Агенты "Яломиште" (часть 84.3.1)

Суд котором развели Камиллу и Ильяса, прошел тихо, без лишних свидетелей. Хотя до судебного разбирательства в этом доме по адресу: улица Лесная дом 11 а, было очень шумно, только шум этот был не веселым. Камилла мужа не любила, дети ее раздражали – она уже перестала прятать это за глухими дверями новой квартиры. Дама стала подбивать клинья к Каору, но тот буквально не замечал ее навязчивых ухаживаний. При каждом удобном и неудобном случае говорила Циле гадости про ее жениха, а после молодого мужа:
- Вы, проверили ли бы, Цейнтел Львовна, чем Ваш Кешка занят. У него свадьба на носу, а он сверхурочно штаны просживает. Ладно бы протирал. Третьего дня от него дамочка выходила. Интересная такая. Как я ее понимаю. Парнишка на личико весьма приятный, да и пыль в глаза умеет. Как бы не увлекся. Его дедок-воспитатель Саннан Кэйскэ тот был еще ходок. Все питерские гетеры его и в лицо, и по имени. А мамаша вообще – известная в Киото куртизанка элитного класса. Как известно, от осины не родятся апельсины…..
- Умоляю Вас, Камила Ибрагимовна, не делайте мне нервы. Шарик тоже за всем машинами бегает с задорным лаем. Это не значит, что если догонит, то сядет за руль…
- Наивная Вы девушка, Цейнтел Львовна! За мужиками, тем более за теми, что немного симпатичнее обезьяны (не говоря о тех, кто намного миловиднее примата), нужен глаз да глаз….
Конечно, Циля больше верила Хэйсукэ и своей тетушке. Которая много повидала в жизни, и была убеждена, что Кеша не способен предать. Бросить в сердцах, разозлившись: «Да гори оно огнем!» – это вероятно. Но чтобы, едва отгуляв свадьбу с одной женщиной, ухлестывать за другой. Это не Хэйсукэ – он для этого слишком ленив. Но зерно сомнения было посеяно. Циля отважилась зайти на кафедру, не договариваясь. Мария Ивановна почему-то смутилась, увидев ее контроле. Но просто вежливо попросила подождать, хотя раньше ее пропускали без всяких вопросов. Ибо на тот момент штамп в паспорте давал право называться членом семьи. Мало того, из лаборатории, пошло виляя бедрами, выкатилась не просто роскошная дама – царь-птица. Причем, Циля была бы поклясться, что это Журавка. То же лицо. Но Тидзуру не использует косметику в таких количествах. И эти вызывающие наряды. Нет, доктору Хиджиката не чужды маленькие женские радости: она с удовольствием носила и красивые платья, и сумочку, и шляпку. Но то, что Цейнтел раньше видела на золовке можно назвать – «очаровательная скромность». Это же надо так уметь прикинуться милашкой. Лиса она и в Африке лиса. А Кешка тоже хорош! Красавец писанный! Все мужики изменяют: с подружками детства, с секретутками, коллегами по работе, соседками. Этот же с сестрой, причем со своей. Оригинален!!! В расстроенных чувствах Циля ураганом понеслась высказать этому кровопийце, все, что думает  : «Развод и девичья фамилия!». Но путь ей преградила «соперница». Которая таким до боли знакомым голосом и тоном, не терпящим возражений, выдала:
- Быстро за мной. И без истерик…
Дама с миленькой улыбочкой схватила Цилю за локоть, и затащила в профессорский кабинет. Там дама устало сняла шляпку, парик. На растерянную и недоумевающую девушку смотрел брат мужа Каору. В голове роились невысказанные вопросы. Но вдруг все стало не важно… На кожаном диване лежал ее любимый. Над ним суетился Иван Георгиевич а расстроенных чувствах:
- Кешенька! Мальчик мой, только не умирай. Потери малыш, помощь близко. Не бросай меня опять одного на целом свете. Сначала Саннан, потом ты… Да лучше бы я вместо тебя там оказался – все одно мне не зачем жить… Боже, зачем ты вновь дал мне надежду. Если тебе нужна душа –мою забери! Все одно я жил лишь одной только надеждой! Дитя моего брата – оставь его или забери нас обоих!
В ответ только едва слышный не то стон, не то всхлип. Влетел полковник Рязанцев в компании с молоденькой аспиранткой Кариной Зубаировой. Испуганная девчонка с надеждой смотрела на учителя – ее впервые взяли на настоящее дело. Профессор резко отдавал команды:
- Карина Рашидовна! Быстро в вену струйно смесь номер двадцать пять…
- Павел Петрович, у парня все вены спавшиеся! Прикажете колоть под ключицу?
- Некогда возится! Парень уходит. В кость. Возьми шприц артикля … Так, Карина Рашидовна! Ничего нового не увидите, тоже, что и у всех… Так все правильно. Товарищ Нагумо! Держите здесь и здесь. Процедура весьма болезненная, мальчик может дернуться. Иван Георгиевич, сейчас Вашими причитаниями Иннокентию не поможете. Не мешайте его спасать. Потерпи малой. Больно, знаю. Только, если мы тебя не довезем, твой жене больнее будет. Ты хороший парень, надо только чуть-чуть потерпеть. Все будет хорошо, сынок! Карина Рашидовна, отставить слезы. Представьте, что перед Вами манекен. Вот и все, не надо плакать ,дитя мое. Я рядом. Вы прекрасно справились. Это замечательно, что Вы сочувствуете пациентам. Но есть ситуации, когда целитель не имеет права на эмоции. Эмоционировать будем вместе, но потом, когда все разрешится. Видите, мальчик порозовел. Дышит самостоятельно, пульс пошел. Так, теперь в вену, смесь номер пятнадцать. Молодой человек, или кто Вы там есть, кричать разрешаю, глаза закатывать не надо. По лицу вижу, что вам лучше. Выживете, оправитесь – там и скандальте на здоровье. Иван Георгиевич! Я прекрасно понимаю Ваши чувства. Только, если хотите видеть юношу живым, оставьте их при себе, хотя бы до приезда машины. Паренек и так знает, что Вам не безразличен. Ради Вас и Цили он так отчаянно дерется за свою жизнь. От Вас требуется максимум возможного спокойствия и минимум эмоций на лице.
Циля замолотила кулачками по голове мнимой любовницы:
- Что вы с ним сделали! А ну, верните моего мужа!
- Сестренка! –устало стирая с лица грим, ответил Каору. – Профессор Рязанцев и его ассистент Карина Рашидовна сейчас как раз этим и занимаются..
- Что с ним! Что с Хэйске?
- Магический удар. Парень довольно грамотно выставил щит, отправил импульс в обратном направлении. Только удар был слишком силен. Опережаю вопрос. Нет, щит не продавило – иначе тут был бы не лекарь, а лама из буддийского храма. Но щит вытянул из братишки практически всю энергию. Малыш Хэйске спас двух женщин. Это нам из Владивостока двух экспертов прислали в связи с особой важностью дела. Иван Георгиевич и Хейсуке на пределе возможностей, от Зинаиды-тян толку, как от курицы. Даже хуже – курицу хотя бы съесть можно. А эту – отравишься. Только гадит и суетиться. Даже готовые лекции прочитать: и на это ее не хватило..
- А я не виновата, – как обычно бесцеремонно вклинилась Зинаида Львовна, – что это Ваш Кешка куда-то задевал текст. Вчера два часа на машинке стучал, а с утра его вместе с шефом увезли на диверсию. Он же у нас герой! Все знают, что наш разлюбезный Иван Георгиевич видит в нем своего первого аспиранта Саннана Кэйскэ. Практически одно лицо с его мордой. Вот и носиться товарищ профессор с Кешкой, как с любимым внуком.
- Вам-то что за печаль до того?! – резко обрвал Каору. – Зинаида-тян! Соблаговолите, мадмуазель, поднять свою аппетитную фигурку и проковылять до шкафа с документами. Бегом, я сказал! Открыла дверцу – прекрасно! Теперь согни свою стройную талию, на второй полке снизу. Так папку с надписью « Лекции для третьего курса И.Г. Гауфман». Нашла? Надеюсь, читать по-русски умеешь? Очаровательно. Теперь другая папка « Тематический план лекционного курса». Так дату нашла? Какая тема на завтра? Не на меня – тетрадь. Нашла знакомые иероглифы? Теперь точно такие же в оглавлении. Боги, как все запущено. Вот - со страницы триста двадцать пять по страницу триста семьдесят восемь. Завтра к девяти тридцати мадмуазель должна доложить материал курсантам третьего курса.
- Вы, господин-товарищ Лис, не слишком ли много на себя берете? За ночь пятьдесят страниц – Вы это серьезно?
- Более чем, Зинаида-тян! Вы не пробовали на работе работать. А не сплетни по тысяче первому разу с мадам Ибраевой пережевывать. Попробуй, понравится. Вы уже пять лет числитесь ассистентом профессора. А по факту даже обязанности лаборантки не тянете. Понимаю, товарищ Кортнев Вас пристроил. Какого качества, и каким образом сделана Ваша диссертация, мне известно. И понимаю, что Вы тут по протекции и ожидаете теплое местечко. За пять-то лет свои лекции можно уже приготовить. К препаратам не допускают – правильно! Здесь не в бирюльки играют. Не понимаешь, что написано – зубри. Не блещешь умом – бери твердой задницей. Кстати, этим и займешься, мамзель. В городе такое твориться….
-Да ничего особенного и не происходит. Все как всегда…. Закон – тайга, медведь – хозяин.
- В общем, Иван Георгиевич и Хэйскэ буквально зашиваются. Разве, что не ночуют в лаборатории.
- Они и ночуют. Я бы ревновала, если бы его с утра не видела: вымотанный и голодный, – с нервным смехом заметила Циля. – У нас такие дамы, как сестрица Лиля, редкость. Если бы Хэйскэ был у любовницы, она бы его хотя бы покормила.
- Старшие товарищи побоялись, что оба сгорят на работе. Вот и прислали двух помощниц: Машеньку Миронову и Таню Евстигнееву. Одна мать двоих детей, а вторая беременная. В общем если бы не Хэйскэ, то пришлось бы Иришке и Мишке Мироновым расти без матери, а Сашке Евстигнееву оплакивать жену и не рожденное дитя. Я больше чем уверен, что охота была именно на Хэйске. Девчата, они, конечно, замечательные. Но это всего лишь самые обычные девчата, каких миллионы. Понимаешь, сестренка. Хэйске, как и братец Сайто, воспитывался в понятиях волчьей стаи. Которые, в частности, гласят, что своих , особенно женщин, детей и стариков, а так же больных и раненных – бросать нельзя ни при каких обстоятельствах. Будь на их месте какие-нибудь левые тетки, враги не уверенны, что Хэйске впишется. Хотя с его обостренным чувством справедливости, присущим всем ребятам из Шинсенгуми…. Только Маша и Таня для него «свои», и он их бросится защищать наверняка
- Кто его так? За что? Что и кому он сделал…
- Милое дитя! Вот угораздило же тебя вляпаться. У парня, вернее, не столько у него, сколько у его деда Саннана было врагов в только в Киото: « Мама, не горюй!». Которые так ликовали, когда он погиб. Как оказалось, погиб, да не совсем. Большего сказать не имею права. Так что, если повезет, то все мы отделаемся легким испугом.
Циля почувствовала себя дурно, голова закружилось, девочка начала сползать по стенке. Каору подхватил невестку на руки. Машина, которую вызвал Рязанцев, вместо одного, увезла двух пациентов. Каору тогда уже знал, в чем причина обморока Цейнтел. Зря Хэйсуке считал, что он уже мертв. От покойников дети не родятся. А самим счастливым родителям радостную весть сообщила Карина Зубаирова. Циля не ожидала, что лицо любимого так просияет:
-Значит, мне не показалось. У нас будет дочь. Ты не представляешь, что это значит.
- Только то и значит, что я буду матерью, а ты отцом…
- Понимаешь, родня, я живой! Не ходячий мертвец, призванный из небытия, чтобы защитить тебя. Я живу, по-настоящему живу! И жить хорошо! И жизнь хороша!
- Никак не привыкну к твоим тараканам! Ты сомневался в том, что жив? Обещай мне, что больше не будешь сомневаться.
- Слушаюсь и повинуюсь, госпожа моего сердца! Сомнения в прошлом…
- Ладно, тебе! Поверю на первый раз.
На эпизодическую роль Камиллы в этой драме обратил внимание только Сайто. Другим было не того: «Дура дурацкое и орет!». Камилла стала распускать про юного Окиту гадкие слухи. Вроде того, что мальчишка умственно отсталый, да еще и агрессивный хулиган. По этой ли причине, или по каким-то другим, ей одной известных соображений, директор школы, которая располагалась в соседнем дворе, Татьяна Васильевна решила пойти на поводу у сплетников – так и осталось тайной. Но титулованный педагог с внушительным стажем работы по специальности, категорически отказывалась принять «волчонка из Мибу» в число учеников вверенной школы. Даже не смотря на то, что Окита уже бегло читал по-русски, говорил совершенно без акцента, и вообще показывал довольно приличную подготовку. Но Татьяна Васильевна была непреклонна:
- Только всяких Полкановых мне не хватало. Да то. Полканов – собака, а этот Ваш Окита Хиджиката – по отцу волк, по матери лис. Все одно – щенок неизвестной породы. Еще устроит мне  : « Войну Босин» в отдельно взятой школе. А какие пакости творили эти твари из Шинсенгуми! Вот не надо делать такие удивленные глаза. От осины не родятся апельсины! Хотите – расстреливайте. Прямо сейчас и пристрелите – свое я пожила. Все равно этот Ваш щенок Хиджиката в петлю загонит!!!
Костомаров, очень хотел этой наставнице юношества напомнить принципы советской педагогики. И вообще – привести в сознание. Только Сайто его отговорил:
- Насильно мил не будешь! Конечно, мы можем ее заставить. Сломать одинокую женщину, не первой молодости и не идеального здоровья – не велик труд. С эти и малыш Хэйске, играючи, справиться. Только ведь Оките в этой школе еще учиться, и не пару дней. Вот если она убеждена, что мальчик, как бы помягче выразится, не совсем умен. Тем более, что мальчишку ей навязали  : запугивали и стращали. Тут и без карт ясно, что Окита, при всем своем обаянии, ее любимчиком не станет. Проще говоря, педагог будет его люто ненавидеть. И, как следствие – гнобить. Она будет к нему придираться по поводу и без. Во что это выльется, трудно представить. Это только с виду Окита – мальчик паинька. Зная, кто его мать и отец, легко предположить, что участковый, а также половина спецотдела в этой школе буквально пропишутся. А как будем объяснять родителям и детям природу «лисьего огня»? И на кого списывать ущерб от регулярных пожаров? Это при условии, что физически (уязвленное самолюбие не в счет) никто не пострадает… Понимаю, что самурай не ищет легкий путь. Но не до такой же степени…
- Что Вы, товарищ Хадзиме, можете предложить?
-Так хотя бы к нам. Школа наша ничем не хуже любой другой. Лидия Петровна как раз второй класс ведет.
- Это как-то не совсем педагогично. Все-таки Лидия Петровна его тетушка.
- Да и хрен бы с этим. Спуску она не даст. Оценки натягивать из принципа не станет. Но и шпынять просто так не будет. И потом, мальчишка будет хотя бы сыт.
В общем, Окиту устроили в школу к дядюшке Сайто. Конечно, педагоги немного пообсуждали, но особенно никто не возражал. Если не считать Симоны Самойловны – той самой, что вела параллельный второй «А». Эта дама при наборе в первый класс выбирала учеников исключительно перспективных, тех, кто имеет родственников « при должности». А учеников «поплоше», не говоря о сиротках и сельских ребятах, также мальчишках с городских окраин и прочих пролетариев, проживавших в интернате, сбагривала «этой глупой девчонке» Лидии Петровне. Она решила, что сын Хаято должен учиться под ее началом (дамочка откуда-то узнала, что отец парня писал стихи под этим псевдонимом – Сайто не раз предлагал вдумчиво перебрать спецотдел на предмет поиска Иуды). Учителям дамочка это преподнесла таким образом:
- Лидочка! Сама подумай. Ну, зачем тебе этот мальчика? Чему ты можешь его научить?
Вместо растерявшейся молоденькой учительницы ответил сам будущий ученик:
-Она может научить главному – быть нормальным человеком и жить среди людей по-человечески.. Поэтом я могу и не стать. А вот человеком – обязан. Вы, Симона Самойовна, этому не научите…
- Почему ты так решил, милое дитя ?
- Прежде чем учить других, как быть человеком, надо самой им стать. А у Вас, мадам, с этим большие проблемы. Кичиться папенькиным чином или маменькиным ухажером – не велика доблесть! И дорогие подарки – не велика заслуга, если не ты на них заработал. Решать, конечно, маме. Только лично мне больше по нраву Лидия Петровна. Да знаю я, Симона Самойловна, чего ради Вы так из кожи вон лезете. Вам же и на меня, и на маму Тидзуру, и на папу Тоши (и как на Хиджикату, и, как на Хаято) и по большому счету, и по маленькому, глубоко фиолетово. Вы просто надеетесь на богатые подарки. И еще на блат в больнице. Только не обольщайтесь – мама училась сама, и мои оценки покупать не собирается. Так что выдохните и расслабьтесь.
Сайто шаловливо обнял Лиду:
- Моя школа!
- Кто бы сомневался! – рассерженная педагогиня, демонстративно вильнув бедрами, громко хлопнула дверью.
Мало того, в один прекрасный летний вечер на лестничной площадке у квартиры, где проживали мать и сын Хиджиката, появились две непонятный личности. Одна из них – Антонина Кондратьевна, крупная решительная дама, для полноты образа валькирии не хватало только медальона связи и светового меча на поясе. Валькирия с упорством и решительностью, достойным лучшего применения, забарабанила в дверь. Вторая проверяющая – Аксинья Федуловна , тощая и с противной ехидной физиономией женской модификации трамвайного хама, сжалась, как змея перед решающим прыжком. Окита еще на родине приученный не открывать посторонним, банально игнорировал все истерики. Чем буквально приводил тощую проверяющую в высшую степень возбуждения. Если Антонина деловито долбилась в дверь. То ее товарка орала под дверью, и казалось  : еще немного и та забьется в припадке кликушества:
- Немедленно открывай, противный мальчишка!
- Прямо сейчас! Галоши только надену…
- Издеваешься, щенок..!!!
- Отнюдь, сударыни. !!! Будьте так любезны, соблаговолите оставить в покое дверь. Понимаете, мы с мамой живет не одни. Соседи – дядюшка Ильяс, так и тетя Света и дядя Володя с нами родственными узами не связаны. И посему смотреть этот цирк с конями не обязаны. Впрочем, долбитесь. Только, если дверь снесете – сами и поставите. Люсия не бойся. Пусть только попробуют сунуться. Удавлю паскудин.
Не прошло и получаса, как доблестные комитетчицы пытались проникнуть в квартиру Журавки. Завидев странную компанию у дверей сестрицы Тидзуру, Сайто возник за спиной у наиболее представительной тетки. И довольно грубо оттащил ее от двери:
- Это как же, мать твою за ногу, прикажите понимать?
Каору, момент появления которого никто не заметил, громко расхохотался:
- Сударыня, что же Вы так убиваетесь? Так Вы никогда не убьетесь!
- Почти час не можем попасть в квартиру Тидзуру Хиджикаты. Этот щенок нас не пускает…
- Правильно делает. Мадам!
- Между прочим, мадмуазель…
- Искренне Вам сочувствую! Мальчик не откроет пока мать, я, братец Хэйске или братец Лис ему не разрешим. Потрудитесь объяснить, что здесь происходит.
- Вы сами не видите?
- Продолжаем разговор. Начнем по порядку. Кто Вы и что Вы забыли у моей сестры?
- Мы по поручению исполкома, комитет по делам молодежи. На эту Хиджикату дня не проходит, чтобы не поступало сигнала. Ее, как человека, приютили вместе с пащенком. А она… Сыном не занимается. Вечно где-то. С соседями собачиться. В доме собираются какие-то шумные компании. Водит каких-то кобелей…
- Кто заявитель?
- Мы не выдаем свои источники…
- Полагаю, что «аноним» – это мадам Ибраева, которая как-то позабыла, что является причиной грядущего развода. И вот если уж такое рвение проснулось. Не желаете ли, чтобы два раза по одному адресу не бегать, заглянуть в квартиру напротив. А после, вооружившись всем багажом доступных знаний, помедитировать. И ответит себе на вопрос. Кто больший вредит ребенку? Мать, которая вынуждена работать, но любящая свое дитя всем сердцем. (Отец ребенка погиб. Доблестные дамы готовы и желают взять семью Хиджиката на полное обеспечение – Флаг в руки!). Озаботившаяся тем, чтобы в ее отсутствие ребенок был сыт, обогрет, присмотрен. Даже тем, чтобы ее ребенок был подготовлен ко второму классу школы. До этого мальчишка жил на островах (не считая времени, проведенного в Аргентине), и испытывает искреннюю благодарность Арсеневым: Анне Дмитриевне, Светлане Ивановне и Владимиру Клавдиевичу за помощь. Которая помогает сыну выполнять их задания: учит с ним слова и правила. При условии, что она, как и другие, работает. И , надо полагать, устает. Та, которую чадо ждет с нетерпением, которой не все равно на его беды и радости. Или же «Я – мать!», вроде бы как присутствующая. Но ненавидящая детей, «загубивших ее юность». Та, которую ее же дети боятся. «Я-мать!», которая относится к детям, как к назойливым насекомым. Которых, в лучшем случае, просто не замечают. Кроватка сына, выставленная в коридор из спальни и постель дочери, на сундуке под вешалкой (спасибо, что не на коврике у двери) – это шедеврально. И, кстати, весьма показательно в плане «нежных материнских чувств». Даже донна Эстер с матушкой до такого не догадались. В какой семье детская психика сильнее страдает? И подумать головой, где работа подобных комиссий нужнее.
- Вот что меня больше всего интересует, – с явственно ощущаемой язвой в голосе заметил Каору. – С каких пор Камлла Ибраева у нас на особом положении. Сколько Светлана Арсенева – свидетель их семейных скандалов, Ваших порогов не обивала, реакции ноль. Столько не писала – вы ее заявлениями разве что не подтирались. Рыбу, во всяком случае, точно заворачивали. Никто не удосужился хотя бы проверить сигнал. А заведомо ложные писульки сей мадам бережно собирали и вот даже выехали большим коллективом. Внизу какие-то Гаврики столпились. Они хотя бы понимают, что происходит? Или так притащились – весело пошуметь? Вы понимаете, что устраивать балаган из чьего-то несчастья – это паскудство последней стадии! Заброшенный ребенок и мать-кукушка – это серьезная беда. Совсем не повод для народных гуляний.
- Господин товарищ Нагумо! А вдруг бы драться пришлось…
- Вы взрослая женщина! А творите одну глупость за другой. С кем Вы собрались драться? С лисами кицунэ, причем одни из них с примесью драконьей крови? Или с вороном тэнгу? Тогда Вам бойцов понадобится втрое больше. И не этих пацанов, а прошедших специальную подготовку, обладающих специальными знаниями. У Ваших ребят шансов не что победить – просто уцелеть шансов ноль.
- Останутся только ОНО и портянки! – из-за двери вставил юный Окита.
- Соплякам слова не довали!
- Не цепляйтесь к ребенку! Вы подумали, что будете делать, если дело дойдет до открытой драки. Ладно, нас рано или поздно, так или иначе скрутят. Расстреляют или сгноят в лагерях, и будут правы. Только что Вы скажете родителям, женам и детям убитых комсомольцев?
Эльф процитировал услышанное где-то стихотворение:
-…. Героизм –он украшает жизнь!
Но, как порой бесчестим мы его,
Когда десять совершают героизм,
Чтобы испавить глупость одного…
- На что Вы это намекаете.
- В данном конкретном случае говорю открытым текстом. В семье Хиджиката делать вам нечего. Мать свои родительские обязанности выполняет добросовестно. Сын воспитан, контакт с внешним миром у него не страдает. Они не голодают – Тидзуру зарабатывает достаточно. Воскресить Тоши, тем самым вернуть мужа женщине и отца мальчику , чего здесь не хватает до полного благополучия, не в Ваших силах.
- Но ведь посторонние мужчины….
- Даже если бы и были! Тидзуру в данный момент вдова, так что имеет полное право принимать у себя любого, кто ей понравился и ответил взаимностью. Это так – небольшой юридический ликбез. Насчет кобелей… Каору Нагумо – ее брат близнец. Я и малыш Хэйсукэ Тодо –оба женаты. Мало того, при всем своем желании сучками стать не сможем. Это так, информация для повышения общей образованности.
- Вы обязаны впустить…
- Вас – не обязан. Сейчас вызову с нарочными участкового, полковника Костомарова и профессоров Арсеневых – Владимира Клавдиевича и Владимира Владимировича…
- Вот не надо только пугать меня Вашими чекистами! Пуганные уже!!!
- Плохо пуганные… Пуганная ворона обычно куста боится…. Видят боги, я не хотел шума. Так мадмуазель – как там Вас по имени и по батюшке? Или Вы предъявляете нам всем внятные причины повышенного интереса к этой семье. Как-то: пьяные загулы, асоциальное поведение, пренебрежения интересами ребенка, создание условий существования, опасных для жизни и здоровья. Желательно подтвержденных фактами.
- Вот не надо передергивать.
- Я и не передергиваю. Раз уж Вы, не стесняясь, ломитесь в дом небезразличного мне человека, то уж не постыдитесь объяснить причину столь решительных действий. Милые дамы! Я жду!!! Есть что сказать – говорите сейчас! Нечего сказать по существу – по домам. Истерить будете перед мужьями, у кого они есть. Или маменьке и папеньке, за неимением оного…
- Знаете что, уважаемый Сайто Кондович! – Другая комитетская тетушка, тощенькая и до тошноты визгливая, вплотную приблизилась к эльфу, схватила его за рукав куртки. – Я проинформирую руководство Вашей школы, о том, какой Вы на самом деле! Агрессивный психопат…
Тот довольно грубо дернул рукой, отчего дама едва не покатилась по лестнице:
- Так! Руки убрала – ты мне одежду не стираешь! Да жалуйся, кому хочешь – твое право. Будь ты мужеского полу – вынес бы на пинках. Кувырком бы вниз летела, пересчитывая ребрами ступени. Рот свой закрыла и пошла…
- Куда?
- По известному пешеходному маршруту, где девушки обычно получают неземное наслаждение…
- Вы еще и пошляк! Самурай недорезанный!
-Уж, какой есть! Не доводи до уголовного дела!
Светлана Арсенева, пока ее муж на повышенных тонах объяснял какому-то доброхоту, явившемуся для «детального изучения поведения», встала между комитетчицей и вороном:
- Милая Аксинья Федуловна! Что Вы пристали к парню. Я в восхищении. Сами его задираете, а потом плачете. Не цепляйтесь к тэнгу – и будет Вам счастье…
Сама же Тидзуру спокойно поднялась на этаж, вежливо поздоровалась со всеми присутствующими. И с ехидной лисьей ухмылкой поинтересовалась:
- Чем обязана?
- Тидзуру Хиджиката! Ваш сын отказывается впустить комиссию…
- Какого рода комиссия и на каком основании. Ордер на обыск извольте предъявить…
-Я так и знала! Вы же девка из Шинсенгуми! Еще неизвестно, был ли Тошидзо Хиджиката Вашим мужем..
- Вас-то это с какой стороны задевает? Или Тоши Вам что-то наобещал, милочка? Достать свидетельство о браке – дело нескольких секунд. Только зачем?
- Вы не хотите пускать представителей общественности, значит, что-то скрываете.
-И в мыслях не было. Меня удивляет и восхищает, что Вы там надеетесь найти интересного. Постиранное белье, одежду мою и сына. Книги и небогатую кухонную утварь. Ах, да еще ванную комнату с туалетом. Эка невидаль!!!
- У нас есть сведения, что Вы храните холодное оружие – катану мужа, или кто он Вам.
Тидзуру, вместе с Каору и Сайто, зашла в свою квартиру. Следом за ними прошли Володя и Светлана. Нагловатая Тоня сунула нос, который едва не прищемили. Журавка остановила Владимира:
- Да пусть уж поглядит, как живут «девки Шинсенгуми!» А то ведь не уймется. Так и будет думать, что здесь спрятан роскошный дворец в двести двадцать две комнаты, сплошь заставленный предметами роскоши. Особое внимание, господа туристы, прошу обратить на бассейн с живым бегемотом. Не пропустите зверинец с экзотическими животными… И оцените огромный штат обслуживающего персонала, содержащий в опрятности все это великолепие.
Маленькая Люсия и Окита невольно усмехнулись этой шутке. Кое-кто даже в голос хихикнул, представив себе аквариум с бегемотом. Однако вторая дама, просочившись за простодушной Антониной, ехидненько ввернула:
- Ваш братец тут расписал, как Вы сыночка любите. А вот третьего дня все видели, как мальчонка, вместе с другим Вашим братцем. Тот, который Кешка Тодо. Вот этот самый Кешка заставлял тащить сумку с рыбой и луком – аж от самого рынка….
- Да никто меня не заставлял! Дядюшка Хэйске и так волок на себе два мешка картошки, баранью ногу и банку с молоком! – с нервным смехом ввернул сам Окита. – Душераздирающее зрелище! Кушать форшмак от бабушки Розы, вместе с дядей Хэйсукэ и тетей Цилей самурайская гордость не воспрещает. А принести селедку с рынка для этого же форшмака, который между прочим, я тоже буду есть –прямо-таки унизило мое достоинство. Вы уж, тетя Аксинья, как-нибудь определитесь….
- Видите! Все видели, до чего эти нелюди мальчонку довели! –истерично взвизгнула комитетчица, которая всем своим худосочным существом выражала презрение. – Добро бы это был единичный случай! У Анны Арсеневой он дрова колоть помогал. И сестрицу из садика забирает. А еще Сайто Кондович гоняет его чуть свет! Он еще и полы моет, пока мамашка прохлаждается! Ей уже пора учится, как в гроб ложится. А она в аспирантуру бумажки собирает. Экзамены сдает! Кукушка!!!
Обличительную тираду Аксиньи довольно грубо прервала соратница Антонина Кондратьевна – та самая крупногабаритная дама. Она просто схватила расходившуюся товарку за шиворот:
- Уймись, Аксинья! Не срамись, дура! И вообще, когда входишь в чистое помещение, уличную обувь у приличных людей принято снимать.
Потом примирительно сказала:
- Прости те нас, товарищи. А Вы, доктор Хиджиката, не переживайте! Я теперь вижу, что явились мы, действительно, не по адресу. А мальчишка у Вас правильный. И Вы сама, хоть и японка, но, тем не менее, баба правильная. Наш человек… И мальчонку воспитываете правильно. А то сначала носимся с дитями, как с хрустальными вазами, пылинки с них сдуваем. А потом, когда «милое дитятко» вырастает во взрослого балбеса, садится на шею и ножки свешивает – стенаем и ищем виноватых. Кто виноват? Мамаша с папашей. Кто с малолетства не приучили. А начет учебы. Ну, дал Бог мозги и к ним возможность – почему бы и нет. Ученье – свет, хоть неученых тьма. Простите нас. Мы не со зла. (И обращаясь к напарнице) Иди уже, болезная. Видишь, что здесь делать нам нечего!
После чего, громко крикнула в сторону активно дискутировавшей с Арсеневым младшим группе сопровождения:
- Валера, отменяй собрание.
- А чего так…
- Так как делать нам там нечего. Так и запиши в протокол, что собрание отменено ввиду отсутствия события для обсуждения. А недостойное поведение некоторых товарищей обсудим позже. В частности, индивидов, строчащих необоснованные доносы на приличных людей. А также, тех, кто этим писулькам, без надлежащей проверки дает ход. А сейчас все свободны…
Аксинья, вырвавшись из стальной хватки, напарницы стала пристально разглядывать стены. На лице живописно изобразилось разочарование. Ничего сверхъестественного она не увидела. Даже бардака и запустения. Все как у всех. Не особо шикарно, хотя и чисто. Разделочный топорик, который юный Окита сам отдал дядюшке Каору, почему-то изумил любопытную дамочку  :
- А где эта сабля Ваша…
- Так, сударыня! Вы удовлетворены экскурсией? Прошу на выход.
- Аксинья, что ты там застряла. Нечего пялится! Тебя что за шкирку вытаскивать?! Товарищ Нагумо! Да подтолкните ее что ли!
- С удовольствием – ответил Каору, меланхолично хватая за шиворот местную кликушу. В Аргентине не раз приходилось приводить подобных особей в чувство, но не при детях же.
- Только без рук! – заверещала Аксинья.
- Потерпишь! – равнодушно ответил эльф. – Не приучен пинать женщин, даже таких противных. А силу на телекинез тратить – много чести.
- А Вас, госпожа Камилла, – с издевкой произнес Сайто, – попрошу остаться. Есть претензии – выскажи. Что это за детский сад – из-за угла подглядывать. Науськала комиссию – будь готова отвечать за последствия.
Камилла же начала с порога истерить:
- Что, думала тебе все с рук сойдет? Будешь знать, как приманивать чужих мужей, гейша недоделанная! Детьми прикрылась, стервятница!
- Ты реально полагаешь, что я решила соблазнить Ильяса? Чего ради? Или мне кто-то обещал, что разведясь с тобой, он тут же, очертя голову, поскачет жениться, причем именно на мне? Я не так глупа и не настолько наивна. И потом, к нему тоже есть вопросы. Например, почему он так долго терпел такое отношение к своим детям? Или это не его дети и ему все равно? Мне какая радость от Вашего развода? Кто более виноват в том, что вашей семьи больше нет – не мне судить. И была ли семья – тоже большой вопрос….
Каору нехорошо прищурился:
- Камилла Ибрагимовна! Можно буквально на пару слов.
- Можно Марфу за ляжку!
- Так, дорогая моя! Еще раз только подумаешь нагадить Тидзуру или Ильясу. Устрою тебе такую сладкую жизнь – небо с овчинку покажется. Это что за дела? Свою жизнь спустила в выгребную яму, теперь всех соседей решила достать? Люди пришли с работы. Устали, если ты еще помнишь, как это бывает. И вместо того, чтобы заняться своими делами, вынуждены слушать твои истерики. Предупреждаю последний раз – следующая беседа на эту тему будет происходить в другом месте. С участием лиц, представляющих государственные институты. А теперь собрала свое разнузданное женское естество в горсть и вон отсюда. *