Пламя. часть 5, глава 8 (фанфик)

Фанфик по мультсериалу "Мыши-рокеры с Марса"

Часть 5. "Форсаж - и вперёд!"

8. Бывает

Модо казалось, что он заново родился. Хотя всего-навсего вымылся в каком-то тесном чугунном котле, который здесь, в горном обиталище Борцов за свободу громко величали «ванной». Вымылся в еле тёплой, не слишком-то чистой воде с простым зольным раствором, который мыши Стокера варили, сгребая из кострищ остатки сгоревшего хвороста. Но ощущение было незабываемым. Ох, скорей бы привезти сюда племянников и Ривер! Каждая минута, проведённая ими вдали от этого чудного места, от этого неописуемого блаженства, отзывалась в любящем сердце Флейма тупой болью и муками совести. Хвала всем марсианским богам – Стокер отрядил Модо в сопровождение несколько своих байкеров, чтобы те доставили мышей из Лабиринта Ночи в расположение недавно созданной повстанческой армии. Уже рано утром отряд двинется на юго-восток, а Флейм и Отчаянный Дед поведут его.
Модо, разумеется, мог бы и один сопроводить Борцов за свободу к тому месту, где обитали его близкие, но у Деда был мотоцикл с коляской, а она требовалась, чтобы довезти в ней Мрака, припадки которого не позволяли ему ехать, просто сидя на мотоцикле сзади. Да и пустыню Дед знал, как свои пять кривых обрубков, и бойцы, сами по себе отважные, глядя на него, переставали опасаться чего-либо вообще: всех порвут на куски, если тем не повезёт встать на пути.
Да… Армия Стокера в этот раз получила небывалое пополнение – из плутаркийского плена удалось вызволить около полусотни мышей, в основном мужского пола. Они, правда, пока что пребывали в небоеспособном состоянии, но Линк, уже замучившийся их выхаживать, пообещал, что через неделю-другую большинство будет на ногах и при деле. А когда Модо возвратится сюда со своими, тут появятся ещё несколько немытых, но вполне здоровых бойцов…
Время близилось к рассвету. Серый великан, всё ещё не до конца веривший в то, что двуликая судьба повернулась к нему своей светлой стороной, не мог уснуть на жёсткой лежанке между своими новоиспечёнными братьями. Не то, чтобы столько всего повидавший в свои двадцать шесть лет боец тяготился неудобной постелью, остатками блох в мокроватой шерсти и ночным холодком, пробиравшим чуть ли не до костей. Нет, конечно же.
Просто мысли кружились в голове, а чувства – в сердце. Те и другие, подобно неустанно бдящим стражам, отгоняли от Флейма сон. Он был безмерно счастлив тем, что живой и почти невредимой нашёл мать, что Марта, хоть и находилась в нестабильном состоянии, но всё же имела, по словам Линка, шанс доносить и родить живого ребёнка. Не верилось, в конце концов, что вместо давно потерянного старшего брата у Модо столь нежданно-негаданно появились двое младших: рьяный и взбалмошный любитель погонять и подколоть, который посапывал сейчас от него по правую руку, и неунывающий, не признававший безвыходных ситуаций командир, развалившийся на лежанке слева.
Они выпросили у Стокера разрешения поехать вместе с их серым побратимом к Лабиринту Ночи, даже несмотря на то, что предводитель Борцов за свободу по-прежнему нуждался в толковой живой силе. Дело было вот в чём: в районе взятой выработки вскоре ожидалось появление грузового плутаркийского корабля – мыши позаботились о том, чтобы электроника рудника продолжала подавать на орбиту сигналы о готовности погрузить извлечённые из недр ресурсы на борт в обычном, штатном порядке. Грузовик и его тухлую команду планировалось взять во время приземления и тем самым закрепить победу мышей на этом участке территории.
И, тем не менее, Дросселю и Винни позволено было на несколько дней покинуть базу повстанцев. Эмоциональная связь, зародившаяся между тремя боевыми товарищами, была столь сильна, что в буквальном смысле слова не позволяла расстаться хоть на сколько-то долгое время. Даже с Рэем, кажется, ничего подобного не было, а ведь тот был для Модо родным братом, которого он знал и любил с пелёнок.
Тут же… Ребята, с которыми Флейм совсем недавно и знаком-то не был, теперь казались нужными, словно воздух, и будто даже дополняли его: один бесшабашной весёлостью, второй – уверенностью в себе и непоколебимым спокойствием. Или заполняли, быть может, то, что долгие годы оставалось пустым после гибели старшего брата.
Модо вздохнул и с приятной теплотой в душе вспомнил свои ощущения, когда готов был задушить в объятиях бесстрашного белого мальчишку, благодаря которому Дана Флейм, Марта Грейс и ещё несколько пленных мышей оказались вызволенными из плена, живыми и относительно невредимыми. Вспомнил и то, как, уже здесь, на потаённой базе Борцов за свободу, просто усевшись рядом, они втроём, следуя какому-то непонятному и внезапному порыву, по наитию обнялись и переплелись антеннами…
Серый великан никогда ещё не входил в эмоциональный контакт сразу с двумя мышами. Описанию это практически не поддавалось и было почти за гранью хоть сколько-то чёткого осознания. Но это БЫЛО!
Ходили среди мышей военного сословия такие старинные легенды, что отряды побратимов непобедимы, потому что действуют слаженно, как единый боевой сверхорганизм. И чем больше в таком братстве мышей, тем оно сильнее, и тем многочисленней будут их победы, тем прочнее закрепятся они в памяти народа. Слишком редкое это явление, чтоб не запомниться и не лечь в основу очередной серии порой невероятных, но во многом правдивых сказаний.
А ещё Модо думал о Ривер и о том, что сказала ему мама, придя в себя в душном и шумном переполненном лазарете у Линка…

***
Ривер каждый день выходила вместе с мышатами на просторы пустыни – вглядываться в них, в эту смесь ржавой пыли и серой завесы в небе, всматриваться до боли в глазах, вслушиваться в вой ветра и принюхиваться к его мертвящему запаху. И всё это в надежде узреть в пустой дали точку мчащего к ним мотоцикла, расслышать в завывании бурь, что давно обезумили в своём одиноком всевластии над этим несчастным миром, рёв мотора или учуять знакомый и до головокружения желанный запах отработанного бензина…
Хоть бы и на солнечных парусах приехал. Лишь бы приехал.
Ривер плохо спала все те дни, что пребывала в разлуке с любимым. Она видела странные сны, которые не могла запомнить, но после них каждый раз оставались непонятные ощущения, то тревожные и тягостные, то будоражащие и даже приятные.
«Ох, Великан! Возвращайся же ты скорее! Не могу без тебя, хоть убей! Хоть что хочешь со мною делай! Вернись, и всё. Просто вернись. Ничего мне больше не надо…»
Вот и в этот раз, заполняя собою всё, серый Флейм на своём синем байке мерещился ей в каждом пыльном завихрении на горизонте, в каждой бледной тени от тучи на мрачном, давящем небе.
Мышата бегали между скал, а она краем глаз присматривала за ними. В первые дни после отъезда Модо и Отчаянного Деда к далёким предгорьям Олимпа серебристая мышка выходила в эти бессмысленные рейды лишь для того, чтоб нетерпеливый бесстрашный Огонёк не наделал каких-нибудь глупостей, а потом и сама ещё стала звать его, будя на рассвете: «Пойдём, поглядим. Вдруг уже возвращаются?»
Ривер очень скучала. Ужасно. Невыносимо. Неописуемо…
- Тётя Ривер, - позвала её Праймер, вырвав из плена собственных переживаний, - как думаешь, дядя Мрак сейчас хорошо в уме считает?
Маленькая мышка едва заметно подрагивала на холодном ветру и шмыгала носом, но, привычная ко всему, ни на что не жаловалась.
- Не знаю, детка, - Ривер прижала девочку к себе, попутно ища глазами неугомонного и несговорчивого Римфайра, - но, наверное, не хуже прежнего. Он ведь в своём уме.
- Значит, он может быть прав, что дяде Модо уже пора возвращаться?
Большие глаза юной Флейм, слезящиеся от стылого пыльного ветра, ждали. Ждали ответа. И даже не просто ответа, а непременно того, что обнадёжит и придаст новых сил для жизни.
Ох, как же нелегко теперь на Марсе! Как же тяжко!..
- Да, подождём ещё чуть-чуть. А если сейчас не дождёмся, то попозже снова выйдем.
***
- Всё бы вам, женщинам, обниматься, - раздалось над головами двух мышек, маленькой и взрослой, с покатого каменного уступа.
«И как только залез туда, пострелёнок?» - усмехнулась про себя Ривер, а вслух, хитро подмигнув, шутливо бросила:
- А ты никак завидуешь?
- Завидую?! Ещё чего! Да мне эти ваши нежности… - малолетний вояка с ярко-рыжей бороздкой в чёрных волосах, вальяжно рассевшись на холодном камне, сверкнул задорным огоньком в глазах.
- А ну, иди-ка сюда, мой маленький, - засюсюкала серебристая мышка, с плотоядным прищуром на худом лице протягивая к пареньку руки, - Замёрз, поди. Дай, мы тебя тоже пообнимаем…
- Эээ! – только и сумел протянуть мальчишка, спешно ретируясь от сомнительного удовольствия быть затисканным насмерть. Тем более что тётка, которую он уже считал за родную, лазать по каменюкам умела не хуже его самого.
Огонёк вскочил и тут же замер, уже напрочь забыв о дурацких шуточках тёти Ривер. Взгляд его упёрся в одну точку, и Римфайр, хоть и ждал сего момента уже нескончаемо много дней, всё же долго не мог поверить в то, что открылось его зорким глазам.
***
Ривер не помнила, как взобралась на крутой уступ, чтобы растормошить застывшего вдруг мышонка, не помнила, как сама на миг едва не превратилась в каменное изваяние с прищуренными глазами и раскрытым ртом, как едва не свалилась с уступа, лишь чудом не переломав себе ноги, и как потом стремглав бежала наперегонки с детьми. К пещерам бежала, чтобы встретить там вместе со всеми байк-отряд – целую команду мышей на боевых мотоциклах!
И ничего не помнила. От счастья.
Что там было? Что она говорила, что делала? Может, плакала. А может, смеялась. Слёзы могли потечь от чего угодно, даже от ветра, что хлестал по глазам при их с мышатами спринтерском забеге.
Ничегошеньки не помнила Ривер ровно до тех пор, пока её Великан, вдоволь наобнимавшись с племянниками, не подошёл к ней и не прижал к себе. Слишком крепко прижал, слишком низко склонился к её лицу, слишком близко оказались губы к губам, а антенны к антеннам.
Слишком, чтобы поверить. И чтобы не верить – тоже.
У всех на глазах: у знакомых и незнакомых – Модо Флейм целовал её в губы. Как свою женщину. И ласкал антеннами. Точно сердцем, полным любви…
Невозможно! Так не бывает! Она смирилась уже, давно смирилась. А тут…
«Так не бывает!» - кричал ни во что не верящий разум. И только сердце, то ли вторя ему, то ли упрямо противореча, выстукивало своим гулким эхом: «Бывает… Бывает. Бывает!»