Конец света для одной души. Глава 15: Новогоднее тру-ля-ля

Глава 15: Новогоднее тру-ля-ля

По моему времяисчислению, возможно с небольшой неточностью-сегодня "Новый Год". Как положено, в одиннадцать часов вечера проводила прошедшие денёчки. Подвыпивший народ неизменно всегда что-то философски произносит при этом задумчивом вливании. Говорит, что старый год был хорошим или не очень, благодарит его за доставленные радости и желает себе, чтобы следующий был лучше предыдущего, без невзгод с пакостями.

А я думала, что сказать.
Каким был нынешний год для меня?
Самый катастрофически худший?
Или самый катастрофически оптимальный?

Если бы знать, с чем сравнивать. Я витала, веяла, кумекала и ничего себе не пожелала. Дерябнула мензурку неприлично дорогого, с противным и неприятным послевкусием коньяка, а затем с пузатым бутылем вышла на улицу.

Гааадость какая! Где только это элитное пойло делают и разливают? Оно так и просится обратно. А у меня его целая коробка.

Да ну? Прямо оттуда ящичек бухла? Прямым рейсом аэрогрузовика? Не сворачивая в подворотни с полуподвалами?

Странно, никогда бы не сказала. Или надо было взять посудину побольше? Например не стопочку, а граненый стаканчик. Или настроение нацепить на всю голову получше? Тогда точно бы и зашло в лучшем виде и заехало пьяно-задорным трамвайчиком туда, куда надо с увеселительными последствиями. Зашвырнуть тебя в мусороприемник. Во, там твоё место. Теперь лежи и не вякай о полезности в малых дозах.

Томуся, хочешь поспорим, что сейчас пойду и выкину туда же все оставшиеся в упаковке фигурные стеклянки. На какую печенюшку спорим? Вижу встрепенулся, печеньку любимую вспомнил. Я и сама обожаю хлебобулочные изделия, особенно бисквитики с кексиками и профитроли.

Так ты не знаешь, что такое пари?
Это...
Эх! С кем я разговариваю? Кошмар! Он совершенно не понимает правил простой игры. А вроде умненький. В другой раз подоходчивее объясню, в данный момент недосуг. Видишь, я выделываюсь на лоне природы по собственному велению.

Горячительный напиток такой языкатый и многоглаголивый! Чего только рискованного на рефлексию не пожалует. И прыти хоть отбавляй.

Кедр во дворе наряжен ещё с весны, игрушки я и не снимала. Походили с Томом вокруг хвойного дерева, шампанское откупорила. То ли дело. Вкусненько! Мандаринок с апельсинами не хватает. Без них ощущения не те, не Новогодние. Цитрусовые джемы, конфитюры и цукаты не в счет.

Наружу ночью не выхожу, но здесь особый случай. Обратила внимание, что под лапами Тома, куда бы он не ступил, тает снег, превращаясь в маленькие углубления с водой, а под моими ногами ничего подобного нет. Что за фокус? Осмотрела и ощупала его. Лапы, как лапы и теплорегуляция у них обыкновенная. Это ведь у меня повышен градус, это подо мной всё должно жариться, вскипать и сочиться. Я подивилась такой проделке и только. Собаку завела домой, сама продолжаю праздновать.

Слеплено два кособоких снеговика и выпито почти полторы бутылки шипучего. Ух! Это слишком много, зато мне уже не страшно. Я теперь жутко смелая и бесшабашная, а ночь обалденно прекрасная, морозная и славно похрустывающая. На чёрном небе пульсировало сияние, с цветовым спектром, точно у радуги и закрученное немыслимым образом в сложный иероглиф азиатской каллиграфии. Я восприняла потрясающую иллюминацию, как хороший, добрый знак. Решила, что зрелищная филигрань, новогодний мне презент, поздравительная открытка от Дедули Морозяки артельно с Сантой.

А может световой гостинец послан свыше?
Конечно свыше!!!

Раззадоренная ангельской весточкой от посыльного и пенящимся напитком, меня потянуло на подвиги. Сначала я кричала "ура", прыгала припадочным кузнечиком, скакала, подобно антилопе в брачный период, выписывала кренделя и подбрасывала снег. Потом, подняв руки кверху орала букву "А". Долго драла глотку. Петарды и другую пиротехнику не пускала, ограничилась хлопушками и бенгальскими огнями.

Музыку не включала, я её сама сольфеджировала и воспроизводила. Выводила гамму, горланила все известные мне песни со своей оригинальной аранжировкой. С ходу сочиняла импровизации и сразу исполняла блистательные шедевры. Я закончила музыкальную школу по классу фортепиано, пела в хоре, однако запевалой никогда не была. Тут плодотворно оторвалась в свое удовольствие, развернула грудную полость и провентилировала застойные процессы в легких.

Композиторского и стихотворного самопризнания мне показалось слишком мало. Кутить, так кутить. В два железных, мусорных бака с ненужной всячиной прыснула парафиновый розжиг и чиркнув спичкой запалила хламье с отходами. Огонь взметнувшись ввысь, сорганизовал дизайнерские факелы.

Супер!
Я красуня!
Что ещё?

Придумала себе аккомпанемент-разрисованные маракасы, позаимствованные у Екатерины. Десятиминутное ча-ча-ча и сальса под незвучные трещотки-шибко скучненькое латинос. Нет, надо не вегетарианское, требуется что-то плотоядное, что-то пещерно-языческое. Лучше потамбуринить чем-нибудь. Сначала колотила железякой в крышку пластмассового ведра, как в бубен, потом добралась до оцинкованной и сопровождала увеселительное скоморошество дикими плясками и нечленораздельным гиканьем. Ну вот, другое дело.

То, что требовалось!

Грохот стоял неимоверный. Так я изображала неандертальского шамана. Чего только не делала. Вовсю бушевала и хулиганила, сотрясала воздух, нарушая общественный порядок.

Том сначала зычно подвывал за дверью, потом замолчал и переместился в эркер, к окну. Я забрасывала его снежками, только он не обращал на меня никакого внимания. Его не интересовали мои забавы и дурачество. Он смотрел поверх моей головы, чуть в сторону. Я оглянулась, осмотрелась, ничего не заметила и не предав значение псовой чуйки, продолжала сумасбродство. Затем упала в сугроб и глядя ввысь возобновила с новой силой молотильный хит-парад. Чарт самых-самых ещё в стадии личинки, жизнерадостная стрекозка появится не скоро.

Мой сольный, безостановочный галоп популярных дискотечных шлягеров и полуоперных ариозо перешел на трусцу, а затем на медленную поступь, когда услышала посторонние шумы, напоминающие шелест и шуршание.

Ш-ш-ш-ш-ш...
Это ещё что?
Ш-ш-ш-ш-ш...

Я, наконец, окончательно заткнула кляпом из варежки свой поющий раструб патефона. Вслед за шипением, сначала последовало объёмное стрекотание большого сверчка, после чего механический скрежет, потом горловой клёкот неведомой птицы. Я по-прежнему лежала, слушая со всех сторон прерывистые крики и постепенно покрывалась от головы до ног холодным потом и студеными мурашами.

Нотный хаос и какофония сместились октавой ниже, и уже раскатистый рык, плавно переходящий в протяжный низкочастотный, утробный рёв, сковали меня в большую сосульку и начали выпиливали из неё ледяное изваяние, впавшее в столбняк. Впечатляющее, ошеломляющее акустическое сочетание и нагромождение. Парализующая полифония, адская фуга с главной её темой-запугать.

Я приподнялась и сидела в самом эпицентре жуткого ультра долби. Мне казалось, что небеса резонировали и фонили. Они продолжали подхватывать отзвуки, подыгрывать и разносить зловещее эхо сатанинской капеллы. Аффекта нагнали удачно, хмель враз выветрился.

Моментально вскочила, забыв про буйное попурри и забежала в дом. Вмиг присмирела, сердце ухнуло вниз, у меня даже губы перекосило от страха. Такой мешанины аккордов еще не слышала, и это было что-то невообразимо демоническое. Том соскочил с подоконника. Алиска куда-то убежала, спряталась и не высовывается. Ворона в клетке горизонтально вытянула шею и расправив крылья во всю длину, срезалась в непонятной, запутанно-изломленной конфигурации.

Ты где подсмотрела позицию Суптра Курмасана? До сложной йоги у меня тело пока не дошло, освоила исключительно лишь позу расслабления во время медитации.

Только Федор спокойно зевал и потягивался от пробуждения. Чего кипишуем? Вставать пора? Непробиваемый любимчик!

Я выключила везде свет, долго бегала от окна к окну. Ничего подозрительного не рассмотрела и в дальнейшем всё было тихо-мирно. Старалась не думать об источнике панического звука и о природе его происхождения, натурально-естественного или рукотворного, иначе вообще из дома больше не выйду.

Наше жилище-наш оберег. До меня никогда не доносились скрип внезапно и самопроизвольно-открываемых дверей с обрывками чьего-то бормотания и шушуканья. Не докатывались хихиканье, кряхтение, бряцание и перестукивание полтергейста в пустых помещениях. Никогда я не озиралась, не всматривалась в зеркала в поисках присутствия неуловимых невидимок, сквозистых призраков и другого киношно-мультяшного. Не вопрошала в беспредметность:
-Кто тут? Здесь есть кто-нибудь?

Сторонних людских и звериных следов в своем уезде и за околицей не подмечала, под лазерным прицелом не стояла. Ко мне никто не заглядывал в окна, никакие гоблинские рожи и гарпии с йети. Никакая хэллоуинская страхолюдина и невидальщина не нарушала уединенность.

В нашем доме всегда был спокой, который не давал мне повода подскакивать посреди ночи от шороха, жаться по стеночкам и бросаться стремглав наутёк.

Наш дом для нас-сосредоточение плодородных земель для бедуинов, спасательная шлюпка после девятого вала.

Наш дом, это наш апотропейный ковчег.

Том, опустив голову, остаток ночи простоял около входной двери. Неутомимый и выносливый гвардеец! Чего не скажешь обо мне. Я пристроилась рядом с ним, умостившись на маленькой, неудобной банкетке и оттаивала в толстом стёганном пледе с бахромой от арктического окоченения. Голос у меня долго гундосил, надорвала связки, но до гланд ангина не добациллила.

Вот тебе и ночное, мажорное тру-ля-ля.
Допелась, допрыгалась, повеселилась на славу, позволила себе расслабиться.

Конечно, полезно всё дурное выплеснуть из себя, мощный выход негатива. Но делать разгромный выброс лучше на трезвую голову, в другом месте и, вообще, в другой жизни. Здешняя флора и фауна не выносит пронзительной дисгармонии, не выносит грубого вторжения в своё молчаливое общество. Я опять пренебрегла сетевым этикетом и правилами поведения, установленными до меня. А ведь уже уведомляли. Это второе предупреждение. Учту на будущее до тонкостей и мелочей.

Вероятно, ничего страшного не произошло. Возможно меня хотели просто поддержать и влиться в веселье, примазаться своей коалицией и тамадой с громогласным мегафоном к новогодней вакханалии.

В это можно поверить?
Пожалуй.
Верю!
После третьей попытки захода на посадку.