еле дождался разрешения:
- Товарищи! Там же сестрица моя с детишками. Да как бы просто сестра. Так нам с брательником вместо матери. Да как таких земля носит! Только и осталось, что племяшка. Понимаете, она в лес сбежала, а ее этот крылатый паренек в лесу нашел. А то хоть сам застрелись…
Тут чопорный лорд расхохотался:
- Да не велика потеря. Это величайшая ошибка провидения: богатейшие земли, райская природа. Все это должно принадлежать нам, англичанам! А не вам, варварам! Среди этих лесов должны стоять селения высшей расы, а не стойбища этих дикарей. Мы бы зачистили эти благословенные места для настоящих людей! Если бы не этот дьяволенок! Теперь я знаю наверняка, что проклятые русские в сговоре с нечистой силой! Вот оно – живое доказательство!
- Прошу прощения, Ваша честь! Но милорд мне откровенно льстит. Их банду «графьев» ликвидировали бы любом случае. А то, что они творили по приказу этого бесноватого полудурка, лишило их надежды на всякое снисхождение. То, что случилось со мной на заимке у Тигриного ручья – случайность. И она вовсе не определила исход, а лишь слегка ускорила события. И то, думаю, не на много. Их бы и без меня повязали через день, максимум через два. Я горжусь тем, что мне посчастливилось сражаться рядом с такими воинами.
- Ничего себе – все людям! – выкрикнул граф Хабаровский, в миру Эраст Прянишников. – Хороша случайность! Да этого дьяволенка « отважные воины» и «многомудрые отцы командиры» специально подготовили. Заставляли смотреть…
- Прошу прощения, Ваша честь! – возмутился юный тэнгу. – Это умилительно и восхитительно! Мучили людей и зверски убивали сэр Джек Бекхэм со товарищи, а виноваты в том почему-то проклятые большевики, в частности полковник Костомаров и профессор Арсенев. Уважаемый суд, если бы эти «аристократы», не совершали преступлений, то мне и смотреть было бы не на что. Но, тем не менее, виноваты именно мои «отцы командиры».
- «Отцы-командиры» – бросившие мальчишку в самое пекло! Прекрасный пример – отеческой заботы!
- Товарищ Судья! – не вытерпел Арсенев старший. – Это гневно вопрошает папаша, который благословлял сына на пытки и убийства. Видимо его «воспитательную методу» следует взять за образец заботы отца о сыне.
- Мой сын не тварь дрожащая, он право имеет!
- Эраст Кондратьевич! Уймитесь! Эко Вас разобрало-то! – с жестокой усмешкой оборвал патетическую речь Костомаров. – Вы в суде, а не у тещи на блинах! Хорошо «право иметь» с мирным населением. С дряхлым стариком, в частности. С Дерсу он и еще три добрых молодца были куда как отважны! Что же Вы, когда Вороненка накрыло, не вышли «право иметь» и «умереть за други своя», «за веру, царя и отечество», а забились в избушку и тряслись, как куры на насестах. Тоже мне, отец и сын Раскольниковы Хабаровского разлива. «Право имеют!»
- Ваша честь! Господа-аристократы упрекают их в том, что Костомаров сориентировался и убрал своих с линии огня. Еще раз повторяю, и Андрей Степанович Костомаров, и Владимир Клавдиевич Арсенев о боевой трансформации тэнгу знали чисто теоретически. И у них в мыслях не было, что это произойдет. Тем не менее, виноваты именно они….. Видимо, это полковник и профессор, по очереди или оба одновременно, полагаю по средствам телепатии, приказывали. А бедный наш лорд-аферист, в силу особо тонкой душевной организации, не мог сему приказу противиться….
- А что… Да кто их знает! Дьяволенка же, падшего ангела, приволокли, сумели как-то. Весь цвет русской православной интеллигенции Хабаровска растерзан зверенышем…
- Ваша честь, я, конечно, могу не точно трактовать кодекс чести, принятый русскими. В частности, может ли господин Пряник, приняв из рук этого лорда титул графа, продолжать при этом именовать себя русским. Отказавшись от родовых имен, добровольно обозвались кличками – достойны ли они называться именами, от которых отказались в здравом уме и твердой памяти. Даже не в том суть, имеет ли этот лорд Бекхэм полномочия раздавать титулы. В чем я лично сомневаюсь…
- Юноша! Титулы вручены королем Георгом пятым! – гордо пояснил британец.
- А с какого перепоя, прошу прощения за мой французский, король Великобритании раздает земли ему не принадлежащие? Титулы он может рисовать угодно, хоть: «Повелитель Восточного угла вселенной» и присваивать их, кому пожелает. Своя рука – владыка. А вот земля – не его собственность. Посему никакой юридической силы эти титулы не имеют. И ни на что не годны, кроме как тешить самолюбие владельца. Только это все не столь принципиально. Гораздо важнее, за что именно получена эта филькина грамота. За особые успехи в пытках и убийствах, замечу, по большей части русских баб и ребятишек. А так же народностей, принявших покровительство России, как бы она не называлась. Это, стесняюсь спросить, нормальное поведение православного верующего? Или я чего-то не понимаю? Какой же ты русский после этого, сэр Эраст? И каким образом сочетаются «высокородная интеллигентность» и «рыцарская доблесть» с издевательствами над слабыми и беззащитными?
- Что бы ты понимал, япошка! Презренный язычник, поклоняющийся себе подобным нечистым лесным духам, падший ангел! Что ты можешь понять, желторотый птенец! Да ты и жизни не видел, какое право ты имеешь судить меня…
- Я никого не сужу – это дело специально обученных людей и высших богов! Ваша честь! Меня учили почитать божества и молиться своим богам, не посягая на чужих! И если господин граф считает, что унижая меня, он, таким образом, возвышается сам – это его проблемы. Мнение этого существа о моей скромной персоне абсолютно безразлично, от слова совсем…
Адвокаты пытались найти хоть какие-то смягчающие обстоятельства. Но не особо в этом преуспели. Оно и не удивительно. Те участники банды, кто что-то собой представлял, практически все захоронены в братской могиле у Тигриного ручья. Они честно принялись свой последний бой. Когда же дали слово обвиняемым, то начался форменный цирк с конями. Один только лорд Джек Бекхем держался на остатках гордости. Он величественно отвернулся, давая понять, что он все сказал. Что ж, теперь ему осталось одно дело – красиво и с достоинством стоять перед расстрельной командой. На это у него сил достанет. Он знал, чем рискует. Не выгорело. Бывает. Лорд с презрением смотрел на подельников, которые публично каялись и униженно просили их помиловать. Эти лихие молодцы, почуяв запах жаренного, готовы были унижаться перед кем угодно. Клялись отработать, отсидеть, отстрадать, отслужить. Один «особо набожный» герцог Уссурийский бился головой о старинные доски пола, так, будто намеревался пробить головой дыру в порыве раскаяния. Эти «герои-освободители» были насколько противными, что юноши с большим трудом подавляли рвотные позывы. Это убогое представление было прервано звучным голосом секретаря: « Встать! Суд идет!». Юный тэнгу вспомнил, когда-то слышанное: «Русский он простит, конечно, брата. Только ты ему не брат, а нечисть!». «Нечисть» – никакого другого слова он и не мог подобрать. Нечисть, расплодившаяся за время безвластия и смуты, уверовавшая в свою безнаказанность: «Бога нет – теперь все позволено!». Теперь же, осознав, что Бог все-таки есть, и за свои безобразия придется платить и отнюдь не деньгами, давят на жалость, неуклюже пытаются вышибить слезу из судьи и даже из прокурора.
Приговор был вполне ожидаемый. Троих отправили замаливать грехи на лесоповал. Остальных – высшая мера. Вроде бы справедливость восторжествовала. Но у Сиро было тяжело и муторно на душе. Он поделился переживаниями с названым братом Владимиром:
- Понимаю все. Но противно как-то. С одной стороны – они тоже люди. И теперь, своей дуростью, они обречены на муки. Понимаю, что по грехам кара, но не могу радоваться. С другой стороны – что делать, если бесчинства их можно остановить только так! Поверь мне, такая публика, независимо от национальной принадлежности и вероисповедания, признает только страх и понимает только грубую физическую силу. Вот отпусти их судья – так они завтра же и примутся за старое. Даже с еще большим размахом. Потому как пронесло.
- Да не бери в голову, братишка! Просто на тебя столько сразу навалилось. И мать-кукушка, и смерть Дерсу. И все в один год. Поверь мне, братик, все еще утрясется. Знаешь, оставайся у нас! Места хватит. Знаешь, у нас мединститут в Хабаровске открывают. Переводись из Токио и доучивался. Папа если что, через знакомых похлопочет. Тебя даже никто не спросит, почему у тебя крылья. И мама будет рада – она тебя уже за сына считает.
- Владимир, брат! Пойми меня правильно и не обижайся. Я бы остался с радостью. Но я должен вернуться. Понимаешь, Вы мне стали родными: и профессор Арсенев, и мама твоя, и ты, и Светлана. И не в том даже дело, что меня ждет отец. И малышка Миято. Но, если я соглашусь, то получится, что я просто примазываюсь к Вашей семье. Как Васька к пирушке. Предал своего отца. Бросил дочь. Вместо того, чтобы бороться и налаживать свою жизнь, достигать и добиваться, я просто поменял свою семью на более хорошую. Как будто это вещи какие. Которые можно выкинуть за ненадобностью. Или поменять на более удобные и подходящие. И живу в свое удовольствие, ни о чем не беспокоясь. От своих отрекся, к чужим примазался. Присосался пиявицей. И живу паразитиком. Не по-мужски это.
- Разберемся. Давай решать проблемы по мере поступления.
Сиро и его возлюбленная встречались в открытую. Камилла, к неудовольствию матери, «непозволительно много времени» проводила в обществе Вороненка и его названного брата с невестой. Не нравилось Хадиче, как лучились прямо-таки неземным счастьем глаза дочери: « Ибрагим, как бы чего не вышло!». Каждую ссору молодых влюбленных благочестивая мать семейства встречала, как праздник: « Я ведь тебе говорила, каков на самом деле твой Ворон! Да все они от одной матери!». Счастье, однако, длилось не долго. Не впустить виноватого парнишку с богатыми дарами – все ее естество купчихи протестовало. А довольная жизнью и собой Камилла милостиво бросала: « Прощен!». Мать только обреченно вздыхала. Хадича, больше для порядка, ворчала. И обещала проклясть, если он позволит себе с Камиллой чего лишнего. Итогом этого романа стало со вполне ожидаемым треском проваленное сватовство. Ранее купец первой гильдии, а теперь директор рынка, Ибрагим Габделхакович Нигматуллин, так ответил Владимиру Арсеневу, который пришел просить руки Камиллы Ибрагимовны для своего названного сына Сиро Синдзиро:
- Понимаете, Владимир Клавдиевич! Я Вас давно знаю и уважаю. Как человека чести. Потому верю, что за кого попало, Вы просить не станете. И мальчика я видел – вполне достойный молодой человек. И, похоже, чувства его к моей доченьке Камилле, вполне искренние. Да и сама девочка, от него без ума. Потому не буду хитрить и юлить. Скажу честно, как деловой человек деловому человеку. И не в том дело, что я – мусульманин, а он – язычник.
- Между прочим, папа, сейчас все равны. И жениться можно на ком угодно. И замуж выходить…
- Помолчи, стрекотушка! Дети пока очень молоды, я бы сказал, юны. А в юности так просто обмануться. Опыта еще нет, а ум с сердцем не в ладах. Поймите меня, я не старый ханжа. Просто я люблю свою дочь и мне не все равно, как сложиться ее жизнь. Я бы даже не возражал против Вашего сына. Да, он не мусульманин, зато я знаю его отца и мать. Знаю, что ни он сам, ни Вы мою дочь не обидите. Но, Вы предлагаете мне пойти на поводу прихотей молоденькой взбалмошной девчонки и отпустить ее в чужую далекую страну. Где неизвестно еще, как к девочке отнесутся родственники жениха. Вернее, очень даже хорошо известно. Если правда то, о чем обмолвилась Ваша Анна. А еще я был на островах. И тамошняя свекровушка даст по сто очков форы каждой из десяти татарским свекровушкам. Тем более, что свекровушек там не одна, а целых четыре: официальная жена отца, две гейши и «любящая маман». Каждой из которых юный Сиро – кость в горле.
- Вот ты всегда так, папа! Я тебе о высоких чувствах, а ты мне про бухгалтерию.
- Я уверен, что они все будут ее гнобить. И даже не по злобе – а так, по устоявшемуся обычаю. Тем более, что мальчик – не любимый сын родителей, которому многое прощается. Он бастрад, которого женщины отца вынуждены терпеть. Мать – кукушка, его бросила. Не убила – и на том спасибо. Мачеха же его недолюбливает, оно и понятно. Кому приятно лицезреть свидетельство «амурных шалостей» благоверного. В то, что жена свекра с любовью примет жену пасынка (которого и самого-то с трудом терпит), и будет ей второй матерью – хоть что делайте, не верю. В то, что она будет любить и оберегать внуков от нее – тем более. Удавит и детей, и мамашу при первой возможности. Братец Джиро – это отдельный разговор. Где гарантия, что он не возжелает тела своей невестки. Он сделал это раз, сделает снова. Даже не потому, что моя дочь распалила его страсть. Просто, чтобы тебе лишний раз досадить! А моя Камилла, уж прости, дочка! И сама по себе – тот еще подарочек. Точно не будет покорно сносить превратности судьбы, тычки свекрови и домогательства деверя. Мне даже сложно предположить, станет ли Камилла жертвой или заказчиком жестокого убийства. И кого она убьет сначала – «любимую свекровушку» или «братца-забавника»? А виноват буду я: «С пути собьется дочь, а обвинят папашу!»! И ты отчасти: «видели глазоньки, что ручки брали»!
- Папа, ты еще и прародительницу свою Лейсан Зилантовну обвиновать. И ее мамашу Чулпан Многомудрую. Ту самую, которая ходила к мальчишке-оракулу при крепости Алабуга с единственным вопросом: «За кого ей следует выходить замуж за богатого вдовца Ильсура или за любимого юношу Ильдара приказчика в лавке отца?». На что парень ответил: « Сначала за Ильсура…», с чего собственного и началось наше процветание. А еще говорят, что эта Лейсан Зилантовна, была рыжая, как наша Рамиля. Ежу понятно, что эта Лейсан вовсе не дочь старого скрипучего Ильсура (оставившей ее мать богатой вдовой через три месяца после свадьбы). До сих пор говорят, что наша бабка Лейсан – внучка Ото Химэ, которая есть мать того самого любвеобильного мальчишки-оракула. У него это в метрике было прописано. Про это даже песню поют:
« Ночь, кружатся мотыльки,
Ужин варят рыбаки,
Много света от костра – еще больше дыма.
Снова буду складно врать,
Что случалось им встречать
дочь властителя морей Ото Химэ.
Но любой, кто здесь живет,
знает, что рассказчик врет,
и смеется про себя над другими.
Ложь прозрачна, как вода –
Не вернется никогда,
То кто видел наяву Ото Химэ.
В ожидание вестей,
даже шепотом во сне,
Против воли, губы вновь,
произносят имя..
Глубоко морское,
но уходят все равно
за тобою на тот свет,
Ото Химэ.
… Словно птичьих крыльев взмах,
замерла печаль в глазах,
Были все они тебе не чужими.
Смертного настигнет смерть,
Хочешь плакать – надо петь!
Нет лекарства от любви, Ото Химэ. ».
- Понимаю Камиля, твой намек. Гены, оно понятно, пальцем не раздавишь. Только пойми меня правильно дочка. Так ли счастлива и свободна была Ото Химэ, раз сына своего вынуждены прятать так далеко и в таком захолустье. Слов нет, мальчишка любил мать и тосковал по родине, раз столько лет бережно хранил эту песню. Печальную историю любви его несчастных родителей. Только не нужен он там был никому – сын Ото Химэ и простого рыбака. Ты представляешь, что такое для японской принцессы крепость Алабуга? Глушь. Захолустье. Знак, что она больше никогда не увидит свое дитя, ничем не сможет ему помочь. Он обречен на одиночество среди чужих людей. Никогда ему не создать нормальной семьи. Не с хорошей жизни он брал за работу девками. Конечно, злые языки говорят, что юноша был вхож в покои многих знатных дам Казани (что не удивляет – в человеческом облике он был удивительно хорош собой), на что мужья их смотрели сквозь пальцы. Но много ли ему было с этого счастья? Подумай и об этом дочка. Раз не нашлось на островах местечка для сына принцессы. Тебе, доченька, так же там места не будет. Отец твой, Сиро, судя по всему – хороший человек. Но вряд ли способен всерьез чему-либо помешать. Раз даже сына держит в черном теле..
- Простите.. Но батюшка меня не «держит в черном теле». Он просто хочет, чтобы у меня был свой надежный источник пропитания. Хочет, чтобы я приобрел профессию, пока он жив. С его смертью для меня настанут тяжелые времена. Наследство отца: если что и положено, так и это отберут. Закон не на моей стороне. И если я хочу выжить, то мне придется выживать самому.
- И я о том же, мой мальчик! Если же Камиллу отпущу с тобой, то и ей придется голодать и скитаться. При всем уважении, сынок! Даже при жизни твой отец тебя и твою девушку не защитил. Видел, как она плачет, и, как ты страдаешь! Но все-таки позволил вас разлучить. А ты, милый друг Сиро, не сможет быть рядом каждую секунду. И дочь моя будет страдать. И ты сам измучаешься. То, что красиво в книжке – в жизни далеко не так романтично. Я, конечно, Владимир Клавдиевич, и парнишке, и дочери очень сочувствую – сам был когда-то молодым и горячим. Но поймите меня, как отец отца! Жизнь прожить – не поле перейти. И лучше я сам сделаю детям сейчас больно. Но уберегу их обоих от гораздо более мучительных страданий. Это как раз тот случай, что лучше один раз потерпеть.
-Спасибо Вам, дядюшка Ибрагим.
- За что, дитя мое?
- За то, что честны со мной. За то, что не стали меня обманывать и придумывать глупые отговорки, играть в прятки. Я сам должен был подумать об этом. А я думал только о своих чувствах. Как мне будет хорошо с Камиллой! А подумать о том, хорошо ли будет Камилле за мной, не догадался. Сам дурак, за то и страдаю. Простите, я не хотел никому зла. И не желал бесчестья для любимой девушки. Поверье, дядюшка Ибрагим! Камилла так же чиста и невинна, как и была до встречи со мной. Я ничем не осквернил ее детской чистоты.
Камилла, впрочем, вскоре утешилась. И вышла замуж на Ильяса, сына папиного старинного друга. За то несостоявшемуся жениху бесхитростно сказала без всякой задней мысли:
- Я думала, что ты самурай. А ты тряпка! Тебе сказали – «Нет!», ты, молча, утерся и стыдливо отошел в сторонку: «На нет и суда нет!». Клялся мне в любви, а сам…
- Прости, Камилла, если что не так! Я тебя и сейчас люблю. Только нам нельзя быть вместе. Понимаешь, иногда обстоятельства сильнее нас.
- Знаешь что…. Не бывает обстоятельств сильнее любви. Если это любовь. Ради любви люди преодолевают любые преграды, бросают вызов даже законам шариата. А ты….
- Уважаемая Камилла Ибрагимовна! Пойми одно: любить – это значит, как минимум, заботиться о благополучии любимого человека. И если моя любовь подвергает твою жизнь смертельной опасности, если ты рядом со мной ты обречена на страдания и даже на гибель! Все о чем говорил дядя Ибрагим – истина! И все это, поверь мне, очень серьезно! Неужели я буду добиваться тебя любой ценой? Тащить тебя в этот гадюшник? Потешу свою похоть дня два или три – а дальше, хоть трава не расти! Так, по-твоему, должен поступать любящий мужчина?
- А ничего, что ты мне нравился? Я хотела детей от тебя…
- И ты думаешь, что я позволю тебе умереть из-за твоих необдуманных желаний? Человеку же даны не только животные инстинкты, а еще и сердце, и разум. Я могу сражаться с врагом, если надо – умру за тебя! Но разве дядюшка Ибрагим тебе враг? Или он мне враг?
- Да он же купец! Приданое терять не хотел. А ты и уши развесил, дурачок наивный!
- Не думаю. Приданое – это последнее, о чем он переживает. Если бы ему было все равно, что с тобой будет. Если бы он беспокоился лишь о сохранности своей шкуры. Он спокойно бы отдал тебя, как вещь. И прекрасно себя чувствовал бы. Видел я такое. И не раз. Тем более не стал бы перечить другу. Тем более, что друг этот при положении и может, при желании, так ему жизнь осложнить. Небо с овчинку покажется – нет более опасного врага, чем бывший друг. Но он, защищая тебя , говорит «Нет».
- Лучше скажи, что элементарно струсил. И все твои красивые слова о любви – праздное сотрясение воздуха – не более того.
- Вот представь себе, что я отважно вызвал твоего отца на поединок и убил его в бою! Снести голову для меня не вопрос. Я еще на крыло толком не стал, но мог убить человека. Вопрос, чью голову и за что! Вот убил бы я его. Хорошо, не в рыцарском поединке, а банально отбиваясь от преследования. Ничего, что это был твой папа? Ладно бы это был паскудник, который тебя обижал, бил и унижал твою мать. Но он ведь и тебя, и мать, и сестер холит и лелеет. Ничего, что он любит тебя и готов защитить тебя даже от самой себя? А я такой красивый его убил! Ты бы смогла после этого со мной жить? Доверять мне? Готовить мне еду, говорить ласковые слова, рожать детей? Каждую ночь ложиться постель к тому, на чьих руках кровь твоего отца – замечу, хорошего человека! Ласкать того, кто обездолил твою мать и маленьких сестренок? И ты мне ни разу этого не припомнишь?
- Ты… Ты меня вообще… А если я люблю тебя? Если ты мне всех дороже. А если семья моя против меня…
-И много тебе радости с такой любви? Пойми, девочка! Твоя семья – она всегда за тебя. И если не исполняет твои хотелки моментально, то исключительно из любви к тебе же. Потому что переживают за тебя и желают уберечь от ошибок. У тебя семья замечательная: любящие отец и мать, ласковые сестрицы. Дружные тетушки и дядюшки с обеих сторон. Не всем так везет. И ты готова пожертвовать ими всеми ради залетного мальчишки? Которого ты даже толком и не знаешь..
- А если и готова?
- Знаешь, Камилла, я люблю тебя и потому никогда не поставлю тебя в такую ситуацию. Даже если ты и готова! Пойми, жертва твоя будет совершенно напрасная: мачеха меня не полюбит, аки родного сына, мать не исправиться, братец в ум не войдет. Она как гнобили меня, так и будут гнобить. И тебя вместе со мной! Отнятую мной жизнь отцу не вернешь. А я люблю тебя и поэтому никогда не потребую от тебя таких доказательств любви. Это подло, низко и не достойно мужчины. Твой отец – живой или мертвый – всегда будет стоять между нами! Уж лучше пусть стоит живым!
- Да я за Ильяса, может быть, только назло тебе вышла!
- Вот знаешь Камилла! Нельзя такие серьезные вопросы, как выбор спутника жизни, решать впопыхах, в сердцах, назло. Женишься раз – мучаешься век. Я рад, что тебе под руку подвернулся именно Ильяс, а не паскуда какой-нибудь. И раз уж ты совершила глупость, выскочив замуж за первого встречного. Так хоть открой глаза и посмотри на того, с кем тебя свел случай! Внимательно посмотри. Пусть у тебя хватит женской мудрости оценить его немалые достоинства. И полюбить его так, как он того заслуживает. Не назло мне. А вам обоим на радость. Свою боль увезу на острова –не привыкать… Только мысль, что ты счастлива и любима согреет мне душу. Камилла! Ильяс – хороший парень. Так что люби его без хитрости, не выставляй все так, будто ты ему одолжение делаешь.
Юноша был на свадьбе Светланы и Владимира. Влюбленные молодожены, даже будучи заняты друг другом, заметили неладное. Вернее заметила Светлана. Что названный братик мужа веселится уж как-то через силу. А на самом деле его что-то гложет. Парень смотрелся несчастным, обиженным и заброшенным ребенком. Она же и вызвала парня на откровенный разговор. Поставив вопрос ребром. Решительно пресекая все окольные рассуждения. Ответ ее немного озадачил:
- Светлана, тебе не за что переживать. Ни ты, ни братец Владимир меня ничем не обидели. Я искренне раз за вас обоих. И от души желаю счастья и долголетия. Просто мне взгрустнулось. Быть одному, видимо, моя карма. Испить эту чашу придется до самого дна. Не везет что-то мне с девушками. Но – это моя карма и моя печаль. Вы с Володей в этом не виноваты….
- Малыш, хочешь, я поговорю с Камиллой…
- Зачем? Я люблю Камиллу и уважаю ее выбор. А все эти разговоры – для чего? Чтобы заставить ее чувствовать себя виноватой? И в чем виновата Камилла? В том, что не уродина? В том, что она нравиться парням и мне в том числе? А может в том, что я сам дурак? В том, что я – эгоист? В том, что я думал только о своих чувствах и ничего кругом не видел? Что я в порыве чувств забыл кто и что я? Если бы она меня с ребенком бросила, а сама усвистала за «большой и чистой любовью»… Тогда да – она была бы виновата. Ну, вот так случилось, что одну девушку полюбили два парня. Бывает, что и трое и четверо. Дружить она может хоть с десятком. Только одному она может стать женой….
- Вороненок! Ты мне говоришь или себя уговариваешь?
-Светлана! В конце концов, если мне больно, все вокруг не обязаны страдать. Уязвленное самолюбие – больно, но перетерпеть можно. Главное, она жива и здорова. Камилла не коза и не корова. Не вещь, которую можно найти, потерять, продать, подарить, разыгрывать в орлянку. Камилла – человек и имеет право на своем мнение. И, знаешь, сестра, мне кажется, что Ильяс ей подходит гораздо больше. Камилла больше не свободна. И потому, чтобы я и как ни сказал, слова ничего не изменят. Только создадут лишние проблемы. Вот доложат добрые соседушки мужу, что к супруге какой-то мужик таскается – разговоры разговаривает. И как она докажет, что между нами ничего не было? Будет она опять без вины виноватая. Конечно, больно и обидно быть отвергнутым. Уж лучше так, чем она погибнет рядом со мной…
- А ты как же? Знаешь, братишка! У меня такое впечатление, что тебе ужасно стыдно за то, что ты вообще жив! Понимаю, что тебя заклевали. Но так же нельзя! Бедный мой, несчастный малыш! Тебя же не с помойки подобрали…
- Светлана, вот наконец-то мне определение найдено. Меня на самом деле почти что с помойки…. Не донесли немного до помойки…
- Даже если и так… Сиро, братишка. Давай вытри слезы…. Пойми, малой! То, что мать тебя бросила, еще ни о чем не говорит. Вернее, говорит, но не о тебе. Если ты не нужен матери, то это не значит, что ты не нужен вообще никому на этом свете. Ты нужен отцу, нужен дочке, нужен Володе и Владимиру Клавдиевичу. Даже брату, хоть он этого и не осознает пока. Без тебя жизнь малышей в твоем монастыре будет куда тяжелее. Не будет тебя, кто их, маленьких и напуганных, приласкает и успокоит. И потом. Ты тоже человек. И тоже достоин, чтобы тебя любили. Обещай мне, что успокоишься. Ты учишься в таком сложном институте. Ты симпатичен на лицо, добрый, покладистый. С тобой есть о чем поговорить. В конце концов, у тебя есть ребенок. Не сложилось с одной девушкой – случается, срастется с другой. Просто твое время, видимо, еще не пришло. Потерпи, все образуется.
- Одна сама от меня отказалась, вторая …
- Пойми, братишка. Просто это были не твои женщины. А твоя половинка никуда от тебя не уйдет.
- У меня есть одна женщина. Моя дочь, хотя и не знает об этом. Да и к лучшему. Зачем ей такой отец?
- Бедный ребенок! Как зачем? Матери у нее нет. Кто ее защитит, кто ее приласкает? Твой брат с его тараканами? Что-то не больно-то он дочерью дорожит…
- Потому что она его дочь только по документам….
- А ты говоришь: «зачем нужен?». Не нужен, необходим просто. Мне и то отец нужен, хотя я уже взрослая и с этого дня замужняя дама. А она совсем малая.*