Агенты "Яломиште" часть 89.1 (Раздел " демоны бледно-розовой сакуры")

Валерий Константинович Кумихов, успешно сдал выпускные экзамены, получил диплом юриста. И был зачислен на службу в отдел Арсения Малины. Даже умудрился поступить заочно на юридический факультет университета. Аксинья, мать Любы, не смогла пройти мимо этого факта. И, как обычно, устроила дочери разнос:
- Откуда у этого оборванца такая тяга к знаниям? Принц хренов! Самим есть нечего! Двух девок еще поднимать, а этот звереныш только о себе и думает! Мало того, уроки берет – картинки свои марать! Добро бы иконы рисовал – дрянь всякую! Все деньги на свои эти художества проклятущие изводит. Одного угля перевел – зиму отапливаться можно!
- Мама, да уймитесь Вы, наконец. Валерий взрослый, паспорт имеет. И вправе сам решать, как ему жить. Да я его растила с пяти лет. Только это не дает мне абсолютной власти над его жизнью. Не дает права кандалами приковывать к тому месту, которое я, вернее Вы, маменька, видите для него правильным. В конце-то концов, он учиться поступил, а не по ресторанам с девками шатается. Денег не клянчит, сам зарабатывает.
- Нет, я не понимаю. Костя – да хрен бы с ним. Он мужик, да и не человек ко всему! Вот какого такого лешака уссурийского ты карточку этой косоглазой девки на видном месте повесила? Это наверняка полюбовница его, от которой этот кобель мальчонку прижил. Тебе не противно самой-то?
- Знаете, мамо! Противно смотреть на сволочь и на предателя. Юлька – Костина жена, и Валерку они родили, будучи в законном браке. Девчонка была достойная во всех отношениях – это раз. Мы с Костей сошлись не зелеными ребятишками. Да, Костина жена умерла, оставив ему сына и рану на сердце. Выбросить фотокарточку из дома – дело двух секунд. А из сердец – мужа и сына? Как они будут относиться ко мне после этого? Костя мне доверяет. А я – раню его в самое сердце. Так, маменька, нормальные люди не поступают. Костя, мамо, это не Вы – с глаз долой, из сердца вон! До сих пор внятно ответить не можете, кто мой папаша. Григорьевна я или Петровна, Мелехова или Оболенская. Пропал Гришка – пошла к Петру. Петр сгинул – к Гришке ластишься. И так по мелочи – каждому за пятачок.
- Умна больно, мать попрекать! Они-то хоть люди! Сама-то с кем живешь, дочка? С чудищем заморским. Одна морда чего стоит!
- Лично меня Костино лицо, как и прочие части его тела, полностью устраивает. Вам он не нравится – я силком в своем доме никого не держу
- Да совет вам да любовь! Я про Валерку! Нормальные-то парни впахивают, да копеечку в дом несут. А это остроухий лис? Картиночки все малюет, бездельник! Добро бы чего доброго. А то лес, да речку. Девах с парнями, да скотину всякую - домашнюю и лесную. Кому оно надо!
-Да за «картинки» его люди деньги платить согласны. Валера имел полное право их на себя потратить до копеечки. А он – Кире новое пальто, а Юльке ботинки справил.
- Не понимаю, зачем таким малявкам такая дорогая одежа. Лучше бы мне эти деньги отдала.
- Маменька! Не перестаю Вами восхищаться. Это же надо иметь такое самомнение. Деньги-то не мои, Валеркины. И прав на них я не имею…
Ой, ой, ой! Разошлась! Расходилась, демоница! Прав она не имеет. Лучше скажи, для матери копеечки жалко!
- Для матери не жалко. Вы здесь причем? Ну, дал Бог парню талант, так что – пропить и забыть. Лишь потому, что Вам, маменька, это поперек характеру. Потому что считали мальчика дурачком. А этот дурачок, очевидно, Вам назло, одни пятерки из школы приносил. Да еще и спортом занимается, рисовать серьезно учился. Вы же считали, что ничего сложнее уборки навоза у мальчишки не получится. А этот дурачок в институт сам поступил! И учится сам, стареется. Костя за ним с записочками от начальства не бегает.
- Больно ты добрая! Простодыра и есть! Какая тебе файда с его диплома. Он ведь не тебе заплату носить будет – девке своей, которая его охомутает…
- А такая! Что мальчишка будет иметь кусок хлеба. У него есть дело. Значить, если вдруг нас с Костей не будет, то мальчишка не потеряется по жизни. И проживет, если Бог даст, нормальную человеческую жизнь. Какая еще корысть может быть у матери? Я же сына, а не раба растила! Сможет мне помочь – приму с благодарностью. Не сможет – не обижусь.
- Ой, дура! Непутевая!
- Уж, какая получилась, маменька! Вам-то до этого какое дело?
- Вот оно – сожительство с исчадием ада! На родную мать уже голос повышает! Распустил тебя твой демон…
- Знаете, мама! Я Вам еще и слова худого не сказала, а Вы уже разобиделись!
- Ты мать свою должна защищать! А ты! Ты, как вышла за этого Кумихова, так сразу и сама в демоницу похотливую превратилась. Правильно! С кем поведешься, на того и дети похожи! Бабе скоро сорок лет, а она детей строчит, как из пулемета! Пащенков своих как волчица защищаешь. Девки твои: что Кира, что Юлька небитыми растут. Одна вместо того, чтобы в огороде работать, с пацанами в своем кружке палкой машет. Другая ногами в клубе дрыгает – балерина колхозная! А у самих – ни лица, ни фигуры.
- Маменька! Да все в порядке у девчат и с лицом, и с фигурой. И не налью тебе, не надейся.
- А за Федором-то ты куда скромнее была, не то, что вякать, глаз поднять не смела! Он тебя в кулаке держал, профурсетку! Гореть тебе вместе с твоим Костей в геенне огненной!
- Милая маменька! Костя в таком аду побывал, такого натерпелся, такое пережил, что не Вам его судить! Столько горьких слез пролил. Все их собрать – океан из берегов выйдет! А на счет себя молчу. Да мне после «счастья» с Федькой Вашим, и ад не пугает. Три года я там была, чудом вырвалась. Бог беду отвел. Только не Вашими, милая маменька, молитвами! Да, Костя эльф-лис! Пусть он и демон, но за ним я не бита, не мята, не клята!.
- Да я о душе твоей, дурочка, беспокоюсь! Погубишь ее в счастье и в праздности!
- Вы бы, маменька, о своей душе так беспокоились. И ее спасением озаботились бы. Самое время! Да Ваши похождения на Дону-батюшке, не то, что «притчей во языцех» стали – только глухой о Ваших подвигах не слышал. Еще и в книжках пропечатали. Да Вам, маменька, не моим детям кости перемывать и про мужа сплетни распускать. Молиться и каяться! Хотя бы перед ликами святых свои ошибки признать. И потом только людей судить….
- Поглядите на нее! Да кто ты такая, чтобы мать попрекать! Кобелей-то у тебя может быть, как деревьев в лесу. А матери второй не купишь!
- Маменька, нет у меня кобелей, и не будет. У меня есть единственный любимый мужчина и дети от него. И не Вам, маменька, рассуждать! Вы родили меня – земной Вам за это поклон! Не удавили при рождении, не утопили в реке – честь Вам и хвала! Только нет у Вас надо мной власти! Потому как единственной матерью была, есть и будет Евдокия Афанасьевна. Она была моей и соской, и ложкой, и защитой! Она учила меня отличать хорошее от плохого! Она и Евдоким Сергеевич, что был мне за отца, выручили из беды, помогли встать на ноги, вывели на прямую дорогу. Вы вольны не любить меня! Я – не золотой червонец, всем нравиться не обязана. Но вот вымещать на мне, и уж тем более на моих детях, свою злость и свои обиды за бездарно прос….ную жизнь, не позволю!
- Ты, как родилась никчемной, так и осталась. Никчемная ты дочь, никчемная баба, никчемная мать…. Живешь с каким-то уродом невенчанная. И дочки твои страшненькие, и сын - придурок…
Расходившаяся Аксинья и не заметила, как зашел зять. В самый разгар ее страстного монолога. Теща аж поперхнулась, когда услышала за спиной смех. И увидела, как глаза Кости из карих стали ярко-зелеными.
- Милая маменька! – с нарочительной почтительностью обратился эльф. – Не соблаговолите ли, не сочтя за труд, огласить список личных достижений. Ну, чтобы мы, ничтожные, прониклись осознанием своего убожества! Не стесняйтесь, мадам! При Вашем-то образе жизни и такая неуместная стыдливость.
- Ты чего тут нагородил, кобель из Чосона?
- Мадам знает такие мудреные слова! Могу проще! Кто ты такая и что ты такого великого сделала, чтобы честить мою жену «никчемной»! Язык трепать, оно конечно, не мешки ворочать. Не стесняетесь оскорблять свою дочь, так не стыдитесь предъявить доказательства. Нормальные доказательства, а не истеричные выкрики. Я жду, мадам.
- Я мать! Кто кроме, матери ей правду скажет? Уж не Дунька ли?
- Знаешь, мамаша! Люба тоже мать! И как мать, она намного «кчемнее» некоторых. Ты ее честишь никчемной дочерью – а она тебя под зад коленом из дома не выставила, как твоя любимая Ксюшенька, которая у тебя свет в окошке. Хотя ты этого заслужила. Но Люба все-таки тебя простила. Как женщина она для меня самая лучшая. И дочери наши – самые красивые и самые хорошие, обе в мать! И сын у нас – хороший парень. Извините, мадам, не золотой слиток – всем нравиться не обязан! Вам он не нравится – мне плевать. Жениться на тебе он не собирается, так что по фигу на твои истерики. Да хоть заистерись, болезная. Только подальше отсюда.
- Да кому ты нужен – демон остроухий! Твою рожу в темном переулке увидишь – до смерти заикаться будешь!
- Так нечего шляться по тёмным углам, чай уже не девочка. Девчонки нормальные у нас растут, учатся, по дому помогают.
- Велика доблесть! А ты, тварь, повесил на мою дочь своего пащенка! Да Валерка твой должен ноги ей целовать, за то, что растила его при доме…
- Знаете мама – вмешалась Люба – Никто мне ничего не должен. Валера – мой сын. Да не я его родила. Как мать, пусть и приемная, но я желаю ему счастья. Желаю прожить ему ту жизнь, которую он сам себе выберет. И так, как считает нужным. Вас это не устраивает – Ваши проблемы. Но в моем сердце он мой сын. Запомните, мамо! В этом доме нет ни пасынков, ни падчериц. Только сыновья и дочери. И вообще, мамо! Бросьте эту привычку – ходить в гости и хозяев хаять. Не по нраву, как я живу – не ходите.
- Да ноги моей в этом вертепе не будет!
- Свежо предание… – Костя обнял жену. Эльф чувствовал, насколько Любе нужна поддержка и опора. После визита маменьки она всегда чувствовала себя опустошённой. Живя с Федором, каждый день, умирая от страха, Люба и представить себе такого не могла. Чтобы мужчина может быть добрым другом. Что в его объятиях может быть так уютно и безопасно. И сильные руки, влегкую ломающее кости и завязывающие ствол винтовки витиеватым узлом, могут быть такими нежными. Она помнит, как эльф отбрил соседа Василия, поучавшего кумихо:
- Бабу надо бить! Битая бабенка она того, мягче! Недаром в святом писании говорится…
- Не такое уж оно святое….. Если учит бить слабых, беззащитных, и тех, кто от тебя зависит. Тех, кто заведомо ответить не может. Давай тогда еще и старых больных родителей пинать до кучи. Они же все равно ничем не ответят – будут только молча лить слезы! Паскудство это! Семья должна на любви строиться: любви мужчины и женщины, любви детей и родителей. А какая любовь может быть там, где живут страх и боль. И счастья там никогда не будет, и достаток не в радость. А дети – убегут из такого логова при первой же возможности, и дорогу забудут. И правильно сделают.
- Ладно тебе, Костян! Все так живут…
- Запомни, Василий! Бабу, тем более свою, бьет только тот, кто с мужиком драться, не способен. Хочешь кулаки почесать – меня позови. Разомнёмся, развлечемся!
- Костя, ты дурной, что ли совсем? А то я не видел, как ты в городе шпанюков раскидал. А на Стеклянной Фанзе это ты хунхузов порвал?
- Откровенно говоря, моя работа! Они нарвались!
- Да тебя еще и пули не берут. И ты мне предлагаешь…Нет.. Нема дурных.
- С Кан чи драться нельзя – задерет. С Любкой опасно – сковородой приголубит. А с Лушкой драться можно – она сдачи не даст! Трусость, это, сосед, а не мужественность!
- А что делать? Бабы стервы – только дай слабину!
- Вася, говорить с женой не пробовал. Не орать, как потерпевший! А просто поговорить, как человек с человеком. Попробуй, понравиться! Если ты на самом деле Лукерью любишь. И хочешь с ней жить, бросай привычку жену гонять. Не любишь - разводись. Разойдитесь по-людски и не отравляйте друг другу жизнь
Если Валера в этом похож на отца, то невестке крупно повезет. Оценит ли?*