Смерть империи (фанфик по вселенной World of Warcraft)

Он сощурил глаза, вглядываясь в снежную бурю. Для северных троллей она была лишь ветерком, песнью стихий, гуляющей меж вековых сосен. Но он был стар. Сначала годы отняли у него силу, затем скорость и точность, а теперь пытались забрать ещё и зрение. И всё же он видел остроугольные очертания пришельцев и хорошо знал, чего от них можно ожидать. Лишь казалось, что они движутся к нему открыто, как на ладони. Пятеро, значит в засаде сидит не менее десятка. Проклятые ледяные тролли никогда не признавали права других племён на эти земли. Старый воин покрепче сжал свой топор и вздохнул, готовясь к неминуемой битве.
Чем ближе подходили гости, тем неопределённее становились ощущения наблюдателя. Он знал этого тролля. Даже в их затерянной в лесах деревушке знали его имя и славу. Зуркару. Лучший в войне, лучший в охоте. Истинная длань драккари. И теперь он был здесь.
— Тандар’джин, — произнёс гость, подойдя вплотную к старому воину. — Я наслышан о тебе.
Улыбка драккари не внушала ничего хорошего, но старый воин перенёс её со всем своим достоинством.
— А я знаком с твоей славой, Зуркару, — ответил он, сохраняя твёрдость голоса. От него не ускользнуло едва уловимое движение губ гостя, тот пытался скрыть вспыхнувшее презрение. Безродный северный тролль, не имеющий права на это, обратился к нему, словно к равному. А так же практически незаметный жест рукой, успокаивающий спутников. Им гораздо больше не понравилась такая дерзость.
— Я пришёл сюда за великим воином, — объявил драккари. — Мне говорили, что это поселение не могут взять наши разорители, потому что им руководит благословенный Духами защитник. Но я вижу лишь старика. Может, мои глаза обманывают меня?
Если он ничего не предпримет, они нападут. Он сжал губы, понимая, что отступать уже некуда, а потому резким движением вскинул топор над головой, словно демонстрируя, что в нём ещё есть сила.
— Зуркару, кровопийца, — прошипел он. — Как называют тебя твои соплеменники? Душекрад? Не столь почётно сражаться, если твои враги — мёртвые, беззащитные женщины и дети. Или ты думаешь, что их души способны принести тебе настоящую силу?
Драккари вздрогнули. Жар гнева их предводителя, казалось, был осязаем, но он всё равно не сдвинулся с места.
— А что же даёт её тебе, старик? — криво усмехнулся он. — Что заставляет стоять передо мной и не бояться? Гордость? Смелость? Глупость?
Повинуясь его новым жестам кистей рук, из сугробов выросли силуэты. Чуть больше, чем предполагал Тандар’джин, почти 2 десятка вооружённых луками и топорами троллей, нацелившихся на поселение и его защитника. Местных воинов было слишком мало, чтобы дать отпор, и их предводителю необходимо было срочно что-то предпринять.
— Если тебе нужен я, то сразись со мной, но не трожь других, — решительно сказал Тандар’джин.
Зуркару злобно усмехнулся и кивнул, после чего направился в сторону. Опустив топор и смиренно вздохнув, старик двинулся за ним.

Она лежала на мехах, вдыхая запах диких животных, ещё сохранившийся в этих шкурах. Её обнажённое тело защищала от прохлады каменного зала тонкая ткань покрывала. Он уже давно ушёл, позволив ей остаться наедине со своими старыми кошмарами. Она сжалась в комок и зажмурилась, напоминая себе то, что необходимо было помнить.
— Эти леса, горы, реки, — слышала она его голос, — всё вокруг принадлежит драккари. Другие тролли не имеют на это права. Здесь нет места их Лоа, здесь нет духов их предков. Все они обречены умереть или стать рабами. Их право на жизнь принадлежит драккари. Потому ты принадлежишь мне, живёшь, чтобы служить мне, и умрёшь, если я захочу. Ты рабыня, и у тебя нет имени. Ты живёшь лишь для меня.
— Но у меня есть имя… — прошептала она голосом маленькой девочки ему в ответ.
— Я забрал его у тебя, — хищно усмехнулся он. — Ты не заслуживаешь его. Я прочёл это в крови твоего отца. Из-за тебя он погиб. Ты родилась не мужчиной, не защитником, в жилах которого течёт кровь великого воина. Потому ты теперь здесь и принадлежишь мне. Будь покорна, если хочешь жить.
Она открыла глаза и встала. Ткань соскользнула с её тела, слишком тощего даже для островных троллей. Она была ниже ростом, уродлива. Её хозяин говорил, что это и было проклятием крови её отца. Слабое и немощное существо, неспособное даже отдалённо напоминать отпрыска великого защитника. Она посмотрела на свои тонкие пальцы, словно пытаясь найти в них ответ.
У неё было имя. Она точно знала, что оно у неё было. Но как бы она не старалась, она не могла его вспомнить. Уже в течение почти что десяти лет. От осознания собственного бессилия она упала на колени и закрыла голову руками. Пока у неё нет имени, он, Хозяин, будет делать с ней всё, что захочет. Она — его рабыня, его вещь. И ему решать, будет она жить или нет.

Она не любила, когда наступало время зимних пиров. Множество троллей драккари посещало крепость. Дорогие гости Зуркару, гореть им всем в аду с ним во главе! Они пожирали мясо, пили дурманящие настои и раскуривали ядовитые травы, словно доказывая, что им всё нипочём. Она лежала в его ногах, грея его огромные ступни, словно одна из ящеров, которых он натравливает на животных, а, может, и хуже чем ящер. Прочие девушки носили яства, массировали присутствующих и танцевали. Она же никого особо не интересовала, и отчасти её это радовало.
— Зуркару, что ты думаешь об этом? — спросил один из его спутников по охоте. — Бросим вызов Тёмному Лоа? Если мы его одолеем, фурболги надолго перестанут приближаться к нашим владениям.
— На это дело не хватит и армии троллей! — возмутился сидящий по другую сторону тролль, оторвавшись от кружки.
— Потому я и обратился к лучшему из нас, — усмехнулся тот.
Она позволила себе поднять взгляд на своего господина. Он напряжённо смотрел вдаль, обдумывая брошенный ему вызов.
— Я должен навестить бога-медведя, чтобы пойти на это безумие, — наконец изрёк он.
— Безумие, точно, — поддержал второй спорщик и утопил свои слова в настое.
Далее вечер продолжался в менее напряжённой обстановке. В испарениях и дыму трав она успела задремать тревожным сном. Пробудили её движения хозяина, пришлось отползти и встать в сторону, чтобы дать ему выйти. Она поспешила уйти в тень, чтобы там затаиться, как затравленный зверь. Каждая рабыня должна быть на виду, чтобы в любое время исполнить любое желание хозяина. Как же сейчас ей не нравилось это правило! Минуты ожидания растягивались. Почему-то ей было страшно без своего господина. Она видела, как несколько гостей обратили своё внимание на девушек. Покорность — всё, что от них требовалось. Несмотря на собственные мысли и желания, они были послушными вещами, готовыми на что угодно в услужении. Каждой из них, несомненно, хотелось иной жизни. Они могли попробовать окрутить присутствующего тролля, чтобы он бросил вызов их хозяину во имя их свободы. Но никто из подручных Зуркару никогда не решится на это.
Иногда она думала о побеге, но каждый раз умела содрогаться от этой мысли. За стенами крепости она была беззащитна. Она не могла даже предположить, что её может ждать, кроме казни за бегство. Здесь же всё было предопределено и предельно понятно. Будь покорна — и будешь жить.
— Эй, существо! — крикнул ей один из гостей, в полном угаре от дурмана. — Принеси мне ещё люторожьих рёбер! Чтоб побольше мяса и крови!
Она послушно поднялась и шмыгнула в прохладу коридоров. Лишь бы подальше отсюда. Но сегодня судьба решила, что до кухни она не дойдёт. На середине пути сильные руки перехватили её и прижали к стене. В нос ударил запах перегара от дурманящих настоев.
— Не терпится попробовать тебя, существо, — прошептал он ей в ухо. Она тут же узнала этот голос, пославший её сюда. Так это была ловушка? Он силой повернул её к себе лицом, свёл руки и перехватил запясться своей огромной кистью, словно кандалами, второй рукой он шарил по её телу, бегло изучая.
— Что же в тебе так нравится Зуркару? Так и хочется узнать!
Она зажмурилась, ощущая, как его ладонь ползёт всё ниже по её животу. Покорность. Всё, что от неё требовалось — повиновение. Если она подчинится, то сможет выжить.
Вскрикнув, она забрыкалась, пытаясь вырваться. Шокированный таким поведением, он отдалился на мгновение, что позволило ей подтянуть к себе ногу и пнуть его в живот. Хватка руки ослабла, девушка смогла вырваться и хотела было убежать, но резкая жгучая боль в голове заставила её закричать и упасть. Тролль успел ухватить её за длинные волосы.
— Тварь, — прошипел он со злостью. — Ты дорого за это заплатишь.
Она могла бы остановиться в страхе, но что-то внутри неё вновь заставило её яростно броситься на обидчика и толкнуть его вперёд. Слишком уж он неудачно оступился. Его тело завалилось вбок, голова ударилась об острые выступающие каменные зубья окна. Обидчик затих. Она замерла от ужаса, не в силах пошевелиться. Что на неё нашло? Почему она не подчинилась? Она убила драккари. Она, низшая, убила драккари!
Послышались шаги, грозящие скорым возмездием. Она в ужасе прижалась к стене, не в силах пошевелиться. Из темноты появился её хозяин, от чего дыхание и вовсе перехватило. Он казнит её прямо здесь, на месте. Зуркару бросил несколько взглядов на неё, на труп, после чего усмехнулся и подошёл ближе к телу. Он вынул закреплённый на поясе топор, приподнял мертвеца и, потратив несколько секунд на прицеливание, вонзил его точно в рану. Затем, несколькими резкими движениями, он отсёк голову и поднял за волосы.
— Идём, — велел он окоченевшей от ужаса и непонимания рабыне, после чего двинулся обратно к пиршественному залу. Она, уже не в силах кому-либо перечить, покорно пошла за ним, глядя на свои ступни и силясь осознать происходящее.
Веселье в зале резко поубавило пыл после возвращения хозяина пиршества. Зуркару демонстративно бросил голову в центр зала, заставив отшатнуться присутствующих.
— Кажется, некоторые из вас не видят грани, — произнёс он со своей пугающей улыбкой. — Моих рабынь можно пробовать лишь с моего позволения.
Многие тролли поспешили убрать свои руки, чтобы сохранить голову на плечах.
— Думаю, пир окончен. Убирайтесь.
Она наблюдала, прислонившись к створе арки. Освобождённые от чужих рук рабыни выглядели… подавленными? Почему? Почему они бросали на неё полные злобы взгляды? Неужели они верили, что кто-то спасёт их из его плена? Или из-за того, что только ради неё он был способен убить одного из своих собратьев? Зуркару тем временем развернулся к другому выходу из зала.
— Идём, — велел он ей, и девушка поспешила за ним.

Она лежала, положив голову на его живот, пока он поглаживал её волосы, словно хозяин своего пса.
— Значит, кровь великого воина всё же течёт в твоих жилах, — произнёс он и усмехнулся. — Твой отец был неправ.
— Почему Вы не убили меня? — рискнула спросить она. Он снова усмехнулся и накрутил на палец её багровый локон.
— Я ещё успею тебя убить при необходимости. Твоя жизнь в моих руках. Ты моя. И мне это нравится.
Она вздрогнула от этих слов и поёжилась, надеясь, что взгляд опытного охотника не уловил этого. Она никогда не будет свободна от него. Никогда.

Зуркару со своей небольшой делегацией из пяти опытных воинов и одной строптивой рабыни подошёл к лестнице у храма Рунока. На пороге его встретили жрецы.
— Мне нужен совет полубога, — перешёл сразу к делу прославленный охотник. — Дар я вручаю в ваши опытные руки.
Он протянул жрецу цепь, тянущуюся к ошейнику троллихи. Та протестующе дёрнулась, словно перебарывая парализующий яд в своей крови, что вызвало улыбку служителя храма. Он принял дар и кивнул.
— Бог-медведь выслушает Вас.
Зуркару продолжил свой путь наверх и остановился у последних ступеней. Оставалось лишь подождать, что у него всегда хорошо получалось. Через несколько минут явились жрецы, несущие чаны с окровавленными подношениями. Как славно, что эта девица бросилась на него с отравленным клинком, иначе он бы мучился в сомнениях, кого выбрать на роль жертвы. Верховный жрец Рунока вдохнул фимиам, после чего вышел к ожидающим.
— Рунок внимает тебе, — произнёс он от имени бога-медведя, слившись с ним сознанием.
— Я пришёл за советом. Мне необходимо защищать южные рубежи империи. В последнее время у нас возникла проблема с нападениями фурболгов. Разведчики сообщают, что они поклоняются своему богу-медведю.
Пророк задумчиво вздохнул.
— Он больше не бог. Он нечто тёмное, мрачное. И сильное.
— Потому я хочу его убить.
— Тебе не хватит сил.
— Тогда скажи мне, где их найти.
Взгляд затуманенных глаз упал на него. Зуркару ненавидел это ощущение, когда кто-то копошился внутри души, прощупывая каждую мысль. Наружу полезли обрывки воспоминаний. Снежная буря, в которой он стоит против старика-низшего.
— Ты знаешь ответ, — произнёс Рунок устами пророка. — Ты видел силу немощных. Кровь героя закипает ради того, что ему дорого.
Старик внезапно стал биться, словно дикий зверь. Словно не было этих лет, словно он был тем же молодым воином, режущим одного за другим нападающих драккари. Зуркару отступил под напором Тандар’джина, с удивлением наблюдая за этой переменой. В одно мгновение тот отбросил осторожность и совершенно перестал бояться смерти. Они снова столкнулись в вихре взаимных атак. Теперь Зуркару был тем, кто контролировал каждое своё движение, опасаясь подставиться. Мгновение, ещё мгновение. Каким же долгим и изнурительным был этот бой…
Он отбил атаку и вонзил клинок в живот противника, а затем небрежно отшвырнул тело, чтобы вынуть окровавленное лезвие.
— Папа! Папочка! — заставил его вздрогнуть тонкий детский крик. Маленькая девочка, прятавшаяся за деревом, теперь пробежала мимо него и припала к умирающему троллю, словно не замечая врага.
— Папа, нет, — простонала она, а её глаза обливались слезами. Несмотря на то, что силы покидали его, Тандар’джин нашёл их, чтобы поднять руку и стереть их с лица дочери. Его губы шептали ей что-то, но слова для Зуркару заглушал воющий ветер и собственные хаотичные мысли. Вот откуда была эта сила. Он бился не только за свою деревню. Он бился за неё, за это несуразное, тощее, маленькое создание. Завороженный драккари, словно забыв за чем пришёл, наблюдал, как последние крупицы жизни угасают в теле его поверженного противника. Улыбка растянулась на его губах. Резким рывком он подскочил к девочке и повернул её лицом к себе. Он снял с шеи амулет, приковывая её внимание к этой непонятной вещи.
— Ты моя, — властно сказал он, прозванный Душекрадом, забирая у неё прошлое. — Ты принадлежишь мне. Эти леса, горы, реки — всё вокруг принадлежит драккари…
Она стала с тех пор его любимой вещью, лучшим охотничьим трофеем. Она приносила ему силу и удачу, несмотря на всю свою внешнюю невзрачность. Он был словно одержим ею. Другие рабыни со временем надоедали, он мог пустить их в расход, прикончить по своей прихоти. Но не эту. И теперь он должен был рискнуть именно ей.
— Благодарю тебя, бог-медведь, — поклонился Зуркару пророку и двинулся прочь.
— Нас ждут тяжёлые времена, — сказал ему вслед Рунок, заставив напряжённо остановиться. — Тьма подступает, северный ветер усиливается, и смерть ползёт по земле. Нам нужны решительные меры, иначе империи придёт конец.
Зуркару мрачно выдохнул и продолжил путь. У него не было шанса отказаться от этой затеи. Он должен забрать силу мёртвого бога-медведя и обратить её на других врагов. Слишком уж долго они ощущают запах мертвечины, идущий с юго-запада. Драккари заберут Нордоскол себе. И ему, одной из дланей своего народа, придётся пойти на необходимые ради этого жертвы.

Зуркару со своим отрядом продвигался вглубь Седых Холмов. Им уже удалось схватить жреца фурболгов. Теперь медведеподобное существо со связанными руками и кляпом во рту перебирало неуклюжими косолапыми лапами рядом с рабыней, цепи обоих охотник тащил в своей руке. Он старался не смотреть на пленницу, на сквозящее в её взгляде отчаяние. Он чувствовал себя виноватым перед ней, но в то же время знал, что при необходимости будет сражаться за неё и убьёт даже падшего бога.
Мелкие отряды фурболгов были быстро уничтожены. Чем дальше драккари пробирались, тем больше здесь было этих вонючих тварей. Но разве кто-то из них мог сравниться с могучими ледяными троллями? Они подошли к арке в виде медвежьей пасти. Впереди клубился кровавый дым, словно приглашая их в объятия неминуемой смерти. Пока его воины замешкались, Зуркару двинулся вперёд со своими пленниками. Он ощущал благословение Рунока, оно придавало ему сил. Вычистить скверну в этих местах было благим делом. Он достал метровый стальной кол с расплющенной головкой и продел его в цепь пленницы, затем вонзил в землю и стал забивать всё глубже, преодолевая мёрзлый чернозём, пропитанный кровью многочисленных жертв осквернённому божеству.
Он практически чувствовал кожей её отчаянный взгляд, упирающийся ему в спину. Она страдала от боли и непонимания. Он ничего не собирался говорить, чтобы она боялась ещё больше. Её страх придаст ему сил. Кол вошёл полностью, и охотник со своим пленником отошёл назад, пока его спутники располагались в засаде. Зуркару, глядя в глаза уродливого существа и показывая своё полное превосходство, снял с его головы ошейник, освободил руки и указал на пленённую девушку, после чего двинулся дальше к выходу. Фурболг замешкался на несколько мгновений, после чего побежал к жертве.
Она с ужасом смотрела в спину удаляющемуся хозяину. Неужели она ему всё же надоела? Она всегда подчинялась ему, исполняла его волю и все прихоти, всегда. Или он всё же решил покарать её за убитого тролля? Но почему именно сейчас? И почему так жестоко?
Фурболг подошёл ближе, обнюхивая её, заставив отклониться подальше. Похоже, звероподобная тварь решила, что это дружественное подношение от троллей. Как они и рассчитывали. Довольно что-то пробурчав, он пробежал вперёд, к груде костей, взывая к неведомым силам. Девушка медленно попятилась назад, глядя во все глаза на пугающее чудо. Цепь натянулась, заставив её остановиться.
Тьма вмешалась в багровую дымку, разрывая её на тысячи ворсинок, превращающихся в шерсть. Скомканные клочья густого меха, местами разорванного до мяса и поддетого гниением, обратились из видения в реальность. Девушка с ужасом впилась в цепь и потянула на себя, уперевшись ногами в обжигающе холодную землю. Она должна быть сильнее, если хочет жить.
Но ведь это её судьба. Смерть, предопределённая его желанием, его волей, которой она должна быть безропотно покорна.
Дымка обретала форму медведя. Его пустые глаза, полные удушающей черноты, смотрели на добычу, из огромной пасти стекала слюна. Неровное дыхание оголяло клыки, обдавая девушку тошнотворным смрадом. Рефлекторно она начала вырываться с новой силой, словно загнанное в угол животное. Страх поработил всё её естество, оставив лишь желание выжить.
Массивная туша сорвалась с места, как только обрела хоть какие-то осязаемые очертания. Шаги сотрясали окружающее пространство, угрожая сходом камней и снежных пластов с гор. Мёртвый полубог издал рёв, подобный воплям тысяч мертвецов. Девушка закричала, не слыша себя, и отвернулась, продолжая тянуть оковы, обрекающие её на столь мучительную смерть.
Зуркару метнулся вперёд, когда оставалось совсем небольшое расстояние между жертвой и монстром. Он взревел медведем, наполненный силой Рунока, ощущая себя способным на всё. Он забежал под чудовище и своей алебардой сделал глубокий разрез поперёк грудины. Зверь вздыбился, чернота полилась из его раны, но земля будто отторгала её, не желая впитывать. Пустые глаза уставились на тролля, после чего божество взревело и замахнулось своей огромной лапой. Драккари влились в бой, меча в чудовище топоры, стрелы, копья, вступая в схватку вблизи и дезориентируя тварь из-за увеличившегося количества целей. В стороне заливался смехом фурболг, пока чёрная жижа, словно живое существо, текла в его сторону.
Медведь ринулся на Зуркару, окатив его гнилым дыханием, а затем резко изменил направление, повернувшись к его союзникам. Одним взмахом огромной лапы, когти на которой были длинной в бивень рослого мамонта, он успел убить двоих. Лучник издалека попытался попасть чудовищу в глаза. Зуркару снова взревел и несколькими размахами распорол сухожилия медведя на задних лапах. Крови не было, лишь раздражённый рёв. Мёртвый полубог даже не уделил внимания воину, он метнулся вперёд и пробороздил в скале резаные трещины когтями. Ещё один из спутников тролля погиб, затоптанный огромными лапами. Лучнику повезло больше. Он успел припасть к земле и уклониться от ударов, но был завален отщеплёнными от скалы камнями. Зуркару поспешил к противнику, но медведь в одно мгновение повернулся к нему и огромной лапой отбросил в сторону каменного свода. В глазах темнело. Казалось, что беснующееся чудовище обретает багровые цвета.

Она бежала по лесу. Хвоя и острые камни впивались в израненные ноги, но она не чувствовала боли. Стук сердца заглушал прочие звуки. Металлический колышек был сжат в её кулаке, цепь обматывала руку. В первые минуты свободного бега она совсем забыла об оковах, а потому получила рваную рану, когда ошейник потащил её назад, зацепившись за корягу.
Страх не покидал её. Всё, что она могла делать — бежать вперёд, не оборачиваясь. Она вскарабкалась на гору и чуть не вбежала в стаю волков, раздирающих оленя. Только это заставило её, наконец, остановиться как вкопанную. Пирующие животные угрожающе зарычали. Ей повезло, что они были сыты. Осторожным шагом она двинулась по дуге, не спуская с них глаз. Нужно было лишь не делать резких движений и убираться отсюда как можно скорее.
Лес казался бесконечным. От долгого бега лёгкие горели. Обрывки одежды, если это можно было назвать одеждой, нисколько не защищали от холода. Если хоть немного похолодает, она точно не выживет. Она зацепилась ногой о какую-то корягу, после чего кубарем покатилась вперёд по скалистым камням. Боль отразилась в голове, шее, плече, переходя в спину, левая нога и вовсе онемела. Девушка лежала, не в силах подняться. Она чувствовала, как кровь сочится из её ран. Всё-таки она умрёт сегодня. Как он и хотел.

Зуркару очнулся, благодаря усилиям своего лучника. Он был жив? Но куда пропал монстр? И что стало с его излюбленной вещью? Неужели слова Рунока, его пророчество, не сбылись? Или опытный охотник должен был потерпеть это поражение, чтобы понять что-то?
Лучник с опаской оглядывался, словно опасаясь, что монстр может вернуться. Зуркару поспешил встать на ноги. В глазах задвоилось, и он пошатнулся, но быстро взял себя в руки. Пока его товарищ искал остальных выживших, он нетвёрдой походкой прошёл вперёд, чтобы найти следы, оставшиеся от недавней битвы, но огромные лапы монстра практически всё растоптали.
Здесь, немного в стороне, должен был стоять фурболг, или течь чёрная слизь. Но следов того или другого не было. Словно они оба были лишь умелой иллюзией. Зуркару задумался. А ведь они действительно слишком легко выловили этого жреца-одиночку, что для звероподобных существ действительно было необычно. Если это была уловка, то чья?
Кровь на листьях, неглубокие следы и рваная полоса земли. Он метнулся вперёд, словно одержимый, как только увидел эти знаки. Его рабыня ещё была жива. Или хотя бы сумела выбраться отсюда и сбежать. Дрожащей рукой он нащупал медальон на груди. Он мысленно взывал к заключённому в нём естеству девушки, закрыл глаза, чтобы увидеть то, что видит она, понять, где она и забрать её под свою защиту. Но перед глазами была лишь темнота. И тем не менее он ощущал, что в её теле слабо теплется жизнь. Если он не пойдёт за ней, то она умрёт. Но куда идти?
— Господин, — воззвал к нему один из его спутников. — Мы должны вернуться. Скоро стемнеет.
— Я должен найти её, — твёрдо ответил он. — Нужно повторить ритуал. Нам нужна сила этой твари. Вы можете вернуться в Драк’тарон, собрать побольше воинов. А я отправлюсь за своей рабыней.
— Но, Зуркару, не проще ли взять другую?
— Нет! — резко повернулся он к своему собеседнику, а в словах проскользнуло угрожающее рычание. — Нужна именно она! Так сказал Рунок!
Под таким напором собеседник ошарашено отступил, а затем кивнул и двинулся к своим. Они могут начать распускать сплетни о своём предводителе. Хотя, пускай говорят, что пожелают. Если будет необходимо, он вырежет все их гнилые языки. Его рука снова судорожно сжала кулон.
— Давай же, подскажи мне, где ты, — прошептал он с надеждой. Но ответа не было, лишь темнота. Был шанс, что при пробуждении она может пойти в сторону поселений низших троллей. Там она будет в безопасности. Пусть идёт на огни в темноте, на их запах. Может, ноги приведут её в деревню, где она когда-то родилась. Главное, чтобы она проснулась. Он продолжал напряжённо шептать, взывая к её разуму, но его закрытые глаза по прежнему видели лишь темноту.
— Проснись, моя дорогая, проснись.

Она проснулась в сумерках, когда тьма начала превращать всё вокруг в силуэты. Ей казалось, что она слышала голос своего хозяина, но глаза не улавливали его. Лишь странное чувство присутствия, словно он был далеко, но обещал ей, что уже скоро будет здесь. Сейчас она не знала, хочет ли вернуться к нему. Этот незнакомый мир, опасный и пугающий, всё же отравлял её сознание той недостижимой свободой, которой у неё никогда не было. Силой она заставила своё ноющее тело подняться на ноги. Она должна уйти отсюда. Спрятаться куда-то, где её никто не найдёт.
Впереди показалось поваленное дерево, белеющее в местах надлома, огромное, словно небольшой дом драккари. Его полый ствол зиял чернотой, будто приглашая внутрь, провести ночь, спрятаться от опасности. Но почему-то ей не хотелось делать ни шага в его сторону, казалось, что она чувствовала исходящий из черноты могильный холод.
Она рывком развернулась на рычание позади себя и угрожающе сжала кол. На камне вырисовывался облик фурболга, когда он ехидно захихикал, девушка узнала его. Тот самый, который призвал медведя! От осознания этого её нутро похолодело. Он нашёл её. Но зачем? Чтобы закончить начатое? Она оскалилась и покрепче сжала в руке кол, готовая наброситься на него. Зря он считает, что она будет лёгкой добычей. Но фурболгу было чем ответить. Он изчез за вздыбившейся стеной чёрной слизи. Казалось, она была живой, бурлила и наступала на свою потенциальную жертву. Ошарашенная девушка отступила, с каждым шагом всё быстрее, пока и вовсе не припустила в сторону дерева. Она не собиралась прятаться внутри, это обозначало бы загнать себя в ловушку, из которой нет выхода. Лишь оббежать и попытаться скрыться в лесах. Но внезапно нога попала в нечто вязкое и липкое. С каждой секундой от этого контакта нарастало жжение, заставившее рабыню закричать. Она попыталась вырваться вперёд, но нечто не отпускало. Страшное осознание снизошло на жертву. Оно переваривало её. Девушка в ужасе ухватилась за крепкое дерево в стороне от себя и изо всех сил попыталась вытянуть своё тело, лишь бы выбраться из смертельной ловушки. Она чувствовала сопротивление слизня, агония сопровождала разложение её ступни. Даже если она спасётся, сбежать уже не получится. Ветка под её руками трещала, угрожая сломаться, и отправить её в пасть твари. А настойчивый внутренний голос, столь похожий на её хозяина, успокаивающе шептал, призывая её бороться, убеждая, что он скоро придёт на помощь.
Он был виноват во всём. Он желал ей смерти. Из-за него она оказалась здесь. Так почему она должна бороться со смертью ради него? Зачем?
Бульканье вторило с нескольких сторон, другие бесформенные твари поползли к столь лёгкой добыче. Девушка застонала от боли, зажмурившись. Она не хотела умирать такой ужасной, мучительной смертью, не хотела! Но, когда она открыла глаза, кругом была лишь беспросветная мёртвая тьма.
Зуркару был уже близко, видел, как в сумерках белеет ствол поваленного дерева. Он спешил, как мог, готовясь обрушить топоры на своих врагов и вызволить из их лап свою излюбленную вещь. Он не верил, что мертвящая тьма, которую он видел глазами рабыни, является смертью. Пусть он и не чувствовал её, слепая надежда не покидала его. Она выживет. Ради него она выживет.
Но, когда он достиг цели, он не нашёл ничего. Ветка, к которой с таким отчаянием цеплялась его рабыня, была сломана. Следы слизи покрывали землю. Всё было кончено. В бешенстве он вонзил топор в дерево и несколькими размашистыми движениями повторил это, ревя, словно раненый зверь. Он потерял её навсегда.

“Ты принадлежишь мне, живёшь, чтобы служить мне, и умрёшь, если я захочу”.
“Ты моя”.
В темноту ворвалась слепящая синева снега в ночи, завыл ветер, неспособный заглушить слова хозяина в её голове. Слёзы размывали происходящее. Перед ней лежал отец, пока снег под его телом темнел от крови.
“Он погиб из-за тебя. Ты не заслуживаешь имени”.
— Папа, папочка, — простонала она голосом маленькой девочки. Тот протянул к ней руку, слабо улыбнувшись, коснулся пряди её волос. Его губы раскрылись, чтобы прошептать.
“Твой отец был слаб, — властно произнёс голос Зуркару в её голове. — Он не смог родить сына, защитника, преемника крови истинного воина. Потому ты расплачиваешься за его немощность, как воплощение его проклятия”.
Она чувствовала его. Молчаливого наблюдателя за своей спиной. Тень, холодную и мёртвую, от одного присутствия которой застывала кровь в жилах, а в душе искрами загорались отголоски паники и животного страха.
— Что он говорит тебе? — внезапно он нарушил тишину, голос, потусторонний и лишённый эмоций, пугающий своим безжизненным звучанием.
Девушка не отрывала глаз от отца. Он говорил. Этот момент продолжался вновь и вновь. Воющий ветер и полная тишина. Её хозяин забрал предстмертные слова её отца вместе с её именем.
“Посмотри, как ты слаба, — затихнув, голос Зуркару вернулся вновь. — Благодари меня за то, что я сохранил тебе жизнь. И будь покорна, чтобы так оно и было”.
— Ты слушаешь не те слова. Ты действительно рождена быть рабыней? Или можешь вырваться из его власти?
“Ты моя, ты принадлежишь лишь мне!”
— Не плачь, малышка, — слабо улыбнулся Тандар’джин. — Моё время наступило. Я ухожу к твоей матери.
Она крепче сжала его пальцы, словно этим могла удержать его от ухода в мир духов.
— Будь сильной, — завещал он, затихая. — Не дай ему… управлять… тобой.
Она с ужасом смотрела на тело пред собой. Тень приблизилась, разрастаясь, заполняя всё вокруг, словно поглощая её в своих беспросветных объятиях. Тело растворилось в ней, подобно видению. Девушка оцепенело смотрела на свои тонкие пальцы. Гнетущая боль обрушилась на неё от осознания того, что она подвела своего отца. Она проиграла в этой битве свою жизнь и свободу. Запрокинув голову, она истошно закричала в пустоту, не в силах остановиться. Лишь ослабев, она беспомощно упала в никуда, не чувствуя под собой почвы.
— Как твоё имя? — прошептала тень. — Скажи его. Сбрось свои оковы.
Холодный обруч ошейника на шее казался ужасающе тяжёлым. Он сдавливал её горло, душил, пытаясь отнять способность говорить.
“Ты не заслуживаешь имени”.
— Скажи.
“У тебя нет имени. Ты моя”.
— Скажи же.
Во тьму просочился свет, тёплый свет костра, заставив девушку приподнять голову. В нём из темноты вырисовывались очертания. Кострище снаружи освещало тонкую полосу жилища. Женщина лежала на увядающих ветвях лиственницы, вся в поту от столь сложных родов. Кровь стекала по её бёдрам, а на лице застыла вымученная улыбка. Её застекленевший взгляд красноречиво говорил о том, что она мертва. Тандар’джин ошарашено поднялся от её тела, держа на своих оцепеневших руках крохотную новорождённую троллиху. Он перевёл взгляд на младенца. Девочка тихо лежала в его больших руках и смотрела на него своими огромными алыми глазами. Из его груди вырвался то ли стон, то ли смешок, а из глаз полились слёзы. Он ощущал безумное смешение отчаяния и горя от смерти жены с эйфорией и радостью от рождения дочери. Он провёл по щеке малышки пальцем. Такая крохотная и такая спокойная, столь беззащитная в его руках. Он счастливо улыбнулся, понимая, что должен защищать её, несмотря ни на что, что будет любить её больше жизни. Его дочь, наблюдающая за этим видением, ощущала всё это в его словах, что он успокаивающе шептал, в его действиях, в его душе. Она слушала его, словно завороженная. Он называл её по имени.
— Кхелтрикс, — едва слышно повторила она за ним.

Она проснулась в тёплой темноте. Удивительно комфортное место для Нордоскола. Может, она уже в мире духов? Зажёгся огонь костра, столь резко и внезапно вырвав её из темноты, что она в страхе отпрянула от него, как и от выросшего из мрака силуэта фурболга. Это уютное тепло распространялось от древесины поваленного дерева, внутри которого они находились, но не от пламени.
— Тебе ни к чему бояться меня, — оскалил зубы в ухмылке и на чистом языке троллей проговорил фурболг. — Я не для того дал тебе твою свободу и силу.
Она поняла. Он был лишь умелой иллюзией, как и этот огонь. Тот самый голос из тени в её видениях. Кто он такой? И о какой силе говорил?
— Зачем ты это сделал? — спросила она напрямую, чувствуя, как страх отступает. — Чего хочешь от меня? Я более не стану ничьей рабыней.
Он усмехнулся, сверля её взглядом блестящих в полумраке крошечных глаз.
— Все вы — рабы. Ваших страхов, желаний, мыслей. Думаешь, я не знаю, что ты хочешь сделать дальше? Твоя ненависть толкает тебя к твоему хозяину для свершения возмездия. Твой страх велит бежать как можно дальше, лишь бы не встретить больше ни одного из троллей драккари. Вместо всего этого вороха мелких мотивов я хочу предложить тебе нечто стоящее. Спасение всего Нордоскола от чумы под названием “Плеть”.
— Что?
— Действительно, откуда рабыне об этом знать. Я покажу.
Тьма за его спиной разрасталась, поглощая дерево, огонь вспыхнул, а затем вовсе потух. Затем возникло свечение снега, проедая брешь в мрачной пелене, из неё вырастали горы и постройки драккари. Кажется, она знала это место, она иногда видела его из окон крепости. Но здесь не было воинов драккари. Их разбухшие почерневшие тела сновали здесь наряду с мертвецами поменьше, подчиняясь чьей-то злой воле. Фигуры в балахонах направляли их вперёд, к лестнице в Зул’Драк.
— В любое другое время я бы убил всех вас, — сказал голос тени за её спиной. — Ваши жизни стали бы очередной подпиткой для меня, чтобы, наконец, обрести свободу из вечного плена. Но сейчас мне нужен кто-то, кто объединит силы троллей с моими против его армии. Время пришло, и он пробудился, чтобы забрать то, что ему не принадлежит.
Тело Кхелтрикс поднялось в воздух, словно она была бестелесным духом. Она устремилась следом за вторжением мертвецов, словно орёл, осматривающий свои владения. Ожившие трупы наряду с паукообразными тварями готовили вторжение в империю троллей. По воздуху медленно плыли летающие крепости, исторгая из себя отвратительную на вид жидкость, отравляющую землю под собой. Какая сила вообще могла их сдержать? Но тем не менее драккари упорно бросались вперёд, показывая, что им неведом страх. Умирая, они вставали на сторону врага, но успевали купить свою неволю ценой множества поверженных трупов. Стоило ли это того?
Она направилась ещё дальше, через снежные горы, в самую тьму, мёртвые ледяные края. Если это была Плеть, то противостоять ей невозможно, неразумно, бессмысленно. Ледники заполняли бесчисленные армии мертвецов, небеса были захвачены тем, что собралось из останков драконов, и тварями, напоминавшими нетопырей. Бесконечная армия смерти.
Кхелтрикс уже была напугана до безумия, когда воля её собеседника направила её к огромному ледяному шпилю. Она не хотела туда идти, чисто интуитивно чувствовала исходящую оттуда угрозу, но лишь настойчиво приближалась. Она закричала, но её вопль утонул в гуле ветра.
Всё снова исчезло, обратившись в костёр в полом дереве и её единственного собеседника. Она с криком припала к земле, потеряв ощущение полёта, замолкла и попыталась отдышаться. Фурболг продолжал наблюдать за ней.
— Ты уже мертва, — изрёк он. — Ты не сможешь жить так, как тебе захочется. Тебе не удастся добраться даже до поселения твоих сородичей.
— И что же? — рыкнула она в ответ, бросив на него испепеляющий взгляд. — Сменить одного хозяина на другого? Стать твоей рабыней?
— Да. И спасти от гибели всех нас.
Злоба сменилась непониманием. Звероподобное существо поднялось на ноги, и тень за его спиной выросла, словно подчёркивая возникшие в глазах искры огня.
— Я — бог этого континента. Я вижу всё, слышу всё, чувствую всё. И никто не в силах этому помешать.
— Тогда ты должен был бы стереть их в порошок.
Он заметно поник, отбросив эффекты устрашения.
— Как я упоминал ранее, я потерпел поражение и оказался в клетке. К сожалению, пока что освободиться я не могу, но я к этому близок. К тому же у меня есть армия. Но одной её недостаточно.
— И чем тебе поможет беглая рабыня?
— Ничем, — оскалился он в усмешке. — Но мне поможет верховная жрица. Моя верховная жрица. Что объединит мою армию с завоевателями и драккари. Донесёт им мои слова.
“Ты моя”, — вновь вспомнила она слова Зуркару и вздрогнула. Один хозяин менялся на другого, как бы не называл свою услужливую рабыню.

Зуркару вернулся верхом на ящере с очередной битвы. Он пропах мертвечиной и был безумно зол. Эти твари, сколько их не бей, их количество не иссякает. Он ворвался в свои покои, сбросил доспехи на ходу и окунулся в заранее приготовленную горячую купель. Не слишком горячую, однако, вода в ней успела остыть. Приятно холодило царапины, но это не уменьшало его ярости. Трое наложниц поспешили исправить свою погрешность. Их появление только разожгло его злость. Взревев, он бросился на ближайшую из девиц и опрокинул её в воду, а затем принялся вдавливать, топя. Две другие вздрогнули и поспешили убраться прочь из зала. Им хватило ума сделать это без криков.
Он стал совсем невыносим с тех пор, как потерял свой лучший трофей. Давал волю гневу, избивал рабынь до полусмерти. Словно дикий зверь. И всё из-за того, что лишился своей любимой вещи.
Когда сопротивление девушки начало слабеть, он одним движением поднял её, позволив жадно глотнуть воздух, и отбросил прочь. Словно ничего не произошло, Зуркару, глубоко вздохнув, вернулся в воду. Он закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Он изменился. То ли это, что пророчил Рунок? Стал ли он достаточно силён, чтобы защитить земли драккари от мертвецов?
— Господин? — осторожно вошёл в полумрак зала тролль, вырвав его из полудрёмы. Зуркару был несколько озадачен появлением незваного гостя, посмевшего войти без позволения. Ярость начала клокотать в его груди. Он едва сдерживал себя, решив позволить этому несчастному говорить. Скольких гонцов он в последнее время прикончил за плохие вести? Словно набравшись уверенности, визитёр сделал ещё несколько шагов вперёд, явно испытывая терпение командира крепости.
— Она пришла, чтобы помочь нам. Чтобы спасти нас, — прошептал он, словно завороженный. — Лишь Вашей волей она сможет войти.
Зуркару рыкнул и вышел из источника, угрожающе подойдя вплотную к гостю.
— Кто? — прошипел он сквозь зубы, уже сжимая кулаки, борясь с желанием перехватить шею тролля и сломать одним движением.
— Жрица мёртвого бога.
Ярость отступила, сменившись непониманием. Этого не могло быть, как бы не хотелось в это верить.
— Кто она? — вернул он своё внимание собеседнику, впившись в него глазами. Этот затуманенный взгляд, словно от дурманящих настоев. Дымка колдовства. Казалось ли ему, или он действительно её видел?
— Жрица мёртвого бога.
Этот ответ Зуркару не понравился. Он исполнил то, что так хотел сделать, и бросил обмякшее тело на холодный каменный пол, а сам ушёл неторопливо одевать свои доспехи. Пусть эта гостья, что посмела сотворить из драккари пешку, подождёт. А если попытается поднять труп, то он прикажет своим воинам засыпать лес огненными стрелами.
Он медленным шагом спускался вниз, волоча за собой одной рукой обезглавленное тело, во второй нёс его недостающую часть. На него поглядывали солдаты со смесью уважения и страха. Это хорошо, ему ни к чему будет лишний раз укреплять свой авторитет. Оказавшись один на один с кромкой леса, он метнул отрубленную голову вперёд, в заросли можжевельника, тело — лишь на несколько шагов вперёд.
— Жрица мёртвого бога? — крикнул он неведомому собеседнику, усмехнулся и развёл руками. — Ты хочешь войти по моей воле? Так обратись же лично!
— Лично Вас можно застать лишь на поле боя, — ответил ему с насмешкой казавшийся знакомым голос. — В то время, как Вы находитесь в крепости, Ваши бойцы расстреляли бы меня на месте, не слушая. Ведь для них я низшая.
Она вышла из леса, заставив его ошарашенно замереть. Облачённая в струящуюся бордовую ткань, словно поглотившую в себя кусочки древесины, зубов, когтей и камней, его рабыня теперь действительно не была похожа на беспомощную беглянку. Прихрамывая и опираясь на посох из сухой ветви с камнем, вросшим в обрубок и напоминающий растекающийся тёмный изумруд, она подошла ближе. Её левая нога была изуродована, будто проедена кислотой, запёкшаяся кровь образовала уродливую розовато-оранжевую плёнку. При каждом шаге в её напоясном мешке трещали камни. Что мог значить её визит?
— Моё имя — Кхелтрикс, — известила она прежде, чем он успел что-то сказать. — И я пришла сюда, чтобы помочь в нашем общем желании выжить.
Он онемел, услышав её имя. Не может быть. Как она вернула его себе? Он снова вспомнил про свой визит к Руноку. Неужели тот имел ввиду именно это? Что силу полубога получит именно она? Он позволил себе надменно усмехнуться.
— Я могу казнить тебя прямо здесь, как беглую рабыню. Ты забыла, кому должна подчиняться, низшая? Или, по одному моему взмаху руки, мои лучники расстреляют тебя.
— Это будет твой выбор, — спокойно ответила она.
Он скривился. Ему не нравилось, что она совершенно не проявляет страха, уважения к нему. Совсем как её отец. Этим она подрывала его авторитет в глазах наблюдающих за ними бойцов.
— Я выслушаю тебя, — процедил он сквозь зубы. — А затем убью. Говори.
— Мой бог предлагает вам силу. Свою помощь в борьбе с врагами.
— Нам не нужна его помощь. Помощь низших и неверных. Нам достаточно силы наших богов.
— Тогда зачем вы пришли к нему с подношением? Ты и сам знаешь, что в одиночку вам не выстоять.
Каждое её слово вызывало в нём ярость. Как она смела так говорить с ним? Как она могла предложить ему такое? Встать с ней наравне?
— Сомневаешься в силе драккари, ничтожество? — воскликнул он и занёс топор. Она в ужасе выставила посох, чтобы укрыться, оступила на шаг и упала на землю. Купол тьмы, словно водоворот, внезапно отстранил их от остального мира. Слова древнего языка прошипели в воздухе. Липкая тёмная магия метнулась к горлу тролля, заползая в его рот и глазницы.
Он стоял у наблюдательного пункта своей крепости. Его войска сдерживали натиск мертвецов, но силы тех подтягивались со всех сторон. Ничего, они ещё могли дать отпор.
— Ты прав, — услышал он собственный голос из своих сомкнутых уст. — И я не сдамся.
Резкое жжение отразилось в шее, грудь обожгло жидкостью, он захлёбывался, ощущая привкус крови. Своей крови. Тело накренилось, теряя силы, но незнакомец за спиной помешал ему упасть. Он приподнял его выше и вытолкнул вниз, словно привлекая внимание воинов, говоря им, что первый шаг к поражению совершён.
Они заняли всю западную часть империи. “Плеть”, так они себя называли. С ними вторглись и захватчики, живые, носящие название “Серебряный авангард”. Все они пировали на руинах империи драккари, костях великих северных троллей, продолжая бесконечное и бессмысленное сражение. Они пробирались всё глубже, стирая их народ в пучину истории. Он закричал, закрыл глаза, чтобы не видеть этого. Неужели это было предвидение? Но почему их боги не смогли ничего сделать? Гул этой войны продолжал стоять в его ушах, словно упрекая его в том, что он ничего не смог предотвратить.
Рука мягко коснулась его щеки, мгновенно успокоив. Он удивлённо открыл глаза и увидел её. Совсем такую же, какой он помнил её, несмотря на все эти внешние изменения. Когда она принадлежала ему. И когда он любил её. Она снова была с ним. Но это мгновение прошло. Кхелтрикс убрала руку, снова став холодной и суровой.
— Ты видел. Твоя смерть придёт не от моей руки. И за ней череда других. Одно предательство поставит всю империю драккари на грань гибели. Мы должны помешать этому свершиться. Вместе.

— Она больше похожа на подношение, и то не самое щедрое, — отметил один из жрецов круга. — Мы разочарованы в выборе Зуркару. И почему он не пришёл сам? Неужели он думает, что она будет говорить?
Двое других троллей захихикали. Кхелтрикс наблюдала краем глаза за своим обидчиком, который расхаживал вокруг неё, осматривал, словно личный подарок. Она закрыла глаза и гневно вздохнула. Она больше не рабыня, и тем более не жертва для богов.
— Будь спокойна и сдержана, — вспомнила она наставления своего бога. Перед глазами тут же возник тот самый вечер накануне её возвращения к драккари. Всё тот же ствол дерева и он, в облике фурболга, рядом с костром. — Ты должна завоевать их доверие и уважение. Они должны пойти если не за тобой, то вместе с тобой.
— Они не сделают этого, — усмехнулась она в ответ. — Они драккари, а я — низшая.
— Нет! — внезапно он вскочил на ноги и гневно свёл брови. — Все эти ваши разногласия умрут вместе с вами, смертные. Хотите жить — идите вместе, плечом к плечу, или эта тварь разобьёт вас, сотрёт в порошок и подчинит себе!
Она невольно усмехнулась от того, как нелепо смотрелось это небольшое существо со своими тирадами. Он, похоже, и сам осознал это, а потому грозно вытянул когтистый палец в её сторону.
— Вы пойдёте за мной, — прошипел он. Объятый тенями, бесформенный в этом полумраке, теперь он без сомнения выглядел пугающе. — Глупцы, возомнившие себя чем-то большим. Эта земля всегда была моей. И я не отдам её мальчишке с его гниющей армией. Я пойду с тобой, и ты сделаешь всё, чтобы тролли присоединились ко мне.
Из мёртвой древесины к его руке потянулась ветвь, уродливо, словно в агонии, переплетаясь своими ветками. Резким движением своей второй руки он полоснул сухожилия у кисти. Из раны хлынула не кровь, я вязкое вещество чёрного цвета, блестящего изумрудными искрами.
Кхелтрикс вырвалась из воспоминаний, ощущая себя абсолютно уверенной в своих дальнейших действиях. Не обращая внимания на драккари вокруг себя, она властно взмахнула посохом, сделав им круговое движение над головой, от чего купол тьмы разлился над ними, вырвав из привычных тёплых залов.
— Я пришла к вам, чтобы предупредить и предложить помощь, а не чтобы пресмыкаться, — провозгласила она. — Мой бог дарит вам видение будущего.
Мрак отступил, стены растаяли, открыв взору заснеженный Зул’Драк. Жрецы в непонимании отступили, двое пошатнулись и упали на каменную плиту. Казалось, что на ней они мчатся вперёд со скоростью ветра. Пластина ползла по вымощенной камнем дороге, у лестницы резко накренялась вниз и скользила по склону. После третьего лестничного пролёта дорога повернула к крепости Драк’Тарон, обители защитников южной границы Зул’Драка, и остановилась у самых его врат. Было тихо, лишь завывания ветра бродили по коридору перед ними. Слишком тихо. Жрецы осторожно прошли вперёд, завороженные колыханием огней и танцем теней на стенах крепости. А через мгновение перед ними появились орды нежити, вызвав крики неприятия и ужаса. Неприступная крепость пала.
Пластина двинулась в сторону, унося своих пассажиров. Массивная тень накрыла их сверху, приближаясь. Летающие крепости, одна за другой, распыляющие чуму смерти. Их транспорт ускорил ход, поднимаясь на пролёт выше. Ледяные тролли отступали под напором низших с их необычными союзниками, пускающими в ход слепящие заклинания. Но сил ни тех, ни других, всё ещё не хватало, чтобы сдержать наступающую Плеть.
— Они как пожар, — сказала Кхелтрикс, и её голос звоном отдавался на пустых заснеженных полях третьего яруса. — Животные бегут от огня. Ваши боги не смогут вам помочь. А мой сможет.
— Чушь! — внезапно набрался храбрости один из троллей, остальные всё ещё не отошли от увиденного. — Силы наших богов достаточно для победы. Они вдохновляют лучших из лучших! А твой бог-самозванец только и делает, что якшается с отребьем вроде тебя и фурболгов! Ничтожество!
Иллюзия растворилась, отступая обратно в стены. Она усмехнулась ему в ответ, дерзко и нахально, заставив скривиться от ярости.
— Мой бог — воплощение смерти. Не стоит проявлять к нему неуважение.
Она развернулась и двинулась в темноту залов в оседающей дымке.
— Всему своё место и время, — бросила она напоследок. — Пока вы не в силах этого принять, но в одиночку вам не выстоять.
— И мы поверим этой низшей? — слышала она крики, когда уже удалялась по коридору к выходу. — Этим видениям из воздуха? Поддадимся страху и отринем нашу веру? Иллюзия! Драк’Тарон не может пасть! Мы позволим ей плести нити обмана? Этой твари нужно вырвать её поганый язык, которым она смела сказать такое! И сердце, которым поклялась мёртвому богу!
— Может всё же попробовать других союзников? От них может быть гораздо больше толка, — усмехнулась она, когда возмущённые возгласы совершенно перестали доходить до её ушей.
— От праведников не больше пользы, чем от фанатиков, — ответил посох. — Их вера не позволит им прислушаться ко мне, они отрицают тьму во всех её проявлениях. И не примкнут ко мне, так как у меня нет столь благих намерений. Делай своё дело, жрица. Как только они увидят воплощение твоих предсказаний, они примут тебя.

Она не возвращалась. Она плела свои интриги где-то в кругу жрецов, или её и вовсе убили. Уже семь лун она не возвращалась к нему. И Зуркару чувствовал, как его изнутри точит нетерпение. Он желал её, больше, чем что-либо другое. Думал лишь о ней и бился в каждом новом сражении с мертвецами ещё более ожесточённо, чтобы вернуться и встретить её.
— Господин, мы вновь отбросили их, — раздался голос позади.
— Да, я вижу, Дракуру, — усмехнулся он, бросив мимолётный взгляд на гостя. — Посланники Кетц’лун не зря дали нам своё благословение.
— Думаю, дело не только в них, — улыбнулся тот. — Дело в духе наших воинов. Он крепнет с каждым днём, пока Вы ведёте нас.
Зуркару посмотрел на обороняемую им крепость со смотровой площадки, на бойцов, несущих своё бдение без устали и страха перед этим врагом. Он помнил, как они были растеряны при первых атаках, и лишь он сумел вернуть им былой настрой, метнувшись в битву первым.
— Ты прав, — благоговейно сказал он, ощущая себя всесильным. Мягкие шаги гостя приближались, он смотрел через плечо командира на происходящее внизу. — И я не сдамся.
Тревога зажглась искрой в его сознании всего на секунду. Затем лезвие кинжала предательски вонзилось в его шею по самую рукоять.

Кхелтрикс наблюдала за Дарк’Тароном в свете заходящего солнца. Кровавые отблески словно провозглашали грядущее падение империи. Она знала, что именно сегодня, именно сейчас её старый господин умрёт.
— Ещё слишком рано. Если Плеть возьмёт Драк’Тарон, нам всем конец, — сказала она.
— Если хочешь применить силу, чтобы оттянуть их неизбежную смерть, то подумай ещё раз. Они поверят лишь когда поймут, что иного выхода нет.
— Но те, кого мы спасём, встанут на нашу сторону.
Он усмехнулся, а затем начал хохотать с постепенно нарастающей силой. Для него в новинку было кого-то спасать. Он начал с неё, а теперь станет благодетелем для целого народа. Невыносимо смешно.
Кхелтрикс чувствовала, как в ней бурлит сила, даруемая её богом. Она провела своей изуродованной ногой по мёрзлой земле и топнула. Её сознание устремилось вниз и вперёд, в темноту, преодолевая расстояние до крепости. Она проникла внутрь Драк’Тарона и почувствовала панику всех живых, что остались здесь. Предатель не мог уйти так быстро. Он где-то здесь, среди них, но его сознание недосягаемо для неё. Страх, липкий, скользкий и мерзкий, приносил удовольствие её богу. Ручьями его сила потекла в драккари, повинуясь движению её пальцев. Кхелтрикс резким движением сорвала с пояса мешок и разбросала перед собой гальку. Велением древней магии камни поднялись в воздух, и сгустки тьмы окутали их, нарисовав в воздухе силуэты, превращая в эфемерные куклы. Древняя магия предков, известная каждому троллю как “вуду” сочеталась с силой её бога, обретая новое жуткое воплощение.
— Во имя вашей империи, — прошептала она своим марионеткам. — Во имя вашего народа. Боритесь, сражайтесь.
Куклы начали свой хаотический танец, к ним присоединялись и новые фигурки из камней. С каждой секундой она наращивала армию внутри Драк’Тарона, способную противостоять Плети.

Джирго был преданным воином Зуркару. Он на своих руках донёс тело погибшего командира на вершину, чтобы жрецы Кетц’Лун провели над ним свои последние ритуалы. Свою боль и ярость он готов был обрушить на всех врагов, пытающихся проникнуть в Драк’Тарон. Жаль, что звание командира получил Зим’бо, что был долгое время правой рукой Зуркару. Заменить того он был не способен. Никто не был способен. Они были обречены, но свою жизнь Джирго готов был дорого разменять.
Внезапно странные ощущения наполнили его. Новые силы прилили к разбухшему телу и запульсировали в венах.
— Во имя вашей империи. Во имя вашего народа. Боритесь, сражайтесь, — твёрдо произнёс голос в его голове.
Словно принимая эти слова, он яростно взревел. Беснующийся берсерк мог дать отпор любой твари из Плети.

— Они снова наступают, — обеспокоено отметил Дракуру, наблюдая за происходящим внизу со смотровой площадки Драк’Тарона. — Что вы собираетесь делать?
Жрецы собрались в ритуальный круг возле тела Зуркару. Зим’бо стоял неподалёку и заметно нервничал.
— Командир? — подошёл к нему Дракуру. — Нужно что-то предпринять.
Тот вздрогнул. Он не привык к подобному обращению, и уж тем более к тому, что ему нужно будет отдавать приказы. Тот, кто был на это способен, лежал в центре ритуального круга, убитый рукой неизвестного предателя. Именно это стало началом конца для них. Единственное, что приходило ему на ум — скомандовать немедленное отступление, пока Плеть не отрезала пути отхода.
— Наши воины готовы к обороне. Они ждут Вашего приказа, — настаивал Дракуру.
Они ждут Зуркару. Зим’бо не покидала эта мысль. Он ждал, что скажет ему тень командира, что может посоветовать в процессе ритуала перед переходом в иной мир. Но внезапно раздался голос.
— Во имя вашей империи. Во имя вашего народа. Боритесь, сражайтесь.
Он почувствовал нарастающую силу внутри себя. Казалось, взор прояснился. И теперь он видел то, что другим казалось недоступным.
— Ты не один из нас, — прошептал он, осознавая, что у его собеседника не возникло единения с таинственным голосом. — Ты… сделал это…
Тревога отразилась в глазах Дракуру, но он уклонился от увесистого топора нового командира крепости. Одного удара хватило бы, чтобы его убить, но вместо лезвие впилось в древнюю кладку смотровой площадки. Юркий тролль припустил прочь, от чего Зим’бо бешено взревел и кинулся следом.
— В бой! — кричал он на бегу, и эхо стен разносило его голос защитникам крепости. — Во имя Зуркару! Во имя драккари!
Каким-то чудом Дракуру сумел ускользнуть, скрывшись в тенях просторных залов. Ничего, они ещё найдут эту крысу. А пока нужно было сразить нахлынувшее наступление Плети. Тролли присоединялись к нему, готовые ринуться следом за ним. Стройным рядом они разили противников, посмевших подумать, что им удастся победить драккари.
— Нам нужен командир, — произнёс пророк Кетц’лун, одурманенный силой кукловода. — Нам нужна длань драккари, несущая смерть врагу.
Он достал со своей груди шаровидный амулет, закупоренный и явно предназначенный для хранения чего-то ценного.
— Наши боги слабеют. Я сам видел, как богиня плевалась кровью во сне, без явной причины. Но теперь я понимаю. Это был её дар нам, чтобы мы совершили то, что необходимо.
Он осторожно вынул крышку и влил содержимое в рот трупу. Остальные жрецы начали нараспев читать молитву, восхваляя свою богиню, благодаря её за этот дар. Они верили, что сейчас свершится чудо. Но его не было. И когда они уже практически потеряли надежду, и их голоса затихли в тишине, нарушаемой звуками битвы, останки зашевелились. Плоть с треском рвалась, изменяя себя. Кости заламывались, перестраиваясь. Более не тролль, Зуркару поднялся как нечто иное, нечто большее. Крылатый змей, воплощение частицы силы богини Кетц’лун. Он заревел от боли нового рождения и от того, что его вырвали из уютных лап смерти. А Затем, поднявшись в воздух, внезапно затих.
— Держите строй, братья. Скоро их силы иссякнут, — прошипел он, внедряясь в разум каждого из своих союзников. — Мы помешаем этому свершиться, Кхелтрикс. Вместе.
Он знал, что она услышит его. Вместе они вели воинов в битву, словно рука об руку. Они побеждали. Когда атака Плети была окончательно подавлена, жрица мёртвого бога протянула руку к мешку, и дымка, снова обратившись в бесформенную, увлекла камни в него. Лишь те, чьи марионетки остались в живых, потому что погибшие разрывались со смертью подчинённых ими троллей. Девушка упала на заснеженную землю, жадно дыша. Силы окончательно покинули её.
— Вставай, — прошелестел посох. — У нас ещё много дел.
— Что они сделали с Зуркару? — прошептала она тихо, едва шевеля губами. — Почему они не сражались, а обратили его в чудовище?
— Это их борьба. Их способ самозащиты. Ты лишь побуждаешь их, но они сами выбирают, как действовать.
Она не знала, почему её так беспокоит судьба Зуркару. Боялась ли она за него? Печалила ли её его кончина? Или её больше волновало, что он вернулся, а не сгинул навсегда?
— Думаешь, теперь они поверят нам? — удостоверилась она.
— Если захотят. После случившегося у нас есть право голоса. Мы можем пойти к персоне повыше, если жрецы не хотят видеть правду.
Она усмехнулась и нашла в себе силы подняться, опираясь на посох.
— Если мой бог желает попасть к королю, то я исполню его волю.

— Кто посмел пустить в мои покои это жалкое отродье?! — яростно взревел ледяной король Малакк, взывая к своим слугам. Кхелтрикс пропустила это обращение мимо ушей. Побеснуется и успокоится. Куклы-камешки двигались за ней по воздуху, ни один подчинённый ими слуга не придёт на зов короля. Она сумела застать его врасплох, предварительно заставив своих марионеток обезоружить повелителя драккари. Но, если его не осадить, он бросится на неё с голыми руками.
— Я всего лишь пришла предложить вам помощь.
Кажется, это была не лучшая фраза в этой ситуации. Его гнев тут же разразился с новой силой.
— Помощь?! От тебя, жалкая тварь?!
— Не имеет значения, кто я. Важно, кто стоит за моей спиной. Вы уже знаете обо всём, что случилось. Если бы не мой бог, Драк’тарон сегодня бы пал.
— Ничтожество! — он всё же метнулся со своего трона к ней навстречу, стремительно сокращая разделяющее их расстояние. — Ты и твой мерзкий бог смеете приписывать себе заслуги драккари?!
Кхелтрикс успела призвать ещё один камень, и сила чужой тёмной воли сковала Малакка, оставляя способность лишь бешено вращать глазами. Его лицо багровело от ярости. Он не собирался повиноваться кому-то, тем более какой-то низшей.
— Взгляни же в будущее. Будущее, которое ждёт вас, неспособных принять чужую помощь. Когда падёт Драк’Тарон, когда вас вытеснят с двух ярусов Зул’Драка, а Плеть и прочие чужаки будут расхаживать по вашим землям, словно по своим. Когда вы сбежите, подобно побитым псам, в дальние края и будете вынашивать планы по возмездию, которым не суждено будет сбыться. Я даю тебе видение твоих последних мгновений, когда даже единство вас не спасёт.
Он видел всё, о чём она говорила. И вот он, бок о бок со своими злейшими врагами, неженками из других краёв, борется с ещё большими ничтожествами. Здесь нет снега. Что стало с их родным домом? Империей, которую он так долго строил. Он знал этот новый мир, за который они так ожесточённо сражались. Неужели всё настолько плохо, что они решили подчиниться призраку славного прошлого и навеки лишить себя свободы? Неужели они пали здесь?
Он видел их смерть, одного за другим. Видение отступило, оставив его, ошарашенного, перед уродливой троллихой. Он растерянно смотрел на неё, словно обнажённый, лишённый защиты.
— Я даю Вам последний шанс, — твёрдо прошептала она, сверля его взглядом. — Если Вы откажетесь сейчас, я больше не приду.
Она думала, что после увиденного он согласится, попытается её остановить, сделает хоть что-то. Но он молчал, всё ещё осознавая случившееся. Скривив губы она развернулась и медленно двинулась к выходу. Он мог окликнуть её, остановить хоть как-то. Но он лишь стоял и смотрел ей вслед.
Такая сила. Почему она в руках столь немощного существа? А если бы она досталась более сильным и достойным? Почему Лоа не давали драккари подобную мощь? Ведь тролли Зул’Драка столетиями верно служили им и поклонялись. Почему сейчас, в момент, когда это действительно нужно, их боги отвернулись от них? Неужели эта девчонка действительно смеет думать, что она сильнее?
Яростно взревев, Малакк ударил кулаком стену. Почему их Лоа считают их недостойными? Он никогда не поверит, что низшая может видеть будущее и показывать его другим. Что его подданные ради этого должны пресмыкаться перед духами и получать призрачные ответы. Если эта тварь получила силу от своего недо-бога, то они заслуживают гораздо большего.
Он пулей вылетел прочь в поисках своих слуг. Куда они пропали? Как они посмели пропустить к нему это ничтожество? Никого не было в зоне его видимости, или все просто пытались не попадаться на глаза, что только разжигало его злость. Они все поплатятся за то, что потакали ей.
— Созовите мне совет старейшин, твари! — прокричал он. — Сейчас же!
Шорохи, разносящиеся по стенам, говорили, что приказ был услышан.

Семь атак. Воины Драк’Тарона оттеснили семь атак Плети. В это верилось с трудом. Зим’бо снова взглянул на стены неприступной крепости за своей спиной. Они выстояли. Они напали, не позволив врагу закрепиться. И всё благодаря предвидению их командира, который носил теперь новое имя — Тарон’Джа. Он видел, где мертвецы нападут в следующий раз, откуда, его глас направлял верных ему бойцов с вершины крепости. Осталось лишь дождаться, когда жрецы Кетц’лун и укротители сумеют узнать, в чём секрет нетронутого порчей дьявозавра Короля Дреда, способного противостоять проклятию Плети. Победа, казалось, маячила перед ними.
— С небес, — провозгласил внезапно Тарон’джа. — Они идут с небес.
Что? Зим’бо поспешил оседлать нетопыря и взлететь над вековыми соснами, как и десятки его собратьев. То, что он увидел, заставило его обомлеть от ужаса. Три летающих крепости медленно плыли по воздуху, намереваясь исторгнуть из себя десятки противников.
— Не сдавайтесь, — прошелестел голос командира, возвращая своим собратьям веру в победу. — Сломите этих тварей изнутри. Не дайте им получить Зул’Драк!
Изнутри. Зим’бо взревел и устремился к ближайшему некрополю. Он видел входы, из которых рвались в битву горгульи. Он бил их, отчаянно прорубая себе путь внутрь, чтобы сокрушить тех, кто управляет этими цитаделями смерти. Драккари покажут, что с ними бесполезно сражаться. Они — лучшие во всём.
— Предатель, как ты сумел вновь пробраться сюда? — прошипел вдруг Тарон’Джа, а затем взвыл от боли. Зим’бо вздрогнул, потянув поводья на себя, и чуть не врезался в крепкие стены некрополя, но успел увести животное в сторону. Резкие крики командира прекратились, оборвавшись звенящей тишиной. Зим’бо летел вниз, молясь, что успеет, что сможет спасти дух своего предводителя, единственного, кто способен был направить их на эту жуткую войну.
— Смерть неминуема, — вернулся его голос. — Не сопротивляйтесь. Покоритесь ледяной смерти.
Нет! Отчаяние объяло душу Зим’бо. Только не это! Неужели Дракуру посмел вернуться, чтобы завершить начатое?
Летающая крепость зависла возле Драк’Тарона. Сеятели чумы вылетели, распространяя заразу по округе. Луч выстрелил в землю, наращивая магический портал для тварей, что поползут из некрополя. Драк’Тарон пал. Не в силах более мириться со своим отчаянием, Зим’бо протрубил отступление и рванул поводья своего нетопыря в сторону седых холмов.

Сигнал отступления и новые слова Тарон’джа вызывали в Джирго лишь ярость. И, как берсерк, он знал, как её применить. Часть воинов всё же ослушалась приказа Зим’бо и заняла верхний ярус крепости. Им удалось оттеснить силы Плети на этаж ниже, и воины Джирго теперь зажимали их в тиски. Предатель ускользнул один раз, но теперь у него ничего не получится. Берсерк драккари готов был разорвать каждого противника на куски за то, что они используют длань драккари как свою марионетку. Своим массивным телом он отбрасывал вурдалаков в стороны, на топоры к своим союзникам или мечи врагов. Цепи поганищ не пробивали его крепкую кожу, он хватал их и раскачивал в стороны, чтобы эти мерзкие куски плоти врезались в стены или своих же союзников, взрываясь отвратительной гниющей массой. Он докажет, что ярость драккари сдержать невозможно.
Они продвигались наверх, оттесняя врага, позволяя раненым союзникам отступить к выходу. Но внезапно впереди показалась фигура в чёрных доспехах. Его светящийся меч выглядел для берсерка словно тростинка, иголка, неспособная остановить могучего воина. Незнакомец, словно не понимая этого, бросился навстречу могучему троллю, выставив своё оружие.
Игла обжигала холодом и оставляла глубокие царапины. Джирго взвыл от боли, а его сокрушающие удары не достигали излишне изворотливой цели. В этот раз ярость не помогла ему. Несколько новых царапин рассекли его тело, повалив на землю.
— Смерть неминуема, — прошептал заманчиво Тарон’джа. — Не сопротивляйтесь.
Ледяная скорбь жадно вырвала душу славного воина драккари, поднимая на ноги пустую, жаждущую плоти оболочку. Теперь союзники, следовавшие за ним, стали лишь пищей. Джирго обрёл истинное воплощение своего второго имени, которым его наградили за свирепость в бою — Кровотролль.

Кхелтрикс спускалась по лестнице, выйдя из Зим’торги, когда заметила летающие некрополи. Липкие щупальца страха сковали её нутро, а недостаток концентрации чуть не разрушил куколку, контролирующую идущего рядом тролля. Без него одиноко бродящую низшую попросту бы убили как беглую рабыню.
Драк’тарон пал, Плеть совершила масштабный рывок в земли ледяных троллей.
— Мы не готовы, — в страхе прошептала она. — Они сотрут нас в порошок.
“Пришло время показать нашу силу. Доверься мне”.
Она без сомнения отдала свою волю, верила ему больше, чем даже самой себе. Уж ей-то он доказал, что ему можно доверять. Она чувствовала своей изуродованной ногой, как сама земля ворочается под ней. Словно уступает дорогу чему-то. Она двинулась вниз по лестнице, завороженная происходящим. Один из некрополей подлетел ближе всех и набрал высоту, приближаясь к Джинто’Калару, и нечто двигалось ему навстречу, не зная преград.
Кхелтрикс остановилась. Драккари, что возмущённо выходили к ней, чтобы покарать за такую дерзость — нахождение на их территории, но, поддавшись её завороженному взгляду, сами замирали в неопределённых чувствах, глядя на новоявленное чудо в небесах. Жрица мёртвого бога прошла чуть дальше, чтобы остаться с новоявленными гостями Зул’Драка наедине. Она чувствовала подрагивание силы вокруг себя, словно натянутые струны, раскачивающиеся и устремляющиеся всё выше. Девушка вытянула руки и ощутила их дрожь всё явственнее, они готовы были откликнуться на её зов, но способна ли она будет ими управлять? Она запрокинула голову, её глаза закатились, нечто оттолкнуло её прочь. Ошарашенная девушка упала на спину, приподнялась, встряхнув головой, и обомлела окончательно, увидев перед собой саму себя. Точнее её тело, подвластное чужой воле, оставившей ей лишь роль наблюдателя.
— Дерзнёшь, мальчишка? — шипяще прошептали её губы. — Ты смел думать, что можешь мне перечить?
Её слова эхом отдавались в сгущающихся сумерках мира духов. Всё вокруг казалось Кхелтрикс неправильным, размытым, а тени устремлялись к деревьям, плясали на их стволах.
— Думаешь, тень сравнится с силой истинного бога смерти? Думаешь, можешь брать то, что принадлежит мне, и не платить за это? Я покажу тебе, как ты заблуждаешься.
Её тело с размахом топнуло по земле изуродованной ногой, вытянуло в стороны скрюченные пальцы. Кхелтрикс зажала уши от внезапного оглушительного гула и звона, грозящего расколоть её голову изнутри от силы звука. По велению его движений и его воли, нечто устремилось к ближайшему некрополю, вырвалось из земли и устремилось вверх, пробив в летающей крепости зияющую чернотой дыру.
Щупальце? Кхелтрикс прищурилась, думая, что её глаза обманывают её, но это было слишком похоже на щупальце. Оно извернулось, заходя на новый удар, поверженный некрополь вращался в воздухе, неумолимо приближаясь к нему. Глядя на это девушка понимала, что ощущает не только трепет, но и животный страх. Чувствуя, как дрожит, она обернулась назад, ощущая на себе чей-то тяжёлый взгляд. И там, вдалеке, за чёрными мутными силуэтами гор, она видела сияние. Мёртвый свет, который, казалось, мог наблюдать за ней. Его лучи были текучими, словно щупальца, их свечение обращалось в тень и скользило сюда. Это было что-то гораздо древнее и сильнее мёртвого полубога Урсока. И в то же время оно не действовало в полную силу. Прищурившись, Кхелтрикс заметила, что лучи упираются в какую-то преграду. Плен, оковы, древняя темница, построенная ещё до начала времён троллей. Они причиняли ему боль, каждое призванное им щупальце отмирало, проведя на поверхности всего несколько секунд. И всё же то, что происходило сейчас, говорило о том, что его свобода уже близко. Кхелтрикс всматривалась в маяк его силы, словно растворяясь в его свечении, и не знала, хочет она этого или нет, боится она его или нет. Он хотел избавиться от неё? Поглотить её душу и завладеть телом? Она могла бы воспротивиться, но был ли в этом смысл? Ведь он был прав, она уже мертва. С тех самых пор, как попала ему в служение.
Что-то промелькнуло, на мгновение разорвав их связь. Кхелтрикс бросила мимолётный взгляд на тень, и увидела драккари, заносящего топор над её телом. Девушка метнулась вперёд чисто инстинктивно, забыв, что она бесплотный дух, забыв, что в её теле находится могучее существо, которому неведома смерть. Она готова была закрыть своего бога собственным телом. Она успела коснуться призрачными пальцами своего плеча, пусть и видела, что за её спиной тени начинают уплотняться. Они не успеют, только она сможет спасти его.
Её словно окунули в ледяную воду, Кхелтрикс судорожно вдохнула, понимая, что обрела собственную плоть, но в следующее мгновение развернулась, выставив на свою защиту посох. Деревко тут же рассыпалось в шепки от удара массивного заточенного топора, девушка успела лишь чудом отскочить в сторону, но не устояла на ногах и упала на спину перед своим врагом. Тот снова занёс топор для удара, но его уверенные движения подкосила тряска, Кхелтрикс обернулась на мгновение, чтобы увидеть, как задеревеневшее щупальце было раздавлено упавшим на него некрополем. Грохот и гул сопровождали дрожь земли, волна пыли отошла от места падения летающей крепости. Тролль закашлялся и отступил на пару шагов. Пользуясь моментом, Кхелтрикс рванулась вперёд и направила на него остатки своего посоха, чтобы подчинить нападающего безумным видениям возможного будущего. Тьма окутала глаза тролля, он закричал от ярости и боли, метнулся вперёд и вслепую опустил топор. Кхелтрикс не ожидала этого и не успела среагировать. На её глазах лезвие вонзилось в камень, и тот разлетелся на куски, вгрызаясь всё глубже в дерево. Изумрудные осколки впились в двух противников, заставив их отпрянуть в стороны и корчиться от боли. Кхелтрикс стонала в агонии и каталась по снегу, чувствуя безумное опустошение. Связь с её Богом оборвалась.
Нет, он был с ней, пульсировал в её ранах. Вид собственной крови лишь раззадорил ярость врага, и тролль вскочил на ноги, схватив свой топор, чтобы вновь обрушить его на беззащитную жертву. Кхелтрикс ощетинилась, словно зверь, всеми силами стремящийся выжить. Она ощущала мелкие крупицы силы в осколках камней. Броском вперёд, словно атакуя воздух, она заставила их вонзиться глубже в плоть драккари. Тот закричал и подался назад, но она продолжала вдавливать, пока он не упал, истекая кровью. Схватив его топор, Кхелтрикс вонзила его в шею противника, закончив это сражение. Силы покинули её, и она упала на колени рядом с трупом.
Она устало осмотрелась. Ранее гладкие ели теперь были покрыты пробившимися сквозь кору шипами. Огромные терновые завивающиеся ветви пробили древнюю кладку. А от упавшего некрополя начала расползаться болезненная дымка чумы, в ней скрывались тёмные силуэты, ползущие по земле. Драккари поблизости в спешке стали покидать свои дома, убегая прочь, на следующий ярус, прекрасно понимая, что здесь их будет ждать лишь смерть. Это понимала и Кхелтрикс. Раны жгло и кололо импульсами боли. Казалось, что свершённое окончательно лишило её сил. Собрав их остатки, она усилием воли поползла к ближайшей постройке, надеясь хоть немного восстановиться, лишь бы эти твари слишком быстро не оправились от столь жёсткого приземления.

Она проснулась от стонов боли и звона клинков. Солнце пробивалось в её убежище. Во рту ощущался вкус крови и гноя. Похоже, чума добралась до неё. Ей уже отчасти было всё равно. Она не слышала голоса своего бога. Тело, покрытое язвами, била крупная дрожь. Ей не выжить без него.
Она подползла ко входу, пытаясь понять, что происходит. Похоже, авангард неудачно решил занять позиции в этих постройках. Они угодили в ловушку. Теперь этих праведников теснили паукообразные существа, внезапно выкапываясь из-под земли. Ещё трепыхающуюся добычу некроарахниды плели в кокон как будущую пищу для плотоядных личинок. Трупы же оттаскивали к полям, проеденным оранжевой чумой, к павшему некрополю. Там их поднимут на ноги как нежить. Её бог был прав, перед смертью все едины.
Внезапный приступ тошноты заставил её прильнуть к углу строения. Гной был и внутри неё. Похоже, и она скоро станет живым трупом. На коже проступали язвы, и она не чувствовала от них боли. Всё тело бросало в жар, ещё немного — и она потеряет сознание. На грани обморока она вдруг ощутила странный звон, мгновенно прояснивший её взгляд. К ней направлялась фигура, как-то странно и неестественно волоча ноги. В шее тролля торчал топор, кровавый след обагрил рваный порез, теперь кровь медленно сочилась вниз по его одежде, загустев. Создание той самой плети, живой труп, который разорвёт её на куски. Кхелтрикс сумела лишь отползти к противоположной стене, на большее у неё не было сил. Значит, она умрёт так. Смиренно вздохнув, она наблюдала, как он приближается. Но в дверном проёме её поверженный противник остановился, как вкопанный. Он упал на колени, от чего голова перевесилась вперёд, и замер в таком положении. А затем она услышала едва различимый стук камней и вздрогнула, всеми силами фокусируя зрение на полу. Осколки изумрудного камня, обагрённые кровью, сыпались из тела. Кхелтрикс встрепенулась и стала ловить их, словно одержимая, двигаясь каким-то чудом. Руки дрожали и не слушались, тело угрожало завалиться на бок, но она продолжала держать его, практически затаив дыхание, лишь делая изредка отрывистые вдохи и выдохи. Она собрала всё, что было, и откинулась к стене, с надеждой глядя в свои ладони. Он должен был сказать ей что-то, должен был. На её глазах выступили слёзы из-за того, что ничего не происходило. Она чувствовала, как задыхается, больше не в силах сражаться с рыданиями и отчаянием. Болезнь горела пламенем в теле, забирая её из мира живых, обращая в навеки проклятый живой труп. Она упала набок, отрывисто кашляя, отвернувшись в промёрзшую кладку, а осколки их её рук высыпались на пол. Глаза заволокла тьма, унося её куда-то вдаль и отбирая оставшиеся силы сопротивляться.

Кругом была лишь темнота. Убаюкивающая темнота. Она видела вспышки, мелькающие в стороне, словно светлячки. Ей казалось, что она движется куда-то. Медленно, неумело, каждый шаг её безвольного тела даровал ей агонию, язвы жгло.
— Моя кровь, — различила она среди мутных звуков яростный шёпот своего бога. — Мой дар, взятый вами самовольно. Но за всё нужно платить. И вы заплатите!
Медленно вращающийся огонёк, напоминающий каплю, летающий ближе прочих, внезапно рывком ушёл в сторону, приближаясь к земле. Огоньки дрогнули, словно её тело потеряло равновесие.
— Не бойся смерти, Кхелтрикс, — завораживающе прошептал он. — В ней ты обретёшь свою истинную суть. Но бойся ледяной смерти, что поработит тебя.
Снег белел перед её глазами, разъедая окружающую тьму. Она видела силуэты троллей, уходящих вдаль, в этой бесконечной пустыне. Она чувствовала леденящий холод, окружающий её, пробирающийся сквозь раны, до самых костей. Он подчинит её себе, он заберёт её.
— Кхелтрикс, — услышала она голос позади себя и вздрогнула. Столь тёплый, столь знакомый, столь родной. Она повернулась к своему отцу. Тот казался тёмным силуэтом на фоне объявшего его сияния. Он протянул ей руку, и она вложила в неё свою ладонь. Прикосновение обожгло холодом, но затем сквозь него просочилось родное тепло. На её глазах проступили слёзы, а боль и прочие ощущения отступали. Лишь тепло от единения с теми, кого давно уже не было в живых. Тени отступали в нарастающем свечении, и она растворялась в них вместе с отцом.

— Наши лоа слишком слабы, — сокрушался Малакк в адрес верховных жрецов. — Почему их благословения не работают? Почему мы выглядим столь немощными перед армией живых трупов? Нам нужна помощь наших богов! Почему они отвернулись от нас?
— Наши боги слабы, — ответил жрец Кетц’лун. — Мы все видим, что они слабеют. И их сила угасает вместе с ними.
— Пусть отдадут её нам! — воскликнул в запале Малакк, подавшись вперёд.
— Они посчитают неразумным отдавать такую мощь в руки смертных, — отметил Саландран. — Они не согласятся на это.
Размеренный тон верховного служителя Шшератуса нисколько не успокаивал ледяного короля.
— Значит мы возьмём их силу сами! — проревел он. — Заберём и обрушим на всё живое и мёртвое! А затем и силу прочих богов! Пока не станем единственными богами этого мира!

— Пора бы тебе проснуться.
Как странно прозвучала эта фраза. В ней проскальзывала забота? Кхелтрикс разлепила глаза, всё ещё чувствуя отголоски усталости. Седые холмы, всё то же дерево. Она не помнила, как добралась сюда. Может он сделал это за неё? И теперь снова сидел поблизости в облике фурболга у костра. Она приподнялась, пытаясь унять гудящую боль в голове, и приняла сидячую позу. На этот раз её одеяние изменилось. Багрово-древесное исчезло, теперь её тело покрывали полосы тёмной ткани, открывая большие участки тела. Он решил сгубить её? Что ж, это было вполне объяснимо.
— Я слишком слаба для тебя, — она покорно опустила голову перед ним, словно готовясь к её отсечению.
— Ты представляешь для меня некоторый интерес, — усмехнулся он. — Твоя способность выживать и тяга к борьбе свойственны немногим представителям твоего рода. Потому я и выбрал тебя, чтобы создать свою армию здесь. Но, похоже, у меня ничего не вышло. Драккари оказались слишком самоуверенны.
Она с интересом наблюдала за ним, а затем прислонилась к коре.
— И что мы будем делать дальше? — прошептала она, готовая пойти на всё, чтобы оправдать его выбор.
— Поможем остановить драккари. Если сила их богов попадёт в руки Плети, последствия будут непредсказуемы. Мои войны не удержат такого напора. Придётся сделать ставку на тех, на кого я и не рассчитывал. И помни, что теперь ты — желанная добыча для них. Они пойдут на всё, чтобы изловить тебя и получить мою силу, хотя бы часть её. Будь осторожна.
Он передал ей булаву в виде медвежьего черепа на палице, светящуюся тёмной энергией. она приняла дар и невольно усмехнулась сквозящим в его голосе заботе и беспокойству.
— Смогу ли я выйти наружу в таком виде? — с иронией отметила она.
— Неужели ты не поняла? — она научилась различать усмешку на его лице. — Теперь ты — жрица бога смерти. А потому она тебе не страшна.

Она действительно не чувствовала леденящего ветра и обжигающего холодом руки снега, пока карабкалась вверх по горному уступу. Необходимо держаться подальше от дорог и не попадаться никому на глаза. Она не знала, что ждёт её впереди, не могла даже предположить, что могло случиться за тот короткий промежуток времени, что она была мертва.
Прямо за храмом Харкоа закончился её путь. Она нырнула в колючий кустарник и стала наблюдать. Теперь у неё для этого было гораздо больше возможностей. Импульсы сознания доносили до нёе обрывки мыслей, чем больше она металась меж ними, тем дальше могла уйти. Главное — не зацепиться за чужое сознание слишком крепко.
Дети Харкоа думали о боли. Их естество страдало, порча заполняла их тела, словно гной. Они молили о смерти и жаждали, чтобы их мать, их богиня, погибла, словно две сущности рвали их нутро пополам. А вот и драккари, верные служители богини. Почему они вынашивали план её убийства? Кхелтрикс ничего не понимала.
“Незнакомка, — услышала она слабый женский шёпот. Не может быть! Сознание Кхелтрикс, словно магнитом, потянуло к богине Харкоа. — Ты не такая, как они. Но я чувствую в тебе ещё большую угрозу”.
Девушка ощущала перед собой барьер силы, резонирующий гулом, ловушку для духа, из которой ей не выбраться. И Харкоа тянула её туда, к себе. Как воспротивиться этому? Попытки вырваться были тщетны.
— Я хочу понять, — прошептала Кхелтрикс. — И помочь.
“Посмотри... на Мам’тота. Кетц’лун...”
Рывком сознание Кхелтрикс выбросило назад, словно богиня оттолкнула её прочь от клетки духов. Девушка опомнилась и поспешила выбраться из зарослей. Сила, сокрытая в земле, в деревьях, подкрепляла её, позволяла двигаться ещё быстрее и незаметнее. Пусть она и оставляла следы, но запах, который могли бы учуять животные, от неё более не исходил. Она проходила между ними, словно невидимка. Отчасти она и была таковой. Но всё же она была ещё не совершенна. Её ноги проваливались под снег, а потому пришлось сделать небольшой крюк, чтобы обойти слишком высокие сугробы. Длинные разрезы на новом одеянии позволяли ей бегать и не путаться в ткани. Потому её движения были стремительнее чем раньше, и даже изуродованная нога ни в чём не уступала здоровой.
Найдя новые колючие кусты неподалёку от храма Кетц’лун, Кхелтрикс затаилась в них и вновь устремила свой взор в подсознание местных обитателей. Но всё оказалось не так просто. Они были призрачны, эфемерны, туманны, и, устремляясь к ним, она ощутила, как погружается куда-то вглубь. В мёртвый мир, в котором ей было гораздо проще перемещаться. Она шла здесь собственной душой, среди замученных душ и страдающих отголосков их сознаний, в точной копии того мира, что они оставили. Всё это было слишком легко, а потому она сбавила темп, чтобы не угодить в ловушку.
“Я вижу тебя, — прошипело нечто впереди. Это была не Кетц’лун, но кто-то, обладающий подобной силой. — Подойди же ближе, мышка”.
“Мы убили её, — оживились духи поблизости и двинулись к Кхелтрикс, повторяя эти слова с нескрываемым торжеством. — Мы забрали её силу. Мы достойны! Мы! Мы!”
Водоворот падших заключил жрицу в кольцо, увлекая её сознание к алтарю Кетц’лун и затаившемуся там чудовищу.
“Мы заберём силу и твоего бога, — прошипел пророк. — Поглотим твою душу и естество. Подойди же ближе, ближе!”
Она не могла сопротивляться. Их слова действовали на неё, словно дурман. Они действительно сильнее простых смертных. Они заслуживали этой силы, и гораздо большей. Не только континента. Драккари будет принадлежать весь мир.
“Эти леса, горы, реки — всё это принадлежит драккари”, — всплыл в её голове шёпот Зуркару. Она сумела остановиться, закрыв глаза, чтобы вспомнить, кем она является сейчас. И это вызвало на её губах хищную усмешку.
— О, нет, — прошипела она. — Этот мир принадлежит моему богу. И вы напрасно дерзнули в него пожаловать.
Сила Кетц’лун связывала их с потусторонним, мёртвым миром, но лоа прекрасно понимала, что может лишь заглянуть в этот мир, переместиться в него, дабы не привлечь к себе внимание его властителей. Эти глупцы поплатятся за своё незнание.
— Добро пожаловать в мир мёртвых, — прошептала она и припала к земле, провалившись в неё, в тёмную дымку межространства, где им стоило бы прятаться. Она видела нити, что связывают их сознание с телами, и метнула в стороны руки. Свечение за её спиной стало сильнее. Оно направило горизонтальный луч, разрывая их, не оставляя драккари ни единого шанса выбраться наружу из мира мёртвых. В тумане она расслышала хохот бога смерти, и не могла не присоединиться к нему, возвращаясь в своё собственное тело.
Выбравшись из кустарника, она направилась к алтарю Мам’тота, пытаясь унять этот внезапный приступ зловещего хохота. Но он быстро оборвался, когда она увидела конечный пункт своего пути. Похоже, взбираться по горам, чтобы избежать встречи с патрулями и достичь следующего яруса, не придётся. Алтаря больше не было, он исчез вместе с куском скалы, на котором стоял. А под ним зиял светящийся кратер, проеденный трещинами, сохранившими голубое свечение от силы, сотворившей его. В нём бесцельно перемещалась живая слизь, словно стремясь найти себе новое прибежище. Кажется, чтобы не отдать свою силу драккари, лоа уничтожил самого себя.
Это безумие. Нужно сделать что-то, остановить всё это до того, как станет слишком поздно. Её бог прав, если драккари проиграют Плети, та обретёт в их лице жуткое оружие. Она должна была вмешаться и что-то сделать. Она поспешила в сторону святилища Рунока, молясь, что успеет до убийства Лоа. Ей уже было всё равно, заметит её кто-то или нет. Она двигалась по дороге, не замечая ничего, кроме идола вдалеке. Она попыталась использовать преломление сознания, чтобы мысленно перенестись вперёд, ухватившись за чей-нибудь разум, но вместо этого почувствовала вспышку позади себя, стремительно приближающееся к ней. Она успела повернуться и уйти вбок от оружия всадника на нетопыре из Забра’джин. Как она могла позабыть, что находится вблизи ещё одной военной крепости драккари? Зверь взвизгнул, на Кхелтрикс упала тяжёлая сеть, пригвоздив её к земле.
“Они сделают всё, чтобы заполучить мою силу”, — вспомнила она слова своего бога.
Взревев от ярости, девушка выбросила вперёд своё оружие.
— Служи мне, тварь! — воскликнула она и бегло прошептала древнее заклинание. Раздался смех, всадник слез с нетопыря и вальяжно подошёл ближе, поддел крюком добычу и подтянул к себе.
— Никто не будет служить тебе и твоему богу, — усмехнулся он, возвышаясь над ней. — Мы сами станем богами.
— Я обращаюсь не к тебе, ничтожество, — прошипела она. Он не успел среагировать, когда нетопырь бросился на него, схватив своей огромной пастью за голову. Тролль выронил крюк и в панике заметался руками, нанося удары животному и шаря по собственному телу в поисках оружия, а его питомец не мог раскусить череп. Пока они были заняты друг другом, Кхелтрикс подавила панику, выпуталась из сетей и поспешила прочь, не теряя времени. За этим всадником последуют другие.
Что она могла сделать в одиночку в ощетинившейся империи, что всеми силами пыталась спасти себя ото всех своих врагов сразу? Несмотря на способности, подаренные ей её богом, она не сумеет добраться до храма Рунока. Только если ей никто не поможет.

Зим’торга была крупным перевалочным пунктом на втором ярусе империи, представляла собой крупную торговую точку на главном тракте, где самым ходовым товаром были рабы. С момента падения Драк’тарона и продвижения захватчиков вглубь территорий драккари, здесь также стали базироваться войска. И сейчас она была главным препятствием для Кхелтрикс. Если бы у той не было союзников.
Воины протрубили боевой клич, когда крупные снежные барсы бросились на них из своих укрытий. В суматохе никто не заметил просочившуюся к клеткам фигуру. Камни хлопками взрывались от смертей животных, привлекая внимание драккари. Кхелтрикс усмехнулась, подняв свою булаву в воздух, а в следующую секунду пульсация земли под её ногами обрела форму. Сквозь кладку к небесам прорвались гигантские щупальца, оградив часть Зимторги, предназначенную для торговли пленникми. Мелкие хлысты сбивали замки, освобождая низших троллей от их захватчиков. Онемевшие на мгновение драккари попали в ловушку и более не могли ничего предпринять. Внезапный гул заполнил их сознание, тьма застилала глаза слепотой. Они кричали и пытались уйти прочь от являющихся им в безумии образов и потустороннего замогильного хохота, грозящего утянуть их куда-то вниз, в пустоту, заполненную мёртвым сиянием. Освобождённые рабы хватали оружие и бросались на своих беззащитных противников. Их глаза тоже застилала пелена, ведь ни один из них не вспомнит, что именно здесь произошло, когда жрица мёртвого бога уйдёт.

Одинокая низшая вызвала тревогу у стражей Рунока. Как она добралась сюда, и что может значить её визит? Она остановилась чуть поодаль, чтобы они смогли её разглядеть.
— Ваши собратья ищут меня, чтобы забрать силу моего бога! — прокричала Кхелтрикс издалека. — Я пришла, чтобы отдать её Вашему пророку!
Они поняли, о чём она, об этом говорили их беспокойные взгляды. Они должны были бы метнуться к ней, но стояли на страже. Похоже, ритуал уже начался, и им дали приказ — не допустить, чтобы что-то могло его сорвать. Потому они не подпустят её к пророку сейчас. Значит, стоило перенять инициативу. Она медленно пошла к ним навстречу, выставив напоказ ладони и сверля взглядом, словно подтверждая свою безоружность.
— Если я отдам её, моё бегство прекратится. Ваш пророк станет ещё сильнее, и трагический исход, пришедший мне в видении, можно будет предотвратить. Разве такая как я способна что-то изменить, остановить войну в одиночку? Низшая. Вы же и сами так думаете. Можете проверить, можете сами взять её, вкусив моей крови.
— Ведьма! — прошипел один из стражей. — Она отравлена тем же дурманом, что и твоя душа!
Она улыбнулась, осознав, что впервые в её жизни они оценили её по достоинству, не как рабыню, не как прислужницу. Как служительницу могущественного бога, с которой они могут не совладать.
— Но ведь за тем меня ищут ваши собратья. Как ещё вы получите мою силу?
Стражи двинулись к ней, один обогнул её, заходя сзади, но она не спускала глаз с того, что стоял перед ней. Она знала, что будет дальше. Первый ударил её тупым концом древка в затылок. Она будто видела его каким-то вторым зрением, его замахивающийся силуэт, и могла бы уклониться от этого удара, но не стала. Она позволила им оглушить себя и подхватить безвольное тело за руки, чтобы они унесли её туда, где готовят жертвоприношения для богов.
Они могли прикончить её ещё до того, как она проснётся, потеряв драгоценные капли крови, но обеспечив свою безопасность. Могли испить её кровь сами и никому не сообщать, что она вообще приходила сюда. Выкачать всю силу из тела и выбросить пустую бесполезную оболочку. Боялась ли она умереть сейчас? Отправиться следом за отцом, прекратив эту череду поворотов судьбы, уничтоживших её будущее?
Но её сознание было приковано рядом, тонкими тёмными нитями, не отпуская её далеко от тела, не позволяя отрешиться от происходящего. Как назло. Она перемещалась следом за процессией стражников, видела свечение их разумов, подёрнутое сомнением и страхом. Им не нравился не только её визит, но и всё происходящее вокруг.
А ещё она видела сияние вдалеке, сознание пророка, поглощающего силу своего лоа. Она видела, словно стояла вблизи, его очертания, тонкие, тающие в этом потоке, дрожащие, словно плёнка пузыря. Они должны были сдержать всю эту мощь, но под силу ли это им?
Её притащили в жертвенник и бесцеремонно бросили на разделочный стол, из теней вышли жрецы, держа наготове ритуальные ножи. Тёмные нити завибрировали, возвращая её душу в тело. Её рука тут же скользнула в мешочек за камнями, они поднялись в воздух, обретая эфемерные тела. Послушные жрецы поклонились своей жертве, а она покорно подошла ближе и положила руку под лезвие ножа над чашей, выпуская в неё тёмно-багровую кровь.
— Принесите подарок вашему богу, — велела она, и её слуги тут же отправились с чашей. Она же осмотрелась по сторонам, нашла в стороне расшитый золотой нитью саван, полагаюшийся для особых жертв, на которых запрещено смотреть простым смертным, и решила закутаться в него, чтобы продолжить свой путь к алтарю Шшератуса. Она собиралась уйти прочь через покой Зим’Рука, чтобы не попасться на глаза троллям, по крайней мере живым.

— Как вы посмели вмешаться в ритуал? — прошипел объятый силой пророк подошедшим ближе жрецам. Он старался скрыть от них своё тяжёлое дыхание. Забрать силу лоа оказалось не так легко. Она жгла его нутро, словно кислота. Это была попытка бога-медведя сопротивляться, и у него уже не хватало сил её подавить.
— Сила мёртвого бога для Вас, — с благоговением присел перед ним жрец, преподнося в дар чашу с кровью. Пророк опешил от этого дара, не веря своим глазам. То, что ему нужно. Сила одного, чтобы обуздать другого.
Он выхватил чашу и выпил преподнесённый дар залпом, после чего сразу же возобновил ритуал. Канал силы от умирающего Рунока стал в разы мощнее. Тролль чувствовал, как она пропитывает его. Больше не было жжения, лишь ощущения от собственной приближающейся безграничной власти. Земля задрожала и вздыбилась, выпуская из себя шипованные щупальца. На смену жжению пришёл леденящий нутро холод.
“У вас нет никакой власти, ничтожества, — надменно произнёс жуткий голос в его голове. — Я заберу тебя, а затем весь ваш жалкий народ. Узри меня. Смотри на меня, и пади ниц перед истинным богом смерти!”
Пророк видел его, чудовище из ледяных глубин. Порождение глубоких древних кошмаров, что и не снились его предкам. Не в силах сдерживаться, тролль впал в панику, закричал и побежал прочь. Жжение вернулось, огонь силы загорелся в его теле сильнее чем раньше. Неудержимо и ужасающе, словно его питала сила древнего монстра. Сначала он захватит его тело, затем поглотит всё сущее вокруг. Нет, оно не должно вырваться на волю! Оно несёт лишь гибель…
Спускаясь по отвесам заснеженных гор, Кхелтрикс заметила вспышку вдалеке, сбоку от себя. Выброс энергии растопил лёд, образовав в леднике кратер с озером внутри. Преграда между мирами истончилась, выпуская наружу ледяных элементалей. Значит, удалось выиграть немного времени, чтобы она сумела уничтожить пророков Шшератуса.

— Господин, духи ниспослали нам дар, — прошептал жрец, преподнося своему пророку чашу с кровью. Тот, словно не слыша его, продолжал выкачивать силу из своей едва живой жертвы. Шшератус, истерзанный своими мучителями, уже практически иссох. Жрец послушно ждал.
Канал прервался. Лоа издал тихое шипение. Его мучитель медленно приблизился к подношению, наблюдая змеиными глазами за своим слугой.
— Ты смеешь думать, что можешь препятствовать нам, низшая тварь? — прошипел он.
Жрец посмел поднять на него изумлённый взгляд. В следующий момент острый клык, служивший ему отравленным кинжалом, впился в шею тролля, впрыскивая яд в артерию. Чаша с кровью упала на каменный пол и разбилась вдребезги.
— Надеюсь, ты чувствуешь ту же боль, что и твои марионетки. А если нет, то я всё равно найду тебя и убью.
Он указал пальцем на строение в стороне, и воины тут же метнулись к укрытию Кхелтрикс. Пересилив спазм фантомной боли, девушка приподнялась с пола на локтях и посмотрела сквозь стену на наступающих врагов. Ничего, ей ещё было чем ответить. Земля задрожала, отвлекая внимание на себя, из неё вырвались щупальца, пробив каменную плитку. Они не преграждали собой путь к жрице мёртвого бога, вместо этого они метнулись к ослабленному лоа.
— Нет! — взревел пророк, возобновив канал силы. Он ещё взял недостаточно, чтобы отдать Шшератуса смерти. Воины боролись с твердеющими щупальцами, совершенно забыв про свою первоначальную цель, и Кхелтрикс сумела сбежать. Она сделала всё, что смогла, теперь стоило предоставить шанс поработать другим. Укрывшись чуть подальше, среди развалин, она достала камешек, обратив его в марионетку.
— Запомни, что я скажу тебе. У драккари есть слабость — они всего лишь смертные, взявшие на себя слишком много. Сила в их телах пришла извне, она не принадлежала им, а потому нестабильна. И тебе нужно будет лишь сделать так, чтобы она вышла из-под контроля. Я верю, ты справишься с этим, мастер проклятий.

Она обосновалась вдали от прочих глаз, там, где никто не сумел бы до неё добраться. Ледяное море плескалось об острые скалы, на её ногах остались порезы после спуска, но сейчас они уже почти затянулись. Небольшая трещина в скале мерцала изумрудным светом проступившей из скал руды. Кхелтрикс слышала её шёпот, его монотонный голос, призывающий к полному подчинению и покою. Она принадлежала лишь ему и ничего не боялась. Её жизнь в его руках, и он волен делать с ней, что захочет. Эти леса, горы, реки, — всё вокруг принадлежит лишь богу смерти. Темнота проникала в её естество, перевоплощая её, поглощая её, делая её единым целым с ним…
А затем всё внезапно оборвалось. Его голос умолк, и внезапно она ощутила себя совершенно одинокой и беспомощной в этой давящей темноте. В отчаянии она завопила от ужаса, надеясь, что он вернётся, что он услышит её и спасёт из этого кошмара, но он не возвращался. Пульсация руды рядом с её телом прекратилась, и теперь она могла ощущать, как камни давят на неё острыми выступами, как холод проникает под кожу и распространяется по телу. Боль, страх, голод — всё это вернулось к ней с новой силой, так же как и жуткое чувство внутренней пустоты. Что-то случилось.
Её бог оставил её, как и все остальные в её жизни. Почему-то осознание этой мысли принесло ей смирение со своей участью. Она закрывала глаза и видела заснеженные леса, уходящих вдаль троллей, движущихся на зов лоа смерти. Она видела отца, что шёл к ней спиной, уходя всё дальше и дальше, и, как бы она не кричала, не прекращал своего размеренного шага. Со временем её крики прекратились, она лишь наблюдала за ним издалека, а он всё не пропадал из вида, несмотря на свой долгий путь. Это всё не закончится так. Она не умрёт, он не отпустит её, и её существование станет для неё проклятием, меж двух миров, между живыми и мёртвыми, она будет жить, не принадлежа ни тем, ни тем, лишь ему.