I remember - Глава 1. Принцесса в башне

- Стив,не надо уходить хотя бы сегодня...
- А смысл?
- Пожалуйста, - цепкие пальцы сжимают руку.
- Кому-то будет легче?
- Тогда возьми меня с собой,пожалуйста... - и снова этот умоляющий взгляд. Из ночи в ночь, из месяца в месяц. Я, кажется, безнадежен.
- А толку от тебя? Ты не умеешь бить наотмашь, не умеешь ловить людей в прицел, не умеешь сводить с ума жестокостью, заставлять путаться в лабиринтах сознания и услужливо втыкать нож в районе сердца обезумевшей жертве... Ты живешь в красивом пастельном мире с плюшевыми кроликами. Тебе так удобно, мне так безопасно.

Снова то же самое - закушенная губа, огромные грустные глаза, полные неживых слез, тихое "Иди" ножом под ребра. Океан раздражения начинает потихоньку волноваться, горзя вот-вот выплеснуться из берегов моей выдержки, - в частности, на нее.

- Зачем плачешь, а? Плачешь же. И зачем я прихожу к тебе? Сидишь в своей хай-тек башенке, смотришь в мониторы, которые сделала вместо нормальных стен с окнами,- здесь, конечно, лукавлю. Но ведь она забудет эту ночь, как и предыдущие, так что какой смысл в полной правде? - пьешь механический сок. Кукла же. Непонятный живой робот. И зачем я тебя создал?

И снова - как по сценарию  : "ты меня не создавал", мои ползущие вверх брови, надавливание на "больное место", хотя откуда роботу знать боль? Брошенный в меня плюшевый кролик - на этот раз в шипастой маске, вышедшие из строя датчики и зашкаливающие обороты генератора - у нее, глухое раздражение и потребность курить и материться, долго и смачно - у меня.
Который уже раз я подхожу к круглой кровати, вроде как приобнимая ее, а на самом деле выискивая кнопку выключения в том месте, где у живых людей шея переходит в голову. Одно нажатие - и она затихает, только катится одинокая слеза по ее щеке - прозрачная и чуть маслянистая. Кладу ее поудобнее и выхожу из круглого высокого пространства белых стен в другое - тоже круглое, с мониторами по стенам, кое-где проглядывающим красным кирпичом, словно бы передающим привет из далекого прошлого. Но главное - это пространство живое. Несмотря даже на шум серверов, просто компьютеров, на то, что где-то и что-то всегда пищит... Потому что на своем синем стуле с колесиками сидит мой лучший друг и по совместительству - коллега-ученый Ю Джебом, потому что у него на коленях стоит бисенсор - что-то вроде лэптопа, которым, помню, пользовался отец, только состоящий из двух сенсорных панелей. Потому что играет старая ненавязчивая музыка, потому что пахнет не искусственными ароматизаторами, духами, пудрой и чуть-чуть смазкой, а яблоками,близким морем, озоном и человеком. Живым, настоящим.

-Ну что, принцесса без изменений? - тихий вопрос Дже, больше похожий на утверждение. Хотя к чему спрашивать, он практически наверняка все видел. Ну или спал, впрочем, это нормально для человека, так что мне не за что на него злиться.
- Как обычно, - с ухмылкой отвечаю я. Желание курить растет в геометрической прогрессии, и Дже это прекрасно знает.
- Где обычно, - говорит он мне и отворачивается к бисенсору. Как же хорошо он меня знает, - неудивительно, если учесть, что мы росли вместе. Втроем. К горлу подступает комок, и я быстро отворачиваюсь и практически бегом поднимаюсь по железной винтовой лестнице. Джебом почти наверняка сейчас вздохнул, чуть улыбнулся и стал выводить на свои экраны данные из "мозга" робота.

Я вышел на первый этаж своего дома. Интерьер разительно отличается от того, что был в подземной лаборатории - теперь меня окружает белое, черное, прозрачное, светящееся, металлическое и пластиковое - все тот же хай-тек со встроенными в стены сенсорными панелями. Ничего лишнего, ничего, выбивающегося из дизайнерско-обывательского представления о "доме ученого-робототехника". Такое чувство, что сам и не человек вовсе, а робот. Вымораживает, но что поделаешь? Единственный анахронизм в этой "капсуле будущего" - кованый столик, старинная вещица, на присутствии которой настоял Дже, впрочем, вполне вписывающаяся в хай-тек концепцию. Столик, на котором стоят красиво засохшие кремово-розоватые розы в небольшой глянцево-белой вазе - последняя вещь в надземной части дома, напоминающая о той, живой Бом. А еще на нем всегда, когда у нас с Дже нет посетителей, лежит пачка сигарет - не электронных, а настоящих, сделанных из табака и тонкой бумаги, что само по себе редкость в наше время, - и зажигалка в виде металлического пистолета. Джебом, добрый Джебом, и почему ты всегда видишь меня насквозь?

Беру пачку с зажигалкой и выхожу на открытую террасу - тоже со стеклянным полом и невысокими прозрачными бортиками, но куда более комфортную лично мне - с плетеными креслами, на которых лежат теплые пледы, со старыми стеклянными пепельницами на тонконогих кованых подставках, неприметной лесенкой, ведущей к самой кромке морской воды, с шумом высоких деревьев в саду, надежно закрывающих от мира то, что ему видеть не положено - плачущего Стива Фиши Джелла с дымящейся сигаретой в зубах. Сажусь прямо на прозрачный пол, прислоняясь спиной к огромному панорамному окну сияюще-чистой хай-тек кухни, еще одной вотчины Джебома. По щекам текут слезы, рука, сжимающая ненастоящий пистолет, чуть подрагивает, несмотря на то, что лежит на твердой поверхности. Все, наверное, было бы куда проще, если бы Дже обвинил меня тогда в смерти Бом и оставил в одиночестве: я уже полгода назад пустил бы себе пулю в висок - здесь, на этой же террасе, - или подставился бы на очередном задании под залпы охранников "клиента". Начинаю чуть истерично смеяться, выпуская из легких табачный дым и поднимая голову к небу. Оттуда на меня хмурятся свинцовые тучи, будто бы говорящие: "Какого хера ты истеришь, рыбка-Джелли? Твой почти что брат остался с тобой, несмотря на смерть своей кровной сестры и твоей невесты Бом, он все так же заботится о тебе, чуть ли не с ложечки кормит, воскрешает вместе с тобой погибшую в виде робота... Так какого хера, Стив Фиши Джелл?". Глаза закрываются сами по себе, но я не противлюсь, краем сознания отмечая, что полтора часа сна в сутки все-таки маловато.
Я слышу, как волнующееся в преддверии грозы море лижет нижние ступени лестницы, и отчетливо представляю, что оно еще темнее низких туч, закрывших небо, что оно сильнее всех ветров в мире, представляю его возраст, представляю, как на его дне, укрытые толстым слоем воды и опутанные водорослями, спят руины древних городов, в которых живут теперь только рыбы... Это успокаивает измученные нервы.
Вдруг я чувствую, как Дже садится рядом. Мне не надо даже открывать глаза, чтобы убедиться, что это он - просто никто еще не может вот так спокойно подойти ко мне, утереть слезы, укрыть пледом и вынуть из сонных рук недокуренную сигарету и зажигалку, затянуться несколько раз, театрально закашляться и проворчать что-то вроде "И как ты только куришь? Такая гадость"... А еще никто, кроме Дже, не может быть таким теплым и мягким, и терпеть все мои выходки на грани истерики - тоже.
С таким "суповым набором" из мыслей я отрубаюсь под шум предгрозового моря и шепот ветра в листьях старых яблонь.