Агенты "Яломиште" (Часть 82.2)

Вот не думал, что ты воспримешь слова Саннана буквально и приступишь к исполнению миссии немедленно.
- Во-первых, она привлекательна, я чертовски обаятелен. Чего зря время терять? Кто знает, сколько его нам отпущено. Человек или эльф – все равно, мы все внезапно смертны. Во-вторых, я все решил еще до встречи с папой. В-третьих, мы же не побежим, регистрировать отношения прямо сейчас. В конце концов, надо же разобраться что это. Вдруг это не любовь, а так легкое увлечение: «Звездой взошло на миг – водой ушло в песок!». Вдруг я Циле совсем не нравлюсь? Ну не видела она мужиков кроме меня. Потому и приняла меня за прекрасного принца. Вдруг узнает поближе и поймет, что я – не герой ее романа. А так – лис, мимо пробегавший. И мне надо понять, та ли эта Циля.
- Так Вы, батенька, у нас еще и поэт. Есть от чего девчонке голову потерять. Поступать не передумал?
- Пока есть такая возможность – буду. Во-первых, этого так хотел папа. А- вторых…. Понимаете, пока у меня жизнь как у собаки: какой попадется хозяин. Поймите, Ивану Георгиевичу подчинятся не обидно и не противно. И весьма полезно. А вот придет на его место такая Зинка, тупая, как сибирский пим: пальцы веером, слюни пузырями – « Я начальник !». Сама даже не знает толком, с какой стороне к микроскопу подойти. Только и будет, что красиво протоколы подмахивать. Буду пахать днями и ночами, а деньги и прочие блага будет поучать она. У этой курицы есть бумажка, а у меня нет. И потому она начальник – я дурак. А так я могу на место поставить, если что.
Знакомство будущих родственников прошло просто феерично. Тетя Роза, удивила все собрание родичей и друзей семьи, сердечно поприветствовав юношу с лисьими глазами. Который почтительно поцеловал даме ручку. Обычно она с соискателями руки и сердца любимой племянницы не бывает столь любезна. Сам жених, мнению восторженных девчонок и почтенных матрон семейств, не смотря на свою довольно экзотическую внешность – «Просто душка. Такой милый! И что он нашел в этой замарашке Цейнтел?!». Ухоженная миловидная вдовая сестрица юноши Тидзуру, даже не смотря на наличие ребенка, взволновала сердца великовозрастных неженатиков и умы их мамаш: «Девчонка и сама не бедствует, и мой сыночек при ней не пропадет: будет и накормлен, и обстиран, и обласкан». Братец Сайто так же многим понравился. Симпатичный на лицо, силен и могуч телом. Такой серьезный юноша. Его крылья придают ему очарование падшего ангела. Особенно замирали сердца дамочек, когда парень брал в руки гитару: «В кромешном дыму не виден рай, а к пеклу привычно тело. Если решать, так давай решай. А если решил – за дело!». Раз уж младший занят, то некоторые девицы и даже молодухи не прочь замутить интрижку со старшим – вдруг, что да и получится: «Почему бы нет?». Юный Хэйсукэ и сам не ожидал, что попросит Цилю выйти за него. Та согласилась без долгих размышлений.
Как и ожидалось, известие о том, что и на «замарашку Цилю» нашелся жених, обрадовало далеко не всех. Этот факт огорчил не только сестрицу Зинаиду, которая ждала с минуты на минуту, что этот «недоделанный самурай дурочку Цилю поматросит и бросит». И будет ей, Зине, счастье. Троюродная сестра пропавшей мамаши тетя Софа, планировала пристроить к Цилиной юбке своего Семочку. Этот юноша, ровесник Сайто – на тот момент обоим было по двадцать пять, выглядел перекормленным пятнадцатилетним инфантилом. Он искренне считал, себя неотразимым красавцем, завидным женхом. Полагал, что своим вниманием оказывает «замарашке Циле» великую честь. Конечно, эта девчонка не красавица. С дугой стороны – не косая, ни кривая, не хромая. Но зато ее благорасположение не придется завоевывать, траться на знаки внимания. В конце концов, самое прекрасное и юное лицо со временем изрежут морщины. А жена она весьма выгодная – работящая, скромная, тихая. Ест как птичка, работает, как лошадь. При такой жене и напрягаться не зачем: эта двужильная особа все на себе вытащит. Можно спокойно пересесть с маминой шеи на стройную шейку молодой жены. И жить в свое удовольствие, ни о чем не беспокоясь. И вдруг все пошло прахом. Какой-то щенок с янтарными лисьими глазами уводит из под носа его обеспеченную жизнь. Семочка и Семочнина мама Софа сидели, как оплеванные. Не зная, что делать.
Патриарх семейства Абрам Соломонович строго вопросил:
- У Вас с Цейнтел было?
- Что было?
- Не прикидывайся дурачком, демон бледной сакуры!
- Вот, про что намекаете, уважаемый, не было. Все-таки я собираюсь назвать девушку своей женой. Мне, по большому счету, все равно: невинной ли она возляжет на наше брачное ложе или нет. Я люблю ее такой, какая она есть. Но поймите, отец! Она сама будет считать себя грязной и оскверненной. У нее и так самооценка страдает. Знаете, когда девчонка меня спросила, что я в ней нашел, так глаза из орбит чуть не выпрыгнули. Я, конечно, в осадок выпал. Еще подумал, что сестрица Лилия, наверное, такая вся из себя раскрасавица. Про таких говорят: «роскошная самка». Раз позволяет себе так уничижительно высказываться о внешности сестренки. С Зинкой понятно – с таким мерзким характером могла бы быть и посимпатичнее. И что увидел? Кто наша принцесса-королевна? Обычная бабенка – ничего особенного, с легкими признаками потасканности. А Циля всю жизни думала, что они – красавцы, а она так себе. А что она может думать, когда ее гнобят самые близкие люди. Откуда ей знать, что сестры ей банально завидуют и потому строят пакости. И еще я сахара в компот добавлю. Буду валять ее, как последнюю портовую девку. Чтобы она совсем себя уважать перестала?
- Тебе это так важно, демон-лис! Важно, чтобы она меньше страдала?
- А для чего я ей сдался? И вообще! Девочка будет думать, что я с ней из жалости или из чувства вины. А не потому, что она мне нравится, и я хочу с ней прожить свою жизнь, какую отпустят свыше. При условии, что она не против. И если мы поссоримся – не бывает, что люди живущие вместе ни разу не покусались, она примет это все на свой счет. И вместо того, чтобы подойти и стукнуть веером по затылку – мужчине иногда это жизненно необходимо. Или рявкнуть, на худой конец – будет мучиться и плакать в уголке. Что интересно, ни Зинке, которую все охочие до непритязательных бабенок и необязательных отношений мужички Хабаровска и окрестностей, очень близко познали. Ни Лильке, которая уже забыла, как зовут ее первого мужа, никто и слова не скажет. А про нормальную девочку, и так каких только гадостей не насочиняли. И, главное, не стесняясь, о каждой новой сплетне оповещают.
- Юноша, Ваши убеждения делают честь Вашим родителям! Хоть они и демоны, но воспитали Вас достойно.
- Я бы с поклоном передал Ваши слова. Только я их не помню. Меня с двенадцати лет, после того, как подобрал с улицы, воспитывал Саннан Кэйскэ. Он так-то химик-ученый. Кандидат наук, ученик Ивана Гауфмана. Он мне не родной по крови, но растил как родное дитя. Он мне говорил, что я сын его погибшего друга. В подробности же меня не посвящал. Видимо, мне этого знать не нужно. Знаете, я благодарен судьбе за такого приемного отца. Он никогда меня не гнобил, ничем не попрекал. Не требовал от меня больше, чем я способен. Хотя вкладывал в меня и время, и душу. И не его вина, что я такой не идеальный. Да, случалось, что он делал мне замечания, ругал, иногда делал больно (когда без этого никак). Но никогда и ничего не делал мне во вред.
Древний дед, еще древнее патриарха, обратился к собранию:
- Иван Гауфман? Этот самый ссыльный? Хотя какой он ссыльный. В ссылку отправляют по приговору суда. А этот эльф прибыл из стольного града Питера «по зову сердца», да так тут и остался. Ему, видите ли, на фоне местной природы легче дышать. Чтобы вы знали. Этот ученый муж, Иван Гауфман отпрыск эльфа (это разновидность демонов) Иозефа Гауфмана, просившего убежища для его семейства, которое преследовали по всей Европе. То-то он сразу прикипел к пареньку с островов. Подобное всегда тянется к подобному. Прямо братья: шерочка с машерочкой. Потому-то я и не одобряю браки дочерей народа богоизбранного с русскими. Потому как Россия с давних пор играет роль Шервудского леса: все кто загнан, неприкаян – рано или поздно оказываются на ее бескрайних просторах. Эльфйские девы весьма недурны собой. А лица мужеского пола обаятельны. Русские священнослужители сначала крестят подобную публику в православную веру. А потом и венчают, с кем приспичило. Лиса Патрикеевна из русских сказок – это никто иная, как ирландская сида Алиса, беглая принцесса первой династии, дочь Патрика МакЛинна. Кстати история совсем недавно повторилась. Таким образом кровь дочерей Евы и сыновей Адама в беспорядке мешается с кровью демонов всех мастей. Говорят, что они даже дракона окрестили около Казани. Про чудачества брата Захара ( урожденного Зиланта) по женской части до сих пор легенды ходят. О какой чистоте породы речь!
- Знаете, дядя! – перебил патетически-наставительную речь старца патриарх. – Доблесть мужчины, не вопрос чистоты крови, а вопрос убеждений и поступков. Юноша доказал, что парень достойный, мало того, он искренне любит нашу Цейнтел! Поймите, такое существо лучше иметь в союзниках. По крайней мере, не иметь врагом.
- Ради этого Вы, племянничек, готовы пожертвовать юной девой?
- Дева станет женой любимого и любящего мужчины. Народит красивых и здоровых детей, обогатит богоизбранный народ многими полезными признаками. Какая же то жертва? Это жизнь в любви и согласии. Вот с Семеном – это будет жертва! Девочка будет страдать и мучится.
Уязвленный в самое и без того израненное самолюбие Семочка, закричал:
- Да разве Вы не видите, он же демон-лис. Демон бледной сакуры…
- Представь себе , Семочка, я знаю про юного Хэйсукэ, больше чем он сам о себе знает. Только, чтобы Вы знали, Семен, Раввин о юноше высказывался исключительно в восторженном ключе. Его испытание мальчик выдержал блестяще. Все-таки такое целомудрие и такую отвагу ему давно встречать не приходилось. При условии, что между ним и Цейтел еще ничего не было. И юноша не знал, будет ли. Но он все равно вступился за честь дам…
- И что! Ваш раввин просто неприятности иметь не хочет по линии НКВД. Хотя его прямая обязанность защищать прихожан от таких вот красавцев. Хотя замарашку Цильку не жалко – туда ей и дорога. Кто кроме оголодавшего демона на такую облезлую ворону, курицу щипанную позарится…
- Господин, конечно, это не мое дело. От слова совсем. Только кажется мне, что-что неладно творится в Вашем клане. Красавицу считают страшненькой, гнобят и унижают, взращивают в ней комплексы. Ладно, женщины – человеческим и не только, дамам свойственно завидовать чужой красоте. Тетю Розу я понимаю – она просто хотела уберечь самую младшую, самую любимую племянницу от беды. А вот мужчины, которые не видят за скромным платьем истинную красоту… Понимаете, бриллиант навозом не замажешь – он и в сточной канаве будет сиять. Не то, что дешевые стекляшки, которые и в золотой оправе потускнеют. Сайто, не стоит этот Семочка ничего, даже твоего подзатыльника. И Вам, уважаемый, Семочка, не стоит так похабно ржать! Если мужчины не видят под скромным нарядом ни красивого юного тела, ни прекрасной души – с ними явно что-то не так.
- Я удивлен! Вы действительно считаете Цейнтел привлекательной особой? Или Вам все равно…
- Да разве Вы сами этого не видите?! Личико у нее миловидное, правильное, глаза умные и добрые. Разве этого не видно? Это Семочке без разницы кому на шею сесть и ножки свесить. А мне не все равно. Если бы девушка мне не нравилась, я бы не стал ее добиваться. В крайне случае, честно объяснился бы: « Пардонте, но Вы, мадмуазель, не в моем вкусе!». С лица, даже с такого красивого, воды не пить. А вот то, что она, при всей своей красоте, еще и человек хороший –это для меня, знаете ли, ценность..
- С чего это ты решил, что она хорошая?
- Циля понимает меня, и когда мне совсем плохо, можно просто быть собой. Она умеет слушать и слышать. Она может просто пожалеть, не насмеявшись. Естественно, есть вещи, которые не могу рассказать даже ей. Знаете, то, что Циля выхаживала меня в больнице, я еще могу списать на то, что это ее работа. Но за бутерброды и чай, которые она принесла на кафедру, ей никто не платит. Это когда Степаныч со своими ребятами заканчивал очередной эксперимент, и мне пришлось задержаться до полуночи. То, что я помогал, это из сугубо шкурных интересов – они бы до утра возились. Но девчонке, почему-то было не все равно, что я целый день без еды на одном кофе. Она пришла ко мне на работу не для того, чтобы устроить истерику, а чтобы покормить. Мясо мне принесла: девчонка откуда-то узнала, что мне это надо. Она же мне еще не жена, но беспокоилась о моем здоровье, хотя и не обязана. Только за это я бы ее полюбил, даже если бы она была дурнушкой. Если такую девушку ваши парни прохлопали – это уже их печаль, пусть теперь сидят и локти кусают.
- А Вы, молодой, с позволения сказать, человек, в курсе, что будущая супруга собралась поступать в мединститут? Вас это не смущает?
- И? Ну поступает, так поступает. Поступит – буду рад. Сам поступаю….
- И что вы два студента собрались кушать?
- Что обычно. Я то заочник, так что на доходах семьи наша тяга к знаниях особо не отразится.
- В конце концов, если сама Цейнтл так решила. Не вижу препятствий… Дети мои, живите долго и счастливо. В любви и согласии.
Семочка не собирался просто так сдавать позиции. Когда официальная часть была закончена, Кешку и Цилю посадили рядом. Патриарх объявил их женихом и невестой был назначен официальный день бракосочетания ровно через два месяца. Сайто за шиворот отгонял от названной сестры великовозрастных бездельников, которые лезли к ней назойливыми мухами. Молодежь высыпала во двор, кто-то вынес гитару. Как всегда, произошла пара петушиных стычек между парнями. И вот уже угомонившиеся молодые люди, завороженные еще по-летнему теплым вечером, расселись и начались песнопения под гитару. Хэйскэ с невестой присели рядом с Тидзуру и Сайто, на сильных руках которого спал малыш Окита. Юный Хэсукэ ласкался к названной сестре, как к матери. Та просто потрепала его волосы: «Не подмазывайся ко мне, лисенок! Мадам не так поймет! Ты, братишка, без пяти минут, женатый мужчина!». Песни пелись всякие: от блатняка и городского романса, до патриотичных маршей. Вдруг гитару взял Семочка. Хотел ли он произвести впечатление на теперь уже бывшую невесту. Тонко ли намекнуть на толстое обстоятельство. Только не нашел ничего лучшего, чем затянуть новомодную песню, которая уже лет десять бродила по миру, ее перепевали на все лады « Киотский ворон»:
« Мне было пятнадцать, я был увлечен….
С моим бы никто не сравнился мечом.
Мне не было равных в учебном бою
и князь подарил мне катану мою.
По городу, помнится, шел налегке,
И лодки качались на серой реке.
Прохожий меня ненароком задел
да возгласа злого сдержать не сумел.
Я глаз не отвел – не умел отводить,
а он попытался меня зарубить….
Но равных мне не было даже тогда
и с этим прохожим случилась беда…..
Да лишь не учел я детали одной –
он фюреру был не последним слугой….
И вот уже ищет полиция след –
убийца неполных шестнадцати лет.
Дома подарить не могли мне приют,
а в поле меня уже гончие ждут…
Один среди бед я совсем изнемог –
но в этот момент мне учитель помог.
Под именем ложным из города прочь
уплыл я на лодке в туманную ночь…»
Сайто, который знал, что в песенке почти дословно рассказываются его похождения, которые он всегда называл  : « Сходил, называется, за хлебушком!». Автор, скорее всего, Израиль Соломонович Цукерман, он же дядя Изя, Которому отец командир Кондо Исами заказывал паспорт, чтобы вывезти из города своего ученика, названного сына Сайто Хадзиме, в котором « определенно присутствует кровь воронов-тэнгу», попавшего в нелепую переделку буквально на ровном месте. Не вынесла поэтичная душа дяди Изи долго этой тайны. Хоть в песне, да излил душу. Сайто заливисто расхохотался. Из уст трусоватого рыхлого увальня эта песня звучало нелепо. Как военный марш из уст жрицы любви. Оскорбленный в лучших чувствах Семочка попытался поддеть оппонента:
- Меня терзают смутные сомнения! Осталось определить, кто из вас двоих укокошил подручного фюрера!
- Угадай с трех раз…
- Да твои проблемы! – грубовато ответил Сайто. – После двадцати нет царя в голове, так его там и не будет. У вас на заборе тоже кое-что написано, а там дрова лежат. Шел бы ты Сема к маме баиньки. Детское время вышло.
Вдруг робкая Циля довольно дерзко бросила:
-Семочка, да из тебя ворон – как из навоза пуля. Дай сюда гитару – хватит мучить инструмент, шансонье не доделанный.
Семен с вызовом отвернулся. Но потом все же любопытство взяло верх:
- А для меня ты вот никогда не пела!
- Так и ты мне слово доброго не сказал. Так что все честно: баш на баш, дашь на дашь.
Девушка задорно под озорной гитарный перебор запела:
«Ах, не ревнуй меня к девке зеленой,
А ты ревнуй меня в воде соленой.
Ах, не ревнуй меня к вдове дебелой,
– а ты ревнуй меня к пене белой!
Закачает вода, завертит, все изменит в моей судьбе,
Зацелует меня до смерти – не отпустит меня к тебе…»
Песню подхватила Тиздуру:
-Ах, не ревнуй меня к ласке дочерней
–а ревнуй меня к звезде вечерней.
Тут уже не выдержал сам Кешка:
- Ах, не ревнуй меня к гулящей Райке –
а ревнуй меня да к серой чайке.
Вдруг она да крылом поманит
– вдруг уйду от любви твоей.
Пусть сегодня она обманет
–завтра снова поверю ей.
Ах, не ревнуй меня к газам лукавым –
а ты ревнуй меня в придонным травам.
Ах, не ревнуй меня к груди налитой
– а ты ревнуй меня к песней забытой.
Мне бы вовсе ее не слушать
–как услышу дышать невмочь.
Снова песня источит душу,
да из дома погонит прочь».
Потом Сайто, как всегда серьезно, сказал:
- Глупое и бессмысленное чувство – ревность. Говорю вам, ребята, как опытный бабник со стажем! Если ревновать без повода – это обижать недоверием любимую женщину (ну или мужчину). У которой (ну или которого) до этого, может быть, и мысли про «право на лево» не было. А теперь она будет об этом думать. В конце концов, женщина не корова на веревочке. У нее мозги имеются. Ревновать по поводу – сам дурак, с шаболдой связался. Определяться надо, что дороже: три часа бабской истерики или регулярно «букет Венеры» лечить. Глазками надо смотреть, что ручки-то берут.
Тетушка, которой предстояли приятные свадебные хлопоты, не могла нарадоваться: хоть у одной девочки судьба стала налаживаться. Конечно, тревожно. Но ведь приняли же ее пемянницу и золовка, страноватый братец. Который осторожно несет на руках маленького мальчика. Все, что рассказал ей Абрам Соломонович, ее двоюродный дядя, об этих странных людях, одновременно и пугало и завораживало. Чекисты, конечно, любят собирать разные диковинки. В отличие от англичан, не делают из них чучела, а оформляют на работу. Главный ответ на главный вопрос она получила. Циля может родить от своего Кешки, не смотря на то, что он подвергся воздействию страшного зелья, здоровых детей. Сам юноша, не смотря на свое темное прошлое, способен на искрение чувства и самоотверженную любовь. А то, что он, лис-оборотень – каким бы ни был бычок, теленочек все одно наш будет. То, что мальчик – чекист и в любую минуту может погибнуть. Так извиняйте – у Цили с ее простоватой мордашкой и деревенской фигурой выбор не особо-то и затейливый. Очередь из жаждущих руки и сердца Цейнтел прекрасных принцев, сплошь кошерного происхождения, к жилищу тети Розы почему-то не выстроилась. Семочка – однозначно не вариант. И прав парнишка – лучше совсем никого не иметь, чем этот «принц». А то, что мальчик из Шинсенгуми считает ее племянницу красавицей – так не по красивому мила, а по милу красива.
Рассказывая об этих событиях Ивану Георгиевичу, Хэйсукэ выдал:
- Зря Владимир-сан, говорит, что я тороплюсь. Чуть не опоздал..
- Куда, мой мальчик, ты опасался не успеть? Тебе всего-то девятнадцать..
- Короче, помнись я еще пару недель, выпихнули бы девочку за такое. Это словами не описать – надо видеть. Такой порося раскормленный, в грош ее не ставит (хотя сам никто и звать никак), а уж самомнение! Понимаете, учитель! Мужчина собирался назвать девушку своей женой. При этом, совершенно не смущаясь, публично говорит о ней гадости, уничижительно отзывается о ее внешности. Можно подумать он сам – прекрасный принц! Если она такая плохая – чего ты, такой красивый, к ней пристраиваешься-то? Найди себе хорошую. Красавицы деньги просят – заработай, укради, сними с трупа. Мужик ты или где? Понимаете, если между супругами нет уважения до брака, то дальше будет еще хуже. Сейчас он ее обзывает «облезлой вороной», «щипаной курицей». А потом и руки распустит.. Врагу не пожелаешь такого «счастья». Знаете, девчонка бы и пошла, от отчаянья – ей же с детства внушали, что она страшнее смертного греха.. Типа и такому мужу будь рада. По мне так уж лучше ей одной быть, чем терпеть унижения и побои от такого ничтожества…
- Хэйсукэ, мальчик мой, да откуда ты все это знаешь….. Ты же еще так юн…
- Сам видел… Знаете, братец Каору, от такого «принца» донну Эстер освободил. Знаете, вот было жалко и саму Эстер, и братца Каору. Ладно у нас – Азия махрово-дремучая! Но я наивно полагал, что европейцы своими дочерями больше дорожат. Ну и что увидел – картина маслом: «Поклонение прекрасной даме» во всей красе и в полный рост. Те же яйца, только в профиль. Дон Пабло дочь как будто вообще с помойки подобрал. Семейство влезло в долги – случается, особенно при такой привычке к шикарной жизни. Кредиторы взяли за жабры – дело житейское. Что же предпринял отец семейства, муж и господин? Ни за что не угадаете. Выдал шестнадцатилетнюю Эстер-ситу за дона Ленариса, богатого владельца плантаций кокки. Из которой кокаин получают. А мама ее донна Марианна при этом была совершенно безмятежна – как будто речь не о ее единственном ребенке. Как муж над Эстер только не издевался. Вплоть до того, что заставлял жену оказывать услуги, сами понимаете какие, нужным людям. А потом сам же за это ее и лупил смертным боем. Братец Каору, которому Эстер нравилась, однажды просто не выдержал. Удавил поганца. Тетсюшка догадывается, как именно его дочь стала богатой вдовушкой, но даже пикнуть об этом боится. Во-первых, у дона Пабло и у самого рыльце изрядно в пушку. Юноша-азиат, которого он нанял для особых поручений, слишком много знает о его темных делишках. А во-вторых, без прижимистого зятя они быстро опять пойдут побираться. Работать они не хотят, как и откуда деньги берутся, элементарно не понимают. У Родригеса хотя бы хватило ума это понять и оценить.
-Это, малыш, очень прискорбно. Только какая связь между этим плантатором и Семочкой?
- Прямая. Практически одно лицо с его мордой. Разве что у Семочки труба пониже и дым пожиже.
- Мой юный друг! Мне трудно судить об том, я – старый холостяк. Только сдается мне, что ты все-таки прав. По большому счету и по маленькому.