Загадка. первые поселенцы

Глава 6

Стася не сразу сообразила, что происходит, и только когда мужчина, взяв её за бёдра, приподнял, чтоб сделать себе удобнее, девушку наконец накрыло негодованием. Не страхом даже, хоть и было чего испугаться, а именно тем, что она не хотела целоваться с этим человеком, не позволяла ему притрагиваться к себе, не давала согласия.

НЕ С НИМ!

И Стася принялась вырываться: бездумно, чисто инстинктивно. Крепко зажатая между стеной сзади и горой стальных мускулов с остальных трёх сторон, она забилась, затрепыхалась, но этим лишь вызвала обратный эффект: оглобли мощных рук сомкнулись на ней ещё крепче - одна под ягодицами, вторая на затылке, а губы наглеца перешли в новую фазу наступления. Его язык мерзко и беспощадно вторгался в её рот, настойчиво искал себе пару, и Стася, опасаясь, что всё это насилие вполне может дойти до самого непотребного и ужасного, дёрнулась всем телом с такой неожиданной силой, что сумела чуть отстранить от себя хама, а потом со всего маху стукнуться лбом о его нос. Нос наверняка был сто раз переломанным, и удар заставил Барби скривиться от боли.

На миг он отпрянул, схватился за пострадавшую часть лица, из которой тут же потекла кровь, но вторая его рука так и осталась на Стасиной шее сзади. И безжалостные, как тиски, мужские пальцы тут же сомкнулись на ней по бокам, сдавив у основания ушей.

- Ах ты ж падла... - разъярённый псих, страшный из-за кровавых струек, которые он хищно слизнул с губного желобка, и из-за свирепого, озверелого взгляда, встряхнул бедную Стасю, словно невесомый кулёк, и занёс для удара похожий на молот кулачище. Стасю никогда ещё никто не бил, но она точно знала: этот удар будет не только первым, но и последним в её жизни.

- Нет! - закричала она, сама не своя от страха. - Гийом, не надо, пожалуйста!

С чего, вот скажите, с чего вдруг она произнесла именно это? Какая неведомая сила, какие скрытые механизмы сознания подсказали ей назвать монстра перед собой не Барби, как твердили все вокруг, а Гийомом? Не дурацкой, возможно ненавистной ему кличкой, а настоящим именем? Может, просто потому, что он сам так назвался, когда "знакомился"? Может... Но только он вдруг застыл. Рука, сжимавшая шею Стаси, напряглась и от этого стала причинять ещё больше страданий, но та, что нависла над ней смертельной угрозой, не двигалась. И в этой мучительно долгой, нестерпимо болезненной паузе продолжало и продолжало звучать:

- Не надо, Гийом, не надо... Не бейте, пожалуйста...

И Гийом не бил. Только дёргался в нервных тиках то правым глазом, то плечом, но взгляд его из осатанелого стал изумлённым и даже как будто напуганным. И каким-то ещё, но точно не таким, как несколько мгновений назад. Стася сжалась в его захвате, закрылась крест-накрест руками, но всё же видела сквозь свои дрожащие пальцы какой-то непонятный блеск в его, как оказалось, зелёных глазах.

Гийом нервно сглотнул, поперхнулся, склонил голову к плечу и потёрся о него щетинистым подбородком, словно и то и другое разом зачесалось, но при всём при этом Стася ощутила, как давдение пальцев на её шею слабеет, а занесённый кулак медленно опускается вниз. Однако не успела она порадоваться этой своей победе, как за широкой спиной Гийома прогремел разъярённый мужской голос:

- Ты совсем все берега из виду потерял, Барби!

Стася, вмиг отпущенная на волю, рухнула на пол, а Гийом, секунду назад как будто бы ставший кем-то другим, снова точно взбесился, резко развернулся лицом к говорившему и принял боевую стойку.

Перед ним были Бруно и Герм: первый в обычной одежде, а второй - явно только что с ринга, но оба тоже, как по команде, мгновенно встали наизготовку.

Стасе, напуганной и беспомощной, оставалось разве что бессильно наблюдать, как три огромных мужика, озверев, начали лупить друг друга, громя вокруг себя всё, что только было в полупустом "медпункте": экраны на кронштейнах, мелкое переносное оборудование, которое доставили сюда по просьбе Стаси, её чемоданчик...

А она могла лишь забиться в угол и надеяться, что её как-нибудь да не заденут. Гийом был крупнее каждого из своих соперников в отдельности, но их против него оказалось двое, и они, злые и решительные, наседая и не давая опомниться, стали для него серьёзной угрозой. Гийом же, каким ни был грозным и свирепым, быстро начал сдавать.

Стася плохо соображала: грохот падающих, врезающихся в стены тел, ругательства и пугающе-хлёсткие звуки ударов заставляли почти ежесекундно сжиматься и зажмуриваться, - но всё равно заметила, что с Гийомом что-то не так. Она совсем не знала его как бойца, но судя по рассказам Бруно и Герма могла бы предположить, что он куда более стойкий, нахрапистый и сильный. И опасный. Однако все эти Стасины фантазии он сейчас почему-то не оправдывал. Гийом то и дело судорожно сжимался, норовя обхватить себя руками, дёргался лицом, как-то неестественно, ритмично кашлял.

И вдруг ни с того ни с сего взял и повалился навзничь.

Надо отдать должное Бруно, его реакции, а также тому, что он, похоже, несмотря на свой праведный гнев, не потерял над собой контроля, так как не дал Гийому упасть и убиться насмерть. Потому как если б не это, Гийом непременно ударился бы виском о торчащую из стены металлическую основу кронштейна. И не спасла бы даже пресловутая низкая гравитация - она тут была вполне себе стандартной. Наверное, ради зрелищности боёв под заброшенным комплексом установили хорошие новые центрифуги...

И вот двое мужчин, стоя над третьим, часто и тяжело дышали, утирали кровь с разбитых губ, а тот, что лежал теперь на полу, весь дрожа, продолжал ритмично то ли резко выдыхать, то ли кашлять. Глаза его закрылись, челюсти сомкнулись до скрипа зубов, а по шортам в области паха стало расползаться тёмное мокрое пятно...

- Эп-пилепсия, - заикаясь от всего пережитого, сообразила Стася. Основной инстинкт медика вспыхнул с новой силой, заставив напрочь позабыть все обиды и кинуться на помощь к больному. - На бок! Переверните его на бок, скорее! - скомандовала она Бруно и Герму, притихшим в сторонке.

- Барби нужны барбитураты? - усмехнулся Герм, но так как шутку его никто не оценил, замолк и помог другу перевернуть Гийома на правый бок.

Оказавшись в безопасном для себя положении, Гийом стал невольно принимать позу эмбриона, и Стася с досадой и сожалением пробормотала:

- А барбитураты сейчас пригодились бы... Но их нет! На такие средства деньги тут не выделяют, в основном только на то, что необходимо для лечения разных травм. Я могла бы на всякий случай заказать их на свои деньги, но не заказала... А должна была, черт, должна была!

- Да кто ж знал-то, Стась. - Бруно присел на мат рядом с нею, чтобы утешить.

- Никто не знал, но вот теперь мне совершенно нечем ему помочь! - в сердцах воскликнула Стася, ударив себя кулаком по коленке. - Придётся просто сидеть и ждать, когда пройдёт приступ!

- Ну, ты ему синяки подзалечи, которых мы ему навешали, - внезапно серьёзно предложил Герм, наверное, чувствуя свою вину за недавнюю злую шутку. - Тебе легче станет. А я... это... распорядителя боёв позову.

- Да, иди, - закивал Бруно, а сам встал и принялся искать в разгромленном помещении Стасин фельдшерский чемоданчик.



***



- Вот! - протянул он, наконец, в сторону девушки большой пластиковый кейс, по счастью вроде бы даже и не помятый.

И Стася принялась за дело. Уж сколько раз она обезболивала, обеззараживала, накладывала тканевые повязки и распыляла жидкие бинты, а никогда так не волновалась. Возможно, всему виной был стресс от случившегося, возможно, то, что ещё не приходилось сталкиваться с подобным недугом, но в какой-то момент она малодушно для медика спрятала лицо в ладонях. Бруно был рядом. Он осторожно обнял её за плечи и погладил по растрёпанным волосам, но не успел сказать и слова в утешение, как в дверях убогого импровизированного "медпункта" появился Герм в компании незнакомого, хорошо одетого человека.

Тот окинул всех недовольным, холодным взглядом и сквозь зубы проговорил:

- Вы, два идиота, хоть понимаете, что у него, - он брезгливо глянул в сторону Гийома, - завтра важный бой, на который поставлено больше бабок, чем стоите не только вы, но и весь этот жалкий рудник?

- Он напал на неё! - произнёс Бруно тихо, но с нажимом. - Мы заступились. А как ещё?

- Что ему нужно дать, чтоб завтра он вышел на ринг? - не удостоив Бруно ни взгляда, ни ответа, распорядитель боёв обернулся к Стасе. Столь резко, что она не сразу и поняла, что вот так, без всяких предисловий, обращаются именно к ней.

- К-какой ринг? - опешила она. - Ему нельзя на ринг! У него серьёзная болезнь, ему надо срочно обратиться к врачу, обследоваться, лечиться...

- Я ещё раз повторяю вопрос, - перебил её распорядитель, от надменности и бездушности которого оторопь брала даже больше, чем от грубости Барби. - Что нужно дать ему, чтоб завтра он был на ринге?

- Послушайте, я не врач, я всего лишь фельдшер. - Стасю затрясло от негодования и чувства беспомощности не хуже, чем Гийома в припадке. - Я не могу ничего назначать в такой ситуации, но я точно знаю, что ему нельзя на ринг! По крайней мере до тех пор, пока не разрешит лечащий врач. Это ведь вам только на руку - вылечить его и дальше зарабатывать ваши грёбаные бешеные бабки. Если вы этого не сделаете, то просто угробите одного из лучших своих бойцов, потому что уже завтра он может упасть и не встать или сделаться совсем невменяемым. Ну должна же у вас быть хоть капля здравого смысла!

Распорядитель боёв не ответил, лишь полоснул Стасю злым, леденящим взглядом, развернулся и вышел вон.

- Бруно, вы знаете, где хранятся его вещи? - убитым голосом спросила Стася, когда шаги жестокого человека стихли где-то в глубине коридора.

- Ну да, раздевалка общая, - отозвался мужчина. - Шорты принести?

- Да. - Стася попыталась вытянуть ладони Гийома у него из подмышек, куда те попали, точно под пресс, но, разумеется, не смогла. - И ни слова ему об этом. И ещё: не называйте его Барби. Нельзя, ни в коем случае нельзя звать его этой противной кличкой. Только по имени! Его зовут Гийом. Понятно?

- Понятно, - пожал плечами Бруно и пошёл выполнять Стасину просьбу. Смущённый Герм нехотя поплёлся следом.