Сапожник

Никто его никогда не видел! К этому выводу неожиданно пришел Гриша после разговора с
соседями. И это открытие его несколько ошарашило. Так-то Гриша не стал бы трепаться
С этими раритетами, но вышло само собой. Они ж всё время оккупируют скамейку у подъезда.
А мать отправила его сдать ботинки в ремонт, совала какой-то пакет с цветочками… Но Гриха, как
подобает мужику взял их под мышку и пошел.
«К Альберт Иванычу, небось» - пропела тетка с нижней квартиры.
«Он такой хороший, и так жалко его, так жалко, я ему уж пирожки снесла с утра» - это уже
Вступила другая. «А чего тебе его жалко?» - заинтересовалась третья.
- Так он в этой мастерской живет и спит, а маленький такой, инвалид наверное. А какой с лица не
Знаю. Прячется, отвертается все. А тут убежал так быстро от меня, а тапочки остались. Господии,
Такие махонькие!
Гришка не зная почему притормозился недалеко и слушал. Потом спохватился и зашагал к пятому
Дому, там с торца в полуподвале был Ремонт обуви, а попросту СапОжка. Так говорила бабушка, и
Гриша запомнил.
На входе звякнул колокольчик. За стойкой никого не было. Из подсобки кто-то выглянул одним
Глазом меж занавесок и пробурчал: «Что? Набойки? Оставь на прилавке, завтра придешь ровно
В два часа, сто рублей не забудь».
На обратном пути Гришка шел в глубоких раздумьях и даже не заметил, сидели ли те три старые
Калоши на лавочке. Ему не давало покоя, что сапожник не вышел. Что-то зародилось в нем,
Поселилась какая-то «каверза» и подзуживала. «Как же его увидеть? – думал Гришка.
А с другой стороны, мало ли чего? Ну может он карлик, горбун или, к примеру, лицо изуродовано.
Пусть себе живет»…
На следующий день Гриха едва дождался, когда стрелки подползут ближе к двум часам и рванул
В мастерскую.
Ботинки стояли на прилавке, начищенные до блеска и с новыми набойками.
«Здравствуйте» – сказал Гришка. «Привет, - ответил из-за занавески Альберт Иванович – забирай
Работу, клади деньги» Но, Григорий, резко перескочил через прилавок и распахнул шторки.
Каким-то третьим глазом он успел заметить молнию или вихрь, метнувшийся куда-то в угол…
И…никого! Гришка обалдел, промямлил:»Извините» - и вернулся обратно. Помедлив еще несколько секунд, он пошел к
двери, открыл ее, потоптался, закрыл опять и…присел под прилавком, на котором лежала сторублевая купюра. Он готов был ждать вечность. Вскоре послышались тихие шаги и кто-то потянулся за денежкой. Гриша, не ожидая от себя такой прыти, резко встал и
схватил руку мастера!
Сказать, что Григорий был ошеломлен увиденным – это ничего не сказать. Он молча убрал руку.
Альберт Иванович отвернулся и, сгорбившись пошел в подсобку.
«Простите меня, пожалуйста, Альберт И-иванович! – Гриша заикался от волнения – Я никогда! Я
Никому!» Домой он летел, как ошпаренный. Один ботинок был зажат под мышкой, другой,
Привязаный к первому шнурком, бился обо что-то и цеплялся за кусты. Тетушки у подъезда
Вытаращили глаза: «Чего так носишься, оглашенный»! Дома вкусно пахло. « Мама что-то
приготовила – отметил про себя Гришка, пытаясь отдышаться в прихожей.
- Гриша, принес ботинки? Молодец! Мой руки, будем есть. Что ты такой, как-будто тебя с
Собаками гнали?
- Мам, а ты когда-нибудь ела мышей?
- Что за глупости, Гриша, не в средневековье живем. Кушай!
- А что ты знаешь про Альберта Ивановича?
- Милый старик, хороший сапожник, он давно здесь живет, сколько я себя помню.
- А какой он, ты видела его лицо?
Мама призадумалась…
- Да, кажется нет…
- Мама! Ваш Альберт Иванович – Крыса!
- Что ты говоришь, какая Крыса?
- Большая серая!
Мама вздрогнула, глаза резко сузились. Через мгновение она взяла себя в руки.
- Надо же…а я всегда думала, отчего в СапОжке какой-то странный неуловимый запах.
Ну что же Гришенька, ешь, а то остынет. Крыса, так крыса! Не всем же быть кошками, как мы.
Она пошла из кухни. Её хвост нервно подрагивал.